Мелисса достает из пакетов гамбургеры и раскладывает их на барной стойке, затем смотрит на часы на своем запястье.

— Где носит твою сестру?

— Понятия не имею. Ее самолет приземлился три часа назад. Я думала, что мы позавтракаем вместе. — Я пожимаю плечами, отправляя виноградинку себе в рот.

— Позвони ей. Не хочу, чтоб она пропустила вечеринку по поводу своего возвращения.

Я смеюсь.

— Вечеринку? В полдень?

— Ладно, пусть будет девичник. — Она закатывает глаза, а затем начинает рыться в холодильнике. За последние дни она бывала у нас дома так часто, что я думала, Йен либо возненавидит меня за кражу его невесты, либо переедет сюда тоже. К счастью, он был здесь только один раз, чтобы забрать Мелиссу, и, к сожалению, его присутствие напомнило мне о Джереми. — Я знаю, завтра суббота, но учитывая обстоятельства, не уверена, что или ты или Джереми явитесь к нам домой. — Она сочувствующе посмотрела на меня, но тут же взяла себя в руки и весело продолжила. — Так что, мальчики в пролете. А раз мальчики в пролете, то не вижу смысла ждать до завтра, если мы можем напиться сегодня.

Я завидовала ее оптимизму.

Джекки должна была появиться дома с минуты на минуту, и было бы полной ложью сказать, что я не нервничала перед нашей встречей. Так или иначе, пьяные или трезвые, но сегодня мы должны были поговорить. Точнее, я должна была рассказать ей все, потому что об этом знали уже все остальные. Глупо было бы скрывать.

Заметив мое беспокойство, скорее по тому признаку, что я стояла и жевала свою нижнюю губу, Мелисса встала напротив меня и положила руки мне на плечи.

— Не дергайся. Я уверена, ей плевать на Джереми уже очень давно. Об этой истории уже и забыли все. Все будет хорошо, вот увидишь. — Затем она разворачивает меня, подталкивая в спину. — Иди переоденься, у нас вечеринка или что?

— Утренник скорее, — бормочу я.

— Называй, как хочешь. — А затем снова начинает шелестеть пакетами за барной стойкой.

Зайдя в свою комнату, я пару минут пытаюсь сосредоточить свое внимание на содержимом моего шкафа, и достаю первое, на что падает более или менее осмысленный взгляд.

Я надеваю светло-розовые, почти бежевые брюки и свободного кроя белую блузку с коротким рукавом и с пуговицей на спине. Я уже собираюсь позвать Мелиссу, чтобы она помогла мне застегнуть ее, как слышу голоса в гостиной. Девочки щебечут между собой, а затем обе вламываются ко мне.

Я успеваю лишь запихнуть кулон в горловину своей блузки. Я собиралась снять его. Честно. И выбросить.

Моя сестра чуть ли не сносит меня с ног, обнимая так сильно, что не кажется нормальным.

— Эй, полегче. Ты делала то же самое перед отъездом, помнишь? Еще пару твоих командировок, и от меня ничего не останется, — смеюсь я.

Она смотрит на меня со странным выражением лица, а затем со словами «не бухти», приглаживает мои растрепавшиеся пряди.

Что происходит?

— Почему твои волосы выглядят так, как будто ты стояла на голове только что?

— Потому что я пыталась застегнуть чертову пуговицу на спине.

— Дай мне ее сюда.

Она обходит меня, перекидывает мои волосы наперед, где Мелисса тут же принимается работать расческой.

— Расчесаться я и сама смогу. Эй! — возмущаюсь я, но они заговорчески переглядываются, игнорируя мои протесты. Пока Джекки заканчивает поправлять на мне блузку, Мелисса машет по моим щекам пушистой кистью с румянами. Я готова орать как потерпевшая, чтобы от меня убрали этих двух сумасшедших женщин. — Что вы обе тут устроили?

Они становятся передо мной, наклонив головы в противоположные стороны.

— Готова, — объявляет Джекки. Но не мне, а Мелиссе, та согласно кивает, а я ни черта не понимаю.

