5.1. Между обороной и наступлением

(общая обстановка перед началом советского наступления)

Развернув с 17–18 июля преследование отходящих частей 4-й танковой армии, Воронежский и Степной фронты к 23 июля в основном вышли на рубежи, которые советские войска занимали в начале месяца. Тяжелые наступательные бои еще продолжались на всей линии фронта севернее Белгорода, однако сложившаяся ситуация несла для командования Красной Армии очевидный заряд оптимизма. Несмотря на все промахи и тяжелые потери, понесенные в оборонительном сражении, главная задача по срыву немецкого наступления была выполнена.

Неудивительно, что 24 июля на свет появился приказ Верховного Главнокомандующего по итогам оборонительного сражения. Июльское наступление вермахта в районе Курской дуги было объявлено «окончательно ликвидированным». Этот приказ имел огромное политическое значение, фактически провозгласив провал планов, на которые противник возлагал столь большие надежды. После двух лет крайне неудачных летних кампаний, заканчивавшихся унизительными поражениями, Сталин с особым удовлетворением мог отметить — благодаря массовому героизму и мужеству, а также значительному росту боевого мастерства Красной Армии удалось разоблачить легенду о том, что «немцы летом в наступлении всегда одерживают успехи, а советские войска вынуждены будто бы находиться в отступлении». Именно с выходом упомянутого приказа официальная советская историография связывает окончание оборонительной фазы битвы под Курском.

Нисколько не приуменьшая мужество и стойкость принявших на себя первый удар войск Центрального и Воронежского фронтов, в то же время нельзя не заметить, что исход оборонительного сражения во многом определялся его взаимосвязью с ходом наступательной операции в районе Орловской дуги, а также июльского наступления Юго-Западного и Южного фронтов. Эти последовавшие друг за другом почти с недельным перерывом операции со всей очевидностью продемонстрировали руководству вермахта «реальные масштабы игры». Немецкая ставка на проведение одной, даже очень хорошо спланированной и подготовленной операции в рамках летней кампании оказалась несостоятельной.

Как и рассмотренная нами в предыдущей части Орловская наступательная операция, наступление войск Юго-Западного и Южного фронтов имело весьма амбициозные цели. В советской историографии это наступление подразделяется на две операции: Изюм-Барвенковскую и Миусскую. Их задачи декларируются — в лучшем стиле советских времен — как вспомогательные, имевшие основной целью сковывание мощной группировки немецких войск в Донбассе с целью недопущения их переброски в район Курской дуги. В реальности советское командование предполагало проведение операции на окружение значительной части донбасской группировки, состоявшей из 1-й танковой и 6-й армий. Войска Юго-Западного фронта генерала армии Р. Я. Малиновского должны были развернуть наступление из района Изюма, захватить плацдармы на правом берегу Северского Донца и в дальнейшем, введя в прорыв части 1-го гвардейского механизированного и 23-го танкового корпусов, развивать наступление на Сталино. Сюда же был направлен и удар части сил Южного фронта генерал-полковника Ф. И. Толбухина, перед которыми ставилась также задача по разгрому таганрогской группировки противника. Таким образом, восточнее Сталино намечалось окружение значительных сил 1-й танковой и 6-й армий.

Начавшиеся 17 июля с рубежа рек Северский Донец и Миус наступления войск Р. Я. Малиновского и Ф. И. Толбухина поставили командование группы армий «Юг» перед необходимостью существенного усиления 1-й танковой и 6-й армий. Немецкому командованию, опираясь на данные армейской и радиоразведки, во многом удалось разгадать советские планы, вскрыв состав и места сосредоточения ударных группировок противника. Все это не только позволило заранее привести свои войска в повышенную боеготовность, но и выделить резервы для 6-й армии, которой, по мнению командования группой армий «Юг», грозила серьезная опасность. Армия генерала Адольфа Холлидта (Hollidt Adolf) получила усиление в виде 23-й танковой и 16-й моторизованной дивизий. Эти соединения сыграли важную роль в отражении советского наступления и стабилизации южного участка Восточного фронта. В полосу 1-й танковой армии были переброшены части 17-й танковой дивизии, а также дивизии СС «Викинг» из состава 24-го танкового корпуса, на передаче которых в состав группы «Кемпф» 13 июля так настаивал Манштейн. В то же время управление соединения было передано в 6-ю армию.

Развернувшееся сражение носило едва ли не более тяжелый характер, чем бои в районе Белгорода. Несмотря на захват плацдарма в районе Изюма, развить наступление войскам генерала Р. Я. Малиновского не удалось. Наступление же Южного фронта было не только богато на потери, но в итоге проведенного немцами контрудара привело в начале августа к потере плацдарма на Миусе. Впрочем, этот оперативный успех достался командованию группы армий «Юг» ценой больших потерь и напряжения сил, заставив использовать в боях практически все имевшиеся под рукой резервы.

Оценивая ситуацию, сложившуюся к двадцатым числам, со сдержанным оптимизмом и не желая упустить возможность нанести противнику максимальный урон, Манштейн и его штаб решили провести две операции по ликвидации советских плацдармов на Миусе и Северском Донце, образовавшихся в ходе боев. По мнению немецких генералов, эти плацдармы являлись источником постоянной потенциальной опасности советского наступления на Донбасс и южную Украину.

Для проведения операции против войск Южного фронта командованию группы армий «Юг» не оставалось ничего иного, как заняться фактически ликвидацией ударной группировки 4-й танковой армии, чем была окончательно предопределена кончина «Цитадели». Начиная с 18–19 июля процесс «растаскивания» танковых соединений армии Гота и группы генерала Кемпфа постепенно начал набирать обороты. За период с 18 по 22 июля они расстались со многими своими подвижными соединениями. С 26 июля в полосе 6-й армии стали сосредотачиваться части 2-го танкового корпуса СС в составе дивизий «Рейх» и «Мертвая голова», а также 3-й танковой дивизии. Корпус лишился одной из наиболее боеспособных своих дивизий «Адольф Гитлер», которая, оставив материальную часть на Восточном фронте, убыла в Германию в связи с намечавшейся переброской в Италию.

30 июля ударная группировка 6-й армии перешла в наступление в районе Мариновка и Успенская против 2-й гвардейской и 28-й армий. Ожесточенные бои, длившиеся четверо суток, привели к ликвидации плацдарма на Миусе — потрепанные советские войска были вынуждены переправиться на левый берег реки. Впрочем, немецкие части также понесли в этих боях тяжелые потери. Тем не менее ободренный успехом Манштейн предложил Гитлеру провести аналогичное наступление против более крупного плацдарма Юго-Западного фронта, нависавшего над 6-й армией с севера, но разрешение фюрера на проведение этой операции получено не было.

Как мы видим, фокус внимания командования группы армий «Юг» во второй половине июля был прочно прикован к 1-й танковой и 6-й армиям. Наступление Красной Армии севернее Белгорода и в районе Харькова в ближайшее время представлялось ему маловероятным, несмотря на поступавшие данные разведки, свидетельствовавшие о начале сосредоточения крупных соединений танков и пехоты. Фельдмаршал хорошо помнил тот урон, который удалось нанести Советам в ходе июльских сражений. В своих мемуарах Манштейн приводит данные, согласно которым только к 13 июля удалось уничтожить порядка 1800 танков, 267 орудий и еще около 1080 противотанковых орудий. То, что противник восстановит силы в течение всего двух недель, немецкому полководцу представлялось нереальным.

Однако вскоре последовавшие события убедительно продемонстрировали — ресурсы советской стороны оказались далеко не исчерпаны, а ее организаторские способности явно недооценены противником. Именно эта недооценка сделала фатальной ошибку с определением сроков будущего советского наступления в районе Белгорода и Харькова. Манштейн отмечал, что надежда на передышку перед фронтом 4-й танковой армии и группы генерала Кемпфа «оказалась роковой для развития обстановки на северном фланге группы, так как противник начал наступление раньше, чем мы предполагали».

Теперь стоит обратиться к рассмотрению событий, имевших непосредственное отношение к планированию и подготовке советским командованием наступления на белгородско-харьковском направлении. Сталин, рассчитывавший, что продвижение войск Н. Ф. Ватутина и И. С. Конева будет развиваться без оперативной паузы, был крайне недоволен возникшей в конце июля задержкой. По воспоминаниям Г. К. Жукова, ему и А. М. Василевскому с большим трудом удалось убедить Верховного не торопиться, бросая войска в бесполезные атаки, а дать время командующим фронтами для всесторонней подготовки наступательной операции, которая вскоре получила наименование «Полководец Румянцев». В первую очередь было необходимо пополнить личным составом и техникой 1-ю и 5-ю гвардейскую танковые армии, без которых достижение решающего успеха представлялось весьма проблематичным. После некоторых колебаний Сталин дал «добро», отведя на подготовку наступления всего 10 дней.

Поставленные в столь жесткие рамки представители Ставки и командующие фронтами вынуждены были отказаться от плана наступления на Харьков, разработанного ранее. Согласно ему предполагалось создание мощных фланговых группировок Воронежского фронта, концентрические удары которых должны были бы поставить под угрозу окружения 4-ю танковую армию и группу «Кемпф». Однако реализация этого плана, требующего скрытой перегруппировки крупных танковых соединений, представлялась в сложившихся обстоятельствах невыполнимой.

В результате план наступательной операции был разработан практически заново, отличаясь простотой и оригинальностью. Само планирование было также весьма необычным. Дело в том, что как такового графического или письменного документа операции до самого ее начала не существовало.

Представители Ставки на местности в войсках отрабатывали с командующими армиями задачи на предстоящую операцию. 1 августа Жуков согласовал в Москве общие положения плана со Сталиным. Забегая вперед, стоит все-таки отметить, что уже на третьи сутки после начала наступления в Москву были представлены уточненные планы наступлений Воронежского и Степного фронтов, которые и были утверждены Верховным Главнокомандующим соответственно 6 и 8 августа.

План операции предполагал, что прорыв немецкой обороны осуществят смежные фланги Воронежского (5-я и 6-я гвардейские армии) и Степного (53-я и 69-я армии) фронтов. После этого в образовавшуюся брешь на фронте 5-й гвардейской армии будут введены два танковых объединения — 1-я танковая армия генерал-лейтенанта М. Е. Катукова и 5-я гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта П. А. Ротмистрова. Перед ними стояли наиболее масштабные задачи. После выхода в район западнее Харькова 1-я танковая армия должна была развернуться фронтом на запад, удерживая оборону по линии Богодухов — Валки — Новая Водолага. 5-я гвардейская танковая армия, наступавшая восточнее армии М. Е. Катукова, нацеливалась на охват Харькова с юга-запада в район Мерефа. Сюда же навстречу танкистам П. А. Ротмистрова должны были выйти части правофланговой 57-й армии Юго-Западного фронта. Таким образом, предполагалось окружить значительную часть группы «Кемпф» в районе Харькова.

Задача по освобождению Белгорода ставилась перед войсками Степного фронта. Ее решение в чем-то напоминало операцию Воронежского фронта по охвату Харькова. 53-я армия генерал-лейтенанта И. М. Манагарова, усиленная 1-м механизированным корпусом, должна была обойти город с запада, выйдя на его южные окраины, одновременно обеспечивая продвижение левого фланга Воронежского фронта. Здесь она должна была встретиться с 7-й гвардейской армией генерал-лейтенанта И. М. Шумилова, в задачу которой входило форсирование Северского Донца и перехватывание дорог, идущих из Белгорода на юг.

На третьи сутки операции предусматривалось также разворачивание наступления 27-й и 40-й армий, усиленных тремя танковыми корпусами, в юго-западном направлении на Ахтырку и Боромля, что, с одной стороны, расширяло прорыв в западном направлении, а с другой — обеспечивало правый фланг ударной группировки Воронежского фронта. Как видно, план наступательной операции «Полководец Румянцев» предусматривал расчленение мощными ударами левого крыла группы армий «Юг» и уничтожение ее по частям.

Пожалуй, теперь самое время рассмотреть, в каком состоянии пришла к началу наступления на Белгород и Харьков авиация противоборствующих сторон, а также какие задачи возлагало на нее советское и германское командование.

 

5.2. Авиационные группировки противоборствующих сторон

Стянув к началу операции «Цитадель» значительные силы авиации со всего Восточного фронта, немецкое командование вплоть до 12 июля сохраняло составы авиационных группировок 4-го и 6-го воздушного флотов неизменными. Лишь с развертыванием советского наступления на Орел началась передача первых авиационных частей из подчинения группы армий «Юг» объединению генерала Грайма. Как мы уже упоминали ранее, в период с 13 по 17 июля на аэродромы в районе Орловской дуги перебазировались III/JG52, I и III/StG2, I/SchG1 и II/KG27.

Последовавшие вслед за этим 17 июля советские удары на Северском Донце и Миусе привели к тому, что процесс сокращения немецкой авиационной группировки в районе Белгорода принял обвальный характер. Практически все силы 4-го воздушного флота были брошены на поддержку 1-й танковой и 6-й армий. Так, 16–17 июля на аэродром Сталино перебазировались три бомбардировочные группы самолетов He-111 — I/KG100, II и III/KG55. Положение аэродрома позволяло оказывать поддержку немецким войскам как в районе Изюма, так и на Миус-фронте. С аэродрома Полтава по наступающим войскам Юго-Западного фронта наносили бомбовые удары также Ju-88 из состава I и II/KG3, а четвертая группа, действовавшая на He-111 — III/KG27, оказывала поддержку 6-й армии генерала Холлидта.

Наиболее действенным оружием в руках немецкого авиационного командования продолжали оставаться соединения пикирующих бомбардировщиков — действовавшая в составе трех групп эскадра StG77, а также II/StG2. Как и советские штурмовики, группы немецких бомбардировщиков базировались относительно недалеко от линии фронта. Не стали исключением и новые места базирования эскадры StG77 — аэродромы Барвенково и Краматорская. Расположенные южнее и юго-восточнее Изюма на расстоянии от 20 до 50 километров, они обеспечили эффективную работу по наступающим войскам Юго-Западного фронта. Впрочем, аэродромы базирования «штук» не раз сами становились объектом ударов советских авиаторов. Один из таких налетов, произведенный 20 июля на аэродром Краматорская, вывел на время из строя весь отряд 7./StG77. В ходе бомбардировки один Ju-87 был уничтожен, а еще девять «восемьдесят седьмых» получили повреждения разной степени тяжести. Понесли потери от ударов с воздуха и соединения двухмоторных He-111, базировавшихся на более «безопасном» аэроузле Сталино. Так, например, только в результате налетов советских самолетов 18–20 июля в II и III/KG55 пришлось списать 3 самолета, тогда как еще 2 машины получили серьезные повреждения.

По мере отражения советского наступления соединения ударных самолетов концентрировались командованием 4-го воздушного флота на наиболее угрожаемых участках. После локализации прорыва Юго-Западного фронта к 21–22 июля группы двухмоторных и пикирующих бомбардировщиков были нацелены в полосу 6-й армии, помогая ей в отражении наступления Южного фронта. К началу немецкого контрудара 30 июля здесь были собраны части эскадр KG55, KG100 и StG77.

Как видно, относительно большое число бомбардировочных групп позволяло командующему 4-м воздушным флотом генералу Десслоху концентрировать усилия своих ударных соединений на достаточно широком фронте, оказывая эффективную поддержку обороняющимся войскам 1-й танковой и 6-й армий. Намного более напряженная ситуация складывалась в истребительной авиации. Напомним, что после убытия в район Орла III/JG52 Гюнтера Ралля в районе Белгорода оставались всего три группы истребителей — II, III/JG3 и I/JG52, кроме того, в районе Тамани продолжала действовать II/JG52. Остальные участки фронта были прикрыты несколькими группами румынских и венгерских истребителей.

Начиная с 16 июля все три истребительные группы, так же как и бомбардировщики, покинули район Белгорода. Уже 16 июля в район Изюма (полоса 1-й танковой армии) начала свои вылеты III/JG3. 18 и 19 июля для поддержки 6-й армии были переброшены остававшиеся в районе Белгорода I/JG52 и II/JG3. Таким образом, к 19 июля истребительных частей 4-го воздушного флота на южном фасе Курской дуги не осталось. Лишь штурмовики FW-190F из состава II/SchG1 да разведчики NAGr2 могли выступать в роли истребителей. Впрочем, фронт 4-й танковой армии недолго оставался без прикрытия. По мере снижения накала боев II/JG3 была вновь 24 июля возвращена в район Белгорода. Однако уже 29 июля, в преддверии немецкого контрудара в районе Миуса, она снова убыла в полосу 6-й армии. Здесь собрались все три «свободные» группы истребителей — II и III/JG3, а также I/JG52.

О северном крыле группы армий «Юг» командование 4-го воздушного флота, казалось, вовсе забыло, ограничивая свою активность в этом районе действиями самолетов-разведчиков. Лишь накануне советского наступления, 2 августа, из района Карачева сюда вернулась III/JG52. Однако это событие нисколько не увеличило слабые силы истребителей люфтваффе на южном крыле Восточного фронта. В первых числах августа внезапно в систему ПВО Рейха были отозваны ветераны боев на востоке группы — II и III/JG3. На этом участие эскадры «Удет» не только в боях на Курской дуге, но и на Восточном фронте закончилось. Напомним, что первая группа эскадры — I/JG3 убыла в «фатерланд» еще в феврале месяце, сразу после Сталинградской катастрофы.

Причины такого перевода были очевидны — несмотря на локальные успехи, ситуация для люфтваффе к августу 1943 года существенно ухудшилась. Напряженная обстановка на средиземноморском театре, где основные воздушные бои развернулись над Сицилией, потребовала привлечения большого числа истребительных групп из состава эскадр JG53, JG77, а также группы II/JG51. Кроме того, значительно усилились воздушные налеты союзников на территорию оккупированной Франции и саму Германию. Начатое в начале марта воздушное наступление сил 8-й воздушной армии США и Бомбардировочного командования Королевских ВВС, достигло своего апогея к концу июля. В ходе массированных налетов английских ночных бомбардировщиков на Гамбург город практически наполовину был превращен в дымящиеся руины, а число жертв достигло 30 000 человек. С каждым днем усиливались и дневные налеты «летающих крепостей». Командованию люфтваффе становилось все очевиднее, что времена безраздельного господства над Западной Европой уходят в прошлое. Требовалось срочное увеличение количества как дневных, так и ночных истребителей для защиты Третьего Рейха. Однако резервов для быстрого формирования новых частей не было, что заставляло перебрасывать в Германию испытанные в боях части истребителей из СССР и района Средиземноморья.

Группировки ВВС Красной Армии, объединенные в рамках фронтов в воздушные армии, по сравнению с люфтваффе носили более «стационарный» характер. Советская сторона, используя возросшую мощь авиапромышленности и накопленные за зиму — весну 1943 года резервы матчасти, а также производя ускоренную подготовку молодого летного состава, обеспечила достаточно стабильное пополнение экипажами и техникой строевых частей, тем самым постепенно цементируя состав воздушных армий.

Несмотря на тяжелые потери в оборонительном сражении, советская авиация в районе Белгорода была значительно усилена к началу августа. Кроме 2-й воздушной армии, выдержавшей июльский удар люфтваффе, здесь теперь действовала 5-я воздушная армия генерал-лейтенанта С. К. Горюнова. Напомним, что участок фронта между войсками Воронежского и Юго-Западного фронтов в середине июля был передан Степному военному округу, переименованному директивой Ставки от 9 июля в Степной фронт. Объединение генерал-полковника И. С. Конева имело в своем составе 53-ю армию, к которой 16 июля присоединились бывшие левофланговые армии Воронежского фронта (7-я гвардейская и 69-я армии). Уже 18 июля все три армии Степного фронта развернули преследование противника.5-я воздушная армия, находившаяся ранее в подчинении командования Северо-Кавказского фронта, еще в первых числах апреля передала свои соединения 4-й воздушной армии, после чего ее штаб отбыл в распоряжение командующего Степным округом. Вначале в состав 5-й воздушной армии входили 2-й иак, 1-й шак, 1-й бак и 9-й сак. Весь май и июнь армия не только прикрывала тыловые районы Курской дуги, но и вела подготовку находящихся в ее составе соединений, которые по мере достижения боевой готовности передавались в состав 2-й, 17-й и 1-й воздушных армий. Из вышеуказанных корпусов лишь 2-й иак генерал-лейтенанта А. С. Благовещенского после начала Курской битвы некоторое время находился в ее составе, выполнив 7 и 8 июля прикрытие с воздуха частей 5-й гвардейской танковой армии, выдвигающихся к Прохоровке. Но вскоре и он убыл на Западный фронт в связи с проведением операции «Кутузов».

К моменту когда Степной округ был переименован в Степной фронт, в составе армии С. К. Горюнова имелся лишь один корпус — 8-й сак генерал-майора Н. П. Каманина, преобразованный 21 июля в 5-й шак. 13 июля в составе 5-й воздушной армии был образован еще один корпус — 10-й иак полковника М. М. Головня. В его состав была включена 235-я иад (входила в 5-ю ВА с 31.5.43). Вторая дивизия корпуса — 201-я иад — в это время продолжала перебазирование из 4-й воздушной армии, начатое 6 июля. К 16 июля 201-я иад окончательно вошла в объединение генерала С. К. Горюнова.

В середине июля 10-й иак и 8-й сак были еще не в полной мере готовы вести боевую работу. Их состав пополнился молодым летным составом, который требовал продолжительной тренировки. Кроме того, серьезные недостатки были выявлены в состоянии материальной части. Проверка, проведенная в 201-й иад 12 июля, показала, что, к примеру, 437-й иап был укомплектован истребителями старого выпуска, практически пришедшими в негодность. Отчет генерала С. К. Горюнова Военному совету фронта рисовал поистине безрадостную картину: «Полк на этой материальной части непрерывно участвовал в боях под Сталинградом, Новочеркасском и Новороссийском, в результате чего 20 самолетов требуют замены обшивки (пришедшей в негодность) и 3 самолета — замены моторов (полная выработка моторесурса)».

Проблемы с матчастью испытывали и подчиненные генерала Н. П. Каманина. Та же проверка показала, что в составе 8-го сак имелось 80 Ил-2 деревянной конструкции, у которых требовалась замена полотна, частично фанеры, а также шпаклевки и окраски. Самоотверженная работа технического состава корпусов позволила к началу боев в основном устранить выявленные неисправности материальной части. Правда, участвовать в наступлении пилотам 5-го шак и 10-го иак пришлось в составе не 5-й, а 2-й воздушной армии.

При передаче левого фланга Воронежского фронта (69-я и 7-я гвардейская армии) в подчинение генерал-полковника И. С. Конева Ставка заодно существенно изменила боевой состав как 2-й, так и 5-й воздушных армий. Дело в том, что в ходе оборонительной операции Воронежского фронта еще раз дал знать о себе тот факт, что значительные силы 2-й воздушной армии, включая 4-й иак, 1-й шак и 1-й бак, базировались на аэродромах, находящихся значительно восточнее основания Курской дуги. Как показала практика в ходе боев, это создавало массу неудобств. В частности, нередки были случаи, когда 1-й шак перенацеливался в полосу 7-й гвардейской армии М. С. Шумилова, где по плану должны были действовать авиаторы 17-й воздушной армии. В то же время штурмовики армии генерал-лейтенанта В. А. Судца, в свою очередь, частенько действовали на фронте 6-й гвардейской и 1-й танковой армий Воронежского фронта.

С образованием нового объединения необходимость в поддержке 17-й воздушной армии фактически отпала. Однако, в соответствии с новыми разграничительными линиями между фронтами, было необходимо перебазировать три корпуса 2-й воздушной армии на аэродромы, находящиеся в полосе Воронежского фронта, в то время как их собственные места базирования становились базами соединений 5-й воздушной армии.

Советское командование решило эту проблему весьма оригинальным способом, фактически обменяв боевой состав воздушных армий С. А. Красовского и С. К. Горюнова. Упомянутые нами выше три корпуса остались на своих аэродромах, перейдя в подчинение штабу 5-й воздушной армии, в то время как 10-й иак, 8-й сак 18–19 июля присоединились к 5-му иак, 291-й шад и 208-й нбад, тем самым войдя в состав 2-й воздушной армии. 26 июля в состав армии С. А. Красовского прибыло новое соединение 202-я бад, имевшая на вооружении бомбардировщики Пе-2 и призванная компенсировать «потерю» 1-го бак. После этого в составе 2-й воздушной армии насчитывалось 684 самолета. Отметим — так как входящие в состав 5-й воздушной армии корпуса числились в составе резерва Ставки, их передача в состав 2-й воздушной армии была оформлена как передача новых соединений из резерва Верховного Главнокомандования.

Для командующих воздушными армиями, а также их штабов такой обмен корпусами нельзя было назвать желанным. 2-я воздушная армия потеряла три соединения, вынесших на своих плечах основную тяжесть отражения немецкого наступления в июле и получивших бесценный боевой опыт. Эти корпуса возглавлялись одними из наиболее талантливых советских авиационных командиров. В противовес им прибывшие в состав армии 10-й иак и 5-й шак имели в своем составе много «зеленых», молодых пилотов, которым не хватало летной и стрелковой подготовки, что еще больше усугубляло контраст от «обмена». Приказом по 2-й воздушной армии вновь прибывшим соединениям было предписано отработать слетанность пар, а также проработать вопросы применения боевых порядков и управления в воздушном бою. Для пилотов вводилась ежедневная часовая тренировка на прицельных станках и макетах. Однако, несмотря на усилия командования, в короткий срок, отведенный перед наступлением, 10-й иак все-таки вступил в бой «недостаточно сколоченным и подготовленным».

Не в восторге от почти стопроцентного обновления своей армии был и генерал С. К. Горюнов, так как поступившие в подчинение соединения имели большой некомплект материальной части. Судя по мемуарам начальника оперативного отдела армии С. Н. Гречко, прибывавшие на доклад к командующему прославленные командиры корпусов имели весьма утомленный вид. Рассказав командующему о состоянии и боевом опыте своих соединений, они дружно, один за другим, высказывали одну и ту же просьбу — пополнить потрепанные в боях полки материальной частью. Так, в 1-м шак не хватало не менее 60 самолетов Ил-2, в 1-м бак — около 40 «пешек». Но больше всех нуждался в пополнении 4-й иак, командир которого, И. Д. Подгорный, запросил у командующего 70 «лавочкиных» и 20 пилотов.

Все же надо признать, что генерал С. К. Горюнов получил больше «плюсов» с прибытием в состав его армии новых корпусов. Рост боевого мастерства пилотов ударной авиации, в особенности экипажей 1-го бак, был виден, что называется, невооруженным глазом. Командование корпуса настойчиво внедряло в практику боевой работы нанесение бомбовых ударов с пикирования. Из 137 экипажей, имевшихся к началу операции, уже 56 (около 40 %) освоило этот вид боевой работы. 50 экипажей могло действовать в сложных метеоусловиях. Напомним еще раз, что в июле эти показатели были не столь высоки. Например, в 1-й гв. бад, по состоянию на начало июля, с пикирования могло работать 28 экипажей, а в плохих метеоусловиях — всего 20. В лучшую сторону от 10-го иак отличался наличием сильного летного состава и 4-й иак — будущая «кузница» известных советских асов.

Перед началом операции командующие армиями отдали распоряжения с наставлениями о порядке действий авиации в предстоящих боях, а также вопросах управления. Во 2-й воздушной армии был проведен также ряд радиоучений с задачей усовершенствования вопросов управления, а также проведен инструктаж с командирами корпусов и дивизий с задачей, как сказано в документах армии, «установить единые взгляды на использование каждого вида авиации и на единство управления». В частности, для улучшения наведения истребителей в 10-й иак из армейских запасов были переданы к уже имеющейся две радиостанции. В отличие от июля, теперь большинство КП корпусов и дивизий располагалось в непосредственной близости от линии фронта — всего в 2–3 километрах.

Командующий 5-й воздушной армией также дал аналогичные указания, подчеркнув, что вызов авиации со стороны наземного командования может производиться без предупреждений. В целях повышения оперативности использования авиации по армии был отдан приказ о выделении по одному полку от каждой дивизии для нахождения в состоянии постоянной готовности к выполнению приказов наземного командования. Особо обращалось внимание на необходимость изучения с летным составом района предстоящих боев, а также характерных целей в полосе наступления.

Силы 2-й и 5-й воздушных армий непосредственно перед наступлением были равны, составляя соответственно 753 и 769 самолетов. Во многом этого удалось достичь поставками новой техники с заводов, а также отремонтированной из мастерских. Например, 8-я гв. иад пополнилась за период с 31 июля по 2 августа 44 истребителями Ла-5, а 302-я иад 5-й воздушной армии получила 51 истребитель Лавочкина. Кроме того, 34 Ил-2 было передано 1-му шак. Значительные «вливания» матчасти получили и другие соединения. Особо отметим усиление ночной бомбардировочной авиации 2-й воздушной армии. Число самолетов в 208-й нбад, хронически страдавшей в июле от недостатка матчасти, было увеличено в августе в среднем до 80 У-2 и Р-5. Для повышения эффективности действий легкомоторных бомбардировщиков в ближнем тылу (на расстоянии 2–3 километров от переднего края) была организована система целеуказания, состоявшая из прожекторов и сигнальных факелов. В отличие от армии С. А. Красовского, объединение генерала С. К. Горюнова в своем составе ночной бомбардировочной дивизии не имело. Только в самом конце наступательной операции 22–23 августа в ее состав влилась 312-я нбад, имевшая в своем составе 392-й, 930-й и 992-й нбап.

Подводя итог, укажем, что в районе Харькова советское командование сосредоточило свыше 1500 боевых самолетов фронтовой авиации. По оценкам штабов обеих армий, численность авиационной группировки противника колебалась в пределах от 430 до 590 самолетов. Полеты самолетов-разведчиков зафиксировали скопление немецкой авиации на аэродромах Миргород, Полтава, Конотоп и Лебедин. Дополняя эти данные, подразделения радиоразведки сообщали о сосредоточении в полосе будущего наступления Воронежского и Степного фронтов эскадр JG3, JG52, StG3, StG77, KG3 и KG27. Опуская 3-ю эскадру пикировщиков, действовавшую севернее Орла, нельзя не заметить, что данные разведчиков были весьма точными. В пределах погрешности находилась и количественная оценка авиации противника, особенно учитывая тот факт, что немецкое командование часто практиковало переброску своих авиационных соединений с одного участка Восточного фронта на другой. Как мы увидим в дальнейшем, со второй половины августа численный состав 4-го воздушного флота начнет неуклонно возрастать за счет переброски сюда групп из 6-го воздушного флота.

Рассмотрим тыловое обеспечение обеих воздушных армий перед наступлением. Решение о передаче соединений из одной армии в другую вызвало большую неразбериху в тыловых службах. Доклад штаба 5-й воздушной армии свидетельствует, что по плану перебазирования воздушные армии должны были поменяться только летными частями, которые оставались на своих аэродромах. Лишь тыловые части 2-й воздушной армии, убывая к новому месту дислокации, сменялись тыловиками 5-й. В связи со столь необычной обстановкой штаб ВВС Красной Армии издал приказ, согласно которому тылы 2-й воздушной армии, убывая на новое место, оставляли все запасы на местах. Но, как показала практика, тыловики армии С. А. Красовского уносили с собой все. Штаб 5-й воздушной армии, освещая данный период, отмечал: «К моменту начала подготовки к операции тыловые части 5 ВА находились в процессе перебазирования на новые аэродромы (2-й ВА), где базировались и вели боевую работу летные части, обслуживаемые тылами 2 ВА. С приходом тылов 5 ВА тылы 2 ВА должны были уходить, а летные части оставались. Несмотря на директиву Штаба ВВС КА, что сменяемые тылы 2 ВА, уходя с аэродромов, оставляют все запасы ГСМ, боеприпасов и крупную бензотару, тылы уходили, забирая с собой все, вплоть до кухонных котлов, чем создавались большие трудности в обеспечении боевой работы частей».

Говоря об объективных трудностях службы тыла 2-й воздушной армии, необходимо отметить, что одной из основных проблем в обеспечении боевой работы являлся большой некомплект автотранспорта. По данным штаба армии, он доходил до 55 %. Имевшиеся на ходу автомобили были крайне изношены и требовали постоянного ремонта. Дело еще более усугублялось неразвитостью железнодорожной сети в полосе 2-й воздушной армии, что снова перекладывало большую нагрузку на плечи автомобилистов.

Проблемы с транспортом «тянули за собой» проблемы с обеспечением частей. Потребность в ГСМ и боеприпасах на операцию определялась из расчета 15 боекомплектов и 15 заправок. Однако созданных в полках запасов было явно недостаточно из-за задержки с поставками. В итоге наступательная операция началась при недостатке отдельных видов боеприпасов и горючего. Так, например, ГСМ имелось около 60 %, запас авиабомб АО-25, АО-2,5, а также снарядов РС-82 и ШВАК составлял в среднем 55–65 %. Все эти недостатки сказались уже в ходе боевых действий. Например, штаб 202-й бад отмечал, что БАО не всегда имели возможность вовремя обеспечить полки дивизии ГСМ и боеприпасами, а также отмечали недостаток технических средств. Это в свою очередь задерживало вылет бомбардировщиков на боевые задания, в особенности когда дивизия совершала массированные удары по противнику.

Сложности тыловых служб 5-й воздушной армии в основном касались вопросов проработки и планирования обеспечения боевой работы в ходе наступления. В частности, в плане на операцию не было указано время сосредоточения запланированных запасов по точкам и не были решены вопросы переадресовки автотранспорта. Кроме того, не предусматривалось выделение резервных БАО, что также отрицательно сказалось на обеспечении боевых действий.

Фактором, существенно снижавшим на первых порах эффективность работы тыла 5-й воздушной армии, было отсутствие радиосвязи между штабом воздушной армии с РАБ и БАО. Пользоваться радио запретил в своем приказе начальник штаба армии генерал-майор С. П. Синяков. В результате для передачи приказов и распоряжений некоторое время использовались машины и самолеты, пока приказ нового начальника штаба, генерал-майора Н. Г. Селезнева, не отменил распоряжение своего предшественника.

