Глава 1. Серые улицы: вниз, в город

Наместник мерил шагами свой кабинет. Вдоль стен большой комнаты стояли книжные шкафы из темного дерева, у окна – письменный стол, заваленный бумагами, на документах два золотых подсвечника с сильно оплавленными свечами, свидетелями кропотливой ночной работы. Стоило, пожалуй, лечь спать пораньше, а не перед рассветом, чтобы нормально себя чувствовать. За Теодором по полу струился тяжелый алый плащ, отороченный горностаевым мехом – почти королевская мантия.

Черт возьми, трон уже заждался! Почему он медлит?!

Наместник рывком открыл ящик стола, да так, что задрожали тяжелые подсвечники, а золотое перо упало на пол, окропив белый вегорский мрамор безобразными чернильными кляксами. Недавно доставленное послание от главы какого-то ордена разлетелось на листы, и отдельные части прошения, кружась, словно белые птицы, опустились на пол. Некоторые страницы угодили в разбрызганные чернила, но Теодор даже не повернул головы. Он достал из ящика корону, надел ее и на долгую минуту замер перед зеркалом.

С пыльного стекла на него хмуро смотрел худощавый, немолодой уже человек, многое повидавший на своем веку. В волосах то тут, то там проглядывала седина, а высокий лоб избороздили глубокие морщины. Спина уже давно ссутулилась, но это был еще далеко не старик, нет – зеленые глаза прожигали насквозь. В них читались жестокость, жажда власти и поразительная хитрость, удивительно сочетающиеся с невероятным умом, упорством и решительностью... Почему крестьяне рассказывают байки, что у беса глаза цвета изумруда?

Когда-то давно он был одним из мелких чиновников, которые при встрече с королем не всегда удостаивались небрежного кивка. А потом вдруг внезапно пропали и крикливый начальник, и старший управляющий, а первый министр Его Величества бесследно исчез из кареты, которая под многочисленной охраной пересекала Поющий лес... Молва твердила, что какой-то чародей натравил на придворного лесных призраков. И на их смертях вырос Теодор. Единственный, кто не встретил на пути ни боевых заклинаний, ни погонь или взбешенных соперников. По причине, никому до сих пор не понятной. И уже десять лет он исполнял обязанности наместника королевства Альрина, с тех самых пор, как король Рогар передал ему власть, оседлал своего любимого жеребца и... исчез. Он просто выехал на заре, когда весь мир еще спал, а над землей мягким облаком стелился туман. Уехал, ничего не объясняя, не обещал вернуться.

Щелкнув замком, наместник убрал корону обратно, в обитый изнутри вишневым атласом ящик, а изящный ключ на цепочке исчез в складках бархатного плаща. Недолго осталось. Совсем недолго.

– Позвать капитана гвардии! – рявкнул Теодор.

За дверью послышался лязг оружия, приглушенное чертыхание и поспешно удаляющиеся шаги. Во дворце знали, что наместник не любит шутить и ждать.

Властитель удовлетворенно хмыкнул и повернулся к окну. Его взгляд упал на раскинувшийся буйной зеленью королевский сад, некогда заброшенный, а сейчас заметно разросшийся и доведенный до совершенства: прямые, как стрелы дорожки посыпаны белым песком, кусты и деревья подстрижены, а в мраморных чашах фонтанов танцуют тонкие струи кристально-чистой родниковой воды. За клумбами и изящными беседками, увитыми плетистыми розами, высится белая каменная стена. То тут, то там зияют узкие дыры бойниц, а на самом верху, куда не добрался даже хмель, что нашел себе приют среди древних камней, на пронизывающем ветру развевается алый, с черным грифоном флаг королевства.

За стеной цитадели раскинулся город. Серый. Грязный. С узкими улочками и площадями, украшенными эшафотами. Вот на крыльце какого-то дома примостилась и уже давно дурит всех встречных-поперечных молодая гадалка, среди прохожих шныряют воришки-карманники, и слышно, как на Базарной Площади торговцы направо и налево расхваливают свой товар. А в переулке, соединяющем улицу Ветра и квартал алхимиков, боец с двумя мечами на спине гонится за рыжим парнишкой в черном. У комедиантов, кажется, вспыхнул один из шатров...

С карнизов собора святого Мартиноса взлетели в небо белые голуби. Глупые птицы. У них есть крылья, а они раз за разом возвращаются в этот город... Зачем? А черт их знает!.. Теодор поднял взгляд с серых, узких улиц и невольно поморщился. Темная Башня Магов – Демиан – черным массивом возвышалась на севере, соперничая за господство над городом с королевской цитаделью, у стен которой в ровный ряд выстроились виселицы. Да уж, правосудие у господина наместника на высоте.

На далекой Площади Света пылали костры. Таким был Альрин.

* * *

Вор накинул капюшон, пряча свои длинные рыжие волосы. Прислушался. Едва уловив топот тяжелых сапог по мостовой, он вскочил на низкую крышу кузницы, посмеиваясь про себя над несчастным наемником, которому приходится гоняться за лучшим вором столицы. Его преследователь чертыхнулся и полез следом. Лис легко перебрался на соседний дом, кажется, алхимика, и юркнул в небольшое мансардное окно, утопленное в черепицу: ему не привыкать было уходить от погони. Тот же путь, хоть и с заметными затруднениями, проделал и человек, который бежал следом за рыжиком.

Из окна первого этажа пройдоха снова выбрался на грязную улочку и перед тем, как шмыгнуть в переулок, ведущий на улицу Ветра, остановился и прислонился к замызганной стене. Отдышался. Беготня от наемника ему уже начинала надоедать: скучно, муторно, да и, вдобавок, скоро знакомого стражника в карауле сменит бригадир – злобный усатый и, что самое обидное, неподкупный дядька. Успеть до конца этой стражи было жизненно важно, а то ведь бегать потом еще полдня от гвардейцев... Тьфу, свои же засмеют!

Коротко взглянув на выбившуюся из под рубашки подвеску – серебренную рыбку, много лет почитаемую за талисман, рыжий отправил её обратно за пазуху. Холодный металл приятно скользнул по горячей коже, тонкая цепочка коротко звякнула о застежку плаща. «Что за странный наемник такой? Он обежал следом за мной пол города, от самого Демиана... Другой бы плюнул давно. Видимо, придется попотеть, если я не хочу попасть к нему в лапы», – мельком подумал вор, шмыгнув на Базарную Площадь.

Здесь было шумно, как нигде в городе. Вся площадь была запружена повозками и их хозяевами, лоточниками, без устали расхваливавшими свой ничем не выдающийся товар, палатками и наскоро возведенными торговыми рядами. Цыгане предлагали угадать прошлое или предсказать будущее за мелкую монетку, цирюльники и лекари обещали за ту же плату сделать это самое будущее гарантированно здоровым. Ни тем, ни другим веры не было, что никак не мешало потоку медных монет стекаться в их карманы. От крыш двух домов по разным сторонам площади перекинулась туго натянутая веревка, выглядевшая снизу тоненькой ниточкой-паутинкой. По ней бесстрашно шагал канатоходец в лиловом трико, покачивая длинным шестом для равновесия. То и дело он приостанавливал свои трюки и махал толпе, на радость малышам. Комедиантов в Альрине любили: шпагоглотатели в красном, огнеглотатели в черном, канатоходцы в лиловом, акробаты в голубом, сказочники в темно-зеленом и танцовщицы в пестрых юбках... Вольный, веселый народ.

В рядах оружейников, ткачей, ювелиров, торговцев пряностями, мехами, писчими принадлежностями, разносортной снедью и «магическими диковинками» тоже было шумно и оживленно. Впрочем, там толпился народ побогаче и посерьезней – а значит, больше карманников и прочих проходимцев. Где-то между прилавками продавца липовых магических амулетов и кожевника на голых камнях расстелил свой плащ наперсточник, а рядом поставил свой ящик и теперь лениво перекатывал на нем маленький блестящий шарик, изредка исподлобья поглядывая на толпу. Подходить к нему не спешили, но косились с интересом – хороший признак, значит, скоро появится неплохая нажива. «Пф, да я тоже так могу!» – про себя фыркнул лис, делая в памяти зарубку как-нибудь вернуться и немного позабавиться, как бы невзначай выиграв у того все его деньги. О том, как в прошлый раз бегал с полными карманами мелочи от охранников подельника такого же шулера, рыжий давно благополучно забыл. Сейчас останавливаться и дразнить конкурента за звание самого ловкого пройдохи к сожалению (или к счастью?) времени не было.

Надеясь затеряться в толпе, вор быстро нырнул в море продавцов и покупателей, попутно подмигнув попавшейся навстречу гадалке и отмахнувшись от протягивающего грязную руку нищего. «Хочешь спрятаться – спеши в людное место,» – поговаривали в узких кругах. Как ни странно, эта вековая мудрость неизменно отлично работала.

Спустя две минуты того же старика за шкирку поднял крепкий наемник с двумя мечами за спиной. Основательно встряхнув несчастного для освежения памяти, он гаркнул:

– Эй, дед, ты тут рыжего парня в плаще не видел?!

Испуганный нищий мелко-мелко закивал и указал дрожащей рукой куда-то в толпу, на площадь. Мечник выпустил его и рванулся в указанном направлении, грубо расталкивая всех, кто не успевал убраться сам. Вдруг узкий проход между деревянным помостом и торговыми рядами перегородила тележка рыбной торговки. Наемник отчетливо произнес фразу, подслушанную у пьяного словоохотливого моряка и, не тратя ни секунды на раздумья, вскочил на грубо сколоченные доски. Смахнул бочку на мостовую. Одним коротким резким движением перевернул ее вверх дном и приземлился сверху, чтобы оглядеть площадь. Заметил, кажется, беглеца между базарных рядов, радостно отвесил еще пару непечатных фраз, и, спрыгнув вниз, растворился в шумной толпе, оставив торговку кричать и причитать в свое удовольствие над раскиданной рыбой.

Где-то далеко в море серого камня с карнизов собора в небо взлетела стая голубей. Они хлопали крыльями, поднимаясь все выше и выше, и терялись в серых облаках. Белые голуби. Белые-белые... Заглядевшись на птиц, вор врезался во внезапно вышедшего из-за угла монаха. Рыжий больно ударился обо что-то рукой и, потеряв равновесие, забалансировал на краю высохшей сточной канавы. Святой отец лишь пошатнулся, поспешно заворачиваясь в распахнувшийся тяжелый плащ, но лис успел с удивлением заметить, что под одеждой спрятан длинный меч. Интересно, зачем?..

– Исчезни, – хрипло буркнул монах, отвесив вору хороший подзатыльник. Выражения его лица не было видно, но можно было догадаться, что молитвенник немного не в духе. А все же, зачем ему прятать оружие?.. И, потеряв надежду поймать равновесие, воришка рухнул в канаву.

Добравшись до противоположного края площади, боец снова заметил черный плащ беглеца и прибавил ходу. Подкравшись сзади, неслышно, насколько это позволяли тяжелые сапоги, наемник приложил пройдоху точно выверенным ударом меча. Ожидая, что тот рухнет без сознания, он приготовился цапнуть свою жертву за плащ, но прошло уже несколько секунд, а незнакомец падать не собирался.

– Чем обязан? – оборачиваясь, хрипло спросил он. Этот ворчливый голос никак не походил на чистый смех рыжего лиса, который мечник уже имел удовольствие слышать сегодня несколько раз.

– А чего ты встал на дороге?! Нечего под ногами путаться! – нашелся наемник, про себя крайне удивляясь. При ближайшем рассмотрении человек в черном оказался странствующим монахом, но парень был поражен еще больше, когда незнакомец быстрым движением вытащил из-под плаща полуторный клеймор.

Наемник, ни слова не говоря, выхватил второй меч.

– Два меча против одного – нечестно!

Это рыжему все-таки не удалось незаметно уйти с места знаменательной встречи: не удержался, вмешался. Мечник резко развернулся на голос.

– Надо же. Я все-таки попался! – жизнерадостно рассмеялся воришка и, выбравшись наконец из канавы, позаимствовал у какого-то зазевавшегося прохожего клинок для себя. Он просто не мог остаться в стороне: на клинке богослова он успел углядеть диковинное клеймо, а парные мечи файтера и вовсе подозрительно напоминали ему один из своих все еще не выполненных заказов. Не то чтобы он собирался спереть оружие у них обоих, нет, упаси Фортуна! Но боец напомнил кого-то из титаническими усилиями забытых, затертых воспоминаний прошлого. – Я готов драться.

Монах кашлянул.

– И я, вообще-то, тоже.

Наемник перевел взгляд с вора на незнакомца и обратно. Как можно было их перепутать?! И клинок под плащом не заметить...

Спорщики скрестили мечи. Значительный перевес сразу оказался на стороне файтера, но и монах, в принципе, был неплох. Вокруг них незаметно стали собираться любопытные, которых с каждой минутой становилось все больше. Люди толпились, выкрикивали какие-то советы, спорили на счет победителя... А на площадь уже выбегали городские стражники. Несколько десятков вооруженных солдат, которые только и делают, что буянят в трактирах, грубят и ловят зачинщиков уличных драк. Темные люди. Низкие. Время от времени, если повезет, они прикончат в переулке мелкую нечисть или подвернувшего бродягу, что по уставу, кстати, перечисляется в одной строке. На этом приносимая ими польза заканчивается – ни предупреждать крупные неприятности, ни, тем более, противостоять разбойничкам из ночной армии они, конечно, не могут.

Заметив гвардейцев, наемник, вор и монах забыли мгновенно все разногласия, не сговариваясь встали спинами друг к другу и приготовились отбиваться. «Во всяком случае, этого успею поймать чуть позже», – рассудил боец, оглядываясь на своих временных союзников и оценивая, насколько можно доверить им свою спину.

– О, надо же, как быстро они сегодня прибежали! – беззаботно объявил воришка. – Что за охота всем сегодня такая – бегать, а?

Уличный пройдоха медленно прочертил мечом плавную дугу в воздухе, как бы примериваясь, попробовал повторить ее, только уже зеркально... Наемнику и монаху поочередно крепко засадили локтем под ребра, а здоровенный клинок просвистел в нехорошей близости от черного капюшона. Клирик в долгу не остался, и не промахнулся со звонким подзатыльником. Вор пискнул, а меч опасно повело в другую сторону. Файтер собрался было плюнуть на все и надавать уже рыжему по шее – солдаты и подождут ради такого случая, в очередь, господа! – как вдруг вокруг них ярко вспыхнула огненная преграда, защищающая и от стражей порядка, и от бестолковых зевак. Из пламени шагнул щуплый паренек в немного странной восточной одежде; его прямые темные волосы падали на лицо, от чего он казался еще угрюмее. На лице играли бешеные всполохи огня. Зловещее впечатление он создавал, этот худой, жилистый парень.

– Маг? – поднял бровь мечник.

Тот коротко кивнул. Конечно, сколдовал он защитную огненную стену больше из желания похулиганить, чем из благих побуждений помочь – однако так или иначе, спас спорщиков от ареста. И этим, невольно, расположил к себе каждого из них... Но некоторые вопросы, конечно, остались.

Очутившись внутри огненного кольца, мечник, монах и вор снова превратились в противников. Зазвенела сталь. На этот раз первым нанес удар богослов – и не прогадал. Наемник, не ожидая столь резкого выпада, на миг пошатнулся, но очень быстро взял себя в руки. И теперь воришка, радуясь про себя, что не стал хватать неподъемный двуручный меч, иногда задорно хихикая, отбивался от нападающего.

Маг хмыкнул. Глядя на дерущихся, уселся в позу лотоса на землю и с интересом уставился на поединок. Честно говоря, это и вправду выглядело занимательно: так обычно начинались или баллады, из тех, что любят рассказывать менестрели, или речи на поминках. И того и другого парнишка в своей жизни слышал не так уж и много, чтобы отнестись к ним равнодушно.

Дрались спорщики, правда, не долго. Силы были неравны, и каждый это прекрасно понимал. Парировав несколько неплохих ударов клирика, наемник быстрым финтом выбил у него меч. Монах, оставшись безоружным, развел руками.

– Свободен! Можешь проваливать, – бросил файтер, уже круто оборачиваясь к вору. – А тебя, рыжий, сейчас буду ловить!

Богослов окинул взглядом сплошную огненную стену в высоту больше человеческого роста и отряд стражников за ней. Солдаты не рисковали подойти ближе и пока держались в отдалении, но выйти из под защиты огня было бы безумием. Лис, кажется, тоже это понял и разом как-то сник: мало пользы от меча, которым владеешь кое-как. Будущее рисовалось ему с каждой секундой все более мрачным. Наемник клыкасто ухмыльнулся и сделал резкий выпад. Воришка успел отпрянуть, но меч блеснул в опасной близости от его веснушчатого носа. На камни плавно опустилась прядь выцветших рыжих волос, и вор быстро бросил клинок на мостовую:

– Благородный воин не будет убивать безоружного! Ну что ты ко мне пристал, а? Зачем тебе меня ловить? Может, не на-а-адо?.. – заканючил парень. – Зачем я тебе вообще нужен?!

Наемник мотнул головой, как будто пропустил удар в челюсть, и когда тот на секунду замолк, уворачиваясь, заорал:

– Заткнись! Думаешь, я бегал бы за тобой пол дня, если бы ты не был мне нужен? – и вдруг, неожиданно для всех, повернулся к тихонько взиравшему на все это магу. – А на кой черт ты решил нам помогать?!

– Да! И не кому-то одному, а всем сразу? – поддакнул лис. – Почему?

Чародей пожал плечами.

Хорошая, конечно, попытка, но никто из присутствующих не купился. Монах, пряча лицо под низко надвинутым капюшоном, тоже не удержался от едкого замечания.

– Действительно, что это ты? Вроде, должен меня ненавидеть ненавистью лютою... А ты, вор, почему сразу не сбежал?

– Объясняю... для тупых! – изрек тот, оставив безнадежные попытки незаметно скрыться. – Любопытно мне! Очень. Точнее, сначала было не очень, особенно пока за мной этот тип гонялся... (Наемнику стоило огромных усилий не стукнуть парня по лбу. Но он, как человек волевой, сдержался.)

Молча наблюдавший со стороны за всем этим маг решил немного разрядить ситуацию. Он, ни слова не говоря, просто коротко взмахнул рукой, и огненная стена, надежно отгораживавшая от стражей порядка, упала до земли. От грозного колдовского пламени осталась черта высотой с фитилек свечки и копоть на камнях.

– ...!

Клирик и наемник, как оказалось, мыслили и выражались в одном направлении. За долю секунды, пока гвардейцы осознавали, что случилось, монах спрятал под черным плащом свой меч, натянул капюшон еще ниже и растворился в толпе. Перед уходом он бросил через плечо нечто среднее между «приятно познакомиться» и пожеланием провалиться в Бездну.

Вор, сообразив, что второго шанса может и не быть, тоже рванул прочь. Файтер, если бы захотел, успел бы схватить его и теперь... но когда на тебя бегут шестеро солдат, приоритеты быстро меняются.

– А вот теперь мне чертовски интересно! – рявкнул он, выхватывая парные мечи и мгновенно принимая боевую стойку. Две смертоносные полоски стали рассекли воздух совсем близко от первого из нападавших, и тот резко затормозил, к такому явно не готовый. Двое, следующих за ним, затормозить не успели...

– Я тоже, пожалуй, пойду, – равнодушно произнес маг, прежде чем исчезнуть.

Мечнику, правда, было не до вежливости: он активно отбивался от окруживших его пятерых стражей порядка. Шестого уже обезоружил и точным ударом отправил в бессознательное. А нечего на кого попало кидаться! Кажется, сегодня и впрямь какой-то ненормальный день – столько дури за раз! Ну что ж, истинный талант проявляется в умении принимать происходящее таким, какое оно есть на самом деле. А не кричать в панике о том, что мир вокруг стал ни к черту и каждый месяц бросаться на поиски нового поприща, а потом срочно передумывать и возвращаться, пока не потерял форму... Файтер, тряхнув головой, уложил последнего солдата, будничным движением вытер кровь с меча о штаны пребывающих в отключке стражей порядка и, чтобы не искушать судьбу, тоже нырнул в толпу.

 

Глава 2. Поймать, отпустить

Вор положил руки под голову и улыбнулся каким-то своим мыслям. Небо было голубое-голубое, без единого облачка – поистине редкость в этих краях. Кое-где ходили даже слухи, что плохая погода – дело рук магов, получивших особые привилегии с приходом к власти Теодора и освобожденных от доброй половины запретов, возложенных на колдовской народ королем. Так или иначе, а день выдался на редкость теплым и солнечным, что несказанно радовало воришку. Время от времени легкий ветерок, игравший с огненно-рыжими прядями, сдувал длинные волосы ему на лицо, но парень не обращал на это внимания.

Он сел на горячей крыше и по-кошачьи потянулся, как после долгого сна. За утро он уже успел потерять свой талисман и снова найти его – пришлось, правда, красть безделушку у гадалки, но это были уже мелочи. Лис подхватил лежащий рядом плащ, пристегнул к поясу кинжал и легко спрыгнул на узкую мощеную улочку, спустившись из необъятного голубого неба в серый океан города.

За спиной вора раздалось громкое покашливание. Он обернулся.

– Да что за день сегодня такой?!

В нескольких метрах от воришки лучник из отряда городской стражи взял его на прицел. На противоположной стороне улицы с миниатюрного балкончика в сторону рыжика хищно смотрели еще две стрелы.

– Сначала гадалка наобещала, что я обязательно подавлюсь соленой рыбой, потом меня чуть не поджарило на крыше, а теперь еще и это! – притворно вздохнул лис, пытаясь спрятать озорные искры в глазах. – Благородные доны, ну зачем я вам нужен? Поверьте, рыжие карманники совсем не вкусные, я вас уверяю.

Командир патруля хмыкнул и спрыгнул с балкончика. На его рукаве блеснула на солнце серебряная бляшка.

– Тебя хочет видеть наместник, парень, – немного казенным голосом произнес он. – Сопротивление, как видишь, бесполезно.

Патрульные спустились на улицу, убрали стрелы в колчаны и обнажили короткие мечи. Их оказалось даже больше, чем с первого взгляда заметил вор: некоторые, видимо, решили сразу не показываться.

– Я все понимаю, поимка какого-то рыжего воришки, а вам в латах жарко, – развел руками лис, с трудом пряча улыбку. – Но что если я не тот, за кого вы меня принимаете? Если мне алхимик перекрасил волосы, да и плащ я украл?

В рядах солдат раздались беззлобные смешки.

– Нет уж, придется идти, – похлопал парня по плечу командир. – А в этой форме жарища страшная, тут ты прав.

И гвардеец вытаращил глаза, глядя, как вор подкинул на ладони его собственный знак отличия. Он теперь остался без бляшки.

Солдаты вели воришку по улочкам города прямиком к Белой Цитадели, в этом не было сомнений. «Хотелось бы знать, почему сразу к наместнику, – думал про себя вор, – не под арест, а туда, во дворец. Да и обращаются со мной по-доброму, не зверствуют. Начальник их мне даже бляшку простил. Хорошие ребята.» Когда стражники проходили мимо раскинувшей свои карты на углу Площади Комедиантов гадалки, лис хотел швырнуть в нее срезанную с рукава командира отряда серебряную бляшку, но почему-то передумал.

Долго ходить молча он не умел. «А кто нынче первый лук городской стражи? Где чаще всего воры попадаются? А сбегают как, часто? Ничего, я на вас не в обиде, понимаю – служба...» Рыжик откинул со лба огненные волосы и перевел дух. Хотелось пить, от бесконечной болтовни пересохло в горле, и один из патрульных, точно почувствовав, отстегнул от пояса свою фляжку и протянул вору. Тот сделал несколько глотков, после которых сразу почувствовал себя лучше. Поблагодарив, парень снова пустился в разговоры.

Солдаты проводили лиса до широкой мраморной лестницы у входа во дворец, и там с рук на руки передали его стражникам из цитадели. Они кивнули воришке, мол, поднимайся, и тот ловко взбежал сразу на несколько ступенек, но вдруг остановился, повернулся и замахал рукой уходящим патрульным. Начальник сказал что-то остальным и бегом вернулся, шутливо-удивленно воззрился на паренька. Тот спрыгнул вниз.

– На.

Он протянул руку и вложил что-то в перчатку патрульного, все так же широко и по-детски улыбаясь. И снова побежал по лестнице наверх, где его дожидались другие стражники, слегка недоумевая.

А командир патруля, вернувшись в своим, показывал что-то в руке. Все столпились вокруг, лязгали оружием, смеялись и наперебой вспоминали забавные вопросы парнишки. Улыбались.

На раскрытой ладони лежала серебряная капитанская бляшка.

* * *

В полутемной приемной было пыльно и скучно, как будто кто-то нарочно попрятал все, что способно привлечь внимание и хоть мало-мальски развлечь человека, сидящего здесь уже больше часа. С люстры исчезла одна хрустальная подвеска, стол и стул превратились в волшебную крепость, пиратский корабль и обратно, а на темном деревянном подоконнике сама собой появилась немного корявая надпись расплавленным свечным воском: «Отчего енот не бублик?». Да ничего, ототрут потом!

Лис пытался было играть в гляделки с залетной мухой, но и это ему быстро наскучило. Парень огляделся. Чем бы еще таким заняться? Вот на стене какая-то картина в золотой раме... Портрет. Вор подошел поближе, и под толстым слоем пыли разглядел мужчину на коне и в короне, а чуть поодаль – многочисленную свиту. Король, это точно. «Грустно ему. Наверное. Заперли в скучной приемной... Да еще и под пылью», – не долго думая, рыжик набрал в легкие побольше воздуха и сильно дунул на конного монарха. Помогло, честно говоря, плохо. Тогда воришка широко улыбнулся, принес стул и старательно вытер спутницу времени собственным рукавом. Лис явно почувствовал, что конный голубоглазый рыцарь стал чуточку счастливее.

– Так держать, старина! – он улыбнулся портрету, вполголоса рассмеялся и спрыгнул со стула. Хорошее расположение духа постепенно возвращалось.

Скрипнув дверью, в приемную вошел сам наместник. Вор видел его на площади много раз, и ошибиться было невозможно.

– Я решил не пускать тебя в кабинет, – кивнув вместо приветствия, сообщил Теодор, – мало ли...

Рыжик поклонился и постарался немного умерить широченную улыбку от уха до уха.

Наместник продолжал:

– Ты приглашен не просто так. Я более чем осведомлен о твоих проделках и хотел предложить тебе работу. Разумеется, которая будет оплачена. Сорок золотых, если ты найдешь одного человека, – Теодор на секунда прикрыл глаза, как будто у него болела голова. На самом деле зоркие глаза из под опущенных век пристально наблюдали за рыжим парнем, ожидая его реакции. – Но работать ты будешь не один. Эти люди... профессионалы своего дела. Они гораздо сильнее и могущественнее, чем хотят и будут казаться, никогда не забывай об этом. Это по-настоящему ужасные люди.

Лис улыбнулся еще шире и едва сдержал задорный смешок: людей, страшнее чем те, которым он в одно время был товарищем, наместник точно не встречал. Ну ничего, они еще увидятся.

Теодор поджал губы и сложил руки на груди. Отличный парень, олух и все такое. Подходит, будет работать.

– У тебя будет четверть часа на размышления. Я оставил тебе выбор – быть гостем у меня в замке или отправиться на поиски, – пожал плечами он и сощурился. – Знаешь, рыжик, мои маги легко превратят енота в бублик... Хм, и даже наоборот.

Вор, не сдержавшись, рассмеялся.

– Значит, я могу делать выбор? Выберу, пожалуй, приключение. Очень уж негостеприимными мне показались камеры на подвальных этажах. Можно идти?

– Догадливый, – наместник поморщился, – только достань, пожалуйста, из рукава подвеску с люстры... И ты свободен.

 

Глава 3. Вышел город из тумана

Алое солнце село за горизонт, последним лучом коснувшись вершин гор, которые вы обязательно увидите, если поднимитесь на одну из башен Демиана; и в Альрине воцарились серые сумерки. Над рекой начал собираться туман, а Белая Цитадель понемногу растворялась в мутной пелене. По городу зажигались фонари, словно золотые глаза вымерших сотню лет назад драконов, и на речной воде плясали причудливые отблески света. Город наполнился шумными, развязными людьми. Бродягами, ребятами из Ночной Армии, пьяной солдатней. Цыганами, магами, ворами. Это темные люди, недобрые. Страшные.

В сползшей на столицу темноте светились лишь окна Демиана, да ряд фонарей на Восточном мосту, огненной стрелой прорезавшему бархатное полотно ночи. Напротив одного из самых ярких пятен – скромная лавочка скромного цирюльника, потемневшая от времени вывеска, едва слышно поскрипывающая железным кольцом. Единственным примечательным в ней было название – корявые, видимо, нетвердой рукой выведенные буквы гласили: «Барада вадяного», а рядом зловеще поглядывали на прохожих ножницы. Кто-то особенно остроумный угольком зачеркнул «вадяного», и на собственное усмотрение исправил название. Теперь внутрь приглашала задорная «борода наместника». Последний, к слову сказать, всю жизнь гладко брился. Несчастный цирюльник потратил немало сил, душевных и физических, на поимку злодея, даже пообещав хорошую мзду, и с тех пор только ленивый не подновлял углем так полюбившуюся всем вывеску. Напротив лавочки, словно сговорившись с безызвестным художником, ярко горел мостовой фонарь.

И именно под ним ждали кого-то трое странных людей. Монах в длинном черном одеянии, скрывающий под капюшоном лицо, мрачно стоял у самых перил. Рядом с плотоядной ухмылкой грыз зеленое яблоко наемник, время от времени косясь на своих товарищей. А над чугунной оградой левитировал, прикрыв глаза, маг. Реку в белой пелене тумана было почти не различить, но мрачная пропасть казалась еще опаснее темной глади воды. Мигнул фонарь на высоком столбе. Мага понемногу сносило ветром за ограду.

Через четверть часа, не больше, с крыши трактира спрыгнул, путаясь в легком плаще до колен, рыжий вор. Он чихнул, вытер нос черным рукавом и скользнул взглядом по ряду фонарей. Заметил, что его ждут, снова чихнул и поспешил к лавчонке цирюльника.

– А вот и я, – воришка коротким привычным движением откинул со лба непослушную прядь и широко-широко улыбнулся. – Меня... работа задержала, вы уж простите.

Файтер расхохотался, швырнул через спину огрызок. Монах фыркнул, проводив взглядом это вопиющее безобразие. Чародей промолчал. Богослов, удивившись про себя, поискал глазами парня, и, не найдя его на мосту, наклонился над водой. Внизу, схватившись руками за опорную балку, висел пропавший маг.

– И что ты тут забыл, позволь спросить?

Чародей оказался ниже, капюшон больше не мог скрыть выражение лица клирика, и потому маг с этого удачного ракурса заглянул наконец мрачному монаху в глаза. А зря, очень зря! Под взглядом богослова кто угодно нырнул бы в каменную бездну, не то что в реку: этот взор испепелял, прожигал насквозь. Но парень только покрепче ухватился за балку и виновато потупился.

– Я пытаюсь не искупаться, – честно признался он.

– Что, силы закончились, будешь теперь висеть сотню лет? – хохотнул наглец-наемник, с интересом наблюдая за висящей тушкой.

– Пока руки не устанут, – поправил его маг.

Мечник хищно улыбнулся, хрустнул пальцами и перегнулся через перила, дотянулся до незадачливого чародея. Цепко схватил его за запястье, легко вытащил на мост. Паренек, как только его отпустили, пошатнулся и осел на мостовую.

– Отлично, – клирик уже тянул незадачливого практиканта за край жилетки в сторону ближайшего трактира, не обращая внимание на протесты, впрочем, довольно слабые. – Все в сборе и всё еще живы. Я удивлен, клянусь. Такие дела на улице не обсуждают, заходите. Город притих, окончательно окунувшись в туман. Белая пелена поднялась мрачным маревом и затопила теперь все улицы, все площади, переулки. Таверна по курсу!

Наемник с новым, невесть откуда взявшимся яблоком, ворчащий клирик, похихикивающий вор и немного витающий в прострации маг ввалилась в трактир. Он был похож на все остальные такие же заведения на свете: низкий потолок, в меру грязный пол, грубая мебель, которую делали с тем расчетом, чтобы не сломалась в пьяной драке, замызганные, закопченные окошки. Все как всегда. У стойки несколько странных ребят делили кружку пива, в уголке тройка завсегдатаев резалась в карты, какой-то заскучавший маг уже вырастил прямо посреди потолка буйнорастущий хмель, а компания совсем уж пьяных солдат в форме стражей цитадели горланила песню о малышке Августине... К квартету, дружно плюхнувшемуся за столик посередине зала, сразу подсел болтливый трактирщик. Он же, скорее всего, и хозяин заведения в одном лице.

Четверка путников завалила его заказами: жареная птица, похлебка, половина порося, тушеная капуста, внушительная гора пирогов и много (очень много!) превосходного столичного эля составляли сей ужин. Утолив первый голод, принялись обсуждать полученное от наместника задание.

– У меня есть инструкция, – радостно похвастался вор, размахивая мятой бумажкой перед носом у файтера, – И она точно правильная.

– Если это вообще то, что нам нужно, – приглядевшись, пренебрежительно буркнул монах, – Действовать будем под моим началом по предписаниям, указанным в моем документе. Возражения не принимаются.

Возражения, однако, были. А воришка под шумок свистнул с соседского блюда куриную ножку: со своей порцией лис уже успел справиться.

– Как это по твоим предписаниям?! У меня есть задание от Теодора, и я поступлю так, как мне в нем приказано! – хмыкнул с чувством собственной правоты наемник, вгрызаясь в снятого с вертела поросёночка.

– А если меня назначили главным? – без задней мысли пошутил рыжий, щедро уступая файтеру свой эль.

– Тогда я съем свои мечи, – в тон ему ответил тот, и, оценив сей жест доброй воли, нахально закинул ноги на стол.

Маг молча, но весьма красноречиво выстрелил выпущенным из пальца заклинаниемв наглеца, не забыв, впрочем, отодвинуть подальше похлебку от весьма неаппетитных сапог. Миниатюрная шаровая молния стукнув файтера в лоб, ссыпалась золотыми искрами в эль. Монах, не обращая ни на кого внимания, сличал документы, свой, мага и вора. Он лишь сердито шикнул, на секунду подняв голову от листов бумаги:

– Никого из нас не назначили главным. Здесь сказано, что в Эдорине мы должны найти и передать наместнику мальчишку... – он перевернул записку и глотнул из кружки перед тем, как продолжать, – мальчишку десяти лет, с рыжеватыми локонами и синими глазами. Он хромает на левую ногу, и у него родинка над правой бровью. Вот прядь его волос.

Вор сунул свой веснушчатый нос и туда, но получил от клирика щелчок по лбу и, задорно хохоча, ткнул наемника вилкой в плечо. Этого боец стерпеть уже не мог. Рассвирепев, он ударил кулаком по столу и, опрокидывая кружки, сгрузил свои «весомые аргументы» из блестящей стали на столешницу. Воспользовавшись случаем, вор пригвоздил кинжалом чью-то инструкцию, но от точного удара клирика свалился на лавку. Маг успел поджечь документ, сжатый монахом в кулаке, и поспешно нырнул под стол, дабы не последовать за рыжим. Но, конечно, не рассчитал, больно стукнулся с ним головами. Вор, сползая на пол, напоследок прихватил с собой пирог с грибами.

Пока длился этот обмен любезностями, ребята за стойкой, дважды облившись содержимым кружки, оставили посуду в покое и устроились поудобнее, приготовившись насладиться представлением. Компания в углу загоготала и шумно сдвинула столы вместе, подзывая трактирщика. Маг за соседним столиком напрягся, заслышав чужие заклинания, оперативно засушил хмель и плотнее завернулся в мантию. Песня о малышке Августине смолкла, сменившись на нечленораздельные, но от этого не менее похабные анекдоты.

– И вообще... это – нечестно! ... Это... против правил! ... – пыхтел тем временем вор, пытаясь вытащить из-под увесистого наемника свою инструкцию. – Ты тяжелый слишком!

Файтер злорадно захохотал, показывая ряд ровных белоснежных зубов, одновременно ненавязчиво окидывая профессиональным взглядом общий зал. Он вычленил из общей атмосферы веселого отдыха пристегнутые мечи с истертыми рукоятями, плавные воинские, совсем не пьяные движения их владельцев, отметил, что у стойки ржут третий раз подряд над одним и тем же анекдотом. Про себя наемник чертыхнулся.

– Да эти чудики у окна – идиоты, – подсказал кто-то из зрителей. На свое горе подсказал!

Мечник резко оборвал смех и вскочил, как бы ненароком смахивая со стола посуду. Вор, оставив попытки спасти инструкцию, ойкнул и втянул голову в плечи: хуже злорадных разбойников – только боец, жаждущий подраться. Зловеще звякнула сталь, не предвещая ничего хорошего. Объективно говоря, о мирном ужине можно было позабыть.

– Их четверо, нас четверо, – негромко объявил наемник, видимо, уточнив какие-то свои наблюдения. – Пока все нормально.

– А этих ребят ты посчитал? – маг затравленно покосился на переставших прикидываться пьяными вдрызг солдат.

Мечник чертыхнулся.

Один из ребят у стойки шепнул что-то другу, вскинул руку, и мелькнул метательный кинжал...

– Ай!

Рыжий пройдоха нырнул под стол, и сталь клюнула грязное окошко. Вниз посыпались мелкие разноцветные осколки.

– Ой мама, я весь чешуся, – хмыкнул наемник. Клирик, прикидывая, с какой стороны от него лучше встать, чтобы не попасть под клинки, вытащил свой меч. Файтер заметил этот жест.

– Богослов, на правый фланг, – он кивнул на стражей цитадели, опрокидывая стол, – Колдовалка, сможешь заглушить садовника? Нет, меня не интересует, сможешь ты или нет, просто сделай это! Эй, Лис! Бери мой второй меч. Ты – к разбойникам у бара.

Вор кивнул, удивленно изогнув бровь – перемены в товарище были слишком разительными, чтобы их не заметить. На секунду парню даже показалось, что когда-то давно он уже видел это властное лицо, только в других, совершенно других обстоятельствах... Не послушаться команд было равносильно сдаться сразу, без драки, и он подпрыгнул, выхватывая чужой клинок. Меч на удивление хорошо лег в руку, как будто его для рыжего и ковали. Сталь, как колдовская, отливала холодным блеском в свете факелов, а вес оружия приятно тяжелил удар. Колдун кивнул в сторону коллеги из Демиана и легонько ткнул рыжика в спину.

– Отойди, воришка, ты не стеклянный, – негромко попросил он. Лис от уха до уха улыбнулся, отпрыгнул в сторону, ради эксперимента полоснув кончиком меча по лавке. На грубом дереве остался глубокий свежий разрез, без различий коснувшийся и сучка, и мягкой древесины.

Общее напряжение достигло своей кульминации, но вдруг тяжелая входная дверь распахнулась, и в зал ввалилось еще четверо вооруженных типов. Их лица были скрыты черными капюшонами, как у нашего клирика. Маг поморщился, как будто хорошо куснул от лимона.

– Странствующие монахи! – удивленно воскликнул вор.

– Нет, не странствующие, – поправил его боец, глядя, как с ловкостью профессиональных военных святые отцы доставали из под плащей мечи и все больше мрачнея, – А воинствующие!

– Это что, сильно хуже?

– Это опасно, – нравоучительным шепотом наемник осадил рыжего, завладевшего наконец вожделенным документом. Тот поднял голову и вопросительно обвел взглядом общий зал и мгновенно догадался, что за еду сегодня можно будет не платить. Да и вообще в этом месте лучше впредь не появляться.

Мечник мгновенно обнажил клинок. Секунды хватило, чтобы он пришел в боевую готовность – в свете ламп недобро блеснула смертоносная сталь. У него была какая-то удивительная техника: боец просто взмахнул рукой, а потолочный брус глухо скрипнул и нехорошо осел, развалившись на два куска.

– К оружию!!! – вдруг рявкнул наемник на весь трактир. И разбойники, и солдаты как по команде похватали мечи и бросились друг на друга. Ни у кого и мысли не возникло ослушаться громогласного приказа – многолетние рефлексы сработали. Зазвенели клинки, послышались выкрики первых жертв и забористые ругательства тех, чьи стулья пустили на импровизированные дубинки. Вор, поудобнее перехватив меч, перепрыгнул опрокинутую лавку, рванулся в общую свалку... И беспомощно завис в воздухе, сантиметрах в двадцати от грязного пола.

– Ку-у-уда?! Чтобы я потом тебя оттуда выковыривал?..

– Или лучше – отскребал, – в своей обычной манере дополнил слова файтера клирик, не спеша, впрочем, прятать клинок в ножны следом за бойцом.

Наемник, вернув Лиса на пол, освободившейся рукой легко закинул мага на плечо и поспешил на выход, то и дело уворачиваясь от случайных тумаков. За ним поспешил монах, подталкивая в спину рыжего воришку, а мечник задержался и неожиданно педантично прикрыл за собой дверь. Так зачинщики беспорядка покинули место драки, не попрощавшись.

Туман холодными лапами забирался под одежду, холод пробирал до костей. Ночь была холодной, пожалуй, самой холодной за последнее время. Лис поежился.

– Ну и куда теперь? Нормально так и не посидели.

– С вами – и нормально? В сказки я с детства не верю, – буркнул клирик, поплотнее закутываясь в плащ.

– Да ну тебя!

– Как скажешь.

Файтер перехватил свою ношу поудобнее и зевнул. Ощущалась легкая досада от того, что пришлось уходить из трактира так поспешно – не будь ответственного задания и спутников сомнительной самостоятельности, уж он бы там... Парень клыкасто ухмыльнулся своим мыслям.

– Есть тут одно место неподалеку, – со знанием дела заявил он, – правда, оно... на любителя.

«Место на любителя» оказалось полуподвальной пивнушкой в соседнем переулке – шумной, задымленной и насквозь провонявшей хмельными напитками. Большинство столов были сдвинуты по три-четыре вместе, за ними сидели позвякивающие оружием, тертые жизнью и покрытые пылью дорог люди. Наемники без опознавательных знаков, странники, искатели приключений. Кто-то уже поднимал кого-то за грудки, другие вскочили на лавки, один за другим раздавались заздравные тосты, ударялись и раскалывались топорной работы деревянные кружки. Вокруг царило обещанное веселье «на любителя», которое не шло ни в какое сравнение с «Барадой вадяного» даже после того, как файтер призвал всех к оружию.

Маг вяло взирал на все это с высоты плеч наемника, и, когда пригляделся, ему стало не по себе. По меньшей мере трое в большом зале владели запретным видом магии, и только один из которых казался слабее него самого. За перегородкой же, в зале поменьше, сидел еще кто-то, чей запас энергии просто поражал своим размером и мощью. Таких колдунов не встретишь на улице средь бела дня, а в Демиане они пользовались общим уважением и почтением.

Зато вор заметно повеселел, спустившись в людную пивнушку. В глазах у него зажглись озорные искорки азарта, зрачки расширились, и взгляд стал пугающим, странным. Нормальные люди так не смотрят.

– Эй, Рыжик, неужели ты?! Давай сюда, тут Лу угощает!

Пройдоха махнул спутникам и испарился, клирик даже не успел сцапать его за капюшон плаща. Должно быть, лис присоединился к своим знакомым, которых угощал кутивший по полной неизвестный Лу. Оно и к лучшему – если что, бить будут только его.

Тем временем наемник бесцеремонно подвинул кого-то в сторону, на кого-то прикрикнул, как бы ненароком уперся в чей-то бок своими баснословно дорогими ножнами, выдернул из под чьих-то седалищ в потертых штанах скамью, и освободил достаточно места, чтобы расположиться с наибольшим комфортом.

Парни в центре зала перестали хватать друг друга за грудки и временно расцепились, но атмосфера все только накалялась. Похоже, скоро они схватятся и за мечи... За спиной каждого из спорщиков стояли их товарищи: за местным наемником – его друзья, завсегдатаи заведения и друзья многим, кто здесь сидел, а за пришлым воином – люди в таких же одеждах без опознавательных знаков, как и он сам.

– Покорми, хозяин! – бросая беспокойные взгляды в сторону шумных разборок, крикнул файтер в сторону устрашающего вида типа за стойкой. Ему не хватало глаза и двух пальцев, на шее красовалась широкая полоса старого шрама, на запястьях – следы былых кандалов. Интересный дядька, с историей. Пока мечник, клирик и маг ждали разносчицу, боец снова с нахальным удовольствием закинул ноги на стол – это, должно быть, у него в крови, никакой шаровой молнией не вылечить. Но вокруг царил такой беспорядок, что наемник выглядел даже каким-то тихим... Или просто пока трезвым.

Проходивший мимо вояка в закрывающем лицо шлеме презрительно фыркнул, то ли намеренно, то ли все-таки случайно пихнув мечника локтем. Тот среагировал мгновенно: чьей-то пустой, но оттого не менее тяжелой кружкой засветил ему, куда дотянулся. Будь это кто-нибудь из завсегдатаев – случайных людей в таких местах не бывает – наемник бы не обратил внимания на эту мелкую грубость. Но это был как раз человек из тех, которые устроили шумиху, да и шел он явно дружкам на помощь, так что мечник возжелал мстить за оскорбленного товарища. Это ведь легендарная взаимовыручка вольных воинов, как никак.

Незнакомец дернулся и круто обернулся.

– Ты, пьянь, что себе позволяешь?!

Файтер улыбнулся своей хищной улыбкой, мол, смотрите, друзья, сейчас будет весело.

– Повтори, зелень. Давай, мелкота, спроси еще раз, ну же!..

– Я тебе не мелкота, сво... Да как ты смеешь?! Да я!.. – тут же вскинулся незнакомец, хватаясь за рукоять легкого меча. По сторонам от него обозначились его спутники, четверо таких же скрывающих лица воинов.

– Говоришь, как девица, – хихикнул наемник. – У тебя нет с собой платья?

Рядом кто-то засмеялся, посетители стали оборачиваться. Клирик выругался про себя, удивляясь дурацкой манере: что такое, неужели нигде нельзя просто поесть спокойно, вечно надо лезть дебоширить! Сколько ж можно...

Человек в шлеме пришел в бешенство.

– Выясним, кто здесь девица! – крикнул он визгливо, делая шаг назад и выхватывая клинок. Держал он его как-то странно, словно обычно привык фехтовать другой рукой или не привык вовсе. Четверка его спутников тоже оставила в покое своего прошлого недруга и вновь положила руки на мечи. Файтер по-свински расхохотался.

Вроде бы, все знали, что устраивать дебош и разносить все вокруг тут не стоит – как никак, свои все. Противников полон мир, нужно же хоть где-то иметь друзей. Побуянить и пошуметь – это одно, а вот рубиться направо и налево – дело совершенно другое. Так что, в случае реальной угрозы, на чужака будет направлена не пара острых блестящих мечей, а все клинки, которые есть в зале.

Наемник переместился на ноги. Секунду назад сидел, закинув пыльные сапоги на стол, а теперь стоял в нескольких шагах от оппонента и заливался оскорбительным смехом. Стоял как-то расслабленно, даже лениво, словно его только что разбудили, а теперь не давали снова отправиться спать. Но было в его позе что-то устрашающее, неуловимо-зловещее, бешеное. От таких обычно даже самые бывалые воины стараются держаться подальше, потому что так выглядит гнев. Только не тот, когда краснеют по самые уши, теряют самообладание и бьют непосильным трудом нажитую посуду, а когда убивают холодно и беспощадно. Незнакомец, как ни странно, этого не заметил – все так же выставлял перед собой меч и кричал что-то обидное.

Наемник его уже не слышал. В руках оказались верные клинки, блеснув в свете ламп. Он прыгнул. С места, не раскачиваясь. Несколько шагов – это ничто. За долю мгновения он был уже около обидчика, занеся мечи для удара.

В это скупое движение файтер вложил всю свою силу. Один меч разрубил шлем, словно яблоко, другой сверкнул и ринулся вниз...

Остатки нарядного шлема не успели упасть на замызганные доски, а в соседний стол вошел, словно в масло, смертоносный клинок и разрубил его напополам. Наемник с громкой руганью дернулся вбок, следуя за своим мечом и едва не выдергивая из сустава плечо. Четверо вооруженных людей вокруг только достают из ножен оружие.

По плечам воина, стоящего перед ним с ошарашенным, ничего не понимающим взглядом, рассыпаются длинные светлые волосы.

– Девушка! – хрипло выдает боец, поднимая голову. – Простите меня, миледи! Я не знал, я и подумать не мог!.. Я.. Я...

Секундой позже до многочисленных свидетелей доходит, что произошло. В зале раздался хохот, общий гомон, гвалт. Со звоном возвращают в ножны вытащенные за мгновение клинки, которые смертельным кольцом ощетинились на чужаков. Вокруг смеются, улыбаются. Девушка, видимо, все еще прибывавшая в состоянии глубочайшего потрясения, бросила свой меч на пол и, закрыв лицо руками, приготовилась устроить сцену.

Тем временем боец выдернул из пола меч, убрал вместе с его братом-близнецом в заплечные ножны и вернулся к компании. Теперь он двигался как простой смертный, без этой диковинной боевой расхлябанности.

– Молодец, так ей и надо! – расслышал наемник в шуме голосов знакомые восторженные интонации. Пройдоха успел за время неравного поединка вернуться к своим спутникам, и теперь беспокойно подпрыгивал на месте, чуть ли не светясь изнутри. Когда он успел облиться пивом? И, главное, откуда пригоршню монет свистнул?! Маг уже пересчитывал их и складывал в ровный столбик.

Улыбался даже монах, вечно мрачный и скупой на эмоции.

– Да ты мастер с девчонками знакомиться. Я вот так не умею...

– Вы что, не увидели? – трагично сказал он, вглядываясь в смеющиеся лица спутников и опускаясь рядом с ними на лавку. – Она же дворянка. А на мече – клеймо Таарина.

Маг, вор и клирик мгновенно замолчали, словно лишились дара речи по чьей-то злой воле. Четверть минуты они не произносили не слова. Напряжение нарастало. Наконец лис постучал тонкими пальцами по столу и поднял обвел спутников непонимающим взглядом.

– А Таарин... Это кто?

Наемник застонал, с глухим звуком опустившись лбом на столешницу.

– Я где-то слышал это имя, – осторожно произнес монах из-под плаща. Он начал запоздало догадываться, что «нормально посидеть» – это совсем не «нормально» в привычном понимании этого слова. – Если мне не изменяет память, то это легендарная гильдия оружейников, делающих мечи для королевских особ.

По уткнувшемуся лицом в стол бойцу его эмоции было не прочитать, но поистине удивительно богатый запас богопротивных слов восполнял эту недосказанность.

Маг зажег на кончике пальца огонек, и принялся рассматривать его, словно диковинку.

– Остается только понять, что такая девушка делала в таком... эээ... непривычном для нее месте. С мечом и четырьмя стражниками.

Файтер резко поднялся и повернулся к зрителям:

– Из-за чего был спор, парни?

– Девчонка комнату просила, а ей принялись объяснять, что она дура, – флегматично, с чувством, с толком, с расстановкой отозвался хозяин пивнушки, – сам понимаешь...

Наемник подхватил со стола чужую баранью ногу и краюху хлеба, опрокинул лавку вместе с примостившимся на ней вором и кивнул трактирщику, собираясь, видимо, что-то сказать. Он уже открыл было рот, но тут дверь распахнулась, и в общий зал ввалился, запыхавшись, какой-то потрепанный тип.

– Мужики, там гвардейцы! – заорал он с порога и тут же принялся пробираться куда-то между столами и пыльными спинами.

Услышав о гвардейцах, большинство вольных воинов тут же повскакивало с мест, поднялся гвалт. Мало кто здесь питал нежные чувства к тупоголовым солдатам, а у многих были и откровенные проблемы с законами. Так что в зале мгновенно стало еще теснее, сутолочнее, а атмосфера пропиталась крепкими словцами и отборнейшей руганью. Народ засуетился, принялся что-то судорожно прятать, что-то, напротив, доставать.

Файтер тоже чертыхнулся, кивнул хозяину и цепко схватил девицу за локоть.

– Просто послушайтесь, вариантов все равно нет никаких, – прошипел он ей в самое ухо и потащил по узкой лесенке наверх. Комната все-таки была.

Торопливые шаги отстучали по лестнице, глухо хлопнула дверь. Наемник и «знатна девица» исчезли из общего зала за мгновение до того, как туда ввалились гвардейцы. Отсюда были слышны грубые окрики и препирательства – официально никто ничего пока не нарушил, и карать было не за что, разве что прикрикнуть да заглянуть по углам. Однако и мечник, и девушка понимали, что стоит страже обнаружить ее, проблемы тут же появятся.

Вор недоуменно смотрел им вслед.

– И что это было?

Маг вздохнул и только пожал плечами, а монах припечатал хрипло:

– Черт его знает, – на том и порешили.

Пока они сидели, озирались по сторонам и осознавали происходящее вокруг, кто-то окрикнул лиса, мол, эй, рыжий, подойди-ка! Это тип за стойкой (наемник его, кажется, хозяином назвал), до того сидевший, подперев голову огромными кривыми ручищами со следами кандалов, подозвал гостей. Когда те подошли, он потер старый шрам на шее – видимо, по привычке – и кивнул путникам.

– Это... друг ваш девицу, наверное, на улицу повел, – буркнул угрюмый хозяин, показывая единственным глазом на лестницу, – там есть выход в соседний переулок, если вам интересно.

Лицо вора из безнадежного стало снова восторженным. Трое сотоварищей вразнобой поблагодарили доброго дядьку, поулыбались ему, крикнули что-то на прощание и поспешили к двери.

Поднявшись по крутой лесенке вверх, чтобы выйти в узкий переулок, клирик, лис и маг переглянулись. Свет городских фонарей не попадал сюда, и между холодными каменными стенами царил полумрак. Если поднять голову к небу, то туман сгущался как-то необычайно низко, и уже окон второго этажа не было видно – все тонуло в белой пелене. Слышимость тоже была почти нулевая, но звон металла монах различил легко. Опустив капюшон на глаза, подтолкнул своих спутников в сторону звука и поспешил сам, стараясь нигде не оступиться и ни на чем не подскользнуться.

Наемник тем временем, с заметно округлившимися глазами, рассматривал короткий кинжал с клеймом Таарина. Должно быть, клинок только что пытались метнуть в него – но без особого успеха.

– Миледи, – начал он осторожно, – что вынудило вас ввязаться в столь сомнительные приключения? Неужели ваши родные...

– Кто ты?

– Что? – файтер приподнял бровь.

– Кто ты? – повторила девушка увереннее, – мои стражники – прекрасные воины, а саму меня учил фехтовать великий мастер клинка... Как такое возможно? Ты справился в одиночку с четверкой хороших воинов!

Мечник хрюкнул и тут же закашлялся, старательно пряча смех. Самообладание у него было хорошее, но против такой атаки и оно не выдерживало.

– Послушайте, миледи, – проговорил он, успокоившись, – вас раскидал по стенке и в конце концов чуть не убил пропыленный пьянчуга из вонючей таверны! Я, признаться, впервые в жизни смог остановить такой удар, какой собирался было обрушить на вас. Вы уверены, что ведете достойную игру в этих доспехах?

Девушка, светловолосая, с тонкими нежными чертами лица вздрогнула. Доспех, выглядевший объемным, вблизи оказался ей велик и неудобен. Шелковые волосы его обладательницы спутались, под глазами начали ложиться серые тени. «Долго ей так не протянуть», – сообразил вдруг наемник и невольно пожалел беглянку. А кем еще может быть принцесса, попавшая в столь трудные жизненные обстоятельства?

– Итак, миледи, от кого вы скрываетесь?

Принцесса смешалась.

– Говорите, не бойтесь ничего. Я нанес вам оскорбление, и долг чести – искупить вину.

Миледи странно посмотрела на воина перед ней. Назвался трактирной пьянью, а сразу узнал Тааринское клеймо, так искренне говорит о чести... А его техника фехтования? Скорость реакций, галантность... Не многие дворяне способны на такое. Что же за парня она толкнула?

– Я Инарис Светозвездная из рода Риона, принцесса второго из Великих Островов, Таара.

Наемник ободряюще кивнул.

– И...

– И обещанная невеста наместнику Альрина Теодору.

Ровно на этом месте вор, прислонившийся к влажной от тумана стене с нескольких шагах от говоривших, чихнул. Сразу же раздался звонкий звук подзатыльника, и то ли послышалось, то ли и правда прозвучало негромкое ругательство и легкий смешок. Потом все стихло. Девушка снова вздрогнула. Мечник обернулся было туда, но передумал и махнул рукой, мол, не стоит переживать. Чего-то подобного он и ожидал от своих спутников – забавные они, как раз под стать ему. Так что парень просто сказал в самый плотный сгусток тумана, громко и отчетливо:

– Народ, выходите. Теперь вы тоже в это замешаны. Ну что, поможем обещанной нашему любимому Теодору невесте бежать?

Вперед выступил зыбкий силуэт. С каждым шагом он обретал форму, пока не сделался похожим на вечно прячущегося под своим балахоном клирика.

– Есть у меня тут одна идейка, – усмехнулся он. – Вор, иди-ка сюда...

* * *

Туман отступил. В огромном каменном городе вдруг стало необычно спокойно и тихо, словно белые клочья мглы забрали с собой все звуки. Из пелены вынырнули крохотные ясные звездочки, подмигивая случайным свидетелям чуда.

– Смотрите, небо чистое! – вор задрал голову и остановился, глядя в бархатную мглу.

– Теперь я смогу сотворить поисковое заклинание, чтобы точнее узнать расположение того мальчишки, – облегченно и, наверное, впервые за сегодняшний вечер благодушно вздохнул маг.

Где-то далеко затянули песню. Песню о нищете и страхе, о холоде, голоде и таком далеком-далеком, светлом и чистом небе. Древний напев на кажущимся чуждым этому серому городу, этой жизни, всему этому свету колдовском наречии. Мелодия звала, манила за собой, а сердце сжимала вдруг тоска по солнцу, по белой бузине и нежном-нежном, золотом весеннем солнце...

– Фу, хоть выйдут из головы те стишата про Августину, – мечник поставил рядом с собой на мостовую мага, потянулся и едва успел подхватить заснувшего вора. – Что, и второй туда же?! Да ладно, ладно, не буди уже...

Рука клирика на секунду застыла и неспешно скрылась в складках плаща.

Четверо приключенцев устроились на деревянной скамейке на набережной. Древний напев затихал вдалеке, и больше нельзя было разобрать слова, но от этого мотив стал еще прекраснее. В голове у файтера всплыла строчка, казалось, давно забытого детского стишка из тех, что вечные путники-барды станут напевно рассказывать, если попросить их приглядеть за ребенком. «Вырос город из тумана...» Еще не было видно реки, но слышно, как какой-то человек брел по колено в воде, то и дело проваливаясь глубже в холодные волны. Сопевший на прохладной спинке скамейки воришка повернулся и, не найдя другой опоры, привалился к плечу наемника. Маг зажег в руке крохотный огонек, и свет его выхватил из темноты лицо спящего лиса.

Вор улыбался.

 

Глава 4. За блуждающим огнем

Квартет встретил восход солнца в бедной комнатушке под самой крышей, над лавкой алхимика-самоучки. Вросшее в черепицу мансардное окно было распахнуто настежь, и утренняя свежесть незримыми волнами врывалась на чердак. Было видно синее-синее, без единого облачка небо и белые птицы, парящие над городом. От легкого дуновения ветерка хлопья слежавшейся пыли летали из угла в угол, а страницы забытой прежним хозяином на столе книги с тихим шелестом переворачивались, являя миру витиеватые колдовские руны.

Наемник по-хозяйски закинул ноги на стол и сделал вид, что не замечает, как клирик смотрит на него с укоризной. Маг тоже покосился с явным неодобрением, но промолчал, продолжая копаться к окованном железом сундуке в углу.

– И откуда такие хоромы? – поднял бровь файтер, устраиваясь поудобнее и переложив ноги прямо на книгу на краю стола. – Наследство?

Чародей хмуро оглянулся, словно ища у серых стен поддержки, но на его немой призыв никто не откликнулся. Вор сидел на узкой кровати над обрывками тех инструкций, которые выжили во вчерашней свалке, и рассеянно теребил свою рыбку на тонкой цепочке, висящую на шее. Монах ссутулился, закутавшись в свой неизменный плащ; а наемник весело насвистывал какую-то мелодию... Пришлось отвечать.

– Мастер этот чердак выкупил, еще очень давно. А когда он исчез, я сюда перебрался...

Клирик фыркнул из-под низко опущенного капюшона.

– А вот не ври. Здесь давно никто не живет.

Маг еще больше насупился, все глубже зарываясь в колдовской сундук.

– Да ладно вам, не придирайтесь, – влез рыжик, убедившись наконец, что монах был прав, и бумажки не восстановить. – Что вы к парню привязались? Лучше скажите, что дальше-то делать?

Богослов что-то буркнул себе под нос, но смолчал. Он ведь тоже понимал, что споры в поисках не помогут, а только отдалят цель. Да и тяжело парню без его мастера, видимо, он еще не смирился с этой потерей. Что ж, каждый должен сам понять, что жалеть стоит далеко не мертвых, им-то уже все равно...

– Я смогу взять исходные координаты и задать их как ориентир для конечной цели телепортации, – как-то не слишком уверенно предложил маг. – А потом развернуть портал и перенести нас туда. Придется, правда, постараться...

– И ты справишься? – заинтересовался вор. – Слушай, насколько вообще ты силен? Тот садовник из таверны смог бы тебе противостоять? А ты...

– Он должен справиться, – прервал лиса наемник, переходя на командный тон. – По-другому никак этого мальца не найти, проще сразу вернуться в застенок к Теодору. Ну, за дело!

Чародей закрыл сундук и подошел к столу. Прежде, чем мечник успел что-то сообразить, парень коротким резким движением сбил его ноги в тяжелых сапогах со столешницы и наконец завладел долгожданным фолиантом. Бережно, словно хрустальную, он отряхнул книгу и открыл по закладке из черного пера, бормоча какие-то колдовские слова.

– Теперь я уверен, что смогу правильно провести портал! – провозгласил колдун после тщательного изучения пожелтевшей страницы и зажег свечку, – Мы окажемся в Эдорине, где-то возле южной заставы, в торговом квартале...

* * *

Напарники рухнули на пыльный вереск, давно отцветший и теперь умирающий. Лилово-розовые цветы сморщились, покрылись грязью и песком. Сразу было видно, что растение мертво, и мертво уже давно. Словно чья-то дикая сила выпила сразу все соки, бросив опустошенный остов там, где его и застигла. В корнях хлюпнула вода, и зеленоватая тина просочилась на поверхность. Насколько хватало глаз, вокруг простирались безжизненные топи. В посеревшем небе с хриплым карканьем кружились вороны. Солнце здесь было бледным, словно пыльным, вор даже почему-то пожалел его.

Наемник приподнялся на локтях и медленно, недоуменно огляделся. Чертыхнулся. Птицы, злобно покрикивая, сделали над ними петлю, потянулись вслед за клонящимся к горизонту солнцем и исчезли в дали. Боец вытащил из-за пазухи флягу и вылил пару капель воды на лицо лежащему без сознания магу, сам сделал хороший глоток. Наваждение все не проходило.

– Он мог ошибиться? – подал голос вор, зябко поеживаясь, словно от холода. Вдобавок очень хотелось пить, а свою фляжку он забыл на чердаке.

Ответом ему послужило молчание.

Клирик поднялся, поплотнее запахнулся в плащ и осторожно, чтобы не провалиться в мутную жижу, сделал пару шагов. Файтер снова полил водой чародея-практика, а рыжий, облизнув пересохшие губы, позавидовал, что сам не потерял сознание. Наконец колдун слабо закашлялся, невнятно пробормотал что-то на колдовском наречии и приоткрыл глаза. Трое его спутников облегченно вздохнули.

– Где мы? – пришел в себя паренек.

– Ты ошибся в расчетах, – как можно мягче сказал монах, стараясь сохранять спокойствие, – это место и отдаленно не напоминает Эдорин. Ты сможешь перенести нас обратно?

– Хочу-у-у наза-а-ад! – плаксиво заныл вор, за что тут же схлопотал подзатыльник от наемника. Ну а зачем было сопли разводить?!

Маг пошарил рукой рядом с собой, приподнял голову, огляделся и вдруг упал обратно, сдавленно застонав.

– Заклинание в книге... А она осталась на чердаке! Да и сил у меня уже нет.

Соратники разом помрачнели. Где-то внизу утробно чавкнула болотная жижа, и по лицу наемника проскользнула страшная, зловещая тень. Клирик за долю секунды многое прочитал по глазам файтера и хрипло, медленно-медленно, словно надеясь, что это все только искусный морок, произнес:

– Мы находимся в самой гиблой части королевства. Без еды. Без воды. Без карты. Мертвые топи полнятся душами и прахом таких, как мы. Они одна сплошная могила.

– Это место не отпустит нас, ни за что не отпустит, – прошептал вор, тоскливо вспоминая город, жизнь, полную шумных и беззаботных друзей, не знающих печалей и горестей... По рубашке, которую он успел уже испачкать, скользнула серебрянная рыбка на тонкой цепочке. Лис со вздохом убрал ее обратно, но почувствовал на себе внимательный, настороженный взгляд мага и вопросительно поднял голову. Тот с полуулыбкой покачал головой, прислоняясь к серому валуну.

– Нет времени просто так сидеть, – клирик оглядел соратников, натягивая поглубже капюшон, – Отсюда обязательно нужно выбраться до темноты.

– К чему такая спешка? Рыжий еле держится на ногах, маг же вообще еле в сознание пришел...

– Нужно. Выбраться. До. Темноты, – запахиваясь в плащ, устало повторил монах. – И лучше тебе не знать, почему.

Файтер только пожал плечами, но мечи в охапку сгреб.

– Народ, выдвигаемся. Богослов первый, за ним вор и колдун, я замыкающий. Ступать строго друг за другом... Да побыстрее!

Лис на всякий случай еще повздыхал, но поднялся и зашагал следом за клириком. Пришедший в себя маг последовал его примеру, а наемник на секунду оглянулся назад. Но одной короткой секунды хватило, чтобы заметить, как ненасытная топь жадно чавкнула и проглотила зазевавшегося молодого ворона: в воздухе остались кружиться только несколько черно-синих перьев. Боец поудобнее перехватил рукоять меча, а другой рукой подтолкнул вперед замешкавшегося мага: мол, парень, поторопись. Лис, вопреки обыкновению, не стал задавать лишних вопросов и упираться, а молча ускорил темп. Надо – значит, надо.

Клирик не обернулся и не поднял капюшона, а потому никто не видел его горестной усмешки. Мертвые Топи уже встречали дорогих гостей.

Шли долго. Иногда проваливаясь в мутную жижу по щиколотку, иногда по колено. Несколько раз монах останавливался и то оглядывался назад, то, прищурившись, сверялся с солнцем. И всякий раз торопил друзей вперед.

Нужно обязательно выбраться на остров до темноты.

После захода солнца станет поздно.

Как бы путники не торопились, но они явно опаздывали. Светило неумолимо клонилось к болотам, делая полосу надежды все тоньше и тоньше. Понемногу, однако, под ногами стало суше, и теперь никто не проваливался в зеленоватое месиво. По крайней мере, так глубоко, как раньше. А когда солнце коснулось ровным краешком горизонта, над головами друзей, хрипло выкрикивая насмешки, на восток пролетели вороны. Наемник глухо чертыхнулся, провожая их взглядом.

Клирик обернулся:

– Где-то рядом должна быть старая гать. Если, конечно, они еще не утопили ее.

Услышав про гать, лис приободрился и даже начал насвистывать какую-то мелодию из репертуара бродячих менестрелей. Самое страшное – неизвестность – осталось позади, и теперь хорошее настроение понемногу возвращалось к нему.

Шагов через сто файтер провалился по колено. Пытаясь выбраться, увяз еще больше, и теперь по пояс застрял в топи. Воришка и маг ринулись было ему на помощь, но монах цепко схвати их за руки. «Ни шагу дальше!» – казалось, говорили его глаза. Парни бросили тревожные взгляды на друга, но подчинились безмолвному приказу.

Наемнику показалось, что болото под ним ворчит что-то, шевелится и все сильнее, все крепче обхватывает его ноги. Из мутной жижи высунулась костлявая лапа и вцепилась в черный рукав.

– Проклятье!!! – рявкнул боец и рубанул по лапище все еще оголенным клинком. Где-то внизу глухое ворчание перешло в утробное рычание, но болота немного ослабили хватку.

– Быстрее, – клирик рывком вытащил друга из трясины и, не заботясь ни о чем больше, снова устремился к одному ему известной цели. Маг, вор и наемник поспешили за ним, стараясь не смотреть назад, туда, где болота погружались в вечерний сумрак.

Когда солнце до половины скрылось за рваной кромкой горизонта, квартет ступил на узкий деревянный помост. По нему друзья припустились бегом, а их сапоги глухо застучали по ненадежным, полусгнившим бревнам. Первым теперь бежал вор, умело огибая ветхие участки и предупреждая друзей. Казалось, что болото прислушивается к учащенному дыханию, торопливым шагам и коротким окрикам лиса, чтобы, пропустив в глубину, сомкнуться вокруг вязкими волнами.

Вдруг рыжий обернулся. По лицу его пробежала тень облегчения.

– Смотрите! Остров, там, впереди!

В полусотне шагов из топи поднимался островок, весь заросший крупными кустами, а в глубине – и тоненькими деревьями. Друзья с надеждой переглянулись, обретая второе дыхание. От солнца осталась только узкая бледная полосочка, да и ее норовили скрыть грязно-серые, угрюмо нависающие облака. Но до спасительной суши осталось так немного, только несколько десятков шагов, что каждый успел про себя поверить, что они спасены, что болота отпустили их... Хотя бы на этот раз. И тут случилось что-то, что вдруг отбросило обратно к нулю все возраставший шанс на победу.

В спины уперся хищный взгляд.

Квартет застыл, не в силах двинуться с места. Кто-то сильный приказал им стоять на месте, и они замерли. Их цель – островок посреди мертвой топи – отдалился сразу на стони тысяч миль, хоть и был в тридцати шагах.

Файтер, остановившийся как раз возле прогнившего насквозь бревна, снова провалился по колено в утробно чавкнувшую жижу. Маг дернулся было на помощь, но осел под вперившимся в него взглядом. Руки его безвольно опустились, глаза опустели. Прорвать магией это страшное воздействие оказалось невозможно.

Замешательство длилось минуту, вторую. Так бы и сгинул квартет в гиблых болотах, навсегда бы остались они здесь, не живые и не мертвые – нежитью, призраками... если бы не резкий, внезапный крик: кто-то взвизгнул, высоко и пронзительно, и этот звук разорвал тишину, в одно мгновение рассеяв наваждение. Кричали отчаянно, не ради спасения, а во имя жизни. Наверное, это был чей-то последний вскрик.

И лопнули нити, связывавшие по рукам и ногам четверых друзей. Наемник, грязно ругаясь, стал вырываться из плена трясины, вор уже протягивал ему руку, чтобы помочь. Совсем по капельке, по сантиметру топь отпускала мечника, чем тот не преминул воспользоваться. Вскоре он уже стоял на деревянном помосте, отряхиваясь и благодаря воришку за посильную помощь. Магу было сложнее всех – он до последнего боролся в своей голове с инородным колдовством, не перестав сопротивляться уже тогда, когда трое его друзей замерли безвольными изваяниями. И от этой короткой, (оказалось, такой бесплодной!) внутренней борьбы парнишка устал больше, чем от долгого перехода и утренней работы.

Только клирик остался в той позе, в которой его настиг леденящий взгляд. Пытаясь что-то вспомнить, он судорожно сжал рукоять меча, а другой рукой потер старый шрам на предплечье, благо что под плащом никто не заметил этого короткого, случайного жеста, порожденного воспоминаниями. Давно заросшую рану подернуло холодком, а в пальцах кольнуло, словно мелкими иглами, и монах едва заметно вздрогнул – вот то, что было оставлено ему на вечную память.

Друзья поспешили к острову, страшась оглядываться на просторы Мертвых Топей. Где-то глубоко под ногами разочарованно ворчал болотный демон, ныряя в мутную глубину, а впереди, на островке, коротко, с опаской каркнул ворон. Страх отступил, и на его место пришла смертельная усталость – враг опаснее любой нежити, любых солдат или бурь.

Солнце село. С последним его лучом квартет ступил на твердую землю, и тут же чавкнули пробудившиеся болота.

– А я уже подумал, что я стану одним из местных призраков, – выдохнул вор, обессиленно опускаясь на блеклую траву. В другое время он бы обошел стороной такую жалкую зелень, но сейчас пройдоха был на вершине блаженства, валяясь на сером и пыльном островке посреди гиблых топей. Лис поднял голову... и испуганно вздрогнул.

Разрывной арбалетный болт типа «одуванчик», направленный в сторону его собственного живота, никак не вязался с окружающим пейзажем. Медленно, стараясь не делать резких движений, воришка оглядел опушку и нервно сглотнул. Он насчитал дюжину «одуванов» и заметил еще пару арбалетов, заряженных обыкновенными болтами.

– Народ! – затравленно позвал он. – Наро-о-од, очень не советую дергаться или шуметь...

Наемник, прищурившись, проследил за взглядом воришки и даже присвистнул, окинув опытным глазом ближайшие кусты. Он заметил кое-что любопытное и про себя удивился, что на лучниках очень знакомая ему форма.

– Парни, рыжий прав. Не дергайтесь, а?

Клирик, не откидывая капюшона, запахнулся поплотнее в свой плащ и повел плечами, не проявляя никаких эмоций. Маг попытался было что-то сколдовать, но попытка его не увенчалась успехом: парнишка совсем выбился из сил во время дневного перехода и противостояния болотному хищнику. Сопротивление оказалось бесполезным. Добравшись до спасительного острова, после стольких испытаний, четверо друзей угодили на прицел гвардейцам наместника.

– Не, так дело не пойдет! – возмутился лис, тряхнув головой. Парень, оказавшись в такой знакомой и много раз пройденной ситуации, почувствовал наконец себя в своей тарелке. – Интересно, почему я не удивлен? О, благородные доны, искренне радуюсь нашей встрече. Уин, Век, Хью – давно не виделись, ребята! Напомните мне, где мы встречались в последний раз? На площади? Или у собора? Так или иначе, если сегодняшняя встреча состоялась, то это значит, что в прошлый раз Госпожа Удача улыбалась все-таки мне...

Солдаты сделали шаг вперед, выйдя из-под тени перелеска. Этот монолог мог бы продолжаться до бесконечности, но в разговорчивого пройдоху полетела невесть откуда взявшаяся еловая шишка, и оратор получил заслуженный втык.

– Отложим обмен любезностями до другого раза, если ты не против, – прошипел клирик, отряхивая руки.

Рыжик наклонился, чтобы поднять снаряд для ответного залпа, и из-под темной рубашки выскользнула на свет серебренная рыбка на тонкой, изящной цепочке. Что-то беззлобно пробормотав, лис машинально потянулся, чтобы убрать талисман обратно, но тут же отдернул руку: рыбка была ледяной. Хотя – вор точно помнил – минуту назад она ничем не отличалась от самого обычного камешка.

Гвардейцы шагнули еще ближе, и до наемника донесся такой знакомый, бросающий в дрожь, самый страшный сейчас звук. Тихий щелчок арбалетного защитного затвора. И вдруг...

– Стойте, стойте!!! Отставить! Убрать оружие. Три шага назад. Вольно!

И, о чудо, грозные самострелы разрядились без выстрела, а дюжие парни-стрелки снова скрылись в леске. Опасность миновала, и квартет выдохнул спокойно. Один за другим друзья, обессиленные, оседали на жухлую траву: люди, какие бы они не были, все же не нежить. Однако наемника снова что-то насторожило. Опять подкралось это чувство тревоги, совершенно необоснованное, но оттого не менее яркое. Хотя, постойте...

Голос был женский!

Этот приказ был отдан женщиной, здесь нет сомнений.

Маг, скомкав на ладони заклинание, едва заметно кивнул файтеру, подтверждая его мысли. Клирик и вор переглянулись. Да, властность и решительность могли обмануть постороннего человека, но те, кто всю свою жизнь провели в опасностях и передрягах, обращают внимание на каждую мелочь.

Итак, откуда здесь взяться женщине?..

Вдруг резко запахло рыбой, а из-за какого-то чахлого куста появилась... гадалка с городской площади! Столичная цыганка деловито кивнула страже, и гвардейцы один за другим растворились в бледной зелени.

