Плачевное состояние церкви в XIV и XV веках вызывало к жизни различныереформаторские движения. Сторонники одного из них, соборного движения, надеялись преодолеть раскол и положить конец такому бесчестью, как симония и непотизм, без существенного изменения общепринятых христианских догматов. Другие, в частности Джон Уиклиф и Ян Гус, пришли к выводу, что реформировать надо не только повседневную жизнь церкви, но и ее учение. Третьи выражали апокалиптические надежды, распространенные среди бедных и угнетенных. К рассмотрению этих различных реформаторских движений мы сейчас и обратимся. Но читатель должен иметь в виду, что для большей ясности изложения мы не будем придерживаться строго хронологического порядка. Так, сначала мы продолжим рассказ с того места, на котором остановились в предыдущей главе, когда Европа искала пути преодоления раскола, а затем вернемся назад и поговорим о Джоне Уиклифе, который жил до времени расцвета соборного движения.

27.1 Соборное движение

В IV веке, когда арианская ересь поставила под угрозу единство церкви, Константин созвал собор. В последующие века так же поступали и при разрешении других кризисов. Но затем по мере усиления власти пап соборы стали все больше превращаться в инструмент проведения их политики и осуществления их замыслов, как мы видели на примере IV Латеранского собора, принявшего решения, предложенные Иннокентием III. Теперь же, когда вследствие "вавилонского пленения" и последовавшего раскола авторитет папства резко упал, многие надеялись, что восстановить единство и реформировать церковь сможет только вселенский собор. Идеологи соборного движения (концилиаризма) постепенно пришли к выводу, что вселенский собор, представляющий церковь в целом, обладает большими полномочиями, чем папа. Если это так, вопрос о правомочности того или иного папы должен решаться не самими папами, которые, естественно, не смогут прийти к соглашению, а собором. Но это простое решение наталкивалось на серьезную проблему – кто обладает полномочиями для созыва собора. В случае созыва собора одной или другой партией существовала опасность, что его исход будет заранее предопределен и раскол сохранится.

Эту трудность удалось преодолеть, когда вследствие отказа пап вести переговоры кардиналы из обоих лагерей выступили с совместным призывом провести всеобщий собор, который должен был состояться в Пизе в 1409 году. Оба папы попытались провести заранее собственные соборы, но это им не удалось. Продолжая настаивать на законности именно своего избрания, они укрылись в своих укрепленных цитаделях.

Собор в Пизе пользовался поддержкой как двух коллегий кардиналов, так и большинства европейских дворов. Собор не стал заниматься рассмотрением вопроса о законности того или другого папы, он просто объявил обоих недостойными и, следовательно, незаконными и лишил их сана. Собор принял также меры в отношении симонии и других злоупотреблений, а на место двух низложенных пап избрал Александра V. Затем в полной уверенности, что он положил конец расколу, собор прекратил работу.

Но обстановка еще больше обострилась, так как два уже существовавших папы отказались признать решения собора, и теперь уже стало три папы. Александр V был признан большинством правителей Европы, тем не менее у двух его соперников было достаточно возможностей отстаивать свои интересы. Александр умер меньше чем через год после избрания, и на его место кардиналы поставили Иоанна XXIII. Положить конец расколу не смогли ни Александр, ни Иоанн, более того, политические обстоятельства вынудили Иоанна бежать из Италии и искать защиты у императора Сигизмунда в Германии, решившего, что настало время для созыва еще одного собора, который должен положить конец расколу. (Читатель, может быть, недоумевает: как получилось, что был один Иоанн XXIII в XV веке и еще один Иоанн XXIII в XX веке. Ответ прост – римско-католическая церковь, признает законными только пап с резиденцией в Риме, то есть Урбана VI и его преемников. Папы же в Авиньоне и двое "пизанских пап", Александр V и Иоанн XXIII, считаются антипапами.)

В то время велась Столетняя война против Франции, поэтому Сигизмунд, у которого попросил убежища папа Иоанн, был самым могущественным монархом Европы. Он предоставил покровительство беглому папе при условии, что тот согласится на созыв еще одного вселенского собора. Папа согласился, и когда в 1414 году был созван Констанцский собор, Иоанн XXIII надеялся, что общее собрание поддержит его. Н о вскоре стало очевидным, что его амбиции и образ жизни не согласуются с реформаторскими целями собора и что он не может рассчитывать на благоприятный для себя результат обсуждений. Когда собор потребовал его отречения, Иоанн бежал. Он скрывался несколько месяцев. От него отступились все его сторонники. Его схватили, доставили в Констанц и принудили к отречению. Затем его приговорили к пожизненному заключению, чтобы он не мог больше претендовать на папский престол. Вскоре после этого римский папа Григорий XII заявил об отречении, как он и обещал, если его соперники сделают то же самое. Приняв несколько постановлений о реформе церкви, собор приступил к избранию нового папы. Кардиналы вместе с комиссией, назначенной собором, избрали Мартина V. Бенедикт XIII, последний папа авиньонской линии, нашел убежище в крепости и продолжал заявлять, что именно он – единственный законный папа. Но на него никто уже не обращал внимания, и когда он умер в 1423 году, преемника ему избирать не стали.

Участники собора в Констанце надеялись не только положить конец расколу, но и начать долгий процесс исцеления церкви от ереси и разложения. Имея в виду именно первый из этих пунктов, они осудили Яна Гуса, к которому мы еще вернемся в этой главе. Однако когда речь зашла о таких вещах, как симония, плюрализм и абсентеизм, собор решил, что он может принять по этому поводу постановление лишь самого общего характера. Поэтому было предписано принять меры для продолжения начатой линии, а последующим соборам, которые должны были созываться регулярно, надлежало следить за проведением в жизнь реформаторской политики Констанцского собора.

