Его зовут Майкл Джексон. Он тяготится своим именем с тех пор, как на американской сцене возникло бесполое поп-убожество Майкл Джексон. Генерал Джексон давно в отставке, а в 2002 году ему было 58 лет. Он много пил и мало спал. Его морщинистое, темное от полевого загара лицо с набрякшими тенями под глазами источало усталость от жизни и мрачную решимость эту усталость преодолеть.

Он начинал свою военную карьеру с усмирения североирландских католиков в Лондондерри. Вершиной стало подавление сербского сопротивления в Косово. Тогда за ним окончательно закрепилось прозвище «Князь тьмы в малиновом берете». Ему нравилось.

Албанские наркобароны боготворили генерала Джексона. Сербские офицеры ненавидят по сей день.

Он был женат трижды, причем два раза на одной и той же даме его неустроенного сердца. В 1998 году английская королева пожаловала генералу дворянский титул. С тех пор его можно было называть коротко и достойно: сэр Майкл.

Его тогдашняя должность - командующий силами быстрого реагирования НАТО в Европе. Его головная боль в ту пору - российские десантники в Приштине с их неопределенным статусом и симпатией быстрого реагирования к сербам.

Когда генерал-лейтенант Джексон решил провести пресс-конференцию в Приштине, его приняли как подобает. Он ожидал покаянной реакции грешников на прибытие архангела. Таковой не последовало. Вопросов к нему тоже не было. Ответ был. Русские демонстративно запустили дизельные моторы БТРов, и одинокий, хрипловатый голос командующего потонул в ревущем грохоте. Он все понял. Молча поднялся и зашагал к своему вертолету. На обратном пути генерал пил виски и пересказывал содержание своей кембриджской курсовой работы, посвященной будущему британской армии после «холодной войны». Вспомнил лестную фразу декана исторического факультета, курировавшего полугодовой курс: «Мозги у этого офицера хорошие».

В пересказе генерала Джексона его давняя работа чем-то смахивала на забытый приключенческий роман. Он, должно быть, и сам чувствовал, что «хорошие мозги» там, в Кембридже, и остались.

Мир пока не рушился, но мироздание уже дало течь. НАТО поразил какой-то странный недуг.

Теперь он знает, что это за недуг, и не устает повторять: «Лучший способ предвидеть, что будет, помнить о том, что было».

Североатлантический мезальянс

Целый год он потом спал, как Наполеон, по четыре часа в сутки. Его комната стала напоминать монашескую келью: стул, письменный стол с телефонами, походная армейская кровать, спальный мешок и быстро пустеющий ящик с бутылками двенадцатилетнего «Баплантайна». Он искренне желал избавить НАТО от непонятного недуга, который зрел давно и без явных симптомов, но открылся вдруг только в Приштине, под рев русских моторов. Или все-таки раньше?

Капитуляцию Югославии на французской базе в Куманово Джексон принимал с полным осознанием того, что когда-нибудь его миротворческая миссия обернется кровавой катастрофой в центре Европы. Он уже тогда смутно догадывался, что все усилия тщетны, и способа спасти Североатлантический альянс просто не существует, но только теперь понял жестокую истину: НАТО умирает естественной смертью. Созданный 60 с лишним лет назад для решения ясной и конкретной задачи - коллективной обороны от СССР и его сателлитов альянс выродился в рыхлого монстра, ненасытного пожирателя пространств с отравленным политическим ландшафтом.

Когда еще только готовилось к подписанию в Риме соглашение о создании Совета НАТО - Россия, генерал Джексон верил: альянс начнет новую жизнь, отсчет которой пойдет с 28. мая 2002 года. Он просыпался задолго до рассвета с приятным ощущением деятельного куража, и весь день потом сиял, как новенький евро. Однако довольно скоро приятные надежды, капризно взбрыкнув, покинули генеральскую келью. Поношенный малиновый берет смотрелся цивильной ермолкой. У генерала дрожали руки.

Отсчет нового времени пошел, но, видимо, не в ту сторону. Военно-политический союз, просуществовав свои невнятные полвека, не желал расставаться с обетованной обреченностью. И однажды генерал понял причину недуга. Это три лишние

буквы, сломавшие правильное строение структуры: был НАТО альянсом, стал мезальянсом. Неравный брак с Пентагоном рождал мысли и чувства другого порядка: «Не наступайте англичанам на хвост!»

Внешне все по-прежнему выглядело сносно и отчасти пристойно. Символическая роза ветров не сулила перемены климата. Союз как бы прирастает сотрудничеством с Россией, а затем, если ничего не помешает, примет в свои ряды новых членов. Впрочем, именно этого Джексон понять не мог. Зачем и кому это нужно, чтобы альянс, как удав, поглощал загипнотизированные им государства на огромном пространстве от Балтийского до Черного морей? Это походило на поведение приговоренного к смертной казни террориста Тимоти Маквея, который перед тем, как сесть на электрический стул, с аппетитом употребил девять порций мятного мороженого с шоколадными хлопьями.

