Не числом, а уменьем…

Побеждать не числом, а уменьем — этот суворовский афоризм стал боевой программой действий защитников Сталинграда… 62-я и 64-я армии воевали именно таким образом. Они, сражаясь, учились. Многомесячная борьба в Сталинграде была для новичков школой боя в городе, а для ветеранов — университетом сражения. Приходившее в армию пополнение от рядового солдата до генерала — командира дивизии было «школярами» начальной школы боя, а ветераны от генерала до рядового солдата — «студентами». Их учебные аудитории были уж очень необычными и располагались на переднем крае, на огневых позициях. А передний край проходил не только по земле, но и по этажам домов, в подвалах, через заводские цехи и подземные коммуникации, по воде на Волге и под землей. Именно здесь тогда зарождалась и проверялась на практике новая тактика боя в городе.

…В подземных блиндажах, в обрыве волжского берега, в полутора-двух километрах от переднего края, работал штаб 62-й армии, оборонявшей Сталинград… На столах — карты обороны, план города. На них офицеры штаба отмечали малейшие изменения, происходившие в положении и действиях наших войск и противника.

Оборонительные позиции 62-й армии состояли из нескольких рубежей и по глубине чем-то напоминали слоеный пирог. Такое «слоеное» построение обороны увеличивало ее плотность, сопротивляемость и заставляло врага пробивать, атакуя, каждый «слой»-рубеж — отдельно, изматывая его силы. Чтобы эти рубежи-«слои» были связаны между собой, между ними отдельные дома, улицы и площади превращались защитниками в узлы и опорные пункты, связанные единой системой огня и прикрытые заграждениями. Всеми работами по строительству и укреплению оборонительных рубежей армии на окраинах и в самом городе руководил штаб армии совместно с городским штабом обороны, организованным партийными и советскими органами еще когда шли бои с немцами на подступах к городу.

Напряженно, четко, слаженно и бесперебойно работал штаб 62-й армии в ходе оборонительных боев в городе. Здесь как будто не замечали бомбежек и артиллерийских налетов, когда подземные помещения штаба встряхивало, как при землетрясении. Нередко случалось, что в ходе боя вражеские автоматчики прорывались к штабу и работникам штаба приходилось отражать вражеские атаки и вступать в рукопашные схватки. Отсюда, из штаба, неслись в эфир, бежали по проводам, передавались через офицеров связи приказы, распоряжения, приказания и команды тем, кто защищал город на переднем крае, в разрушенных зданиях, в цехах заводов, в подвалах или на крышах домов, в воздухе.

Но бой есть бой, и ничто не меняется так быстро и внезапно. Нигде не возникала такая обстановка полной неясности, как в уличных боях в Сталинграде. Вдруг «пропадали» целые подразделения, батальоны, обрывалась связь с полками и дивизиями, и командиры от самого младшего звена — командира отделения — до командующего армией теряли управление людьми и мучительно разгадывали причину их исчезновения. Где они? То ли погибли в бою все до единого, то ли захвачены в плен тяжелоранеными, то ли живы и здоровы, но не имеют боеприпасов и им грозит гибель?

В. И. Чуйкову докладывали, например, что немцы после долгих и упорных боев наконец-то овладели вокзалом Сталинград-1 и все же, несмотря на явный успех, они не являются хозяевами вокзала, бои там продолжаются и при этом враг несет большие потери.

Командарм попытался разобраться в причинах неустойчивого положения противника, стал анализировать, и перед ним постепенно стала вырисовываться такая картина…

…В городском бою довольно часто возникает сложная обстановка, когда трудно подчас понять, где свои, а где чужие, ибо нет сплошного фронта, а потому нет ни флангов, ни тыла. Пересеченная и закрытая местность — овраги и разрушенные здания — не позволяет организовать надежное наблюдение за противником. Однако то, что затруднило действия врага в Сталинграде, стало преимуществом для защитников города, дало им возможность, маневрируя, навязывать свою тактику уличного боя днем и особенно ночью. Пойди узнай ночью, сколько тебя атакуют: пять — десять человек (отделение) или взвод (тридцать человек), когда в кромешной тьме атаки идут с разных направлений, когда с криком «ура» врываются на позиции, открывают внезапный огонь и забрасывают гранатами. А если такую штурмовую группу да поддержать огнем артиллерии и минометов, она для противника покажется ротой, а то и батальоном. Такая небольшая группа, отрезанная от своих войск, подготовив круговую оборону в развалинах здания, заставит гитлеровцев бросать против себя значительные силы — батальоны и полки. И уничтожить такой «гарнизон» с ходу не так-то просто, как кажется. При умелой организации обороны такая маленькая «крепость» может долго сопротивляться и нанести значительный урон врагу…

Так шаг за шагом в последовательном анализе, оценивая донесения и доклады командиров об успешных действиях наших отдельных небольших групп бойцов, командарм генерал-лейтенант В. И. Чуйков утвердился окончательно в мысли, что надо пересматривать решительно всю прежнюю тактику боев с немецкими захватчиками в Сталинграде… Уличный бой распадается на ряд отдельных стычек. В них часто успех приносит внезапная атака небольшой группы. Бросок гранаты, автоматная очередь, штыковой удар — и враг опрокинут. Позиции воюющих сторон в городе часто подходят так близко одна к другой, что расстояние между ними измеряется десятками шагов. И в этом случае бессильна мощь авиации, противник не рискнет ее использовать, ибо поразит боевые порядки своих войск. И танки в городе неповоротливы, как слоны в комнате, и маневр их сковывают заграждения и городские развалины, а к ним в таких условиях подобраться довольно легко, чтобы забросать их гранатами или бутылками с зажигательной жидкостью. В городском бою особую силу приобретает стрелковое оружие пехоты. В узком переулке, в проходах между домами один боец-стрелок, особенно автоматчик или снайпер, может долгое время быть хозяином обороняемой позиции, какого-то участка, груды развалин. Они на длительное время способны сковать действия значительных по силе подразделений противника. Ликвидировать такую отдельную огневую точку не так-то просто даже артиллерии и самолету. Разве только прямым попаданием.

В многомесячных боях в Сталинграде бойцы и командиры 62-й и 64-й армий постепенно овладевали умением выигрывать бой малыми силами, учились новой тактике городского боя — тактике действий штурмовых групп и одиночных бойцов и при этом проявляли высокое воинское мастерство, героизм, железное мужество и упорство в сражениях.

 

Знать и уметь использовать силу своего оружия

Чтобы разгадать один из секретов успешных действий защитников Сталинграда и иметь представление о том, как действовали наши бойцы и командиры в условиях обороны и почему им удавалось нередко выигрывать бои у более сильного противника, необходимо знать о том, как они использовали свое оружие.

Для надежной и крепкой обороны еще недостаточно иметь подготовленные позиции, траншеи, окопы или дзоты с различными естественными препятствиями (такими, как водный рубеж, лес, овраги) или искусственными (баррикадами, рвами, инженерными заграждениями — колючей проволокой, ежами, минами). Противник может убрать препятствия вручную, разрушить и уничтожить их при обстреле, подорвать при помощи взрывчатки, а затем перейти в атаку и достигнуть целей, которые он поставил перед собой в наступлении.

Что же делает оборону прочной, а подчас и неприступной для врага? Плотный и меткий огонь всех видов, из разного оружия. Огонь — основа любой обороны. Огонь — надежная гарантия ее прочности и способности оказывать врагу длительное сопротивление.

