Вода подхватила тела беглецов, как песчинки, и вынесла их за решётку. Зажатый каменными стенами подземный поток всё набирал и набирал скорость, пока с бушующим грохотом не вырвался на открытое пространство, соединяясь в водоворотном танце с неспешными водами величественной Альвы.
Рогула отбросило в сторону, а Шайнару закружило в воронке. Девушка изо всех сил старалась удержаться на поверхности, но водоворот безжалостно засасывал её в центр и тащил на дно. Шайнара захлёбывалась. Её лёгкие распирало от недостатка воздуха.
Вконец ослабев, она перестала сопротивляться и позволила течению увлечь её вниз. Она не испытывала паники. Даже наоборот — её окутала нереальная безмятежность, а на губах заиграла блаженная улыбка. Скоро всё закончится… Исчезнет боль и страдания… Она встретится с Бердом… Сквозь толщу воды Шайнара уже видела его жемчужную улыбку, такую, какой запомнила её много лет назад… И пусть её рукокрыл в этот раз вернётся на Красный остров один… Она честно прошла свой путь…
Девушка почувствовала, как кто-то схватил её за волосы и потащил вверх. Она снова оказалась на поверхности.
— Борись! — прорычал ей в ухо Рогул и перехватил её рукой под грудью.
Водоворот не сбавлял силы, но варн плыл сквозь него, как заведённый, и тащил за собой Шайнару. Девушка устала бороться, но ей было стыдно перед наёмником, и, собрав остатки воли, она с новой силой заработала изувеченными руками и ногами, и вода вокруг неё окрасилась в красный цвет…
Рогул вынес Шайнару на берег ниже Альвадиса и, тяжело дыша, упал на песок. На небе горели звёзды, и ночь уже вступила в свои законные права. Девушка лежала на животе. Клочки одежды, разрезанной палачом, позволяли ей подставлять ветру обнажённую спину. Холодная вода немного притупила боль от ожогов, но сейчас она возвращалась с новой силой, особенно на опалённых ступнях. Шайнара не могла встать на ноги, а пробитые с тыльной стороны ладони продолжали кровоточить.
Рогул поднялся и перевязал их оторванными от своей рубашки кусками ткани.
— Надо уходить, — сказал он. — Жорлаг Орз не отпустит свою добычу так легко. Позже обсушимся.
— Почему ты спас меня? — стараясь унять нарастающую дрожь в теле, спросила Шайнара.
Варн не ответил. Он достал из ножен меч, с которым не расстался даже в воде, хотя тот, наверняка, тянул его на дно, и срубил два тонких ствола. Он очистил их от веток и соединил короткими перемычками с помощью длинных гибких корней.
На получившиеся носилки Рогул переложил девушку всё также спиной вверх и волоком потащил их прочь от реки. Но не прошло и часа, как на горизонте показались огни факелов и послышался лай собак.
— Облава, — сказал Рогул и опустил носилки на землю.
Потом он залез на высокое дерево и осмотрелся.
— Они пытаются окружить нас, — сказал он, спустившись обратно.
Всё то время, что варн тащил девушку, она мучительно терпела и сдерживала стоны, чтобы не доставлять ему лишних забот. И сейчас ей сложно было говорить, не расцепляя зубы.
— Вернись в Альвадис, — процедила Шайнара. — Сдай меня людям Азорта Талгата и Жорлаг Орз не доберётся до меня.
— Ты бредишь?! — варн присел на корточки перед носилками. — Или ты, действительно, думаешь, что сын Железного герцога будет более снисходителен к тебе, чем королевский дознаватель? И не надейся. Все они мечтают выпотрошить Вольных Судей. Я сам такой…
Но не могла же Шайнара сказать ему, что Азорт Талгат — это Карлем, глава её Ордена! Поэтому она лишь подавила вздох разочарования и повторила:
— Отдай меня лорду Талгату, Рогул. Иначе ты сам пострадаешь…
— И давно ты стала обо мне-то беспокоиться, Судья? — насмешливо спросил варн, а потом серьёзно добавил, — никому я тебя не отдам. Потерпи. Мы выберемся…
Он поднял волокуши и с новой силой потащил их вперёд, туда, где вдалеке виднелась тёмная кромка леса.
