1

«Форма выражения, манера или стиль у настоящего художника подчиняются не случайной прихоти, а чему-то более глубокому, уходящему своими корнями во внутренний опыт, в глубинное знание жизни».

Эти слова Геннадия Гора были сказаны им в книге о ненецком художнике Константине Панкове. Но они применимы и к самому Гору. Следует лишь добавить: не только форма выражения, но и внутреннее содержание произведения определяется жизненным опытом художника.

Жизнь Гора началась необычно. Он родился 28 января 1907 года в Верхнеудинске — ныне Улан-Удэ — в семье профессиональных революционеров. В воспоминаниях Н. Н. Баранского, видного деятеля большевистской партии, одного из организаторов первых социал-демократических кружков в Сибири, в числе других активных участников революционного движения в Сибири упомянут Самуил Гор. Это был отец будущего писателя. Первый год своей жизни Геннадий Гор провел в тюрьме в Чите, куда были заключены его родители за активное участие в революционном подполье.

0 детских и юных годах своих Г. Гор впоследствии писал: «…Куперовой и Майнридовой Америки уже давно не существовало, и только мне повезло в двадцатом веке каждый день видеть край, еще более первобытный, чем исчезнувшие миры Купера и Майна Рида».

Необозримые просторы Сибири, таинственная и могучая тайга, неповторимый быт малых народностей Севера — все это во многом определило будущие темы произведений Г. Горя. Его приятелями были эвенки и буряты, и любовное отношение к ним сохранилось у него на всю жизнь. Позднее он много переводил прозу зачинателей литературы ненцев, хантов, манси.

В средней школе Гор учился в Чите. В 1923 году он приехал в Петроград, а через два года поступил на историко-филологический факультет университета.

В Ленинграде в двадцатые годы существовало литературное объединение «Смена». Принимали в нем участие многие из тех, кто позднее занял видное место, в советской литературе. Это Ольга Берггольц, Борис Корнилов, Александр Гитович, Борис Лихарев, Леонид Рахманов. Свой литературный путь Г. Гор начал в 1925 году именно в этом кружке. Дебютировал он в молодежных изданиях — в журнале «Юный пролетарий» и газете «Смена».

Первая книга рассказов писателя вышла в Ленинграде в 1933 году и носила название «Живопись». Посвящена она была главным образом проблемам искусства, вопросу о художнике в современном мире.

В тридцатые же годы писатель обратился к материалу, который с детства был ему близок, — к жизни малых народностей Севера. В таких книгах, как «Ланжеро», «Большие пихтовые леса», «Синее озеро», черты условности, которые были свойственны книге «Живопись», уступили место реалистическому подходу к действительности.

В послевоенное время Г. Гор опубликовал повесть «Остров будет открыт» — о молодом человеке, почти подростке, вернувшемся с фронта, о возвращении его к мирному бытию и о тех трудностях, которые преодолевает герой в поисках своего места в жизни.

В пятидесятые годы Г. Гор пишет повести, названные в критике «университетскими», — «Ошибка профессора Орочева», «Однофамилец». В них писатель выступает против приспособленцев и карьеристов, за подлинно творческое отношение к науке, которая мстит за себя бесплодием и деградацией каждому, кто поиски истины в науке подменяет низменными побуждениями.

В шестидесятые годы Г. Гор обращается к научно-фантастическому жанру. В этот период появляются такие произведения, как «Синее окно Феокрита», «Докучливый собеседник», «Кумби», «Странник и время», «Нездешний старичок», «Волшебный берет», «Лифт», «Картина» и другие.

Вместе с тем он возвращается к материалу своих ранних вещей и воскрешает впечатления своего детства и юности. Такова одна из самых последних вещей его — талантливая повесть «Рисунок Дароткана», опубликованная в 1972 году.

2

Г. Гор проработал в литературе почти полвека. Мы встречаемся в его книгах с множеством тем, сюжетов, ситуаций. Но при всем этом многообразии у Г. Гора, как у всякого серьезного художника, есть свое видение мира, обусловленное особенностями его таланта и жизненного опыта, своя внутренняя устремленность, словом — то, что Белинский называл пафосом творчества.

