человека, которые, хотя очень дурно, но зато очень скоро говорили по-французски. Один Vincento d’Abello, сын редактора здешней газеты, сборщика податей тож, другой Carmena, оба они служили и по редакции и по сбору податей.

Я до сих пор имею темное понятие о том, что такое «commendante de bahia» – начальник залива в переводе. Вчера утром уж был у нас какой-то капитан над портом, только не этот. Что ж это еще? Им показали фрегат, 10 вызвали музыку, угощали чаем, только не микстурой, а нашим, благовонным чаем. Они заговорили о турках, об англичанах, о синопском деле, о котором только что получено было известие. А я им о Коррехидоре, острове, лежащем у входа в залив, потом о сигарах. Они обещали мне полное покровительство для осмотра фабрики и для покупки сигар.

Только на другой день утром мог я переселиться в город.

Приехал барон Крюднер с берега с каким-то китайцем. Но какой молодец этот китаец! большие карие 20 глаза так и горят, лицо румяное, нос большой, несколько с горбом. Они проходят по палубе и говорят чистейшим французским языком. «Вот французский миссионер, живущий в Китае», – сказал барон, знакомя нас. Мне объяснилось вчерашнее явление за городом. «Вы здесь не одни, – сказал я французу, – я видел вчера кого-нибудь из ваших, тоже в китайском платье, с золотым наперсным крестом…» – «Круглолицый, с красноватым лицом и отчасти носом… figure rubiconde?»1 – спросил француз. «Да, да!» – «Это наш епископ, monseigneur Dinacourt, 30 он заведывает христианами провинции Джеджиан (или Чечиан, или Шешиан) в Китае; теперь приехал сюда отдохнуть в здешнем климате: он страдает приливами к голове.

Хотите побывать у него? Он будет очень рад и сам явится к вам». – «Очень рады». – «И к испанскому епископу».

– «Мы бы очень желали… особенно интересно посмотреть здешние монастыри». – «И прекрасно: monseigneur Dinacourt живет сам в испанском монастыре. Завтра или – нет, завтра мне надо съездить в окрестности, в pueblo,2 – послезавтра приезжайте ко мне, 40 в дом португальского епископа; я живу там, и мы отправимся».