Но как бы Рогул не спешил, а огни преследователей были всё ближе и ближе. Варн сорвал растение с мелкими красными ягодками. Это была перчанка. Морвийские рыбаки использовали её для придания блюдам особой остроты. Рогул раздавил ягоды и натёр ими подошвы своих сапог:
— Это собьёт собак со следа. Нам бы только до болота добраться. Там трясина. Они не пройдут. А я знаю тропу…
Но девушка не расслышала его слов. Уже некоторое время, как у неё кружилась голова и всё плыло перед глазами. Может, из-за мокрой одежды, интенсивно забирающей тепло от тела, а может, это раны вызывали такую реакцию, но её бил озноб, и она то и дело проваливалась в забытье. В таком состоянии она что-то бормотала вслух, а потом, приходя в себя от звука собственного голоса, с опаской смотрела на Рогула, не сболтнула ли чего лишнего в бреду. Но варн не обращал внимания на её лепет. Он, как двужильный, без отдыха тащил её за собой, продираясь сквозь кусты и заросли.
Как-то очнувшись от очередного провала, Шайнара увидела наклонившегося к ней Рогула. Он трогал её лоб и качал головой. И снова пустота, лишь изредка прерываемая мутными образами: утро… туман… костёр… вечер… лай… ночь… огни… лай… комары… много комаров… и слепни… и утро… и ночь…
* * *
Шайнара медленно открыла глаза. Над ней был сучковатый потолок, с которого свешивались подвязанные на верёвочках пучки сухих трав и корней. Крышу подпирал толстый ствол в центре. Напротив деревянного топчана, на котором лежала девушка, был выложен каменный очаг в полстены. Свет проникал в жилище через маленькие оконца под самой крышей.
Шайнара лежала на шкуре, раздетая и укрытая меховым одеялом. Она не помнила, как оказалась в этом месте. В дальнем углу возле стола, выпиленного из большой коряги, копошилась старая женщина в тёмно-зеленых одеяниях. Ее длинные седые волосы были разбросаны по плечам, а голову украшал ободок, сплетённый из кожи и бусин. Она обернулась к девушке и поднесла ей чашу, в которой плескалось что-то сильно пахучее.
— Пей, — сказала седовласая женщина.
В этот момент в жилище вошёл Рогул.
— Что ты даёшь ей, ведьма?! — вскричал он и выхватил из рук той чашку.
Старуха усмехнулась:
— Если бы я хотела отравить её, то уже давно сделала бы это, Рогул. Нет, я не буду ей мстить за тебя. Она и сама скоро умрёт…
— Если умрёт она, умрёшь и ты!
Старуха засмеялась.
— Я не боялась тебя раньше, не боюсь и сейчас… Но бедная девочка здесь не при чём. Я просто не могу ей помочь. У неё началось заражение.
Рогул подошёл к лежаку и прикоснулся к щеке Шайнары, и его рука показалась ей такой освежающе прохладной.
— Она вся горит, — сказал варн.
Шайнара тяжело дышала, и шкура под ней была мокрая от пота.
— Скоро всё закончится, — произнесла старуха. — Если только…
— Что, если только?!
— Она так дорога тебе, варн? — торжествующая улыбка озарила лицо старухи. — Что ж, есть одно средство, которое можно попробовать…
— Ну?
— Цветки изихоры. Ты ведь знаешь, что такое изихора, и где её можно найти?
— В Шорах! Но ты меня за идиота держишь, ведьма?! Нельзя собирать изихору в это время года! Шорские осы никому не дадут уйти оттуда живым.
— Но это единственное, что может ей помочь. Тебе решать, — старуха пожала плечами. — Только времени мало…
Варн наклонился к Шайнаре.
— Держись, — сказал он тихо. — Я вернусь.
Рогул вышел за дверь.
— Нет. Он не вернётся, — старуха захихикала. — Они сожрут его заживо. Но он заслужил эту смерть.
Для Шайнары всё происходящее вокруг было, как в тумане. В детстве она что-то слышала про особых ос, обитающих в Шорах — местах, где деревья растут необычным образом: плотной круговой стеной с вершинами, наклонёнными к центру. Считалось, что в древности в этих местах собирались служители тёмных культов. Они и вывели особую породу ос, которая должна была охранять их тайны от непосвящённых.