 

Глава 5. Двадцать человек

– Вопрос остается открытым, – выдохнул пораженный вор, во все глаза таращась на старую знакомую. И, уже громче, продолжил: – Красавица, какими судьбами?!

– А правда, что ты забыла здесь, на болотах? – поддакнул файтер, смутно припоминая, что виделся с нею раньше.

Гадалка фыркнула, не посчитав необходимостью отвечать. Из соседних кустов раздалось чье-то громкое пыхтение, сдавленное переругивание и цыганка, напоследок стрельнув в вора глазами, в праведном гневе нырнула в заросли.

* * *

Греясь у наспех разведенного костерка, друзья смогли наконец обсудить события прошедшего дня. Все казалось странным, ненастоящим: и это внезапное перемещение в Мертвые топи, и нападения трясинных демонов, и вооруженный отряд посреди проклятых болот. Солдаты, кстати, то и дело давали о себе знать: откуда-то с центра островка доносился грубый смех и командные окрики, мелькали всполохи огня, но идти и разбираться, что они здесь забыли, не было ни сил, ни желания.

– Кажется, мне что-то мешало колдовать, – нехотя признался маг, глядя в землю прямо перед собой. Ну конечно, стыдно ему, что втянул всех в такую передрягу.

– Мешало? А как именно? – осторожно поинтересовался клирик. – Это случайные помехи, ошибка в заклинании или чье-то чужое вмешательство, специально направленное на сбой твоей магии?

Чародей задумался.

– Я не могу определить, – наконец сказал он, – но уверен, что ты ни разу не угадал.

Вор, подтолкнув наемника локтем в бок, насадил на палочку несколько болотных ягод и протянул их к огню. Когда яркие бусинки сморщились, рыжик и боец по-братски разделили скудную горсточку ягодок. Чтобы наесться, их не хватило бы и ребенку, но зато оставшийся во рту гадкий горьковатый привкус отбил первую атаку волчьего голода. Что ж, все-таки лучше, чем ничего.

– Знаешь, я даже не могу определить, какого рода заклятье мне помешало, – встревоженно поделился маг после некоторых раздумий. – То колдовство не оставило собственных примет. Но иногда мне кажется, что я слегка чувствую его слабые импульсы. Они едва ощутимы, но все же есть...

Монах поплотнее закутался в плащ. Сумерки уступили место темноте, и прохладный ночной воздух начал давать о себе знать. Парнишка в легкой восточной одежде только поежился, обхватил себя руками за плечи: по озябшей коже пробежали мурашки.

– А если это колдовал не человек?

Маг пожал плечами:

– Ты имеешь в виду заклятья, которые источают места смерти магов? Только могущественных, конечно.

– В смысле, могилы магов? – с ударением на «могилы» спросил рыжий вор, на секунду отвлекаясь от ягод.

– Нет. У людей, связанных с колдовством, нет могил. Не принято как-то, да и кому оно надо... Да если бы и надо было – хоронить чаще всего нечего.

Пройдоха смутился и, чтобы не напортачить чего-нибудь еще, растянулся на скромной, но, к счастью, вполне живой траве. Умаялся за целый день, утром-то еще пришлось пробежать пару кругов вокруг центрального квартала, спасая свою шкуру от излишне злопамятных солдат. Ну да ничего – в первый раз, что ли?

Монах молча расстегнул брошку плаща и, фыркнув, накинул его на вконец озябшего чародея. Оставшись в одной угольно-черной рубашке и таких же штанах, клирик подсел поближе к огню. Костер горел настороженно, словно пламя тоже побаивалось здешних мест, а потому света от него было так мало, что черты лица монаха едва ли стали видны яснее.

И вдруг с болот раздался протяжный, не похожий на голос ни одного нормального животного крик. Через пару мгновений ему ответили откуда-то с другой стороны острова, а следом тоскливо, с подвываниями, заголосили далеко-далеко, примерно там, где квартет наткнулся на гать. Каждого передернуло от мысли, что, сложись все немного иначе, эту ночь они провели бы на болоте. Первую и последнюю ночь среди трясин. Бррр, даже думать о таком – до рассвета не уснуть. Но в свете костерка все казалось не настолько мрачным, а потому беседа разомлевших у огня путников вернулась в прежнее русло.

– Эта дрянь меня, кажется, покусала, – файтер задумчиво рассматривал бурые разводы на штанине. – Да что это за нежить такая?!

Три головы повернулись к клирику: вопрос был очевиден. Откуда они взяли, что монах сведущ в этой области, так и останется загадкой, но наемник, вор и маг угадали. И клирик, поворчав и помявшись, начал рассказывать.

– На нас напал один из опасных местных жителей – демон Ардагон, умный и злопамятный гость из Бездны. Он неглуп и силен, но на болотах есть существа и страшнее него. Раньше демоны нападали только под покровом ночи, ибо не переносили света солнца... не знаю, что заставило его изменить своим, казалось, столетним, привычкам.

– Изменить? Значит, раньше они не выходили до наступления темноты, и днем Топи были безопасны? – оторвался от созерцания растерзанных штанов наемник. – Но что-то заставило нежить напасть раньше захода солнца... Может, кто-то управляет этими тварями?

Монах покачал головой.

– Маловероятно. Те кроводонки, которые встретились нам днем, тоже должны были зарыться в тину и, в полусне, ждать ночи. Но они – не умнее шершня, да и вреда от них вооруженному человеку мало. Они слишком разные с Ардагоном, чтобы иметь общие цели.

– А правда, вдруг кто-то приказывает существам со всей округи пробуждаться и нападать в неурочное время? – воришка поднял веснушчатое лицо от живучей травы, толстым слоем покрывавшей весь остров. В рыжих волосах застряла сухая веточка, а щеку пересекала мелкая царапина – было видно, что пройдоха действительно наслаждался заслуженным отдыхом и даром времени не терял. – Маг, слушай, есть заклинание управления нечистью?

Приоткрыв глаза, в реальность из полудремы вернулся колдун-практик. Постепенно восстанавливая энергетический запас из витающих в воздухе волн, он чувствовал себя уже сносно. По-крайней мере, лучше, чем в первые минуты.

– Наверное, заклятье-то есть, но я его не знаю. Вообще, нежить и охота на нее – не мой профиль. Но сложно себе даже вообразить, какой силы и мощи должно быть колдовство, объединяющее столь разные существа. Вряд ли это дело рук смертного мага.

– Обычно с нежитью работают некроманты, а не стихийные маги вроде тебя, – задумчиво кивнул клирик. Понемногу, по капле в его голове складывался ряд предположений, пока необоснованных и достаточно раздробленных, чтобы держать их при себе. Однако и эти соображения имели место быть, а потому монах всерьез начинал беспокоиться о судьбе отряда.

Понемногу беседа затихла, и друзья, один за другим, провалились в спасительный сон. Магу снилась библиотека Демиана, полная пыльных старинных фолиантов и дешевых, маленьких книжонок. Под тяжелым плащом клирика было тепло и безопасно, а потому всю ночь парнишка блуждал по уютным детским воспоминаниям. Наемник спал, не расставаясь со своими мечами: застарелая, не раз спасавшая жизнь привычка – верная спутница приверженцев профессии, когда каждый день невольно проживаешь, как последний...

Уже засыпая, вор кое-что вспомнил.

– Монах, ты спишь? – шепотом спросил он.

– Теперь нет, – сквозь зубы буркнут тот, впрочем, как рыжему показалось, на самом деле друг и не думал злиться.

– А откуда ты столько знаешь о магии? Вы же вроде всегда недолюбливали колдовской народ...

– Однажды книжку прочел, – пожал плечами клирик, но, судя по мирному сопению, воришка его уже не услышал.

Остров обволакивала сплошная бархатная темнота, а потому никто, если бы затаился и наблюдал за квартетом, не заметил бы, как монах улыбался.

* * *

Маг проснулся потому, что кто-то стащил с него плащ, и утренняя прохлада с готовностью юркнула под тонкую жилетку. Стало холодно и, вдобавок, мокро от ледяной росы. Наконец коварный некто, особенно не церемонясь, дунул парню в ухо, и его терпению пришел конец: в воздухе мелькнула яркая вспышка, которая должна была поразить наглеца на месте. Но то ли он был к этому готов, то ли просто маг спросоня не рассчитал свои силы, и заклинание ушло в облака. Так или иначе, колдуну пришлось просыпаться.

– Устроили тут детский сад, – буркнул клирик, отнимая у вконец обнаглевшего лиса свой плащ и поплотнее в него заворачиваясь. – Если не поторопимся – не успеем до вечера подойти к следующей гати.

Вор беззаботно отмахнулся от доброго совета, привычно рассчитывая на удачу. По мнению мага, гораздо больше, чем следовало бы.

– А где наш друг-вояка? – чародей наконец проснулся и, оглядевшись, заметил отсутствие наемника. Пора было начинать беспокоиться за того, кому с утра пораньше посчастливится наткнуться на искусанного мошкарой мечника.

– Так вон же, – кивнул на шевелящиеся кусты рыжий. – Он пол фляги вчера выхлебал...

Тут под тяжелым сапогом сломалась одна из веток, закрывавшая обзор на ту сторону куста, и у друзей отвисли челюсти от изумления: двое гвардейцев в полном вооружении стояли, виновато ссутулившись, перед опирающимся на чей-то двуручник файтер.

–... вашим командиром, то вам бы не поздоровилось! Нашлись тут дозорные!

– Чем же эти двое тебе помешали? – опомнившись от удивления, крикнул товарищу монах.

Наемник воткнул поглубже в землю тяжелый двуручный меч и повернулся к богослову.

– Капитан послал их контролировать наши перемещения по острову, а они, чтоб их, заснули на посту, – презрительно процедил боец, и, сощурившись, добавил: – я их на месте командующего в порошок бы стер. К чертям собачьим.

Что ж, день обещал быть добрым.

Немного погодя появилась гадалка. Пестря разноцветными юбками и позвякивая побрякушками, она сразу же подсела к квартету, без умолку болтая о чем придется: цыганка одинаково бойко пересказывала и последние столичные новости, и философские трактаты выдающихся умов столетия. Наконец она заговорила о политике. Клирик, всегда очень внимательный к мелочам, обратил внимание, как собралась и дисциплинировалась гадалка, едва речь зашла о короле.

Вор слушал в пол уха, довольствуясь тем, что иногда вставлял ехидные замечания по поводу того или иного знатного горожанина, и только. Развалившись на траве, он от нечего делать вытащил из-под рубашки свою серебренную рыбку и принялся разглядывать ажурный чешуйки работы, увы, неизвестного мастера.

– Лис, подойди-ка сюда, – позвала цыганка, очевидно, что-то заметив. А когда рыжик приблизился, вдруг подскочила и взвизгнула, словно присела на ежа. – Как ты мог, воришка?! Это же моя, моя подвеска!!!

И, особенно не церемонясь, сдернула украшение с шеи окончательно огорошенного и растерявшегося вора. Как бы внезапно она не действовала, наемник оказался проворнее: секундой позже он приложил к тонкой девичьей шее свой смертоносный меч. Цыганке оставалось только в неподдельном испуге отпрянуть назад... чтобы наткнуться на кинжал опомнившегося вора. “Второй раз я так не ошибусь!” – говорил его взгляд. Выбрав из двух зол меньшее, гадалка еще чуточку отодвинулась от страшного клинка.

– Красавица, – файтер вскинул бровь, передразнивая вора. – Какая неожиданность! И что бы это значило, а?

Загнанная в угол, «красавица» порядком порастеряла свой запал и теперь только бросала осуждающие взгляды по очереди на каждого из квартета. Впрочем, такой уловкой их было не взять.

В наступившей тишине хрустнула ветка. На полянку вышел мальчик, лет десяти, с растрепанными рыжеватыми локонами и, кажется, даже болезненной белой кожей. На щеках не было ни тени румянца, а глаза удивляли, даже пугали своей синевой. В довершение и без того чудесной картины поверх рубашки на мальчишке висела в точности такая же рыбка, какую носил лис. Все пятеро повернулись на звук, и лица друзей вытянулись от изумления, а цыганка раздосадованно скривилась. Только этого не хватало, право слово!

– Итак, рассказывай, – емко потребовал мечник, опускаясь на корягу, но бдительности не теряя.

Мальчик робко сделал пару шагов и поймал на себе взгляд мага. Тот смотрел исподлобья, но почему-то не пугал ребенка. Когда же чародей улыбнулся, это окончательно его подкупило – голубые глаза распахнулись еще шире, а ноги сами пошли навстречу. Поняв, что рассказывать действительно придется, гадалка вздохнула, кинула вору рыбку и обиженно заговорила:

– Кулон и правда когда-то был у меня. Прежде чем махать клинками, спросили бы у своего вора, откуда он его взял. Ну ладно... Вы уже заметили, наверно, что эта вещица – не простая побрякушка. Она нужна была мне, чтобы не потерять ненароком вот этого мальчонку. Где бы он ни был, моя рыбка привела бы меня туда. И почему ты не мог украсть что-нибудь другое, а?!

Рыжик удивился и непонимающе улыбнулся, поймав устремленные на него взгляды.

– Я думал, это моя рыбка, которую потерял где-то, а ты нашла, вот и прихватил...

– Мне кажется, ты вообще не думал, – кашлянул монах, натягивая капюшон пониже на лицо. – Послушай, вестница судьбы, чем так ценен тебе этот ребенок, если его охраняет заговоренный талисман?

– Да еще такой, который без всяких помех нарушил плетение моего заклинания? – поддакнул маг, поднимая бровь.

Цыганка промолчала.

За нее ответил наемник, с ловкость фокусника вытащив из-за пазухи желтоватый лист бумаги. Друзья уставились на изрядно помятый и покоробившийся от воды, но еще вполне читабельный лист с условиями контракта и самим заказом.

– «Найти и передать господину наместнику мальчишку десяти лет, с рыжеватыми локонами и синими глазами. Из особых примет – родинка над правой бровью» – задумчиво прочитал вор. Прочитал – и даже подпрыгнул, внезапно пронзенный столь внезапной мыслью. Глаза его от изумления полезли на лоб, а на веснушчатом лице одно за другим сменились выражения удивления, радости и та хитрая широкая улыбка, за которую его прозвали лисом.

– Вот именно, мой дорогой карманник, – сощурился, наверное, под капюшоном клирик: лица монаха по обыкновению было не разглядеть. – Найти мальчишку и передать Теодору.

Второй раз за утро гадалка заголосила, как ужаленная.

– Только не Теодору! Куда угодно, но не в лапы этого коварного, злого и жестокого человека! Бедному ребенку нельзя к наместнику, никак нельзя!.. Я как раз провожаю принца к тем, кто вернет ему власть отца. Как вы думаете, зачем жаждущему власти диктатору наследник престола, а?! Вряд ли чтобы подарить ему трон... Да пораскиньте же мозгами, проявите сочувствие!..

– Хорошо, проявим, – легко согласился наемник, – вот только придется рассказать, что этот наследник престола делает посреди болот.

– Как что?! Скрывается от преследования!

Оказалось, принц Кристиан в обход крупных городов добирается к затерянному в Сизых горах форту: самому безопасному месту королевства на сегодняшний день. А еще – что он и не собирался появляться в Эдорине, ставя под угрозу собственную жизнь. В Мертвые Топи отряд затянуло нестабильным порталом, открывшимся из-за того, что магическим перемещением воспользовался второй обладатель серебренной рыбки. Просто принцу и компании больше повезло, и телепорт выбросил их на островок, а не в смертельно опасную болотную трясину, как квартет.

Сразу стало понятно, почему так резко закончились силы у мага: еще бы, открыть два одновременных телепортационных портала из очень удаленных друг от друга мест, к тому же – без подготовки...

Наконец цыганка выложила свой козырь:

– В крайнем случае, проявите же жадность! Я заплачу, втрое, впятеро больше, чем наобещал вам Теодор!

Друзья переглянулись, прикидывая в уме, стоит ли игра свеч. Ответ оказался очевиден, и решение нашлось само собой.

– Все равно нашу награду я уже забрал, – скромно возвестил лис, демонстрируя увесистый бархатный мешочек, шнурок которого был заверен государственной печатью.

Много времени на сборы не понадобилось: файтер, клирик, маг и вор запахнулись в плащи, проверили на всякий случай оружие. Гадалка, вытащив из походной сумки серый плащ для принца, заботливо застегнула одеяние на мальчишке и подпихнула его вперед.

– Уходим.

Ступив на влажную болотную почву, вор, вспомнив что-то, обратился к цыганке.

– Послушай, а как же отряд солдат? Ты уходишь без них?

– Ну да. Зачем они мне? Теперь, когда Теодор бросился на поиски, от нашей незаметности зависит жизнь принца. Солдатня только помешает мне, – отмахнулась гадалка, даже не обернувшись. Ну что за глупые вопросы?!

Воришка, вздрогнув, остановился как вкопанный. В отряде было несколько его хороших знакомых, но дело было даже не в этом: бросить вот так двадцать человек, двадцать живых человек умирать потому, что надоело ими командовать?.. Как так? Как можно совсем не жалеть два десятка неплохих парней, беззлобных и ни в чем не повинных?!

Наемник положил тяжелую руку лису на плечо и силой потащил дальше, прочь от этого острова, от солдат, обреченных здесь умирать. Во всяком случае, они отвлекут Ардагона от квартета, да и оружие им выдали самое настоящее. Хрипло и негромко, почти шепотом, мечник заговорил:

– Зато мы выберемся. Уйдем отсюда, по их смертям уйдем. Иначе нельзя. Ты же не хочешь пойти на корм болотному демону, рыжий прохвост, а?

Вор не ответил, все еще глядя в пустоту перед собой, но позволил другу увести себя прочь из этого страшного места.

– Теперь мы просто не имеем права не дойти, – наконец выдохнул лис.

 

Глава 6. Крепость Последнего Ордена

На гать, заметно более новую и надежную, отряд вышел уже к полудню. Идти стало гораздо приятнее и быстрее. Время от времени начали попадаться следы кострищ, впрочем, старые и заросшие. Бревенчатый настил был ровный-ровный, словно каждый день по нему много ходили...

Или каждую ночь.

Через час с небольшим болото стало суше, вереск, умиравший в Мертвых Топях от загнившей воды, начал оживать. Все чаще и чаще попадались путникам его скромные, нежные цветы – признак близкой земли. Выбрав удобное место, клирик свернул с гати на траву и жестом позвал за собой друзей.

– Гать делает крюк, подводя к главным воротам пограничной крепости. Мы же пойдем напрямик.

Файтер кивнул, представляя лица стражников, к которым из гибельных трясин заявятся шестеро путников и потребуют ночлега и помощи... Тут как бы обошлось дело одним отказом, сожгут же, как «нечисть болотную».

– Возражения не принимаются, – быстро добавил наемник и шагнул следом за монахом. Только вот откуда он так хорошо знает Мертвые Топи?

Вор и маг без колебаний пошли за друзьями – вчерашний день показал, что доверять им можно смело и безоговорочно. А вот гадалка сморщила носик и начала было излагать аргументы «против», что, мол, Последний Орден всегда честно служил королю, а теперь притесняется жестоким наместником, так монахи с радостью окажут помощь законному наследнику...

Клирик даже не обернулся. Вор покачал головой, а мечник только бросил один короткий взгляд на цыганку, чтобы ее пыл сразу поумерился.

– Если пожелает, может оставаться здесь, – равнодушно пожал плечами монах, все так же не оборачиваясь. Эти слова сделали свое дело: когда твоя (и не только!) шкура не заботит никого больше, уговаривать бесполезно. Гадалка вздохнула, взяла за руку маленького принца и ступила на серую траву.

Маг, подойдя к клирику поближе, шепотом спросил у него:

– Слушай, ты и правда бы оставил ее здесь?

– Нет. Но иногда полезно знать, что о тебе не будут трястись, как о младенце.

На первый взгляд, древняя монастырская стена, словно по волшебству выросшая перед путниками из трясин, была неприступна и должна выдерживать любую осаду. Но кое-где посеревшие от времени камни зеленым ковром покрывал вездесущий болотный мох, а на иных плитах чернели глубокие полосы от страшных когтей неизвестных исполинов.

Первым монастырской стены достиг богослов. Он брезгливо оторвал кусочек мха и, не глядя, бросил себе под ноги. Все со временем стареет. Даже неприступные крепости. Подоспевшие наемник и вор воззрились на каменную кладку с неподдельным профессиональным интересом. Магу же хватило одного быстрого, вскользь брошенного взгляда, чтобы увидеть магические следы ночных атак, приходящих из глубин болот. Вурдалаки, вампирьи птицы, грызи, трясинники и прочая нечисть. Бррр... Внутренне содрогнувшись, паренек принялся было искать и магическую защиту со стороны ордена, но с удивлением обнаружил, что энергетическое поле бойниц и башен кристально чисто. Там не колдовали уже многие и многие годы. Клирик насмешливо фыркнул. «А что ты думал? Что монахи под рясами ворожат заклинания?»...

Тем временем вор, запрокинув голову, самозабвенно созерцал крепостную стену. Он то подходил ближе, то отходил на пару шагов, один раз даже постучал кулаком по древним камням, видимо, проверяя какую-то свою любопытную догадку. Наконец, удовлетворенный осмотром, обернулся к друзьям.

– Я пустышка, – отвел глаза чародей.

Монах только фыркнул, как и всегда.

– Она только с виду такая неприступная, – авторитетно заявил файтер, и, заметив, что воришка согласно кивнул, быстро припечатал. – Наш рыжик и то справится.

Не оставляя пройдохе времени на возмущенные протесты, наемник одним отточенным движением выхватил из-за спины меч и глубоко вогнал закаленную северную сталь в едва заметную щель между гигантскими камнями. Спустя секунду лис подпрыгнул, подтянулся на руках и сноровисто, с ловкостью куницы начал подниматься все выше и выше. Цепляясь за невидимые с земли уступы и помогая себе кинжалом, вор преодолел несколько метров. Еще столько же осталось теперь до ближайшей бойницы, и надо молить судьбу, чтобы там не стоял караул.

Друзья с замиранием сердца, почти не дыша следили за подъемом бесшабашного воришки. Даже гадалка и принц, о которых на время и вовсе забыли, молча болели за него. Лис только на первый взгляд лез отчаянно и небрежно. Каждое его движение было точно выверено и просчитано, он просто не мог позволить себе ошибиться... И не ошибался! Вдруг, когда до спасительного проема было уже рукой подать, до этого всегда выручавший кинжал предательски выскользнул из щели между камнями и с тихим звоном упал в траву у подножия крепости. А вор, раздосадованно застонав сквозь зубы, повис на одной руке.

– Эй, парень, не сдаваться! – рявкнул наемник, бросаясь вперед, как будто мог чем-то помочь, – один шаг, один крохотный шажок! Давай!!!

Коротко кивнув, лис скинул вниз еще и свою заплечную сумку, чтобы было легче, и правой рукой начал искать опору, прощупывая и проверяя каждый камешек, каждый уступчик. Ни один не подходил: то слишком гладкий, то рассыпающийся в пыль от прикосновения, то так далеко, что и не дотянуться. Пальцы левой уже побелели, рука мелко дрожала – время поджимало. Наконец вор нашел заветный кирпич, благословенную ошибку безызвестного каменщика и, торопливо выкинув из него весь скользкий мох, подтянулся в последний раз. В следующее мгновение он уже исчез в долгожданном полумраке бойницы. Сердце бешено колотилось, ноги подгибались, руки дрожали от перенапряжения, но рыжик очень надеялся, что снизу это не было так заметно. Слизнув с правой ладони капельку крови, вор размотал завязанную вокруг пояса веревку с узлами и, хорошо закрепив один конец, скинул другой друзьям. Высунувшись следом, помахал им и широко улыбнулся – мол, все отлично.

Компания не заставила себя ждать. Первым поднялся маг, ни разу даже не изменившись в лице. За ним наемник, следом за собой втащивший на веревке гадалку и принца. Ловкость файтера была просто невероятна, это требовало нечеловеческих возможностей, а он находил силы еще и самодовольно шутить над друзьями. Но клирик, поднявшись на стену последним, заметил про себя, как побелел самовлюбленный боец.

– Вот твои пожитки, – протянул монах дорогую воровскому сердцу сумку и короткий кинжал и сухо, для такого случая даже слишком сухо, сказал, – Спасибо.

– Он на самом деле совсем не злой, – доверительно прошептал на ухо другу неунывающий лис, с довольным видом пряча кинжал и накидывая на плечи любимую сумку, – А только притворяется.

Чародей кивнул, положив себе узнать как-нибудь, чему все время улыбается вор. Он сам, увы, был так опустошен неудачной телепортацией, что превратился в магическую «пустышку» на многие недели вперед, пока энергия не восстановится обычным путем. Может, конечно, удастся подчерпнуть немного силы из внешних источников, но это почти невероятно на территории монашеского ордена. Без магии было неуютно и тоскливо, как будто внутри поселилась пустота. Хотелось куда-то убежать, спрятаться от этого щемящего чувства или выть в голос – все равно, лишь бы заполнить чем-то тишину. Но парнишка знал – от себя не сбежать. На то он и маг-практик.

– И долго вы будете здесь стоять?

Бдительный наемник легонько подтолкнул двух друзей в сторону ближайшей из множества сторожевых башен, возведенных на крепостной стене. Для гадалки и принца особого приглашения не потребовалось: нежданные попутчики наконец уверились, что беспрекословно подчиняться приказам – залог выживания и долголетия.

Жизнь понемногу налаживалась, пусть гости и были непрошеными на территории Ордена. Шагая по широкой каменной стене, вор даже принялся по своему обыкновению напевать какую-то жизнерадостную песенку, а замыкающий отряд мечник вполголоса вторил ему, окончательно вернув себе прекрасное расположение духа. Мрачнее тучи брел только клирик, но поделиться своими мыслями с напарниками он не счел нужным.

Правда, отдых оказался недолгим: не успели путники пройти и четверти расстояния до сторожевой башни, как на стену выбежали, даже не запыхавшись, трое вооруженных монахов.

– Черт! – коротко ругнулся файтер. Секундой позже в его руках блеснули смертоносные клинки. Даже не оглянувшись на друзей, наемник бросил несколько коротких приказов, и в его голосе зазвенела сталь.

Маленький отряд кинулся исполнять команды. Вор, вооруженный одним коротким кинжалом (и чем ты только думал, рыжий!), маленький принц и вовсе безоружная гадалка что было сил ринулись к спасительной башне. За ними, чуть медленнее, следовал лишенный всех своих сил маг. Как ни прискорбно было это сознавать, но парнишке с метательными ножами не стоило соваться в драку взрослых на мечах, и он отлично это понимал. А наемник и богослов каменными изваяниями застыли на месте, с клинками наголо и непоколебимой волей.

К монахам, позвякивая оружием, присоединились еще двое святых отцов. Мечи из крепчайшей вороненой стали, потертые ножны у поясов и откинутые капюшоны говорили о многом. Как минимум – разрушали байки о мирных мольцах, живущих в монастырях затворниками от людской суеты, в непрестанных молитвах и следующих идеям глубокого покаяния. И уж точно не сулили ничего хорошего двум искателям приключений, плечом к плечу вставшими прикрывать спины друзей.

– Пусть думают так и дальше, – кровожадно ухмыльнулся файтер, поудобнее перехватывая свои верные мечи, – Посмотрим, кто кого!

– Самоуверенно, однако, – заметил клирик в своей обычной манере, свободной от оружия рукой глубже натягивая черный капюшон на лицо. Впрочем, он доверял наемнику, справедливо полагая, что тот имеет достаточно веские основания так говорить. В конце концов, они договаривались сотрудничать, а не раскрывать личные тайны друг друга!

А спустя несколько секунд, когда наемник и бродячий монах скрестили мечи с пятеркой братьев ордена, стало уже не до размышлений. Свой первый шаг к поражению монахи сделали в самом начале схватки, проворонив тот короткий миг, за который опытный файтер перехватил инициативу в свои руки. Однако он уже успел запыхаться, отбиваясь сразу от троих противников, а те не проявляли никаких признаков усталости. Монахи Ордена держались молодцом: их техника фехтования чем-то напоминала то, как сражался клирик, но была не такой совершенной.

Добежав до сторожевой башни и заперев массивную дверь на засов, лис первым делом кинулся к узкой прорези окна. Вскочив на грубо сколоченный табурет, вор, тщетно поискав глазами ручку, дернул двумя руками за деревянную раму. Но монахи постарались на славу, и распахнуть окошко не получилось, а потому пришлось наспех выбивать замызганное стекло рукоятью многострадального кинжала. Вот, не зря ведь тогда он потратил последние честные деньги на дорогой клинок, а не спустил все в городском трактире...

Высунувшись из окна почти по пояс, рыжик собрался было крикнуть что-нибудь друзьям, но в последнюю секунду передумал: за звоном стали его вряд ли будет слышно, да и если вдруг заметят, только потеряют драгоценные секунды. «Файтер придет и даст по шее», – с убийственной точностью прокомментировал про себя парень. И посторонился, уступая наблюдательный пункт более сдержанному чародею.

Маг, вопреки ожиданиям воришки, не проявил к дерущимся никакого интересе: вместо этого он проводил скучающим взглядом падающий во внутренний двор вороненый меч, вскользь глянул на дерущихся товарищей и прикрыл глаза, оставаясь равнодушным ко всему и вся...

Тонкие нити. Прозрачные, тонкие. Они едва ощутимы и готовы раствориться во влажном воздухе, но они существуют.

Их природа непонятна, а суть затуманена.

Что остатки магической энергии делают на стенах монастыря? Да какая разница!..

В ту самую секунду, когда братья Ордена и двое искателей приключений на шаг расступились, воздух между ними зарябил полупрозрачным маревом, за несколько мгновений нагревшись так, что невозможно было терпеть. Глаза начинали слезиться, а в руках и ногах появилась вяжущая слабость, словно разом растратились все силы.

И вдруг вспыхнуло пламя. Узкая стена пламени между ошарашенными противниками мгновенно вознеслась на несколько метров к серому небу, полностью перегородив неширокий коридор. Вечноголодный огонь с радостью принялся лизать каменные стены, деревянные перекрытия, невесть откуда взявшуюся солому и край рясы зазевавшегося мольца, но, впрочем, не покидая отведенных границ.

Первым спохватился наемник, секундой позже – клирик, и друзья, даже не удосужившись убрать мечи в ножны, на предельной скорости ринулись к заветной сторожевой башне, где их товарищи уже торопливо и радостно отпирали тяжелый засов.

На то, чтобы выбить тяжелую дверь, сооруженную на долгие века, пятерке монахов и примчавшемуся подкреплению понадобилось несколько минут. За это время сторожевая башня опустела, оставив богомольцам на память россыпь стеклянных осколков да неизвестно откуда взявшуюся копоть на подоконнике. На лестнице, ведущей во внутренний двор, последний раз отозвалось и смолкло эхо торопливых шагов, но на улицу из сторожевой башни никто так и не вышел. Шестерка нарушителей порядка пропала так же внезапно, как и появилась.

 

Глава 7. Подземелье

– Хвала Фортуне, оторвались! – выдохнул вор, откидывая со лба прядь непослушных огненно-рыжих волос и оглядываясь по сторонам. Толстые каменные стены, то тут то там покрытые вездесущим мхом, образовывали широкий коридор, уводящий куда-то в сторону от крепостной стены. Невысокий потолок поддерживали прочные деревянные балки, испещренные какими-то неизвестными воришке рунами. От факелов, закрепленных каждые несколько шагов вдоль стен, шел теплый свет. До конца разогнать полумрак ему не удавалось, но с общей атмосферой мрачности он почти справлялся. Но, несмотря на это, место показалось Лису довольно неплохим и даже вполне надежным: ведь он мог назвать с десяток подземелий, которые еще с порога нагоняли животный страх на всех, кто имел несчастье там очутиться.

– Монах, а ты точно уверен, что они не вспомнят про люк в полу? – спросила подозрительная Гадалка, отдышавшись после быстрого бега по лестнице.

– Уверен.

Сказал, как отрезал. С чего бы вспоминать про потайной вход в древние катакомбы братьям ордена, никогда о нем не слышавших? Об этой лазейке в сеть пещер, раскинувшейся под крепостью, знали только старожилы, да и то, пожалуй, уже не все. Придется пройти до второго черного хода, ведущего к башне на другой стороне замка, в обход главного входа. По-другому отсюда не выбраться: в прошлый раз кое-кто обрушил южный запасной проход... Остался, конечно, еще один, четвертый и заброшенный потайной выход на поверхность. Вот только никто не знает, откроется ли дверь, или проход заложили камнем во время последнего ремонта.

– Слушайте, эээ... – рыжий воришка внезапно смутился, едва начав говорить, – ребят, мы уже столько пережили вчетвером, а я даже имен ваших не знаю. Может, уже познакомимся?

Искатели приключений переглянулись. А ведь пройдоха дело говорит!

– Ну, ты первый, – хмыкнул файтер, – инициатива наказуема исполнением.

Лис расплылся в широкой детской улыбке:

– Хьюго. Мы ведь обойдемся без фамилий, да?

– Я Мигель, – кивнул наемник, пытаясь вспомнить, того ли Хьюго пару лет назад разыскивала вся городская стража, обвиняя во всех смертных грехах, прошлых и будущих. На проверку оказалось, что парню каким-то образом удалось ограбить господина наместника на предмет его главной государственной печати. Больше двух месяцев весь город переполняли противоречивые слухи о наглеце-воре, ни разу не попадавшемся в руки солдат. Это стало своеобразной городской легендой – удачливый и неуловимый призрак, о котором все знают, но никто еще его не видел... Печать, кстати, так и не нашли.

Встретившись глазами с мечником, рыжий задорно хихикнул, видимо, догадавшись, о чем тот подумал.

– Эверард, – буркнул из под плаща клирик, поплотнее заворачиваясь в черную хламиду. – И попрошу не сокращать.

– Юджин. Огненный Юджин.

* * *

Эверард уверенно вел маленький отряд вглубь подземелья. Коридор, которым закончилась потайная лестница, то сужался, то расширялся, время от времени разветвляясь на более узкие боковые. После очередного поворота потолок стал выше, пол – чище, а факелы теперь встречались в два раза чаще.

– Мы вышли на главный ярус, – не оборачиваясь, негромко сказал клирик. – Сейчас мы находимся в одном из боковых коридоров, но еще пара переходов, и снова обязательно наткнемся на стражников. А, в отличии от внешней стены, здесь служат лучшие бойцы.

И монах горько усмехнулся своим мыслям.

– А зачем вообще построили эти катакомбы? – любопытный вор, как обычно, принялся за расспросы.

– На этом уровне хранятся основные запасы еды, одежды и прочие вещи. Ярусом ниже – кузнецы и мастерские, а на самых нижних этажах постоянно ведется оборона нежити.

– И что, успешно ведется? – хитро сощурившись, вставил словечко файтер.

– Вполне.

Как живая иллюстрация сказанного из соседнего коридора внезапно вынырнул какой-то монах. Чуть не столкнувшись с магом, он секунду недоуменно смотрел на незнакомцев постепенно круглеющими глазами, а потом тряхнул головой и, принимая более менее воинственный вид, выхватил из ножен вороной меч...

Только вот Мигель оказался быстрее. И пока богомолец осмысливал происходящее, наемник уже стоял с парными мечами в руках, снисходительно глядя на монаха с круглю-ю-ющими глазами... На то, чтобы точно выверенным движением приложить неудачливого стражника рукоятью меча по голове, потребовалось меньше секунды. А тот мягко осел на пол, не издав ни звука.

– Упс, медленный какой, – обронил боец, перешагивая находящегося в бессознательном состоянии монаха.

Дальше некоторое время шли молча. Танцующие языки пламени закрепленных по стенам факелов отбрасывали на лица причудливые тени, делая их таинственными и чужими. Коридор, на первый взгляд показавшийся гостеприимным после болотных топей, теперь пугал и настораживал. Наконец молчание нарушил Хьюго, потянув клирика за рукав:

– Эв, ты сказал, что на этом ярусе хранится одежда для братьев ордена, да?

Монах кивнул.

– И если мы будем одеты, как все остальные, то на нас ведь перестанут нападать все, кому не лень?

– Я понял, к чему ты клонишь. Что ж, рискни, раз выхода нет. Прямо по коридору до угла и три поворота налево, потом вторая дверь от входа и ты на месте. Удачи!

Вор легко и бесшумно зашагал к освещенному пятну прохода. За секунду да того, как свернуть в сторону, он обернулся, и, широко-широко улыбнувшись, пропал за углом.

Ждать его пришлось недолго: четверть часа, не больше. Но эти пятнадцать минут, казалось, растянулись на часы. Наконец в облюбованный маленьким отрядом закуток, предусмотрительно окликнув друзей по именам, вернулся вор. Одной Фортуне известно, как ему удалось это провернуть, но пять черных свертков (и как он их только дотащил!) и набитая до отказа заплечная сумка поступили в безраздельное пользование приключенцев. Теперь можно было свободно ходить по коридору, не таясь и не ныряя, чуть что, в спасительный полумрак. Торопливо завернувшись в безразмерные серые хламиды, компания наспех перекусила... эээ... позаимствованными из кладовой караваем, ветчиной и сыром. И кто говорил, что бедные-несчастные монахи питаются воздухом, в худшем случае – ржаным хлебом?..

Наевшись, Мигель потянулся за фляжкой, всегда весящей у него на поясе, и удивленно вскинул бровь, когда рука нащупала пустоту.

– Хьюго!

Рыжий вор поднял невинные глаза на наемника и, спрятав руки за спину, пожал плечами:

– А что сразу Хьюго? При чем тут Хьюго?

– Не принц же меня обчистил!?

– Нууу... Да, не принц. И даже не маг, – хихикнул воришка, без предупреждения кидая мечнику его заметно потяжелевшую флягу. Тот, ловко подхватил вещицу, не меняя выражения лица, открутил крышку и понюхал напиток...

– Парень, ты точно не колдуешь?! – воскликнул пораженный Мигель. – Как ты добыл в монастырском подземелье лучшее вино из Стальной Империи?

Ответом ему был звонкий, веселый смех.

Маленький отряд без происшествий прошел главный коридор и, не таясь, спустился по широкой каменной лестнице на следующий ярус. Гадалка шепотом рассказывала своему подопечному, что во времена правления Лорена Эриона, далекого предка Его Высочества, пять сотен лет назад, был отдан приказ построить огромную подземную крепость. И начали вырубать в гранитной скале, на границе болот и Обитаемых Земель, многоярусное подземелье. Зачем огромные катакомбы понадобились Его Величеству, история не сообщает, но впоследствии именно эти подземные укрепления спасли королевство от Первого Нашествия нечисти из мира, соседнего с Бездной. И вот теперь, когда пошли слухи о Втором Нашествии, привет из далекого прошлого от родоначальника династии Эрионов снова обещал помочь отстоять королевство правнука...

Темные балахоны, которые отряд натянул поверх собственной одежды, спасали от назойливого внимания вооруженных патрулей, а оказавшаяся очень даже сытной монашеская еда позволила последнее время жившим впроголодь путникам наконец досыта поесть. Ночевать пришлось в одной из пустующих кладовых. Вернее, компания просто легла спать, когда устала: в подземных коридорах не было понятно, какое время дня сейчас снаружи. Понемногу торопливые шаги вечно спешащих куда-то монахов сменились мерной поступью обходящих коридоры подземелья караульных, а нравоучительный шепот гадалки – негромким сонным сопением. Наемника и вора тоже накрыла непреодолимая усталость, а маг заснул сразу же, как только открылась дверь кладовки. Клирик же никак не мог уснуть, все ворочаясь на жестком полу.

Ему почему-то вспомнился день, давно поблекший и затерявшийся в памяти, но не стертый из нее окончательно. «А я-то надеялся, что навсегда забыл его!» – горько усмехнулся про себя Эверард. Пятнадцать лет назад он пообещал себе, что никогда не будет вспоминать события, навсегда изменившие его жизнь. «Никто и не вспоминает» – успел подумать монах, прежде чем провалился в крепкий сон без сновидений.

* * *

Через несколько часов в тишине коридоров раздался надрывный, истошный крик. Тревога и отчаяние в мгновение ока удушливой волной прокатились по подземелью, заполняя собой все уголки и закоулки. Многократно повторенный эхом, срывающийся и наполненный страхом голос взвизгнул и смолк.

А секундой позже зазвенели клинки, затопали десятки ног, захлопали двери и монотонно, мрачно зазвонил колокол.

Мигель вскочил, мгновенно очнувшись ото сна. Сгреб с пола свои мечи и закинул перевязь за спину, чтобы выхватить клинки в любой момент.

– Подъём! Подъём!!! – рявкнул он, рывком ставя на ноги ничего не соображающего спросоня воришку, – Живо!

Клирик и маг повскакивали сами.

– Набат звучит только в двух случаях, – хрипло бросил Эв, – когда крепость горит, и когда нападает нечисть с болот.

– А против огня не обнажают мечи! Ни шагу отсюда, всем оставаться здесь. Хьюго, идешь со мной. Ноги в руки и не отставать. Быстро!

И наемник, завернувшись в серую монашескую хламиду, шагнул в коридор. За ним бесшумной тенью скользнул воришка, на ходу натягивая на голову капюшон.

Отблески факелов бешено плясали на каменных стенах. Где-то впереди уже слышались командные окрики и приказы. Вооруженные до зубов монахи бросили все силы на обороны лестниц и переходов, ведущих на нижние ярусы подземелья. Никто точно не знал, насколько глубоко древняя крепость вгрызлась в гранитную плиту, на которой она расположена. Но со времен Первого Нашествия никто не спускался ниже сорок восьмого этажа – а истоптанные ступени вели еще ниже, терялись в темноте, насколько хватало тусклого света факелов. Можно было бы, конечно, запустить шаровую молнию и посмотреть, как далеко она улетит, но, увы, монахи ордена никогда не жаловали магов. Поговаривали, что оттуда, со стороны Бездны, тоже выстроена точно такая же крепость, а ее обитатели, высшие в роду нежити, жестоко расправляются со случайно забредшими в другой мир гостями. Но все официальные источники отрицали такую возможность – границы между мирами иногда стираются, это правда. Но происходит такое всего на несколько коротких минут, да и не может столь огромный выброс энергии, какой происходит при разрыве реальности, остаться никем не замеченным. Так рассуждали великие мира сего, пока монахи год за годом отражали регулярные атаки поднимающейся из подвалов нечисти.

Так что когда удивленные Мигель и Хьюго, спустившись с четвертого яруса на пятый, почувствовали могильную сырость и затхлый запах болотной гнили, все их сомнения развеялись. А на следующем лестничном пролете уже сидел, привалившись к стене, первый раненый в этом бою. На его плече повязанная на скорую руку тряпка уже насквозь пропиталась кровью, и алые капли, смешиваясь с зеленоватой слизью по краям рваной раны, по одной уносили и так угасающую жизнь. Он застонал, приоткрыл глаза. С трудом сфокусировался на рыжей шевелюре вора. Парень, бросив на несчастного быстрый взгляд, побледнел и только скорее припустил за наемником. Тот спускался по ступенькам, не оборачиваясь.

Ярусом ниже, в длинном, плохо освещенном зале с высокими потолками, где под сводами терялся тусклый свет факелов кривлялось и злорадствовало насмешливое эхо, уже шел жестокий бой. Против обвешанных оружием и талисманами монахов – озлобленные твари из Бездны. Они наступали живой волной из пролома в толстой, сложенной из громадных камней стене. Звенела заговоренная вороная сталь (обычным клинком нечего и надеяться справиться даже с мелкой тварью), команды и крики ужаса смешались, и, многократно усиленные эхом, разносились под сводами подземелья.

У правой стены зверотени, твари в половину человеческого роста, сильные и быстрые, но слишком уязвимые, чтобы быть непобедимыми, по одиночке дрались со служителями богов, клацая зубами и охотно пуская в ход длинные когти, покрытые какой-то грязно-зеленой слизью. Вот откуда та страшная рана!.. Шипастые грызи – сплошные иглы и костяные наросты – повалили на пол стража ближе к левой стене. Он принялся отбиваться и отсек одному особенно крупному созданию переднюю лапу, но грызь, обезумев от боли и ярости, кинулся на попытавшегося было встать монаха. Со всего размаху ударившись головой о каменный пол, тот вскрикнул и перестал двигаться, а грызни, удовлетворенно ворча, поползли дальше. А в самой средине этого кошмара наяву парочка младших демонов упорно пробивалась вперед. Страшные создания сражались слаженно и синхронно, без устали, словно заведенные. Сеяли смерть вокруг, наверное, с немалым упоением.

Мигель, чертыхнувшись, засунул мечи обратно в ножны.

– Мы не станем в это вмешиваться, – боец, пристально, не отрываясь смотрел на сражающихся, цепким профессиональным взглядом примечая самые мелочи. Вот прикончили одного грызя – и потеряли второго монаха. Оба демона пока невредимы, но в нескольких шагах от них стоит, кажется, достаточно сильный противник. Если память не подводит, против зверотеней подходит удар по незащищенным животам... – Возвращаемся.

Вор вздрогнул и послушно кивнул.

Вдруг сильная когтистая лапа стальной хваткой впилась ему в лодыжку. Это незамеченный раньше демон, серьезно раненный, но не добитый и распластанный на каменном полу, решил напоследок попытать счастья и схватил первое, что оказалось в зоне досягаемости – ногу рыжего пройдохи. Хьюго вздрогнул от неожиданности, выхватил кинжал и, не секунды не раздумывая, с размаху рубанул лапищу по запястью. Клинок, пусть купленный на честные деньги, но от этого колдовской не больше, чем солдатские портянки, прошел насквозь.

– Возвращаемся назад, живо! – гаркнул наемник, не оборачиваясь.

– Но этот злюка меня сцапал!!!

Младший демон зашипел и облизнулся – добычу он поймал, осталось только ухитриться подползти поближе и поглотить ее, и тогда можно будет с новыми силами драться.

– Ай! Уйди, проклятый, уйди! Ну отпусти же!

Вор запаниковал и, не осознавая, что он делает, начал швырять в нечисть мелким осколком кирпича, поддельной монеткой с профилем наместника, сушеным огрызком яблока – всем тем, что завалялось у него в карманах. Разнообразный мусор пролетал сквозь демона, не причиняя ему ровным счетом никакого вреда, кроме морального (вас бы кто такой гадостью забросал!). Вдруг парень нащупал что-то нестерпимо горячее. И он, ойкнув, запустил в голодную тварь серебряной рыбкой на рваной цепочке и принялся дуть на обожженные пальцы. Как ни странно, демон взвизгнул, задергался, задымился... чтобы в считанные секунды развеяться серым пеплом.

Файтер резко обернулся. Он рванул на помощь другу за секунду до того, как тот швырнул колдовской талисман в потустороннюю тварь. Когда же нечисть с криками боли испепелилась, наемник отвлекся на секунду, чуть не попал в зубы невесть откуда взявшейся зверотени – и рука сама, повинуясь многолетним рефлексам, выхватила меч. Одного точно выверенного удара в мягкий живот хватило, и ужасное создание завалилось на бок, и, заливая все серой кровью вперемешку со слизью, рухнуло замертво. Мигель подхватил воришку свободной рукой за шкирку, чертыхнулся сквозь зубы и побежал вверх по лестнице. Только пройдя с десяток ступеней он перешел на шаг и, озадаченно оглядев со всех сторон клинок, хмыкнул и отправил его в ножны.

 

Глава 8. Второй фронт

Запыхавшиеся разведчики, вернувшись, мрачными голосами и со скорбными лицами поведали остальным о том, что видели. Умалчивая, правда, ради принца о некоторых кровавых подробностях, не играющих особой роли, но обеспечивающих ночные кошмары на долгое время вперед.

– Мы пойдем в обход, – решил клирик, выслушав Мигеля и Хьюго, – Есть еще один выход из подземелья. Правда, длиннее этого, опаснее и запущеннее, но выход, как никак. Будем надеяться, что тех тварей там нет.

– А если есть? – поднялась с пола гадалка, – Что тогда?

Эверард одарил её мрачным взглядом.

– Тогда не будем надеяться. Все, двинули!

Маленький отряд быстро собрал свои пожитки и двинулся за Эвом. Монах уверенно вел друзей по извилистым коридорам и переходам, ни разу не замешкавшись, выбираю дорогу в этом каменном лабиринте. А маг, следуя за ним, удивленно улавливал в воздухе тонкие нити магии, чем-то отдаленно напоминающей его собственную. Обрывки колдовства, не больше, но все же достаточно ощутимые, чтобы быть уверенным – кто-то колдует в замке, ничуть не скрываясь. Его раздумья прервал вор, по обыкновению возникая из ниоткуда.

– Слушай, Юджин, а почему когда я бросил в демона своим... – поймав на себе взгляд гадалки, Хьюго поправился, – кхм, ладно, не своим, чужим, кулоном, демон исчез? Камни и другая мелочевка пролетали сквозь него, представляешь? А рыбка его уничтожила.

– И когда я ударил по твари мечем, он ее ранил. Рукоять как-то вибрировала странно, как будто над моим клинком кто-то поколдовал... Твоя работа, парень?

Маг улыбнулся уголками губ и кивнул.

– Заряд был разовый, не обольщайся. Больше я не успел. Но могу сделать постоянный наговор, если ты не против. Правда, нужно будет время.

– Эв, сколько нам еще идти? – бросил Мигель.

– День. Но это если ни во что не вляпаемся, а в этом я сильно сомневаюсь.

Файтер даже не снял, а просто выскользнул из ремней, на которых у него за спиной висели ножны. У него была какая-то удивительная техника – он сделал шаг в сторону, а мечи остались на прежнем месте. Юджин подхватил их и перекинул себе на спину, чтобы проще было колдовать. Пришлось заговаривать еще и кинжал вора, вдруг пройдоха опять попадется особо голодному демону, а выручать его будет некому. Клирик же отдавать свой меч «на зачаровывание» отказался, сказал, что он и так заговорен, еще в кузнице. Спорить с ним никому не хотелось, как и расспрашивать, откуда у монаха колдовской меч. Ну мало ли, у кого здесь нет личных тайн?!

Любой маг знает, что никогда нельзя быть полностью уверенным в себе. Прежде чем колдовать сложные и энергоемкие заклинания, всегда надо убедиться, что в случае чего есть, откуда почерпнуть силы, чтобы не выгореть полностью. Не любое колдовство можно прервать. Случалось так, что даже мастера своего дела магически истощались и навсегда теряли способности, или, что еще хуже, за считанные секунды превращались в пепел, не рассчитав энергию.

Поэтому перед началом работы Юджин тщательно прощупал магический фон на максимальном расстоянии, на которое смог дотянуться. Слабые нити колдовства, которые он почувствовал раньше, теперь стали сильнее. Можно было с уверенностью сказать, что они исходят как раз с той стороны, откуда пришли Мигель и Хьюго. Магия была слабая, незнакомая, но при некотором желании ее вполне можно было переварить и спокойно использовать – а потому бояться нечего.

Оба клинка файтера пролили много крови.

От их ауры так и тянуло смертью, но к следам Неизбежной примешивались еще какие-то, чужеродные...

Проклятье? Нет, все слишком неопределенно.

Клятва? Тоже не то, клятва не так нейтральна. Что-то более размеренное и естественное, не связанное со всплеском колдовства...

Это просто часть ауры самого Мигеля, отпечатавшаяся на его верном оружии. Власть... потерянная, кажется. Высокое положение, старшая знать...

Юджин тряхнул головой, выбираясь из магического погружения. Его попросили наложить на мечи заклятие от нечисти, а не копаться в прошлом их хозяина. Парень сконцентрировался на защите, начал размеренно читать что-то на колдовском наречии... Заклинание легло неожиданно ровно, плотно сплетаясь с аурой клинков. Потребовалось, конечно, много энергии, но вся она ушла в сталь, а не в воздух, как бывает, когда оружие не сразу принимает магию.

С кинжалом парень копался намного дольше – за годы пребывания у вора он побывал в таком множестве мест, совершил так много самых разных деяний, что распутать этот клубок из обрывков приключений было очень сложно.

Взломанные замки, срезанный кошелек, горячий жареный цыпленок, вскрытое письмо мастеру гильдии, выцарапанное на трактирном столе имя, убитый солдат, разрезанный мешок с утопающими котятами...

Хорошие, плохие, нейтральные поступки тесно смешались и диковинно переплелись в ауре этого короткого клинка. «Купленный на последние честные деньги» – вспомнил маг задорный лисий смешок.

Удача. Удача... Благодарю тебя, Фортуна! Хвала Фортуне! Фортуне слава!..

Интересное оружие. Лучше любой истории рассказывает о своем владельце.

Привязать заклинание к нему оказалось сложнее. Оно все никак не желало гладко улечься, и, как только начинало получаться, норовило соскользнуть и расплестись. Да уж, такую разноцветную ауру нечасто встретишь... Не хватает только одного цвета. Черного. Цвета Неизбежной, без которого трудно наложить заклятье защиты от нечисти. Наконец маг зацепился за смерть того солдата (убит, между прочим, при превышении лисом мер самообороны!) и завершил заклинание. Теперь кромка кинжала едва заметно поблескивала синевой, как сердцевина пламени, а сам он немного прибавил в весе. Побочные эффекты есть у любого зелья, как любил говорить Мастер.

Когда Юджин закончил работу, его слегка шатало и, в довесок, неприятно шумело в голове. Все-таки сил было растрачено немало. Хорошо хоть, не пришлось тянуть энергию из воздуха – можно привлечь ненужное внимание или обессилить кого-то ненароком.

– Ты как? Все хорошо? – участливый Хьюго подставил другу плечо, едва тот пошатнулся.

– Бывало и хуже, – честно признал маг, благодарно улыбнувшись, – спасибо. Кинжал можешь забрать. Интересная вещица.

– Еще бы, – как-то невесело рассмеялся вор, принимая оружие.

* * *

Принц Кристиан, о котором немного подзабыли на фоне последних событий, быстро уставал с непривычки. А гадалка, тщательно следившая за здоровьем наследника, никак не могла этого допустить. Поэтому через несколько часов пришлось сделать привал.

Маленький отряд понемногу удалялся от кладовых с едой и вином, и из последнего хранилища пришлось захватить побольше провианта. Черные балахоны за ненадобностью больше не надевали, ведь почти все монахи ордена несколькими ярусами ниже обороняли крепость от нечисти. Это временное запустение в коридорах пришлось как нельзя кстати и существенно ускорило движение путников. Эверард из под своего капюшона бормотал, что теперь даже верит, что отряд выберется на поверхность до первых звезд (как он только узнает время?). Надо будет еще выйти на общий тракт, чтобы не маячить на ведущей к крепости Ордена дороге. Может быть, это та самая лисья Фортуна наконец улыбнулась им?

Юджин воспользовался незапланированным отдыхом и подсел поближе к клирику. Из-под капюшона не было видно его лица, но он, наверное, приподнял бровь в удивлении:

– Что такое?

– Здесь повсюду следы магии, – выпалил маг без предисловий. – Наверху были едва ощутимые, похожие на побочное действие какого-то старого заклятья. А здесь, внизу, кто-то колдовал там, откуда вернулись Хьюго с Мигелем.

– Волны или нити?

Пришел черед Юджина удивляться. Интересно, почему монах так хорошо разбирается в колдовстве?

– На стене тонкие нити, я едва смог их уловить. А в подземелье... – Юджин задумался, прислушался к своим ощущениям. – Скорее обрывки множества маленьких, но активных.

Эверард помолчал, прежде чем ответить.

– Ты прав. Каменную стену поддерживает старое и мощное заклятье, впрочем, хорошо замаскированное. Я удивлен, что ты смог его почувствовать. А что касается обрывков колдовства в коридорах, то сильные импульсы – от переходов в Бездну, и слабые – от атак заговоренным оружием.

– Выходит, если бы я их коснулся, то разрушил бы заклятье меча или нарушил переход...

– Еще вопросы? – буркнул монах, и маг понял, что ни одного ответа он сегодня больше не получит.

Друзья поднялись. Пора было продолжать путь.

* * *

А на следующем ярусе в нос путникам вдруг ударил сильный запах болотной гнили. Эверард запахнулся поплотнее в плащ и поморщился, прекрасно понимая, что это значит.

– Только не это! – чертыхнулся Мигель, едва почувствовал знакомый запах. – Мы опоздали.

Вор поежился и пошел быстрее. Теперь отряд двигался почти бегом, все приближаясь к источнику этой гадости. Коридор резко свернул вправо, и выскочивший на скорости из-за поворота Юджин подпрыгнул и отшатнулся.

– ...!

Файтер с вором переглянулись. Гадалке оставалось только прикрыть глаза принцу – картина действительно открывалась ужасная. Коридор был залит кровью, зеленоватой слизью и еще черт знает чем. Больше десятка монахов (вернее, то, что от них осталось) были раскиданы здесь вместе с полурастворившимися трупами существ из Бездны. Запах гнили стал нестерпимым.

Прикрывая лица краями плащей, отряд поспешил дальше, стараясь не смотреть по сторонам. Что бы здесь не случилось, это уже закончилось, и закончилось страшно.

– Немного осталось! – крикнул Эв, кутаясь в плащ. – Выход за этим поворотом! Быстрее!

Вдруг из конца коридора раздался нечеловеческий вой, и почти сразу же кто-то вскрикнул от боли.

Наемник, выхватив из-за спины сразу оба заговоренных меча, рванулся к источнику звука. На выход он даже и не обернулся. Как оказалось, не зря: двое последних уцелевших из этого звена монахов из последних сил отбивались от пары зверотеней и достаточно сытого и сильного младшего демона. Подбежавший Мигель с разбегу ударил по чьей-то когтистой лапе и, и она, под новый вопль зверя, упала на каменный пол. Следующую атаку тень прозевал и тут же получил усиленной заклинанием сталью в живот. Остался один рассерженный демон и один зверь на не менее рассерженных мечника, подоспевшего клирика да двух раненных монахов. Те, бросая время от времени вопросительные взгляды на неожиданную помощь, встали с ними плечом к плечу и отложили все расспросы на потом. Силы стали неравны.

Демон, осознав это, злобно зашипел и кинулся в атаку. Монахи дрались слаженно и очень технично, хотя и были заметно слабее Эва и Мигеля, да и раны давали о себе знать. Им еще повезло, что старшие демоны так не любят покидать Бездну, и потому редко участвуют в вылазках на другую сторону. Тот, что стоял перед бойцами, принадлежал к младшим демонам и напоминал чем-то человека-ящера из древних легенд: когтистые лапы, темная чешуя, острые, как бритвы, зубы и бешеный взгляд четырех глаз. Слабых мест у него ничтожно мало, но для поддержания боевой формы на чужой стороне такой твари все время нужно что-то поедать, иначе она быстро теряет свою силу и становится уязвимой. Этим и воспользовались люди. Нанося удар за ударом, они вымотали демона до предела, его магическая защита ослабла, что позволило Эверарду всадил ему меч в чешуйчатое брюхо. Защитные пластины, не выдержав, разлетелись в стороны, а клинок вошел по самую рукоять. Раздался страшный крик, мага окатило волной энергии, и все закончилось.

Монахи оказались ранены не так сильно, как показалось не первый взгляд. Пока гадалка перевязывала им раны лоскутами их же одежды, они недоуменно рассматривали неожиданно подоспевшую помощь.

– Мы должны поблагодарить вас. Не появись вы так вовремя, исход битвы был бы весьма предсказуем и еще более печален. Но кто вы? Как оказались в подземелье, да еще и в таком отдаленном от главного входа уголке?

Эв фыркнул, плотнее обычного заворачиваясь в плащ.

– О, святой отец! И вы, господин воин... Так это вас видели на стене со стороны болот и не смогли остановить?

– Слишком много вопросов, – ухмыльнулся файтер, наконец убирая мечи в ножны и вытирая запачканные в крови и слизи руки о край чьего-то плаща. Вор, почувствовав неладное, вырвал свою накидку и отпрыгнул в сторону, шипя почти по-кошачьи. – Не, хорошая попытка, но до кота тебе далеко!

Проводив удивленным взглядом рыжего парня, остервенело отскребающего от плаща грязь, монахи вернулись к прерванному разговору.

– Ловить вас был отряжен целый отряд. Вы в курсе, да?

Мигель довольно закивал. Изумлению братьев ордена не было предела!

– Но что тогда заставило вас прийти нам на помощь, дважды рискуя своими жизнями?! Даже победи вы этих тварей, вас взяли бы в плен и оставили бы в крепости: явились утром с болот, грязные, с оружием... да еще и с магом!

Наемник хмыкнул, скептически оглядывая автора сего смелого заявления. Пожалуй, даже слишком смелого.

– В плен, говоришь? Кто, вы?

Монах смутился. Действительно, как-то нехорошо вышло: пришли, победили злобных монстров, спасли чужие жизни – и получают приглашение в темницу от спасенных...

– Пожалуй, мы могли бы свидетельствовать о ваших благих намерениях перед настоятелем Ордена, – подал наконец голос другой монах, до этого сохранявший молчание, – О, я вижу, благородный отрок путешествует вместе с вами!..

– По воле судьбы, – пожала плечами гадалка, – Ну, куда нам идти?..

 

Глава 9. Пока горит лучина

Просторный и чистый обычно монастырский двор пестрел раненными – с одной стороны, убитыми – с другой. А вокруг валялось то, что осталось в коридорах после битвы: сломанные мечи, целые мечи, отрубленные лапы, когти, хвосты... Целители бегали от одного к другому, тут же настаивали какие-то отвары, меняли повязки и раздавали лечебные травы. Из одной из башен на свежий воздух вынесли котел с похлебкой и небезызвестные ветчину и сыр. Мигель поискал глазами бочки с вином, но их, видимо, оставили до лучших времен.

Отряд прошествовал за двумя монахами, с любопытством озираясь по сторонам и ловя на себе беспокойные взгляды братьев ордена. Кое-кто из них даже схватился за мечи, но был остановлен мягким жестом сопровождающих. Наконец отыскался и настоятель – крепкий мужчина лет сорока, со старой тоненькой ниточкой шрама через всю щеку и свежезабинтованной рукой. Не приказал выкатить плаху, как только увидел – хороший признак. При приближении непрошеных гостей он только слегка нахмурился и окинул их пытливым взглядом. Эверард, когда строгие карие глаза остановились на нем, нервно сглотнул в тени низко надвинутого капюшона.

– Брат Герт и брат Авдий, – начал настоятель с раздражением. – Я хотел бы получить немного больше подробностей, чем эти шестеро.

– Они спасли нам жизнь, отец Стратон. Без них пала бы оборона нашего фланга. Наши бойцы все погибли в битве, и мы последовали бы за ними, не приди путники нам на помощь. Они помогли одолеть порождений зла из Бездны, благородно обнажив мечи против демонов.

– Тогда, я думаю, вас стоит выслушать, – в его голосе настоятеля Стратона не осталось ни тени раздражения. – Что ж, я весь во внимании.

Друзья переглянулись. И как-то само собой получилось так, что говорить пришлось Мигелю – все остальные молчали, ожидая слов от него. Пауза уже и так нехорошо затянулась.

– Отче, мы попали в Мертвые Топи по досадной ошибке. Очень досадной. Её ценой стали жизни двадцати наших спутников, но, хвала всем богам, не наши. Нам удалось добраться до старой гати и достигнуть стен крепости, где нас так гостеприимно встретили...

Отец Стратон действительно очень внимательно выслушал весь рассказ до конца. Впрочем, файтер внес в него некоторые изменения в рамках разумного, мало ли что. Но избежать подозрения ему все же не удалось: маг, монах, вор, наемник, цыганка и маленький мальчик, выжившие ночью на болотах – достаточный для этого повод.

– Я думаю, история этого скромного, но, несомненно, знатного отрока заслуживает отдельного внимания, – сказал наконец настоятель. – Разрешите пригласить вас побеседовать в более спокойной обстановке.

И он направился к крыльцу, так что квартету ничего не оставалось, как последовать за ним. Кабинет отца Стратона находился на одном из верхних этажей, и, петляя по коридорам и галереям, друзья с любопытством разглядывали внутреннюю обстановку ордена. Вернее, рассматривали файтер, вор и маг, а клирик все кутался в свой плащ и натягивал капюшон ниже и ниже, чтобы лица не было видно вовсе. Каждые десять шагов к стене был прикручен держатель для факела. На перекрестках стояли искусно сделанные кованные скамьи, на некоторых этажах стены украшали мозаики или роспись. Большие окна по большей части выходили во внутренний дворики или на луга за каменной стеной. В жилой части пол устилали ковры с коротким ворсом, почти полностью приглушающем шум шагов, кое где встречались и гобелены. Все здесь было сделано добротно и удобно, но без изящества, как и положено ведьмачьему ордену. Скромность оказалась только видимостью.

В кабинет, за тяжелую дубовую дверь, зашли только Мигель и Эверард. Юджин наотрез отказался, а Хьюго решил составить магу компанию, чтобы тот не скучал в одиночестве. Колдуну было неуютно в монашеской крепости – все кругом пугало и настораживало. Доносящийся откуда-то запах благовоний заставлял нервничать и беспочвенно волноваться, отсутствие привычных волн от простейших человеческих эмоций обескураживало, а витающие в воздухе остатки какого-то чужого колдовства непривычно холодили кожу мурашками. Парень весь собрался, готовый в любую секунду выстрелить заклинанием или, на худой конец, уклониться.

Вор заметил его волнение и присел рядом с магом на широкий подоконник.

– Да не напрягайся ты так. Скоро уйдем отсюда, сам же понимаешь.

В окно был виден угол одного из внутренних двориков, ярко освещенных десятком факелов, да древняя стена, поросшая кое-где, как и крепостная, зеленым мхом. Рыжий высунулся по пояс на улицу, нашарил в темноте и отковырнул клок побольше, чтобы швырнуть его в друга. Юджин хмыкнул, и через секунду мох слегка задымился и начал чернеть. Хьюго с ойканьем бросил его себе под ноги.

– Почему не подпалишь сразу?

Маг вздохнул. Из-за двери раздалось громкое «черт побери!» Эверарда, и, секундой позже, звяканье металла. Чем бы там не занимались эти трое, заканчивать они не собирались.

– Силы экономлю. Я много потратил на заговор вашего оружия, а здесь нет привычной мне энергии, чтобы восполнить запас.

– Но ты же болтал с Эвом про какие-то колдовские волны, разве нет? Говорил, что собирался в случае его почерпнуть сил оттуда?..

– Скажи, лис, есть в этом мире такое, чего ты бы не услышал? – Юджин никак не предполагал, что вор слышал тогда тот разговор. Вроде же сравнивал свой кулон с кулоном принца и увлеченно считал царапины, – Эта магия чужая и какая-то непривычная. Никогда еще не встречал такую. Не знаю, как она поведет себя, попробуй я ее поглотить, и, поверь, мне не очень хочется проверять.

Рыжий понимающе кивнул. Сам он мало разбирался в колдовстве и тех, кто его творит, но одно знал точно: какими бы силами не обладал маг, он все равно остается человеком. Со всеми из этого вытекающими.

Пока друзья молчали, зазвонил малый колокол. Через один погасли факелы в открытых галереях, в нескольких окнах тут же задули свечи. Во дворе дежурные тоже погасили огни, и всюду воцарился полумрак. Крепость отходила ко сну.

– Я вдруг осознал, как же все-таки страшно хочу есть, – пожаловался Юджин, – Да и ты, наверное, тоже.

Живот вора красноречиво заурчал.

– Не может быть, чтобы каждый раз монахи бегали в подземелье, если им захочется перекусить, – задумчиво проговорил Хьюго, чуть растягивая слова. В его глазах зажглись азартные искорки, и маг вдруг понял, что лис едва сдерживает улыбку, – А я так голоден, что даже в этом лабиринте найду горячую похлебку по запаху быстрее, чем догорит лучина!

Маг негромко рассмеялся, щелкнул пальцами, и из ниоткуда возникла тоненькая щепочка с алым пламенем на конце. Игра началась.

Вор с воодушевлением взялся за дело. Всезнающего клирика здесь не было, карты или плана крепости, конечно, тоже, поэтому он начал с того, что побежал к окну в конце коридора, из которого обзор должен был быть получше. Так и вышло.

У подножия одной из башен ярко горел прямоугольник окна караульной. Вряд ли монастырская кухня рядом с ней – ведьмачий орден это не то место, где круглые сутки стали бы охранять еду. Стало быть, искать надо в другом дворике, еще дальше от главных башен.

Двое друзей, стараясь не шуметь, открыли массивную двустворчатую дверь в галерею. Там было прохладно – свежий ночной воздух приятной волной окатил приключенцев, слегка вскружив головы и принеся какую-то сумасшедшую уверенность. Хьюго кинулся по галерее и, добежав до конца, с трудом вписался в крутой поворот. Юджин следовал за ним, потихоньку тоже заражаясь его азартом. Вор снова перегнулся через перила. Он быстро окинул взглядом полукруглый двор, не задерживаясь ни на чем в особенности.

– В следующий дворик! – громким шепотом провозгласил пройдоха, накидывая на голову капюшон, – Вперед, за утехой для желудка!

В конце галереи снова были тяжелые двери, а за ними – ступени вниз, открывающие с одной стороны обзор в соседний прямоугольник между каменными стенами. А в воздухе нестерпимо витал аромат бараньего жаркого. Друзья переглянулись. Цель была почти достигнута. Спускаясь по лестнице, маг и вор уже предвкушали горячую еду и сочное, пропитанное насквозь обжигающим соком мясо... Но не тут-то было! Лестница привела их на следующий этаж и предательски уперлась в каменный пол, как бы намекая, что размечтались путники рано.

Маг шепнул другу, что четверть лучины уже позади. Есть хотелось все сильнее. Лис рванул к ближайшему окну, и, выглянув, тут же отпрянул. Зашипел что-то, круто развернулся к магу и торопливо загасил тусклую лучинку. Теперь коридор погрузился в сплошную темноту.

– Что случилось? – едва слышно выдохнул чародей. Сразу стало как-то не по себе, вернулись подзабытые нотки грызущей тревоги.

– Там, внизу, караульный делает обход, – сообщил вор приглушенным шепотом, – Сейчас он уйдет в башню, и мы спустимся во двор... Да не бойся ты так! За прогулки после отбоя своих спасителей не убивают... – и, помолчав, он добавил: – тем более, сами виноваты, что не покормили.

Монах с факелом, обойдя двор по периметру, зашел в башню, как Хьюго и говорил. Маг снова зажег лучину и теперь с любопытством наблюдал, как рыжий силился что-то разглядеть в темном колодце дворика.

– А ты уверен, что он не вернется?

– Уверен. Ему еще пол крепости нужно обойти до конца смены – работенка не из самых интересных. Да и стал бы ты на его месте возвращаться в уже проверенные места?.. Я тоже нет, так что пойдем.

Хьюго перелез через перила и, подмигнув растерявшемуся Юджину, спрыгнул вниз. Едва слышно приземлившись, он одернул плащ и помахал рукой, мол, спускайся и ты тоже. Маг прыгнул. Приземление, правда, заметно смягчил левитацией, иначе была опасность, что одним колдуном на свете станет меньше. Не всем же, как лису, приходилось всю жизнь по крышам лазать.

Во дворике запах бараньего жаркого стал совсем нестерпимым. Живот вора снова громко заурчал, настоятельно требуя своего. Друзья переглянулись и пошли к единственному освещенному окну – окну кухни. Азартные искры снова плясали в голубых глазах вора, и – о чудо! – Юджин заразился от него этой игрой, этим щемящим и распирающем одновременно чувством хождения по краю, партии в кости с Фортуной...

Скрипнув дверью, пройдоха заглянул во внутрь и присвистнул от радости: на грубом дубовом столе, без изысков и особенного убранства, стояло блюдо жаркого и горячий, только что выпеченный каравай хлеба... И никого. Кухня была абсолютно пуста.

Когда в дверь, щурясь от яркого света, протиснулся колдун, на столе уже ничего не было, а довольный жизнью в целом и собой в частности Хьюго с завидным энтузиастом увязывал хлеб в тряпицу.

– На, это ты понесешь, – он уткнулся последний раз носом в каравай и протянул его другу, – Не переживай, совесть мы задобрим бараниной!

Маг сунул сверток под мышку, вор подхватил накрытое крышкой блюдо, и, окинув внимательным взглядом двор и убедившись, что все спокойно, грабители скрылись в ночи. Снова воцарилась тишина и покой.

* * *

Брат Вит и брат Рамон терпеть не могли дежурить сразу после вечернего звона. Во-первых, если кто-то не успевал погасить свет и отойти ко сну, то непременно начинал уговаривать дежурных закрыть глаза на этот промах. Которые, с одной стороны, не прочь были помочь товарищам, но, с другой – не особенно горели желанием подставляться самим. А, во-вторых, после позднего обхода всегда страшно хотелось есть. И если с просьбами справиться было нелегко, то решение второй проблемы брат Вит и брат Рамон нашли очень быстро. Всего-то и нужно было, что заглянуть попозже на кухню да приготовить себе еды.

В этот раз, правда, закончив с нехитрой стряпней и накрыв стол к запоздалому ужину, товарищам пришлось ненадолго отойти – отец Стратон приказал немедленно занести в комнату гостей постельное белье, воду и новые факелы. Конечно, бегать с такими поручениями – задача не для дежурных, но спорить о такой мелочи с суровым настоятелем не хотелось. Проще сделать побыстрее и продолжить трапезу, как показывал многолетний опыт.

И вот, когда два брата возвращались во внутренний дворик через открытую галерею, за закрытыми дверьми им почудился неясный шум, словно кто-то легкий торопливо уходил вглубь коридора. Рамон подкрался к двери в распахнул ее, но никого, конечно, не увидел.

– Вечно кажется что-то, когда ходишь вот так по ночам, – пробормотал он себе под нос и поспешил догонять товарища.

– Помнишь Эва? – спросил брат Вит, когда Рамон с ним поравнялся, – Лет десять назад... нет, наверное, даже больше... Лет пятнадцать назад он учился здесь с нами. Ему тоже что-то все время казалось.

Брат Рамон задумался.

– Это тот странный тип, который то просиживал целыми днями в библиотеке, то бродил по Подземелью вместо занятий? Да? Ну, еще бы не помнить. Его волосы я тогда принял за жидкое золото. Они как будто светились на солнце, помнишь? Мы пытались с ним дружить, а он смотрел волком и вечно хмурый ходил, чернее тучи...

– А потом сбежал из ордена, наведавшись перед тем в оружейный склад и кладовые. Мы знали, что он что-то удумал и хотели сваливать с ним, но мне в последний момент не хватило духа, и я прикинулся спящим. Говорят, он выбрался из крепости и просто исчез.

– Да уж, странный он был парень. Не думал, что когда-нибудь увижу его снова.

– Зато у него теперь, кажется, есть товарищи...

Друзья детства немного помолчали. Вдруг до обоняния брата Вита донесся манящий, волнующий запах. До боли знакомый. Где-то он его сегодня уже встречал... Ну да, точно. Так пахнет жаркое. Горячее и ароматное баранье жаркое.

Братья переглянулись.

– Слушай, брат Рамон, мы что-то долго ходим. Мне от голода уже черт знает что мерещится! Если и дальше так пойдет, то нам запахнет морем и чайками. Пошли уже.

И двое монахов, то и дело принюхиваясь, обмениваясь впечатлениями и мечтая о горячем ужине, который их уже заждался (откуда такая уверенность?!), поспешили восвояси.

* * *

Как только хлопнула дверь, воришка наконец дал себе волю и с удовольствием чихнул, поднимая в воздух хлопья пыли. За этим старым гобеленом что, вообще никогда не убираются?! Очень непредусмотрительно с их стороны.

– Тебе монахов не жалко?

Вор поморщился, оторвался от самозабвенного чесания носа.

– Нет. Там в печи стоял еще один каравай и миска похлебки. Уж извините, баранина нам самим нужна! А по орденскому уставу дополнительные приемы пищи и так вряд ли предусмотрены.. А тебе жалко?

– Жалко у пчелки в... – маг пожал плечами, по обыкновению отстраненно улыбаясь одними уголками губ. – Не жалко. Нам и правда нужнее.

Хьюго согласно кивнул, приготовился чихнуть во второй раз, но споткнулся об ногу Юджина, и, не удержав равновесие, рухнул на пол. За секунду до того, как упасть, он рефлекторно схватился за служивший им укрытием гобелен, и тот, еще больше напылив, накрыл лиса с головой. Колдун дернулся было к нему, но из под складок ткани раздался новый чих и плохо сдерживаемый хохот. У мага отлегло от сердца.

– Хью, ты как, нормально?..

В ответ ему неунывающий рыжик хихикнул, высвобождая голову и руки.

– Я даже наш ужин не уронил, – откуда-то из глубины было извлечено накрытое крышкой блюдо и не без гордости продемонстрировано магу.

