Пустыня Аль-Мудаввара, Иордания
Сидя на заднем сиденье хаммера, Андреа зажмурилась, пытаясь защититься от пыли, летевшей в глаза. Когда взорвалась цистерна с горючим, в машине разбились боковые стекла, а лобовое стекло пошло трещинами, и хотя Альрик постарался заделать бреши при помощи клейкой ленты и пары камуфляжных футболок - иначе внедорожник стал бы просто неуправляемым - ему пришлось работать в спешке, а потому остались мелкие щели, сквозь которые внутрь просачивался песок. Док пожаловалась на это наемнику, но тот и внимания не обратил. Он сжимал руль обеими руками, пальцы побелели от напряжения. Три минуты назад он чудом не врезался в огромную дюну у выхода из каньона, и теперь давил на газ с такой силой, словно от этого зависела его жизнь.
- Ну что ж, возможно, это не самое комфортабельное путешествие, но зато мы возвращаемся домой, - сказала Док, кладя руку на бедро Андреа. Та в ответ крепко сжала ее ладонь.
- Почему он это сделал, Док? Зачем привез в чемодане взрывчатку? Скажи мне, что всё это подстроено, - тон девушки был больше похож на мольбу.
Харель наклонилась к ней, так чтобы Альрик не мог слышать с переднего сиденья, хотя учитывая шум двигателя и ветер, завывающий в импровизированных ставнях на окнах, Андреа сомневалась, что немец услышит, даже если они будут кричать.
- Нет, Андреа. Это была его взрывчатка.
- С чего ты это взяла? - вытаращилась на нее Андреа.
- Он сам мне об этом сказал. После того, что ты узнала, сидя под палаткой наемников, Фаулер попросил меня помочь ему провернуть его сумасшедший план: взорвать цистерну с водой.
- Что ты говоришь, Док? Ты что-то знала об этом?
- Он приехал сюда из-за тебя, Андреа. Однажды он уже спас тебе жизнь, и согласно его кодексу чести, это обязывает его помогать тебе всегда, когда ты в этом нуждаешься. Каким-то образом, мне неизвестным, его шеф впутал тебя во всё это, чтобы заставить Фаулера приехать.
- Так вот почему Кайн сказал эту фразу насчет червяков?
- Для них ты была всего лишь средством, чтобы держать под контролем Фаулера. Все было ложью, от начала и до конца.
- И что же теперь с ним будет?
- Забудь о нем. Его допросят, а потом... он исчезнет. И прежде чем ты что-нибудь скажешь. Даже и не думай туда возвращаться.
Чудовищность этого откровения заставила журналистку на мгновение онеметь.
- Но почему, Док, - спросила она наконец, в отвращении отодвинувшись. - Почему ты мне не сказала, ни разу за всё время? Ты клялась, что больше не будешь мне врать. Клялась, когда мы занимались любовью. Не знаю, как я могла быть такой идиоткой и...
- Я вообще много чего говорю.
Слеза скатилась по щеке Док, однако, когда она снова заговорила, в голосе ее зазвучал металл.
- У нас с ним были разные задачи. Для меня это была всего лишь одна из этих дурацких экспедиций, которые время от времени снаряжаются, да так и кончаются ничем. Я тебе уже говорила. Но он знал, что успех вполне возможен. И он должен был сделать кое-что важное.
- Что? Взорвать нас всех?
- Я не знаю, кто подложил эти бомбы сегодня утром, но поверь мне, это был не Энтони.
- И ты ничего не сказала!
- Я не могла тебе сказать, это разоблачило бы нас, - ответила Харель, отводя взгляд. - Я знала, что нас оттуда вывезут. Я... я хотела быть с тобой. Подальше от всех этих раскопок. И подальше от моей жизни, если ты понимаешь, о чем я говорю.
- А как же Форрестер? Он же был твоим пациентом. Как ты могла его бросить?
- Он умер сегодня утром, незадолго до взрыва. Ты же знаешь, он был тяжело болен, уже много лет.
Девушка покачала головой.
Теперь я смогу получить Пулитцеровскую премию, но какой ценой?
- Просто не могу поверить, - произнесла она вслух. - Все просто с ума посходили. Столько трупов, столько зла - и всё из-за какого-то дурацкого музейного экспоната.
- Разве Фаулер тебе ничего не объяснил? На карту поставлено гораздо больше, чем...
Харель внезапно умолкла на полуслове. Машина резко затормозила.
- Что-то не так, - сказала Харель, высовываясь через щель в окно. Здесь ничего нет.
