Небо затянули тяжелые тучи, сквозь которые не пробивалось ни звездочки, и на палубу упали первые капли дождя. Пока еще это были отдельные редкие капли, на которые едва ли кто обратил бы внимание, не будь они предвестниками страшного ливня, готового обрушиться в ближайшие минуты.

Хлопчатобумажный платок уже скрылся из виду, но ни один из присутствующих, стоически переносивших крепнущую силу ветра, не понял этот театральный жест капитана. А если кто-то и догадывался, то не мог поверить столь экстравагантной подсказке.

— Дует попутный ветер скоростью в двадцать узлов, — раздался громкий голос мужчины с ореховыми глазами и в кожаной куртке, — как раз то, что нужно. Осталось лишь изготовить парус, чтобы использовать этот ветер, и он увеличит нашу скорость на два или три узла; этого вполне достаточно, чтобы вовремя прибыть к месту назначения. — Помолчав несколько секунд, чтобы все успели обдумать его решение, он спросил: — Вопросы есть?

Команда и пассажиры застыли на месте, лишившись дара речи; наконец, старший помощник подошел к капитану и понюхал, чем пахнет у него изо рта.

— Ты что, пьян? — спросил он, отступая на шаг назад.

Выражение лица Райли мигом изменилось, едва он осознал, что молчание окружающих не означало согласия, напротив, было знаком полного недоверия.

— Я серьезно, — сказал он, подтверждая свои слова столь же серьезным жестом. — У нас есть необходимый материал и наши руки, и мы сделаем парус, если, конечно, кто-нибудь не предложит лучшую идею.

— Наши руки? — переспросил Джек, присвистнув, и этот свист сказал больше, чем любые слова. — То есть как? И какой такой материал у нас есть? Может, у нас в трюме лежат какие-нибудь контрабандные паруса, а я ни сном ни духом об этом не знаю?

Остальные угрюмо молчали, ожидая, что скажет капитан, которому они доверили свои жизни, и подозревая, что тот явно лишился рассудка.

Капитан вместо того, чтобы разозлиться, чего следовало ожидать, учитывая, что весь экипаж считает его сумасшедшим, спокойно прошел на середину палубы и положил руку на опору основной лебедки.

— Вот это будет нашей грот-мачтой, — объявил он, ударяя по лебедке кулаком, словно проверяя ее на прочность. — Все, что нам нужно — изготовить спиннакер, чтобы наилучшим образом использовать силу ветра.

— Спиннакер? — спросила Эльза. — А что это такое?

— Большой парус, применяемый на парусниках, чтобы использовать всю силу ветра, — ответил Райли. — Один его угол мы прикрепим к основанию лебедки, другой — к ее вершине, — сказал он, и все как по команде задрали головы и посмотреть наверх, — а к третьему пришьем конец троса, чтобы иметь возможность изменять положение паруса, если ветер переменится.

— И где мы возьмём этот спиннакер? — спросил галисиец.

— Нигде, — ответил капитан. — Мы сделаем его сами.

— Но... как?

Райли наградил его ироничной улыбкой.

— При помощи иголки, ниток и ткани, Джек. Нам нужно много, много ткани.

Получив очередные указания, а также ответы на кое-какие вопросы, команда вернулась в надстройку, чтобы собрать всю имеющуюся на судне ткань, от простыней до крошечных полотенец; в дело пошел любой клочок материи, который мог бы стать частью огромного паруса.

Лишь один человек остался на палубе рядом с капитаном; он — вернее, она — стояла рядом с ним, закутанная в одеяло, с развевающимися на ветру черными волосами, и пристально глядела на него, словно пытаясь прочесть мысли.

— Никогда бы не подумала, — произнесла она наконец, и трудно было понять, разочарована ли она его поступком или, напротив, гордится им, — что циничный капитан Райли вдруг решится пожертвовать собой, чтобы спасти каких-то незнакомых людей.

— Это невинные люди, к тому же мои соотечественники.

Кармен лишь фыркнула — видимо, не отнеслась серьезно к его словам.

— Ты мне все уши прожужжал, утверждая, что в этом мире нет и не может быть невинных людей, — возразила она. — И вообще, с каких это пор в тебе вдруг проснулся патриотизм?

— Все течет, все меняется.

Кармен раздумывала над этим ответом, словно гадая, не может ли это иметь отношение и к ней.

— Уж не связано ли это, — подозрительно спросила она, — с тем, что произошло возле того холма под Мадридом? Не попытка ли это заплатить по счетам, чтобы успокоить свою совесть?