Следующий собор, как было установлено в Констанце, Мартин V созвал в 1423 году в Павии, а затем из-за эпидемии перенес его в Сиену. Он был очень непредставительным, и после принятия нескольких несущественных решений Мартину не составило труда распустить его.

Приближалось время созыва нового собора (1430 год), но Мартин не проявлял особого желания проводить его. В то же время он понимал, что концилиаристские настроения сохраняли силу и что его отказ созвать собор вызовет кризис. Он умер вскоре после начала работы собора, проводившегося на этот раз в Базеле, и его преемник Евгений IV объявил о его роспуске. Но собор отказался, и начались даже разговоры о суде над папой. Но тут вмешался император Сигизмунд, и Евгений отменил постановление о роспуске. К этому времени собор, не вызывавший поначалу особого интереса, начал привлекать всеобщее внимание, и казалось, что он взял верх над папой. Высказывались даже предложения, чтобы он работал постоянно и напрямую руководил церковью.

Затем из Константинополя, которому угрожали турки, пришла просьба о помощи. Чтобы добиться помощи, византийский император и патриарх Константинопольский заявили о готовности присоединиться к Западной церкви и принять участие в работе собора, если он переберется в какой-нибудь город ближе к Константинополю. Евгений воспользовался возможностью и перенес собор в Феррару. Большинство участников собора отказались подчиниться, но остальные последовали за папой в Феррару в надежде положить конец продолжавшемуся веками разделению Восточной и Западной церквей. Таким образом, соборное движение, упрочившееся в противостоянии расколу папства, само оказалось расколотым, и теперь было два собора с одним папой.

Собор в Ферраре, перебравшийся затем во Флоренцию, завоевал широкое признание, когда в силу обстоятельств император и патриарх Константинопольский приняли его призыв к объединению под верховной властью папы.

Тем временем Базельский собор становился все более и более радикальным. Один за другим его покидали наиболее видные деятели, присоединявшиеся к собору папы. Оставшиеся на нем объявили о низложении Евгения и избрали на его место Феликса V. Теперь стало два собора и два папы, а концилиаристское движение, положившее конец папскому расколу, само его возродило. Но остатки Базельского собора и избранный им папа не оказали существенного влияния на жизнь церкви. В конце концов немногие оставшиеся члены собора перебрались в Лозанну, где самораспустились. В 1449 году Феликс V отказался от претензий на папский престол. Стало ясно, что папство одержало победу и что отныне соборы будут подчиняться ему, а не наоборот.

27.2 Джон Уиклиф

Дабы не прерывать рассказ, мы проследили историю папства и соборного движения вплоть до середины XV века. Мы увидели, что в реформаторских намерениях концилиаристов основной упор делался на нравственные и пастырские вопросы, такие как симония и абсентеизм. Но в то же самое время были другие движения, стремившиеся реформировать не только жизнь церкви, но и ее учение. Двумя наиболее выдающимися выразителями такого типа реформаторских взглядов были Джон Уиклиф и Ян Гус. Уиклиф жил во времена авиньонского папства и умер в самом начале великого раскола. Гус, которому мы посвятим следующий раздел этой главы, был осужден Констанцским собором.

О ранних годах Уиклифа известно мало. Большую часть жизни он провел в Оксфорде, где был известен своей эрудицией и безукоризненной логикой мысли, но не чувством юмора, которое у него полностью отсутствовало. В 1371 году он окончил университет и поступил на королевскую службу. Сначала он выполнял дипломатические миссии, а затем стал известным полемистом. Все это происходило во времена авиньонского папства, служившего интересам Франции. Поэтому английские власти благожелательно относились к аргументации Уиклифа о природе и границах владычества и власти. По его взглядам, вся законная власть исходит от Бога. Но эта власть должна строиться на примере Христа, Который пришел, чтобы служить, а не чтобы служили Ему. Власть, используемая в интересах правителя, а не тех, кем он управляет, – не истинная власть, а ее узурпация. То же самое относится к власти, пусть даже законной, которая выходит за пределы своих полномочий. Таким образом, нельзя считать законной любую так называемую церковную власть, которая собирает налоги ради собственной выгоды или вмешивается в дела, выходящие за рамки духовных вопросов.

Уиклифф отправляет своих "нищих проповедников". Картина У. Ф. Имса.

Естественно, такие взгляды находили понимание гражданских властей в Англии, постоянно конфликтовавших с папством именно по вопросам налогообложения и мирской власти пап. Но Уиклиф относился серьезно ко всему, что он говорил, и вскоре логика подвела его к утверждению, что сказанное им о церковной власти распространяется и на власть гражданскую. Ее тоже надо оценивать по тому, как она служит подданным. В результате Уиклиф потерял поддержку тех, кому раньше нравилась его прямота.

К этому времени его позиции стали еще более радикальными. Позорные перипетии великого раскола придали ему новые силы, и он начал учить, что истинная Церковь Христа – не папа и не видимая иерархия, а невидимое Тело, состоящее из людей, предопределенных для спасения. Эту мысль он позаимствовал у святого Августина Гиппонского. Точно знать, кто именно предопределен, невозможно, но кое о чем можно судить по плодам, которые производит человек, и такого рода суждения подводят к выводу, что многие церковные иерархи предопределены не к спасению, а к погибели. В конце жизни Уиклиф заявил, что папа, по всей видимости, тоже лишен спасения.

По мысли Уиклифа, Писание действительно принадлежит церкви и только церковь может правильно истолковывать Библию. Но церковь, которой принадлежит Писание, состоит из предопределенных, поэтому Библию надо вложить в их руки на их собственном языке. После смерти Уиклифа его последователи, воспринявшие этот призыв, позаботились о переводе Библии на английский язык.

Но наибольшие споры из всех теорий Уиклифа вызывало толкование им присутствия Христа в обряде причащения. В 1215 году IV Латеранский собор утвердил учение о пресуществлении. Уиклиф отвергал его, усмотрев в нем отрицание принципа, проявившегося в воплощении. Когда Бог соединился с человеческой природой, божественная природа не уничтожила человеческую. Равным образом, в обряде причащения тело Христа действительно присутствует в хлебе, но не уничтожает его. Тело Христа присутствует "евхаристическим", или "таинственным" образом. Но остается и хлеб.