В произведениях Г. Гора явственно видны две линии, во многом не только не сходные, но даже как будто контрастирующие и в известном смысле противоположные друг другу. Это, с одной стороны, произведения, которые можно назвать «северными», — о жизни народностей Севера, совсем еще недавно живших как будто вне истории, вне цивилизации, и с другой — повести и рассказы, для которых характерна постановка сложных проблем философии, эстетики, социологии.

В критике отмечалось, что литературная манера Гора приближается к манере живописца, который воссоздает многокрасочную картину виденного в замкнутом пространстве. Стремясь передать всю необычность своего материала, Г. Гор опирается на творческий опыт больших мастеров советской прозы. Он, в частности, учился у Бабеля умению лаконично и, казалось бы, в нейтральном тоне повествовать о событиях страшных и трагических. Рассказ Г. Гора «Горячий ручей» начинается так: «Я играл в лесу. Ручей кипел у моих ног. Вода была желтая, а камни зеленые. Траве было тепло возле ручья. Сосны отодвинулись от ручья. Они, наверно, боялись ручья, их корням было жарко.» Прелестная лесная идиллия!.. Человек не отделяет себя от природы, а природа очеловечена. Но в эту безмятежную таежную глушь врываются бури гражданской войны. Мальчик, от имени которого ведется повествование, встречает группу всадников, он их принимает за гостей. Но это не гости. Это белые, и они ищут отца и мать ребенка, чтобы расправиться с ними.

«— Коля, — сказал мне человек с большим ласковым ртом, — иди-ка сюда.

Я подошел к нему.

— Мальчик, — сказал мне тот высокий человек. — Иди посмотри на папу. Мы убили твоего папу. Он там лежит, твой папа, на полу.»

Убивают и мать этого мальчика и остальных обитателей поселка. Жестокие бури сотрясают тишину таежной глуши.

Г. Гор совсем не склонен изображать жизнь охотников и рыболовов в духе нетронутой цивилизацией гармонии. Он видит, что и здесь кипят социальные страсти. И здесь есть люди добрые и открытые и люди жестокие, которые из-за корысти, соперничества и злобы готовы на любое зверство. Два рассказа — «Ивт одноглазый» и «Старик Тевка» — посвящены теме социальной розни в, казалось бы, однородном и цельном быту стойбища. Герои этих рассказов — братья Ивт и Вайт. Во время японской оккупации они оба верой и правдой служили интервентам. Это богатые люди. У Вайта было тридцать девять собак, у Ивта — на десяток больше. Братьев раздирают бесконечные распри, на почве соперничества они готовы убить друг друга. Но в своей враждебности, ненависти к старому Тевке они едины.

Старый Тевка поет песню:

«Два худых человека рядом со мной живут. Два богатых человека. Одного Ивтом звать, другого — Вайтом. Ивт Вайту ухо отрезал. Вайт Ивту палец откусил. Два худых человека смотрят на меня тремя глазами. Ладно, весна скоро придет, река откроется. Я в лодку сяду. К хорошим людям в гости поеду. Торопись, весна, Тевка тебя любит.»

И этого доброго человека «худые» братья подстрелили и сделали инвалидом. «Не думал он, что братья Ивт и Вайт хотели его оставить без ноги Ничего он не сделал им худого.» Лишь сказал как-то братьям Ивту и Вайту, что они жадные люди («Мало ли что сболтнешь сгоряча»). Старый Тевка не может допустить мысли, что братья могли с умыслом искалечить его. Но так именно и было: злобные собственники не могли простить старику правды.

В рассказе «Пила» с нарочитым бесстрастием повествуется, как местные богатеи Сычуговы заподозрили отца мальчика, от имени которого ведется рассказ, в том, что отец украл у них новую пилу. Сычуговы пытают отца и выспрашивают у него, где пила. «Не о чем мне с вами говорить, — отвечает отец. — Вы хапуги. Ну и хапайте. Амбары у вас большие. Я у вас ничего не брал.»

Г. Гор с суровой правдивостью изобразил противоречия собственнического мира, по-своему отразившиеся в тунгусских селениях. В связи с этим большое место занимает в рассказах и повестях писателя одна из определяющих тем его «северных» произведений — тема глубоких преобразований, которые принесла революция в жизнь его героев.

