Последнее время на собачника опускалась синяя тоска, при виде однополчан, или когда приходилось надевать ставшую тесной гимнастерку с медалью за отвагу. За острым выживанием, ненавистью и вседозволенностью пришла пустота, которую невозможно заполнить. И тогда, в своей памяти, он хватался за дом, который когда-то удалось отбить, за освобожденный чужой город, за имена, нацарапанные на Рейхстаге, за общую радость покалеченной, но оставшейся в живых, нации. Все это несло в себе и новый гуманизм и новую справедливость, когда победивший свят в любом совершенном им зле. С такими мыслями было очень сложно вернуться домой. Собачник гнал себя от них. Уж больно не советскими они были.