Но Шайнара уже не могла отличить реальность от сна. Ей мерещилось, что она опять сидит на пыточном стуле, и её плоть прижигают калёным железом. Она металась в горячем бреду и звала Карлема…
Когда лихорадка немного спадала, ей казалось, что она видит лицо Рогула и чувствует прикосновение холодной тряпки к горящей щеке. Он поил её горьким отваром из цветков изихоры, и она снова проваливалась в сон…
Во том сне она видела битву и огонь. Много огня. И много грязи. И чей-то призывный и до боли знакомый (но она никак не могла его вспомнить) голос, прорываясь сквозь шум и крики, взывал: «Шайнара, ты должна остановить ИХ!»
* * *
Девушка открыла глаза. Солнечные лучи пробивались через маленькие оконца под крышей и длинными лентами ложились на земляной пол. Шайнара по-прежнему лежала на животе, а спину её покрывал тонкий слой из листьев кустрицы — вечнозеленого растения, обладающего способностью вытягивать гной и очищать раны. Кисти рук были забинтованы чистыми полосками ткани, ступни ног — намазаны какой-то жутко вонючей мазью.
На полу возле очага сидел Рогул. Он дремал, прислонившись спиной к стене и положив на колени меч. Всё лицо его покрывали мелкие тёмные отметины, которых там раньше не было…
Едва девушка пошевелилась, как он тут же открыл глаза. Рогул поднялся, подошёл к Шайнаре, потрогал её лоб, присел на корточки, чтобы быть на одном с ней уровне, и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. Так они и смотрели друг на друга, улыбаясь и не произнося ни слова, пока дверь не открылась, и на пороге не появилась старуха.
В руках она держала корзину со свежими листьями кустрицы.
— Вот уж не думала, что ты переживёшь эту ночь, девочка… — сказала она, осматривая ожоги на спине Шайнары. — Но самое страшное позади. Его благодари… — она кивнула на варна. — Не знаю, как ему это удалось, и почему шорские осы отпустили его… Не иначе сам мортан ему помогал!
Старуха поставила корзину на стол и, приказав Рогулу вымыть листья, снова ушла.
— Спасибо тебе, — промолвила девушка, когда они с варном остались одни.
— Старая ведьма преувеличивает. Не было там ничего сложного. Мой народ часто выкуривает белоголовых скорпионов из нор. Ты ведь слышала о наших белоголовых скорпионах? Они похлеще ваших шорских ос будут… В общем, я просто поджег сухой медвежий помёт. Они его не любят. И ни одна зараза ко мне не подлетела, — Рогул поймал взгляд девушки на своём испещрённом тёмными отметинами лице и добавил, — ну, почти ни одна…
Он налил в деревянный чан воды, засучил рукава до локтей, и Шайнара увидела, что его руки тоже были все в тёмных отметинах…
— Как давно я здесь нахожусь? — спросила девушка.
— Восьмой день.
— А Жорлаг Орз?
— Не бойся, Судья. Здесь тебя никто не найдёт. Этот дом надёжно укрыт от посторонних глаз. А собак я сбил со следа и увёл в другую сторону. Через неделю они поймут, что упустили нас, и вернутся в замок.
— Почему ты помогаешь мне? Я же хотела тебя убить.
— Тебе надо восстановить силы, — сказал Рогул, не ответив на её вопрос. — Ты почти ничего не ела эти дни. Я кое-что приготовил.
Он подошёл к очагу. Там на углях стоял котелок. Варн приоткрыл крышку и помахал рукой, направляя ароматный пар в нос. Потом он достал с полки деревянную плошку и налил в неё своё варево.
— Давай покормлю тебя, — сказал Рогул и уселся на пол перед лежаком, скрестив ноги.
— Я и сама могу, — ответила девушка, пошевелив из-под повязок пальцами на руках.
— Не сомневаюсь. Но когда ещё грязному — (это слово он выделил) — наёмнику выпадет шанс покормить с ложечки Вольную Судью.
Шайнара пропустила его завуалированный упрёк мимо ушей. Она не думала тогда так, как говорила. Она просто выполняла задание, а для этого все средства хороши. Так учили её в Ордене.
Рогул поднёс деревянную ложку к её губам. Аромат был странный, а вкус… Варн был никудышным поваром и о сочетаемости продуктов имел весьма отдалённое представление. Но голод — лучший ценитель, и девушка готова была сейчас всё отдать за эту горячую пищу из его рук, которая казалась ей божественной.
Шайнара ловила ртом деревянную ложку, а Рогул играючи отводил её в сторону, и глаза его смеялись. И куда только делось то непроницаемо холодное выражение, которое он, как маску, носил при посторонних…
Насытившись, Шайнара вскоре уснула. Она была ещё очень слаба. А ночью у неё опять был жар, но уже не такой сильный, как раньше.