Тот кивнул. Потом скептически оглядел гобелен и расправил один из углов, чтобы лучше видеть рисунок... Юджин даже присвистнул.

– Ты хоть знаешь, в обнимку с чем сейчас валяешься?!

– С тканной картиной, которой закрывают трещину в облицовке... Хотя постой-ка! Неужели это карта? – вор подвинул ногу, закрывающую часть изображения, – Местами карта, местами бестиарий, местами чей-то ночной кошмар после хорошей пьянки. Забавная штука. Все-таки не зря я за нее зацепился!

Маг молча указал пальцем на рисунок, где преступнику со скорбным лицом, в сапогах не по размеру и со штуками, подозрительно напоминающими отмычки, отрубали руку. На площади и при большом скоплении народа.

На секунду Хьюго задумался.

– А, ерунда! Это только рисуют так, чтобы не повадно было, – и, уже чуть тише, добавил, – Наверное.

– Что, ни разу не попадался?

– Было разок, – вздохнул рыжий. – Отсидел свою неделю, и отпустили восвояси. А во второй раз меня оттащили к наместнику, и я влип в этот контракт... О, смотри, Поющий лес! Как его только не малюют, даже вон красные деревья сделали. Ууу, какая злюка!..

И парень наклонил голову, пытаясь разглядеть витиеватые буквы над головой зубастого и довольно злобного на вид василиска. Получалось так себе – написано было рунами, да еще и автор явно переборщил с украшениями.

Наконец он с трудом прочитал:

– Вперед вестей от них бегущий пройдет, эээ... не утратив душу. Не струсит, не обернется, и выйдет... грушу?! Нет, «на сушу». Хм, лучше не стало. Ну в смысле? Что за набор слов?!

Юджин, как ни странно, заинтересовался. Присел на корточки, разгладил рукой складки, всматриваясь в сложное сплетение нитей.

– Вперед вестей бегущий... Как можно лишиться души? Ну ладно, а почему нельзя бояться и оборачиваться? Пройдет на сушу... Суша – и в лесу?

– Может, все-таки там груша, – предположил вор. – Тогда хотя бы понятно, при чем здесь лес.

Маг хмыкнул и поднялся, помог встать Хьюго. Дурацкую надпись решили разгадать как-нибудь потом, благо, что было чем заняться и без нее. Лучина начала понемногу гаснуть.

Пора было возвращаться туда, где их оставили и попросили никуда не соваться, пока не попросят – да уж, очень своевременно! Едва друзья повернули в нужный коридор, лучина мигнула в последний раз и осыпалась горсткой пепла.

– Мы успели. Я же говорил тебе, что найду еду с невероятной скоростью, – подмигнул младшему товарищу Хьюго. «Святая Фортуна, какой же он замкнутый! В свои семнадцать выглядит мне ровесником, лет на двадцать с мелочью. Ну нельзя же так, а?!» – мимолетом воскликнул он про себя, глядя, как маг вытирает сажу с ладоней о штаны.

 

Глава 10. Разговоры

Едва за файтером и клириком затворилась дверь, отец Стратон сбросил маску равнодушия и с плохо скрываемым интересом воззрился на своих невольных гостей. Гостеприимство, видимо, стороной обходило орденскую крепость – посетителям коротким кивком было указано на два стула напротив стола, и только. Предложенные стулья на вид казались страшно жесткими, на проверку, как выяснилось, тоже. Стол, за который опустился настоятель, был в идеальном порядке: ни одной криво лежащей бумажки или чернильного пятна на темном дереве, ни единой царапины. «Перфекционист», – отметил Мигель, тщетно пытаясь устроиться поудобнее. Действительно, градус порядка уходил к абсолюту. То же можно было сказать и о кабинете в целом – добротный ковер, массивная мебель и книжные полки знали о пыли лишь по наслышке. Это наводило на определенные размышления, и отнюдь не радостные, если присмотреться. Файтер сделал было движение закидывания ног на стол, но клирик, внимательно за ним следивший, быстро пресек откровенную наглость.

– Хорош пялиться, – прошелестел Эв. – Ты его уже нервируешь.

Мечник перевел взгляд на хозяина кабинета, даже и не стараясь не выглядеть слишком уж дерзко: с вежливостью у него в этом ордене не заладилась с самого начала. За спиной настоятеля мозолила глаза низенькая неприметная дверка. Интересно, что за ней? Внутренние коридоры, балкон или сразу личные комнаты?..

– Ну?

Хм, исчерпывающе. За несколько минут знакомства этот Стратон успел понять, что к нему будут обращаться с просьбами и сразу показал, кто здесь хозяин. Ууу, какой суровый.

Вопреки ожиданиям, настоятель решил снизойти до небольшого уточнения вопроса.

– Вы ввалились в мою крепость с боем, подпалили крепостную стену и двух моих людей, хозяйничали в кладовых, творили всяческие беспорядки и, наконец, вмешались в ход битвы с нежитью из Бездны, встав на сторону моих людей. Назревает вполне разумный вопрос: а смысл?

Эверард вздохнул про себя и, наплевав на пресловутую конспирацию, заговорил.

– Отче, мы действовали согласно обстоятельствам. Путь наш лежал через Мертвые топи, это правда. И, добравшись до стен крепости, нам пришлось рискнуть забраться на нее со стороны болот. В этом походе не золото или иные сокровища были нашей целью, а только сохранение жизни одного ребенка. И потому права рисковать лишний раз мы не имели.

Отец Стратон молчал. Мигель верно прочитал его молчание, и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку стула.

– Мы рассказали бы все, если бы у нас была уверенность, что Орден на нашей стороне... Нет, ну войдите в наше положение – цена предательства слишком велика, чтобы не бояться ошибиться. Услышит кто-то чужой, и в пекло все старания. А такая перспективка меня уж точно не порадует.

Настоятель сощурился, и, подавшись вперед, посмотрел в глаза наемнику, сидевшему перед ним. Проходимец с большой дороги, мастер пьяной драки и торговец своим клинком, казалось бы. О да. Если бы все были тем, кем кажутся, то жить было бы чертовски скучно!..

– Потоп – это искупление, – бросил он в лицо бойцу.

Тот даже задохнулся от удивления. За секунду он мысленно задал себе тысячу вопросов и сам же твердо ответил на них.

– Огонь очистит лучше, – выдохнул Мигель. Да, настоятель Ордена на краю цивилизации знает пароль бунтарей из числа старшей знати королевства. Уже десять лет те, кто не смирился с правлением наместника и жаждет возвращения на трон короля используют эти слова, и, видимо, Стратон из из числа. Пусть так. Но какого лешего он так просто догадался, кто перед ним? Если попробует использовать это не в пользу компании – много в жизни потеряет... например руку, ногу или голову. Задумавшись, файтер принялся балансировать на двух задних ножках стула, извлекая из дерева неприятный скрип. Это немного примирило его с жестким и неудобным сиденьем.

Эв фыркнул. Клирик все еще кутался в свой плащ, и лица, по обыкновению, было не разглядеть.

– А к тебе, мой дорогой Эверард, у меня отдельный разговор, – развернулся к нему настоятель. – Как поживаешь? Ты изменился. Со дня нашей последней встречи прошло много времени, но забыть тебя или перепутать с кем-то другим я не смогу никогда.

Монах дернул плечом.

– Я ни секунды не жалел о том, что сделал, – буркнул он, – но мы говорили о нашем настоящем, а не моем прошлом.

– Да-да, как пожелаешь. Если тебе угодно обижаться после стольких лет и хранить свои секреты, то пожалуйста, – сухо заметил отец Стратон. – Итак. Что за отрок путешествует под вашей защитой?

Мигель с Эвом переглянулись. Таить правду было глупо, тем более сейчас.

– Принц Кристиан Эрион, законный наследник престола Альрина.

Повисла гробовая тишина. Ее нарушали только треск дров в камине да скрип стула, на котором качался наемник. Каждый в кабинете думал о своем – кто просчитывал шансы поднять давно назревавшее восстание, заручившись поддержкой вновь обретенного принца, кто старательно отбивался от навалившихся неподъемной тяжестью воспоминаний, кто шаг за шагом проверял, когда успел так просчитаться и выдать свое происхождение за каких-нибудь четверть часа. Молчали долго. Наконец файтер оттолкнулся слишком сильно, не рассчитал и задел спинкой стула приставленную к стене кочергу...

– Черт побери!!! – взвыл Эв, когда ему на ногу рухнула увесистая полоска стали.

Наемник, такого поворота событий не ожидавший, подпрыгнул и потерял равновесие. От падения его спасла только нечеловеческая реакция – он вскочил со стула прежде, чем тот с грохотом последовал за кочергой.

Осознав всю абсурдность ситуации, настоятель, а за ним и Эверард с Мигелем захохотали. Нет, ну надо же было проявить та-а-акую ловкость! Да еще и обсуждая будущее королевства...

Отсмеявшись, настоятель Стратон снова посерьезнел.

– Что ж, в таком случае, я готов оказать вам помощь. Принц найдет защиту в стенах Ордена, а в моем лице – верного союзника. Сейчас нужно подать весточку остальным друзьям короны, коих немало в Обитаемых Землях. Соберем силы – и вернем законную власть, – твердо сказал он, выпрямляясь в кресле.

Последним его заявлением файтер заинтересовался. Интересно, сколько по материку и Островам сейчас этих друзей короны и насколько они сильны на сегодняшний день? С Теодором у Мигеля были свои счеты, как, впрочем, и не у него одного. За десяток лет, проведенных у власти, этот человек успел нажить себе армию врагов, и отнюдь не безобидных недоброжелателей. Годы оппозиция собиралась с силами, вынашивала коварные планы – и вот теперь, когда найден законный наследник престола, правосудие совершится. Потоп – это искупление. Огонь очистит лучше.

Раздался заунывный звон малого колокола – крепость отходила ко сну. Отец Стратон дернул плечом, мол, не обращайте внимания, и заговорил снова.

– Сев на трон, Теодор ввел жестокие законы по отношению к монашеской братии, столь любимой королем Рогаром. А маги же, к которым монарх относился с опаской, напротив, обрели власть. Кроме того, наш обожаемый наместник принимал активное участие в крупном заговоре незадолго до исчезновения короля, если даже не был его автором. Множество дворянских семей было убито в ту страшную ночь... Мало кто спасся из старшей знати. И я лично думаю, что Рогар Эрион потому и пропал, что слишком опасно стало оставаться в столице у власти.

– Простой народ тоже за короля, – вставил Эв, – горожане и жители деревень все больше ненавидят жестокого правителя. И они совершенно правы.

– Тогда вряд ли и гвардейцы будут преданно защищать его. Простые солдаты тоже не в восторге от последних нововведений, а кое-кто еще помнить, как было при короле. Пресловутые стражи цитадели вообще больше всех обижены – десять лет назад служить Стражем было самым почетным, что только можно придумать, а сейчас они превратились в свору сторожевых псов. На месте Теодора я бы давно уже бился в панике... Это же такой хороший знак – негодующая личная охрана! Загляденье просто!

Отец Стратон довольно кивнул. Все складывается как нельзя лучше. Хвала всем богам!..

– Начало положено, – настоятель встал из-за стола, чтобы достать из хитро спрятанного тайника на книжной полке бутылку вина. Посторонний бы ни за что не догадался, что за корешками фолиантов скрывается ниша, да еще и с содержимым такого рода. – Ради такого случая, господа!

«Он подпишет торговое соглашение с Железной империей, – хмыкнул про себя наемник. – Как только вернет власть.»

* * *

Вернулись маг и вор как раз вовремя – кто-то изнутри повернул ключ в замке, и дверь кабинета вот-вот должна была открыться. «Наружу или вовнутрь, наружу или вовнутрь? – мучился Хьюго, стоя перед ней. Вопрос был как нельзя важным – то ли дадут по лбу, то ли нет.

Поразмышлять на свободную тему у воришки не получилось. Дверь распахнулась (наружу! Да так, что лиса чуть не приложило по рыжей головушке), и в коридор вывалились Мигель и Эв.

Какими бы хорошими не были новости, клирик и файтер устали, как собаки. И, вдобавок, они как-то совсем позабыли об ужине, что теперь казалось величайшей ошибкой.

– Ну и видок у вас, ребята! – помахал рукой лис, жизнерадостно улыбаясь от уха до уха, – у меня есть для вас утешение!

– Два, – поправил его огненный чародей, выразительно косясь на завернутый в тряпицу каравай и блюдо под крышкой.

На бескрайнюю бессовестность вора Мигель и Эверард среагировали синхронно.

– Хьюго!!

– Да-да? Можете не благодарить, благородные доны, можете не благодарить...

 

Глава 11. Потоп – это искупление. Огонь очистит лучше

Король уже собрался подниматься по ступеням в Белую Цитадель, как услышал за спиной звон оружия и топот. Обернулся.

– Что происходит?!

Это сквозь плотные ряды вооруженной охраны попыталась пробраться хрупкая девчушка лет тринадцати на вид, и теперь гвардейцы, подхватившие ее под руки, смущенно переглядывались между собой. Что делать с девчонкой было совершенно непонятно. Вообще-то, по уставу, это расценивалось как покушение на короля и каралось тюремным заключением. Для начала. Но нельзя же устраивать допрос и тащить в подземелье такую малышку! А отпустить просто так – страшно. Мало ли что. Вдруг руководство накажет за нарушение устава или еще чего... Да еще и девчонка-то не молчала: что было мочи вопила, что ей нужно, ну просто очень нужно поговорить с Его Величеством. Ну вот что прикажете делать?!

– О боги, ребенок! – воскликнул король Рогар, едва гвардейцы расступились перед ним. – Да отпустите же её!.. Дитя, не бойся, я не буду делать ничего плохого. Как тебя зовут? Расскажи, зачем ты пришла? Ты что-то хотела мне сказать?

И Его Величество, наклонившись к девочке, ласково потрепал ее по волосам. Ярко-голубые глаза монарха встретились с карими, почти черными глазами малышки. Цыганка, не иначе. Та мигом прекратила крики, серьезно заправила прядь темных вьющихся волос за ухо и покачала головой.

– Не скажешь? Почему?

Она кивнула на стоящих вокруг и с неподдельным интересом глядящих сверху вниз солдат. Они смотрели ни капли не враждебно, только с любопытством, но почему-то все равно мешали девчушке говорить.

– Ребята, отойдите, – кивнул король, – юная леди хочет сказать мне что-то наедине, верно?

Когда гвардейцы сделали три шага назад, юная леди тихо и очень твердо проговорила:

– Вам нужно срочно уезжать из столицы. Это важно.

Рогар Эрион впервые слышал, чтобы маленькие девочки говорили так серьезно.

– Я не могу, – грустно вздохнул он. – Хотя, знаешь, иногда я и правда не прочь сбежать ненадолго из этого города.

– Нет. Вам действительно нужно как можно быстрее уехать. Как можно быстрее и как можно дальше.

Король доверительно посмотрел ей в глаза и снова потрепал по волосам.

– Увы, мне придется остаться. Я ведь правитель. Извини.

Девочка явно начинала терять терпение: топнула ножкой в легких туфельках и нахмурилась.

– Послушайте, это очень важно. Если вы останетесь здесь, то вас убьют... И не только вас. Маги Демиана вас не любит. У них есть сильный союзник, который в любом случае получит свое. Не хотите умереть – бегите. Завтра на восходе будет уже поздно, – проговорила она так, словно объясняла прописные истины трехлетнему ребенку. Потом протянула пребывающему в замешательстве владыке сложенную в несколько раз бумажку, и, не проронив больше ни слова, круто развернулась и пошла прочь.

Проводив долгим взглядом странную девчушку, Рогар принялся рассматривать то, что она ему отдала. Замызганная и мятая бумага, но самого лучшего качества, какую только можно было отыскать. Сургучная печать с изображением крысы не была еще сломана – записку никто до него не читал.

– Странно, – пробормотал король, изучая незнакомую печать. – Ни у кого в столице нет крыс на гербе... И при этом отпечаток ставили часто – он уже не новый.

Сгорая от нетерпения, монарх развернул послание. Адресовалось оно явно не ему. Ни приветствия, ни обычных учтивых фраз, которыми всегда щедро снабжают письма те, кто покупают самую дорогую бумагу для обычных писем.

«Решение принято. Завтра на восходе свершится то, что станет началом новой эпохи. Нет силы выше колдовской. Истина дороже всего, и да сгинет тот, кто не исповедует ее. Почтовая сова принесет вам подробную инструкцию после полуночи. Не сомневайтесь и не мешкайте, если хотите обрести желанное. Ждите потопа. Корона будет возложена на достойного, а вас ждут щедрые награды от судьбы и тех, кто вам

обязан.

Помните, на вашей стороне сильнейший.»

Ни подписи, ни печати в конце тоже не было. Видимо, подразумевалось, что все прекрасно знают, кому и от кого написано это письмо. И не похоже было, что королю желали счастья и долголетия, ох как не похоже! На подделку, однозначно, тоже не тянуло. Даже на очень качественную подделку. Да и почерк, почерк какой-то знакомый!.. Но вот чей именно – никак не вспомнить... А времени совсем мало. Девочка была права. Завтрашним утром будет слишком поздно. О боги, если бы хотя бы узнать, кому теперь можно смело довериться в этом городе!.. Пока известен только один преданный человек; тот, который об этом письме точно не должен был знать, и судьба которого вместе с судьбой его маленького сына решится на рассвете. Пресвятая Фортуна, если нет богов, хотя бы ты не покинь отчаявшегося!..

* * *

Солнце должно было взойти только через несколько часов, и привратник, сладко зевая, возвращался в свою каморку. Что за путники такие пошли – нет чтобы дождаться открытия ворот и проезжать, как все нормальные люди?! Не, мы будет тыкать в лицо заспанному караульному какую-то бумажку с королевским гербом и твердить, что выехать прямо сейчас просто необходимо. Ясно, как день, что сам только что накалякал себе разрешение за ближайшим углом, но ведь не будешь отказываться от увесистого кошеля с самым настоящим золотом! Сам Теодор за молчание с месяц назад заплатил вдвое меньше – а он знает, что скупость в таких делах может сыграть злую шутку...

И привратник, зевнув в последний раз, оперся на алебарду и задремал. До рассвета осталось два часа.

* * *

Эту ночь долго никто не забудет. Туман невероятно сгустился, став почти осязаемым. Несколько шагов вперед – и уже размывались очертания предметов, исчезли привычные вещи. Звук не проходил эту белую завесу, смолкая где-то на пол дороги. Случайные прохожие пропали с улиц, даже бродяги и нищие забились в какие-то им одним известные щели.

Тревожные слухи поползли по округе. Говорили, что вчерашним утром король с маленьким принцем исчезли из Альрина, что маги отравили воздух, что в Белой Цитадели сейчас только призраки и ядовитая смерть. Горожане в страхе запирались в домах, молясь всем известным и неизвестным богам и завязывая узлы в волосах, чтобы защититься от напасти...

Не помогло ни то, не другое. Комедианты принесли злые вести. Рассказали о беде тем, кто еще не столкнулся с ней и сожгли трупы тех, кого она уже повстречала. Почти во всех домах старшей знати побывала сегодня Неизбежная. Под покровом тумана убиты были семеро лордов Совета, мудрые и благородные люди; старший синешаль Аскольд Витт, молодой веселый, всегда счастливый до этой ночи; мастер монеты Лукиан Эвиг, щедрый и верный старый граф; младший брат короля герцог Вилорг и многие, многие другие друзья рода Эрионов... Их дома разорены и разрушены, а близкие и слуги погибли. «Река окрасилась кровью, – шептали люди, – Это Бездна поглотила город... Никому больше не спастись».

* * *

В квартале, где ровными рядами стояли роскошные особняки старшей знати, творилось страшное. Из-за тумана было не разглядеть соседние дома, голоса казались приглушенными и далекими, запахи пропали вовсе. Только горьковатый привкус оставался на губах у тех, кто рискнул выйти за порог.

Где-то кричала женщина. Рыдания смешивались с отчаянными, безумными мольбами; ее голос уже огрубел до хрипоты. Жалобно заплакал ребенок – и тут же смолк, его плач резко оборвался, как будто никогда и не звучал. Громкий топот солдатских сапог, выкрики команд, звон стали и треск пожара...

Солдаты вынесли парадную дверь и со смачной бранью ринулись внутрь одного из особняков. Выскользнув с черного хода, в этот страшный шум окунулся паренек в богатой одежде. Он оглянулся в последний раз на свой дом, выдохнул и, не колеблясь больше, шагнул в накрывшее улицу молоко с горчинкой. Перехватив поудобнее тяжелый сверток, который держал в руках, он бросился бежать. Топот его ног, казалось, звучал на пол города. На самом же деле туман так приглушал все звуки, что можно было проскользнуть незамеченным в двух-трех шагах от караульного гвардейца. «Северная застава, – твердил парень про себя, – Северная застава. Северная застава. Северная...»

Широкие центральные улицы сменились узенькими и темными. Чтобы срезать и сэкономить время, парень пошел через трущобы. Не успел он преодолеть и трети расстояния, как вдруг из белой пелены перед ним вынырнул неясный силуэт. Судя по росту, человек был младше беглеца на пару лет – вряд ли ему перевалило за десять. В узком переулке, где они встретились, просто пройти мимо не получилось бы, а подходить вплотную категорически не хотелось.

– Уйди с дороги, – задыхаясь от быстрого бега, прохрипел парень, – Пропусти, быстро! Пусти, я кому говорю!

Незнакомец только хрюкнул в кулак, сдерживая рвущийся наружу смех. Он явно не был подавлен или испуган – ночь не принесла тому ни потерь, ни боли. Но что, черт возьми, ему нужно?!

Ответ последовал незамедлительно.

– Ты правильно поступаешь, что бежишь. Но только совсем не туда.

– Понятия не имеешь, куда я тороплюсь, а уже указываешь?! Не многовато ли берешь на себя, малец?

«Малец» сделал шаг назад, совсем растворившись в тумане.

– В конце переулка – временное секретное укрытие главаря ночного народа, – сказал он, и в голосе засквозила детская, непосредственная честность. Наконец-то он заговорил так, как положено говорит в его возрасте! – Что бы ты не искал, твой путь лежит не туда.

И фигура растаяла в тумане, оставив удивленного паренька в одиночестве. Какая дурацкая встреча. Из ниоткуда появился, наговорил всякого и исчез. Однако, северная застава отменялась. Вернуться к дому никак нельзя. Куда же податься? В голову совсем ничего не приходит. Хотя постой-ка! Если одна отчаянная идея... Раз терять больше нечего, стоит, конечно, попробовать!..

Парень перехватил покрепче свой сверток, круто развернулся и энергичным, уверенным шагом направился в противоположную от северной заставы сторону.

* * *

К утру туман рассеялся. За какой-то час просто растворился в воздухе, словно его и не было, словно никогда не опускался на столицу этот кошмар наяву. И с опаской, озираясь по сторонам, выходили на улицы горожане. Сперва самые отчаянные, самые бесстрашные или те, кому нечего было терять, а потом весь город вдруг высыпал на площади... Улицы затопили солдаты. И если раньше их можно было встретить в основном возле казарм и на заставах, большими компаниями или даже отрядами, то теперь ими кишел весь город. Не было, казалось, такого уголка, куда бы не заглянули гвардейцы. Звякая мечами, многозначительно косясь на богатых и презрительно скалясь в сторону бедных они бродили по переулкам и площадям, мостам, тавернам, лавкам... То ли искали кого, то ли нашли и теперь сторожили. Не пьяные, не заспанные, не равнодушные. А те, о ком говорили как о добрых и веселых ребятах, например, личное подразделение синешаля Аскольда, почему-то не встречались совсем.

На дневной свет стали выбираться ребята из Ночной Армии. Разбойниками их назвать уже нельзя было – организованные, сильные и дисциплинированные отряды составляли конкуренцию королевским войскам. Эти головорезы без страха пересекали Поющий лес, правда, не по одиночке. Плохо приходилось тому несчастному, что вставал на пути кого-то из их вольной братии. А о том, кто перешел дорогу самому из главарю боялись говорить даже шепотом – а то как бы не отозвали однажды дюжие ребята в сторонку да не порасспросили, где и когда был знаком с опасной личностью.

Зато свернули свои цветные шатры уличные актеры, рассказчики, певцы и шуты. Барды исчезли следом за мудрым королем. В столице и ближайших деревнях днем с огнем было не сыщешь ни одного менестреля или сказочника. Те, кто знали, куда подевался пестрый народ, молчали. Другим же оставалось только гадать.

А на трон взошел Теодор. Ему за несколько часов до ухода передал власть своим письмом Рогар Эрион, оставляя его временным правителем до возвращения представителя правящего рода. И господин наместник Альрина с рвением принялся управлять королевством, «волею судьбы» попавшее ему в подчинение. Монахов при дворе сменили маги, и колдовской народ наконец-то получил долгожданные привилегии. Монашеские же ордена да странствующие мольцы ушли в опалу. Всех богов поминали все реже, черта, за отсутствием аморальности – все чаще. Храмы, конечно остались. Да и черных глухих плащей и ряс в городах и на дорогах не убавилось. Только все чаще святые отцы носили при себе длинные мечи и все реже бродили по одиночке.

Неспокойное пришло время. Страшное.

Прошедшую ночь назовут потом Ночью Крови. Комедианты будут петь свои песни, простой люд – пить за упокой добрых знатных лордов, во всех трактира и кабаках обязательно оставят в темных и пыльных погребах что-нибудь «к празднику». Так, на всякий случай. А на площади Ветра появятся восемнадцать белых камней, никогда не нагревающихся, даже под палящим солнцем. Камни без букв или рисунков. Просто белые камни. По числу тех благородных и гордых людей, не пошедших на предательство. Только один из этих камней, самый маленький, был самым обычным. Он менял свою температуру, как все нормальные камни, пачкался и пылился. Никакой магии. Неизвестно, почему он так себя вел. Только вот люди были точно уверены – когда его сюда положили, он ничем не отличался от своих семнадцати братьев.

Разумеется, были те, кто никогда не смирится с новой властью. Те, кто ждет возвращения короля. Для кого власть наместника – преступна и тягостна, а Эрионы – единственные законные обладатели короны. Такие люди никак себя не называли и не носили пришитые на одежду тайные знаки, не устраивали собраний и не заключали союзов. «Потоп – это искупление, – говорили они, – Огонь очистит лучше». И верили, и ждали, и молились всем святым и всем богам. А оттого, что никак не призывали на себя гнева Теодора, не обнаруживали себя и не строили планов, обреченных быть раскрытыми, оставались серьезной угрозой, все время нависающей над временно коронованной головой наместника. Он просыпался и засыпал с мыслью о грозной силе, жаждущей его смерти. Окружал себя сильнейшими магами, их охранными заклинаниями и сетью шпионов... Пока оппозиция не заставила его поверить, что никаких активных действий против него не будет совершено. И тогда он успокоился, выдохнул спокойно... Как вдруг его агентура случайно поймала на улице монаха с документом о том, где находится подрастающий наследник престола. Юный Эрион. Бумага говорила о приморском городе Эдорине, что в устье реки, протекающей через столицу. И Теодору пришла в голову блестящая мысль – поистине спасение от всех его бед. Он решил действовать.

 

Глава 12. Вперед вестей от них бегущие

Монахи отвели четверым гостям общую комнату в одной из жилых башен – просторную и светлую, чистую, но, впрочем, без излишеств. Квартету, ввалившемуся в нее глубокой ночью, было глубоко наплевать, какой мебелью она обставлена. Парни, провалились в сон, едва добрались до своих кроватей. Гадалке и юному принцу предложили комнату этажом ниже. Она была убрана поизящней и побогаче, видимо, монахи действительно почтительно отнеслись к визиту наследника престола и присматривавшей за ним госпожи в крепость.

Маг проснулся от того, что тонкие пальцы пощекотали его под мышками, небольно ущипнули за худой бок и, в довершение всего, на его постель неаккуратно вылили полстакана чего-то горячего и пахнущего козой.

– С добрым утром, – обрадовался присевший на край его постели лис, допивая последнюю капельку молока из кружки, – Вставай к завтраку, а то Мигель все сожрёт.

– Фто фы сфафал, фуфа фыфро фофтори?!

Юджин и Хьюго переглянулись. Вор с невинным видом пожал плечами.

– «Что ты сказал, ну-ка быстро повтори,» – равнодушно перевел Эв из-под своего капюшона.

Файтер энергично закивал головой, стараясь побыстрее прожевать омлет, хлеб и сыр, мешавшие ему говорить.

– К нам с утра пораньше заглянул посыльный от настоятеля, занес воду, полотенца и завтрак, – объяснил рыжик, с искренним любопытством наблюдая, как маг отползает к противоположному краю кровати, подальше от мокрой, хоть выжимай, подушки и зарывается с головой под одеяло. Хьюго немного подумал и пересел на аккуратно застеленную кровать клирика, потянулся за хлебом и ветчиной. Минуту было тихо. Как вдруг...

– О нет, за что мне это, за что-о-о?! – простонал Эверард, до этого прислушивавшийся к тишине. Его голос прозвучал крайне недовольно, монах был злее грызя, сейчас взорвется. – Скажи, сумасшедшее существо, зачем ты крошишь на мою постель?!

Вор, нимало не смущаясь, вернулся за стол. К этому моменту наемник как раз дожевал в огромном количестве засунутую в рот еду и с наслаждением пил горячее, почти кипяток, молоко.

В дверь постучали.

– Не заперто, – буркнул клирик, откладывая вилку в сторону. Он один ел приборами, да еще и аккуратно. «Нужно обладать нечеловеческим терпением, чтобы такое провернуть!» – решил лис.

В комнату ввалился запыхавшийся от долгого бега, растерянный и смущенный монах со связкой ключей в руках.

– Отец Стратон хочет срочно поговорить с вами, – тяжело дыша, выпалил с порога монах.

Друзья недоуменно переглянулись и один за другим повставали со своих мест. Кажется, приключения только начинались.

* * *

В кресле в кабинете отца настоятеля было пусто. Со вчерашнего вечера там ничего не изменилось, разве что бутылка вина да бокалы исчезли, а ниша в стене снова слилась с книжной полкой. Друзья встревоженно озирались по сторонам.

– Вам сюда, – услужливо приоткрыл дверь и отступил на шаг их провожатый, приглашая приключенцев пройти в неприметную низенькую дверку позади стола.

За кабинетом главы ордена оказались не личные покои и не балкон, а крутая каменная лестница вниз. «Снова лабиринты, – пробормотал маг, – Что-то мне перестает это нравится.»

Квартет не придумал ничего лучше, как спускаться дальше. Раз пригласили – стоило принять предложение.

Несколькими этажами ниже лестница закончилась такой же маленькой дверкой, как и наверху. Клирик толкнул ее, и путники заморгали от яркого солнечного света, очутившись на улице. От неожиданно свежего воздуха слегка закружились головы и зачесались носы: хотелось жадно вдохнуть полной грудью или не дышать совсем, чтобы так не кололо легкие и не плыла картинка перед глазами. Поджидавший квартет во дворе отец Стратон, однако, был настроен отнюдь не так умиротворенно. Даже не поздоровавшись, он обронил:

– О вас справляется Теодор.

– Теодор?!

– Как он, ... (!), нашел нас так быстро?!?!

– С рассветом из столицы выедет его личный посыльный. Он повезет письмо, в котором господин наместник настойчиво интересуется, не посещали ли мою крепость четверо проходимцев из числа авантюрных и беспокойных людей разбойничьего мира. Советует приглядеться к гостям получше, если таковые все же будут, и непременно наградить их за тяжелый труд, которому они посвятили жизнь. А навстречу им уже высланы четыре сотни солдат, которым велено патрулировать дороги... Короче, ребята, вас просят повесить. Срочно.

Вор тихонько ойкнул и затравленно оглянулся. Высокие гладкие стены, ровный каменный пол, вооруженные монахи у единственного входа, узенькая винтовая лесенка к галерее на третьем этаже. Каменный колодец. Каким бы ловким и находчивым не был человек, из такой каменной ловушки ему не выбраться. Вскинуть арбалет – две секунды. Добежать до двери – четыре. Арбалетов семь, друзей четверо. Перспективка-то мрачная, как ни погляди.

– В дороге у лошади посыльного потеряются две подковы – придется срочно вести ее к кузнецу или седлать другую, – спокойно сказал настоятель. – В ближайшем селе у мастеров вечером был праздник, а потому через несколько часов после рассвета качественно подковать коня не сможет никто... Так что на этом гонец потеряет некоторое время. Когда же весть наконец доберется до меня, я вынужден буду сразу же принимать жесткие меры по вашей поимке. Я позову стражу, буду основательно и серьезно раздавать приказания. Сами понимаете, отлов наглых проходимцев не терпит поспешности. Поэтому командующие передадут своим подчиненным мои приказы в точности и обязательно опробуют все божественные клейма на оружии – я не готов потерять ни одного своего человека из-за пустой оплошности, – он сделал небольшую паузу, – лошадей у ворот, выходящих на тракт сейчас охраняют только двое, но они толковые ребята и понадобятся мне через пару минут... У вас шесть часов. Считай это подарком на день дарования имени, племянничек, – и, не меняясь в лице, отец Стратон развернулся к лестнице.

Файтер, клирик, маг и вор рванулись к выходу. В висках стучала кровь и единственная короткая мысль: «быстрее прочь, прочь, прочь!..» Казалось, ноги и руки двигались тяжело, словно во сне; и непростительно коротким казался каждый шаг до заветной дороги. Бежать оказалось совсем недолго – соседний дворик уже выходил на главный, тот, что с воротами. Четыре полностью готовые к долгой дороге лошади, и, как и сказал настоятель, ни одного человека. Четверо приключенцев вскочили на коней, не задумываясь. Секунды тянулись втрое дольше, чем обычно, точно кто-то заморозил время; по крайней мере, это явственно казалась путникам. Особенно сильный порыв ветра обрушился на тяжелую створку ворот, и она медленно, с противным скрипом открылась. Отъезжала в сторону она ужасно долго, словно нарочно тянула время. Наконец, поросшая травой дорога к тракту предстала перед друзьями изумрудной лентой, уводя взгляды к горизонту и заманчиво приглашая в путь.

– Вперед! – рявкнул Мигель, первым хватаясь за поводья коня. – Быстро!

И четверо всадников, низко пригнувшись к седлам, помчались из крепости. Благородные животные, казалось, стелились вдоль пыли и глины, не касаясь их, столь стремительно они съедали заветные метры. В ушах свистел бешеный ветер, сердце стучало, как сумасшедшее. Старые стены уменьшались и уменьшались, пока не превратились в едва заметную точку, а вскоре и вовсе растаяли на горизонте. Дорога мягко свернула направо. Теперь, когда крепость исчезла из поля зрения, а впереди расстилались луга ароматных трав, между которыми пестрели свежими и чистыми цветами всполохи диких цветов, друзья наконец поверили, что болота их отпустили, окончательно и безоговорочно. Позади остались голодная нежить, разъяренные демоны и мрачная крепость...

Вор негромко рассмеялся, придерживая коня и раскидывая руки в стороны, поднял

голову к белым пушистым облакам и ясной небесной синеве. Как ни старался рыжий убеждать себя в обратном, но Мертвые топи давили и на него, вынуждая все время чувствовать тоненькую нотку грызущего беспокойства даже тогда, когда все, казалось, наладилось. Остальные тоже заставили лошадей перейти с галопа на шаг, невольно залюбовавшись приветливыми лугами, казавшимися после пыльных и серых болот поистине домом богов и тех, кто им любезен. Впрочем, расслабляться было еще рано. Будущее сулило отнюдь не радужные перспективы: через шесть часов Орден Ведьмака превратится в жаждущего (пусть неискренне и не очень активно) правосудия преследователя; по главным трактам страны солдаты уже, конечно, ищут «предателей и проходимцев»; а во многих городах, если не абсолютно во всех, заставы предупреждены указом от господина наместника. Прекрасно. Самое время для путешествия! Им бы затаиться в какой-нибудь глубинке, скрыться от чужих глаз и, переждав бурю, понемногу выбираться в цивилизацию, старательно прячась под чужие личины, но уж никак не шастать по дорогам средь бела дня. Впрочем, эта часть королевства славилась своей безлюдностью – соседство с топями, отнюдь не любезный Орден неподалеку и знаменитый своими всеядными обитателями Поющий лес перевешивали преимущества изумрудных лугов и не располагали к близкому знакомству.

– И что это наместник на нас так взъелся? – недоуменно пробормотал Юджин, отдышавшись.

– По сотне солдат на каждого из нас многовато, вы не находите? – полуутвердительно заметил Эверард. – Вряд ли Теодора так взбесило то, что рыжик прихватил нашу награду заранее. Четыреста гвардейцев ловят каких-то проходимцев, отправившихся на поиски неприметного мальчишки!..

– Мы догадались, кто он, много после ухода из столицы. Об этом знали только в Ордене – неудивительно, что и среди монахов у наместника есть соглядатай, – пожал плечами Мигель, – Возможно, отец настоятель даже знает об этом, но ничего не может поделать: если он его ликвидирует, Теодор пришлет нового шпиона, которого Стратон, ясен пень, знать не будет.

Эверард молча пошарил в седельной сумке и вытащил на свет свиток добротной бумаги, при ближайшем рассмотрении – карту. Остальные подвели коней поближе, чтобы тоже заглянуть в подарок отца настоятеля. Рисунок был выполнен на славу, поражая своей реалистичностью: болота были такого же пыльного цвета, как в жизни, а плавные изгибы дороги, по которой ехали путники, была прорисованы донельзя точно и правдоподобно. Карта радовала глаз, и человек, заглянувший в нее, с легкостью обошелся бы и без ровных чернильных подписей, сделанных аккуратным убористым почерком, так узнаваемы были города и деревеньки на ней.

Дорога от орденской крепости, уводя на юго-восток, вскоре должна была разветвляться на путь, который выведет к Утесу, что возвышается над Солнечным Морем, и на королевскую дорогу, огибающую по кромке Поющий лес, которая потом сливается с восточным трактом между Эдорином и столицей. На обоих путях, конечно, сейчас полно солдат Теодора, посланных на поимку беглецов. И их не испугают ни близость легендарных жутких чащоб, ни болота или горцы на западе. А ломиться по бездорожью хотелось меньше всего – одному сыню известно, что там может повстречаться четверым загнанным путникам. Деваться было решительно некуда.

– Тремр гха'рт! – коротко и ясно описал ситуацию наемник на древневелорском нефилологическом. И друзья были с ним абсолютно согласны.

И тут из-за поворота дороги показалось легкое облачко пыли. Оно становилось все больше и больше, послышался топот коней и командные окрики. Вор, приложив ладонь к глазам козырьком, ойкнул и схватился за поводья: кажется, это была одна из четырех обещанных сотен.

Оценка ситуации в исполнении Мигеля приобрела еще более нефилологический характер.

– Не спать, живо! – рявкнул он, разворачивая коня. Миг – и лошади друзей сорвались с места, унося всадников по дороге на юг, обратно к орденской крепости. И хотя четверо путников весили гораздо меньше вооруженных до зубов солдат, их выдохшиеся кони никак не смогли бы уйти от преследователей.

– Черт! – пытаясь перекричать бьющий в лицо ветер, воскликнул Эверард. – Нам нельзя возвращаться!

Файтеру понадобилась секунда, чтобы принять решение. Он резко, как только мог, развернул коня в сторону от дороги, и, махнув рукой друзьям, поскакал по бездорожью прямиком на восток. Лошади по грудь утопали в душистых травах, приминая цветы сильными ногами, но наслаждаться природой было некогда – отряд солдат тоже свернул на луг.

– Что ты удумал, безбашенный?! – завопил вор, нагоняя наемника. Рыжие волосы совсем растрепались, в них застрял какой-то рваный лист и дикая колючка. Остальным пришлось не лучше – дыхание сбилось, в боку кололо. А лугу не было ни конца, ни края. Равнодушные травы расстилались вокруг, обманчиво мягкие и такие пряные, когда едешь по ровной дороге и любуешься на цветущие луга! Четверым всадникам они были только ненавистной пустой задержкой, отнимающей силы, которые и без того на исходе.

– Там... дальше... Поющий лес! – бросил боец, оглядываясь назад, на преследователей. Тяжелым солдатам на крупных, откормленных лошадях в форменной сбруе хоть и было трудно скакать по высокой траве, но расстояние между ними и беглецами медленно, но неумолимо уменьшалось. – Больше некуда!

– Маг! Сколдуй что-нибудь!

Тот помотал головой, судорожно вцепляясь в поводья побелевшими пальцами. Творить заклинания, сидя на лошади – занятие не из приятных, и, по правде говоря, не из самых продуктивных. А уж творить боевые заклинания, стараясь из последних сил удержаться на продирающейся по грудь в траве разгоряченной лошади!.. Даже если и получится что – как бы не пальнуть в своих же, а то потом даже извиняться не перед кем будет.

Но все-таки, даже имея столько весомых «против», Юджин честно сконцентрировался, оторвал от поводьев левую руку и сделал короткий, рвущий пасс в сторону преследователей. Две передние лошади встали на дыбы и, дико вытаращив глаза, скинули своих седоков, перед тем как победоносно заржать и повернуть куда-то в стороны. Всадники их из высокой травы уже не поднялись.

Вор радостно вскрикнул и покрепче вцепился в поводья. На всякий случай.

Маг попытался колдовать еще и еще, и на несколько обычно таких коротких, а сейчас показавшихся целыми минутами мгновений словно утопил преследователей в киселе: воздух стал вязким, тяжелым и очень плотным, таким плотным, что мешал двигаться, мешал дышать... Через несколько секунд колдовство рассеялось, и разъярившиеся пуще прежнего солдаты разразились громкими злыми воплями и кинулись за квартетом.

И эта история непременно закончилась бы печально, не оскалься горизонт зубчатым лесным хребтом. Поющий лес изогнулся впереди кошачьей спинкой, словно вырос из-за горизонта его рваный темный край на фоне светлого неба – и появилась надежда.

Друзья подгоняли лошадей, как могли. «Лес – вот оно, спасение!» – мелькнула безумная, отчаянная мысль. Второе, нет, уже третье дыхание бросило остатки сил в напряженные мышцы, и умные кони, словно почувствовав, как на крыльях полетели вперед. Только бы дотянуть, дотянуть до темно-зеленой кромки, до древесной тени... А дальше будь, что будет!

Осталось сорок шагов. Вот уже виден таинственный лесной сумрак, чьи-то изумрудные глаза в тени деревьев. Они перемигиваются, зовут, манят в чащу. Лошади задышали еще тяжелее. Дыхание всадников сбилось, легкие резало от каждого жадного вдоха. Солдаты приближались.

Тридцать шагов. Дышать больно, пот ручьями стекает по разгоряченным лицам, не успевая просохнуть на бешеном ветру.

Двадцать шагов. Сердце бьется как сумасшедшее, а солдаты все ближе, ближе! Не оборачиваться, смотреть только вперед, на заветные деревья, только вперед!..

Десять. Зеленые, словно изумруды глаза мигнули и расступились. Успели?..

Успели?

Успели?!

Сумрак радостно проглотил четверых выдохшихся всадников, лесная прохлада лавиной обрушилась на них, в нос ударили свежие незнакомые запахи, перекрывающие запах конского пота, мокрой выделанной кожи, лугового ветра. Долго еще теперь будет мутить от аромата диких трав, очень долго.

А за спиной послышалось чье-то рычание, сперва приглушенное, словно его с трудом удалось сдержать, а потом зверь зарычал в полные голос – и к нему присоединились другие, клацая зубами и жадно втягивая воздух.

К кромке древесной тени доскакали закованные в кольчуги люди. Изумрудные глаза перемигнулись – являться без приглашения нехорошо, ох, нехорошо! А на чужаков здесь закон гостеприимства на распространяется...

– Атакуем! – прокричал командир отряда, и зазвенели выхватываемые из ножен мечи, защелкали взводимые арбалеты. Один за другим солдаты врывались в лесной полумрак – и каждый вскрикивал, роняя меч, и падал под ноги своему коню. Недоуменный взгляд застывал на лицах, алая кровь заливала мягкий мох. У зеленоглазых привратников сегодня праздник.

Вор быстро обернулся. Едва скользнув взглядом по опушке, он резко побледнел и тут же отвернулся. К горлу вдруг подступила тошнота. Подобно клирику, Хьюго накинул на голову капюшон плаща и дальше смотрел только перед собой, поджав губы. Сегодня он предпочтет не обедать.

Постепенно кони перешли на шаг, задышали ровнее.

– Мы сделали это! – хрипло воскликнул Мигель, отпуская поводья и хватаясь за фляжку. В горле пересохло, голова бывалого наемника нещадно кружилась.

Юджин рухнул вперед, зарывшись лицом в запыленную и пахнущую конским потом гриву. Четыре стихии! Какая разница, как что пахнет, если можно наконец прилечь, расслабить руки и... Наемник и монах в последнюю секунду подхватили мага, готового рухнуть со взмыленной лошади.

– Колдун, так тебя разэдак! – простонал файтер, досадливо стряхивая с рукава капли расплескавшегося от рывка вина. – Рано еще с коня падать, парень!

Чародей только слабо простонал что-то в ответ. Руки потяжелели, и собственный вес впервые показался ему неподъемным. Таким, что даже сесть оказалось ему не под силу.

– Привал, – емко припечатал Эверард, спрыгивая на мягкий мох, устилавший землю. Остальные спутники с опаской последовали его примеру.

Мигель и странно молчаливый Хьюго спешились. Юджину помог спуститься на землю наемник, довольно бесцеремонно, но, впрочем, неизменно цепко схватив за шкирку и сдернув его с лошади.

Вокруг деревья, по размерам вполне сравнимые с обычными дубами, раскидывали свои причудливо изогнутые ветви на десятки шагов. Они так тесно переплелись, что солнечные лучи вовсе не достигали земли, и под зелеными кронами всегда царил полумрак. Стволы оплетали диковинные растения, время от времени шевелящиеся, как живые. Они испускали слабый голубоватый свет и едва слышно шуршали при движении, так что друзья засомневались даже, растения ли это. В корнях поблескивали металлическим блеском незнакомые цветы, чуть ли не полностью утопающие в низкой густой траве или темно-зеленом мху, покрывающем и стволы деревьев, и землю под копытами коней. Лес следил за путниками сотнями глаз, сначала воображаемыми, а потом вполне настоящими: зеленые глаза мелькали то впереди, то сзади, время от времени приближаясь и отдаляясь. Впечатление это производило зловещее, особенно когда прямо на тропе впереди зажигались пять или семь огоньков, все на разном расстоянии друг от друга, и исчезали они так же внезапно, как и появлялись.

Делать было нечего – лошадей привязали к стволу ближайшего дерева, сами покидали плащи на землю и рухнули сверху. Теперь, когда жизнь и смерть перестали зависеть от нескольких быстрых шагов, и за них не нужно было больше бороться, свинцовой тяжестью навалилась усталость. Не пугали ни диковинные растения, ни поблескивающие неподалеку глаза незнакомых животных (да и животных ли?). Вор закрыл глаза и откинулся назад, прислоняясь к древесному стволу рядом с магом...

– Оно дышит!!! – секунду спустя его усталость как рукой сняло. Рыжий, со скоростью шаровой молнии вскочил на ноги и отпрыгнул от толстого, наполовину покрытого мягким мхом дерева. – Юдж, ты что, ничего не чувствуешь?!

Маг приоткрыл глаза.

– Дышит. И что? Ты тоже дышишь.

Эверард фыркнул под своим капюшоном. Несмотря на весь свой скептицизм и пессимистичность, он верил, что боевой маг, пусть и семнадцатилетний, ни за что не станет преспокойно облокачиваться на живое дерево в колдовском лесу, если не уверен заранее, что в ближайшее время с потрохами его не сожрут и даже не обрушат древнее проклятье. В каком бы состоянии маг не находился, о безопасности он не забывает. А то колдовского народа просто не осталось бы.

– Послушайте! – взорвался вор, глядя огромными глазами на троих друзей. – Те привратники... они просто разорвали солдат! Всех, вместе с лошадьми, на много маленьких частей! И после этого вы преспокойно садитесь отдыхать у живого дерева?!

Маг, закрывая глаза, кивнул.

– Да как же так?! Да вы... вас... Почему вы не боитесь?!

Мигель хмыкнул.

– Послушай, последнее, чего стоит делать – это бояться, – снисходительно, как малому ребенку принялся растолковывать он. – И если зеленоглазые твари сожрали посланную за нашими головами солдатню, это вовсе не означает, что нас ждет та же участь. Скорее, наоборот. Поверь, если бы нас не хотели пускать в этот лес, то дальше опушки мы бы не прошли, я уверен. Успокойся и сядь.

Лис на негнущихся ногах подошел к дереву и, затаив дыхание, с опаской прислонился к дереву... Ничего не случилось. Казалось, лесной исполин вздохнул поглубже, словно сквозь сон, и только.

– Оно... оно спит! – осенило вора. – Дерево спит!

Наемник застонал.

Эверард, видимо устав слушать препирательства, поднялся с земли. Он вытащил из под плаща свой вороной меч, и, не глядя на спутников, очертил им вокруг дерева защитный круг диаметром несколько шагов. Когда линия замкнулась, клинок сверкнул короткой неяркой вспышкой и тут же погас. Едва заметная полоса окружала путников, ограждая от колдовского леса и всего, что могло притаиться в тени исполинских деревьев. Так же молча клирик вернулся на прежнее место, отхлебнул из фляги и натянул капюшон ниже на лицо.

– Ну что, доволен? – прошептал Мигель, склонившись к самому уху воришки. – Мы так надоели этому типу своими спорами, что ему пришлось прибегнуть к защите богов.

– И что?

– Боги ничего не дают даром, – вздохнул файтер, отворачиваясь. Он знал об этом не по наслышке.

 

Глава 13. Поющий лес

Отдыхать друзьям пришлось не долго: через несколько часов прочерченный Эверардом защитный контур потускнел, замигал, и, вспыхнув напоследок, рассыпался гаснущими на глазах искрами. Пора было двигаться дальше. Сделать коней не стали – благородные животные достаточно послужили путникам сегодня, чтобы таскать всадников еще и по лесу.

Вскоре деревья стали заметно выше и толще. Ветви все плотнее загораживали от приключенцев небо, но до абсолютной темноты, хвала всем богам, было пока далеко.

– Лес разрастается, – с каким-то необъяснимым благоговением выдохнул вор, – он захватывает луга!

– Еще бы он не разрастался, – фыркнул наемник, – никого же нет в округе, что бы его вырубать.

– Что, совсем никого?

– Слушай, ты видел хоть одну деревню... а, пес с ней, хоть одну крестьянскую избушку по пути сюда?

Хьюго помотал головой.

– Это потому, что их нет. Вообще. Какое удовольствие жить между болотной и лесной нечистью, вдалеке от оживленных дорог, городов, рек или моря? Да еще и по соседству с монахами, а?

– Никто не станет мешать делать то, что захочется, – подал голос Юджин, – для многих это все, что нужно в жизни.

– О да! Никто не будет мешать разнообразным малоразумным харчить тебя без соли на свободных-свободных землях, где ты можешь делать все, что захочется, – цинично хихикнул наемник, передразнивая мага и, видимо, представляя живописную картину. – Ну, не тебя конкретно, а абстрактного тебя. Конкретный ты вряд ли вкусный.

– Да еще и без соли, – добавил Эв, не удержавшись. – Это все, конечно, познавательно и все такое, но мы все-таки в колдовском лесу, а до вечера не так уж далеко.

И правда. За пол часа, что друзья шли между диковинных деревьев, стало совсем темно. Теперь свечение вокруг древесных стволов из голубоватого превратилось в синее, а замшелые ветви стали отбрасывать причудливые тени, шуршащие и шевелящиеся, как им вздумается. Изумрудные глаза больше не возвращались, но порой путникам казалось, что в их присутствии они чувствовали бы себя уютнее, чем в одиночестве.

Вскоре друзьям встретилась узенькая неприметная тропинка, петляющая между деревьев. Она уводила куда-то в чащу, и друзья без долгих раздумий решили двигаться по ней – не все ли равно, если не знаешь, куда идти. Путники снова сели в седла.

Изумрудные глаза больше не возвращались, синеватое свечение не становилось сильнее. Время от времени неизвестной породы зверек торопливо пересекал тропинку перед путниками, или диковинная птица ритмично и глухо кричала над головой, скрытая от посторонних взглядов сумраком ветвей, и снова все стихало. Лошади, как ни странно, реагировали на таких попутчиков совершенно спокойно: не метались и не вставали на дыбы. Казалось, благородным животным было глубоко безразлично присутствие лесных тварей, по крайней мере, пока они не собирались продолжать знакомство. Оставалось только надеяться, что этим звери и ограничатся.

Хьюго и Юджин переглянулись. Видимо, уже пора рассказать про их странную находку в крепости Ордена. Парни говорили немного путано и сбивчиво, но послание процитировали точно.

– Слушайте, парни, а вы уверены, что создатель гобелена, оставивший на нем такую многообещающую надпись, не забыл сообщить об этом местным жителям? – вполголоса спросил Мигель, украдкой расстегивая ножны, чтобы, если что, выхватить мечи в любой момент. На брошенные в его сторону красноречивые взгляды Юджина и Хьюго он только пожал плечами. – Да нет, это я так, на всякий случай интересуюсь. Но если вы так твердо уверены, то не имею ничего против... И нечего на меня так смотреть!..

Маг и вор на провокацию не поддались и препираться не стали. Вместо этого колдун, доверившись смышленому коню, прикрыл глаза и расслабился, мысленно обшаривая окружающий мир на предмет магии...

Голова резко начала кружиться, а руки налились свинцовой тяжестью: все, буквально все вокруг было просто пропитано магией! Даже земля, даже обыкновенный воздух прямо перед носом самого парнишки, все испускало стойкие магические волны, пестрело и переливалось разноцветными аурами. У каждого дерева она была своя, отличная от всех других. Неужели клирик был прав, и древние растения тут действительно одушевленные?..

Чародеи чувствуют магию и просто так. Но если им нужно рассмотреть ее подробно, попробовать договориться о чем-то с волшебством, приходится делать это, мысленно сконцентрировавшись на окружающем мире и позвав колдовство по имени. Способ для мага не из приятных. Зато дает возможность досконально «прощупать» заклятье и даже попробовать добраться до его источника. Если хватит сил.

Юджин открыл глаза и натолкнулся на встревоженные взгляд воришки.

– Ты как? Все нормально?

Утвердительный кивок. Перед магом картинка все еще расплывалась, сознание не успело переключиться с магического видения на обычное, но это мелочи.

– Узнал что-нибудь интересное? – спросил, обернувшись, наемник без капли сарказма в голосе.

Снова кивок.

– Выкладывай скорее!

– Все вокруг колдовское, – выпалил чародей, – От всего исходят волны... нет, даже потоки магии, как будто это сплошной склад артефактов. Во время привала такого не было! Это какое-то безумие. Почему я ничего не почувствовал, пока не поискал? Почему нет общего источника силы или места ее применения? Куда она испаряется, достигнув границы леса?

– Эв? – позвал файтер, – Что скажешь?

Монах, должно быть, скривился под капюшоном.

– Я вам что, Большая Магическая Энциклопедия? Откуда мне знать? Я монах без ордена, а не маг. В отличии от парня. И если он плохо учился в своем Демиане, то точно не по моей вине. И, кстати, меня зовут Эверард.

Юджин, признаться, растерялся. В прошлый раз клирик подробно отвечал на все вопросы, даже самые глупые, а сейчас уверяет в собственном незнании... Вор был удивлен не меньше, но пасовать перед трудностями на собирался.

– Ну Эверард, ну будь другом, ну пожалуйста-а! – заклянчил он, подъезжая поближе, – Юдж никогда не сталкивался с таким и не знает, как быть, а мы с Мигелем совсем не можем ему помочь. Ну пожа-алуйста, ну Эв!

Тот даже не обернулся.

– Послушай, лис, я правда знаю об этом не больше вас. Прости.

– Что ж, ничего не поделаешь, – вздохнул Юджин, – Придется устанавливать все опытным путем. Не зря же я маг-практик, в конце концов.

Друзья шли по лесу уже больше часа, не сходя, впрочем, с тропинки, которая становилась все более протоптанной по мере того, как они углублялись в чащу. И за это время ничего плохого еще не случилось – так, может, не врут древние предсказания, и путникам не причинят вреда, если они пришли без зла? Лес обладал таким запасом сил, то любой его обитатель уже уничтожил бы незваных гостей, если бы захотел. И раз еще не сделал этого, то вряд ли будет вообще кого-то убивать. Приключенцы только успели облегченно вздохнуть, придя к такому выводу, как вдруг услышали голоса. Тихий шепот, на пределе возможностей человеческого слуха. Голоса шептали на общем языке Обитаемых Земель, на древнем колдовском наречии, на языке Железной империи и на диалектах самых отдаленных из Островов... Обрывки разговоров, имена, названия мест, даты, крики о помощи или возгласы радости. Они были везде, доносились отовсюду сразу – казалось, говорил сам воздух. Наконец друзья поняли: это шепчут деревья. Гигантские древние исполины и молодые ростки, с хвоей и листьями, высящиеся до самого неба и склонившиеся к земле.

Почему-то было не страшно. Голоса не звали и ничего не просили. Только рассказывали. И хоть в их шепчущем хоре сложно было расслышать что-то связное и последовательное, друзьям это удалось. Деревья повествовали о древнем короле и его прекрасной королеве, о далеких великих делах, теперь затерянных в череде столетий и веков. Того короля звали Оверен Славный, и о его мудрости и доблести ходили легенды. Он правил своим королевством великодушно и справедливо, а когда уставал править, в замке на вершине холма его ждала добрая королева Тайрина. У них была дочь – милая ласковая принцесса, которую они очень любили. И с ними дружил один красивый дракон. Он мог становиться размером с кота или вырасти больше огромных океанских китов. Его чешуя переливалась серебренным и голубым, а глаза искрились жидким золотом. Он мог дышать пламенем, которое не причиняло никому вреда и свежим легким ветром. От дракона пахло травами и дикими цветами, что растут на пустошах, а питался он облаками и морской пеной. С ним пели на два голоса звезды. С ним играла маленькая принцесса, сражался в шахматы славный король и плела венки прекрасная королева. Они любили его просто за то, что он был их другом, и он платил им тем же. Шли годы, принцесса становилась старше, в волосах короля и королевы появились седые прядки. Драконы живут вечно, в отличие от людей, и он знал это. И однажды решил сделать своим друзьям бесценный подарок. Он подговорил звезды помочь ему, подманил восточный морской бриз и пропитанных солью чаек – и у него получилось. Он подарил королевской семье секрет Драконьего Ветра. Тайну, которую хранят все драконы. Правду о том, как перелететь за горизонт и вернуться. Тогда король, королева и принцесса отправились с ним за Край, в страну, откуда приходят его сородичи и откуда в звездные ночи веет их ветром. Если соскучатся, друзья дракона гуляют по материку или Островам, а иногда блуждают среди звезд. А дракон, когда устает, ложиться отдохнуть на мягкий мох и прикидывается отрогами гор, чтобы его не будили зря. Драконы ведь живут вечно.

* * *

Вечно, вечно, вечно...

Голоса смолкли. В Поющем лесу воцарилась тишина. Путники все еще отрешенно смотрели в пустоту, когда впереди вдруг раздался звериный рык, треск ломающихся веток, а прямо на тропинку выскочил младший демон: взмыленный, как лошадь после сумасшедшей скачки с седоком на спине, задыхающийся и измотанный до предела. Вывалившись из кустов, он не сбавил скорости и что было сил припустил по тропинке, прямо на ошарашенных путешественников.

– Оставьте мне! – выкрикнул Мигель, выходя из оцепенения и быстрым, отточенным движением выхватывая мечи из-за спины. Вору почему-то живо вспомнилась Базарная площадь неделю назад, когда на отряд солдат вышел файтер с двумя парными мечами и положил из всех за несколько секунд. Да, вор тогда не смог отказать себе в удовольствии поглазеть на зрелище, только предпочел делать это незаметно. Сейчас он снова почувствовал себя зрителем – не хватало кукурузы и кружки пива, которую любезно предложили бы на площади зазевавшиеся торговцы.

Юджин, Хьюго и Эв рассыпались в стороны, пропуская демона и рванувшего за ним Мигеля, чтобы не подвернуться под горячую руку и ненароком не заработать по шее. А секунду поразмыслив, они молча пришли к абсолютно одинаковому выводу и поскакали следом за другом – оставаться зрителями на этот раз никому не захотелось.

Гонять демона, пусть и младшего, по колдовскому лесу – утомительное занятие. Особенно когда за ним вдруг бросаются какие-то всадники, совершенно не давая возможности подобраться к твари поближе. Так, чего доброго, гость из Бездны и вовсе добежит до границы и ускользнет от них, а все усилия патруля пойдут прахом! Ну почему было приказано эту четверку не трогать, даже не пугать?! Жизнь несправедлива, как ни крути...

Вор и маг одинаково вздрогнули, услышав за спиной душераздирающий вой. Наемник, на секунду оторвав горящий взгляд от демона, резко обернулся назад...

– В стороны!!! – рявкнул он смешавшимся спутникам. – Да разойдитесь же!

Те ошарашенно дернули коней в разные стороны от тропы – Хьюго и Эверард налево, а Юджин – направо. Над ними в воздух взметнулась огромная тень. Наемник успел разглядеть только три изумрудных глаза, холодно сверкнувшие над его головой. А секундой позже убегающий демон заверещал, покатился по тропе, оставляя за собой темные грязные пятна, и, перекувырнувшись несколько раз через голову, затих. Зеленоглазого привратника будто бы и не было. Только разорванный напополам демон таял на тропинке, а в нос путникам ударил знакомый запах гнили. Мигель чертыхнулся.

– И здесь эта мерзость, – пробормотал он, морщась и поворачивая коня, – проклятые твари!

Подходить к останкам нечисти друзья не стали. Только поежившись, как от холода, в молчании поехали восвояси: говорить не хотелось. Если бы тогда, в столице, они знали, что неожиданное предложение Теодора обернется именно так!.. «Но я все равно предпочел бы его, а не карцер», – с неожиданной ясностью понял вдруг файтер. Никакая сила на свете, том или этом, не заставила бы его снова вернуться в застенок три на два шага с узким зарешеченным окном так высоко, что и не дотянуться, из которого видна такая же серая каменная кладка, как и на стенах, на полу, на потолке. Слушать глумливые крики стражи, всем своим существом ощущать полное, отупляющее бессилие. Лучше уж заблудиться в колдовском лесу или послужить обедом нечисти, чем это. Лучше, во сто крат лучше...

Мечник поймал на себе долгий взгляд Эва. Монах против обыкновения чуть приподнял капюшон, и из под черной ткани на парня смотрели два золотых, чуть прищуренных всепонимающих глаза. Казалось, клирик только что с легкостью прочитал все его самые сокровенные мысли – и теперь золотым уставшим взглядом подставлял незримое сильное плечо.

Мгновением позже наваждение кончилось. Эверард одернул капюшон вниз, скривил губы в полуусмешке и отвернулся. А Мигель решительно собирал непослушные осколки собственных мыслей. «Да он не старше меня! – хмыкнул наемник, – Двадцатипятилетний, кажущийся разменявшим четвертый десяток. Золотоглазый...» Парень пришел про себя к каким-то выводам и остался доволен собой и ими. Не он один умудрился выдать свое прошлое в течение недели после знакомства. Впрочем, неделя казалась уже целой вечностью – а люди не случайными попутчиками, а добрыми старыми друзьями. Это знак. Интересно, какой стороной повернется в этот раз пресловутая лисья Фортуна: передней или наоборот?

* * *

Долго быть в тишине Хьюго решительно не умел. Глупым или нечувствительным он не был, в силу своего характера глубоко и сильно переживал козни судьбы, но молчание давило на него хуже многих страхов. И теперь, когда увиденное за последние несколько часов заставило его сознание услужливо всколыхнуть полузабытые образы, он просто не мог молчать. Если не говорить, утопишь призраков в себе самом.

– Выберемся из леса – отправлюсь в Эдорин, – разглагольствовал он, ни к кому конкретно не обращаясь, – Вряд ли Теодору придет в голову искать меня там, куда он изначально меня отправил. Подзаработаю там, может, махну на Острова или в Вегор, там тепло. А может, доберусь до самой Железной Империи! У меня есть знакомый алхимик, так он перекрасит мне волосы в черный... Не, в черный не хочу, слишком мрачно, да и смывается плохо. Лучше в русый, ну, как у тебя, – воришка кивнул на Мигеля, – Или... Эв, какие у тебя волосы?

Монах, должно быть, поморщился под своим капюшоном.

– Остерегайся алхимиков, парень. Им ничего не стоит превратить тебя в принцессу. Но только внешне.

Наемник про себя уже наградил себя за догадливость кубком вина и оглушительными аплодисментами воображаемой толпы. Да этот ворчливый клирик еще более болтлив, чем он сам, с немалым удовольствием отметил боец. Говорить так мало и так легко проговориться! Интересно, вор и маг тоже только притворяются, или и правда ничего не заметили?.. «А то я уже начал бояться, что потерял свою внимательность», – самодовольно хмыкнул Мигель, прибавляя к будущему вознаграждению еще парочку зеленых яблок.

И тут на тропинку мягко спрыгнул откуда-то сверху огромный кот. Наемник прежде, чем осознал, что делает, за многие годы ставшим рефлекторным движением выхватил меч, а другой рукой дернул лошадь ехавшего вора назад, себе за спину. Все равно только мешаться будет, а так, в случае чего, еще повезет, и лис жив останется. Зеленые яблоки мгновенно были забыты: перед бойцом стоял враг, а в руках были мечи.

Пепельно-серый, зеленоглазый, размером с большого волка котяра преспокойно уселся посередине тропы и повел ушами с белыми кисточками – мол, интересно, гости дорогие, что вы станете делать.

– Ну и что дальше? – растерялся маг. Непонятно было, что нужно от них этому коту и как на это реагировать: нападать пока не стоит, вот так стоять столбом и таращить глаза – тем более. Парень поежился.

– Я без понятия, – на всякий случай сразу же предупредил Эверард, – Первый раз такое вижу.

Файтер собирался было съязвить на тему того, что монахи что-то слишком многое видят в первый раз, но кот перевел пронизывающий взгляд на него, и он почему-то передумал. Мечи, правда, не убрал.

– Я тоже первый раз такое вижу, – вдруг сказал котяра неожиданно низким, походящим на мурчание голосом, – Чтобы, встретив на пути Стража, народ начинал рассуждать, что с ним делать.

Звук, который он издал после обозначал, наверное, приглушенный смех. Друзья переглянулись. «Оно разговаривает!» – ясно читалось в их глазах. Пришлось спешно брать себя в руки и разбираться в ситуации. Если Страж, как он сам себя назвал, беззлобно смеется над их замешательством, то вряд ли желает разорвать на куски и с аппетитом зажевать на ужин.

– Здравствуйте! – нашелся вор, выглядывая из-за широкой спины наемника.

Вы видели, как улыбаются кошки? А как улыбаются огромные лесные коты, которые достают вам до середины бедра?

– В последний раз сказку деревьев-привратников выслушали двое юнцов, забредших в лес с противоположного его края, – Страж снова повел пушистыми ушами, в упор глядя на путников, – Это было лет тридцать назад. С тех пор никто не приходил сюда потому, что ему нужна помощь. Должно быть, вести, поджидавшие вас, были не самыми приятными, а?

– Мы пришли сюда не за помощью. Но по всем трактам нас будут поджидать солдаты и приказом казнить через повешение, – пояснил Мигель, ответив коту таким же пристальным взглядом и убирая наконец мечи, – И тропа через Поющий лес показалась нам самой удачной из всех дорог.

– Так вы отказываетесь от помощи?

– Нет! – хором воскликнули вор и маг.

Кота такой ответ, казалось, порадовал и позабавил: он несколько раз попеременно впустил и выпустил когти на больших мягких лапах, как делают обычные деревенские кошки от удовольствия. Когда он повел хвостом, путники с удивлением заметили, что он не кошачий, а лисий.

– Добро пожаловать, друзья. Добро пожаловать...

* * *

Кот повел гостей сперва по тропе, а потом и вовсе сошел с нее, углубившись в лесную чащу. Ни стонущей травы, ни зловонных грибов или плотоядных деревьев – только серый сумрак и то и дело подмигивающие из-за исполинских древесных стволов зеленые огоньки. Чем дальше шли путники, тем толще и светлее становились деревья. Казалось, с годами они седели, подобно людям. Страж, то и дело оглядываясь, принялся развлекать приключенцев на свой лад: он подзывал зеленоглазых существ поближе, указывал на диковинные растения или тихонько мурчал на старинный мотив.

– Далеко на западе лес почти вплотную прилегает к болотам, – рассказывал кот, без устали шагая между стволов, – раньше к нам изредка забредали твари из топей, но в земли к людям Чаща их не пустила. Их самих, правда, она тоже не особенно жалует: редкий человек заходил в Поющий лес, и еще более редкий – выходил обратно. Всем нужны или колдовские артефакты, или кто-нибудь из лесных обитателей, или короткий путь на тракт... А теперь даже охотники за наживой перестали заглядывать. Страшно стало. Зато от нечисти отбоя нет: за последние годы их стало втрое, а то и вчетверо раз больше вылезать из своих трясин и ломиться в Обитаемые земли.

– Значит, не только в Ордене заметили изменения, – негромко сказал клирик. – Что-то движет существами Бездны, объединяет их единой целью и стремлениями... Интересно, кто обладает мощью, способной управлять такими тварями?..

Страж вдруг по-человечески устало вздохнул. Хвост его повис плетью, шаги стали тяжелее. Казалось, он разом постарел и ослаб на много лет.

– Это может означать лишь одно, – пробормотал кот, – Только одно предвещает приход к нам демонов, одну только беду...

– Какую? – подался вперед наемник. – Какую беду?!

Котяра, должно быть, его не слышал. Он все так же трусил вперед, бормоча и причитая.

– Они уже идут, уже на пороге, на пороге... И никто не спасется, ничто их не остановит. Запылают леса, рассыпятся в пыль города... рухнет купол неба, с него снимут звезды... Скоро, уже скоро!.. Ох, будет беда, страх снова затопит земли, и будет тьма, и сгинет свет...

– ...?! Да скажи уже нормально, что произойдет?!

Страж грустно обернулся, снова вздохнул.

– Я покажу вам нужную дорогу. Путь к тому, что суждено, – заметив в глазах четверых путников удивление и замешательство, он печально улыбнулся. – Если не пожелаете, то просто выведу на опушку, подальше от отрядов солдат. Выбор за вами.

Эверард ничего не сказал, но и без слов было понятно, что он отнюдь не в восторге от полоумного котяры, уводящего их вглубь колдовского леса. Мало им было Мертвых топей и подземелья, теперь просто жизненно необходимо вляпаться еще во что-нибудь!.. Правда, его спутники были настроены не так скептически и искренне заинтересовались предложением лесного Стража. Хьюго шепнул что-то Юджину, и маг осторожно потянул наемника за край плаща, обращая на себя его внимание. Сказал что-то одними губами с тревожно проследил за реакцией бойца, который сложил руки на груди и клыкасто ухмыльнулся.

– Давай, показывай нам путь к нашей судьбе. Однажды я слепо поверил какому-то незнакомцу, и только благодаря этому стою сейчас здесь. Думаю, можно рискнуть и во второй раз, верно? – мечник подмигнул вору, энергично кивавшему в знак согласия.

Тот расплылся в широченной довольной улыбке.

– Эв, ты с нами?

Клирик страдальчески закатил глаза, забыв о том, что под капюшоном никто все равно этого не увидит.

– Эверард, Эверард я! Не измывайтесь над моим именем, ну умоляю!..

Хьюго гаденько хихикнул и поспешил вперед.

Стемнело, а Страж все вел и вел приключенцев. Они долго потом еще будут вспоминать эту удивительную, нежданную встречу, которая кардинально изменит их будущее. Друзья так никогда и не поняли, «Страж» – это имя огромного кота или его призвание, но это так неважно, когда ты путешествуешь по колдовскому лесу среди седых деревьев по ковру мягкого изумрудного мха. Чаща Поющего леса была совсем не такой чащей, к которой, должно быть, привыкли обычные люди. Там не было ни бурелома и мрачных оврагов, ни страшных хищников или ядовитых трав. Исполинские деревья не сплетались ветвями и не преграждали дорогу – между ними оставалось достаточно места, чтобы без помех проехали верховые лошади со всадниками. Правда, свет действительно не достигал земли – лесные великаны устремлялись так высоко в небо, что в корнях всегда царил полумрак. Гладкие стволы начинали покрываться ветками только на высоте примерно в два-три человеческих роста, а по земле стелился лишь мягкий мох или короткая бирюзовая трава, словно инеем покрытая ажурными седыми листьями, опавшими с деревьев. В Чаще царила тишина. Не гробовая, конечно, нет – а мирная тишина зачарованного леса. Голоса диковинных птиц, шепот листвы, едва слышный шорох листьев под копытами коней, поступь которых заглушал мох – так пел лес. «Так вот почему он Поющий!» – догадался Хьюго, восторженно задирая голову к уже неразличимым верхушкам деревьев. Теперь воришке смешно было подумать, что там, снаружи этих чудес он боялся и верил, что лес этот приносит только страх и смерть.

Эверард, хоть и старался этого не показывать, тоже любовался Чащей. Все остальные части Поющего леса вполне соответствовали тому, что он о них сказал своим спутникам. Но теперь-то понятно, что то были привратники, призванные защищать лес от вторжения извне: от людей, от нечисти, от духов или демонов. А самое его сердце, его истинный облик – это величественно-спокойная, просторная исполинская Чаща.

Возле одного особенно толстого дерева кот впервые остановился. Прислушался. Потом тихо-тихо мяукнул, обращаясь, кажется, к седому лесному великану. Снова прислушался.

Вдруг одна из ветвей гиганта медленно, степенно опустилась и, на глазах у изумленных приключенцев, коснулась загорелого плеча остолбеневшего от страха мага. И, уронив один крохотный листочек ему на колени, ветвь снова взмыла вверх. Чародея окатило волной энергии, исходящей от древесного листа, а его собственная легко и охотно хлынула навстречу чужой – и приняла всю эту силу.

Страж благодарно мяукнул.

– Ну, что ты застыл, – подбодрил он Юджина, – Поблагодари его.

Маг, нерешительно подняв глаза на исполинское древо, замешкался только на секунду. Решившись, он почтительно и размеренно проговорил длинную, витиеватую фразу на колдовском наречии – пожелание долголетия и счастья, доброго здравия и искреннюю благодарность. Кот одобрительно прищурился. Он остался доволен умными и честными словами паренька – стало быть, не ошибся, доверяя ему такую честь...

Мигель и Хьюго уже подъехали к Юджину поближе и с любопытством рассматривали седой ажурный листик, словно выкованный искуснейшим мастером из серебра, только еще тоньше, еще изящней. Перед соблазном посмотреть на такое чудо не устоял даже Эв.

– Не смел и мечтать о таком, – благоговейно выдохнул маг, – Это бесценный подарок!

– А что он может? – заинтересовался наемник, беря лист в руки.

– Это мощнейший источник энергии, который к тому же еще и неиссякаем. Если бы у меня был такой в Альрине, то меня бы не вынудили участвовать в поимке принца, я бы не рисковал упасть в реку с Восточного моста. Если бы у меня был такой, когда нас занесло на болота, я бы смог сразу же телепортировать нас обратно, раньше бы заговорил ваши клинки и не побоялся бы нечисти...

– Ладно-ладно, – проворчал клирик, противник пустых разговоров, – Без всего того ты не получил бы свой артефакт сейчас.

Маг закивал.

– А еще никто не сможет воспользоваться им без твоего на то разрешения, – мягко добавил Страж. И, немного помолчав, решил уточнить, – Без искреннего разрешения.

– Полезная вещица, – повертев подарок в руках и даже посмотрев сквозь него на захихикавшего Хьюго, Мигель вернул артефакт хозяину, – А в некоторых ситуациях просто незаменимая. Теперь тебе все нипочем!

Кот таинственно улыбнулся себе в усы.

– Вы только не забудьте, – мяукнул он, щурясь и искоса поглядывая на людей, – Есть те, кто говорят во сне!

И, на глазах изумленных путников, растаял серым клубящимся туманом. Сперва исчезли сильные лапы, за ними – лисий хвост, пушистые бока и спина. Последними растаяли изумрудные глаза. Юджину показалось, что Страж подмигнул ему в последний миг – или это ему только почудилось. Огромный пепельно-серый кот вернулся в Чащу, к своим друзьям-деревьям, седым великанам. А перед квартетом лежала тропинка, снова ведущая в неизвестность.