Эти взгляды противоречили официально принятому догмату церкви, поэтому в Оксфорде, куда он вернулся, когда его популярность у гражданских властей пошла на убыль, многие объявили его еретиком. Некоторое время его держали под стражей, но он пользовался таким авторитетом, что вскоре ему разрешили продолжить писать и заниматься богословскими вопросами.

Наконец, в 1381 году он удалился в свой приход в Люттерворте. Тот факт, что у него был приход и что он получил его от короны в знак благодарности за оказанные услуги, свидетельствует о размахе в церкви злоупотреблений, порицавшихся реформаторами. Даже такой горячий приверженец реформ, как Уиклиф, жил в Оксфорде на доходы от церковной должности. А позднее, когда ему понадобились деньги, он поменял эту должность на менее доходную, получив разницу.

Уиклиф умер от апоплексического удара в 1384 году. Его похоронили в освященной земле, так как умер он в церкви. Но позднее Констанцский собор осудил его, и его останки были выкопаны из могилы и сожжены. Прах его бросили в реку Свифт.

Проповедовать теории Уиклифа ученики начали уже при его жизни. Отнюдь не очевидно, что он их к этому побуждал и что все из тех, кого впоследствии назвали лоллардами, были действительно последователями Уиклифа. Но как бы там ни было, вскоре появилось значительное число людей, которые придерживались примерно таких же взглядов, как и Уиклиф, перевели Библию на английский язык и проповедовали свое понимание христианской веры. Слово "лолларды" имеет уничижительный смысл – оно происходит от глагола, означающего "бормотать". Они были убеждены, что Библия принадлежит народу и должна быть ему возвращена, что священнослужители не могут занимать гражданских должностей и что иконы, безбрачие духовенства, паломничества и тому подобное – вещи отвратительные. Они также отвергали учение о пресуществлении и молитвы за мертвых. Многие из этих ключевых положений лоллардов предвосхищали протестантскую Реформацию.

Сначала среди лоллардов было много представителей баронов, рыцарей и знати, но затем это движение стало преимущественно народным. На определенном этапе лолларды попытались провести через Парламент изменения в законах, касающихся ереси. Но им это не удалось, и их положение пошатнулось. Большинство лоллардов из числа аристократии и рыцарства отреклись от своих взглядов и вернулись в лоно официальной церкви. Но некоторые из них продолжали упорствовать, и в 1413 году сэр Джон Оулдкастл поднял восстание, которое закончилось неудачей, а сам он был взят в плен и казнен. После этого движение утеряло позиции среди слоев феодалов. Но оно продолжало распространяться среди простого народа и становилось все более радикальным. Заговор лоллардов, раскрытый в 1431 году, преследовал цели как реформирования церкви, так и свержения правительства. Несмотря на постоянные преследования, движение лоллардов не исчезло. В начале XVI века оно пережило новый всплеск, и многие его последователи были приговорены к смертной казни. В конце концов остатки лоллардов пополнили в Англии ряды протестантов. Но задолго до этого идеи Уиклифа дошли до далекой Богемии.

27.3 Ян Гус

Богемия, расположенная на территории современной Чехии, стала центром еще одного реформаторского движения, которое церковные власти не смогли подавить. Его лидером был Ян Гус – известный проповедник и ученый, ставший в 1402 году ректором Пражского университета. Как ректор и ведущий служитель расположенной неподалеку Вифлеемской церкви, он отстаивал реформаторские идеи, сходные с теми, которые предлагали концилиаристы того времени. Он не имел в виду изменение традиционных учений церкви, он хотел лишь привести христианскую жизнь, прежде всего жизнь духовенства, в соответствие с ее высшими идеалами.

Сочинения Уиклифа в Богемию привезли чехи, учившиеся в Англии, – король Ричард II был женат на богемской принцессе. Эти сочинения произвели в университете сенсацию, хотя поначалу споры касались в основном особенностей философских взглядов Уиклифа. В университете существовало две группировки – немецкая и чешская, и вскоре это разделение отразилось на отношении преподавателей к философским концепциям Уиклифа – чехи принимали их, а немцы отвергали, ссылаясь главным образом на то, что они устарели. Затем немецкие ученые привнесли в дискуссию новую тему, касавшуюся ортодоксальности взглядов Уиклифа, поставив тем самым чехов в трудное положение, так как им пришлось защищать сочинения человека, чьи богословские концепции внушали сомнение и с которыми они сами были не вполне согласны. Гус, например, отстаивая право ученого изучать и обсуждать работы Уиклифа, признавал свое несогласие с ним в вопросе о присутствии Христа в обряде причащения и заявлял о своей приверженности учению о пресуществлении. В конечном счете при поддержке короля Богемии чехи одержали верх, а немецкие учителя ушли из Праги и основали свой университет в Лейпциге. Перед уходом они заявили, что делают это только потому, что Прага стала рассадником ереси, прежде всего – уиклифовской. Таким образом, дискуссии о взглядах Уиклифа способствовали созданию представления о чехах как о еретиках.

Гус был сожжен по решению Констанцского собора.

Собор в Пизе попытался положить конец великой западной схизме, но в результате появилось три папы. Богемия поддерживала пизанских пап – сначала Александра V, а затем Иоанна XXIII. Архиепископ Пражский, враждебно относившийся к Гусу, добился от папы принятия эдикта о предании анафеме трудов Уиклифа, а также о разрешении проповедовать только в соборах, приходских церквах и монастырях. Поскольку Вифлеемская часовня не подпадала ни под одну из этих категорий, папский эдикт практически принуждал Гуса к молчанию. После глубоких размышлений Гус решил не подчиняться и продолжал проповедовать. В 1410 году его вызвали в Рим, где он должен был ответить за этот и другие акты неповиновения. Он отказался явиться в Рим и в 1411 году был отлучен от церкви. Но он пользовался поддержкой короля и народа Богемии, поэтому папский приговор особых последствий не имел.