— К чему готова? — требую я ответа, повышая тон.

— Ко мне, полагаю. — Сердце пропускает пару ударов при звуке тихого низкого голоса. Как такое возможно? Мои глаза поднимаются чуть выше, и я заворожено наблюдаю, как Джереми вырастает в дверном проеме. Я понимаю, что на грани истерики. — Привет, сладкая.

Его глаза сверкнули, а рот изогнулся в лукавой полуулыбке. Меня охватывает паника, наряду с необъяснимым восторгом. Все мои внутренности переворачиваются от одного его присутствия. Вру. Его улыбка тоже играет значительную роль.

Девчонки незаметно испаряются, когда он делает шаг ко мне. Стоп, они ведь слышали, как он назвал меня только что.

Затем еще один шаг. И еще. И вот уже я чувствую его аромат, тот, который окутывал меня, пока я носила его футболку. Я готова закрыть глаза и уткнуться носом в его грудь.

— Что тебе здесь понадобилось? — спрашиваю я чуть слышно. Мои глаза мечутся от его губ вниз к шее, потом через его плечо на Джекки и Мелиссу, и снова на его губы, которые, по идее, должны произнести что-то в ответ.

— Ты, — так же тихо отвечает он.

При виде его гладко выбритого подбородка, я прикусываю губу. Он тихо рычит, замечая это, и впивается в мой рот прямо на глазах у изумленной публики. Вот черт. Пять баллов, Эви, за то, что не можешь не простонать всякий раз, когда его язык проскальзывает внутрь.

Поцелуй действует, словно крепкий алкоголь. Голова начинает кружиться, пока я, закрыв глаза, смакую его рот. Ноги подкашиваются, в животе бунтуют бабочки. Как же я скучала за этими ощущениями.

Мои слова звучат обрывками, потому что мы не отрываемся друг от друга больше, чем на несколько миллиметров.

— Я думала, что умру, если ты больше никогда не поцелуешь меня вот так.

— Я люблю тебя, — шепчет он со сбившемся дыханием. Я не уверена, что расслышала правильно.

Чуть отстранившись, он снова повторяет, но на этот раз чуть громче.

— Я люблю тебя.

Я замираю, глядя на него. Что он только что сказал? Еле заметная улыбка касается уголка его губ. И я снова слышу:

— Я люблю тебя, малышка. Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Я… — Я точно начну заикаться, если попытаюсь произнести хоть что-нибудь. Вместо ответа на его вопрос я сглатываю огромный комок в пересохшем горле. Сердце колотится так, что вот-вот выскочит из груди. Я слышу и его сердце тоже.

— Я только что сказал, что люблю тебя. — Его брови приподнимаются. — Три раза, и скажу еще бесчисленное количество раз, но… Было бы вообще здорово, если бы и ты сказала, что любишь меня.

Он говорит на полном серьезе. Я не перестаю моргать.

— Можешь ущипнуть меня? — все, что удается произнести.

Джереми смеется моим любимым смехом, и до меня начинает доходить, что он реальный. А еще, что у нас все это время были зрители, которые только что улизнули из моей спальни, закрыв за собой дверь.

Низкий голос заставляет меня плавиться.

— Не то, что я ожидал услышать, но ладно.

Его рука скользит по моей талии, опускается на попу, и он щипает меня, заставляя вскрикнуть. Черт. Я не думала, что он правда это сделает. Он снова смеется, в его глазах пляшут озорные огоньки, и я не могу не улыбнуться, глядя на такого игривого и счастливого Джереми.

Резко он замолкает, лицо становится серьезным, глаза темнеют и, сверля меня своим взглядом, он тихо произносит:

— А теперь? Что ты мне хочешь сказать? — Клянусь, что не слышала ничего более сексуального, чем его тихий хриплый голос, требующий от меня признания в любви.

Я не сомневаюсь ни секунды, когда говорю то, что чувствую, то, что он хочет от меня услышать, то, что я больше не могу скрывать глубоко внутри.

— Я люблю тебя.