Особенно широко эта тема советской нови, неодолимо растущей в таежной глуши, развита в повести «Ланжеро». Ланжеро — таким поэтическим именем назвали гиляка. Начинается повесть о нем трагическими сценами. Погибают его мать, сестра и брат. Маленькому Ланжеро говорят, что ветер унес его родных и чуть было не погубил и его самого. Но добрый друг стойбища доктор Иван Павлович дает этим смертям иное объяснение: «Ветер, говоришь, тебя чуть не унес. Это не ветер, а интервенты. О нефти и рыбе помнили, о людях забыли, о вас, гиляках. Не бойся, сейчас есть кому бороться с „ветром“.»

В судьбе юноши, которого Советская власть в буквальном смысле слова спасла от гибели, нашли свое отражение принципы революционного гуманизма. Путь Ланжеро к культуре прослежен Г. Гором убедительно и ярко, но историю русской девушки Нины, которая оказывается воплощением мечтаний юноши, писатель рассказывает бегло и схематично.

Жизнь Ланжеро справедливо представляется Г. Гору типичной. Поэтому в другой книге (о ненецком художнике Константине Панкове) с полным основанием он мог написать: «У народов, еще недавно не имевших письменности, возникла… народная интеллигенция, свои писатели, поэты, художники. Октябрьская революция была величайшим обновлением социального и духовного мира людей.»

Заслуга Г. Гора в том, что он один из первых в советской прозе коснулся этой большой и благородной темы.

3

Наряду с «северными» рассказами и повестями, писатель почти одновременно работал над произведениями совсем иного плана. Содержанием их стали проблемы философии, эстетики, науки. Для книг этого рода характерны усложненные средства художественного выражения.

Нет никаких сомнений в том, что и вторая линия органична для Г. Гора, которого с юных лет отличало пристальное внимание к науке, философии, живописи. Уже в ранней его книге «Живопись» есть небольшая повесть «Слава». Она отличается некоторой усложненностью построения, парадоксальностью и условностью сюжетных решений. Но вместе с тем в ней обращает на себя внимание зоркость молодого писателя, который сумел почти сорок лет назад угадать драму художника в современном буржуазном мире.

Писатель не отмечает бытовых признаков страны, в которой происходит действие. В этом тоже сказывается особенность повести. Она рассказывает о некой обобщенной стране капиталистического Запада. Художник Андре Шар охвачен тревожным и мучительным беспокойством, он в отчаянии, в нем созрело горячее недовольство своим искусством и всем окружающим его миром, И этот протест он хочет выразить в живописи. В первой работе Шар показал Адама и Еву. Адам был изображен низеньким розовым толстяком на зеленом фоне. Над ним парила лимонно-желтая Ева с громадным лицом на длинной узкой шее, которая была длиннее самой Евы. В следующей серии картин машина изгоняла человека с земли, как бог изгнал Адама и Еву из рая. Третий период, отмечает писатель, был беспредметным в полном смысле слова. Он включил в себя месть Шара «за человека, за человеческий страх, за порабощенное воображение, за тоску», за одиночество, за лица детей в подвалах…

В неистовстве абстрактной живописи Шара автор видит его стремление вернуться к тем временам, когда нашего мира еще попросту не было. «Он возвратил все существующее к… космическому и первоначальному хаосу…»

И, пересматривая свои картины и свою жизнь, художник ощущает свою полную изолированность от людей, от мира. На улице его окружают «современные одинаковые буржуазные города, аскетические, как стены его комнаты». Он приходит к заключению: «Нужно сдвинуть всех людей, всех… с их места, заставить их что-то делать, устыдить их, показать им бессмысленность их жизни и их картин.» И Шар решает, что этого можно достигнуть всякого рода эксцентрическими выходками. Но все остается по-старому. Мало того — самые экстравагантные выдумки Шара, которые, по мысли художника, должны вывести из себя буржуазного обывателя, находят отличный сбыт у этого самого обывателя. В повести фигурирует торговец картинами Моробье. Все, что должно было возмутить Моробье, на самом деле вызвало его восхищение. И он без колебаний покупает самые абстрактные полотна Шара. Художник с ужасом убеждается в бесплодности своего бунта. Дерзкие выпады против буржуазии лишь забавляют всесветного мещанина.

