Подслушанный рассказ старшего помощника Брунгильды, мягко говоря, не мог оставить нас равнодушными. Если честно, то моё знание английского, как говориться: «оставляло желать…»и мне удалось понять лишь самую суть ужасной трагедии происшедшей в Северном море. Оба моих компаньона, особенно Верманд Вард (в отличии от меня) восприняли рассказ Штинкера более остро, потому-как для них открылись все страшные подробности и нюансы катастрофы, происшедшей с норвежской морской платформой «Алекс».

Что касается Бронислава Устиновича — нашего судового полиглота и эрудита, то его штудирование классиков английской литературы не пропало втуне. Боцман хоть и говорил языком Шекспира и Байрона близким, разве что какому-нибудь профессору Гарвардского университета кафедры английской литературы, но как не странно, понимать стал разговорную английскую речь во всех её тонкостях и красках. Позже мы не раз с ним возвращались к услышанному в «Тайной Комнате Большого Брата» и он открыл мне множество, ускользнувших тогда от меня деталей.

Верманд и Устиныч после невольно возникшей паузы, вызванной впечатлением от услышанного, обменялись короткими репликами по немецки, явно используя германскую ненормативную лексику. Верманд кивнул головой в направлении моих спящих товарищей и сказал: «Им здесь не место, слишком опасно. На вашем траулере, пока вы не отшвартовались от причала будет спокойнее. Я доставлю вас на судно и там мы решим как действовать дальше». Боцман не нашел, что возразить на это его предложение и мы разбудив товарищей, стараясь не производить лишнего шума, двинулись следом за Вардом. Наш путь по тёмному туннелю лежал в направлении выхода на остров.

Меньше чем через час, выйдя на галичный пляж мы пошли в направлении прибрежных скал и там, пройдя по каменистой трапе, вышли к маленькой бухте, защищённой от прибоя естественной каменистой грядой. В этой тихой акватории, рассчитанной на одну персону покачивался на воде маленький рыбацкий баркас с небольшой надстройкой. Таких рыбачков в Норвегии тогда насчитывалось более десяти тысяч и все вместе они образовывали один из самых больших по тоннажу промысловых флотов мира. По словам того же Варда, только в фюльке (провинция по норвежски) Тромс насчитывалось около полутора тысяч подобных малышей. Для хождения и промысла в открытом море на подобном корытце, да ещё с риском быть прихваченным нередким в этих местах северным штормом, нужно было быть поистине прирождённым моряком и рыбаком с хваткой морского волка (частенько и волчицы). Таких отважных моряков суровая красавица Норвегия ещё со времён викингов всегда рожала и растила исправно.

Вард с нашей помощью спустил на воду сохнущую на берегу лодку и мы в два приёма погрузились на баркас, забираясь на борт, просто подтягиваясь на руках. Я несколько переусердствовал, изображая Тарзана и в очередной раз продемонстрировал чудеса «паганельской» ловкости. Лихость с которой мне удалось закинуть на борт ногу стоила мне целостности штанов. Старине Паганелю удалось в который раз повеселить своих друзей. На этот раз треском рвущихся швов и нежной синевой семейных трусов, радостно выглянувших на свет божий.

Завибрировал корпус баркаса, загудел набирая обороты его дизельный движок. Вард поднял якорь с помощью небольшой лебёдки, которая использовалась и для выборки рыболовных сетей и «Эидис» (так назывался баркас), обогнув каменистый пирс, вышел в Норвежское море. Как пояснил Верманд, Эидис это женское имя и по норвежски означает богиня острова. Наша морская дорога проходила вдоль берега, огибая скалистый мыс. Вард, разумеется наизусть, без всякой карты, знал все отмели и подводные препятствия, включая скалы и затонувшие у Медвежьего корабли. Баркас двигался в непривычной для нас близости от огромных, нависающих над нашими головами серых и коричневых скал. Множество гагар и чаек, носились в пасмурном небе тревожно крича и предупреждая друг друга о появлении шумного, источающего гарь пришельца, вторгшегося в их мир.

Через час небольшим мы приблизились к уже знакомым нам отвесным, высоким скалам, покрытым буро-зелёным лишайником. Это они, словно легендарные Сцилла и Харибда сторожили вход в уже несколько освоенный нами тайный фьорд. Для капитана нашей «Эидис» на острове и в окрестностях не было неизученных мест и Вард даже не снижал ход до малого, как это приходилось делать нашему «Жуковску» на пару со сторожевиком «Сенье». Покрутившись по по изгибам шхеры рыбачок вышел прямиком к нашему уже почти родному Медвежьему крылу.

Высыпавший на палубу «Жуковска» экипаж встретил наше явление радостным шумом, словно население острова Итака, своего царя Одиссея и его спутников, после душераздирающих приключений вернувшихся наконец с Троянской войны. Триумф хитроумного Уллиса не задумываясь принял на себя наш славный боцман. Он достойно, со сдержанной улыбкой принимал дружеские похлопывания по плечам и тёплые приветствия. Создавалось впечатление, что герой отсутствовал на родном борту по меньшей мере несколько месяцев и его уже не чаяли увидеть живым. Вперёд вышел капитан Владлен Георгиевич и ухмыляясь в бороду не без сарказма заметил: «Ну что, жив товарищ Сухов и баркас привёл? А это кто — Верещагин? кивнул он в сторону Верманда. Таможня даёт добро? „Владлен, игнорируя предложенную авансцену по мотивам произведений Гомера, явно обыгрывал сюжет всенародно любимого „Белого солнца пустыни“. И то сказать, у старого моряка был верный глаз — Верманд Вард и вправду чем-то походил на замечательного русского актёра Луспекаева в роли таможенника Верещагина. Даже баркас был к месту этой капитанской шутке.