Конфликт с пизанским папством привел Гуса к более радикальным взглядам. Прежде всего он пришел к выводу, что недостойному папе подчиняться не следует. Он не ставил под сомнение законность избрания пизанских пап. Сомнения у него вызывал их авторитет, так как было ясно, что они действуют в собственных интересах, а не в интересах церкви. Он пришел также в выводу, что высшим авторитетом обладает Библия, сверяясь с которой следует оценивать действия как папы, так и любого другого христианина. Нельзя повиноваться папе, который не повинуется Библии.

Причащение мирян от чаши с вином было одной из основных целей движения гуситов.

До сих пор Гус не говорил почти ничего, с чем не согласились бы наиболее радикальные концилиаристы. Но затем Иоанн XXIII объявил о походе на Неаполь, руководствуясь главным образом политическими соображениями, и решил финансировать его за счет продажи индульгенций. Гус, купивший индульгенцию двадцать лет назад, затем пришел к выводу, что дать прощение может только Бог и что продажа принадлежащего только Богу означает узурпацию. В данном же случае его возмущало, что ради удовлетворения своих амбиций папа объявляет священной войну между христианами.

Король, нуждавшийся в поддержке папы Иоанна, приказал Гусу молчать. Но к тому времени его взгляды были уже широко известны, и происходили выступления протеста против угнетения чешского народа папством. Иоанн XXIII еще раз отлучил Гуса от церкви, и на этот раз реформатор, не хотевший втягивать в полемику весь народ, оставил Прагу и свою кафедру и удалился в сельскую местность, где продолжил писать сочинения о необходимости реформации. Там он узнал, что в Констанце собирается большой собор, что император Сигизмунд приглашает его выступить на нем в свою защиту и выдает ему для этого охранное свидетельство.

Собор обещал стать зарей нового века церкви, поэтому Гус не мог отказаться от приглашения. Возможно, думал он, ему удастся внести свой вклад в реформацию, которую начнет проводить собор. Но по прибытии в Констанц он убедился, что Иоанн XXIII намеревается судить его сам, а не на соборе. Гуса привели в папскую консисторию и приказали покаяться в ереси. На это он ответил, что с удовольствием покается, если кто-нибудь докажет ему, что он еретик. После бурной беседы его стали держать под арестом, сначала в его собственной резиденции, затем в дворце епископа и, наконец, в кельях различных монастырей. Император заявил протест в связи с неуважением к его охранному свидетельству. Но, поняв, что позиция Гуса не встречает отклика и что его могут счесть сторонником еретиков, он предусмотрительно умыл руки.

5 июня 1415 года Гуса привели на собор. За несколько дней до этого сбежавшего из города Иоанна XXIII под арестом привезли назад. Появилась надежда, что собор отнесется к Гусу как к противнику Иоанна и снимет выдвинутые против него обвинения. Но собор, как и император, хотел выглядеть стойким защитником ортодоксальности. Поэтому Гус предстал перед собором в цепях. Его организаторы хотели, чтобы Гус покорился собору, и заявили, что ему надо просто покаяться в ереси. Он ответил, что никогда не придерживался учений, в которых его обвиняют. Они повторили, что ему надо просто покаяться. Но этого Гус сделать не мог, ибо тем самым он признал бы еретиками не только себя, но и своих чешских друзей и последователей. В конце концов, убедившись, что честного суда от присутствующих добиться невозможно, он заявил: "Я взываю к Иисусу Христу, единственному всемогущему и совершенно справедливому судье. Предаю свое дело в Его руки, так как Он судит каждого на основании не лжесвидетельств и неверных советов, а истины и справедливости". Его отвели в тюрьму, где уговоры продолжились, так как организаторы собора ставили целью отречение, которое укрепило бы его авторитет, а не вынесение приговора, который побудил бы многих усомниться в его мудрости.

Наконец, 6 июля Гуса привели в собор. Там его одели в священнические одежды, которые затем с него сорвали. Голову обрили, чтобы лишить тонзуры, и надели на нее бумажную корону с изображением бесов. По пути к месту казни его провели мимо костра, в котором пылали его книги. Уже привязав Гуса к столбу, ему в последний раз предложили отречься, но он опять отказался. Затем он вслух помолился: "Господи Иисусе! Ради Тебя принимаю эту жестокую смерть. Прошу Тебя о милости к моим врагам". Слышно было, как перед самой своей смертью он пел псалмы. Несколько дней спустя был сожжен на костре и его соратник Иероним Пражский – наиболее видный выразитель взглядов Уиклифа в Богемии, решивший присоединиться к Гусу в Констанце. Палачи собрали прах и бросили его в озеро, чтобы от еретиков не осталось ничего. Но чехи увезли с собой кусочки земли с места казни Гуса как напоминание о совершенном в Констанце преступлении.

Богемцы негодовали и почти единодушно отреклись от собора. Четыреста пятьдесят два дворянина на своем собрании торжественно заявили о согласии с Гусом: недостойному папе повиноваться нельзя. Собор ответил постановлением о закрытии Пражского университета, вызовом непокорных дворян в Констанц и заявлением, что король Богемии поощряет ересь.

Гора Табор (Фавор) стала центром наиболее радикальных последователей Гуса.

В самой Богемии в оппозиции собору объединились несколько разных групп. Изначально гуситы были в основном представителями дворянства и буржуазии, но вскоре они получили поддержку более радикальных движений, основу которых составляли представители низших классов. Наиболее известным среди них были "табориты" – движение апокалиптической направленности, получившее широкое распространение среди крестьян еще до Гуса. Табориты отвергали все, что не находит прямого подтверждения в Писании, тогда как гуситы готовы были принять все, что с полной очевидностью не отвергается Библией. Другим движением, сходным с таборитским, но менее радикальным в своих апокалиптических воззрениях, были "хоривиты".