Кстати, генеральный секретарь НАТО Джордж Робертсон тоже не понимал настроений прожорливого удава, но в отличие от Джексона не задавался вопросом - зачем? Робертсон, как и все его будущие преемники, знал очень немного, понимал еще меньше, поэтому ничему не удивлялся. Ему можно было сказать: «Сэр, у вашей жены ноги холодные». Он бы виновато развел руками в ответ: что, мол, поделаешь...

Джексон еще в Кембридже открыл для себя историю кризисов Североатлантического альянса. 1954 год остался в этой истории забавным и одновременно коварным моментом. Правительство СССР направило в штаб- квартиру НАТО в Париже официальную ноту, в которой выражало готовность «рассмотреть вопрос об участии Советского Союза в Североатлантическом договоре». Не надо сидеть до утра в лондонском пабе «Чеширский сыр», чтобы раскусить коварство Кремля. На словах русские предлагали совместными усилиями строить мост, а на деле замышляли вырыть глубокую яму внутри альянса. Им, понятно, отказали в приеме. Иного решения и быть не могло. Объединялись в союз не для того, чтобы дружить с Советами.

Между тем коварство русских, как понял Джексон, состояло совсем в другом: отказав СССР, альянс грубо нарушил собственный, всячески декларируемый принцип «открытых дверей», чем сильно подорвал свое реноме. А Москва через год подписала Варшавский договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи с Болгарией, Венгрией, ГДР, Польшей и Румынией.

НАТО ощутил себя в Европе вне игры. Какие-то струны в едином инструменте войны и политики натянулись до предела и стали тоненько лопаться. Ноги становились холодными.

Комментарий к несущественному

Внутренний кризис 1956 года оказался менее приятным. В октябре Гамаль Абдель Насер национализировал Суэцкий канал, лишив Великобританию и Францию контроля над стратегическим водным путем, через который проходила большая часть их нефтяного импорта. Был срочно разработан план свержения Насера. Израиль должен вторгнуться на Синайский полуостров, а затем обратиться за помощью к Англии и Франции. Поддержка США предполагалась сама собой.

К изумлению Англии, главный ее союзник в НАТО сказал категорическое «нет». Дуайт Эйзенхауэр, дороживший репутацией защитника стран третьего мира, особенно тех, что купались в нефти, беззастенчиво наступил англичанам на хвост. И даже не извинился. Англия в конце концов умылась, а Францию в той ситуации вообще не заметили - пробежала мышкой, хвостиком махнула и в ужасе закатилась обратно на Елисейские Поля.

Спустя десять лет Шарль де Голль, не простивший американцам и англичанам национального унижения, объявил о выходе Франции из военной организации НАТО. Штаб-квартиру альянса пришлось перенести из Парижа в Брюссель. Прозвучал первый звонок, усиленный политической риторикой бравого Шарля: «Великая Франция не пойдет в кильватере англосаксов, а будет проводить свою особую, независимую политику!»

В 1974 году вспыхнул военный конфликт между членами НАТО Турцией и Грецией. Под предлогом защиты своих этнических братьев на Кипре Турция ввела туда воинский контингент, не спрашивая на то согласия союзников. Правительство Греции обратилось за помощью к тем же союзникам. Не получив ее, вышло из НАТО и вскоре пало. Кипр был разделен демаркационной линией. Греции сказали: если появится хвост, держи его пистолетом.

Военный союз считался общим для его членов, никто не обладал монополией на использование оборонного потенциала, но по сути был он неуправляемым, пока о нем не вспоминали США. Перспективы его, лучезарные или угасающие, размечались на картах Пентагона. В пределах этой стратегии Германия как была, так и оставалась страной, побежденной в войне, то есть фактически оккупированной американцами, и любые ее попытки реализовать свой потенциал в военно-политической сфере вызывали натягивание феодальной узды.

Великая Франция сражалась на виноградниках Шатильона, и, хотя круассаны на Монмартре по-прежнему восхитительны, мышка с Елисейских Полей ощущала пугливую застенчивость в брюссельской столице НАТО. Гордая Британия потащила за собой в НАТО эсминцы флота ее величества, малиновые береты, крепкий чай с молоком, виски «Баллантайн», колониальный загар, хорошо воспитанного Джорджа Робертсона, у жены которого холодные ноги, крикетный шар, раболепие Тони Блэра и мрачную решимость пережить естественную смерть мезальянса с наименьшими для Британии потерями.

Никто в НАТО не любит Америку. Но она и не нуждается в этой любви, а с некоторых пор не нуждается и в самом НАТО. После разгона талибов в Афганистане, где так и не был востребован малиновый берет генерала Джексона, он заявил генсеку Робертсону, что Америке доверять нельзя. Генсек немного обдумал его слова, приоткрыл круглый, размером с пуговицу рот и решительно возразил:

- Знаете, генерал, моя жена придерживается такого же мнения. Но это не повод усомниться в торжестве принципа коллективной безопасности. Мы не имеем права руководствоваться женской логикой и предъявлять претензии Пентагону.