Огонь разных видов на военном языке имеет свои названия. Какие же бывают виды огня? Если мы говорим фронтальный огонь, то имеем в виду такой огонь, который открывается из любого оружия навстречу движущемуся противнику, с фронта. Огонь, открываемый под углом к движению (атаки) врага, носит название косоприцельный. Фланговый огонь — это такой, который поражает сбоку, с фланга (справа пли слева). Если этот огонь открывается с огневых точек, установленных обороняющимися вдоль препятствий и заграждений, то он называется фланкирующий. Он не даст противнику безнаказанно уничтожать и преодолевать заграждения. В тех случаях, когда знают, что противник может использовать для скрытого маневра овраг, берег реки, в его крутости устанавливают скрытую огневую точку (пулемет, противотанковое ружье) и хорошо ее маскируют, чтобы она не была обнаружена на самом близком расстоянии. Враг пройдет мимо такой огневой точки, и тут ему наносится огневой удар с тыла или фланга. Внезапный огонь с близкого расстояния губителен и подобен удару кинжала нападающего сзади. Поэтому такой огонь называют кинжальным. Все эти виды огня с успехом использовались защитниками Сталинграда.

А теперь давайте еще остановимся на том, какое оружие и как использовали защитники в городском бою.

Пожалуй, самым популярным оружием в Сталинграде были автомат и граната. Эта неразлучная «боевая пара» приносила часто успех солдату. Автомат прошел в городском бою все испытания. Он был верным и надежным другом бойца. С ним было легко и удобно бежать в атаку, прятаться за любое укрытие, взбираться вверх по этажам, прыгать вниз. Из него можно было стрелять, находясь в любом положении: стоя, лежа, с колена, с любого упора, вести огонь вверх, вниз и при этом стрелять одиночными, прицельными выстрелами или автоматическим огнем.

И ручную гранату, неразлучную подругу автомата, можно было встретить в сталинградских боях повсюду. С нею не расставался боец и командир, независимо от того, где бы они ни находились: на передовой ли, в бою или в штабной землянке и блиндаже. Ею был вооружен и рядовой солдат, и генерал. За высокие боевые свойства гранаты в армейской среде ее называли «карманная артиллерия». Гранатой можно было отразить атаку большой группы противника, а связкой поразить такую грозную боевую машину, как танк. Особенно удобны были гранаты в ближнем бою штурмовых групп, как и их бросковый «сородич» — зажигательная бутылка.

Из более мощных огневых средств поддержки пехоты хорошо себя зарекомендовали минометы. Имея крутую навесную траекторию полета мины, миномет как бы перебрасывал мину с одной стороны стены на другую — за дом, через любое укрытие, наносил поражение противнику, уничтожая вражеских солдат, выводил из строя их оружие. Для него всегда было не трудно быстро найти позиции (яму, воронку от бомбы или снаряда), а простое приспособление для стрельбы позволяло тут же открыть огонь.

Мощной огневой поддержкой для штурмовых групп была и артиллерия (легкая), противотанковые пушки — «сорокапятки» или 76-миллиметровые полковые орудия.

Противотанковые орудия вели огонь и с первого и второго этажа из-за обрушенных стен, полуподвалов и на прямую наводку, в упор с открытых позиций. Так же несложно было отыскать позицию и для противотанкового ружья. Она могла быть за любым выступом здания, остатками фундамента и просто за кучей битого камня и кирпича. Нередко из него открывали огонь и по самолетам врага, пикирующим на дом или огневую позицию.

Огонь всех видов, о которых мы говорили выше, был еще более губителен для врага, если его направлял и корректировал выдвинутый вперед или на возвышенное место над нашими позициями наблюдатель. Тысячи зорких глаз бойцов-наблюдателей следили за каждым движением в городе. Любые замеченные изменения на позициях врага, появление новых его огневых точек, скопление и перемещение фашистских войск засекались, брались на заметку и в зависимости от боевых возможностей оружия и важности обнаруженной цели они уничтожались либо огнем одиночного бойца-автоматчика, снайпера, либо артиллерийским огнем. При скоплениях же больших масс пехоты, танков, автомашин или обнаружении позиции вражеской артиллерии с такими масштабными целями борьбу вели мощные и дальнобойные орудия с левого восточного берега, вплоть до привлечения знаменитых «катюш», боевых кораблей Волжской флотилии или авиации.

Само собой разумеется, что самое сильное оружие не принесет успеха в бою без умелого его использования воином. Важно, как он владеет этим оружием, насколько тактически грамотно оно применяется в бою и сражении. Советские воины — защитники Сталинграда показали себя мастерами самого высокого класса, в совершенстве владеющими всеми видами боевого оружия и боевой техники, которую им доверила Родина.

 

Дом солдатской славы

Дом № 61 на Пензенской улице, что выходил торцом на площадь имени 9 Января (ныне площадь имени В. И. Ленина), был обычным жилым домом, каких сотни в городе Сталинграде. Никто, конечно, не мог и предположить, что этому ничем не примечательному четырехэтажному зданию суждено будет в сталинградских боях сыграть такую выдающуюся роль.

А произошло все это так… Гвардейцы дивизии А. И. Родимцева вели обычные бои по улучшению своих позиций. Им удалось выбить немцев и захватить несколько развалин зданий. И тут, неподалеку от площади, они увидели четырехэтажное здание. Командиры сразу оценили выгодное положение этого одиноко стоящего дома у площади. Но чей он? Наш или в нем немцы — они не знали. Решено было послать разведку и выяснить. Желающих идти в разведку оказалось много. Но командир стрелковой роты старший лейтенант И. И. Наумов остановился на сержанте Якове Павлове, хотя тот недавно вернулся из разведки и не спал трое суток.

— Берите с собой бойцов, — сказал он, — и не торопитесь. Просмотрите все хорошенько, оцените, как лучше его нам брать. Разведать надо сегодня же ночью. Сколько вам надо человек?

— Троих, — ответил Павлов. — Разрешите действовать?

— Действуйте…

Троих человек для такого задания мало. Но рота имела большие потери, и потому Павлов запросил для задания так скромно. Он взял с собой В. С. Глущенко, А. П. Александрова и Н. Я. Черноголова. Это были надежные, храбрые ребята, с которыми Яков подружился на фронте. Сержант пополнил вещмешок запасом патронов и гранат, проверил у бойцов оружие и снаряжение, и вскоре они скрылись в развалинах. Но только они поднялись, осматриваясь, как гитлеровцы открыли по ним огонь. Подойти к дому оказалось не так-то просто. Немцы обстреливали подступы к нему из пулемета. Павлов с товарищами стали пробираться по-пластунски, на животе. Осколки битого кирпича и камня, железный хлам, проволока изранили лицо и руки, пока они преодолевали несколько сот метров. Последний участок перед домом открытый… Бросок одним порывом, и вот они у дома. Стали осторожно осматривать каждое окно и дверь. Дом был мертв и безмолвствовал. А может, враг притаился, выжидает удобного момента в какой из комнат или на верхних этажах? Сержант вполголоса передал команду: «Приготовить гранаты!» Потом распределил, кому в какую дверь врываться. Быстро вскочили в здание. В доме стояла настороженная тишина. Яков Павлов первым перебрался через большую кучу битого кирпича и мусора и очутился перед входом в большую комнату. Замахнулся, хотел бросить гранату, но передумал… Медленно он приближался к двери, и тут над его головой раздался спокойный голос:

— Тут все свои, браток…

Павлов сделал прыжок в сторону, сжал автомат, в готовности открыть огонь, поднял глаза кверху.

— Раненые тут в доме, — снова донесся все тот же спокойный голос.

В проеме стены лежал закопченный, будто трубочист, боец, чуть приподняв голову.

— Санинструктор я… Фамилия моя Калинин, — добавил он. — Считай, познакомились, сержант.

— Откуда раненые? — спросил Яков.