Под угрозой вооруженного вторжения эти группы пришли к согласию по "четырем пунктам", ставшим своего рода программой чешских "еретиков". Первый из них провозглашал свободу проповеди Божьего Слова во всем королевстве. Второй утверждал, что причащение должно совершаться "под обоими видами", то есть что миряне должны получать не только хлеб, но и чашу. К такому выводу Гус пришел в конце жизни, и вскоре этот принцип стал одним из основных требований всех гуситов. В-третьих, все были согласны, что духовенство должно отказаться от собственности и жить в "апостольской нищете". Наконец, четвертый пункт провозглашал, что такие тяжкие и очевидные грехи, как, например, симония, необходимо должным образом наказывать.

Затем умер король Вацлав, и его законным преемником стал Сигизмунд – германский император, предавший Гуса в Констанце. Чехи потребовали, чтобы он признал "четыре пункта", предусматривавшие свободу вероисповедания, и не назначал немцев на государственные должности. Такие условия Сигизмунд принять не мог, и по его просьбе папа призвал к крестовому походу против гуситов. Войска Сигизмунда подошли к Праге, но были наголову разбиты армией, состоявшей в основном из таборитов. Таборитов возглавил Ян Жижка, выходец из семьи мелкопоместного дворянства, сделавший их грозной военной силой. Его основным оружием стали крестьянские телеги, которые Жижка вооружил полотнами пил, превратив их тем самым в смертоносные военные колесницы. Во второй битве остатки воинства Сигизмунда были окончательно разгромлены. В следующем 1421 году армия, состоявшая из ста тысяч "крестоносцев", позорно бежала перед телегами Жижки. Третий поход, организованный через год, закончился еще до встречи с противником. Вскоре после этого Жижка, потерявший глаз в битве 1421 года, отошел от таборитов, взгляды которых начали казаться ему слишком мистическими, и присоединился к хоривитам. Он умер от чумы в 1424 году. Но чехи продолжали борьбу и отразили еще два нападения в 1427 и 1431 годах.

К тому времени Базельский собор пришел к выводу, что Констанцский собор к вопросу о чешских делах отнесся неразумно и пригласил гуситов на новый собор для обсуждения их разногласий с католиками. Но гуситы опасались повторения событий, приведших к суду над Гусом и к его смерти. Поэтому они потребовали гарантий, принятие на себя которых собор счел оскорбительным. Католики в очередной раз организовали поход на Богемию. И в очередной раз их разгромили.

Это последнее поражение убедило наконец католиков в необходимости вести переговоры. В результате переговоров церковь Богемии вернулась в лоно западного христианского мира, и при этом ей было разрешено совершать обряд причащения под обоими видами, а также придерживаться некоторых других принципов, изложенных в "четырех пунктах". Многие гуситы, главным образом из числа дворянства, согласились с этим, и Сигизмунд стал королем Богемии, однако умер спустя полтора года.

Но в Богемии с этим договором согласились не все. Многие вышли из официальной церкви и организовали Unitas Fratntm – "Союз братьев". Их число быстро росло, причем не только в Богемии, но и в соседней Моравии. Во время протестантской Реформации XVI века они установили тесные связи с протестантами, и одно время казалось, что они станут лютеранами. Но их начали преследовать габсбургские императоры – преданные сторонники католичества. Они рассеялись, и "Союз братьев" почти прекратил существование. Епископ братьев Ян Амос Коменский (1592-1670) из своей ссылки ободрял и поддерживал их в надежде, что срубленное под корень дерево когда-нибудь снова зацветет. Эти надежды осуществились через много лет после его смерти, и в ходе нашего дальнейшего рассказа мы увидим, какое влияние оказали бывшие члены Unitas Fratrum, которых стали называть "моравскими братьями". Другая их часть стала одной из многих церквей, придерживающихся кальвинистской направленности.

27.4 Джироламо Савонарола

Поздней осенью 1490 года у ворот Флоренции стоял доминиканский монах. Джироламо Савонарола, уроженец Феррары, большую часть своих тридцати трех лет провел в учебе и преданном служении. Это было не первое его посещение Флоренции – он жил там и раньше. Но флорентийцам, восхищавшимся его библейскими знаниями, не понравились его пылкие проповеди и "иноземный" (феррарский) акцент. Теперь он возвращался по приглашению Лоренцо Медичи Великолепного, который владел по сути всей Флоренцией и которому его рекомендовал известный ученый Пико делла Мирандола.

В монастыре святого Марка, куда он поступил, Савонарола проводил для своих братьев-монахов лекции с толкованием Писания. Вскоре на эти лекции, перенесенные из сада в церковь и превратившиеся в проповеди, стали приходить многие другие. Ко времени великого поста 1491 года он достиг такой известности, что его пригласили проповедовать в главной церкви Флоренции. То, что он говорил там о пороках своего времени и о пропасти, разделяющей истинную христианскую жизнь и любовь к роскоши, раздражало многих богатых людей. Особенное недовольство это вызывало у Лоренцо Медичи, и он нанял другого проповедника для противоборства с Савонаролой. Но из этого ничего не вышло, так как простой народ встал на сторону Савонаролы, и второй проповедник решил уехать в Рим, чтобы оттуда плести интриги против своего противника.

Когда Савонаролу избрали настоятелем монастыря святого Марка, монахи сказали ему, что обычно в таких случаях наносят визит Лоренцо и благодарят его за помощь монастырю. Новый настоятель ответил, что на эту должность его поставил не Лоренцо, а Бог и что он возблагодарит Бога в молитве. Вскоре он продал значительную часть имущества монастыря и вырученные деньги раздал нищим. Он внес такие изменения во внутреннюю жизнь общины, что начали говорить о святости и духе служения монахов. К проведению реформ присоединились и другие монашеские обители. Даже Лоренцо на смертном одре призвал к себе праведного монаха.