Не способствовала эффективному применению нашей авиации и удаленность аэродромов от линии фронта. Для примера укажем, что к началу операции 2-я воздушная армия базировалась на 39 аэродромах, из которых 15 находились почти в 25 километрах от линии фронта, еще 13 — до 50 километров и 11 — на расстоянии от 75 до 150 километров. В еще более непростом положении оказались авиаторы 5-й воздушной армии. Достаточно сказать, что наиболее «близко» располагались истребители 4-го иак, аэроузел которого Широкий Гул находился в 50–65 километрах от линии фронта. Что уж говорить о 1-м шак и 1-м бак, которые были удалены от линии фронта и вовсе на 110 и 200 километров. Только стремительное продвижение наземных войск позволило решить эту проблему.

План боевого использования авиации в предстоящей операции для обеих воздушных армий был в общих чертах одинаков, различаясь лишь в мелких деталях. Штурмовая авиация, действуя непосредственно перед сектором обстрела артиллерии (глубина огня артиллерии составляла, например, на Воронежском фронте 200 метров), должна была подавить цели, недоступные наземным орудиям, а также «прижать к земле» огневые точки противника в момент смены нашей артиллерией своих позиций. Расчетное напряжение штурмовой авиации на один самолет составляло, по оценкам штабных работников, 2,5–3 самолета-вылета на одну машину, достигая своего максимума для 5 шак, где это число приближалось к отметке 3,5 боевых вылета. В задачу бомбардировщиков входили удары по опорным пунктам, штабам, скоплениям резервов противника, а также подавление вражеской артиллерии на ее огневых позициях. Пикирующие бомбардировщики, так же как и штурмовики, должны были наносить свои удары в составе больших групп, массированно.

Нагрузка на авиационные соединения предполагалась дифференцированной, достигая своего максимума в первый день операции. Так, в 5-й воздушной армии в первый день наступления было запланировано 250 самолето-вылетов Пе-2, 400 самолето-вылетов Ил-2 и около 270 самолето-вылетов истребителей. В течение последующих трех дней активность несколько снижалась, составляя для бомбардировщиков 700 самолето-вылетов, штурмовиков — 1000 самолето-вылетов и истребителей — 1050 самолето-вылетов.

Говоря о концентрации авиации, необходимо отметить, что она была поистине беспрецедентной. Например, на узком, девятикилометровом участке прорыва, выбранном командующим Степным фронтом И. С. Коневым, по плану должны были действовать 181 штурмовик и 240 истребителей.

Во 2-й воздушной армии каждую из штурмовых дивизий закрепили за «своей» общевойсковой армией. 291-я шад должна была взаимодействовать с 6-й гвардейской армией генерал-лейтенанта И. М. Чистякова, а 5-й шак — с 5-й гвардейской армией А. С. Жадова. Особое внимание было уделено авиационной поддержке танковых армий. Так как оба танковых объединения вводились в сражение в полосе Воронежского фронта, 5-й шак после завершения прорыва 5-й гвардейской армией должен был полностью переключиться на содействие армиям М. Е. Катукова и П. А. Ротмистрова, с которыми взаимодействовали 4-я гв. и 264-я шад. Для этого при штабе каждой танковой армии находился командир штурмовой авиадивизии с рацией, который и наводил свои «илы» на цель. Кроме того, при штабе 18-го танкового и 5-го механизированного корпусов находились помощники командиров по воздушно-стрелковой службе 4-й гв. шад, а также 91-го и 92-го гв. шап. Во 2-й воздушной армии была также предусмотрена зона, насыщенная зенитной артиллерией, предназначавшаяся для отсечения от штурмовиков немецких истребителей.

Как видно из вышесказанного, организация управления 2-й воздушной армией строилась на принципах централизации в руках командующего в период, когда необходимо было производить массированные налеты авиации на решающих участках фронта, и децентрализации, когда после взлома обороны противника требовалось более оперативное взаимодействие авиации и наземных войск.

5-я воздушная армия в основном нацеливалась на содействие наступлению 53-й армии и 1-го механизированного корпуса. Для действия по объектам на поле боя выделялось до 60 % всех самолето-вылетов (для штурмовой авиации этот показатель был еще выше и составлял 70 %). При этом непрерывность действия на противника, по замыслу командования 5-й воздушной армии, должна была достигаться не ослаблением ударов, а действием над полем боя более крупных групп самолетов. Меньший приоритет имела задача локализации поля боя от притока резервов противника. В основном эту задачу решали экипажи 1-го бак (планировалось свыше 60 % всех самолето-вылетов).

В мемуарах уже упомянутого нами начальника оперативного отдела С. Н. Гречко имеется интересный эпизод, повествующий о том, как проходило утверждение плана авиационной подготовки 5-й воздушной армии, и во многом проливающий свет на «непогрешимость» некоторых архивных документов. С. Н. Гречко пишет: «Командующий фронтом лишь бегло ознакомился с планом авиационного наступления и распорядился приобщить его „к другим бумагам для историков“, для себя же потребовал составить точный план-график боевых вылетов авиационных групп армии на первый день. „Я хочу своими глазами видеть боевые действия бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей над полем боя. Причем строго по плану-графику…“». Командующему армией и штабу воздушной армии пришлось пересмотреть замысел авиационного наступления, а новый план был выдержан в духе еще большего массирования авиации.

Нельзя не отметить, что важной вехой в подготовке к наступлению стала деятельность разведывательной авиации, которая провела за короткий промежуток времени аэрофотосъемку всей оборонительной полосы противника. В основном эту работу выполняли экипажи 454-го бап и 511-го рап 2-й и 5-й воздушных армий. Полученные фотосхемы, сделанные литографическим способом, были 1 августа направлены штабами во все наземные армии. Дешифровка фотографий, в частности в штабе 5-й воздушной армии, позволила оценить глубину немецкой обороны в районе Белгорода, состоявшей из двух полос, в 18 километров. Кроме того, авиационные корпуса и дивизии получили схемы аэродромов базирования авиации противника.

В начале августа авиационной разведкой начали отмечаться интенсивные переброски живой силы и техники к Харькову. Так, 1 августа было отмечено до 1000 автомобилей, двигавшихся от Полтавы в направлении Харькова. На следующий день эта цифра несколько уменьшилась, но все равно оставалась весьма значительной — было отмечено передвижение около 800 машин. С 1 по 3 августа в направлении из Ахтырки на Томаровку и Пушкарное проследовало до 1500 автомашин и около 100 танков. Действительно, пользуясь данными радио и авиаразведки, командование группы армий «Юг» 2 августа доложило в ОКХ свои опасения, что русское наступление не за горами, потребовав вернуть дивизии, переданные ранее в группу армий «Центр», а также отдало приказ о начале переброски 3-й танковой дивизии в район Белгорода. Однако эти запоздалые решения, как показали развернувшиеся вскоре события, не могли уже ничего изменить. Первый раунд борьбы остался за советской стороной.

 

5.3. Прорыв немецкой обороны

(3–5 августа. Воронежский и Степной фронты)

Боевые действия авиации 2-й и 5-й воздушных армий начались 3 августа в 6:30, за 5 минут до начала артиллерийской подготовки. В ее преддверии 86 самолетов Пе-2 обрушили свой бомбовый груз на позиции артиллерии и опорные пункты обороны противника, расположенные непосредственно у переднего края. При этом 36 бомбардировщиков 202-й бад атаковали цели в треугольнике Березов — Гремучий — высота 227, находящиеся на левом фланге предполагаемого места прорыва 5-й гвардейской армии. Экипажи 50 Пе-2 1-го бак бомбардировали район колхоза «Смело к Труду», а также Терновку и Шопино, расположенные в полосе наступления 53-й армии Степного фронта. Поднятые в воздух взрывами авиабомб клубы дыма и земли еще не успели рассеяться, когда артиллерия обоих фронтов открыла мощный огонь по расположению немецких войск.

Предваряя атаку, артиллерийский огонь максимально усилился в 7:50, позволив пехоте, следовавшей за огневым валом, начать сближение с немецкими траншеями. В дело вступили группы штурмовиков, которые занялись подавлением оживших огневых точек противника. В полосе наступления Воронежского фронта основные усилия 80 Ил-2 5-го шак и 291-й шад были сосредоточены на 6-километровом участке прорыва 5-й гвардейской армии в районе Бутово Журавлиный. Массированные действия ударной авиации 2-й воздушной армии во многом способствовали тому, что стрелковые части и сопровождавшие их танки относительно легко вклинились в первую линию немецкой обороны.

Согласно плану авиационной подготовки командование 2-й воздушной армии выделило для первого удара 117 самолетов (36 Пе-2 и 81 Ил-2), действовавших под прикрытием 49 истребителей. Второй удар, произведенный в период 8:15–8:36, был осуществлен силами 112 самолетов, которые продолжили подавление огневой системы обороны противника. По итогам нанесения этих двух авиационных ударов штаб 2-й воздушной армии с удовлетворением отметил, что «бомбовый груз 229 самолетов, сброшенный на основные узлы сопротивления противника на переднем крае, позволил уже в период авиационного воздействия пехоте ворваться в первую линию оборонительной полосы, незамедлительно в образовавшийся прорыв вошли танковые армии».

Наречие «незамедлительно» не должно вводить нас в заблуждение, так как приказ на ввод в сражение 1-й и 5-й гвардейской танковых армий был отдан только к полудню. С 14:00 до 14:30 передовые танковые бригады армий М. Е. Катукова и П. А. Ротмистрова, обогнав свою пехоту, начали стремительное продвижение в южном и юго-западном направлениях, сопровождаемые с воздуха группами штурмовиков 4-й гв. и 264-й шад 5-го шак. Штаб 2-й воздушной армии в целом положительно оценил действия экипажей генерала Н. П. Каманина, отметив: «Летный состав частей 5 шак показал в этот день хорошую выучку, смелость, отличное знание боевых свойств своего самолета и умелое тактическое его применение в бою как с наземным, так и с воздушным противником». Экипажи 5-го шак совершили в период с 7:43 до 19:30 силами 143 самолетов 356 самолето-вылетов. Нагрузка на один исправный самолет, таким образом, составила 2,5 самолето-вылета. Это было несколько меньше, чем запланированные на начало операции 3–3,5 вылета. Однако и без этого действия групп штурмовиков заслужили одобрение как наземных, так и авиационных командиров.

Активно действовала весь день и 291-я шад, оказывавшая содействие наступлению 6-й гвардейской армии. Целью продвижения армии были северные окраины крупного узла немецкой обороны Томаровка. Экипажи дивизии совершили 137 самолето-вылетов, заявив об уничтожении 9 артиллерийских батарей, 31 танка и 153 автомобилей противника. В воздушных боях подчиненные полковника А. Н. Витрука сбили один «мессершмитт», потеряв за первый день наступления 4 Ил-2 и 2 Як-1. 1 Ил-2 и оба «яка» числились невернувшимися с боевого задания, 1 Ил-2 был сбит зенитками над целью, а еще два штурмовика столкнулись в воздухе.

Во второй половине дня успех прорыва обороны противника в полосе Воронежского фронта стал очевиден. Максимальный успех сопутствовал 5-й гвардейской танковой армии, которая за день наступления имела продвижение до 26 километров. К исходу дня танкисты армии П. А. Ротмистрова перерезали дорогу Белгород — Томаровка. Продвижение других армий Воронежского фронта составило за первый день боев от 6 до 12 километров.

Пришедший в себя противник к исходу дня стал оказывать возрастающее с каждым часом сопротивление. Особенно напряженные бои развернулись на подступах к Томаровке. Этот населенный пункт имел не только развитую систему обороны, но и мощное зенитное прикрытие. Еще во второй половине июля полки 1-го бак потеряли здесь несколько Пе-2, после чего в части корпуса был передан приказ: «Не подходить близко к Томаровке, прикрытой сильной ЗА». С началом наступления эти ограничения по понятным причинам были сняты.

Для того чтобы сломить волю врага к сопротивлению, а также нанести поражение его резервам, Томаровка и прилегающие к ней районы несколько раз за день подвергались ударам бомбардировщиков 2-й воздушной армии. Первый же удар в этом районе был нанесен еще в период с 12:10 до 12:23 силами 43 Пе-2 202-й бад. Через пять с половиной часов около 18:00 уже 63 Пе-2 бомбардировали район Борисовки, расположенной юго-западнее, на дороге, соединяющей Томаровку и Грайворон. Удар был направлен против скопления резервов, которые в спешном порядке перебрасывались противником к линии фронта. Этот налет, прошедший без противодействия истребительной авиации противника, оказался весьма результативным — по данным фотоконтроля, в цель попало около 80 % сброшенных бомб. Действия бомбардировщиков 202-й бад сопровождались низкими потерями. Выполнив 173 самолето-вылета, ее экипажи потеряли всего один бомбардировщик. Активность 202-й бад была даже выше, чем каждой из дивизий 1-го бак, совершившего 250 самолето-вылетов.

Отметим, что в работе бомбардировочных частей случались и досадные промахи. За 3 августа было зафиксировано два случая сброса бомб на своей территории. В 1-м бак ведущий группы 81-го гв. бап подполковник Герой Советского Союза В. Я. Гаврилов из-за неисправности своего самолета был вынужден идти на экстренную посадку. Перед этим комполка отдал приказ заместителю капитану Костенко возглавить группу, а сам сбросил свои бомбы, установленные на «не взрыв». Костенко команды не принял, в результате часть экипажей решила, что была подана команда «освободиться от бомб». Часть смертоносного груза была сброшена с установкой на «не взрыв», а часть экипажей, не следивших за ориентировкой, произвели боевое бомбометание. Кроме того, 7 самолетов, замыкавших группу, отбомбились по полигону. Неприятный инцидент имел место и в 202-й бад. Согласно оперсводкам 235-й иад, в 18:25 бомбардировщик Пе-2, шедший в сопровождении двух Як-1, сбросил бомбы на аэродром Красный, где базировался 181-й иап. К счастью, бомбы не причинили вреда истребителям, упав тем не менее всего в 20 метрах от стоянки самолетов.

В отличие от наступления войск Н. Ф. Ватутина, продвижение соседнего Степного фронта встретило упорное сопротивление противника на сильно укрепленных рубежах севернее Белгорода. Атакующая пехота 53-й армии, а также 48-го стрелкового корпуса 69-й армии была поддержана практически беспрерывными действиями групп штурмовиков численностью от 12 до 24 машин. Однако добиться решающего успеха за короткий отрезок времени не удалось.

Оказывая поддержку наземным войскам, авиация 5-й воздушной армии в период с 8:30 до 8:45 нанесла еще один массированный удар по узлам сопротивления противника. В нем участвовало уже около 100 Пе-2 под прикрытием 80 истребителей. В итоге по участку немецкой обороны площадью 7 кв. километров было сброшено 110 тонн бомб с плотностью 17 тонн на 1 километр. Отметим, что в результате первой бомбежки зенитная артиллерия оказалась почти полностью подавлена. Если в первом вылете экипажи отмечали ее сильное противодействие, то во втором оно уже практически отсутствовало.

В это время в районе населенного пункта Вислое, находившегося на пути продвижения смежных флангов 53-й и 69-й армий, где противник оказывал наиболее ожесточенное сопротивление, командование 5-й воздушной армии сконцентрировало около 60 самолетов Ил-2 1-го шак, которые, атакуя в составе групп по 12–15 самолетов, нанесли тяжелые потери вражеской артиллерии и пехоте. Действия авиаторов способствовали захвату Вислое с минимальными потерями.

Таким же ударам подверглись войска противника в районе высоты 209,5 в 4 километрах западнее Вислое. Здесь продвижение войск 53-й армии натолкнулось на мощный огневой кулак, который, по оценкам командования, составлял до 15 артиллерийских и минометных батарей. Кроме того, на рубеже Заготскот и высота 211,6 действовало большое количество подвижных частей противника. Решающую роль в успехе на этом участке также сыграла авиация. Две сильные группы Пе-2 и Ил-2 подавили всю огневую систему противника, в результате чего удалось разминировать подступы к рубежу и овладеть им. Особенно отличились авиаторы 66-го шап — 23 Ил-2 под командованием майора Лавриненко штурмовали в районе Гремучий — Кислов скопление из 70 автомашин, а также позиции семи артиллерийских батарей. В результате налета экипажами, по данным штаба полка, было уничтожено 4 тяжелых танка, 20 автомобилей, а также подавлен огонь 4 артиллерийских батарей.

Несмотря на успешные действия авиации, борьба за передний край обороны затянулась до второй половины дня. Не дожидаясь окончательного успеха пехотинцев, командующий фронтом генерал И. С. Конев принял решение о вводе в сражение своего единственного крупного подвижного соединения — 1-го механизированного корпуса, который, прорвав главную оборонительную полосу противника, в итоге окончательно склонил чашу весов на сторону советских войск.

Активность немецкой авиации в первые часы наступления была невелика. Только около 9:00 девятка бомбардировщиков Ju-88 из состава эскадры KG3, базировавшейся на аэродроме Полтава, нанесла первый бомбардировочный удар в районе Яковлево. Более крупные группы немецких бомбардировщиков стали появляться над полем боя уже во второй половине дня, сосредоточив свой удар по колоннам 1-й и 5-й гвардейской танковых армий. В боях первого дня приняли участие лишь отдельные группы, среди которых были I/StG77, I/KG100, I/KG27. Верное своим принципам — наносить авиационные удары по наступающему противнику только после выявления направления его основных ударов, командование 4-го воздушного флота не распыляло силы, стараясь как можно эффективнее использовать бомбардировщики.

Двухмоторные машины действовали в составе небольших групп — восьмерок и девяток, в то время как пикировщики Ju-87 из состава StG77 предпочитали появляться над линией фронта в составе 30 и более машин. Так, в период с 14:30 до 15:30 две группы, состоящие из 24 Ju-87 и звена He-111, бомбардировали район Черкасское и Триречное, где развивалось наступление частей 6-й гвардейской армии.

Однако основные усилия экипажей «штук» были сосредоточены в полосе наступления Степного фронта. По всей видимости, главной угрозой в первый день боев немецкое командование посчитало прорыв советских войск в районе Вислое, населенном пункте, расположенном приблизительно в 10 километрах севернее Белгорода. Мы уже видели, что именно здесь командование 5-й воздушной армии концентрировало усилия штурмовой авиации 1-го шак, содействуя продвижению частей 53-й и 69-й армий. Как нетрудно догадаться, немецкий ответ был адекватным.

Менее чем за три часа истребители 294-й иад 4-го иак провели в этом районе три воздушных боя. Вначале шестерка «яков» 427-го иап, пытаясь сорвать бомбежку 30 Ju-87, атаковала немецкие пикировщики в лоб. По наблюдениям пилотов, один «юнкерс» был подбит, однако ответным огнем оказался поврежден и самолет ведущего группы Героя Советского Союза подполковника А. Д. Якименко, который совершил вынужденную посадку.

Через час, около 14:10, в этом же районе 20 Як-1 из состава соседнего 515-го иап смогли разогнать еще одну группу «восемьдесят седьмых». При этом особенно отличились младшие лейтенанты В. Ф. Макаров и С. Е. Путимцев, которые, зайдя в хвост немецким самолетам, подожгли два из них. Экипажи «юнкерсов» спаслись на парашютах. Остальные бомбардировщики, сбросив свой груз, поспешили уйти на свою территорию. По всей видимости, сбитые бомбардировщики принадлежали группе I/StG77.

Около 15:05 8 «яков» 183-го иап обнаружили и атаковали всей группой три шестерки Ju-88. Первая группа «юнкерсов» успела обрушить свой груз на передний край наших войск, остальные начали сброс бомб преждевременно, перекрыв разрывами линию фронта. В этом бою один сбитый Ju-88 был записан на счет младшего лейтенанта С. В. Носова (Герой Советского Союза с 15.5.46).

Как мы уже отмечали, к началу советского наступления в районе севернее и северо-западнее Белгорода могла действовать лишь одна истребительная группа — III/JG52 майора Гюнтера Ралля, недавно прибывшая из района Карачева. Содействие ей в борьбе с советской авиацией оказывали «фокке-вульфы» из состава II/SchG1, а также разведчики из NAGr2, действовавшие на истребителях «мессершмитт». Впрочем, в первый день боев штурмовики и разведчики смогли одержать всего по одной воздушной победе, сбив 2 Ил-2, тогда как асы III/JG52 заявили об уничтожении около 30 советских самолетов, из которых 12 составляли Ил-2, а все остальные были идентифицированы как истребители ЛаГГ.

Отметим, что реальные потери 2-й и 5-й воздушных армий, согласно оперсводкам обоих объединений, составили 40 самолетов. Из них 12 самолетов потеряла 5-я воздушная армия (5 Ил-2, 5 Як-1, 1 Ла-5, 1 Пе-2). Потери 2-й воздушной армии составили 28 самолетов. Велико было и количество поврежденных машин. Только в 292-й шад 1-го шак таковых было около десятка. Справедливости ради стоит сказать, что живучесть штурмовика Ильюшина позволила многим экипажам «илов» совершить вынужденные посадки в расположение своих войск. При этом большинство штурмовиков оставалось пригодными для ремонта. Так, например, из 15 Ил-2 1-го шак, числившихся в списке потерь 3 августа, 11 совершили вынужденные посадки. Необходимо также иметь в виду, что данные штабов воздушных армий не всегда соответствовали данным дивизий и корпусов. Например, оперсводки 2-й воздушной армии отмечают 3 августа потерю в 10-м иак 4 истребителей, тогда как документы дивизий корпуса свидетельствуют о том, что 3 августа на свои аэродромы не вернулось 8 самолетов (6 из состава 201-й и 4 из 235-й иад). Кроме того, в 201-й иад 2 Ла-5 были разбиты в катастрофах и авариях, а еще 2 Як-1 и 1 Ла-5 совершили вынужденные посадки.

В числе наиболее отличившихся 3 августа немецких пилотов-истребителей были лейтенанты Бертхольд Кортс (Korts Berthold) и Эрих Хартманн (Hartmann Erich) из отрядов 9. и 7./JG52, одержавшие по 4 победы, а также фельдфебель Карл Штеффен (Steffen Karl) из 9./JG52, сбивший 5 краснозвездных самолетов. Вскоре все три пилота в полной мере испытали на себе превратности судьбы военного летчика. Уже через 5 дней Bf-109G-6 Штеффена будет сбит зенитным огнем в районе Белгорода, и кавалер Рыцарского креста, автор 59 побед попадет в плен. 20 августа Эрих Хартманн будет сбит огнем штурмовика из состава 8-й воздушной армии и только удача позволит будущей звезде люфтваффе избежать ожидания конца войны в лагере военнопленных. И, наконец, 29 августа в бою с «Аэрокобрами» все той же 8-й воздушной армии пропадет без вести Кортс, успев записать на свой счет 113 побед.

Тактика немецких истребителей, избегавших затяжных боев с большими группами советских истребителей, строилась на внезапных стремительных атаках. Характеризуя действия немецкой истребительной авиации в первый день наступления, документы 5-го иак отмечали: «В течение дня истребительная авиация противника активности в воздушных боях не проявляла. В бой вступали только те группы истребителей, которые имели численное превосходство над нашими истребителями. Отдельные пары и четверки истребителей противника в большинстве встреч с нашими истребителями от боя уклонялись».

Неудивительно, что 3 августа среди потерь III/JG52 числится всего один «мессершмитт» из 9-го отряда, пропавший без вести. Для сравнения укажем, что действовавшая рядом NAGr2 потеряла 2 Bf-109, один из которых был сбит, а второй получил тяжелые повреждения в воздушном бою. Советские данные о сбитых самолетах противника намного превышают эти цифры. Так, только пилотами 2-й воздушной армии было заявлено 3 августа о 20 уничтоженных Bf-109. Еще 28 «мессершмиттов», из заявленных всего 39 немецких самолетов, было сбито в воздушных боях истребителями 5-й воздушной армии. Как видно, данные о воздушных победах практически никем не проверялись, превратившись в итоге в абсурдную цифру: согласно документам обеих воздушных армий, только за день боев удалось уничтожить 64 немецких самолета, среди которых было по 3 He-111 и FW-190, по 5 Ju-87 и Ju-88 и целых 48 Bf-109! Справедливости ради стоит отметить, что, как отмечается в оперсводках 5-й воздушной армии, на указанные заявки было «запрошено подтверждение наземных войск».

Данные командующих фронтами о потерях авиации противника, в том числе от зенитного огня, при их докладах в Ставку содержали несколько меньшие цифры. Так, например, 3 августа командующий Воронежским фронтом доложил о 15 сбитых немецких самолетах и всего лишь о 25 — командующий соседним Степным фронтом, что меньше цифр, содержащихся в отчетах авиационных частей. Интересно, что, по статистике штаба 2-й воздушной армии, за период с 3 по 6 августа на один проведенный бой приходилось не более 1–2 сбитых самолетов противника. Это было сочтено штабными работниками крайне низким показателем.

Подводя итоги первого дня операции «Полководец Румянцев», можно констатировать, что ее результаты удовлетворили как Ставку, так и командование фронтов. Ожидаемый успех, в особенности на Воронежском фронте, был достигнут. Авиаторами 2-й и 5-й воздушных армий было совершено свыше 2600 самолето-вылетов. Наиболее активно действовали авиаторы 2-й воздушной армии, выполнившие 1556 самолето-вылетов (из них 292 ночью). При этом 950 самолето-вылетов (около 61 %) пришлось на штурмовые и бомбардировочные части. Авиаторы 5-й воздушной армии поднимались в воздух 1115 раз. На это 8-й воздушный авиакорпус противника ответил всего 521 самолето-вылетом, из которых 190 пришлось на двухмоторные бомбардировщики и еще 96 совершили «штуки» из StG77.

Следующий день не принес советской стороне столь впечатляющего успеха, как накануне. Командование 4-й танковой армии бросило в бой части 6-й, 11-й и 19-й танковых дивизий. Отметим, что 6-я и 19-я танковые дивизии после тяжелых июльских боев на Курской дуге испытывали острый недостаток как в боевой технике, так и в личном составе. Тем не менее им удалось затормозить успешное продвижение танковой армии П. А. Ротмистрова, а также 5-й и 6-й гвардейских армий.

В отличие от других объединений Воронежского фронта, 1-я танковая армия генерала М. Е. Катукова 4 августа имела полный успех, практически взяв на себя с этого дня роль «локомотива наступления». За день ее танки продвинулись почти на 20 километров. В своих мемуарах, вспоминая об этих днях, М. Е. Катуков писал: «В ночь на 4 августа соединения 8-го гвардейского механизированного корпуса прорвали вторую полосу обороны противника в районе Домнино и начали стремительно продвигаться на юг. Во второй половине дня 4 августа мы вывели 11-й гвардейский танковый корпус из-под Томаровки и бросили его вслед за 8-м гвардейским механизированным». В результате действий частей 1-й танковой армии 6-я и 19-я танковые дивизии оказались скованы соответственно в районах Бессоновка — Орловка и Томаровка — Мощеное.

По итогам наступления 4 августа генерал Н. Ф. Ватутин остался недоволен действиями некоторых командующих армиями, а также командирами корпусов. В своем приказе по итогам второго дня боев он особенно критиковал командование 5-й гвардейской танковой армии, которое сделало возможным «недопустимо большой отрыв штабов корпусов» от войск, а также давало зачастую ложные данные об обстановке в штаб фронта. «Попало» и командованию 6-й гвардейской армии, а также 5-го гвардейского и 6-го танковых корпусов. По мнению командующего фронтом, они мало внимания уделяли маневру, стараясь атаковать сильно укрепленные позиции противника преимущественно «в лоб». При этом командиры оправдывали малый темп продвижения вперед «необоснованными», по мнению Н. Ф. Ватутина, предлогами. К их числу относились редкие бомбежки немецкой авиации, сопротивление в опорных пунктах, которые на самом деле было легче обойти, чем штурмовать, наличие задержек перед тыловым рубежом, при проверке оказывавшемся не занятым противником.

Очевидно, командующий Воронежским фронтом был уверен в господстве советской авиации над полем боя и не допускал мысли, что отдельные прорвавшиеся группы бомбардировщиков противника могут служить оправданием в задержке наступления. Однако на деле обстоятельства складывались несколько по-иному. Второй день боев характеризовался как раз снижением активности авиаторов 2-й воздушной армии и значительным ростом действий 4-го воздушного флота. Так, 4 августа 2-я воздушная армия совершила всего 736 дневных самолето-вылетов, что было на 500 меньше, чем накануне. Для штурмовой авиации, игравшей основную роль в поддержке наземных войск, эта разница составила 267 вылетов. Кроме того, 202-я бад вылетов на второй день боев вовсе не совершала, находясь в резерве генерала С. А. Красовского. Во многом такое положение вещей объяснялось не только понесенными потерями, но и необходимостью массированной поддержки переходящих в наступление на следующий день 27-й и 40-й армий.

На фоне спада активности советской авиации немецкий 8-й авиакорпус, наоборот, повысил число своих вылетов вдвое. Немецкие самолеты 1119 раз поднимались в воздух. При этом подавляющая часть их вылетов приходилась на одномоторные и двухмоторные бомбардировщики, а также штурмовики, совершившие соответственно 450, 307 и 147 самолето-вылетов. Немецкие ударные самолеты действовали по сравнению с предыдущим днем намного активнее, в основном группами до 20 машин, пытаясь не допустить расширения фронта прорыва и задержать продвижение наших войск. Организация бомбардировочного удара была достаточно стандартной. Сначала в районе удара появлялись истребители, «прочесывавшие» воздушное пространство, затем корректировщик, который цветными дымами указывал подходящим группам бомбардировщиков район бомбежки. Характеризуя воздушную обстановку, сложившуюся 4 августа, документы 1-й танковой армии отмечали: «Не имея достаточных сил для противодействия нашему наступлению, противник с утра 4.8.43 начал проявлять сильную активность авиацией. Группа бомбардировщиков 25–50 единиц в течение всего дня висела над боевыми порядками танков и пехоты, нанося потери в технике и живой силе и задерживая продвижение. Всего в полосе армии к исходу 4.8.43 отмечено действие до 400–500 бомбардировщиков».

Наибольшую активность ударные самолеты 4-го воздушного флота развили в районе Томаровки. Немецкие документы сообщают, что основным объектом атак бомбардировщиков 8-го авиакорпуса стали атаки на советские танковые и моторизованные колонны севернее Томаровки, а также южнее ее в районе опорного пункта Козычево.

В воздушных боях с советской стороны участвовали как истребители 5-го иак 2-й воздушной армии, так и 4-го иак 5-й воздушной армии. Первый крупный бой в районе Томаровки произошел после 11 часов утра, когда 6 Як-7б 728-го иап, ведомые будущим дважды Героем Советского Союза капитаном А. В. Ворожейкиным, а также Ла-5 41-го гв. иап атаковали группы Ju-87.

Наиболее результативным стал бой, проведенный пилотами 728-го иап в районе Томаровки. События этой схватки хорошо описаны в автобиографической книге А. В. Ворожейкина «Над Курской дугой». Оперсводки же 256-й иад свидетельствуют: около 11:15 в районе Томаровки шестерка «яков» атаковала 12 Ju-87, шедших под прикрытием 8 Bf-109. В результате боя на боевой счет А. В. Ворожейкина было записано 3 Ju-87 и два подбитых «сто девятых». Лейтенанты А. И. Карнаухов и Д. В. Аннин подбили по одному «юнкерсу», а младший лейтенант И. Е. Моря, сбивший в этом бою Bf-109, погиб.

Очередное продвижение частей 5-й и 6-й гвардейских армий к Томаровке тут же вызывало активность бомбардировочной авиации 4-го воздушного флота. Один из таких «всплесков» пришелся уже на вечер, когда немцы провели несколько налетов по боевым порядкам армий И. М. Чистякова и А. С. Жадова. Только за полчаса в период с 17:22 до 17:55 группами 91-го и 728-го иап было проведено два воздушных боя с группами из 12 Ju-87 и 9 Ju-88, бомбардировавших наши войска. Патрулировавшие по соседству истребители 5-й воздушной армии, по указанию командира 294-й иад, также зашли в этот район. Однако результаты действий 20 «яков» 183-го и 427-го иап, атаковавших несколько групп Ju-88, были более чем скромными. Часть «юнкерсов» ушла со снижением в дымку, в то время как «мессершмитты» завязали бой с подошедшими «яками». В итоге лишь младший лейтенант Гаврилин заявил об уничтожении одного Ju-88. Завершающим аккордом дня стал бой 6 Як-7б 728-го иап, ведомых снова капитаном A. B. Ворожейкиным, с большой группой из 28 He-111, в районе Борисовки. По его результатам пилотам группы было записано 4 уничтоженных He-111.

Юго-восточнее тяжелые бои вели экипажи 10-го иак, прикрывавшие войска генерала А. С. Жадова в районе Козычево. В ходе всего двух воздушных схваток группы 235-й иад потеряли 7 самолетов. 10 Ла-5 3-го гв. иап под командованием старшего лейтенанта М. И. Мудрова провели воздушный бой с двумя шестерками Ju-88. Бомбардировка второй группой «юнкерсов» была сорвана, хотя ни одного немецкого бомбардировщика сбить не удалось, а из боевого вылета не вернулись три наших истребителя. В это же время воздушный бой с 20 Ju-88, прикрытых большим количеством «мессершмиттов», вела дюжина Ла-5 из 239-го иап. На счет старшины А. Б. Амарова были записаны Ju-88 и Bf-109, однако потери нашей группы составили 4 самолета. Отметим, что потери 3-го гв. и 239-го иап за день составили соответственно 7 и 8 самолетов.