Джереми дарит мне широченную улыбку, перед тем как снова поцеловать меня. Он посасывает мои губы, увлажняя их языком. Я приоткрываю рот, впуская его, и скольжу руками по его крепкой груди вверх, я трогаю его мужественное лицо, шею, запускаю ладони в ворот его рубашки и провожу по плечам, слегка впиваясь ногтями. Из его горла вырывается еле слышный стон, и он толкает меня своими бедрами к туалетному столику.

Я чувствую его твердый член у себя между ног. Его прохладные руки поднимаются по моему животу под блузкой, отодвигают бюстгальтер и накрывают мои груди. Мои соски моментально реагируют, а между ног разгорается пожар. Я откидываю голову назад.

Я слышу голоса за дверью, пока он ласкает меня руками, пока кусает мою шею, а затем осыпает пострадавшую по его вине кожу поцелуями. Я невыносимо хочу его. Хочу в нем потеряться и никогда больше не найтись. Хочу, чтобы мы остались вдвоем в целом мире ровно на столько, чтобы насладиться друг другом, и чтобы он сказал мне «Я люблю тебя» бесчисленное количество раз, как и обещал. Но звон посуды, смех и шелест пакетов в гостиной не дают мне погрузиться в эти ощущения с головой.

— Мы не можем делать это здесь.

— Почему?

— Нас будет слышно через дверь, и кто-нибудь может войти в любой момент.

— Давай замкнемся, — шепчет он, заставляя меня улыбнуться его настойчивости.

— Это будет слишком очевидно.

— Ну и что? Мы не виделись целую вечность, нас поймут. — В его глазах столько огня, когда он просит меня отдаться ему, не взирая ни на что.

— Я так не могу.

Его плечи опускаются.

— Давай закроемся в ванной. И включим воду, чтобы не было очевидно, — не унимается он, чем заставляет нас обоих рассмеяться.

— Ну да, все подумают, что мы решили просто искупаться.

— Дьявол. Сладкая. Эви, я зол. Я хочу свою девочку прямо сейчас.

Он вовсе не выглядит злым. Наоборот по-детски счастливым и немного раздосадованным. И как всегда невообразимо очаровательным и шикарным.

— Я знаю.

— Давай уедем, — предпринимает он последнюю попытку. — Домой. Я разложу тебя на столешнице и полакомлюсь твое киской, а потом ты отсосешь мне в душе, и все это будет сопровождаться бесконечными и самыми искренними «я люблю тебя», на которые только способен человек, сходящий по тебе с ума.

— Ты не можешь быть таким пошлым и таким милым одновременно.

— Конечно, могу, сладкая.

Его синие джинсы, сидящие низко на талии, расстегнутая полностью рубашка, обнажающая кубики пресса, и фирменная ухмылочка. Он выглядит съедобным для меня. Я расплываюсь в довольной улыбке, когда осознаю, что все, что я вижу, мое. И нам не надо больше прятаться.

Хотя, все еще неловко, быть с ним наедине в комнате, когда все за дверью знают о нас, но… Теперь все по-другому. И я пребываю в эйфории от осознания всего этого.

— Хватит думать, малышка. Давай выбираться отсюда сейчас же, иначе я за себя не отвечаю.

— Давай. — Я спрыгиваю со столика и помогаю ему застегнуть пуговицы рубашки.

— Но не надейся, что мы задержимся надолго в месте, где мне не позволяется тебя трогать так, как я хочу, — мурчит он, когда мои руки добираются до третьей сверху пуговицы, которую он никогда не застегивает. Я поднимаю глаза на любимое лицо. — Я люблю тебя, — шепчет он, ласково целуя кончик моего носа.

— Я люблю тебя, — отвечаю я тихо.

— А вот и наша парочка. — Мелисса радостно хлопает в ладоши, когда Джереми выводит меня за руку из комнаты. У меня такое чувство, что мы две звезды, которые только что вышли из-за кулис, чтобы поприветствовать своих фанатов.

Теперь здесь был и Йен, засовывающий в рот кусок огромной пиццы, лежащей на столике. Пара пустых бутылок пива стоят на полу, еще по одной в руках у Джекки и Мелиссы. Девичник удался.