Пьетро Медичи, преемник Лоренцо, утерял уважение флорентийцев. Французский король Карл VIII объявил о своих претензиях на неаполитанскую корону и шел на юг. Пьетро не захотел или не сумел организовать оборону Флоренции, расположенной на пути Карла, и попытался от него откупиться. Узнав об этом, флорентийцы возмутились и отправили собственную делегацию во главе с Савонаролой. Одновременно они изгнали Пьетро из города. Когда Карл вошел во Флоренцию и предъявил ей неразумные требования, опять вмешался Савонарола, и в результате флорентийцы стали союзниками Франции.

После ухода Карла и его войск из города авторитет Савонаролы так возрос, что флорентийцы обратились к нему за советом о выборе формы городского управления. По его рекомендации они избрали республиканский строй и предприняли меры для восстановления хозяйственной жизни города. Он также посоветовал продать золото и серебро для оказания помощи бедным.

Проповедует Савонарола. Обратите внимание на разделение между мужчинами и женщинами в церкви. Гравюра по дереву.

Именно в этот период реформаторская программа Савонаролы принесла наибольшие плоды. Его часто изображают фанатичным и невежественным монахом, но он считал, что реформы должны основываться на знании. Поэтому под его руководством монахи в монастыре святого Марка изучали латинский, греческий, древнееврейский, арабский и арамейский языки. Но он был также убежден, что роскошь и все другие вещи, которые так ценят богатые, не имеют никакого значения и что пристрастие к ним лежит в корне всех пороков, которые он порицал. Поэтому по его инициативе периодически проводились сожжения "суетных вещей". На главной площади сооружалась большая деревянная пирамида, под которую закладывались охапки соломы и дрова, посыпанные порохом. По бокам пирамиды люди раскладывали свои "суетные вещи" – одежду, драгоценности, парики, дорогую мебель и тому подобное. Затем под пение с торжественным шествием все это сооружение поджигали. Эти большие костры как бы заменяли запрещенные костры масленицы.

Падению Савонаролы способствовали политические обстоятельства. Александр VI, один из самых неудачных пап за все времена, заключил союз против Франции, в который вошли значительная часть итальянских и германских государств, а также Испания. Флоренции было выгодно присоединиться к папским сторонникам. Но Савонарола считал необходимым соблюдать верность обещаниям, данным Карлу VIII. Папа предпринял ряд резких мер в отношении сначала Савонаролы, а затем и всего города. Многим флорентийцам стало ясно, что из-за упрямства их проповедника, не желающего нарушать слово, они теряют значительную часть рынка сбыта.

Особенно сильное сопротивление Савонароле и его политике оказывали зажиточные граждане города. А его сторонники все увереннее считали, что он – пророк, и требовали от него чудес. Когда что-то из его предсказаний сбывалось, они еще больше превозносили его. Но когда он не совершил чудес, которых от него ждали, они тоже выступили против него.

В конце концов, толпа ворвалась в монастырь святого М арка. Савонарола не стал защищаться и не позволил своим друзьям вступиться за него с оружием в руках. Толпа схватила его, избила и передала властям, которые этого как раз и добивались.

Теперь надо было найти основание для обвинения. Его несколько дней пытали, и самое большее признание, которое палачи смогли вырвать у него, заключалось в том, что он не может предсказывать будущее, на что, впрочем, он никогда и не претендовал. Для участия в суде папа направил своих легатов, и они тоже пытали Савонаролу. Они добились всего лишь "признания", что он намеревался обратиться к собору. Отказавшись от надежды выдвинуть какие-то конкретные обвинения, судьи в конце концов решили осудить Савонаролу и двух его ближайших помощников как "еретиков и схизматиков", не уточняя природы их ереси. Для совершения казни они обратились к "мирским палачам", так как церковь убивать не должна. Единственное снисхождение к ним выразилось в том, что их сначала повесили, а затем уж сожгли. Все трое смерть приняли мужественно. Прах их был развеян в реке Арно, чтобы от них не осталось даже воспоминания. Но несмотря на это, у многих сохранились реликвии святого монаха. Когда много лет спустя Рим разграбили немцы, многие усмотрели в этом исполнение пророчеств Савонаролы. Долгое время после этого и даже в XX веке многие католики утверждали и продолжают утверждать, что этот доминиканский монах был святым и что его имя должно быть включено в официальный список святых церкви.

27.5 Мистическая альтернатива

Несмотря на такие неправедные дела и, быть может, частично вследствие их, XIV и XV века были временем расцвета мистического богословия. Выдающиеся мистики, оказавшие влияние на последующие поколения, были в Испании, Англии и Италии. Но особенное распространение мистическое богословие получило на берегах Рейна – в Германии и Нидерландах.

Видным немецким учителем мистицизма был Экхарт фон Хохгейм, известный как Майстер Экхарт и живший в конце XIII и начале XIV века. Его мистическое учение было по сути неоплатонистским, так как целью он ставил созерцание высшего и невыразимого Существа. Экхарт считал, что все слова о Боге неточны и поэтому, строго говоря, ложны. "Когда я говорю, что Бог благ, это неправильно. Благ я сам, а не Бог". Подобного рода заявления давали повод для неверного истолкования вопроса, и создавалось впечатление, что Экхарт относится к Божеству без достаточного почтения. На самом же деле он имел в виду прямо противоположное. Он говорил не о том, что Бог есть зло, а о том, что все определения Бога строятся на аналогиях и, следовательно, неточны. Во всяком случае, такая аргументация показывает характер его мистического мышления – он стремился прославить Бога, доказывая, что ни одна человеческая теория не может объяснить божественное и что истинное знание о Боге может быть только интуитивным, а не рациональным. Бог познается не через ученые или рациональные умопостроения, а через мистическое созерцание, в ходе которого человек растворяется в божественном.

