Марко Марович, спрятав под брюками перевязанную ногу и получив строжайший приказ ни при каких обстоятельствах не открывать рта, направил моторный катер к кораблю, что обманчиво-мирно покачивался на волнах.

Капитан Райли, сидящий на деревянной скамье напротив него, любовался силуэтом корабля, в точности повторяющем обводы «Фобоса». Алекса охватило странное чувство узнавания, словно он неожиданно встретил брата-близнеца своего недавно умершего друга.

Чем ближе они подходили к борту «Деймоса», тем больше впечатлял он своими размерами и величием, несмотря на то, что огни его по-прежнему были потушены. Борта возвышались более чем на шесть метров над уровнем моря; над верхней палубой поднималась надстройка, в которой не светилось ни одного иллюминатора; капитанская рубка также были темна, а две больших лебедки — кормовая и носовая — казались корявыми уродливыми деревьями тридцатиметровой высоты.

Пока Марович вел лодку к «Деймосу», Алекс, Джек и Хельмут молча смотрели на крошечную фигурку человека в белом берете — стоя на капитанском мостике, он пристально наблюдал за ними в бинокль. Но лишь когда до корабля оставалось не более пятидесяти метров, на палубе появились трое матросов и опустили вниз легкий металлический трап. Конечно, нельзя сказать, что прием был таким уж радушным, но уже одно то, что их не расстреляли и не потопили, весьма обнадеживало.

Как только деревянный нос лодки коснулся борта корабля, Хельмут с трудом стал подниматься по трапу — перекладины были скользкими. Однако держался он превосходно, великолепно играя свою роль. Даже представляясь матросам, он назвал свое новое имя и звание с чувством неподдельного превосходства. Вслед за ним поднялся Джек, с двумя рюкзаками на спине, набитыми одеждой; последним начал карабкаться Райли, на его спине был тщательно упакованный тяжелый сверток. Прежде, чем взобраться по трапу, он красноречивым жестом велел Маровичу немедленно возвращаться на «Пингаррон».

Они безропотно последовали за унтер-офицером в сопровождении еще двух матросов с автоматами в руках, когда те молча повели их внутрь надстройки. Однако прежде чем переступить порог, капитан «Пингаррона» оглянулся, чтобы в последний раз посмотреть на судно, которое, также с потушенными огнями, подобно смутной тени покачивалось в миле от них, дожидаясь возвращения Марко, чтобы отправиться к острову Санта-Мария, ближайшему из Азорских островов.

Возможно, он в последний раз в жизни видит свое судно, подумалось ему. Как и страстный поцелуй Кармен, подаренный при торопливом прощании, чей вкус еще не исчез с губ, возможно, был в его жизни последним поцелуем любви.

И в этот миг, стоя на палубе чужого корабля, ощущая бьющий в лицо ветер, Алекс заколебался.

Он сомневался, что они, даже проникнув на немецкий корабль, найдут способ обезвредить страшное оружие, которого никогда в жизни не видели, или, что ещё труднее, потопить корабль водоизмещением в тысячи тонн.

Сомневался, что Жюли, Сесар, Эльза, Марко или Кармен долго проживут, если сунутся на материк.

Сомневался, наконец, стоит ли им с Джеком и Хельмутом спасать каких-то неизвестных людей, которых он никогда в жизни не видел и не увидит.

Алекс ещё боролся со своими сомнениями, когда стоящий позади матрос слегка подтолкнул его в спину в сторону двери.

Итак, пути назад больше не было.

Внутри их заставили спуститься по винтовому трапу этажом ниже, хотя, пока они нарезали круги по трапу, им показалось, что они спустились на три или даже четыре этажа. Затем их повели по широкому коридору, пока они не остановились перед железной дверью без каких-либо надписей. Дверь открылась, и унтер-офицер знаком велел им войти. Райли перешагнул порог, за ним последовали Хельмут и Джек.

Внутри никого не оказалось. Оглядевшись, они обнаружили, что каюта совершенно пуста, только четыре серые стены, тусклая лампочка под потолком и приваренная к стене железная скамья, куда они смогли сесть.

Алекс секунду помедлил, поняв, что их собираются запереть в карцере «Деймоса».

— Что за хрень?.. — спросил Джек, выразив всеобщее недоумение. — Почему они нас?..

Райли зажал ему рот рукой, одновременно приложив палец к губам, и указал на небольшую вентиляционную отдушину под самым потолком. Понимая, что по ту сторону переборки наверняка кто-то подслушивает, они лишь обменялись тревожными взглядами.