- У вашей жены, - сказал Джексон, - доброе сердце и холодный ум.

- Знаю... - застенчиво хихикнул генсек НАТО. - Мне уже докладывали.

Моисей на минном поле

Россией в НАТО возмущались, какая она прогнившая. Джексон вспоминал лица русских десантников и переводил разговор на свою головную боль - поиск неразорвавшихся бомб, сброшенных в разное время и в разных местах с американских самолетов. По его подсчетам, не взорвалась каждая четвертая бомба или ракета, а теперь могла рвануть даже от импульса спутникового телефона. Джексон возмущался Америкой, какая она лживая и прогнившая, но вслух об этом не говорил.

Действия американцев в Афганистане и Ираке окончательно убедили его, что свою кембриджскую курсовую работу он должен забыть навсегда. В современных боевых операциях, оказывается, не нужны дисциплины, которые он постигал в военной академии Сэндхерста, и моральные качества, усвоенные им в десантных войсках. Не требуются ни мужество, ни смелость, ни стойкость, ни что-либо еще в этом романтическом роде. В Афганистане, как и в Югославии, воевала техника. Солдаты были при этой самодостаточной силе только обслуживающим персоналом. Во Вьетнаме их называли «пушечным мясом». Кем следовало бы называть их в Югославии, если, разрушив страну, они так и не ступили на ее территорию?..

Это британская армия под флагом КFOR впервые после Второй мировой войны ступила на землю континентальной Европы. И командовал ею генерал- лейтенант Майкл Джексон. Однако ни малейшей гордости по этому поводу он не испытывал. Силам быстрого реагирования предстояло восстановить хотя бы минимальную часть того, что разрушили ВВС США. Нужно было организовать строительство палаточных городков, тушить по десять на дню пожаров, охранять церкви, школы и жилые дома от набегов косовских мародеров, обеспечивать жителей продуктами, водой, медицинской помощью. Американцы ничего этого не делали и делать не собирались. Их генералы с нагловатым цинизмом говорили так: «Мы несовершенны, но мы и не стремимся к совершенству, мы только стремимся сделать необходимое, избегая нежелательного».

Было бы сказано - забыть успеем. Американцы выделили для себя четыре ключевых составляющих военного успеха: много транспортных самолетов, бомбы и ракеты прямого наведения, современная связь и некоторое количество войск специального назначения. Остальное предоставили делать европейским союзникам по НАТО. Эти четыре составляющих победы в современной войне сложились в Югославии в гуманитарную катастрофу, в которой обвинили президента Милошевича.

Когда американский летчик Дэниел Лиф сбросил высокоточные бомбы новейшего типа на колонну беженцев, предположив там наличие переодетых сербских диверсантов, Майкл Джексон орал по телефону на своего коллегу по альянсу генерала Уэсли Кларка так, что тот стал заикаться. Однако на заседании комиссии, созданной по настоянию британского командующего, американский генерал заявил:

- Он сбросил бомбы, как это должен был сделать любой пилот свободной демократической страны.

- Отлично сказано, генерал! - подобострастно воскликнул генсек Робертсон, примчавшийся по команде Пентагона на это, в общем-то, рядовое и рутинное заседание.

- Сделано еще лучше, - мрачно съязвил Джексон.

- Что вы имеете в виду, генерал? - спросил генсек.

- То, что не имеете в виду вы, сэр!..

- Я хотел бы знать... - начал Кларк.

- Это я хотел бы знать, кто и когда начнет заниматься проблемой обезвреживания неразорвавшихся бомб и ракет, устройство которых мои саперы не знают? Я хочу услышать четкий ответ: кто и когда?..

Джексон ждал ответа, обжигая американца взглядом. Тот заерзал, оглядывался по сторонам, явно опасаясь смотреть на загорелое, усталое и злое лицо сумасшедшего англичанина. Пентагон категорически запретил взаимодействовать с европейскими силами НАТО в этом небезопасном деле, поскольку коварный характер бомб не был изучен до конца.

- Мы свою часть работы выполнили, - сказал наконец Кларк. - Таковы условия игры. Сожалею, что вам этого не объяснили.

- Да, всего предусмотреть невозможно, - засуетился Робертсон. - Но я хочу сказать, что генерал Джексон у нас, как Моисей. Вы понимаете, о чем я?.. Он всюду идет первым, и нас ведет за собой. В известном смысле... Словом, Моисей. Лучше не скажешь.

- Моисей не ходил по минным полям! - взорвался Джексон. - Иначе вы бы здесь не сидели! Я жду еще три дня, после чего обращусь за помощью к русским. У них сволочной характер, но, видит Бог, их саперы работают виртуозно.

- Чем не решение проблемы? - оживился генсек НАТО. - Я даже готов оплатить эти работы из средств, отпущенных на пропаганду миротворческой миссии...