Известные немецкие источники не подтверждают большинство советских заявок на воздушные победы 4 августа. Так, группы пикирующих бомбардировщиков потеряли всего 1 Ju-87 из состава 1./StG77. Повреждения, кроме того, получил противотанковый Ju-87G-1 из Pz.Jg./StG2. Наибольшие потери же понесла II/SchG1, два самолета которой были повреждены на аэродроме Варваровка (о налетах на немецкие аэродромы мы поговорим ниже), а еще два оказались сбиты.

Противниками советских истребителей стали «мессершмитты» из II и III/JG52. Уже упоминавшийся нами Бертхольд Кортс из 9-го отряда достиг в этот день большого успеха. В воздушных боях им было сбито 9 советских самолетов (1 Ил-2 и 8 истребителей ЛаГГ), причем в ходе лишь одного вечернего боя он сбил сразу 3 ЛаГГ, по всей видимости, это были Ла-5, принадлежавшие 239-му иап. Отметим, что I и II группы эскадры JG52 были уже на второй день боев переброшены командованием 4-го воздушного флота в район Белгорода. Таким образом, впервые за долгое время все три группы эскадры действовали над одним участком фронта.

Говоря о противоборстве в воздухе 4 августа, нельзя не отметить воздушный бой летчика Давыденко из 91-го гв. шап 4-й гв. шад. Его самолет, поврежденный зенитным огнем, подвергся нападению двух FW-190. Теряющий высоту Ил-2 представлял для немецких пилотов заманчивую цель. Однако на втором заходе истребителей в атаку Давыденко резко убрал газ, и оба «фокке-вульфа» проскочили вперед. Один из истребителей, получив две очереди, вспыхнул и упал на землю. Давыденко еще успел послать три очереди во второго немца, когда его самолет, окончательно потеряв скорость, рухнул на землю. По донесению пилота, оба FW-190 оказались сбиты и валялись неподалеку на земле. Получив справку о двойной победе от наземного командования, отважный пилот вернулся в свою часть. Вполне вероятно, что жертвами Давыденко стали два штурмовика FW-190F-3 из состава II/SchG1, которые, согласно немецким данным, нашли свой конец в одном и том же квадрате.

Подводя итог воздушным схваткам 4 августа, отметим, что, согласно советским документам, количество сбитых немецких самолетов возросло по сравнению с 3 августа почти в 1,5 раза. Только 2-й воздушной армией в 32 воздушных боях было заявлено об уничтожении 65 самолетов (15 Ju-87, 13 Ju-88, 20 Bf-109, 7 FW-190, 6 He-111, 3 Hs-126 и 1 Fi-156). Собственные же потери составили 36 самолетов. Данные штаба 5-й воздушной армии свидетельствуют о 34 победах при 26 потерянных самолетах. А вот согласно немецким данным, в разряд потерь можно отнести всего 15 самолетов, из которых 6 было потеряно 4-м воздушным флотом безвозвратно.

Основные потери армий С. А. Красовского и С. К. Горюнова приходились на истребительную и штурмовую авиацию. Соединения же бомбардировщиков несли минимальные потери. За 3–4 августа 202-я бад потеряла всего 1 Пе-2. Потери 1-го бак составили, по разным данным, от 2 до 4 самолетов. Однако не зря говорят, что смерть выбирает лучших. 4 августа летчики 1-го бак оплакивали гибель одного из лучших экипажей 82-го гв. бап младшего лейтенанта В. В. Панина. Вместе со своим командиром на аэродром из боевого вылета не вернулись штурман мл. лейтенант Адамянц и стрелок старшина Ермолаев. В составе полка этот экипаж сделал 64 боевых вылета, неизменно выполняя наиболее сложные и ответственные задания командования по разведке в тылу противника. Посмертно все авиаторы экипажа Б. В. Панина были представлены к званию Героя Советского Союза. Однако высокой награды 2 сентября 1943 года был удостоен посмертно только командир. В наградном листе героя указывалось, что он совершил 57 вылетов на штурмовку, из них 25 на разведку в интересах артиллерийского командования. На счету экипажа числилось также 3 сбитых немецких истребителя.

Борьба с немецкой авиацией не ограничивалась лишь воздушными боями. Начиная с 4 августа было совершено несколько налетов на аэродромы, находящиеся южнее и юго-западнее Белгорода, а также на аэродромы харьковского аэроузла. Переброска значительных сил авиации 4-го воздушного флота не ускользнула от внимания советского командования. Самолетами-разведчиками 2-й и 5-й воздушных армий было обнаружено около 100 немецких самолетов на аэродроме Толоконное, где базировались Ju-87 из состава StG77. Кроме того, скопления немецких самолетов были отмечены на аэродромах, находившихся в этом же районе: Микояновка, Болдыревка, Варваровка.

4 августа 12 Ил-2 673-го шап 266-й шад атаковали аэродром Микояновка, на котором, по докладам пилотов, удалось сжечь 15 самолетов противника. Из этой группы оказался подбит истребителями лишь штурмовик младшего лейтенанта Елисеева, который, перетянув на свою территорию, сумел совершить вынужденную посадку, уже на следующий день прибыв в полк. Согласно немецким данным, два FW-190 из II/SchG1 были повреждены. Кроме того, два Hs-129, принадлежавшие отряду 4(Pz)./SchG2, были уничтожены на аэродроме Варваровка немецкими пехотинцами.

День 5 августа стал знаменательным для советской стороны во всех отношениях. Войсками Брянского и Степного фронтов были освобождены два крупных русских города — Орел и Белгород. Для командования же Воронежского фронта этот день был днем перехода в наступление правофланговых 27-й и 40-й армий, а также развитием успеха в районе Томаровки. Остановимся на этих событиях по порядку.

Как уже отмечалось, наступлению войск 27-й и 40-й армий и в Ставке, и в штабе Воронежского фронта придавалось очень большое значение. Задачей армий генералов С. Г. Трофименко и К. С. Москаленко было расширение прорыва, разворачивание фронта наступления на запад и обеспечение тем самым защиты танковой армии М. Е. Катукова от контрудара по ее правому флангу. Для содействия наступлению авиационным командованием был создан мощный авиационный «кулак». В его состав вошли 202-я бад и 1-й бак, который, как мы уже знаем, был на время «позаимствован» у 5-й воздушной армии, а также 291-я шад и 5-й иак.

Авиационная подготовка началась в ночь на 5 августа с налетов ночных легкомоторных У-2 208-й нбад, которые бомбили часть дороги между Борисовкой и Грайвороном. С утра, после артиллерийской подготовки, части 27-й и 40-й армий перешли в наступление и, преодолевая сопротивление пехотных частей противника, усиленных 11-й танковой дивизией, продвинулись к исходу дня на расстояние от 6 до 18 километров при непосредственной поддержке авиации, которая сыграла в этом успехе весьма значительную роль.

При проведении артиллерийской подготовки бомбардировщики 1-го бак и 202-й бад подвергли ожесточенной бомбежке район Большая Писаревка, Грайворон, Замостье, совершив к исходу дня соответственно 96 и 116 самолето-вылетов. При этом их потери составили 8 Пе-2. Кроме того, еще один самолет был подбит, а два разбиты в авариях и катастрофах. Отметим, что в прицелы штурманов Пе-2 1-го бак попали 5 августа не только скопления немецких войск и техники, а также взлетные полосы аэродромов Толоконное, Микояновка, находящиеся юго-западнее Белгорода. По докладам экипажей, было уничтожено и повреждено 10 самолетов противника. Налеты по аэродромам 5 августа были куда более эффективны, чем накануне. Они во многом заставили немецкую авиацию вскоре перебазироваться на аэродромы харьковского аэроузла. Среди немецких частей и подразделений особенно пострадал отряд 6./SchG1. Из его состава один «фокке-вульф» был уничтожен, а еще два повреждены. Кроме того, сильно пострадали I и II/StG77 на аэродроме Толоконное — пять Ju-87D получили повреждения, один был разбит при посадке, а еще четыре «восемьдесят седьмых» потеряны в боях.

Отметим, что удары по аэродромам харьковского аэроузла продолжали наносить и авиаторы 17-й воздушной армии.

5 августа 8 Ла-5 11-й гв. иад вышли к аэродрому Чугуев, но, не обнаружив там самолетов противника, проштурмовали аэродром Рогань, где удалось, по докладам экипажей, сжечь два самолета. Получив данные об этой атаке, командир 1-го гв. сак генерал-майор В. И. Аладинский поднял в воздух 20 Ла-5 под командованием майора Н. Е. Романова. Группа «лавочкиных» зашла на аэродром со стороны солнца, после чего истребители, с подвешенными под крыльями бомбами, стали пикировать на самолетные стоянки, производя бомбометание с высоты 3000–800 метров. По докладам пилотов, им удалось уничтожить еще не менее 5 вражеских машин, среди которых был отмечен четырехмоторный FW-200. Кроме того, в воздушном бою летчики записали на свой счет 1 Bf-109 и 2 Ju-52.

Возвращаясь к наступлению 27-й и 40-й армий, отметим, что особых похвал удостоились экипажи 291-й шад, которые, действуя перед фронтом 27-й армии, подавили до 13 артиллерийских батарей, уничтожили 15 танков и 104 автомобиля. Кроме того, штурмовики подвергли ударам также железнодорожные станции Боромля и Тростянец. В частности, на станции Тростянец летчиками-штурмовиками был подожжен железнодорожный состав, состоящий из 40 вагонов.

Восточнее места наступления 27-й и 40-й армий войска 6-й гвардейской армии завязали бои непосредственно в Томаровке. Штаб объединения отмечал, что немецкая авиация начиная с 5:30 утра, группами от 6 до 15 He-111 непрерывно бомбардировала боевые порядки и районы Ямное, Высокое, Казацкое и Красный Острожек. Несмотря на противодействие противника, продвижению армии генерала И. М. Чистякова во многом способствовал успех стремительно наступавшей 1-й танковой армии с приданным ей 5-м гвардейским танковым корпусом, которые продвинулись за день до 30 километров, выйдя глубоко в тыл томаровской группировке противника. В результате успешных действий армии М. Е. Катукова три пехотные и одна танковая немецкие дивизии оказались в полуокружении. Стараясь избежать катастрофы, командование 4-й танковой армии начало отвод своих войск по единственной остававшейся в его распоряжении дороге на Борисовку.

Успехи 1-й танковой армии резко контрастировали с трудным продвижением вперед 5-й гвардейской танковой армии, которая никак не могла выйти на рубеж Уды-Золочев, указанный ей в приказе еще 4 августа. Действия П. А. Ротмистрова в который раз вызвали острое неудовольствие генерала Н. Ф. Ватутина. Комфронта в своем приказе 5 августа назвал действия командарма 5-й танковой армии граничащими с преступлением. Грозя снять П. А. Ротмистрова с должности и даже отдать под суд, Н. Ф. Ватутин приказывал под личную ответственность стремительно развивать успех.

Центральным событием 5 августа на Степном фронте стало освобождение Белгорода. Оборона, возведенная противником севернее города, представляла собой серьезное препятствие для наступающих частей 53-й и 69-й армий. Задача, стоящая перед 69-й армией, заключалась в овладении Белгородом до конца 5 августа, тогда как 53-я армия во взаимодействии с 1-м механизированным корпусом должна была уничтожить противостоящую ей 6-ю танковую дивизию противника, выйдя к исходу дня в район Микояновка, Болдыревка, Варваровка. Таким образом, направлением действий 1-го механизированного корпуса становились аэродромы базирования немецких истребителей, штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков, расположенные юго-западнее Белгорода.

Весь день части 53-й армии вели ожесточенные бои в районе Стрелецкое западнее Белгорода. Уже во второй половине дня оборона противника была прорвана, и передовые бригады 1-го механизированного корпуса вышли к дороге Белгород — Харьков. Однако выполнить задачу дня по выходу к Микояновке частям генерала И. М. Манагарова не удалось. Используя успех 53-й армии, обошедшей Белгород с запада, две стрелковые дивизии 69-й армии подошли к северным окраинам города, где встретили упорное сопротивление противника. Генерал И. С. Конев без промедления отдал приказ командующему 5-й воздушной армией о нанесении бомбо-штурмовых ударов в этом районе.

Для подавления противника были задействованы группы 1-го бак и 1-го шак. «Задача заключалась в том, чтобы бомбардировщики и штурмовики непрестанно висели над позициями противника, засыпая их бомбами, расстреливали из пушек и пулеметов, словом, смешали с землей большую часть долговременных укреплений врага и тем самым расчистили путь для продвижения вперед стрелковым войскам, артиллерии, танкам», — пишет в своих мемуарах начальник оперативного отдела 5-й воздушной армии С. Н. Гречко. В итоге массированных налетов штурмовиков, действовавших группами по 12 самолетов, был подавлен огонь 5 батарей полевой артиллерии, а также уничтожено 6 складов боеприпасов и ГСМ. Последовательными ударами эшелонированных групп Пе-2 и Ил-2 огневая система обороны города оказалась подавлена.

Помощь авиаторов позволила 89-й и 305-й стрелковым дивизиям ворваться в город, очистив его от противника уже к утру 6 августа. При этом 1-й шак продолжал оказывать содействие наземным войскам в ходе боев в самом городе. Отдавая должное возросшему уровню взаимодействия наземных войск и авиации, штаб 5-й воздушной армии с удовлетворением отмечал, что «результат атак авиации тут же востребовался пехотой, которая проводила атаку в обработанном районе. Таким образом, в первый день была прорвана оборонительная полоса, строившаяся год, а 5.8 взят Белгород». Отметим, что за первые четыре дня операции 5-я воздушная армия совершила 4924 самолето-вылета, или около 33,6 % от общего количества вылетов за всю операцию.

В дальнейшем путь войск Степного фронта, а значит, и авиаторов 5-й воздушной армии лежал на юг, к Харькову. Эта операция, вначале мыслившаяся Ставкой как совместные скоординированные действия двух фронтов, после 8 августа была полностью «отдана на откуп» командованию Степного фронта. По этой причине мы рассмотрим ход событий за период с 6 по 23 августа в районе Харькова в отдельной, посвященной ей главе. А пока сосредоточимся на рассмотрении боевых действий 2-й воздушной армии.

Несмотря на успешное развитие наступления, командующий 2-й воздушной армией генерал С. А. Красовский по итогам первых трех дней наступления оказался крайне недоволен действиями истребителей своей армии. Особенно много претензий накопилось у него к экипажам 10-го иак. В соединении полковника М. М. Головня нередки были случаи нарушения района прикрытия, когда группы истребителей смещались на север, тем самым патрулируя не над линией фронта, а в ближнем тылу своих войск. Все это усугублялось нечетким выполнением команд ведущими групп и отдельными пилотами. Часто у истребителей «хромало» и сопровождение штурмовиков, из-за чего последние несли неоправданные потери.

Негативная оценка командованием действий истребителей во многом базировалась на наблюдениях офицеров из наземных групп наведения истребителей и штурмовиков. Так, например, заместитель командира 5-го шак по воздушно-стрелковой службе майор Лебедев, находящийся в ходе операции при штабах танковых и стрелковых корпусов, отмечал, что одной из основных отрицательных сторон действий истребителей являлось «невыдерживание района патрулирования, по существу, дезертирство части истребителей с поля боя. Во время патрулирования некоторые истребители не заходят за линию фронта, становятся в круг, вытянутый к своему аэродрому, и через 20 минут уходят, хотя они должны встречать бомбардировщиков противника за линией фронта и не допускать к объектам бомбежки».

Но даже выдерживание района патрулирования не исключало неудач. Тот же майор Лебедев в своем докладе генералу Н. П. Каманину отмечал, что группы 10-го иак вели патрулирование преимущественно на высотах 3000–4000 метров, тогда как рабочими высотами немецких бомбардировщиков в этот период были высоты 800–1500 метров, что позволяло последним беспрепятственно бомбить боевые порядки нашей пехоты. Все это усугублялось тем, что действия некоторых групп были нерешительны. Отмечались случаи, когда группы истребителей просто не вступали в бой с противником. «Большие группы бомбардировщиков противника бомбили боевые порядки нашей пехоты, когда здесь же барражировали наши истребители, [которые] если и вступали в бой, то обстреливали с больших дистанций, неприцельно, неэффективно», — сообщают строки доклада группы наведения 5-го шак.

В то же время действия небольших групп истребителей противника, по наблюдениям наших офицеров, приносили противнику частый успех. Для примера приведем строки документа штаба 2-й воздушной армии, весьма красноречиво обрисовывающие тактику, которой пользовались немецкие пилоты: «В период массированного применения наших ВВС на участке прорыва противник в этот район выпускал 2–4 истребителя ФВ-190, по-видимому, наиболее подготовленные „АССЫ“, которые, не обращая внимания на большие массы наших самолетов, патрулировали на низких высотах и стремительными атаками сбивали наших штурмовиков и истребителей, так 4.8.43 только четверкой было сбито 7 наших самолетов (4 Ил-2 и 3 истребителя)».

Во многом складывалась парадоксальная ситуация, когда, имея численное превосходство и не отмечая особой активности немецких истребителей, наши части тем не менее несли от единичных «укусов» немецких асов большие потери. Например, штаб 8-й гв. иад отмечал, что боевая работа дивизии в первые дни наступления не была напряженной из-за пониженной активности авиации противника. Вместе с тем полки дивизии «понесли значительные потери от „ассов“ противника в основном за счет молодого летного состава».

Стараясь повысить эффективность действий 10-го иак, командование 2-й воздушной армии на 5 августа приказало командованию корпуса увеличить группы самолетов, высылаемых в район истребления, а также обратить особое внимание на построение групп, которые обязательно должны были быть эшелонированы по высотам. Особо командующий армии напоминал личному составу корпуса о недопустимости какого-либо уклонения от воздушного боя.

Впрочем, никакой приказ не мог, как по мановению волшебной палочки, в одночасье улучшить ситуацию. Несмотря на грозные предупреждения командарма, 5 августа было снова отмечено несколько неудачных схваток. Практика показала, что использование для патрулирования крупных групп истребителей по 16–18 машин себя не оправдывает. При неважной слетанности пар и звеньев большие группы часто сбивались в «кучу», становились малоповоротливыми и плохоуправляемыми. В результате, как гласят документы 2-й воздушной армии: «Имело место на глазах у наземных командиров, когда большие группы наших истребителей, связанные боем пары или двумя парами истребителей противника, давали возможность безнаказанно отбомбиться бомбардировщикам противника». Особенно досадным было нападение четверки немецких истребителей, идентифицированных как FW-190 на 10 Ла-5 181-го иап, ведомых лейтенантом Н. Ф. Кирилловым. В результате внезапной атаки один «лавочкин» был сбит, а остальные оттеснены из зоны патрулирования, после чего там беспрепятственно отбомбилось до 30 Ju-87. Приказ о действиях большими группами после неудач 5 августа оказался забыт. В воздух снова начали высылаться небольшие группы по 4–6 машин.

Первые дни августовского наступления показали, что недостатки, на которые указывал маршал A. A. Новиков в своей директиве еще от 7 июля по итогам первых дней Курской битвы, во многом остались не изжиты до конца. В недавно же созданных частях эти недостатки высветились с новой силой. Как следствие неважной подготовки летного состава и устаревшей тактики, кривая потерь некоторых истребительных дивизий быстро поползла вверх. Особенно много самолетов вышло из строя в 235-й иад. Так, если за первый день боев оперсводки дивизии отметили потерю всего двух истребителей, то уже на следующий день на свой аэродром не вернулось 17 самолетов и 15 летчиков! Отметим сразу, что эти цифры были зафиксированы, что называется, по горячим следам и учитывали также самолеты, совершившие вынужденные посадки вне аэродромов. Реальные потери 235-й иад составили всего 6 машин. Тем не менее из имевшихся к вечеру 3 августа 61 исправного самолета в строю через сутки имелось всего 36 исправных Ла-5, а 23 самолета числились неисправными.

Несмотря на недостатки в боевой деятельности истребителей, некоторые наземные командиры прикрываемой пилотами 10-го иак 5-й гвардейской танковой армии в первые дни операции высказывали в целом положительную оценку их боевой работы. Наиболее оригинально свое расположение авиаторам высказал командующий 5-м гвардейским механизированным корпусом генерал-майор Б. М. Скворцов, который, кроме объявления благодарности, подарил за хорошее прикрытие частей своего корпуса… трофейный танк. Наземный генерал был уверен, что танк вполне может пригодиться летчикам корпуса при обороне своего аэродрома.

Нельзя не отметить, что действия немецких истребителей из состава JG52, хотя и отличались высокой эффективностью, тем не менее оказать существенного влияния на развитие наземной ситуации не могли. 5 августа в районе Белгорода одержали очередные победы столь примечательные личности, как Эрих Хартманн (5 побед), Гюнтер Ралль и Герхард Бархгорн (Barkhorn Gerhard) (по 3 победы). При этом части JG52 вроде бы не понесли серьезных потерь — среди потерянных самолетов отмечается лишь один Bf-109G-4 из 8./JG52, будущего аса Карла Шумахера (Schumacher Karl), а также поврежденный «мессершмитт» из I/JG52. Однако и сорвать сколько-нибудь важный налет на позиции своих войск искушенным асам также не удалось. Подтверждением служит тот факт, что из 28 одержанных 5 августа побед всего 6 приходились на ударные советские машины Ил-2 и Пе-2.

Заканчивая свой рассказ о событиях 5 августа, отметим, что 2-я и 5-я воздушные армии совершили в этот день свыше 1557 самолето-вылетов. При этом потери 2-й воздушной армии продолжали оставаться весьма высокими: было, потеряно 28 самолетов. Потери 5-й воздушной армии составили 12 самолетов, и еще 5 самолетов находились на местах вынужденных посадок.

 

5.4. Борьба на коммуникациях

(операция по срыву железнодорожных перевозок в полосе 17-й воздушной армии. 4–10 августа)

От борьбы за господство в воздухе перейдем теперь к борьбе на коммуникациях, которая развернулась в полосе действия 17-й воздушной армии в первой половине августа. Говоря о подготовке к операции «Полководец Румянцев», мы уже упоминали, что ее план во многом охватывал лишь события ближайшей перспективы. Предполагалось, что войска Воронежского, и Степного фронтов осуществят взлом обороны противника и рассечение его группировки, а уже по мере развития ситуации штабы обоих фронтов представят в Ставку свои уточненные планы дальнейших действий. Штаб Воронежского фронта представил свои соображения уже 4 августа. Аналогичный документ Степного фронта, который еще найдет освещение на страницах этой книги, увидел свет на следующий день, 5 августа.

Согласно плану, представленному командующим Воронежским фронтом, 1-я и 5-я гвардейская танковые армии, стремительно наступая в южном и юго-восточном направлениях, должны были к 7 августа выйти в районы соответственно Новой Водолаги и Ольшан. Выход армии генерала М. Е. Катукова к Новой Водолаге, расположенной приблизительно в 35 километрах юго-западнее Харькова, означал перехват дороги Харьков — Красноград и делал невозможным отход группы «Кемпф» в южном направлении. В то же время, выходя к Ольшанам, 5-я гвардейская танковая армия и взаимодействующая с ней 5-я гвардейская армия перехватывали дороги, идущие из Харькова на запад. Правый фланг обеих танковых армий должны были обеспечивать 27-я, 40-я армии. Находящиеся в их составе три танковых корпуса, по мнению Н. Ф. Ватутина, также должны были быть нацелены в район Богодухов, Валки, Ольшаны. Это позволило бы создать «компактный танковый кулак, которым из указанного района можно действовать в любом направлении и который отрежет все пути к Харькову с запада».

Как видно, для окончательной ликвидации харьковской группировки командующий Воронежским фронтом предлагал в первую очередь создание мощной ударной группировки западнее Харькова. Ее наличие позволило бы не только обеспечить плотный фронт окружения, но и гарантировало отражение деблокирующих ударов со стороны спешно перебрасываемых противником из Донбасса и района Миуса танковых дивизий. В том, что такая переброска всего лишь вопрос времени, в штабе Воронежского фронта мало кто сомневался.

Как мы помним, еще 2 августа, в преддверии советского наступления, командование группы армий «Юг» отдало приказ о начале переброски из 6-й в 4-ю танковую армию частей 3-й танковой дивизии. После того как частичное крушение 3 августа фронта армии Гота и группы Кемпфа стало реальностью, переброска резервов из состава 1-й танковой и 6-й армий, а также из группы армий «Центр» приняла широкомасштабный характер. Так, из 2-й танковой армии были переданы две моторизованные дивизии — 10-я и «Великая Германия». Одновременно из полосы 1-й танковой и 6-й армий на север двигались части дивизий СС «Рейх», «Мертвая голова», «Викинг», а также 3-я танковая дивизия. В состав 4-й танковой армии из резерва группы армий «Юг» поступила 7-я танковая дивизия. В спешном порядке шла переброска в район Харькова также пехотных частей и маршевого пополнения.

Советской авиационной разведкой переброска на север танковых и моторизованных колонн по маршруту Александровское — Новая Водолага была отмечена уже в первый день проведения операции «Полководец Румянцев». Силы противника, находящиеся в движении, были оценены в одну танковую дивизию. Кроме того, по данным авиаторов 2-й воздушной армии, около 150 танков двигалось со станции Ахтырка в район Большой Писаревки, а еще 50 продвигались от Валки в район Белгорода. Фактически сражение в районе Белгорода и Харькова уже с первых его часов стало напоминать шахматную партию, в которой каждый из противников вынужден максимально быстро делать ходы, боясь попадания в цейтнот.

Так как войска Юго-Западного и Южного фронтов были не в состоянии немедленно перейти в наступление, отвлекая на себя часть сил противника, советскому командованию пришлось искать иные средства воздействия на танковые колонны противника, двигающиеся из Донбасса в район Харькова. Неудивительно, что в такой ситуации выбор практически сразу же пал на авиацию. В памяти советского командования еще слишком свежи были события месячной давности, когда в похожей ситуации не удалось предотвратить массовую переброску танковых и моторизованных дивизий на Орловской дуге. В итоге операцию по срыву перевозок решено было начать с 4 августа, о чем заместитель командующего ВВС Красной Армии генерал-полковник Ф. Я. Фалалеев получил личное распоряжение Сталина.

Отметим, что в труде М. Н. Кожевникова «Командование и штаб ВВС Советской Армии в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» эта операция представляется как ряд последовательных ударов 8-й, 17-й, 5-й и 2-й воздушных армий по двигающимся на север резервам противника. Автору такой взгляд представляется несколько заорганизованным. Действительно, части 8-й воздушной армии вряд ли могли после тяжелых боев конца июля провести сколько-нибудь широкомасштабную операцию на немецких коммуникациях. Подобная операция стала возможна только в сентябре, при проведении Донбасской операции. Однако ее описание выходит за рамки нашей темы. Кроме того, найти сколько-нибудь убедительных документов о специально спланированной операции 8-й воздушной армии по срыву перевозок в начале августа в архиве не удалось. Действия 2-й и 5-й воздушных армий по железнодорожным станциям и дорогам, хотя и имели место, тем не менее составляли относительно небольшой процент по отношениям к вылетам по полю боя, в большинстве случаев увязываясь с текущими операциями наземных войск. В итоге основная тяжесть борьбы на вражеских коммуникациях выпала на долю экипажей 17-й воздушной армии. Содействие им в этом оказывали два корпуса АДД, которые наносили бомбовые удары по железнодорожным узлам Полтава, Люботин, Красноармейское, Красноград, Мерефа.

Действия экипажей 17-й воздушной армии начались уже 4 августа, хотя из доклада заместителя командующего ВВС Красной Армии генерал-полковника Ф. Я. Фалалеева Верховному Главнокомандующему следует, что приказ на нарушение автомобильных и железнодорожных перевозок был отдан им 5 августа. Как бы то ни было, но задача, поставленная перед командующим 17-й воздушной армии генерал-лейтенантом В. А. Судцом, включала в себя срыв автомобильных и железнодорожных перевозок на участке Краматорская, Лозовая, Харьков и Белгород.

Имея в подчинении 244-ю бад, укомплектованную американскими бомбардировщиками А-20, экипажи которых имели большой опыт ночных полетов, генерал В. А. Судец решил начать воздействие на коммуникации противника с ночных ударов по крупному железнодорожному узлу Славянск. В результате налетов 66 «Бостонов», совершивших в ночь на 4 августа 169 самолето-вылетов, удалось уничтожить один эшелон, а также разгромить колонну, следовавшую по дороге Славянск — Хрестище. В самом Славянске было зафиксировано 43 очага пожара, 4 взрыва большой силы, разрушено 16 зданий, а также взорван склад боеприпасов и 2 склада ГСМ.

Рассматривая действия штурмовиков в первый день проведения операции, создается ощущение того, что приказ Ставки застал как командование армии, так и командиров корпусов врасплох. Действительно, первые три дня задачу по борьбе на вражеских коммуникациях выполняли лишь экипажи 3-го сак.

Высылаемые командованием корпуса штурмовики в основном действовали в составе четверок и шестерок, что было явно недостаточно для блокирования движения в прифронтовой зоне. Неадекватной оказывалась подчас и бомбовая загрузка штурмовиков, ассортимент бомб не всегда соответствовал характеру предполагаемой цели. Еще одним крупным недостатком, впрочем, хорошо известным как командованию, так и летному составу, являлся малый радиус действия радиостанции РСИ-4. Это существенно снижало оперативность передачи разведданных на аэродромы, задерживая боевой вылет на час и даже больше. В результате всех этих недостатков число самолето-вылетов штурмовой авиации составило за 4 августа всего 12 из 92 самолето-вылетов, выполненных экипажами 3-го сак. Однако действуя даже столь небольшими силами, к исходу дня удалось уничтожить 2 паровоза, 30 вагонов, 15 автомобилей.

Не вызывает сомнений, если бы подготовке налетов было предварительно уделено большее внимание, можно было добиться намного больших результатов уже в первый же день проведения операции. Данные истребителей-разведчиков из состава 207-й иад, вылетевших ранним утром на разведку, свидетельствовали — недостатка в целях в полосе действия корпуса не было. Например, в районе юго-западнее Харькова была обнаружена колонна противника численностью до 3000 единиц различной техники. При подходе к Харькову эта колонна распадалась, одной частью входя в город, а еще двумя огибая его и двигаясь на север.

5 августа действия 3-го сак были более целеустремленными, чем накануне. Из 150 самолето-вылетов уже 40 приходилось на штурмовики, которые уничтожили за день 2 паровоза и 35 вагонов. Кроме того, 5 эшелонов (по 30–40 вагонов каждый) было поражено на станциях Краснопавловка, Лихачево, Тройчатый. Особый успех выпал на долю двух шестерок штурмовиков, которые уничтожили два эшелона между Мерефой и разъездом Тройчатый южнее Харькова. При этом собственные потери были относительно невелики, составив 3 Ил-2 и 1 Ла-5.

Ситуация с борьбой на вражеских коммуникациях существенным образом изменилась 7 августа, когда к участию в операции был привлечен 9-й сак, имевший, как мы помним, в своем составе три дивизии — 305-ю и 306-ю шад, а также 295-ю иад. Действия корпуса были хорошо спланированы, штурмовики действовали только в составе групп по 12–16 машин.

Насколько плотно блокировалось передвижение в тылах противника, можно судить по времени атак групп 305-й шад на автоколонны и железнодорожные составы. Эти нападения осуществлялись в следующие промежутки времени: 11:49, 14:07–14:20, 15:25–15:30, 16:25–16:40, 18:20–18:30. В итоге действий дивизии в районах Ново-Дмитриевка, Барвенково, Ново-Павловка было сожжено 4 эшелона, 14 железнодорожных цистерн, 2 паровоза, 1 склад боеприпасов, а также уничтожено и повреждено до 200 автомобилей, 42 автоцистерны, 9 танков. Кроме того, был подавлен огонь двух батарей ЗА, а также зафиксировано 4 взрыва большой силы.

Аналогичные действия были предприняты и экипажами соседней 306-й шад. В первом же вылете около 12:10 12 Ил-2, ведомые старшим лейтенантом В. М. Михайловым (Герой Советского Союза с 4.2.44), обнаружили на дороге Барвенково — Мечебиловка большую колонну, состоящую из 300 единиц техники. Штурмовики нанесли по ней удар на снижении с высоты 400 метров, в результате которого удалось уничтожить около 40 автомобилей. В течение последующих часов эта колонна еще четырежды подвергалась атакам самолетов 306-й шад. В итоге к концу дня штаб 306-й шад донес об уничтожении до 150 автомашин, 13 автоцистерн, 7 танков и 1 САУ. Отметим, что столь значительные успехи были достигнуты ценой потери двух самолетов, один из Которых был сбит немецкими истребителями, а второй стал Жертвой зенитной артиллерии. Интересно отметить, что, по результатам боевой работы за месяц, нагрузка, выпавшая на долю экипажей 9-го сак, была больше, чем в любой другой операции в течение августа месяца. Только за два дня, с 7 по 8 августа, на один штурмовик пришлось 0,9, а на истребитель 4,5 самолето-вылета в сутки.

Высокую активность продемонстрировали 7 августа и экипажи 3-го сак, вылетавшие в район железнодорожных станций Мерефа, Краснопавловка, а также действовавшие по дорогам в районе Барвенково. Из 241 самолето-вылета корпуса на штурмовики пришлось 88. Действиями Ил-2 было уничтожено 3 эшелона, 5 железнодорожных цистерн, 125 автомобилей, 1 паровоз и 12 вагонов. Всего же во время проведения операции из состава 3-го сак действовала 51 группа Ил-2 и 104 группы истребителей, которые, совершив 966 самолето-вылетов, уничтожили 10 паровозов, 170 вагонов, 526 автомобилей, 6 складов.