— Перенес всех со двора. А вот что дальше делать с ними — не знаю…

— Слушай, Калинин, — обрадовался находчивости его Павлов, — давай-ка ты побыстрее, милок, в штаб нашего полка. — Сержант подвел санинструктора и показал ему рукой на дымящиеся развалины с одинокой печной трубой. — Передашь командиру: дом заняли, будем оборонять. Просим помощи… Немцы не были здесь, Калинин?

— Не были… Я уже несколько ден тут. Обстреливать обстреливали, а в дом чего-то не решились. А пришли бы — нам крышка. Я безоружный…

Санинструктор ушел. Четверо разведчиков заняли оборону. И тут же вскоре со двора донеслись рявкающие команды, по окнам ударили автоматные очереди. «Добрался ли Калинин до штаба? А что, как нет? У нас боеприпасов только до вечера, а там будет туго», — думал Павлов, оценивая создавшуюся обстановку. Наблюдая из окна, сержант заметил, что с площади по направлению к дому бежала группа немецких автоматчиков. Вот они уже совсем близко, метрах в ста от дома.

— Огонь! — командует сержант.

Падают как подкошенные фашисты, некоторые залегли. И снова атака, и снова гвардейцы отбивают ее огнем.

— Не суйся в чужой дом, коль тебя не приглашают, — говорит Яков, подмигивая товарищам. — Не пустим, хлопцы, непрошеных гостей?

— Не пустим, — подтверждает боец Александров, перезаряжая автомат. — Пока мы живы, мы этому дому хозяева.

Прошел еще один день, все атаки гитлеровцев были отражены. «Спор», чей это дом, принял затяжной характер. Фашисты подтянули на помощь артиллерию, обстреливали здание из минометов. Орудия били прямой наводкой, сокрушая стены, поднимая клубы пыли, застилали черным дымом обзор перед зданием. Потом, пользуясь удобной маскировкой, немцы переходили в атаку. Наши разведчики подпускали их на бросок гранаты — 40–50 метров — и расстреливали в упор. Но атаки фашистов продолжались до вечера. Павлов думал с беспокойством, как быть дальше? Боеприпасы на исходе. Теперь уже отражали атаки, используя оружие убитых гитлеровцев.

На ночь заложили входные двери кирпичом и всяким хламом, опутали колючей проволокой. Тем же вечером к Павлову пришла небольшая группа пополнения. Они протянули телефонный провод и связали «гарнизон» сержанта со штабом полка. От пришедших Павлов узнал, что его задание выполнено, санинструктор доложил обо всем командованию.

Так на исходе сентября начались непрерывные бои на Пензенской за дом 61, который тогда так и называли — дом Павлова (позже его стали называть Домом солдатской славы).

Когда прибыло новое пополнение — группа солдат во главе с лейтенантом И. Ф. Афанасьевым, — Павлов стал знакомиться и невольно улыбнулся, потому что в «гарнизоне» теперь оказались представители многих народов нашей страны: разведчик А. П. Александров, пулеметчик И. В. Воронов, как и сам сержант Я. Ф. Павлов, были русскими; А. А. Сабгайда, Н. Я. Черноголов и В. С. Глущенко — украинцы; стрелок Н. Г. Мосияшвили — грузин; казах Т. Мурзаев, узбек К. Тургунов, таджик М. Турдыев, еврей И. Я. Хаит и другие.

Была среди защитников «дома-крепости» и одна женщина — Мария Ульянова. Будучи санинструктором, она держалась мужественно и не только оказывала раненым первую медицинскую помощь, но в критические минуты боя, когда не хватало людей, вела огонь из пулемета или автомата, отражала штурм гитлеровцев гранатами.

Познакомился Павлов с пополнением и сказал шутливо:

— Считайте, наш дом будет защищать весь Советский Союз. Не взять его немцам.

— Ни за что не взять, — откликнулось несколько голосов. — Не видать им его как собственных ушей. Поклянемся, товарищи: пока жив хоть один человек, будем сражаться до последней капли крови…

И гвардейцы с честью сдержали клятву…

58 дней и ночей сражались они мужественно, отстаивая свои позиции. Гитлеровцы атаковали их танками, по дому наносила бомбовые удары вражеская авиация. Но он стоял, и немцам, сколько они ни пытались, так и не удалось им овладеть. Бойцы шутили: «Наш Павлов домовладелец-собственник. Никак не хочет пускать фашистских квартирантов».

Как-то ночью неожиданно гарнизон Павлова посетил командир их полка полковник Елин. Он по-хозяйски, деловито осмотрел каждую комнату, подвал. А потом собрал всех и стал задушевно беседовать с бойцами. Он сказал:

— Фашисты непременно постараются сжечь дом…

— А мы, товарищ полковник, как в песне: «И в воде мы не утонем, и в огне мы не сгорим».

Он улыбнулся шутке бойцов и уже строго, как приказ, промолвил:

— Не дом нам важен сам по себе, а выгодная позиция. Ее надо удержать во что бы то ни стало.

…Гарнизон дома Павлова правильно понял свою трудную и очень ответственную боевую задачу… Без сна и отдыха бойцы рыли норы и совмещали это с несением службы на боевых постах. Они прорыли ход к железобетонному бензохранилищу, которое служило им надежным убежищем, когда немцы открывали сильный огонь. Стены дома были изрешечены снарядами, по дом оставался по-прежнему крепостью. В один из дней фашисты вели такой шквальный огонь, что одна из степ рухнула. Но бойцы не унывали. Их не покидало чувство юмора. Украинец Черноголов сказал:

— Не тужите, хлопцы, у нас еще три стены. Продержимось…

А его напарник Глущенко добавил:

— Та для нас це ще краше, шо три стены. Дышать легше… Вентиляция гарна.

Дорого заплатили гитлеровские захватчики, пытаясь приобрести этот павловский дом в индивидуальное пользование. В боях за него они потеряли огромное количество солдат и офицеров.

Но не только дом, а иногда и отдельная квартира при уличном бое в городе становилась узлом обороны.

…Их было четверо бойцов: дважды раненный Симаков, ветеран боев Снеговский и два молодых бойца — Кущев и Семилкин. Теснимые наступающими гитлеровцами, они попали в один из городских переулков, поднялись на третий этаж и забежали в первую попавшуюся квартиру. На двери табличка: «Кв. 13». Бойцы быстро устроили баррикады, заложили кирпичом дверь на лестницу. И начался бой. Попытки немцев «выселить» их из квартиры окончились неудачей. Немцы с улицы пытались забросать обороняющихся гранатами. А они ловили их и возвращали «владельцам». Тогда фашисты поднялись на верхние этажи противоположного дома и пытались огнем автоматов по окнам квартиры № 13 уничтожить наших бойцов. Заметив, что они реже стали стрелять, немцы поняли, что у защитников кончаются патроны, и, ворвавшись в дом, они бросились на третий этаж. Наши стали отбиваться кирпичами, а потом перешли в штыковую схватку. Фашисты не приняли боя, отступили. Так продолжался бой за квартиру четверо суток. Немцы окружили защитников плотным кольцом, надеясь, что без патронов и не имея питания они прекратят сопротивление.

Они пытались уговаривать, кричали: «Рус, сдавайся, будет хорошо…» «Гарнизон» квартиры № 13 отвечал редкими выстрелами. Прошли еще сутки. На шестые сутки осады фашисты предприняли новый штурм, но защитники и на этот раз держались стойко. И снова дошло до рукопашной, но тут наше стрелковое подразделение использовало выгодный момент. Поскольку немцы были отвлечены действиями наших четырех воинов, бойцы из подразделения внезапно ворвались в переулок, и фашисты, теряя убитых и раненых, в панике отступили.

