таится масса подвигов, о которых громко кричали и печатали бы в других местах, а у нас, из скромности, молчат.
Только в якутском областном архиве хранятся материалы, драгоценные для будущего историка Якутской области.
Некоторые занимаются здесь и в Иркутске разбором старых рукописей и, конечно, издадут свои труды в свет. Но эти труды касаются прошедшего; подвиги нынешних деятелей так же скромно, без треска и шума, внесутся в реестры официального хранилища, 10 и долго еще до имен их не дойдет очередь в истории.
Упомяну прежде о наших миссионерах. Здесь их, в Якутске, два: священники Хитров и Запольский. Знаете, что они делают? Десять лет живут они в Якутске и из них трех лет не прожили на месте, при семействах. Они постоянно разъезжают по якутам, тунгусам и другим племенам: к одним, крещеным, ездят для треб, к другим для обращения.
«Где же вы бывали?» – спрашивал я одного из них. 20 «В разных местах, – сказал он, – и к северу, и к югу, за тысячу верст, за полторы, за три». – «Кто ж живет в тех местах, например к северу?» – «Не живет никто, а кочуют якуты, тунгусы, чукчи. Ездят по этим дорогам верхом, большею частью на одних и тех же лошадях или на оленях. По колымскому и другим пустынным трактам есть, пожалуй, и станции, но какие расстояния между ними: верст по четыреста, небольшие – всего по двести верст!»
«Двести верст – небольшая станция! Где ж останавливаются? 30 где ночуют?» – спрашивал я. «В иных местах есть поварни», – говорят мне.
При этом слове, конечно, представится вам и повар, пожалуй, в воображении запахнет бифстексом, котлетами…
«Поварня, – говорят мне, – пустая, необитаемая юрта с одним искусственным отверстием наверху и со множеством природных щелей в стенах, с очагом посредине – и только». Следовательно, это quasi-поварня.
Если хотите сделать ее настоящей поварней, то привезите 40 с собой повара, да кстати уж и провизии, а иногда и дров, где лесу нет; не забудьте взять и огня: попросить не у кого, соседей нет кругом; прямо на тысячу или больше верст пустыня, направо другая, налево третья и т. д.