Шару «стало ясно, что его стремление вывести людей из равновесия, подобного сну после сытного обеда, было всего-навсего стремлением к славе. Ему представилось это так отчетливо, точно он поднял самого себя до уровня своих глаз, осмотрел себя с ног до головы и с омерзением бросил.»

Почему же бунт Шара нелеп и бесплоден? Писатель отвечает на этот вопрос четко и ясно. Шар хочет своим творчеством вызвать ужас буржуа. Но что было бы способно вызвать этот ужас? «Призрак пролетарской революции», — это подсказал бы Андре Шару любой подросток из рабочей семьи, если бы Андре Шар стал советоваться с подростком. «Но Андре Шар, — подчеркивает писатель, — всегда советовался только с самим собой, со своей совестью и со своим воображением. Кроме самого себя, он никого не уважал и ни с кем не считался.»

Драма Шара состоит в том, что он, бунтуя против буржуазного миропорядка, остается на почве самого этого миропорядка и не в силах вырваться из его мертвящих объятий. Выступая против Моробье, художник остается слугой и шутом того же скупщика картин.

Писатель уловил, что среди модернистов, наряду с шарлатанами, есть и честные художники, которые стремятся выразить свое мучительное недовольство окружающим миром, но вместе с тем он сумел- обнажить абсолютную бесплодность индивидуалистического бунтарства. Кроме того, Г. Гор еще в ту пору, когда крайности модернизма только начали проявляться, предугадал возникновение наисовременнейшего поп-арта — последней формы распада искусства, когда «картина» состоит из вполне реальных вещей: изуродованных останков автомобиля, консервных банок и самого обычного бытового мусора и хлама.

Самоизоляцию художника от жизни писатель едко высмеял и в рассказе «Стакан». Если Шар заслуживает сочувствия, то живописец, отгородившийся от советской действительности и ушедший в мелкий замкнутый мирок, достоин осуждения. О нем писатель говорит с явным сарказмом: «Ни пули революции и ни снаряды гражданской войны не задели ни его стакана, ни его лысую голову, похожую на стакан.» На очередные выставки он приносил очередное изображение стакана. Картину охотно брали, потому что стакан — это натюрморт, а Широкосмыслов считался «большим мастером натюрморта». И вот среди революционных картин, среди вздыбленных машин и вздутых, как весенняя вода, мускулов; среди знамен и людей появлялось изображение стакана — символ устойчивости, завершенности и обывательского самоустранения от гроз и бурь реальной жизни.

Лучшие рассказы Г. Гора о живописцах ставили глубокие вопросы эстетики, утверждали силу и значительность живой жизни — истинного источника творческого вдохновения.

Уже говорилось, что в шестидесятые годы Г. Гор обратился к жанру фантастической повести и рассказа.

Произведения фантастического жанра отличаются большим внутренним многообразием. В одном случае мы имеем дело с научно-техническим предвидением. (Классический пример тому — творчество Жюля Верна. Множество изобретений, которые позднее стали реальностью, были в тех или иных вариантах предугаданы и предсказаны этим писателем.) В другом — фантастический жанр лишь условная форма, позволяющая ставить большие философские проблемы. Часто в книгах подобного рода изображаются ситуации явно нереальные, которые никогда не смогут стать явью. К таким произведениям относятся и книги Г. Гора.

Уже самые первые произведения писателя (в книге «Живопись») содержали многие элементы, нашедшие свое дальнейшее развитие в его научно-фантастических повестях и рассказах. Сюжеты этих ранних вещей далеки от бытовой реальности, они носят условный характер. Они основаны на художественных преувеличениях, в них преобладают символика и гротеск.

Но не только в рассказах о художниках есть черты, сближающие их с произведениями фантастического жанра. Даже в реалистических «северных» рассказах мы находим элементы того, что в какой-то мере предвещает работу автора в фантастическом жанре. Например, мы видим, какое внимание писатель уделяет сложному, емкому и зачастую противоречивому понятию исторического времени. Так, в повести «Ланжеро» гость из города разъясняет своим слушателям в гиляцком стойбище: «Вот вы люди, и в городах, в теплых больших домах тоже живут люди. Между вами разница маленькая, этак в десять или больше тысяч лет.»

