Когда я вышел из вагона, первое, что я увидел, — станционные часы. Я увидел часы и человека, занятого их починкой. Это был тот пассажир с черными усиками, что ехал со мной в одном купе. Я окликнул его и не утерпел, спросил: — Как же вы оказались здесь? Мне сказали, что вы высадились на предыдущей станции? — Для меня все станции предыдущие, — ответил он, — кроме одной. — Какой же? — Конечной. — А где она? — спросил я. — В неэвклидовом пространстве, где уже или еще нет времени. — Я смотрю, вы философ. Но совмещаете свои обязанности с приятной работой часового мастера. — Да, — сказал он. — Работенка неплохая. Ремонтирую время. — Часы? — Нет, не только часы, но и то, что они измеряют. Время ремонтирую. Да и пространство тоже. Потому что время от пространства, вы сами знаете, оторвать невозможно. Чиню, так сказать, ткань самого бытия, но не только бытия, но и сознания тоже. Этим делом занимаюсь только по четвергам. А сегодня среда. По средам я обычной работой занимаюсь. Ремонтирую станционные часы. Часы на станции не должны стоять или идти неверно. Пассажир всегда нуждается в точном времени. Хотите, переведу ваше время на сто лет вперед? — Нет, — возразил я, — хочу жить и умереть в своем времени. Каждый родится в том времени, в котором ему суждено. — Ну уж и суждено? А случай? Про случай вы забыли. Каждый человек — сын случая. Тут что-то оборвалось и быстро замелькало, словно лента старенького фильма.