Эразм Роттердамский. Гравюра А Дюрера.

Все существа от начала заключены в Боге. Еще до сотворения мира Бог, Великий Творец, имел представление о всем, что будет существовать. Это тоже характерная тема платоновской традиции и неоплатонистского мистицизма, принятого Экхартом. На этом основании он заявил:

Я уже существовал в этой истинной природе Божества, находящегося вне любого бытия и неподдающегося никакому определению. Там я обрел намерение стать собой. Там я познал себя. Там я пожелал создать человека, которым стал. Поэтому я есть собственная первопричина в моем бытии, которое вечно, но не в моем нынешнем существовании, которое преходяще {34} .

На основании этого и других подобных ему заявлений многие начали считать его еретиком. Говорили, что, по его учению, мир и все творения вечны и что он смешивает Бога и мир, то есть проповедует пантеизм – отождествление всех творений с Богом. Его обвиняли во взглядах, согласно которым душа или часть ее не сотворена, а существует вечно. Экхарт неоднократно протестовал, утверждая, что такие обвинения основываются на неверном истолковании его учения. Он действительно пытался сторониться пантеизма и учения о божественности души. Но выражения, которые он использовал, часто давали повод именно для такого истолкования. В конце жизни его официально обвинили в ереси и признали виновным. Он обратился в Рим, но умер, прежде чем его дело было рассмотрено.

Многое из того, что говорилось об учении Экхарта, было крайним упрощением или преувеличением его взглядов, однако несомненно, что между его неоплатонистским мистицизмом и христоцентрическим мистицизмом Бернара Клервоского и Франциска Ассизского существовала огромная разница. Эти двое находили вдохновение в созерцании Иисуса как исторической человеческой личности, как Бога, воплотившегося в конкретное время и в конкретном месте. Экхарта же не очень интересовали историческое время или географическое место библейских событий. "Иерусалим, – сказал он, – столь же близок моей душе, как и место, на котором я сейчас стою". Тем самым он имел в виду, что человек находит Бога через внутреннее созерцание, "перенося себя" и приходя к Богу "без посредников".

Хотя при жизни его обвиняли в ереси, после смерти майстер Экхарт приобрел многих последователей, особенно в своем доминиканском ордене. Наиболее известными среди них были Иоганн Таулер и Генрих Сузо. Они не отличались такой эрудицией, как их учитель, но им удавалось излагать его взгляды в категориях, более доступных для людей, не имеющих специальной богословской подготовки. Благодаря им мистицизм Экхарта получил широкое распространение.

Ниже по течению Рейна жил фламандский мистик ван Руйсбрек. По всей видимости, Руйсбрек читал сочинения Экхарта и в некоторых пунктах следовал по пути немецкого учителя, но его мистицизм был более практического свойства и более связанным с повседневной жизнью. Дальнейшее развитие это направление получило в работах Герхарда Грота, еще одного фламандского мистика, большое влияние на которого оказал Руйсбрек.

Руйсбрек и Грот сформулировали принципы и способствовали росту популярности того, что получило название "современного благочестия". Оно выражалось главным образом в дисциплинированной благочестивой жизни, основанной на созерцании жизни Христа и подражании Ему. Наиболее известным сочинением этой школы стало "Подражание Христу", в течение нескольких веков остававшееся самой читаемой христианской книгой.

Руйсбрек и его последователи отвергали учение "братьев свободного духа". Это были мистики, утверждавшие, что они прямо связаны с Богом и поэтому не нуждаются в посредниках, таких как церковь или Библия. Некоторые из них даже заявляли, что их духовность позволяет им предоставлять телам следовать своим наклонностям.

Самым большим достижением Грота стало, пожалуй, создание "Братства общинной жизни". Он отказался от синекуры, приносившей ему, как и многим другим в то время, доход, начал обличать разложение в церкви и призывать последователей к святости и благочестию. Но в отличие от многих других, кто проповедовал аналогичные реформы, Грот не призывал последователей к монашеской жизни. Он говорил, что, если у них нет истинного монашеского призвания, они должны следовать своему собственному призванию, соблюдая при этом принципы современного благочестия. Тем не менее многие его ученики в конце концов стали августинскими монахами. Но они никогда не теряли связи с "общинной жизнью" тех, кто не принял монашества. Поэтому "Братья общинной жизни" создавали прекрасные школы, в которых проходили подготовку не только будущие монахи, но и многие из тех, у кого были другие жизненные планы. В этих школах учили как наукам, так и благочестию, и они стали центрами обновления церкви, так как большинство их выпускников были критически и реформаторски настроенными людьми. Самым известным из этих выпускников был Эразм Роттердамский, ставший ведущей фигурой XVI века.

За небольшим исключением, немецкие и фламандские мистики избегали восторженных крайностей. В их понимании мистическое созерцание должно вести не к бурным проявлениям эмоций, а к установлению внутреннего мира. Это достигается не эмоциональной стимуляцией непостоянных страстей, а внутренним и настойчивым интеллектуальным созерцанием.

Само по себе мистическое движение не противостояло церкви или ее иерархии. Некоторые мистики критиковали злоупотребления прелатов и в первую очередь их показное благочестие, но большинство из них довольствовались достигнутым внутренним миром и не чувствовали необходимости конфликтовать с церковными властями. Но с другой стороны, мистический порыв ослаблял позиции не только разложившихся прелатов, но и самой иерархической церкви. В самом деле, если общения с Божеством можно добиться через прямое созерцание, такие традиционные средства получения благодати, как обряды, проповеди и даже Писание, теряют смысл. Мистики XIV и XV веков редко приходили к таким радикальным выводам. Но их учение несло в себе зародыш сомнения, которое впоследствии будет все больше ослаблять власть иерархии.