Этот мотив звучит во многих произведениях Г. Гора. С одной стороны, жители больших городов и обитатели тунгусских яранг были современниками, а по существу, по характеру их бытия одни из них пребывали в двадцатом столетии, а другие еще оставались тогда чуть ли не в каменном веке.

В научно-фантастических произведениях Г. Гора проблемы времени и пространства являются едва ли не главными. Герои его оказываются либо в давно минувших веках, либо в отдаленнейшем будущем. Перемещение из одной эпохи в другую, из одного временного измерения в другое составляет внутреннюю сюжетную пружину повестей.

4

В стилевом плане две линии творчества Г. Гора отличаются друг от друга некоторыми существенными особенностями. В «северных» рассказах писатель стремился как можно лаконичней и выразительней показать своих героев изнутри, взглянуть на окружающее их собственными глазами, передать их склад ума, их видение мира, непосредственность и наивность, проявляющуюся в своеобразии речи. Даже тогда, когда повествование ведется в третьем лице, вы как будто слышите голос самого персонажа: «У Гольчея много друзей. Гора — мать реки — его высокий друг. Черные кедры — красивые его друзья. Белые хариусы в горной речке — и те его приятели Товарищей много у Гольчея. Олень Бэюн — его быстрый товарищ. Белки, что возле неба живут на кедровых ветвях, — верхние его товарищи.» («В краю старого Чедучу»). Детскость своих героев писатель подчеркивает тем, что в произведениях этого рода явственно слышится интонация сказки.

Г. Гор передает поразительную свежесть, многокрасочность, одушевленность природы в восприятии действующих лиц. Природа здесь — прекрасный и живой организм. «Он был счастлив своей рекой и небом, всем своим краем. Его край стоял на берегу реки, как птица. Легкие, синие деревья улетали в небо. Розовые утренние горы, казалось, двигались в тумане.» («Старик Христофор»).

Человек неотделим от природы. Он разговаривает с деревьями и животными, как со своими собратьями. Естественность и простота— характерные черты самого построения «северных» рассказов.

Так как перед писателем в разработке второй линии стояли иные задачи, в частности — стремление передать атмосферу сложных интеллектуальных исканий, произведения этого цикла изобилуют диалогами, литературными и философскими реминисценциями. Им присущи причудливые, усложненные композиционные решения. Автор часто применяет двуплановую композицию — действие происходит и в бытовой реальности и в отдаленнейшие времена. Рассказам и повестям этого жанра свойственны зачастую иронические и саркастические нотки. Писатель нередко прибегает к гротеску, подчеркивает условность всего происходящего.

И возникает вопрос — соприкасаются ли эти две линии, или они существуют в творчестве писателя каждая сама по себе?

Если, однако, внимательно присмотреться к рассказам и повестям Г. Гора, обнаруживается, что в каких бы жанрах писатель ни работал, к какому бы жизненному материалу он ни обращался, его неизменно волнуют общие проблемы, и в разнородных явлениях жизни он раскрывает некие общие черты, очень важные для него. И две линии предстают перед нами в философском синтезе, и в этом синтезе сказываются пафос, страсть, которые одушевляют все творчество писателя.

Обратимся вновь к «северным» произведениям писателя. Вот портрет старого тунгуса Христофора. «Он приносил из тайги лишь столько, сколько ему было нужно. Старик Христофор был богат своими сыновьями, молодыми и здоровыми, которых все знали как неутомимых и счастливых в промысле людей. Но он сердился на них, если они убивали матку с детенышем-сосунком. Каждого зверя он уничтожал с неохотой. На тайгу он смотрел как на дом, на зверей — как на стремительно уменьшающееся стадо своего народа. На него жаловались, что он ходил по тайге и выпускал пойманных зверей из капканов промышленников, слишком жадных к наживе.»

В рассказе «Охинская почта» гиляк Удин признавался: он любит, чтобы хорошие люди жили рядом с ним.

В повести «Ланжеро» русские друзья говорят о юноше-гиляке: «До чего свежий человек!», «Какой-то утренний. Словно только что вышел к нам из тайги. Выкупался и выходит на берег.»