Колонны противника достаточно плотно прикрывались зенитной артиллерией, что требовало от штурмовиков немалого мужества. Так, в ходе налетов на колонны врага 7 августа в 775-м шап имел место случай, когда экипаж сбитого штурмовика был вывезен с территории врага товарищами по группе. Четверка «илов» под командованием майора Столярова атаковала на дороге Мечебиловка — Гороховка колонну танков и автомобилей противника. Так как истребителей противника в воздухе не оказалось, экипажи штурмовиков сделали по цели несколько заходов, однако во время последней атаки самолет ведущего был подбит попаданием в двигатель. Майор Столяров передал по радио: «Я сбит, иду на вынужденную, заберите меня», посадив поврежденный штурмовик в 2 километрах от дороги, где происходила атака. Буквально следом за подбитой командирской машиной совершил посадку младший лейтенант Масленников. Дело осложнялось тем, что самолет Масленникова был одноместный, однако времени на размышления у пилотов не было. Масленников уступил свое место командиру, а сам с воздушным стрелком Столярова забрался в фюзеляж штурмовика. Взлет с сильно заросшей травой площадки был произведен с большим трудом. Уже находясь в воздухе, двигатель самолета сильно перегрелся, поэтому, как только удалось пересечь Северский Донец, разделявший советские и немецкие войска, майор Столяров посадил машину на ближайшем аэродроме Левковка. В свою часть все три авиатора прибыли на следующий день. За этот подвиг младший лейтенант Масленников был награжден орденом Красного Знамени и повышен в звании до старшего лейтенанта.

7 августа стало пиком действий штурмовиков и истребителей на коммуникациях противника. К сожалению, приходится констатировать, что удары с воздуха стали наиболее мощными и организованными в тот момент, когда большинство танковых дивизий группы армий «Юг» уже достигли Харькова и даже начали выдвижение навстречу танковым клиньям Воронежского фронта.

Если штурмовики действовали в основном по автомобильным колоннам и железнодорожным составам противника, то задача бомбардировки крупных железнодорожных узлов легла на плечи экипажей 244-й бад. Мы уже видели, как с бомбежки Славянска самолетами этой дивизии началась вся операция 17-й воздушной армии. На следующую ночь «Бостоны» дивизии нанесли повторный удар по Славянску. В дальнейшем нагрузка на авиаторов 244-й бад не уменьшалась. С 7 по 9 августа они наносили удары по Краснограду (уничтожено 3 железнодорожных состава, 85 вагонов, 2 склада) и по Барвенково (уничтожено 50 вагонов, 2 склада).

Дневные вылеты командование дивизии старалось приурочивать к сумеркам, когда противодействие вражеской ПВО должно было быть не столь сильным. Однако избегать встреч с немецкими истребителями удавалось далеко не всегда. Например, 8 августа, около 19:22, следуя на высоте 4500 метров, группа из 13 «Бостонов» была атакована большой группой из 16 Bf-109. Сопровождавшие «Бостоны» истребители смогли связать боем лишь часть нападавших «мессершмиттов». В результате некоторые «сто девятые» из 5. и 6./JG52 все-таки прорвались к бомбардировщикам, сбив при этом 4 «Бостона».

Опасным противником на протяжении всего месяца оставалась и зенитная артиллерия. По мнению экипажей 244-й бад, она работала очень эффективно. Так, за август месяц 6 самолетов были поражены прямыми попаданиями зениток, Причем два из них погибли. Еще 16 самолетов имели осколочные пробоины от близких разрывов зенитных снарядов.

Несмотря на все сложности, действия 244-й бад были весьма успешны. Это «признавал» и противник, несколько раз проводивший блокировку аэродромов дивизии. Так, например, аэродром Можняковка, на котором базировался 449-й бап, блокировался немецкими двухмоторными самолетами три ночи подряд с 1 по 3 августа. При этом периодически над аэродромом сбрасывались САБы и мины «лягушки». 3 августа полк перелетел на новый аэродром Викторополь. Однако и здесь противник не оставил экипажи 449-го бап в покое. Аэродром снова подвергся блокировке в течение четырех ночей. 4 августа атакой немецких ночных истребителей один «Бостон» был поврежден и легко ранен один из пилотов. В ночь на 6 августа атакам Bf-110 из состава IV/NJG5 подверглись самолетные стоянки и ночной старт. Заходивший на посадку «Бостон» был сбит атакой одного из двухмоторных «мессершмиттов». При этом летчик и штурман получили тяжелые ранения. В итоге такого воздействия 449-й бап 8 августа снова перебазировался на аэродром Можняковка. Подводя итоги боевой работы, отметим, что 244-я бад за 6 летных дней и 8 ночей уничтожила 8 железнодорожных составов, 25 автомобилей, 300 вагонов, 80 железнодорожных цистерн с горючим, около 10 складов боеприпасов и ГСМ.

Каковы же были итоги операции 17-й воздушной армии по срыву автомобильных и железнодорожных перевозок противника? Несмотря на то что в первые дни ее проведения не было достигнуто необходимой концентрации ударных групп, к 7 августа этот недостаток был устранен. Советские авиационные командиры получили богатый опыт организации беспрерывного воздействия авиации на вражеские коммуникации, что уже в полной мере сказалось во время сентябрьского наступления в Донбассе. Несомненно, удары по железнодорожным станциям доставили немало хлопот противнику срывом графика перевозок.

В то же время нельзя не отметить, что на боевой состав танковых дивизий, перебрасываемых в состав объединений Гота и Кемпфа, действия 17-й воздушной армии оказали небольшое влияние. Как мы уже отмечали, 7 августа мотомеханизированные и танковые колонны противника, оцениваемые силой не менее чем в две дивизии, подошли непосредственно к окраинам Харькова. В этот день действия штурмовиков только приобрели наиболее массированный характер. Однако время, к сожалению, было уже упущено. Нельзя не отметить, что развертывание действий нашей авиации на коммуникациях совпало с началом широкомасштабной эвакуации противником материальных ценностей из района Харькова, которое впервые было отмечено нашей разведкой 8 августа. В этот день около 4500 автомашин проследовали из Харькова на Полтаву.

Заканчивая рассказ об операции на немецких коммуникациях, укажем, что, даже по официальным советским данным, приводимым в работе М. Н. Кожевникова, совершив 7100 боевых самолето-вылетов, советским авиаторам удалось уничтожить всего лишь 20 танков и 30 автомобилей. Возможно, что в источнике, на который ссылается автор, вкралась ошибка, так как отчеты о действиях 17-й воздушной армии содержат совершенно иные цифры. Согласно им, авиаторам армии генерала В. А. Судца удалось уничтожить 93 танка, 1846 автомашин и 17 железнодорожных эшелонов. Как бы то ни было, но на разгоревшееся вскоре сражение в районе Богодухова действия авиаторов 17-й воздушной армии оказали лишь косвенное воздействие.

 

5.5. Последний рывок

(Воронежский фронт. 6–11 августа)

События, происходившие в полосе Воронежского фронта с 6 по 11 августа, можно смело назвать крушением надежд советского командования. Начавшийся с несомненных успехов, связанных с поражением, нанесенным борисовской группировке противника, а также освобождением многих населенных пунктов, этот период боевых действий заканчивался, казалось, также на высокой ноте. К 11 августа частям 1-й танковой армии удалось перерезать железнодорожную ветку Харьков — Полтава, а 4-й гвардейский танковый корпус 27-й армии генерал-лейтенанта С. Г. Трофименко ворвался в Ахтырку. Тем не менее последовавшие вскоре события продемонстрировали, что немецкому командованию в целом Удалось преодолеть кризис начала месяца.

Уже с 8 августа в связи с появлением перед фронтом армии М. Е. Катукова эсэсовских дивизий «Мертвая голова» и «Рейх» темпы продвижения 1-й танковой армии, а вместе с ней и других объединений фронта резко упали. С 8 по 11 августа в полосе армии М. Е. Катукова шли тяжелые наступательные бои. Каждый успех давался большим напряжением сил под непрекращающимися контратаками противника. С выходом к 11 августа на рубеж Ахтырка — Боромля забуксовало и более динамично развивавшееся наступление 27-й и 40-й армий. Добиться такого же уровня взаимодействия пехоты, артиллерии и танков, как при освобождении Грайворона, на этом этапе боев не удалось. План проведения операции по освобождению Ахтырки командующим 27-й армией утвержден не был и 4-й гвардейский танковый корпус, действовавший самостоятельно от стрелковых дивизий армии, вынужден был вести напряженные бои на улицах этого населенного пункта. Попробуем рассмотреть произошедшие события последовательно, оценив ту роль, которую сыграла в них авиация.

После перехода в наступление на правом крыле Воронежского фронта 27-й и 40-й армий, немецкая группировка, отступающая из района Томаровки на Борисовку, попала в сложную ситуацию. Фактически немецкие войска, насчитывающие около трех пехотных и одной танковой дивизии, оказались зажаты между наступающими 27-й, 6-й и 5-й гвардейскими армиями. При этом путь отхода на юг и юго-восток также находился под угрозой прорвавшихся в глубокий немецкий тыл танков армии М. Е. Катукова.

По дорогам в юго-западном направлении растянулись длинные колонны отходящих на Дорогощь, Грайворон и Большую Писаревку немецких войск. 6 августа они подвергались неоднократным бомбо-штурмовым ударам штурмовиков 2-й воздушной армии. Так, только 291-я шад, совершив за день 144 самолето-вылета силами самолетов Ил-2, уничтожила 235 автомобилей и до 14 единиц бронетехники.

Количество воздушных боев 6 августа было относительно невелико, всего 13. При этом истребителями 2-й воздушной армии было заявлено о 17 победах (8 Ju-87, 3 Ju-88, 6 Bf-109), которые в части сбитых пикирующих бомбардировщиков были очень близки к реальным цифрам немецких потерь. 6 августа эскадра StG77 безвозвратно лишилась в ходе боевых действий 8 машин. При этом 7 из них могут быть с большой долей вероятности отнесены к полосе действия 2-й воздушной армии. По немецким данным, три бомбардировщика были сбиты зенитной артиллерией, три уничтожены пехотинцами и еще два сбиты в воздушных боях. К сожалению, неизвестны обстоятельства уничтожения трех Ju-87 из III/StG77 в одном и том же квадрате своими наземными войсками. Возможно, это были севшие на вынужденную посадку бомбардировщики, которые при отступлении были уничтожены отходящей пехотой.

С советской стороны отличились пилоты 41-го гв. иап, а также летчики 13-го и 236-го иап 201-й иад. Около 11:00 группа Ла-5, возглавляемая старшим лейтенантом A. C. Куманичкиным, в воздушном бою в районе Уды с 18 Ju-87, прикрытыми шестеркой «мессершмиттов», сбила два бомбардировщика. Победы одержал ведущий группы и младший лейтенант H. A. Корниенко.

В воздушном бою, произошедшем ранним утром, 8 Як-1 236-го иап в районе Уды атаковали большую группу самолетов Ju-87, насчитывавших около 5 групп по 20 машин в каждой. В результате боя на счет лейтенантов А. И. Юмкина и В. А. Рогожина (Герой Советского Союза с 24.8.43), а также сержанта И. М. Пискунова было записано 3 сбитых Ju-87. Правда, и наша группа понесла потери — на свой аэродром не вернулись «яки» старшего лейтенанта И. М. Капула и лейтенанта М. В. Удалова. Еще один «восемьдесят седьмой» был сбит после обеда также в районе Уды лейтенантом М. Т. Игнатьевым (Герой Советского Союза с 24.8.43) из 13-го иап.

День 6 августа для советских истребителей сложился совсем не просто. Практически в каждом из боев шестерки и восьмерки наших истребителей вынуждены были противостоять большим группам немецких бомбардировщиков, насчитывавших от 25 до 100 машин. Отметим, что 6 августа в бою с группой Ju-88 был подбит и совершил вынужденную посадку один из лучших летчиков 201-й иад Герой Советского Союза старший лейтенант П. А. Гнидо.

За первые восемь дней советского наступления (с 3 по 9 августа) эскадра StG77 понесла достаточно чувствительные, по немецким меркам, потери. Список потерянных самолетов насчитывает 25 Ju-87 и 1 Fi-156. При этом 17 бомбардировщиков было потеряно безвозвратно, а остальные получили повреждения различной степени тяжести. Наибольший урон понесла 3-я группа эскадры, лишившаяся 8 самолетов безвозвратно, тогда как 2-я группа эскадры имела 5 поврежденных Ju-87 в ходе налетов на ее аэродромы.

Решающие события в боях за Борисовку произошли на рубеже 6 и 7 августа. К исходу 6 августа части 5-й и 6-й гвардейских армий практически блокировали город. В ночь на 7 августа две стрелковые дивизии 5-й гвардейской армии атаковали Борисовку, выбив оттуда ошеломленного противника. По данным штаба 5-го гвардейского танкового корпуса, в Борисовке враг бросил 10 «тигров» и 30 средних танков, из которых 17 оказались заминированы.

Немецкие части начали поспешное отступление на юг, но были окружены и большей частью уничтожены в ходе ожесточенных боев между Борисовкой и Грайвороном. В этих боях погиб командир 19-й танковой дивизии генерал Шмидт. В своих мемуарах М. Е. Катуков, армия которого сыграла одну из решающих ролей в этих боях, отмечает, что немецкий генерал погиб от осколка бомбы, а его штабная машина со всеми документами была доставлена танкистами на командный пункт 1-й танковой армии.

Если версия М. Е. Катукова верна, то командир немецкой танковой дивизии, скорее всего, стал жертвой налета штурмовиков 5-го шак, которые оказывали поддержку войскам 5-й гвардейской и 1-й танковой армий. Отметим, что после боев в этом районе части 6-й гвардейской армии, понесшие серьезные потери в наступательных боях второй половины июля, были отведены в тыл на пополнение. Вскоре армии генерала И. М. Чистякова предстояло сыграть заметную роль в сражении под Богодуховом.

7 августа войска генерала Н. Ф. Ватутина вышли к границе Белгородской и Харьковской областей. Это продвижение было отмечено успехами практически на всех участках фронта. Так, части 27-й армии и приданного ей 4-го гвардейского танкового корпуса освободили Грайворон, а 5-я гвардейская танковая армия последовательно овладела Казачьей Лопанью и Золочевом. Но самый большой успех выпал на долю 1-й танковой армии, которая 7 августа своими передовыми отрядами освободила важный узел шоссейных дорог — город Богодухов.

Авиация 2-й воздушной армии в этот период времени оказала заметную, а подчас и решающую помощь своим наземным войскам в овладении сильно укрепленными населенными пунктами. Так, в боях за Казачью Лопань сосредоточенный удар штурмовиков 5-го шак во многом способствовал успеху 29-го танкового и 5-го механизированного корпусов, что было отмечено их командованием. А вот в боях за Грайворон авиаторы 202-й бад сыграли и вовсе решающую роль. Массированный удар пяти групп бомбардировщиков, общим количеством в 39 самолетов, вызвал в рядах противника настоящую панику, в результате чего в опустевшем городе наши войска захватили около 300 автомобилей. Штаб 4-го гвардейского танкового корпуса, характеризуя освобождение Грайворона, отмечал: «Противник, в полном смысле оглушенный авиационным и артиллерийским наступлением и подвергшийся сейчас же массовой атаке танков, которые сами открыли ураганный артиллерийский огонь, и видя движение с танками больших групп пехоты, — бежал».

Развернувшееся на следующий день наступление корпуса в юго-западном направлении вскоре наткнулось на организованное сопротивление частей 11-й танковой дивизии и дивизии «Великая Германия». Значительно активизировалась и деятельность немецкой авиации. В своем донесении штаб корпуса особенно подчеркивал: «Во время марша бригады подвергались непрерывной бомбежке с воздуха, неся при этом значительные потери в материальной части и личном составе. Несмотря на неоднократные запросы по прикрытию района действий корпуса с воздуха, последнее осуществлено не было».

Наибольшие надежды в Ставке связывали с успешным наступлением 1-й танковой армии, продвинувшейся к тому времени более чем на 100 километров. Освободив лежащий на северном берегу реки Мерла Богодухов, танкисты генерала М. Е. Катукова создали тем самым предпосылки для скорейшего перехвата расположенной в 30 километрах южнее железнодорожной ветки Харьков — Полтава на участке станций Валки, Ковяги, Высокополье. Этому придавалось особое значение, особенно в свете поступавших известий о сосредоточении немецких танковых дивизий в районе южнее Богодухова.

Как уже отмечалось, 8 августа, пытаясь наступать в междуречье Мерла и Мерчик, передовые бригады 1-й танковой армии вынуждены были вести напряженные бои с частями подошедших сюда дивизий СС «Мертвая голова» и «Рейх», вошедших в состав 3-го танкового корпуса. Продвижение 5-й гвардейской танковой армии столкнулось с нарастающим сопротивлением 3-й танковой дивизии. На фронте же 27-й й 40-й армий было отмечено появление двух моторизованных дивизий — 10-й и дивизии «Великая Германия», а также 7-й танковой дивизии. Как видно, обрушившийся 3 августа на стыке 4-й танковой армии и группы Кемпфа немецкий фронт уже к 8 августа был в значительной степени укреплен переброшенными из Донбасса и 2-й танковой армии соединениями.

Заметно активизировались и действия немецкой бомбардировочной авиации, по-прежнему концентрировавшей свои усилия против наступающих частей 1-й и 5-й гвардейской танковых армий. Нескольким налетам подвергся Богодухов. В своих воспоминаниях генерал М. Е. Катуков так описывал события тех дней: «Захватили мы в городе и большие запасы горючего — около 700 тонн. Но, к сожалению, воспользоваться им не удалось. На другой день после взятия Богодухова немцы бросили на город эскадрильи бомбардировщиков, обрушивших бомбы в первую очередь на склады горючего. Бомбили яростно. Землю сотрясали оглушительные взрывы. Маленький зеленый городок окутало пеленой черного дыма. Пришлось бросить часть сил на тушение пожаров».

Противодействие налетам вражеской авиации в этом районе оказывал 5-й иак. Уже 7 августа его пилотами было проведено 11 воздушных боев, в которых, по докладам пилотов, было сбито 11 самолетов противника (7 Ju-87, 1 Ju-88, 1 FW-189 и 2 Bf-109). Все победы соединения в этот день были одержаны летчиками 8-й гв. иад. Особо отметим успех младшего лейтенанта П. М. Никанорова (Герой Советского Союза с 1.7.44), сбившего Bf-109 и капитана А. Г. Павлова из 41-го гв. Иап, записавшего на свой счет Ju-87. В обоих случаях немецкие экипажи спаслись из пораженных нашими истребителями машин на парашютах. Согласно немецким источникам, один из трех потерянных Ju-87, принадлежащий III/StG77, был захвачен советскими войсками.

7 августа 4 He-111 потеряли группы II и III/KG55. Два бомбардировщика при атом пропали без вести, а еще два смогли совершить посадки со значительными повреждениями на аэродроме Харькова. Один из пропавших «сто одиннадцатых», по всей видимости, из состава 9-го отряда, стал жертвой тарана старшего сержанта И. М. Пискунова из 236-го иап 10-го иак. Около 7 часов утра 6 Як-1 этого полка, патрулировавшие в районе Бессоновка, Щетиновка, Микояновка, атаковали небольшую группу He-111, подбив один бомбардировщик. «Хейнкели», освободившись от своего груза, поспешили скрыться в облачности. Однако группа наведения оставила «яки» в этом районе. Когда бомбардировщики противника вышли из облаков, «яки» по команде с земли снова устремились в атаку.

В этом бою старший сержант И. М. Пискунов был ведомым у ведущего группы лейтенанта А. И. Юмкина. После нескольких атак оружие на истребителе А. И. Юмкина отказало, и он приказал своему ведомому атаковать. Сблизившись с «хейнкелем», И. М. Пискунов вел огонь до полного расходования боекомплекта. Решив во что бы то ни стало уничтожить врага, молодой пилот перевел свой самолет в кабрирование и плоскостью нанес удар по правому рулю высоты бомбардировщика и правой плоскости, после чего последний перешел в штопор. Як-1 И. М. Пискунова был тяжело поврежден. Командование дважды приказывало по радио покинуть самолет с парашютом, но отважный летчик смог посадить свой «як» на фюзеляж.

Возможно, именно этот бой наблюдала с земли группа наведения 5-го шак. Офицеры видели атаку пары наших истребителей в районе Уды одиночного немецкого бомбардировщика, опознанного как Ju-88. В то время как один из наших пилотов демонстративно заходил сверху, второй, подойдя снизу, отрубил винтом хвостовое оперение немца. Отметим, что жизнь старшего сержанта И. М. Пискунова, после совершенного им подвига, оказалась недолгой — 14 августа, уходя от атаки FW-190, его «як» сорвался в штопор с высоты всего 400 метров.

Еще один результативный бой 7 августа был на счету штурмовиков. 17 Ил-2 235-го шап 264-й шад, которые напали на 27 Ju-87 и 5 Bf-109, идущих встречным курсом. Экипажи Ил-2, имевшие превышение, атаковали противника под ракурсами 2/4 и 3/4 с расстояния 150–50 метров. В результате было заявлено об уничтожении 5 Ju-87. Ответным огнем немецких истребителей было сбито 3 Ил-2. Как мы уже отмечали выше, потери Ju-87 за 7 августа составили, по немецким данным, всего три самолета.

В боях южнее Богодухова приняли активное участие также два противотанковых отряда 4.(Pz) и 8.(Pz)/SchG2, действовавшие на самолетах Hs-129В-2. Потери «конкурентов» наших Ил-2 были весьма чувствительны. 7 августа от огня зенитной артиллерии было потеряно два «хеншеля». На следующий день потери составили уже 4 штурмовика. Еще один Hs-129В-2 разбился на аэродроме Полтава из-за неисправностей двигателей. 9 августа был сбит огнем с земли один «сто двадцать девятый», а другой штурмовик получил повреждения. Таким образом, всего за три дня активных боевых действий — с 7 по 9 августа — 4-й и 8-й отряды в основном от зенитного огня лишились 9 самолетов.

Как мы уже отмечали, начиная с 8 августа на земле шли напряженные бои между передовыми частями 1-й танковой армии и дивизиями СС «Мертвая голова» и «Рейх». Если 8 августа части армии М. Е. Катукова продвижения вперед не имели, то уже на следующий день удалось форсировать реку Мерла и сделать 15-километровый рывок на юг, к реке Мерчик, освободив населенные пункты Мурафа и Хрущевая Никитовка. Однако по итогам этого непростого дня 1-я танковая армия вынуждена была перейти к обороне. 8 и 9 августа число воздушных боев, проведенных над расположением 1-й танковой армии, было ничтожно мало. Во многом причиной снижения интенсивности воздушных боев служили плохие погодные условия. И советские, и немецкие документы отмечают, что из-за них летчики, а иногда и целые группы вынуждены были совершать посадки на ближайших аэродромах, а порой и на первой попавшейся площадке.

Несмотря на то что общее число вылетов немецкой авиации, согласно советским данным, снизилось, значительно активизировались действия истребителей-«охотников». Оперсводки 2-й воздушной армии за 9 августа отмечают, что атаки «мессершмиттов» были весьма эффективны. «Патрулирующие истребители парами „ассов“ оказывали сильное противодействие боевой деятельности наших ВВС производя внезапные атаки, после чего выходили из боя», — говорится в оперсводках армии. Кроме того, пилоты JG52, не ограничиваясь атаками советских самолетов, также вели свободную охоту за автомобилями в ближнем советском тылу. Списки побед I и III/JG52 9 августа (II/JG52 была снова переброшена на Тамань) упоминают о 13 сбитых советских истребителях и одном «Бостоне» из разведывательного 454-го бап, который стал жертвой пилота 8-го отряда Карла-Хайнца Мельтцера (Meitzer Karl-Heinz).

Несмотря на плохую погоду, несколько раз в воздухе показывались и крупные группы бомбардировщиков численностью до 30–40 машин, однако перехватить их удавалось далеко не всегда. Тем не менее один из боев, проведенных 9 августа пилотами 41-го гв. иап, не только в очередной раз подтвердил их высокий класс, но и заслужил высокую оценку командования 2-й воздушной армии. Ведомая испытанным асом полка капитаном А. Г. Павловым, шестерка Ла-5 в районе Богодухова атаковала 4 He-111, шедших под прикрытием 4 «мессершмиттов». Атакуя бомбардировщики, капитан А. Г. Павлов первой же очередью, как написано в документах дивизии, сбил фонарь стрелка одного из «хейнкелей». Немецкий самолет загорелся, и из него один за другим выбросились четыре члена экипажа, приземлившиеся в районе Малая Синявка. Еще один He-111 оказался сбит младшим лейтенантом В. Я. Галицким.

Установить противников советских летчиков в этом бою непросто. Группа III/KG55 в этот день потеряла два He-111, один из которых был сбит западнее Белгорода, а второй потерпел катастрофу под Днепропетровском. Жертвой зенитной артиллерии в районе Белгорода стал еще один He-111 из состава 14.(Eis)/KG27 кавалера Рыцарского креста лейтенанта Карла Шмида (Schmid Karl). Только предположение, что в пылу боя советские пилоты неверно определили тип вражеских машин, ставит все на свои места. Немецкие источники отмечают потерю в воздушном бою практически в одном месте двух Ju-88А-4 из состава 5./KG3.

Пока в воздухе время от времени происходили отдельные воздушные схватки, обстановка на земле принимала все более нежелательный для советской стороны оборот. Мы уже видели, что после овладения Богодуховом наступление 1-й танковой армии развивалось с большими трудностями, натолкнувшись на упорную оборону дивизий СС. Однако, как ни странно, ни в штабе Воронежского фронта, ни в Ставке уловить изменения в обстановке не смогли. Так, после перехода 1-й танковой армии 9 августа к обороне генерал Н. Ф. Ватутин отправил М. Е. Катукову распоряжение, в котором называл его решение «абсолютно неправильным». По мнению комфронта, 1-я танковая армия имела перед собой лишь «потрепанную дивизию „Райх“». В свойственной ему оптимистичной манере Н. Ф. Ватутин приказывал, найдя слабые места в обороне противника, «нанести сильный удар ему по флангу и тылу, окружить и уничтожить».

Это распоряжение во многом отражает то двойственное положение, в котором находился командующий Воронежским фронтом. С одной стороны, обеспокоенный тем, что ударная группа 1-й танковой армии значительно вырвалась вперед, он еще накануне 8 августа издал приказ на организацию прочной противотанковой обороны с использованием танков, артиллерии, противотанковых ружей и мин. С другой — Н. Ф. Ватутин не мог не выполнять директивы Ставки, согласно которой задачи, поставленные перед командованием фронта, и в частности перед 1-й танковой армией, на 10 августа, предполагали перехват дороги Харьков — Полтава на участке станций Ковяги и Валки с последующим продвижением на юго-запад через Карловку на Полтаву.

Армии М. Е. Катукова не оставалось ничего иного, как с утра 10 августа вновь перейти в наступление. Бои развернулись на рубеже реки Мерчик, на южном берегу которой уже во второй половине дня удалось захватить несколько плацдармов. Воздушная обстановка в эти дни над 1-й танковой армией была достаточна спокойной. Части 5-го иак, как и оба штурмовых соединения 2-й воздушной армии, в основном содействовали в боях 27-й армии за Ахтырку и Олешню. В то же время 10-й иак, оставшийся прикрывать боевые порядки 1-й танковой армии, боевых столкновений с противником практически не имел. То, что в районе Богодухова в эти дни наступила некоторая разрядка, подтверждают и немецкие источники. Несмотря на достаточно большую активность, которую развил 10 и 11 августа 8-й авиакорпус (было выполнено соответственно 1033 и 1108 самолето-вылетов), его основные усилия были сосредоточены на поддержке 48-го танкового корпуса армии Гота, а также на содействии войскам 1-й танковой армии в районе Изюма.

С утра 11 августа передовые части армии генерала М. Е. Катукова возобновили наступление, выполнив поставленную Ставкой задачу — были захвачены станции Ковяги и Высокополье. По сути, это был последний рывок 1-й танковой армии. Планам советской стороны по прорыву в район юго-западнее Харькова, а также к Полтаве в ближайшее время не суждено было осуществиться. Бои 1-й танковой армии 9–11 августа на рубеже реки Мерчик, как оказалось, были только прологом к тяжелому трехнедельному оборонительному сражению, в районе Богодухова и Ахтырки. Уже во второй половине дня 11 августа противник нанес мощный контрудар по передовым частям армии М. Е. Катукова.

 

5.6. Отражение контрудара

(11–17 августа. Воронежский фронт)

Итак, по прошествии девяти дней после своего начала, советское наступление на белгородско-харьковском направлении было остановлено частями подошедших дивизий «Рейх», «Мертвая голова» и «Викинг» приблизительно в 30 километрах южнее Богодухова. Все три эсэсовских соединения входили в состав 3-го танкового корпуса, ставшего ядром для нанесения мощного удара по передовым частям советской 1-й танковой армии.

Перехвату инициативы немецкой стороной на богодуховском направлении способствовала относительная стабилизация обстановки в полосе группы генерала Кемпфа и западнее, на фронте 4-й танковой армии Гота, которой в ходе ожесточенных боев удалось приостановить наступление правого крыла Воронежского фронта в районе Боромля и Ахтырка. Очевидно, что совместный контрудар обоих немецких объединений оказал бы большее влияние на обстановку западнее Харькова. Однако необходимые условия для наступления 4-й танковой армии сложились только через неделю, приведя в итоге к известному сражению в районе Ахтырки. В то же время перехват частями армии М. Е. Катукова железной дороги Харьков — Полтава заставлял командование группы Кемпфа переходить к активным действиям незамедлительно.

План наступления 3-го танкового корпуса предусматривал нанесение двух мощных ударов, сходящихся в районе Богодухова. Один из них был призван разблокировать дорогу Харьков — Полтава. Напомним еще раз: передовые бригады 1-й танковой армии после освобождения Богодухова последовательно преодолели две водные преграды — реки Мерла и Мерчик, удалившись от берегов последней к югу на 15–20 километров. Исходя из этого, у основания ударного клина армии М. Е. Катукова командованием 3-го танкового корпуса было создано две ударные группировки, которые, наступая из районов Константиновка и Старый Мерчик, должны были соединиться южнее Мурафы, всего в 15 километрах южнее Богодухова, очистив, таким образом, южный берег реки Мерчик. Второй удар в стык армий М. Е. Катукова и А. С. Жадова наносился также из района Старый Мерчик и был направлен через Кияны и Крысино на Богодухов с юго-востока.

Первыми в наступление в направлении Мурафы во второй половине 11 августа перешли части дивизий «Мертвая голова» и «Рейх». После непродолжительного боя оборона 6-го танкового и 3-го механизированного корпусов 1-й танковой армии оказалась прорвана, что позволило немецким танкам уже к исходу дня выйти в район Шаровка, а также на южные подступы к Мурафе. Значительной активности авиации как с одной, так и с другой стороны в этот день не наблюдалось. Так, экипажи 2-й воздушной армии совершили за день всего 380 самолето-вылетов, основная часть которых приходилась на полосу действий 27-й армии в районе Опошня и Ахтырка. В то же время 8-й авиакорпус 4-го воздушного флота сосредоточил свои усилия против Юго-Западного фронта в районе Изюма, где была выполнена большая часть из 1108 самолето-вылетов, зафиксированных в дневнике боевых действий этого соединения.

Первый ход, сделанный группой Кемпфа, не нашел адекватного ответа со стороны командования Воронежским фронтом. По всей видимости, сообщение о внезапном прорыве противника достигло штаба фронта только ближе к ночи. Лишь утром 12 августа в 4:20 Н. Ф. Ватутин отдал распоряжение командующему 6-й гвардейской армией генерал-лейтенанту И. М. Чистякову на уничтожение прорвавшихся танков и пехоты противника и возвращение утраченных рубежей в районе Константиновки. Именно в этот день южнее Богодухова развернулись с обеих сторон активные действия авиации.

Прежде чем рассмотреть, как развивались события в воздухе над районом боев 12 августа, необходимо отметить, что в период с 9 по 10 августа 4-й воздушный флот получил значительное усиление из 6-го воздушного флота. Командование люфтваффе, еще недавно создавшее мощный авиакулак в районе Орла, теперь с не меньшей энергией начало перебрасывать части обратно, из 6-го в 4-й воздушный флот. Расширение масштабов боев на южном участке Восточного фронта, а также многочисленные признаки, свидетельствовавшие о скором наступлении Красной Армии в Донбассе, требовали срочного усиления авиационной группировки генерала Десслоха для противодействия многочисленным советским ударам.

9 августа на аэродром Большая Рудка первыми прибыли «фокке-вульфы» и «мессершмитты» из состава I и IV/JG51.

10 августа туда же отправились «Зеленые сердца» группы I/JG54, возглавляемые новым командиром — знаменитым двадцатидвухлетним асом Вальтером Новотным (Nowotny Walter). Отметим, что с аэродрома Большая Рудка, где базировалось около 150–170 самолетов, действовала венгерская истребительная группа, насчитывающая порядка 30 Bf-109, и около 30 Hs-129В-2 из состава двух противотанковых отрядов — 4.(Pz) и 8.(Pz)/SchG2.

Не менее мощными были вливания в объединение Десслоха и сил бомбардировочной авиации. Начиная с 9 августа в состав 4-го воздушного флота вошли II и III/KG51 на Ju-88, III/KG4, II/KG27 на He-111, а также III/StG3, I и III/StG2 на Ju-87. Пожалуй, из соединений, переданных 6-му флоту в июле, только I/SchG1 оставалась в составе воздушного флота генерала Грайма. По показаниям пленных, эта группа понесла столь чувствительные потери, а ее материальная часть была так сильно изношена, что командование было вынуждено вскоре отправить ее в тыл на пополнение.

Однако вернемся к ходу сражения, развернувшегося южнее Богодухова. С утра 12 августа в соответствии с распоряжением командующего фронтом в наступление перешли две танковые бригады и стрелковая дивизия 6-й гвардейской армии, которые вели тяжелые наступательные бои с прорвавшимся противником южнее Мурафы. Частью сил им удалось выйти в район Высокополье, соединившись с блокированными здесь накануне частями. Однако станция Ковяги после упорного боя с частями дивизии «Мертвая голова» была оставлена, при этом некоторые из наших частей попали в окружение.

