Пустыня Аль-Мудаввара, Иордания
Для Андреа этот день стал сплошной чередой непрерывной беготни.
Она едва успела вылезти из-под платформы, когда услышала, как солдаты поднимаются. Как вовремя. Еще несколько секунд под струей горячего воздуха от генераторов, и она точно бы грохнулась в обморок. Она проползла в противоположную от входа в палатку сторону, встала и очень медленно направилась в медблок, пытаясь не упасть. Что ей действительно было нужно, так это встать под душ, но она отбросила эту мысль, потому что не хотела столкнуться с Фаулером. Она захватила две бутылки воды и фотоаппарат и снова вышла в поисках места среди скал "указательного пальца", в самой безлюдной части каньона.
Она нашла хорошее укрытие на склоне и оттуда наблюдала за суетой археологов, хотя совершенно не поняла, на какой фазе они находились. Фаулер и доктор Харель прошли мимо, явно пытаясь ее разыскать. Андреа пригнула голову за скалами и задумалась о том, что только что услышала.
Прежде всего, она окончательно убедилась, что не может доверять ни священнику - но это она и раньше знала - ни Док, что угнетало ее гораздо сильнее. Хотя она и не имела особых иллюзий относительно докторши, невзирая на ее неотразимую привлекательность
(от которой у меня по коже бегают мурашки),
но она была шпионкой Моссада - и этим всё сказано.
Однако вскоре Андреа поняла, что, если хочет выжить, у нее нет иного выбора, как довериться священнику и докторше. Подслушанная фраза Марии насчет протокола "Ипсилон" не оставляла никаких сомнений относительно расстановки сил.
С одной стороны у нас есть Форрестер и его лакеи, слишком раболепные, чтобы взять нож и убить одного из своих. Или нет? Обслуживающий персонал, занимающийся своими смутными задачами, на который никто не обращает особого внимания. Кайн и Расселл - мозг этой авантюры. Группа наемников и тайна, ради которой можно убить. Кого? Ясно одно - наша судьба была предрешена в тот миг, когда мы присоединились к этой экспедиции, к добру или к несчастью. Скорее к несчастью.
Видимо, она задремала, потому что когда пришла в себя, то уже настал вечер, мир высоких контрастов теней и песка, из которых состоял в каньоне день, сменили густые горячие сумерки. Андреа пожалела, что пропустила закат. Каждый день она клялась, что в нужное время выйдет на открытую местность, подальше от каньона. Солнце окуналось в песок, создавая гармоничные спирали жара, делающие горизонт волнистым. Прежде чем окончательно исчезнуть, последний проблеск солнца создал оранжевый взрыв, чье сияние оставалось на небе несколько минут.
В глубине "указательного пальца" в ночи можно было разглядеть лишь засыпанные песком камни. Со вздохом Андреа поднесла руку к карману брюк и вытащила пачку сигарет, но нигде не могла найти зажигалку. Она удивленно ощупывала карманы, когда голос на испанском чуть не заставил ее сердце выскочить из груди.
- Эй, сучка, ты случайно не это ищешь?
Андреа подняла глаза. В полутора метрах выше нее на плоском карнизе каньона лежал Торрес, протягивая ее красную зажигалку. Девушка сразу заподозрила, что колумбиец находится здесь уже давно, и холодок пробежал у нее по спине. Она изо всех сил старалась не показать своего страха, поднялась на ноги и протянула руку, чтобы забрать свою зажигалку.
- Разве мама не учила тебя, как нужно разговаривать с дамами, Торрес? - спросила Андреа, достаточно овладев собой, чтобы прикурить сигарету и, затянувшись, выпустила струйку дыма в сторону наемника.
- Разумеется, учила. Вот только я не вижу здесь ни одной дамы.
Взгляд Торреса был прикован к гладким бедрам Андреа. Брюки молодой журналистки были закатаны выше колен, открывая чувственную границу выше загара. Перехватив взгляд колумбийца, Андреа совсем запаниковала. Повернувшись в сторону конца "указательного пальца", она издала истошный крик в надежде, что он привлечет людей, занятых на раскопках, куда они ушли несколько часов назад - примерно в то же время, когда она выбралась из-под палатки военных.
Но никто не откликнулся на ее крик. Только тут девушка заметила, что экскаватор стоит, молча застыв в неловкой и даже как будто сиротливой позе.
- Все ушли на похороны, сучка. Мы здесь одни.
- Разве ты не должен быть на своем посту, Торрес? - спросила Андреа, с наигранной беспечностью махнув рукой в сторону скал.
- Ну, положим, я не единственный, кто занимается совсем не тем, чем ему положено, верно? Ну, это мы сейчас исправим - вы не возражаете, сеньорита? Ну, конечно, не возражаете.
Солдат спустился одним прыжком и оказался на одном уровне с Андреа. Они стояли на каменной площадке метрах в четырех от поверхности каньона, размером не больше стола для пинг-понга. С краю возвышалась неровная груда камней, создавая естественную террасу, служившую Андреа укрытием. Но теперь из-за нее она не могла сбежать.
- Не понимаю, что ты имеешь в виду, Торрес, - сказала Андреа, стараясь выиграть время. Колумбиец приблизился еще на шаг и оказался к ней так близко, что она могла разглядеть бусинки пота у него на лбу, пряди сальных немытых волос, черную кайму под ногтями.