– Эй! Что это за шуточки?!

– Мигель, помолчи, – негромко, но очень убедительно попросил монах, и тот захлебнулся собственным изумленным восклицанием.

Хьюго заговорщически улыбнулся и обвел взглядом друзей.

– Спящие проснутся! Вы ведь поняли, что это значит, да?

 

Глава 14. По ту сторону леса

– Он сказал, что это наш путь, – разглагольствовал воришка, бодрой трусцой направляя коня следом за Юджином, – Интересно, что конкретно он имел ввиду?

– Скорее всего, конкретно – ничего.

– Почему, Эв? Ты слишком скептически относишься ко всему, с чем сталкиваешься. А это и твой путь тоже!

– Всетерпеливые боги, да услышьте же мои молитвы! Я ведь просил, непонятливое ты существо, называть меня по имени, а не идиотскому сочетанию двух букв.

– Ээй, это не ответ! Не переводи тему! – залился звонким смехом Хьюго, в который раз оборачиваясь к прячущемуся под капюшоном монаху.

– Лис, ты своими вопросами кого угодно в могилу сведешь, – с напускным раздражением, за которым прекрасно читались озорные нотки, показал рыжему кулак Мигель, – А на услуги некроманта мы денег еще не скопили... Или я чего-то не знаю?

– Так он же вор, – пожал плечами маг, – Пусть просто украдет еще пару мешочков с золотом. Или отработает, на худой конец.

– О, а ведь точно! Сдадим его в какой-нибудь трактир, пусть полы драит, – воодушевился наемник, – А нам за тебя будут платить, верно, Хьюго?

– Да от него убытков больше, чем прибыли, – фыркнул клирик, впрочем, ворча уже только для вида. – Выкатят нам счет за его косяки – не расплатимся ведь.

Вместо ответа пройдоха снова залился жизнерадостным смехом. Так, за разговорами ни о чем, друзья выехали на опушку колдовского леса. Деревья стали совсем обычными, травы – знакомыми даже вору, не то что целителю Эверарду. Мох совсем исчез, голос Поющего леса смолк. Тропинка вывела квартет к Драконьим отрогам, что протянулись к востоку от Сизых гор. Вернее, не к самим отрогам, но к самому кратчайшему пути до них – и через пару дней пути горизонт должен был смутно изогнуться шипастым горным хребтом.

Эта часть Альрина славилась плодородной почвой, богатыми урожаями, полными погребами и гостеприимными и улыбчивыми людьми. Немного севернее, еще дальше от топей и жутковатого леса карта просто пестрела различными деревнями и селами. То тут, то там высились баронские замки, наследные крепости маркизов, виконтов и прочих дворян, как из младшей, так и старшей знати. Витты, Эвиги, Таноры и многие другие веками жили здесь, передавая фамильные замки из поколения в поколения вместо с титулами. Детей, родившихся в дворянских семьях, с раннего детства заставляли заучивать титулы всех их (ну или хотя бы ближайших соседей, дабы не случилось какого конфуза). И, поверьте, это было сущим мучением: столько благородных милордов, а ведь у каждого сыновья, дочери, племянники и пресловутое кровное родство. Благо, что сосуществовали все они на удивление мирно, и карта владений не менялась столетиями.

Завидев на горизонте горы, друзья заметно повеселили.

– Драконьи отроги, Драконьи отроги... – пробормотал вор, прикладывая ладонь ко лбу козырьком и глядя вдаль. – Ребята, вы думаете о том же, о чем и я?

– Нет, – сразу буркнул Эв, – о нет! Еще чего.

Мигель приподнял одну бровь.

– А что, если деревья не врали? – высказал витавшее в воздухе предположение маг, – Предсказание с гобелена ведь сработало...

– Нет. О нет. Нет-нет-нет-нет! – схватился за голову клирик. Но было уже, увы, слишком поздно.

– Если это спящий дракон, то мы сможем его разбудить, мы ведь слышали эту Песню, – подбоченился наемник. – Не дрейфь, старина! Они монахов не едят.

– Все равно деваться больше некуда, – поддержал его Хьюго, – Нам нужен, нужен этот путь за горизонт! Куда еще на отправиться, как не туда?! Так почему бы и нет?

Эверард затравленно озирался по сторонам. Он никак, просто никак не мог позволить этим ненормальным втянуть его в очередную передрягу. Хватит уже с него развлечений.

Наемник наклонился к самой холке коня, чтобы заглянуть Эву в глаза. И, словно угадав его мысли, хитро сощурился.

– Не зарекайся. Мало ли...

* * *

Ехали друзья до глубокой ночи – неожиданно после прощания со Стражем ни люди, ни лошади не чувствовали усталости. Расстояние, которое они прошли до первых звезд, оказалось огромным: чтобы попасть в эту часть Альрина из орденской крепости по дорогам, понадобилось бы пять, а то и все семь дней. Но праздновать уход от погони было еще рано: один неосторожный поступок, и снова придется убегать от разъяренных солдат. Тем более, что Теодор слыл максималистом.

Когда в темном бархате неба над путниками стали осторожно проступать первые звезды и всплыл надкусанный полукруг Бледной, усталости не было и в помине. Кони мерно ступали по высокой траве, то и дело посвистывающей и потрескивающей голосами невидимых ночных насекомых. Всадники ехали в каком-то полусне. Спать не хотелось, как и бодрствовать. Все вокруг казалось каким-то слегка ненастоящим, словно сказки бродячих менестрелей, в которые так хочется (и все никак не получается!) попасть; и одновременно с этим мир был более реален, чем когда-либо еще. Черный провал неба был настоящим, самым настоящим из всех. Трава под копытами коней была самой правильной травой, душистой, свежей, высокой. Никаких полумер. Говорить не хотелось. Казалось, сам воздух дает силы – и болтать здесь не о чем, нужно просто принять этот дар и следовать дальше своему пути. И друзья следовали.

В тишине ехали до рассвета. Наконец золотое солнце лениво поднялось из-за неровного горизонта и осветило равнину. От выпавшей ночью холодной росы все блестело, словно после дождя, переливаясь яркими цветами. В чашечке каждого цветка отражался весь мир: и небо, и луга, и первые лучи солнца. Отражалось все, кроме него самого. Но его отражение было в соседнем цветке, так же заключившем в капельку росы бескрайние луга и бескрайнее небо. И оба они – в своем соседе, неотличимом от других и вместе с этим ни на что не похожим.

– Ну что, разбудим заспавшегося Дракона? – воскликнул вор, оглядываясь на спутников и светясь от восторга.

И тут пришла усталость. Друзей она свалила прямо там, где застала: на восходе, посреди цветущего луга, в неделе пути от их вчерашнего пристанища. Остатков сил хватило ровно на то, чтобы сползти на землю, перевернуться на спину и уставиться в синее небо, один край которого еще подмигивал последними звездами, что вот-вот должны были растаять на свету нового дня, а другой уже выпустил тоненький край солнца и его золотые лучи.

– Фортуна... – прошептал, закрывая глаза, Хьюго. И провалился в сон.

Ему снился горячий песок и холодный ветер, такой сильный, что тысячи песчинок взлетали под его порывами и яростно бросались в лицо, которое, парень знал совершенно точно, было почему-то совсем без веснушек. Самый сильный порыв ветра взметнул вверх целое облако, и когда оно осело, он оказался на каком-то дворе. Утоптанный песок, ряды скамей и помост по центру выдавал место проведения аукционов. По краям площадки выстроились ветхие сарайчики, дурно пахнущие и волнующиеся шепотом голосов, словно море.

– Уставился – как будто первый раз здесь, – задумавшемуся парню прилетел звонкий подзатыльник. Потом с рук ему сдернули едва затянутую веревку и бросили: – Давай, телохранитель, охраняй. Прозеваешь что – пожалеешь.

Он вскинул руку и, закипая от злости, которую впервые не хотелось сдерживать, прошипел что-то на родном языке. Человек страшно закричал, и его крик потонул в радостном гомоне сотен голосов. Парень начал оборачиваться всем телом, но, когда до конца движения оставалось одно мгновение, в лицо ему швырнула тучу соленых брызг бирюзовая морская волна. Мир тут же изменился, точно кто-то сдернул скрывавшую море завесу. Чаячьи крики, шум прибоя, скрип дерева и отборнейшая многоэтажная ругань матросов на разных языках затопили все вокруг. Минутой позже пришли запахи: соленые волны, мокрое дерево, водоросли и, пожалуй, такой же узнаваемый и характерный, как и аромат самого моря, терпкий запах портового рома. Все это кружило голову, заражало неистребимой жаждой приключений, сильнейшим желанием хлопать кого-то по плечу, перематывать снасти к приходу капитана и многоступенчато ругаться, отгоняя чаек от только что сшитых парусов и отдраенной палубы. Это она, она самая – романтика, ставшая будничной; риск, к которому привыкли, которым вдруг хочется жить. Море, море!..

Следующая сокрушительная волна накрыла причал. С ног до головы мокрый, парень, еще отжимая воду из своих восточных штанов, поднял голову. Перед ним стоял и мерзко ухмылялся тот самый тип, которому должно было переломать все до одной кости древнее заклинание в городе на краю пустыни.

– Приятная встреча! – расплылся он в издевательской улыбке, – Вашу ручку, милый друг...

Парнишка едва успел отдернуть руку, на запястья которой уже готова была сомкнуться огромная лапища. В другой ручище у работорговца была зажата веревка: не толстая, ровно такая, чтобы не перегрызть и не разорвать. Ведь всем известно: хочешь захватить мага – свяжи ему руки. Это правда, ведь для создания колдовства требуется соединения Трех: энергии, слов и жеста, преобразующего два других пункта из разряда вещей воображаемых в разряд вещей вполне материальных.

– Не подходи! – воскликнул парень, отпрыгивая в сторону на значительное расстояние, – Не знаю, что вернуло тебя к жизни, но второй раз это тебе не поможет!

Работорговец захохотал.

– Так ты, малец, думал, что убил меня?! Я успел закрыться чьим-то товаром, дурак! Да ты и не смог бы убить меня – нас связывает договор. Еще помнишь о нем? Ты охраняешь меня в обмен на свободу того отребья...

– Которую ты все равно забрал!

В грудь человека врезалось что-то тяжелое, обжигающая сталь сомкнулась на широких запястьях... Спустя мгновение она уже исчезла, оставив после себя только страшную, никак не успокаивающуюся боль, которая скрутила сильное тело в три погибели, заставляя извиваться и корчиться в мучениях. Парень в восточной одежде исчез с пристани также незаметно, как и появился. А в портовом городе стало еще одним беглым рабом больше, ведь кем еще может быть наполовину седой здоровенный мужчина со свежими следами от кандалов на руках?.. Причал и корабли словно подернулись зыбкой дымкой и провалились во тьму.

* * *

Солнце поднялось высоко над горизонтом, и тени начали клониться к востоку. На лицо Мигелю легла сначала одна, потом вторая тень от луговых цветов. Травы качались от легкого ветерка, и темные полосы от них на лице наемника тоже двигались, перескальзывая со щеки на лоб и обратно. Когда тень задержалась на глазах чуть дольше, файтер проснулся. Сначала ясное синее небо над головой показалось ему продолжением тяжелого сна. Но он лежал, не двигаясь – и ничего не происходило. В бок врезались родные мечи. «Значит, проснулся наконец,» – подумалось Мигелю с приятным облегчением. Он еще немного полежал просто так, наслаждаясь тишиной и покоем, по которым временами скучал и когда сражался за чужих баронов, и когда перебивался в городе случайными заработками, и даже просто бродя по пыльным дорогам. Через четверть часа, когда тени еще удлинились, наметанному глазу наемника почудилось едва заметное движение где-то справа, в паре шагов от него. Опытного бойца не могли обмануть тишина и умиротворенность вокруг: много раз излишняя подозрительность уже спасала ему жизнь. Файтер замер.

– Доброе утро! – Хьюго перевернулся на живот, и, подперев голову локтями, воззрился на друга.

Мигель выдохнул и повернулся к вору. С каких это пор после обеда наступало утро?

– Добрый вечер. Что это ты проснулся?

Рыжий поморщился и потянулся к сумке:

– Проголодался. А еще снилось что-то странное... Не знаю, что это было, но мне не понравилось.

После слов о еде файтер вдруг почувствовал волчий голод. Лошади давно уже, почувствовав желанную свободу, сбежали. Теперь поймать их было невозможно: путники и сами плохо знали местность, да и ловить лошадей под боком у жаждущих их крови солдат – развлечение на любителя. Но сумки с них все-таки снять успели, и теперь это казалось большое удачей. Рывком Мигель сел и нетерпеливо уставился на Хьюго: он непростительно долго возился с завязками. Противный узел затянулся так, что никак не желал развязываться, а разрезать не хотелось. Умения у воришки хватило бы, а вот сил – нет. Не выдержав, мечник отнял у лиса мешок и сам принялся распутывать эти морские узлы. Наемнику шнурок поддался уже через пол минуты.

– Мне фоже фафая-фо.. дрянь снилась, – кусая ломоть хлеба с хорошим куском сыра сверху, сказал он. – Что-то про пустыню, работорговца и порт.

Вор энергично закивал. Говорить он не мог – засунул в рот больше, чем мог быстро прожевать или засунуть за щеку, чтобы разговаривать. Клирик с его осуждающими взглядами еще спал, и парни могли без зазрения совести наслаждаться поздним обедом. Или...

Бледная рука в черном рукаве забрала из вощеной бумаги ломтик сыра. Мигель и Хьюго переглянулись. Однако их вопрос был предупрежден:

– Плохой сон. Не простой. Такие случайно не снятся.

– Не иначе, как...

– Да, именно, рыжее недоразумение. Я тоже его видел. Это не сон, а чужое прошлое. И нам оно не принадлежит.

С виноватым видом к друзьям подсел маг. На нем лица не было: бледнее обычного, черты лица, казалось, еще заострились, под глазами пролегли серые тени.

– Извините. Я, кажется, растянул на вас свои воспоминания.

Файтер, клирик и вор переглянулись.

– Раньше у меня не хватило бы на это сил: воздействие на других всегда гораздо сложнее и дороже обходится, чем обычные заклинания. Но с листом из Поющего леса я не только не устал, но даже восстановился...

Эверард кивнул. Колдовской лес продолжал без спроса вмешиваться в их жизнь: что ж, ничего удивительного. Напротив, было бы странно, не проводи Чаща своих гостей.

– Артефакт действительно сильный. Разве что нужно уметь им пользоваться.

– Не переживай, что впутал нас в это, – Мигель старался быть как можно более мягким, без своих обычных нагловатых интонаций. А про себя он порадовался, что даже при всем желании не сможет вот так случайно показать друзьям своего прошлого – там было бы, на что посмотреть. Пусть забыто остается забытым, и хватит его ворошить.

Четверо друзей собрали провизию, уложили поровну в сумки и, сверившись еще раз с картой, снова на своих двоих пошагали к Драконьим отрогам гор.

 

Глава 15. Расскажи, менестрель...

К югу от столицы раскинулись богатые, обустроенные земли. Почти до самого Поющего леса, оставив возле того неширокую полосу отчуждения, между плодородных полей разрослись богатые деревеньки и дворы. Здесь почва давала хорошие всходы, скотина росла крепкой и крупной, да и, чего уж таить, в достатке и довольстве люди рождались здоровые, красивые и сильные – а жили долго и счастливо. Выходца из этих земель можно было узнать в любой части материка по статной фигуре, характерному выговору и весьма полезной привычке пересчитывать деньги, запирать двери на двойной засов и не говорить при госте о делах. Если случалось выросшим здесь молодцам повздорить с кем-нибудь, то дело далеко не заканчивалось синяками и ушибами, как в иных деревнях. Другие, впрочем, говорили, что здесь живут одни лишь скупердяи, недалекие крепколобые люди, которые не доверяют ничему и никому, кроме денег и не видят дальше собственного носа. Но разве можно быть такими в столь цветущем краю? Верно, это все от зависти и невежества наговорили недобрые люди, и только.

Много было и знатных домов: если взглянуть, хоть мимолетом, на карту этой местности, то можно увидеть россыпь замков баронов, маркизов, виконтов и всех прочих, как из старшей, так и из младшей знати. В гости к тому или другому изредка наведывался даже сам король, неизменно оставаясь довольным своими лордами. В этой части королевства жили на удивление мирно и в добром соседстве даже не очень уважающие друг друга рода, которые, встреться их кареты на узкой поплывшей от дождя дороге, ни за что не пропустят один другого, предпочтя увязнуть в грязи, сломать карету и испачкаться самим, нежели позволить проехать вперед другому. Время от времени два владения даже объединялись – но поколение спустя строптивые сыновья, презрев наказы отца и матери и не поделив очередную мельницу или поле, разбредались по фамильным замкам родителей, чтобы обмениваться взаимными колкостями на светских приемах до тех пор, пока кто-нибудь один не поумнеет.

Земли Виттов, впрочем, давно не знали дворянских конфликтов. Замок перешел нынешнему лорду от отца, двое его младших братьев разъехались, кто куда, едва повзрослев, сестра выходить замуж пока не собиралась, а у него самого пока был только семилетний сынишка. Поговаривали, что король благосклонен к Аскольду Витту, и, возможно, назначит его одним из своих сенешалей. В ответ на все вопросы и лорд, и Рогар Эрион пока только отшучивались – но Витты и правда всегда были одними из самых верных друзей и союзников короны.

Осверин приложил руку к глазам на манер козырька, остановился и, щурясь на ярком солнце, принялся рассматривать замок милорда. Сегодня над центральной башней полоскался на свежем ветру нарядный серебряный флаг – знак сопутствующей роду удачи. Бродячий менестрель усмотрел в этом и мановение судьбы для себя: стоило, значит, попроситься в замок и спеть там свои песни. Певец чувствовал, что просто обязан поделиться с кем-нибудь своими историями – и лорд Витт подходил для этого как нельзя лучше. Милорд был еще молод, его сын уже достаточно подрос для рассказов о приключениях... Так пусть же рассказанная Осверином история станет для них красивой героической байкой. Ведь порой людям охотнее верится в сказку, чем в быль. А этот рассказ отчаянно требует, чтобы кто-нибудь в него поверил. Поэтому медлить с визитом менестрель не стал – направился прямиком к воротам огромного замка.

Привратник охотно пустил музыканта вовнутрь, проверив без особенной подозрительности и грубостей. Халатности, правда, тоже не допускал. Молодого лорда любили, но он был великолепным воином, и не выносил, когда с него начинали сдувать пылинки и не подпускали никого даже с вилкой в руках, как бы любимый господин не поранился. Оверину это нравилось. Значит, народная молва не подводила его, и Аскольд Витт за все эти годы ничуть не изменился.

Когда путник прошел во внутренний двор, он засмотрелся на четыре возвышающиеся по углам башни, серыми каменными исполинами врезавшимися в небо. Отсюда, из сердца крепости, словно из узкого колодца, небесный свод казался выше, дальше и голубее – а замок еще величественнее, чем со стороны. Задрав голову высоко вверх, Осверин так и замер, завороженно глядя в ясную синь. Как раз в это время во двор спустился сильный, статный человек. Выглядел он лет на тридцать, не больше, а когда улыбался, становился и вовсе юным. От каждого шага, каждого жеста веяло надежностью и уверенностью, а движения его были движениями воина. Аскольда Витта не изменил не огромный родовой замок, ни семья.

– Проходи, добрый рассказчик, будь моим гостем, – с плохо скрываемой теплотой проговорил он. – Я с удовольствием послушаю твои песни... побратим.

На звук его голоса менестрель резко обернулся. В движении этом не было ни грозной грации или скрытой силы, но оно было исполнено чего-то высокого и прекрасного: так оборачивается человек, вернувшийся домой.

* * *

Юный лорд спрыгнул с широких мраморных перил лестницы, по которым только что скатился, презрев все правила приличия. Наставники потратили немало сил и времени, чтобы вложить эти важные знания в голову юного наследника – но все тщетно. Кататься по перилам, как и прежде, почиталось мальчишкой за весьма приятную и обязательную традицию, которую он никогда не ленился соблюдать. При посторонних юный лорд, конечно, вел себя сдержаннее, но общей беды от этого не убывало. О будущем же наставники и вовсе думали с содроганием: как говорится, маленькие детки – большие проблемы, большие детки – конец света.

Итак, юный лорд спрыгнул с мраморных перил. Его ждал урок фехтования – одно из самых приятных занятий. Конечно, языкам, истории, музыке, геральдике и прочим крайне полезным наукам он тоже почти прилежно учился. Ибо смутно догадывался в свои неполные восемь лет, что однажды, возможно, науки могут ему пригодиться. По крайней мере, некоторые из них.

– Уже иду, мастер! – крикнул он, на бегу подхватывая с пола меч и с трудом удерживая равновесие. Мальчишке в семь взрослое оружие пока не полагалось – но его отец, лорд Витт, не пребывал в блаженном заблуждении, что навыки фехтования парню не понадобятся до совершеннолетия. И раз желание заниматься было (и, главное, телосложение позволяло), то юному лорду выковали легкий, не очень острый, но зато самый настоящий «взрослый» стальной меч. Многие его ровесники еще только неумело брались за деревянное оружие, а то и вовсе с благоговением замирали, глядя, как фехтуют старшие. Но младшему Витту, поговаривали, перешел характер отца.

Уже на улице, на широких ступенях каменной лестницы, мальчишка чуть не налетел на какого-то типа с гитарой за спиной. Буркнув что-то, походившее, должно быть, на извинения, юный лорд поспешил дальше... Чтобы быть пойманным за шкирку отцовской рукой.

– Куда это мы так торопимся, мастер мечей? – хмыкнул он, с интересом наклоняясь к сыну. Лорд Витт неплохо с ним ладил, но лишний раз и не баловал: на взгляд строгого семилетнего судьи, к общему их удивлению, вполне справедливо.

– Лукас покажет мне новые финты, – охотно похвастался мальчишка, – Я уже многому у него научился!

– Вот и славно, – решил отец. – Только не переусердствуй и не забывай про остальные науки.

Кивнув русой головой в знак согласия, юный лорд умчался на желанную тренировку.

– Вот какой у тебя сын, – задумчиво провожая взглядом мальца, проговорил менестрель, – Не чаял я когда-нибудь увидеть его... Да и тебя, если уж на чистоту.

Аскольд пристально посмотрел на побратима.

– Ты никогда не терял надежды, – сказал он наконец.

Мужчины прошли в замок. Сидя в уютной теплой комнате у огня, пляшущего в большом красивом камине, легко и приятно вспоминать о горных вершинах, покрытых ледниками, перевалами и пронизывающих до костей метелях, вое ветра и смертоносном холоде. О дороге от смерти, пройденной вместе. Осверин с того дня поседел почти наполовину – а его названный брат обзавелся семьей и расположением короля. И они были несказанно рады этой встрече, такой негаданной... Возможно, последней.

– Знаешь, я не раз потом думал, правильно ли поступил, что остался.

– А я сомневался, верно ли выбрал – уйти.

Друзья молча смотрели в огонь. Перед взором каждого вставали свои картины вырезанного в сердцах прошлого – но вместе складывались в одну.

– У тебя не было выбора.

– У тебя не было выбора.

Их голоса прозвучали хрипло и глухо. Верный ли они выбрали путь? Никогда никому этого не узнать. Но, может быть, раз сидят через столько лет два побратима у теплого очага с горячим глинтвейном в серебряных бокалах, из всех предложенных дорог они прошли все-таки дорогу своей судьбы?

Осверин стряхнул с себя нахлынувшие воспоминая.

– Аль, я ведь не просто так к тебе заглянул! – довольно проговорил он, беря в руки прислоненную к креслу видавшую виды гитару. Попробовал взять пару аккордов.

Аскольд блаженно прикрыл глаза, откидываясь на спинку.

– Обожаю слушать, как ты играешь. Что на этот раз? Какую историю ты мне расскажешь, путник-музыкант?

Менестрель только загадочно улыбнулся.

– Нашу. Твою и мою. Послушаешь, побратим?

И под гитарный перебор зазвучала мелодия, кажущаяся давно забытой, стертой в памяти тысячей других мотивов... но всех их, до единого, дороже.

Солнце было нашим компасом, ветер – дорожной пылью,

Ковыль, серый пепел, алые брызги на языке отзовутся полынью,

Сказку однажды впустившие в Правду вовек её не избудут:

Если их кости не выбелит ветер, если их горы не позабудут.

И тянется в даль бесконечной усталой дорогой

Переплетение прожитых жизней без сна.

А портом морским приглашают на берег скитальцев

Судьбы, которым удача покоя осталась верна.

И свои звезды искать в темноте, доставать из пепла

Было нам суждено на перекрестке, где Правда земная ослепла.

Чаща лесная, изумрудностью глаз ощетинясь на наши лица,

Из за порога шептала молитвы, но можно ли за уходящих молиться?

Горы в сплошной седине и стальные ветра

Встретили нас не в пример благороднее леса -

Скинули б вниз с ледяного над бездной моста,

Если бы нас не хранили полынь и надежда-принцесса.

И снова нам путь в неизвестное лентой под ноги ластится,

А истрепанная старая карта как раньше в котомку ложится,

Что в этот раз мы искать пойдем, братец, по этому черствому свету?

И не разведут ли нас в стороны ветры, моря, люди, сны и рассветы?..

Вот позади и скитания, и горечь разлуки,

И жизни, как оказалось, все-таки переплетены.

Дракону нынче под сводом пещеры не спится -

Должно быть, мы теперь его вещие сны.

Слушать менестреля можно бы было бесконечно – но его песня, как и странная, чудесная история имели вполне закономерный конец. Однажды все приключения кончаются, если только они не стали призванием. А люди призвание себе не выбирают: это оно само выбирает их.

Лорд Витт, дослушав последнюю ноту песни, вздохнул и, осторожно, словно пробуя ноты на вкус, начал мурлыкать под нос себе другую мелодию. Незамысловатая, чем-то напоминающая народные мотивчики, она была подхвачена гитарными аккордами Осверина, отвлекшегося только на пару мгновений чтобы сделать глоток из наполовину опустевшего бокала...

– Ты рассказывал об этом сыну? – спросил менестрель, когда любимые песни были спеты, а бокалы наполнены заново.

Аскольд покачал головой.

– Думаешь, стоит? Мы же договорились, что это останется нашей историей. Только нашей. А песня...

– Ты первый, кто ее слышит, – пожал плечами музыкант. – Другим я пел только эту мелодию, без слов. Знаешь, одна девушка сказала мне однажды, что услышала в ней что-то о дальней дороге и возвращении домой...

– Дурак бы не догадался, – фыркнул лорд, – Вы ж, барды, только об этом и поете!

Осверин притворно обиделся.

– А вот и нет! Еще о любви, о мечтах, о битвах... И девицах, выпивке и драконах. Ну и что здесь такого?!

– Действительно, ничего! А где интриги и подвиги?

– Везде, – припечатал менестрель. – Особенно в выпивке. Девицах. И драконах.

 

Глава 16. Драконьи Отроги и искреннее гостеприимство

Идти по благоухающему лугу следом за широкоплечим наемником, который с невозмутимостью фрегата разрезал море цветов и трав, невысокому Хьюго было более чем приятно. Он насвистывал какие-то забытые мелодии, слова которых так и вертелись на языке, но вспомнить больше одной строчки из каждой песни оказалось невозможным, так что парень предпочитал повторять раз за разом только мотив. Юджин время от времени с удивлением узнавал мелодии из своего детства, проведенного так далеко от Астара и привычных его жителям стран, что их и не рисовали на картах, а Эверард и Мигель могли бы, не задумываясь, назвать с десяток уличных певцов, что исполняли точно эти песни и клялись всеми богами, своими и чужими, что сочинили их самолично – все обо одной и той же мелодии.

Сам файтер, по грудь утопая в диких травах, остервенело прорубался сквозь огромные растения и гадал про себя, для этого ли лучшие кузнецы ковали его мечи. Поначалу терпение казалось бесконечным – всяко лучше, чем ползать по болоту по пояс в трясине или пачкать клинки о мерзких тварей, однако через час такой ходьбы Мигель уже был взвинчен почти до боевого предела и продолжал потихоньку звереть. Заросли выводили его из себя, и, что самое противное, редеть не собирались! Казалось, чем дальше продвигаются путники, тем гуще становится зелень. Объяснять это было нечем, кроме как тотальным невезением компании или прощальной шуткой Стража. Ни в то, ни в другое верить не хотелось. Радовало, правда, в этой ситуации то обстоятельство, что прорубаться через поганую траву приходится при свете дня, пусть и угасающего, а не в полной темноте, когда ни зги не видно и комары жрут... Кто бы мог подумать! Потомок знатного рода, лорд и вообще прекрасный парень – это еще ладно, но вот что бывалый наемник и хладнокровный убийца как последний дурак злится на луговые цветочки!.. Кому скажешь – не поверят. А если поверят, то пальцем у виска покрутят и в долю больше не возьмут. Такая она, эта переменчивая жизнь.

Маг плелся в самом конце, и взгляд его поминутно упирался в черный плащ клирика. Мигеля ему не было видно, зато отчетливо слышно, как свистели в воздухе его боевые клинки. А еще Юджин всем телом ощущал исходившее от него и все накапливающееся бешенство. Мечник держал себя в руках, но запасы его терпения, судя по всему, подходили к своему закономерному концу. С появлением артефакта Юдж стал как-то сильнее ощущать всю окружающую магию, и, кроме нее, даже и просто сильные эмоции, исходившие от друзей. Иногда это чувство пропадало, иногда снова начинало проявляться с неожиданной силой. Так не должно быть. Маг чувствовал, что к нему попал действительно невероятно мощный артефакт, но приноровиться к нему пока не мог. К его силе надо было привыкнуть, научиться ее чувствовать и направлять, а на это требовалось время. Должно быть, именно потому, что Юджин пока не овладел колдовской вещицей в полной мере, друзей и затянуло в его воспоминания, пришедшие во сне. Хорошо, что самые отвратительные картины сознание от них все же скрыло: когда снится такое, остаток дня, мягко говоря, на славу подпорчен.

Отроги гор приближались непростительно медленно, словно путники стояли на месте. И когда луга наконец отступили, открывая взорам друзей каменистые подъемы, пока еще пологие, но уже явственно означающие начало горной местности, четверо путешественников были несказанно рады. Мигель со смачным комментарием убрал мечи в заплечные ножны, Эверард брезгливо отцепил от рукава какую-то приставучую колючку и отшвырнул ее подальше, маг молча вытряхнул из обуви мелкие травинки. Лис оборвал мелодию. Впереди начинались Драконьи Отроги, не менее легендарные и жутковатые, чем древние Сизые горы, о которых ходило множество легенд и слухов и ни одной путной дороги.

– Я могу нас телепортировать, – немного поразмыслив, предложил Юджин.

– Не вздумай! – хором воскликнули трое его спутников, и парень благоразумно решил, что магическая помощь им в ближайшее время не понадобится.

Поразмыслив еще немного, он махнул друзьям рукой и зашел за крупный, должно быть, когда-то скатившийся с гор валун. Те остались ждать. Однако уже два раза прошло все время, по логике отведенное на жизненные необходимости, а мага все не было. Когда беспокойство начало пересиливать чувство приличия, а файтера уже подмывало окликнуть Юджина и поинтересоваться, как его дела, из-за каменной глыбы раздались грубые чужие голоса. Друзья, не сговариваясь, рванули к камню.

Четверо громил, обвешанных оружием так, что, должно быть, звенели и гремели не хуже шутов на площадях, неприятно скалились и потрясали своими короткими мечами с безопасного (по их мнению!) расстояния. Кожаные жилетки выглядели плотной и эффективной защитой – значит, не горцы, те городских кольчуг из кожи не носят. Шаровая молния как раз врезалась к крутой склон и взорвалась огненными брызгами, заставив мелкие камешки взлететь в воздух, а еще две или три росли между ладоней мага, удивленного и в полузастегнутых штанах, но уже вполне злого.

– Эй, проклятый, пугать нас даже и не пытайся!

– Только шариками своими кидаться горазд! А мы тебя...

С этими словами, произнесенными с грубым и резким выговором, самый рослый из разбойников подскочил к магу и попросту схватил его за руку. Тот коротко вскрикнул, и шаровые молнии между ладонями паренька мгновенно погасли.

– Зараза! – рявкнул Мигель и, выхватывая из ножен клинки, прямо с места прыгнул на разбойничка.

Он не растерялся: чуть не сломав магу худую руку, отскочил в сторону и закрылся им, как живым щитом – попробуй теперь, достань! Наемник, казалось, испугался и сразу передумал на него нападать. Выглядело, по крайней мере, это именно так: Мигель, ошеломленный подобной подлостью, отпрянул назад и в сторону, неуверенно посмотрел на меч... Разбойник тоже посмотрел на его меч. А в этот момент в плечо его клюнул короткий метательный кинжал, войдя в неприкрытую жилеткой кожу почти по рукоять. Рука была та самая, которой он держал Юджина, и парень, ощутив, что железная хватка заметно ослабла, вывернулся и упал на мелкие камни. Отскочить подальше было делом одной секунды. Пока разбойник корчился от боли, согнувшей его чуть ли не пополам, файтер стер с лица туповато-простецкое выражение и клыкасто, со значением ухмыльнулся, сделав ручкой взбешенному громиле. Вор уже помогал магу подняться, поддерживая за здоровую руку.

Клирик так изощренно злорадствовать над своим побежденным противником не стал – выдернул меч, отер с него кровь и, не меняясь в лице, повернулся к другому. Тот парень, правда, сражаться передумал: пока расправлялись с его неудачливыми напарниками, он осторожно пятился назад, поднимаясь все выше и выше по каменистому склону, а потом развернулся и рванул уже в открытую.

– Юджин!

– Да, отче, – бодро кивнул маг и, помедлив секунду, прицельно пальнул по трусоватому вояке огненным шаром. Мощность его уступала шаровым молниям, и на мелкие угольки парня не разорвало, однако кое-кто теперь долго еще не сможет сидеть, а при ходьбе будет испытывать не самые приятные ощущения – удобно откляченный ориентир живописно задымился. Раз в детстве не пороли – лучше поздно, чем никогда, и не беда, что способ немного отличается.

Последний разбойник нашелся за валуном в двух десятках шагов от основного места действий: успел убежать и схорониться еще до того, как началось самое интересное. Это, правда, мало ему помогло, ибо возжелавший справедливости Мигель отпускать никого просто так не собирался. Парень оказался ему примерно ровесником, да и в росте почти не уступал. Серые глаза смотрели хмуро и презрительно, но почему-то сразу было понятно, что он просто в панике. Защищаться парень даже и не пытался. «Еще бы, – фыркнул про себя наемник, – Догадался ведь сбежать вовремя – храбр, невиданно храбр...» У него просто отняли оружие и забыли о его существовании – а посрамленный вояка потопал восвояси.

– Это ж надо было еще догадаться! Вот вам и Драконьи Отроги... – запоздало вздохнул клирик, убирая меч в ножны. – Дикий народ, дикие нравы...

– Это не горцы были, – вставил Юджин, – те говорят по-другому и оружие у них не городское.

– Значит, какие-то проходимцы в поисках легкой наживы, – развел руками монах, – их вообще везде пруд пруди. Странно, правда, что мы на них наткнулись...

У вора и файтера шла своя оживленная беседа.

– ...главное – момент правильно выбрать, – на ухо Мигелю серьезно прошептал, привстав на носочки, вор. Наемник закивал и сдавленно захрюкал, чтобы не расхохотаться в голос, а успокоившись, передал шутку магу. Тот тоже захихикал – выглядело даже с его стороны весьма комично.

– Отставить сортирные шуточки! – прикрикнул на друзей Эверард. – Кстати, Юджин, покажи руку: не болит? Как бы не вывих был...

С рукой все обошлось, и дальше поднимались, как ни странно, в приподнятом настроении. Неудачливые разбойники («должно быть, дилетанты,» – решил вор, достаточно близко знакомый с верхушкой криминального мира, но такого не видевший еще ни разу) невольно позабавили путников: каждый из них повидал много такого, по сравнению с чем сегодняшняя попытка напасть была действительно забавной и совсем не пугающей – мало ли разного люда с острыми клинками по дорогам бродит. Ежели каждого вооруженного типа, что на тебя напасть решил, пугаться, то никаких нервов не хватит.

Уходящий день преподнес напоследок еще одну каверзу – золотое солнце, светило, олицетворяющее надежность и добро, нырнуло за резко очерченный в ярких лучах ломанный контур гор. Должно быть, это плата, уравновешивающая прошлую удачу. В мире все должно быть в равновесии, и даже Фортуна, которую так часто вдруг стали поминать, этому правилу вынуждена подчиняться.

– До заката осталось несколько часов, – объявил монах с плохо скрываемой мрачной ноткой в голосе, – а наш путь лежит туда, куда и днем не пойдет ни один человек в здравом уме.

– ... и трезвой памяти, – не удержался Хьюго. – Будь же человек в нетрезвой памяти, и, следственно, не особенно здравом уме...

По рыжей макушке прилетел звонкий подзатыльник.

– Дожидаться утра прямо здесь нам нельзя, – демонстративно потирая ушибленную о бесполезную голову руку и выразительно косясь на вора, твердо сказал файтер, – чтобы посреди ночи не вскакивать и не бежать спросоня отбиваться от ухмыляющихся солдат или откровенно ржущих горцев: мол, какой дурак в таком месте ночует. И не посмотрят, что мы милые, когда спим... Что, я подозреваю, не так.

Пришлось брать себя в руки и топать дальше, чтобы не дарить лишнего развлечения ни солдатам, ни горцам. Отроги только со стороны выглядели удобными и пологими – а на практике оказались жутко неудобными для ходьбы. Утешало то, что напролом в горы никто идти вроде как не собирался, а хотели только уйти с пограничной черты и открытого места куда-нибудь, где безопасно хотя бы с одной стороны.

– Народ, пещера! – закричал воришка, размахивая руками и подпрыгивая на месте от нетерпения, – Пещера!

– И вправду, он пещеру нашел, – с обидным удивлением подтвердил Эверард. Пререкаться в этот раз, правда, никто не стал: ни сил, ни желания.

Путники с опаской шагнули в пещерный полумрак. Сюрпризов горных каменных сводов, тем более, что к этому имеют какое-то отношение драконы, справедливо опасались и очертя голову в уютно приглашавшую внутрь пещерку бросаться не спешили. Правда, в этот раз Отроги были перед путниками честны – никакие злые шутки друзей не поджидали. Невысокий (клирик со своим средним ростом мог дотянуться до потолка, вытянув над головой руку) свод был из темного камня, не заросший мхом и не капающий на головы путешественникам водой. Пещера уходила вглубь скалы шагов на десять, а потом потолок сходился с полом глухой стеной – гостей из недр гор ночью можно было не ждать.

– Ну что, народ, ужин? – вор уже потрошил сумки в поисках еды.

– Ага, – потянулся Мигель, прислоняясь к прохладной каменной стене, – Юдж, ты можешь организовать нам костер?

Маг покладисто кивнул и, шепча что-то на колдовском наречии, обвел тонким пальцем на полу круг. Потом щелкнул пальцами, и внутри заплясало веселое теплое пламя.

– Ух ты-ы-ы! – Хьюго оставил в покое сумку и подсел ближе к огню. Щурясь от блаженства и протягивая руки к весело потрескивающему костру, он заулыбался. Даже клирик, который, по идее, должен питать неприязнь ко всему колдовскому, с удовольствием подвинулся ближе к теплу.

После скромного, но сытного ужина друзья растянулись на расстеленных на полу одеялах. Мигель привычно перевернулся на спину и заложил руки за голову: спать пока не хотелось, но усталое тело требовало покоя. По хорошему, надо бы проверить ремни на ножнах, перешнуровать заново наручи... Но наемник не встал и никуда не пошел. Он остался лежать, только, упершись согнутыми в пол и распрямив их, вместе с одеялом переместился поближе к выходу. Их под каменного свода был виден краешек звездного неба.

– Любуешься?

Голос Хьюго возле самого уха заставил файтера вздрогнуть. И когда этот рыжий успел так бесшумно подкрасться? А, ну да, он же вор, ему положено. Ну и плевать, еще раз так возникнет – уши будут под цвет волос.

– Прикидываю, как эту дыру обрушить, как только свалю отсюда, – кровожадно оскалился Мигель. – Смотри, есть тут один уступчик...

– А я по звездам будущее предсказывать умею, – проигнорировав зловещее сыгранные интонации, похвастался Хьюго, тоже переворачиваясь на спину. – Меня одна знакомая гадалка научила.

Мечник хмыкнул.

– Они научат, конечно. А ты часом мысли теперь не читаешь и прошлое не угадываешь?

Рыжий хитро сощурился и заговорщически глянул на друга.

– И мысли читаю, и прошлое угадываю. Вот ты, например, когда-то командовал отрядом, и очень большим. А думаешь ты сейчас о том, откуда я это знаю! – победоносно заявил вор.

– Ну ладно. Ты прав, воровская душа. А что...

– Звезды?

– Они самые.

– Ты просто рассматривай звездное небо и выбери себе любую звезду, – тыкнул в темный бархат лис.

– О, знаю. Тогда ты угадаешь, что за звезду я выбрал, да? – нетерпеливо прервал его Мигель.

Друг, правда, его удивил. Негромко рассмеявшись, он сказал:

– Нет конечно! Такое никто не может. Зато я смогу сказать, на какое созвездие ты указал и чем оно повелевает.

– А разве они чем-то повелевают? Звезды же просто покровители... Но это для тех, кто верит.

– Мне комедианты рассказали, что в Железной империи звездное небо считают хозяином удачи. Представляешь, там был один старикан, так он все повторял, что судьба скучна, а мир еще скучнее. Его никто не слушал, а он все говорил...

Юджин прислушивался к негромкому разговору. Сам он лежал в глубине пещеры, спиной к своему огню. Хотелось встать и рассказать, что на Островах, если поспрашивать, тоже расскажут много интересного о судьбе и звездах – якобы они проводники для человеческих жизней, и если умирает кто, то на небе становится на одну яркую точку меньше... Но выбираться из под теплого одеяла решительно не хотелось, хотя в щель и пробирался холод – прохладный воздух пещеры для Юджина не был согрет веселым огнем. Колдовское пламя не греет своего создателя, как не проси. Слишком многие маги сообразили, когда было уже поздно: это непреложный закон, а не зыбкое правило. Мастер когда-то давно весьма доходчиво объяснил ему разницу.

– Мог бы и сказать, для разнообразия, – фыркнул Эверард, кидая в парня своим плащом и отворачиваясь.

– Спасибо.

Монах снова фыркнул. Маг повернул голову, и на миг ему почудилось, что в полумраке пещеры сверкнуло золото.

Уже засыпая, Мигель на всякий случай подтянул поближе свои мечи и расстегнул застежку на ножнах, чтобы не возиться в случае чего.

После полуночи все звезды скрылись с облаках. Тучи набежали за считанные минуты, поднялся порывистый, злой ветер. Он ворвался в пещерку и первым делом попытался задуть разведенный магом костер, но тот, вместо того, чтобы погаснуть, свирепо взревел и вырос до потолка, принялся жадно лизать гладкие камни, слово бросая вызов враждебной стихии. Тогда ветер завыл и остервенело бросился на пламя. Огонь противостоял природе с исступлением храброго воина перед лицом смертельной опасности, когда поражение неизбежно, но отступление неприемлемо. Колдовское пламя пока не уступало ветру, тоже вряд ли обыкновенному и не магическому. Если бы случайный путник заглянул в те минуты в пещеру и смог бы отделить шум снаружи от шума борьбы, шедшей под каменными сводами, то ему, возможно, почудился звон стали и едва различимые голоса тяжело дышащих противников. Тогда путник тряхнул бы головой, отмахиваясь от странного диковинного наваждения и обратил бы внимание на тех, кто рискнул заночевать в предгорьях в такую страшную бурю.

От громкого шума первым проснулся Эверард. Вскочил, накинул на плечи плащ и только потом пошел ко входу за двумя друзьями. У входа спал теперь только Хьюго – проснувшись около часа назад, Мигель сгреб в охапку свою походную постель и перебрался поближе к огню – стало как-то холодновато. А вот остался там, где лег сначала, видимо, поленился или не проснулся, когда замерз. Как они могли спать в таком шуме, да еще и на самом ветреном месте?..

Пустое одеяло в отблесках беснующихся сил на самом пороге пещеры выглядело сиротливо и одиноко. Излишне сентиментальным клирик не был, по крайней мере, всегда отрицал обратное, но к постели мечника он бросился очень и очень быстро. Ветер в очередной раз взревел и бросился в укрытые путников с такой силой, что Эверарда сбило с ног. А наколдованный огонь напоследок взвился вверх и вширь, заполнив на миг, казалось, всю пещерку, и исчез, оставив после себя круг сажи на полу.

Мир затопила тишина. Ни ярости ветра, ни гневного пламени. Стало темно, как не бывает даже в самую беззвездную ночь. И в этой болезненной тишине где-то далеко прогремел гром. Должно быть, драконий дух Отрогов тревожился в своем древнем сне и невольно заражал этим волнением окружающую природу, и теперь непременно разразится гроза, обязательно разразится.

– Хьюго! Эв! Юджин! – хрипло и зло прокричал наемник откуда-то из темноты.

Эверард приподнялся на локтях и откликнулся, силясь хоть что-нибудь разглядеть. Тщетно. Тут сверкнула молния. На короткий миг в пещерке стало светло, будто днем, и в этом свете монах разглядел, как вскочил на ноги боец, на ходу затягивая ножны на спине и цепким взглядом окидывая их пристанище. Две пустых постели, как попало разбросанные ветром вещи, серебрящийся артефакт мага... В следующее мгновение мир снова окунулся во тьму.

– Юдж?! Хьюго?! – рявкнул мечник. В темноте он запнулся о чужое одеяло, брошенное прямо посреди пещеры и, неловко взмахнув руками, с трудом удержал равновесие. Чертыхнулся.

– Рыжий исчез еще раньше, пока мы спали, – мрачно поделился монах, – а теперь еще и маг.

– ...! Но куда они могли деться?!

– Куда угодно. Хоть провалиться сквозь землю или раствориться в воздухе, буквально.

Мигель звякнул клинками за правым плечом клирика. Когда он успел подойти так близко?.. По голосу наемника было слышно, что он зловеще ухмыльнулся.

– Нет, не куда угодно. Это ведь Драконьи Отроги. Путь у всех пропавших здесь только один. -

И добавил: – На корм.

Эверард ожидал чего угодно, только не этого. Словно услышав и поняв разговоры испуганных людей, снова прогремели раскаты грома, на этот раз злее и враждебнее, чем прежде. Чуть погодя снова сверкнула молния. В миг света клирик наклонился за оброненным магом артефактом – подарком из Чащи, медленно-медленно обернулся.

– Корм? Их что, съедят?

– Да. Вернее, скормят. Слушай, монах, ты же умный такой! Что, никогда не слышал о культе Покинутых?

– Читал где-то, – скривился тот, действительно, припоминая что-то о мутненьком таком культе каких-то отморозков, объявленных однажды вне закона, но так окончательно и не отловленных, – Странный диковатые ребята, которые поклоняются какой-то умершей твари. Но что они здесь, в Драконьих Отрогах – да еще и разбойничают!

Мигель фыркнул. Он медленно, но очень верно приходил в тихую, холодную ярость, но пока еще держал себя в руках. Что будет, когда терпение его иссякнет, Эв думать не хотел.

– У них здесь выстроен главный храм. Проклятые фанатики ждут, что из их священного кристалла однажды вернется к ним их бог и называют себя Покинутыми. Только вот там не божество и не человек, а замороженный колдовством старший демон. Эти типы приносят на каменном алтаре ему жертвы и знать не знают, что это за тварь на самом деле. Вот сюрприз-то будет...

В темноте, да еще и под капюшоном выражения лица Эверарда было не разглядеть, но наемник верно истолковал возникшую паузу: клирик приподнял бровь в немом удивлении и недоверчиво сощурился, мол, откуда такие познания?

– Меня как-то пытались нанять в охрану их храма, – неохотно поделился парень, – Я почти согласился, и они решили показать все поподробнее... Одного раза мне хватило!

– Ага, – Эв запахнул плащ. – Значит, те разбойнички были из их компании?

– Скорее всего.

– Ты много знаешь, – голос монаха прозвучал по обыкновению ворчливо, – И ты, конечно, уже придумал, как этих недотёп оттуда вытаскивать.

– Не то чтобы придумал, но есть одна мысль, – довольно ухмыльнулся Мигель и пошел собирать вещи.

Брать решили только самое необходимое, и две лишние сумки оставили в дальнем углу пещеры. Наемник порывался было прихватить еще одну, но потом передумал – нести тяжесть зазря не хотелось, да и, в случае чего, только мешать будут.

Когда двое мрачных друзей вышли из под каменного свода, полные холодной решимости и твердой веры, снова сверкнула молния. Диковинная гроза не приближалась и не отдалялась, только где-то на западе глухо рокотал, тяжело ворочался в небесах до поры сдержанный и чуть сонный гром.

 

Глава 17. Покинутые

О том, чтобы ждать до утра, не было и речи. Мигель очень доходчиво объяснил, что сделают с их друзьями ровно на рассвете, и это придавало силы двигаться вперед. Если хлынет дождь, то идти станет совсем невозможно – зальет и зажженный факел, и камни станут мокрыми и скользкими, и видно станет еще меньше: проще станет пропустить нужную расщелину, за которой наемник собирался искать тропку, которую однажды видел со склона гор. Так что Эверард с Мигелем торопились, как могли.

– Если бы знал, что пригодится, рассмотрел бы хоть нормально, – буркнул мечник только, когда монах в очередной раз фыркнул, обнаружив глухую каменную стену на месте прохода. – Кажется, отсюда нужно пройти на север, до соседнего пика... Черт!

– Аккуратнее там, – достаточно презрительно проворчал клирик, не в первый раз оборачиваясь, – У меня ж никаких трав на вас не хватит.

Факел нещадно чадил, тусклое пламя не освещало ни черта, зато плясало, как живое, и все вокруг под его действием отбрасывало причудливые, противоречащие всем привычным понятиям тени. Наемник все пытался вспомнить хоть какую-то примету, которая помогла бы найти верный проход: но каждая расщелина походила на предыдущую, словно они были близнецами, пробитыми в камне неизвестным старательным мастером. Каждый раз, подходя к черной пасти прохода, Мигель мысленно спрашивал: «Это ты? Ты приведешь нас, куда нам нужно?», и в ответ неизбежно ощущал пустоту – камень оставался холодным камнем. Драконьи Отроги молчали, но файтер откуда-то знал, что у них имеется голос.

Возле десятой по счету расщелины, похожей на ту, которую он старательно пытался восстановить в памяти, в ответ на немой вопрос сознание обоих друзей кольнул легкий, едва ощутимый импульс. Путники остановились. Все на том же расстоянии, как и раньше, снова прогремел гром.

– Мне только что показалось, что... – начал было мечник, прислушиваясь к собственным ощущениям. Он почувствовал еще одно легкое касание, словно кто-то настойчиво приглашал его зайти.

Эверард в ответ кивнул.

– Мне тоже. Вот только вопрос, нужно ли нам туда...

– ... Куда нас так старательно зовут.

В непроглядной темноте расщелины что-то тускло сверкнуло алым огоньком. Свечение было какое-то неживое -не отблеск факела, не светящийся глаз или пламя. Друзья переглянулись. Мигель сделал осторожный шаг вперед. И монах уже собирался было одернуть беспечного наемника, чтобы тот не лез, очертя голову, куда поманит неизвестное существо, как вдруг оброненный Юджином артефакт слегка засветился таким же ровным алым огоньком. Свет этот был бы похож на пламя свечи, если бы не его неестественная, почему-то производящее впечатление холода сердцевина.

– Юдж! – хором воскликнули файтер и клирик, осененные внезапной догадкой.

Да, маг не мог колдовать, схвати его кто-нибудь за руку. Но теперь, когда он связан с артефактом, самые простые, не требующие плетения заклинания должны быть ему доступны! Выходит, подарок Чащи он не обронил в неравной борьбе, а оставил... Оставил, уже зная, что придется отмечать свой путь для друзей.

– Молодец, парень! – одобрительно хмыкнул наемник и, уже не заботясь ни о чем, нырнул в узкий проем расселины.

Клирик по привычке закатил под капюшоном глаза, хотя и знал, что напарник этого не увидит. Ну почему, почему его угораздило стать единственным здравомыслящим человеком в этой неадекватной компании?! За что, за какие грехи? Ответьте, боги!.. Вздохнул, проворчал что-то и последовал за другом.

Расселина была узкой ровно настолько, чтобы высокому широкоплечему файтеру в ней было тесно, но терпимо. Время от времени рукояти мечей за его спиной чиркали по неровной стене, отчего боец морщился и шипел, словно сам задевал острые камни. Шагов через десять впереди в воздухе зажглась новая алая метка. Видимо, они появлялись при приближении артефакта, а не светились все время – умная штука, практичная. Когда к огоньку приблизились наемник и монах, он мигнул несколько раз и погас. А впереди едва заметно вспыхнул новый, указывающий верный путь.

– Это не совсем то, чего я ожидал, – сказал Мигель, в очередной раз задевая мечем стену и остервенело сдергивая ножны со спины. – Я видел, как люди, направляющиеся в храм, заходили куда-то в проход в скале, а выходили уже на площадке перед самим храмом.

– А мог даже и этого не видеть, – ворчливо отозвался клирик.

Вскоре проход стал шире, а острые выступы стен заметно сгладились. Теперь это был не лаз в скале, а коридор, и коридор вполне цивилизованный. Уже вполне верилось, что он приведет к храму Покинутых, а не к завалу или, того лучше, внезапно распахнется под ногами бездонной пропастью. Файтер с наслаждением расправил затекшие плечи, но возвращать за спину мечи не спешил. Действительно, кому придет в голову нападать в прямом узком коридоре без ответвлений или выемок по стенам? Если и найдутся вдруг такие умники, то выхватить меч размашистым движением из-за спины будет сложнее и, главное, дольше, чем если они будут под рукой. Так они и шли вперед, все углубляясь в недра Драконьих Отрогов гор. Факел давно погас, и Эверард там бросил его и бросил: путь теперь указывали тусклые ровные точки огоньков, а освещать особо было нечего.

Звук шагов гулко разносился по коридору. И наемник, и монах ступали профессионально тихо, но эхо, казалось, было слышно на огромном расстоянии. Проход был сухой и душный. Иногда, когда друзьям казалось, что они начинают задыхаться и идти дальше невозможно, откуда-то из под потолка приходил легкий порыв прохладного ночного воздуха. Сколько раз они уже порадовались, что догадались не брать лишние сумки! А собственная поклажа казалась все тяжелее и тяжелее.

Сверху закапала вода. Чистая и прозрачная, она скапливалась на потолки и, собравшись в тяжелые капли, падали путникам за шиворот и на лица. Почти ледяная, вода значительно упрощала путь по душному коридору, но это облегчение было только временным: как только капли высыхали, становилось еще хуже, чем до их появления.

Наконец коридор начал ветвиться. У каждого перекрестка в начале нужного прохода загорался алый огонек, но наблюдательный мечник тревожно заметил, что чем дальше тем бледнее и меньше становились их проводники. Оставалось только надеяться, что путь подходил к концу. И действительно, через десяток шагов пол резко поднялся и без всякого намека на ступени устремился вверх. В лицо Мигелю пахнуло свежим воздухом, и впереди сплошную черноту сменил темный бархат ночного неба.

– Будь осторожен, наемник, – предостерегающим шепотом напутствовал друга Эверард и вытолкнул на площадку. Свет десятка факелов практически ослепил бойца.

Минуту они стояли, моргая на непривычном свету. «Да нас сейчас можно поймать, как детей!» – с горечью думал мечник и решительно ничего не мог поделать. Клирику с его черным капюшоном было легче, но ненамного. Однако друзья стояла минуту, другую, и ничего не происходило. Площадка перед храмом Покинутых встретила их пустой и безлюдной. А на ступеньках храма, точно выросшего из скалы, лежала и приметно поблескивала серебренная рыбка на оборванной цепочке.

Бывалого наемника об осторожности можно было и не просить. Промах со светом факелов оказался простительным и единственным: Мигель отступил в тень, дернув за собой Эва.

–Теперь мы точно знаем, что парни внутри, – энергичным движением файтер забросил за спину свои мечи, – А с ними, кажется, и все Покинутые придурки.

– Ты слышал что-нибудь об обряде? Что сейчас происходит внутри?

– А черт его знает! Я только мельком сюда заглядывал, да и давно это было...

Обычно сдержанный монах цветисто чертыхнулся. Мигель про себя присвистнул и с удовольствием заметил, что судьба вора и мага волнует этого ворчливого типа гораздо больше, чем тот показывает.

– Наверное, как всегда – пентакли на полу, алтарь, а за ним тот кристалл. Вот темные люди, – на этот раз Эверард окатил предмет разговора неподдельным презрением, – нашли, чему поклоняться... Покинутые разумом, не иначе.

– Разумом-то покинутые, но оружие держать умеют, – авторитетно вставил его напарник, радуясь такой нежданной перемене в характере клирика. – А магией не владеют. А то давно бы почувствовали наш артефакт и перекрыли бы его действие. Но зато они знают, как остановить мага на начальном уровне.

– Им не нужно колдовство. У них есть свой бог.

Голос Эва прозвучал глухо и несколько зловеще. С площадки было видно небо,и восточный край его уже окрасился бледно-голубым. Больше друзья не сказали ни слова – переглянулись и бесшумно, насколько позволяли сапоги, взбежали по каменной лестнице.

Дверь, как и следовало ожидать, открылась без единого скрипа. Из за нее на лица файтера и клирика бросились в бешеном танце всполохи огня, заставив даже бывалого наемника слегка вздрогнуть. «Как бы не было слишком поздно!» – мысленно воскликнули друзья, даже не догадываясь, что сделали это хором.

В шаге от входа пол пересекала едва видимая линия защитного контура. Эверард успел удержать друга за секунду до того, как тот перешагнул ее, и друзья шарахнулись назад, как ошпаренные. По узеньким винтовым ступеням они поднялись на полутемную галерею под самым потолком. С нее было видно все, что происходило в храме, но разглядеть незваных зрителей на галерее смогла бы только летучая мышь. И увиденное не понравилось наемнику и монаху, ох как не понравилось! На полу действительно был нарисован сложный пентакль, а у дальней стены черным монолитом разросся огромный, в два человеческих роста кристалл. Перед ним из черного мрамора стоял алтарь, а на нем...

* * *

Худой парнишка в восточной одежде уставился невидящим взглядом в край алтаря. Грубо скрученные за спиной руки ныли, мешая думать. Хотелось вздрогнуть и проснуться – проснуться в каменной пещерке в свете веселого костерка, лежать под теплым плащом и слушать сонные голоса, рассуждающие о звездах. Но сколько не зажмуривайся, дикие пляски, выкрики и пение, танец факелов и дурманящий запах какой-то соли никуда не исчезнут. Он проверял уже бессчетное множество раз. Сидящий спиной к нему рыжеволосый парень просто устало прикрыл глаза. Он давно смирился с уготовленной ему участью: раз Страж обещал, что тропинка выведет его к судьбе, то глупо было бы противиться тому, что уже предрешено. Так легли звезды. Так обещала Фортуна. Он только старался, чтобы его спутнику было удобнее сидеть – если это вообще возможно на каменном алтаре посреди неизвестного храма. На лице рыжего застыло равнодушие. А проворные руки за спиной тем временем под тенью короткого плаща старательно распутывали навязанные как попало узлы, видимо, из расчета «больше – лучше». Половина уже поддалась, и ее незаметно поддерживал другой парень, чтобы ничем не выдать их попытки к бегству.

– Они уже близко, – выдохнул он, чуть наклонив голову и спрятав движение губ за упавшими на лицо волосами. – Я чувствую.

Рыжий ничего не ответил, только стряхнул с затекших кистей последние веревки и дернул за узлы на чужих запястьях.

* * *

– Так, смотри, монах, – командным голосом произнес Мигель, из темной галереи впиваясь глазами в две ссутулившиеся фигурки на черном алтаре, – все очень просто. Одна ошибка – и мы трупы. Хьюго только что развязал им обоим руки, если я еще хоть что-то понимаю. Так что я просто бросаю магу его артефакт и прыгаю вниз сам. У тебя будет ровно десять секунд, чтобы снять контур с прохода – мне все равно, как, но его там быть не должно.

Эверард вопреки обыкновению не одернул капюшон вниз, и взгляд файтера встретился со спокойным взглядом золотых глаз.

– Не навернись... лорд, – насмешливо фыркнут клирик и протянул ему седой ажурный древесный лист.

Мигель вытащил свободной рукой меч и перегнулся через перила. Паренек на алтаре резко задрал голову вверх... Второй меч файтер выхватил уже в полете.

Покинутые не успели остановить свой дикий танец, прервать пение и вскрики, схватиться за оружие. Чего уж там, они и понять ничего толком не успели. Самые зоркие углядели, как подобно отпущенной пружине распрямился на алтаре один из пленников, как мелькнула в воздухе какая-то тень. В то же мгновение храм накрыла мощнейшая волна чистой энергии. Она похуже многих сложный заклинаний отбросила Покинутых к стенам, выведя многих из строя если не навсегда, то очень надолго. Отдачей Хьюго и Юджина сбросило на пол, на резкие линии пентакля. Следующий удар пришелся уже прицельно алтарю, который загорелся с задором сухой травы, облитой для пущего веселья алхимическим спиртом. «Никогда бы не подумал, что можно поджечь мрамор», – мелькнула в голове Мигеля довольная мысль. А в следующее мгновение он уже бросился в бой, на поднявшегося на ноги и схватившегося за массивный двуручный меч адепта. Стали вставать и другие, и все они яростно рвались в драку. Сейчас весь мир для файтер ограничился этими существами, утратившими человеческие черты и чувство самосохранения. Он и сам перестал на какой-то миг быть человеком: превратился в смертоносный вихрь, противостоять которому бессмысленно и бесполезно, а два клинка стали продолжением его рук. Присевший над светящейся линией Эверард воззвал к своим богам и бросил беглый взгляд в пятно света факелов – да так и застыл, пораженный. Судьба, – подумалось ему. Нить контура рассыпалась пылью. Юджин, закончив наконец плетение заклинания, вспоминать которое он начал, едва увидел этот затерявшийся в горах храм, с чувством выполненного долга выпустил огненный шаг под купол храма.

Ровно через десять секунд после того, как артефакт из Чащи упал на колени магу, на ступени храма Покинутых вывалились четверо запыхавшихся путников. Они скатились на площадку и, обессиленные, рухнули на холодные камни. Из-за горизонта вынырнуло на очистившееся светлое небо восходящее солнце, чтобы первым лучом коснуться лиц четверых друзей, а за их спинами – рушащийся каменный храм. Каменные обломки, пылая ярким алым огнем, один за другим скатывались вниз. Теперь даже самый внимательный путник не признал бы в этих глыбах бывший храм. Магия разнесла его до основания, камня на камне не оставив.

Хьюго сел и восторженно уставился на развалины, улыбаясь во все веснушчатое лицо.

– Смотрите! Смотрите, народ, кто пришел!

Трое повернулись в сторону бывшего храма. Над грудой опаленных камней, в которую он превратился, в сияющих лучах восходящего солнца выделялся еще более яркий, казалось, сам источающий свет силуэт. Огромный грозный дракон гордо поднял голову, выгнул спину, словно большая кошка и... улыбнулся?

– СПАСИБО ВАМ, – услышали друзья. Вернее, не услышали, а просто ощутили в голове его голос – низкий, рокочущий, бархатистый. – ВЫ БЫЛИ ДЛЯ МЕНЯ ХОРОШИМ СНОМ. СПАСИБО, ЧТО ПРИСНИЛИСЬ.

– Значит... он все еще спит? – робко предположил маг, сказал и вздрогнул от звука собственного голоса.

– Наверное. И когда проснется – никто не знает, – философски пожал плечами Эверард.

Излучающий свет дракон с достоинством кивнул.

– Я ПРОСНУСЬ, КОГДА ПРИДЕТ КОНЕЦ ЭТОМУ МИРУ – И ПРОВОЖУ ЕГО СОЛНЦЕ И ЗВЕЗДЫ В ДРУГОЙ.

– А звезды... они какие? – выпалил Хьюго раньше, чем успел засомневаться.

– ТЕРПЕЛИВЫЕ, – был ответ.

И в золотых солнечных лучах дракон подпрыгнул – чтобы в следующий миг слиться со светом на фоне сияющего диска. Солнце встало. Над развалинами храма было пусто: там теперь гуляет только свободный ветер.

Мигель, пошатываясь, поднялся на ноги. Тело отказывалось его слушаться – но нужно было вставать, и он встал. Даже протянул руку магу, помогая и ему подняться. Вдруг наемник осознал одну вещь – и резко обернулся к Эверарду.

– Подожди, монах. Как ты меня назвал?

Тот скептически глянул на него из под капюшона, видимо, оценивая общее состояние и здравость рассудка.

– Балбесом.

– Нет, не сейчас, а тогда, в храме. Ты посоветовал мне не навернуться – и как ты тогда меня назвал?!

– Идиотом, наверное, – зевнул клирик, – не помню уже. Могу повторить, если так понравилось.

Заулыбался даже обычно достаточно бесстрастный маг, одними уголками губ и глазами, но для некоторых и это много. Хьюго же, смысл разговора улавливающий только смутно, бесстыже рассмеялся.

– О боги, спасли же на свою голову! Вот что ты хохочешь, а? – напустился Эв на откровенно наслаждающегося ситуацией вора.

– Весело! А то, знаешь ли, ходит тут тип один, вечно мрачный, завернутый в свою хламиду...

– Бесполезное ты существо, знаешь, признак чего – беспричинный смех?

– Знаю. Признак счастья или хорошего напитка!

– Всемилостивые боги, да услышьте же мои молитвы, простите же его неизлечимою глупость этому гнусному невыносимому созданию, и да не станет недуг его немощью его потомков, и да разверзнется перед ним пропасть вашего всетерпения. Да будет так, и будут славимы боги, и настанет спокойствие. Спокойствие, слышишь, рыжий?! Спо-кой-стви-е!

– Ну Эв, я ведь совсем не...

– Во имя твоей варварской Фортуны, лис, прекрати так меня называть! О, пекло, я забыл попросить у богов терпения...

Мигель и Юджин на всякий случай отошли на безопасное расстояние от спорщиков – ну мало ли, нет ведь защиты от дурака. Наемник, до крайности довольный, скрестил руки на груди и воззрился на Эверарда с Хьюго с умилением и радостью.

– Все-таки хорошо, что эти двое понимают, что все их споры – одна большая шутка, – умиротворенно проговорил маг.

Файтер громко фыркнул и приподнял одну бровь:

– Ты уверен, что понимают?

Юджин рассмеялся. Потом пригляделся к монаху и вору получше, и в голосе его уверенности поубавилось.

– По крайней мере, оба еще живы-здоровы... и даже целы. Уже радует.

– Ты радуйся-радуйся, пока разнимать не пришлось, – авторитетно заявил Мигель и подмигнул магу.

 

Глава 18. О плюсах и минусах телепортации

Как ни вымотались друзья за эту жуткую ночь, единогласно было решено уходить немедленно. Никому не хотелось оставаться рядом с разрушенным храмом, под обломками которого остались лежать десятки Покинутых – на этот раз покинутых самой жизнью. В лучах взошедшего солнца горные тропинки не казались больше непреодолимыми, да и спускаться куда легче, чем подниматься. За какой-то час с небольшим компания спустилась с Отрогов гор в цветущие Предгорья к северо-востоку от хребта.

– И куда двинемся теперь? – нетерпеливый Хьюго, должно быть, полностью оправился от пережитого.

– Понятия не имею, – пожал плечами файтер. – В города и крупные селения нам нельзя, по трактам бродить тоже не желательно. Да и вообще к населению лучше пока не соваться – мало ли, что им там втемяшится... Но жрать-то хочется!

В ответ Эверард только снисходительно фыркнул и раскатал чудом уцелевшую карту.

– Малые сив... сливки, – прочитал вор название ближайшей к ним маленькой точки, подпрыгивая в тщетной попытке заглянуть через широкие плечи наемника. Наконец это ему надоело, и пройдоха нагнулся над картой с другой стороны, вверх тормашками воззрившись на рисунок.

– Интересно, что это за сливки, – задумчиво протянул маг.

– Ага! Те, которые на дереве, сливки общества или сливки, которые можно слизывать с торта?

– Главное, чтобы не все вместе, – нарочито серьезно подытожил Мигель, и парни захрюкали, сдерживая смех. В прошлый раз монах весьма доходчиво попросил сортирные шуточки «отставить», и того раза всем хватило.

– Ну сливки так сливки, – равнодушно проговорил Эв, старательно скатывая бесценную карту в трубочку и убирая обратно на дно сумки, – Еды все равно хватит на пару дней, не больше. Не доберемся до этих сливок – помрем с голоду после всех пережитых проблем.

Хьюго попытался было ткнуть его локтем в бок, но промахнулся – не терявший бдительности монах в самый последний момент отступил в сторону, а пройдоха еще и отхватил подзатыльник. Правда, посредством этого маневра он оказался чересчур близко к наемнику, и тот в свою очередь попытался шутливо ткнуть Эверарда под ребра. В отличие от вора, у натренированного мечника это получилось. Только с силой он как обычно переборщил, и клирик сдавленно зашипел какие-то проклятия, сгибаясь пополам.

– Чтоб вас...

– Ты слишком мрачный все время ходишь, – рыжий, должно быть, решил компенсировать неудачу с помощью слов.

– Потому и мрачный, что в окружении идиотов.

– И ворчливый тоже, – продолжал лис, делая вид, что не заметил обидных слов в свой адрес, – Эв, будь немного пооптимистичнее!

– Нет, – отрезал монах.

Этим его заявлением Мигель живо заинтересовался, даже прекратил насвистывать какую-то мелодию и повернулся к друзьям.

– И почему же?

– Потому что я так вижу, – буркнул Эв, закутываясь в капюшон. – И потом, я Эверард, Э-ве-рард! Ну сколько можно?!

– Долго, – припечатал внимательно слушавший перепалку маг и ждавший удачного момента, чтобы вставить свою реплику.

Склоны становились все более пологими. Валуны остались позади, камней стало меньше, и теперь под ногами зеленел сплошной мягкий ковер из клевера. Воришка то и дело наклонялся к земле, всматриваясь в особенно пышные заросли – вдруг покажется редкий, приносящий удачу четырехлистник? Небольшой подарок от затейницы-фортуны...

* * *

Друзья направлялись на северо-восток, там, где уже начинались обжитые земли. Когда же солнце стало клониться к западу, среди лугов запетляла желтая лента дороги. От нее веяло чем-то давно забытым, но все еще очень важным – травы на обочине, пыль и песок на узкой одноколейке напомнили бы усталому, истертому жизнью путнику что-то тихое и безмятежное, домашнее и уютное. Но квартет был лишен сладкого сожаления и ностальгии – каждый из них привык смотреть вперед.

Приключенцы сверились с картой. Их расчеты оказались верны: где-то впереди должна была быть деревня. Выбираться на тракт они не спешили, но вдали уже начали вырисовываться очертания домов, и прятаться стало бессмысленно. Друзья зашагали дальше.

До деревни осталось совсем немного, когда наемник покосился на лиса и, фиксируя мечи в заплечных ножнах, со знанием дела заявил:

– Возле самой дороги должен быть трактир.

Хьюго, Юджин и Эверард переглянулись.

– Что за страсть к спиртным напиткам и распутным девкам? – буркнул клирик. – Ты что, ни одной таверны по пути не пропускаешь?

– Конечно нет! И потом, главное здесь – не напитки и девки, а время, проведенное с веселой компанией в веселой обстановке. Умейте развлекаться, господа!

– Я в деле! – тут же объявил вор, расплываясь в широкой улыбке. На лицо ему, как обычно, упала непослушная рыжая прядь, и парень нетерпеливым движением заправил ее за ухо.

– Еще бы ты не был в деле, – самодовольно кивнул Мигель, – а то кто будет спонсировать мои развлечения, м?.. Вперед, они ждут!

Друзья стукнулись кулаками и ускорили шаг. Эверарду оставалось только закатить глаза под тенью капюшона и простонать «и этот туда же!», прежде чем маг ненавязчиво подтолкнул его в сторону деревушки. Придется идти, деваться некуда. А то ведь вытаскивай этих балбесов потом... по частям. Никакая некромантия не поможет – поднимать-то будет уже нечего.

До вожделенной деревеньки оставалось несколько сотен шагов, когда наемник резко остановился. Близился вечер, и солнце начало клониться к западу. Деревня лежала севернее, и ее хорошо было видно вплоть до самых мелочей. Взгляд бойца сделался цепким, как тогда, в горном храме. Внимательные опытные глаза впились в покатые селянские крыши, в срубы деревянных домов. Мигель скользнул взглядом поочередно по всем заборам, которые было видно с дороги, по журавлю колодца и зданию, в котором легко угадывался желанный трактир. Ничего подозрительного мечник не заметил, но от этого вдруг пробудившийся червячок тревожного предчувствия зашевелился только сильнее. Определенно, с этими Малыми Сивками что-то не так. Но вот что?..

Шедший рядом Хьюго переводил взгляд с наемника на деревню и обратно, но, хоть убей, не понимал, что так беспокоит бывалого друга. А по непринужденной, даже расслабленной позе, в которой тот застыл, вор безошибочно угадал, что спрашивать бесполезно. Готовый броситься в самое пекло файтер все равно не ответит. Ох, не к добру это, совсем не добру!

– Какого че... – начал было нагнавший друзей Эв, но фразу так и не закончил.

– Она пуста, – хрипло перебил его Мигель, – абсолютно пуста. Там нет ни единого живого существа.

– А отку...

– От него самого, – буркнул наемник, хмуро отстегивая застежки на ножнах.

Деревенька оказалась небольшой, но ладной: ровненькие заборчики, новенькие срубы, широкая дорога. Недавно колодец выкрасили в зеленый цвет, и он нарядным резным домиком возвышался на обочине. Невдалеке и впрямь нашелся трактир – свеженькая вывеска «Сытый сапожник», подправленная все той же зеленой краской, как бы намекала, что обувных дел мастер бывает не только пьяный.

И ни души. На главной (и пока единственной) улице царила ненормальная, мертвая тишина. Ни собаки, ни курицы, не говоря уж о людях. Хоть бы какой-нибудь жирный селянский кот примостился на трактирном дворе! Хьюго нагнулся, поднял с земли камешек и, взвесив его в руке, размахнулся и закинул его за ближайший забор. Дом в глубине двора стоял хороший, видимо, люди жили зажиточно. У таких всегда должна быть собака, да и не одна! Однако камешек упал на утоптанную землю, и во дворе никто не залаял, не зарычал на незнакомцев – даже не шевельнулся.

– Ну дела-а-а, – протянул вор, поеживаясь. – И впрямь пусто. С чего бы так?

Маг пожал плечами. Он уже и магическим зрением на округу смотрел, и ауры предметов считывать пытался – все без толку. Ни колдовства, ни какой-то беды вокруг не ощущалось, однако законы логики и разума утверждали обратное. Делать нечего, пришлось идти дальше. Юджин шел, внимательно приглядываясь ко всему вокруг: крепкие заборы, домовые трубы, резные коньки на пыльных крышах... Все такое обычное, что казалось даже, что когда-то он здесь бывал. Миновав десяток дворов, маг наконец приметил кое-что интересное: на новенькой калитке чья-та не очень уверенная рука сравнительно недавно нарисовала охранную руну. Линии были четкие, но на грани неверных, так что вряд ли заговор работал. Однако заклинание запустилось, раз забор, да и дом заодно, не разнесло на мелкие щепки: рунная магия – капризная магия. Не факт, правда, что действовало оно правильно. Но недоработанный заговор проще читать, потому как он, стремясь к завершенности, будет сам тянуться к каждому проходящему мимо магу, чтобы тот или снял его, или исправил.

Юджин свернул в сторону калитки с руной. Обернувшись, он хотел сказать друзьям, чтобы его подождали, и беглым взглядом скользнул по дороге. Маг вскрикнул.

– Тени! Тени, вы только посмотрите на них!

Файтер, клирик и вор торопливо уставились на дома. Длинные серые тени темными полосами протянулись за солнцем, словно живые. Тень от колодца лежала западнее него, тогда как солнце собиралось садиться. Хьюго взмолился Фортуне, Эверард застонал.

– Отойдите от обочины, живо! – рявкнул Мигель, дергая друзей на середину дороги.– Не касайтесь здесь ничего, мы уходим, срочно!