- Вы сошли с ума, Джордж! - американец побледнел. - Вы отдаете себе отчет, чем это чревато? Русским станет известно все то, что мы стараемся тщательно скрывать.

- Им и так все известно, - ухмыльнулся Джексон.

- Генерал!.. Сэр Майкл, не шутите так! Никогда не шутите так, заклинаю вас! В Югославии мы испытывали... - Кларк набрал полную грудь воздуха и, казалось, не мог его выпустить на свободу. - Мы испытывали здесь заряды фугасного действия в сочетании с обедненным ураном. Это, в частности, авиационные управляемые бомбы четырех модификаций. Система, у которой нет аналогов в мире... Я сегодня же доложу в Вашингтон о возникшей проблеме, и мы найдем верное решение.

- Но проблема возникла не сегодня, генерал! - ощетинился Джексон. - Вы только что сказали, что свою часть работы выполнили. Остальное - наши заботы. Следовательно, мои люди, участвовавшие в обезвреживании ваших бомб, вполне могли подвергнуться облучению, не так ли? Причем де догадываясь об этом. И врачи потом не знали бы, как и от чего их спасать. Я правильно излагаю суть проблемы, генерал?

- Зачем так усложнять, дружище Майк? Мы же все тут свои люди. Вас непременно обеспечат подробнейшими инструкциями, как правильно обезвредить ту или иную модификацию авиабомбы. Это просто вопрос времени и необходимости соблюдения режима секретности.

- О, нет! Это вопрос совести. Только совести! Такая, знаете, хитрая штука в душе человека. Она либо есть, либо ее нет. Как у вас насчет этого, генерал?

- Джентльмены, я прошу вас!.. Мы все выполняем здесь свой долг, - Робертсон сокрушенно покачал головой, и его рот размером с пуговицу стал походить на куриную гузку. - Мы вправе обсуждать приказ только в аспекте наилучшего способа его исполнения...

- Следовало бы уточнить, чьи приказы мы выполняем, - бросил язвительную реплику Джексон.

Робертсон на мгновение смешался, куриная гузка трансформировалась в нечто совсем уж неприличное. Он не знал, как отреагировать на прозрачный намек Джексона на вассальную зависимость НАТО по отношению к Пентагону, поэтому сказал так:

- Я не ошибусь, заявляя, что вы, генерал Джексон, безупречно выстроили свою карьеру, руководствуясь чувством долга и ответственности за европейскую безопасность. Мы ценим вас, сэр Майкл, и потому доверяем самое трудное, чего нельзя доверить другим.

- Благодарю, - буркнул Джексон, - но я не голубь с Трафальгар-сквера, которого кормят с рук. А мои солдаты - не подопытные мыши, чтобы испытывать на них воздействие обедненного урана. Мы молимся на европейскую безопасность, но, если наши молитвы не достигают небес над Потомаком, значит, что-то неладно со спутником связи.

- Католики в Лондондерри, вышедшие на мирную демонстрацию протеста, тоже считали, что они не подопытные мыши, - зловеще усмехнулся Кларк. - Но вы, насколько я помню, расстреляли их, после чего и началась межконфессиональная война в Ольстере. Вы полагаете, Майк, что об этом уже забыли?

- Это была трагедия, которую никто не планировал и не готовил... - Джексон машинально стащил с головы малиновый берет. -Лично я не отдавал команду стрелять по демонстрантам.

- Вернемся к повестке дня, джентльмены. Не стоит пикироваться. Генерал Джексон немного погорячился. Верно, Майкл? - примиряюще произнес генсек НАТО.

- Насчет совести? - иронично хмыкнул Джексон.

- Да плевать я хотел на то, что вы называете совестью! - вскипел генерал Кларк. - Мы для чего собрались здесь? Обсуждать наличие или отсутствие совести у американских пилотов?..

- Согласен, совершенно согласен с вами, генерал! - закивал Робертсон.

- Действия американских пилотов в Югославии, вызвавшие жертвы среди мирного населения, тоже никто не планировал. То, что произошло с пилотом Дэниелом Лифом, это фатальная ошибка, от которой никто не застрахован на войне.

- Готов признать, что этот парень выполнял... демократический долг, - сказал Джексон. - Только объясните мне, в чем он заключается.

- Долг?.. - саркастически вопросил американец. - Добровольно делать то, что вас все равно делать заставят.

- Предлагаю сделать перерыв и пообедать по-английски, - сказал Робертсон, опережая вспышку ярости Джексона. - Говядина, сыр, сливовый пудинг, немного виски... Я рад, что мы обо всем договорились!..

13-14 июля 2015 года

#pic4.jpg

От прошлого можно укрыться в настоящем, от будущего не укрыться нигде. Сказано об этом так: «Ни стоять на перекрестках для убивания бежавших его, ни выдавать уцелевших в день бедствия. Ибо близок день Господень на все народы: как ты поступал, так поступлено будет и с тобою, и воздаяние обратится на голову твою...»

