Сегодня Харин получил документы и должен был уезжать в распоряжение отдела кадров фронта. С одним из своих врагов, Канашовым, он начал удачно счеты и не сомневался, что в дальнейшем доставит ему еще немало неприятностей. И Аленцовой он приготовил сюрприз.
Довольный своими планами мести и слегка навеселе после обеда с рюмочкой, Харин прощался с командирами в штабе дивизии. Зашел он и к Канашову. Комдив лежал в постели. Ему нездоровилось, как о том Харину сообщила Аленцова, приглашая войти в комнату.
- Разрешите, товарищ полковник? - спросил Харин.
- Пожалуйста. - Канашов поднялся.
- Товарищ полковник, разрешите доложить: по случаю убытия…
- Знаю, знаю, товарищ майор. И ты знаешь, что я полковник, но ты не знаешь, майор, что я в прошлом шахтер. Это не в порядке хвастовства, кем был и кем стал. Хотя своим пролетарским происхождением и прошлым, не скрою, горжусь. И горжусь больше, чем если бы был графом по титулу. Садись…
Харин в нерешительности потоптался на месте: куда бы ему сесть? И сел в углу.
- Нина, прошу, погуляй пока… У нас тут с майором мужской разговор…
Аленцова взглянула на прищуренные глаза Канашова и, обиженно поджав нижнюю губу, направилась к выходу.
Харин растерянно глядел на комдива, то и дело облизывая губы. Он сутулился и нервно барабанил пальцами по колену.
- Разрешите курить, товарищ полковник?
- Кури. И не думай, что буду тебя ругать без свидетелей. Есть такие откровенности, которые не все поймут правильно. Да и тебя это может обидеть.
Харин делал длинные затяжки, окутываясь клубами дыма.
- Я не из обидчивых, товарищ полковник. Особенно если справедливо…
- Вот я и хочу все, что думаю о тебе, сказать в глаза. А ты тогда уж сам с собой, со своей совестью говори и оценивай, что к чему.
Майор Харин не ожидал такого разговора. Он вспотел от волнения и то и дело утирал лоб и шею.
- Сейчас, Харин, я тебе не начальник, а просто старший по годам товарищ. Смотрю я на тебя и думаю: как же ты жизнь наметил прожить? И вижу, путь ты в жизни выбрал неправильный.
- Это почему же неправильный, товарищ полковник? В чем он неправильный?
- Во всем. Где ты родился, Харин? На чьей земле вырос? В Советской стране, на русской земле. Тебя в люди вывели, командиром Красной Армии сделали. А как ты ведешь себя на фронте? Мы ведь знаем твои проделки…
Харин, слегка прищурившись, улыбнулся уголками рта, облизнул губы.
- И зря ты усмехаешься, - уловил Канашов его настроение.
- Товарищ полковник! - вскочил Харин. - Я вижу, наговорила вам Аленцова на меня…
- Не трогай ты Аленцову, - поморщился комдив. - И не суди о людях по себе. У меня глаза на месте, и живу я своим умом. И вот тебе совет мой товарищеский: иди в ногу с нами, иди и понимай, что сейчас главное для народа, и тогда ты наш, советский человек. А не приспосабливайся, не преуспевай за счет других, иначе тебя будут все презирать и у честных людей не будет к тебе уважения. Обмануть каждого в отдельности можно, но всех не обманешь. Народ, он все видит: кто чем дышит и как живет.
Канашов подошел поближе к Харину, иронически поглядел в глаза.
- Интенданты наши, надеюсь, тебя не обидели? Ты ведь у них, оказывается, был на особом снабжении…
- Что вы, товарищ полковник! Я получил все, что положено по норме.
Канашов нехотя подал ему свою жесткую, сильную руку.
Харин пожал ее мягкой потной ладонью.
Он стоял, не уходил, какой-то весь обмякший и растерянный.
- Товарищ полковник, я уезжаю, но мне бы хотелось, чтобы вы правильно меня поняли… Вокруг меня было столько завистников: молодой, большая должность доверена… А с разведкой неудачи. Поверьте, это не моя вина. Я честно выполнял ваши приказы, но Изнанкин саботировал ваши указания. Я докладывал Стрельцову, он в курсе дел. Но что я могу сделать? К вам идти жаловаться - не такой я. кляузный человек…
- Жалобы тут ни при чем. Надо было требовать, точно выполнять мои приказы, помогать исполнителям. Ведь вы же академик…
- Я человек честный, товарищ полковник…
Вошла машинистка медсанбата Алла Цветкова и, смущаясь, обратилась к Канашову:
- Вы извините меня, товарищ полковник… - Она показала рукой на Харина: - Вот он занял у меня шестьсот рублей четыре месяца тому назад. Каждый месяц обещал отдать и вот теперь уезжает. Я случайно в штабе была и узнала…
- Отдаст, товарищ Цветкова, отдаст. Он же еще не уехал…
- Знаем мы его, товарищ полковник. У Фени Яшиной занял две сотни, и ни часов, ни денег.
Цветкова ушла. Харин стоял растерянный, лицо его покраснело.
- Может, на меня обижена и Нина Александровна?
- Не знаю, товарищ Харин.
- Но я остался о ней самого хорошего мнения, товарищ полковник. Вы не подумайте, что я…
- Не надо, Семен Григорьевич. Я очень верю людям. И то, что о ком скажут и как скажут, этому надо верить тогда, когда сам все увидишь и оценишь.
- Разрешите, товарищ полковник, мне идти?
- Пожалуйста. Доброго вам пути, товарищ майор.
Харин направился к выходу, слегка прихрамывая на правую ногу.
- У вас что с ногой, товарищ Харин? Болит?
- Оступился. Небольшое растяжение…
Канашов взял телефонную трубку.
- Кто это? Передайте дежурному - мне нужна машина.
Они стояли, молчали. Вошел шофер.
- Отвезите майора Харина.
- Куда?
- Он вам сам скажет…