 

И один в поле воин…

Гвардии красноармеец Андрей Скворцов сам оборонял дом и назвал себя «одиночным гарнизоном». Пятнадцать гитлеровцев во главе с офицером все же ворвались внутрь дома. Одному из них удалось в пролом потолка прыгнуть на Скворцова. Начался поединок. Фашист пытался задушить бойца, но тот изловчился, нанес ему удар ножом и сбросил со спины, а затем прикончил из автомата. Но на лестницу подымались уже несколько фашистов. Скворцов спрятался за выступ и, когда они вбежали, увидели на полу своего убитого солдата и остановились, швырнул гранату. Дым рассеялся, и стало видно, что еще семь гитлеровцев убиты. Пользуясь замешательством врага, гвардеец проник на нижний этаж и хотел уже уйти через окно, но увидел, что перед окном стоит фашистский танк. Скворцов метнул в него противотанковую гранату, а затем бутылку с горючей смесью, и машина мгновенно вспыхнула. Все вокруг скрылось в черном дыму. Пользуясь тем, что враг ослеплен, Скворцов за дымовой завесой покинул дом и ушел к своим. Так действовал один гвардеец — «одиночный гарнизон» — Андрей Скворцов.

Среди защитников города было немало воинов, которые владели несколькими видами оружия. Им нередко приходилось, оставшись в одиночестве, вести бой за троих, пятерых погибших или выбывших по ранению товарищей.

Старший сержант артиллерист Хвостанцев Михаил во время боя остался один у орудия. И тут показалась колонна немецких танков. Хвостанцев решил вступить с ними в бой. Пришлось действовать за четверых: за командира орудия, наводчика, заряжающего и подносчика снарядов. Пользуясь тем, что колонна двигалась по узкой прямой улице, Хвостанцев подбил головную машину, а потом последнюю. Колонна остановилась, немецкие танкисты замешкались, стали покидать танки. Хвостанцев открыл по ним огонь и из миномета. Но и фашисты открыли ответный огонь по нему из пулеметов. Затем, придя в себя, немцы обошли подбитый танк и устремились снова в атаку. Снаряды у орудия Хвостанцева кончились. И тут он увидел противотанковое ружье. Рядом лежал убитый наводчик. Хвостанцев взял ружье и залег в воронке. Когда танк приблизился метров на сто, он выстрелил и попал в бак с горючим. Машина запылала.

«Третий!» — чуть не крикнул от радости старший сержант. Но осколком снаряда было повреждено ружье и ранило Хвостанцева. У него оставались еще противотанковые гранаты. И Михаил продолжал поединок с фашистами. Истекая кровью, он подбил еще две вражеские машины и сам пал смертью храбрых. Имя Героя Советского Союза коммуниста Михаила Хвостанцева осталось навечно в героической летописи Сталинграда.

 

Огонь редкий, да меткий…

Снайпера Василия Зайцева знала вся 62-я армия, все защитники Сталинграда. Знали и боялись враги. С виду он ничем особым не был примечателен: простое открытое лицо русского человека, спокойный, несколько медлительный но характеру. И не случайно командующий армией В. И. Чуйков в своих воспоминаниях отмечает, что ни Зайцев, ни Медведев, ни Чехов — эти прославленные сталинградские снайперы — ничем особенным не выделялись внешне среди бойцов. Но в то же время все они, будучи разными по натуре, имели и что-то общее, что отличало их от других воинов. Командующему запомнились такие черты его армейских снайперов, как скромность, неторопливость в движениях, исключительное спокойствие и внимательный взгляд.

…Детство Василия Зайцева прошло на Урале. Со старшим братом он часто ходил на охоту. Этому любимому занятию братья отдавали все свободное время. В селе поговаривали о Василии как о будущем охотнике-промысловике.

А он неожиданно для многих стал… бухгалтером. По призыву комсомола Зайцев уходит служить на Тихоокеанский флот. Начавшаяся Великая Отечественная война застала его на Дальнем Востоке. Зайцев, как и многие моряки-тихоокеанцы, рвался на фронт, подавал рапорта с первых дней войны. И только в конце лета, когда шли ожесточенные бои в Сталинграде, мечта Василия сбылась. И вот он на Волге. Ему предложили должность командира хозяйственного взвода (как-никак, а все же бывший бухгалтер). А он ответил: «Хочу простым, рядовым стрелком!»

Первые бои были неудачными. Подразделение, в котором он воевал, попало в окружение. Но все же он отличился, и его наградили медалью «За отвагу». И вот наконец Сталинград. Здесь Василий вступает в партию. Его личная клятва: «За Волгой для нас земли нет!» — стала крылатой… Она была клятвой всех защитников Сталинграда.

Воюя в городе обычным, рядовым стрелком, как-то Зайцев за полчаса из простой винтовки убил трех фашистов. Комбат подарил ему снайперскую винтовку. Вокруг Зайцева стало группироваться несколько метких стрелков. Командование армией поддержало их инициативу, поощряя «охоту» на фашистов. И Военный совет стал придавать большое значение снайперскому движению. Армейская газета «На защиту Родины» называла каждый день количество убитых нашими снайперами фашистов, помещала фотографии лучших стрелков. Каждый знатный снайпер передавал свой боевой опыт, учил молодых солдат высокому искусству меткой стрельбы.

О снайперских школах Василия Зайцева и Виктора Медведева среди бойцов армии ходили шутки. Они говорили: «Зайцев обучает метких „зайчат“, Медведев — „медвежат“».

Снайперское движение в Сталинграде приняло такой размах, что немцы не на шутку встревожились. Из Германии в Сталинград на самолете был доставлен начальник берлинской школы снайперов — майор Конингс. Ему была поставлена задача — уничтожить главного советского снайпера, Василия Зайцева. Начался напряженный поединок, в котором успех решали хитрость, находчивость и высшее мастерство в какие-то доли секунды. И гитлеровский снайпер проиграл его. Он был убит.

К концу Сталинградской битвы на боевом счету Василия Зайцева было 242 убитых фашиста. По нескольку сот имели на своем счету и такие знатные снайперы, как Виктор Медведев (он, кстати, прошел с армией путь от Сталинграда до Берлина), Анатолий Чехов и другие.

Так воевали в Сталинграде наши одиночные воины — стрелки, артиллеристы, пулеметчики, автоматчики, снайперы — и были даже в «одиночестве» не только стойкими защитниками, но и грозой для гитлеровцев.

 

Штурмовые группы

Сталинградские бои принесли много нового в тактику уличных сражений, но, пожалуй, самое широкое распространение получили в них действия штурмовых групп. О том, как зародилась идея штурмовых групп, мы уже говорили. В осенних боях в городе эта идея постепенно приобретала жизненно важное значение для защитников города, обеспечивала нашим войскам успех. Штурмовые группы шаг за шагом отвоевывали у фашистов отдельные здания — узлы обороны, их опорные пункты, уничтожали ключевые огневые точки врага. Более того, захватывая фашистские позиции, штурмовые группы превращали их в свои укрепления, откуда впоследствии можно было организовать активные боевые действия — наступление или контратаку.

В состав штурмовых групп обычно подбирали наиболее решительных воинов, в совершенстве владеющих своим оружием. По количеству людей они были разными, исходя из того, какой сложности боевую задачу решали. Такая группа могла включать в себя пять — семь человек или же семь — десять, что равнялось самому малому тактическому подразделению — отделению. А могла штурмовая группа быть в три, пять, а то и в семь раз больше. Вооружена такая группа была обычным стрелковым оружием — винтовками, автоматами, гранатами, ручными и станковыми пулеметами и минометами. Нередко в состав группы включались легкие орудия — противотанковые «сорокапятки», семидесятимиллиметровые — «полковушки». Иногда при штурме с ней действовали и танки, а поддерживали ее артиллерия дивизии и даже гвардейские минометы — «катюши».

Три главных условия определяли успех штурмовой группы: всесторонне продуманная подготовка к операции (и прежде всего разведка), внезапность нападения и быстрота действий.

