У Хрущева появилась новая политическая страсть: он превозносил Патриса Лумумбу, чернокожего борца за свободу из Конго, африканской колонии Бельгии. Лумумба был служащим на алмазных раскопках, стал активистом левого националистического движения и добивался освобождения свой страны. Бельгийское правительство согласилось передать власть народу, но планировало сделать это постепенно, считая, что Конго еще не готово к самоуправлению. В июне 1960 года Конго стало первым самостоятельным государством среди колониальных африканских стран. Лумумба своими выступлениями в качестве премьер-министра страны провоцировал кровавые беспорядки, и европейцы вынуждены были срочно бежать из страны. Лумумба не называл себя коммунистом, но за помощью для укрепления своей власти он обратился к Советскому Союзу. Для Хрущева это открывало возможность «забросить якорь» коммунизма в незнакомый мир Африки. Он немедленно стал посылать в Конго оружие и специалистов. Это положило начало вооружению Африки и многим войнам между ее народами и племенами.

Советская пресса, как обычно, публиковала лишь искаженную информацию, писала о дружбе русского народа с народом Конго, об «общности интересов», но не говорила о военной помощи. Павел слушал по «Голосу Америки» о настоящих фактах и рассказывал Алеше:

— Хрущев затевает опасную политическую игру. Он вооружает полудикие племена, чтобы влиять на африканские страны. Африка, конечно, колыбель человечества, люди именно из Африки распространились по миру. Но дальше мир развивался, а Африка тысячелетиями спала. Хрущев нашел одного полуобразованного негра Лумумбу и судит всех африканцев по нему. Он думает пробудить Африку и склонить ее к коммунизму, засылая туда оружие. Ну какие из них коммунисты? Хрущев не в состоянии понять, к чему приведет «пробуждение» оружием. Масса необразованных африканцев, получив в руки автоматы АК-47, станет просто плохо организованной бандой убийц, они этим оружием начнут убивать друг друга. Африку нужно постепенно пробуждать созданием лучших условий жизни и образованием, а не оружием. Прогресс всегда базируется на том, что люди обязательно должны проходить стадии общественного развития. Только постепенный переход от одной стадии к другой создает условия для прогресса…

И действительно, в Конго, неподготовленном к самоуправлению, сразу возникли внутренние беспорядки, конголезцы разбились на группировки, перестреляли друг друга и расстреляли Лумумбу русским оружием.

В память о Лумумбе Хрущев велел открыть в Москве Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы, сюда приезжали учиться и граждане из слаборазвитых стран Африки.

* * *

Хрущев продолжал настаивать на своей идее освобождения колониальных стран, и в 1960 году предложил собрать для этого Пятнадцатую сессию Генеральной ассамблеи Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке. По его настоянию сессия проходила с участием глав государств и правительств. Это был первый подобного рода саммит в истории ООН. На нем Хрущев внес проект декларации «о немедленной и полной ликвидации колониализма» и резко заявил в выступлении: «Пора загнать в угол колониальные державы. Мы им покажем кузькину мать!»

Растерянные переводчики не знали любимого выражения Хрущева и перевели буквально: «мать Кузьмы». Что за мать, какого Кузьмы — делегатам было непонятно. Тогда переводчик заменил это на фразу: «Мы вас похороним!» Эта неожиданно недипломатическая угроза вызвала бурное раздражение зала.

Делегаты колониальных стран говорили о том, что они еще не готовы к независимости. Пока шла дискуссия, Хрущев сидел за столом своей делегации вместе с министром иностранных дел Громыко и энергично протестовал, стуча кулаками по столу так сильно, что травмировал руку. Но больше всего его обозлило выступление представителя Филиппин сенатора Сумулонга, который заявил: «Если уж говорить о деколонизации, то надо ставить вопрос о том, чтобы деколонизировать страны Восточной Европы, находящиеся под гнетом Советской России, а также азиатские страны, которые колонизировала еще царская Россия и они продолжают быть колониями Советской России».

Хрущева это разозлило. Но Сумулонга тут же поддержали руководители других колониальных держав. В ответ на выступление британского премьер-министра Макмиллана раздались дружные аплодисменты. И тогда гроза разразилась. Хрущев закричал: «Чья бы корова мычала, а ваша бы молчала!»

И до того вышел из себя, что снял ботинок (по одной из версий — летнюю сандалию) и начал стучать им по столу, усиливая свой протест как контраргумент против аплодисментов. Стучал он минуты полторы, все в зале поразились, аплодисменты прекратились, такого в ООН еще не видели никогда. А Хрущев, перестав стучать, поставил ботинок перед собой и сидел с довольной улыбкой.

Говорят, что Андрей Громыко с удивлением покосился на Хрущева, но потом утверждал, что тоже хотел стучать ботинком, да не успел его расшнуровать, а один из членов российской делегации даже предложил ввести такой обычай и подбить для этого туфли гвоздями.

На следующем заседании представитель Гвинеи преподал Хрущеву урок вежливости и осудил его поступок, заявив, что нужно держать себя в руках на заседаниях такой высокой организации. Хрущев потом вынужденно признавался, что у него нет необходимого дипломатического опыта.

Все это передавали по мировому телевидению, снимали в хронике, и весь мир стал смеяться над Хрущевым. В Советском Союзе этого не показывали, но Алексей Аджубей, редактор газеты «Известия», описал этот случай как подвиг Хрущева. Алеша откликнулся эпиграммой:

Башмак Никиты

* * *

Фигура зятя Хрущева журналиста Алексея Аджубея была популярна в обществе, благодаря женитьбе на дочери Хрущева Раде он мгновенно выдвинулся далеко вперед, был и главным редактором газеты «Известия», и депутатом Верховного Совета, и членом ЦК партии коммунистов, и секретарем Союза журналистов, и лауреатом Ленинской премии и т. д. Более того, он фактически стал неофициальным советником Хрущева, тот брал его с собой в заграничные поездки, давал ему поручения к главам других государств, даже послал с визитом к папе римскому.

Аджубей был талантливым человеком, однако его угодливость и постоянное публичное восхваление могущественного тестя раздражали людей. Моня Гендель пустил о нем шутку, ставшую любимой поговоркой интеллигенции: «Не имей сто рублей, а женись, как Аджубей». Алеша сочинил эпиграмму: