на Льва: их как будто и не бывало никогда: на их месте висит темно-бурая туча, и больше ничего. Я велел ехать к Green Point. Мы проехали четыре-пять верст по берегу; дальше ехать было незачем: ничего не видать. Ветер свирепствовал, море бушевало. Мы оставили коляску на дороге и сошли с холма к самому морю. Там лежали, частью в воде, частью на берегу, громады камней, некогда сброшенных с горных вершин. О них яростно бились буруны. Я нигде не видал таких бурунов. Они, как будто 10 ряд гигантских всадников, наскакивали с шумом, похожим на пушечные выстрелы, и с облаком пены на каменья, прыгали через них, как взбесившиеся кони через пропасти и преграды, и наконец, обессиленные, падали клочьями грязной, желтой пены на песок. Мы долго не могли отвести глаз от этой монотонной, но грандиозной картины.

За обедом мы нашли вновь прибывшее большое общество. Старый полковник ост-индской службы, с женой, прослуживший свои лета в Индии и возвращавшийся 20 в Англию. Он высокий, худощавый старик, в синей куртке, похож более на шкипера купеческого судна. Жена его – высокая, худощавая женщина с бледно-русыми волосами. Она, волосок к волоску, расположила скудную свою шевелюру и причесалась почти до мозгу. Подле меня сидел другой старик, тоже возвращавшийся из Индии, важный чиновник, весьма благообразный, совсем седой. Как бы он годился быть дядей, который возвращается из Индии, с огромным богатством, и подоспевает кстати помочь племяннику жениться на бедной девице, 30 как, бывало, писывали в романах! Он одет чисто, даже изысканно, на пальце у него большой перстень – совершенный дядя! Он давно посматривал на меня, а я на него. Я видел, что он не без любопытства глядит на русских.

Вижу, что ему хочется заговорить, узнать, может быть, что-нибудь о России. Пред ним стоял портвейн, передо мной херес. Наконец старик заговорил. «Позвольте мне выпить с вами рюмку вина?» – сказал он. «С удовольствием», – отвечал я, и мы налили – он мне портвейну, которого я в рот не беру, а я ему хересу, 40 которого он не любит. После этого водворилось молчание.

Мы жевали. Опять, я вижу, он целится спросить меня.

«Какова дорога от Саймонстоуна сюда?» – спросил он наконец. «Очень хорошая!» – ответил я, и затем он больше меня ни о чем не спрашивал. Еще за столом