Президентам США, должно быть, неведомо пророчество ветхозаветного Авдия, да и зачем, когда христианские ценности уже почти растворились в агрессивной среде ценностей демократических?

Барак Обама абсолютно равнодушен ко всему, что утверждает Священное писание, а его предшественник Джордж Буш общался с Богом напрямую. Через головы, значит, всех пророков, апостолов и даже Кондолизы Райс. Так это выглядело. Как банальный похмельный синдром.

А зря игнорируют пророка Авдия. Пост главы государства не умаляет суровой истины: как ты, так и с тобой. Тем более что роковая неизбежность грядущего - не высший промысел, а дело рук человеческих. Поэтому малый пророк Авдий всегда прав.

Прав и генерал Майкл Джексон, считающий, что лучший способ предвидеть, что будет, помнить о том, что было. В 2002 году он занимал должность командующего силами быстрого реагирования НАТО в Европе. Все обстоятельства этого «реагирования» вынуждали его повторять очевидное: «Если наши молитвы не достигают небес, значит, у НАТО что-то неладно со спутником связи».

Однако неофитам настолько заморочили головы светлым североатлантическим будущим альянса, что вопрос, надо ли им в НАТО, вообще не стоит. В 2002 году, после разгрома Югославии, генерал Джексон уже понимал, что НАТО вступил в пору своего заката, но до конца еще не осознавал, почему так.

Уже тогда было очевидно, что Североатлантическому альянсу не нужны новобранцы, однако Пентагон настаивал на практике продвижения на восток, и никто в Брюсселе не смел ослушаться, продолжая покорно отыскивать все новые грабли.

Генерал Джексон по прозвищу «Князь тьмы в малиновом берете» видел, что бесконечные «бури в пустыне», затеваемые США, развалят изнутри этот неповоротливый, прожорливый и тягостный для Европы альянс, давно ставший позорным мезальянсом, но что с того, что он видел и говорил, если его мало кто слушал? А спесивые и полуграмотные американские генералы раздраженно одергивали его, намекая на вероятную отставку. Для них в Европе не было правых, а виноваты все. И в первую очередь - несносный командующий силами быстрого реагирования НАТО. Светлое будущее североатлантического альянса не предполагает присутствия в этом будущем «Князя тьмы». Даже в малиновом берете легендарных британских десантников.

Чистая правда восторжествует лишь в том случае, если она проделает тот же путь, что и грязная ложь.

Князь тьмы в малиновом берете

В отставку генерал-лейтенант Джексон не подал, но к службе охладел заметно. На боеготовности сил быстрого реагирования это никак не сказалось, потому что отсутствовали критерии этой боеготовности. В Пентагоне считали, что воевать должна техника, а солдаты играют второстепенную роль. Как обслуживающий персонал. Генерал Джексон злился. Не на Пентагон, которому бессмысленно что-либо втолковывать, а, на собственную беспомощность.

Спал он по-прежнему не более четырех часов в сутки, как Наполеон, но теперь не прочь был вздремнуть после обеда, как Черчилль. С наслаждением укладывался, не раздеваясь, на походную кровать, и пока не одолевала мутная дрема, читал «Войну и мир» на языке оригинала. Русский он освоил в приемлемых пределах, когда служил в разведке после военной академии и параллельно учился на русском спецкурсе Бирмингемского университета. Читая Толстого, понимал не все, но вывод сделал для себя неожиданный: русские, оказывается, очень привязаны к слову. Возникшее «в начале» слово возникло для всех, но только для русских значило нечто большее, объяснимое лишь в литературе, молитвах и песнях. О том, где он наслушался русских молитв и песен, Джексон не касался даже и в мыслях.

Где он был, там его уже нет. Но там, где его нет, звучит даже неизреченное слово. У Толстого Левин выписывал слова любви коньками по льду. Кити Щербатская не понимала его. Не чувствовала слова, потому что на самом деле не любила Левина. Когда любишь, внятно все. Когда ненавидишь, мрак вокруг и непроглядная тьма. Но у русских и это неоднозначно: «То сердце не научится любить, которое устало ненавидеть». Не одной любовью русские повязаны со своим словом. Неизреченное у них отбрасывает огромные тени в будущее. Но и дело чаще всего откладывается на потом. Вот этого Джексон не понимал. Сам он всегда поступал по-своему, ничего не откладывая на потом.

Вопреки строжайшим предостережениям американцев он все-таки обратился к командующему российским контингентом миротворческих сил генерал-майору Владимиру Казанцеву с конфиденциальной просьбой наглядно обезвредить одну-две неразорвавшиеся авиабомбы, чтобы понять, что там к чему и как следует обращаться с извлеченным сердечником из обедненного урана. Через два дня Казанцев приехал со своими саперами, и к вечеру Джексон имел полное представление о технике обезвреживания бомб и ракет с ураном-238 без печальных последствий для самих саперов.