Расскажу о двух штурмовых группах. Их действия во многом были похожи на действия сотен других подобных им…

В полку Д. И. Панихина была создана штурмовая группа для захвата дома. Это было большое шестиэтажное здание, которое по форме напоминало букву «Г». Гитлеровцы, захватив Г-образный дом, превратили его в крупный опорный пункт. Советское командование понимало, что это здание, в случае его захвата, будет играть важную роль в нашей обороне.

Разведчики, получив задачу, тут же принялись изучать противника, его систему обороны и огня. Командир штурмовой группы старший лейтенант В. И. Сидельников разыграл предстоящий штурм Г-образного дома с командирами групп на карте и схеме. Потом он провел с ними разведку непосредственно на местности. Командиры отдельных групп провели репетиции штурма со своими бойцами на практических занятиях, где каждый действовал в соответствии с поставленной перед ним задачей. Штурм назначили на ночь. Для того чтобы сохранить внезапность, решили отказаться от предварительной огневой обработки позиций врага. Темной осенней ночью отдельные группы незаметно приблизились к Г-образному дому. Более 150 метров они ползли среди развалин, по прорытой для этой цели траншее. Немцы освещали местность ракетами. Воины штурмовой группы залегли в 30–40 метрах от дома, ожидая сигнала. Едва забрезжил рассвет, в воздух взвились три красные ракеты. И штурмовая группа бросилась в атаку, но не через двери, а через окна и проломы в стенах здания. Ворвавшись, бойцы забросали гитлеровцев гранатами, они уничтожали их огнем автоматов и в рукопашной схватке. А пока шла ожесточенная борьба внутри здания, наша артиллерия и минометы держали под обстрелом все выходы из дома, через которые фашистский гарнизон мог отступить или получить подкрепление. Двадцать два часа — почти сутки — шли бои внутри Г-образного дома, но гвардейцы все же выбили из него немцев и задачу выполнили.

Важным объектом на участке дивизии Родимцева, который захватили немцы, был Дом железнодорожников. Овладение этим домом было поручено командиру полка полковнику И. П. Елину. Он также предварительно проиграл на схеме с командирами штурмовых групп порядок и последовательность действий, а они практически прорепетировали штурм со своими бойцами. Атака началась в 10 часов утра. Условия местности позволяли на одном участке — южном — отвлекать гитлеровский гарнизон, засевший в Доме железнодорожников, а на другом — восточном — проводить штурм после огневого налета.

…Прозвучал последний выстрел из орудия. В распоряжении штурмовой группы всего три минуты. За это время под прикрытием дымовой завесы наши бойцы должны были добежать до дома, ворваться в него и начать рукопашный бой.

За три часа наши воины выполнили свою боевую задачу, очистив Дом железнодорожников от гитлеровцев.

Не теряя времени, гвардейцы приступили к созданию узлов обороны в Г-образном доме и Доме железнодорожников. Дивизия генерала А. И. Родимцева значительно улучшила свои позиции благодаря удачным действиям штурмовых групп.

 

Крылатые богатыри

Не только на земле велись в те дни жаркие бои. И в воздухе ни на час не утихали ожесточенные схватки с врагом.

Немецкая авиация имела численное превосходство, особенно в начале Сталинградской битвы. И поэтому советским летчикам приходилось противопоставлять числу — умение, высокое летное мастерство, помноженное на смелость и решительность действий. В эти дни в небе Сталинграда отличились сотни летчиков-истребителей, а некоторые заставляли врага настолько считаться с собой, что стоило им взлететь, как гитлеровцы немедленно сообщали об этом по радио: «Ахтунг, ахтунг! („Внимание, внимание!“) В воздухе… Бараноф!» О летчике-истребителе М. Д. Баранове в то время часто писали в газетах, о нем ходили легендарные рассказы, как он один вступает в бой с десятком вражеских самолетов и выходит победителем. Наши зенитчики как-то сбили немецкого аса. Гитлеровец на допросе не мог удержаться от похвалы мастерству Баранова: «Бараноф… О-о-о, Бараноф гут ас…»

А вообще, пожалуй, трудно кому-либо из сталинградских летчиков отдать предпочтение в самоотверженности в бою. Были ли это асы, как Герой Советского Союза М. Д. Баранов и другие, или же совсем еще молодые летчики — все они являлись грозой для врага.

22 сентября лейтенант И. А. Черников вылетел парой для прикрытия переправы через Волгу. В то же время на свободную «охоту» в район неподалеку от Сталинграда вылетел парой знаменитый фашистский ас. Он летал на самолете Ме-109, специально сконструированном для него на заводе Мессершмитта.

Фашистские летчики увидели, что в воздухе патрулирует пара советских самолетов, и стали разыгрывать между собой воздушный бой, чтобы привлечь внимание наших летчиков. Пара против пары не такой уж трудный бой для наших летчиков, привыкших вести его при превосходстве врага в пять, а то и десять раз.

Лейтенант Черников догадывался, что немцы готовят какую-то ловушку, но все же он решил вступить с ними в бой. Он дал команду ведомому и пошел на сближение с врагами, набирая высоту. Фашист, зная высокие боевые качества своего самолета, его преимущества в скорости и маневре, не сомневался, что два русских самолета для него — это верная награда, Железный крест, а может, и более высокая…

Черников не знал, что ему предстоит сразиться с асом, как и не знал о том, что у фашиста специальный самолет. Лейтенант набрал высоту и ринулся в лобовую атаку на гитлеровца, но тот не принял боя и попытался, используя свое преимущество, маневрировать по высоте. Тогда Черников развернул свой самолет и в упор расстрелял фашиста в воздухе, поразив его машину на полупетле. Ме-109 с заглохшим мотором стал планировать для посадки. Напарник знаменитого аса, оценив ситуацию, не стал вмешиваться в чужие дела и поспешно скрылся в облаках.

На допросе пленный летчик вначале вел себя запальчиво, а потом поостыл и даже призвал себе на помощь авторитет канцлера Бисмарка, вспомнив о том, что Бисмарк предостерегал немцев от войны с Россией. Но особенно граф сник и огорчился, когда узнал о том, что его, знаменитого аса Германии, сбил рядовой летчик, да еще на самолете, который в то время отжил уже свой век…

Отважно сражалась с фашистами в Сталинграде и авиаэскадрилья под командованием Раисы Беляевой. Она входила в состав 73-го истребительного авиаполка 6-й гвардейской авиадивизии. В ней воевали: Л. Литвяк, К. Нечаева, Е. Буданова, А. Демченко, М. Кузнецова, М. Лебедева, К. Блинова и О. Шахова.

Девушки быстро освоили опыт бывалых авиаторов и уже в первых боевых полетах проявили высокое мастерство, отвагу и находчивость. Екатерина Буданова, как-то возвращаясь с боевого задания, увидела 12 фашистских бомбардировщиков. И несмотря на то что боеприпасы у нее были на исходе, а в баках оставалось мало горючего, бесстрашная летчица решила атаковать противника. Один самолет она сбила… Кончились боеприпасы, тогда она ринулась на ведущего, имитируя атаку. У фашистов не выдержали нервы. Они сбросили бомбы, не дойдя до цели. Екатерина Буданова, раненная, совершила посадку на изрешеченном самолете.

 

Сталинградские «кроты»

Сражение в Сталинграде шло не только на земле, в воздухе, но и под землей. Передовые позиции обороны были так плотно насыщены огнем, что передвижения людей на открытой местности стали невозможны. Война уходила под землю, под булыжную мостовую, асфальт, в подвалы и подземные коммуникации.