— Ничего. Это не страшно, — сказала старуха. — Я принесу кое-каких ягодок и к утру ей станет лучше. А ты, — обратилась она к варну, — смени листья.
Старуха ушла. А Рогул придвинул к себе чан с вымытыми листьями кустрицы, отогнул меховое одеяло на спине девушки и начал менять старые листья на свежие. Он действовал осторожно и даже, как показалось Шайнаре, нежно. Она чувствовала его руки, и это были первые мужские прикосновения, которые она не желала сразу пресечь…
Рогул достал из чана последний лист. Он был широкий и, чтобы удобней его разместить на теле, варн отогнул краешек одеяла немного ниже спины…
Шайнара почувствовала, что краснеет. И это было странно. Уж кто-кто, а она-то прекрасно умела разыгрывать перед мужчинами смущение, подавая его ровно столько, сколько надо, и ни граммом больше. Но то, что происходило сейчас, не поддавалось её контролю, и от этого ей было не по себе. Единственное, на что она надеялась, так это на то, что Рогул не заметит её конфуза из-за её общего состояния жара…
На другой день, меняя листья, варн отогнул одеяло ещё ниже. Но в этот раз девушка перевязанной рукой вернула его на место.
— Не закрывайся, — сказал Рогул, широко улыбаясь. — Мне так неудобно. К тому же, я давно там всё разглядел.
Краска с новой силой ударила в лицо девушке. Она отвернула голову и положила её на другой бок. Но в этот раз её состояние не ускользнуло от глаз Рогула. Он закончил менять листья и присел на край лежака.
— Ты очень красива, Судья, — сказал он, убирая волосы с её щеки.
Шайнара не ответила.
Красива… В глубине души она считала это проклятьем с тех самых пор, как Орден поставил её внешность себе на службу. Теперь же, когда эти раны и ожоги, наверняка, не пройдут бесследно, ей, как никогда, захотелось остаться прежней…
Рогул погладил её по голове, и у девушки что-то сжалось внутри.
«Что за реакция?» — злилась на себя Шайнара. — «Он такой же мужчина, как и все прочие! К тому же вписанный в её Книгу. Да. Он спас её… Но это его проблема. Она Тень, и у неё есть работа, которую надо выполнять…»
Через два дня разыгралась буря. Порывы ветра ломали сухие деревья, и они с треском валились на землю. Дождь сплошной стеной вставал со всех сторон. А в жилище старой травницы было тепло и сухо.
Рогул растопил очаг пожарче. Старухи в доме не было. Она куда-то ушла ещё с утра и до сих пор не вернулась.
Девушка подняла голову и увидела через окно своего рукокрыла. Он вцепился лапками в качающуюся от ветра ветку и пытался спрятать голову под крылья, но ему приходилось то и дело раскрывать их, чтобы удержать равновесие.
— Пусти уже свою зверушку, — сказал Рогул, проследив за взглядом Шайнары.
Девушка сделала вид, что не понимает, о чём он говорит.
Варн подошёл к двери и открыл её настежь:
— Ты звала его, когда была в бреду, и он всегда прилетал.
Шайнара поняла, что притворяться бессмысленно. Она присвистнула и рукокрыл, чуть не сбив варна с ног, на полном ходу влетел в дом и сел возле хозяйки. Она погладила его за ушком и разрешила перебраться к себе под одеяло, где он, свернувшись, прижался к её тёплому боку и довольно заурчал.
* * *
Прошло ещё три недели, прежде чем Шайнара смогла наступать на ноги. И все это время Рогул заботился о ней и не отходил ни на шаг. Старуха помогала девушке справлять естественные потребности, всё остальное делал варн. Он менял листья, обрабатывал раны, собирал ингредиенты для мазей и отваров, добывал дичь, расставляя в лесу ловушки, готовил и даже кое-как отремонтировал её одежду.
Но однажды утром он разбудил девушку и голос его был тревожен.
— Вставай, — сказал он. — Надо бежать. Старая ведьма не возвращалась со вчерашнего вечера. Я видел её следы на дороге, ведущей в Альвадис. Она догадалась, кто ты, и забрала твою одежду. Она покажет её королевскому дознавателю и приведёт его сюда.
— Почему ты так думаешь?
— Она давно мечтает отомстить мне. Когда-то я убил её любовника.