Рухнул интерес к службе - почему бы не выпить, приятель? Выпили, конечно. Не то слово. Погнали вскачь серию тостов: за процветание России, за здоровье английской королевы, за малиновый берет Майкла и голубой - Владимира. За расширение НАТО на восток пить не стали. Во-первых, неэтично по отношению к гостю, во-вторых, глупо для хозяина, знавшего, почему распадется альянс.

Русский генерал рассказал анекдот, который не понравился генералу английскому: «Брежнева спрашивают: с какими странами граничит СССР? - С какими захотим, с теми и граничит». Выпили, разумеется, за нерушимость границ. Помолчали.

- У меня на днях капрал умер в госпитале, - сказал вдруг Майкл. - Девять месяцев прослужил в Боснии. Сгорел в две недели. Под конец уже не мог говорить, а до этого только и твердил: «Хочу знать, от чего я умираю». Ответа в диагнозе не нашли. Позже стали намекать, что виной всему американские противотанковые авиабомбы с обедненным ураном. Запросили Вашингтон. Оттуда примчалась старая камбала Мадлен Олбрайт со своим диагнозом, состряпанным в Госдепе: причина смерти, дескать, в ядовитом бензине, которым несчастный капрал чистил оружие. Весь день трясла своим дружелюбным бюстом...

- Она ведь не у дел сейчас, - заметил Казанцев.

- Потому и прислали, что не у дел. Ни за что не отвечает. А у меня к тому времени умерли еще два парня из саперной роты, у итальянцев еще шестеро.

- Тут целый взвод серьезных врачей нужен, а не экзальтированная маркитантка на покое.

- О, Мадлен не маркитантка! Это опытная бандерша от политики. Изрекает массу любезных слов, выплескивает ведра положительных эмоций, скалит фальшивые зубы, тискает Робертсона так, что у того вылезает застарелая грыжа. Вообрази: напяливала мой берет, давая понять, что не возражала бы и против моей койки. Словом, вела себя, как подвыпившая гувернантка, а из всего этого складывается официальное мнение Вашингтона: вы сами виноваты, делали все не так. А как надо?

- Твои парни надышались концентрированной радиоактивной пыли, - сказал Казанцев. - Понимаешь, сам по себе снаряд с обедненным ураном не так уж и опасен. Во всяком случае, его радиоактивность в полтора раза ниже, чем у руды. Он не является канцерогеном, к примеру, но, как и все тяжелые металлы, чрезвычайно токсичен. При попадании в организм микроскопических частиц или даже пыли с того места, где произошел взрыв, может развиться и лейкемия, и рак, и все то, к чему у человека имеется генетическая предрасположенность. Урановая пыль хорошо растворяется в речной или озерной воде, вот это тебе знать необходимо.

- Тогда объясни, почему используют эту воду все, а заболевают единицы?

- Объяснить не берусь. При всей очевидности симптомов, изотоп урана действует как-то выборочно, будто бы сам намечает свои жертвы. Скажи, у твоих людей выпадали волосы?

- Облысели и высохли, как египетские мумии! А начиналось с головных болей и хронической усталости. Это в 20-25 лет!.. Часто жаловались на почки. Их поначалу и лечили от почечной недостаточности.

- Это тоже симптом, а не болезнь. Болезнь, она уже обвальная, ничего нельзя сделать.

- Ты послушай, что было дальше. К родственникам погибших солдат примчались правозащитники. Убедили, что Пентагону следует вчинить миллионные иски и выиграть как нечего делать.

Ни один иск не был удовлетворен в суде. Адвокаты и правозащитники, как выяснилось позже, были наняты производителями обычных боеприпасов, спрос на которые резко упал. В общем, родственникам предложили выбрать любую болезнь как причину смерти, кроме той, от которой погибли солдаты. Лучше бы им отсидеть срок, чем идти служить в натовскую армию. Их убила политика. И военный бизнес, который кормит чиновничью армию НАТО.

- Ты что, только сейчас это понял?

- Представь себе, да. Понимаешь, Владимир, я никогда не думал, что победа над здравым смыслом достигается лишь хитрым порядком слов. Чтобы свалить Милошевича и расчленить Югославию, грязных косоваров сделали борцами за независимость, восставшими против тоталитарного режима. Я же помню, ликвидация Милошевичем в 1989 году гнилой и преступной косовской автономии долгое время считалась у нас внутренним делом Сербии, что правильно. Даже в разгар боснийского конфликта проблемы косовских албанцев занимали только недоношенных политиков.

- И вдруг все так резко изменилось? Странно.

- Ответ смешной и глупый, но другого я не знаю. У НАТО все ответы либо смешные, либо глупые. После Боснии альянс не мог найти себе применения, и внутреннее дело Сербии стало нашей проблемой. Чем-то же надо оправдывать содержание двухмиллионной армии. Почему никакой Мадлен Олбрайт не пришло в голову послать самолеты и войска, чтобы наказать гватемальский или, допустим, индонезийский режимы? Там давят своих сепаратистов куда более жестоко и беспощадно, чем это делал Слободан Милошевич в Косово. Потому что далеко, опасно и дорого. А Югославия рядом. Чем тебе не полигон для испытания новых видов оружия! Я не прав, скажешь?