Алекс открыл, было, рот, чтобы возразить, сказать, что никоим образом не станет бессмысленно рисковать своей жизнью и играть со смертью из-за подобного вздора, но вовремя прикусил язык, поняв, что его объяснение было бы ложью. Кармен была права, она поняла это раньше него.

— Так я и знала, — сказала она.

— Ты права, — признался Райли, виновато опустив плечи. — Все эти годы я обманывал себя... хотя, возможно, случившееся за последние дни, заставило меня пересмотреть кое-какие мои установки. Возможно, если бы я понял это раньше, я бы не стал уклоняться от участия в войне, в которой нейтралитет автоматически ставит тебя на сторону фашистов.

— «Единственное, что необходимо злу для победы, — к его величайшему удивлению произнесла Кармен, — это бездействие хороших людей».

Алекс никак не ожидал услышать из ее уст знаменитую цитату Эдмунда Берка.

— А ты что думал? — спросила она, нахмурившись. — Что я не читаю книг? Что я день-деньской только и знаю, что трахаться?

— Да нет, черт возьми... — поспешил заверить Алекс. — Просто мне в голову не приходило, что ты можешь знать именно эту цитату.

— Ну да... понятно.

— Вот что меня действительно удивило, — признался Райли, переводя разговор на другую тему, — так это то, что ты решилась последовать за нами. — Я даже не представлял, что ты способна примерить на себя роль героини.

— А я и не примеряю.

— В таком случае, почему ты решилась следовать за мной?

Кармен долго смотрела ему в глаза, прежде чем решилась ответить.

— Я ведь могу быть чем-то полезна?

— Конечно. Именно поэтому я вас и спросил.

— Нет, Алекс, — ответила она. — Ты спросил нас для того, чтобы самому остаться с чистой совестью. Чтобы не отягощать ее новыми мертвецами. Скажи, ты бы решился вернуться, если бы я тебя об этом попросила? Если бы мы все тебя об этом попросили?

Райли слегка задумался, а легкий дождик между тем успел превратиться в непроглядный ливень, но никто из них как будто даже не заметил этого.

— Нет, — признался он. — На самом деле — нет.

— То-то и оно, — усмехнулась Кармен. — Ты прекрасно знаешь, что твоя команда и оба пассажира готовы отдать за тебя жизнь, что они повсюду последуют за тобой, какое бы решение ты ни принял, даже если это полная глупость или самоубийство. И ты всегда знал это, Алекс, даже если и не отдавал себе в этом отчета, — она снова усмехнулась, приподняв бровь. — Так что тебе самому решать, хватит ли у тебя совести воспользоваться их преданностью или нет.

С этими словами, подтянув повыше угол одеяла, словно это плащ, она повернулась и направилась в сторону люка, ведущего в каюты.

Едва он осознал, как права Кармен, как холодок пробежал у него по позвоночнику, а волосы на затылке встали дыбом. Такого он не испытывал с той трагической ночи в долине Харама.

В тот же миг Райли затопила черная волна вины и раскаяния, и была эта волна во много раз выше и чернее, что любая из тех, что бились в эти минуты о борт судна.

Застрявший в горле ком перехватил дыхание, а перед его глазами один за другим вставали лица тех мальчиков из бригады Линкольна. Внезапно его охватило желание спрятаться на дне бутылки бурбона — единственного места, где он мог чувствовать себя в безопасности от преследовавших его призраков.

Неожиданно у двери раздался голос Кармен. Она задержалась там, будто ожидая этого момента.

— Не знаю, поможет ли тебе чем-то мое признание, — еле слышно сказала она и слегка улыбнулась, — но, несмотря ни на что, я горжусь тобой.

Сквозь дыру в корпусе Райли видел, как свинцово-серый дождливый рассвет озарил небо и океан, и отличить одно от другого можно было лишь по белой пене волн. Видимо, эпицентр шторма вместе с ними переместился на юго-запад, так что попутный ветер по-прежнему дул с востока, подгоняя их в корму, к Азорским островам.

Алекс на самодельной страховке на высоте трех метров от дна трюма, засунув за пояс плотницкие инструменты — большой деревянный молоток, пилу и нож, а также привязанный на веревке мешок, набитый деревянными клиньями и небольшими клочками ткани.

