В городе Витебске жили родственники Павла Берга со стороны матери — у его тетки был сын Саша Липовский, намного младше него. Саша с рождения был тихий, ласковый, застенчивый, что называется, паинька-мальчик. Отец его умер рано, мать Софья Абрамовна и сестры Рая и Ева баловали младшего брата как могли и уменьшительно звали Шурик, а дома даже Шуренок. Когда он подрос, стал стесняться при людях этого имени, тогда они стали звать его Сашенька или просто Саша. Под сплошным женским влиянием он так и дорос с мягким и застенчивым характером до восемнадцати лет, учился на рабфаке — рабочем факультете. Рабфаки приравнивались к старшим классам школы, но их преимуществом была небольшая стипендия. Поэтому и нерабочие юноши и девушки из бедных семей, если по бедности не могли закончить простую школу, учились в них из-за стипендии. А семья Липовских была из бедных бедная. Саша закончил рабфак в 1939 году и собрался поступать в юридический институт. Для этого он в первый раз в жизни поехал в Москву. Его обожающая сына еврейская мама напекла в дорогу пирожков и несколько дней причитала:

— Шуренок ты мой, как же ты один поедешь? Ты ведь такой непрактичный.

— Мамочка, но я же окончил рабфак.

— Ах, это совсем другое дело — это учеба. Для учебы нужна голова — копф и задница — тохес (она вставляла в речь слова еврейского жаргона идиш). Учиться ты умеешь, а чтобы научиться жить — для этого нужен опыт.

— Но, мамочка, я же и еду как раз за опытом.

— Да, но ехать одному и жить в чужом большом городе — это опасно. Ты ведь совсем не знаешь людей. Послушай меня — в дороге будь осторожен, не заводи ни с кем дружбы, не заглядывайся на девушек. Ох, эти современные девушки! Это же не девушки, а анекдот, они способны погубить любого! А ты такой восторженный и такой красавчик.

— Мамочка, ну какой же я красавчик? Я обещаю, что не буду заглядываться на них. Не волнуйся, мамочка.

— А как приедешь в Москву, сразу найди моего племянника Павлушу Берга. Павлуша всегда был добрый человек, он твой троюродный брат и во всем тебе поможет. Павлуша герой войны, у него есть орден, он стал полковником, потом стал профессором истории. Он гордость всех нас, его родственников. Его жену зовут Мария, она из хорошей еврейской семьи, и мне рассказывали, что она работает доктором.

Она уже много раз рассказывала это, но об аресте Павла не знала, связи между ними давно не было.

Большой Белорусский вокзал и площадь, по которой сновали десятки автомобилей, произвели на провинциального Сашу большое впечатление. Но куда идти? В адресном справочном бюро при вокзале ему дали адрес с фамилией Берг — Спиридоньевская улица, дом 21, квартира 10. Он нашел улицу на вывешенной тут же карте и пошел пешком. С радостной простодушной улыбкой провинциала и с небольшим чемоданом в руке он появился перед Марией:

— Здравствуйте, вы, наверное, тетя Мария? А я Саша Липовский, брат Павлуши, из Витебска.

Мария слышала об этих родственниках, но никого из них не ожидала:

— Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста.

— Тетя Мария, вы можете говорить мне «ты», я ведь намного младше вас. А Павлуша дома?

— Нет, его нет. Да вы садитесь.

— Тетя Мария, говорите мне «ты».

— Ну хорошо. Ты когда приехал?

— Да я к вам прямо с вокзала. Видите ли, я закончил рабфак, отличником, — и добавил, опустив глаза: — А теперь хочу поступать в юридический институт, чтобы изучать законы.

— Ах, вот что. Это очень хорошо.

— А Павлуша скоро придет?

— Нет, не скоро. Саша — так тебя зовут?

— Можете говорить мне «Шурик», дома меня все так называют.

— Лучше я буду говорить «Саша». Значит, у тебя большие планы на жизнь, это очень, очень хорошо.