- Прав, Майк. На все сто прав. У нас в Чечне такие же косовары. И та же Олбрайт пять лет рвалась защищать их своим бюстом...

- Но в Чечне, насколько мне известно, американцы не испытывали новые виды оружия массового поражения, как здесь. То, что ты рассказал о воздействии на организм урановой пыли, укрепило меня в собственном мнении. Малокалиберный бронебойный снаряд с урановым наконечником входит в танк, как нагретый нож в масло. И взрывается внутри. А вокруг подбитых сербских танков оседает радиоактивная пыль.

- Небось, и сам надышался...

- Лично я смывал пыль вот этим виски... Господи, до чего же тошно бывает жить! Вот выйду в отставку, куплю себе лошадь. Это, говорят, освежает восприятие жизни...

Прощались генералы так, словно навсегда разъезжались по разным планетам. Облеченный дворянским статусом сэр Майкл раскис, как некогда мадам Олбрайт, когда он выставил ее из своей генеральской кельи. Расставались на месяц отпуска Владимира Казанцева, а получилось действительно навсегда. Генерал-майор Казанцев погиб. И не в мятежном Косово - в родном Подмосковье. Подробностей Джексону не сообщили, но их ему и не надо было. «Князь тьмы» чувствовал трагическую завершенность судьбы молодого русского генерала и потому, наверное, не опасался разговаривать с ним откровенно.

Он пил «Баплантайн» двенадцатилетней выдержки и читал вслух Томаса Элиота: «И всхлип налип на листья лип, на тусклый мозг, на нерва крик...»

Плач по розе ветров

Зима чревата авитаминозом. Зимой генерал Джексон плоховато слышал, особенно на правое ухо. Зато переговорить мог кого угодно. Снова и снова возвращался он к дикой югославской авантюре США, не уставая объяснять, как это получается, что вначале здравый смысл подавляется хитрым и лживым порядком слов, а потом жестоко мстит любому и всякому порядку вещей, если они противоречат интересам Америки, кои распространяются на всю планету, и люди вдруг оказываются в положении несчастного капрала, так и не узнавшего, от чего он умирает.

Моисей шагал по минному полю, не выбирая безопасных пустот среди брюссельских кружев мнимой атлантической солидарности. Надо быть полным идиотом, чтобы не видеть и не понимать, насколько велик стал технологический разрыв между США и остальными членами НАТО, при том, что в дальнейшем он будет возрастать в прогрессии. Тут еще и бюджет. В феврале конгресс США утвердил самый крупный за двадцать лет военный бюджет, позволяющий Пентагону вкладывать миллиарды в производство новых видов оружия массового поражения, включая супермощные артиллерийские системы с использованием урановых боеприпасов. Все это делало несопоставимым военный потенциал Америки с общими возможностями остальных восемнадцати членов НАТО. О каких совместных антитеррористических операциях может идти речь, если США сделали ставку на сверхмощную технику истребления, не нуждаясь теперь в союзниках, даже если они готовы выступать в роли денщиков?...

Сама идея Североатлантического альянса умерла в тот день, когда американцы решили, что им дешевле и проще использовать механизм временных международных коалиций, чем подолгу выкручивать руки своим европейским союзникам, убеждая в необходимости бомбардировок Югославии, Афганистана или Ирака. Теперь НАТО просят не беспокоиться. Американцы, возможно, и снизойдут выслушать сирых собратьев своих, исключая, разумеется, генерала Джексона, но решение примут такое, какое примут. Генерал Кларк, быть может, в сотый и последний раз вспомнит за столом старую натовскую шутку про генсека: «Сэр, у вашей жены ноги холодные». И генсек Робертсон в сотый и последний раз виновато разведет руками: «Знаю, мне уже докладывали...»

Наиболее полезными для себя американцы сочли не союзников по НАТО, а те страны, чья сиюминутная раболепная помощь, не отягощенная противоречиями, будет содействовать в свержении того или иного режима. Возникнет другая цель - создадут новую коалицию. И не она будет определять общую задачу, как это свойственно любому союзу, а сумма интересов США определяет состав и продолжительность существования очередной коалиции. Главное, что ни один из президентов США последних десятилетий не выступал против войны как таковой. И ни один из них не дает себе труда задуматься, что причина кризиса НАТО заключается не в неправильности американской модели, хотя и это верно, а в истекшем сроке действия этой модели.

