Бывает в жизни каждого человека полоса неприятностей, но она может завершиться полосой радости. Рано утром Канашову сообщили из штаба армии, что его правый сосед - комдив Мерзликин снят и отозван. Сегодня он будет заслушан на Военном совете армии. Приглашали и Канашова. Вскоре позвонили из трибунала армии и просили комдива написать им все обстоятельно, что он знает о Мерзликине.

Канашов вскипел:

- Я не собираюсь брать на себя судебные разбирательства.

Прокурор прокашлялся.

- Ну тогда, товарищ полковник, придется и вас привлечь.

- Что?!

- Да, да привлечь как за укрывательство военного преступления. Вы ведь многое знаете, рядом воевали.

Канашов слушал, кипел и негодовал, а прокурор все сыпал в его адрес угрозы.

- Знаете что, товарищ прокурор, пошли вы к чертовой матери, вот что я вам скажу. За вас я работать не буду. Вы разбирайтесь сами, а я буду командовать дивизией.

И положил трубку.

В самом деле Канашову и без того было дел по горло. Днями и ночами он пропадал на передовой, принимал часть полосы обороны Мерзликина. Надо было произвести перегруппировку войск, много предстояло сделать по улучшению и расстановке огневых средств, по созданию противотанковой обороны, которая была самым слабым местом у соседа. Было немало дел и в своих полках: прибывало новое пополнение и новые артиллерийские подразделения, которые обещал ему командующий.

Беспокоило его и состояние здоровья Бурунова. После операции он очень ослаб и часто терял сознание. Канашову неприятно было и то, что он не в силах исполнить настоятельную просьбу Бурунова - оставить его в медсанбате. Жизнь Бурунова была в опасности, и врачи потребовали отправить его немедленно в стационарный госпиталь, где он смог бы получить необходимый ему длительный и квалифицированный курс лечения.

Канашов сидел опечаленный, когда Ракитянский вошел и вручил ему письмо от Марины Саввишны, жены Русачева, бывшего командира его дивизии, погибшего в 1941 году. Она сообщила, что работает в госпитале, и случайно узнала его адрес от лечащегося у них раненого бойца. Живут она и дочь хорошо… Тут Канашов прервал чтение и задумался: «Как же это у нас получается? Пока люди служат в части, отдают все силы армии - награждают их, о них заботятся, их помнят. А вот погиб человек за Родину, вместе с нами сражался, и мы его чуть не забыли». И Канашову стало стыдно за свою черствость к людям. Он уважал Марину Саввишну, помнил, как она подняла «бабий бунт» по распределению квартир. Боевая и толковая женщина, а вот, не напиши она, разве он о ней вспомнил бы? Канашов склонился над письмом и продолжил чтение: Марина Саввишна писала, что дочь ее Рита стала матерью. И сразу сердце заныло: «А где моя Наташка?» У Риты, оказывается, два мальчика: один - родной, другого она усыновила. Вот какие люди душевные, сами наверняка бедствуют, а человечность у них на первом плане.

Вспомнила Марина Саввишна и о погибшем муже; хотелось ей после войны побывать на том месте, где он убит. «А сколько сейчас людей слезы льют и мечтают об этом? - думал комдив. - Скорее бы с фашистами разделаться. Мучается народ, страдает, голодает, кровь проливает… А жизнь человеческая и так коротка до предела. Да, Марине Саввишне надо ответить, но этого мало: «Мы, товарищи ее мужа, в большом долгу перед ней. Нам не пришла такая простая мысль - направить жене и дочери Русачева хотя бы скромную посылочку с теплым человечным письмом. Завтра же скажу Шаронову. Надо нам хотя бы письменную связь поддерживать с семьями павших в боях однополчан. А Ракитянскому дам задание». И он вызвал старшину.

- Товарищ Ракитянский, необходимо завтра подготовить и отправить посылку семье нашего бывшего комдива Русачева. Запишите адрес. Будет посылка готова, покажите мне. И передайте мой приказ Васько, чтобы шоколаду обязательно выдал. У дочери Василия Александровича двое солдат растут. Пошлем им наш фронтовой подарок.