Характерны эпитеты, которыми определяют Ланжеро, — «свежий», «утренний человек». С этим прямо и непосредственно сопрягается и мотив детства. О герое «Охинской почты» сказано: «Он был почему-то счастлив, словно спал в детстве…» Веселье и непосредственность старого Тевки роднит его с детьми. И когда он играет с ними, он забавляет не их, а самого себя. В простых людях, обитателях тайги и тундры, писатель видит как бы проявление изначальной человечности, те основы добра и красоты, которые составляют великую и прекрасную суть истинно человеческого, то есть то, что по-своему проявляется в детстве человеческого рода.

Эту красоту и свежесть непосредственного видения мира Г. Гор считал одним из главных достоинств замечательного ненецкого художника Константина Панкова. В блестящей по оригинальности живописи Панкова Г. Гор познает радость проникновения сквозь тысячелетия к «самым истокам древней живописи».

Те же мысли развивает Г. Гор в автобиографической повести «Рисунок Дароткана». Возвращаясь к своим детским годам, писатель в числе персонажей выводит местного северного художника Дароткана и признается: «Дароткан научил меня видеть мир своими наблюдательными, косо выглядывающими из узкого выреза, веселыми тунгусскими глазками.»

Непосредственность, стремление к добру и красоте, слияние с природой — вот что радует писателя в героях «северных» рассказов. Уместно в этой связи напомнить слова К. Маркса: «Мужчина не может снова превратиться в ребенка… Но разве не радует его наивность ребенка и разве сам он не должен стремиться к тому, чтобы на высшей ступени воспроизводить свою истинную сущность. Разве в детской натуре в каждую эпоху не оживает ее собственный характер в его безыскусственной правде? И почему детство человеческого общества там, где оно развилось всего прекраснее, не должно обладать для нас вечной прелестью, как никогда не повторяющаяся ступень?»

Конечно, нельзя не видеть существенного различия между древней Элладой, о которой сказаны были эти слова, и северными народами.

В героях своих «северных» произведений Г. Гор видит черты исторической отсталости, примитивности, но он видит и проявление безыскусственности, непосредственности. Именно в этом пункте перекрещиваются две линии в творчестве писатели, несмотря на все различия в материале и даже в средствах выражения, какими он пользуется.

В рассказах о художниках, в фантастических произведениях звучит та же мысль о сути человечности, о добре и красоте как великих ценностях, которые надо оберегать и отстаивать в наш космический век.

5

В уже упомянутой ранней повести Г. Гора «Слава» среди полотен художника Шара, которые привели в ужас самого их создателя, глубоко разочаровавшегося во всем, есть и такие картины, где машина изгоняла человека с земли: «…Вот-вот она настигнет его… вот она его раздавила.» Это было напечатано в 1933 году.

Наиболее честные и дальновидные художники Запада видели опасность низведения человека до уровня жалкого и безвольного придатка к машине, к конвейеру. Всем помнится знаменитая кинокартина Чаплина «Новые времена», обошедшая в середине тридцатых годов экраны всего мира.

Одной из главных тем фантастических произведений Г. Гора стала тема утраты буржуазной машинной цивилизацией коренных человеческих ценностей. Знаменательно то, что художник Андре Шар переживает две драмы. Об одной из них говорилось: он хочет взорвать покой всесветного мещанина, а этот мещанин только испытывает удовольствие от экстравагантных выходок живописца. Но есть еще одна драма: в своем творчестве художник разрушает красоту мира, он создает картины одну уродливей другой. Бытие предстает в полотнах его раздробленным и обезображенным.

Мысль о радости человеческого земного бытия звучит so многих вещах писателя. В фантастической повести «Минотавр» герою предстоит далекое космическое путешествие. И его охватывает тоска, скорбное ощущение утраты прелести земного существования. «На стене висела картина… Это был кусок живой природы, кусок мира, вставленного в раму. В раме шумела роща, бушевали зеленые ветви, охваченные ветром… Я молчал. Сознание безумной утраты охватило меня, словно за возможность участвовать в экспедиции я расплачивался всем, что было дорого мне…»

С этой точки зрения значительный интерес представляет фантастическая повесть Г. Гора «Синее окно Феокрита».

