гоголем сидел и ждал, когда ему велят говорить. Мы ждали, что будет.

Наконец Саброски, вздохнув глубоко и прищурив глаза, начал говорить так тихо, как дух, как будто у него не было ни губ, ни языка, ни горла; он говорил вздохами; кончил, испустив продолжительный вздох. Кичибе, с своей улыбкой, с ясным взглядом и наклоненной головой, просто, без вздохов и печали, объявил, что сиогун, ни больше ни меньше, как gestorben – умер! 10 Мы окаменели на минуту, потом – ничего. «Скажите, – заметил адмирал чиновникам, – что я вполне разделяю их печаль». Баниосы поклонились, некоторые опять вздохнули, Ойе вновь заговорил шепотом. «Хи! хи! хи!» – слышалось только от Кичибе, как предсмертная икота. Потом он, потянув воздух в себя, начал переводить, по обычаю, расстановисто, с спирающимся хохотом в горле – знак, что передает какой-нибудь отказ и этим хохотом смягчает его, золотит пилюлю. «Из Едо… по этому печальному случаю… получить скоро ответ 20 – хо-хо-хо – унмоглик, невозможно!» – досказал он наконец так, как будто из него выдавили последние слова.

На это приказано отвечать, что возражение пришлют письменное. «Все заняты похоронами покойного и восшествием на престол нового сиогуна, – продолжил Кичибе переводить, – всё это требует церемоний» и т. п.

Велено было спросить: скоро ли отведут нам место на берегу?

Долго говорил Саброски ответ. Кичибе, выслушав его, сказал, что «из Едо об этом… – тут горло ему совсем заперло смехом – не получено никакого разрешения». 30 – «Однако ж могли получить три раза, – строго заметили ему, – отчего же нет ответа?» Кичибе перевел вопрос, потом, выслушав возражение, начал: «Из Едо не получено об этом никакого – хо-хо-хо – разрешения». «Это мы слышали, – переводил К. Н. Посьет, – но будет ли разрешение и скоро ли? нам надо поверять хронометры. Вы не цените нашей вежливости и внимания: другие давно бы съехали сами. Теперь мы видим, что Нагасаки просто западня, в которую заманивают иностранцев, чтоб водить и обманывать. От столицы далеко, 40 переговоры наскучат, гости утомятся и уйдут – вот ваша цель! Но об этом узнает вся Европа; и ни одно судно не пойдет сюда, а в Едо – будьте уверены». Кичибе опять передал и опять начал свое: «Из Едо… не получено – хо-хо-хо!… никакого…»