Рогул, как вихрь, носился по дому, открывая сундуки и вытряхивая их содержимое на пол. Вскоре его поиск увенчался успехом. Он держал в руках богато расшитый женский охотничий костюм.
— Надевай быстрее, — он бросил одежду девушке.
Шайнара с удивлением посмотрела на тряпки.
— Откуда здесь такие вещи?
— Тебе лучше не знать. Хотя… ты же Судья и не за такие преступления, наверно, карала. Эта старуха — самая лучшая травница из всех, кого я знаю. Но это сейчас она живёт в затворничестве посреди болот и строит из себя милую старушку, а когда-то вместе со своим любовником она наводила страх и ужас на всех окрестных жителей. Эта парочка была неуязвима долгие годы. Они нападали на тех, кого угораздило заблудиться в этом лесу, убивали их и, по некоторым слухам, даже съедали…
Шайнара изумлённо посмотрела на костюм у себя в руках. Но варн снова поторопил её, и она быстро оделась. Рогул перерыл весь дом, но запасной обуви для Шайнары не нашёл. Но может, это было и к лучшему. Девушка не была уверена, что смогла бы долго идти в сапогах. Ожоги на стопах затянулись, но болезненные ощущения ещё не прошли полностью. Шайнара обмотала ноги тряпками, и вместе с Рогулом покинула страшный дом.
Варн вывел девушку из леса, а та в свою очередь направила рукокрыла на разведку.
— По дороге на юг скачет всадник, — сказала она Рогулу, когда рукокрыл вернулся.
Варн с удивлением и восхищением посмотрел на маленького зверька.
— Если люди Жорлага Орза уже близко, то пешком мы далеко не уйдём, — сказал Рогул. — Нам нужна лошадь.
Шайнара согласно кивнула.
План был простой. Девушка легла посередине дороги лицом вниз, а Рогул притаился неподалёку за большим валуном. Когда всадник подъехал, он какое-то время покружил вокруг Шайнары, окликая её. Та не двигалась. Но её богатый охотничий костюм привлек бы внимание любого: или возможностью пограбить или желанием оказать помощь знатной даме. И всадник оказался не исключением.
Он спешился, подошёл к девушке и наклонился, поворачивая её на спину. В этот момент клинок Рогула уткнулся ему сзади в шею.
— Не делай глупостей, — сказал варн и вытащил из ножен всадника меч.
Шайнара открыла глаза и встала, отряхивая с себя дорожную пыль, а незнакомец так и остался стоять в наклонной позе, боясь пошевелиться. Он был молод и носил маленькие усики на бледном лице.
— Как твоё имя? — спросила его девушка.
— Ясул, — ответил тот, и голос его задрожал. — Не убивайте меня. Вот возьмите.
Трясущимися руками Ясул отстегнул от пояса кошелёк с деньгами.
— Нам не нужны деньги… — начала Шайнара.
— Нужны-нужны. — перебил Рогул и выхватил кошелёк. — И лошадь. Мы заберём твою лошадь.
На Ясула было жалко смотреть. Он и не думал сопротивляться. Лишь согласно кивал.
— На кого ты работаешь? — спросила его девушка.
— Я служу пи-писарем при господине Оргюсте в Альвадисе.
— Я верну тебе долг, Ясул, — сказала Шайнара, залезая в седло.
Рогул лихо запрыгнул сзади неё на круп лошади, и новоявленные грабители скрылись за поворотом дороги…
* * *
Лошадка оказалась выносливой, и к вечеру она унесла своих наездников достаточно далеко от Альвадиса, чтобы можно было больше не опасаться погони.
Они остановились на берегу небольшого озера. Рогул разжёг костёр, а Шайнара расстелила на земле меховое одеяло, которое варн запасливо забрал с собой перед тем, как покинуть дом старухи.
Ночь была ясной и тихой. Девушка сидела на одеяле, обхватив колени руками, и смотрела на Алькон, который в своём величии теперь превосходил даже луну.
— Буря грядёт, — сказал Рогул.
— Буря? — Шайнара удивлённо посмотрела на него. Погода не предвещала никакой бури.
— У моего народа есть поверье, что, когда на небе появляется колесница Огненного Бога, начинается невиданная буря…
— Колесница Огненного Бога, — повторила девушка. Такого названия блуждающей планеты она ещё не слышала. — И что это за буря?
Рогул пожал плечами.
— Не знаю. Я никогда особо не слушал эти сказки.