Машину тряхнуло, и хаммер остановился.
- Эй, Альрик, что вы делаете? - спросила Андреа. - Почему мы стоим?
Огромный немец ничего не ответил. Вместо этого он выдернул ключи зажигания, поставил машину на ручной тормоз и выпрыгнул наружу, захлопнув дверцу.
- Черт! - выругалась Харель. - Нет, они не посмеют.
Однако в ее глазах плескался страх, словно знамя на ветру.
Было слышно, как скрипит песок под шагами Альрика. Он обогнул машину сзади и приближался с той стороны, где сидела Харель.
- Что происходит, Док?
Дверца распахнулась.
- Выходите, - бросил Альрик. Лицо его было непроницаемо.
- Ты не можешь этого сделать, Альрик, - ответила Харель, не двигаясь с места. - Твоему шефу совершенно ни к чему ссориться с Моссадом. Мы очень опасные враги, знаешь ли.
- Приказ есть приказ. Выходите.
- Нет, только не она! - воскликнула Док. - Позволь ей уехать, прошу тебя.
Немец сунул руку за пояс и выхватил пистолет.
- Повторяю в последний раз. Выходите.
Харель покорно посмотрела на Андреа, пожала плечами и обеими руками вцепилась в подлокотник на дверце.
Внезапно она напрягла мускулы и, подтянувшись на руках, резко выбросила вперед обе ноги, ударив Альрика в грудь тяжелыми ботинками. Немец выронил пистолет, и оружие упало на песок; Харель ударила его головой под дых, сбивая с ног и падая вместе с ним. Однако она тут же вскочила на ноги и пнула наемника ногой в лицо; ее каблук рассек ему бровь и подбил глаз. Харель уже снова заносила ногу, чтобы с силой опустить ее на лицо немца и таким образом довершить начатое, однако наемник, резко перекатившись, ухватил ее за лодыжку своей огромной ручищей, изо всех сил рванув влево. Послышался хруст ломающихся костей, и Харель упала.
Наемник встал и резко обернулся. К нему приближалась Андреа, готовая нанести удар, однако Альрик сам наотмашь ударил ее по лицу; на щеке Андреа вспыхнуло алое пятно - след его ладони. Андреа с размаху плюхнулась на песок, почувствовав под ягодицей что-то твердое.
Тем временем Альрик вцепился левой рукой в роскошные кудри Харель, рванул ее на себя, как морковку из земли, и притянул ее лицо к своему, словно в порыве внезапной страсти. Харель, как ни была ошеломлена, всё же нашла в себе силы с презрением плюнуть в глаза наемнику.
- Иди на хрен, кусок дерьма!
Немец вернул ей плевок, а потом занес правую руку с ножом и с силой погрузил его в живот Харель, наслаждаясь вытаращенными глазами и открытым ртом жертвы, пытающейся вздохнуть. Он провернул нож в ране круговым движением, а потом с усилием выдернул. На колени и ботинки наемника хлынул поток крови, и он с отвращением оттолкнул Харель.
- Нееет!
Наемник повернулся к Андреа. Та как раз подобрала упавший пистолет и пыталась понять, как, черт возьми, снять его с предохранителя, когда чавканье ножа, разворотившего внутренности Док, и предсмертный хрип ее любимой заставили Андреа поднять голову. Девушка истошно завизжала и нажала на курок.
Автоматический пистолет подпрыгнул в ее руках, и пальцы онемели - она никогда в жизни не держала в руках оружия, вот и результат. Пуля прошла рядом с наемником, не задев его, и врезалась в дверцу хаммера. Альрик, выкрикнув что-то по-немецки, набросился на Андреа. Та выстрелила еще три раза, почти не глядя.
Первая пуля прошла мимо.
Вторая взорвала шину внедорожника.
Третья влетела прямо в раскрытый рот наемника; тот навалился на девушку всем своим весом в девяносто четыре килограмма, однако руки его бессильно повисли, не пытаясь более вырвать у нее пистолет и задушить. Затем он рухнул навзничь, всё еще пытаясь что-то сказать и выплевывая из открытого рта фонтаны крови. Андреа увидела, что пуля раздробила ему несколько зубов. Она отступила в сторону, по-прежнему угрожая ему пистолетом. Она до сих пор не могла поверить, что только что застрелила человека, это произошло случайно; рука у нее дрожала, пальцы не слушались, а плечо до сих пор болело после падения. Она молча смотрела на него - и ждала.
