Настало вожделенное утро. Мы целый месяц здесь: знаем подробно японских свиней, оленей, даже раков, не говоря о самих японцах, а о Японии еще ничего сказать не могли. «Фаддеев! весь парадный костюм мне приготовить; и ты поедешь; оденься». Все нарядились в парадные платья.
Я спросил белый жилет, смотрю – он уже не белый, а желтый. Шелковые галстухи, лайковые перчатки – все были в каких-то чрезвычайно ровных, круглых и очень недурных пятнах, разных видов, смотря по цвету, например на белых перчатках были зеленоватые 10 пятна, на палевых оранжевые, на коричневых масака и так далее: всё от морской сырости. «Что ж ты не проветривал? – строго заметил я Фаддееву, – видишь, ни одной годной пары нет?» – «Да это так нарочно сделано», – отвечал он, пораженный круглой, правильной формой пятен.
«А галстухи тоже нарочно с пятнами?» Фаддеев стороной посмотрел на галстухи. «И они в пятнах, – сказал он про себя, – что за чудо!»
Но о перчатках нечего было и хлопотать: мы с апреля, 20 то есть с мыса Доброй Надежды, и не пробовали надевать их – напрасный труд, не наденешь в этом жару, а и наденешь, так будешь не рад – не скинешь после.
В 10-м часу приехали, сначала оппер-баниосы, потом и секретари. Мне и К. Н. Посьету поручено было их встретить на шканцах и проводить к адмиралу. Около фрегата собралось более ста японских лодок с голым народонаселением.
Славно: пестроты нет, все в одном и том же костюме, с большим вкусом! Мы с Посьетом ждали у грот-мачты, скоро ли появятся гости и что за 30 секретари в Японии, похожи ли на наших?
Вот идут по трапу и ступают на палубу, один за другим, и старые и молодые японцы, и об одной, и о двух шпагах, в черных и серых кофтах, с особенно тщательно причесанными затылками, с особенно чисто выбритыми лбами и бородой, – словом, молодец к молодцу: длиннолицые и круглолицые, самые смуглые, и изжелта, и посветлее, подслеповатые и с выпученными глазами, то донельзя гладкие, то до невозможности рябые. А что за челюсти, что за зубы! И всё это лезло, лезло на палубу… 40 Да будет ли конец? Показались переводчики, а за ними и секретари. «Которые же секретари? где?» – спрашивали мы.
«Да вот!..»
Весь этот люд, то есть свита, все до одного вдруг, как по команде, положили руки на колени, и поклонились