Он подсел к Шайнаре и стал разматывать тряпки на её ногах.
— Я уже и сама могу о себе позаботиться, — сказала девушка, но он мягко убрал её руки и доделал своё дело до конца.
— А знаешь, Судья… — начал он, осматривая её стопы.
— Шайнара, Рогул… Меня зовут Шайнара.
Варн поднял голову и улыбнулся.
— Шай-на-ра, — произнёс он так, словно пробовал звуки на вкус.
Он достал из-за пазухи фиолетовый фрукт, который девушка видела впервые в жизни, и протянул ей:
— Угощайся… Шайнара.
Девушка взяла плод и попробовала надкусить, но кожица оказалась очень жёсткой.
Рогул рассмеялся.
— Это же барат. Его надо надрезать.
— Я никогда не пробовала такое, — оправдываясь, произнесла Шайнара.
— Он в изобилии растет на моей родине, а здесь подаётся только к столам лордов. Да и вот у нашей ведьмы в запасиках тоже оказался…
Рогул подал девушке нож, чтобы та смогла счистить жёсткую кожуру. Шайнара протянула руку, но тут же резко одёрнула её назад, и мурашки пробежали у неё по спине.
— Не давай мне нож, — глухо произнесла она.
Рогул поднял бровь и подсел ближе. В его глазах отражались языки пламени:
— А то что? — спросил он. — Ты убьёшь меня… Шайнара?
Девушка промолчала.
— Я спас тебе жизнь…
— Это не имеет значения, — слова сами вырвались из её уст. — Я Судья, а ты вписан в мою Книгу…
В воздухе повисла тишина. И первым её нарушил Рогул.
— И это совсем никак нельзя изменить? — спросил он.
Девушка отрицательно покачала головой. Да и что она могла ещё сказать. Её уже разрывало между долгом и чем-то новым, странным, ранее неведомым, но таким желанным…
— Что ж, Судья… Тогда сделай свою работу, — Рогул снова протянул ей нож. — Убей меня.
Он находился так близко, что у неё трепетала чёлка от его дыхания. Шайнара почувствовала, как вспотели её ладони, а по сердцу прокатилась ожидающе-томительная волна. Варн смотрел ей в глаза, и она, как загипнотизированная, не могла отвести взгляда. Всё остальное перестало для неё существовать в этот миг.
— Убей меня, — еле слышно повторил Рогул.
— Не сегодня, — прошептала Шайнара, отводя нож в сторону. И в следующее мгновенье их уста встретились в долгом, глубоком поцелуе…
В ту ночь Шайнара познала себя иной. Рогул разбудил и вытащил из глубины её души то, что, казалось, умерло там давным-давно. И девушка полностью растворялась в этих новых для неё, безудержных, упоительно пьянящих чувствах и желаниях…
То яростная и свободная, то податливая и нежная, раунд за раундом она сводила варна с ума в этой ночной игре тел, и сама отдавалась ей вся без остатка…
И только жёлтая луна и красный Алькон, как два больших небесных глаза, с немым укором взирали с высоты на то, как самозабвенно Тень нарушала запрет, сливаясь в единстве тел, как единстве душ, с этим чужим для Ордена человеком…
А утром, едва забрезжил рассвет, Шайнара осторожно выбралась из объятий спящего варна, тихо оделась, взяла лошадь и направилась на запад, в сторону Сульдорана…
* * *
Девушка без приключений добралась до Красного острова, и Велиар Хрут сразу же послал с вороном весточку об этом в Альвадис. С тех пор, как Шайнара исчезла из королевского замка, Карлем приказал немедленно сообщить ему, если она или её рукокрыл вернутся на остров.
А пока, не учиняя допроса, Магистр Теней отправил девушку долечиваться к главному лекарю Ордена, Вирасу Андолию. Но тот, осмотрев её, сказал, что ничего уже исправить нельзя. В большей степени это относилось к её левой кисти, над которой палач дознавателя особенно хорошо поусердствовал, и теперь мизинец на ней потерял чувствительность, а средний палец не до конца сгибался.
