Мадрид, Испания
- Андреа! Андреа Отеро, чёрт тебя дери! Ты где?
Было бы несправедливо сказать, что редакция затихла от этого вопля директора, потому что редакция за час до выхода газеты в принципе не может умолкнуть. Но людские голоса стихли, и на фоне привычного шума телефонов, включенного радио, телевизоров, факсов и принтеров казалось, что воцарилась тишина.
В каждой руке директор держал по чемодану, под мышкой была зажата газета. Он бросил чемоданы на пороге редакции и пошёл прямо в международный отдел, к единственному пустому столу. Нетерпеливо постучал по столешнице.
- Можешь вылезать. Я видел, как ты скользнула вниз.
Из-под стола показалась девушка с рыжими волосами и голубыми глазами. Она пыталась притвориться безмятежной, но её красивое лицо было напряженным.
- Привет, шеф. Я уронила ручку.
Бывалый журналист поднёс руку к голове, чтобы поправить парик. Плешивость директора была в редакции запретной темой, и потому то, что Андреа подловила его на этом деле, ничуть ей не помогло.
- Я недоволен, Отеро. Совершенно. Что за ерунда с тобой творится?
- Что вы имеете в виду, шеф?
- Вот скажи: у тебя есть на счету четырнадцать миллионов евро, Отеро?
- Когда я в последний раз проверяла счет, их там не было.
На самом же деле, когда она в последний раз запрашивала баланс пяти своих кредитных карт, денег на счету почти не было. Причиной столь печального положения дел была ее чрезмерная любовь к сумочкам от Hermès и обуви от Маноло Бланика. Она даже раздумывала, не попросить ли в бухгалтерии рождественскую премию вперед. За ближайшие три года.
- Тогда было бы лучше, если бы у тебя померла какая-нибудь богатая тетушка, потому что ты мне обошлась именно в эту сумму, Отеро.
- Не сердитесь, шеф. То, что случилось в Голландии, больше не повторится.
- Я не имею в виду твои счета за квартиру и прочее, Отеро, - ответил шеф, швыряя на стол вчерашний номер газеты. - Я говорю о Франсуа Дюпре.
Чёрт, так вот в чём дело, подумала Андреа.
- Что тут поделаешь, шеф, - сказала она вслух. - Хищение есть хищение.
- Один день! Один свободный день за пять месяцев, чтоб вы все провалились!
Остальные работники редакции перестали пялиться на эту сцену, поскольку до всех дошло, что они могут работать, и повернулись к ней затылками. - Хищение, говоришь?
- Перевод астрономической суммы денег своих клиентов на собственные счета называется именно хищением, и никак иначе.
- А рассказывать всему свету с главной страницы секции мировых событий о простой ошибке нашего главного акционера и основного рекламодателя - это называется нагадить, Отеро.
Андреа нервно сглотнула, пытаясь изобразить святую невинность.
- Главного акционера?
- Интербанка, Отеро. Который, если ты не в курсе, потратил в прошлом году на эту газету двенадцать миллионов евро. И собирался потратить четырнадцать в следующем. Собирался, в прошедшем времени.
- Шеф... У правды нет цены.
- Вот именно, что есть. И цена эта - четырнадцать миллионов. А также головы виновных. Так что вы вместе с Морено можете отправляться прямо на улицу.
Упомянутый Морено только что появился, волоча ноги. Фернандо Морено был ночным шеф-редактором, и именно он снял не имеющую особой важности заметку о прибыли нефтезавода, чтобы поставить вместо нее настоящую "бомбу" - статью Андреа. В приливе храбрости, о котором теперь сожалел. Девушка посмотрела на коллегу, мужчину среднего возраста, и подумала о его жене и трех сыновьях.
Андреа снова сглотнула.
- Шеф... Морено ничего не знал. Это я вставила статью в номер прямо перед отправкой в печать.
Морено тут же изменился в лице, но потом снова вернул ему сокрушенное выражение.
- Не морочь мне голову, Отеро, - сказал шеф. - Это невозможно. У тебя нет права доступа к "синей" системе.
"Гермес" - компьютерная программа, которой пользовались сотрудники газеты - была построена на различии цветов. Красным цветом выделялись материалы, подготовленные журналистами; зеленым - те, что были одобрены и утверждены редактором; и, наконец, синим - те, что ночной редактор отправлял непосредственно в печать.
- Я вошла в "синюю" систему под паролем Морено, шеф, - соврала Андреа. - Он об этом понятия не имел.
- Ах, вот как? И где ты взяла пароль, позволь спросить?
- В ящике вашего стола. Это было нетрудно.
- Это правда, Морено?
- Ээээ... да, шеф, - ответил шеф-редактор, стараясь, чтобы выражение облегчения на лице его не выдало. - Сожалею.
Директор "Эль Глобо" стал мертвенно-бледным. Он повернулся к журналистке так стремительно, что парик съехал у него с головы, предательски обнажив несколько сантиметров тщательно скрываемой лысины.
- Вот дерьмо, Отеро. Я ошибся! Я думал, что ты просто идиотка, а ты, оказывается, еще и стерва. Я лично позабочусь о том, чтобы никто не взял на работу такую суку.
- Но, шеф... - в голосе девушки послышалось отчаяние.
- Не стоит продолжать, Отеро. Ты уволена.
- Но я не думала...
- Тогда ты тем более уволена. Я не желаю больше ни видеть тебя, ни слышать.
Директор широкими шагами удалился от стола Андреа, которая видела вокруг только недружественные затылки. Морено встал рядом.
- Спасибо, Андреа.
- Не за что. Это же просто бред, чтобы мы вдвоем отвечали за один и тот же проступок.
Морено покачал головой.
- Мне очень жаль, что ты сказала, будто незаконно проникла в систему. Теперь он так на тебя зол, что усложнит твою дальнейшую жизнь. Ты же знаешь, если уж он выступил в крестовый поход...
- Похоже, что уже началось, - сказала Андреа, показывая на остальную редакцию. Я внезапно стала прокаженной. Ладно, это им еще отзовется.
- Ты неплохой человек. Вообще-то, ты просто обалденная журналистка. Но всегда делаешь по-своему, Андреа. Не думая о последствиях.
Андреа поклялась, что не будет плакать, что она женщина сильная и независимая. Она стиснула зубы, пока охрана складывала ее вещи в коробку, и сумела сдержать клятву.