В душе Павла все сильней зрело желание бросить службу, не ввязываться ни в какие политические и военные дела, а начать учиться. Это была мечта его детства, а ему шел уже двадцать третий год. Когда же еще? И сам Ленин недавно в одной из речей провозгласил: «Учиться, учиться и еще раз учиться!». Плакаты с этим призывом висели повсюду. Павел считал, что Ленин, как человек образованный, понимал: новой России нужны грамотные люди. На его призыв многие откликнулись, и евреев среди откликнувшихся было очень много.

Евреи называют себя народом книги, имея в виду Библию. Но определение «народ книги» можно понимать и шире — как любовь евреев к учению. В том, что ген любви к просвещению у евреев есть, сомневаться не приходится. И у Павла Берга он тоже был. Хотя парень и превратился в русского вояку-богатыря, но всегда любил учиться и схватывал знания на лету. Он долго добивался, чтобы его отпустили из армии, ему отказывали, строго увещевали:

— Ты что — с ума сошел? Ты герой, боевой командир. Новой России нужны такие командиры, как ты.

* * *

В 1924 году полк Павла переправили к небольшому городку Каменскому, на реке Донце, притоке Дона. Когда-то здесь стояли отдельные хутора и само место называлось «Хутора», потом они объединились в станицу, а она позже переросла в город. В район Каменского полк вошел ранней весной, река только что разлилась и затопила луга — начиналось бурное пробуждение богатой южной природы. Павел, житель средней полосы, никогда раньше не бывал на юге России и сразу влюбился в пышную красоту этого края.

Расквартировать целый полк совсем не просто — Павел приказал все эскадроны разместить вокруг хуторов, близко друг к другу, чтобы собираться по тревоге можно было мгновенно. Жилье после Гражданской войны было в запустении, а людям нужна крыша, коням нужны конюшни или хотя бы навесы. И, конечно, необходимы удобные пути снабжения, но тут часто мешали бандитские шайки.

Еще недавно весь тихий Дон был вздыблен, как дикий конь. Казаки сначала воевали на стороне белых, потом многие стали переходить к красным, другие сбивались в банды под началом атаманов. Борьба шла отчаянная — зачастую брат бился против брата, а отец сражался против сына. С окончанием войны стало немного поспокойней: хозяева хуторов, те, кто выжил и был только ранен, вернулись домой, снова усердно подпирали осевшие плетни вокруг своих старых хат, пахали, сеяли, косили и обновляли хозяйство. С недавних пор на них перестал давить непомерный груз продразверстки, теперь по продналогу им полагалось сдавать только небольшую часть собранного. Так снова начинала ощущаться былая зажиточность края.

Но еще «шалили» кое-где отряды, шайки и банды, нападая на части Красной армии и совершая набеги на городки и станицы. Они научились разным хитростям у знаменитого украинского батьки Махно, и предвидеть их неожиданные маневры было невозможно. Поэтому для борьбы с ними полк Павла усилили еще пятью конными тачанками. Хотя уже появились бронемашины с пулеметами, их были единицы на всю армию, а тачанок было достаточно. Тачанки, «танки гражданской войны», — специально укрепленные железными прутьями тяжелые телеги, поставленные на рессоры для амортизации. На них сзади устанавливался и крепился пулемет «Максим». В упряжку впрягали четырех коней — и получалась конструкция, которую в Древнем Риме называли «квадригой». Кони для тачанок отбирались самые сильные и резвые, и управлять ими мог только очень опытный возница.

Вся тактика боя с тачанки определялась скоростью и маневренностью. Экипаж из четырех коней и четырех людей должен был неожиданно налетать и быстро разворачиваться, чтобы пулеметчик имел возможность строчить на ходу. На полном скаку все должны были действовать быстро и согласованно. Павел сам научился управлять квадригой не хуже бога Аполлона и выглядел на тачанке как громадный языческий бог. Любо-дорого было смотреть, как его тачанка летала по полям и влетала на улицы деревень и станиц, наводя на жителей ужас.

* * *

Еще с тех пор, как Павел командовал эскадроном, был у него вестовой Прохор, из крестьян Мариупольской губернии, хохол, намного старше него. Однажды в бою Прохор спас Павлу жизнь, застрелив замахнувшегося на него шашкой казака. Павел никогда не забывал этого. Прохор любил Павла за смелость, находчивость, расторопность и справедливость. Он относился к нему как к сыну, устраивал его быт, стряпал для него, чистил обмундирование и сапоги, ухаживал за его конем, был для Павла даже парикмахером. Прохор знал, что Павел еврей, и всегда старался сказать при нем о евреях что-нибудь похвальное. Каждый раз на новом месте он находил для своего командира лучшую «фатеру», и не раз Павел слышал, как Прохор приказывал хозяйке:

— У нас чтобы было все чисто, чтобы блестело, как жидовские яйца.

Что из этого сравнения понимала хозяйка, было неясно, но, действительно, чистоту всегда наводили до блеска. Усмехаясь, Павел спрашивал Прохора:

— Ты почему чистоту с жидовскими яйцами сравниваешь?

