Несмотря на трудности, возникшие в связи со снабжением горючим и боеприпасами, танковый корпус генерала Мильдера начал своевременно выполнять задачу. Однако Мильдер оставался недоволен его действиями: темпы продвижения были крайне низкие. В докладах Паулюсу он не раз подчеркивал, что сейчас все зависит не от войск, а от того, как решится вопрос со снабжением горючим и боеприпасами. Но каждый раз получал один и тот же ответ: «Горючее будет», «На днях обещали». Когда танковый корпус вышел к нижнему течению реки Чир, создалось такое положение, что он вынужден был прекратить наступление и ожидать подхода отставших частей, а также подвоза боеприпасов и горючего.

По нескольку раз в день наземная и воздушная разведка приносила весьма неутешительные данные: «Русские перебрасывают свежие силы через Дон на запад». Это означало, что танковый корпус ждет ответный контрудар или же надо будет вновь готовиться к прорыву. Мильдер хорошо понимал, к чему может привести все это, и негодовал по поводу того, что главное командование не принимает никаких мер, Такая близкая и желанная цель, как Сталинград, теперь с каждым днем отдалялась.

Мильдер был настолько выведен из терпения, что перестал читать газеты и сводки главнокомандования сухопутных сил. Если верить им, то наступление развивалось весьма успешно и недалек был час, когда Сталинград должен быть захвачен. Не менее удивляло Мильдера и завышенное число русских потерь, особенно пленных. «Пожалуй, Паулюс прав,- думал он, - теперь русские сражаются куда упорней и удачно отводят войска на новые рубежи обороны, создаваемые в глубине. Но если мы в ближайшее время перережем Волгу и захватим Сталинград, история и наш народ простят нам поражение под Москвой, Ростовом и Тихвином. Тогда и Москва не будет иметь того значения, какое она имеет теперь…»

За этими размышлениями и застала Мильдера разведывательная сводка, поступившая из штаба армии. Он быстро ознакомился с ней. Сводка содержала весьма неутешительные сведения. Оказывается, русские войска удерживают большой плацдарм западнее Калача, простирающийся до нижнего течения рек Чир и Лиска, а на севере - до станицы Каменской. В тот же вечер был получен новый приказ командующего армией, в котором так оценивалось создавшееся положение: «Поскольку ни одной из группировок не удалось прорваться к Дону западнее Калача, армия должна приступить к подготовке наступления всеми силами на плацдарм русских войск». Далее перечислялись задачи корпусам, в том числе и корпусу Мильдера.

Генерал Мильдер совершенно ясно представлял, что означает подготовка к наступлению. Ее можно было реально начать только с подходом свежих сил и подвозом снабжения. А это означало потерю времени, инициативы, а следовательно, и усиление обороны русских армий.

В конце июля Мильдер был разбужен артиллерийским громом. Он вскочил и вызвал по телефону начальника штаба.

- Господин генерал, русские перешли в контрнаступление.

- Я так и знал, черт вас возьми! - кричал он в трубку, будто во всем этом виноват был его начальник штаба. - Доложите срочно обстановку. - Он схватил карту и склонился над ней с карандашом.

Начальник штаба доложил ему по телефону следующее:

- Наш корпус пока удерживает захваченные позиции. Части пятьдесят первого армейского корпуса разбиты у Суровикино и отступают за реку Чир. Части восьмого армейского корпуса под натиском противника вынуждены также отойти, так как не имеют сплошной обороны по реке Дон.

- Все ясно, - сказал Мильдер, - я еду по дивизиям. Соберите более точные сведения и подготовьте мне справку для доклада командующему.