Первый день в обществе лекаря оказался для Клары весьма беспокойным и насыщенным. Первым делом Монардес провел рабыню в заднюю часть дома, к которой примыкал большой огород с видом на улицу. Черный ход дома как раз выходил в этот самый огород. Каждая грядка здесь была как будто вычерчена по линейке. Десятки самых разных растений сидели во влажной, хорошо удобренной почве, орошаемые при помощи хитроумных дождевальных установок, разных для каждой группы растений, для которой требовался свой режим полива. Металлические трубы со множеством мельчайших отверстий, из которых вода разбрызгивалась мириадами крошечных капель, кожаные бурдюки, откуда тянулись бесчисленные тросы непонятного назначения, канавки и водостоки, выложенные керамической плиткой. На первый взгляд эти сооружения могли показаться хрупкими и ненадежными, однако все они исправно работали, издавая несмолкаемое журчание и бульканье.
Клара, не знавшая иных приспособлений для полива растений, нежели старое ведро, стоявшее во дворе Варгаса в дальнем углу, любовалась этим зрелищем, раскрыв рот от изумления. Проследив за ее удивленным взглядом, Монардес впервые улыбнулся и сделал глубокий вдох, наслаждаясь ароматами цветущего сада.
- Вода, моя дорогая карибка - это жизнь. Она изливается на нас с неба, словно дар богов, и наполняет нас. Мы все состоим из воды, - сказал он, постукивая пальцем по руке Клары.
Девушка подняла руку и поднесла ее к самым глазам. Она всё еще никак не могла поверить, что ее рука действительно состоит из воды, и честно призналась в этом Монардесу.
- Твоя кровь, мускулы, даже глаза - всё это наполнено влагой. Если не будешь пить - ты просто умрешь, потому что твое тело не сможет восполнить запасов жидкости, потерянных с мочой и потом.
- Как тот кот, - пробормотала про себя Клара.
- Какой кот?
Рабыня прикусила губу, с опаской глядя на Монардеса. В конце концов она всё же решилась заговорить, хоть и рисковала навлечь этим на себя гнев учителя. Но тот поторопил ее нетерпеливым жестом, и ей ничего не осталось, как ответить.
- Когда я была маленькой, кто-то запер в дровяном сарае кота на целое лето, и никто его не хватился. В сарай за дровами долго никто не ходил, на кухне их было достаточно, и бедный кот так там и умер. Когда слуги его нашли, от него остались лишь кожа да кости.
Монардес одобрительно улыбнулся Кларе, но она, казалось, этого не заметила. Она смотрела вдаль, поверх стены сада, на высвеченный утренним солнцем четкий контур собора.
- У бедного кота были до крови искусаны все лапы, он сам себя за них кусал. Тогда я не могла понять, зачем он это делал, а теперь понимаю. Он пытался пить свою кровь, - произнесла девушка таким тоном, словно слова лекаря помогли ей разгадать некую загадку, над которой она уже давно ломала голову. Она не сказала, что этот кот был ее любимцем, что она плакала от горя, и потом ей несколько недель снились кошмары. Ни о чем таким она ему не сказала, потому что боялась, что лекарь плохо о ней подумает. Ей было известно, что мужчины вообще, а ее хозяин в особенности презирают женщин, не умеющих скрывать свои чувства, и ей вовсе не хотелось оправдываться перед Монардесом за свою вчерашнюю ошибку.
- И как ты думаешь, Клара, почему кот это делал?
- Потому что инстинкт ему подсказывал, где находится ближайший источник воды.
Лекарь одобрительно улыбнулся.
- Воистину так. Природа мудра, намного мудрее нас с тобой. Посмотри вокруг. Все эти растения, как и твоя мать, прибыли из дальних стран. Многие из них происходят из Индий, - при этих словах глаза Клары удивленно расширились, - из тех мест, где совершенно иной климат, и влажность очень отличается от нашей. Там все эти красавицы растут сами собой, совершенно не нуждаясь в нашей помощи. Но здесь необходимо вмешательство человека, чтобы обеспечить им необходимую меру влаги. Ни больше, ни меньше.
- Я думала, что вода дает им жизнь.
- Да, это так, однако во всем необходима умеренность. Если еды слишком много, то можно заболеть.
- Я не понимаю, как может быть слишком много еды, - сказала Клара, качая головой.
Несмотря на то, что Севилья была самым большим и богатым городом того времени, на каждый богатый особняк, построенный за счет золота из Индий, приходились сотни бедных лачуг, где царили нужда и голод. Правда, сама Клара никогда не знала настоящего голода, поскольку выросла в доме богатого купца, который славился своей кухней. Безусловно, самые роскошные яства предназначались для хозяина и его гостей, однако слугам ежедневно полагались хлеб и овощи, два раза в неделю - мясо, а по пятницам - рыба, в соответствии с предписаниями церкви. Тем не менее, Клара насмотрелась на голодных и истощенных детишек, что рылись в мусорных кучах, и привыкла к тому, что для них это самое обычное дело. В их глазах виднелась черная бездна, которую они тщетно старались заполнить. И это была еще одна тема, которую она предпочитала ни с кем не обсуждать.
- Очень даже может быть, Клара. Посмотри на своего хозяина. Болезнь, которая его терзает - как раз и является следствием всего того, что он ел и пил на протяжении своей жизни.
