1. Из выступления верховного главнокомандующего генерала А.А. Брусилова
Тем не менее дисциплина в войсках не восстанавливалась, а без дисциплины и авторитета начальников успеха в нынешних длительных боях достигнуть невозможно.
Там, где была сильная артиллерия, где была могучая подготовка, там был прорыв, но затем он выдыхался, и войска при нажиме противника и даже без него возвращались на свои позиции.
Теперь прежде всего надо восстановить боеспособность армии, так как без этого никакие предположения, никакие решения не будут иметь значения.
Чтобы вернуть боеспособность армии, надо дать дисциплину войскам. Прежнюю дисциплину полностью восстановить нельзя, и теперь желательно обсудить меры, которые могли бы поднять дисциплину и авторитет начальников и сделать войска послушными. Ведь теперь надо сутки и более, чтобы уговорить части идти выручать товарищей. Во время последних боев войска торговались, митинговали целыми сутками и иногда выносили решения не идти на помощь соседним частям. В результате полная неудача. Без всяких разговоров, при малейшем нажиме дивизии разбегались, не слушая ни уговоров, ни угроз. Все это происходило от того, что начальники от ротного командира до главнокомандующего – не имеют власти.
Работа комитетов и комиссаров не удалась, так как они заменить начальников не могут.
История указывает, что есть предел свободе армии, перейдя который армия обращается в скверную милицию, необученную, непослушную и выходящую из рук начальников.
2. Из выступления главнокомандующего армиями Северного фронта генерала В.Н. Клембовского Северный фронт находится в состоянии разложения. На правом его фланге в 12-й армии развал достиг крайней степени, братание идет вовсю, попытки офицеров прекращать братание оканчиваются неудачей, если применяются против братающихся пулеметы, то толпа солдат набрасывается на них и приводит их в негодность. До какой степени дошло моральное разложение, видно хотя бы из того, что прислуга города Риги ездит по праздникам на балы в глубокий тыл немцев, проводит там ночь и к утру возвращается, пропускаемая нашим сторожевым охранением. Без сомнения, противник пользуется этим в целях разведки. Все, что у нас делается, все становится известным противнику. […] Даже Двина не препятствовала братанию, так как солдаты переплывают ее на лодках.
3. Из выступления главнокомандующего армиями Западного фронта генерал-лейтенанта А.И. Деникина Я застал Западный фронт в полном развале. Это меня, признаюсь, угнетало. Ни из донесений, которые я получал в бытность мою начальником штаба Верховного главнокомандующего, ни от генерала Гурко, когда принимал от него фронт, я не мог почерпнуть сведений, рисующих истинное положение Западного фронта. Но все вскоре разъяснилось. Войска до некоторой степени были послушны, пока образ их действий был пассивный, но как только потребовалось от войск проявить активность, развал обнаружился в полной силе.В течение двух-трех недель, путем чрезвычайной работы командного персонала удалось развернуть 10-ю армию, но при каких условиях: 48 батальонов отказались идти в бой. Один из трех ударных корпусов развернулся, другой разворачивался две-три недели, третий совсем не развернулся. В частях царили неповиновение, разбои, грабежи, опустошались винокуренные заводы. Некоторые части, как, например, 703-й Сурамский полк, потеряли человеческий облик и оставили воспоминания на всю жизнь.Обстановка требовала перехода фронта в наступление, так как противник уже снял с Западного фронта четыре дивизии. Я решил наступать, невзирая ни на что. Я снял все негодное с фронта (всего до 30 тысяч) и отвел в тыл.20-й корпус был двинут мной на смену правофлангового корпуса, так как я его считал лучшим. Однако, как только он получил боевой приказ, одна из его дивизий в первую же ночь прошла 30 верст, но затем вернулась в свое первоначальное место расположения. Другая дивизия вовсе отказалась наступать. Наконец она развернулась после длительных переговоров.С нравственной стороны войска обрабатывались старшим командным составом, был и военный министр, приезжал и Верховный главнокомандующий генерал Брусилов.Я не знаю, какое они вынесли впечатление, но обстановка была такова: когда военный министр был в 28-й и 29-й дивизиях, то все клялись ему идти в бой и вообще встретили его восторженно. Когда же военный министр уехал, то на станцию явились депутаты и сообщили, что после отъезда министра полки вынесли резолюцию не наступать.Я присутствовал при трогательной картине передачи [201-му пехотному] Потийскому полку красного знамени, когда на нем солдаты клялись идти на смерть; этот же самый Потийский полк за час до наступления ушел назад за 15 верст.Верховный главнокомандующий при объезде фронта вынес впечатление, что солдаты хороши, но что начальники испуганы и выпустили власть из своих рук. Это не вполне верно. Не власть ушла из рук начальников, а ее у них вырвали.Наиболее восторженную встречу Верховному главнокомандующему оказали на митинге 1-го Сибирского корпуса, но, когда уехал Верховный главнокомандующий, митинг продолжался, причем поносили Верховного главнокомандующего и про него говорили: «Чего вы слушаете старого буржуя?», всячески ругали. Слушатели аплодировали [оратору] и кричали «ура», как в свое время Верховному главнокомандующему.
(На фронте в предоктябрьские дни: (по секретным материалам Ставки) // Красная летопись. 1923. № 6. С. 20–22, 27. Публикуется по: Антивоенные выступления… С. 189–193.)