Вот так: не прошло и двух минут, как они ступили на борт «Деймоса», как их уже заперли в камеру. Значит ли это, что их разоблачили? Как такое могло случиться? А может быть, их ждали? Так или иначе, все указывало на то, что эта безумная диверсионная вылазка окажется самой короткой в истории.

Но кое-что в эту схему явно не укладывалось. Райли покосился на тяжелый ящик, стоявший у его ног, и подумал, что, если бы их действительно решили задержать, то первым делом отобрали бы этот ящик и рюкзаки Джека, однако немцы на них даже внимания не обратили.

Но прежде чем он успел прийти к какому-либо заключению, дверь снова открылась, и в проеме появился офицер в форме. Отдав честь Хельмуту, он остановился на почтительном расстоянии и протянул руку, не снимая перчатки.

— Ich bin der Abgeordnete Karl Fromm, — представился он, приветствуя их на «Деймосе». — Willkomen auf Deimos. Es tut uns leid dass wir Sie hierher gebracht haben, — добавил он, оглядевшись, — aber wir haben kein Wartezimmerin dem Boot. Seien Sie bitte jetzt so freundlich und begleiten Sie mich zu dem Kommandanten Eichhain .

Разумеется, Джек и Райли не поняли ни единого слова, однако, заметив, что Хельмут ответил учтивым кивком, тоже кивнули и послушно последовали за офицером, жестом приказавшем всем троим выйти в коридор.

По дороге им встретилось несколько матросов, и те посторонились, позволяя им пройти, хотя никто не потрудился отдать честь старшему по званию. Райли такое поведение на корабле кригсмарине показалось несколько странным, но в конце концов он решил, что оно вполне естественно для команды корсарского корабля, который маскируется под безобидный голландский сухогруз.

Наконец, офицер остановился перед деревянной дверью с табличкой «Коmmandant» .

Постучав в дверь, офицер попросил разрешения войти. Изнутри послышался чей-то голос, затем дверь открылась.

Вслед за Хельмутом они вошли в каюту капитана, тот восседал за письменным столом, но тут же поднялся, чтобы поприветствовать вновь прибывших. Это был человек лет пятидесяти, с благородными чертами лица, седыми волосами и манерами аристократа. Алекс тут же представил его сидящим в ореховом кресле в своей библиотеке, с газетой в одной руке и рюмкой коньяка — в другой. Он казался похожим на барона или даже графа, и не исключено, что так оно и было.

Они условились, что доктор Кирхнер представится штандартенфюрером Гейдрихом и возьмет инициативу на себя. Алекс и Джек собирались держаться в тени, насколько это возможно.

Немного поколебавшись, Хельмут, игравший в этом фарсе роль штандартенфюрера СС, подошел к капитану фон Айхайну, чтобы пожать ему руку.

— Ich beantrage die Erlaubnis an Bord kommen zu dürfen , — произнёс Хельмут, повторяя формулу приветствия, которая, как понял Райли, содержала в себе просьбу позволить им остаться на борту.

— Berechtigung erteilt! Sie sind herzlich eingeladen , — ответил капитан, приветливо улыбаясь, после чего поглядел на его спутников, — штандартенфюрер...

— Гейдрих, — подсказал Хельмут, представляясь именем покойного офицера, найденного на «Деймосе». — Штандартенфюрер Клаус Гейдрих, капитан фон Айхайн.

— Nennen Sie mich bitte Erich, — ответил Айхайн, предлагая обращаться к нему просто по имени. — Und diese beiden Herren, die Sie begleiten, — обратился он к обоим контрабандистам, — sind...

— Sie sind Amerikannerund sprechen leider kein Wort Deutsch, — непринужденно добавил Хельмут, сообщая об американском происхождении своих спутников, а также о том, что они не знают ни слова по-немецки. — Riley und die Alcántara Agenten wurden in letzter Minute in unsere Mission aufgenommen .

Капитан и старший помощник «Деймоса» изумленно переглянулись, обнаружив, что эти двое, так мало похожие на военных, один из них — высокий, худой, сплошь покрытый синяками и с подбитым глазом, а другой — похожий на усталого Оливера Харди, с месячной бородой и в шерстяном берете с кисточкой — не только не являются немцами, но даже не знают немецкого языка.

— Вы не говорите по-немецки? — спросил командир корабля, не в силах скрыть изумления и сверля их холодными голубыми глазами.

Оба облегченно вздохнули, когда фон Айхайн обратился к ним на безупречном английском.

— Мы знаем «Хайль Гитлер» и еще знаем, что, поднимая кружку с пивом, надо сказать «Прост», — ответил Райли, наградив его самой неотразимой улыбкой. — Нам кажется, этого вполне достаточно.