Пока мы озираемся по сторонам, Йен прожевывает свою еду и обращается к нам:

— Что вы там так долго делали, шкодники? Я уже успел сгонять за запасами еды и прикончить половину.

— Шкодили, — усмехается Джереми рядом со мной.

Мелисса подходит к своему парню, сидящему на полу, опускается с ним рядом и закатывает глаза.

— Кто бы говорил. Отстань от них и передай мне пиццу.

Джекки многозначительно подмигивает мне, выкладывая бургеры рядом с коробкой пиццы на столике, а затем похлопывает по полу рядом с собой:

— Идите сюда.

И мы присоединяемся к веселой компании наших теперь уже общих друзей. Рассевшись по-турецки на полу, мы едим, пьем пиво из бутылок, громко смеемся, подшучивая друг над другом. Часы пролетают словно минуты.

— Это правда, что ты переехал в домик на пляже? — спрашивает Мелисса, глядя на Джереми, который держит меня в своих объятиях. Я сижу между его ног, облокотившись на спину, он поглаживает тыльную сторону моей ладони большим пальцем.

— Да.

Удивленная, я поворачиваю голову к его шее, его аромат заполняет мои легкие, и я готова застонать от удовольствия, только лишь нюхая его и наблюдая за движениями его горла.

— Ты переехал в домик на пляже? Когда?

— Да, — отвечает он тихо, наклонив голову к моему лицу. — Я потом тебе все расскажу.

— Хорошо.

Я не успеваю отвернуться, как снова слышу его тихий голос, обращенный ко мне одной:

— Эй, Эви?

— Да?

— Ты согласна уйти отсюда со мной? — Понизив голос еще сильнее для этого вопроса, он сделал все таким интимным, что ровное дыхание казалось невыполнимой миссией. Я кивнула. — Прямо сейчас.

— Неделю назад я и подумать не могла, что вернусь сюда когда-либо.

Он ведет меня наверх, притормаживая на каждой ступеньке лестницы, чтобы осыпать меня неистовыми поцелуями.

— А я не мог представить, что не вернешься.

— Слишком самоуверенно даже для тебя.

Он останавливается, чтобы серьезно взглянуть мне в глаза в полумраке.

— Это не самоуверенность. Я понял, что люблю тебя в тот день, когда ты уснула на моей груди, и с того самого момента для меня не существовало иного сценария развития наших отношений. — Он слегка кривится и качает головой. — Ну, за исключением некоторых разногласий.

Внезапно я чувствую себя такой виноватой.

— Прости, что не поверила тебе насчет Кэролайн. Я ужасно казнила себя за это, когда Мелисса сказала мне правду.

В ответ он берет в ладони мое лицо, и весь его пронизывающий влюбленный взгляд устремлен на меня.

— Прости, что сказал те слова перед уходом. Про меня и Джекки. Это полный бред. Я никогда и ни с кем не хотел быть так, как хочу быть с тобой.

— Я знаю. — Я закусываю губу, не в силах сдерживать улыбку. — А теперь ты не мог бы выполнить свои обещания?

Его бровь игриво приподнимается вверх.

— Это какие же?

— Про душ… и столешницу.

— С удовольствием, мой личный сладкий чертенок, — шепчет он сексуальным голосом, обвивая моими ногами свои бедра. Его член надавливает на мою промежность, когда он прижимает меня своим телом к перилам. Я чувствую, что взорвусь раньше, чем мы доберемся до одного из этих вариантов. — С чего ты хочешь начать?

— С чего-нибудь, что можно делать на лестнице. — Мой скулеж вызывает в нем довольную похотливую и самую горячую улыбку на всем белом свете.

— Есть парочка вариантов.

— Покажи мне, — молю я, принимаясь за ремень его джинсов, просунув руки между нами.

— Я люблю тебя, — говорит он, позволяя мне раздевать его в нетерпении.

— Я люблю тебя, — стону я, впадая в нирвану по его милости снова и снова. А затем сладко засыпаю на груди любимого мужчины. Иного сценария развития наших отношений никогда и не существовало.

Конец