1
Сегодня у Миронова радостный день: пришло письмо от летчика Мажаева, с которым он лежал в госпитале. В этом письме он писал, что его однополчанин летчик Василий Самойлов рассказал о том, как за линией фронта, в тылу у немцев, во время вынужденной посадки он встретил двух девушек-медсестер. Одна из них, Ляна Таланова, была ранена, и он ее вывез на самолете. Другую звали Наташей… У Миронова даже сердце замерло. «Она, конечно, она, Наташа Канашова». Ее фамилии тот не знал, но обещал узнать у Ляны, которая лежит в госпитале.
Но и за эти скупые сведения о любимой Миронов был в душе благодарен летчику и тут же написал ему и Мажаеву письмо.
Пролежав после ранения долгие месяцы в госпитале, Миронов после выздоровления попал в запасной полк. И если госпиталь наскучил ему режимом и собственным тягостным бездействием, то и запасной полк не принес ничего отрадного. Однообразные, похожие как две капли воды дни его службы в полку, где он командовал учебной ротой, частые смены обучаемых, столкновения с самолюбивым начальником - комбатом Свистуном до того ему надоели, что он готов был бежать куда угодно и служить где угодно, но только не в запасном полку. Все его рапорты и просьбы направить на фронт не давали никаких результатов. Больше того, после каждого рапорта капитан Свистун еще больше придирался, уличая его в нерадивости и недисциплинированности. Помог Миронову непредвиденный случай. Поверяла полк армейская комиссия. Постановку обучения в батальоне Свистуна признали неудовлетворительной. Решили командный состав (большинство не воевало) направить в действующую армию. И тут просьбу Миронова поддержали. В отделе кадров армии ему сообщили о том, что он давно уже старший лейтенант, вручили орден Красного Знамени за спасение полкового знамени и назначили командиром батальона.
Новый начальник Миронова - командир полка принял его по-фронтовому просто и радушно.
- Садись, будем знакомиться. Изнанкин я.
Миронов тоже представился.
- Постой, постой, чем-то мне знакома твоя фамилия. У тебя старший брат есть?
- Был. На финской погиб.
- Он повыше тебя ростом. Кажется, Петром звали?
- Нет, Николаем.
- Да, да, вспомнил, Николай. Правильно. Он в моем батальоне пулеметным взводом командовал. Смелый парень был. А погиб он, как помню, весной. Командира роты убило. Рота залегла. Он и поднял людей в атаку. Тут его очередью из дота финского и прошило. Орденом его наградили посмертно.
- Орденом?
- А разве вы не получали?
- Нет.
- Сообщи родным, пусть письмо в наркомат обороны пошлют. Или сам лучше напиши. О том, что наградили, я точно знаю. Приказ из дивизии нам пришел.
Изнанкин глядел на Миронова и улыбался.
- И ты, гляжу, успел отличиться. За что тебе орден дали?
Миронов рассказал.
- Люблю орден Красного Знамени. Этот орден самым первым в Красной Армии был учрежден… Да, похожи вы друг на друга. Хотя как же иначе? Ведь братья родные. Ладно, садись, сейчас обедать будем. Кирпиченко, давай тащи нам обед на двоих. И погреться. Ух, как я продрог, - и он накинул на себя меховой жилет.
Ординарец командира полка принес обед.
- Ну, новый мой комбат, выпьем за боевую дружбу. На фронте без дружбы нельзя… Ну, у нас тут, старший лейтенант, служить пока легко. Полное затишье…
Но тут земля дрогнула, и с потолка землянки посыпался песок. Их оглушил разрыв, и они несколько минут ничего не слышали. В ушах стоял звон.
- Вот черт бы их подрал, этих фрицев! Будто они подслушивают. Стоит только сказать, что у нас тихо, как они начинают палить из орудий и минометов. У них все наоборот выходит - вроде как моя фамилия.
Солдатские щи были вкусными, наваристыми, и Миронов похвалил обед.
- А ну~ка, Кирпиченко, тащи еще!
- Спасибо, уже сыт.
- Ты у меня не командуй за столом. Батальоном будешь командовать. Гляди, какой ты тощий! Знаю я, как там в запасных полках живется.
Зазвонил телефон.
- Ты, Верть? Так, так. Ну что ж, направляй его ко мне. Обедаю с новым комбатом. Ничего, посылай, не помешает. С нами заодно пообедает.
Изнанкин положил трубку.
- Что-то в последнее время много командиров к нам стали присылать. Не иначе, как наступать скоро будем. На той неделе в полк двенадцать новых командиров взводов прибыли, пять командиров рот. А сейчас звонил начштаба мой: еще одного комбата прислали. Изнанкин налил еще водки. Миронов отставил стакан от себя.
- Не могу больше, товарищ майор.
- Что? Какой же ты мужик - водку не умеешь пить? Выпьем, чтобы ты хорошо командовал и бил немца крепко. Еще орден получишь, коль воевать с умом будешь.
Они подняли стаканы. Дверь открылась и тотчас захлопнулась.
- Давай заходи, заходи. Кто там?
У Миронова чуть было не выпал из рук стакан.
- Товарищ майор, капитан Свистун прибыл в ваше распоряжение.
Выще левого кармана у капитана сиротливо поблескивала медаль. Миронов вспомнил об эпиграмме, написанной им по этому поводу в запасном полку:
И на груди его широкой
Медаль висела одиноко… -
и невольно улыбнулся.
Изнанкин поднялся, пожал руку капитану и сказал, обращаясь к Миронову:
- Познакомьтесь, этот капитан тоже прибыл батальоном командовать.
Миронов поднялся с места.
- Мы знакомы, - сказал Свистун и, отвернувшись в сторону, сунул небрежно руку. «Орден получил все же. Ну, теперь нос будет драть и при случае сводить счеты».
- Ну, тогда садись за стол.
За обедом Миронов и Свистун не обмолвились ни единым словом и старались не глядеть в сторону друг друга. Пообедав и поблагодарив Изнанкина, первым встал Свистун. Он попросил разрешения пойти в штаб. Тут же поднялся Миронов.
- Разрешите идти?
- Постойте, постойте, комбаты. Совсем запамятовал. Вы комдиву не представлялись?
- Нет.
- Пока у него не побудете, батальона не принимайте. Наш Канашов установил такой порядок. Комдив у нас строгий.
Миронов удивился: «Или я ослышался?»
- Канашов? - спросил он.
- Да, Канашов. Ты что, его знаешь?
- А как же! Это мой командир полка. Потом он дивизией командовал. Я еще до войны служил в его полку.
Свистун вдруг замешкался и покраснел. Изнанкин, понижая голос, сказал доверительно Миронову:
- Там у тебя комиссаром Ларионов…
«Неужели это бывший парторг нашего полка?» - подумал Миронов.
- Ты держи в руках его. Либерал и демократ. Он до тебя здесь начальствовал. Соберет подчиненных командиров и давай с ними советоваться, как боевой приказ выполнять.
«А чего же в этом плохого?» - недоумевал Миронов.
- Чего с него возьмешь - писака. Только и знай строчит статейки в газету. Но, должен сказать, пишет толково. Я ему рекомендовал в дивизионную газету идти служить. Не хочет, упрямится. Видать, отличиться задумал.