- Я не стану этого делать.
- Ты - моя дочь, и будешь делать то, что я тебе велю.
- Я не вещь, которую можно купить или продать!
- Это откроет для тебя большие возможности в жизни.
- Скорее уж для тебя.
- Ты станешь баронессой.
- Ты его не знаешь, отец. Он же настоящая свинья, грубая и наглая...
- Когда мы познакомились с твоей матерью, она честила меня такими же словами.
- Ни слова о матери! Она бы уж точно не стала...
- Что не стала бы? Не стала бы заботиться о твоем благе? Не захотела бы сделать тебя счастливой?
- Не стала бы против воли выдавать дочь за ненавистного человека. К тому же - за гоя.
- Ты бы предпочла кого-то другого? Какого-нибудь бедняка, умирающего от голода, как этот твой приятель-угольщик? Так ведь он тоже не еврей, Алиса.
- Зато он хороший человек.
- Это ты так думаешь.
- Он доказал мне это, если хочешь знать.
- Превосходные доказательства. Потянули на целых три тысячи марок.
- Что?
- В тот день, когда он почтил нас своим визитом, я положил для него на край раковины пачку банкнот. Ровно три тысячи марок - в качестве компенсации за причиненный ущерб, а также платы за то, чтобы он больше здесь не показывался.
- Что?
- Я всё понимаю, девочка моя... Понимаю, как тебе трудно это принять...
- Это ложь!
- Клянусь тебе памятью твоей матери, что твой друг-угольщик взял эти деньги. Ты же знаешь, я не шучу такими вещами.
- Я...
- Этот человек недостоин тебя, Алиса. Подойди, обними меня и...
- Не прикасайся ко мне!
- Это пройдет. И ты потом полюбишь сына барона фон Шрёдера, как твоя мать в конце концов полюбила меня, поверь.
- Я тебя ненавижу!
- Алиса! Алиса, вернись!
Два дня спустя она ушла из дома в предрассветную мглу, под завесой снегопада.
В руке она несла большой чемодан, куда сложила одежду и все деньги, какие только смогла собрать. Денег было не так много, но всё же достаточно, чтобы худо-бедно протянуть несколько месяцев, пока она не найдет приличную работу. Ее безумные и по-детски наивные планы отправиться в Соединенные Штаты на поиски Прескотта - вполне, впрочем, простительные для девочки, привыкшей путешествовать в каютах первого класса и питаться омарами - теперь остались позади. Теперь это была совершенно другая Алиса, которая должна всего добиться сама.
Кроме того, в чемодане лежал медальон, когда-то принадлежавший матери, в котором хранились две фотографии: Алисы и Манфреда. Этот медальон был на шее матери в день ее смерти.
Перед тем, как уйти, Алиса остановилась возле двери в комнату брата. Она уже коснулась дверной ручки, но в итоге так и не решилась ее повернуть. Она боялась, что, если увидит круглое невинное личико Манфреда, ее охватят сомнения, и в итоге она останется дома. Ее воля на поверку оказалась далеко не такой несгибаемой, как она думала.
"И пора это изменить", - подумала она, выйдя на улицу.
Ее ноги, обутые в добротные кожаные ботиночки, оставляли за собой цепочку грязных следов, но вьюга позаботилась о том, чтобы их стереть.