Наступление частей 1-й танковой и 6-й гвардейской армий в направлении Высокополье и Ковяги вызвало с утра повышенную активность немецкой бомбардировочной авиации, которая за первую половину дня с 9:00 до 14:00 предприняла несколько массированных налетов на Богодухов и окрестности, нанося удары по скоплениям советских войск и техники. Разведсводки 2-й воздушной армии отмечают: «ВВС противника на протяжении дня 12.8.43 оказывали сильное бомбовое воздействие на наши подходящие резервы».

К перехвату вражеской авиации были привлечены истребители 10-го иак, действовавшие небольшими группами. Так, на отражение одного из первых налетов на Богодухов, в котором принимало участие свыше 40 немецких бомбардировщиков, в воздух было поднято всего лишь шесть истребителей — 4 Ла-5 13-го иап, возглавляемые Героем Советского Союза старшим лейтенантом П. А. Гнидо, и пара Як-1 из состава 236-го иап. В ходе боя с соединением самолетов Ju-88 и He-111, по докладам пилотов 13-го иап, удалось уничтожить 3 Ju-88, 1 He-111 и 1 FW-190, причем два Ju-88 числились на счету П. А. Гнидо. Остальные самолеты пополнили боевой счет лейтенанта С. Д. Горелова (Герой Советского Союза с 26.10.44) и младшего лейтенанта Б. П. Рогова.

Интересно отметить, что в книге П. М. Бойкова, посвященной боевому пути 10-й гв. иад (такой номер получила 201-я иад 24.8.43 после присвоения ей гвардейского звания), обстоятельства этого боя выглядят совершенно по-иному. Согласно документам полка, на которые ссылается П. М. Бойков, П. А. Гнидо в утреннем вылете на перехват бомбардировщиков противника возглавлял группу из 10 истребителей, которая уничтожила 10 самолетов противника. Из них 4 было записано на счет П. А. Гнидо. В этом вылете поврежденный самолет советского аса загорелся на обратном пути из-за полученных в бою повреждений. Пилот вынужден был выброситься с парашютом над передовой. Согласно же оперсводкам 201-й иад, П. А. Гнидо был сбит в воздушном бою с 6 FW190 и 4 Bf-109, возглавляя уже в конце дня группу из 10 Ла-5. В ходе воздушного боя самолет аса был потерян из виду, а летчики группы заметили лишь опускающийся парашют. Как видно, даже архивные документы могут значительно расходиться в описании одних и тех же событий.

Активные действия немецкой авиации отмечались не только в районе Богодухова, но и восточнее, на стыке 1-й танковой и 5-й гвардейских армий, где наносили удар дивизии «Рейх» и «Викинг». Здесь оборонялся 31-й танковый корпус, уже понесший серьезные потери в предыдущих боях в районе Борисовки, а также 32-й гвардейский стрелковый корпус 5-й гвардейской армии. Не выдержав немецкого натиска, советская оборона на этом участке дала трещину. Правофланговые части 5-й гвардейской армии отступили на северные окраины Крысино, откуда до Богодухова оставалось уже менее 7–8 километров. В это же время 31-й танковый корпус отошел из района Кияны, потеряв в бою своего командира, генерал-майора Д. Х. Черниенко.

Положение спасла 5-я гвардейская танковая армия, находившаяся в процессе передачи в состав Степного фронта и сосредоточенная во втором эшелоне за стыком армий М. Е. Катукова и A. C. Жадова. Вследствие отхода частей 32-го гвардейского стрелкового корпуса на Крысино, а также отступления 31-го танкового корпуса в северо-западном направлении танкисты генерала П. А. Ротмистрова оказались лицом к лицу с наступающими частями эсэсовцев, с которыми вынуждены были целый день вести тяжелые оборонительные бои на рубеже Александровка — Скосогоровка, Максимовка.

С расширением масштаба боев в районе Мурафы и Крысино командование 2-й воздушной армии сосредоточило здесь 10-й иак и 5-й шак. Действия штурмового корпуса были распылены. Часть из 115 своих вылетов авиаторы соединения выполнили на поддержку частей 27-й армии в районе Ахтырка и Тростянец. В результате сколько-нибудь массированных действий по боевым порядкам наступающего противника 12 августа отмечено не было. По результатам боевой работы за день экипажи генерала Н. П. Каманина доложили об уничтожении и повреждении всего 13 танков и 99 машин ценой потери одного штурмовика.

Части 8-го авиакорпуса 12 августа развили большую активность, совершив 1209 самолето-вылетов (1039 выполнили бомбардировщики и штурмовики). Часть из них по-прежнему приходилась против частей Степного и Юго-Западного фронтов. Тем не менее активность немецких экипажей в два раза превышала таковую подчиненных генерала С. А. Красовского, успевших выполнить 580 дневных вылетов. В пользу немецкой авиации говорит и тот факт, что бомбардировщики в основном наносили удар большими группами численностью до 70 машин.

В ходе этих налетов особенно пострадала 200-я танковая бригада, получившая из ремонта 12 танков и около 13:00 выступившая через высоту 184,5 в район Высокополье. Однако в районе высоты бригада подверглась налету самолетов Ju-87G, которые за короткий срок вывели из строя 8 Т-34. Оставшиеся четыре танка соединились с 6-й мотострелковой бригадой, заняв оборону в садах около Высокополья. Говоря об эффективности налетов немецких самолетов Ju-87G против наших танков, штаб 1-й танковой армии подчеркивал, что она была «неоспорима».

Для летчиков 10-го иак задача противодействия налетам немецкой авиации оказалась весьма непростой. К этому времени корпус уже лишился порядка 30–35 % своей материальной части, располагая к исходу 11 августа приблизительно 110 истребителями. С учетом техники, находившейся в ремонте, количество боеготовых самолетов было еще меньше. Однако, как оказалось, для подчиненных генерала М. М. Головня главные испытания только начинались. Если накануне, 11 августа, было зафиксировано всего два воздушных боя, то уже на следующий день количество воздушных схваток составило 20. Особенно большая нагрузка выпала на пилотов 235-й иад, которые в ходе 14 воздушных боев заявили о 20 победах при 9 потерянных самолетах. Многие Ла-5 получили повреждения, в результате чего к исходу дня ее боевой состав насчитывал 35 самолетов, из которых исправных было всего 17. Полки 235-й иад больше напоминали собой усиленные звенья — в 181-м и 3-м гв. иап имелось по 6 исправных истребителей, а в 239-м иап таковых оставалось всего 5.

По сути, в ходе воздушных боев 12 августа, правда, в несколько меньших масштабах, имела место неоднократно повторявшаяся уже картина воздушного противостояния. Характеризуя работу немецких истребителей в этот день, оперсводки 2-й воздушной армии констатировали: «Отмечены действия пар „ассов“, которые из-за облаков и со стороны солнца производят внезапные атаки, после чего снова уходят за облака, не вступая в воздушный бой». Действительно, с перебазированием в состав 4-го воздушного флота новых групп действия немецких истребителей в полосе Воронежского фронта значительно активизировались. Противниками летчиков 10-го иак 12 августа стали пилоты групп I и IV/JG51, I/JG54, а также отряда 6./JG52, которые, действуя в районе Богодухова и Ахтырки, сбили, по немецким данным, за день около 26 советских самолетов (6 штурмовиков и 20 истребителей). Среди немецких пилотов отличились Вальтер Новотный и Герхард Лос (Loos Gerhard), одержавшие по четыре победы. Отметим, что до момента своей гибели 6 марта 1944 года боевой счет Лоса составил 92 победы, а сам пилот удостоился награждения Рыцарским крестом. Документы 2-й воздушной армии отметили за день потерю 18 самолетов, из которых 5 и 13 составляли штурмовики и истребители соответственно.

Итак, в ходе тяжелого сражения, шедшего весь день на левом крыле Воронежского фронта, для 1-й танковой армии сложилась весьма непростая ситуация. Ее передовые части оказались блокированными в районе севернее Ковяги и на станции Высокополье. Сильный удар по левому флангу армии не превратился в катастрофу только благодаря находившейся в тылу танковой армии генерала П. А. Ротмистрова. Противник продолжал оказывать здесь сильный нажим. Дневник боевых действий ОКВ кратко сообщает 13 августа об успехе боев следующее: «На северном фронте армейской группы Кемпфа ведутся бои с сильными пехотными и танковыми частями противника. 3-й танковый корпус уничтожил в бою группировку противника и продвинулся вперед».

Впрочем, командование Воронежского фронта, уверенное в том, что сил на его левом фланге вполне достаточно для отражения удара противника, само планировало 13 августа вернуться к активным действиям. На правом фланге 1-й танковой армии должна была перейти в наступление выведенная до того во фронтовой резерв после боев в районе Борисовки и находившаяся на доукомплектовании 6-я гвардейская армия. Ее задача состояла в нанесении удара в общем направлении на Коломак и Шелестово. Тем самым ликвидировались результаты недавнего немецкого наступления из района Константиновки, а также создавались условия для перемещения в полосу действий армии генерала И. М. Чистякова усилий 1-й танковой армии.

Неудачный опыт использования ударной авиации 12 августа заставил командование 2-й воздушной армии сконцентрировать на следующий день все свои усилия на левом фланге Воронежского фронта. Здесь в отражении атак дивизий «Рейх» и «Викинг» приняли участие авиаторы 291-й шад. 5-й шак генерала Н. П. Каманина был сосредоточен на содействии в наступлении 6-й гвардейской армии. Однако значительной поддержки с воздуха ни танкисты, ни пехотинцы 13 августа так и не получили. Причиной тому была плохая погода, значительно ограничившая действия авиаторов 2-й воздушной армии. За день было выполнено 359 самолето-вылетов, из которых 84 приходилось на долю соединений Н. П. Каманина и А. Н. Витрука. По этим же причинам была фактически сорвана боевая работа 202-й бад, из 61 самолето-вылета которой боевое задание не было выполнено.

Потери авиачастей были также минимальны. Так, штурмовики потеряли от воздействия противника всего 2 самолета. Третьим стал штурмовик капитана Штыкова из 4-й гв. шад, который уже на аэродроме подорвался на своих двух бомбах АО-8, зависших в отсеке и выпавших в момент посадки. В результате взрыва штурмовик сгорел, однако экипаж остался жив, хотя и получил ранения.

Несколько снизилась и активность 8-го авиакорпуса, летчики которого 975 раз поднимались в воздух (829 из них составляли бомбардировщики и штурмовики). Немецкие бомбардировщики 13 августа продолжали наносить удары в районе Крысино и Кияны группами до 40 самолетов, стараясь протолкнуть части эсэсовских дивизий через боевые порядки 5-й гвардейской и 1-й танковой армий в направлении Богодухова. В результате этих боев удалось захватить несколько важных населенных пунктов, лежащих между реками Мерчик и Мерла, таких как Хрущевая Никитовка и Гавриши. За день боев 3-й танковый корпус продвинулся на 2 километра севернее Крысино.

Потери немецкой авиации были также невелики. Только III/KG27, вернее, ее 7-й отряд, лишился за день трех He-111, один из которых был потерян от воздействия противника, а еще два столкнулись на аэродроме Миргород. Кроме этих потерь, отметим сильные повреждения, полученные FW-190 и Ju-87 из состава II/SchG 1 и StG77.

14 и 15 августа ожесточенные бои на левом фланге Воронежского фронта продолжались. Несмотря на неоднократные атаки, все попытки противника прорваться к Богодухову с юго-востока были отбиты. Впрочем, фокус внимания немецкого командования все больше смещался западнее, где успешно развивалось наступление 6-й гвардейской армии, продвинувшейся за день 14 августа до 10 километров. Отметим, что задача армии генерала И. М. Чистякова заключалась не столько в срыве немецкого наступления на Богодухов, сколько в создании условий для ввода в полосе ее действия 1-й танковой армии. Забуксовавшая южнее Богодухова армия М. Е. Катукова, сместив направление своего удара западнее, могла, развивая наступление на Карловку, не только перехватить дорогу Полтава — Красноград, но и выйти на дальние подступы к самой Полтаве. Оценив возникшую опасность, командование группы Кемпфа начало перегруппировку своих сил для удара во фланг наступающим частям 6-й гвардейской армии.

Пока две дивизии 3-го танкового корпуса на протяжении 14 августа спешно готовились к этой операции, авиация 4-го воздушного флота, нанося практически беспрерывные удары группами до 20 бомбардировщиков, старалась задержать наступающие части армии И. М. Чистякова на участке Краснокутск — Богодухов. Всего экипажами 8-го авиакорпуса за день было выполнено 1103 самолето-вылета. При этом штаб корпуса отметил очередные личные рекорды некоторых частей и пилотов. Так, эскадра KG27 совершила в этот день свой 40000-й боевой вылет. Кроме того, своеобразный рекорд отметил и командир штурмовой эскадры SchG1 майор Альфред Друшель (Druschel Alfred), совершивший 900-й боевой вылет.

Противодействуя налетам вражеской авиации в районах Богодухов, Крысино, Мурафа, истребители 10-го иак силами 38 самолетов совершили 14 августа 139 вылетов. К сожалению, счет в воздушных схватках был явно не в пользу летчиков корпуса. Согласно оперсводкам 2-й воздушной армии, в 13 воздушных боях им удалось сбить всего три вражеских самолета (Ju-87, Bf-109 и FW-190) при потере 14 своих машин. 1 Як-1 и 4 Ла-5 были сбиты в воздушных боях, а еще 9 Ла-5 считались пропавшими без вести.

Отметим, что 235-я иад, потерявшая за два дня боев 8 истребителей, к исходу 14 августа насчитывала в своем составе всего 8 исправных самолетов. Кроме того, еще 14 «Лавочкиных» находилось в ремонте. Так как 235-я иад в результате понесенных потерь уже была не в состоянии «держать удар», 14 августа командование 10-го иак нацелило на борьбу за господство в воздухе 201-ю иад. Летчики этой дивизии продолжали обеспечивать сопровождение штурмовиков 5-го шак, взяв на себя также патрулирование на участке от Мурафы до Крысино. Однако, вступив в бои за господство в воздухе, подчиненные подполковника Владимирова понесли 14 августа столь же тяжелые потери, как и соседняя 235-я иад двумя днями ранее. По итогам дня, на свои аэродромы не вернулось 10 истребителей, 6 из которых принадлежали 13-му иап. К концу дня положение в 201-й иад было лишь немногим лучше, чем в 235-й иад. В 13-м и 236-м иап было в наличии всего 5 и 4 исправных самолета, тогда как в 437-м иап таковых имелось 12.

Значительные потери от действий немецких истребителей 14 августа понесли и штурмовики 5-го шак, лишившиеся в ходе всего 2 воздушных боев 12 Ил-2. Экипажи этих самолетов считались не вернувшимися с боевого задания. Кроме того, еще 4 штурмовика из корпуса Н. П. Каманина получили повреждения от зенитной артиллерии и совершили вынужденные посадки. Отметим, что потери соседней 291-й шад, совершившей в этот день 113 самолето-вылетов, составили 1 Ил-2, который сел на вынужденную посадку, а также 2 Як-1 из состава 737-го иап.

Немецкие источники подтверждают значительные успехи своей истребительной авиации в боях 13 и 14 августа. При этом, например 13 августа, все советские самолеты, засчитанные I и IV/JG51, I/JG54, составляли истребители, идентифицированные как Ла и ЛаГГ. Особенно отличились пилоты I/JG54 во главе с Вальтером Новотным, уничтожившие 14 самолетов противника. При этом на боевой счет командира группы было записано 9 побед, одержанных асом за один день. 14 августа пальма первенства в воздушных боях перешла к эскадре «Мельдерс», которая силами I и IV групп добилась 42 побед, 34 из которых составляли штурмовики Ил-2. 11 самолетов 14 августа сбили истребители I/JG54.

За день 14 августа на аэродромы 2-й воздушной армии не вернулось 30 самолетов, при этом 6 истребителей считались потерянными в воздушных боях, а остальные 24 самолета, включая 12 Ил-2,11 истребителей и 1 разведчик А-20В, пропали без вести (этот разведывательный «Бостон» стал жертвой Оскара Ромма (Romm Oskar) из 1./JG51). Кроме того, еще 5 штурмовиков совершили вынужденные посадки. Отметим, что из состава 331-й ночной авиаэскадрильи в ночь на 14 августа при бомбардировке скопления автомобилей в районе Ольшаны был разбит один из немногих доживших до Курской битвы бомбардировщиков СБ.

Подводя итог активной фазе воздушных боев с 12 по 14 августа, укажем, что потери 2-й воздушной армии за три дня составили 65 самолетов. При этом тяжело пострадали 5-й шак и 10-й иак. Особенно непросто пришлось истребителям, которые вынуждены были вести оборонительные воздушные бои против лучших немецких истребительных эскадр, нанесших 235-й и 201-й иад тяжелые потери, фактически обескровившие корпус. Командование 10-го иак отмечало, что его экипажам была поставлена непосильная задача по прикрытию боевых порядков многочисленных танковых соединений, сопровождению штурмовиков и бомбардировщиков, а также ведения борьбы за господство в воздухе. В итоге «истребители противника всегда имели возможность занять более выгодное положение для нападения, а наши истребители при патрулировании находились под постоянной угрозой подвергнуться нападению противника, обороняли себя от внезапных атак просмотром верхней полусферы, что приводило к ослаблению внимания за поведением бомбардировщиков противника и излишней нервозности летного состава».

15 августа стало днем еще одного локального, но весьма острого кризиса, которыми столь изобиловала борьба в районе Харькова. 3-й танковый корпус силами частей дивизий «Рейх» и «Мертвая голова», силы которых оценивались советской стороной в 120 танков и около двух полков пехоты, нанес мощный удар на участке Коломак — Искровка, развернув наступление в северо-западном направлении во фланг 6-й гвардейской армии. Немецкие танки стремительно продвигались вдоль реки Мерчик, достигнув к 17:00 рубежа совхоз «Ковалевка» — совхоз «Аленовский». Части 6-й гвардейской армии вынуждены были с тяжелыми боями отходить в западном направлении, только к исходу дня заняв оборону по берегу реки Мерла. При этом, по донесениям штаба 6-й гвардейской армии, «авиация противника группами 20–40 самолетов непрерывно бомбардировала боевые порядки, тылы и коммуникации армии».

Активные действия немецкой авиации были также отмечены в районе Котельва и Краснокутск. Боевые порядки 5-го гвардейского танкового корпуса подверглись ожесточенным налетам групп из 20–30 бомбардировщиков. Уже на следующий день соединение генерала А. Г. Кравченко вынуждено было окончательно перейти к обороне.

Роль авиации 2-й воздушной армии в боях тяжелого дня 15 августа оказалась минимальна. Было совершено всего 270 самолето-вылетов по сравнению с 542, имевшими место накануне. В итоге 291-я шад и 5-й шак смогли нанести за день всего один массированный удар силами 31 Ил-2, содействуя 6-й гвардейской армии в отражении вражеских атак. При этом было потеряно 2 штурмовика из состава 5-го шак, которые были сбиты огнем зенитной артиллерии.

Из-за тяжелых потерь 10-го иак к сопровождению 5-го шак была привлечена 256-я иад 5-го иак, до того действовавшая в полосе 27-й и 40-й армий. Между тем положение дел 15 августа в 10-м иак еще больше ухудшилось. Лишившаяся за день 5 самолетов 235-я иад пришла к концу дня с фатальными результатами. Так, в 239-м иап исправных самолетов к утру не было вовсе, в результате чего полк на протяжении всего дня боевой работы не вел. Всего же к исходу 15 августа в 201-й иад и 235-й иад оставалось в строю соответственно 15 и 8 исправных самолетов. Причем в 3-м гв. и 181-м иап из состава последнего было всего 1 и 5 готовых к бою истребителей. Техническому составу 239-го иап удалось ввести в строй 2 из 5 ремонтировавшихся Ла-5.

Действия 5-го иак в районе Мурафы и Богодухова 15 августа также не отличались особыми успехами. Так, например, 8-я гв. иад, не сбив ни одного самолета противника, потеряла в итоге 2 Ла-5, тогда как еще два самолета совершили вынужденную посадку. Оперсводки дивизии снова отметили в этот день действия немецких «охотников». Именно после их атак погиб младший лейтенант А. П. Волков, выбросился из горящего «лавочкина» старший лейтенант Б. А. Кукуруза и совершил вынужденную посадку младший лейтенант Дорошенко.

Среди летчиков 235-й иад, не вернувшихся 15 августа на свой аэродром, был младший лейтенант С. А. Михеев из 181-го иап, один из молодых пилотов, подававший большие надежды. За период с 3 по 11 августа С. А. Михеев сбил 3 бомбардировщика Ju-87. Однако поистине звездным днем стало для летчика 12 августа, когда его боевой счет пополнили 2 Ju-87, He-111 и Bf-109. При этом оба «юнкерса» и «мессершмитт» младший лейтенант С. А. Михеев сбил в результате одного воздушного боя. За успехи в воздушных боях отважный авиатор был представлен к ордену Великой Отечественной войны 1-й степени, но получить награду не успел.

Отметим, что на 15 августа штаб 2-й воздушной армии определил некомплект материальной части в корпусах и дивизиях в 313 самолетов. Лишь 208-я нббад была укомплектована полностью. В 5-м шак и 291-й шад не хватало 72 и 31 штурмовика, в то время как 60 и 29 «илов» соответственно числились в ремонте и только 91 Ил-2 считался исправным. 48 Ла-5 и 20 «яков» недоставало в 5-м иак. Однако самый большой некомплект техники был зафиксирован в 10-м иак, где недоставало 107 истребителей.

Обратимся к результатам действий 15 августа немецкой авиации. 8-й авиакорпус за день выполнил 1177 самолето-вылетов, при этом большинство самолето-вылетов было направлено на поддержку дивизии СС «Мертвая голова», наступавшей в направлении Колонтаев. Правда, часть самолето-вылетов, выполненных утром и вечером, командование корпуса было вынуждено выделить для поддержки 1-й танковой армии генерала Макензена.

16 августа было отмечено некоторым снижением накала боев, а уже на следующий день активные наступательные действия 3-го танкового корпуса в полосе 6-й гвардейской армии прекратились, хотя район Березовка, хутор Землянский, Зубовка и Колонтаев продолжал подвергаться налетам немецких бомбардировщиков. Действия советской авиации в эти дни сложно назвать выдающимися. Например, 2-я воздушная армия выполнила 17 августа всего 163 дневных самолето-вылета, в основном оказывая содействие частям 5-й и 6-й гвардейских армий в отражении атак противника из района Ковяги на Богодухов. Таким образом, к исходу шестого дня сражение в районе Богодухова стало постепенно затухать. Внимание командования Воронежского фронта снова переместилось на правый фланг, где уже на следующий день было запланировано наступление во фланг ахтырской группировки противника.

Неудивительно, что начиная с 17 августа основные усилия 2-й воздушной армии были сосредоточены из района Богодухова в полосу наступления правофланговых армий Воронежского фронта. Упорное сопротивление, оказываемое в районе Ахтырки 4-й танковой армией противника, поставило генерала Н. Ф. Ватутина перед необходимостью нанесения удара во фланг ахтырской группировки противника. Эту задачу и должны были выполнить 38-я, 40-я армии, а также вводимая в бой на этом участке 47-я армия генерал-лейтенанта П. П. Корзуна. Поддерживая наступление в районе Боромля, 2-я воздушная армия выполнила 17 августа 590 дневных самолето-вылетов. При этом Пе-2 202-й бад бомбардировали железнодорожные станции Боромля, Гребенниковка, Ревки. Там же работали и оба штурмовых соединения армии.

Противодействие налетам нашей авиации на этом участке фронта оказывали группы II/JG52 (5-й и 6-й отряды), а также I/JG54. Однако их успехи были относительно невелики. На долю пилотов этих двух групп пришлось всего 14 побед. Успех сопутствовал пилотам отряда 6./JG52, которые в воздушном бою в районе Гарбузовка сбили 3 Пе-2 202-й бад. Согласно советским данным, восьмерка Пе-2 после выполнения боевого задания была атакована смешанной группой из Bf-109 и FW-190, сбивших 3 Пе-2 и повредивших еще два бомбардировщика. Экипажи Пе-2 отмечали, что если «мессершмитты» в основном атаки проводили сзади снизу под углом 30 градусов, то пилоты FW-190 предпочитали атаковать «пешки» в лоб, расстраивая их боевой порядок.

Истребителями 2-й воздушной армии 17 августа было сбито 22 немецких самолета. Интересно, что в это количество не входят 2 Hs-129, на которые летчиками 181-го иап были получены подтверждения от командования 10-го иак. В районе Шевченков Ла-5 атаковали четверку двухмоторных самолетов, из-за облаков пытавшихся бомбить наши войска. В результате боя все самолеты противника посчитали сбитыми. При этом победы над двумя из них пилотам подтвердил не кто иной, как сам командир корпуса генерал-майор М. М. Головня и командир полка подполковник П. И. Наумов. С большой долей вероятности можно утверждать, что советскими истребителями было сбито 2 Hs-129В-2 из состава Pz.Jg.St./JG51. Отметим, что, кроме этих двух потерянных «хеншелей», один самолет этого типа были потерян также румынской штурмовой группой, а еще два получили повреждения.

17 августа стало днем, завершающим тяжелое оборонительное сражение в районе Богодухова, и в то же время началом активных действий на правом крыле Воронежского фронта. Каковы же были результаты недели упорных наступательных и оборонительных боев для обоих противников? Нельзя не отметить, что бои в районе Богодухова прошли под знаком значительного усиления действовавшей здесь немецкой авиации. Это позволило немецким пилотам перехватить инициативу в воздушных боях, удерживая планку ежедневной активности в среднем на отметке в 1000 самолето-вылетов. Прибытие новых истребительных частей из состава 6-го воздушного флота в значительной степени стабилизировало ситуацию в воздухе.

В то же время действия 2-й воздушной армии были распылены между левым и правым флангами Воронежского фронта. Сил штурмовой и бомбардировочной авиации в армии С. А. Красовского на этом этапе явно не хватало для массированных действий и эффективной поддержки как в районе южнее Богодухова, так и на участке Ахтырка — Боромля. Наиболее тяжелая ситуация в этот период сложилась с истребительной авиацией. Действия немецких асов практически «вывели из игры» 10-й иак. В итоге повышенная нагрузка как в борьбе за господство в воздухе, так и при сопровождении ударных самолетов легла на 5-й иак. Практика боев середины августа снова со всей убедительностью показала — летная и огневая подготовка большинства советских пилотов, тактика и управление истребителями требовали значительных улучшений.

С точки зрения стратегии второй раунд борьбы в районе Харькова также оказался за немецкой стороной. В ходе недели боев командование группы «Кемпф», повышенной 16 августа до статуса 8-й армии, грамотно распорядившись переданными в ее состав тремя дивизиями СС, смогло остановить продвижение 1-й танковой армии. Энергичные наступательные действия дивизий «Рейх» и «Викинг» в полосе 5-й гвардейской армии привели к тому, что уже готовая вступить в бой за Харьков 5-я гвардейская танковая армия 12–13 августа вынуждена была сама перейти к обороне, отражая немецкие атаки. Это в немалой степени сказалось на дальнейшем ходе боев в районе Харькова. Нельзя не отметить удар по левому флангу 6-й гвардейской армии 15 августа, сорвавший столь удачно начатое два дня назад советское наступление. Однако, несмотря на многочисленные локальные успехи, добиться основной задачи — прорыва к Богодухову и выхода в тыл 1-й танковой армии — командованию группы Кемпфа и 3-го танкового корпуса так и не удалось.

Советское командование не собиралось выпускать инициативу из своих рук. Столкнувшись с упорным сопротивлением противника в районе Ахтырки еще в середине месяца и будучи не в силах разрешить ситуацию силами одной 27-й армии, оно развернуло наступление армий правого крыла Воронежского фронта, направленное во фланг ахтырской группировке. Впрочем, немецкие генералы были, по-видимому, так же мало удовлетворены исходом боев в районе Богодухова. Несмотря на эффектные удары, добиться решающего успеха на этом направлении не получилось. Последней надеждой хоть как-то переломить ситуацию в свою пользу стал контрудар под Ахтыркой, о котором мы расскажем в следующей главе.

 

5.7. Кризис в районе Ахтырки

(18–23 августа. Воронежский фронт)

Для того чтобы понять логику развития событий в районе Ахтырки, нам необходимо еще раз вспомнить, что наступление правофланговых 27-й и 40-й армий Воронежского фронта было призвано выстроить линию фронта с севера на юг, обеспечивая тем самым прикрытие правого фланга 1-й танковой армии. Ударные группировки 27-й и 40-й армий были нацелены на Ахтырку и Боромля — населенные пункты, расположенные северо-западнее Богодухова.

Начав свое наступление 5 августа, 40-я армия уже через пять дней овладела крупным узлом дорог Боромля. В то же время двигающаяся на юго-запад, вдоль реки Ворскла, 27-я армия генерала С. Г. Трофименко, усиленная 4-м гвардейским танковым корпусом, 11 августа завязала ожесточенные бои на улицах Ахтырки. Южнее 5-й гвардейский танковый корпус генерала А. Г. Кравченко овладел небольшим городком Котельва. К этому времени фронт 27-й армии представлял собой выступ, проходящий по течению реки Ворскла с севера на юг и делающий резкий поворот на восток в районе населенных пунктов Котельва и Колонтаев.

Однако после недели успешного наступления продвижение советских армий в западном направлении приостановилось. Переброска в состав 4-й танковой армии соединений из состава группы армий «Центр» позволила немецкому командованию стабилизировать линию фронта на этом участке. Так, в частности, из резерва группы армий «Юг» была передана 7-я танковая дивизия. Из 2-й танковой армии прибыли части моторизованной дивизии «Великая Германия», а также 10-й моторизованной дивизии, которая 5 августа в спешном порядке произвела погрузку на железнодорожном узле Брянска. Через три дня выгрузившаяся в Ромнах дивизия своим ходом двинулась в район Ахтырки.

Тем временем части 27-й армии с 12 по 17 августа вели тяжелые бои в самой Ахтырке и вниз по течению реки Ворскла, пытаясь захватить плацдармы на ее правом берегу, одновременно расширяя прорыв силами 4-го и 5-го гвардейских танковых корпусов в южном направлении. Однако значительных успехов здесь достичь не удалось. Аналогично складывалась ситуация и на фронте 40-й армии, продвижение которой было приостановлено контратаками противника на рубеже Боромля — Тростянец. Все это время южнее Богодухова войска правого крыла Воронежского фронта вели ожесточенные оборонительные бои, в которых инициатива зачастую принадлежала немецкой стороне. Планы по окружению харьковской группировки противника становились все более неопределенными.

Решением Ставки 9 августа 5-я гвардейская танковая армия была передана в подчинение командования Степного фронта, что, по идее, должно было улучшить координацию действий войск в районе Харькова. Однако, как мы помним, удар эсэсовских дивизий 12 августа заставил армию генерала П. А. Ротмистрова вместо наступления в обход Харькова с запада вести тяжелые оборонительные бои юго-восточнее Богодухова. В то же время была предпринята попытка перенести направление наступления 1-й танковой армии на Полтаву, т. е. значительно западнее ранее планировавшегося, но она также была сорвана немецким ударом во фланг наступавшей 6-й гвардейской армии 15 августа.

Впрочем, несмотря на все эти неудачи, у командования Воронежского фронта имелись еще сильные аргументы для продолжения наступательных действий в лице 4-й гвардейской и 47-й армий, сосредоточившихся на правом фланге объединения Н. Ф. Ватутина. Первой в бой на участке между 38-й и 40-й армиями 17 августа была введена 47-я армия генерал-лейтенанта П. П. Корзуна. Она перешла в наступление из района Боромля, продвинувшись в первый же день на 10–12 километров. Успешное наступление армии П. П. Корзуна позволило не только осуществить опасное вклинение на левом крыле 4-й танковой армии, создавая непосредственную угрозу удара во фланг и тыл ахтырской группировке противника, но и способствовало выходу на рубеж реки Псел частей 38-й и 40-й армий.

Отметим, что одновременно с утра 17 августа планировалось развернуть решительное наступление частями 27-й армии в юго-западном направлении, а также взаимодействуя с 47-й армией, окружить крупные силы противника в районе Ахтырка, Тростянец, Олешня, Зеньков. Для развития наступления на Зеньков предназначалась и 4-я гвардейскаяармия генерал-лейтенанта Г. И. Кулика. Однако удар, нанесенный утром 18 августа в районе Ахтырки, перевернул планы командования Воронежского фронта, как говорится, с ног на голову.

Не добившись решительного успеха в наступлении южнее Богодухова, командование группы армий «Юг» тем не менее не отказалось от тактики проведения относительно небольших, хорошо подготовленных операций, приносящих максимально возможный урон противнику. Сражение в районе южнее Богодухова создало условия для проведения такого рода операции по окружению частей 27-й армии силами 4-й танковой армии и группы «Кемпф», которая 16 августа была переименована в 8-ю армию. Замысел операции заключался в нанесении мощного удара силами 24-го танкового корпуса 4-й танковой армии из района южнее Ахтырки в юго-западном направлении на Краснокутск, где должны были соединиться с войсками дивизии СС «Мертвая голова» 8-й армии, наступавшей из района Любовка западнее Краснокутска.

Группировка 24-го танкового корпуса, основную ударную мощь которого составляла моторизованная дивизия: «Великая Германия», а также батальон «тигров», перешла в наступление утром 18 августа с рубежа Мошенка — Хухря.