Боцман усмехнулся в ответ, оценив начальственный юмор: „Знакомься, Владлен Георгиевич. Верманд Вард, норвежский рыбак, знаток местных тайных гротов и наш благоприобретённый союзник“.Капитан протянул норвежцу руку и они обменялись рукопожатием“.Союзники всегда желанные гости. Прошу ко мне в каюту» — Владлен взмахнул рукой в сторону судовой надстройки и все трое, словно великие державные мужи чинно проследовали в указанную резиденцию для межгосударственной встречи.

Через два с небольшим часа вся троица спустилась по трапу надстройки на палубу носовой части «Жуковска». Баркас «Эидис» как раз был пришвартован к левому свободному борту нашего малыша — траулера, который по сравнению с соседом казался внушительным, солидным рыбацким судном. Я обратил внимание, что боцман Бронислав Устиныч чем-то изрядно расстроен. Его знаменитые усы, обычно аккуратно подкрученные, обиженно топорщились, словно усы пожилого тигра от которого ушла добыча, а следом и молодая тигрица. Вообщем, судя по всему, переговоры в капитанской каюте, на которые, между прочим, были приглашены так же старший помощник Савелий Кондратьевич и старшина Семён окончились каким то неприятным для боцмана решением.

Как выяснилось позже, Верманд Вард изложил собравшимся свой план о том как, по выражению норвежца: «Вывести на чистую воду чёртов У-бот „Брунгильду“ — „Джуману“. В активе нашей стороны имелись такие важные доказательства как: магнитофонные записи разговоров Люци, Кранке и старпома Штинкера, фотоплёнка с кадрами фрагментов старой и новой (установленной „ремонтниками“, то бишь экипажем „Брунгильды“) инфраструктуры бывшей германской базы кригсмарине. Между прочим в наше отсутствие на „Жуковске“ то же не бездействовали и Семён (благо позволял полярный день) ещё раз исследовал вершину Медвежьего крыла и нашёл там тщательно замаскированную небольшую спутниковую антенну. Небольшой круглый колпак, окрашенный под цвет соседних камней. Эту штуку, явно установленную не в годы второй мировой, что называется то же подшили к делу, сфотографировав с разных сторон вместе со свежей картой погоды, полученной по фототелеграфу нашим радистом. На карте имелась датировка получения, вплоть до часов и минут».

Однако по общему мнению совещавшихся всего этого было недостаточно. Верманд считал необходимым добыть каким то образом хотя бы одну или две «кислотки» (кислотные мины), которые подводные пловцы с «Брунгильды» использовали для массивного повреждения подводных опор норвежской платформы «Алекс», затонувшей в Северном море. Он собирался вернуться в грот, чтобы найти и изъять хотя бы один экземпляр этого подлого оружия. Вард догадывался, что где-то на одном из складов в гроте, у командора Кранке должен быть запас этого незаменимого средства тайных диверсий на морских нефтедобывающих платформах. Для этого опасного мероприятия норвежцу нужен был напарник, разумеется владеющий одним из известных ему языков. Альтернатива была понятна — это мог быть либо боцман либо Генка Эпельбаум (моя кандидатура по малолетству, да и учитывая только что продемонстрированную мною при взятии на абордаж малышки «Эидис» ловкость, естественно в расчёт не принималась) Верманд с самого начала заявил, что предпочёл бы иметь дело с бывалым и сметливым Устинычем, да и боцман был обеими руками согласен, однако капитан Владлен наотрез отказал обоим.

Он так прямо и заявил: «Проси кого угодно дорогой мой союзник, но боцманом я рисковать более не намерен. Он хоть у нас артист изрядный, но без него „Жуковск“ в этой переделке не выживет. Это я тебе ответственно заявляю. Бери вот матроса Эпельбаума. Он парень шустрый, сообразительный, языком опять же владеет, даже слишком порой». и Владлен с напускной строгостью, сощурившись взглянул на Гену. Надо сказать, что рыжий Генрих Оскорович отреагировал со сдержанным энтузиазмом, но к его чести увильнуть не попытался. «Дорогой союзник Верманд» нехотя согласился на предложенного Гешу, благо выбора у него не было. После всего норвежец подозвал боцмана и оба спустившись на борт баркаса скрылись в его небольшой надстройке. Они говорили о чём-то не менее получаса, затем Устиныч вышел из рубки, неся на плече, что-то довольно тяжёлое и длинное замотанное в брезент. Странный предмет был отправлен в каптёрку вместе с каким-то небольшим, но увесистым ящиком, так же прибывшим с борта союзного баркаса.

Непривычно серьёзный Гена солидно попрощался с товарищами, сдержанно пожав всем руки. Он спустился в баркас следом за Вермандом. «Эидис» отшвартовавшись от «Жуковска» отправилась к родному берегу, ставшему вдруг опасным и как будто чужим. Боцман же тяжело вздохнул и задумчиво выдал очередную загадочную тираду: «Вот ведь как бывает, малый. И бывших врагов жизнь порой превращает в союзников…»