Все остальные части тела полностью восстановили свою работоспособность. И только внешне на её шее, спине, руках и ногах красовались уродские отметины и шрамы. Лекарь сказал, что со временем некоторые из них исчезнут, но другие останутся навсегда. В любом случае, с безупречной внешностью можно попрощаться…
Но не это тревожило девушку и даже не то, что она нарушила запрет Ордена заводить Теням личные связи на стороне. В конце концов, никто и никогда не узнает о той ночи с Рогулом. Вот только ей надо во что бы то ни стало уговорить Карлема отменить приговор варну. Просто отменить приговор, и она никогда с ним больше не увидится…
Карлем выехал из Альвадиса в тот же день, как получил известие от Велиара Хрута. Вместе с ним на Красный остров вернулись Алхена и Сибурд. Мастер Боя возглавлял охрану Верховного Магистра в столице Миртании, и это ему должны были передать пленную Шайнару королевские стражники. И когда этого не произошло, Тени обыскали весь город по его приказу, но тщетно.
Шайнара рассказала, как её заключил в камеру Жорлаг Орз, как он пытал её, и как она сбежала.
— Когда я вернусь в Альвадис, он ответит мне за каждую точку на твоём теле, — произнёс Карлем и, поднял сжатую в кулак руку. Глаза его потемнели, и девушка вновь ощутила исходящую от него силу полудрака. И сила эта была исполнена гневом и горе тому, кто встал бы на её пути…
Карлем пригласил девушку пройти в его покои и приказал одному из учеников Вещателей Права, прибывших с ним, доставить туда некие «подарки». Шайнара ещё ни разу не видела комнаты Верховного Магистра. До этого она встречались с Карлемом лишь в Зале Совета.
Из его комнаты через широкий проём в стене тоже открывался захватывающий дух вид на Красный остров. Похоже, любовь к высоте и свежему воздуху в любое время года была в крови у всех обитателей четвёртого уровня Тайной Обители.
В комнате стояла кровать, пара шкафов и большой круглый стол в центре. Вся мебель была выполнена в строгом аскетичном стиле, без лишних украшений. Даже спальни учеников Теней выглядели намного роскошнее, чем покои Верховного Магистра.
«Подарками» же для Шайнары оказались её меч, пояс и Книга Судьи.
— Я забрал твои вещи, — сказал Карлем, — а новый плащ тебе уже шьют.
Девушка взяла меч и провела рукой по клинку. Как же ей его не хватало! За столько лет она срослась с ним, как с родным, и ей было очень жалко потерять его. И вот он вернулся. Она была по-настоящему благодарна Карлему.
А тот тем временем открыл её Книгу Судьи.
— Заполни эти страницы в последний раз, Шая, — произнёс он торжественно и протянул ей перо.
Девушка положила меч на стол, посмотрела на портрет Рогула, под которым должна была вписать данные о его казни, и рука её дрогнула.
— Ну же? Давай, — поторопил Карлем.
Но Шайнара не брала протянутое перо.
— Он что? Ещё жив?
Девушка молча кивнула.
— Почему он жив?
Шайнара не знала, как начать. Но Карлему и не нужно было начало. Он приблизился к ней, и она почувствовала, как волна исходящей от него силы прошла сквозь неё, а потом другая… и третья…
— Почему он ещё жив?! — Карлем повысил голос, и волны пошли интенсивнее. Они уплотнялись и проникали в самые потаённые уголки души. — Тень не возвращается на остров, не исполнив приговора! — прогремел он.
— Но мне нужна была помощь… — сказала Шайнара и показала изувеченные руки.
Между бровей Карлема пролегла глубокая складка и силовые волны в тот же миг исчезли.
— Прости…конечно… — произнёс он уже спокойным тоном и взял её руки в свои. — Ты закончишь это дело, как только полностью восстановишься.
Но девушка вытащила свои руки из его ладоней.
— Рогул так сильно мешает твоим планам? — спросила она осторожно.
— Причём здесь мои планы?
— А по какой ещё причине Орден вынес ему приговор?
Карлем удивлённо посмотрел на неё, и странное выражение мелькнуло в его глазах:
— Вообще-то, он был правой рукой Железного герцога, Шая. Ты думаешь, у Ордена мало причин казнить его?
— Но он помог мне бежать от королевского дознавателя.
— Он привёл тебя в его лапы!
— Он спас меня…
— Ты защищаешь его?!
— Отмени приговор…
Карлем уставился на девушку. И странное выражение в его глазах стало ещё заметнее.
— Отмени приговор… пожалуйста… — повторила та.
— Не в правилах Ордена отменять приговоры, — резко ответил Карлем.
— Ты говорил, что можешь менять правила.
— Не в этот раз.
— Почему?