После сильной артиллерийской и авиационной подготовки, смяв боевые порядки 166-й стрелковой дивизии 27-й армии, немецкие танки смогли прорваться на глубину свыше 20 километров в направлении Велико-Озерский и совхоза «Ударник». Несмотря на перевес противника, советская пехота мужественно обороняла свои позиции. Однако массированные удары авиации и отсутствие поддержки своих истребителей в первой половине дня сводили все усилия на нет. Характеризуя результаты налетов немецких бомбардировщиков по боевым порядкам 166-й стрелковой дивизии, документы 27-й армии свидетельствуют: «Большинство противотанковых средств (45-мм орудия, ПА, ДА и 408 ТИПТАП) с личным составом были разбиты и уничтожены авиацией, тягачи сожжены». Кроме того, КП дивизии, находящийся районе совхоза «Ударник», в течение почти двух часов подвергался непрерывной бомбежке с воздуха, в результате чего был сожжен автобус с оперативными документами соединения. К 14:00 противник достиг совхоза Ильичевка, а около 27 танков в 15:00 ворвались в Каплуновку. Разведсводки группы армий «Юг» так сообщали об этом успехе: «В районе действий 4 ТА сегодня наши войска перешли в наступление в юго-восточном направлении, быстро продвигаясь вперед. По последним данным, передовой отряд наших войск был у нп Каплуновка (20 км юго-вост. Ахтырка)».

Наступление получило относительно сильную поддержку 8-го авиакорпуса. В боях первого дня приняли участие экипажи из состава I/JG51, II/KG27, III/KG4, а также I и III/StG77. Напомним, что к этому времени Юго-Западный и Южный фронты развернули наступление в Донбассе, а войска Степного фронта начали решительные бои непосредственно на подступах к Харькову. Все это требовало от командования 4-ого воздушного флота обеспечения надлежащей воздушной поддержки на этих участках фронта. Согласно дневнику боевых действий 8-го авиакорпуса, его основные усилия 18 августа были сосредоточены на поддержке наступления дивизий «Великая Германия» и «Мертвая голова», При этом экипажами соединения было выполнено 785 самолето-вылетов, из которых 359 и 151 приходилось на долю двухмоторных бомбардировщиков и «штук».

Очевидно, что удар противника застал врасплох как командование 27-й армии, так и командование Воронежского фронта. Согласно советским документам, воздушная обстановка в районе Ахтырки до обеда не отличалась особой напряженностью. Так, например, 291-я шад, продолжая начатое накануне дело, была в основном занята срывом немецких перевозок в районе станций Ковяги и Водяная. Вылетевшие в этот район две пары штурмовиков-«охотников» около 12:10 обнаружили на станции Водяная два немецких эшелона с танками, а также скопление пехоты. Снизившись до 300 метров, одна пара «илов» атаковала составы, а другая открыла огонь с бреющего по вражеским пехотинцам. Во время атаки в одном из эшелонов неожиданно произошел сильнейший взрыв, после чего начался не менее внушительный пожар. Не встретив противодействия, все 4 Ил-2 вернулись на свой аэродром. 5-й шак был также занят срывом перевозок, но намного севернее, в полосе наступления 38-й и 47-й армий в районе Лебедин.

Однако, начиная уже с полудня, по мере поступления сведений о продвижении противника действия истребителей и ударных самолетов 2-й воздушной армии существенно активизировались. Так, экипажами 202-й бад в ходе 56 самолето-вылетов было нанесено несколько бомбардировочных ударов по скоплению войск противника на западных окраинах Ахтырки, а также около переправ через реку Ворскла. При этом одна из девяток дивизии боевого задания не выполнила из-за отсутствия истребителей сопровождения 5-го иак.

Намного активнее действовала штурмовая авиация 2-й воздушной армии, уничтожившая и повредившая за день, по докладам экипажей, 14 танков и 83 автомобиля. Наибольшая нагрузка выпала на долю авиаторов 291-й шад, истребители и штурмовики которой выполнили 131 самолето-вылет, что практически в 2 раза больше показателей 5-го шак, совершившего 70 вылетов. Оперсводки 291-й шад особенно отмечают — на один исправный Ил-2 пришлось 5 вылетов со средней нагрузкой в 310 килограммов. Потери штурмовиков 18 августа были невелики — дивизия А. Н. Витрука недосчиталась 1 Ил-2, а также 3 Як-1 из состава 737-го иап, в то время как 5-й шак потерял 5 Ил-2, два из которых столкнулись над целью.

Надо сказать, что эти данные хорошо соответствуют немецким, согласно которым пилотами I/JG51 в воздушных боях было сбито 4 Ил-2, 1 Як-1 и 5 Пе-2. Лишь количество побед над бомбардировщиками оказалось завышено в 2,5 раза. На самом деле потери 202-й бад составили всего 2 Пе-2. Согласно советским документам, около дюжины FW-190 атаковали группу бомбардировщиков 202-й бад, шедшую под прикрытием Ла-5 8-й гв. иад. Воздушный бой велся в основном между истребителями, однако несколько «фокке-вульфов», неожиданно зайдя снизу сзади, смогли сбить пару «пешек». Напомним, что за период с 1 по 11 августа экипажи 202-й бад провели всего три воздушных боя, в которых был подбит 1 Пе-2. Начиная с 11 августа и до конца месяца воздушная обстановка заметно накалилась. Группы бомбардировщиков все чаще подвергались атакам вражеских истребителей. Так, до конца августа было зафиксировано уже 20 воздушных боев, в которых 202-я бад потеряла 10 самолетов.

Несколько воздушных боев 18 августа провели и летчики штурмовой авиации, причем в некоторых из них пилоты Ил-2 выступали не обороняющейся, а атакующей стороной. Так, шестерка Ил-2 90-го гв. шап 4-й гв. шад, ведомая капитаном Ребезовым, дважды встречалась с группой из 10 Ju-87, сбив, по докладам пилотов, два немецких самолета. В этот же день 7 Ил-2 809-го шап из состава соседней 264-й шад под командованием старшего лейтенанта В. Ф. Зудилова (Герой Советского Союза с 2.8.44) в районе Великий Истороп, Ревки атаковали группу истребителей противника. Атака была проведена по всем «истребительным» канонам, сзади сверху, со стороны солнца. Кроме того, после первой атаки сверху пилоты Ил-2 «подныривали» под самолеты противника, атакуя их снизу. В итоге боя потери сторон, по данным 5-го шак, составили 1 Ил-2 и 2 FW-190.

Действия советских истребителей 18 августа также были отмечены рядом удачных схваток, хотя они, как экипажи штурмовиков и бомбардировщиков, начали активные действия только после полудня. Командование 2-й воздушной армии решило разделить силы истребителей по роду выполняемых боевых задач — 5-й иак использовался для сопровождения ударных самолетов, в то время как 10-й иак должен был вести борьбу за господство в воздухе.

Отметим, что к 18 августа боевой состав 10-го иак, после понесенных в середине августа тяжелых потерь, несколько укрепился за счет отремонтированных самолетов. Так, например, в 201-й иад на вечер 17 августа числился 31 исправный самолет и еще 8 машин требовало ремонта. А вот 235-я иад никак не могла прийти в себя после недавнего «нокаута». Накануне боев в районе Ахтырки в ее составе насчитывалось всего 11 исправных и 9 требующих ремонта Ла-5. Недостаток материальной части заставлял летчиков корпуса действовать в основном в составе четверок. Но, как показали последовавшие вскоре события, численность не всегда является необходимым условием победы.

В основном боевая нагрузка в первый день боев под Ахтыркой выпала на пилотов двух полков: 236-го и 437-го иап 201-й иад, которые провели 14 из 19 воздушных боев 10-го иак, одержав 8 и 10 побед соответственно. Первые схватки в воздухе развивались практически по одному и тому же сценарию: внезапная атака наших истребителей, 1–2 поврежденных немецких бомбардировщика и далее затяжной бой с подоспевшими немецкими истребителями. Однако во второй половине дня, с выходом вражеских танков к населенному пункту Каплуновка (от которой расстояние до Краснокутска составляло около 8 километров), пилотам 236-го и 437-го иап удалось провести весьма эффективный бой, который был особо отмечен в документах армии.

Около 14:25 две группы самолетов Ju-87 предприняли налет на позиции советских войск в районе Каплуновка и несколько севернее в районе Высшевеселое. В это время над линией фронта патрулировали две группы 10-го иак — 4 Як-1 236-го иап и 3 Ла-5 437-го иап. Группа 437-го иап, ведомая штурманом полка капитаном В. Н. Орловым, атаковала восьмерку Ju-87, сбив три вражеские машины. При этом две победы, одержанные капитаном В. Н. Орловым в районе Высшевеселое — Запорожец, были подтверждены командованием 201-й иад, наблюдавшим этот бой с земли. Так же успешно дралась четверка Як-1 236-го иап, которая уничтожила в районе Каплуновка 2 Ju-87. Отметим, что окончание боя было весьма впечатляющим — младшие лейтенанты В. М. Воронюк и Н. И. Ветров из 236-го иап при помощи подоспевшего капитана В. Н. Орлова смогли подбить 2 Ju-87, заставив совершить их вынужденную посадку в 5 километрах северо-западнее Каплуновки, по всей видимости, на территории, уже контролируемой противником. Потерь в бою наши истребители не понесли, но их победу омрачила гибель в катастрофе младшего лейтенанта К. П. Фомичева из 437-го иап, у истребителя которого уже на обратном пути к аэродрому оторвался двигатель. В политдонесении 2-й воздушной армии этот бой отмечен особо, так как его свидетелями были не только наземные войска, но и местное население. В ознаменование успеха своих подчиненных командир 10-го иак издал специальный приказ, в котором объявил всем участникам боя благодарность.

18 августа также отличились и пилоты 235-й иад из состава группы старшего лейтенанта А. А. Мурашева 3-го гв. иап. В бою с группой Ju-87, по данным политотдела армии, уничтожила 4 немецких бомбардировщика, при этом сам А. А. Мурашев сбил 2 Ju-87. Политдонесения 2-й воздушной армии хранят отзыв свидетелей — офицеров 62-й гвардейской отдельной мотострелковой бригады, непосредственно следивших за этим боем с земли: «Мы наблюдали воздушный бой 4 Ла-5 с группой самолетов противника Ю-87 в количестве 25–30 самолетов. Особенно активно дрался один самолет Ла-5, как впоследствии стало известно, это был гвардии старший лейтенант Мурашев, он два раза врезался в группу бомбардировщиков и атаковывал их. При этом он проявил геройство и свое умение. Мы видели, как им было сбито 2 самолета Ю-87. В течение 2-х лет войны мы впервые видели проявление такого мастерства и мужества. В результате активного противодействия четырех Ла-5 бомбардировщикам противника, спасены сотни людей и машин».

Данные политотдела несколько отличаются от данных, приведенных в оперсводках дивизии. Согласно им, старший лейтенант A. A. Мурашев сбил 1 Ju-87, в то время как его товарищи по полку уничтожили еще один Ju-87, а также FW-190. Как бы то ни было, подводя итог боевой деятельности 10-го иак за 18 августа, отметим, что его пилоты заявили об уничтожении 17 Ju-87, 1 He-111, 3 истребителей и двух разведчиков при потере 4 своих машин.

Хотя потери бомбардировщиков из StG77 были в три раза меньше заявленных советской стороной, нельзя не признать, что в ходе боев 18 августа группа III/StG77 действительно понесла чувствительные потери — 5 бомбардировщиков из состава 7-го отряда не вернулись на свои аэродромы, а один самолет из состава 8./StG77 получил повреждения. Дневник боевых действий 8-го авиакорпуса отмечает, что в ходе всего одного вылета 3 Ju-87 не вернулись на свои аэродромы — два «юнкерса» были потеряны безвозвратно, тогда как третий совершил вынужденную посадку с 40 % повреждений. По всей видимости, это был бомбардировщик, посаженный пилотами во главе с капитаном В. Н. Орловым.

Оба отважных летчика, отличившихся в боях 18 августа, — штурман 113-го гв. иап капитан В. Н. Орлов и командир эскадрильи 3-го гв. иап старший лейтенант A. A. Мурашев, одержавшие к августу 14 и 17 личных побед — 28 сентября 1943 года были удостоены звания Героя Советского Союза. К сожалению, жизнь капитана В. Н. Орлова оказалась недолгой: летчик погиб в воздушном бою 9 декабря 1943 года.

Не будет преувеличением сказать, что контрудар противника в районе Ахтырки был расценен в Ставке как своего рода пощечина. Действительно, владея инициативой и имея значительные резервы, генерал Н. Ф. Ватутин и его штаб «проморгали» сосредоточение под носом крупной танковой группировки противника. 24-й танковый корпус в первые часы наступления практически беспрепятственно смог продвинуться на расстояние до 25 километров, ворвавшись в тылы армии генерала С. Г. Трофименко. В ходе упорных боев немецким частям удалось к исходу дня овладеть Каплуновкой. При этом создалась реальная угроза выхода противника в район Колонтаев, что означало окружение двух советских танковых корпусов (4-го и 5-го гвардейских), действовавших в районе Котельва.

Попытка нанести поражение прорвавшимся немецким танкам была предпринята еще в первый день боев. Командующий 27-й армией отдал приказ о вводе в бой 4-го и 5-го гвардейских танковых корпусов с задачей нанесения удара с юга во фланг прорвавшемуся противнику. В 16:50 18 августа командующий Воронежским фронтом генерал Н. Ф. Ватутин издал приказ, требуя в свойственной для себя манере: «Силами 27 А, 6 гв. А, 1 ТА окружить и уничтожить прорвавшуюся группу противника…».

На следующий день командование Воронежского фронта сосредоточило свои усилия на атаках по периметру образовавшегося на фронте 27-й армии вклинения противника. Для ликвидации кризиса были задействованы все имеющиеся поблизости силы, принадлежащие самым разным объединениям. С северо-востока сосредоточились части 1-й танковой, 4-й гвардейской и 27-й армий. Оборону на острие немецкого удара в районе Новой Одессы держала 6-я гвардейская армия, усиленная танкистами М. Е. Катукова. В предполагаемом немецким командованием «котле» 4-й и 5-й гвардейские танковые корпуса выдвинулись северо-западнее Котельвы для отражения немецкого удара в направлении Краснокутска и Колонтаева.

Несмотря на ожесточенные атаки левого фланга 24-го танкового корпуса, длившиеся на протяжении всего следующего дня, командование 4-й танковой армии продемонстрировало, что оно не намерено отступать от реализации собственных замыслов. Усилия 24-го танкового корпуса были сосредоточены южнее Каплуновки на рубеже Козьевка, Пархомовка, Сидорячье, Михайлово. Основная цель немецкого наступления оставалась прежней — сомкнуть клещи дивизий «Великая Германия» и «Мертвая голова» за спиной советских войск восточнее Котельва. Оборонявшимся в этом районе частям 4-го и 5-го гвардейских танковых корпусов и 241-й стрелковой дивизии пришлось отбивать яростные атаки противника. Штаб 5-го гв. тк отмечал: «Противник с утра 19.8.43 на участке корпуса ввел в бой до 120 танков с артиллерией и мотопехотой, действуя в общем направлении на Ахтырка на восток и юго-восток при поддержке большого количества бомбардировочной и истребительной авиации». К исходу дня соединение генерала А. Г. Кравченко, насчитывавшее 34 Т-34 и 10 Т-70, продолжало удерживать Пархомовку и Сидоречье, потеряв за день в боях 63 танка.

На второй день боев 19 августа практически вся ударная авиация Воронежского фронта, включая ночные бомбардировщики, была брошена на отражение немецкого наступления. Однако активность авиаторов 2-й воздушной армии не намного превысила показатели предыдущего дня. Так, если 18 августа было зафиксировано 476 дневных самолето-вылетов, то 19 августа экипажи армии С. А. Красовского 510 раз за день поднимали свои машины в воздух. Отметим, что число вылетов штурмовой авиации практически не изменилось, а основной прирост был получен за счет 202-й бад, а также истребительной авиации.

Среди отличившихся соединений 2-й воздушной армии снова были экипажи 291-й шад, выполнившие за день 133 самолето-вылета. При этом подчиненные полковника А. Н. Витрука нанесли три массированных удара по скоплениям танков восточнее и юго-восточнее Ахтырки, а также в районе совхозов Ударник, Вербовый, Велико-Озерский. Эти удары потребовали от пилотов Ил-2 немало смекалки. Противник искусно маскировал свои танки и самоходные установки под копны сена, а также располагал бронетехнику на скатах высот. Тем не менее экипажи 291-й шад проявили отменную настойчивость, сбрасывая бомбы с 2–3 заходов, с последующим пуском РС и обработкой целей из авиапушек. В результате по докладам авиаторов 291-й шад за день удалось уничтожить 17 танков, 7 броневиков, 148 автомобилей. Действия 5-го шак, совершившего 19 августа 58 самолето-вылетов, были не столь активны.

Потери 2-й воздушной армии 19 августа составили 16 самолетов (2 Пе-2, 4 Ил-2, 10 истребителей), оставшись практически на уровне предыдущего дня, когда на свои аэродромы не вернулось 17 машин. Отметим, что оба Пе-2 из состава 202-й бад были потеряны в авариях уже при посадке после выполнения боевого задания, воспламенившись на пробеге, причем в одном из случаев причиной стал обрыв шатуна двигателя.

Сравнивая данные советских потерь с немецкими заявками на победы, нельзя не отметить, что наиболее активно действовавшие 19 августа в районе Ахтырки истребители из состава I/JG54 как минимум в 1,5 раза завысили свои результаты. Так, в числе 20 заявленных пилотами группы побед фигурируют 4 Пе-2, а также целая «стая» из семи «Аэрокобр». Как видно, с идентификацией типов сбитых самолетов у подчиненных Новотного на второй день боев были явные проблемы. В действительности американских истребителей в составе объединения С. А. Красовского не было.

Тем не менее нельзя не отметить успех, достигнутый парой истребителей из состава I/JG54 утром 19 августа. Речь идет о дерзкой атаке двумя «охотниками» группы советских самолетов из 291-й шад и 256-й иад, совершавших посадку после выполнения боевой задачи на аэродром Большая Писаревка. В ходе возвращения после выполнения боевого задания группы Ил-2 61-го шап и 10 Як-7б 728-го иап пара FW-190 пристроилась к ним, будучи незамеченной вплоть до аэродрома. Когда около 7:00 наши самолеты начали производить посадку, немецкие истребители атаковали пару Як-7б капитана A. B. Ворожейкина и лейтенанта Д. И. Чернышева.

A. B. Ворожейкину повезло, так как его истребитель загорелся от вражеских очередей уже на пробеге, что позволило раненому пилоту спастись. А вот «як» Д. И. Чернышева был безнаказанно расстрелян атакующим FW-190, и пилот погиб. По всей видимости, автором этой двойной победы стал Ульрих Вёхнерт (Wöhnert Ulrich) из 2./JG54, имевший на своем счету 86 побед. Вёхнерт, согласно немецким источникам, ранним утром 19 августа сбил два самолета ЛаГГ, один на высоте 200, а второй всего 5 метров.

Этот случай вызвал бурную реакцию командующего 2-й воздушной армии. По результатам трагического инцидента командиру 728-го иап майору B. C. Василяка был объявлен выговор. Приказ по 2-й воздушной армии гласил: «Командиру 728 иап отличной боевой работой всего летного состава смыть с полка это позорное пятно: научить и заставить летный состав полка вести наблюдение за противником не только над полем боя, но и во время пребывания в воздухе». Отметим, что немецкие «охотники» еще не раз караулили свои жертвы над аэродромами 291-й шад. Так, например, 21 августа в течение дня пары FW-190 несколько раз показывались над аэродромом Большая Писаревка и Грайворон. В 14:05 одна из пар «фокке-вульфов» даже решилась на атаку производящих посадку Ил-2. Однако на сей раз наши истребители были начеку, отогнав непрошеных гостей.

Второй день боев в районе Ахтырки не был отмечен успехами истребителей 10-го иак. Авиация противника силами до 60 бомбардировщиков продолжала бомбардировать районы Любовка, Краснокутск, Новая Одесса, Козьевка, Качаловка. В 12 воздушных боях, из 29 зафиксированных в оперсводках 2-й воздушной армии, им удалось уничтожить He-111, 2 Ju-87 и 5 истребителей. Однако эти данные не подтверждаются списками потерь 4-го воздушного флота. Словно поддерживая ослабевшие части истребителей, эстафету воздушных боев все чаще стали брать на себя штурмовики. Так, 12 Ил-2 241-го и 617-го шап, следовавших под прикрытием 3 Як-1 737-го иап, провели воздушный бой с группой из 30 Ju-87. При сближении с «юнкерсами» пилоты «илов» открыли огонь из носовых пушек и пулеметов. 3 Ju-87, по наблюдениям экипажей, задымили, начав уходить со снижением. Эти самолеты наши пилоты посчитали сбитыми. Однако потери понесли и штурмовики, три из которых совершили вынужденную посадку. Немецкие документы отмечают в этот день потерю всего одного Ju-87 из I/StG77, который разрушился при вынужденной посадке от полученных повреждений.

Необычная победа была записана 19 августа воздушному стрелку из состава 4-й гв. шад Шадрину. Самолет Шадрина подвергся атаке пары FW-190, которые вели огонь по штурмовику длинными очередями, постепенно сокращая дистанцию с 600 до 300 метров. Внезапно у пулемета стрелка возникла неисправность, устраняя которую он вынужден был нагнуться, что создало у немецких пилотов иллюзию его гибели. Один из «фокке-вульфов» сблизился с Ил-2 на дистанцию до 50 метров, но тут неисправность была устранена, и Шадрин с близкой дистанции, в упор поразил вражеский истребитель.

Отметим, что 19 августа JG51 и JG54 действительно понесли потери среди опытных пилотов. В JG54 был ранен в воздушном бою Герман Шлайнхаге (Scleinhage Hermann) из штаба эскадры, сбивший 97 самолетов. При попытке посадить поврежденный FW-190А-6 ас окончательно разбил свою машину. Отметим также и ранение от огня зенитной артиллерии обладателя 18 побед из состава I/JG51 Клауса Дитриха (Dietrich Klaus).

День 19 августа клонился уже к закату, когда в штабе Воронежского фронта было получено неожиданное сообщение о том, что противник начал отход из района Ахтырки. Не теряя времени даром, генерал Н. Ф. Ватутин отдал приказ 2-й воздушной армии о нанесении массированного удара по двигающимся на запад немецким частям. Выбор генерала С. А. Красовского пал на 5-й шак, так как 291-я шад уже произвела в течение дня 110 самолето-вылетов, что составило в среднем 4 вылета на исправный самолет. Однако переданный около 18:37 в штаб 5-го шак приказ встретил негодование генерала Н. П. Каманина, который категорически отказался выполнять задачу, ссылаясь на недостаток времени для подготовки вылета. В итоге штаб 2-й воздушной армии был вынужден передать выполнение этого задания 291-й шад, которая в 19:20 и 19:30 выпустила в воздух две группы самолетов. Выполнив задачу, штурмовики произвели посадку около 20:20, всего за 15 минут до наступления темноты.

По итогам этого случая, командующий 2-й воздушной армией не преминул издать приказ, в котором объявил благодарность А. Н. Витруку «за четкость и смелость решений». А вот генералу Н. П. Каманину было указано «улучшить работу корпуса, изжив в практике своей работы критиканство». Отметим, что действия командования и личного состава 291-й шад не в первый раз вызывали похвалу штаба 2-й воздушной армии, который так характеризовал соединение полковника А. Н. Витрука: «Имея в составе авиадивизии один истребительный полк, дивизия с исключительной мобильностью выполняла все задачи наземного командования и наносила войскам противника наибольшие потери и в наиболее уязвимых местах».

События, последовавшие 20 августа, показали, что за отвод войск противника из района Ахтырки была принята перегруппировка части сил 24-го танкового корпуса на левый фланг 4-й танковой армии. События, имевшие здесь место 19 августа, начали приобретать угрожающий для армии Гота характер. В этот день части 40-й армии овладели важным узлом сопротивления врага Лебедин, а части 47-й армии, продолжая успешное развитие наступления в юго-западном направлении на Зеньков, перерезали дорогу Ахтырка — Лебедин. Таким образом, фронт на этом участке все больше разворачивался в южном направлении, грозя обходом ахтырской группировки с запада.

Тем не менее отвод части немецких войск вечером 19 августа не означал отказ командования 4-й танковой и 8-й армий от попытки окружения двух советских танковых корпусов и стрелковых частей в районе Котельва. Ситуация к этому времени складывалась поистине драматическая. На стыке 4-й танковой и 8-й армий немецкое командование прилагало максимум усилий для окружения и уничтожения частей 4-го и 5-го гвардейских танковых корпусов, тогда как на северном фланге 4-й танковой армии три правофланговые армии Воронежского фронта продвигались в район Зенькова, грозя тылам ахтырской группировки. Невзирая на это, утром 20 августа немецкие части нанесли два сильных удара: дивизией «Великая Германия» с северо-запада на Краснокутск и с юго-востока, силами дивизии СС «Мертвая голова», на Любовку. Одновременно 10-я моторизованная дивизия нанесла удар на Котельву, уже оставленную накануне нашими войсками по приказу генерала Н. Ф. Ватутина.

Действия авиации 2-й воздушной армии 20 августа носили широкий размах. Она содействовала 40-й армии, ведущей бои за Лебедин, 47-й армии в районе Чупаховка (здесь три удара нанесли бомбардировщики 202-й бад), 27-й армии в районе Котельва, атаковала боевые порядки 24-го танкового корпуса перед фронтом 1-й танковой и 6-й гвардейской армий. Однако, несмотря на столь обширную «географию», количество дневных самолето-вылетов объединения генерала С. А. Красовского продолжало падать. 20 августа экипажи 2-й воздушной армии совершили всего 379 боевых вылетов.

Основным объектом атак штурмовиков и бомбардировщиков 20 августа стали переправы в районе Ахтырки через реку Ворскла, по которым противник продолжал осуществлять перегруппировку своих частей на левый фланг 4-й танковой армии, стремясь задержать продвижение 40-й и 47-й армий. Воздушные разведчики отметили большое скопление авто- и бронетехники в районе переправ между Ахтыркой и Чернетчиной. Колонны противника двигались здесь в четыре ряда. Это не могло не привлечь внимания командования 2-й воздушной армии, которое силами 291-й шад и 5-го шак организовало за день несколько массированных налетов по скоплению войск и техники противника. Налеты штурмовиков привели к образованию больших пробок на дорогах.

Как и в предыдущие дни, вновь отличились экипажи 291-й шад, нанесшие мощный пятнадцатиминутный удар группой из 20 Ил-2. При этом авиаторами было отмечено множество взрывов и пожаров машин с ГСМ. Характеризуя работу своей штурмовой авиации, штаб 2-й воздушной армии отмечал: «Экипажи с исключительным упорством штурмовали колонны противника, производя до 4 заходов, не считаясь даже с противодействием ЗА противника». В этих налетах оказался подбит самолет командира 617-го шап капитана Сиполса, который совершил вынужденную посадку на фюзеляж в районе аэродрома Большая Пискаревка.

Если экипажи 291-й шад потеряли в ходе налетов на переправы через Ворсклу всего один Ил-2, то потери 5-го шак, также принявшего участие в этих ударах, были очень велики — на свой аэродром не вернулось 10 Ил-2. Еще несколько машин совершили вынужденные посадки. Над целью группы штурмовиков 5-го шак, прикрываемые «яками» 32-го иап 256-й иад, подверглись атаке большой группы «фокке-вульфов», которые, сбив несколько истребителей сопровождения, прорвались к штурмовикам, нанеся им тяжелые потери.

С немецкой стороны в этом бою принимали участие пилоты из состава I/JG51 и, вероятно, I/JG54. Они доложили об уничтожении в течение сорокаминутного боя 13 Ил-2 и 4 истребителей ЛаГГ. Если не принимать во внимание перепутанные типы сбитых истребителей, то надо признать, что советские и немецкие данные весьма точно соответствуют друг другу. Среди особо отличившихся был уже упоминавшийся нами Оскар Ромм, сбивший в одном бою 6 Ил-2, а также Герхард Шнайдер (Schneider Gerhard), уничтоживший 4 штурмовика. Отметим, что боевой счет Шнайдера на момент гибели в январе 1944 года составлял 41 сбитый самолет.

Столь тяжелые потери в ходе всего лишь одного вылета стали предметом разбирательства штаба 2-й воздушной армии. Докладывая на следующий день о причинах потерь, командир 5-го шак всю ответственность за них «традиционно» возложил на истребители прикрытия, действия которых, по его мнению, отличались преступной халатностью. Главным свидетелем тому стал капитан Гармаш, ведущий одной из групп штурмовиков, в полном составе не вернувшейся на свой аэродром. Пилот смог посадить горящий штурмовик на территории, занятой врагом, был захвачен в плен, но в итоге его отбила у немцев наша разведка. В свою часть раненый офицер был доставлен уже во второй половине дня, где доложил, что, по его оценкам, на группу Ил-2 напало около 18 истребителей противника, с которыми прикрывавшая четверка «яков» старшего лейтенанта М. Р. Могилевского из 32-го иап в бою участия не принимала, бросив штурмовики на растерзание «фокке-вульфам». Все это входило в явное противоречие с показаниями самого М. Р. Могилевского, согласно которым сопровождаемая им группа Ил-2 была доведена от цели до аэродрома базирования.

Тщательное расследование, проведенное командованием армии, показало, что истребители сопровождения перепутали прикрываемые группы Ил-2. Штурмовики прибыли на аэродром 32-го иап Почаево рано утром, незадолго до вылета, не успев как следует согласовать вопросы взаимодействия с сопровождавшими их истребителями. В районе цели большая группа «фокке-вульфов», состоявшая из 18 или 20 машин, смогла нейтрализовать истребители прикрытия лейтенанта С. В. Ионова и капитана Коптева, сбив несколько «яков», после чего практически беспрепятственно атаковала штурмовиков.

Несмотря на то что расследованием было установлено настоящее положение вещей, оптимизма летчикам-штурмовикам оно, по понятным причинам, не добавило. К сопровождающим истребителям у экипажей Ил-2 и Пе-2 уже давно накопилось множество претензий. Так, в частности, пилоты 5-го шак отмечали, что они по 15–30 минут вынуждены были ждать взлета истребителей, что зачастую приводило к срыву боевого задания. Но самое неприятное заключалось в том, что: «Часто истребители бросали штурмовиков около линии фронта и не прикрывали их во время атаки над целью, встречали над своей территорией по возвращении штурмовиков от цели, или во время атаки забирались на большую высоту и тем самым теряли штурмовиков и тем более не замечали истребителей противника, которые подходили снизу и атаковали самолеты Ил-2. Но были случаи и позорных явлений, когда истребители прикрытия при появлении истребителей противника бросали штурмовиков, не отбивая атаки». Например, 20 августа 6 Ил-2 90-го гв. шап в районе Ахтырки были атакованы 8 Bf-109 и 3 FW-190. Отсутствие истребителей прикрытия привело к потере 4 штурмовиков. Летчики 5-го шак отмечали, что «особую активность истребители противника проявляют при атаках оторвавшихся от строя Ил-2 и в момент сбора группы по выходе ее из атаки». Нарекания были и у экипажей 202-й бад, которые отмечали похожие недостатки в действиях истребителей сопровождения из 32-го иап.

Отметим, что общие потери 2-й воздушной армии 20 августа составили 22 самолета (1 Пе-2, 11 Ил-2, 10 истребителей). В то же время 8-й авиакорпус лишился в этот день Hs-129 лейтенанта Вентцеля (Wenzel), 3 Ju-88А-4 из состава 4-го и 7-го отрядов KG51, а также He-111 из III/KG4. Все эти машины посчитали жертвами зенитной артиллерии. А вот He-111 из 6./KG27, вероятнее всего, был сбит пилотом 236-го иап лейтенантом И. М. Карачинским. Летчик получил подтверждение от командира 201-й иад, ставшего свидетелем падения «хейнкеля». Еще одно подтверждение своей победы над Ju-88 (возможно, один из вышеуказанных из состава KG51) получил от зенитчиков батареи 1554-го полка ПВО лейтенант И. Ф. Каракаценко из 437-го иап.

Между тем наземная ситуация к 21 августа в районе Ахтырки выглядела весьма запутанной. С одной стороны, успешное продвижение 47-й армии на Зеньков грозило не только перехватом дороги Ахтырка — Зеньков, но и окружением всей ахтырской группировки. С другой стороны, немецкие документы свидетельствуют, что в ходе тяжелых боев 20 августа немецким частям удалось окружить части 4-го и 5-го гвардейских танковых корпусов, а также некоторые стрелковые части северо-восточнее Котельва. Отметим, что приказ о срочном отводе 4-го гвардейского танкового корпуса и стрелковых частей от Котельвы на восток в расположение 6-й гвардейской армии был отдан еще во второй половине 20 августа. Документы свидетельствуют, что в результате тяжелых боев 19–20 августа бригады 4-го гвардейского танкового корпуса понесли тяжелые потери. Судьба остатков корпуса была трагична. Выходя из окружения, колонна 13-й гвардейской танковой бригады, состоявшая из 9 танков и 7 Су-122, втянулась на улицы Колонтаева, который уже был занят противником. С рассветом на помощь танкистам подоспел 120-й гвардейский зенитный полк, который огнем ДШК и МЗА помог танкам и САУ пробить проход в танковом заслоне противника. Но сами зенитчики понесли при этом тяжелые потери. Пытаясь вывести из окружения остатки колонны корпуса, командир 14-й гвардейской танковой бригады с 6 танками вернулся к месту боя, однако в этом бою все советские машины были потеряны.

Согласно разведсводкам группы армий «Юг», к 21 августа на левом фланге 8-й армии царила «большая неразбериха. 4 гв. тк, а также части 5 гв. тк, отрезанные в результате атаки кав. дивизии СС „Мертвая голова“ дивизии „Великая Германия“, попытались прорваться в восточном направлении, но были отброшены на юг». Согласно документам 5-го гвардейского танкового корпуса, в результате ожесточенных боев к 18:00 21 августа был оставлен Колонтаев, и противник в районе совхоза «Пионер» соединился со своей северной группировкой. Тем не менее части соединения в составе 50 танков прорвались в расположение армии И. М. Чистякова, заняв оборону фронтом на запад. Уже на следующий день, 22 августа, немецкое командование вынуждено было признать, что части войск в районе Котельва удалось прорваться на восток, тем самым выйдя в полосу действия 6-й гвардейской армии.

