Неделю шла группа отважных, несмотря на мороз и метели, бушевавшие вокруг. Ночевали в лесу, в снежных ямах. Разводили костры в оврагах, чтобы отогреться и сварить нехитрой солдатской похлебки.
С каждым днем идти становилось все труднее и труднее. У большинства бойцов открылись раны от тяжелого бездорожного марша и напряжения. Из-за плохой одежды появились и обмороженные. Жигуленко понял, что перейти линию фронта ему не удастся.
Силы людей были истощены до предела, оружия на всех - четыре винтовки и автомат, патронов - по две обоймы на винтовку, неполный диск - для автомата. Оставить слабых и обмороженных в какой-либо деревне тоже не выход из положения; их поодиночке переловят и перестреляют немцы или местные полицаи. «Что же делать? - думал Жигуленко. - Выход один - искать партизанский отряд». Он собрал бойцов и объявил им свое решение. Бойцы поддержали его. На другой день Жигуленко отобрал шесть наиболее сильных человек и, разбив их на пары, разослал для разведки в трех направлениях. К вечеру двое вернулись. Они побывали в ближних селах. В одном их обстреляли немцы. В другом хотя и не было немцев, но никто не сказал им, где находятся партизаны: «Не знаем…» К утру следующего дня вернулся один боец из другой пары. На нее напали местные полицаи и одного напарника убили в перестрелке, а другой, раненный в плечо и ногу, еле добрался до своих. Третья пара возвратилась через трое суток на санях с каким-то испуганным мужиком, связанным веревками. Эта пара дважды попадала под огонь немцев, но так ничего и не узнала, и вот на обратном пути…
- Захватили эту шкуру, - ткнул в мужика пальцем высокий широкоплечий разведчик. - Поглядите, товарищ старший лейтенант, чего вин у санях виз, изверг! - замахнулся он в ярости на связанного.
Неизвестный пленник закрыл глаза от страха, вобрал голову в плечи и запричитал:
- За что, господи? Я же с мертвяков… Добро пропадает, а у меня семейство, детишек - тьма. Немцы все позабрали. Зима. Не будешь босый ходить. Пощадите, товарищ командир, я нипочем не виноватый. Нельзя же своего человека ни за што ни про што…
Жигуленко заглянул в сани и отшатнулся: из-под дерюги торчали ноги в сапогах.
- Это бойцы убитые… - хрипло пояснил мужик.
- Вот оно что… Как вас? Фамилия ваша? - строго спросил он,
- Евтух Кушник я, из Долгого Моха. Слыхали?
- Нет. И давно вы там живете?
- Как на свет божий народился. Сорок пять годов все на одном месте.
- Ну, а почему же вас в армию не взяли?
- Призывали, товарищ старший лейтенант. Да нас и до призывного пункта не довели: немец тут как тут. Чуть было в плен не попал…
- В партизанский отряд бы пошел. Есть же у вас тут партизаны?
- Партизаны-то есть. Да тифом болел я, а теперь ноги распухли от простуды. Давно бы ушел, товарищ старший лейтенант, да здоровье у меня никудышное…
Не нравилось все это Жигуленко. «Хитрый, видать, мародер».
Бойцы стояли вокруг саней, шептались между собой.
- А ты не знаешь, где партизаны? - спросил Жигуленко.
- Они мне, товарищ старший лейтенант, не докладывают. Говорят люди: кругом их в наших лесах полно…
«Это хорошо», - подумал Жигуленко.
- Они кочуют, как цыгане. Сказывали, тахтика у них таковская. И на Долгий Мох не один раз налетали. Ворвутся, завяжут пальбу с немцами, и, опять в лес.
«Ну, тогда мы у цели», - обрадовался Жигуленко.
- И много немцев у вас в селе?
- Когда как. То понаедут с машинами. День, два стоят. Уедут, останется трошки. Склады охраняют да за бабами волочатся. И шнапс свой глушат, глушат. А не хватит, давай по домам шуровать, самогон у мужиков искать. Да какой тут самогон? У каждого жрать нечего. Картошкой да всякой овощью перебиваемся.
«Был бы у меня отряд человек сорок-пятьдесят, - думал Жигуленко, - да оружия и боеприпасов побольше. Вот бы устроить вылазку в тот самый Долгий Мох. В селе только часовые да склады. Вот бы мы там развернулись. Сейчас бы тройку бойцов с мужиком в разведку, а ночью ударили…»
Вспомнил он, как успешно действовал его подвижный отряд в полку. «Где теперь Канашов? Может, и голову буйную где сложил. Умный был командир и вояка умелый. Не случись со мной такого несчастья, никуда бы от Канашова не пошел. Разбросала всех война. Где Саша Миронов, Ляна?» И так вдруг сердце его заныло. Вспомнилась Рита. «Хорошая она у меня. Зря ее обижал. Глупый был, все тянулся к особенным, красивым. Женушка ты моя, женушка… Вспоминаешь ли ты хоть когда обо мне? Сына мне обещала и так уверенно говорила, будто и впрямь знала, что родит только сына. Сын или дочь - все равно, все они мне сейчас дороги, и, кроме них, никого не надо…»
Жигуленко очнулся от воспоминаний. Теперь с ним горстка бойцов, за которых он отвечал головой и сердцем. Они на него надеются, верят, а он и сам не знал, что сейчас делать, чтобы оправдать их надежды, доверие.
- Вот что… Сейчас, товарищ сержант, берите с собой двух человек и идите за мной…
Они отошли подальше от саней, у которых сидел Кушник.
- Слушайте боевой приказ. Вы, сержант Ветров, старший. Едете на санях с Кушником до Долгого Моха. Очень уж он похож на мародера. Надо проверить… А мы тем временем отойдем назад и влево, в овраг тот, где ночью привал делали. Это километра три-четыре отсюда. Помните? Не заблудитесь?
- Помню, товарищ старший лейтенант. С завязанными глазами найду.
- На всякий случай мы будем зарубки делать через каждые двести шагов. Дальше нам идти, сами знаете, нельзя, будем разыскивать в этих лесах партизанский отряд. Если Кушник советский человек - он продуктов нам организует. Сейчас нам это нелишне. А мы тут сами разведку вести будем и вас ожидать. Осторожно действуйте. Зря стрельбы не открывайте: только в безвыходном случае. И не задерживайтесь. Все ясно?
- Ясно, товарищ старший лейтенант. Разрешите идти?
- Идите. На троих вам один автомат и два ножевых штыка.
Жигуленко подошел к Кушнику.
- С вами поедет сержант с двумя бойцами, - показал он рукой.
- Пущай едут, товарищ старший лейтенант. Для вас расшибусь, а что прикажете - исполню.
- По пути захороните убитых бойцов… Понятно?
- Все будет исполнено, как вам угодно, товарищ командир-начальник.
- Раз вы давно в селе живете, наверняка знаете, кто связан с партизанами. Подскажите моим товарищам.
- Знать-то я не знаю, но догадываюсь…
- И еще просьба к вам: помогите товарищам что-либо из продуктов достать.
- И продукты, товарищ старший лейтенант, разыщем. Скажу мужикам. Для родной армии поделимся. Век вас помнить буду, товарищ командир-начальник, и детей заставлю за вас век бога молить.
- Ладно, ладно, - махнул рукой Жигуленко, - Им скажи спасибо, - кивнул он на двух разведчиков.