Карлем сложил руки на груди:
— Это плохой человек, Шая. И мне неприятно, что ты просишь за него…
— Мы все не идеальны. Я тоже казню людей, не особо задумываясь об их судьбе, потому что верю Ордену и его решениям. Так и Рогул. Он верный слуга. Он просто исполнял приказы. Он не должен отвечать за решения Железного герцога.
— Это он так сказал?!
— Конечно, нет! Но неужели ты не понимаешь? Я в долгу перед ним.
— И это единственная причина? — Карлем снова приблизился. — Смотри мне в глаза, Тень!
— Ты говорил, я больше не Тень…
Девушка снова почувствовала, как Карлем направил на неё свои силовые волны. Они проходили сквозь неё, оставляя в душе неприятное ощущение какой-то оголённости и беззащитности.
— Нет… Не может быть… — произнёс он наконец, и его бирюзовые полудраковские глаза готовы были испепелить её. — Что между вами произошло?!
— Ничего.
— Не лги мне! Я слишком хорошо чувствую твою ложь, Шая. И она причиняет мне боль.
— Тогда перестань испытывать на мне свои способности! Может, пора снова доверять друг другу?
Карлем отвёл глаза и силовые волны пропали в то же мгновенье. Он подошёл к шкафу, достал с полки какой-то свиток и сел на кровать, опустив голову в раздумьях.
Шайнара присела рядом и обняла его за плечи:
— Отмени приговор Рогулу… Ты же можешь…
— Ты не знаешь, о чём просишь.
— Я знаю, что ты глава Ордена и мой друг… Всегда им был… И тебе под силу изменить любой приговор.
— Нет.
Девушка резко встала и отошла от него:
— Ты понял, что я к нему чувствую, да? И поэтому ненавидишь его? Но я не могу этого изменить, Карлем!
Она в отчаянии стукнула пальцами по столу и бросила в воздух:
— Ну, почему ты вписал его именно в мою Книгу?!
— Потому что тебе это было надо.
— …?!
Карлем поднялся и подошёл к проёму в стене. Он стоял на самом краю и ветер трепал его золотистые волосы.
— Ты помнишь тот день, когда впервые открылась мне и рассказала о своём брате и о том, что с тобой произошло? — начал он, смотря в даль. — Ты рыдала на моей груди, а я слушал биение твоего сердца и ничем не мог помочь… В тот день я поклялся себе, что найду твоих обидчиков и отомщу за тебя. Я долго искал… Сначала я нашёл проклятого азара и отдал его на растерзание Задиру. — Карлем усмехнулся, — Задир идеально справился со своим Испытанием. Потом я нашёл того, кто командовал тем нападением на твою деревню и… — Карлем обернулся, — … я вписал его имя в твою книгу.
Карлем бросил на стол свиток, который всё это время держал в руках. Девушка подняла его и развернула. На особой филигранной бумаге, используемой Магистрами для внутреннего пользования, стояла именная печать Морлава Тейна. А в самом донесении описывалось, как полчища восточных варваров, нанятых Железным герцогом для помощи престолу Миртании в Войне Трёх Королей, продвигались с востока на запад, по пути грабя и сжигая мелкие поселения.
В списке пострадавших от набега наёмников деревень Шайнара увидела и местное название своей родной деревушки на берегу Альвы. Не отрывая взгляда от текста, девушка медленно опустилась на стул и продолжала читать. В конце донесения, под печатью Морлава Тейна, были приведены ссылки на другие документы, содержащие полные списки погибших. Но Шайнаре они были не нужны. Строчки расплывались у неё перед глазами, зато отчётливо и ярко вставали картины той давней, но от того не менее жуткой, расправы.
Она помнила всё до мелочей: душераздирающие крики и мольбы о пощаде, убийство Берда, отца, Рыжего Фина, и всех остальных жителей её деревни. Она до сих пор иногда просыпалась по ночам от удушливого запаха смерти, висевшего тогда в воздухе…
…И этот голос командующего, который она слышала, прячась под перевёрнутой лодкой… Она хранила его в памяти столько лет… И вот теперь она узнала его… И он принадлежал Рогулу…
Шайнара сидела, поставив локти на стол и обхватив голову руками. Она судорожно сжимала и разжимала волосы, а внутри у неё, словно катался металлический шар, сдавливающий лёгкие и не дававший нормально дышать.
Карлем подошёл сзади и положил руку ей на плечо:
— Верни долг крови, Шайнара. Верши своё правосудие, Тень!