Пожалуй, не было в Сталинграде участка, где бы не воевали саперы. Они строили укрепления, помогая пехоте превращать дома в опорные пункты и узлы сопротивления, пробивали бойницы в стенах и делали амбразуры. На долю саперов выпадало устройство всевозможных заграждений, установка мин и фугасов. Они же вели разведку вражеских укреплений, обезвреживали мины врага, разрушали его заграждения, подрывали опорные пункты и отдельные важные огневые точки.

При наступлении штурмовых групп саперы всегда шли первыми, а отходили последними.

Но был у сталинградских саперов и свой особый саперный фронт, невидимый и очень опасный для фашистов, — фронт подземно-минной борьбы. Как кроты, медленно, но настойчиво прокладывали саперы тоннели под улицами, переулками и площадями, бесшумно пробираясь под логово врага.

Оглушительный грохот прокатывался по опустевшим городским кварталам, и укрепления фашистов рушились, взлетали в воздух от внезапного, как при землетрясении, подземного удара.

Первую минную атаку в Сталинграде провели два отделения саперов: одно под командой Владимира Дубового и другое — Ивана Макарова. Подземный удар был направлен на крупный опорный пункт врага, откуда он вел огонь по волжским переправам. Сначала саперы вырыли колодец глубиной пять метров, а потом повели подкоп в сторону врага. Четырнадцать суток они вгрызались в землю. Рыли узкий тоннель в метр шириной. Длина его достигла сорока метров. И вот наконец-то сапер Тихон Парфенов услышал над головой шум и голоса фашистов. Саперы точно рассчитали и вывели тоннель под вражеский опорный пункт. Три тонны взрывчатки были подведены под него. И укрепление гитлеровцев взлетело на воздух.

 

Моряки — защитники волжской твердыни

Над Волгой постоянно висели фашистские самолеты. Они, будто коршуны, высматривали добычу, не допуская никакого движения судов по реке, и хищными стаями, по нескольку десятков самолетов, охотились за маленькими суденышками.

Немцы сбрасывали в Волгу плавучие мины на парашютах. Они беспрерывно бомбили переправочные сооружения, укрытия возле причалов. Так фашисты пытались стеной огня и металла отрезать единственный путь к «полуострову» волжской обороны — Сталинграду.

И все же, несмотря ни на какие действия и коварные ухищрения врага, сталинградская переправа работала бесперебойно. Наши боевые и транспортные суда совершали регулярные рейсы через Волгу, прорываясь сквозь стену вражеского огня. Плавание не прекращалось, даже если все члены экипажа были ранены и корабль заливало водой, хлынувшей в пробоины. Раненые моряки ползли, прижимая к себе загоревшуюся деревянную упаковку мин и снарядов, чтобы выбросить ее за борт и спасти корабль от гибели. Никому раньше не известные, с виду невзрачные суденышки становились кораблями-героями. Таким героем стал пожарный пароход «Гаситель» — черный как жук, закопченный труженик сталинградской переправы. Таким был пароход «Ласточка», пришелец из прошлого века. Казалось бы, он доживал свои последние дни, а во время обороны города ему пришлось совершить самые ответственные рейсы. Буксирный пароход «Сократ» перевозил горючее для наших танков и самолетов. И не было случая, чтобы он не выполнил задания, хотя за день на него налетали по два-три раза вражеские самолеты, по 20–30 одновременно.

В таких условиях работала сталинградская переправа и ее рабочие суда. Многие бронекатера в боях за город получили звание гвардейских.

Катера и канонерки искусством маскировки превращались в островки на Волге. Но вот получена боевая задача и «островки» вдруг оживали, начинали передвигаться, стрелять, а потом снова бесследно исчезали, чтобы завтра появиться в другом месте.

Искусно воевали краснознаменные канонерские лодки «Чапаев» и «Усыскин». Да и все корабли Волжской флотилии дрались умело и храбро. Более 35 тысяч боевых рейсов сделала флотилия за время обороны города.

Не менее отважно сражались моряки и на суше, совместно со стрелковыми войсками, когда они покидали корабли и становились пехотой.

Вообще, где бы ни действовали моряки, немцы обычно избегали с ними встреч, особенно в рукопашном бою, называя их «полосатой смертью».

Кто не знает романтичную легенду А. М. Горького о смелом и благородном подвиге Данко? Несомненно, знал ее и украинский комсомолец Михаил Паникаха, мечтательный хлопец. Заветной страстью романтичного юноши было море, морская стихия и музыка… До войны он служил на Тихоокеанском флоте. В Сталинграде воевал в батальоне морской пехоты.

В Доме техники, где оборонялись моряки, Михаил случайно обнаружил заброшенный рояль. И отвыкший за время боев от многих радостей мирной жизни Паникаха обрадовался находке. Попросил товарищей, и они перенесли рояль в подвал. В тот вечер он играл увлеченно, долго, вспоминая родные степи Днепропетровщины и необозримые просторы Тихого океана, в который он был влюблен. Его импровизированный концерт здесь, в осажденном Сталинграде, пришелся многим морякам, его товарищам, по душе. Его просили сыграть что-либо еще и еще раз. Были случаи, когда во время таких концертов немцы открывали по Дому техники ураганный огонь. Но моряки не отвлекались. Они продолжали жадно слушать музыку.

Однажды обрушился верхний этаж, потом третий и второй. Михаил продолжал играть… Над подвалом оставался только потолок. Еще один артиллерийский налет — и никому не уйти из подвала. Потолок тряхнуло так, что посыпалась штукатурка на головы слушающим. Пришлось прекратить концерт… Фашисты кинулись в атаку. Моряки приготовились к отражению атаки немцев…

За несколько дней подвал очистили от обвалившихся кирпичей и мусора, и концерты возобновились. Только слушателей с каждым днем становилось все меньше и меньше…

Батальон морской пехоты, в котором воевал Паникаха, отбивал ожесточенные атаки гитлеровцев. Сходились врукопашную, и тогда немцы уступали, откатывались. Михаил метко разил врага из автомата, забрасывал его гранатами, ходил со всеми врукопашную. Но вот кончились патроны, гранаты, а фашисты продолжали атаковать. И тут из облаков дыма и пыли появились немецкие танки. Они устремились на позиции моряков. В наших траншеях никого не видно. Может, уже некому встретить врага? Но только танки приблизились, в них полетели гранаты, бутылки с зажигательной смесью. Четыре машины вспыхнули, а остальные повернули назад. Но вот от них отделился один танк и ринулся на позиции. Кто-то метнул в него гранату, но он продолжал двигаться, не сбавляя скорости. Паникаха отложил в сторону пулемет, взял две бутылки с «горючкой» и стал наблюдать за вражеской машиной. Она уже утюжила ближние к нему позиции и повернула на его окоп. Михаил поднял над головой бутылку, размахнулся, чтобы метнуть в танк, и тут пуля разбила бутылку. Самовоспламеняющаяся жидкость охватила пламенем краснофлотца. Острая боль пронзила его тело… Но сознание он еще не потерял… Паникаха выпрямился и, как пылающий факел, бросился навстречу фашистскому танку. И здесь все, кто видел это, замерли… Танк остановился, а потом резко развернулся и стал быстро уходить с наших позиций. Михаил бросился за ним, настиг танк и вскочил на него. Танк завертелся юлой, пытаясь его сбросить. Но Паникаха держался крепко и успел разбить о решетку моторного люка вторую бутылку. Столб огня и черного дыма взметнулся кверху, танк охватило пламенем, и несколько секунд спустя раздался оглушительный взрыв.

…На краю воронки, неподалеку от обгоревшего танка с черным крестом, лежала бескозырка Михаила Паникахи. Ее рваные тлеющие ленты шевелил слабый ветерок…

 

Боевые подруги-сталинградки

Никогда еще ни в одну войну женщины не играли в такой степени роли солдат, сражаясь в одном строю с мужчинами, как это было в годы Великой Отечественной войны. В Сталинградской битве, в защите города женщины-воины проявили невиданный героизм, мужество и стойкость…

Не говоря уже о медицинских работниках, в боях за Сталинград сражались целые авиационные части (полки), зенитные дивизионы и батареи, роты связи, состоявшие исключительно из женщин.