Никто не пытался спорить. Чтобы наемник, обычно безбашенный и бесстрашный, побелел, как полотно и начал вдруг приказывать, опасность должна быть не просто большой, а воистину огромной. А опыт показывал, что ему стоит доверять. Юджин опустил взгляд на свои ноги, чтобы не смотреть на начавшие нагонять леденящий душу страх дома, и снова чуть не вскрикнул от недоумения: его собственная тень медленно, но верно принялась переползать на другую сторону.

– Бегом, марш, – негромко скомандовал монах, и друзья, не оглядываясь, бросились прочь.

Бежали долго, насколько хватило сил. С каждым шагом к околице серые тени укорачивались, а возле плетения легли, как им следовало – от солнца. Такие тени бывают обычно после недолгого, но очень сильного воздействия открытия Грани. В других мирах действуют другие законы и другие силы, и, когда граница приоткрывается, пусть и на короткое время, часть реальности подчиняется законам другого мира, оказавшись под его воздействием. Сильнее всего на это реагируют тени – такова уж их природа.

Безлюдная деревня осталась позади. Под самым указателем путники свернули на ставший привычным некошеный луг. Сразу стало тяжелее бежать, но мысль о внезапно опустевшей деревне возле мрачных гор придавала заметного ускорения. После того, как крыши домов скрылись из виду прошла уже четверть часа, прежде чем путники сбавили скорость и наконец остановились. Хьюго тут же повалился в высокую траву, словно его разом покинули все силы. Следом за ним присел и наемник, а маг откинулся на воздух в левитации.

– Проклятье, – сплюнул Мигель, – вы ведь все знаете, чьи тени не признают наше солнце?

– Демонов Бездны, – сказал вор упавшим голосом. Словно в ответ на его слова случайный порыв ветра бросил друзьям в нос затхлый гнилистый запах болот.

Жителям деревни, в которую наведались такие нежданные гости, помочь было уже нечем. Простая нечисть на такое не способна – значит, поработали демоны. Одного старшего с несколькими младшими хватило бы, чтобы полностью уничтожить небольшое селение: захватить людей, поймать скот, а потом открыть портал на ту сторону и перекачать на свою жуткую родину всю энергию из живых существ, без которой тело мгновенно превращается в пыль. Старшие демоны гораздо могущественнее своих младших собратьев, и просто так не выходят из Бездны. Но даже против малых тварей у обычного человека нет и шанса: нужно особое оружие, огромная выносливость и сила, ловкость, опыт... Разумеется, селяне не смогли дать отпор пришельцам, вряд ли даже весточку отправить успели.

Друзья не стали мешкать возле жутковатой деревни. В который раз выручила подаренная отцом Стратоном карта – Эверард вытащил свиток из сумки и, разгладив, разложил на коленях.

– Если поторопимся, успеем до первых звезд в какую-то Тмиль, – провозгласил он после тщательного изучения подписей и картинок. – Только идти быстро придется – очень быстро. Расстояние в половину меньше, чем до предгорий...

– Тмиль? – заинтересовался лежащий в травах Мигель. Ради такого дела файтер подался вперед и заглянул в карту через плечо клирика. – Давайте еще куда-нибудь, а?

Монах покачал головой.

– Не успеем. Хочешь ночевать в поле? Демоны быстро бегают.

– Чем тебе не приглянулась та деревня? – а Хьюго и не думал вставать, все так же расслабленно валяясь в траве. Скромные цветы и душистые травы на фоне чистого предзакатного неба дарили обманчивое ощущение покоя.

– Да нет, ничем, – пожал плечами наемник, поднимаясь. Какое им дело до его неприятных ассоциаций? – Мы, кажется торопились.

Юджин щелчком пальцев развеял заклинание левитации и мягко приземлился на ноги. На всякий случай бегло обшарил магически все, до чего смог дотянуться, и никаких демонов или их следов не обнаружил. Но ведь и в деревне такая проверка ничего не дала – значит, полагаться на колдовство нельзя...

– Не спи, сожрут, – подтолкнул мага Эв и пошел вперед.

Луга, как ни странно, были так же безмятежны, как и всегда. И только спустя много времени друзья узнают, что спокойствие и тишина неизменны в этих местах. Королевство может погрязнуть в войне и ужасах, но запах душистых трав останется таким же умиротворяющим и по-домашнему родным, что бы ни случилось. Местные, прожившие здесь всю жизнь, не замечают их чудодейственного спокойствия – а стоило бы. Пока же квартет, идя по пояс в высокой траве и цветах, только настороженно прислушивался к лугам – и эта тишина казалась даже более зловещей, чем звук набата.

– Во всяком случае, могло быть и хуже, – протянул Хьюго в тщетной попытке разрядить обстановку.

Клирик одарил его колючим взглядом.

– Куда ж хуже-то?

– Нас сожрали бы прямо на болоте, догнали бы солдаты наместника, мы бы заблудились в Поющем лесу, нас прикончили бы разбойники, на нас обрушился бы храм, мы бы остались в той деревне... – добросовестно начал перечислять вор, загибая пальцы.

– Все-все-все, хватит, перестань! – первым не выдержал, как ни странно, Мигель, который обычно и сам не прочь поизводить товарищей. – Не буди лихо!

Лис покладисто закивал. «Будить лихо» действительно не хотелось, слишком уж очевидным был исход встречи. Так что дальше, до самой темноты, шли молча. Едва солнце скрылось за горизонтом, стало холодно. Эверард и Хьюго, счастливые обладатели плащей, закутались в них по самый нос, файтер, закаленный и не такими бедами, отнесся к прохладе спокойно, а вот Юджину пришлось несладко. Добрых полчаса он потратил на разработку обогревающего заклинания, но две стихии – воздух и огонь – никак не желали взаимодействовать так, как надо, чтобы вокруг мага образовался защищающий от холода кокон. Наконец монах, которому надоело смотреть на постепенно скисающего и промерзающего парня, сжалился и снял с плеча свою заветную сумку. Из нее на свет он извлек небольшой пузырек темного стекла, наполовину наполненный какой-то вязкой темной жидкостью.

– Треть глотка, не больше, – буркнул Эв, протягивая товарищу бутылочку. – Смотри не отравись.

Каким бы многообещающим не было это наставление, Юджин дрожащей от холода рукой поднес пузырек ко рту и с опаской отхлебнул совсем чуть-чуть снадобья. На вкус оно было нейтральным – но спустя секунду мага всего пронзили тысячи игл, и парня бросило в жар. Однако боль кончилась так же внезапно, как и началась, и по телу Юджа разлилось приятное тепло, словно его закутали в одеяло чьи-то заботливые руки.

– До утра точно хватит, – добавил Эверард, забирая пузырек с жидкостью.

Хьюго наклонил голову.

– До утра? Послушай, Эв, а разве мы не планировали остановиться на ночь в...

– Слабо верится, что все будет так, как мы задумали. Эй, наемник, а ты чего скривился?

– Твой пессимизм меня просто убивает. Это же надо уметь так обнадеживать, а?!

В ответ клирик только фыркнул и натянул капюшон пониже на лицо.

Юджина, согретого чудесным снадобьем, потянуло в сон. Отогретый и даже частично примирившийся с трудностями жизни, последнее время слишком уж часто выпадающими на его долю, в полусне ему вяло подумалось о том, что, пожалуй, порой так приятно отказаться от магии и довериться другу. Он шагал вперед, видя перед собой широкую спину файтера с перекрещенными на ней парными ножнами, Хьюго, кутающегося в плащ и с довольной улыбкой пытающегося без помощи рук откинуть со лба непослушные волосы, слышал за спиной шаги монаха и позвякивание в его сумке – и, кажется, начал понимать, чем хотел бы заниматься в жизни. Картинка перед глазами время от времени плыла, становилась мутной, но Юджин протирал глаза и шел дальше. Нельзя сейчас спать, нельзя.

Ночная темнота не успела опуститься на равнину, как на горизонте вспыхнули алые всполохи. Они пока были только яркими точками на фоне темнеющего неба, но мага уже окатило волной чужой паники и беды. Друзья ускорили шаг.

– Пожар! Я знаю только одно, что может так гореть, – простонал Хьюго, – пресвятая Фортуна, пусть я буду неправ!

– Деревня, – упавшим голосом сказал маг. Сон как рукой сняло, и парень теперь, казалось, стал сплошным отчаянием. – Огонь сожрал деревню.

Мигель ничего не добавил о накликанном лихе, но Эверард словно бы почувствовал ход его мыслей.

– Я просто ошибаюсь реже других. Не смотри так.

Файтер чертыхнулся и зашагал к деревне.

Зачинщиков приключенцы на месте преступления не застали. Все деревня пылала: многие дома уже прогорели обрушились, другие же были полностью объяты пламенем. Вдоль главной улицы деревянные срубы горели ярче всего, сливаясь в одно сплошное огненное месиво. Огонь был совсем не тот, который с таким удовольствием призывал Юджин – злое, прожорливое пламя, несущее только смерть. От горящих домов в охваченной пожаром деревеньке было жарко и душно, но друзья все равно поежились, словно от холода. Что-то здесь было не так.

Хьюго прислушался. Треск огня, пожирающего деревянные срубы, грохот от рушащих стен, завывания ветра... И ни одного человеческого голоса. Люди, чей труд сейчас сгорал в бешеном танце пламени безмолвствовали. Ни криков, ни плача, ни отчаянной ругани или причитаний. Кто-то, конечно, погиб вместе со своим домом, но многие непременно должны были спастись! И попасться на глаза приключенцам...

Маг прикрыл глаза. Концентрироваться было все сложнее, сказывалась усталость последних дней, но до критического уровня было еще далеко. Он щедро выплеснул в окружающий хаос часть собственной энергии и, не давая ей разойтись, словно кругам на воде, запустил вдогонку заклинание. Этот способ почувствовать душу стихии давал более четкую картинку, чем простое магическое зрение, но не пользовался популярностью у колдунов как раз потому, что было почти невозможно умудриться сплести заклинание, чтобы накрыть выброшенную энергию до ее распада. Если вовремя не успеть, то сила просто пропадет впустую, рассеявшись по округе, и ее заново придется тщательно собирать. Юджин решил рискнуть, тем более обстановка не располагала к долгим раздумьям. Мысленно он потянулся к огню.

Голод, голод, голод...

Пищи вокруг много, наконец можно насытиться вдоволь!

Голод, гложущий, гнетущий...

Все, до чего получится дотянуться, можно сожрать, так они сказали. И останется только пепел, только серый пепел и угли.

Они подарили пищу... Они ничего не просили взамен, они только освободили.

Голод, голод, голод!..

– Эй, Юдж, очнись! Очнись, давай же!

Кто-то тряс мага за плечо и беспорядочно кричал что-то ему в самое ухо. Юджин моргнул. С трудом сфокусировавшись на встревоженном веснушчатом лице, он выскользнул из огненной души и теперь медленно, словно нехотя, возвращался в свое тело и разум. Остекленелый взгляд, вперенный в бушующее пламя, постепенно становился обычным, человеческим выражением глаз.

– Успокойся, я в норме, – устало пробормотал маг, так грубо вырванный из соединения с пламенем. Огонь был его стихией, и каким бы он ни был – злым или добрым, буйным или робким, алхимическим или самым обычным – был старым добрым другом, с которым никак не хочется прощаться. В этом главная опасность таких заклинаний: однажды заглянув в душу стихии, вернуться в себя почти невозможно.

– Если это норма, то ты постоянный и крайне доходный клиент у некроманта, – по-стариковски ворчливо заметил клирик, пряча под плащ занесенную было для подзатыльника руку. – Откуда у тебя столько денег на собственное воскрешение?

Юджин не стал отвечать. То ли он еще не до конца пришел в себя, то ли просто не хотел спорить, но парень предпочел сделать вид, что слов монаха не услышал.

– Я не увидел человеческих следов. Они покинули деревню раньше, чем вспыхнула первая щепка, и все другие животные тоже.

Услышав это, друзья разом помрачнели. Снова демоны, не иначе! Второй раз приключенцы опоздали, и теперь от деревеньки ничего не осталось. А что еще хуже – так это то, что с каждой минутой они опаздывают все больше и больше. Медлить было нельзя.

– А до ближайшей деревни – несколько часов пути, – не разворачивая карту, кивнул куда-то в сторону монах. Предчувствия его не обманули.

– Эв! – хором воскликнули остальные.

У ближайшего дома с треском обрушилась крыша, и вор вздрогнул, когда в спину ему дыхнуло жаром.

– Ну что «Эв!», что? Если реальность вам не нравится, тут точно не я виноват. Тем более, что я Эверард, сколько же можно...

Магу, должно быть, тоже действовал на нервы этот нездоровый пессимизм, который на проверку раз за разом оказывался самой практичностью. Он размял худые пальцы, сделал несколько пробных пассов и старательно-невинно предложил:

– Я могу нас телепортировать.

– Только попробуй! – мигом прониклись искренним обожанием к окружающей реальности трое его спутников, а Юджин пожал плечами, про себя удовлетворенно улыбаясь.

Пришлось поторапливаться – деревня вся была объята огнем. Друзья двинулись на восток и шли, пока впереди сквозь ночной туман не посветлел горизонт, а алые всполохи за спиной не растворились в сероватой дымке. Путники торопились, как могли, но это была уже которая бессонная ночь за последнее время, и даже настойки клирика уже не помогали так, как прежде. Юджин, несмотря на усталость, еще раз тщательно, нить за нитью, проверил наложенное на клинки друзей заклинание – оно было в порядке и готово в любой момент проснуться. Ему даже пришла в голову навесить на оружие еще по небольшому дополнению – чтобы вся энергия, поглощенная убитой нечистью, преобразовывалась в привычную, приемлемую для самого мага и возвращалась к нему. Но плетение требовало времени, и, кроме того, не было никакой гарантии, что заработает как надо. Юджин все же решил рискнуть, и добавил кое-что к заклинанию на кинжале вора в качестве эксперимента. А вот меч Эверарда все еще оставался для мага загадкой, но парень подозревал, что даже возьми он его в руки, ничего не проясниться. С вороным клинком монаха не все так просто, но пока он защищает своего хозяина и его друзей – какая разница, кто его создатель?

Наконец небо впереди окрасилось голубым вместо иссиня-черного, на обочине дороги путники увидели вынырнувший из тумана указатель: деревянную табличку, повернутую немного набок, но честно приколоченную к столбу накрепко. Деревня Полевка. Друзья остановились под указателем и услышали вдруг, что вокруг необычайно тихо.

Лучше не загадывать ничего раньше времени. Файтер, клирик, вор и маг быстро переглянулись и зашагали вперед, вслушиваясь и не то надеясь на какой-нибудь звук, который может издавать живое существо, не то боясь этого. Полевка – десятка полтора опрятных дворов да двускатные крыши-башенки колодцев вдоль дороги. Солнце пока не взошло, и теней не было видно, но кроме звенящей тишины все было мирно.

Хьюго завертел по сторонам головой, вдохнул свежего утреннего воздуха. Пахло смолой и сеном, коровьим молоком и душистым, недавно срубленным деревом – спокойствием и уютом.

– Рань такая, вот все и спят еще, – выдохнул он. – До первого луча никто не встает...

Мигель серьезно кивнул, но, казалось, насторожился еще больше. Он тоже чувствовал и деревенские запахи, и слышал эту тишину, но... Солнце еще не взошло. Теней не видно, и не узнать, в какую они лежат сторону, не узнать, есть ли в этой деревушке еще хоть один живой человек. Или хотя бы просто человек. Или кто-то живой. Наемник, объездивший все королевство, служивший на несколько десятков разных лордов, в разных отрядах и насмотревшийся всякого, интуиции своей доверял безоговорочно. И, как не странно, параноиком на этой почве не прослыл, даже наоборот. Поэтому когда вор сделал шаг к ближайшей калитке, файтер попросту сгреб его за шкирку и рванул к себе. Встряхнув для усиления эффекта, поставил рядом.

– Будем ждать.

Эверард согласно кивнул. Он сверхчувствительной интуицией не обладал, но привык смотреть на вещи объективно, местами даже впадая в пессимизм. В великодушие демонов он не верил, в случайные подарки судьбы тоже не особенно, поэтому предпочитал предусмотрительность безрассудству. Маг же просто замер на месте, пытаясь одновременно удержать перед внутренним взглядом и магическую, и обыкновенную картинку действительности. Демонов он, как и прежде, не чувствовал, но что-то необычное, пока еще только зарождающееся и неопределенное, витало в воздухе над деревней.

Хотелось спать и есть, оказаться в нормальном городе, найти самый большой трактир, наесться там до отвала, а потом завалиться спать в чистой комнате наверху. А приходилось торчать в какой-то деревеньке на полтора десятка дворов и ждать, когда свет мучительно медленно поднимающего свой золотой диск солнца коснется влажной от ночной росы дороги.

Первый луч лег на высокую покатую крышу. Медленно-медленно пополз к дымовой трубе и наконец коснулся ее, а за трубой протянулась длинная утренняя тень. К солнцу.

– Назад! – рявкнул Мигель, срываясь с места. – Быстрее!

Друзья рванулись прочь. До околицы осталось совсем немного – несколько шагов, они преодолели бы их в пару мгновений, как вдруг в нос квартету ударил нестерпимый, тошнотворный запах болотной гнили... Секундой позже Юджин увидел впереди черный сгусток ауры демона – но слишком поздно. А на изгороди выплыл из тумана черный сгорбленный силуэт. За ним другой, третий, и вот уже пятеро зловещих теней сидели на заборчике, поджав узловатые, покрытые грязного цвета кожаными пластинами лапы. Ближайший к путникам демон зевнул.

Вора и легкого мага едва не сбило с ног, а наемник и монах заметно пошатнулись, но помогли друзьям устоять на ногах. Гость из Бездны поднял голову и уставился прямо на них, и в черных глазах существа отразились алые всполохи вспыхнувшего пожара.

Маг не стал оборачиваться – просто бросил энергию вперед так резко, как мог. Волна получилась такой, что подмяла под себя и зажевала, словно бумажную, деревенскую изгородь. А демоны просто спрыгнули с нее на землю, не теряя равновесия ни на секунду.

– Старшие, – хрипло, и оттого еще мрачнее объявил Эв. На солнце блеснули три смертоносных меча. Нечисть с той стороны зашипела, и в этих совсем нечеловеческих звуках с трудом угадывались слова.

– Вы здес-с-сь лиш-ш-шние! Могли уйти, но не уш-ш-шли... Тогда умрите, вс-с-се!

Мигель без предупреждения прыгнул вперед. Клинки сверкали в лучах солнца так, что сливались в сплошной белый диск, меняющий свой наклон и расходящийся надвое, а иногда, казалось, и на четыре части. Демон на несколько мгновений скрылся за этим светим, и когда он, словно волна, схлынул, гость из Бездны пошатывался, едва стоя на ногах... Но целый и невредимый. Зато стоящий рядом младший демон лишился руки по самое плечо – должно быть, случайно попал под раздачу.

– Ваш-ш-ши мечи вс-с-се равно не помогут, – прошипел он.

– Хьюго, отойди назад, – усмехнувшись, бросил наемник, не поворачивая головы. – Дальше, еще!

Воришка вопреки обыкновению не уперся и не начал спорить, просто подчинился приказу – сделал пару шагов назад и оглянулся на деревню. Заборы, дома, колодцы – всю Полевку разом вдруг охватил бешеный огонь. Он лизал дерево, ненасытно трещал и вспыхивал. То, что сгорало не сразу, сначала долго занималось и дымило вонючим дымом, а потом тоже включалось в эту предсмертную игру. Хьюго смотрел на смерть еще одной деревни, на взлетающий в светлеющее небо пепел с каким-то странным, щемящим внутри чувством – незнакомым, как будто чужим. А потом тряхнул головой и обернулся к друзьям. Приказу наемника он подчинился беспрекословно, но просто так стоять и смотреть на схватку...

В воздухе просвистел кинжал – и младший демон зашипел, оскалив острые зубы. Заговоренная сталь сработала превосходно, а маг ощутил легко покалывание в висках: это активировалось недавно созданное заклинание изменения и возврата энергии. Как оказалось, полезная штука! Он прицельно зажег под противником Мигеля сгусток огня, но тот даже не обратил на это внимания. Неужели демоны нечувствительны к огню?!

«Надо бы раздобыть еще парочку», – сделал пройдоха зарубку в памяти, наблюдая за тем, как демон выдернул его кинжал и отшвырнул его в сторону. Но до ближайшего города было немало дней пути, а вокруг друзья бились с тварями из Бездны, и лису пришлось обходиться тем, что у него было. Он дождался, когда дерущиеся сдвинутся немного в сторону, подхватил с земли свой кинжал и снова стал зорко наблюдать за ними, выжидая удобный момент для нового броска.

Тем временем клирик сражался. Он выхватил из ножен свой вороной меч, бросил быстрый взгляд на демонов. «Да помогут мне боги!» – бросил монах и добавил к этому несколько витиеватых, диковинных фраз. Меч его вспыхнул синим, и по узкому клинку побежала тоненькая нить клейма: водопад из цветов и диковинных древних рун. Божественные силы, страшные силы. Не каждому под силу приказывать горвену – клинку, что выковали сами боги и принесли в дар своим служителям в благодарность за верность. Такие мечи раз в столетие находят на алтаре одного из храмов возле Края Света и отдают достойнейшим из достойных. Их используют экзорцисты, люди, наделенные силой противостоять демонам и отправлять нечисть обратно в низший мир.

Эверард взмахнул мечом.

Ему пришлось тяжело – сразу два сумрачных существа атаковали его слаженно, словно были единым организмом. Их выпады были предсказуемы, так что монах мог уклоняться, но от этого становилось не легче: противники не замедлялись и не ускорялись, просто наносили невероятной силы удары, один за другим. Страшно было даже представить, что будет, если они хоть кончиком когтя достигнут цели. Впрочем, Эверарду некогда было представлять что-то. Он просто сражался. Божественный меч тускло поблескивал синим, выжидая момента, чтобы снова посеять смерть.

Монах бросил быстрый взгляд на товарищей и вдруг резко скинул плащ. В лучах восходящего солнца ослепительно блеснули рассыпавшиеся по плечам золотые волосы, и Хьюго дернулся от неожиданности, но все же разглядел, как вспыхнули и вскоре стали во много раз ярче солнечного диска узоры, покрывающие часть лица, шею и уходящие под воротник черной рубашки. Все вокруг затопил синий свет.

Когда свет стал слабеть, Хьюго опомнился и огляделся вокруг. Картина боя изменилась за те несколько мгновений, что клирик – экзорцист, теперь лис не сомневался, – призвал силу богов: трое старших демонов были повержены, оставшиеся медленно оседали на землю, шипя что-то на своем языке, как вдруг звук рвущегося полотна – и тут же громкий предостерегающий крик мага.

– Они прерывают Грань!.. – срывающимся голосом провозгласил Юджин. – Сейчас нас затащит в Бездну!..

Воздух покрылся легкой рябью, и по нему стали расходиться круги, словно по потревоженной озерной глади. Запахло чем-то паленым, и этот горьковатый запах смешивался с гнилью и болотным смрадом, пропитывая, казалось, все вокруг. Дышать стало невозможно.

– Может, я все-таки те... – маг даже не смог закончить фразы, согнувшись пополам в приступе сухого кашля. Самым отвратительным было то, что от него хотелось вдохнуть поглубже – а от этого запаха кружилась голова и першило в горле, вынуждая снова кашлять...

– Не вздумай! – рявкнул Мигель. – Завалим тварей и закроем Грань!

Он вскочил на ноги и замахнулся для страшного удара двумя мечами сразу, но время словно замедлилось. Воздух стал тягучим, густым, словно патока – и прорубиться через него не смогла даже заговоренная сталь. Эв, обычно сдержанный в выражениях, ругнулся многоэтажным нефилологическим. Это открывался переход. Дверь в Бездну, в мир, который в обитаемых землях считали самой Преисподней. Дверь открывалась медленно, тяжело, но еще одно, еще два мгновения – и она распахнется для желанных гостей.

– Тремр гха'рт! – выдохнул Юджин. И бросил в пику этому страшному лиходейству длинную фразу из неведомых и непривычных слуху слов на колдовском наречии, надеясь – только надеясь! – что заклинание успеет сработать до того, как ненасытная Бездна заглотит его друзей.

Возле небольшой деревни Полевки к северу от Драконьих отрогов Сизых гор вспыхнула огромная, в несколько десятков шагов в диаметре алая сфера. На мгновение озарив все вокруг, став даже ярче самого солнца, она на один короткий миг поднялась над землей, сверкнув золотым пламенем. И тут же на поля опустилась серая, безжизненная мгла.

 

Глава 19. Остров свободы

Широки и разнообразны Обитаемые Земли. Они раскинулись на десятки дней пути, с востока их омывает Море, на западе протянулась Железная Империя. Когда-то давно, когда мир еще слыхом не слыхивал о великой династии Эрионов, а королевство Альрин было всего лишь одиноким каменным замком, с Островов к материку впервые причалил корабль. Легкий, светлый, покачивающийся на волнах, словно детская игрушка, он показался местным жителям призраком. С того времени прошло немало столетий, и россыпи осколков суши в Золотом Море стали Великими Островами, а их короли и королевы – желанными гостями во всех замках Обитаемых Земель.

Островов всего девять. Из них шесть – необитаемые. Они или покрыты одними лишь скалами, или до того малы, что жить на них невозможно. Три оставшихся называют Жемчужными островами – возле них добывают лучший во всем мире жемчуг, крупный и ровный, баснословно дорогой. Самый большой из Жемчужных островов – Донноре, с ним рядом Таар, второй великий остров, знаменитый своей оружейной, а за чередой необитаемый островков – остров Сирр, о котором чаще других рассказывают сказки и поют песни.

* * *

Золотое море сегодня было на редкость спокойным. Царил полный штиль, и вода была прозрачной-прозрачной, такой, что были видны не только ракушки и крабы на дне, а даже мелкие, бледные рыбешки, с необычайной скоростью снующие на мелководье. Солнце сегодня беспощадно. Песка на берегу не коснуться, он раскален и обжигает не хуже углей. Жарко даже в тени, на солнце же просто невыносимо. Остров Сирр сегодня застыл в полуденном зное.

В горячий песок, шагах в десяти от кромки бирюзовой соленой воды, с размаху воткнулся кинжал. Если бы на пустынный пляж заглянул какой-нибудь прохожий, то он застыл бы удивленный, увидев светящуюся сферу в воздухе. Возможно, он тряхнул бы головой, протер бы глаза и пошел дальше, мол, чего только на такой жаре не привидится! Тогда он не увидел бы, как сфера сгустилась и рассыпалась на несколько ярких пятен, которые начали стремительно падать на песок. К концу падения свет исчез, и на безлюдный пляж острова Сирр рухнули четверо ошарашенных, негодующих путников.

С пол минуты они молча рассматривали окружающий мир, видимо, пытаясь определить, насколько он реален. Потом самый рослый из них вскочил.

– Юдж, тремр матаар'гесс! Все-таки телепортировал! – его заметно покачивало, но на ногах он пока держался. – Ну-ка иди сюда, маг недоделанный! Гррр...

Рыжеволосый веснушчатый парень сдавленно захихикал и, пытаясь дотянуться до кинжала, оперся рукой на песок.

– Ай, мама! Жжется!

Он торопливо отдернул руку и принялся на нее дуть, не выпуская из виду худощавую фигуру мага, без оглядки убегающего по мелководью. Море было ему уже по колено, широкие восточные штаны намокли, но жизнь дороже. Наемник задержался у кромки воды, быстро стянул с себя пыльные сапоги и рванул следом. Они что-то кричали, удаляясь, потом маг обернулся и слегка брызнул в преследователя водой. Тот рыкнул и принялся брызгаться двумя руками, пока парень, потеряв ориентацию в пространстве, не упал спиной в море. Файтер торжествующе захохотал.

Хьюго резко обернулся к монаху. Тот лежал на спине, раскинув руки в стороны. Пряди слегка вьющихся волос цвета чистого золота рассыпались по песку. Клирик сощурился. Остались только узкие золотые щелочки, через которые Эв наблюдал за выражением веснушчатого лица вора, меняющимся с удивленного на непонимающее, потом на крайне изумленное и наконец на восторженное. «Интересно, что именно его так волнует, – вяло подумал про себя Эверард, – за сколько купят мои волосы или откуда я взял светящийся меч?».

– Что ж ты раньше не сказал?! – выпалил вор.

Монах вопросительно приподнял бровь. Сейчас его собственное тело казалось ему ужасно тяжелым и неподъемным, а говорить не хотелось. Поспать бы... Экзорцизм забирает много сил. Обычно – почти все.

– Что ты из Тайного Братства и можешь убивать демонов благословением богов! Это же жуть как круто! А твои узоры могут светиться в темноте? А при их свете можно читать? А если кто-нибудь украдет твой меч, что будет? Почему у тебя золотые локоны? Золотые глаза? Откуда...

Эверард мрачно смотрел на все это безобразие из-под полуопущенных век и мысленно топил это шумное, надоедливое и бесполезное существо в море.

Мигель же – не мысленно. Они с Юджином уже возвращались. Мокрые, соленые, а маг вдобавок с красными, хорошо надранными ушами. Телепортация отняла у него слишком много сил, и, хотя благодаря подарку из Чащи он чувствовал себя гораздо лучше по сравнению с прошлым разом, дать отпор колдовством наемнику не мог. Пришлось окунуться. И теперь Юдж изумленно таращился на монаха, даже не стараясь это скрыть, а наемник, внимательно осмотрев друга, громко и обидно заржал. Дождавшись, пока все успокоятся, Эв последовательно начал отвечать на посыпавшиеся со всем сторон вопросы.

– Да, боги дали мне силу истреблять нечисть. Поэтому мой меч просыпается только в сражении с ними, а печать богов, начертанная на моем теле, делает меня экзорцистом, а не простым охотником.

– А прическа? И золотые глазки? – серьезно спросил Мигель. Да, стоит отдать ему должное – он действительно умел владеть собой и, за исключением первого мгновения, на обидный хохот не срывался. Ворчливый циничный монах – и такая романтическая внешность. Здесь было, с чего посмеяться!

Эв поморщился.

– Подрабатывал у алхимика и как-то стеллаж уронил, – с видимой неохотой сказал он. – На верхней полке у мастера лежал экспериментальный образец философского камня...

– Вот что бывает от удара камнем по голове, – громким шепотом назидательно сообщил Мигель, обращаясь к вору и магу. – Бойтесь, парни, верхних полок!

Юджин с Хьюго захихикали, наемник ухмыльнулся. А Эверард сел на песке, потянулся вперед... и два звонких подзатыльника достигли цели. Третьего не последовало. Файтер в последнюю секунду успел перехватить руку клирика и вывернуть ее в болевой захват, (впрочем, не до конца), мол, не шути, рефлексы же.

– Мы оказались черт знает где, когда нам срочно нужно вернуться в столицу и оповестить совет, а вы маетесь дурью, – буркнул Эв, высвобождая руку.

– Да ладно тебе! Лучше, чтобы они ворчали, как ты? – заступился наемник за вора и мага.

– Я не ворчу, я, в отличие от тебя, вижу реальность и здраво оцениваю происходящее.

– А вот и нет! Реальность – это то, что мы на острове на берегу моря, у нас есть пляж и соленая водичка! – Хьюго снял со спины плащ, постелил его на песок и улегся на ткань животом, сложив руки под подбородком. Теперь крупный песок и ракушки, когда-то давно вынесенные на берег штормом, были у него перед самым носом.

– Интересно, есть ли пресная...

– Ну Эв! – от глубокого вдоха вора песчинки взлетели в воздух, а он отпрянул и ненароком закинул песка на плащ. Пришлось вставать и стряхивать его, чтобы улечься снова.

– Я едва успел открыть портал раньше Грани, – тревожно проговорил Юджин, снимая наконец мокрую жилетку и выжимая ее на песок, – Пришлось дернуть слишком резко, и уже некогда было задавать точный пункт назначения. Я просто сказал «далеко», а магия выбросила нас здесь.

– Хорошо хоть не «далеко и надолго», – фыркнул монах.

Юджин попытался посмотреть на него укоризненно.

– Слушайте, а мы вообще где? – подал голос вор, садясь на расстеленном плаще. – И что теперь делать?

Наемник сел рядом с ним и принялся расшнуровывать наручи. Ему даже после купания было нестерпимо жарко, но рубашку снимать он не спешил – палящее солнце сожгло бы непривычную кожу.

– Судя по всему, мы на одном из Жемчужных островов, – тем временем кивнул мечник куда-то в море, где на горизонте виднелись какие-то скалы, – и вряд ли на Донноре, он пооживленнее будет.

– Это Сирр.

Файтер, клирик и вор синхронно повернулись к Юджину.

– Почему ты так решил? – Эверард был сама осторожность.

– Потому что я мечтал об этом острове два года, – тихо произнес маг. – Два года я просыпался с мыслью о том, что я должен попасть сюда. Просыпался, жил ею до заката и засыпал, надеясь, что смогу сделать это завтра. И так каждый день. Два года мечтать об острове – и попасть сюда только тогда, когда он перестал быть мне нужным!

Юдж невесело рассмеялся.

«На одном из шести необитаемых островков тот невольничий рынок, который мы видели во сне, – понял Хьюго и попытался заглянуть в глаза ссутулившемуся и как-то поникшему магу. Они были такие, словно он смотрел на призрака. – А это место значило для него свободу». Вместо этого вор сказал, улыбаясь по-детски искренне:

– Это же легендарная земля свободы! Она всегда будет тебе нужна.

Юджин кивнул. Единогласно его выбрали проводником – пусть он и не был здесь раньше, но узнал об этом острове все, что только можно узнать. Ему были знакомы его города, порты и дороги, хоть он и не ходил по ним. Как там поется?..

Ты узнаешь свой дом, не бывав раньше в нем,

И пойдешь наугад, точно зная, что найдешь,

Там, где ветер поет, собираясь в полет.

Ты вернешься домой, коли во тьме не сгниешь...

* * *

– Хорошо, просто замечательно, – ворчал монах, неся на сгибе локтя свой черный плащ и пробираясь по колючкам и высохшей пожелтевшей траве за что-то насвистывающим Мигелем, – только как мы собираемся отсюда выбираться, а?

Хьюго издал радостный крик и догнал клирика, чтобы шагать рядом с ним по мертвым хрупким стеблям растений.

– Итак, способов куча! – воодушевленно начал вор, – Можно найти порт и сесть на корабль, можно найти порт, напиться и сесть... ээ... лечь на корабль, можно найти порт, сесть на корабль и напиться, можно найти порт и напиться...

– Стоп-стоп-стоп, подожди, – обернулся наемник, – Если найти порт и напиться, то как это поможет выбраться нам отсюда?

– Никогда не знаешь, где проснешься утром после хорошего вечера, – философски пожал плечами лис, – И потом, если наше сознание не будет ограничено рамками тела, то, образно, мы все равно будем прибывать не здесь.

– А мордой в полу таверны, – припечатал Эверард, – Не, не подходит. Дальше.

Хьюго заулыбался и продолжил.

– Можно вплавь. Можно пешком по дну морск-о-ому, словно а-а-армия ме-е-ертвецо-о-ов! Можно взять лодку и...

На этот раз его перебил маг.

– Где?

– Что – где? – не понял рыжий.

– Взять лодку. У нас хватит денег? А еще на еду, на пресную воду, на жизнь здесь, пока найдем продавца?

– Достаточно найти лодку, – хихикнул Хьюго, подмигивая наемнику. Еще слишком свежи воспоминания о том, как им пришлось познакомиться.

Эверард застонал из под капюшона.

– Это все, бесполезное ты существо?

– Конечно нет! – вор так и пылал энтузиазмом. – Можно приручить дельфинов и переплыть на них. Хотя нет, лучше на черепахах... Или нет, все-таки дельфины, они мне больше нравятся!

– Черепахи вкуснее, – вставил Мигель.

Пройдоха подумал немного и согласился, что и правда вкуснее. По крайней мере, он никогда не пробовал ни того не другого, но было бы очень жалко есть милого и умного дельфина, да и не слышал он о таком. Эверард потребовал продолжения обещанного списка вариантов.

– Можно телепортироваться, – нашелся Юджин.

– Нет! – дружным хором воскликнули остальные.

На этом способы выбраться с Сирра закончились. Зато началась дорога к городу – узенькая, но ведь дорога же! Друзья, за неимением лучшего, пошли по ней.

Солнце стояло в зените. Файтер разделся до штанов и рубашки, снял даже легкую кольчугу – вторую кожу. Маг же, который с головой окунулся в воду, не спешил сушить одежду заклинанием и шел с блаженной улыбкой, оставляя за собой лужицы на пыльной дороге. Хьюго остался в рубашке, как и был, но зато вытащил из сумки шейный платок и с довольным видом повязал его на голову на манер пиратской банданы. При этом, правда, уверяя, что ему подарил ее сам Одноглазый Спрут – знаменитый морской разбойник из детских сказок. В доказательство он показывал старое буроватое пятно от вина, отдаленно напоминающее осьминога, прикидывающегося пятном. Мол, Спрут даже метку свою оставил.

– Хьюго, – мрачно поинтересовался Эв, когда дождался небольшой паузы в звонкой болтовне вора, – ты хоть когда-нибудь молчишь?

Тот энергично помотал головой.

Самый большой город острова Сирр, не мудрствуя лукаво названный так же, встретил четверых друзей шумными узкими улочками, бойкими торговцами всякой всячиной с разных уголков Обитаемых Земель, отборнейшей матросской руганью и огромным букетом самых разнообразных запахов, среди которых преобладали запахи рома и рыбы.

– А в Эдорине все как-то... поаппетитней, – поделился вор наблюдениями, и остальные были с ним согласны.

– Но ты ведь хотел приключений, – клыкасто улыбнулся наемник, – наслаждайся.

И Хьюго принялся наслаждаться. Через четверть часа проталкивания через толпу у торговых рядов он высыпал в свой кошелек две полные горсти серебра, а завернув за угол и заслонившись от прохожих широкой спиной файтера, распотрошил чужой кошель и добавил в свой карман еще пару золотых.

Мигель присвистнул, глядя на взявшиеся, казалось, из ниоткуда деньги.

– Ничего себе! Я, конечно, знал, за что гонялся за тобой по всему городу, но чтобы настолько!..

– Это только так, разминка, – скромно потупился лис, – на самом деле, если бы было нужно, я бы раздобыл больше за меньшее время, но мне хочется спокойно поговорить с нашими за кружкой эля, а не мелочно оправдываться и бегать от них.

– Вашими? – приподнял бровь Эв.

– Ну да. Ребята из ночной армии есть везде, и своих они не бросают... Даже если «свои» практически бросили их.

Мигель фыркнул.

– Насколько я знаю, очень немногие, кому хватило ума кинуть ночную армию, доживали до утра. А ты, рыжик, собрался с ними пить эль и разговаривать. Слушай, тебя по голове, часом, в последнее время не били? На солнце не перегревался? Может, упал на пляже неудачно?..

– Ничего я не падал! – обиделся вор. – Меня просто там любили и уважали. Ты ничего не понимаешь, злой наемник!

– А ты так все понимаешь, умный вор, – буркнул Эверард, которому осточертели препирательства и пустые крики.

– О, точно, Эв! – повернулся к нему файтер. – Ты любишь подзатыльники давать, так что это ты виноват, последние мозги рыжему отбил.

Заупокойный стон клирика по собственному имени потонул в гомоне толпы. В нос друзьям ударил усилившийся запах рыбы и соли, послышался звук бьющихся о причал волн. Речь вокруг стала еще более многообразной, которую, однако, стали все чаще сдабривать отборнейшей руганью. Мигель потянул носом воздух.

– Я чувствую запах рома, – доверительно сообщил он и свернул в какой-то переулок, резко спускающийся вниз. Друзьям ничего не оставалось, как последовать за наемником.

– Тут все им провоняло, – поморщился монах. – Не люблю ром.

– Сразу видно, тебе не стать морским волком, – с деланным пренебрежением бросил файтер, – Неужели ты никогда в детстве не мечтал стать пиратом?

Эверард фыркнул и промолчал. Мощеный переулок расширялся по мере того, как становился все круче и круче, пока наконец он не превратился в лестницу с высокими каменными ступенями и без перил. Пройдоха начал прыгать со ступеньки на ступеньку. Юджин долго искоса посматривал на него, а потом плюнул на пресловутый авторитет мага-практика и с удовольствием присоединился к вору. Легкий и гибкий, как кошка, он отталкивался босыми ногами от камней и приземлялся без боязни упасть. «В крайнем случае, сколдует левитацию по щелчку пальцев», – хихикнул Хьюго. Монах и наемник смотрели на них снисходительно.

За крутым поворотом на путников бросился бешеный встречный ветер. Он пах солью и водорослями, и принес с собой ароматную морскую свежесть. Впереди заблестело и зарябило на ярком солнце ослепительное море. Здесь оно было совсем другим, чем на пустынном пляже: оно дышало, билось о причал и каменный пирс, оно качало корабли с пестрыми парусами, оно жило.

– Море! – восторженно воскликнул Хьюго и побежал вниз.

Даже вечно ворчливый и достаточно циничный Эв залюбовался легкими бирюзовыми волнами и далеким горизонтом, где синяя морская гладь сливалась с ярким голубым небом. Такого ребяческого восторга, как у вора, порт у остальных путников, конечно, не вызвал. Но все равно это было действительно красиво.

Спустившись до конца лестницы, файтер, клирик и маг нашли Хьюго, замершего на выступе стены и с горящими глазами рассматривающего причалы. Загорелые матросы в замызганных тельняшках (или вообще без оных) разгружали или, напротив, заполняли трюмы кораблей, ловко и слаженно перекатывая тяжелые бочки, перекидывали снасти и корабельные канаты, лазали по мачтам и латали паруса. Портовые грузчики по несколько человек носили огромные ящики и сети с рыбой, сложенные полотна парусов. Капитаны раздавали команды, поблескивая нашивками на одежде и закопченными трубками. Повсюду шныряли торговцы с лотками, полными еды и всякой блестящей разности, предлагали обмен денег менялы и кричали чайки. Между кораблей враскачку ходили бывалые морские волки, как в форме своего судна, так и в пестрой броской одежде – не иначе, пираты, спустившие на время свой черный флаг и мирно приставшие к берегу, соскучившись по тавернам и порту. У одного из них на плече сидел разноцветный попугай. Над головами друзей пролетели крикливые портовые чайки.

– Ну и каков наш план? – спросил Юджин осторожно.

Мигель с Хьюго переглянулись и, широко ухмыляясь, подхватили мага под руки и зашагали к ближайшей таверне. Следом плелся Эверард, ворча себе под нос, но стараясь не потерять из виду друзей.

В портовой таверне «Корабельные кот и кошка» было шумно и уже весело, несмотря на раннее для поголовного веселья время. Кораблей сейчас было много, и от истосковавшихся по главным прелестям суши моряков не было отбоя. Компания разношерстных пиратов в цветастых платках, повязанных вокруг голов и пестрых одеждах кричала что-то местному менестрелю. Должно быть, вытрясала из него одолженные когда-то деньги.

Мигель с трудом протолкался к единственному свободному столику, за ним пробирались, стараясь не отстать, Эв и Юджин. Маг знал, что матросы не особенно жалуют магию, особенно огненную – на утлом суденышке посреди бушующего океана хуже шторма может быть только как раз неуравновешенный чародей. Корабли побогаче иной раз брали на борт магов, одаренных родством с другими стихиями, но все равно относились к колдовскому народу с опаской. А вору любая пивнушка – только в радость. Он смеялся, ненавязчивым жестом потирал руки и непринужденно вертел рыжей головой во все стороны. «С сугубо практической целью», – мрачно отметил про себя монах. Мигель же, казалось, в любом трактире в Обитаемых Землях и за их пределами чувствовал себя, как дома. Крикнул разносчицу, привычно закинул ноги на и без того грязный стол. Эв, снова закутавшийся в свой плащ, глянул из под капюшона с неодобрением.

– Мигель, ты же не забыл, что мы торопимся, и нам нужно найти способ отсюда выбраться? – подозрительно покосился на наемника монах, наблюдая, с каким энтузиазмом он провожает взглядом миловидную разносчицу.

– Неа, – односложно бросил файтер, не поворачивая головы и не отрываясь от своего, несомненно, приятного занятия, – я просто само внимание...

Маг хмыкнул и, прошептав пару слов, легонько коснулся кончиками пальцев плеча друга. Тот подскочил на месте, едва подавив вскрик.

– Эй, разрядом-то за что?! И вообще, я не знал, что ты так умеешь!

Юджин загадочно улыбнулся. Хьюго обидно захихикал. Тем временем пираты все наседали на парня с гитарой – видимо, долг был весьма кругленькой суммой. Пока друзья ждали разносчицу, один из морских волков успел отнять у музыканта инструмент, пару раз дать парню в глаз и теперь принялся стаскивать с того потертые сапоги – видимо, не нашел ничего в карманах. Менестрель неумело отбивался.

Наконец на стол опустились четыре тяжелые кружки. Запах рома – терпкий, сладковато-горький, с нотками диковинных пряностей, названия которых вертятся на языке, но никак не хотят облачаться в слова. Предвкушая будущее удовольствие, файтер блаженно заулыбался.

Пираты добрались до заначки музыканта: небольшой кожаный мешочек серебра из правого сапога перекочевал в карман старпома. Менестреля отшвырнули в сторону, бросили ему его гитару. Инструмент жалобно тренькнул. Морские волки потребовали у трактирщика еще рома и, живо придвинув стулья от соседних столов, подсели к какому-то моряку.

Судя по одежде, это был капитан торгового судна. Не богатого, но и не бедствующего. Сидел он ровно, абсолютно трезвый, с аппетитом ел тушеную капусту с густой сметаной и ржаным хлебом. Увидев за своим столиком пиратов, он едва не подавился, а те неприятно заухмылялись и загоготали.

– Что вам нужно?

– Два десятка золотых – и ты можешь отчаливать, – ударил кулаком по столу старпом. – Я знаю, у тебя полный трюм какой-то жратвы. Поторопись, пока она не испортилась!

– Но у меня нет таких денег, – развел руками побледневший капитан, – и их неоткуда взять. А в Эдорин мне нужно как можно раньше!

Пираты снова заржали.

– Тогда прощайся с грузом и репутацией! Это не наши проблемы, наше дело – предложить.

Капитан погрустнел.

– Но вы же не станете нападать на мое судно прямо в порту?

– Конечно нет! – расплылся в неприятной улыбке пират, – а как только ты выйдешь из него – пожалуйста!

Под хохот и грубые комментарии пятеро морских волков пересели за стойку. Хозяин выговорил им за что-то, потом вполголоса рассказал, должно быть, какой-то смачный анекдот. Разбойники заржали и застучали кулаками по столешнице. Перед ними опустились кружки с ромом, и стало немного потише. Мимо пятерки пиратов прошла какая-то девчонка. Темноволосая, на вид – лет десяти. Потом она зачем-то вернулась, случайно толкнула старпома.

Хьюго негромко ойкнул и схватился за голову.

– Что такое? – спросил осторожно Юджин.

– Она пытается обчистить этих типов, – авторитетно заявил вор, – ой зряя, ой зряяя!

Внимательно наблюдавшие за этой картиной друзья переглянулись. Мигель шумно отхлебнул из кружки и спустил ноги со стола.

– Добудем для него денег и попросимся на борт, – заговорщически прошептал он, наклоняясь к друзьям.

– Он торопится, – буркнул Эв, – и это нам на руку. Но успеем ли мы добыть ему двадцать золотых?

Хьюго расплылся в широкой детской улыбке и словно бы засветился. Эверард покосился на него из под низко надвинутого капюшона, и его золотые глаза тускло блеснули.

– Так, рыжик, к утру с тебя деньги, и лучше с запасом. Мало ли, – объявил наемник, – а теперь осталось рассказать это капитану.

Вор вскочил, ударил ладонью по протянутой руке файтера и вышел на улицу. На его стуле осталась серебреная монетка на оплату заказанного друзьями рома.

– Думаете, что он затеял? – спросил маг у своих спутников, провожая его взглядом.

– Да точно дурь какую-то, – рассмеялся файтер, щурясь, как довольный котяра. – Мне уже нравится!

Мигель залпом допил свое пойло, со стуком опустил кружку на стол и пересел за столик к капитану. Тот поднял голову от своей тарелки и подозрительно посмотрел на мечника.

– Мы знакомы?

– Никогда прежде, – наемник оперся локтями о стол и подался немного вперед. – Я Мигель. И хотел бы с моими друзьями отправиться в Эдорин на вашем корабле.

Капитан отложил в сторону вилку и сложил руки на груди.

– Круд, капитан «Волнореза». Мне нужно отплывать уже завтра. С вас – двадцать пять золотых за четыре места и еду в дороге из котла для команды. Идет?

Мигель пожал протянутую ему руку и поднялся с места.

– Деньги утром. Я должен одолжить у друга немного.

Капитан кивнул, посветлел лицом и вернулся к прерванному ужину.

Хьюго выскочил на улицу. Порт был полон самых разных людей, таких интересных, что у рыжего снова разбегались глаза. Но на этот раз он пожирал взглядом пеструю толпу не только из праздного любопытства – наметанным глазом тут же вычислял своих коллег, таких же, как и он сам, искателей удачи.

Вор сноровисто шнырял между моряками, то наклоняясь и ныряя под проплывающий мимо ящик, то перепрыгивая покатившуюся бочку. Не раз и не два ему представлялась прекрасная возможность прихватить с собой какую-нибудь красивую мелкую вещицу или ценную монетку, но он не поддавался соблазну и оставлял хозяев в счастливом неведении относительно этих возможностей. Правда, остальные почитатели Фортуны сегодня были отнюдь не так честны. И рыжий выцепил из толпы как раз карманника. Вернее, карманницу.

Только что она пыталась украсть у пиратов кошелек менестреля, а теперь снова засветилась на воровстве. Черноволосая хорошенькая девчушка, лет десяти, глазела на прохожих, то и дело натыкаясь на других и закрываясь от случайного толчка руками. По крайней мере, выглядело это именно так. Хьюго, однако, видел ее насквозь: под полами ее накидки и в широких рукавах регулярно исчезали монеты из карманов моряков. Пробравшись к воровке поближе и сгребя девчонку в охапку, он шагнул в сторону из толпы. Девочка отчаянно завизжала. Лис тут же изобразил панику на лице и сделал вид, что сдался: опустил ее на землю и наклонился, стараясь заглянуть ей в глаза. Улыбнулся своей самой дружелюбной улыбкой, растапливающей любые сердца.

– Ты что, сдурела?! – прошипел он ей в самое ухо. – Красть у пиратов! Такое проворачивают только я и самоубийцы!

И протянул на раскрытой ладони тот самый мешочек с монетами.

– Юная леди, отведите меня домой, – с покаянный выражением сказал он.

Девчонка не растерялась: согнав с лица непонимание, проворно спрятала свой кошель куда-то под накидку, и, погрозив коллеге пальчиком, зашагала наверх, в город.

По узеньким улочкам высоко над уровнем моря в предзакатном свете рыжий парень в плаще спешил за юркой темноволосой девчонкой. Он шагал по одной линии камней в брусчатке, как по канату, и мурлыкал какую-то песенку на мотив баллады об удаче. Отсюда было видно море – действительно золотое в лучах заходящего солнца. Длинные тени ложились от домов вниз, на порт. Скоро они доберутся до кромки воды, и из золотой вода станет темно-синей, словно у горизонта. Тогда воздух быстро остынет, и от камней будет веять прохладой, а из моря – свежим ночным бризом. Царила странная, до последнего шороха живая тишина. Причалы остались далеко внизу, но все равно слышалось мерное дыхание Золотого моря.

– Как ты нашел меня? – подала голос девчонка, обернувшись на своего спутника.

Тот хитро улыбнулся.

– Было нетрудно, – и рассмеялся. – По правде говоря, я искал не тебя, а просто кого-нибудь из ночной армии. Я подумал, что миленькие маленькие девочки не гуляют просто так в порту, наматывая круги в толпе возле кораблей...

– Я не маленькая! Просто выгляжу младше, – вставила воровка обиженно.

– ... Я подумал, что за юными леди, предпочитающими такие необычные прогулки, обязательно стоит кто-то сильный. А что может быть сильнее нашего братства, м? – Хьюго пропустил слова девчонки мимо ушей, справедливо полагая, что лучше в таких вопросах с детьми не спорить: в конце концов, какая разница? И с усмешкой добавил, подмигивая своей юной коллеге, – значит, ты найдешь для меня наш дом.

Девочка серьезно кивнула и отвернулась от лиса. Улыбчивый и приветливый, он произвел на нее неизгладимое впечатление. Она даже решила, что помогла бы парню, даже не будь он из ночного братства... Кстати, интересно, кто он такой? Старше нее лет на пять, вряд ли больше, но его мастерство действительно поражает: стащить что-нибудь у вора и так не в пример сложнее, чем у обычного человека, но вот стащить так, чтобы сам вор ничего не заметил!.. Скорее всего, незнакомец занимает достаточно высокое положение в братстве. Да и об убежище говорит спокойно, привычно. Неужели родственник чей-то или один из Мастеров?..

– Позволите мне узнать ваше имя, юная леди? – не утерпел Хьюго. Вообще-то, лис заметил, что его проводница о чем-то сосредоточенно думает и искоса поглядывает на него, но не имел ничего против. Однако долго ходить в молчании рыжик не умел, тем более, что был такой удачный момент порасспросить девочку.

Воровка вздрогнула, и к ней вернулся вполне осмысленный взгляд.

– Матрис.

– Я Хьюго. Будем знакомы, – сказал пройдоха весело и снова улыбнулся. – Красивое у тебя имя. Редкое.

Девочка засмущалась и улыбнулась в ответ. Да, рыжий умел к себе располагать, если не раздражал своей первой фразой. В этот раз ему улыбалась его возлюбленная Фортуна.

– Матрис, скажи, а зачем ты пришла в ночной народ? У меня особо выбора не было, если честно, но зато была мечта. И в ночном братстве у меня появилась возможность эту мечту воплотить.

– А моя старшая сестра в братстве. Кроме нее у меня никого нет, да я и не умею ничего больше, – кивнула девчонка, – так что мне тут хорошо.

– Ты талантливая, я заметил, – Хьюго старательно прятал азартные искорки в глазах за чуть отросшими волосами и ехидным прищуром. Хорошо, что его проводница меньше ростом! – и тебе разве не хотелось сделать что-нибудь эдакое... что-то большое, настоящее? Ну, скажем... – он пощелкал пальцами, подбирая нужное слово, – пробраться в сокровищницу или найти клад? Поговорить с настоящим драконом? Или... что тут у вас есть интересного?

У Матрис загорелись глаза. Вор подумал даже, что перегнул палку, и сейчас он окажется втянут в исполнение мечты десятилетней девчонки в благодарность за то, что она показала ему дорогу, но все обошлось.

– Пробраться на пиратский корабль, увидеть русалку. Разбудить демона! Мне говорил о нем менестрель Нэл, – тараторила она, прыгая посередине улочки, – потрогать звезду, забраться на небо, коснуться края света!..

Хьюго заулыбался. Когда дети мечтают – это прекрасно.

– Мы пришли, – заявила девочка, остановившись перед дверью, должно быть, старой прачечной. И постучала в грязные доски условным стуком, по которому для человека из ночного народа откроется заветная дверь в любом уголке этого мира. Удар, пауза, два удара, пауза, четыре удара. И так повторить два раза.

В глубине дома что-то скрипнуло. Послышались тяжелые шаги. В замке что-то щелкнуло, и заскрипела одна дверь, потом вторая.

– Кого там черти принесли сюда в такой прекрасный вечер?! Не приведи Фортуна незваного гостя! – ворчливо и мрачно ругался хриплый бас, все приближаясь к двери. Впервые за день Хьюго стало по себе, но отступать было уже непоправимо поздно.

– Старик Бор! – в голосе девочки послышалась укоризна, даже забавная, если представлять себе обладателя голоса из прачечной. – Старик Бор, к нам приехал гость с большой земли!

Дверь на удивление бесшумно распахнулась вовнутрь. Да ней было темно, и в полумраке грозно темнела фигура говорившего. Этот человек мог быть кем угодно, но не стариком! Чиркнуло огниво, и теплым желтым светом загорелась оплавленная свеча в закопченном подсвечнике, осветив и расправленные плечи, и крепкие, жилистые руки. Бору до старика было еще больше половины жизни.

– Вечер действительно прекрасный, – хмыкнул Хьюго, – и я вам его не испорчу, поверьте.

– Что ты хотел, парень? Ты и правда из Обитаемых Земель?

Рыжий энергично кивнул.

– Так себе названьице, вы не находите? Но я шел так далеко не для того, чтобы рассуждать об именах места, где мне посчастливилось родиться, – он подкинул на ладони, казалось, из ниоткуда появившейся увесистый кошель. Звякнули монеты. – Я работал сегодня. Вот положенная часть. Она немного больше, чем стоило бы отдавать, но это все же не мой город... Так или иначе, она принадлежит братству.

Старик Бор ловко поймал брошенный ему кошелек. Интересно, за что его так прозвали?

– Похвально, малой, похвально, – голос Бора потеплел, – тебе нужна какая-то помощь?

И он отодвинулся в сторону, как бы приглашая путников войти. Хьюго помотал головой.

– Я страшно спешу! Мне нужно тридцать золотых монет к утру, но я совсем не знаю города! Дядя, подскажи!

Старик сощурился

– Ты не можешь собрать их простой работой на улице?

– Мне понадобится несколько дней на это, – вор дернул плечом, – а у меня нет столько времени.

– Хорошо, – сказал Бор, помолчав с минуту. – В доме одного ювелира есть золотая сотня. Но ты сказал, что тебе нужно только тридцать. Что ты сделаешь с остальными деньгами?

Хьюго расплылся в широкой улыбке.

– Они твои. Дай только человека, который помог бы мне найти этот дом, – вор был действительно доволен. Все складывалось как нельзя лучше, спасибо, Фортуна!

– С тобой пойдет Матрис. Ей же и отдашь деньги, когда закончишь. Идет?

Лис заулыбался еще шире и закивал. Давненько он не ходил на настоящее дело! Шарить по чужим карманам слишком просто и скучно, да и таким путем много не заработаешь. Старик Бор долгим взглядом посмотрел на парня. Все-таки этот рыжий странный. Уж не родственник ли той самой... Да нет, глупо как-то получается. Мало ли ребят с причудами?

– Тогда вперед. Не смей отступать! – свечной воск капнул на загорелую руку, и Бор выругался сквозь зубы.

Хьюго широко и по-детски улыбнулся, подпрыгнул на месте и, схватив девчонку за руку, бегом побежал обратно вниз, в порт, на прощанье бросив радостное:

– Спасибо, дядя!

На остров, обещавший ему приключения, начали опускаться сумерки.

– Значит так, – лис старался говорить как можно более деловым тоном, но его голубые глаза блестели восторгом и нескрываемым азартом, – понадобится веревка, которая выдержала меня, два плотных мешка, ароматическое масло для крепкого сна и спелые персики. Знаешь, где достать?

– Хорошо, все будет, – кивнула Матрис, – только персики тебе зачем?

– Я кушать хочу.

Девчонка сдержано засмеялась.

– К трем я достану все, что нужно. Видишь городскую ратушу? – она повернулась и показала рукой на высокий блестящий шпиль, приметно возвышающийся над городом. – Встречаемся под ней через три часа после полуночи, да?

– Ага. Надеюсь на тебя!

И, послав девчонке воздушный поцелуй, вор побежал по лестнице вниз, к морю. До того, как идти работать, надо было отдохнуть.

Когда темнеет в порту, места опаснее не найти. С приближением ночи честные и славные ребята или уходят вверх, в город, или напиваются до того состояния, что их не назвать уже ни честными, ни славными. Те же, кто никогда такими и не был, открыто заявляют о себе. Становится людно, но людно по-ночному. Случайному прохожему лучше держаться от ночного порта Жемчужного Сирра как можно дальше. Мало ли что.

– Ночью страшной, ночью темной, когда звезды не сияют, не ходите, дети, в порт. Просыпается там смелый, просыпается жестокий, злобный, хитрый и коварный, дружный наш ночной народ, – напевал Хьюго, спрыгивая с последней ступеньки лестницы на камни. Он накинул свой плащ, припрятал кинжал и ухватил где-то сочный медовый фрукт, названия которого не знал, но на вкус однозначно оценил.

Друзья сняли комнату на постоялом дворе на соседней улице. Заплатили за нее парой серебрушек, которые остались у вора от дневной работы. На рассвете они собирались уходить – корабль отплывал рано. Правда, в эту ночь Хьюго было не до сна. До встречи с девчонкой осталось не больше четырех часов, а надо было отдохнуть хоть немного. Едва дверь комнаты закрылась за путниками, вор прыгнул с разбегу на скрипнувшую и выплюнувшую облачко пыли кровать. Зарывшись лицом в жесткую (впрочем, ему было совершенно все равно) подушку, он тут же уснул. Пройдоха доверял себе: он был уверен, что проснется вовремя.

 

Глава 20. Капризничает

Золотое море сегодня было на редкость спокойным. Царил полный штиль, и вода была прозрачной-прозрачной, такой, что виднелись не только ракушки и крабы на дне, а даже мелкие, бледные рыбешки, с необычайной скоростью снующие на мелководье. Солнце сегодня беспощадно. Песка на берегу не коснуться, он раскален и обжигает не хуже углей. Жарко даже в тени, на солнце же просто невыносимо. Остров Сирр сегодня застыл в полуденном зное.

В горячий песок, шагах в десяти от кромки бирюзовой соленой воды, с размаху воткнулся кинжал. Светящаяся сфера высоко в воздухе сгустилась и рассыпалась на несколько ярких пятен, которые начали стремительно падать на песок. К концу падения свет исчез, и на безлюдный пляж острова Сирр рухнули четверо ошарашенных, негодующих путников. С пол минуты они молча рассматривали окружающий мир, видимо, пытаясь определить, насколько он реален.

– Стоп, я не понял, – нарушил молчание файтер, – Юджин?..

Маг принял вертикальное положение и честно развел руками.

– Я тут не при чем.

Наемник добавил крепкого словца и заозирался вокруг. Место было точно то же, что и в первый раз – но следов от его погони за любителем телепортации и от плаща Хьюго не было. Песок был идеально ровный.

– Бред какой-то, – фыркнул Мигель, – я никаких грибов не ел.

– А я не замечал после грибов таких последствий, – растерянно добавил вор, подбирая кинжал и обжигаясь о горячий песок. Ойкнув, рыжий задумчиво наклонил голову. – Все совсем как в прошлый раз. Это странно.

Лежащий на песке клирик приоткрыл один глаз. Рассматривать пляж не имело смысла, он все это уже видел, а потому незачем попусту тратить силы.

– Еще бы это не было странно, – вяло проговорил он, с трудом ворочая языком: снова навалилась та мерзкая усталость и сонливость после экзорцизма, словно он и не отдыхал, – все-таки, Юджин, ты накосячил больше, чем нам показалось сначала. Это временная петля, народ, я вас поздравляю.

– Но...

Эверард застонал. Он прекрасно представлял себе, какими последствиями грозит им временная петля – если путники не сумеют отсюда выбраться, то попросту исчезнут для всего мира, оставшись существовать в замкнутом пространстве и времени фантомной реальности.

– Что – «но»? В этой реальности ограничено не только пространство, но и время, и оно, кстати, не будет повторяться до бесконечности. Нам стоит поторопиться.

Про временную петлю услышал и вор. В магии он не разбирался, но зато разбирался в людях, и похоронные выражения на лицах друзей, которые он увидел, ему не понравилось.

– Мы во временное петле? А это как?

Юджин вздрогнул. Ему все никак не удавалось привыкнуть к этим внезапным вопросам, да и ходил лис бесшумно.

– В альтернативной реальности, насколько я понял, – ответил за мага Эв, – скорее, мы перенеслись в... в такую ловушку во времени, очень похожую на реальный мир, но ... ээ... на самом деле только неудачная подделка, которая из раза в раз повторяется. Зацикленная неудачная подделка.

Вор задумался ровно на секунду.

– Она имеет границы?

– Какой еще может быть поддельная реальность? – буркнул монах, отворачиваясь.

Мигель, шедший впереди, резко остановился, и клирик чуть было не врезался в его широкую спину. Эв хотел было сказать по этому поводу что-то доброе, но почему-то промолчал. Наемник повернулся.

– Я. Же. Велел. Не. Колдовать! – раздельно и спокойно-спокойно проговорил он. У мага внутри все похолодело.

– Тогда было бы еще хуже, – влез Хьюго, – гораздо интереснее, как мы будем отсюда выбираться!

Мечник сплюнул. Сделал два глубоких вдоха-выдоха.

– Как работает эта временная ловушка?

– Всплеском энергии было создано ответвление времени, которое из-за соединения двух разных заклинаний стало отражением нашего мира. Но все связи с другими реальностями потеряны, – выдохнул Юджин с некоторым облегчением. – Это место напоминает замкнутую сферу, подвешенную над настоящим миром. Время и события будут идти по кругу, повторяясь до тех пор, пока сфера исчезнет.

– Выходит, капитан «Волнореза» нам уже ничем не поможет?

Юджин со вздохом посмотрел Хьюго и кивнул.

Клирик задумался. Все, что он читал о временных изгибах раньше, было по большей части обособлено от перемещений в пространстве и абсолютно полностью основано на предположениях, теориях и логических выкладках. Никаких очевидцев. Никаких доказательств. И никак – ну просто никаких! – практических советов. Видимо, очевидцев в живых не оставалось, а если кто и возвращался, то предпочитал об этом не распространяться, тем более – жадным до экспериментов магам. Так что попросту разрушать сферу – большой риск. Мало ли что. Но, с другой стороны, раз нигде не говорится о том, что будет, если все-таки разрушить, то это вселяет некоторую надежду...

– Юджин сказал, что наша ловушка похожа на сферу, – клирик обрисовал руками в воздухе шар и бросил быстрый взгляд на мага. Тот кивнул. – Сферу создали из ничего и подвесили над плоскостью реального мира. Значит, если мы разрушим все здесь, то вернемся в нормальность, как если бы лопнули сдерживающие нас нити.

Наемник, слушавший с выражением сдерживаемого гнева, расслабился и ухмыльнулся. Хрустнул пальцами.

– То есть, ты предлагаешь разнести все, что сможем? – в голосе Мигеля отчетливо зазвучали азартные нотки.

– И все, что не сможем – тоже! – объявил вор. Пожалуй, даже слишком энергично.

Клирик с подозрением посмотрел на засиявшего лиса.

– Ты что, уже присмотрел какую-то особо опасную штуку? Что бы это ни было, забудь об этом, – отрезал Эв, глядя, как радостно Хьюго ему кивнул.

– Да подожди ты, мы же еще не знаем, что он придумал, – неожиданно встрял Мигель, вставая на защиту вора, – рыжий, что ты нашел?

– Любые средства хороши, – вставил свою медную монетку маг.

Хьюго выдержал драматичную паузу и, окинув друзей торжествующим взглядом, звонко объявил:

– Древнего демона!

Юджин сел. Прислушался к своим ощущениям, покопался в памяти и сравнил то, что чувствовал вчера после выпадения на этот пляж. Получилось очень неоднозначно.

– Эта временная петля, – начал он осторожно, – Она все время сжимается. Как будто сама хочет схлопнуться обратно, в ничто. Не знаю, будет ли следующая попытка.

– Выходит, нужно найти того демона до полуночи, – пожал плечами вор, – нет, до полуночи мы должны отсюда уже черт знает как выбраться.

– Ловлю тебя на слове! – ухмыльнулся Мигель. – Я знаю, как.

– И как же?

– Эв, расскажи про демонов, – повернулся к другу файтер, – на чем они специализируются?

– На разрушении, – отрезал монах, – всего, до чего смогут добраться вне своей Бездны.

– Ага! И это значит, что мы можем...

– ... натравить демона на эту реальность, – хором закончили друзья.

Юджин перевел взгляд с наемника на вора и обратно. Немного тактично помолчал и осторожно спросил, где они собираются достать демона.

– О нем много знает Нэл. Это тот парень с гитарой, которому били морду пираты в таверне, – кивнул в сторону города Хьюго. И, видя в глазах откровенное непонимание, расщедрился на пояснения, – мне рассказала девчонка из ночного братства.

Наконец Мигель кивнул.

– Отлично. Насколько я помню, после милого разговора с пиратами твой Нэл будет уже не в состоянии как-то нам помочь. Значит, раз все повторяется, нужно будет перехватить его до них и поговорить первыми.

– Только оставь от него что-нибудь, – буркнул Эверард, поднимаясь с песка.

В порту было все так же людно шумно. Матросы, грузчики, торговцы. Все они спешили куда-то, выкрикивали команды, травили байки, ссорились, смеялись... Эверард заметил на рейде пиратский бриг. Порт был точно таким, как и вчера.

Скрипнув дверью, файтер, клирик, вор и маг зашли в «Корабельного кота». В таверне было все так же не по-раннему весело и шумно. Короткого невзначай брошенного взгляда хватило, чтобы понять: все в точности такое, как и вчера. Пираты с брига еще не пришли, и царил относительный порядок, насколько это возможно. Парень с гитарой тоже пока не появлялся. Перед капитаном «Волнореза» лежала одинокая вилка.

Мигель снова прошел к единственному свободному столику, вальяжно раскинулся на стуле и подозвал разносчицу. Она приветливо улыбнулась, выслушала заказ и убежала.

Скрипнула входная дверь, и четверо друзей словно по команде повернулись к ней. В таверну, придерживая рукой гитару, вошел менестрель. Путники с трудом узнали его: парень смеялся, отвечая на какую-то реплику хозяина, а его приятное лицо, не встречавшееся еще с кулаками пиратов, светилось энергией настоящего творца. Музыкант бросил трактирщику монетку и присел за стойку.

– Ну что, понеслась, – негромко произнес файтер, поднимаясь со своего места и шумно задвигая стул. Менестрель рефлекторно обернулся на звук. Увидев, что четверо незнакомцев направляются к нему, парень удивленно моргнул.

– Кто вы? – осторожно поинтересовался он.

К стойке протиснулся Хьюго, улыбаясь своей жизнерадостной улыбкой.

– Мы от Матрис и старика Бора, – объявил вор, коротким резким движением откидывая с лица непослушные волосы, – они просили передать тебе кое-что.

И лис, подмигнув застывшему в удивлении менестрелю, протянул руку к столешнице и быстро простучал условный ритм: удар, пауза, два удара, пауза, четыре удара. И так повторить два раза. Юджин с удивлением обнаружил, что в глазах музыканта появилось смутное узнавание. Нэл глянул вскользь на хозяина таверны и кашлянул:

– Как я могу помочь?

– Расскажи нам о демоне, что скрыт на этом острове, – подал голос Мигель, облокачиваясь на стойку рядом с собеседником. В виде исключения мечник даже выглядел дружелюбно.

Нэл кивнул.

– С удовольствием. Вообще-то, это местная легенда, а подробности ее известны только в узких кругах. Так что, можно даже сказать, что я посвящаю вас в тайну, – менестрель улыбнулся.

На стойку перед друзьями опустились тяжелые кружки. Запах рома – терпкий, сладковато-горький, с нотками диковинных пряностей, названия которых вертятся на языке, но никак не хотят облачаться в слова. Предвкушая будущее удовольствие, файтер блаженно заулыбался.

К друзьям подсели еще несколько матросов. Славные ребята, честные малые. Никто не был против. Шумно выпили за знакомство. Подняли кружки «за жен и женщин!». Омыли удачу, сопутствовавшую искателям приключений на море. И на суше. Потом поспорили, пили ли за знакомство, и выпили еще раз, чтобы не ссориться. И за само знакомство, чтобы уже наверняка. Хьюго захихикал, и все выпили за жизнерадостных и счастливых. Потом кто-то стал рассказывать анекдот, и моряки с гоготом выпили за рассказчика. Потребовали музыку, но Нэл только отшучивался, отказываясь играть, мол, дайте, ребята, спокойно посидеть с товарищами. Наконец матросы ушли, и друзья приготовились слушать барда.

Но не успел тот сказать и слова, как дверь распахнулась, и в таверну с шумными выкриками ввалилась компания моряков. Выцветшие одежды, несмотря на проведенные под палящим солнцем месяцы, все еще поражали своей пестротой и немыслимыми сочетаниями. «Пираты», – пронеслось по залу. Впрочем, морским разбойникам скорее обрадовались, как старым приятелям, чем разразились праведным гневом или малодушным страхом. Они здесь были свои, на этом клочке суши, пожалуй, единственном во всем мире. И одно это место, которое, пусть отдаленно, но все же еще может напоминать им дом.

– Эй, Кошачий Мастер! Плесни ребятам твоего пойла! – крикнул с порога здоровенный верзила в рваной рубашке из грубого просоленного полотна, по-хозяйски оглядываясь в таверне. Взгляд его остановился на вжавшемся в высокий стул менестреле. – О, парень, а вот ты-то нам и нужен! Давно не виделись, приятель! Как там твой должок? Готов вернуть? А если найду?

Нэл затравленно глянул на наемника, и тот по испуганным широко распахнутым глазам сразу все прочитал.

Файтер выхватил один меч.

– Моих друзей не обижать!

– Не лезь, краб сухопутный! – рявкнул пират. – А то ведь и тебя задену.

Мигель расхохотался.

Его смех взбесил морского разбойника: он выхватил свою кривую саблю, выплюнул грязное ругательство и бросился на обнаглевшего мечника. Тот отскочил в сторону с радостным гиканьем, и в прыжке как бы ненароком чиркнул кончиком клинка по загорелому плечу верзилы. Пират на полной скорости врубился в стойку, по пути уронив высокий стул, на котором только что сидел Мигель.

Наемник выхватил второй меч и сунул его Хьюго.

– На, рыжий, только не поранься!

Вор подпрыгнул от восторга, и, глядя восторженными глазами на приятно оттягивающий руку клинок, сделал на радостях короткий выпад вперед. Пират схватился за бок, а на пол алой струйкой полилась кровь.

– О боги, старые и новые, гневные и всетерпеливые! – хрипло взмолился Эв вполголоса, но так эмоционально, что его услышали во всем зале. – За что вы послали мне такое наказание?!

Один из морских волков выхватил саблю и перекинул ее из руки в руку, тяжелым взглядом поглядывая на клирика. Тот только фыркнул. Из под низко надвинутого капюшона блеснули золотые глаза.

– Простите им, неразумным, – вздохнул монах и вытащил свой вороной меч.

Как только до остальных морских разбойников дошло, что случилось, на голову друзьям посыпались отборнейшие проклятья.

– Да они защищались, чем вы смотрели, головорезы! – выкрикнул кто-то из матросов. Его поддержали несколько голосов.

Уронили стол, взвизгнула разносчица. Кое-кто из пиратов схватился за оружие и бросился в драку. Но матросам с честных судов, оказалось, было не привыкать – скрестились кинжалы, сабли и дубинки, на пол полетела посуда. Пол тут же окропился чьей-то кровью. Началась настоящая свалка: изрядно подвыпившие моряки кинулись друг на друга – кто с ножом, кто с саблей, а кто просто с бесхитростной табуреткой. В этой суматохе трактирщик ударил по стойке огромным кулаком, а его никто даже и не услышал. Тогда он выхватил из-за пояса свой кинжал и отправился вразумлять самых буйных. Досталось и своим, и чужим, и тем, кто «просто мимо проходил».

Юджин, выращивая между ладонями очередное боевое заклинание, краем глаза заметил, как побледнел Нэл. С начала потасовки менестрелю заметно подурнело – чтобы не упасть на вдруг подогнувшихся ногах, он вцепился в стойку побелевшими тонкими пальцами. Гитара гулко упала на грязный пол.

– Все будет нормально, – обычно мало эмоциональный маг постарался сказать это как можно тверже, – против Мигеля и Эва у пиратов нет и шанса, да и Хьюго дали меч. Все будет нормально.

Нэл, казалось, поверил: слабо кивнул и попытался улыбнуться. Потом заметил упавшую гитару, слез с высоко стула и наклонился за инструментом. На наемника как раз прыгнул с занесенной над головой саблей старпом с пиратского брига, и мечник, чуть наклонившись в сторону, хлестким ударом полоснул его клинком. Пират упал вперед, так и не снизив скорость, а его товарищ послал в отместку за командира метательный кинжал...

Нэл вдруг схватился за горло. По пальцам тонкими алыми струйками стекала кровь. Лицо барда застыло, и он рухнул на пол все с тем же удивлением и непониманием в поблекших глазах. Все будет хорошо. В последний раз жалобно тренькнула гитара. Какой-то пират наклонился к нему, выдернул свой кинжал и отпихнул тело ногой.