Распустив веревку, он заглянул внутрь и выбрал среди клиньев наиболее подходящий, чтобы закупорить ближайшее отверстие в корпусе. Упершись ногами в стальную стену корпуса, он пристроил клин перед собой и, слегка обтесав его несколькими ударами ножа, решил, что этого достаточно, чтобы клин вошел в отверстие. Затем, переложив клин в левую руку, правой взял молоток, но тут его отбросил резкий толчок, Алексу плохо бы пришлось, если бы он не был надежно привязан. Тем не менее, он весьма чувствительно ударился спиной о стальной прут, выронив из рук затычку и молоток, которые упали на дно трюма, почти на полметра залитый морской водой, пахнущей солью и дизельным топливом, расплывшемся на поверхности воды.

— Да твою ж мать... Черт, Жюли, полегче там! — сердито крикнул он, глядя наверх и прекрасно зная, что никто его не услышит.

Судно, хоть и было относительно новым и добротно построенным, все же предназначалось для прибрежных переходов, а не для сражений с волнами четырехметровой высоты, которые теперь бесновались вокруг. Алекс доверял опыту француженки-рулевой, но недавний обстрел поставил под угрозу саму целостность «Пингаррона». Если в ближайшее время не выправить положение, судно может в самом прямом смысле нырнуть носом в волну. Если это случится, судно может расколоться пополам, перевернуться и камнем пойти на дно, так что они не успеют даже спустить шлюпку на воду.

А потому, несмотря на то, что Райли действительно сильно ударился, ему пришлось спуститься на дно затопленного трюма и попытаться отыскать драгоценный молоток.

Спустившись на дно, где вода уже доходила ему до колен, он случайно поглядел вверх и внезапно обнаружил, что, опираясь на перила трапа, на него молча смотрит Эльза; в уголках ее губ притаилась чуть насмешливая улыбка.

— Разве ты не должна помогать остальным шить парус? — сурово спросил он.

Однако, словно не услышав вопроса, немка подошла к металлическому трапу, осторожно спустилась вниз по ступенькам, неотрывно глядя капитану прямо в глаза. Когда же она наконец ступила прямо в ледяную воду, темную и зловонную, доходившую ей до бёдер, ее лёгкое платье тут же намокло, облепив все тело, но ее это, казалось, совершенно не заботило.

— Что случилось, Эльза?..

Однако, прежде чем он успел договорить, девушка внезапно обняла Алекса за шею и, поднявшись на цыпочки, пропала к его губам и страстно поцеловала.

— Тс-с-с! — прошептала Эльза, слегка прикусывая мочку его уха.

— Нет, постой, — прошептал он, хватая ее за плечи, но отчего-то не спешил отстраниться.

— Молчи, — прошептала она и, потянув за тонкие бретельки платья, чувственным жестом сбросила их с плеч, позволив тонкой ткани соскользнуть вниз, и осталась перед ним совершенно обнаженной. Вид этой совершенной красоты в темном грязном трюме показался ему до абсурда неуместным.

Алекс закрыл глаза.

Вздохнул...

И отступил на шаг назад.

— Я не могу... — пробормотал он, задыхаясь и отступая ещё на шаг. — Не могу.

— Чего? — спросила стоявшая перед ним нагая женщина, не веря собственным ушам. — Чего ты не можешь?

— Я не должен. Я... мне очень жаль, но я не... — Алекс помотал головой, так и не договорив.

Девушка резко повернулась к нему; в глазах ее полыхал гнев и кипели слезы уязвленной гордости.

— Что случилось? — спросила она, раскинув руки. — Ты больше меня не хочешь?

Райли встряхнул головой.

— Ты очень красивая, но... я не могу.

— Это из-за неё? Из-за этой шлюхи?

Алекс глубоко вздохнул, наполнив лёгкие воздухом, и медленно досчитал до десяти, стараясь взять себя в руки. Однако немка вновь шагнула навстречу.

— Я могу дать тебе намного больше, чем она, — теперь ее голос звучал умоляюще. — Намного больше, — она шагнула навстречу, кладя одну руку ему на грудь, а другой нащупывая застежку его брюк.

— Нет, Эльза, — решительно ответил он, снова отступая. Со стороны могло показаться, будто они танцуют какой-то невообразимый брачный танец, в котором самка завлекает самца.

— Ты же хочешь меня, — настаивала она. — Я же знаю...

Райли как раз собирался что-то ответить, когда наверху вдруг завизжали петли открываемой двери, и женский голос окликнул капитана по имени.

— Алекс? — послышалось сверху. — Эльза сказала, что пошла за тобой. Что вы здесь де...

Тот посмотрел вверх — и оцепенел, увидев наверху Кармен и ужаснувшись при мысли о том, что она подумает, глядя на него, стоящего всего в нескольких сантиметрах от совершенно голой девицы.