- Откуда вы это знаете? Откуда вы вообще знаете, чем кто-то заболел?
- Потому что этой болезнью страдают только очень богатые люди, причем, именно те, что потребляют слишком много мяса и кое-чего еще.
- И вы всегда с первого раза видите, кто чем болен, учитель?
- Иногда вижу. Однако знания мы получаем не только из личного опыта, но и из прочитанных книг. Таким образом, каждый ученик встает на плечи своего учителя, а потом на его плечи поднимается новый ученик, так и развивается наше ремесло.
Клара медленно кивнула, представив себе огромную башню, составленную из множества людей, стоящих друг у друга на плечах. А что он имел в виду, когда говорил о книгах? Она никак не могла разобраться, что же, собственно, Монардес о них думает. То он говорил, что она вывихнет мозги, если будет слишком много читать, а теперь расписывает, как важны книги для учебы.
Однако ей не пришлось об этом долго раздумывать, поскольку лекарь заявил, что сейчас они займутся садом. Всё утро они провели в прополке и починке канав, кое-где поврежденных порывами ветра, а также собирая в компостную кучу гнилые плоды и пересыпая их черноземом.
- Почву необходимо удобрять, растения нуждаются в этом даже больше, чем в солнце и влаге, - наставлял лекарь.
- Зачем вам их столько, учитель?
Монардес в это время, стоя на коленях прямо на земле, привязывал к шпалере стебель какого-то вьющегося растения. Покончив с этим занятием, он сделал широкий жест, призывая ее посмотреть вокруг.
- Посмотри: вот это - кникус, он незаменим при астме и лихорадке. А вот эти длинные, уродливые стебли - черный паслен. Нет ничего лучше для смягчения сухой шелушащейся кожи. А вот здесь - чеснок, кассии, тысячелистник... Каждому из них можно найти по меньшей мере одно, а то и несколько применений, что немало облегчает нам жизнь. Сколько раз крестьяне пускали огонь по сжатому полю, полагая, что уничтожают лишь бесполезные сорняки; а ведь сколько при этом гибнет полезных растений, которые могли бы спасти жизнь их детям. Если бы они только знали...
Неожиданно он споткнулся и чуть не упал; Клара едва успела его поддержать. Ей это стоило немалых усилий, поскольку старик, несмотря на кажущуюся хрупкость, оказался невероятно тяжелым.
- С вами всё порядке? - спросила девушка, обеспокоенная, не случился ли у лекаря солнечный удар.
- Такому старику, как я, уже тяжеловато работать в саду, - заметил он. - Теперь каждое утро это будешь делать ты - под моим руководством. А после обеда мы начнем наши уроки.
На обед у них был суп и вареные речные раки, которые вскоре после полудня принес разносчик. Но настоящая работа началась для Клары после обеда, когда Монардес велел ей сесть на стул и прилежно внимать всему, что он будет рассказывать о различных видах медицинской практики. Для Клары здесь обнаружилось немало интересного - скажем, вводная лекция о строении человеческого тела, которую учитель сопровождал красочными рисунками. Другие предметы - такие, как история медицины или основы человеческой психологии - показались ей малопонятными и откровенно скучными. Самым же полезным для нее оказался урок, во время которого Монардес объяснил, как при помощи пестика выжимать сок из листьев папоротника Венерин волос, который потом надлежало смешать с жиром и некоторыми другими компонентами, чтобы в итоге получить мазь для лечения подагры. Объяснив ей всё на словах, лекарь потребовал, чтобы она приготовила мазь своими руками.
Рабыня долгое время колдовала в поте лица, пока, наконец, не представила весьма довольному старику результат своих упорных трудов.
- Неплохая работа, - одобрил Монардес, поднося пузырек к своему длинному носу и принюхиваясь. - Для первого раза совсем даже неплохо. Хотя, пожалуй, многовато солей меди.
- С вашего позволения, учитель, мне пора идти, - сказала Клара, всё еще не решаясь задать вопрос, который готов был сорваться с ее губ. Она набросила на плечи плащ, собираясь уходить. На улице уже сгущались сумерки.
Однако Монардес догадался обо всем сам и протянул ей пузырек.
- Каждое утро и каждый вечер набери немного этой мази в ладонь, примерно размером с крупную миндалину. Нанеси ее на ногу хозяина легкими круговыми движениями, пока не впитается. Но не забудь сначала вымыть и вытереть ему ноги, чтобы подготовить кожу.
- А ему не будет больно? Он всегда стонет от малейшего прикосновения.
- Ах, девочка моя. Он будет вопить, как сам дьявол, и требовать, чтобы ты прекратила. Но ты не слушай.
Клара кивнула, хотя понятия не имела, как ей это удастся. Она направилась к двери, но прежде чем выйти, повернулась к старику. Тот сидел за большим столом и, похоже, был занят разжиганием угольков под стеклянной ретортой с зеленоватой жидкостью. Клара поколебалась, прежде чем заговорить, тщательно подбирая слова.
- Учитель, я могу прийти завтра?
Настала длительная тишина, прерываемая лишь бульканьем варева, которое как раз закипело. Этот звук, похоже, поглотил всё внимание лекаря, и, не отрывая взгляда от реторты, он произнес:
- Приходи прямо с утра. Будет много работы в саду. И еще, Клара...
- Да, учитель?
- Ты ещё не прошла испытание.