Дверь распахнулась. Сразу несколько голов повернулись к ней – кого еще нелегкая принесла?! На пороге стояла растрепанная девчонка. «Матрис!» – воскликнул мысленно вор. Увидев кровавое месиво, девочка отшатнулась, побледнела, а когда заметила Нэла в крови, закричала, зажимая рот руками. В ужасе она попятилась назад. Сделала шаг, другой... и вдруг оступилась. Нога ее соскользнула с каменной ступеньки, и девчонка полетела спиной на набережную. Падая, тоненько взвизгнула, а потом коснулась камней и больше не пошевелилась.

– Ну все, с меня хватит!

Звонкий голос Хьюго оказался неуместным в этом жутком побоище. Он потонул в звоне клинков, выкриках от злости и боли, в женском визге. Услышали его трое – собственно, те, кто и должен был услышать. Клирик схватил за шкирку мага, файтер закинул вора на плечо и, свободной рукой держа наготове меч, поспешил к выходу. Когда он переступал порог, с пола, в растекающейся крови и обломках гитары на него удивленно смотрел мертвый менестрель.

Искать ночлег не осталось сил. Друзья, еще не отошедшие после месива в таверне, просто побросали плащи на какие-то ящики и упали сверху сами. Никто не разговаривал. Сон пришел сразу же – видимо, после увиденного оставалось только заснуть.

Остров свободы презрительно ухмылялся.

 

Глава 21. Проснись, спящий!

Золотое море сегодня было на редкость спокойным. Царил полный штиль, и вода была прозрачной-прозрачной, такой, что были видны не только ракушки и крабы на дне, а даже мелкие, бледные рыбешки, с необычайной скоростью снующие на мелководье. Солнце сегодня беспощадно. Песка на берегу не коснуться, он раскален и обжигает не хуже углей. Жарко даже в тени, на солнце же просто невыносимо. Остров Сирр сегодня застыл в полуденном зное.

В горячий песок, шагах в десяти от кромки бирюзовой соленой воды, с размаху воткнулся кинжал. Светящаяся сфера высоко в воздухе сгустилась и рассыпалась на несколько ярких пятен, которые начали стремительно падать на песок. К концу падения свет исчез, и на безлюдный пляж острова Сирр рухнули четверо путников. Как только они увидели, куда их занесло судьбой, они дружно и безысходно застонали.

Засыпали они в комнате над таверной, за которую честно заплатили хозяину вперед. Это было около полуночи, после целого дня ходьбы и поисков.

– Даже слов ругаться нет, – вздохнул Эверард, падая спиной на песок.

Хьюго последовал его примеру, вдобавок скидывая плащ.

– Опять начинать все сначала! Я так не могу уже!

– А похмелье-то осталось, – проинформировал Мигель, поднимаясь и направляясь к кромке воды, – что за несправедливость.

Лежащий чуть в стороне монах фыркнул.

– Если сегодня не узнаем ничего, то можно прощаться с жизнью. Вы заметили, что вчера день был короче предыдущего? Петля замкнулась раньше полуночи.

– А мы зря потеряли день, – вздохнул Хьюго, – ну так что, если какие-то соображения?

– Скорее всего, демон заключен в этом мире, и вызвать его можно с помощью пентакля. Ну, если постараться. Понадобится много силы, но на ней не стоит экономить. Остается узнать у Нэла, где пентакль, активировать его и пробудить демона. Правда, я не уверен, будет ли он подчиняться моим приказам...

– Если нет, то даже лучше, – хищно ухмыльнулся наемник, – он просто разнесет все кругом, ловушка разрушится, и мы вернемся в нормальность.

– Если только нас не сожрут первыми, – мрачно вставил монах. – Я что, неясно выразился? Он будет разрушать все, до чего дотянется. И первыми будем мы.

– А на что нам наш любитель телепортации? – у Мигеля, должно быть, есть аргументы на все случаи жизни.

Друзья повернулись к Юджину. Тот однако, вопреки всем ожиданиям, покачал головой.

– После призыва у меня не останется сил. Да и неизвестно, как поведет себя заклинание переноса во временной петле...

– Но Эв же экзорцист! – влез Хьюго, расплываясь в широкой улыбке. Вдруг он закашлялся и недоуменно прикрыл рот ладонью. Кашель? Но откуда? Простудился вчера в городе, не иначе... Кашель отступил, вор закончил: – Боги помогут ему.

Друзья торопились, как могли. На этот раз по лестнице, ведущей к морю, бегом спускались все четверо, а внизу, в порту, бросились скорее к причалу. Матросы в замызганных тельняшках слаженно и размеренно работали возле своих кораблей, мимо них то и дело проносили ящики и перекатывали бочки портовые грузчики. Раздавались команды капитанов и выкрики торговцев всякой всячиной, кричали жадные бойкие чайки. Кто-то, сидя у самой воды и свесив с причала ноги, наигрывал замысловатую мелодию на потертой гитаре. С ним рядом присела на корточки темноволосая девчонка и что-то торопливо зашептала музыканту.

Мигель кивнул в их сторону и зашагал к причалу, расталкивая прохожих и не огрызаясь в ответ на окрики, которые, скорее всего, просто не замечал. За ним шли остальные.

– Нэл! – позвал вор слегка растягивая слова, когда от менестреля его отделяло всего несколько шагов. – Нээээл! Матриииис! Нэээл с гитаааарой!

Девчонка вздрогнула и выпрямилась, волчонком посмотрела на незнакомцев. Гитара смолкла. Бард поднял голову.

Юджин вздрогнул. Как такое может быть, что вчера он был мертв, а сегодня жив? Маг помнил, прекрасно помнил расползающуюся лужу крови, застывший взгляд удивленных глаз... Сейчас эти же глаза смотрели на него с живым интересом.

– Вы знаете мое имя, но я еще не встречал вас, – приветливо улыбнулся Нэл.

Мигель замер, подбирая слова. Впервые за долгое время он совершенно не знал, что сказать, как объяснить что-то этому музыканту... Юджин понял, что наемник тоже смотрит на пирс и видит треснувшую гитару и нож в бледной шее.

Эверард кашлянул из-под капюшона.

– Швартуется пиратский бриг, – хрипло сказал он. – Время.

Рыжий тряхнул головой и наклонился к менестрелю.

– Послушай, Нэл, ты должен довериться мне. Я знаю, что ты рассказывал Матрис о легендах острова, знаю, что она теперь мечтает увидеть их своими глазами, – вор на секунду замолчал, а потом затараторил наизусть: Ты мечтаешь пробраться на пиратский корабль, увидеть русалку. Разбудить демона, потрогать звезду, забраться на небо, коснуться края света!..

Девчонка изумленно закивала. Они с менестрелем переглянулись, а Мигель тем временем продолжил за лиса:

– Просто поверьте, вы должны сейчас уйти из порта. Придут пираты, их старпом будет требовать с тебя, парень, старый долг. Не встречайся с ними, если тебе дорога жизнь!

Нэл был изумлен не меньше девочки, но поднялся с камней и одел на спину гитару. Под ворчание клирика и крепкое словцо музыкант и воровка ушли из порта в город. Уже поднимаясь по ступенькам каменной лестницы, они увидели, как в «Портового кота» вваливаются пятеро пиратов во главе со старшим помощником капитана. Из таверны раздался громкий смех и окрики хозяина. Наконец квартет мог с облегчением выдохнуть.

Они подошли к городской ратуше – немного заросшей живописным мхом, но все еще богато украшенной, как во дни рождения города. Она была закрыта в это время, и друзья сели просто на ее ступени. Нэл в растерянности провел пальцами по струнам гитары.

– Я могу чем-то отблагодарить вас, добрые странники?

– Расскажи нам о демоне, что спит на этом острове, – сказал за всех Юджин. – Ты ведь многое знаешь, верно?

Менестрель посветлел лицом и снова заулыбался. Перестала смотреть волком и девчонка и совершенно растаяла, когда Хьюго протянул ей ее кошелек, потяжелевший за время пребывания у вора.

Подкрутив колки и прислушавшись к угасающему звуку струны, бард поднял голову от гитары.

– Я Нэл с Сирра, и я буду петь сегодня для вас. А вы, странники, будете слушать меня и вспоминать потом мои песни, – нараспев проговорил он, глядя куда-то в ему одному доступную даль. – И начну я с баллады. Слушайте!..

Бард начал бережно, осторожно перебирать струны. Сперва он едва касался их, но аккорд за аккордом звук набирал силу, и вот уже песня звучит на весь общий зал, вырываясь к морю. Мелодия была странной, словно из детского сна. Замысловатая, но вместе с тем простая и чистая, как раз такая, чтобы вспоминать, но не вспомнить.

Сила и слабость, злость и добро сольются в единый дар,

Кругом пойдет голова от проклятого алого цвета.

Кровь это, розы или закат? Странник, давай, угадай -

Или ты потеряешь душу свою к рассвету.

Рисунком диковинным врежется в камень судьба,

И до утра будет жизнью твоей, но помни, ночь коротка!

Лишь загадай, и исполнится, путник, прихоть твоя.

А после расплата найдет тебя, друг, ради другого витка...

Так плачь или смейся, рыдай, причитай, хохочи,

Голос твой будет единственным звуком, поверь.

Я на восточной скале тоскую в холодной ночи,

Я мир твой разрушу навек, так давай же, скорей!..

Прохожие, с первыми аккордами остановившиеся послушать льющуюся музыку, отмерли и захлопали в ладоши. Менестрель едва заметно покраснел и смущенно поклонился, улыбаясь людям.

– Таков демон острова Сирр, – сказал он негромко, чтобы его услышали только четверо путников и примостившаяся рядом Матрис. – Это все истинная правда, и доказательство тому – магический круг, начертанный на вершине скалы.

Друзья поднялись.

– Спасибо тебе, Нэл. Мы будем помнить твою песню, и тебя самого никогда не забудем. Спасибо!

Они обнялись на прощанье и зашагали к скале. Уходили друзья под гитарные переборы и аккорды новой песни, а глаза им слепило заходящее солнце.

* * *

Шли сначала по городу, ,потом – под тенью деревьев, по узкой дороге. Юджин даже начал завидовать светлым локонам монаха, с которыми под палящим солнцем, должно быть, было не так жарко. Плащи несли в руках. Рыжий Хьюго, и так хуже остальных переносящий солнце, вдобавок кашлял все сильнее. Наконец Мигель не выдержал и забрал у него сумку, чтобы хоть немного облегчить воришке путь. Среди пузырьков и бутылочек Эва, как ни странно, не нашлось настойки от банального кашля: предполагалось, что отвары от отравления, проклятий или для восстановления сил могут понадобиться экзорцисту гораздо больше...

Золотое море сегодня на редкость спокойно, а солнце – беспощадно. Остров Сирр, даже скопированный во временную петлю, оставался двойником себя настоящего не только внешне. Остров свободы хитер и насмешлив. А еще он не знает жалости.

К закату заветная скала подпустила путников к себе. Она отбрасывала свою тень далеко в море, а с другой стороны от нее пестрыми крышами и артериями улиц разросся город. И словно специально для путников в сером камне показались ступеньки, заросшие мхом и занесенные кое-где слоем песка. Друзья стали подниматься вверх. Казалось, что лестницу вытесали из камня в незапамятные времена, и работало над не одно поколение, а, возможно, и не один народ: ширина и высота ступеней менялась каждые несколько минут подъема.

– Интересно бы знать, что это за демон, – задумчиво произнес Эверард, закатывая рукава. От запястья вились линии печати богов, уходящей под черную ткань рубашки.

– А ты что думаешь? – маг использовал любую возможность узнать побольше о том существе, которое ему призвать уже очень скоро.

– Скорее всего, его вытащили из Бездны колдуны древности и запечатали в нашем мире с помощью пентакля. Если передать начертанным символам достаточно энергии, предъявить убедительный довод, что демон должен явиться и подтолкнуть заклинание призыва, то может получиться. Это и не призыв как таковой, а только разморозка древнего заклятия. Справишься?

Юджин сощурился.

– А что, мне можно не справиться?

На этом вопросе лестница кончилась. Перед друзьями возвышались поставленные друг на друга гигантские каменные плиты, словно развалины, оставшиеся от постройки великанов. Мелких глыб камня не было. Только огромные, по-настоящему огромные обтесанные валуны высотой в не один человеческий рост, разбросанные без всякого порядка. Хьюго закашлялся и, закутавшись в плащ поплотнее, пошел вдоль камней. Мигель хмыкнул и зафиксировал мечи в ножнах – сражаться не с кем, только мешать будут. Юджин осторожно потянулся мыслями к камням.

– Пентакль где-то здесь, – заметил он негромко, – я чувствую легкие волны.

Тем временем вор обошел кругом несколько каменных глыб. Начал подниматься белый туман, и парень поспешил к друзьям, чтобы не потеряться на странной, окутанной дыханием давно ушедших Древних скале. По пути обратно его осенило.

– Народ, это круг! – крикнул он, подпрыгивая на месте и переходя на бег. Через несколько шагов в рыжего вгрызся кашель. Каждый новый приступ был все сильнее и сильнее: обычной простудой тут и не пахло. Отдышавшись, Хьюго закончил: – Эти камни когда-то были круглым залом!

– И опять развалины храма, – буркнул Эв, – мне уже не особенно нравится.

– А никто и не обещал, что тебе понравится, – ухмыльнулся наемник, похлопав монаха по плечу со смесью иронии и поддержки, – привыкай.

Камни и правда стояли кругом. Четверо приключенцев, примолкнув возле древних громадин, вышли в центр. Под ногами лежал вековой слой пыли вперемешку с пеплом и каким-то мусором. Неужели его не сдувал ветер?..

Носком сапога Мигель попытался оттереть пыль и грязь с каменной плиты. В линиях, казавшихся прихотливо изогнувшимися прожилками в камне, на удивление друзьям появилась какая-то упорядоченность. Начал угадываться круг, заполненный древними рунами и поперечными полосами...

– Мы нашли пентакль! – полушепотом провозгласил маг. Файтер, клирик и вор переглянулись и отошли на несколько шагов назад: мало ли что. А Юджин с замиранием сердца рассматривал сплетающиеся надписи, вырезанные в камне. Он щелкнул пальцами, и в воздух взмыла небольшая пустая сфера. За ней другая, третья. Когда их стало шесть, парень кивнул каким-то своим мыслям, встряхнул кисти руки и закрыл глаза. Под его мерный шепот на древнем колдовском наречии сферы начали заполняться огнем. Вернее, они сами становились им – яркими алыми шарами пламени, которые разогнали спустившуюся темноту.

Проснись, спящий.

Сила огня, возврати ему жизнь.

Друзья следили за ним, затаив дыхание. От успеха его колдовства зависит, переживут ли они приближающуюся полночь, и в каком мире?.. Мигель заметил, как у мага дрожали руки.

Наконец заклинание было закончено. Шесть огненных сгустков плавно взмыли над нужными точками в пентакле, чуть увеличились и... ничего. Юджин приказал что-то срывающимся голосом, помог словам рукой. Пламя отказывалось повиноваться. Маг попробовал еще, на этот раз он говорил медленно и отчетливо, делая веским каждое слово. Снова ничего. Пентакль так и оставался мертвым и холодным. Но Юдж же чувствовал, чувствовал расход силы на призыв! А из-за пыли не видно даже, услышали ли его камни.

Юджин не выдержал и коротким пассом направил вскользь на пол несильный поток энергии. Столетняя пыль наполнила воздух. Хьюго даже упал на колени, потеряв равновесие, и уперся изодранными ладонями в каменные плиты. Рыжего душил кашель, словно проклятие: перед его взглядом все плыло, удерживать равновесие было все сложнее. Он из последних сил вцепился в пол, стараясь не рухнуть ничком на глазах у друзей. Из-под побелевших пальцев по камням растеклась алая лужица крови.

– Хьюго!

– Парень, ты что?!

Юджин, совсем не ожидавший такого эффекта, кинулся к другу. Мигель и Эв были уже рядом с ним – подхватили под руки, поднимали с пола. На лицах их читалось искреннее беспокойство и тревога, а ведь немногим больше месяца назад они готовы были убить друг друга.

– Да в норме я, в норме, – попытался отмахнуться вор, впрочем, опираясь на друзей. – Это какое-то временное помутнение, я сам не...

Договорить Хьюго помешал очередной приступ кашля, который уронил бы его на пол, если бы не друзья. Мгновенно все заверения рыжего пошли коту под хвост.

– Молчи уж, бесполезное существо, – бросил клирик, свободной рукой шаря в сумке со снадобьями, – И, будь добр, не умри ненароком.

Вор только слабо улыбнулся и поблагодарил. На древние камни закапала кровь с разодранных ладоней.

– Смотрите, пентакль оживает! – воскликнул Юджин, недоуменно глядя на зашевелившиеся сферы заклинаний, которые так безуспешно пытался заставить работать сам. – У нас получилось, получилось!

Над плитой с магическими начертаниями стало подниматься алое марево. Сферы разрослись до того, что слились в один сплошной купол, а после стали почти прозрачными, перекачивая вложенную в них энергию в оживший камень. Запахло чем-то паленым, горьким, и Хьюго снова закашлял, кривясь от боли. А потом словно кто-то выключил все звуки. Повисла тишина – абсолютная, мертвая, – казалось, если бы кто-то из друзей заговорил, то его голос бы не прозвучал в этой гробовой тишине. Проверять никому не хотелось. Так и стояли четверо путников молча, глядя во все глаза над поднимающейся к небу алой дымкой, уже почти скрывшей от них все звезды.

Эверард сглотнул. Осталось произнести формулу призыва – и демон будет здесь.

– Оноор'тан гхалле зорциус вертэ'нх. Мы призвали тебя, демон, и дали тебе силу. Явись же из забытья и служи верно. Именем богов!

Голос прозвучал на удивление властно и зычно. Юдж вздрогнул. Все, началось. Получится или не получится?..

В ответ раздался оглушительный, визгливый хохот. В клубящемся алом дыме сгустились багровые тени, и в человеческом росте над пентаклем проступила фигура. Дыхнуло жаром, в воздух метнулся пепел. Призванное создание хохотало, захлебывалось презрительным и насмешливым смехом.

– Ты еще приказываешь мне, человек! – вскрикнул демон. Голос его был высоким, скрипящим, но сильным. Демоны бывают разные. – Я глотнул королевской крови, и потому здесь. А ведь я почти забыл ее вкус!.. Без нее я бы не пришел на зов.

Хьюго отпрянул, словно только увидел создание, висящее в воздухе перед ним. Королевская кровь, королевская кровь, королевская...

– Тремр гха'рт! Рыжий, что ты молчал?!

– Не время сейчас, – одернул файтера Эв. – Хьюго, быстро, пока держится заклинание! Прикажи!

– С вами шатался бастард короля, а вы не знали? – хихикнул демон из алого дыма, и затрясся, как от беззвучного смеха.

Вор торопливо оглянулся на друзей. Мигель подмигнул ему, монах – просто сощурил свои золотые глаза. Юджин кивнул. Лис отвернулся, пропустил один удар сердца и посмотрел на демона в упор.

– Разрушь этот мир. В пыль.

Демон криво оскалился и легко спрыгнул на линии пентакля. И рухнула завеса тишины. Над морем громыхнул гром, сверкнула молния. Все – вода, песок, камни, крыши домов (с утеса – словно игрушечные), прекрасные легкие корабли – вспыхнуло жадным огнем. Взревел шторм, страшная, огненная буря. Языки пламени коснулись неба на горизонте.

Путники отвернулись, они были не в силах смотреть. Мигель подхватил за шкирку снова согнувшегося пополам от кашля вора и закинул его на плечо, маг, пошатываясь от энергетического истощения – он в последний момент заменил колдовскую силу физической, чтобы не погасить пентакль – оперся на протянутую руку клирика. Эверард успел выхватить меч, чиркнуть по камням тут же рассыпавшуюся синими и белыми искрами линию и потерял сознание.

 

Глава 22. О возвращенцах

Сквозь сплошную темноту и тишину пробился чей-то жизнерадостный смех, прерывающийся приступами кашля. Потом непристойная ругань, звук подзатыльника и громкой айканье. Закрытые глаза дразнили солнечные лучи, на щеку с противным писком опустился комар.

– О, комарик, – обрадовался Хьюго. – Сейчас я его!..

Клирик понял, что темнота и тишина были предпочтительнее.

– Я сам! – рявкнул он, перехватывая руку за секунду до того, как она коснулась его щеки. – Ты что творишь?!

Мигель где-то вне поля его зрения громко заржал.

– Зато мы выяснили, что ты жив и здоров, – хохотнул он.

– Лучше бы я испарился, – буркнул Эверард и отвернулся. Пахло пряными травами, сеном и почему-то медом. Воздух был свежим и по-утреннему прохладным, и, вдобавок, клирик запоздало обнаружил, что трава, на которой он лежал, была мокрой и холодной. Голова раскалывалась от навалившихся звуков, запахов и яркого света, пробивавшегося сквозь полузакрытые веки.

– Присоединяюсь, – слабым голосом добавил Юджин. Было слышно, что он улыбнулся, как обычно, одними уголками губ.

– О, и колдовалка очнулся! – энтузиазма наемнику было не занимать. Неужели нельзя как-то поти... Поток эмоций прервало легкое шипение миниатюрной самонаводящейся шаровой молнии. – Эй! За что?! Ах вот как ты меня, да?! Да я!..

Раздалось приближающееся хихиканье Хьюго, неровные шаги и...

– Рота подъем! – гаркнул файтер, выплескивая ведро воды на распростершихся на травке монаха и мага. Справедливости ради надо заметить, что плеснул он по больше части на землю, и на друзей угодило гораздо меньше воды, чем было в ведре. Но впечатление все равно не из приятных, и Эверард с Юджином вскочили с громкой руганью.

– Прекрасно, всех с добрым утром! – вор жизнерадостно улыбнулся. Рыжий снова выглядел легким психом, значит, жизнь налаживается. Время терять не стали – перешли сразу к делу.

Мигель протянул монаху руку и помог ему встать.

– Во временной петле мы потеряли три дня. Сейчас четвертое утро с тех пор, как мы встретили демонов. Эв, ты же экзорцист. Что думаешь об этом? Мы сможем сражаться с ними?

Клирик покачал головой. Изгнание нечисти отнимает много сил. Обычно – почти все.

– Нужно возвращаться в столицу. Пока не знаю, как, но я должен предупредить Собрание лордов и Совет нашего ордена.

– Лорды не станут ничего делать, – сложил руки на груди наемник, – да нас никто и не послушает: при наместнике это равносильно самоубийству. Да и без него они не решатся на такое.

– Нас будут ловить и попытаются казнить, – вставил маг.

Но на сторону Эверарда неожиданно встал вор. Хотя, казалось бы, из всей компании у него были самые напряженные отношения с законом.

– Я болтаюсь в розыске с осени позапрошлого года. Но я здесь, с вами! Солдаты не станут связываться с магом, бойцом и монахом, а ребята из ночного народа могут...

– Что-то не видно, чтобы они тебя любили! Ты ведь не просто так работаешь один, верно? – сощурился файтер, сверху вниз глядя на лиса и клыкасто ухмыляясь. – А про своих родственников мог бы нам и раньше сказать.

Хьюго растерялся. Привычным жестом откинул волосы с лица, заправил непослушную прядь за ухо. На веснушчатых щеках проступил смущенный румянец.

– Да я и сам толком не знал, правда ли... – начал он. – В детстве верил, конечно, а потом подумал, мама придумала красивую сказку. Не скажешь же ребенку, что его отец попросту неизвестно кто. А вот что король, пропавший годы назад неизвестно почему – это красиво. Это надежда...

– Что-то слишком уж многие сказки в последнее время оказываются правдой, – сухо заметил монах.

Мага же заинтересовало кое-что в словах вора.

– А кто твоя мама? – как можно приветливее спросил он. И тут же пожалел о своих словах: Хьюго только дернул плечом и досадливо отвернулся.

– Полагаю, Кристиан уже на пути к королевскому трону, а значит, арест нам не грозит, – вспомнил о насущной проблеме Эверард, – сейчас там всем и без нас есть, чем заняться. И путь в столицу для нас безопасен. Если лорды все же откажутся нас слушать, то есть один способ на них повлиять... – он покосился на Мигеля.

– Нет способа, – отрезал тот.

Клирик фыркнул и продолжал:

– Тогда Совет ордена. Они в любом случае заинтересованы в уничтожении демонов, да и монашество всегда содействовало короне. А принц Кристиан, до восшествия которого на престол осталось не так уж и много, видел созданий из Бездны своими глазами и не откажет нам в просьбе. Ты достаточно убежден?

Наемник медленно кивнул.

– Тогда в путь! – Хьюго перепрыгнул стоявшее на его дороге ведро и засвистел какую-то незамысловатую мелодию. Друзья направлялись на тракт.

Шли несколько часов. К полудню впереди запестрела желтая лента дороги. Ровная, прямая, как стрела и очень пыльная, она наконец вернула друзей в привычный им мир. Глядя на тракт, они почувствовали наконец, что жаркий остров Сирр отпустил их, а все вокруг – небо, травы, дорога – они настоящие, самые настоящие реальные вещи из их родного мира. Поверить в это оказалось сложно. Путники шли, разговаривая ни о чем, просто болтая. Небо над их головами постепенно затягивалось серыми облаками, за которым скрылось уже совсем не жаркое после Островов солнце. В этом году осень пришла довольно рано.

Первый же указатель на развилке окончательно вернул приключенцам веру в настоящий мир.

– Ребята, хотите в храм? – преувеличенно бодро поинтересовался наемник.

– Нет! – хором отрезали Юджин и Хьюго, на что мечник только осклабился.

– А в большое и славное село с названием, поверх которого нарисовали... кхм... деликатный орган?

Монах молча подтолкнул друзей туда, куда указывала грубо, но добротно намалеванная стрелка на куске дерева. Краски не пожалели. Если присмотреться, под рисунком угадывалось название деревни.

Через лучину-другую появилось и стадо пестрых деревенских коров, и скошенные поля, и стога золотистого душистого сена. И работающие крестьяне, конечно. В такие моменты прелесть жизни авантюриста ощущается особенно сильно, и к путникам вернулось превосходное расположение духа.

– Что, очередной трактир, да? – устало поинтересовался Эв. Впрочем, в голосе его было куда меньше недовольства, чем обычно.

– Ага. Я там даже как-то уже был, – гордо заявил файтер и рассмеялся каким-то воспоминаниям.

– А нас вообще на порог пустят? – на всякий случай осторожно спросил маг. На трактирные подвиги Мигеля он уже насмотрелся и успел усвоить, что без драки или хотя бы опрокинутых столов он из заведения не уходит. Если повезет (или не повезет – это смотря кому), то еще и по стойке походит. Но это уже мелочи, которые на общем фоне как-то теряются.

Хьюго захихикал.

– Мы же с деньгами!.. Будем. Почему бы и не пустить.

Эверард застонал и натянул капюшон пониже на лицо.

– Мы ненадолго, не переживай, – заверил его боец, – только одолжим лошадей... Хьюго, ты сможешь украсть лошадь?

Тот задумался.

– Лучше золотую, – сказал он, помолчав.

– Почему? – наемник удивленно приподнял бровь.

– Она не брыкается.

* * *

Но применять свои умения вору не пришлось. В деревне – на удивление путников, абсолютно целой, разве что с каким-то слишком уж нервным зверьем – до знаменательного трактира они так и не дошли. Но до конокрадства опускаться не стали, и лошадей купили на ярмарке, побродив вдоль прилавков и поторговавшись. Расплачивался лис. Он с загадочной улыбкой вытащил из под плаща нужное количество монет и положил их на блюдце. Откуда у пройдохи взялись деньги, друзья, конечно, догадывались, но увидеть, как тот обчищает чьи-то карманы им так и не удалось. Настоящего мастера ничего не выдает, даже если окружающие знают, чем он занимается.

Вскакивая в седло, Мигель довольно присвистнул.

– Ну, вот и жизнь человеческая настала, – и, задумчиво ухмыльнувшись, он посмотрел на Хьюго, – что ты там про золотую лошадь говорил?

Тот рассмеялся и энергично пнул своего жеребца в бок. Результат превзошел все его ожидания: конь громко заржал и сделал несколько шагов назад, ошалело озираясь по сторонам. Эверард фыркнул, глядя на это зрелище из-под капюшона. Сам он торопиться не стал – перед тем, как садиться в седло, погладил славное животное по шее, попытался заглянуть ему в глаза. Конь с глубокомысленным выражением (по крайней мере, именно так его расценил клирик) клацнул зубами в сторону его пальцев. Эв торопливо отдернул руку. Так и калекой остаться недолго!..

Юджин едва заметно улыбнулся. Протянул на раскрытой ладони лошадке корочку хлеба. И, поддерживая себя заклинанием левитации – только на всякий случай! – сам сел верхом. Ему, в отличие от друзей, лошадь досталась характера самого покладистого: не брыкалась, не лягалась, послушно поворачивала, если он тянул за поводья. Его спутники были уверены, что предусмотрительный и практичный маг втихаря скормил вместе с хлебом какое-то усмиряющее заклинание.

– Доберусь до столицы и продам живодеру, – проникновенно пообещал монах, наклоняясь к уху своего кусачего жеребца.

И друзья дружно пришпорили коней. Вскоре от них осталось только облачко все никак не оседающей пыли да беспорядочные отпечатки подков на дороге, и селяне наконец вздохнули с облегчением.

Дорога звенела копытами спешащих в столицу коней. По пути друзья сделали только две короткие остановки, чтобы окончательно не загнать лошадей и перекусить самим. Солнце проделало полный путь по небу до самого горизонта, а до Альрина оставалась еще треть пути. Решено было отложить ее на завтра, и с наступлением темноты усталые и измотанные всадники спешились.

Ночь подкралась незаметно, но – о боги! – как же приятно было знать, что проснешься ты там же, где и заснул, в следующем дне и нормальном мире, не грозившем сожрать зазевавшихся путников!.. После заката было уже совсем по-осеннему прохладно. Лето заканчивалось. До месяца сбора урожая еще недели три, а потом уже совсем близко будут и частые бури, и холодные дожди начнут идти по несколько дней кряду, без перерыва... Дороги станут одной сплошной грязевой ванной, луга и обочины тракта перестанут быть удобным ночлегом для неприхотливого путника, застигнутого непогодой вдали от человеческого жилья. Осталось не так уж и много теплых деньков.

Спали друзья крепко, но снова вскочили в седла уже на рассвете. Влажная от росы дорога расстилалась перед ними манящей лентой, пробившиеся сквозь грузные тучи лучи солнца дразнили людей чистым небом где-то там, на горизонте. Квартет двинулся в путь.

* * *

На западной заставе, через которую путники въезжали в город, гвардейцы в нарядной форме рассматривали всех проходящих. С торговцев брали пошлину за въезд и куплю-продажу в столице, почетных гостей передавали встречающим. Воинов и колдовской народ осматривали особенно внимательно, безопасности ради.

– Фу, да сколько можно, – разворчался Мигель, нетерпеливо поглядывая на крытую повозку в очереди перед ними, – вот развели же мороку, а!

Юджин философски пожал плечами:

– Ну, это ведь торговые люди, надо же проверить разрешение на продажу, записать имена, просмотреть товар и взыскать пошлину...

– Да ты сторонник зануд-бюрократов, я смотрю, – с напускным презрением фыркнул наемник.

По лицу мага, подобно тени, скользнула улыбка. Он принял правила игры.

– В городе должен быть порядок, тем более – в столице. А как навести порядок без строгого контроля и подробного учета всех въезжающих, м?

– Легко и просто. Пусти усиливают городскую стражу, а то эти молодцы совсем бесполезны. Помните, что они устроили в Мертвых топях? Спали на посту, и это – в самом опасном месте Обитаемых Земель, охраняя своего принца и девушку!

– Ну же, не горячись. От кого их было охранять, от тебя? Это, конечно, дело, но не будь таким суровым. Кто знает, что они пережили до этого? – маг старался говорить серьезно, но даже ему, обычно никак не выражающему свои эмоции, это удавалось с трудом. Споры на дурацкие темы, чтобы повеселить народ и скоротать время в очереди – занятие не из легких.

– Они солдаты! Воины, стражи, опора государства! И дрыхнут на посту, ну это ж надо так!

– Мы не об этом начинали говорить, наемник, – позволил себе улыбнуться Юдж, – ты лучше скажи, что...

– Они не торговцы, – выдал неожиданно вор, с легким прищуром глядя на повозку перед собой.

Мигель и Юджин оборвали разговор и уставились на рыжего. Файтер даже бровь вопросительно приподнял. Тогда Хьюго заложил прядь волос за ухо и только кивнул вперед, мол, смотрите и увидите.

Вскоре очередь передвинулась еще на одно место. Повозка подъехала к стражнику с какими-то бумагами, и из открывшейся дверцы легко выпрыгнули два крупных и широкоплечих парня, с обветренными лицами, мечами у поясов и в серо-синей одежде с гербом. Это изображение показалось путникам смутно знакомым, а Мигель хмыкнул и авторитетно кивнул.

– И правда, не торговцы. Это герб королевской оружейни Таарина, – пояснил он снисходительно, обращаясь к друзьям, – их оружие не продается... По крайней мере, официально. Молодец, воришка.

Хьюго заулыбался, но чисто из принципа пихнул мечника в бок. Тот развернулся было, преувеличенно размахнулся, как бы готовясь одним ударом сбросить рыжего с лошади и вогнать в землю по самую непутевую головушку, но так и застыл с поднятой рукой.

– Эй, ты чего?

Наемник опомнился, снова сел в седле спокойно, но то и дело бросал настороженные взгляды в сторону повозки. Эверард подъехал поближе, дотронулся до его плеча.

– Будешь так пялиться, нас не пустят в город, а то и без разговоров упекут за решетку до выяснения личностей и других подробностей, – и, уже намного тише, добавил, – ты же не хочешь выяснять все это, верно?

Мигель фыркнул, но взгляд отвел.

– Они не с острова, – уверенно заявил он, – по крайней мере, не из оружейни.

– Да ладно, с чего ты это взял?

– Это воины! – почти выкрикнул файтер, клыкасто ухмыльнувшись. – Посмотрите, как они двигаются, как ставят ноги и каким движением придерживают меч! Обыкновенные послы так никогда не смогут.

Становилось все интереснее и интереснее, очередь у городских ворот из «скукотищи смертной» превратилась в занятную штуку! Хьюго, весь светясь от любопытства, подался вперед. Волосы снова выбились, и теперь мешались и лезли в лицо, но он про них уже и забыл.

– Круто! А зачем бы им надо было переодеваться в фальшивую форму, дурить гвардейцев и разыгрывать все это?

Эв пожал плечами.

– Да черт их знает. Мало ли, у всех по-разному крыша едет, – и, покосившись на захихикавшего вора, с чувством добавил, – а у некоторых ее вообще нет!

Ряженые послы с Островов наконец уладили все дела, раскланялись со стражей, и их повозка, а за ней и квартет – их не стали внимательно допрашивать, путники и путники, на что тут смотреть? – въехали в городские ворота.

Альрин был все таким же: шумным, пыльным, грязным и пестрым. Столица. В кварталах побогаче было даже нарядно, в кварталах победнее было опасно. Не для файтера, клирика, вора и мага, конечно. То тут, то там мелькали яркие цыганские юбки, самые невообразимые ароматы абсолютно разных вещей – от пряностей до дешевой краски – причудливо смешивались между собой, становясь в конце концов единым запахом этого города. Хьюго утверждал, что каждый город пахнет по-своему. Главное только однажды обратить на это внимание, и до конца жизни даже с завязанными глазами будешь узнавать, в каком городе ты оказался, сделав единственных вдох. Эверард скептически спрашивал, откуда вор так много знает о конце жизни, а Юджин на всякий случай тянул своего коня за поводья, чтобы тот ехал между спорщиками.

Проезжая по улице Ветра файтер хмыкнул и с довольной ухмылкой показал лису пальцем на отколотую черепицу на одном из зданий. Хьюго залился звонким смехом, а монах и маг только недоуменно переглянулись.

Площади были расчищены от всяких проходимцев: полосатые шатры стояли ровными рядами, по широким проходам между которыми чинно гуляли горожане. Цветные флажки и гирлянды цветов протянулись от одной крыши к другой. По натянутым канатам над пропастью площади ходили канатоходцы в ярких трико, внизу выступали комедианты, и в их протянутые шляпы щедро сыпались монеты. На Площади Света исчезла плаха, а если привстать в седле, то было видно, что вдоль стен Белой Цитадели больше не стоят виселицы.

Заглядевшись на колдовскую башню Демиан Юджин чуть не наехал на рыбную тележку. Торговца рядом с ней не было, зато был драный уличный котяра, примеривающийся запрыгнуть к вожделенной рыбе и покончить с ней разом.

– Привет, мальчики! Какими судьбами?

Все четверо вздрогнули, когда рядом раздался этот ехидный голос. Смуглая черноглазая девушка в пестрых цыганских юбках наметанной рукой швырнула в котяру арбузной коркой и уселась на край тележки. Друзья вдруг стали смутно догадываться, что вездесущая торговка рыбой и их знакомая цыганка – одно и то же лицо...

Первым пришел в себя вор.

– Здравствуй, красавица! Ты уже в столице? Какая прелесть!

Гадалка подмигнула рыжему и сложила руки на груди.

– А мы вас заждались! Вы добирались слишком долго! Без малого четыре недели вас носило бес знает где, а потом они удивляются, что я уже в столице! – сказала она с укором и надула губки. – Вот ведь мужики, а!

– Четыре недели?!

Девушка даже отпрянула, когда четверо путников хором рявкнули это и вытаращили на нее глаза.

– Что вы кричите на меня?! Ну да, четыре. А может и больше, не помню точно. Пока вы там шлялись, у нас многое произошло, – заявила она обиженно и добавила, – вот только не надо делать вид, что вас засосало во временную петлю, где время по чьему-то злому капризу идет быстрее, чем здесь, и вы боролись за свои жизни в волшебной стране! Знаю я вас, мужиков!..

Друзья ошалело уставились друг на друга.

– Ты не поверишь, – выдавил Хьюго, – но так и было.

Гадалка смилостивилась и признала, что веснушек у него и правда сильно прибавилось, но нос не облез, как это бывает во время долгих странствий, а загар Мигеля уж чересчур яркий, но следов обгорелой кожи нет.

– В любом случае, раз вы наконец приехали, то будьте добры, навестите своего принца, на помощь которому вы пришли так вовремя, – сказала она с загадочной улыбкой, – он часто спрашивал о вас.

Эверард кивнул. Все происходящее встало на свои места, если знать, что друзья отсутствовали не несколько дней, а месяц. Казавшиеся ранними холода на самом деле обычная осенняя погода, праздничная атмосфера в городе тоже в порядке вещей... Вот только почему демоны больше не давали о себе знать? Словно кто-то управляет ими, и его стратегия – не простая поголовная резня. Но чего он добивается? И есть ли сила в мире людей, способная управлять тварями из Бездны?.. Монах решил пока об этом не думать, а разбираться с проблемами по поступательной. Да и наемник что-то долго молчит, может, тоже понял что-то?

– И куда ты нас приглашаешь?

Девушка выдержала эффектную паузу и звонко провозгласила, так, что на нее обернулись прохожие:

– Во дворец!

Мигель запоздало вскинул голову и радостно вскрикнул: на самой высокой башне развивался алый, с черным грифоном и золотой короной королевский флаг.

 

Глава 23. Истории из дворца

Высоко над городом на фоне серого неба полоскался на ветру алый королевский флаг. Белая Цитадель гордо возвышалась над столицей. Прошлый визит туда был совсем не таким приятным, как нынешний. У подножия широкой каменной лестнице, ведущей к воротам крепости, усталых и загнанных лошадей с учтивым полупоклоном забрали слуги. По случаю коронации некоторые отряды городского патруля помогали следить за порядком в цитадели, и стояли на посту вместе со стражами. Солдаты возле главного входа переглянулись, но расступились и молча пропустили путников. Проходя мимо одного из них, Мигель издевательски, как любит делать Хьюго, хихикнул и поинтересовался вполголоса, неужели он выздоровел так быстро после того славного случая на площади, а сам вор под удивленным взглядом Юджина и Эва дружески кивнул командиру патруля. Тот охотно и весело ответил на приветствие и зачем-то коснулся серебренной бляшки, нашитой на форму. Лис рассмеялся и поспешил за друзьями.

Огромные кованые ворота в королевский сад, а за ними и двустворчатые двери дворца гостеприимно распахнулись перед входящими. У каждого из друзей был свой повод посетить цитадель, и теперь они озирались по сторонам по крайней мере так, словно были хозяевами всего вокруг. Эверард, кстати, подозревал, что для вора это было не так уж и неосуществимо. Какова же ирония, однако: братец-бастард принца, которого коронуют через несколько дней, идет в королевский дворец, чтобы дать волю своей безграничной и совершенно свинской клептомании!.. Сам клирик надеялся выловить в хитросплетении дворцовых коридоров кое-кого из добрых знакомых, узнать что-нибудь новенькое, а то и поучаствовать в этом. Юджин, напротив, встреч со старыми друзьями не искал, и как раз ради того, чтобы их избежать, и принял столь лестное приглашение на коронацию Кристиана. С возвращением на трон законного короля колдовской народ снова отдалился от двора, а его место заняла монашеская братия. Перед тем, как уйти на первое задание с клириком, файтером и вором, Юдж скрывался от людей из Демиана, так как унаследовал от Мастера таинственную нелюбовь к ним, и потому самым безопасным местом во всем городе для огненного мага-практика оказалась как раз Белая Цитадель. Мигель же чувствовал себя в роскошном дворце как дома. «Правду говорят, что наглость – второе счастье» – едва не рассмеялся вор, глядя, как наемник, едва переступив порог, многозначительно переглядывается с какой-то хорошенькой горничной и даже не краснеет. Файтер предпочел особенно не распространяться о своих целях в замке, но Эверард фыркнул и наградил друга таким взглядом цвета чистого золота, что парень сразу понял, что это больше никакой не секрет.

Дворецкий в золотой дворцовой форме ехидно поглядывал на путников и загадочно улыбался, пока провожал их по широким лестницам, по коридорам с высокими потолками и красными ковровыми дорожками, мимо массивных двустворчатых дверей и обрамленных тяжелыми шторами огромных окон. И всюду цветы, цветы, цветы... Порой от цветочного аромата начинала кружиться голова.

К великому неудовольствию друзей их комнаты оказались далеко друг от друга, в разных частях дворца, а за прикрытыми дверьми весьма недвусмысленно маячили вооруженные стражи. Приглашение в гости на деле оказалось весьма условным.

– Вот ваша комната, милорд, располагайтесь. Если что-то понадобится, не стесняйтесь, звоните – шнур колокольчика вот здесь – и горничная будет к вашим услугам, – заученно произнес дворецкий, закрывая за собой дверь. – Приятного отдыха, милорд.

Да, полностью обезвредить квартет им почти удалось. Почти. «Запереть на время и приставить охрану – здравая мысль. Жаль, что бесполезная, так что не за что хвалить», – подумал про себя Мигель, подходя к окну и раскрывая створки. Этажом выше, в крыле напротив, окно так же распахнулось. Из него рыжий парень энергично помахал наемнику, потом вылез на низкий мраморный подоконник, задернул за собой штору и, практически не держась рукой за стену, легко пошел по карнизу.

– Вот идиот, – хрипло раздалось презрительное откуда-то снизу. Файтер хмыкнул, оглянулся на дверь и перегнулся вниз, насколько смог. В поле его зрения попал черный капюшон и сложенные на груди руки, что в сочетании с хриплым недовольным голосом оказалось весьма и весьма приятным наблюдением.

– Я бы тоже вылез, – сообщил мечник негромко, – но на нашей стороне карниза нет. Интересно, они и это продумали?..

– Заткнись. Раздражаешь, – отрезал голос снизу, и раздался звук закрываемого окна.

Тем временем Хьюго благополучно миновал половину своего опасного пути. Часть окон была закрыта, некоторые открытые вор проигнорировал, но в восьмую по счету комнату он осторожно заглянул, потом обернулся на ухмыльнувшегося наемника, радостно взмахнул руками и спрыгнул на цветастый ковер. Тот, кто придумал план расположения гостей, явно их недооценивал.

О дворцах лис знал порядочно. В королевский замок он раньше не пробирался, но вот в огромные особняки, не уступающие в роскоши цитадели и справедливо заслуживавшие право именоваться дворцами, Фортуна не раз его заносила. А потому Хьюго знал точно: закрытые двери – это не к добру. Возможно, они ненастоящие. Возможно даже, что за ними вооруженный до зубов стражник, и не один. А может быть, что знатная дама переодевается, что к перечню досадных неудач не относилось, но может послужить их причиной. Перед тем, как вламываться в комнату девушки, надо проверить, нет ли за шкафом преданного поклонника. Свой героический прыжок с третьего этажа Хьюго помнил до сих пор весьма отчетливо: спасла его в тот раз овощная повозка и мягкие помидоры, но повторить такое пройдоха не согласился бы даже за вес всей этой повозки золотом. Но, надо признать, было весело.

Милая гостевая спальня в голубых тонах недолго занимала вора. Он скользнул взглядом по ее изящной обстановке, потерся щекой о бархатную подушку, подхватил со стола перстенек с алым камнем и такие же сережки, еще раз огляделся и уверенно, словно имел на это полное право, вышел в коридор через распахнутые настежь двери. С легкими шторами нежного серо-лазурного оттенка играл ветер.

Мигель, сам того не понимая, фыркнул в точности как клирик и закрыл окно. Задернул портьеры, не задумываясь подпер дверь в комнату тяжелым стулом с резной спинкой и решительно направился к гобелену, украшавшему стену. Прекрасная работа знаменитого мастера, изображавшая охоту в величественном лесу, занимала наемника меньше всего. Он довольно грубо сдернул картину из ткани на пол и удовлетворенно улыбнулся, когда открывшаяся за ней деревянная доска плавно отошла в сторону от легкого нажатия. За ней оказался рычаг. Файтер надавил на него, и соседний книжный шкаф, чуть скрипнув, открыл потайной проход в простенок. В этих коридорах между стенами мог пройти человек, даже широкоплечий и весьма немаленького телосложения, как Мигель. На полу не было ни пыли, ни паутины и других признаков заброшенного помещения. Простенком пользовались, и весьма активно. Наемник снова улыбнулся, словно вспомнил что-то давно затерявшееся в памяти, и закрыл за собой тайник. Да, он тоже знал кое-что о дворцах.

По мере того, как мечник шел, в полумрак потайного коридора то и дело яркими пятнами проникал сквозь дырочки на стенах дневной свет. Глаз на картине, щель между полками, диковинные ажурные вензеля на раме зеркала. Комнаты фрейлин, гостей, библиотека. Посвященные в тайну этих переходов придворные могли всегда узнать, чем занимаются обитатели дворца, оставаясь незамеченными на своих наблюдательных пунктах. У стен есть глаза и уши.

Зайдя за поворот слишком резко, Мигель налетел на щуплого и полулысого господина в богатых одеждах. Незнакомец держал в руке магический фонарь и кутался в темную мантию – без сомнения, маг, – но колдовство применить не успел: удивление еще не сошло с его лица, а наемник уже аккуратно уложил его бессознательное тело на чисто вымытый пол. Перешагнув с наигранным равнодушием, хмыкнул и отправился дальше. Пройдя несколько шагов, Мигель передумал и вдруг вернулся, чтобы обшарить карманы невезучего шпиона (от Хьюго, что ли, заразился?). Найдя помимо кучи всяких обыкновенных мелочей набор отравленных дротиков, наемник присвистнул и без зазрения совести прихватил опасные игрушки с собой. Становилось все интереснее и интереснее.

Эверард подозревал, что файтер не собирается сидеть в отведенной ему комнате до самой коронации. И даже догадывался об источниках знаний, которые могли бы ему помочь в этом деле. Но услышать за дверью звонкий щелчок пальцами, глухой звук падающего тела и почти бесшумную кошачью поступь он действительно не ожидал.

– Юджин?! И ты туда же, – буркнул он, когда маг заглянул в дверь.

– Ну, я подумал, ты бы предпочел прогулку по дворцу пустому сидению в охраняемой комнате, – улыбнулся тот. Больше глазами, по-островному темными, чем едва дрогнувшими тонкими губами. Парень становится похож на кошку.

– Чем же ты подумал, хотел бы я знать? И что ты сделал со стражем, безумец?

– Заклятие сна, – пожал плечами маг и исчез за дверью. Если Хьюго и повлиял дурно на и так едущую колдовскую крышу, то лисья назойливость и докучливость в чисто недостатков Юджина не входили. Слава богам!..

Четверо друзей встретились, что было весьма предсказуемо, в винном погребе несколько часов спустя. Из любопытства и желания побезобразничать они все-таки попробовали немного вина из личных запасов Теодора, но исключительно для общего развития – по паре глотков, не больше. Просто напиться было бы неинтересно.

Винный погреб оказался лучшим местом для встреч тех, кто сбежал из гостевых покоев в королевском дворце. Сводчатый потолок, такой низкий, что даже Хьюго мог бы дотянуться до него рукой, весь пересекали темные деревянные балки. В них были ввинчены крюки, на которых висели плетеные сетки. Вдоль стен стояли шкафы для бутылок, а в глубине погреба до самого потолка сложены пирамиды винных бочек из благородного темного дерева. На каждой была прибита табличка с пояснением, напиток из какой страны, какого года и за какую цену хранится внутри.

На момент встречи Мигель был растрепан, слегка запылен и доволен, Хьюго по обыкновению хихикал и широко улыбался, Эверард пересекся со старым другом и немного потерял ворчливого раздражения, а Юджин выглядел скорее любопытствующим, чем подавленным, как обычно. Энтузиазм возвращался к квартету, и на этот раз в удвоенном размере.

А в цитадели тем временем кипела бурная деятельность. Предстояло нечто важное, очень важное. Коронация.

Вор рассказал, как визгливый герольд с неприятным взглядом рассказывал придворным дамам в одной из открытых галерей, вдоль стен украшенных мраморными колоннами, что во время готовящегося торжества намечается еще одна приятная Его Величеству мелочь – четыре путника, гостящие во дворце, будут награждены титулами баронетов и небольшими королевскими дарами в знак благодарности за помощь принцу в каком-то тайном деле, а также им будет предложено место при дворе на постоянной основе. Нужно будет выделить на это время после возложения короны, но до того, как слово будет передано знатным лордам и заиграет музыка, то есть нужно попросить музыкантов сделать паузу побольше и не начинать играть, пока титулы не будут переданы и так далее и тому подобное. Прятаться за колоннами было хорошо, прохладный камень приятно охлаждал в жару, но у герольда был неприятный взгляд. Слушать человека с неприятным взглядом, даже если он говорит не с вами, занятие не из самых лучших, и потому Хьюго потихоньку улизнул с галереи и отправился дальше бродить по дворцу.

При упоминании титула баронета Мигель как-то особенно презрительно скривился, а Эв понимающе покачал головой.

Торжество было назначено через один день, на полдень. Ради такого случая с площадей даже убрали виселицы, но Юджин видел на заднем дворе что-то подозрительно напоминающее разобранную плаху. На скорую руку разобранную, чтобы потом собирать было не долго. О судьбе наместника, кстати, пока ничего не было известно. Кто-то говорил, что его заколдовали маги, кто-то – что упекли в крепость на границе Обитаемых Земель, кто-то верил, что его подарили правящему дому Железной империи, а кто-то не говорил ничего. Все заслуживающие доверия источники молчали, да друзей и не слишком волновала судьба властолюбивого интригана Теодора. Разве что закрадывался соблазн вершить над ним самосуд, но увесистый мешок с гонораром за работу, так удачно прихваченный Хьюго с собой, вполне сгодился как плата за причиненные неудобства и обман, а особой мстительностью никто из друзей не отличался.

– Выходит, до коронации нас из замка не выпустят, – вздохнул вор.

– Да и после тоже. Ты же сам сказал, что нас награждают титулами и приглашают остаться при дворе, – в голосе Мигеля явственно слышалась несвойственная ему желчность, – что-то вроде золотой клетки.

– Они знают, что мы торопимся, и хотят нас задержать. Желательно – навсегда, – вставил маг.

Файтер покивал и задумался, раскинувшись на прохладном полу.

– Эв, а ты что скажешь?

Клирик откинул с лица капюшон и тоже присел на пол, облокотившись спиной на одну из бочек. По плечам Эверарда рассыпались локоны золотых волос. Хьюго смотрел на них, как завороженный – все никак не мог привыкнуть, что ворчливый и хмурый товарищ на самом деле обладатель таких нарядно-милых волос. Философским камнем, говорит, по голове получил?..

– Я разговаривал с одним знакомым, – медленно начал он, – и тот сказал, что Совету приказано отказать нам в просьбах, если таковые будут. Из храма пока никаких вестей.

– Выходит, нам не будут помогать? Все придется делать самим?

– Да, бесполезное ты существо.

– Мы и так потеряли много времени в этой ловушке, – добавил наемник, – и уже не можем ждать указаний свыше. Придется как-то разбираться самим. Эв?

Монах поморщился.

– Я не Эв и не бесконечный источник знаний. И почему, собственно, не можем? За время нашего отсутствия ничего не случилось.

– А ведь верно! – вор откинул непослушные волосы со лба и попытался заправить отросшую прядь за ухо. – Если бы демоны продолжали нападать на людей после нашего ухода, то все Обитаемые Земли давно уже были бы пустынны! Так почему никто ничего про них и не слышал?

Юджин потушил огонек, который зажег на кончике вытянутого пальца, и, кажется, вдруг серьезно заинтересовался разговором.

– Выходит, они закинули нас в ловушку и больше не появились. Странные какие-то. Зачем тогда было все это?

Файтер пожал плечами.

– Раз за три недели, что нас не было, твари не давали о себе знать, то вряд ли сделают это и в будущем, – Мигель сел и заулыбался. – Наши предположения не оправдались, мир вне опасности, можно брать законный отгул! – провозгласил он. – Ура!

Хьюго и Юджин подхватили его клич и трижды прокричали «ура» вполголоса, пока не наткнулись на скептический колкий взгляд. Эверард сложил руки на груди и посмотрел на друзей, как на детей малых – непослушных и капризных.

– Какой вам отгул, а? Во-первых, вас никто и не отпустит просто так. А во-вторых... нет, достаточно и во-первых.

Вор закатил глаза, мол, ууу, зануда! А наемник подался вперед и неожиданно вдохновенно произнес:

– Мы слиняем прямо с коронации.

Клирик застонал и схватился за голову.

* * *

– Да ладно, не убивайся так! – Мигель похлопал друга по плечу и голосом постарался изобразить деревенского дурня. Получилось так себе: все равно проскальзывали язвительно-нахальные нотки, свойственные натуре наемника.

– Я не убиваюсь, – дернул плечом клирик достаточно убедительно, но файтер знал, что если бы монах захотел, то мог бы скинуть его руку, – просто идея у тебя провальная.

– Это не идея провальная, это ты мрачный скучный тип, – вставил свои два медяка Хьюго.

Юджин вдруг буквально кожей ощутил, какое из себя негодование. Тускло-золотое. И маг во избежание какие-нибудь неприятных последствий рискнул влезть в разговор со своим примирительным:

– Ну тише, тише, только не ссорьтесь. Нас и так все кому не лень убить хотят, не надо хотя бы между собой...

Мигель перестал прикидываться дурачком и кивнул.

– Юдж дело говорит, – согласился он, а за ним и вор с монахом. Команде действительно стоило держаться вместе.

* * *

В свои покои друзья вернулись с таким видом, словно стражу у дверей ставили не для них: чинно и не спеша, как хозяева или почетные гости. У натерпевшегося за это время дворецкого здорово отлегло от сердца – бедный, он был готов к самому худшему. Но охрану все равно приказал удвоить. На всякий случай.

Во дворце шли последние приготовления к коронации. Завтра все случится, и королевская династия, которая, казалось, погибла безвозвратно, снова вернет себе свой законный трон. Многие гости уже прибыли, и те, кого не приглашали жить в Цитадели, останавливались в роскошных гостиницах или у многочисленных родственников. Из окон дворца было видно, как оживился к празднику город – похорошевший, посветлевший, на время такой мирный, обманчиво-безопасный и весь сплошь утопающий в цветах. Среди однообразных черепичных полей крыш и лабиринтов вымощенных камнями улиц, разбавленных проплешинами площадей, возвышались шпили храмов и колдовская башня. Над столицей, как и в тот день, кружили белые голуби.

Этих птиц вспомнил Хьюго и хихикнул, вспоминая недавний, но уже такой далекий день встречи квартета. Вор распахнул окно, в покои ворвался холодный ветер, и его первый и самый сильный порыв тут же растрепал рыжие волосы, стал жадно рвать в сторону легкую штору, кинулся, словно бешеный, на звонко и заразительно смеющегося смельчака.

Эверард бросил взгляд «опять ведет себя, как ребенок» на невысокую фигуру на карнизе, с завидным упорством пробирающуюся вперед, и вернулся к чтению. К отведенных ему покоях, должно быть, по счастливой случайности, завалялось несколько действительно интересных книг: свод законов, действующих во всех государствах Обитаемых Земель, с дополнительным приложением в виде перечня карательных мер за их нарушения (вот за многократное воровство, например, вешают – клирик прилежно загнул уголок страницы), «похабные частушки народов Побережья» и записи рассказов бродячих менестрелей и баек комедиантов минувших времен. Особенно последнее стоило почитать – красивые, глубокие стихи и язвительная, смешная и грустная одновременно проза. Так что смерть от скуки Эву не грозила: найденной литературы хватило бы до конца дня с избытком.

Мигель со свойственной ему жаждой деятельности тоже времени зря не терял – твердой рукой и с улыбкой удовлетворения один за другим кидал изъятые у тайного наблюдателя отравленные дротики в портрет какой-то богатой семейной пары*. Из холста уже живописно торчали четыре или пять, еще пара валялась рядом на полу, а остальные файтер брал со стола по одному, чтобы растянуть удовольствие, и метал в портрет. Попасть по живым двигающимся людям, не целясь и с большего расстояния, мечник бы не смог, но с нескольких шагов в картину попадал почти всегда. Ненадолго он отвлекся и, повинуясь неясному чувству, посмотрел в окно. Увидев на карнизе рыжего вора, Мигель только хмыкнул – вот ведь истинных фанатик своего дела, такого никакая удвоенная стража и поднявшийся ветер не остановят!.. Наемник вернулся на прежнее место и прицелился. В холст с приятным звуком вонзился новый дротик.

Свой вчерашний маршрут Хьюго повторять не стал, и влез в комнату, которая была значительно раньше той милой голубой гостиной, с рубиновым кольцом на чайном столике. Обстановка повторяла общий стиль дворца – тяжелые кресла из благородного дерева, кровать с балдахином, всюду бархат, очаровательные безделушки, разложенные с единственной целью – для красоты, висящие по стенам картины. Разнообразия ради воришка прихватил с собой нитку не самого лучшего жемчуга (на Сирре он в два раза крупнее и гораздо более ровный!) и едва не разбил флакон туалетной воды. Комнате были переданы наилучшие пожелания, и пройдоха прокрался в коридор.

Побродив немного вдоль массивных дверей и огромных окон, он по чистой случайности вышел на этаж, где поселили Юджина. Или, быть может, своего любимца так вывела госпожа Фортуна?..

Остановившись и прислушавшись, Хьюго услышал нечто странное. Пошел на звук. Дружный храп троих стражников не оставлял сомнений в том, что покои мага за этой полуоткрытой дверью. Вор подумывал над тем, стоит ли гаркнуть «Что, спите на посту?! Рота подъем! », повторяя интонацию Мигеля, но в конце концов от этой идеи отказался – кто знает, очнутся ли они от колдовского сна так же, как очнулись бы от обыкновенного, или к таким спящим нужен особый подход?.. Лис потянулся к ручке и собрался уже распахнуть дверь, чтобы задать этот вопрос самому магу, как из комнаты раздались голоса. Хьюго отпрянул и весь обратился в слух. Говорили по большей части двое незнакомцев: один хриплым низким басом, шепот которому никак не давался, а другой как-то почти шипел, произнося фразы едва слышно, так, что чуткому вору приходилось до предела напрягать слух.

– ... ты можешь упрямиться сколько угодно, это не моя забота, – сказал бас.

– Но если не согласишься работать на нас, то долго тебе не прожить, – прошипел второй, – мы заберем тебя с собой, в башню, а потом займемся и твоими друзьями. Ты же не хочешь так подставить их, верно?

Пройдоха мало что понимал, но и этих обрывков хватило, чтобы у рыжего затряслись руки от негодования. Требовать что-то взамен безопасности товарищей?! Кто бы это ни был, поступал он низко! Вор отчетливо услышал, как Юджин вздохнул, и на всякий случай отошел от двери.

– Если я соглашусь шпионить на вас во дворце, то вы скажете, где мой учитель, пальцем не тронете моих друзей и дадите мне делать все, что угодно, помимо работы на вас, – устало проговорил огненный маг.

– Да, таковы наши условия, – с достоинством и плохо скрываемым презрением ответил обладатель баса.

– Мы и так слишком долго церемонимся с тобой. Это не в наших привычках. Говори уже, ты согласен?

Хьюго показалось, что он услышал, как вспыхнул в руках его все-таки не сдержавшегося друга гневный голодный огонь, хотя и понимал умом, что это невозможно. Вор попятился, сделал осторожный шаг назад, за ним другой, наконец развернулся и бегом кинулся прочь. Вслед ему несся шипящий зловещий хохот, приглушенный портьерами – или, возможно, лису это только почудилось... Не снижая скорости, скользнув для верности рукой по стене, он вылетел на открытую галерею. Там сидели и резались в карты на недельную получку патрульные, громко смеялись над чем-то и хлопали себя руками по коленям, переглядываясь и задыхаясь от смеха. На на вывалившееся перед ними рыжее чудо четверо патрульных уставились, как на что-то невероятное и резко оборвали смех. Выглядели они до того комично, что несмотря на всю серьезность ситуации Хьюго заразительно рассмеялся. Солдаты вытаращили глаза и побросали карты.

– Спорим, не догоните? – азартно бросил рыжий безумец (не иначе!) и ринулся прочь. Стражи в недоумении повскакивали, звеня оружием и переругиваясь на ходу, и кинулись в погоню. Вор еще даже не запыхался. Расчет его был прост – привести толпу гремящих доспехами и шумящих людей из числа охранников к комнате друга, тем самым вынудив незваных гостей скрыться. Устроив беспорядок, вор собирался сбежать, пока стражники будут заняты своими лежащими без сознания товарищами или грозными посетителями. Вернее, пока грозные посетители будут заняты ими.

Так и вышло. Юджин или догадался, услышав топот солдатских сапог в коридоре, или неосознанно прибегнул к магии в критической ситуации, но ровно в тот момент, когда стражи ворвались в покои, между ним и двумя чужими магами взметнулся к потолку столб колдовского пламени. Незнакомцы вразнобой произнесли что-то отрывисто и гортанно, на мгновение вокруг них полыхнул черный огонь, а когда он погас, в гостевых покоях чужих уже не было. Юдж заметил мелькнувшую в дверном проеме рыжую шевелюру, неловко взмахнул руками и медленно, словно воздух вокруг обратился в вязкий прозрачный кисель, осел на пол. Заклинание левитации можно применять по-разному, и несложное колдовство может сыграть очень важную роль: прикинуться пострадавшим, чтобы никто не задавал лишних вопросов – весьма здравая мысль.

Хьюго об этом не думал – он выбежал на широкую лестницу и, перепрыгивая через три ступеньки, помчался вниз, к себе. Прогулка по дворцу спешно завершалась ввиду непредвиденных обстоятельств. «А все же, интересно, успел ли Юдж ответить что-нибудь?» – закладывая рыжую прядь за ухо вскользь подумал вор, положив себе позже обязательно спросить это у друга.

Где-то этажом выше хлопнула дверь, и раздался недовольно-командный голос дворецкого. Лис улыбнулся своей выходке, так удачно совместившей дружескую помощь с обыкновенным хулиганством, и прибавил ходу.

*Некультурный файтер знал, что делает: эта семейная пара – одни из главных заговорщиков, переметнувшихся на сторону узурпатора Теодора, и руководителей резни в Ночь Крови десять лет назад, Ирин и Винс Треврес. В настоящее время живы и здоровы, а их мотивы никому не известны.

 

Глава 24. Да здравствует юный король!

На башни Белой Цитадели опустилась стая белых голубей. Некоторые долетели даже до первых карнизов, и преспокойно принялись разгуливать по подоконникам. Вдруг раздались фанфары, и птицы захлопали крыльями, беспорядочно взмывая вверх, в серое небо. На горизонте сгущались темные тучи. Красиво. Величественно. Может быть, будет дождь? Или даже гроза, буря?..

– Эй, Хьюго, на что ты смотришь?! – зашипел наемник, незаметно дергая рыжую бестолочь за рукав дорогого придворного платья. – Веди себя нормально!

Вор вздрогнул и отвернулся от стрельчатого окна. В великолепном черном костюме, расшитом серебренной нитью и щедро украшенным серебром, он выглядел как-то старше и серьезнее. Неровно обрезанные волосы ему причесали и собрали в хвост бархатным ремешком, и веснушчатое лицо теперь ничего не закрывало. Здесь, в украшенном цветами тронном зале дворца, среди высоких потолков и мраморных стен, в такой одежде, Хьюго и правда походил на королевского сына – так, что на него осторожно и с примесью почтения косились придворные, вспоминая короля Рогара. Впрочем, внимательно следили за всеми четырьмя путниками, и не только в пух и прах разряженные гости.

– Какая разница, если мы все равно собираемся...

Эверард только приподнял бровь, и вор с файтером замолчали и повернулись к центру зала – туда, где должно было происходить самое интересное. Монаху на торжественное мероприятие было прилично оставаться в одежде служителя богов, но капюшон пришлось снять. Мечи ему и наемнику разрешили оставить при себе как знаки того, что они получают свои награды за храбрость и сражения, а не дворцовые интриги или как дань удачному родству. Самого бойца тоже нарядили и причесали: шелковая багровая рубашка действительно ему шла, а заросшие щеки и подбородок наконец-то побрил придворный цирюльник, но наручи и легкую кольчугу, носимую под одеждой, файтер категорически отказался снимать или менять на другие, и с этим его желанием пришлось смириться. Теперь он тоже не выглядел, как искатель приключений – скорее, как молодой лорд из числа старшей знати, наследник древнего богатства и родового замка. Хотя, быть может, это просто мрамор, золото и гобелены вокруг так влияли на людей и вещи?..

Юджину тоже сшили новый костюм – просторный и мягкий, свободного покроя, как принято у магов и людей науки. Он улыбался, как всегда, одними уголками губ и вежливо кивал в ответ на расспросы, но руки его слегка дрожали.

Тем временем уже знакомый друзьям визгливый герольд закончил свою речь, свернул огромный свиток и торжественно провозгласил:

– ...Его Высочество принц Альрина, славный потомок дома Эионов, сын Рогара Справедливого, храбрый и великодушный Кристиан!

Тяжелые двери распахнулись. Вошел наследник престола, и толпа придворных и гостей под праздничные звуки труб восторженно приветствовала возвратившегося наконец из долгих странствий и мучений принца. Зал затопило ликование. Кристиан пошел к возвышению перед троном по оставленному для него коридору, и со всех сторон неслись радостные возгласы. Принц кивал в ответ на поклоны, говорил что-то покровительственно-учтивое и ненавязчиво оглядывался по сторонам, словно в поиска кого-то. Отыскав взглядом в толпе квартет, помахал рукой четверым друзьям. Пока он улыбался, наружу вместо снисходительного короля, вернувшегося из изгнания, снова выскользнул двенадцатилетний мальчишка, переживший много разного и наконец оказавшийся дома.

Друзья заулыбались в ответ.

Когда принц прошел мимо, Юджин как бы невзначай обернулся к наемнику и вопросительно на него посмотрел.

– Рано, – качнут головой тот, и маг понял, что Мигель с трудом сдерживает самые противоречивые эмоции, захлестывающие его с головой. – После того, как оденут корону.

В этом было рациональное зерно, и стоящий рядом клирик кивнул. Кроме того, Эверарду что-то во всем этом не нравилось, и чувство тревоги подкрадывалось, как зловонный грызь – цокая когтями и под громкий скрежет длинных иголок на спине. Думать мешали громогласные возвышенные речи, выкрики из толпы, торжественная музыка. Но что-то здесь не так. Во всем этом что-то идет непра...

– Эв, смотри туда, – вдруг обернулся к другу файтер и взглядом показал куда-то на дверь.

Там, в просторном коридоре, возле стены стоял, ссутулившись, странный воин. На нем была парадная форма стражей цитадели, но настолько неладно и плохо сидящая на нем, что было неприятно смотреть. Лицо странного стражника скрывал шлем.

– Когда мы заходили, я не видел его, – осторожно заметил клирик.

– Ага. Потому что вместо него был тот, с кого он снял эту одежду... Вот черт!

За окном сверкнула молния, и уже почти над самой цитаделью прогремел гром. В зале стало темно, словно уже сгустились вечерние вязкие сумерки. С неба куда-то пропали белые птицы, так занимавшие бестолкового вора...

– Хьюго?! – в один голос приглушенно воскликнули трое друзей.

Мигель не сдержался и позволил себе односложно выругаться сквозь зубы. Впрочем, окружающим было уже все равно: Кристиан поднялся к трону. Маг на всякий случай проверил свое оружие – созданное заранее и «подвешенное» в сознании готовое заклинание, уже накормленное энергией, которое можно будет активировать щелчком пальцев вместо долгой и кропотливой работы.

Кто-то пробрался к друзьям через толпу, умудрившись никого не задеть и не побеспокоить, и только в последний момент запнулся и, едва не потеряв равновесие, вывалился из-за спины Эверарда, ощутимо задев его скрытый под плащом меч.

– Там, на верхней галерее, те парни в форме послов Таарина, – выпалил вор, потирая ушибленный локоть, – а если попытаться подойти к ним поближе, то вокруг сгущается темнота и ничего не видно!

Эв и Мигель переглянулись. Снова прогремел гром, но дождя все еще не было, только время от времени падали крупные капли. Стало еще темнее.

Юджин напрягся, опустил глаза. Кончики пальцев кольнуло что-то невидимое, каменный пол поплыл в сторону, потом в другую, и наконец всколыхнулся, словно гладь воды после брошенного в нее камня. Маг недоуменно обшарил все вокруг на предмет магии, потянулся в коридор, насколько мог – на галерею...

Над залом что-то колыхалось, то ли марево, то ли туман. Проникнуть туда колдовским взглядом никак не удавалось, все попытки оканчивались тем, что магия соскальзывала, и мир приобретал обыкновенную плоскость. Зато коридор был чист, в нем только едва теплилось пятнышко страха, но с кем не бывает?..

Друзья внимательно следили за Юджином, мало ли что. Наконец он пошатнулся и снова посмотрел осмысленно, и путники, глядя на его лицо, напряглись и посерьезнели.

– Я магически огляделся, – немного испуганно, недоуменно начал он, – все хорошо, кроме галереи. У меня не получалось заглянуть туда, совсем. Словно завеса... Не понимаю.

– А что... – успел только сказать наемник, и тут же со всех сторон на него зашикали недовольные придворные. Вдруг воцарилась тишина, было слышно только, как завывает на улице ветер.

На бархатной подушке в зал внесли корону. Из чистого золота, с драгоценными камнями, великолепной ковки древних мастеров – она была достойным сокровищем королевства. Мало кто знал, что десять лет ее место было в ящике письменного стола ныне позабытого и низверженного наместника.

Визгливый герольд откашлялся. К трону поднялась группа служителей богов – те же монахи, но, скорее всего, не странствующие, а из дворцового храма. Поверх обычных балахонов у них тускло поблескивали овальные оправы для россыпи полудрагоценных камней – знак ордена, близко связанного с королевским домом.

– По праву рождения и велением богов, здесь, в светлой столице королевства Альрин, сердца Обитаемых Земель, нарекается королем достойнейший из достойных. И да будет править он долго и справедливо, храбростью и мудростью защищая свой народ, пока будет на это благословение судьбы, и да правит он благородно. Да здравствует король Кристиан из рода Эрионов! – провозгласил герольд.

Толпа подхватила этот возглас. На русые волосы принца, заробевшего и благоговейно слушавшего слова о себе, один из монахом медленно опустил сияющую корону, и звучно пропел низким приятным голосом строчку благословения, которую тут же повторили за ним остальные служители богов. За окном сверкнула молния.

Да здравствует король Кристиан! Да здравствует король Кристиан! Да здравствует король Кристиан!..

Мигель оборвал крик и, обернувшись на друзей, веско скомандовал:

– Пора!

Юджин щелкнул пальцами, и на тронный зал опустилась кромешная тьма.

Мгновением позже все окна разлетелись стеклянными брызгами, и во дворец ворвался штормовой ветер. Кто-то завизжал, раздались крики, топот ног. Паника. Волна страха прокатилась под залу. За оконными рамами, ощетинившимися злыми осколками, сверкнула двойная молния, на мгновение осветив все вокруг. Хьюго увидел, как с возвышения верные стражи уводят нового короля, как мечутся паникующие придворные... И азартную ухмылку Мигеля, когда он тянулся к мечам.

Вдруг пол ощутимо пошатнулся, раздался особенно сильный раскат грома. Ветер, почти сбивающий с ног, бросился на людей с удвоенное силой. Запахло чем-то горелым.

– Это все что, мы так?.. – перекрикивая оглушительный шум, прокричал файтер почти в самое ухо Эверарду.

– Не зазнавайся! – бросит тот в ответ.

– Это те парни с галереи! – Юджин на бегу кивнул наверх. – Я чувствую расход энергии, но не могу определить колдовство! Они не маги, это точно!

– А кто тогда?

– Неважно!!! – рявкнул Мигель. Где-то позади завизжала женщина, кто-то закричал от боли.

Эверард не стал оборачиваться, но в очередную вспышку света глянул на друзей и не заметил возле себя Хьюго.

– Где вор?!

Мигель прорычал что-то – монах услышал только «убью» – и звякнул одним из мечей, убирая его в ножны. Возвращаться было бы безумием: отчетливо раздавался грохот, с которым один за другим падали с потолка висевшие на толстых позолоченных цепях огромные хрустальные светильники, крики людей, гроза и шум сливались в один сплошной оглушительный рев.

Наемник сделал один шаг, потом другой. Не было видно почти ничего.

Вот рыжий идиот.

С петель сорвало массивные двустворчатые двери, через которые заходил принц.

Как искать его в этом месиве?

Сверкнула молния, осветила разгромленный зал, под потолком которого наливалось алым подобие пентакля, и из сгустка серого дыма под ним выплывали, один за другим, черные всадники. Полностью черные. Сидели она на тварях, которых только с большим трудом можно было назвать лошадьми – на толстых, чешуйчатых лапах, с длинными и словно змеиными хвостами, жуткие существа передвигались плавнее любого коня, подобно маленьким уродливым кораблям. Даже нельзя было точно сказать, люди ли их всадники. Лица они скрывали под капюшонами балахонов, руки прятали в широких рукавах своих безразмерных балахонов.

Оторву ему что-нибудь, когда найду.

В Мигеля со всего маху врезался кто-то мелкий. Он едва не получил рефлекторного «голову с плеч», и когда файтер уже замахнулся, коротко невразумительно мяукнул.

Наемник рыкнул что-то отчаянно злое, свободной от меча рукой закинул легкого вора на плечо. В трех шагах позади Эверард и Юджин зажгли найденный на полу факел, и файтер вернулся, идя на тусклый свет. Во время минутного затишья стало слышно, как за стеной раздавал команды капитан дворцовой стражи, и снова – раскаты грома, совсем рядом с цитаделью.

– И что это было? – отдышавшись, спросил маг, поглаживая рукой пляшущее пламя факела, словно котенка.

– Я у тебя хотел спросить, – огрызнулся вор, дернувшись на плече у Мигеля, – ты что, не мог просто вернуть свет?!

Что-то стальное звякнуло об кольчугу, и лис торопливо переложил это в другую руку.

– Не мог! Он не возвращается, я уже пытался...

– Тогда порубим их так, делов-то! – наемник поставил Хьюго на пол, выхватил второй меч. Его требовательно ткнули пальцем в плечо, и файтер отдал один из клинков другу. А самому и одного хватит. Эв накинул на голову капюшон и тоже вытащил меч.

– Эти типы какие-то ненормальные, – буркнул он, – не надейтесь, что с ними получится, как с обычными людьми или даже демонами. Скорее уж, вообще не получится, но вот, на всякий случай, – и клирик сделал друзьям жест подойти.