27.6 Народные движения

Выше мы вели речь в основном о реформаторских движениях, возникавших среди богатых и образованных людей. По очевидным причинам большинство существующих материалов связаны именно с такими движениями. Бедные и необразованные люди не пишут книг о своих чаяниях, которые находят выражение только в исторических сочинениях, посвященных периодам, когда они выливаются в прямое столкновение с властями. Но в позднем средневековье среди простого народа таких чаяний было очень много.

Теории Уиклифа распространялись не столько принявшими их учеными мужами Оксфорда или представителями знати, рыцарства, сколько лоллардами, ходившими из деревни в деревню с проповедью Евангелия, во многом противоречившей той, которую деревенские жители слышали от церковных иерархов. И крайне маловероятно, что эти проповедники могли бы найти последователей среди простого народа, если бы учение преподавателя из Оксфорда не отражало многих их надежд. Гуситы, состоявшие сначала в основном из мелкопоместного дворянства и образованных людей, наибольшую поддержку нашли среди таборитов, которые многие свои идеи черпали не из учения Гуса, а из народных религиозных представлений и апокалиптических ожиданий бедных.

Нечто подобное происходило среди женщин. Монашество было для них единственным средством освободиться от прямой зависимости от отцов, мужей или сыновей. Поэтому женщины стекались в такие ордена, как францисканский и доминиканский. Вскоре руководители этих орденов начали ограничивать число женщин, которых можно было принять в женские отделения орденов. Но это не остановило монашеский порыв женщин, и они начали объединяться в небольшие группы для совместной жизни в молитве, поклонении и относительной бедности. Их самих стали называть "бегинками", а их дома "бегуинажами". Происхождение этих слов не ясно, но несомненно, что они имели уничижительный смысл, каким-то образом, вероятно, связанный с ересью, в которой эти женщины часто подозревались. Это движение было поддержано очень немногими епископами, но большинство из них предало его анафеме. В конце XIII века и впоследствии церковь издавала законы, направленные против такого рода общин, которые не были частью какого-либо ордена с надлежаще установленным порядком и возмущали членов официальных монашеских орденов. Когда подобный образ жизни начали вести мужчины, их назвали "бегардами", и они тоже попали под подозрение.

Другим народным движением были флагелланты. Оно возникло в 1260 году, но особенного размаха достигло в XIV веке. Самобичевание в покаянии за грехи не было новым явлением – оно практиковалось во многих монашеских обителях. Но теперь оно стало повальным народным увлечением, почти не связанным с церковной иерархией. Тысячи христиан из всех слоев общества, убежденных, что конец близок или что Бог разрушит мир, если люди не покаются, избивали себя до крови.

Это не было скоротечной или неуправляемой истерией. Наоборот, движение отличалось строгой и порой даже ритуальной дисциплиной. Желавшие вступить в его ряды совершали все эти действа в течение тридцати трех с половиной дней и все это время обязаны были беспрекословно подчиняться своим руководителям. После этого начального периода флагелланты возвращались домой, но должны были сечь себя раз в году на страстную пятницу.

В течение тридцати трех дней послушания флагелланты жили вместе и следовали предписанному ритуалу. Дважды в день они с пением попарно совершали шествие в церковь. После молитвы Деве Марии в церкви они опять же с пением шли на городскую площадь. Там они оголяли спины, вставали в круг и опускались на колени в молитве. Н а коленях же они возобновляли пение и наносили себе сильные удары, пока спина не покрывалась кровью. Иногда один из руководителей читал им проповедь о страданиях Христа. После самобичевания они вставали, покрывали спины и удалялись.

Поначалу иерархи церкви не видели в этом движении никакой опасности. Но когда флагелланты начали говорить о своем ритуале как о форме покаяния и "втором крещении" – как ранняя церковь говорила о мученичестве, – их обвинили в попытке узурпации "власти ключей", врученной только святому Петру и его преемникам. В некоторых странах они подверглись гонениям. В конце концов от публичного самобичевания отказались. Но движение продолжило подпольное существование в течение жизни еще нескольких поколений.

Еще одно движение, отражавшее настроения времени, возглавил Ганс Бем. В деревне Никласхаузен епархии Вюрцбурга была икона Девы Марии, ставшая местом паломничества. Во время великого поста 1476 года паломникам начал проповедовать священник по имени Ганс Бем. Времена были плохими из-за неурожая, к тому же епископ Вюрцбурга обложил бедных еще более высокими налогами. Сначала Бем проповедовал в основном о необходимости покаяния. Но нищета слушателей произвела на Бема такое сильное впечатление, что его проповедь приняла более радикальный характер. Он говорил о противоречии между евангельскими заповедями и алчностью и разложением духовенства. Затем он заявил, что наступит день, когда все будут равными и будут сами зарабатывать себе на жизнь. Наконец, он призвал своих последователей, число которых к тому времени превысило пятьдесят тысяч человек, поспособствовать приближению этого дня, отказавшись платить налоги и десятины. Он назначил дату, когда все должны были принять участие в шествии в защиту своих прав.

Каковы были намерения Бема, неизвестно, так как накануне назначенного дня стража епископа схватила его, а толпу разогнали. Бема сожгли как еретика. Но его последователи продолжали собираться в Никласхаузене. Епископ наложил интердикт на всю деревню. Но они все равно приходили. Наконец вмешался епископ Майнца, приказавший разрушить деревенскую церковь. Потеряв лидера и место собраний, движение распалось. Но его отголоски давали о себе знать на протяжении жизни многих последующих поколений.

Это лишь один из многих подобных эпизодов. Последние годы средневековья были смутным временем, когда социальные проблемы были неотделимы от религиозных разочарований и ожиданий. Церковные власти существующий порядок устраивал, и они обычно поддерживали мирских правителей, подавлявших движения протеста. Такие условия стали благодатной почвой для развития антиклерикализма, черпавшего вдохновение не в современных секулярных тенденциях, а в вековых надеждах на справедливость.