— Да, знаете, я много слышал от мамы про Павлушу, как он пробился, стал и героем, и профессором. Его жизнь для меня как пример. В нашем советском обществе можно всего добиться. Как поется в «Песне о Родине»: «Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет». Верно ведь? Вот и я хочу добиться, чтобы у меня был такой же успех в жизни, как у Павлуши.

Лиля вышла из своего угла, где играла с плюшевым мишкой, и стала рядом с мамой.

— А это ваша дочка?

— Да, это наша с Павлом дочка.

— Как тебя зовут?

— Меня зовут Лиля. А тебя как?

— Меня зовут Саша, я твой дядя.

Мария поняла, что Саша рассчитывал остановиться у них, и быстро решала —~ что и как надо делать; конечно, придется ненадолго его принять — нельзя же выбросить на улицу. Но все-таки надо ему рассказать, почему Павла нет. Только не при Лиле.

— Саша, ты, наверное, голоден?

— Да, знаете, не откажусь, если угостите, тетя Мария. Мама напекла мне очень вкусных пирожков, но я все съел.

— Я тебя угощу. Ты пока побеседуй с Лилей, а я приготовлю что-нибудь.

Саша заговорил с девочкой, как обычно говорят с маленькими детьми:

— Сколько тебе лет, Лилечка?

— Мне восемь. А тебе?

— А мне уже восемнадцать.

— Я до стольки считать не умею. Это много?

— Еще не очень много. А ты своего папу любишь?

— Люблю. И маму тоже люблю.

— Ну конечно. Твой папа очень большой человек.

— Я не помню, какой он большой.

— Как же ты не помнишь своего папу?

— Не помню. Он уехал очень давно, мне тогда было шесть лет, а теперь мне восемь. Мы раньше жили в большой квартире, а теперь живем в одной комнате.

Эти сведения от ребенка озадачили гостя:

— Куда же папа так надолго уехал?

— Я не знаю. Мама говорит, что он вернется, мы ждем-ждем, а он никак не возвращается.

— Так вы живете без папы?

— Да, без папы. Мама работает, а я хожу в группу и учу немецкий язык.

Саша учил немецкий язык на рабфаке и мог немного разговаривать.

— Тогда давай говорить по-немецки.

— Давай. Я сама прочту тебе стишки:

Вернулась Мария с кастрюлькой в руках:

— Несу тебе горячий суп. Ну, как вы тут побеседовали с Лилей?

— Спасибо, тетя Мария. Мне Лиля сказала, что Павлуша уехал куда-то. Наверное, государственное задание, да?

— Да, государственное задание. Ты ешь, я тебе потом расскажу.

Когда Саша жадно уплел тарелку супа и разогретую котлету, она предложила:

— Пойдем, Саша, погуляем, я тебе покажу наш пруд и сквер.

Лиля запросилась с ними, но Мария оставила ее дома:

— Нам надо поговорить с дядей Сашей.

Пока шли вниз и по улице, она ничего не говорила, но Саша много и возбужденно болтал:

— Спасибо вам за супчик и котлетку, тетя Мария. Ваш супчик очень вкусный. Моя мама умеет делать такой куриный супчик, что пальчики оближешь. Настоящий еврейский куриный супчик. Все соседи говорят, что лучше Софьи Абрамовны никто куриный супчик не делает. Это мою маму так зовут — Софья Абрамовна. Только вот курочка у нас бывает редко, мы очень бедные. Я мечтаю, что когда стану юристом, буду покупать маме курочку каждую неделю и она будет делать свой замечательный куриный супчик. Тогда мы пригласим вас с Павлушей к нам и угостим маминым куриным супчиком. Вы приедете?

— Спасибо, конечно, приедем.