На лбу Мигеля, почти касаясь пальцами, он начертил знак благословения богов – четырехлистник со звездой, и рисунок вспыхнул синей искрой, а потом расплылся по коже и растворился без следа. Наемник почувствовал, как к нему приходит спокойная уверенность – в своих силах, в том, что именно так и должно быть. Боги помогут, если уметь просить.

Благословение Эверард нарисовал и Хьюго. Когда знак богов осветился синим, вор спокойно заулыбался и молча посмотрел на клирика светло и благодарно. Тот сухо кивнул и протянул руку к магу.

Юджин испуганно дернулся, но ничего говорить не стал. Маги не в ладах с богами, если вообще верят в них. Будут ли высшие силы помогать тому, кто вечно противостоит им?.. Эв ободряюще кивнул другу и начертил знак. Он также вспыхнул и растворился, скользнув на кожу, и маг посмотрел удивленно, но, кажется, перестал бояться.

Все это отняло у клирика несколько мгновений. За это время на центр зала выехали из тумана пятеро всадников в черных одеждах.

– Что это еще такое? – ткнул мечем в сторону пришельцев вор. – Только не говорите, что это те самые вестники Конца Света, о которых барды поют на дорогах!

Эверард хмуро посмотрел на него и сказал хрипло:

– Они самые.

Пятеро всадников, один из которых, сидящий на самой большой твари, был, должно быть, предводителем, на первый взгляд неспешно и даже как-то равнодушно двинулись к новоиспеченному королю. Гвардейцы ощетинились мечами и копьями, ровным полукругом закрывая Кристиана, словно на самом деле могли его спасти. Главный всадник приостановился, запрокинул голову и расхохотался. Смех его был хрипящий, как будто он долгое время перед этим провел в абсолютном молчании, и начал забывать, как это – иметь власть над собственным голосом.

Мигель видел, как задрожали кончики выставленных копий и вспомнил другой отряд, точно так же собравшийся в полукруг перед лицом неминуемой гибели, готовый сражаться до последнего... Тогда ни одно копье не дрогнуло.

В тот раз ему пришлось оставаться в стороне, он не мог, правда не мог пробраться к солдатам, прорваться. И Мигелю долго еще снились падающие один за другим верные, славные воины.

Он рыкнул и рванулся вперед. Шаг, еще, еще... Треть зала отделяла его меч от всадников и короля. Между порывами озверевшего ветра, оглушительно завывающего под сводами разгромленного зала, файтер услышал – или ему только почудилось, что он слышит – щелчок арбалетного затвора и тонкий, свистящий полет вспарывающего воздух болта.

Туда, где только что была его нога, в пол врезался разрывной арбалетный «одуванчик». Потом, немного дальше – другой, за ним третий.

Мигель знал, что не попадут.

Яркая вспышка слепящей молнии осветила зал. Где-то справа метнулось вперед огненно-рыжее пятно, слева блеснуло золото. Прогремел раскат грома, и наемник клыкасто ухмыльнулся и тряхнул головой, старательно прогоняя последние мысли. Только инстинкты, только удача и благословение богов.

В темноте было не разобрать, кто из людей вокруг жив, а кто мертв. Впереди кричали, позади кто-то захлебывался булькающим кашлем, плакал женский голос. Ночь Крови снова в столице.

Когда до всадников осталось несколько длинных прыжков, Мигель занес руку и, сделав два быстрых шага на ускорение, прыгнул, чтобы страшным рубящим ударом обрушить свой меч – заговоренный меч! – на ближайший к нему черный балахон и чешуйчатую тварь. Клинок уже начал свой путь вниз, и вдруг налился тяжестью, потяжелев почти в два раза. Вдоль лезвия вспыхнул лиловый свет, разросшийся до огромного шара за долю секунды, прежде чем войти, словно в масло, в плечо темного всадника. Наемник понимал, что сам нанести такой удар не смог бы, пусть меч и был заговоренный. Значит, дело в фиолетовой сфере – магия? Во время новой вспышки света в дверях появились люди в мантиях и с разноцветным светом в руках.

– Маги во дворце! Во дворце маги! – пронеслось по тронному залу.

Оборачиваться файтер не стал, просто занес меч для нового удара. Но взревевшая не своим голосом тварь с места резко прыгнула вперед, на несколько шагов отдалившись от человека – это всадник передал свою боль животному, вложив эту силу в мощный прыжок. А к центру зала уже подбегали воины в серо-синих одеждах со знакомым гербом. Клеймо Великого Острова обличительно смотрело с их клинков. Подарок Его Величеству, да? Щедрый же подарок оказался преподнесен!..

Пока наемник и вор остановились, чтобы на себя принять первую атаку бежавших на них людей, Эверард воззвал короткой веской фразой к милости богов и их праведному гневу. Темный меч вспыхнул синим, на клинке ожила печать – пышные прекрасные цветы, вырастающие прямо из древних рун, потянулись от рукояти к острию, мерцая холодным голубым светом. Клирик взмахнул мечем, и дальнейшее Мигель, увы, не увидел, но спустя несколько мгновений сквозь рев бури до его слуха донесся нечеловеческий вопль и рык, и файтер удовлетворенно подумал, что эти всадники еще больше попали, чем квартет.

– Эй, сзади!

Боец хлестким ударом разрубил прыгнувшего на него воина, и досадливо бросил:

– Я видел, – после короткой паузы он улучил секунду и протянул другу раскрытую руку. – Но спасибо!

Хьюго залился звонким, истеричным смехом и ударил ладонью по протянутой ладони файтера. Да, лучше уж смеяться от страха, чем замирать и валиться с дрожащих ног. И снова бросился в бой. Мигель отметил, что со дня их тройной дуэли на площади он стал фехтовать гораздо лучше.

Возле монаха вдруг появился запыхавшийся маг. Юджин тяжело дышал, но несмотря на это старательно выращивал между напряженных ладоней оранжевую сферу. Он успел послать ее куда-то в сторону противника и вырастить заново еще дважды, прежде чем Эв повернул к нему голову и отрывисто предложил помощь. Маг улыбнулся уголками губ и покачал головой. Он тоже сильно, сильно вырос за прошедшее время...

Тут тронный зал осветила новая молния, и квартет увидел, как юного короля спешно уводят в низкую дверцу несколько гвардейцев. Мгновением позже под сводчатым потолком взорвалось что-то до того ослепительно-белое, что на несколько секунд все ослепли и оглохли, а мир превратился в сплошную плоскую звенящую белизну.

К Юджину вернулось ощущение пространства, и он с удивлением обнаружил, что опирается на чью-то сильную руку. Он моргнул. Кожаные наручи, багровая рубашка...

– Мигель?

Наемник помог ему удержаться на ногах и подмигнул.

Тронном зале было светло. К раненным, которых при свете оказалось гораздо меньше, чем казалось в кромешной тьме, спешили люди, десяток мертвых тел выносили с серьезными лицами, на которых читалось плохо скрываемое облегчение, гвардейцы. Рядом на полу снова привычно, без этого смертельного выражения улыбающийся Хьюго отрывал от поддетой под нарядную куртку рубашки широкою полосу и что-то с энтузиазмом доказывал клирику, смеясь и вытирая рукавом текущую из пореза на щеке кровь. Она никак не желала вытираться, только размазывалась, и в конце концов вор плюнул и перестал обращать внимание на соленую алую струйку. Наконец ткань была оторвана, и лис дернулся было помочь Эверарду перевязать раненную руку, но тот фыркнул и сказал что-то колкое. Хьюго негромко засмеялся.

– Кажется, все, – выдохнул маг радостно, оглядываясь по сторонам так, словно впервые здесь оказался.

– Не кажется, – Мигель забрал свой второй меч и, любовно проведя пальцами по краю лезвия, отправил его в ножны. Улыбнулся. – Точно все.

Вор захихикал и снова заспорил с монахом, за поддержкой обернулся к файтеру и магу и тут же отвернулся обратно, так резко дернув головой, что собранные в хвост рыжие волосы своими кончиками испачкались в размазавшейся по щеке крови. Наемник предложил плюнуть ему в физиономию для скорейшего излечения, и Хьюго смеялся, закрываясь руками в притворном испуге.

Все и правда закончилось. Второй Ночи Крови удалось избежать, легендарные черные всадники, впервые напавшие на столичный город, изгнаны или уничтожены, маги вернулись под покровительство короля.

– Мы все-таки провалили наш план, – скорбно заявил Эверард голосом, скорбь в котором явно была поддельная, но зато звучала скрываемая улыбка.

Мигель приподнял было бровь, но тут же понял и, улыбаясь, закивал.

– Точно, мы же хотели смываться с этой коронации!

Вор захрюкал, безуспешно пытаясь подавить смех. Его друзья выдержали ровно на две секунды дольше. Тучи над столицей из черных сделались просто темно-серыми, и через разбитые окна на мраморный тронного зала пол упали первые капли дождя.

 

Глава 25. Во славу героев

Юный король спасен, Его Величеству снова ничего не угрожает. Тронный зал дворца срочно восстанавливают работники, и пока все важные приемы и мероприятия перенесены в малый зал. Нападение удачно отбито, враг повержен, ура! По такому случаю, а также для того, чтобы отметить четверых геройски проявивших себя воинов, подтвердивших делом особую милость и благоволение, готовится внеочередной королевский прием, на котором они будут достойно награждены за свою службу.

Мигель со скептическим видом выслушал эмоциональную тираду вора, с ехидной улыбочкой передававшего последние новости, полученные все от того же герольда, и скривился, словно глотнул кислого молока.

– Что за чушь! Терпеть все это не могу. Страшно раздражает, ну серьезно!

– Это еще не самое интересное, раздражительный ты наш, – хмыкнул Эв и переглянулся с пройдохой. Они, видимо, успели перекинуться парой слов до того, как квартет встретился в полном составе в комнате мага.

Хьюго постарался придать лицу серьезное выражение и издевательски-торжественно объявил:

– Теперь колдовской народ и все, кто был ущемлен и ограничен по воле Его Величества, будут свободны в своих действиях, перестанут подвергаться гонениям и прочим притеснениям, а также щедро награждены, потому как исключительно благодаря им был спасен Кристиан Эрион на собственной коронации... Ну как, хорошо они это обставили?

Да, маги спасли короля, маги вышли из немилости, маги требуют пряник. Хорошо и логично. Наемник с грозным видом нахмурился, сделал глубокий вдох-выдох и многозначительно хрустнул пальцами, чем вызвал новый приступ хохота.

– Ну так что эти типы требуют в награду? – спросил он, когда все немного успокоились.

– Денег, – пожал плечами монах, и Юджин кивнул, – что еще нужно всем в этом мире? Денег и власти. А что, есть другие варианты?

Мигель усмехнулся.

– Ну, молодых, красивых, добрых и богатых девушек в жены, комедиантов в гостиные, лучших поваров на кухни... Чтобы лучше магичилось.

Квартет успел за время своих странствий убедиться, что сила мага увеличивается только потом и кровью, «в полевых условиях», и никак иначе.

– А комедианты зачем? – Хьюго, как всегда, влез с расспросами.

– В начинку для пирогов, бестолковое ты существо. Неужели не знаешь даже таких простых вещей, как рацион любого уважающего себя мага? Пестрый народ на завтрак, обед и ужин, и не реже одного раза в неделю, а то шаровые молнии плохо летать будут.

Вор захихикал.

– Значит, Юджин не уважающий себя маг?

Все с интересом обернулись к парню, а он с невозмутимым видом зажег на ладони огонь, в котором отчетливо угадывался вертел с нанизанным на него мясом.

– Я просто уважаю ваши вкусы и ваш спокойный сон больше, чем традиции, – пожал маг плечами. – И потом, лишний раз создать иллюзию, спрятав мою пищу под видом более привычной вам для меня не в тягость...

Друзья захрюкали от плохо сдерживаемого смеха.

Тут дверь скрипнула, и в комнату заглянул раздраженный дворецкий в парадной золотой форме. Он хмуро окинул взглядом давящуюся хохотом компанию и буркнул:

– Вы хоть иногда можете вести себя, как разумные люди?

Приключенцы переглянулись.

– Знаешь, – доверительно начал наемник, – мы все недавно сбежали через окна и потайные лазы, чтобы посидеть с пару часов в винном погребе. На твоем месте я не стал бы сильно на это рассчитывать...

Дворецкий закатил глаза и закрыл за собой дверь. Уже из коридора до друзей донеслось:

– Хотя бы на торжестве ведите себя, как взрослые, хорошо?

Те снова переглянулись и обидно захихикали. Да, дворцовый распорядитель предчувствовал, что готовящийся прием тяжело ему дастся, но чтобы настолько!.. Интересно, это эти ребята притягивают неприятности, или неприятности – их? Дворецкий категорически не хотел об этом думать.

Тем временем дата назначенного торжества приближалась. Белая Цитадель стараниями слуг быстро возвращалась в надлежащий вид, а Совет Лордов принял все меры, чтобы о нападении на коронации никто за пределами дворца не узнал. Методы у Старшей Знати всегда отличались эффективностью, и город немного недоуменно, но радостно и с энтузиазмом готовился к продолжению торжества.

Маги Демиана, так кстати вмешавшиеся в битву с черными всадниками и объявившие себя единственными победителями, вышли наконец из королевской немилости. В Цитадели теперь им были всегда рады, а нужда в шпионаже отпала – и Юджин, завербованный в засланцы, смог вздохнуть спокойно. Теперь он, как талантливый начинающий маг-практик, получил вполне официальное приглашение в Демиан, учиться искусству колдовства с перспективой когда-нибудь потом вступить в Союз и жить в башне на общественных харчах. Все это категорически его не прельщало (скорее наоборот), но другого способа разузнать хоть что-нибудь об исчезнувшем Мастере Юджин еще не придумал.

Пока были проблемы понасущнее – Мигель строил планы грандиозного побега с празднества, Эверард открыто насмехался над его затеей, и их то и дело приходилось разнимать, потому что от одинаково восторженно глядящего и на разработку стратегии, и на потасовку Хьюго не было решительно никакого толка. Время от времени вор в одиночку наведывался к Юджину в гости. Приносил последние новости о приготовлениях, мол, там-то и там-то столько-то человек охраняют то и то, а на скатерти будут голубые банты, и на ложках для десерта – вставки из сердолика... Со смесью гордости и азарта, порой так явственно проявлявшегося у лиса, показывал другу «случайно найденные» безделушки и украшения. Некоторые, которые вору уже разонравились, он относил назад, а как-то раз взял с собой и мага. В итоге пришлось запирать дверь колдовством, пока Хьюго торопливо открывал заевшую оконную раму, и друзья еще четверть часа прятались под окном с наружной стороны, используя левитацию.

– Час от часу не легче! – неизменно приговаривал дворецкий, вздыхал и уходил восвояси.

Собрание Совета Лордов было назначено на день до торжества. В большом кабинете собрались достопочтенные герцоги и графы, мудрейшие из старшего дворянства – конечно, те, кто остался в живых после Ночи Крови и не потерял расположения королевского дома. Они сидели за длинным столом из темного дерева, по которому аккуратными стопками были разложены и дорогие гербовые бумаги, и замызганные бумажки, должно быть, когда-то давно оторванные и уже изрядно походившие по рукам. Четыре стула, стоящие друг напротив друга, были свободны. Некоторые из лордов поглядывали на них настороженно, но вслух ничего не говорили: особенным королевским указом четверо геройски проявивших себя путников награждены милостью Его Величества титулами баронетов и местами при дворе. За дверью раздались шаги. Кто-то подошел почти вплотную, но заходить в кабинет почему-то не торопился. Послышался громкий шепот, хихиканье и раздраженный голос дворецкого...

– Зачем мы им нужны? – спросил Хьюго, наклоняясь к замочной скважине.

Клирик замахнулся, чтобы дать ему дежурный подзатыльник, но на этот раз промахнулся и неприятно чиркнул кончиками пальцев по двери. Вор захихикал, но подглядывать перестал – то ли не увидел ничего интересного, то ли решил не искушать судьбу.

– Король благодарен нам, и его помощники ухватились за эту идею, чтобы оставить нас при дворе, – скривился наемник, – думают, что четверым бродягам с улицы не о чем больше мечтать, кроме как о дармовой должности во дворце.

Маг фыркнул, привычно и вряд ли осознанно разминая пальцы. Хороший признак. Мигель отметил этот жест и как бы невзначай оглядел охрану – трое стражей, обычная смена. Еще лучше! Значит, ничего экстраординарного не предвидится.

– Ну что ж, пусть попробуют нас уговорить, – улыбнулся Хьюго и толкнул дверь вперед. Она открылась с тихим низким скрипом.

Все присутствующие, как по команде, посмотрели на них. Умудренный годами тайный советник, желчный и неприятный с виду казначей, ближайший помощник короля с рано тронувшей волосы сединой, и многие другие, чьи личности не так уж примечательны, и, хотя они принимают важные для Альрина решения, но абсолютно не играют роли в нашем повествовании.

Мигель, входя в кабинет, сухо кивнул собравшимся и прошел к ближайшему свободному месту. Рядом с ним сел Эверард, напротив – вор и маг.

Им передали по жиденькой стопке бумаг: приглашения на второе торжество, список обсуждаемых сегодня вопросов, план действий на ближайшее время, приказ о награждении титулами, просто чистые листы для записей... Так, стоп, титулы! Файтер, показавший немалую смекалку и быстро уяснивший для себя порядки, принятые среди вершащих высшую власть, заподозрил подвох. Он, игнорируя и объявление о начале заседания и пространную и высокопарную речь тайного советника, принялся придирчиво рассматривать документ. Дорогая бумага с тисненым гербом вопросов не вызывала, общие формы вежливости, в принципе, тоже. Но что тогда?

«Высочайшей и справедливейшей милостью Его Величества короля Альрина Кристиана, странники М., Х., Э. и Ю. назначаются отныне полноправными членами собрания лордов с правом голоса, имеют титулы почетных баронетов, получают место при дворе и право входить в чисто дворянского сословия. Подписано 5-го числа первого осеннего месяца такого-то года», и дальше стояли подписи высокородных лордов и самого короля. Пока все было прозрачно и понятно... О, точно, приписка! Хмыкнув про себя и подивившись изобретательностью писца, написавшего дополнение зелеными чернилами среди зеленых же раскидистых ветвей, украшавших низ листа, Мигель принялся вчитываться в мелкие буквы. «Обязуются неотлучно находиться при Его Величестве, подчиняясь приказам начальника стражи и старшего советника, не вызывая лишних трудностей и не совершая ничего самовольно...» Наемник довольно ухмыльнулся.

– Эв, ты только глянь, – проговорил он тихо, едва заметно кивая на приказ о назначении, и переложил лист в конец стопки, открывая чистые белые бумаги для записей по ходу собрания. Клирик вздохнул и положил перед собой собственную копию документа. Углубился в чтение.

Тем временем казначей убедительно рассказывал о том, как важно было бы хотя бы на короткий срок на незначительную величину повысить налоги, чтобы окупить потраченные во время переворота средства и привести государственную казну в стабильное состояние, которое так славилось в узких кругах во все времена правлении династии Эрионов... Хьюго слушал его со спокойным интересом: запоминал цифры, ловил каждое слово о находящейся в его ведении казне, приглядывался к расположению карманов. Не то чтобы пройдоха всерьез собирался приобщиться к его карманам, как фигуральным, так и вполне материальным, скорее уж обращал на это внимание чисто по многолетней профессиональной привычке. Нужды в деньгах сейчас у квартета не было, да и деньги, почти честно полученные от Теодора, сохранились почти в целости, провалявшись три недели под открытым небом возле разоренной деревни и удачно найденные после возвращения. На всякий случай Юджин всех-таки приглядывал за лисом краем глаза, но чем дальше, тем больше убеждался в его благих намерениях. Выкидывать какую-нибудь дурость вор, видимо, не собирался, или, по крайней мере, припас ее на другой раз.

Эверард глянул исподлобья на сидящих напротив друзей и легонько подтолкнул к ним стопку с документами. Воришка тут же отвлекся от казначея и стал энергично перебирать бумаги, пока не нашел так заинтересовавший остальных приказ. Пробежал глазами по строчкам... Сдержать нагловатую улыбку было сложно, но Хьюго очень старался. Да, неотлучно пребывать при дворе и беспрекословно подчиняться советникам, всегда мечтали!.. Юджин был того же мнения.

Друзья неприметно переглянулись, и в четырех парах глаз потаенно заплескался азарт. Белая Цитадель их запомнит надолго, но точно не как исполнительных и прилежных членов совета!

Выждав удобный момент – тайный советник принял слово и заговорил сипящим и, видимо, простуженным голосом о каких-то новых проектах, и лорды как раз слушали его с почтительным интересом – наемник изловчился и легонько пнул под столом мага. Тот поднял голову от бумаг, повел плечом и как бы невзначай опустил руки на колени... Хьюго заметил, как старательно сидящий напротив монах отводит взгляд, и сел поудобнее, чуть ближе к кончику сиденья, чтобы, если что, быстро вскочить.

Юджин на секунду отрешенно уставился в стену, лицо его напряглось. Парень сделал плавный пас руками, словно поманив кого-то...

Вообще-то, хотя огонь и не может существовать без воздуха, эти стихии не в ладах друг с другом. Но огненный маг может просто позвать порыв сильного ветра, и тот охотно откликнется на его зов.

Огромное двустворчатое окно, прикрытое от осеннего холода, с грохотом распахнулось, в кабинет с хищным завыванием ворвался сильный порыв пронизывающего насквозь ветра. Лорды инстинктивно обернулись на резкий звук.

Мигель поворачиваться к окну не стал. Он вскочил, и, не теряя ни секунды, рванулся к выходу. Подпер своим стулом дверь. Миг замешательства испортил бы все, медлить было нельзя.

Одновременно с этим Хьюго с места запрыгнул на стол и подкинул вверх целую горсть какой-то мелочевки, ярко блеснувшей на свету. Собравшиеся члены совета на мгновение оторопели, так быстро и внезапно сработали парни.

На стол со звоном упали несколько драгоценных безделушек, золотая сережка, кольцо с позабытым ныне гербом, осколки цветного витражного стекла. Лорды уставились на них, и по одному начали вскакивать, приходя в себя.

Время. Главная цель вора была достигнута – он выгадал еще два бесценных мгновения для друзей.

А клирик уже заканчивал свою часть работы. На одном из чистых листов он торопливо дочерчивал последние линии божественного знака – простых, словно ребенком нарисованных пустых песочных часов. Это символ бога Фера, покровителя времени. Нечасто же монах обращался к богам по отдельности – надо прибегать к таким просьбам осторожно, чтобы никого не разгневать – но в этот раз все же пришлось.

Хьюго увернулся от нацелившихся на него рук и побежал по столу.

– Всеведущий и молчаливый, вездесущий даритель и разрушитель, тот, перед чьим дыханием не устоять ничему, Фер, владыка времени, дай мне помощи во имя звезд этого мира!..

На бумагу прямо из воздуха вдруг посыпались мелкие белые песчинки – знамение из мира богов. Просьба была услышана. Песок тонкой струйкой сыпался на стол, рассыпался в разные стороны, попадал на пол, на стулья... Когда рисунок полностью скрылся под ним, произошло странное – знак повелителя времени вспыхнул перед каждым, кто находился в комнате, и они недоуменно стали замедлять свои движения, пока не остановились до конца. Время.

Квартета сила богов не коснулась – то ли Фер знал, кто на стороне просящего, то ли это помогло ему определить недавнее благословение богов. Мигель быстро оглядел комнату, клыкасто ухмыльнулся. Лучший план – это отсутствие плана, как ему не раз уже приходилось убеждаться. Наемник привычным движением перекинул на спину ножны, которые снял и оставил при входе, зафиксировал мечи креплениями. Хьюго легко пробежал несколько шагов по длинному столу, аккуратно перешагивая документы и перья и широко улыбаясь задыхающимся от бессильного негодования лордам. Юджин покосился на дверь и пошел к так и оставшемуся распахнутым окну.

На стол падали последние божественные песчинки, когда четверо друзей, стоя рядом на широком подоконнике, помахали на прощание и плавно, словно привычно и давно отрепетировано, стали падать назад, в пустоту. Под заметно истеричный и звонкий смех вора они скрылись из виду почтенного собрания, и маг щелчком пальцев активировал приготовленное заранее заклинание левитации на четверых человек.

Вниз, на тщательно подметенную дорожку королевского сада, опустились, довольно переглядываясь, несколько путников. Выглядели они победителями, и оправляли немного сбившуюся одежду, обмениваясь негромкими замечаниями. Рыжий невысокий парень жизнерадостно засмеялся, а в ответ вытаращившей глаза страже тот, который был с парными мечами за спиной, успокаивающе помахал рукой, мол, отстаньте, так надо!.. Бравые гвардейцы принялись тереть глаза.

Вдруг из окна одного из залов, где нередко собирался досточтимый Совет Лордов, выглянул, перегнувшись через подоконник, тайный советник. Жеванный какой-то и осунувшийся. Он закричал что-то отчаянно-злое, нервно замахал рукой, разразился потоком витиеватых бранных выражений, а потом и просто грубой нецензурщиной...

– Приятно было познакомиться! – что было сил прокричал файтер уже на бегу, оборачиваясь и расплываясь в обидной улыбке. Черноволосый юноша сказал ему что-то спокойно, и вся четверка дружно расхохоталась.

Стражники похватали оружие и бросились в погоню. Но от бегущих наглецов их уже отделяли несколько десятков шагов, и это расстояние медленно, но верно увеличивалось. Сдаваться гвардейцы не собирались, и город сегодня получил еще одно внеплановое, но очень интересное зрелище!..

* * *

На Площади Света, многолюдной и в обычные дни, не говоря уж о таком значимом и длинном празднике, было много народа. Горожане толпились возле дающих представления комедиантов, выступающих менестрелей, вокруг разноцветных шатров и временно возведенных прилавков. Торговка рыбой со своей тележкой тоже была здесь – зазывала покупателей, считала мелочь, не забывая внимательно поглядывать по сторонам. Завидев в толпе какое-то возмущение, она привстала на цыпочки, чтобы рассмотреть происходящее поближе, но беспорядок был уже совсем рядом.

Блестящий от пота, уже успевший где-то испачкаться и запылиться, файтер пробирался сквозь людской поток прямиком к издалека приметной, и, видимо, служащей ему ориентиром рыбной тележке. За ним с громкими грубыми криками продирались гвардейцы.

– Улыбнись, красавица! – выпалил он приветливо цыганке. Та в наигранном негодовании уперла кулачки в бока, хмыкнула и чуть отстранилась, чтобы оглядеть друга целиком. – Прости, времени нет, но я тебе по гроб буду должен!

И Мигель, недолго думая, подхватил двумя руками почти пустую деревянную бочку с остатками воды и рыбы и, хорошо размахнувшись, выплеснул все это на как раз подоспевших и вывалившихся из толпы гвардейцев. Те шарахнулись назад, а когда рыба обрушилась на них вонючими снарядами, под свист и крики разразились ругательствами. Файтер нахально улыбнулся, сделал им ручкой и исчез в неизвестном направлении.

Не так уж и далеко от Площади Света, прямо посреди широкой улицы особо затейливый горшечник решил показать жадному до зрелищ народу, что его посуда способна вытерпеть даже самое горячее пламя. Он развел огонь, принялся что-то доказывать тут же остановившимся прохожим, поднял над толпой простенькую плошку... Кто-то уже затеял прыжки через его костер. Подкинули еще дров, и огонь радостно сожрал их, благодарно вытянувшись вверх и вширь. Трое мальчишек и одна отчаянно-храбрая девчонка с радостным визгом по очереди перепрыгнули через костер.

Вдруг он загудел, затрещал, мгновенно вырос до высоты, превосходящей человеческий рост. Толпа ахнула и отпрянула в стороны. На месте остался только смуглый парень в добротной, похожей на восточную одежде. Лица его никто не успел рассмотреть, потому что он стоял почти вплотную к огню, повернувшись к самой его середине. На улицу выбежали солдаты.

Юджин спокойно улыбнулся, вскинул руку, призывая людей не бояться, и, шепнув что-то, сделал шаг прямо в костер. Народ вокруг ахнул во второй раз, женщина закричала, та самая девчонка пронзительно завизжала. Кто-то уже принес и теперь выплеснул, почти не надеясь успеть, ведро воды. Пламя обиженно зашипело, и сквозь него силуэт мага стало видно более отчетливо. Вряд ли люди увидели, но Юджин улыбался.

Прикатили бочку воды, выбили дно, принялись тушить огонь под окрики солдат – те поторапливали мужиков, боясь опоздать. Когда пламя наконец неохотно осело и окончательно погасло, на мостовой не осталось ничего, кроме пятна золы и пепла и нескольких обугленных головешек. Парень пропал еще таинственнее, чем появился.

Из узкого переулка на пути к трущобам вылетел, чиркнув рукой по стене для удержания равновесия, рыжий вор. Он улыбался во всю веснушчатую физиономию и больше смотрел на осеннее небо в узком просвете между крышами домов, чем на своих преследователей. За ним гнались двое гвардейцев, выхватив мечи и тяжело дыша. И легконогий Хьюго, добежав до удобного места, взлетел на крышу, точно кошка. Черепица опасно хрустнула у него под ногой, но пройдоха знал, что делает. Через несколько мгновений он уже шагал по коньку крыши, балансируя раскинутыми в стороны руками, словно канатоходец. В этом не было нужды – лис не оступился бы и с завязанными глазами, но ему хотелось поддеть стражников.

Надо признать, что это Хьюго вполне удалось. Гвардейцы все-таки взобрались на крышу, и даже рискнули приблизиться к вору. Тот сделал испуганное лицо, вскрикнул и вскинул руки, неловко пошатнувшись.

Солдаты рванули в нему, презрев осторожность. И когда до него было уже рукой подать, он рассмеялся, встал на коньке ровно и мягко пробежал несколько шагов вперед. Обернулся. Улыбнулся загнанным на верхотуру бравым гвардейцам, прошел еще немного и, прежде чем спрыгнуть на балкон последнего этажа, энергично сделал им ручкой.

Приземлившись на балкончик, он все еще слышал, как преследователи негодуют.

– Милая леди, я сегодня вечером составлю вам компанию, вы не против? – произнес он восторженно, вглядываясь в изящный силуэт за белыми занавесками. – Одно ваше слово, только одно!.. Вы ведь не прогоните меня?

Притихшие было солдаты разразились новыми потоками брани, а воришка галантно раскланялся, бросил в дверной проем припасенное «на всякий случай» колечко с лазуритом и был таков.

– Я не считаю насилие достойным методом решения проблемы, – поделился клирик несколько раздраженно с замершим в недоумении книготорговцем. Прислушавшись к приближающемуся топоту солдатских сапог по мостовой, Эв поставил на место пятью минутами раньше взятый с прилавка томик и неторопливо подошел к серой, почти черной от времени стене. Натянул капюшон пониже на лицо, чтобы скрыть волосы цвета чистого золота и светлую кожу, запахнулся в плащ поплотнее и зашел в тень. Пробежавшие мимо гвардейцы в упор посмотрели туда, где он стоял, но не увидели ничего и никого.

Книготорговец, выждав минуту для верности, сгорая от любопытства подошел поближе. Стена была абсолютно голой и все такой же грязной. Странного же незнакомца больше не было вообще. Книгочей пожал плечами и вернулся к прилавку, еще раз бегло осмотрев злополучную стену – что поделаешь, если встретил человека-призрака? Не приставать же к нему, ушел, и хорошо.

А по узкой лестнице вниз, в подпол, спускался монах в черном плаще с капюшоном, про себя посмеиваясь над бедным торговцем и уже представляя, как встретит приветливые лица старых друзей.

Восточный мост по вечерам действительно красиво освещали фонари. Отблески света плясали на темной воде, на окнах лавочек, расположившихся прямо здесь же, на мосту, и было в этом что-то таинственное, как в старой сказке.

Под одним из фонарей стоял, пряча лицо под капюшоном, закутанный в плащ монах. Рядом с ним облокотился на перила и смотрел в непрозрачную воду файтер, насвистывая какую-то задорную мелодию. Вора и мага пока не было.

Они пришли вместе – улыбающиеся, довольные и с полными карманами еще теплых мягких булочек. Чуть подслащенное тесто пахло просто умопомрачительно, и друзья принялись нахваливать славного пекаря. Потом кто-то вспомнил такой же вечер, только летом. Тогда было теплее, звезды ярче, над рекой расползался туман, а путники еще совсем не знали друг друга. И Хьюго тогда опоздал, а маг чуть не упал в реку.

Вор рассмеялся, и его смех подхватили остальные. Вспомнили и трактир, и, не мудрствуя лукаво, по начавшей складываться традиции пошли прямиком туда. Осенними вечерами, когда темнота становится совсем ночной, а воздух промозглым, особенно хорошо вспоминается старое и планируется новое. Обязательно светлое, радостное и обнадеживающее.

– А меня пригласили в Демиан, – поделился Юджин, – поучиться чему-нибудь новому, покопаться в библиотеке... Может, и диплом дадут.

– Вот и славно, – одобрительно кивнул наемник.

Хьюго тоже закивал и заулыбался.

– Хорошо, что ты с ними разобрался, а то второй раз я могу так удачно и не накосячить!

Вор, маг и файтер с клириком, которым рассказали подробности этой истории, снова дружно рассмеялись. Фортуна все-таки не бросает своего рыжего любимца!.. Или, быть может, дуракам везет?

– Сам дурак, – беззлобно огрызнулся Хьюго, скорее уж по привычке, чем действительно из жажды поспорить.

Квартет почти дошел до трактира. И тут из тени вынырнули, скрывая лица, двое неизвестных. Оба высокие – выше наемника, одинаково мощные. Появились на мосту и шагнули к путникам. Оружия они не достали, неприятностей причинить не успели, и Мигель пока только на всякий случай отстегнул крепления мечей, чтобы выхватить их в любой момент. Но вор ойкнул и сказал успокоительное:

– Это мои приятели, поговорить.

Неизвестные закивали. Файтер расслабляться не стал – что, он не знает что ли, чем заканчивается у ночного люда это «поговорить»?! Но те ребята и правда настроены были миролюбиво.

– Рыжик, у нас хорошие новости. Будешь слушать?

Хьюго нетерпеливо кивнул.

– Твоя мама просила тебе передать, что будет ждать тебя в доме, – пробасил «приятель».

– Ты ведь еще не забыл туда дорогу, верно?

Эверард, Юдж и Мигель внимательно рассматривали их, переводя взгляд с разбойников на пройдоху и обратно. Мама? Это что-то новенькое. Ко всеобщему удивлению вор смутился – потупился и принялся водить носком сапога по камням.

– Не забыл, – улыбнулся он наконец, – скажите, что наведаюсь.

Незнакомцы закивали и, не став болтать попусту, так же бесшумно, как и появились, отступили обратно в тень. Эв озадаченно приподнял бровь.

– И что это было?

– Про меня, видимо, вспомнили, – отмахнулся Хьюго, принимая обычный беззаботный вид, – странно, я уж и не ждал такого.

– Может, это твои последние похождения до них дошли? – вставил наемник.

– Может быть. Не знаю пока, приду – расскажут.

Друзья наконец подошли к двери трактира. За прошедшее время он перетерпел некоторые изменения – переделали дверь, видимо, все-таки однажды вынесенную кем-то особо буйным, поменяли (или помыли?) стекло в окошке. Но название так и не привели в приличный вид – «Борада наместника» значилось на ней гордо, жирнее, чем в прошлый раз. Что ж, никто не стоит на месте, и эти ребята тоже развиваются.

Мигель распахнул дверь и поморщился от слишком яркого света, ударившего в глаза. В трактире было весело: полный зал народу по случаю праздников, несколько разносчиц, резво бегающих между столами с полными подносами тарелок и кружек. На одном столе даже сидел, перебирая струны старинной гитары, парнишка-менестрель.

От открытой двери потянуло холодом, и он вскинулся, отрываясь от инструмента. Лицо его, пока он просто сидел на столе, было тронуто легкой улыбкой того, кто видит не только то, на что смотрит. Но едва менестрель разглядел стоящего на пороге наемник, глаза его округлились до своего предела, он вздрогнул и ахнул что-то радостное. Отпихнул в в сторону гитару, несомненно, заслужившую лучшего отношения, вскочил и рванулся к двери.

– Мигель, Мигель, ты вернулся! Как вовремя! У нас там тааакое!.. Я долго искал тебя, где ты был?.. Как вовремя, милор...

Файтер стремительным движением бойца дернулся к менестрелю и зажал ему рот, не дав закончить. Остатки слов тот промычал мечнику в ладонь, безуспешно пытаясь оторвать ее от своего лица. Дождавшись, когда музыкант замолчит, Мигель сердечно обнял, очевидно, старого знакомого, назвал какие-то им одним известные имена, грустно улыбнулся.

– Уже и не чаяли встретиться!..

– Уже и не чаяли... Рей, ты все так же слишком много болтаешь, – объявил Мигель удивленным друзьям. И потом добавил, словно оправдываясь, – это начинаются внезапные сюрпризы, призванные усложнять нашу жизнь. Реино, давай я тебя сейчас отпущу, а ты не будешь мне больше ничего говорить, пока я не попрошу, ладно?

И, удостоверившись, что менестрель старательно кивает, ослабил железную хватку.

Друзья опустились на первые попавшие свободные места.

– Вот и славненько! – проворчал Эверард, вручая музыканту кем-то переданную гитару. – Хотите послушать интересную историю? И вас она тоже касается... касалась.

Хьюго заправил за ухо снова выбившиеся волосы и подался вперед, Мигель передумал класть ноги на стол, а Юджин смял в ладони выращенную было шаровую молнию. Послушать действительно хотели.

Монах не ожидал такой реакции, и немного помолчал, прежде чем начать говорить.

– Пол года назад мы с моим знакомым служителем столичного храма придумали одну вещь, которая помогла бы нам защитить принца во время восстания, – начал он хрипло, но без ехидцы, – ну и увлеклись немного, написали поддельное письмо, где сообщали неверное его местоположение... Тогда Теодор как раз был занят поисками. Потом он немного успокоился, занялся другим, и мы благополучно про письмо забыли, – Эв коротко усмехнулся. – И когда я переносил некоторые свои книги из одного места в другое, то прихватил случайно еще и эту бумагу. На улице я сглупил, попался солдатам. Меня отвели во дворец и обыскали, нашли письмо... Лжеписьмо. И Теодор стал собирать команду, чтобы эти ребята нашли для него принца в том месте, о котором говорилось в записке. Я сам ее и рисовал, но не мог же так просто это признать!..

– И та команда... – догадался маг и не стал продолжать.

Монах кивнул.

– Ага. Это мы. Забавно вышло, правда?..

Тем временем парень, названный Реино, честно продолжил выступление, хотя любопытство в крайней своей стадии заметно ему мешало. Кроме того, было видно, что менестрель нервничает, и вряд ли в разной степени хмельная публика тому виной. Играл он, говоря по совести, красиво, но наемник хмыкнул, мол, до Нэла с островов ему далеко. Тогда Хьюго, прекратив рассматривать музыканта, бросил быстрый взгляд на друга, потом – на музыканта, снова на друга, и наконец на мага. Тот, не меняясь в лице, пожал плечами.

Пришлось тянуться к уху файтера и спрашивать, перейдя на шепот:

– Ну и что это было, а? Не хочешь поговорить с ним?

Мигель досадливо рыкнул, поднялся из-за стола и, кивнув не спускавшему с него глаз старому знакомому, вышел на улицу, в сердцах хлопнув дверью. Допев песню и раскланявшись, Рей поспешил вслед за наемником. Маг и вор только переглянулись, а клирик хмыкнул и спрятался под капюшоном. Что-то интересное обещало проявиться в ближайшем будущем...

Услышав, что скрипучая трактирная дверь закрылась за вышедшим на воздух человеком, файтер подбоченился и обернулся.

– И что случилось такого, что ты чуть не объявил на весь зал, кем был мой отец?

Реино виновато вздохнул. Опустил взгляд под ноги, пробормотал извинения.

– Много чего случилось, вижу. Три года не было ни слуху ни духу, что от тебя, что и от твоего отца. Я думал, вы все наладили – дядя Осверин еще при короле Рогаре был признан братом братом лорда, если что, замок можно было и тогда оставлять на вас... Что сейчас-то произошло?!

– В конце лета на замок напали страшные твари, – выдохнул, зажмурившись, музыкант, – монахи сказали, что это могли быть демоны. В начале осени они напали снова. Знаешь, такие жуткие – никакие люди не могут им противостоять!.. Замок захвачен, и теперь там хозяйничает какой-то безымянный граф – то ли человек он, то ли нет... Земли вокруг страдают, никто не может ничего понять... Мигель, помоги, а?

Бывалый наемник сбледнул с лица, но ни мгновение им не владело замешательство.

– Ладно. Куда деваться – родной замок, – снова грустно улыбнулся мечник. И, увидев, как повеселел менестрель, строго прищурился: – Но с условием, что ответишь на мой вопрос.

Рейно замер, осторожно кивнул.

– Как ты меня нашел, а? У вас, бардов, что, какие-то умения, недоступные простым людям? – рассмеялся Мигель уже совершенно искренне. Менестрель заулыбался.

– Мне просто показалось, что сюда ты обязательно явишься, – он перекинул гитару на спину, легко спрыгнул с низенького трактирного крылечка и зашагал прочь. Отойдя на десяток шагов, Рей обернулся, помахал рукой сложившему руки на груди и снисходительно улыбающемуся другу. Потом еще раз улыбнулся и крикнул: – Я сыграю тебе ту самую, когда снова будем дома!..

– Если еще не разучился играть нормально! – поддразнил его наемник, ухмыльнулся и отвернулся от дороги.

В зал он вернулся, насвистывая какую-то мелодию, слова к которой никак не мог вспомнить. Хьюго убрал ноги с его стула, и файтер, едва присев, с мстительным удовольствием закинул сапоги на стол прямо перед рыжим пройдохой. Тот захихикал и попытался спихнуть их обратно, используя для этого вовремя не отдернувшего руку мага. Колдовство упорно не получалось, но вору становилось все веселее и веселее. Скоро и наемник захрюкал, сдерживая смех.

– А где ты менестреля потерял? – невозмутимо, словно рука, захваченная Хьюго, была вообще-то и не его, да и происходящее с ней в целом Юджина мало касалось.

– Прикопал, – Мигель ухмыльнулся, показав клыки, – под кустиком.

Тонкие губы, выглядывавшие из-под темного монашеского капюшона, скривились в саркастическом подобии улыбки.

– Знаешь, что обычно под кустиком прикапывают?

После секундной паузы квартет дружно расхохотался. За соседним столом какой-то побитого вида парень с ржавым двуручным мечом подавился пивом, и вор, успокоившись, громким шепотом стал рассказывать, что меч вот у него разве что забор подпирать, стоит всего ничего, да если еще и продавать с рук, то вообще копейки, но у парня в пояс вшито столько золота, что можно купить половину трактира, а другую половину сначала привести в порядок, а потом купить... Вместе с трактирщиком.

Друзья заспорили, засмеялись, принялись доедать сладкие булочки. Завтра им предстояло разойтись по своим делам, каждому заняться своим неотложным делом, всплывшим на поверхность так внезапно. Или так закономерно?.. Никому этого не узнать.

 

Глава 26. Лед и небесные бури

И снова нам путь в неизвестное лентой под ноги ластится,

А истрепанная старая карта как раньше в котомку ложится,

Что в этот раз мы искать пойдем, братец, по этому черствому свету?

И не разведут ли нас в стороны ветры, моря, люди, сны и рассветы?..

Менестрель Осверин, десятью годами спустя.

В Обитаемых Землях давно не было войны. Во время последней Железная Империя подчиняла себе новые территории захватывала новые варварские племена. Часть Империи – наиболее цивилизованная и развитая, с многолюдными красивыми городами и ухоженными дорогами – по праву входит в Обитаемые Земли, считаясь сильной и богатой. Но огромные просторы, лежащие за ее пределами, снискали себе славу гиблых мест беззакония, где царствуют дикие и жестокие варвары. Имперские солдаты кровью и потом держат их в железных тисках, но служба эта опасна и неблагодарна.

Если беглые преступники, разбойники, грабители, осужденные на казнь и объявленные в розыск бегут при первой же возможности на легендарный Сирр или пытаются затаиться в глубинках, не привлекая к себе лишнего внимания, чтобы потом постепенно найти себе честное занятие, то в Железную Империю не бегут даже самоубийцы. Жить там действительно нельзя. Вообще никак. Тот, кто не родился неотесанным варваром, не переживет на диких землях и нескольких часов после заката, не то что всю ночь. Могущественная Империя выступает надежной защитой цивилизованный королевств и княжеств от самой себя же, и потому ее боятся и уважают: в случае войны достаточно будет просто открыть варварам границы и дать им хорошее оружие, чтобы на долгие годы утонуть в обоюдно проливаемой крови.

Обитаемые Земли отгородились от опасности широкой быстрой рекой, никогда не ведающей покоя, и грозные воины вечно несут свою стражу на ее берегах.

Под высоким деревом-гигантов стоял, запрокинув голову, пропыленный путник в некогда богатой и красивой одежде. Глаза его смотрели честно и прямо, лоб не избороздила ни одна морщинка печали, губы привычно складывались в полуулыбку. Он прошел немало дорог, лицо его обветрилось и загорело, волосы выцвели на солнце и ветру. За спиной у путника весел тяжелый длинный меч, и рукоять его поблескивала драгоценными камнями. Искусным мастер ковал это оружие, верой и правдой служил клинок своему хозяину, не раз выручал из беды, спасал жизнь, помогал постоять за себя и друзей. Путник сощурился на ярком солнце, приложил козырьком руку к глазам и стал пристально рассматривать раскидистые ветви лесного исполина.

– Рин, ну что там? – крикнул он куда-то наверх.

Листва зашевелилась, и, держась одной рукой за невидимую с земли опору, вниз бесшабашно свесился человек.

– На западе уже граница, – сообщил он бойко, – а с севера идет грозовая туча. Что делать будем?

Его друг беззлобно чертыхнулся и помахал рукой, мол, спускайся скорее. Тот кивнул и снова исчез в ветвях, чтобы через считанные мгновения спрыгнуть на землю рядом с воином. Огляделся, подхватил прислоненную тут же к стволу гитару. Менестрель.

Длинные волосы музыканта заплетены в растрепанную косу, в ухе – серебренное колечко. Пальцы у него тонкие, длинные, ногти обгрызены и покусана кожа. По щеке тянется едва заметной нитью удачно заживший старый шрам, губы обветрены от еды и пения на ветру. Глаза смеются.

Им обоим не больше двадцати, если встретить этих путников на тракте и проехать мимо. Но если завести разговор ни о чем, завернуть в придорожный трактир, разомлеть от тепла и света, устало откинуться на спинку стула и предложить менестрелю сыграть... За несколько минут молодые ребята превратятся в вечных странников без возраста и страха, в людей, которые уже что-то большее, чем просто люди. Спокойные взгляды станут лучиться чем-то далеким и дивным, словно они много раз уже рождались и умирали, а сейчас просто идут по новой дороге куда-то в им одним ведомые дали... Или это просто вино и красивая музыка так туманят разум. Вскоре двое путников переглянутся, положат трактирщику на стол плату за ужин и выскользнут в мягкие вечерние сумерки, оставив что-то важное недосказанным и словно давая понять, что каждому дано разгадать это только самому.

– Далеко твоя туча?

Менестрель пожал плечами.

– Может, к ночи доберется. Но ветер скверный, меняется каждую минуту... Вдруг пронесет?

– Вдруг пронесет, – легко согласился воин. – Но ночлег все равно придется искать, да и ужин бы...

– Аскольд, ты не у отца в замке, не забывай! Закатай губу обратно.

Тот хмыкнул и поправил меч за спиной.

– Такое забудешь, конечно!.. Ну что, беспамятный певец, который помнит тысячу песен и забыл одну единственную дорогу, следуй за мной и помалкивай!

– Ах вот ты как?! – в притворном негодовании воздел руки к небу менестрель. – О боги, за что мне такие испытания?!

Мгновение длилась тишина, а потом друзья посмотрели друг на друга, одинаково фыркнули и расхохотались. Ситуация и правда была до смешного дурацкой, но им было не привыкать.

Дорогу все-таки нашли. Вернее, Аскольд нашел – и вывел, ни минуты не колебаясь. Своему чутью он привык доверять, воину без этого никуда. Теперь они шли куда-то на юг по узкой пыльной дороге, то молчали, то вместе придумывали менестрелю новые песни. Они казались похожими, словно братья: в чертах их не было поразительного сходства, но зато было что-то неуловимое, вроде выражения или взгляда, что никак не удается точно разглядеть и показать, но играет гораздо большую роль чем цвет глаз или волос. Собственно, они и были братьями – названными, выбранными однажды по великой дружбе, а не рождению, но оттого еще более гордыми этим и родными.

– Осверин? – спросил вдруг воин и посерьезнел.

Тот оторвался от созерцания облаков, прервал беспорядочные и плохо зарифмованные стихи и повернулся к брату. Вопросительно посмотрел на него.

– Сегодня, кажется, ровно половина, – помедлив немного, наконец вздохнул Аскольд слегка виновато, – я обещал отцу.

Менестрель понимающе кивнул. Друг искал в его взгляде хотя бы тень немого укора, но сумел разглядеть только легкую грусть.

– Быстро время прошло! Он дал тебе четыре года, верно?

– Четыре года, вот этот меч и один добрый совет. Хорошо же он купил у меня обещание вернуться! – усмехнулся Аскольд.

Осверин хмыкнул и тут же спросил:

– А что за совет? Не впутываться в приключения вроде наших?

– Не пить островного вина, – плохо сдерживая смех, ответил воин, и братья снова дружно рассмеялись. Четыре года – долгий срок. Они успели пройти много дорог, спеть много песен и повидать много мест, успеют и еще больше.

Где-то в отдалении раздался раскат грома, но небо над головой оставалось ясное, ярко-голубое. Может, бурю и правда пронесет мимо?

* * *

В землю врезался обломок льда. Потом еще один, и еще. Последний, долетев до травы, брызнул в разные стороны водой, и почему-то тухлой. Раздалась досадливая ругань. Следующая попытка оказалась хуже предыдущей – заклинание взорвалось еще в воздухе, обдав своего создателя брызгами, отчетливо пованивающими гнильцой.

Маг зашипел, дернулся в сторону и, плюнув на хваленое самообладание, предписанное его коллегам народной молвой. Молодой еще колдун, пока даже не имевший права обижаться на «начинающего». Но смотрел он твердо и спокойно, как смотрят те, кто знают, что делают. Обычно смотрят. А если они делают то, что не знают – например, отчаянно пытаются хоть как-нибудь договориться с неродной стихией и сколдовать с ее помощью что-то путное... В сердцах маг пнул единственную оставшуюся сосульку, заковыристо матернулся и махнул рукой за спину, снимая накопившееся раздражение в каком-то бесформенном колдовстве. Как на зло, раздражения вышло немало, а неудавшееся раньше заклинание «ледяного плена», зависшее недоделанным в воздухе – загребущим и голодным. Миг, синяя вспышка, и в небо по красивой дуге улетела половина боевоего заряда. Маг проводил ее взглядом, устало вздохнул и пошел в том же направлении. Помнится, где-то там была дорога...

– Ааааа, черт, чееерт!!! Тремр гха'рт!

Осверин, мирно бренчавший что-то на ободранной гитаре, подскочил в воздух на половину своего роста и ойкнул. Шедшему рядом с ним воину невесть откуда взявшимся льдом сковало левую руку до самого плеча и проморозило ее к телу. По животу расползались тоненькие морозные нити, и ощутимо запахло тухлятиной.

– Аль?! – менестрель инстинктивно дернулся в сторону, и тут же – обратно, к другу на помощь.

Тот многоступенчато обложил сколдовавшего это типа и заозирался по сторонам. Врагов у них с Рином не было, особенно таких, которые стали бы выжидать месяц, пока путники шлялись по бездорожью, а потом подкарауливать и внезапно и бестолково нападать единичным заклинанием. Больше на дурачка похоже, честное слово, а не на врага. Впрочем, друзей у них тоже не было.

Пришлось срочно падать на высокую траву у обочины и торопливо осматривать ущерб. Все оказалось не так плохо, как можно было подумать на слух – лед только толстой коркой покрыл руку и бок, все же остальное только окатило волной энергии от столкновения заклинания и человека. Менестрель с обезнадеживающим вздохом поковырял его, досадливо побарабанил тонкими пальцами по блестящей поверхности и задумчиво подышал. Ощущение было, что ты дышишь на стекло – мороз куда-то пропал, и вдруг лед, сковавший мечника, напоследок обдал его холодом и принялся активно стаивать. Капая на штаны и подмораживая и без того промокшую насквозь рубашку. Ощущение не из приятных, с какой стороны не посмотреть.

Осверин запасливо извлек из котомки запасную одежду и стал помогать другу отколупывать остатки этого дурацкого льда. Оба они чувствовали себя как-то глупо: шли, шли, и вдруг в прямом смысле слова с неба упала магия, сделала гадость и закончилась. И ни мага, ни каких-либо объяснений. Только мокрые штаны.

– Ладно, всякое бывает, – философски пожал плечами менестрель, – хорошо хоть не в голову.

Аскольд усмехнулся и кивнул. Хорошо. Друзья еще немного помолчали, занятые важным делом и гадая про себя, что это было за знамение свыше.

От размышлений их отвлек звук шагов и шелест сухой травы. Вариант был только один – все-таки ледышка взялась в небе не сама по себе. Песенное расположение духа куда-то испарилось, осталась кровожадная жажда деятельности. Крайне не пацифичной деятельности. Так что когда названные братья одинаково подняли головы и уставились на вывалившийся на дорогу источник звуков, тому осталось только вздрогнуть и попятиться. Но молодой лорд потянулся за мечом, не отрывая взгляда от незнакомца, и бегство сразу потеряло все свои прелести. Маг никогда не был хорош в погонях.

– Здравствуйте, – выдал он секундой позже, – опа... хорошо, не в голову.

– Ээ... спасибо, – брякнул менестрель, не задумываясь.

Аскольд перехватил меч поудобнее и приподнял одну бровь, молча требуя продолжения, и маг истолковал его жест весьма правильно – зажег наконец в руке заклинание универсального щита. Правда, одноразового.

– Поразительная везучесть, надо вам сказать, – добавил незнакомец, оглядев путников... И, вздохнув, повинился и предложил им компенсацию в двух вариантах. Можно дать по шее (один раз, удар-то был один!), а можно дойти вместе до ближайшего трактира и выпить там бутылочку вина за его счет. – В конце концов, никого же не убило, – цинично пожал он плечами, – а то был бы другой разговор.

Менестрель едва сдержал ехидный смешок и от греха подальше отвернулся: улыбка-то сквозь затылок не проступает.

Решение оставалось за Аскольдом. Тот посмотрел долгим взглядом на незнакомца, на свой меч, еще раз на незнакомца – на меч – и на незнакомца. Потом фыркнул, плавным привычным движением вернул клинок в ножны и с полуулыбкой протянул руку.

– Аскольд.

Маг улыбнулся в ответ довольно искренне и с явным облегчением.

– Сардиар Лас, – представился он, пожимая руку. Потом повернулся к менестрелю. Тот тоже назвался, и, откинув волосы со лба, задел локтем мелодично тренькнувшую гитару. Чародей улыбнулся инструменту в отдельности и счел нужным добавить: – Моя стихия огонь, если что. И... простите за заклинание, ребята.

Благодушное настроение удивительным образом стало возвращаться к побратимам. Да и маг, отвлекшись, думать забыл про свое раздражение. Раз это случайность, так удачно закончившаясь, а не чье-то вероломство и злая шутка – так почему бы и нет? Нечасто встретишь душевных ребят в этих краях.

Где-то у горизонта громыхнул гром.

– А до ближайшего трактира – сколько недель пути? – прищурился Осверин.

Аскольд переглянулся с недавним незнакомцем и негромко рассмеялся.

– Да, друг мой, маги умеют выкручиваться из любой ситуации!

– И заключать ненормальные сделки, – в тон ему ответил тот.

Желтую дорожную пыль прибили к земле первые тяжелые капли дождя, принесенного ветром, должно быть, откуда-то из варварских земель. Умерившее свой пыл солнце наполовину скрылось за серыми боками мягких облаков, а в прогремевшем чуть ближе громе послышался заразительный смех Хетта, безбашенного бога небесных бурь. Или это так ветер шумит в полевых травах? Осверин уверял, что небо собирается петь.

 

Глава 27. Четыре вести

Дороги сплелись в тугой клубок влюбленных змей,

И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло.

Лукавый, смирись – мы все равно тебя сильней,

И у огней небесных стран сегодня будет тепло.

Мельница, «Дороги».

Закат разгорелся багровым маревом на бледно-голубом небе, и к горизонту шагнули удлинившиеся, потемневшие вечерние тени. Воздух, не прогревшийся за день, стал прохладным, а желтеющие листья деревьев и трава заблестели первыми каплями росы. От земли потянуло холодом, сыростью и дождем. На Обитаемые Земли спускалась промозглая осенняя ночь.

Маленький городок Илис, затерявшийся где-то между многочисленными графствами, герцогствами и королевскими землями, затих и приготовился отходить ко сну. Здесь нет фонарей, освещающих улицы по ночам, колдовских башен, царапающих шпилями небесный свод, нет трактиров, работающих «до последнего посетителя» – то есть, до городской стражи, заглянувшей с утреннего обхода. Никакого привычного ряда виселиц, никакой грозной плахи. Здесь нет даже хитросплетения узеньких извилистых переулков, продырявленного колодцами площадей, как в столице. Тихое, по-своему красивое место.

С низенькой черепичной крыши жилого дома ловко спрыгнул на пустынную улицу, кутаясь в плащ до колен, какой-то ночной странник. Приземлился на мостовую он едва слышно, хотя за спиной у него болталась дорожная сумка. Человек огляделся по сторонам, издал короткий довольный смешок и проворно пошагал куда-то в центр города, то и дело поднимая голову в надежде отыскать пока не показавшиеся на небосклоне звезды.

На противоположной стороне Илиса вооруженный всадник на прекрасном вороном жеребце со всей дури колотил кулаками в уже закрытое ставнями окошко привратника. Дури воину было не занимать, и не успел он пожелать стражу и половины того, что собирался, как в перерыв между ударами выглянул гвардеец, предусмотрительно прикрываясь ставнями. Он открыл было рот, чтобы объявить, что после захода солнца проезд в город без специального приглашения запрещен, но тут же захлопнул его. Немного подождав, привратник попытался спросить, что угодно приезжему господину, и получил в ответ такую пламенную тираду, что открыл тяжелые скрипучие ворота еще до ее логического завершения. Проехав, воин презрительно бросил ему золотую монету, назвал свое имя и поскакал прочь.

Город Илис, скромный и немноголюдный, когда-то давно, когда главный тракт Обитаемых Земель проходил прямо через него, выстроил на общественные деньги красивый и изящный храм возле главной площади. Никого из богов его служители особенно не выделяли, но с радостью и любовью молились всем им. Боги не были в обиде, и храм выстоял и в войну, и под натиском времени. Этим прохладным вечером он послужил пристанищем странствующему монаху, пожелавшему обратиться к высшим, и просьба его, должно быть, была услышана. Уперев свой вороной меч в пол самым кончиком, он воззвал к богам на красивом древнем языке. Он просил силы, просил помощи и поддержки, ибо труд его сложен и долог. Удовлетворенный голубоватым бликом, пробежавшим по лезвию его меча, монах убрал клинок в ножны и вышел на храмовое крыльцо. Двери храмов не принято закрывать, и путник просто аккуратно прикрыл их за собой. Потом он неторопливо спустился по трем ступеням на мостовую, натянул пониже на лицо темный капюшон и прислушался.

К площади приближался перестук конских копыт. Было уже темно, и ничего нельзя было рассмотреть, но, судя по звукам, двигался всадник довольно быстро. Когда дробь подков зазвучала совсем близко, от стены какого-то дома отделилась серая тень. Рядом с ней на уровне человеческой груди вспыхнул небольшой огонек и, подрагивая, поплыл на середину площади. Ничего вокруг он не освещал, только горел сам – колдовской огонь принимает те свойства, которые попросит у него маг.

– Напугаешь коня – сам будешь их ловить, – хрипло буркнул монах.

Над огоньком тихонько фыркнули и спросили мягко:

– Кого – их?

– Придурка, чтобы не упал, и лошадь, чтобы не убежала.

Третий голос, никак не обнаруживший себя раньше, заразительно захихикал совсем рядом, а потом захрюкал, сдерживая смех. Было слышно, как устало вздохнул первый говоривший.

Всадник подъехал к ним почти вплотную. Конь его недоуменно таращился на необычный огонь, но вел себя покорно.

– Ну, народ, какие новости? Кстати, вы сюда что, пешком приперлись?! В такую глушь?! Что, будете на своих двоих за моей лошадью теперь бегать?

Хихикавший и хрюкавший голос, ненадолго затихший, перестал держать себя в руках и звонко засмеялся. Тут же раздался звук подзатыльника, и смех стал раздаваться напополам с икотой.

– Нет, просто мы, в отличие от некоторых, особо умных, оставили коней в конюшне для путников, – буркнул монах раздраженно.

– Вернее, мы их оттуда... ик!.. заберем.

Кто-то щелкнул пальцами, и колдовское пламя затрещало, зашипело, и алый круг света выхватил из темноты улыбающиеся загорелые лица, а отсветы огня заплясали в живых, азартных и веселых глазах.

* * *

Хьюго икнул и замер, задумчиво во что-то вслушиваясь. Здесь, в Илисе – действительно в глуши по сравнению с Альрином – с наступлением темноты стало тихо и спокойно. Ночной народ, конечно, обитал и здесь, но он то ли был поскромнее, то ли вел дела скорее по застарелой привычке, чем из жажды приключений или мести. Действительно, что ловить в крохотном городке на отшибе, куда так нечасто приезжают путники и так медленно доходят вести из центра?..

– И куда нам пойти? – упер руки в бока наемник, тщетно оглядываясь по сторонам. Юджин вернул огню его обычные свойства, но это не особенно помогло. На единственной площади было все так же тихо и темно, а единственным светом на расходящихся в разные стороны улицах оставались свечи в окнах.

– Что, кроме трактиров жизни нет? – поддел его Эверард, воспользовавшись случаем.

Юджин оторвался от сюсюканья с пламенем и зашикал на них. Самый младший, самый мирны, боевой маг со стихией огня. Что ж, могло быть и хуже.

– Вообще-то, ты прислал нам голубей, – Хьюго сделал паузу, икнул, и, довольный собой, энергично продолжил, – так что тебе искать нам пристанище на ночь.

Файтер хмыкнул и кивнул.

– Я скромный монах, – наигранно смутился Эв, – и могу предложить вам лишь одно гостеприимное место...

– Бездну? – перебил его Мигель.

– Храм, – отрезал клирик своим обычным ворчливым голосом. – А если ты будешь вести себя, как обычно, то крыльцо храма и коврик на улице. Вопросы?

Друзья, не сговариваясь, хором провозгласили:

– Никаких!

На что Эверард только фыркнул, поплотнее запахнул плащ и пошел к дому богов. Остальные, не скрывая любопытства, поспешили за ним. В храмах им бывать, должно быть, уже приходилось, но вот ночевать там – другое дело.

Храм, выстроенный на краю площади из светлого камня, вырос на высоту трех этажей. Прямые линии, простые формы. По сравнению со столичными великанами он казался игрушечным, но в Илисе был настоящим украшением. Ничего общего с тем мрачным залом, выгрызенном человеческими руками прямо в скале, с каменным алтарем и никогда не рассеивающимся полумраком, у него не было. Хьюго оглядывался по сторонам с восторгом и удивлением: в подсвечниках вдоль стен теплились огоньки нескольких толстых свечей, и на гладком камне плясали отблески теплого света. Вместо стола для жертв на самой середине, как ожидали поежившиеся в первое мгновение вор и маг, в храме стояли низкие скамейки со спинками, большие нарядно раскрашенные вазы для цветов, изваяния святых и красочные карты. Наверх уводила ажурная кованая лестница. Храм оказался гостеприимным домом богов, светлым и приветливым. Когда путники вошли, то небольшое помещение сразу стало по-домашнему теплым и дружелюбным, а отпечатавшийся в памяти образ жуткого каменного алтаря и силуэты двигающихся вокруг в каком-то необъяснимом танце адептов вытеснялся теплым светом редких свечей.

– На одну ночь храм приютит усталых путников, – вздохнул Эв, – но ведите себя прилично, я почти умоляю!

Маг, наемник и вор недружно закивали. На всякий случай клирик еще раз строго взглянул на рыжего, и, удовлетворенный, отвернулся.

– Теперь, полагаю, можно поговорить серьезно, – деловито объявил Мигель, опускаясь на низкую скамью и откидываясь на спинку с довольным выдохом. – Я ни за что не поверю, что ты настолько сентиментален, чтобы вызвать нас голубиной почтой в эту глушь только ради возможности на меня посмотреть. Так?

Монах скинул с лица капюшон и провел кончиками пальцев по узору татуировки, видимо, задумавшись над чем-то. Пауза грозила перерасти в напряженное молчание, если бы не патологическая неспособность Хьюго находиться в тишине.

– На самом деле, у меня тоже появился повод с вами встретиться, – признался вор, энергично встряхивая головой, как бы подтверждая свои слова. – Есть тут одно дело...

Внимательно кивая и улыбаясь немного смущенно, Юджин тронул его за плечо, не желая прерывать, но обратить на себя внимание. Однако воришка замолчал и заинтриговано посмотрел на друга, и тот все же сказал:

– Может быть, это странно совпадение, но и у меня есть, что вам рассказать... Интересное, полагаю.

Трое – вор, маг и монах – синхронно повернулись к Мигелю в ожидании его реакции. Наемник, прекрасно понимая, что обладает их вниманием единолично, только пожал плечами и загадочно улыбнулся, мол, всему свое время. Он неторопливо снял в тишине ножны с мечами-близнецами и положил их рядом с собой на сиденье, погладив по недавно перемотанным черной тканью рукоятям. Никто не хотел говорить первым, и во взгляде трех пар глаз читались раздражение, мягкое любопытство и неприкрытый азарт соответственно, но файтер все же оказался непреклонен: сложил руки на груди и плавно сполз по спинке вниз, скривив спину и размазавшись по скамье, точно ученик на скучном уроке. Потом поднял глаза и посмотрел ожидающе, со своим коронным снисходительным прищуром. Упрямство Мигеля достойно того, чтобы о нем слагали легенды. Бардам можно будет даже не трудиться преувеличивать – дальше уже попросту некуда.

Первым снова не выдержал вор. Откинув волосы с лица, он, пока говорил, стал рассеянно заправлять прядь за ухо, механически повторяя одно движение несколько раз подряд. Подстригся бы, что ли...

– Я навещал ребят из ночного братства, – начал Хьюго, – с ними давно уже не работаю, но кое-какие, – при этих словах он усмехнулся, – кое-какие контакты остались. Пожалуй, даже больше, чем хотелось бы, но спасибо им хоть за то, что в живых оставили!.. Так вот. Добрый старый друг предложил мне одну интереснейшую работу.

Мигель все-таки подал голос:

– И ты не смог отказаться, – утвердительно припечатал наемник.

Вор не стал спорить.

– Не смог. И поэтому сейчас здесь. Самому мне не справиться, я уже убедился в этом. Если вы не против, то, может, займемся этим заданием вместе? Вырученные деньги делим на четверых, – быстро добавил он, снова тряхнув головой и сбив непослушные волосы.

Маг виновато покачал головой, файтер ухмыльнулся, предчувствуя новую серию валящихся на голову приключений, а Эверард остался непроницаем, собственно, предчувствуя то же, только приправленное щедрой долей проблем. Зато клирик счел нужным наконец объяснить свои внезапные записки, посланные друзьям с голубями.

– У меня все, в принципе, точно так же, – пожал он плечами, – разве что законно.

– Не беда, мы это исправим! – усмехнулся Мигель. – А у тебя, Юджин, тоже дело, с которым ты не справишься в одиночку?

Отмалчиваться было бесполезно.

– Да, – бесхитростно ответил тот. – Вернее, продолжение уже начатого. Но, если вы заняты...

Друзья переглянулись. Странная ситуация, дурацкая. Свои планы пока не озвучил только файтер, но любые методы воздействия тут бесполезны. Очевидно, что и его сообщение не отличается оригинальностью. Зачем тогда играть в интригу? Ну, как говорится, чем бы дитя не тешилось...

– Думаю, настал момент вскрывать карты, – Хьюго, произнося это, убрал волосы со лба и весь как-то подобрался, снова засветился энтузиазмом. Еще один.

Эверард легко согласился:

– Настал. Итак?

Вор подался вперед, наемник сел ровно, маг прекратил по своему обыкновению смотреть в пустоту и вернулся к разговору.

– У меня ограбление неприступного замка.

– Странное состояние Грани.

– Орды взявшихся из ниоткуда демонов.

И в гостеприимном храме тихого городка Илиса воцарилась тишина. Если подумать, то с того же все и начиналось – совершенно разные задания, полученные отдельно друг от друга. Закончилось, кстати, весьма необычно. Мало ли, вдруг на этот раз повезет? Да вряд ли. С везением у квартета туго, чего стоит один только эпизод с мостом и левитацией. Так что не пронесет, нет.

– А поподробнее?

– Скажу, если согласитесь помогать, – расплылся в широченной улыбке рыжий вор.

Клирик кивнул, сменяя сумрачный взгляд в пустоту на обычный.

– Ну да, в этом есть логика. Не стоит тем, кто не участвует в задании, знать о нем все так подробно... Для безмозглого существа очень даже неплохо.

– Эй! Кто тут еще...

Мигель, наблюдавший за друзьями с видом врача-мозгоправа, рассматривающего перед работой пациентов, не выдержал и вдруг шикнул на них, призывая к тишине.

– А давайте я угадаю, где задания каждого из вас, а?

На Мигеля посмотрели с недоумением. Он-то сам ничего не сказал! Наемник по очереди остановился внимательным взглядом на каждом из друзей, видимо, пришел про себя к каким-то выводам и снова многозначительно улыбнулся:

– Ну так что, вам интересно, где? – видя, что единолично завладел вниманием квартета, файтер хмыкнул и, выдержав картинную паузу, произнес: – У меня в замке!

Друзья вытаращили на него глаза в немом изумлении, а он довольно хмыкнул и развел руками. Дешевые приемы, конечно, но... Замок?!

– Мигель!!! – подскочил Хьюго, так рванувшись с лавочки, что ударился рукой о высокую спинку скамейки, и на мраморный пол с грохотом упали парные мечи наемника, а маг вздрогнул и отпрянул назад.

Боец приподнял бровь, выражая удивление. Он догадывался, что его слова не воспримут спокойно, но чтобы настолько! Тем временем вор задыхался от эмоций: негодования, восторга, изумления. Мигель! Теперь все понятно – и дурацкое снисхождение, и шикарное оружие, и командный тон, и тысяча других мелочей!..

– Я угадал?

Юджин только оторопело кивнул. Вор тоже энергично закивал и с виноватым ойканьем кинулся поднимать уроненное оружие.

– Эв?

– Я Эверард, и мне надоело уже это повторять. Сейчас пойдешь на улицу, раздражаешь.

Хьюго захихикал, хотя прекрасно осознавал напряженность момента. Но против натуры не попрешь – смешливость это его непременное свойство. Как, собственно, и чьё-то упрямство.

– Эв?

Молчание.

– Эв?!

Снова молчание, на этот раз – еще и негодующее сопение. Услышав его, Мигель вздохнул, скривился, и, как ни странно, сдался.

– Ну ладно. Эверард?

Клирик улыбнулся, одарив файтера измененной под себя язвительной копией его самодовольной ухмылки.

– Севернее Драконьих отрогов, в нескольких днях пути, во владениях какого-то виконта, и если ты об этом – это все, что я знаю – ворчливо произнес он. – Забавное совпадение, не правда ли?

На секунду странные золотые и обыкновенные серо-голубые глаза встретились, как тогда, в мрачном храме Покинутых. Монах снова смотрел так, как будто знал о друге абсолютно все. У наемника даже проскользнула мысль, что это все влияние храмовых стен, но идея была глупой, и он не стал отвлекаться.

– Выходит, мы едем к тебе в замок?! – Юджин смотрел на мечника так, словно впервые увидел.

Мигель усмехнулся.

– Нуу... Можно и так сказать, – уклончиво проговорил он. – Понимаете, дело в том, что уже два месяца замок находится в осадном положении... И мы пока снаружи.

* * *

Огромный величественный замок виконтов Виттов застыл в своей тихой безмятежной полудреме. Многочисленные слуги заняты своими обязанностями, солдаты – на своих постах. Этим утром небо пронзительно-синее, без единого облачка, и на фоне этого весеннего чистого неба развивается на порывистом ветру нарядный серебряный флаг.

К Аскольду Витту в кабинет вбежал, запыхавшись, юный лорд. Он забыл постучать и спросить позволения, но то, что он хочет показать, извиняет ему этот маленький акт непочтения.

– Папа, папа, наконец-то! Папа, смотри же!

В руках у мальчика шелковый сверток. Отец оборачивается к нему, и они вдвоем, с одинаковым блеском в серо-голубых глазах, торопливо разворачивают ткань. Перевязанная лентой, она никак не поддается, и наконец Аскольд нетерпеливо выхватывает из ножен на плече короткий нож и под светящимся взглядом мальчишки разрезает алый шелк. Обрезы ткани с тихим шелестом падают на пол, но отец и сын этого уже не слышат – хором восторженно выдыхают, увидев то, что было под лентами.

Мечи. Два меча-близнеца, из тех, что можно носить за спиной. Идеальная линия лезвия, блестящие, немыслимо прекрасные парные клинки. Рукояти выполнены изящно, без единого самоцвета – только сталь. И от этого они выглядят еще более великолепно. Мечта. Завораживающие мечи, такие, что не отвести взгляд. Дети кузнецы, дети пламени, творения рук искуснейшего мастера. Величайшее сокровище для того, кто постиг упоение битвы.

Никто не находит слов, и наконец Аскольд Витт произносит торжественно, почему-то вполголоса, пристально и восторженно – он надеется, что это не очень бросается в глаза – глядя теперь не на мечи, а на сына:

– Ты теперь никогда не сможешь отступать. Опускать эти клинки можно только после победы, Мигель.

Юный лорд смотрит серьезно и кивает. Только после победы.

* * *

По главной площади Альрина, что совсем недалеко от Белой Цитадели, в честь рождения принца проходит грандиозный парад. Пешие воины, конные воины, отряды солдат из дружественных королевств... Во главе всех, на великолепном коне и в сияющей на солнце кольчуге – старший синешаль, лорд Витт, рядом со своим сыном. Молодому лорду все пророчат великое будущее: в свои тринадцать он уже командует отрядом, помогает отцу – блестящему стратегу и полководцу, фехтует лучше многих взрослых воинов, имеет прекрасные успехи в учебе, к нему благосклонен сам король...

Толпа встречает гарцующих лошадей в праздничной сбруе ревом обожания и восторга. Едущие впереди всадники улыбаются, машут зрителям, смеются и оживленно переговариваются о чем-то между собой. Веселые, смелые, красивые люди. Толпа ликовала. Многие хотели посмотреть на них в этот день. Мальчишки постарше и посильнее пробирались в самые первые ряды толпы, другие сидели на отцовских плечах, и взрослые мужчины с не меньшим энтузиазмом прорывались вперед.

Рыжему веселому пареньку, с открытым лицом, щедро усыпанном веснушками, своими силами было не добраться до первых рядом толпы, а помочь ему было некому. Всё, что он видел – это движущаяся масса ног, спин и голов, руки, машущие кому-то неведомому, но уже заранее прекрасному. В неполные восемь нет горя больше, чем пропустить праздничный парад. Мальчишка всхлипнул, на всякий случай огляделся по сторонам. Никого из знакомых он не увидел, и уже собирался расплакаться и отвернуться, но тут с карниза чьего-то богатого дома взлетел белый голубь. Рыжик вытер кулачками выступившие было слезы, захихикал и, довольный, пошел к дому.

Для уличного мальчишки забраться на высокий – выше роста взрослого мужчины – подоконник окна на первом этаже оказалось задачей сложной, но вполне выполнимой. «Дяденька, дяденька, а подсадите, пожалуйста!» – ну кто же может отказать широко улыбающемуся голубоглазому чуду?!