Авиационный полк ночных бомбардировщиков на самолетах По-2 был женским.

Много неприятностей и хлопот доставляли женщины-летчицы немцам в ночное время. Фашистские солдаты называли их «ночными ведьмами». На тихоходных, юрких спортивных самолетах они выполняли ответственные боевые задания.

Представьте, идет многосуточный ожесточенный, изнурительный бой. Нервы напряжены до предела, каждая воюющая сторона несет большие потери, отдельные объекты переходят по нескольку раз из рук в руки. Но вот наконец постепенно затихает бой, наступает долгожданная ночь. Все ожидают спасительного отдыха, надо восстановить не только понесенные в боях потери, но и силы каждого человека. Только фашистские солдаты, умаявшиеся в дневных боях, начинают засыпать, над их головами появляются наши ночные бомбардировщики… Они сбрасывают с малых высот на вражеские позиции и опорные пункты мелкие бомбы, связки гранат, бутылки с горючей смесью. Попадет или нет эта бомба или бутылка в тебя, твою траншею, блиндаж — неизвестно, но, когда над головой свистят падающие ночные «сюрпризы», наверняка не уснешь.

Стоит только появиться нашим нескольким По-2 над позициями врага и начать щекотать фашистам нервы на каком-то небольшом участке, как тут же поднимается яростная стрельба по всему переднему краю противника на десятки километров и от осветительных ракет становится светло как днем. Зенитная артиллерия немцев не угрожала нашим самолетам-тихоходам, ибо ее скорострельность была рассчитана на самолеты, которые летали в два-три раза быстрее. По существу, гитлеровцы жгли боеприпасы напрасно. Как говорят, стреляли из пушки по воробьям… А в то же время эти не приспособленные для боевых действий фанерные «стрекозы» выполняли важные боевые задачи: пугали и тормошили немцев, не давая им покоя и отдыха, наносили им потери и тем самым изматывали их морально и физически. А на рассвете после таких ночных встрясок наши войска обрушивали на позиции фашистов огонь артиллерии, и наши батальоны, полки переходили в наступление или штурмовая группа атаковала какой-либо их объект.

В сталинградском корпусе противовоздушной обороны, в боевых расчетах зенитных орудий, у приборов, у прожекторных установок в большинстве своем были женщины. И как отмечают крупные военачальники в своих воспоминаниях, боеспособность, дисциплина таких зенитно-артиллерийских расчетов не только не уступала мужским, но часто была значительно выше.

На узкую полоску земли у берегов Волги, где располагались обычно позиции нашей зенитной артиллерии, фашистские самолеты сбрасывали тысячи бомб, поливали их свинцовым дождем из пулеметов, но женщины-зенитчицы не страшась вступали в поединок с врагом и вели его до последнего снаряда, до последнего человека.

Подразделения связи 62-й армии также в большинстве состояли из женщин. О том, насколько важна бесперебойная связь в бою, знает каждый. Без связи нет управления войсками. А без управления войска подобны пароходу, у которого капитан выпустил из рук штурвал. Но ведь войска — это несколько десятков, сотни и тысячи человек. Чтобы обеспечить надежную связь в боевой обстановке, надо было проявить высокое мастерство, а нередко смелость и отвагу, когда требовалось восстановить эту связь в бою под огнем противника.

О мужестве наших связисток говорит эпизод, который произошел в штабе 62-й армии. О нем вспоминает командующий генерал В. И. Чуйков (В. И. Чуйков. Беспримерный подвиг. М., Изд-во политической литературы, 1965).

…Во второй половине октября положение в городе и оборонявшей его армии осложнилось настолько, что Военный совет армии вынужден был переправить некоторые свои части и учреждения на левый берег Волги. В первую очередь решено было отправить женщин. Решение Военным советом было принято 17 октября, а 18-го к командующему армией В. И. Чуйкову пришла делегация от женщин-связистов. Ее возглавила Валя Токарева. Она спросила у командарма: «Разве мы хуже справляемся с работой, чем мужчины? Как хотите, но мы не поедем за Волгу…» С большим трудом их убедили, что в этом есть сугубо военная необходимость. Они нехотя согласились выполнить приказ Военного совета, но взяли честное слово с командарма, что, как только обстановка чуть улучшится, их обратно переправят в Сталинград. В конце октября Валя позвонила и напомнила, что женщинам пора возвращаться на КП… Командарм был вынужден сдержать слово… Женщины вернулись в город и продолжали выполнять сложные боевые задания до полного разгрома фашистов.

А сколько было в Сталинграде женщин-врачей! Они работали в медсанбатах дивизий и на эвакопунктах при переправе через Волгу. Каждая из них в течение ночи обрабатывала, перевязывала, оказывая медицинскую помощь более чем сотням раненых, в большинстве тяжелых. Были случаи, когда медицинский персонал эвакопункта за одну ночь отправлял на левый берег по две-три тысячи раненых. И вся эта работа по оказанию помощи раненым проводилась не в специальных помещениях, а под открытым небом, при обстреле берега вражеской артиллерией, минометами, при бомбежке с воздуха.

Самую тяжелую работу по спасению тяжелораненых выполняли санитарки, которые эвакуировали их непосредственно с поля боя.

В дивизии полковника Н. Ф. Батюка особенно прославилась мастерством эвакуации Тамара Шмакова. Она выносила тяжелораненых с передовой, когда нельзя было поднять голову от земли из-за ураганного огня противника. Ползком, по-пластунски Тамара передвигалась по полю боя, приползала, подлезала под пострадавшего и на спине переносила его в безопасное место. Там она оказывала ему первую помощь, затем накатывала раненого на плащ-палатку и тащила в «тыл», к медицинскому пункту. Так Тамара спасла жизнь сотням воинов, хотя они, будучи без сознания, не знали, кто их спасительница. Таких героинь-санитарок, как Тамара Шмакова, в 62-й армии было много.

В списках награжденных за смелость, отвагу и героизм, проявленные при защите Сталинграда, только в 62-й армии свыше тысячи фамилий женщин-воинов самых разных воинских профессий и специальностей.

 

Две попытки немцев овладеть Сталинградом осенью и зимой

23 сентября всеми видами разведки — войсковой, воздушной, агентурной — было установлено, что немецко-фашистские войска одновременно с тем, что ведут бои в городе, подтягивают и сосредоточивают крупные силы пехоты и танков в районе Городище — Александровна. Новой группировкой враг намеревался нанести удар севернее Мамаева кургана на заводские поселки и заводы Тракторный и «Баррикады».

Перед фронтом обороны 62-й армии действовало одиннадцать дивизий. Из них три танковые, две моторизованные, а остальные пехотные.

26 сентября стало окончательно ясно, что главный удар в подготавливаемом наступлении немцы собираются нанести со стороны Городище — Разгуляевка.

В 10.30 27 сентября немецко-фашистские войска перешли в наступление. Они наносили удары в двух направлениях: на поселок Красный Октябрь и Мамаев курган. С большими потерями гитлеровцам удалось преодолеть минные поля защитников города и продвинуться на два-три километра. 62-я армия оказалась в тяжелом положении, были утеряны управление и связь с полками и дивизиями. Командарм В. И. Чуйков, вспоминая об этом наступлении немцев, писал: «Еще один такой бой, и мы окажемся в Волге…»

В ту ночь Военный совет армии потребовал от всех командиров и политработников дивизий и полков находиться на переднем крае, в окопах и траншеях, привести подразделения в боевую готовность и сражаться до последнего патрона.