К 21 августа количество исправной авиатехники во 2-й воздушной армии продолжало снижаться, не позволяя в период с 21 по 23 августа превышать отметку в 220–280 самолето-вылетов. Неудивительно, что и потери соединений армии в таких условиях были на весьма низком уровне. Так, в 5-м шак за три дня был потерян всего 1 Ил-2. А из 5 не вернувшихся на свой аэродром самолетов 291-й шад четыре были подбиты в воздушных боях с истребителями противника, совершив вынужденные посадки на своей территории.

Если в лице 291-й шад и 202-й бад командование 2-й воздушной армии имело вполне боеспособные авиационные соединения, то ситуация с истребителями к концу августа стала вызывать беспокойство. Ежедневные, хотя и небольшие, потери в воздушных боях привели 235-ю иад корпуса к окончательному коллапсу. Напомним, что к концу 19 августа в составе обеих дивизий имелось в наличии 12 и 13 исправных самолетов, а еще 9 истребителей находилось в ремонте. Какое-то время количество боеспособных самолетов в обеих дивизиях поддерживалось на уровне эскадрильи благодаря самоотверженному труду авиамехаников. Так, 19 августа в 235-й иад исправными в течение дня считались 15 Ла-5, на которых летчики дивизии совершили 51 самолето-вылет.

Однако за последовавшие четыре дня новые потери полков привели к тому, что 235-я иад на вечер 22 августа имела в составе 3-го гв. и 181-го иап по одному исправному самолету, тогда как в 239-м иап, потерявшем за 20 и 21 августа 5 машин, исправных истребителей не имелось вовсе. Кроме того, по данным оперсводок дивизии, 11 самолетов числились находящимися в ремонте. Таким образом, 235-я иад фактически потеряла значение как боевое соединение. Приказом командования от 22 августа 235-я иад начала подготовку к передаче оставшейся матчасти в соседнюю 201-ю иад и перебазировании в тыл. Заканчивая рассказ, отметим, что после тяжелейших потерь августа вновь 235-я иад смогла вернуться на фронт лишь в начале октября 1943 года.

Передача матчасти из 235-й в 201-ю иад позволила лишь немного поддержать последнюю «на плаву». Действительно, количество исправных самолетов в дивизии с 19 по 23 августа никогда не превышало отметки в 12–14 самолетов. В этих условиях командование 2-й воздушной армии вынуждено было снова привлечь к прикрытию наземных войск 5-й иак. В основном эта задача возлагалась на 8-ю гв. иад, тогда как 256-я иад использовалась для сопровождения бомбардировщиков и штурмовиков.

Надо сказать, что пилоты 8-й гв. иад провели в период с 21 по 23 августа несколько результативных боев. Так, 21 августа отличилась восьмерка Ла-5 88-го гв. иап под командованием старшего лейтенанта А. М. Михайлевского. Уже вечером ее пилоты удачно атаковали две группы Ju-87, прикрытых восьмеркой FW-190. В результате боя было заявлено об уничтожении сразу шести бомбардировщиков противника при потере одного Ла-5. Вероятно, противниками пилотов 8-й гв. иад стали бомбардировщики из состава 3./StG77, потерявшие в полосе 4-й танковой армии 3 Ju-87. Кроме того, 22 августа в воздушном бою пропал без вести Рихард Бранд (Brand Richard) из 1./JG51, имевший на личном счету 32 победы.

Последняя вспышка воздушных боев относится к 23 августа, когда 8-я гв. иад и 256-я иад заявили об уничтожении 3 Ju-88, 3 Ju-87, 4 FW-190, 1 Bf-109. Немецкие источники содержат лишь упоминание о потере FW-190 из II/SchG1, а также повреждении 3 FW-190 и 2 Ju-88 из KG51.

Нельзя не остановиться на интересном эпизоде, который находит подтверждение в документах обеих сторон. 22 августа шестерка «илов» 451-го шап 264-й шад атаковала группу из 12 Ju-87. Дав несколько очередей, ведущий группы капитан Проценко наблюдал, как один из «юнкерсов», выпуская клубы дыма, с глубоким креном пошел к земле. Второй Ju-87 стал жертвой младшего лейтенанта A. C. Горина (Герой Советского Союза с 15.5.46). Почувствовав охотничий азарт, летчики 451-го шап атаковали еще одну группу «лаптежников», из состава которой Проценко удалось поджечь еще один бомбардировщик.

Согласно немецким данным, противниками штурмовиков выступали экипажи Ju-87 из состава I/StG77. В результате воздушного боя был сбит и попал в плен унтер-офицер Курт Штайберг (Steiberg Kurt). На допросе, отвечая на вопрос об обстоятельствах своего пленения, он показал следующее: «1-й отряд получил задачу бомбардировать боевые порядки русских войск в районе Ахтырка. Вылетели на задание с аэродрома Полтава в количестве 8 самолетов под прикрытием 4 истребителей. Летели на высоте 1500 метров. Бомбардировали с пикирования с высоты 700 метров. В районе цели встретились с группой Ил-2, которые их атаковали. Во время атаки Ил-2 таранил Ю-87».

Причиной гибели самолета Штайберга немецкие источники указывают столкновение с двумя другими самолетами, после чего пилот выбросился с парашютом. По всей видимости, неожиданная атака Ил-2 расстроила боевой порядок пикировщиков. Возможно, что, находясь под обстрелом, некоторые из них могли столкнуться друг с другом, создав иллюзию тарана советскими штурмовиками. По показаниям, которые дал Штайберг, следовало, что с начала августа I/StG77 находилась в районе Белгорода и Харькова, сменив за это время три аэродрома — Толоконное (до 8 августа), Харьков (до 12 августа) и Полтава. При этом потери в группе были относительно небольшие. Так, например, за июль было потеряно всего 5 самолетов в боях и 7 самолетов при посадках и взлетах. Нельзя не отметить, что эти данные весьма точно соответствуют известному списку потерь люфтваффе за июль 1943 года.

Как видно, пилоты-штурмовики 291-й шад и 5-го шак неплохо «набили руку» в практике воздушных боев, с особым удовлетворением отмечая, что «бомбардировщики противника воздушный бой со штурмовиками не принимают, а в беспорядке сбрасывали бомбы, уходили на свою территорию».

За август количество схваток в воздухе было особенно велико, как, впрочем, и число заявленных штурмовиками воздушных побед. Так, 5-й шак числил сбитыми в результате 50 воздушных боев 40 немецких самолетов (8 Bf-109, 10 FW-190, 21 Ju-87 и 1 Hs-126). Более скромные результаты были зафиксированы штабом 291-й шад, экипажам которой в результате 29 воздушных боев трем штурмовым полкам удалось сбить 18 немецких самолетов (9 Bf-109, 6 FW-190 и 3 Ju-87). Еще 5 Bf-109 и 3 FW-190 числились жертвами пилотов 737-м иап.

Ход сражения в районе Ахтырки, особенно после 21 августа, свидетельствовал, что дальнейшего смысла в продолжении наступления частей 24-го танкового корпуса нет. С утра 21 августа в наступление перешла 47-я армия, начавшая охват Ахтырки с запада. Вскоре к ней присоединились части других армий Воронежского фронта (27-я, 4-я и 6-я гвардейские, а также 1-я танковая армия). Согласованные удары с трех направлений привели к тому, что 25 августа Ахтырка была освобождена войсками 27-й армии. Немецкие войска поспешно отступали на юг.

Неудачный ход сражений в районе Богодухова и Ахтырки вызвал острую критику командования Воронежского фронта. Верховный Главнокомандующий посчитал необходимым в своей директиве от 22 августа указать генералу Н. Ф. Ватутину на допущенные в ходе августовских боев промахи. По мнению Сталина, основными причинами неудач наших войск было желание командования вести наступление «огульного характера», заключавшееся в продвижении по всей полосе фронта, зачастую без обеспечения флангов. Действительно, необеспеченные с флангов советские армии неоднократно оказывались под мощными контрударами противника, направленными во фланг и даже в тыл. В своей директиве Сталин перечислил подобные случаи, имевшие место во второй половине августа: контрудар по 1-й танковой армии и 6-й гвардейской армии в районе Ковяги и Богодухов, удар во фланг 6-й гвардейской армии (15 августа), а также наступление противника из района Ахтырки. Весьма примечательно, что наступление противника в районе Ахтырки датируется Верховным Главнокомандующим не 18, а 20 августа, тем самым как бы намекая на начало немецкой операции по окружению сил двух танковых корпусов в районе Котельва. Все эти кризисы, по мнению Сталина, не только привели к тяжелым и ничем не обоснованным потерям, но и сорвали возможность окружения харьковской группировки противника.

Понимая, однако, что план окружения противника в районе Харькова практически уже не имел шансов на осуществление, в директиве было особо отмечено, что задача Воронежского фронта к двадцатым числам августа, особенно в свете последних событий, заключалась в ликвидации ахтырской группировки противника. Не стоило, по словам Сталина, «увлекаться задачей охвата харьковского плацдарма со стороны Полтавы… ибо без ликвидации этой группы противника серьезные успехи Воронежского фронта стали неосуществимы».

Бои в районе Ахтырки продолжались вплоть до 27 августа. Однако вовсе не они венчают завершение Курской битвы. Для достойного окончания двухмесячного ожесточенного сражения советской историографии требовалось яркое, запоминающееся событие, которым и стало освобождение 23 августа частями Степного фронта Харькова. Его мы и рассмотрим в заключительной главе нашего повествования.

 

5.8. Борьба за Харьков

(6–23 августа. Степной фронт)

Освободив 5 августа Белгород, Степной фронт продолжал развивать наступление в южном направлении. Следующей целью войск генерал-полковника И. С. Конева была бывшая столица Украинской ССР Харьков. За два года войны местность вокруг города не раз становилась ареной ожесточенных боев, а сам он уже трижды переходил из рук в руки. Впрочем, у советского командования не было сомнений в том, что финал этой затянувшейся военной саги не за горами. План наступления предусматривал, что уже через неделю советские войска подойдут к внешнему обводу обороны Харькова в районе Дергачи, Циркуны и Перемога, а еще через трое суток освободят город.

Напомним еще раз, что окружение харьковской группировки, состоявшей из 11-го и 42-го армейских корпусов группы генерала Кемпфа, должны были обеспечить 1-я и 5-я гвардейская танковые армии, а также 57-я армия генерал-лейтенанта H. A. Гагена. Их ударные группировки должны были соединиться юго-западнее Харькова в районе Мерефа, Люботин. Задачи войск Степного фронта, не обладавшего такими значительными силами, как его сосед справа, были очевидны — наступление параллельно шоссе Белгород — Харьков и реке Лопань с постепенным свертыванием немецкой обороны по правому берегу реки Северский Донец. Фактически войска И. С. Конева должны были наступать на город «в лоб», последовательно взламывая многочисленные оборонительные рубежи, возведенные противником.

К началу августа в Степной фронт входили 53-я, 69-я и 7-я гвардейская армии (командующие генерал-лейтенанты И. М. Манагаров, В. Д. Крюченкин и М. С. Шумилов), а также 1-й механизированный корпус, сосредоточенный в полосе армии И. М. Манагарова. Как видно, боевой состав объединения И. С. Конева значительно уступал соседнему Воронежскому фронту. Такое положение вещей не устраивало энергичного и властного командующего. Справедливо считая, что основные силы, задействованные в ликвидации харьковской группировки противника, должны быть сосредоточены в руках командования Степным фронтом, он уже 5 августа направил в адрес представителя Ставки свои соображения по поводу проведения будущей операции в районе Харькова.

Указав общее направление наступления своих армий на Микояновку, Казачью Лопань и Люботин, а также подчеркнув необходимость включения удара правого крыла Юго-Западного фронта в состав Степного фронта, И. С. Конев заострил внимание на необходимости усиления своих войск новыми частями и соединениями. Среди запрошенных соединений были два механизированных и два танковых корпуса, что, по всей видимости, можно воспринять как недвусмысленный намек о желательности передачи в состав Степного фронта 5-й гвардейской танковой армии. Кроме того, командующий фронтом затребовал дополнительные артиллерийские и инженерные части. Не остались без внимания и авиаторы — 5-й воздушной армии, по мнению И. С. Конева, требовался один штурмовой и один истребительный корпус. Помимо всех этих усилений, войска армий И. М. Манагарова и М. С. Шумилова, понесшие чувствительные потери в конце июля и начале августа, требовали пополнения в 25 000 человек, а в состав бронетанковых частей фронта необходимо было включить порядка 400 танков. При этом ветерана июльских боев — 69-ю армию генерала В. Д. Крюченкина, предлагалось вывести во фронтовой резерв, для доукомплектования.

Пока предложения И. С. Конева и его штаба рассматривались в Москве, продвижение войск Степного фронта продолжалось. 6 августа, в день, когда Белгород был окончательно очищен от противника, 53-я и 69-я армии неожиданно натолкнулись на серьезное сопротивление южнее города на рубеже Долбино, Новая Деревня, Шагаровка, Таврово. Части 1-го механизированного корпуса, добившиеся было первоначального успеха, подверглись неоднократным контратакам, а также налетам авиации, и были вынуждены отойти.

Одной из косвенных причин неудачи наземных войск 6 августа была слабая поддержка с воздуха, оказанная летчиками генерала С. К. Горюнова. Из ударных соединений 5-й воздушной армии 6 августа в полосе Степного фронта остался один 1-й шак. Напомним, что бомбардировочный корпус полковника И. С. Полбина 5–6 августа большей частью сил был задействован на Воронежском фронте, нанося удары в полосе перешедших в наступление 27-й и 40-й армий. Согласно документам, двумя штурмовыми дивизиями 1-го шак 6 августа было совершено всего 129 самолето-вылетов, что было недостаточно для поддержки армий И. М. Манагарова и В. Д. Крюченкина. Для сравнения напомним, что в первые два дня наступления экипажи 1-го шак совершили 375 и 278 самолето-вылетов соответственно. Всего же за 6 августа 5-я воздушная армия совершила 443 самолето-вылета.

Основной причиной снижения активности штурмовой авиации стали потери, понесенные ею за первые четыре дня боев. Согласно документам 1-го шак, соединение генерал-лейтенанта В. Г. Рязанова за этот период безвозвратно потеряло 19 самолетов, а еще 30 машин совершили вынужденные посадки на своей территории (15 и 22 из этого числа соответственно составляли Ил-2). Нельзя не отметить, что превосходная живучесть штурмовика Ильюшина во многом способствовала эвакуации большинства самолетов с мест вынужденных посадок. Оперсводки корпуса свидетельствуют, что к 6 августа на свои аэродромы прибыли авиаторы из состава экипажей 18 самолетов, числившиеся как не вернувшиеся с боевых заданий (совершивших вынужденные посадки) в период с 3 по 5 августа. В результате опроса летчиков штабу корпуса удалось установить, что 3 штурмовика совершили удачные посадки на колеса и были исправны, 12 подлежали восстановлению, 2 разбиты, а еще один, севший на линии фронта, был сожжен минометным огнем противника.

Основное противодействие экипажам 1-го шак 6 августа в районе южнее Белгорода оказывали группы II и III/JG52. При этом 2-я группа действовала не в полном составе, так как 4-й отряд временно был переброшен в Анапу. Успехи немецких истребителей были невелики — было одержано около 14 побед, 8 из которых были записаны пилотам отряда 6./JG52. Не отмечают немецкие источники и сколько-нибудь значительных утрат — за весь день отмечена лишь потеря разведывательного «мессершмитта» из состава NAGr2, а также легкое повреждение бомбардировщика He-111Н-16 из состава 9./KG27, который пилотировал пилот с вполне русской фамилией Сокол, но истинно «арийским» именем Хайнц (Sokol Heinz).

Документы 4-го иак зафиксировали 6 августа 11 воздушных боев, которые в основном представляли собой стычки с небольшими группами истребителей и бомбардировщиков противника, действовавших группами по 4–6 машин. Всплеск активности немецкой авиации отмечался лишь в первом часу дня, когда около 12:00 западнее Белгорода группа из 8 Як-1 и Як-7б 183-го иап, ведомая командиром полка майором А. А. Обозненко, атаковала 6 групп He-111, каждая из которых насчитывала от 6 до 12 машин, а также две девятки Ju-88. Немецкие самолеты были обнаружены в момент выхода из облачности, что позволило пилотам «яков» принять боевой порядок, начав последовательные атаки с пикирования. С первой же атаки А. А. Обозненко удалось поразить «хейнкель», а после атаки всей группы загорелся один из Ju-88. На счет летчиков группы записали также и 3 подбитых He-111. Кроме того, в ходе воздушного боя младший лейтенант Церковный из ее состава видел успешную атаку одиночного Ла-5 сверху по одному из «хейнкелей».

Эти данные хорошо согласуются с оперсводками 302-й иад, согласно которым группа из 6 Ла-5 297-го иап, ведомая младшим лейтенантом Ф. К. Борисенко, в районе Белгорода обнаружила и атаковала одиночные «хейнкели», а также группу из 4 Ju-88. По всей видимости, атаки группы А. А. Обозненко расстроили боевой порядок немецких бомбардировщиков, которые уходили на свою территорию небольшими группами или по одиночке, подвергнувшись атакам подоспевших Ла-5. В ходе боя ведущему группы Ф. К. Борисенко удалось повредить два немецких бомбардировщика. Вероятно, именно его атаку наблюдал младший лейтенант Церковный из группы 183-го иап.

Надо сказать, что 6 августа стало чрезвычайно удачным днем для младшего лейтенанта Ф. К. Борисенко. Кроме двух поврежденных He-111 пилот записал на свой счет Ju-88, сбитый с пикирования ранним утром около юго-западной окраины Белгорода, а также уничтоженный во второй половине дня «сто девятый». Несмотря на успехи, боевая карьера Ф. К. Борисенко оказалась, к сожалению, короткой. Уже через 4 дня, 10 августа, отважный пилот погиб в тяжелом воздушном бою с большой группой «мессершмиттов».

Неожиданная задержка наступления южнее Белгорода заставила командование Степного фронта более тщательно подойти к планированию наступления на следующий день, 7 августа. Командующий 5-й воздушной армией генерал С. К. Горюнов и его штаб получили распоряжение уделить особое внимание прикрытию 53-й армии, которая должна была овладеть Журавлевкой и Малыми Проходами — населенными пунктами, лежащими на границе Белгородской и Харьковской областей, а также перехватить шоссе Белгород — Харьков. Более сложная задача стояла перед командиром 1-го механизированного корпуса генерал-лейтенантом М. Д. Соломатиным. Его соединение должно было к исходу 8 августа захватить Дергачи — населенный пункт, находящийся всего в 8–10 километрах северо-западнее Харькова.

Наступление, начавшееся утром 7 августа, получило значительную поддержку авиаторов генерала С. К. Горюнова. За сутки 5-я воздушная армия выполнила 757 самолето-вылетов. Снова действовавший в интересах Степного фронта 1-й бак нанес в период с 7:56–8:00 и с 9:50–10:00 два удара силами трех девяток каждый. Экипажи Пе-2 подвергли бомбежке позиции артиллерии и скопления войск противника в районах Таврово, Нечаево, Муром, Липцы. При этом на цели выполнялось по два захода, с разных направлений. Наиболее подготовленные экипажи вели бомбардировку с пикирования, что в значительной степени сказалось на ее эффективности. Особенно выделялась эскадрилья старшего лейтенанта Скоробогатова из состава 82-го гв. бап, которая большинство боевых заданий, начиная с июля месяца, выполняла с пикирования. При этом сам командир эскадрильи 60 раз водил своих подчиненных на боевые задания.

Говоря об итогах налетов «пешек», сошлемся на доклад штаба 1-го бак от 7 августа, в котором, в частности, говорилось: «По наблюдениям экипажей и дешифрированием фотосхем целей — задание выполнено отлично. Отмечены прямые попадания бомб в окопы и по скоплению автомашин и артиллерии противника. Дешифрированием схем установлено: уничтожено и повреждено до 50 домов, до 55 автомашин, 10 танков, 30 повозок, 13 огневых точек, 1 склад боеприпасов, 1 склад ГСМ».

Подтвердили успех действий бомбардировщиков и наземные войска. Командир 1-го бак получил телеграмму от командующего 5-й воздушной армией, в которой говорилось: «Шумилов передал, что Ваши бомбардировщики в первый вылет действовали исключительно хорошо, благодаря этому был взят пункт Таврово, а после бомбардирования Бродок, наземные части заняли его северную окраину и ведут бой за его овладение». Представление об эффективности массированных бомбежек дополняли и показания пленных. Так, захваченный в районе Бродок ефрейтор 107-го артполка 106-й пехотной дивизии рассказал, что его полк потерял свыше 75 % личного состава и матчасти в результате обработки его русскими бомбардировщиками.

На четверть увеличил число боевых вылетов 7 августа и 1-й шак. Из 398 самолето-вылетов 190 пришлось на штурмовики, а 208 — на истребители 203-й иад. На плечи летчиков-истребителей дивизии И. Ф. Баранчука, занятых в основном сопровождением штурмовиков 266-й и 292-й шад, легла поистине огромная нагрузка, сохранявшаяся на протяжении всей операции. Так, например, 7 августа 247-й иап совершил силами 18 Як-1 83 самолето-вылета, 270-й иап 19 самолетами — 71 самолето-вылет и 516-й иап 12 самолетами — 46 самолето-вылетов. Не сложно подсчитать, что средняя нагрузка на один самолет в полках дивизии составила от 3,7 до 4,6 вылета в день.

Связанные прикрытием «илов», летчики 203-й иад в основном вели воздушные бои с небольшими группами истребителей противника, старавшихся неожиданно атаковать штурмовиков. Несмотря на самоотверженность подчиненных генерала И. Ф. Баранчука, в их боевой работе еще частенько случались досадные промахи, что вызывало обоснованную критику прикрываемых ими экипажей Ил-2. Например, в трех воздушных боях, проведенных экипажами 292-й шад 7 августа, в двух случаях истребители сопровождения в бой не вступали. Так, около 11:22 12 Ил-2 800-го шап были атакованы парой FW-190. Отсутствие противодействия со стороны истребителей сопровождения позволило пилотам «фокке-вульфов» провести в общей сложности восемь атак, нанеся тяжелые повреждения 3 Ил-2. В 16:05 12 Ил-2 этой же дивизии снова подверглись атакам четырех немецких истребителей (на сей раз опознанных как «мессершмитты»). Отсутствие противодействия со стороны эскорта, который летел выше, снова позволило немцам провести шесть атак.

Впрочем, как показала практика, летчики генерала В. Г. Рязанова были вполне в состоянии постоять за себя, вступая в активный воздушный бой с самолетами противника. Так, около 17:25 в районе Микояновка 12 Ил-2 800-го шап атаковали группу из 18 Ju-88 и Ju-87, шедшую под прикрытием 8 Bf-109. В результате боя на счет пилотов и воздушных стрелков было записано 3 Ju-87. В 18:40 в районе Журавлевка состоялся еще один воздушный бой, в котором принимали участие 12 Ил-2 673-го шап 266-й шад и 12 Як-1 против 30 Ju-87 и 18 Bf-109. По докладам пилотов, удалось сбить еще три «лапотника». При этом два Ил-2 были тяжело повреждены, но смогли перетянуть на свою территорию. Возможно, жертвой «илов» в этих боях стали один или два Ju-87D-3 из трех, потерянных эскадрой StG77 из состава в этот день.

Документы 5-й воздушной армии зафиксировали за 7 августа 26 воздушных боев, в которых было сбито около 40 самолетов. Среди них 22 Bf-109, 6 Ju-88, 6 Ju-87, 4 He-111, 1 FW-190 и 1 Hs-126. Отметим, что эти данные фигурируют в оперсводках армии с пометкой «по докладам экипажей». Собственные же потери от воздействия противника составили 4 самолета, а 12 истребителей и штурмовиков считались не вернувшимися с боевых заданий. Кроме того, 7 Ил-2 1-го шак в результате полученных в боях повреждений совершили вынужденные посадки.

Противником экипажей 5-й воздушной армии 7 августа оставались истребители из состава 6./JG52 и III/JG52. Летчики последней одержали за день около 14 побед. В основном жертвами были истребители (10 побед), идентифицированные как ЛаГГ. Что имели в виду под этим обозначением немецкие эксперты — лобастые Ла-5 или неправильно опознанные остроносые «яки», остается загадкой. Отметим лишь, что потери наших истребителей за день составили 7 «яков» и 2 «лавочкина». По всей видимости, 2 Як-1 из состава 6-го иап в вечернем бою стали жертвами командира III/JG52 Гюнтера Ралля.

Для противодействия советскому наступлению севернее Харькова командование 4-го воздушного флота задействовало группы штурмовиков и бомбардировщиков из состава II/SchG1 и III/KG27, наносивших удары в основном по колоннам наших войск на шоссе Белгород — Харьков, а также по боевым порядкам 1-го механизированного корпуса в районе Веселая Лопань. Один из таких налетов удалось сорвать пилотам 6-го иап 294-й иад. Около 13:20 восьмерка Як-1, ведомая командиром полка майором Ф. А. Лукелием, на высоте 4500 метров обнаружила 3 группы общей численностью 23 He-111 под прикрытием 6 Bf-109. Разделившись на две четверки, наши истребители атаковали сверху немецкие бомбардировщики. При этом младшим лейтенантам С. А. Власову и Б. Ф. Козулину удалось сбить два вражеских самолета. «Хейнкели», не выдержав этой неожиданной атаки, стали сбрасывать бомбы в поле в районе Бессоновки и заворачиваться на обратный курс. Однако стрелкам замыкающей шестерки удалось поджечь «як» лейтенанта А. И. Васильева, который на горящей машине ушел в восточном направлении.

Немецкие списки потерь подтверждают, что III/KG27 действительно потеряла в этот день два самолета. При этом машина из состава 9-го отряда погибла вместе с экипажем, а вот раненный в бою командир III/KG27 гауптман Карл Майер (Mayer Karl), летевший в составе 8-го отряда, сумел посадить поврежденный на 30 % He-111Н-16 на аэродроме Харькова. Такой же процент повреждений имели и два FW-190F-3 из состава 6./SchG1, один из которых, вероятно, стал жертвой капитана Ш. Н. Кирия из 427-го иап. Только живучесть «фокке-вульфа» спасла пилотов на сей раз. Несмотря на полученные повреждения (30 и 35 % разрушения), оба штурмовика совершили посадку на харьковском аэродроме.

Говоря о боях в районе Харькова, нельзя не сказать, что действия двухмоторных бомбардировщиков достаточно критично оцениваются в советских архивных документах. Высота полета «юнкерсов» и «хейнкелей» в дневное время в течение июля — августа неизменно повышалась от 2500 до 4000 метров, что под конец стало сказываться на точности бомбометания. При этом основной опасностью для самолетов «кампфгешвадеров» оставались расчеты зенитной артиллерии Красной Армии. Однако все больше давала себя знать и возросшая агрессивность наших истребителей, которые в подавляющем большинстве случаев активно атаковали немецкие самолеты, часто нарушая боевой порядок групп бомбардировщиков, не давая делать заход на цель. Недаром, говоря о событиях 1943 года, генерал Швабедиссен вынужден был признать: «Характерная для русских истребителей оборонительная тактика в борьбе с немецкими бомбардировщиками ушла в историю».

Обратимся к итогам наступления 7 августа. В результате его фронт противника южнее Белгорода оказался прорван, и части Степного фронта продолжали развивать наступление в южном направлении. К исходу 8 августа они продвинулись на 20–25 километров, выйдя на фронт Журавлевка — Коровино. Фактически оказалась достигнута граница Белгородской и Харьковской областей. Однако задача по выходу к Дергачам силами 1-го механизированного корпуса оказалась не выполнена. С большим трудом развивалось наступление 7-й гвардейской армии, которой в итоге все-таки удалось форсировать реку Северский Донец, захватив при этом находящееся на правом берегу Соломино. Продвижение вперед армии М. С. Шумилова, а также 53-й и 69-й армий проходило при неоднократных контратаках противника.

8 августа стало важным днем для командования Степного фронта. После рассмотрения плана наступательной операции в районе Харькова, предложенного три дня назад генералом И. С. Коневым, он нашел одобрение в Ставке.

Сосредоточение всех сил в руках командующего Степным фронтом должно было не только улучшить координацию действий наступающих на Харьков войск, но и ускорить освобождение города. Решением Ставки в состав Степного фронта передавались 5-я гвардейская танковая армия и 57-я армия Юго-Западного фронта. Отметим, что объединение генерала П. А. Ротмистрова к тому времени понесло тяжелые потери. В боях с 3 по 10 августа из ее состава было сожжено 111 танков, подбито артиллерией 100, подорвалось на минах 14. Еще 29 машин (24 Т-34 и 5 Т-70) были подбиты во время авиационных ударов противника.

Получив столь мощное усиление, И. С. Конев в боевом приказе на 9 августа поставил вновь переданным в состав фронта армиям весьма амбициозные задачи. Так, 5-я гвардейская танковая армия должна была уже к исходу 9 августа выйти в район Люботин, Пересечная, Ольшаны, тем самым перерезав дороги, ведущие из Харькова на запад. Конечной же целью наступления танкистов П. А. Ротмистрова был населенный пункт Мерефа, расположенный юго-западнее Харькова. Туда же, как мы помним, нацеливалась и 57-я армия генерала H. A. Гагена, которой предписывалось форсировать реку Северский Донец, захватить плацдармы и готовиться к наступлению в обход Харькова с юга.

9 августа войска Степного фронта смогли совершить очередной рывок вперед, продвинувшись за день на 14–20 километров. Наступление развивалось успешно на фронте всех трех армий. 1-й шак в эти два дня совершал ежедневно в среднем чуть более 200 самолето-вылетов, причем между штурмовиками и истребителями вылеты были распределены приблизительно поровну. Командование 5-й воздушной армии особенно выделило удар 35 Ил-2 по сильно укрепленному пункту Петровка. Сделав два захода, штурмовики обратили в бегство многочисленную пехоту противника, позволив нашим войскам занять этот сильно укрепленный пункт с минимальными потерями.

Бомбардировочная авиация Степного фронта подвергла бомбежке скопления войск и техники противника, которые отходили в направлении следующего оборонительного рубежа в районе Циркуны, Померки, Русское Лозовое, Черкасское Лозовое. При этом командование 5-й воздушной армии особенно заострило внимание экипажей Пе-2 на возможное скопление войск противника в лесных массивах севернее Харькова.

Боевые задания 1-го бак в период с 9 по 10 августа отличались разнообразием поражаемых целей. Среди них были опорные пункты, аэродромы и автоколонны противника. При ударах по автоколоннам использовались данные вылетов самолетов-разведчиков из состава корпуса, которые, обнаружив подходящую цель, передавали ее координаты на КП командира корпуса. Уже утром 9 августа по срочному распоряжению командира корпуса в воздух было поднято две девятки пикировщиков, одна из которых должна была нанести удар по колонне, состоящей приблизительно из 100 автомашин и двигающейся от Липцы на Харьков. Вторая группа работала по колонне с таким же количеством автомобилей, двигающейся из Русское Лозовое также в направлении Харькова.

Еще одной необычной задачей, выполненной пилотами И. С. Полбина 9 августа, была бомбардировка самого Харькова. Целью пикировщиков стала площадь Дзержинского, на которой было отмечено большое скопление немецкой бронетехники. Потери в ходе этого налета составили всего 1 Пе-2, который, по всей видимости, стал жертвой фельдфебеля Карла-Хайнца Мельцера (Meitzer Karl-Heinz) из 8./JG52.

Кроме того, ожесточенной бомбежке как бомбардировщиков, так и штурмовиков подверглись немецкие аэродромы Померки и Сокольники. Первыми эти аэродромы в ночь на 6 августа бомбили экипажи 6-го ак дд, продолжавшие наносить удары по этим целям в последующие две ночи. 9 августа налет на аэродром Померки, а также прилегающие к нему постройки совершили самолеты 1-го бак. В результате экипажи «пешек» наблюдали сильные взрывы складов с боеприпасами, а также отметили уничтожение 3 самолетов и 2 ангаров на летном поле. На следующий день удар по этому же аэродрому нанесли 12 Ил-2 266-й шад, уничтожившие, по докладам пилотов, еще около 10 машин противника. По аэродрому Сокольники 10 августа «работала» дюжина штурмовиков 800-го шап, которые сожгли 5 ангаров, уничтожив при этом до 22 самолетов противника, а также повредили 2 тягача. Хотя немецкие источники не отмечают потерь авиации на аэродромах в период с 9 по 10 августа, тем не менее нельзя не признать, что в условиях начавшейся с 8 августа эвакуации из Харькова эти удары сыграли значительную роль, заставив эвакуироваться на аэродромы Полтавы, Миргорода и Конотопа значительную часть самолетов 4-го воздушного флота. 11 августа радиоразведкой 2-й воздушной армии было установлено, что противник прекратил работу с аэродромов харьковского аэроузла.

Если немецких авиаторов заставляло перебазироваться все дальше на запад опасное приближение к их аэродромам линии фронта, то экипажи 5-й воздушной армии, наоборот, к 10 августа стали испытывать слишком большие затруднения в связи с большой удаленностью собственных посадочных площадок до целей. В особенности это касалось ударных самолетов, которые вынуждены были делать по целям всего один заход, зачастую лишенные возможности маневра. По этой причине в период с 11 по 12 августа все три корпуса произвели перебазирование на новые аэродромы. 1-й бак перелетел на аэроузел Боровки, 1-й шак — на аэроузел Великий Бурлук, 4-й иак — на аэроузел Терновая. После перебазирования удаление от аэродромов до линии фронта составило для бомбардировщиков — 140 км, для штурмовиков — 50–60 км, для истребителей — 30–45 км.