От этих слов капитан «Деймоса», похоже, впал в лёгкое замешательство, но уже через несколько секунд, показавшихся Джеку и Алексу вечностью, широко улыбнулся, открыв два ряда белоснежных зубов.

— Боюсь, что никогда не смогу понять американского юмора, — ответил он доброжелательно и спокойно, жестом предлагая им сесть на маленький кожаный диванчик у стены и одновременно пододвигая Хельмуту одно из кресел, стоящих у стола. — У нас на борту находятся другие агенты, коренные американцы, — пояснил он, огибая стол и снова садясь на своё место, — но вы двое — единственные, кто не говорит по-немецки.

— Их подготовка затянулась, — вмешался Хельмут, стараясь переключить внимание капитана на другое, — а потому они не сели на корабль вместе с остальными. Но в гестапо мне сказали, что они свято верят в Фюрера и в дело Третьего Рейха и наилучшим образом выполнят свою миссию.

— Я в этом не сомневаюсь, штандартенфюрер.

— Прошу вас, зовите меня просто Клаусом.

— Хорошо, Клаус, — ответил тот, скрестив руки на столе. — Оставим эти формальности... Будьте любезны, предъявите ваши бумаги.

До сих пор учёный превосходно играл свою роль, но этот неожиданный вопрос поставил его в тупик, заставив не на шутку растеряться.

— Бумаги... — беспомощно пробормотал он.

— Мы их сожгли, — нашелся Алекс. — Нас атаковал английский эсминец и, опасаясь разоблачения, мы сожгли всю документацию, включая приказы из Берлина.

Фон Айхайн и его старший помощник снова переглянулись.

— Значит, сожгли... — протянул капитан.

— Приказы сожгли, а форму штандартенфюрера сохранили? — с подозрением спросил Фромм. — Просто в голове не укладывается.

— Я понимаю ваши сомнения, — ответил Хельмут. — Просто у нас не было возможности ее уничтожить. К счастью, англичане обыскивали судно не настолько дотошно, как мы боялись, и этим двоим господам удалось убедить английского капитана, что наше судно — безобидный британский сухогруз, принадлежащий.

Фромм пристально вгляделся в лица стоящих перед ним людей.

— Вы лжёте... — твёрдо заявил он. — Я прекрасно вижу, когда люди лгут, а вы... вы несомненно лжёте.

— Как вы смеете? — в гневе воскликнул Хельмут, готовый броситься на старшего помощника Фромма. — Я требую, чтобы вы немедленно извинились!

— Господа, позвольте... — вмешался фон Айхайн, остужая их пыл мягким голосом. — Прошу извинить моего старшего помощника, герр Гейдрих. Я уверен, он никоим образом не хотел вас обидеть. Но нам приказано ни в коем случае не пользоваться рацией, пока не прибудем к месту назначения, чтобы нас не обнаружили, а потому мы не имеем возможности связаться с Берлином, чтобы удостоверить ваши личности. Так что вы должны понимать, — добавил он, облокачиваясь на стол, — что мы не можем быть уверены, что вы и ваши спутники — действительно те, за кого себя выдаете.

— Не говоря уже о том, — добавил Фромм тем же подозрительным тоном, скрестив на груди руки, — что нам никто не сообщил о вашем прибытии.

— И это очень странно, — фон Айхайн многозначительно покачал головой. — Все это очень и очень странно.

— Вы трое, — заключил Фромм, — можете оказаться английскими шпионами, которые пытаются проникнуть на корабль.

— Английские шпионы? — переспросил Джек, резко вскакивая. — Что за бред?

— Сядьте, герр Алькантара, — велел Хельмут, хватая его за плечо, и добавил, обращаясь к фон Айхайну: — Я понимаю ваши сомнения, капитан, и приношу свои искренние извинения за поведение моего спутника, поставившего нас в столь неприятное положение. — А потому, предвидя ваши вполне справедливые опасения, я принес с собой нечто такое, что полностью избавит вас от каких-либо сомнений, — он кивнул Райли. — Нечто такое, чего у нас никак не могло бы быть, будь мы английскими шпионами... и чего мы ни за что не передали бы вам, если бы действительно ими были.

Подражая жесту мага, капитан «Пингаррона» с усилием поднял тяжелый предмет, завернутый в несколько прорезиненных полотнищ, со стуком подставил его на стол и, сняв с него все покровы, явил взорам присутствующих безошибочно узнаваемый ящик из темного дерева, в котором скрывался аппарат «Энигма».