Мария слушала, в голове у нее пульсировала его восторженная речь: «Супчик, супчик, супчик…», и она думала: «Такой симпатичный, наивный и восторженный парнишка, он так обожает образ Павла, так верит в него, а теперь я должна огорошить его своим рассказом об аресте, разбить тонкий сосуд его восторженности грубым кирпичом правды жизни». Они вышли в Патриарший сквер, Мария увидела пустую скамейку под липой, вблизи никого не было:

— Давай, Саша, сядем здесь и поговорим. Ты только не удивляйся тому, что я скажу, и не говори громко, чтобы нас не слышали. Видишь ли, я хочу тебе сказать… — непросто было говорить об этом с незнакомым мальчиком-идеалистом, обожателем образа своего родственника, — видишь ли, дело в том, что Павла арестовали в тридцать восьмом году и я до сих пор не знаю, где он, жив ли он.

Саша окаменело сидел минуту, вскочил как ужаленный, уставился на Марию. Бедный простецкий парень стоял с отвисшей челюстью. Еще через минуту вскрикнул хрипло:

— Как арестовали? За что арестовали?

— Саша, не кричи, нас могут услышать.

Он сел и зашептал:

— Ho почему, за что?

— За что, я не знаю. Арестовали его как врага народа.

Саша опять вскочил и повысил голос:

— Как — «как врага народа»? Павлушу?

— Прошу тебя, не говори так громко. Да, как врага народа.

Он снова зашептал:

— Но ведь Павлуша — он сам и есть народ. Еврей из самых низов поднялся своим умом и талантом так высоко!.. Он же и есть представитель народа! Тетя Мария, я не понимаю. Скажите, вы не шутите?

— Ах, Саша, это далеко не шутка. Ты успокойся и слушай. Я не сообщала родственникам об аресте Павла, потому что об этом опасно писать. И горько тоже. Павла нет, но я понимаю, что тебе некуда идти, некуда податься. Можешь оставаться у нас, только прошу тебя по-родственному — ненадолго.

Возвращался Саша повесив голову и молча. Что он думал? Аресты тех лет были известны в провинции меньше, чем в столицах. Конечно, в Витебске тоже слышали о судах над Каменевым и Зиновьевым, секретарями коммунистических организаций столиц, но немногие обсуждали это. Малоразвитая и голодная провинция была занята выживанием, все бились, чтобы как-то существовать. А Саша был так занят учебой, что вообще не думал об арестах. Что мог думать об аресте Павла этот наивный простоватый мальчишка?

Вернувшись, он грустно смотрел на Лилю, а она хотела с ним играть, показывала своего мишку:

— Это мой любимый мишка. Я раньше его боялась, а потом мы подружились.

Тем временем Мария постелила ему на полу.

На другой день Саша пошел вниз по улице Герцена, дошел до вывески «Юридический факультет Московского государственного университета имени Ломоносова» и подал заявление в приемную комиссию. Посмотрев на него, член комиссии спросил:

— Сколько вам лет?

— Восемнадцать, недавно исполнилось.

— Восемнадцать? Тогда вам следует идти в армию. От лиц, подлежащих призыву в армию, документы не принимаются.

Обескураженный отказом, Саша не знал, что ему предпринять. Был бы здесь Павлуша, он помог бы ему во всем, как говорила мама. Вернулся к Бергам:

— Тетя Мария, может быть вы подскажете — что же мне делать?

— Саша, если ты хочешь поступить на юридический, тебе придется отслужить в армии. Прослужишь три года, потом у тебя будет преимущество демобилизованного, и тогда тебя примут.

— Спасибо, тетя Мария, я так и сделаю. А вы не волнуйтесь, Павлушу выпустят, обязательно выпустят. Они разберутся, поймут, что это ошибка, и выпустят.

Марии не хотелось обманывать его наивные надежды, да он бы все равно не понял.

— Спасибо, я тоже надеюсь, что разберутся. Только что-то очень долго разбираются.

Саша Липовский уехал, оставив о себе память удивительно наивного и чистосердечного парня. Прощаясь, Мария дала ему немного денег и бутерброды с колбасой. Саша понравился ей, она думала: как этот мальчик, такой совершенно не приспособленный к жизни, сможет прожить в наших советских условиях?

Ни она, ни он сам не предполагали, какая необыкновенная судьба ждала его впереди.