- А я думаю, что понимаешь. И теперь ты сделаешь кое-что для меня. Такая жалость, когда такая сладкая штучка, как ты, предпочитает баб, но я думаю, это лишь потому, что у тебя никогда не было настоящего мужика, верно?
Андреа шагнула к левому краю террасы, но колумбиец встал между ней и тем местом, по которому она забралась наверх.
- Ты не посмеешь, Торрес. Возможно, прямо в эту минуту на нас смотрят твои товарищи.
- Отсюда нас может увидеть только Ваака... а он не шевельнет даже пальцем. Он только нам позавидует: у него-то совсем не стоит. Принимал слишком много стероидов. Зато у меня всё работает, как надо, так что ты не волнуйся. Сейчас я тебе это докажу.
Андреа поняла, что сбежать не выйдет, так что приняла отчаянное решение. Она отбросила сигарету, встала на камни как можно тверже и слегка наклонилась. Так просто она ему не дастся.
- Правда? Ну, давай же, ублюдок, сын шлюхи, вперед! Возьми меня, если сможешь.
Глаза Торреса налились красным блеском - смесью возбуждения из-за брошенного вызова и злости из-за нанесенного оскорбления. Он бросился вперед и схватил Андреа за руку, притягивая ее к себе с совершенно неожиданной для такого маленького роста силой.
- Я рад, что ты сама об этом просишь, дура.
Андреа изогнулась всем телом и саданула его локтем в зубы. По подбородку Торреса потекла струйка крови; тяжелые красные капли упали на камни террасы. Торрес взревел от ярости. Он рванул на Андреа футболку, оторвав рукав, так что стал виден черный бюстгальтер. Вид ее обнаженного тела совершенно распалил наемника; он схватил девушку за обе руки и попытался укусить за грудь. В последнюю секунду Андреа подалась назад, и его зубы клацнули в воздухе.
- Ну, не упрямься... тебе понравится... Ты ведь и сама хочешь.
Андреа попыталась пнуть его ногой в пах или в живот, но Торрес был к этому готов. Он стоял, наклонившись вперед, ожидая ее броска.
Только не дай ему повалить себя на землю, - подумала Андреа, вспомнив давний совет, услышанный два года назад на собрании жертв изнасилования. Тогда она вместе с другими девушками проходила курс самозащиты под руководством женщины-инструктора, которая в юности сама чуть не стала жертвой насилия. В этой схватке она потеряла глаз, но девственность сохранила. Насильник же лишился самого дорогого. Если он тебя повалит, ты пропала.
От нового рывка разорвалась перемычка ее бюстгальтера; чашечки бесполезно повисли. Торрес решил, что этого достаточно, и он изо всех сил стиснул ее запястья, так что Андреа едва могла пошевелить пальцами. С особой жестокостью он вывернул ей правую руку, однако левая оставалась свободной. Андреа дернула спиной, пытаясь стряхнуть с себя колумбийца, который заставил ее нагнуться, навалившись всей тяжестью, и нанесла ему чувствительный удар по лодыжке, чтобы освободить ноги.
"Есть два момента, когда насильник особенно уязвим, - снова прозвучал у нее в памяти голос инструкторши, такой спокойный и властный, что Андреа почувствовала прилив новых сил. - Первый: когда он пытается избавиться от одежды, и второй - когда он пытается избавить от нее вас. Так вот, лучше всего, если вы сумеете воспользоваться первым моментом".
Одной рукой Торрес уже расстегнул ремень и спустил камуфляжные штаны, которые собрались в гармошку на уровне щиколоток. Андреа почувствовала, как между ее бедер уперлось что-то твердое, горячее и опасное.
Дождись, пока он над тобой склонится.
Наемник навалился на Андреа, пытаясь нащупать застежку брюк девушки. Его грубая щетина царапала ей шею, и это явилось тем самым сигналом, которого дожидалась Андреа. Она резко подняла левую руку, так что вес тела Торреса пришелся на правую сторону. Торрес, не ожидавший этого, выпустил руку девушки, и Андреа тут же освободилась, ловко откатившись вправо. Потеряв равновесие, колумбиец полетел вперед и впечатался лицом в землю. Он тут же попытался встать, однако Андреа была уже на ногах и отвесила ему один за другим три молниеносных удара в живот, пристально следя, чтобы наемнику не удалось поймать ее за ногу и бросить на землю. Она награждала Торреса полновесными ударами, а он пытался защитить живот, невольно открыв еще более уязвимую часть тела.
Благодарю тебя, Боже... Мне всегда это нравилось, подумала самая младшая сестра пяти братьев.
Она резко выбросила вперед ногу и изо всех сил врезала Торресу по яйцам, его вой разнесся по всему каньону, эхом отдаваясь от стен.
- Пусть это останется между нами, - сказала Андреа. - Теперь мы квиты.
- Я все равно доберусь до тебя, сучка, - проревел Торрес, чуть не плача. - Я отымею тебя так, что ты по гроб жизни не забудешь.
- Лучше подумай хорошенько...
Андреа, которая уже начала перебираться через край террасы, чтобы спуститься, развернулась и с разбега впечатала ботинок между ног наемника, и хотя он попытался прикрыться руками, это ему не помогло. Второй удар оказался гораздо сильнее, и Торрес, открыв рот, пытался глотнуть воздуха, лицо его стало пунцовым, в глазах выступили слезы, а сил не осталось даже на то, чтобы скулить.
- ... а сейчас и правда квиты.