Герой повести — юноша XXII века. Писатель дал ему имя древнегреческого поэта Феокрита. Сделано это не случайно. Идиллии Феокрита воспевали красоту бытия, любви, природы. В гипотетическом XXII веке люди научились путешествовать во времени. Этим умением пользуются в качестве учебного средства в школе. По желанию или в целях удобной наглядности учитель может свободно отправлять своих учеников в любой век. Стоит только открыть нужную дверь, и «можно попасть куда угодно: в Древнюю Грецию, в Древний Египет, в еще неоткрытую Мексику или Тасманию, когда еще не были истреблены тасманийцы, в неолит, и мезолит, и палеолит…»

Характерной чертой фантастики Г. Гора является явственно звучащий иронический подтекст.

Отец Феокрита был ученым. Он писал труд об античной культуре и с большой, даже излишней доброжелательностью отзывался об эллинистическом писателе Ахилле Татии. Мать тоже занималась наукой. Она писала докторскую диссертацию о китах, которые были истреблены. Чтобы увидеть их живыми, надо было отправиться в девятнадцатый или двадцатый века. С туристскими группами мать отправлялась также в Древний Египет, Месопотамию и античную Грецию. Именно здесь она познакомилась с героем исследований своего мужа. «Ахилл Татий влюбился в мою мать и уговаривал ее остаться в древней Александрии. Мой отец очень сердился на древнегреческого писателя, но… свое отношение к творчеству Татия не пересмотрел.»

Контраст между «высоким» планом фантастического сюжета и рядовым бытовым адюльтером, преувеличенная вежливость обманутого мужа — все это создает комический эффект и подчеркивает условность, «невсамделишность» фантастической линии повести. Главный же сюжет повести основан на ином материале. Феокрит в своих путешествиях во времени оказывается в XX веке в маленьком провинциальном городке. И здесь он встречается с милой девушкой Тоней, в которую самозабвенно влюбляется.

И это простое и великое чувство оказывается устойчивым, незыблемым, оно сохраняет свою силу, несмотря на все перемены, происходящие в мире. Автор замечает, что отец понял чувство Феокрита. «Он понял, что это была настоящая любовь, любовь, о которой когда-то писал Тургенев. В Тоне тоже было нечто тургеневское. Она была одна во всех столетиях, будущих и прошлых, чем-то похожая на всех других девушек и в то же время отличная, не такая, как другие.»

Кульминационным выражением пафоса повести является сценка: рассказчик попадает на дискуссию, происходящую в XXI веке, — «Реальность и современный мир». Один из ораторов говорит: «Темпы, темпы! От них лихорадит. Мы успеваем побывать на Марсе, в палеолите и мезолите, на дне Тихого океана за несколько минут. Но нам не хватает свободного времени, чтобы почувствовать радость бытия… Я предлагаю создать поле замедленного времени. Вступая в это поле, человек смог бы остаться наедине с самим собой, со своими не спешащими никуда чувствами и мыслями. Он мог бы помечтать и повспоминать, не трогая руками свои воспоминания.»

Это очень важный мотив в творчестве Г. Гора. В «северных» рассказах писатель прежде всего ценил человечность своих героев — их доброту и отзывчивость, их правдивость и внутреннюю цельность, их способность остро и свежо чувствовать радость и красоту жизни. И в фантастических произведениях звучит та же любовь к красоте бытия, то же преклонение перед истинной сущностью человека, о которой говорил Маркс.

Творчество Г. Гора одушевлено мыслью о стремительном беге времени, о грандиозных свершениях человеческого разума, о бурном развитии техники и небывалых переменах в мире. И именно исходя из этого, писатель с такой настойчивостью утверждает мысль о нетленных человеческих ценностях красоты, справедливости, любви.

Многие современные, пророки буржуазии — философы, социологи — не жалеют усилий, чтобы развенчать человека, унизить его. Показывая прекрасную сущность истинно человеческого, Г. Гор опирается на гуманистическую философию нашего общества. Он не призывает вернуться к прошлому, он зовет сохранять, оберегать и развивать те основы, которые делают человека человеком.

Пафос утверждения, человечности, размышления о судьбах человека и человечества придают творчеству Гора глубину и значительность.

Л. Плоткин