Паренек сел на подоконнике, по-восточному сложив ноги, как раз в тот момент, когда мимо проезжали первые участники парада. Все они – самые храбрые, самые сильные, самые добрые воины королевства! Мальчишка пожирал их глазами, стараясь запомнить все, каждую деталь, каждую мелочь. И больше всего он смотрел на того, кто ехал рядом со старшим сенешалем. Такой же, как и он сам. Мальчишка. Постарше лет на пять, может, чуть больше, но ведь мальчишка! На великолепном коне, с мечом у расшитого седла, в парадной форме с гербом, поверх которой – блестящая так, что больно смотреть кольчуга... Рыжий малец смотрел во все глаза, и про себя уже обещал, что станет таким же. Таким же большим, сильным, бесстрашным, так же когда-нибудь проедет по главной площади... Не зря же мама рассказывает иногда о папе, верно?

* * *

Хьюго вышел из храма и сел на вторую ступеньку, холодную и мокрую от росы. Светало. В городе начало светлеть, и в звенящей, какой-то нереальной тишине были слышны мерные шаги стражи, идущей с ранним обходом. Илис просыпался.

Выстроившиеся плотной толпой дома закрывали от вора поднимающееся золотое солнце, и отсюда, со ступенек храма, было видно только рассветное розовое небо и уходящие на покой россыпи звезд. Хьюго просто сидел и смотрел вокруг в тихой, спокойной радости. Красиво. Если бы все люди хоть раз в жизни сидели вот так на рассвете, то в мире не совершилось бы больше ни одного убийства.

Едва слышно открылась и плавно закрылась дверь. Истоптанные сапоги шаркнули по каменной ступеньке, и вор услышал, как человек за его спиной сделал глубокий вдох, такой, на какой только хватило его легких. Он был прав: рассветный воздух прохладный и чистый, невероятно вкусный. Пахнет сразу и чем-то далеким, и начинающимся днем – им нужно дышать именно так, полной грудью.

Мигель присел рядом с другом на мокрый камень. Не произнося ни слова, чтобы не испортить хрустальную красоту, проследил за восторженным жадный взглядом и тоже принялся смотреть небо. Не рассматривать. Наслаждаться.

На площадь вышли трое стражников. Они о чем-то негромко переговаривались между собой, один из них принялся что-то напевать, другие подхватили, а потом засмеялись. На улице, с которой они пришли, со стуком распахнулись ставни окна на верхнем этаже, кто-то ахнул и принялся подманивать кошку. Внизу, на мостовой, мяукнул и отделился от стены серый комок. Илис проснулся.

Хьюго улыбнулся и посмотрел на файтера. Тот краем глаза увидел его движение и сказал, не поворачиваясь:

– Я и не думал, что получится так внезапно. Зато догадывался, что в ту ночь меня предупредил именно ты, – Мигель немного помолчал и добавил, – спасибо.

– Не за что. А я и не думал, что по всему городу меня гонял тот, кого я видел на параде, – вор тихонько рассмеялся, – но потом ты стал казаться мне очень знакомым, и я никак не мог вспомнить, где тебя видел. А Эв что, сразу все знал?

Наемник покачал головой.

– Да вроде нет... Но он тоже догадливый.

Дверь снова открылась, звякнуло стекло, и ворчливый голос хрипло сказал:

– Конечно, я же не такое безмозглое существо.

– А я все голову ломал, что за мечи у тебя такие, – повинился маг, едва заметно улыбаясь, – тогда, в подземелье, когда я вплетал заклинание в оружие, заметил. Понятно теперь.

– Ну вот и славно.

Мигель потянулся и встал со ступенек. Друзья о чем-то оживленно заспорили, потом Хьюго звонко и заразительно засмеялся, и, слушая его смех, к нему присоединились и остальные. Кот, сидевший под окном на улице, шарахнулся в сторону от дружного хохота и бегом скрылся за поворотом.

Новое утро, новый день. Снова пора в путь.

 

Глава 28. К замку!

Было приятно просто прогуляться пешком по узеньким улочкам сонного городка. Илис медленно отходил ото сна, словно неохотно. Солнце поднялось выше и теперь касалось мощеных улиц, к западу протянулись длинные утренние тени. Запахи еды, краски, кожи и еще чего-то обычного, но такого приятного здесь, в богами позабытом месте, стук распахивающихся ставень, голоса проснувшихся горожан...

Кажется, что здесь остановилось время. Илис был таким и десять лет назад, и тридцать, и сто – эти улицы помнят сотни прожитых лет и все еще не могут проститься с ними. Они застыли в прошлом, а люди радостно приняли правила новой игры – и тоже стали жить размеренно и спокойно, как было всегда вплоть до последних десятилетий. Как будто и не было Ночи Крови, и войны тоже не было.

Друзья с удовольствием вдыхали свежий утренний воздух, рассматривали окна домов и по пути до места, где можно было бы перекусить перед дорогой прикидывали, что им делать дальше. Юджин привычно занял позицию миротворца, но остальные очень быстро пришли к общему решению: поехать пока в замок Виттов, а потом, по предложению Эверарда, взяться за задание, лежащее на маге. Странное, ненормальное состояние Грани.

– Думаю, нежить именно из-за этого так активна. Ее настораживает возмущение границ миров, и она нападает.

– Может, и демоны нашли проход с другой стороны? – добавил Юджин. – Если Грань истончается, магическим созданиям не сложно ее преодолевать.

Клирик скупо кивнул и, после некоторых раздумий, начал рассказывать о природе силы, которой пользуются создания Бездны. Маг был благодарным слушателем – внимал всему, что говорил монах и вежливо дожидался паузы, а потом задавал вопросы.

Мигель, слушая эти профессиональные разговоры, заскучал. Его сейчас больше волновала не теория неклассической магических, а весьма насущная проблема – двухмесячная осада замка, которую он возглавлял, и пока без видимого результата. Слыханное ли дело: с боем пробиваться в свое же родовое гнездо?! Оказывается, это еще не самое худшее. Замок наводнили демоны. И тот, кто ими управляет, должно быть, тоже был внутри... Квартету снова было необходимо действовать вместе, так уж их свела Фортуна. Может, это судьба?

От тяжких раздумий его отвлек Хьюго – ударил по плечу и протянул сочное яблоко.

– Где ты взял его, пройдоха?

Рыжий захихикал и загадочно улыбнулся.

– Профессиональные тайны не раскрываю.

Впереди замаячила вывеска трактира. Добротно нарисованная, такую даже жаль портить. «Добрые сказы». Хорошее название, сразу понятно, чего ждать от заведения, а чего не стоит. Друзья, не сговариваясь, взяли курс на трактир.

– Не больно-то и хотелось. Лучше мне скажи, что тебе заказали украсть из замка?

Хьюго с многозначительным видом принялся рыться в карманах. Он успел вытащить старый огрызок, перстень с неизвестной печаткой, золотую монету и подозрительного вида кошель с вышитой монограммой «Н. К.», пока не подпрыгнул, торопливо запихал все обратно и под ехидными взглядами выхватил наконец из нагрудного кармана рубашки сложенный втрое лист бумаги. Развернул его, сунул в нос наемнику.

– Эту неведомую ерундовину.

Мигель даже присвистнул, когда увидел то, что было изображено но рисунке. Не намалевано кое-как и не «примерно набросано», а именно изображено – ошибиться было нельзя, это он.

Клирик и маг как-то незаметно закончили свои разговоры, непонятные всем остальным, и теперь тоже с немалым интересом заглядывали в потертый рисунок. Какая-то сфера, окованная двумя тонкими стальными полосами, пересекающимися крест-накрест вверху и внизу. Внутри нее угадывались очертания каких-то шипов и шестерней.

– Потом досмотрите, заходите, – подтолкнул друзей ко входу Эв и толкнул дверь.

Мелодично звякнул колокольчик под потолком, обернулся приветливый хозяин за стойкой. Мимо путников пробежала девушка с подносом – на нем дымился, только что снятый с огня, поджаристый омлет с беконом, который даже не поленились украсить веточкой зелени. Пахло умопомрачительно. Вдруг друзья резко ощутили волчий голод: ели-то они все еще и вчера, да и не факт, что во второй половине дня. Так что приключенцы дружно плюхнулись за первый попавшийся столик и синхронно обернулись к разносчице, сгружавшей содержимое подноса на стол какому-то типу. Через минуту она пожелала ему приятного аппетита, кивнула и поспешила к новым посетителям.

Те не поскупились на заказы. Девушка снова улыбнулась, пожалуй, чуть больше, чем предписывала вежливость, и побежала на кухню, а друзья вернулись к прерванному разговору.

– Нет, серьезно, это что?

Вор пожал плечами.

– Да кто бы знал!.. Мне передали вместе с задатком, попросили доставить без повреждений, а на вопросы отвечать отказались.

– Ну оно и понятно, – хмыкнул клирик, – ночное братство не обыкновенная гильдия, да и заказ... специфичный. Вряд ли это ваза на ночной столик.

Мигель забрал бумагу и еще раз бегло ее осмотрел. Ошибки быть не могло, и он устало, даже с легкой горечью вздохнул:

– Это наш фамильный артефакт. Не одну сотню лет лорды Витты бережно хранили ее, чтобы однажды она спасла нас...

Хьюго приподнял тонкую бровь.

– Магия?

– Она самая.

Тут разносчица вышла из кухни с двумя полными подносами под божественный аромат бекона и горячего молока, и разговор угас сам собой. Спохватившись, что друзья пока не знают самого главного, наемник уже с набитым ртом вкратце рассказал, что на выезде из города к квартету присоединятся еще четыре десятка воинов, которых тоже задействуют при осаде замка. Хьюго и Юджин только кивнули, а клирик в ответ на это объявление даже головы не поднял от горячего омлета.

После сытного завтрака квартет отправился в путь. Перед выходом из трактира клирик с загадочным видом передал хозяину запечатанное письмо и попросил доставить его по написанному адресу, а отданная следом серебрушка послужила гарантией, что бумагу доставят, куда нужно.

Скрипнула входная дверь, звякнул колокольчик под потолком, и друзья вышли на прохладный осенний воздух. По утрам было совсем уже по-зимнему. Осень заканчивалась. На обратном пути файтер даже соизволил забрать своего великолепного коня от храмовой привязи, пообещав, что, встретившись со своими людьми, выделит таких же красавцев и друзьям.

Миновали городскую заставу, и наемник на прощание клыкасто ухмыльнулся невыспавшемуся стражнику в окошке ворот. Что тот подумал о событиях прошедшей ночи, оставалось только гадать. Но квартет такой ерундой не занимался – впереди их ждала битва за замок, осада, война с таинственным колдуном... Прощай, Илис. Вряд ли путников занесет сюда снова.

* * *

Как Мигель и сказал, стоило выехать за городскую черту, как к квартету приблизился, позвякивая оружием и важно поглядывая с высоты сёдел, отряд обещанных файтером солдат. Вооруженные всадники тут же окружили квартет, и послышались приветственные крики. Кроме уважения и однозначной радости по поводу встречи со старым другом, они смотрели на мечника с почтением, монаху, вору и магу не до конца понятным. Их же самих рассмотрели разве что с интересом – ой, кого это еще командир притащил? Кое-кто из особенно насмешливо усмехающихся воинов обнялся с Мигелем поистине братскими объятиями.

– Я до конца так и не понимаю, кто же он такой, – прошептал Хьюго, наклоняясь к самому уху Юджина, когда убедился, что всеобщее внимание приковано исключительно к файтеру.

– Я тоже не понимаю. Но, думаю, он и сам не знает. Шутка ли – и лорд, и наемник... Тяжко ему, наверное, будет выбирать. А ты, Эв, что думаешь?

Клирик покосился на бойцов вокруг.

– А я Эверард, это во-первых, – буркнул он хрипло, – а во-вторых, он уже давно определился, полагаю. Осталось только посмотреть, как он свой выбор всем преподнесет.

Больше из монаха вытянуть ничего не получилось даже объединенными усилиями Юджина и Хьюго. Он только отмахивался, отворачивался, а, когда терпению пришел конец, и нервы стали сдавать под напором двух очень бестолковых существ, Эв приподнял рукой капюшон и сверкнул из его тени хищным золотым взглядом. Охотников докапываться до его мнения тут же поубавилось, и клирик выдохнул спокойно.

Ехать до замка было не долго – полтора-два дня верховой езды, в зависимости от скорости и погоды. И если спешивший отряд скорость старался держать приличную, поскольку торопился присоединиться к державшим осаду товарищам, то с погодой катастрофически не везло. Уже к полудню и без того серое небо потемнело, собрались тяжелые грузные массивы облаков, в любую минуту грозивших разразиться дождем или снегом. Самые неунывающие стали делать ставки, что же пойдет сегодня – первый снег или леденящий дождь. Главное, чтобы не все вместе, сливаясь к противную мокрую жижу, из-за которой так не любят осень все нормальные и даже ненормальные люди.

Хьюго поставил две серебренные монеты на то, что сегодня не будет ничего. Мигель только хмыкнул и поздравил вора с заведомым проигрышем, уж больно убедительно хмурилось небо. А в ответ на это рыжий пройдоха звонко расхохотался, и, отсмеявшись, сказал, что у любимца Фортуны есть свои источники информации. Файтер заинтересовался до такой степени, что предложил поспорить на честный дружеский пинок, но Эверард вовремя подоспел и прекратил беспредел.

До вечера единственное, что госпожа природа предоставила миру – это порывистый, пронизывающий насквозь ветер, уже абсолютно по-зимнему набросившийся на людей. Мигелю тут же принесли командирскую приметную накидку, а Хьюго и Эв в свои плащах, до того неизменно согревавших самыми холодными ночами, зябко ежились и то и дело запахивались поплотнее. Юджин же терпел-терпел, гордо оправдывая свое прозвище Огненный, но потом сдался, и, поступившись авторитетом мага-практика, снисходительно спросил себе плащ.

Хьюго, прозябнув до костей и окончательно заскучав, как-то даже подъехал к наемнику и с наигранным презрением провозгласил:

– Мигель, ты, жуткий человек-обморозитель! Как только возьмем этот замок – с тебя сотня кубков горяченного глинтвейна! Для меня одного, вся сотня!

Тот авторитетно кивнул и ухмыльнулся, хищно показав клыки.

– Оборона просто не устоит перед твоей мощью. Верно, лис?

Воришка рассмеялся, перекрикивая ветер. Вот так уже можно жить.

* * *

На следующий день, когда на фоне серого неба наконец показались замковые башни родового гнезда Виттов, осень опротивела путникам до глубины души. Промозглая погода ввергала их в уныние, заставляла мечтать о тепле и покое. Боевой дух то ли упал ниже критической отметки, то ли вообще закончился. Это был один из тех ранних осенних вечеров, когда все собираются у огня, поют и рассказывают сказки под горячее вино. Но путникам вместо тепла от костра было холодно, серо и неприятно. И потому едва завидев лагерь осаждающих, солдатские палатки и дымящиеся котлы и костры между ними, отряд без всякой команды прибавил ходу: так всем не терпелось согреться.

Вблизи замок выглядел еще величественнее, чем издалека. Стены, сложенные из крупного гладкого камня, напоминающие больше сплошной монолит, испещренный черточками прожилок, чем собранную мозаику. Резко очерченные силуэты высоких башен на фоне темно-серых низких облаков. Темные проемы бойниц, стальные решетки, поднятый мост. На самом высоком шпиле полоскался по ветру черный с фиолетовым флаг. Красивый замок, но присутствие черного мага и демонов бездны делало его угнетающим, мрачным, пожалуй, даже нависающим над лагерем осаждающих.

Те расположились на безопасном расстоянии и раскинули палаточный городок. В больших котлах готовилась еда, звенела сталь, звучал смех, раздавались громкие приказы. Люди знали, что делают, чем рискуют и каковы шансы. Сдаваться не собирался никто.

То тут то там мелькали плащи наемников и вольных воинов – старые друзья пришли на помощь Мигелю.

Отряд въехал в лагерь, и им навстречу тут же вышли из палаток командующие, выглянули простые солдаты. Мигеля сразу окружили те, кто повыше рангом – расспрашивали об отъезде, в двух словах описывали текущую обстановку, с ходу спрашивали позволения на какую-то вылазку...

Вор, наблюдавший со стороны, огляделся и присвистнул.

– Столько людей... – выдохнул Юджин вполголоса, оборачиваясь к другу, – а ведь здесь до предела истощена Грань, это очень опасно!..

– Только болтать об этом не вздумайте, – буркнул монах, – энтузиазма от таких новостей точно ни у кого не прибавится.

Хьюго энергично закивал, и пряди рыжих волосы, отросшие за неполные полгода, окончательно растрепались и полезли в глаза и в рот. Лису оставалось только отплевываться и скрести озябшими и непослушными пальцами по щекам, собирая надоедливые волоски. Он упорно отказывался стричься – утверждал, что так ему больше нравится. Что ж, пусть теперь мучается.

Маг задумался и пробормотал:

– Я сначала думал, что Мигеля будет сложно представить лордом. А теперь никак не могу увидеть его обычным наемником.

Вор только хмыкнул и улыбнулся.

Въехавший в лагерь отряд времени даром не терял – тут же получив приказания, воины спешились и, переговариваясь друг с другом, поспешили вглубь палаточного городка. Вскоре возле файтера из окруживших его воинов остались только двое, да командир конного отряда, с которым наемник обнялся при встрече. Все четверо что-то активно обсуждали, а потом и вовсе приказали готовить лошадей. Мигель подошел к друзьям.

– Я уже попросил выделить вам палатку... Хьюго, твой глинтвейн подождет! Мне нужно съездить к замку, проверить, как там у нас дела.

Маг покладисто кивнул, воришка позволил себе закатить глаза и вздохнуть, но Эв, ко всеобщему удивлению, принялся возражать.

– Мы тоже поедем, – отрезал он, – кому как не нам стоит взглянуть на замок перед тем, как лезть в него?

– Да, мы с тобой! – сориентировался рыжий. – Заодно посмотрим и прикинем, как будет удобнее пробираться во внутрь.

Мигель ухмыльнулся и перевел взгляд на мага. Юджин тоже поддержал друзей, и единогласно было решено, что к замку поедут все вместе. Клирик, колдун и вор мгновенно забыли и про вожделенную горячую похлебку, и про пронизывающий насквозь холодный ветер – тут же вскочили на лошадей.

По дороге один из командиров лагеря рассказывал, что магические артефакты, находящиеся в его распоряжении, ведут себя как-то странно, и чем ближе к тому месту, куда они сейчас направлялись, тем яснее это заметно. В лагере нет мага, чтобы разобраться с этим, но даже обыкновенные люди чувствуют, что там что-то кардинально меняется...

– У нас есть маг, – перебил его Мигель. – Юдж?

Парень кивнул и заговорил. Вдаваться в магические и исторические подробности он не стал, просто объяснил, что Грань между двумя мирами – нашим и Бездной – временами значительно истончается, и переход сквозь нее становится возможным. Этим и воспользовались те, кто держит осаду в замке – разорванная Грань поддерживает их и приносит огромную пользу, с другой стороны, вызывая существенные колебания энергии. Это осложняет ситуацию, но пока не несет беды. Время еще есть, хотя его и немного.

Воины поблагодарили мага и вернулись к обсуждению нового этапа осады. Мигель, одновременно с тем, как внимательно слушал и порой вставлял дельные комментарии, тщетно пытался отыскать взглядом знакомые ему по детским воспоминаниям приметы – огромный валун в десятке шагов у стены, скрывающий потайной ход, миниатюрная дверца в стене, замаскированная под каменную плиту, бойница с вынимающимся кирпичом, дающая возможность протиснуться на галерею... Ничего из этого файтер, сколько ни смотрел, увидеть не смог. Но ведь никто не знал об этих маленьких бесценных секретах! Вот черт!..

Тут нахмурившееся небо, словно прочитав эмоции наемника и решившись наконец ответить на них, еще сильнее потемнело, и за несколько мгновений ранний вечер, едва тронутый пеленой сумерек, стал уже почти полноправной ночью. Мелкой колкой дробью заморосил дождь.

– Фууу, сейчас нас зальет, а потом все это замерзнет, – проворчал, закутываясь в плащ, Эверард, – и мы окажемся вмороженными в лед. Отлично!

– И ведь даже возразить нечего!

– Еще бы тебе было что возразить, бесполезное ты существо.

Юджин, прислушиваясь к беззлобным препирательствам друзей, улыбнулся. Да, это именно то, о чем говорил Мастер. Это стоит всех сокровищ мира. Квартет, неистовый квартет настоящих друзей.

Мигель развернул коня и, махнув рукой, поскакал обратно в лагерь. За ним, постепенно набирая скорость, тянулись зябко ссутулившиеся фигуры всадников. Такой дождь доконает кого угодно, а ведь путники только что с дороги!.. Огненный маг взялся за поводья и направил коня за остальными, чтобы не отстать.

В лагерь они въехали уже под ледяным ливнем. Косые неумолимые струи воды врезались в землю, в людей, в палатки и стяги. И чтобы до утра не слечь с жаром и лихорадкой, друзья прямиком направились к повару. По дороге наемника, несмотря на все его попытки к сопротивлению и спорах против здравого смысла (ну кто возглавляет осаду, а?), перехватили и увели на внеочередной военный совет. Так что вор, маг и монах снова остались втроем, и под голодным завидующим взглядом друга отправились искать полевую кухню.

Долго блуждать среди палаток и шатров, вопреки всем мрачным прогнозам, троим друзьям не пришлось. Уже второй встречный воин приветливо улыбнулся и показал искомую дорогу, кивнув куда-то в центр лагеря: «пройдете до поворота, а там уже найдете по запаху. Не ошибетесь!»

И правда. То ли на голодный желудок, то ли так и должно было быть, но запах наваристой горячей похлебки показался поистине великолепным и умопомрачительно вкусным. Путники поспешили туда, куда их вело обострившееся обоняние.

На кухне их встретил здоровяк с открытым лицом и проницательными глазами. Он, вполглаза приглядывая за двумя огромными котлами, энергично резал что-то на разделочной доске здоровенным блестящим тесаком, и смотрелся при всем при этом весьма колоритно. Внушал уважение, можно сказать.

Хьюго не выдержал этой пытки ароматом горячей готовящейся пищи.

– Доброго вечера! – выпалил он, приближаясь.

Повар на мгновение поднял голову, сверкнул улыбкой и снова принялся за работу.

– Добро пожаловать, добро пожаловать! Проходите, располагайтесь, – не отрываясь от готовки, распорядился он. Голос у него был низкий, с хрипцой. Действительно, колоритно. – По глазам же видно, зачем вы зашли. Тарелки внизу, давайте сюда... Ложки в корзине, отрежьте хлеба, не стесняйтесь! Ну что вы, не стойте, как... как принцессы у борделя, приятного аппетита!

Впиваясь зубами в хороший ломоть ароматного хлеба, Хьюго захрюкал от смеха, но все же произнес хором с остальными дружное «приятного!» и застучал ложкой по стенкам стремительно пустеющей миски. О Фортуна, как же вкусно! О боги, всетерпеливые и скучающие, о четыре стихии, о прекрасная покровительница удачи!.. Три разных, но все же одинаковых возгласа, произнесенные с набитым ртом – лучшая похвала для повара.

Царь и властелин этого райского уголка – кухни – оказался душевным и «своим» человеком. Охотно положив путникам добавки и с довольной улыбкой выслушивая сбивчивые благодарности, он выглядел по-настоящим влюбленным в свое дело, довольным работой и жизнью. Собственно, таким он и был. Риццио Гер, главный повар, сын того самого, легендарного мастера, всю жизнь проработавшего на лордов Виттов, как и его дед, прадед и пра-пра-прадед. Призвание оказалось семейным, талант – счастливым наследством.

Друзья за разговорами и не заметили, как на лагерь опустилась ночь. Дождь не прекращался, с завидным упорством заставляя людей прятаться в шатры и под навесы. Зажгли факелы. Мигель до сих пор не вернулся, из командирского шатра раздавались все более запальчивые интонации, и трое путников решили дождаться его уже в палатке. Распрощались с поваром, накинули капюшоны плащей и торопливо перебежали к себе, плюхнулись на постели и одинаково, все трое, раскрутили фляжки, наполненные Риццио на последок горячим вином с пряностями из специальных запасов. До обещанного файтером глинтвейна напиток не дотягивал, но заслуживал всяческих похвал. Косой дождь с удвоенной силой набросился на самонадеянных людей, вздумавших ему противостоять.

 

Глава 29. О ворах

Дождь стих через час, когда темнота стала совсем уже полноправной, а все, что не успели спрятать от воды, промокло до нитки. Эверард, Юджин и Хьюго прекрасно провели время: они играли во все известные карточные игры, сушили одежду над колдовским огнем, прожгли дыру в плаще клирика и едва не спалили палатку дотла, а потом весело и с матерком исправляли то, что еще можно было исправить. Отделались малой кровью – закопченным постельным бельем, стойким запахом гари и дыма и разлитым на штаны мага вином.

– О, а вот и дождь закончился! – объявил жизнерадостно Хьюго, высунувшись из палатки и задрав голову к небу. – Может, погулять сходим? Заглянем к Риццио, посмотрим лагерь...

Монах среагировал мгновенно: кинул рыжему полупустую фляжку и улыбнулся, сверкнув золотом глаз.

– Хочешь сходить за винцом? Инициатива наказуема исполнением.

Маг повторил его маневр, и вору прилетела вторая фляжка. На все возражения парень только вкрадчиво поинтересовался, мол, помнит ли пройдоха, кто пролил чужое вино, и спор как-то сам собой прекратился. Но Хьюго так расстроенно вздохнул перед уходом, что мысль о совместной прогулке перестала казаться такой уж дурацкой.

– Ладно, я, пожалуй, схожу с тобой, – плавно поднялся Юджин и накинул на плечи плащ.

Клирик раздумывал ровно одну секунду, прежде чем придержать полог за друзьями и выйти на свежий ночной воздух.

Пахло дождем, мокрой травой и кострами. Дождь успокоился, сдался и бушевавший ветер – ночь дышала покоем. Ни замок, захваченный демонами и таинственным колдуном, поддерживающим связь с Бездной, ни накопившаяся усталость после дороги не омрачали хрупкой красоты первых ночных часов. То тут, то там вспыхивали робкие язычки пламени, разгораясь в весело потрескивающие костры.

Друзья шли между шатров, прислушиваясь и молча разглядывая все вокруг. В командирской палатке все еще плясали силуэты людей, энергично говоривших, что-то доказывающих, меряющих шагами палатку. Одна из этих теней принадлежала Мигелю.

– Не зря я пошел, – улыбнулся маг одними уголками губ, но от этого не менее тепло.

– Я, полагаю, тоже, – вставил Эв.

– Да? Ты признаешь поражение?!

Монах смерил Хьюго снисходительным взглядом:

– Я признаю, что должен встретить прибывающих в лагерь по моей просьбе служителей богов.

Парни уставились на него, изумленные.

– Так ты позвал помощь?!?!

– А что, мы надеялись справиться с демонами без специалистов по демонам? – ехидно осведомился Эверард, – С магией без мага, провернуть кражу без вора... – клирик фыркнул, сдерживая рвущийся наружу смех – так забавно выглядели синхронно кивающие, приятно удивленные и молча переглядывающиеся. – Ладно, вы наслаждайтесь тут, осознавайте происходящее. А я ушел.

Хьюго и Юджин проводили взглядом монаха и зашагали дальше.

– Так вот что он писал на выходе из трактира! А я-то думал, что за послания, – поделился пройдоха, – с ума сойти, увидим целый отряд настоящих экзорцистов!

– И лицо Мигеля, когда он о них узнает, – улыбнулся маг, на что воришка хрюкнул, фыркнул и наконец рассмеялся, а через пару секунд к нему присоединился и сам Юджин.

– Что-то ему не везет в последнее время. То без ужина оставят и затащат на совет, то его палатку чуть не сожгут... – друзья обидно захихикали, – то теперь еще и внезапные монахи!

– Та ладно, палатку мы почти восстановили... А монахи – это даже хорошо, ведь такая существенная помощь. Ну а ко внезапностям ему не привыка...

Тут фразу огненного мага прервал чей-то испуганный вскрик и лязг оружия. А спустя пару мгновений раздался топот сапог, звон металла, и грубые солдатские голоса нестройным хором закричали: «Вор, вор, держи его! Держи вора! Лови!». Снова кто-то пронзительно взвизгнул, очень близко, за соседней палаткой, кажется, на полевой кухне Риццио. Юджин и Хьюго, не сговариваясь, бросились туда.

Успели друзья как раз вовремя – чтобы лис в последний момент отпихнул из под удара меча чью-то тощую фигурку, больше подчинившись инстинктам, чем здравому смыслу. Кто бы это ни был, вряд ли его стоит убивать на месте.

– Эй, ты как, в порядке?

Разъяренная стража разразилась отборнейшей руганью и ощетинилась поблескивающими в свете факелов клинками.

– Парень, ты что, с ясеня рухнул?! Знаешь, что бывает с ворами в военной обстановке? – крикнул Риццио, выхватывая свой тесак. – И с теми, кто их прикрывает?

Хьюго отвернулся от солдат, на последок одарив их наглой усмешкой. Протянул упавшему на землю руку, помогая подняться. Это оказался паренек лет пятнадцати, давно не стриженный и в истрепавшейся одежде, насколько можно было рассмотреть под внушительным слоем грязи.

– Все хорошо? – участливо спросил рыжий. – Извини, пришлось тебя толкнуть, не было времени что-то говорить. Поднимайся.

Стражники зарычали что-то совсем уж грозное и нецензурное, и стоящий впереди всех солдат просто прыгнул на бездумно открывшего спину лиса, занеся для удара меч... Клинок отскочил от невидимой преграды с такой силой, что воина отбросило назад на пару шагов, и он с размаху влетел в своих же товарищей едва не поранившись собственным мечом.

Хьюго рассмеялся и ударил по протянутой ладони друга, одарив его благодарным взглядом и подмигнув. Работаем!

Следующая попытка поймать нарушителей не увенчалась успехом. Зато пойманный немытый воришка встал за спиной у своих спасителей и робко кашлянул.

– Ээ... спасибо. Я сам не вор, просто сбежал из замка, проголодался – сил нет! А попросить у тех, кто осаждает моего бывшего господина я бы не решился...

Друзья быстро переглянулись. Сбежал из замка! Значит, выход все-таки есть, главное знать, где искать. А паренек сможет все показать, ему же жизнь спасли!.. Но пока было необходимо решить насущную проблему – десяток злющих солдат, в бешенстве размахивающие клинками.

– Есть идеи?

– Ни одной.

– А твоя защита – это стена или купол?

– Купол. Я что, совсем дурак? – обиделся Юдж. – Более энергоемкий, зато повеселее.

Хьюго коротко хихикнул, но тут же снова стал почти абсолютно серьезен.

– А передвинуть его можно? Ну, как осадную башню?

Маг покачал головой.

– Можно снять и поставить заново в другом месте, – пояснил он, – или даже два купола рядом. Но только так, чтобы они не соприкасались – получится, если мы будем переходить из одного в другой, то окажемся уязвимы.

Рыжий вздохнул:

– Ну да, не вариант. И... что делать будем?

План по спасению друзья разработать не дали – кто-то авторитетный стал расталкивать солдат, чтобы пробраться к центу событий. Выйдя наконец вперед, он остановился, вопросительно заломил левую бровь и скрестил руки на груди. Ответом ему послужило молчание. Тогда воин хмыкнул, шагнул вперед и рявкнул так, что все невольно отшатнулись:

– Какого черта здесь происходит?!?!

Паренек, выбравшийся из замка, зажмурился и втянул голову в плечи, запоздало осознавая, что попал из огня да в полымя. Но пути отступления были уже перекрыты.

– Знаете, вот тот же вопрос, – хрипло поддакнул человек из под низко опущенного черного капюшона. За ним в тусклом свете факелов смутно угадывались силуэты в таких же темных одеждах.

Лорд Витт снова приподнял бровь, мастерски вложив в этот короткий емкий жест весь спектр испытываемых им эмоций. Потом устало выдохнул, махнул на монахов рукой и повернулся к застывшим и смимикрировавшим под окружающие предметы магу и двум ворам, профи и неудачливому новичку.

– Не прикидывайтесь мебелью, а? Давай, снимай свои щиты, и объясните наконец, что здесь происходит!..

Юджин с огромным облегчением сделал пас, сдергивая защитный купол, и заметно расслабился. Хьюго же, бросив на не спешивших расходиться солдат красноречивый взгляд, подтолкнул паренька навстречу наемнику, рассчитывая только на его проницательность. Файтер понял все правильно – сгреб провинившегося за шкирку и приказал страже убираться. Те, звякнув напоследок мечами, растворились в темноте.

– И поставьте себе палатки, сколько нужно, – вспомнил Мигель про тихонько стоявших в стороне и покладисто не лезших в этот дурдом служителей богов. Ну правильно, они же серьезные монахи... Да? Монашеская братия вежливо поблагодарила его и отправилась в сторону склада.

– Отлучился на пару часов, называется, – со старательно выдержанной укоризной произнес наемник. Ему самому было заметно любопытно, что такого выкинули маг и вор, пока он был занят, а блестящие глаза Хьюго еще больше подогревали его интерес.

– Боюсь, без винца рассказ не пойдет, – отрезал Эверард, и друзья хором рассмеялись.

* * *

– Итак, я готов слушать, – сказал Мигель, устраиваясь поудобнее в палатке и отхлебывая немного из фляжки. – Вещайте же!

– А вам с начала или по делу? – деловито откликнулся рыжий, заправляя непослушные пряди за уши, чтобы не лезли в глаза и не отвлекали.

– В любом случае, будет интересно, – вставил Юджин, – гарантирую.

Наемник необидно фыркнул, щурясь и улыбаясь.

– Даже и не знаю, что выбрать. Давай сперва по делу, а потом уж и развлекаться.

Вор наконец справился с волосами и начал рассказывать. Говорил он так, как говорят с головой увлеченные своим делом, вдохновенно и даже празднично.

– Этот парнишка сбежал из замка. Значит, он знает потайной ход! Мы вовремя спасли его жизнь, не дав пропасть такой важной информации. И теперь в благодарность за неоценимую помощь он будет рад показать нам дыру во вражеской обороне!..

– А почему ты уверен, что это не ловушка, и мальчишка – не засланец? – хмыкнул Эв.

Хьюго только отмахнулся.

– Да ты только посмотри на него, какой он засланец, а?

– Очень даже ничего такой, с потенциалом, – задумчиво произнес файтер, наградив оценивающим взглядом съежившегося паренька и многообещающе ухмыльнулся, показав клыки. – Я бы его заслал.

Квартет, услышав знакомую интонацию, только переглянулся, сдерживая улыбки. Мигель уже давно все решил, и просто проверял себя, – зато неудачливый воришка все еще пребывал в неведении относительно своей дальнейшей судьбы, и заметно нервничал под пристальным взглядом.

– Я могу быть полезным, – робко вставил он, – постараюсь.

Путники заулыбались, ободряюще закивали. Хорошо, мальчишка не начал оправдываться, спорить, а просто пообещал посильную помощь. Действительно хорошо, можно работать.

Эверард кашлянул, прерывая повисшее молчание, и глянул на Мигеля, как на командующего осадой. Тот подался вперед и сел ровно, прежде чем начал говорить.

– Замок наводнен демонами и людьми переметнувшимися на их сторону. Всем этим управляет какой-то темный маг, у которого хватает сил поддерживать бесперебойную работу артефакта, держащего Грань открытой.

– Должно быть, демоны черпают энергию с той стороны, и пока связь не прервется, они будут достаточно сильны, чтобы дать нам отпор или даже быстро вызвать подмогу, – согласно кивнул монах, – они вдвое сильнее, если Грань не заперта.

– Пока это так, осада безвредна для них. Нужно отключить артефакт, чтобы бойцы смогли сражаться. Юджин?

Маг-практик задумчиво прищурился и зажег на кончиках пальцев по изящному пляшущему огоньку.

– Я не знаю природу сил, которые завязаны на нем. Но если возьму в руки, думаю, смогу разобраться.

– Хьюго?

В ответ вор только заулыбался и энергично кивнул. Всегда готов, доволен и весел – только не забывай следить за его руками!

– Отлично. Тогда мы проберемся в замок, отключим артефакт и откроем ворота для солдат. Проще не придумаешь, да и выбора никакого. Я даже примерно представляю, в каком зале он хранится и как туда добраться, так что проблем быть не должно.

– Если мы закроем грань, демоны, потерявшие подпитку с той стороны, кинутся во все стороны, и солдатам их не остановить, – вставил Эв, – в отличие от служителей богов. Те, что прошли со мной, вполне справятся.

Мигель благодарно похлопал его по плечу. На лице наемника разгладилась тревожная, не предвещавшая ничего хорошего морщинка командующего. Хьюго и Юджин переглянулись с улыбками. Все встало на свои места, теперь – живем.

Вор потянулся:

– Значит мы вчетвером...

– Впятером, – бросил файтер, – возьмем этого горе-засланца с собой, пусть пользу приносит.

Мальчишка втянул голову в плечи и опустил взгляд. Помолчал немного, набираясь храбрости, и робко произнес:

– Прошу, – его голос дрогнул, – я не могу снова оказаться в крепости... Не могу, нет, никак... Умоляю, не посылайте меня туда!

– Вчетвером, – припечатал Мигель. Не хватало только взять с собой трясущегося от страха юнца, да уж! Всегда мечтал. – Рыжий прав.

Тот, довольный, заулыбался, и клирик скептически фыркнул, увидев это – но все же тоже вполне искренне улыбнулся. Вчетвером пойти во вражескую крепость, найти там бесценный артефакт и обезвредить его, а после, воспользовавшись суматохой, открыть ворота для солдат. Сумасшествие. Ну так почему бы и нет?

На том и порешили. Лис ободряюще кивнул, выпроваживая паренька на улицу и перепоручая его заботам Риццио.

Когда Хьюго вернулся на свое место и, согревшись, скинул плащ, кто-то похлопал его по плечу и вспомнил, как однажды один злющий наемник перепутал двух парней в черных одеждах. Вокруг засмеялись. Помянули старину Теодора, его почти честно заработанное золото, и «Бороду Водяного», и снова друзья негромко рассмеялись, и кто-то шумно отвинтил крышечку фляжки... Долго еще в палатке было тепло и светло, и старые друзья улыбались, и вспоминали то, что стоило вспоминать. Вино снова проливали мимо, пока оно не закончилось. Потом они выходили на свежий воздух, чтобы запрокинуть голову и до боли в спине и шее смотреть на светлячки звезд, проглядывающие сквозь купол темных туч, и садились на мокрую траву, а после снова возвращались в палатку. Там пели что-то душевное, про выплывший из тумана город, про пыль дорог и острые клинки, и друзья плакали, смеялись, как это умеют только они. А ночь все не кончалась и не кончалась, рассвет стал чужим и далеким, рассвет стал нежданным, и всем было уже все равно – ну его в Бездну или еще куда...

Потому что завтра с утра нужно идти – и никто не обещал, что не в последний раз.

 

Глава 30. Фортуна

Утро все-таки наступило. Неохотно, лениво начало выползать бледное солнце, чтобы тут же скрылось под комковатыми облаками. Было холодно и зябко. На рассвете пролившаяся вчера вода стянулась тонким ледком, а лужи поменьше и вовсе промерзли насквозь. Должно было уже быть светло, но все равно почему-то казалось, что это густые сумерки, а не раннее утро. Зима была уже очень близко.

– Надеюсь, что первый снег мы в полевом лагере не застанем, – буркнул Эверард, шаря по своей сумке в поисках согревающего и бодрящего эликсира – какого именно, не уточнял. Юдж косился на него с едва заметной усмешкой. – О боги, всетерпеливые и мудрые, соблаговолите же...

– Надеюсь на тебя, Фортуна! – перебил друга бодро проходящий, почти пробегающий мимо Хьюго. Монах покосился на него строго, но смолчал.

Секундой позже рыжий подскользнулся, неловко взмахнул руками и с громким вскриком полетел навстречу обледеневшей траве. На этот раз равновесие он удержал, и, приняв снова устойчивое положение, звонко рассмеялся.

Выросший словно из под земли Мигель хмыкнул, хлопнул друга по плечу и кивнул в сторону замка. Башни мрачными зубцами темнели на фоне серого осеннего неба. Пора было идти.

Вор спросил вполголоса, обернувшись к наемнику:

– Ты уверен, что сработает?

Тот покачал головой и ухмыльнулся, показывая кончики клыков.

– А то было бы неинтересно. Зато уверен, что оно того стоит!

– И получится незабываемым, – вставил Юджин.

Друзья переглянулись и зашагали к замку. Под поварским навесом здоровяк-повар, с чувством выполненного долга наблюдавший, как за обе щеки уплетает его стряпню тощий воришка, поднял голову, и приложив ладонь к глазам на манер козырька, пристально смотрел вслед четырем путникам, пока их еще можно было разглядеть.

– Святой Нэес, да не оставь же их, – пробормотал он себе под нос и вернулся к прерванному занятию. Парнишка воодушевленно застучал ложкой по тарелке, но мастер готов был поклясться, что услышал молитвенное «Фортуна!..». Или же ему только показалось.

То ли от земли начал подниматься легкий туман, то ли это глаза были еще сонные – но четыре фигурки словно растворились в утренней полутьме. Одна из них, невысокого роста, все время забывая кутаться в плащ, шла, широко размахивая руками, и наконец получила добрый подзатыльник от одного из друзей.

Хьюго, вопреки общим ожиданиям, не захихикал и не полез в шуточную драку. Он как-то подобрался, посмотрел строго и стал вдруг выглядеть на свой настоящий возраст, если даже не старше. Остальные тоже посерьезнели: пора! Стало не до смеха. Вот она, наводненная демонами крепость, вот приоткрытая Грань, соприкосновение с Бездной...

Все, пора.

Наемник навалился плечом на начавший леденеть камень, и тот с хриплым урчанием отъехал в сторону мягко и плавно, словно был налажен только вчера. Удивительный мастер делал его!.. На путников оскалился темный проем прохода сквозь крепостную стену. Запахло сыростью, в лицо ощутимо дохнуло теплом, но почему-то неприятным, словно могильным. Холод поздней осени тут же показался старым другом, приветливым и надежным. В ответ Юджин только кротко улыбнулся и зажег на ладони живой огонь. Пламя расхохоталось в лицо черноте и на пару мгновений выросло выше людей – а потом что-то щелкнуло, и тяжелый камень медленно вернулся на место с едва слышным скрипом. Возле стены никого не было.

– Фу, ну и духотища! – буркнул файтер, пропуская мага с его импровизированным колдовским факелом вперед. – Интересно, почему?

– Магия, – коротко бросил тот.

Эверард вздохнул и перевел на общедоступный язык:

– Грань приоткрыта, из нее сочится сила. Ее и черпают на себя самозаводящиеся заклинания, впаянные в стены еще на уровне постройки. Такие, как этот ход. Исправим дело с Гранью – откажет и механизм этого прохода.

Юджин кивнул.

– Не знал, что мой замок напичкан такими вещами, – в голосе наемника не было ни намека на гордость или радость.

– Ты, наверное, выучил в детстве все потайные лазы и теперь неприятно удивлен, да? – слышно, что вор улыбнулся. – Но в крепостях всегда были такие. Их закладывали как «план после второго запасного», ну, на всякий случай, – Хьюго поймал взгляд обернувшегося файтера и подмигнул ему, – вроде этого.

Мигель только ухмыльнулся и зашагал вперед.

Стена закончилась неожиданно. Ход сделал резкий своевольный поворот, и в глаза путникам ударил тусклый утренний свет, казавшийся после полумрака чуть ли не полуденным пеклом. Пару минут щурясь и слепо отворачиваясь от яркого света, друзья вернулись к ощущению реальности. Перед ними было всего лишь внутреннее оконце, а наверх уводила неширокая каменные ступени.

– А дальше?..

– До упора наверх, там будет дверь, – кивнул на лестницу Мигель, восстанавливая звание знатока замка, – из нее выйдем в коридор, доберемся до выхода на стену. Там я видел гнездо для артефактов – видимо, нам туда. Я думал раньше, что это какие-то магические игрушки, так, поразвлечься. А вот что оказалось... Ну, не стойте на месте, вперед!

Наемник был прав: коридор уводил куда-то вглубь замка. Слишком узкий, чтобы быть официальным проходом: низкий сводчатый потолок и чисто символические оконца-бойницы только подтверждали это. «Скорее всего, потайной ход, который он знает с детства», – заметил про себя вор и улыбнулся своим мыслям. И правда – Мигель расправил плечи, его движения сделались легче и как-то свободнее, разве что наемник не начал насвистывать какую-нибудь старую мелодию, неизвестно когда отложившуюся в памяти.

Через пару десятков шагов коридор раздваивался, и путники остановились перед двумя одинаковыми дверьми. Файтер без колебаний выбрал правую и, впустую толкнув ее раз-другой, навалился плечом, чтобы вышибить уже и не мучиться. Древесина обиженно отозвалась на удар, но поддаваться дверь не спешила. Вторая и третья попытки тоже не удались.

Тогда Мигель отступил на шаг, посмотрел осуждающе... Расхохотались они с Хьюго одновременно: то ли вор из вежливости держался, то ли и правда не раньше наемника заметил, что дверные петли выходят не на ту сторону.

– Ой, ну бывает, запамятовал, – старческим голосом выдал мечник, отдышавшись. Дверь смотрела укоризненно.

Эв, должно быть, закатил глаза – под капюшоном не было видно, но это вполне в духе клирика, так что можно было предположить и не ошибиться. Хьюго снова хихикнул.

– Юджин, не поможешь? – буркнул монах, отходя в сторону и пропуская к несговорчивой двери мага.

Тот отвесил подобие на театральный поклон и вскинул руку. Тому, кто успел отпрянуть, несказанно повезло. Древесина разлетелась фонтаном из мелких щепок во все стороны под отборную нестройную ругань.

– Зато так можно неожиданно атаковать, если что, – поднимаясь с пола и отряхиваясь, заметил Мигель. Эверард и Юдж захрюкали, сдерживая смех, а воришка звонко рассмеялся.

На самом деле, было не до смеха, и друзья это понимали. Так что дальше вдоль каменных стен они шли серьезные, переговариваясь лишь изредка. Блуждали по замку, правда, не долго: наемник знал, куда идет, и вывел друзей почти к самой оружейной, которая отделяет караульную с выходом на стену от остального замкового крыла.

Вдруг путники почувствовали то, что заставило их содрогнуться. Гнилистый, болотистый запах, неизменный спутник демонов Бездны. Маг скривился, Хьюго прикрыл лицо рукой, Мигель негромко ругнулся. Эверард не повел и бровью, лишь едва заметно подобрался, напрягся, готовясь в любой момент дать бой. Что придется, никто и не сомневался.

Когда мерзкий запах резко усилился, тревога возросла.

– Мы идем слишком медленно, – хрипло бросил клирик, – нас скоро встретят.

Мигель коротко кивнул и, махнув друзьям, побежал по коридору.

Они ввалились в оружейную, уже закрывая лица руками от невыносимого запаха. Казалось, что все вокруг насквозь пропиталось им, что демоны повсюду – но твари все еще не показывались. Эверард перестал оглядываться на друзей и поправлять плащ. Ошибиться на мгновение, даже на долю секунды было бы слишком дорого. Так когда же, когда?! Сейчас или минутой позже?.. Или... уже?!

Откуда-то прямо из стен раздался утробный рык. От него, казалось, дрогнули столетние камни. Почти сразу же – топот ног, бряцание стали, шипение мерзких ручных тварей... И снова тот рык. Где-то в недрах замка в исступлении и жажде темного боя, когда гнев застилает глаза, а земля уходит из под ног, закричали люди. Те, кто принял нового господина, и теперь готов был растерзать всякого, кто не сделал то же.

Пальцы под просторными рукавами черной хламиды сами собой сложились в знак богов. Самое сильное, что может бросить в бой служитель высших сил – всю божественную мощь, дарованную в этот мир.

– Караульная этажом выше! Поднимитесь туда – и выйдете на стену, а там недалеко!..

Голос Мигеля едва прорвался сквозь рев, сотрясающий стены. Все ближе, ближе... Вор и маг переглянулись и бросились на лестницу, уже не чувствуя ног. В след им никто не смотрел – файтер и клирик сделали глубокий, словно последний вдох, даже не обратив внимание на болотный смрад. До того ли сейчас?..

– Что ж, ты готов увидеть кое-что стоящее? – наемник щелкнул креплениями на ножнах и усмехнулся.

Эверард кивнул и обманчиво плавно вытащил свой вороной меч. Медленно сделал один за другим два шага к арке выхода. Прикрыл на мгновение глаза, словно вспоминая, зачем оказался здесь, тихо позвал по имени...

По клинку побежала тончайшая паутинка ослепительного света. Расколола лезвие напополам, расползлась в ширь, съедая темную сталь. Боги, будьте же непоколебимы в этом бою!

Файтер снова усмехнулся с мрачной решимостью, которой нет достойного по силам соперника среди чувств. В его руках, нет, как продолжения рук, тускло поблескивали два верных соратника.

– Ты теперь никогда не сможешь отступать. Опускать эти клинки можно только после победы, Мигель.

– Никто и не собирался! – рыкнул наемник, сын старшего синешаля короля Рогара, стоя посреди пустой оружейной в собственном замке и так, что побелели пальцы, сжимая рукояти мечей. Только после победы.

– А знаешь что еще, юный лорд? – глаза отца светятся радостью, надеждой и еще черт знает чем, когда он кладет руки сыну на плечи.

Твари из Бездны – словно волна. Вот они, рядом. До старой оружейной им осталось несколько длинных прыжков.

– Что, пап?

Образ Аскольда Витта вдруг затягивается легкой дымкой, неожиданно начинает рябить, а голоса теперь едва различимы. Но еще видно, еще ощущается, как молодой лорд улыбнулся.

Волна медленно, словно в странном чужом сне, докатывается до стен и разбивается о камни, не остановившись, несется дальше, вперед, мгновение – и хлынет в оружейную. Когти, шипы и раскрытые пасти слились в сплошную массу, в одно ужасное существо, желающее лишь убивать.

– Мигель, – уже почти ничего не разобрать, черт, черт, почему?! Еще секунда, еще, ну же, скорее!.. – Мигель, ты... – голос отца сливается с хищным завыванием ветра, слова едва можно угадать, – ты только...

Против этой огромной силы, против потусторонней стихии – две человеческие фигурки и непоколебимо сверкающие мечи. Сейчас демоны докатятся до них, клинки разрубят сплошной поток... А дальше что? Будь что будет.

Что же он сказал?! Что?! Кто показал это сейчас, но пожалел лишнего мгновения?! Что дальше, пап?..

– Только...

Монах уронил свой неизменный плащ, и оружейную затопил, словно взрывом, слепящий свет. Благословение богов, чистая сила свыше. Сколько ее отмерено странствующем воину?

Через несколько долгих мгновений свет начал тускнеть, зрение неохотно возвращало разуму картинку. Волна демонов дрогнула... Замерла... И – о боги! – откатилась назад на шаг, потом на другой... Чтобы перевести дух, оправиться и снова ринуться на потерявших страх людей.

Мечник вскинул голову, пропустил удар сердца, клыкасто ухмыльнулся. И принял эту волну на себя. На родные клинки – продолжения рук, на бесценную сталь – подарок отца, на заклинания, сплетенные другом. Он принял эту волну на себя, и потому не видел, как дрогнули улыбкой тонкие губы и блеснули золотые глаза, прежде чем благословение богов сокрушительным взрывом снова затопило комнатку, и зрение сдалось, отказываясь это воспринимать.

Что же он все-таки сказал?

– Пап?..

То ли это только показалось, то ли и правда такое было, но мальчишка почти отчетливо услышал, как отец по-доброму рассмеялся.

– Ты только...

Клирик бросил на друга быстрый взгляд и мысленно грязно и многоэтажнно выругался.

– Мигель, тремр гха'рт! Очнись уже!!!

Какой отчаянный голос. Интересно, что ему нужно? Он ругается? Слова какие-то неправильные. Наверное, он хочет... Хочет...

– Только никогда...

Два смертоносных клинка звякнули, чиркнув по каменному полу, и файтер, улучив пол-мгновения, хлестким движением стряхнул с них темную дурно пахнущую кровь. Демонов заметно убыло – да и их неусмиримая ярость, казалось, сменилась замешательством. Вперед лезли теперь только самые бесстрашные, тогда как остальные топтались на месте и временами как-то неубедительно рычали, показывая мерзкие пасти. Зато вперед кинулись люди.

– Будешь зевать – не смо...

– Все под контролем! – Мигель отсалютовал другу мечем, уклоняясь от выпада какого-то воина в черном, и в следующее мгновение вознаграждая его за упорство ударом, который разрубил нападавшего на две отдельные части. – Ну, у кого больше?

Лорд Витт улыбнулся сынишке, во все глаза восхищенно глядящему на него снизу вверх и сжимающему свое величайшее сокровище в руках.

– ... никогда не...

«Если ты начал танец со смертью – то не заканчивай раньше времени,» – наставляют древние воины своих потомков. И верно. Боец не дрался – он летал. Танцевал. Все движения сливались в одно, он не казался больше человеком. Вихрь, танцующий со смертью. Или... Танцующий смерть?

Эверард отпихнул в сторону тушу, бывшую его противником, и поудобнее перехватил темный меч. Тот отозвался легким толчком в ладонь. Неужели еще голодный?.. Горвены ненасытны, их выковали сами боги, и в них заложена частичка богов. Нечасто Эву приходилось вот так общаться со своим мечем. Кажется, все-таки что-то не так между Фортуной и этими ребятами... «Фортуной и нами», – поправился монах. А что поделать?

– ...никогда...

Образ отца поплыл, окончательно растворяясь в мутной дымке. Почему-то было понятно, что на этот раз он не вернется, даже обрывком, даже на полслова.

– Папа!

– ... не сдавайся, ладно?

Мигель уронил руку. Глаза отказывались открываться, просто не получалось. До этого твердый и устойчивый пол куда-то исчез, перестал ощущаться под ногами, и наемник начал медленно, словно в замедленном времени падать назад.

На полпути к каменной плите он натолкнулся на чью-то спину и вздрогнул, в последний раз попытавшись вернуться. Ничего не вышло. Но падение прекратилось. Пола самыми кончиками коснулись парные мечи, которые боец так и не выпустил из рук. По лицу стекал то ли горячий пот, то ли кровь. Чья она?

– Ну что, на чьем счету больше? – хрипло спросил кто-то над ухом, и наемник вдруг понял, что у него остались силы самодовольно ухмыльнуться.

– На моем. Два меча, и выигрыш обеспечен, – слова давались с трудом, но ведь давались же! – а на что мы спорили?..

Эверард фыркнул и слабо засмеялся.

Возле входа в старую оружейную стоял ужасный, омерзительный гнилистый запах. Огромными горами громоздились медленно испаряющиеся черные трупы иномирных тварей, потолок был весь расчерчен письменами богов. Попадались и мертвые люди – обезображенные не только смертью, но и предательством вместе с ней. Но это был их выбор – и его последствия.

А посреди этого страшного месива сидели на полу, прислонившись спиной к спине, двое живых. Путники в насквозь пропитавшейся грязью одежде сидели с закрытыми глазами, удивленно дышали и слушали удары собственных сердец. Рядом – их верные мечи. Друзья отрешенно улыбались, и им было безумно радостно жить.

* * *

Вор и маг убегали по лестнице и слышали, как к оружейной приближаются демоны. Мигель объяснил все весьма доходчиво: нужно выбраться на стену через караульную, там в камни вделано гнездо для артефакта, а в нем, скорее всего, и сам артефакт. Его нужно отключить (сломать-то вряд ли получится), и тогда поторопиться вернуться к оставшимся прикрывать тыл и открыть ворота солдатам. Варианты в худшую сторону не рассматривались, в лучшую – приветствовались.

К третьему лестничному пролету Юдж начал задыхаться. Гнилистая вонь постепенно угасала, но от быстрого бега маг, не привыкший к уличным погоням и побегам, уже выбился из сил. Рыжему пришлось останавливаться и ждать.

– Ну же, давай! Сейчас уже будет караулка, а там совсем недалеко.

Юджин коротко кивнул и осторожно перебросил кроху магии в запас физических сил. Бежать сразу стало легче, но маг помнил, что злоупотреблять этим приемом не стоит – а то ведь так и отвыкнешь разделять колдовство и остальные умения. Пока бежал, он прикидывал про себя, может ли взорваться крепление для артефакта – судя по его ценности и силе, тоже не безделушка с рынка. Мало ли, что там на него поналожено... Запоздало маг вспомнил, что на изъятие артефакта у врагов никто не рассчитывал, а вот на спонтанное использование – вполне. Так что не рванет. По крайней мере, не должно...

– Мы сможем пробраться туда незаметно? Да и как выбраться из караулки без лишнего внимания?

Хьюго только широко улыбнулся и посоветовал другу положиться на профессионала.

Дверь в комнату вор распахнул отработанным ударом ноги, а вот в двери, ведущей на стену, не стал даже подходить. Маг бросил на него вопросительный взгляд, и рыжий пожал плечами, мол, ни в чем не уверен, но трогать не буду. Альтернативным выходом, подходящим к их требованиям, было признано окно. Рама не открывалась, бить стекло тоже не особенно хотелось – только лишний раз шуметь, когда черт его разберет, что там снаружи. Тогда Хьюго, с каждой минутой все шире и довольнее улыбаясь, вытащил из сумки какой-то сомнительный глиняный горшочек, перевязанный ниткой, и подмигнул магу. Тот остался недоуменно смотреть на деловито колупающего крышку вора.

Наконец сосуд был открыт, и тот, не произнося ни слова, деловито принялся намазывать зеленоватую массу на стекло. Когда больше половины оконца оказалось замазано снадобьем, раздалось громкое противное шипение. Маг отпрянул вглубь комнаты, а Хьюго обидно захихикал.

– Смотри, – он ковырнул кинжалом бывшее стекло, и оно, к величайшему изумлению Юджина, порвалось, словно натянутая ткань. Проследив за лицом друга и порадовавшись произведенному эффекту, вор в несколько движений срезал остатки тряпицы и спрятал кинжал. – Алхимия! Растворяет стекло, – пояснил он, уже вылезая сквозь оконный проем на стену.

Юдж решил, что проще будет смириться, и последовал за напарником.

Оказалось, они не зря не стали пользоваться дверью: отрывалась она наружу, и ровно над ней кто-то очень остроумный пристроил ведро с водой или чем похуже (гадать и проверять не стали). Конечно, рассчитывали путники на другое – на подвешенное в режиме ожидания заклинание, хитроумную ловушку или, на худой конец, приставленную к косяку доску, но ведро, как в далеком детстве – это уже почти шедевр.

– Все гениальное просто, – серьезно изрек Юджин, и Хьюго захихикал, видимо, представляя себе человека – или, в крайнем случае, демона, – с заигравшим в одной непечатной части тела детством, который в ночи, сдавленно матерясь, взгромоздился на лестницу, чтобы создать эту гениальную конструкцию... Вор снова истерично хихикнул, маг – улыбнулся. – Что ж, пошли дальше.

На стене было зябко и холодно. Ветер дул откуда-то с гор, продувая до костей, забираясь под одежду и злобно кусаясь. Друзья одинаково поежились и закутались поплотнее в выданные в лагере теплые плащи. Кстати, Мигелю спасибо...

Впереди был внешний угол караулки, а прямо за ним открывалась финишная прямая до отрезка стены, что располагался прямо над главными воротами – и опущенным откидным мостом. Ровно посередине тускло поблескивало гнездо с артефактом. Вор подпрыгнул, дернул мага за руку и побежал. Ветер дул в лица и злорадно подвывал.

Сфера размером с голову воришки, окованная двумя тонкими стальными полосами, пересекающимися крест-накрест вверху и внизу. Внутри нее, точно как на том рисунке в заказе Хьюго, угадывались очертания шестерней и шипов.

Юджин даже замер, вглядываясь сквозь мутную оболочку в таинственное нутро могущественного артефакта. Волны силы, исходившие от него, были подобны разве что бушующему океану.

– Ух тыы!.. – только и смог выдавить он.

– Ага.

Рыжий тем временем со знанием дела принялся осматривать крепления: заглянул справа, слева, даже присел и посмотрел снизу – и все это, не прикасаясь руками. Профессионал.

– На рисунке она выглядела в разы меньше. Но так даже интереснее!

– Да уж!.. Я даже не представляю, как ее...

– Представляешь. Просто закрой глаза и послушай. Что она тебе скажет?

Хьюго, сам того не осознавая, дал очень полезный совет. В магии почти ничего нельзя заставить подчиняться тебе. Можно договориться, попросить, оказать любезность, можно вынудить. Но не заставить.

И сейчас Юджин, даже не переходя на магическое зрение, прямо всем телом ощущал, как близок сейчас тот, кто стоит за этой огромной силой. Тот, кто ее разбудил. Тот, кто управляет ей. Сфера словно пылала, почти физически раскаляясь от переполнявшей ее энергии. По краям вились, как нить в клубке, отдельные тонкие потоки, расходящиеся временами в стороны. Чем дальше вглубь, тем плотнее они становились и тем ближе были друг к другу. Многоцветие их поражало. Темные цвета переплетались со светлыми, чернота – со слепящим светом, алый – с лазурью, изумрудный – с лиловым, а еще багрянец, золото, металлический блеск и глубокая тьма, и бессчетное число оттенков, самых разных, таких, что даже не имеют названий. Отпечатки сотен человеческих аур, тени от чьих-то прикованных к артефакту душ, обрывки былого колдовства. А в самом центре пульсировало, билось тяжелыми ударами, казалось, сотрясающими воздух, сердце артефакта. Сгусток силы, легший в его начало. Он мелькнул перед взглядом Юджина только на мгновение, снова тут же отгородившись вращающимися нитями, но и этого мгновения хватило, чтобы разглядеть и запомнить увиденное навсегда. Каков же был его создатель?! Это называют настоящим магическим искусством, истинным могуществом...

Не имея ключа, отправить на покой такую мощь можно только коснувшись его основ. Его сердца.

Но маг понимал – одна ошибка, единственное неловкое движение, и тут же все силы, что скопил артефакт, он кинет на уничтожение дерзкого существа. Сотрет в порошок, испепелит на месте, уничтожит, не оставив даже пыли. Если даже не прибежит сам владелец...

Юджин переключился на магическое зрение. Артефакт и в самом деле пылал, словно самое живое из всех живых пламя. Какое-то не такое, да и вообще лиловое, но огонь он и есть огонь. Маг выдохнул и осторожно потянулся сознанием к живому теплу сферы. Последним, что он услышал, был встревоженный голос Хьюго и завывание ветра.

Неожиданно стало тихо. Гробовая тишина затопила голову уставшего, измотанного молодого мага – и он вздохнул облегченно, словно вернувшись домой после долгой отлучки. Где-то глубоко еще теплилась мысль, что это умиротворение обманчиво, что это только приманка, успешно заглоченная наживка, но сознание упорно туманилось, и разум отказывались повиноваться. Юджин расслабился, раствори...

Бешено воющий ветер, вдруг прорвавшийся под теплый плащ и стальными зубами вцепившийся в тело, не дал ему потеряться самому и забыть, зачем он здесь. Вернее, там. Озарение пришло, словно удар. Маг мысленно вздрогнул, снова на миг ощутил самого себя. Выплеснул в окружающий хаос почти всю энергию, которая у него осталась, а жадный артефакт хищно потянулся еще и к тому, что парень и не собирался отдавать. Тот попрощался с последним запасом без особой жалости: справятся – легко возьмет еще, не справятся – то сила и не понадобится... Не давая ей разойтись, словно кругам на воде, он едва успел кинуть вдогонку заклинание переговоров. Опасно, да. Очень опасно. Но больше делать нечего, да и бояться надо было раньше, тогда, когда квартет планировал эту вылазку. А по хорошему – еще тогда, на городской площади в столице...

Юджин прислонился спиной к стене и мысленно коснулся лилового пламени артефакта.

Его обожгло, словно настоящим огнем. Незнакомое, чужое чувство.

– Огонь?.. Сфера пламени!

– Ты друг или враг?

– Друг!

– Докажи.

– А ты? Докажи ты.

Интересно, могут ли артефакты смеяться?..

Хьюго поздно понял, что что-то не так. Из за воя ветра ничего не было слышно, но в окне башенки, из которой недавно вышли друзья, мелькнула темная куртка местного воина, и рыжий едва успел нырнуть в тень каменного зубца. Воин шел один. Патрульный? Но где все остальные? Времени думать об этом не было. Скрипнула дверь...

На голову неудачливому солдату обрушился поток воды, и, добивая за нерасторопность, несчастного добило рухнувшее с гулким звуком тяжелое жестяное ведро.

– Твою ж!.. И кто?!.. Так его раз-эдак!.. Да чтоб он сдох!

Воришка едва сдержался, прыснув в кулак. А что? Это все судьба.

Краем глаза заметив движение, лис приподнялся на локтях и обеспокоенно глянул в сторону друга. Тот сидел с мертвым лицом и отказывался просыпаться. О магии Хьюго знал не так много, помнил только, что колдунам лучше не мешать.

Пришлось вжиматься в камень и молиться Фортуне, чтобы их не заметили.

Воин тем временем отряхнулся, исчерпал запас нецензурщины и немного остыл. Успокоившись, он быстрым взглядом окинул стену, даже не особенно присматриваясь. Неловко поправил болтающийся у пояса арбалет, стал неторопясь отворачиваться. Он бы так и ушел, неспеша переставляя ноги и то и дело посматривая на потемневшее небо, и вор успел уже пламенно поблагодарить Фортуну, но вдруг что-то в воздухе треснуло, надорвалось, и маг пронзительно вскрикнул, вскидывая руку и вспыхивая на несколько мгновений диким, лиловым пламенем, все еще не открывая глаз.

Мокрый патрульный дернулся обратно, вскидывая арбалет и стреляя даже не целясь, просто куда-то наугад. Хьюго успел подскочить к другу, но броситься с ним в сторону – уже нет. То ли богиня удачи решила посмеяться над своим любимцем, то ли искупавшийся на его глазах воин на самом деле был очень хорошим стрелком, никто никогда не узнает. Но вору показалось, что он отчетливо видит, как разрывной арбалетный болт летит прямо в него, как кривится в злорадной гримасе лицо стрелка. И у рыжего уже, кажется, заныла грудь, предчувствуя скорую страшную рану. Болт летел словно в замедленном времени, едва поворачиваясь, неотвратимо, но заставить тело отпрянуть никак не получалось, и все.

Когда лететь ему осталось всего несколько шагов, Юджин слабо дернулся, на мгновение приоткрыл глаза.

Щелкнул пальцами.

Арбалетный болт врезался в невидимую стену – возникший внезапно, словно из ниоткуда магический щит, самый простенький, обыкновенную чуть рябящую на просвет «стену» – но ведь врезался, остановился!

Секундой позже что-то нематериальное взорвалось, ударило волной энергии, а примерзшая к стене слякотная грязь так же, как недавно деревянная дверь, разлетелась в стороны. На мгновение все вокруг затопила слепая и глухая пауза, и мир вздрогнул, словно в замедленном времени. Вор только почувствовал, как что-то ощутимо кольнуло его ледяным холодом под рубашкой, как натянулась и задрожала цепочка. Что, рыбка? Опять?..

Друзей отбросило назад, к караулке, и они покатились по полу, рухнув где-то на полпути. С трудом найдя себя в пространстве, рыжий поборол и летающие перед его внутренним взглядом круги и разноцветные точки, и ужасное головокружение, открыл глаза. Оказалось, пройдоха лежал поперек мага, нещадно давя ему на живот. Почему он казался таким мелким, а как только упал сверху, стал весить, как несколько китов?.. Хьюго первым делом коснулся своего талисмана – он медленно нагревалась. И воришке почудилось, что в кармане жилетки у чародея тоже что-то ледяное постепенно наливалось теплом. Неужели это серебренные рыбки – помнится, в день побега из дворца Юджин получил от друга одну в подарок...

– И что ты успел без меня тут устроить, а, Хью?

Рыжий вор подпрыгнул, словно был только что ужален. Глаза щурились непривычно рассерженно, но губы не слушались разума, и расплывались в детской улыбке.

– Я?! Устроить?! А кто только что кричал, горел и взрывал стены?!

Юджин обессиленно откинулся назад, даже не заботясь уже о том, на что ложится. Грязь, камень, слякоть... Главное – живы, живы! Это сработало, у них получилось!

– Все-таки рвануло, да?

Вор не выдержал и рассмеялся. Звонко, легко, устало – он был счастлив, здесь, сейчас, на каменной стене замка, принадлежащего его другу. Он был тем, кем всегда мечтал быть: счастливым выжившим, спасшим всех героем, любимцем Фортуны и черт знает кем еще!.. И одним из их неистового квартета.

Юджин лежал и смотрел на темно-серые тучи. До свинцовых им было еще далеко, но небо было уже совсем зимним. Улегся бешеный ветер. Кажется, его создавала приоткрытая Грань – а теперь все закончилось, наконец-то закончилось!.. Неужели. Маг улыбнулся – не одними уголками губ, как всегда, а нормально, широкой, радостной улыбкой. Но до Хьюго ему было, конечно, далеко.

* * *

Файтер думал, что до конца жизни не сдвинется с места. Ни под каким предлогом, ни за что. Но клирик проворчал что-то, поискал в сумке, и вытащил на свет пузырек прозрачного, тончайшего бесцветного стекла. Дрожащими от усталости руками открутил крышку, напрасно пытаясь унять дрожь, и сделал длинный глоток, выпив сразу почти половину.

Мигель следил за ним боковым зрением, не повернув даже голову. Опять пьет неизвестную дрянь – черт знает, что там понамешано... Невкусно, наверное. Только что друзья слышали отдаленный взрыв. Или то, что было похоже на него. Наверное, Хьюго с Юджином, больше некому. Интересно, как у них так получилось, а?.. И как у самих воинов получилось то, что они только что сделали?..

– На, щедро с тобой делюсь, – хрипло буркнул монах, протягивая другу пузырек. – Допивай.

Наемник посмотрел подозрительно, но отказываться не стал: залпом выпил, пока не успел передумать. Запоздало спросил, осторожно прислушиваясь к собственным ощущениям:

– А что это было?

Эверард фыркнул, сдерживая идиотскую улыбку.

– Ты о драке, взрыве или эликсире?

– И о том, и о другом, – подумав немного, признался Мигель. То ли ему показалось, то ли это и правда был какой-то целительный эликсир, но файтер почувствовал, что силы постепенно возвращаются к нему, медленно, но верно. – Хотя, может, сначала ворота откроем, а?

– Да уж, мысль здравая. Давай, веди.

Друзья поднялись, помогая друг другу. С каждой минутой двигаться становилось все проще, но то, что казалось вполне реальным, пока напарники сидели на полу, стало выглядеть совершенно иначе, когда они поднялись на ноги.

– И где ты был раньше со своим снадобьем?

– Учился экономить бесценные эликсиры и откладывать их для самых ответственных заданий.

– Да уж, мысль здравая, – передразнил Эва наемник, и друзья рассмеялись, окончательно возвращаясь в нормальное состояние. Конечно, силы вернулись далеко не все, нет. Но хотя бы ходить и не чувствовать себя на последнем издыхании и них теперь получалось без проблем.

Путь до ворот по полупустой крепости был куда проще, чем напарники предполагали. И когда они уже вышли во внутренний двор, то увидели, как запружен демонами путь к воротам, так что пришлось поспешно подниматься на галерею. Лишившись хозяина, уверенности и возможности беспрепятственно вернуться в родную Бездну, эти создания бросились искать путь на свободу – вряд ли знали, кто ждет их за воротами и поднятым мостом. И как их ждут.

Были там и люди – но что о них говорить? Этого они не заслужили.

На верху подъемного механизма сидел вор. Болтал ногами над головами жутких тварей, замотав пол лица своим пиратским платком с бурым пятном в виде приблизительного осьминога. Рыжий хвостик волос растрепался, и отдельные пряди как ни в чем не бывало лезли ему в лицо. Маг сидел неподалеку, на каменном выступе, сложив ноги по-восточному. Не дергался и не левитировал, однако крутил в пальцах что-то занятное. Оно поблескивало и переливалось, шевелилось, как живое. Монах пригляделся – заклинание. Какое-то бытовое, судя по выжатому, страшно уставшему парню, самое простенькое, неэнергоемкое. И, наверное, полезное...

Мигель окликнул друзей, и вор вскочил, каким-то невероятным лисьим чувством, недоступным другим людям, удерживая равновесие, замахал руками, заулыбался еще шире обычного. Юджин поднял голову, отложил заклинание и тоже махнул рукой, перебрался на галерею. Вор перескочил сперва на освободившийся выступ, а потом, следом за магом, на безопасный пол.

Друзья хором произнесли что-то радостное, обнялись. Все четверо живы, другие люди спасены. Кто искренне верил в это сегодня утром?

Мигель и Юдж сделали последнее, что оставалось: наемник указал место, маг – собрал сгусток энергии и послал его, куда было нужно. Огромные ворота медленно, но бесшумно и плавно распахнулись. Мост опустился, открыв демонам путь на волю.

Путь на волю и к ощетинившийся вороными клинками строю монахов в черных плащах, за чьими спинами ровными рядами стояли воины.

Раздался звон стали, первый рев начался и угас.

Друзья отошли от перил галереи, переглянулись. Неужели это и правда все? Так удачно закончилось... Файтер, клирик, вор и маг ударили друг друга по протянутым ладоням и рассмеялись.

Все закончилось, и четверо путников скрылись в переплетении коридоров и лестниц родового замка лордов Виттов – замка, отныне верного королю.

 

Эпилог

Хьюго поднял голову к серому небу. Высунул язык и тут же поймал на него крупную, ажурную снежинку, которая растаяла, не дав ни воды, ни вкуса. Вор расплылся в широкой улыбке, резко дернув головой, откинул с лица непослушную прядь и снова высунул язык. Снегопад усиливался.

– Надо же, – монах, вопреки обыкновению, был без капюшона, и от этого было как-то непривычно, но празднично. Он улыбнулся, – первый снег. Я почему-то думал, что будет холоднее.

Юджин отрешенно кивнул, отсутствующим взглядом уставившись поверх каменной стены. Эверард приподнял одну бровь в немом вопросе, но маг и не заметил. Клирик пожал плечами и не стал стоять над душой.

– Вот все и закончилось, – негромко объявил Мигель, окидывая взглядом древние камни родового замка, чуть припорошенные свежим снегом, серое и по-зимнему слепое небо, неясную дымку, в которой растворялся горизонт – гораздо ближе, чем раньше.

Воришка кашлянул.

– Что дальше, а? – и под недоуменными взглядами продолжил серьезно и задумчиво: – Что делать дальше, благородные доны? Мы, вроде, все закончили...

Ему не ответили – каждый задумался, наверное, о чем-то своем. А ведь и правда: что дальше?..

В наступившей тишине кто-то хрюкнул, пытаясь сдержать смех, и через мгновение в мага прилетел метко брошенный снежок. Первый снег выпадает быстро, и небольшие белоснежные шапки намело буквально на глазах. Хьюго не выдержал и звонко расхохотался, так заразительно, что заулыбался даже хмурый клирик, а файтер отряхнул руки от налипшего снега и с серьезным лицом принялся лепить второй снаряд.

Пару секунд спустя Юдж (он сам не понял, как) оказался в гуще снежной битвы, как раз чтобы набросить купол магического щита, спасаясь от неминуемой ледышки за шиворотом, под общий негодующий возглас «нечестно!». Наемника применение такой хитрости только раззадорило, и Хьюго перестал успевать прятаться от града снежков за каменным зубцом. Рыжий раскраснелся, запыхался и устал отряхивать волосы от снега, и наконец лихо сорвал с запястья тонкий кожаный ремешок, чтобы затянуть отросшие пряди в растрепанный хвост на затылке. Сражение – самое важное за последний год! – продолжалось. Кто победит? Никто никогда не узнает.

Зато скоро день подойдет к концу, и его место займет бархатный зимний вечер. В кубках закончится горячее вино с пряностями, у теплого камина стихнут оживленные разговоры веселой компании. И снова потянет в путь, поведет за собой едва различимый ночной звон – и ни за какими древними стенами от этого не укрыться.

Тогда по промерзшей дороге застучат копыта четырех коней, будет раздаваться радостных смех и негромкое бряцание оружия за спиной, и будет следующий поворот манить все дальше, а лента тракта впереди – приковывать нетерпеливый взгляд. Трактирщик не прогадает, если не запрет дверь и растопит печь пожарче, и снова фляги наполнят вином, в карманах будет приятно шуршать карта, а утро замирать в восторженном предвкушении – что же там, дальше, что?..

У менестрелей тяжелая работа. Но что на счет тех, кто им ее создает?