Немец умирал в течение невыносимо долгой минуты. Пуля разорвала шейную артерию, застряв в горле, и он захлебнулся собственной кровью, заполнившей трахею.
Убедившись, что Альрик больше не опасен, Андреа бросилась к Харель, истекавшей кровью на песке. Она заставила ее сесть, стараясь не смотреть на выпадающие из огромной зияющей раны рваные внутренности, которые Харель тщетно пыталась затолкать обратно.
- Держись, Док. Скажи мне, что надо сделать, и я сделаю все, что в моих силах. Хотя я по-прежнему считаю, что тебе нужно как следует надавать по заднице за то, что ты мне врала.
- Не трудись, - слабым голосом остановила ее Харель. - Со мной всё кончено. Поверь мне. Я врач.
Андреа зарыдала, уткнувшись лбом ей в плечо. Док отняла руку от раны и сжала в своих ладонях руку журналистки.
- Нет! - воскликнула та. - Скажи мне, что это неправда.
- Я и так уже достаточно тебе наврала. Но я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала.
- Всё, что пожелаешь!
- Я хочу, чтобы через минуту ты вернулась в хаммер и двинулась на запад по этой гребаной дороге. Сейчас мы, видимо, находимся в ста пятидесяти километрах от Акабы, но ты сможешь добраться до шоссе через два часа, - она ненадолго замолчала, стиснув зубы от приступа нестерпимой боли. - Когда доберешься, поворачивай на север, а если встретишь попутку, бросай хаммер и попроси, чтобы тебя подвезли. В машине установлено GPS-устройство, а я хочу, чтобы ты исчезла. Поклянись, что сделаешь это.
- Клянусь.
Харель забилась в агонии. Силы ее таяли с каждой минутой, пальцы, сжимавшие руку Андреа, всё больше слабели.
- Видишь, я не должна была открывать тебе своего настоящего имени. Прошу тебя сделать для меня кое-что еще. Назови меня по имени. Никто никогда не называл меня так...
- Чедва.
- Повтори громче...
- Чедва!
Спустя четверть часа глаза Чедвы Харель навсегда закрылись.
Рыть в песке могилу руками оказалось для Андреа тяжелейшим испытанием. Даже не столько из-за физических усилий, сколько из-за того неподъемного бремени, что лежало у нее на душе. Ей до сих пор не верилось в то, что случилось, а в виски стучала лишь одна мысль: что она, Андреа, отчасти оказалась причиной гибели Чедвы. Могила получилась совсем неглубокой, всего в три ладони, и Андреа обложила ее кругом камней, отметив автомобильной антенной.
Закончив, Андреа поискала в машине воды, но безуспешно. Она нашла лишь ту, что осталась во фляжке наемника, заполненной на три четверти. Она также забрала его фуражку, хотя пришлось уменьшить ее с помощью булавки, обнаружившейся в ее собственном кармане, иначе она падала. Андреа также вытащила из одного разбитого окна рубашку, а из багажника хаммера - тонкую стальную трубку, и с помощью еще двух дворников с ветрового стекла соорудила примитивный зонтик.
Она вернулась на дорогу, с которой хаммер съехал на несколько метров. К несчастью, когда Док заставила ее поклясться, что она вернется в Акабу, она не знала о пробившей шину пуле, потому что лежала на спине. Хотя Андреа и попыталась сделать вид, что исполняет обещание (но дело было вовсе не в этом), она не смогла в одиночку поменять колесо, потому что как ни искала, не обнаружила в хаммере домкрата. На этой неровной местности машина без переднего колеса не проехала бы и сотни метров.
Андреа посмотрела на запад, где едва виднелась дорога - тонкая полоска более светлой земли, змеившеяся между дюнами.
Сто пятьдесят километров под палящим солнцем, и почти сто до шоссе. По меньшей мере два дня на сорокаградусной жаре, а раньше можно и не мечтать на кого-нибудь наткнуться. А воды не хватит и на шесть часов. Это если еще я не потеряю из вида эту почти неразличимую дорогу и если не натолкнусь на этих сукиных детей, когда они потащат Ковчег обратно.
Она посмотрела на восток, где на песке отчетливо виднелась колея от колес хаммера.
В двенадцати километрах в этом направлении есть машины, вода и репортаж века, подумала она, отправившись в путь. Не говоря уже о куче людей, которые хотят меня убить. Но есть еще и вероятность вернуть свой жесткий диск и помочь священнику.
Хотя... будь я проклята, если знаю как.