Джексон утомлял слушателей. Ну, допустим, загуляла беспечная роза ветров, наступил кризис, так что ж теперь и виски нельзя выпить без причитаний по уходящим временам? Жизнь ведь не заканчивается с распадом альянса, не так ли, генерал? Джексон на какое-то мгновение умолкал. Однако в состоянии молчания очень скоро начинал ощущать себя безнадежно тупым. «Князю тьмы» в стае трудно, а без стаи нельзя. Без стаи в 60 тысяч живых организмов, помеченных малиновым цветом принадлежности к силам быстрого реагирования, он никто и ничто. Его жизнь всеми корнями была связана с НАТО. Он не боялся смерти. Его не пугали преходящие кризисы. Но он не мог смириться с мыслью, что дело его жизни умрет раньше, чем он сам. НАТО - его место. И его время. Но это нельзя назвать личной драмой командующего, это вообще не драма, а только ее предчувствие.

- Как вы не понимаете, что распад альянса положит конец послевоенному устройству мира!.. - яростно напирал Джексон на сослуживцев. - Пентагон не оставляет нам даже прежнего выбора между кнутом и пряником. Свободны! Делайте, что хотите - расширяйтесь на Восток или сокращайтесь на Запад, только не вздумайте за нашей спиной создавать европейскую армию. Если все-таки решитесь, обучите ее единственному искусству - быстро и организованно сдаваться... Так, друзья мои, обстоит дело. Мы заигрались в собственную нужность, упустили момент, когда все можно было поправить, избавившись от порочной зависимости, а теперь от безысходности выстраиваем ложную пирамиду для безмозглых абитуриентов Восточной Европы, и делаем это лишь для того, чтобы обобрать их и закрыть лавочку...

С Джексоном не пытались спорить, считая, что командующий слегка сдвинулся на великих русских романах. Никто из сослуживцев не читал этих романов, но мысль уже давно обсудили, без возражений приняли и других объяснений не искали: сдвинулся. Зато виски у него превосходное.

- У меня был друг, русский генерал- десантник, - говорил Джексон, - так он считал, что нам следовало славить «холодную войну», слагать в ее честь оды и совместными усилиями создавать мощную философскую базу вечного противостояния. Десять лет назад я бы ему руки не подал за такие суждения, а сейчас понимаю, что он был прав. История мира вновь разменяла свою великую сущность на хронику феодальных войн, межэтнических и расовых конфликтов, религиозных распрей и глобального международного терроризма как способа самоутверждения биологическим порядком. Согласитесь, в эпоху «холодной войны» тоже существовали маньяки, в убийстве находившие приятность, но никогда эти явления не играли такой зловещей роли, как в наше время. Почему-то сегодня в Европе, не говоря уже про Америку, возобладало презрительное отношение ко всему правильному, к прописным истинам и общим местам. Это не значит, что с ними обязательно спорят, не значит даже, что с ними всякий раз не соглашаются по сути.

Но, заслышав их, скучают. Это чисто эмоциональное состояние скуки как расхожая реакция на все заведомо правильное очень показательно. Я бы сказал, что разумность как следствие наличия разума утратила авторитет в обществе. Это именно то, что называется деградацией.

- Генерал, - возражали ему, - вы спорите с нашей военной доктриной и оборонными концепциями, но они существуют и действуют помимо ваших философских размышлений. К чему эти мудрствования, если мы обязаны подчиняться приказам?

- Все наши военные доктрины и оборонные концепции можно свести к одному парадоксальному призыву, и они, кажется, уже сошлись в этом неизреченном лозунге наших дней: «Давайте бесстрашно: заведем самих себя в тупик, честно создадим себе невыносимые условия существования - и откровенно признаем, что выхода нет и не может быть». Коллизия разрешится с нами или без нас, но разрешится она катастрофически, потому что НАТО страдает суицидальным синдромом.

Незнакомый молодой полковник из штаба миротворческих сил, слышавший, наверно, еще хуже генерала Джексона, бодро вскочил с места и предложил тост за будущее НАТО, связывая блестящие перспективы альянса с дальнейшим продвижением на Восток. Полковник, видимо, прожевал и выплюнул весь свой небогатый жизненный опыт, прежде чем ляпнул такое в присутствии «Князя тьмы».

- Сынок, - сказал на это сэр Майкл, - ты насмотрелся кино про молчащих ягнят и тебе захотелось говорить. Ты все неправильно понял. У нас не праздник, а поминки. Похоронная хандра. И ностальгия наша не беспредметна. Мы прощаемся с альянсом, который изжил себя раньше, чем изжили себя мы, его ветераны. Пойми очень простую вещь. Чертовы янки продали душу, и мы стали для них вспомогательным персоналом, способным лишь наблюдать, как в Белом доме сменяют один другого баловни дурной судьбы с топором за поясом, розовой жвачкой за щекой и безумным блеском глаз. Им подавай все. А все есть только у всех. Считай, что я не слышал твоего тоста. Выпьем лучше за помин души моего русского друга - генерала Казанцева. Десантников в рай не пускают, так я слышал, но для него пусть Господь сделает исключение...

15-16 июля 2015 года

#pic5.jpg