Наконец-то он понял все: и почему Эльза спустилась в трюм, и почему она сделала... то, что сделала.

Он протянул руку к Кармен и произнес, запинаясь:

— Кармен, я...

Однако та уже повернулась к нему спиной. Прежде чем закрыть за собой дверь, она ледяным тоном сообщила:

— Парус готов.

Когда Алекс поднялся на палубу, там были Хельмут, Кармен, Марович и Джек. Сесар и Жюли не могли отлучиться со своих постов в машинном отделении и у штурвала, так что все, кроме них и самого Алекса, который всю ночь конопатил дыры в трюме, самоотверженно шили парус, как было приказано. И, конечно, приказ был выполнен наилучшим образом, и теперь аккуратно сложенный парус с пришитыми к каждому углу тросами лежал перед мачтой-лебедкой, готовый к подъему.

Райли мигом отыскал глазами Кармен, но та без всяких колебаний просто проигнорировала его взгляд. Стараясь успокоиться, он мысленно сказал себе, что в этой игре есть дела поважнее, чем объясняться и растолковывать недоразумения. Алекс тряхнул головой, отбрасывая беспокойство — так встряхиваются собаки, избавляясь от блох — и сосредоточился на самом главном.

Алекс оглянулся, чтобы определить положение солнца, которое едва угадывалось за тучами, висящими прямо над горизонтом.

— Поверни вест-норд-вест, — сложив ладони рупором, громко крикнул он стоящей у штурвала Жюли.

Та в ответ подняла вверх большой палец и повернула рулевое колесо на двадцать градусов.

Холодный дождь, превратившийся в ливень, за секунду промочил всех до нитки. Хорошо еще, что ветер со скоростью более тридцати узлов бил в спину, а не в лицо, как обычно.

— Превосходно! — воскликнул он, перекрикивая рев ветра и шум дождя. — Давайте поднимем эту штуку! Посмотри, крепко ли привязан трос у подножия мачты! — распорядился он, обращаясь к старшему помощнику.

— Крепче, чем политик к своему месту! — заверил Джек.

— Тогда перекиньте верхний трос и давайте поднимем парус!

По его приказу они разделились на две команды. В одну из них вошли Кармен и оба немца, которые при помощи шкива должны были поднять спиннакер на самую вершину лебедки; другую составили Марович, Джек и сам Райли, они с трудом удерживали незакрепленную вершину треугольного паруса, который тут же вздулся, натягивая такелаж и треща по всем швам, но те, сделанные на совесть, выдержали.

Алекс не успокоился, пока лично не убедился, что все тросы надежно закреплены, и лишь после этого позволил себе полюбоваться работой своей команды.

Больше всего спиннакер напоминал старое лоскутное одеяло из дома его родителей, сшитое из сотен квадратных кусочков самых разных материй, которые все вместе образовывали веселую и затейливую мозаику. Подобная вещь казалась вполне уместной в детской, но никак не на сухогрузе водоизмещением в четыреста двадцать тонн, в роли самодельного паруса.

— Ну как? — спросил Джек, наклоняясь к самому его уху.

На краткий миг Райли поддался искушению солгать, но, глядя на эту беспорядочную мешанину простыней и одеял, кое-как сляпанных на скорую руку наподобие задницы Франкенштейна, так и не смог покривить душой.

— Не сказать, что так уж красиво, — ответил он. — Но держится, похоже, крепко.

— Черт-те что и сбоку бантик! — улыбнулся в ответ старший помощник. — Мы подшили края веревкой, чтобы они не рвались, — добавил он, указывая на парус. — А для проушин использовали шайбы, которые позаимствовали из запчастей двигателя.

— Сесар тебя убьёт, если ты взял их без спроса!

Галисиец кивнул, по-прежнему улыбаясь.

— У нас не осталось ни одеял, ни постельного белья, — сообщил он. — Но зато этот чертов парус сможет выстоять даже против урагана.

Райли кивнул, но тут нос «Пингаррона» разрезал особенно высокую волну, которая с силой плеснула через борт и белой пеной хлынула на палубу, сметая все на своем пути. Лишь чудом она не унесла с собой Хельмута.

Райли понял, что пришло время всем вернуться в надстройку, пока с кем-нибудь чего-нибудь не случилось, тем более, что дело уже было сделано.

Вернувшись под крышу, они разбились на две группы, чтобы поочередно нести вахту и отдыхать. Половина пошла спать, а остальным предстояло ждать еще четыре часа, прежде чем они смогут прикорнуть. Возможно, в следующий раз поспать доведется нескоро.