— А кто ж его знает? — такая поговорка, что ли. Наверное, евреи чистоту любят, чтоб до блеска. Вон баба-то, та сразу поняла…

Прохор был еще и трубач, по приказу Павла звучно и лихо трубил кавалерийский сигнал «К атаке!». А кроме трубы был у Прохора любимый баян, и он пел и играл, развлекая себя и своего командира. Больше всего он любил петь «Песню про тачанку»:

Прохор напевал «Тачанку» везде и всюду, с баяном и без него.

— Эх, хороша песня, за душу берет. Кабы знать, кто сочинил, орден бы тому выписал. Небось, лихой казак сочинил.

У Павла была страница из газеты со стихами Эдуарда Багрицкого. Они его заинтересовали, потому что Багрицкий происходил из богатой религиозной еврейской семьи, а стал известным русским поэтом. На этой страничке фигурировал и текст песни «Тачанка». Павел спросил своего вестового:

— Хочешь знать, кто сочинил? — и показал ему стихотворение. Под ним была написано: «Слова Моисея Рудермана, музыка Константина Листова».

— Вот видишь — поэт-еврей написал слова, а русский композитор сложил музыку.

— Неужто еврей? А до чего хорошо-то. Ну и народ твой, Павел Борисович, — оченно народ твой способный.

Песня про тачанку стала потом едва ли не самой популярной песней о войне. Даже когда тачанок давно уже не было и никто о них не вспоминал, эту бойкую песенку продолжали петь на концертах и передавать по радио.

* * *

Как-то раз вестовой Прохор привел к Павлу невысокого щуплого паренька:

— Павел Борисыч, это мой земляк, мариупольский. Я отца его знал, мельника. Хочет паренек с тобой побалакать.

Павлу было некогда, но раз просил Прохор, он согласился. Перед ним стоял смущенный подросток, на вид лет четырнадцати. Павел, прищурясь, осмотрел его и строго спросил:

— Ну, чего ты от меня хочешь?

— Возьмите меня в свой эскадрон, товарищ командир, — у мальчишки был легкий украинский говорок с характерными «х».

Павел внимательней присмотрелся к нему:

— Тебе лет-то сколько?

— Шестнадцать.

— А ты не врешь?

— Ну почти пятнадцать, товарищ командир. Но это самое честное слово.

— Зовут тебя как?

— Павел я. Павел Судоплатов.

«Еще один Павел», — подумал командир. И вспомнил, как он сам просился в артель грузчиков и в отряд Первой конной. Это смягчило его.

— Ты почему здесь? Только не ври, не то выпорем.

— Я, товарищ командир, из дома ушел, когда мне четырнадцати не было, хотел воевать за красных. Ну, присоединился я к одному отряду. Они меня засылали в штаб атамана Петлюры, потому что я грамотный, и я работал там вроде как писарем. А на самом деле добывал им сведения.

Если парень не врал, то это было интересно.

— Ну и что ж, помогали им твои сведения?

— Помогали. Я им сообщу, куда петлюровцы идут, они их там и накроют.

Павел подумал, что этого паренька можно использовать для разведки, в операциях с бандами, которые орудуют вокруг. Он примирительно сказал:

— Ладно, Пашка. Оставайся со мной как «сын полка». Прохор тебя устроит. Только ты Павел, и я Павел. Будем тебя звать Пашка, чтобы различали. Идет?

— Идет, товарищ красный командир.

Мальчишка Судоплатов оказался очень полезным для эскадрона приобретением. У него был явный талант разведчика, он умел незамеченным пробираться в лагеря бандитских банд и выуживать там сведения об их планах. Сколько раз Павел посылал его в глубокую разведку, столько раз он узнавал что-либо важное и помогал Павлу быть наготове, заранее поджидать противника в указанных местах.

Он сообщал Павлу:

— Назавтра вся банда готовится приехать в город, будто бы на свадьбу. Я видел, они уже коней разукрасили, музыкантов из своих же собрали, чтобы на баянах играли, для невесты белое платье раздобыли. Собираются с музыкой и танцами подъехать на площадь к городской управе. А как подъедут, так сразу достанут спрятанные в подводах винтовки и откроют стрельбу.

— В какое время, знаешь?

— Наверное, так к полудню.

Павел спрятал своих бойцов по площади городской управы. Как раз в полдень послышались веселые песни и звон колокольчиков под дугами лихих троек — въезжала свадьба. Только гости в разгаре веселья остановились и стали доставать припрятанные винтовки, Павел дал сигнал атаки и на них со всех сторон вихрем налетели его бойцы.

В другой раз Пашка Судоплатов сообщил:

— Теперь вместо свадьбы приедет другая шайка, эти — повезут сено на возах, чтобы продавать на базаре. Они уже приготовили десять возов, въедут на базарную площадь тихо, без шума.

И опять бойцы Павла накрыли шайку и уничтожили ее.

Павел полюбил своего тезку, держал его при себе, говорил ему:

— Из тебя, Пашка, выйдет настоящий боевой разведчик. Верь, чует мое сердце. Только надо тебе, как и мне, побольше образования.