В ходе перебазирования сказались недостатки планирования операции со стороны служб тыла 5-й воздушной армии. В первую очередь это отразилось на подготовке передовых аэродромов к приему частей. Несмотря на то что имелась возможность выделения 2–3 БАО из имевшихся 19 для обеспечения работы авиачастей, планом выделения таких резервных БАО не предусматривалось, что создало нервозную обстановку не только у руководства тылом, но и у командиров соединений и частей.

Мы уже знаем, что в период с 9 августа 4-й воздушный флот получил значительное усиление из состава 6-го воздушного флота. Прибывшие подкрепления в лице I и IV/JG51, а также I/JG54 оказали эффективную поддержку эскадре JG52, которая, действуя в неполном составе, на протяжении недели в одиночку вела борьбу в воздухе с двумя советскими воздушными армиями, одновременно отвлекая часть истребителей в полосу действия 1-й танковой и 6-й армий. Советская разведка отметила появление перед фронтом новых соединений немецких истребителей. Так, разведсводки 294-й иад свидетельствуют, что с 13 августа отмечено появление истребителей FW-190 (из состава I/JG51 и I/JG54. — Прим, авт.). Пилоты «фокке-вульфов» предпочитали появляться в группах до 10–12 самолетов. При этом применялась своеобразная тактика — зачастую пара или звено «фокке-вульфов» ввязывалось в воздушный бой с нашими самолетами, одновременно вызывая подкрепление. В итоге немецкие истребители за короткое время удачно наращивали количество самолетов в воздухе, стремясь в первую очередь расколоть группы наших самолетов и бить их по одиночке.

Воздушные схватки 9 и 10 августа носили упорный характер. При этом на первый план, по заявленным успехам, по сравнению с предыдущими днями вышли экипажи 302-й иад. Так, 9 августа в 8 воздушных боях при сопровождении бомбардировщиков 1-го бак было сбито 13 самолетов противника (12 Bf-109 и 1 FW-190) ценой потери 2 Ла-5 193-го иап. Но все рекорды побило 10 августа. В этот день ценой 5 Ла-5 было уничтожено всего в 5 воздушных боях 30 вражеских машин. Результат будет еще более внушительным, если мы присовокупим к этим успехам еще 9 побед, приходящихся на долю пилотов 203-й и 294-й иад.

На страницах этой книги мы уже не раз сталкивались с ситуацией, когда между заявками сторон о своих достижениях и фактическими результатами лежит целая пропасть. Данное утверждение можно применить и к событиям 9–10 августа. Так, например, из 30 уничтоженных 10 августа «Мессершмиттов» силами истребителей 5-й воздушной армии, в немецких источниках можно найти подтверждение о потере всего лишь одного (!) самолета данного типа от воздействия противника и еще одной поврежденной машине. Как и во многих других случаях, причина столь вопиющих несоответствий кроется как в отсутствии независимой, адекватной системы учета потерь противника в ВВС Красной Армии и влиянии идеологического фактора, так и в отсутствии до сих пор полных данных о потерях люфтваффе на Восточном фронте. Накладываясь друг на друга, эти причины порой только усиливают неразбериху.

Рассмотрим события 10 августа несколько подробнее, чтобы понять, из чего же сложились столь впечатляющие результаты. Приведем лишь наиболее результативные схватки. Первой из таковых явился бой 10 Ла-5 193-го иап под командованием майора Н. И. Ольховского с 14 Bf-109 в районе Липцы. Задание группы Н. И. Ольховского заключалось в фотографировании харьковского аэродрома (Центральный и НКВД). Неизвестно, что явилось причиной направления сильной группы для выполнения столь специфического задания, однако в районе линии фронта «лавочкины» были перехвачены «мессершмиттами». Про фотосъемку пришлось забыть. По результатам боя пилотам майора Н. И. Ольховского было записано 7 побед, т. е. в штабе дивизии посчитали, что удалось уничтожить ровно половину немецкой группы.

Еще более фантастический результат был записан на счет истребителей 297-го иап. В бою с 50 бомбардировщиками и 30 истребителями 10 Ла-5, ведомым старшим лейтенантом П. М. Кучеренко, удалось уничтожить ни много ни мало 17 вражеских самолетов (9 Bf-109, 7 Ju-88 и 1 He-111)! Однако и потери нашей группы были велики. На свой аэродром не вернулось 5 Ла-5. Погибли младшие лейтенанты Шныров, Жуков, уже упоминавшийся нами мл. лейтенант Ф. К. Борисенко, а младший лейтенант Сазонов на сильно поврежденной машине совершил вынужденную посадку. В воздушном бою смертью героя погиб младший лейтенант А. В. Добродецкий, который, заметив опасность, грозящую командиру, таранил вражеский истребитель и погиб. 4 февраля 1944 года A. B. Добродецкому было присвоено посмертно звание Героя Советского Союза.

Сверяя доступные данные противоположных сторон, можно лишь предположить, что одной из жертв советских пилотов стал сбитый младшим лейтенантом Н. С. Артамоновым (Герой Советского Союза с 19.8.44) He-111 из состава 1./KG100. Кроме того, по всей видимости, удалось повредить один Ju-88 из KG3. Вероятно, что столь высокие заявки на воздушные победы, явно выходящие за пределы здравого смысла, были призваны хоть как-то компенсировать горечь от тяжелых потерь, понесенных в этих боях. Отметим, что и 9, и 10 августа основную массу сбитых самолетов противника, судя по оперсводкам 5-й воздушной армии, составляли именно истребители противника. Так, 9 августа было зафиксировано 25 побед (сбито 22 Bf-109 и 3 FW-190), а 10 августа в 22 воздушных боях отмечается уничтожение уже 49 немецких самолетов (из них 39 Bf-109 и 1 FW-190). Несложно посчитать, что только за два дня боев, по заявкам пилотов, было уничтожено 65 истребителей противника, или две истребительные группы полного состава.

В то же время при столь больших и официально признаваемых победах в воздушных боях в документах частей зачастую указывается на недостатки и упущения в организации боевой работы истребителей. Эти недостатки были, в общем-то, типичные для советских ВВС летом 1943 года. Например, командование 294-й иад отмечало по итогам августа все еще низкую слетанность групп. Это особенно становилось заметно при завязке боя, когда наши истребители в большинстве случаев старались атаковать все сразу. В результате группа распадалась в лучшем случае на пары, создавая в воздухе ненужную скученность. Все это не только увеличивало сумятицу, но и не позволяло командиру группы руководить боем. Отмечались и отдельные случаи покидания боя без разрешения командира.

Объективные трудности накладывались на субъективные. Так, командование 294-й иад отмечало, что имевшая в ряде случаев нестабильность прикрытия наземных войск есть «неизбежное зло» в условиях наступления и преследования противника. Кроме того, штаб дивизии неоднократно отмечал, что существующая система ВНОС не обеспечивает надежного наведения на воздушные цели. По мнению командования, «ключом» к решению проблемы должны были стать радиолокационные установки «Русс» и «Редут», однако, к сожалению, в тот момент они на фронте отсутствовали. Весьма неудобными оказались и большинство аэродромов базирования дивизии, которые представляли собой длинные узкие полосы, что значительно затрудняло взлет со стоянок и не позволяло держать наготове дежурную пару.

Вернемся от анализа действий истребителей к общему ходу событий на Степном фронте. С 10 по 13 августа тяжелые для обеих сторон бои на внешнем оборонительном обводе Харькова продолжались. Удачное наступление 9–10 августа позволило нашим войскам выйти к опорным пунктам немецкой обороны Дергачи, Черкасское-Лозовое, Циркуны. Командование группы Кемпфа оказалось в непростой ситуации. Несмотря на возникшую на отдельных участках фронта 9 августа панику, командованию 11-го и 42-го армейских корпусов удалось в итоге взять ситуацию под контроль, укрепив дисциплину, а также путем переброски резервов приостановить продвижение войск Степного фронта. Стойкая оборона крупных арьергардов, а также частые контратаки показывали советскому командованию, что борьба за Харьков предстоит тяжелая и кровавая.

О намерении противника оборонять северные подступы к Харькову говорила отмечаемая авиаразведкой переброска войск к линии фронта. Так, например, 10 августа в 18:30 было обнаружено выдвижение мотомеханизированной колонны в количестве 1500 единиц от Алексеевского на север к Харькову. Колонна была обнаружена в тот момент, когда ее голова уже входила в город.

Некоторая заминка в действиях ударной авиации 5-й воздушной армии, связанная с перебазированием на новые аэродромы 11–12 августа, заставила экипажи штурмовиков и бомбардировщиков действовать с меньшим напряжением. Однако уже 13 августа экипажи В. Г. Рязанова и И. С. Полбина участвовали в боях в полном составе. 5-й воздушной армией в этот день было совершено 452 самолето-вылета.

В своем распоряжении на 13 августа командиру 1-го бак генерал С. К. Горюнов приказал: «Наносить последовательные бомбардировочные удары по войскам и технике противника на дорогах Люботин — Харьков, Мерефа — Харьков. Вылеты производить не менее одновременно двух групп, обеспечив надежным прикрытием». При этом первый вылет бомбардировщики должны были выполнять по готовности немедленно, последующие — по данным своей разведки. Северную окраину Харькова командующий приказал не трогать. Целями пикирующих бомбардировщиков должны были стать войска на западной и южной окраинах Харькова. В итоге 13 августа бомбардировщиками 1-го бак, действовавшими группами по 7–9 самолетов, было совершено по указанным целям 107 боевых вылетов. Потери составили всего 2 Пе-2, один из которых был сбит зенитной артиллерией, а второй пропал без вести.

Большая нагрузка 13 августа выпала и на долю экипажей 1-го шак. На рассвете 10 Ил-2 735-го шап 266-й шад совершили налет на аэродром Основа. По докладам пилотов, было уничтожено 10 самолетов противника, создано 6 очагов пожара, а также отмечено 5 сильных взрывов. В дальнейшем группы 1-го шак численностью от 20 до 24 Ил-2 нанесли за день три удара в полосе действий 7-й гв., 53-й и 57-й армий. При этом если на фронте армий И. М. Манагарова и М. С. Шумилова основной целью «илов» были автомобильный и железнодорожный транспорт, а также скопления войск, то объектом вечернего удара в полосе армии H. A. Гагена стали немецкие танки из состава 6-й танковой дивизии в районе Мерефа, переброшенные сюда немецким командованием для удержания дороги Харьков — Красноград. Потери корпуса В. Г. Рязанова составили всего 2 Ил-2 и 2 Як-1.

Генерал И. С. Конев, по всей видимости, рассчитывал, что 13 августа станет днем перелома в ходе сражения за Харьков. Это видно по распоряжениям, отдаваемым им командующим 53-й и 57-й армиями, в которых содержится призыв стремительнее развивать наступление навстречу друг другу, выбрасывая вперед подвижные соединения. В то же время резкое неудовольствие командующего фронтом вызвали действия 13 августа 5-й гвардейской танковой армии. В своем грозном распоряжении комфронта отмечал, что в то время, как войска фронта ведут успешный бой за Харьков, танковая армия преступно топчется на месте.

Впрочем, причина такого «топтания» выяснилась очень быстро. Как мы помним, 11 августа немцы нанесли мощный контрудар в районе Богодухова с целью срезать ударный клин 1-й танковой армии. К 13 августа обстановка в полосе Воронежского фронта и, в частности, на его левом фланге, где располагалась 5-я гвардейская армия генерала A. C. Жадова, резко обострилась. Немецким танкам еще 12 августа удалось прорваться через боевые порядки 32-го и 33-го гвардейских стрелковых корпусов, что потребовало от командования 5-й гвардейской танковой армии принять на себя удар противника, ведя бой юго-восточнее Богодухова. По всей видимости, И. С. Конев до последнего надеялся, что кризис, возникший у соседа, будет разрешен силами Воронежского фронта, но, убедившись в серьезности положения, в ночь на 14 августа отдал приказ Ротмистрову о переходе к обороне.

Несмотря на сложившуюся ситуацию, командующий Степным фронтом не потерял надежды на окружение противника. Основное внимание теперь было сосредоточено на 57-й армии, которая должна была форсировать реку Уды в районе Безлюдовки, направив в дальнейшем удар на Мерефу. Этой операции командование фронта придавало большое значение. Кроме тяжелой артиллерии, для ее проведения были привлечены части 1-го бак, совершившие в течение 14 августа 110 боевых вылетов, бомбардируя скопления немецких войск в районе Безлюдовка и на юго-восточной окраине Харькова. Документы корпуса отмечают: «В результате боевых действий на юго-западной окраине Харькова возникло до 40 очагов пожара, сопровождавшихся взрывами большой силы, подавлен огонь 4 батарей ЗА, уничтожено до 20 автомобилей с войсками и грузами, взорван склад боеприпасов и склад ГСМ».

Потери от истребителей противника 14 августа составили всего 1 Пе-2. 18 Пе-2 854-го бап, нанося удар по электростанции на восточной окраине Харькова, после бомбометания легли в разворот и в это время были атакованы из-за облаков 15 немецкими истребителями. Успех сопутствовал Фридриху Облезеру (Obleser Friedrich), сбившему один пикировщик. Большинство же немцев, не добившись успеха, предпочли выйти из боя переворотом. Только один из Bf-109 проскочил впереди с набором высоты, зависнув прямо перед строем «пешек». Младший лейтенант Барабан двумя длинными очередями своего БС поджег немецкий истребитель. Падая, «мессершмитт» задел поразившую его «пешку». Оба столкнувшихся самолета рухнули на землю.

С большой долей вероятности можно утверждать, что это был уже упомянутый нами выше фельдфебель Карл-Хайнц Мельтцер (Meitzer Karl-Heinz) из состава 8./JG52, который с начала советского наступления под Харьковом успел одержать 14 побед, доведя свой боевой счет до отметки в 74 сбитых самолета. Однако вылет 14 августа стал последним в карьере аса, который так и не успел получить Рыцарский крест.

15 августа сосредоточенные удары в районе Безлюдовка продолжились. 5-я воздушная армия повысила активность своих соединений, выполнив за день 659 самолето-вылетов, на 100 вылетов больше, чем в предыдущий день. В первую очередь это касалось ударной авиации. Так, экипажи 1-го бак совершили в два раза больше вылетов, чем в предыдущий день — всего 206 самолето-вылетов. В этот день к бомбардировщикам И. С. Полбина присоединились и штурмовики 1-го шак. Число их вылетов 15 августа, в основном на фронте 57-й армии, составило соответственно 162 самолето-вылета. Штурмовики нанесли два массированных удара, 4 группами по 9–12 самолетов вдоль всего берега реки Уды от Безлюдовки до Красной Поляны. Потери в этих налетах были минимальны, составив по 3 Пе-2 и Ил-2. При этом все штурмовики смогли дотянуть до своей территории, совершив вынужденную посадку.

Немецкие истребители из состава III/JG52, в связи с начавшимся наступлением войск Юго-Западного фронта, теперь вынуждены были действовать не только под Харьковом, но также и против 17-й воздушной армии. Тем не менее двум знаменитым асам эскадры Эриху Хартманну и Вальтеру Крупински удалось 15 августа увеличить свой счет, сбив два Пе-2 из состава 1-го бак. Кроме того, в районе Харькова появились и «фокке-вульфы» из I/JG51. На два сбитых Пе-2 претендовал пилот 2-го отряда этой группы Хорст Хазе (Horst Haase). Впрочем, потеря 2–3 самолетов на 206 самолето-вылетов бомбардировочного корпуса погоды не делала.

Немецкое командование, понимая важность борьбы в районе Безлюдовки, бросило сюда во второй половине 16 августа свои бомбардировщики Ju-87 и He-111. Прикрытие этого района осуществляли истребители 240-го иап 302-й иад, проведшие за четыре неполных часа два напряженных воздушных боя. В 16:20 10 Ла-5, ведомые капитаном Ф. Г. Семеновым (Герой Советского Союза с 4.2.44) атаковали 14 He-111 ив результате 15-минутного боя расстроили боевой порядок бомбардировщиков, не сбив при этом ни одного «хейнкеля». В 18:55 в районе Рогань группа того же Ф. Г. Семенова провела схватку с 10 Ju-87 и подошедшей вскоре еще одной группой пикировщиков, прикрытых большим числом истребителей. В результате боя младшие лейтенанты И. Н. Кожедуб и В. Ф. Мухин (Герой Советского Союза с 23.2.45) записали на свой счет Ju-87 и He-111. В бою был подбит младший лейтенант Б. В. Жигуленков (Герой Советского Союза с 26.10.44).

В результате мощных налетов авиации 14–15 августа сопротивление противника южнее и юго-восточнее Харькова удалось сломить. К 17 августа войска 57-й армии смогли очистить северный берег Уды, захватив Васищево и Терновую. Однако форсировать Уды и захватить Безлюдовку им, несмотря на все усилия, так и не удалось.

С 18 августа начались завершающие бои в районе Харькова. Основная роль в них снова отводилась 53-й и 57-й армиям, для поддержки наступления которых экипажи 5-й воздушной армии совершили 797 самолето-вылетов. С началом советского наступления воздушная обстановка в районе Харькова резко обострилась. Документы 1-го шак отмечают, что истребители противника, действуя группами 10–12 машин, оказывали активное противодействие в воздухе. Патрулирование над полем боя и над дорогами, по которым эвакуировались войска, велось непрерывно.

Штурмовики 1-го шак совершили за 18 августа 221 самолето-вылет, потеряв от атак вражеских истребителей 6 Ил-2, один из которых совершил вынужденную посадку. Кроме того, был потерян один Як-1 203-й иад. Все потерянные штурмовики входили в состав группы из 18 Ил-2 667-го шап 292-й шад майора Рымшина. Нанося удар по южным окраинам Харькова в районе Бабай и Ржавец, в полосе наступления 57-й армии, они на первом же заходе подверглись атаке 6–8 FW-190. Не обращая внимания на немецкие истребители, майор Рымшин развернул свои штурмовики в повторную атаку. По наблюдениям экипажей, количество атакующих истребителей в это время достигло 25–30 штук. Большинство «фокке-вульфов» заходило в атаку снизу сбоку, но наиболее агрессивные немецкие пилоты производили атаку в лоб. В результате этого боя на свой аэродром не вернулось 6 штурмовиков, а еще 10 получили повреждения различной степени тяжести. Сбитым оказался и ведущий группы майор Рымшин, который смог совершить вынужденную посадку, вернувшись в полк на связном У-2. Отметим, что противниками советских пилотов в этом бою были истребители из I/JG54.

18 августа силу ударов немецких истребителей могли ощутить на себе не только штурмовики, но и экипажи пикировщиков 1-го бак. События дня еще раз напомнили экипажам «пешек», что нарушение строя и потеря огневого взаимодействия чреваты чувствительными потерями. Так, оторвавшееся от девятки 804-го бап, после нанесения бомбардировочного удара по станции Мерефа, одно из ведомых звеньев тут же подверглось атаке четверки немецких истребителей, атаковавших сверху сзади и снизу сзади и сбивших два краснозвездных бомбардировщика. Авторами побед стали гауптман Хайнц Ланге (Lange Heinz) и лейтенант Курт Леффрер (Löffrer Kurt).

Несмотря на усилия авиаторов 5-й воздушной армии, решающего успеха 18 августа добиться не удалось. Войска 53-й армии с большим трудом продвигались вперед. Атаки 57-й армии в направлении Безлюдовка не дали и вовсе никакого результата. По результатам тяжелого дня 18 августа генерал И. С. Конев принял решение уплотнить боевые порядки армий И. М. Манагарова и H. A. Гагена за счет соседних 69-й и 7-й гвардейской армий. Высвободившиеся силы (48-й стрелковый корпус 69-й армии и две стрелковые дивизии 57-й армии) должны были быть задействованы на главных направлениях ударов на Коротич и Мерефу.

20 августа войска 53-й армии овладели Пересечной, предварительно очистив в ходе тяжелых двухдневных боев от противника лесной массив северо-западнее Харькова. Вскоре части И. М. Манагарова завязали бои за Коротич. Это позволило перейти в наступление правому флангу 69-й армии. Кроме того, 20 августа на захваченных 53-й армией рубежах начала сосредотачиваться 5-я гвардейская танковая армия, последний резерв командования Степного фронта. Армия П. А. Ротмистрова получила приказ нанести короткий мощный удар на Коротич, прорвать оборону противника, стремительно выйдя в район Мерефа, соединившись с войсками 57-й армии.

Отметим, что, несмотря на ряд концентрических ударов, нанесенных в течение 20–22 августа корпусами И. С. Полбина и В. Г. Рязанова перед фронтом 57-й армии, добиться решающего успеха здесь также не удалось. Армия Н. А. Гагена заняла Безлюдовку лишь 23 августа, когда противник уже эвакуировался из Харькова. Тем не менее частям 57-й армии удалось форсировать Уды южнее Безлюдовки. Войска генерала H. A. Гагена вышли на подступы к населенному пункту Константиновка, находящемуся всего в 14 километрах восточнее Мерефы, однако их успех остался невостребованным.

Как видно, в заключительных боях в районе Харькова приняли участие еще недавно дравшиеся на Орловской дуге I/JG51 и I/JG54. Отметим, что чехарда с перебазированиями немецких истребительных групп продолжалась. В связи с тяжелой обстановкой IV/JG51 была переброшена в полосу Юго-Западного фронта, I/JG52 действовала в районе Миуса против войск Южного фронта. В результате на заключительном этапе боев за Харьков приняли участие I/JG51, I/JG54 и III/JG52. Однако последняя уже 19 августа в связи с кризисом, возникшим на фронте 6-й армии, срочно перебазировалась на аэродром Кутейниково.

После «набега» в район Харькова 18 августа немецкие истребители 19 и 21 августа большинство усилий сосредоточили в полосе 2-й воздушной армии, что привело к относительно спокойным дням для авиаторов генерала С. К. Горюнова. Следующий раунд активной борьбы в воздухе развернулся 22 августа и был богат для советской стороны на потери. Действительно, прикрывая эвакуацию Харькова, немецкое командование использовало, кроме уже упомянутых нами I/JG51 и I/JG54, вновь вернувшуюся из Донбасса IV/JG51.

Оперсводки 1-го бак отмечают, что со второй половины 22 августа действия немецких истребителей значительно усилились. Группами до 15 истребителей они барражировали в районе линии фронта. В результате группы 1-го бак потеряли за короткое время 7 Пе-2, из которых только два были сбиты зенитной артиллерией, а остальные, по всей видимости, стали жертвами истребителей. Еще 8 из 11 потерянных Ил-2 в 1-м шак также были отнесены на действия истребителей люфтваффе. Эти данные хорошо соотносятся с немецкими данными, согласно которым победы над 4 Пе-2 и 5 Ил-2 во второй половине дня были записаны пилотам I и IV/JG51.

Финал сражения за Харьков никак нельзя назвать блестящим и для наземных войск. Ставка на решающую роль 5-й гвардейской танковой армии вскоре оказалась битой. Прорыв в районе Коротич и далее на Мерефу генералу П. А. Ротмистрову не удался, как, впрочем, и многие другие операции лета 1943 года. Напомним, что впервые задача выхода в районе Люботин и Коротич была поставлена танкистам 5-й гвардейской танковой армии еще 9 августа. Объективные и субъективные причины долгое время мешали использовать объединение П. А. Ротмистрова для развития успеха в полосе 53-й армии. Когда 5-я гвардейская танковая армия была введена в бой, результаты ее боевой работы вызвали крайнее неудовольствие командующего фронтом. В своем приказе от 22 августа генералу П. А. Ротмистрову И. С. Конев указывал, что танки не используются массированно, а «путаются в тылу стрелковых дивизий и идут неправильно», в то время как командиры корпусов «преступно топчутся на месте».

Несмотря на то что к исходу 22 августа частям 5-й гвардейской танковой армии удалось занять Коротич, уже на следующий день противнику удалось вернуть этот населенный пункт. Танковая армия понесла тяжелые потери. Только в период с 11 по 20 августа она лишилась 85 из 106 имевшихся танков. Еще большие потери сопутствовали объединению П. А. Ротмистрова с 21 по 29 августа. Продвинувшись всего на 12 километров, армия лишилась 114 Т-34 и 15 Т-70. Всего же за август было сожжено 324 танка, подбито 100, 14 погибло на минах, а 7 стали жертвами авиационных атак. Неудивительно, что уже после окончания Курской битвы армия использовалась с 30 августа как сводный корпус, а с 2 сентября уже как сводная бригада.

Впрочем, противник, уже практически избежавший опасности окружения, отводил свои войска в юго-западном направлении, до последнего удерживая дорогу на Красноград. Несмотря на выход к западным и южным окраинам Харькова, замкнуть кольцо окружения нашим войскам так и не удалось. Переброшенные немецким командованием пехотные резервы смогли приостановить их продвижение, обеспечив более или менее планомерную эвакуацию.

Ночью 22 августа войска 69-й и 7-й гвардейской армий приступили к штурму Харькова, который был освобожден к середине дня 23 августа. Однако несмотря на победный финал на земле, противодействие вражеских истребителей продолжало оставаться сильным. Снова тяжелые потери понес 1-й бак, лишившийся в одном из боев с «фокке-вульфами» I/JG54 5 Пе-2. При этом из вылета не вернулись опытные офицеры: командир 82-го гв. бап майор Пчелкин, штурман капитан Н. П. Тышкевич, командир эскадрильи капитан Голицын, а также его заместитель лейтенант Новиков.

Анализируя тяжелые потери 23 августа, документы корпуса отмечают: «Истребительная авиация противника активно противодействовала бомбардировщикам крупными группами. Группа 11 Пе-2 (ведущий-командир 82 гв. бап гвардии майор Пчелкин) при отходе от цели была атакована группой до 20 Me-109 и ФВ-190. Атаки истребителей противника проводились в общей системе огня ЗА с разных направлений (снизу сзади, сверху сзади, сбоку) под углом 30–35 градусов. В результате воздушного боя и обстрела ЗА сбито истребителями противника 4 Пе-2 и ЗА 1 Пе-2. Потери противника 1 ФВ-190».

Истребители сопровождения вступили в бой с истребителями противника и оставили бомбардировщики без прикрытия. В результате большинство из них было сбито, а экипаж майора Пчелкина стал жертвой зенитной артиллерии. Его самолет упал в 5 километрах юго-восточнее аэродрома Основа. Истребители сопровождения из 193-го иап записали на свой счет два немецких истребителя, но это было слабым утешением. Оправдывая свои действия, летчики 193-го иап заявляли, что экипажи бомбардировщиков плохо держали строй, теряли огневое взаимодействие, в результате чего наряда истребителей не хватило для эффективной защиты пикировщиков. Начальник штаба 302-й иад полковник Гареев даже настаивал на том, что в сложившихся условиях эффективное прикрытие девятки Пе-2 могут обеспечить не менее 10–12 истребителей.

В связи с тяжелыми потерями настроение экипажей 1-го бак было подавленное. Документы 1-й гв. бад свидетельствуют, что многие летчики открыто выражали свое удивление тем, что их посылают на боевые задания в одно и то же время, на одной и той же высоте, зная, что район цели прикрыт мощным огнем зенитной артиллерии, а в воздухе много патрулирующих истребителей.

Впрочем, как показали события, последовавшие через два дня, кровавый урок 1-й гв. бад не пошел впрок соседней 293-й бад. 25 августа девятка Пе-2 854-го бап, после бомбометания, имея в прикрытии всего 2 Ла-5, подверглась атаке группы «мессершмиттов». Немецкие пилоты атаковали наши бомбардировщики как в лоб, так и с кабрирования сзади. Атаки противника с разных направлений привели к растерянности штурманов и стрелков «пешек» ведомого звена, из состава которого было сбито два бомбардировщика. Как и в полосе Брянского фронта, Курская битва в районе Харькова заканчивалась весьма напряженно. Противник, хотя и понесший чувствительные потери, был далеко не сломлен. Впереди еще предстояло много ожесточенных схваток.

Подводя итоги действий авиации 2-й и 5-й воздушных армий в ходе проведения операции «Полководец Румянцев», отметим, что за 21 день операции потери этих объединений составили 343 и 230 самолетов соответственно. Из числа самолетов, потерянных объединением генерала С. А. Красовского, 303 машины составили боевые потери. Еще 40 было потеряно по небоевым причинам. Кроме того, около 107 самолетов числились как сданные в ремонт. Из числа самолетов, потерянных частями 5-й воздушной армии, небоевые потери составили всего 12 машин.

За период с 3 по 25 августа части 2-й воздушной армии совершили 15 027 самолето-вылетов. Из них более половины, или 8744, было выполнено по боевым порядкам войск противника, 3156 и 2570 соответственно на прикрытие наземных войск и ударной авиации и еще около 570 пришлось на разведывательные вылеты. Среди соединений армии, действовавших днем, наибольшую активность развили экипажи истребительной авиации. Так, пилотами 5-го и 10-го иак было совершено 2868 и 2441 самолето-вылетов. Однако по нагрузке, выпавшей на один исправный самолет, бесспорным лидером выглядит 291-я шад, где каждый исправный штурмовик и истребитель совершали соответственно 2,3 и 2,7 вылета в день. Для сравнения укажем, что данная цифра для 5-го шак и 202-й бад составляет 1,2 и 0,8 самолето-вылетов в день.

Отметим, что показатели боевой работы 5-й воздушной армии в целом выше, чем в объединении генерала С. А. Красовского. Так, например, если в 5-м шак на один потерянный штурмовик в среднем приходилось 27 самолето-вылетов, то в 1-м шак эта цифра составляла 47 вылетов на один невернувшийся Ил-2. Достаточно высокими были эти показатели и для соединений истребителей и бомбардировщиков, составляя соответственно 85 и 65 вылетов.

В силу того что авиация 4-го воздушного флота на протяжении всего августа получала значительные подкрепления из состава 6-го воздушного флота, а также осуществляла широкий маневр в полосе группы армий «Юг», определить точное количество самолетов, которые были потеряны люфтваффе во время проведении Красной Армией операции «Полководец Румянцев», достаточно сложно. Подсчеты автора по спискам потерь, составленным на основе отчетов генерал-квартирмейстера, позволяют предположить, что с 3 по 23 августа в полосе Воронежского и Степного фронтов группами 8-го авиакорпуса было потеряно порядка 120–140 самолетов, в то время как еще примерно 70 машин получили повреждения.

Если рассматривать четыре операции, сопутствующие Курской битве, — две оборонительные на северном и южном фасах и две наступательные, необходимо признать, что операция «Полководец Румянцев» является, пожалуй, единственной, которая началась при несомненном превосходстве ВВС Красной Армии. Командование 2-й и 5-й воздушных армий сделало необходимые выводы из опыта июльских боев Воронежского фронта, с самого начала концентрируя усилия в первую очередь ударной авиации на важнейших направлениях. В результате уже в первую неделю наступления авиаторы С. А. Красовского и С. К. Горюнова сыграли весьма заметную роль в прорыве немецкой обороны в полосе наступления Воронежского и Степного фронтов, в значительной степени содействовали развитию успеха наступления 27-й и 40-й армий. При непосредственной мощной авиационной поддержке авиаторов советскими войсками были освобождены Белгород, Грайворон, завершено уничтожение томаровской группировки противника.

Однако по прошествии недели советское наступление начало давать сбои. Последовательность событий, их логическая взаимосвязь привели к тому, что уже начиная с 8–9 августа ударная группировка 1-й танковой армии в значительной степени замедлила свое продвижение западнее Харькова. Несмотря на опыт, полученный в ходе Орловской операции, а также попытки с 4 августа организации ударов по вражеским коммуникациям, с целью недопущения подхода резервов из полосы 1-й танковой и 6-й армий, командованию ВВС не удалось решить задачу по изоляции района наступления 1-й и 5-й гвардейской танковых армий. Действия авиаторов по коммуникациям стали более или менее планомерными только в тот момент, когда немецкие танковые и моторизованные дивизии уже вышли в район северо-западнее Харькова, образовав тем самым новую линию обороны, вместо рухнувшей в начале месяца.

В дальнейшем ситуация еще больше ухудшилась, напоминая те, которые складывались в начале сражений на других фронтах. 4-й воздушный флот получил значительное усиление группами истребителей и бомбардировщиков, что позволило немецкому командованию наносить куда более мощные и сосредоточенные удары по войскам Степного и Воронежского фронтов, чем это имело место в начале месяца. Кроме того, начиная с 12 августа, когда группа «Кемпф» развернула активные наступательные действия в районе Богодухова, значительно активизировались действия немецкой истребительной авиации, нанесшей в ходе боев 12–16 августа тяжелые потери истребителям 2-й воздушной армии.

Весьма характерную картину недостатков действий авиации рисуют строки отчета 1-й танковой армии: «На всем протяжении операции исключительно плохо работала авиация взаимодействия. Как правило, истребительная авиация по вызову являлась с большим опозданием, а появляясь на поле боя в период нахождения там авиации противника, в большинстве случаев от боя уклонялась. Прикрытие шло главным образом не частей переднего края, а глубины, тогда как противник основной удар бомбардировщиками наносил по передовым частям…. Вызов штурмовиков по времени совершенно не соответствовал темпам наступления подвижных соединений. Возможность появления штурмовиков над полем боя как минимум через полтора часа после дачи заявки часто заставляла отказаться от нее, так как за это время обстановка резко изменяется и штурмовики будут бить по своим войскам, что они на протяжении операции неоднократно и делали».

На ходе второго этапа операции отрицательно сказался и относительно небольшой состав 2-й воздушной армии. Командование Воронежского фронта в значительной степени распылило свои силы, одновременно ведя наступление по разным, зачастую расходящимся направлениям. Эффективно прикрыть и обеспечить поддержку на всех участках фронта у генерала С. А. Красовского просто не было сил и возможности.

Во второй половине августа основное внимание как советского, так и немецкого командования сместилось из района Харькова в направлении Донбасса. Именно там советское командование искало военного счастья в обрушении южного крыла вражеского фронта, пытаясь создать предпосылки для окончательного изгнания врага из пределов СССР. Двухмесячная кровопролитная битва в районе Курской дуги закончилась, плавно перерастая в еще более масштабное сражение Второй мировой войны — битву за Днепр.