На следующий день 28 сентября немцы возобновили яростные атаки, но защитники города удержали свои позиции. Развить дальше наступление противнику не удалось. 1 октября немцы вновь предприняли несколько атак на всем фронте 62-й армии, но они также не принесли врагу успеха.

62-я и 64-я армии не только оборонялись, но и сами вели постоянно активные боевые действия, считая это наиболее надежным средством обеспечения боевой готовности. Снайперы, штурмовые группы не давали немцам покоя ни днем ни ночью. Как только наблюдатели обнаруживали скопление противника, по нему открывала огонь артиллерия. В ночное время над позициями гитлеровцев висели ночные бомбардировщики. Они сбрасывали мелкие бомбы, гранаты или обстреливали из пулеметов позиции врага.

Наступило 14 октября — день начала небывалых по ожесточенности боев. Три пехотные и две танковые дивизии гитлеровцев, развернувшись на фронте почти в пять километров, обрушились на полки и дивизии 62-й армии. Те из участников, кто пережил это наступление, запомнили его на всю жизнь. Авиация немцев в этот день сделала около трех тысяч вылетов и буквально засыпала позиции нашей обороны бомбами. Удары с воздуха усиливала вражеская артиллерия, не жалея ни снарядов, ни мин. И хотя это был солнечный день, от непрерывных взрывов, дыма и копоти черная, зловещая мгла окутала город и на расстоянии ста метров нельзя было ничего различить. Блиндажи, землянки, оборонительные сооружения рушились, как песчаные, огонь бушевал с неистовой яростью, разрушая и уничтожая все живое и мертвое на своем пути.

Главный удар немцы наносили по частям дивизии В. Г. Желудева, В. А. Горишного и Л. Н. Гуртьева, на заводы Тракторный и «Баррикады». В 11.30 сто восемьдесят танков прорвались через боевые порядки дивизии В. Г. Желудева. Они смяли также левый фланг дивизии И. П. Сологуба и вышли к стадиону Тракторного завода. К 16 часам эти дивизии, разрезанные танками немцев, вели бои в окружении. Бои не прекращались ни днем ни ночью. Вспоминая об этих боях, В. И. Чуйков писал: «Правильно будет сказать, что день 14 октября был для нас самым критическим днем. Пережив его и следующие три дня, мы поняли, что противник больше не сумеет повторить такой удар, что наша армия хотя и разрублена второй раз (за время обороны в Сталинграде с 13 сентября. — Пояснение автора. — Г. Г.) на две части, но ее полки живут и будут жить на правом берегу Волги» (В. И. Чуйков. Беспримерный подвиг. М., Изд-во политической литературы, 1965).

Потери наших войск в эти дни октябрьских боев были очень тяжелые. Дивизии В. Г. Желудева и В. А. Горишного 13–15 октября потеряли около 75 % своего боевого состава, но фашистским войскам не удалось продвинуться. Их атаки были отбиты.

Ударили морозы. Лед на Волге с каждым днем двигался медленнее. Немцы продолжали бомбить реку, кромсали снарядами ледяную кору, превращая ее в мелкое крошево. С каждым днем все труднее было пробиваться через Волгу к Сталинграду даже бронекатерам. Возможно, этого момента и выжидал Фридрих фон Паулюс, командующий 6-й немецкой армией, чтобы начать новое наступление. Разведка доносила о подготовке немцев, и Военный совет армии нацеливает тылы, службы снабжения и войска, чтобы в эти дни начала ноября переправляли главным образом людское пополнение и боеприпасы. Решение Военного совета позволило армии обеспечить войска достаточным количеством боеприпасов.

И ноября в 6.30, после авиационной и артиллерийской подготовки, немецко-фашистские войска перешли в четвертое, генеральное и последнее наступление в Сталинграде. В нем участвовало пять пехотных и две танковые дивизии. Фронт атаки врага до пяти километров. От Волховстроевской улицы до Банного оврага.

Генерал-полковник Паулюс рассчитывал сильным ударом пехоты и танков штурмом смять оборону 62-й армии и выйти к Волге. Весь день шла борьба за каждый метр земли.

Главный удар немцы наносили в стык стрелковым дивизиям И. И. Людникова и В. А. Горишного. 118-й гвардейский полк, насчитывавший накануне 250 штыков, к 12 часам дня имел шесть.

В 11.30 гитлеровское командование ввело в бой резервы. Их пехота и танки смяли боевые порядки на правом фланге дивизии Горишного и вышли к Волге на фронте 500–600 метров.

Новое наступление немцев совпало с окончанием навигации на Волге. Но ноябрьское наступление немецко-фашистских войск показало, что хотя они еще и пытались атаковать, наступать, но их атаки не шли ни в какое сравнение с наступлением и атаками в августе и сентябре. Резервы немцев окончательно иссякли. Приказ Гитлера о захвате Сталинграда не был выполнен, летнее наступление зашло в тупик. Надвигалась неминуемая расплата…

В то время генерал армии Г. К. Жуков и генерал-полковник А. М. Василевский закончили свою работу под Сталинградом, где они уточнили план операции для доклада Ставке.

Они доложили И. В. Сталину о следующем…

…Силы сторон на сталинградском направлении, по данным разведки фронтов, почти равны. На направлении главных ударов, намеченных для наших фронтов, созданы мощные группировки за счет резервов Ставки и ослабления до предела на время операции второстепенных направлений. Эта перегруппировка дала возможность создать превосходство сил над противником. И это позволяет рассчитывать на успех. Подхода значительных вражеских резервов не обнаружено. Не отмечено и существенной перегруппировки в войсках противника. Основная группировка немецких войск остается прежней. Их главные силы — 6-я армия и 4-я танковая армия — по-прежнему втянуты в затяжные бои в районе города. На флангах армий (т. е. на направлениях наших главных ударов) обороняются румынские части.

В целом соотношение сил на сталинградском направлении весьма благоприятно для успешного выполнения поставленных здесь Ставкой задач.

В ходе операции необходимо уделить особое внимание дальнейшему усилению войск фронтовой авиацией, своевременному пополнению войск свежими силами, особенно танковых и механизированных корпусов, и накоплению новых резервов Ставки на этом стратегическом направлении.

Сосредоточение всех войск и необходимых ресурсов заканчивается.

В результате огромной политической работы, проведенной в войсках, моральное состояние войск хорошее, их боевой дух высокий.

Боевые задачи на проведение операции всем командным составом Юго-Западного и Сталинградского фронтов до командиров полков включительно не только правильно и точно поняты, но и практически отработаны на местности во взаимодействии с пехотой, артиллерией, танками и авиацией. Особое внимание уделено выполнению задач танковыми, механизированными и кавалерийскими корпусами.

При разработке и принятии решений по плану Сталинградской операции на местах никаких дополнительных существенных поправок оперативного порядка в прежний, принятый Ставкой план командующие фронтами, армиями и корпусами не внесли.

Мы лично уверены в успехе предстоящей операции…

…За этими официально сухими, по-военному скупыми словами из доклада исполнителей решения Ставки не была видна ни та огромная работа сотен тысяч людей, проведенная в тяжелейших фронтовых условиях, ни понесенные в не прекращающихся ни на минуту боях потери, ни трудности, в которых рождались эти умные и дерзкие замыслы и планы, ни то многое, что препятствовало их воплощению… Самые дотошные исследователи-историки великой битвы на Волге еще долгие годы будут изучать ее, восторгаться и удивляться, как и почему случилось то чудо высокого военного искусства, перед которым преклоняются народы всего мира. Но все, кто тогда делал эту великую историю на берегах Волги и Дона, не думали о славе. Они спасали Родину, и каждый отдавал этому святому делу все лучшее, что он имел, и самое дорогое — жизнь.