Ехать сейчас в Крым совсем не с руки. Да и смысл какой в этом? У деда юбилей через три месяца, и так все съедемся под абрикосину праздновать. Смысл сейчас ломать все дела и планы, лишь бы Леркину блажь исполнить? Нет, ну, правда, бабство какое-то: всполошила с утра звонком, предчувствие у неё, видите ли, плохое. Вчера с дедом по телефону говорила, какой-то идиот блокпост в Стрелковом поставил, от Крыма отгородил, вот Лерка и истерит. Я даже своему знакомцу, программному директору радиостанции в Херсоне, звонил, что, мол, за кипеш на Стрелке устроили. Ну, он и успокоил, что всё тихо-спокойно, советует поменьше телик смотреть, как русские каналы, так и украинские, тогда, мол, пропаганда с двух сторон страсти нагнетать не будет.

И в этом он прав, действительно, меньше новости по телевизору слушать надо, от них всё зло. Я, вот, не смотрю «зомбоящик», оттого и не парюсь из-за фигни всякой.

Хотя… Это ведь из-за того, что все ломанулись новости слушать, у меня рейтинги и свалились. Я ведь всю жизнь был противником новостей на музыкальных станциях. Да что я, любого программного директора музыкальной радиостанции в нашем холдинге спроси, нужны ему новости в эфире, трое из четырёх ответят отрицательно. Четвёртый тоже так считает, но начнёт вам втирать про то, что новости и реклама – неизбежное зло современного музыкального радиоэфира, с которым надо мириться.

Фигня это всё. Я, вот, не мирился, и ещё три года назад, как пришёл на наше радио, убрал всю политику из эфира. Нет, ну всякие околомузыкальные форматы оставил, типа, «новости за сценой» и всякое другое, тому подобное. Вы думаете, кто-то из слушателей заметил, что обычные новости из эфира пропали? Да, они только рады были, что им рок-н-ролла на одну песню в час больше отгрузят. Все фокус-группы об этом говорили. И рейтинги не шелохнулись даже. И это правильно, музыкальная станция от музыки должна зависеть, а не от новостей. И всё бы хорошо, если бы не эта заваруха на Украине и в Крыму. Форс-мажор, конечно, для моей антиновостной концепции случился, но кто знал, что такая подстава будет, что вся моя хвалёная аполитичная аудитория возжелает вдруг новости слушать. На соседней волне, чёрт бы их всех побрал…

Короче, объяснил Лерке, как мог, чтобы дурью не маялась, деда зря не дёргала, и телевизор выкинула. К маю разберусь со своими форс-мажорами, а в июле все, как всегда и соберёмся у деда под абрикосиной, попразднуем.

 

***

– Пантелеич, я тебя в сельсовете ищу, а ты тут! – во двор председателя, хлопнув калиткой, ввалился запыхавшийся Вовка Горбунов.

Обычно Иван Пантелеевич по субботам долго в кабинетах не рассиживался, но до полудня всегда бывал в сельсовете. А этой ночью шторм случился на море, и ветер, вроде бы не ураганный, но всё-таки похозяйничал в винограднике. Вот дед Иван и остался с утра дома, порядок навести по хозяйству, лозу подвязать и всё такое. И надо же, сразу понадобился.

– Проходи, Володя, отдышись, что стряслось-то? – вышел он навстречу.

– Пантелеич, ты видал, с час назад по селу автобус с военными проехал?

Через село шла одна дорога и та мимо дома Пономаря, поэтому достаточно было посматривать время от времени в окно, чтобы быть в курсе всех главных событий. А дед Иван, как истый хозяин, посматривал регулярно.

– Ну, видал, конечно. Зачастили они к нам. К погранцам, видать, смена приехала. И правильно, а то они уже который день не просыхают. Николай Петрович на радостях меры не знает, а пацаны-то молодые, пить ещё толком-то не умеют… Я к ним заезжал давеча, так они весь день напролёт отсыпаются на посту, после ночных пьянок у Калины. А что случилось-то? – переспросил председатель.

– Никакая это не смена! – выпалил Вовка Горбунов. – Славка, братан мой, сейчас звонил, к ним на станцию СБУ приехало. Опечатали всё, мужики думают, что они газ в Крым перекрывать будут.

– Да, ну! – недоверчиво ахнул председатель.

– Вот, те и да, ну! Точно говорю, Пантелеич! – торопливо рассказывал Горбунов-младший. – Славке моему даже начальству в «Черноморнефтегаз» сообщить не дали. Он только мне и смог позвонить, беги, говорит, к председателю, расскажи всё. Может надо звонить куда, а, Пантелеич? В район, там, или ещё куда, – растерянно предложил он.

Старший брат Вовки Горбунова, Славка, работал старшим оператором на газораспределительной станции, что находилась в нескольких километрах южнее Стрелкового на берегу Азовского моря. Две буровые платформы «Черноморнефтегаза» качали природный газ неподалёку на морском шельфе, а на распределительной станции у Стрелкового газ расходился по трубам в разные стороны: в Крым, в подземное газовое хранилище, и – через Геническ – на материковую Украину.

– А шо делать-то будем, Пантелеич? – переспросил Горбунов-младший.

– Да, боюсь, уже всё без нас сделано, – ответил председатель. – Эх, лихо-лихо… – пробормотал он, тяжело садясь на ступени своего крыльца.

– Шо говоришь, Пантелеич? – не расслышал последних слов Горбунов-младший.

– Да, то и говорю, что разбудят лихо на свою голову, – поднял голову дед Иван, – а нам расхлёбывать…

– Мустафы, участкового нашего, прабабку помнишь? – помолчав, спросил председатель. – Алифе Ханум её звали, она лет десять назад, как померла, царство ей небесное.

– Бабушку Алифе? Помню, конечно.

– Мало кто знает… Деревушка татарская до войны между нами и Соляным была, крошечная совсем, в три двора. В те края и сейчас мало кто забредает, разве что турист какой, совсем уж дикий, или велосипедисты. А тогда тут такого добра и в помине не было… В 44-м году, когда всех татар из Крыма депортировали, про наших-то и не вспомнили, вот Алифе Ханум с детишками чудом и остались тут. На отшибе Арабатская стрелка, только здесь и могли крымчаки тогда отсидеться… – председатель немного помолчал, и развёл руками. – Признаться, я думал и мы сейчас отсидимся… Но теперь-то всё и начнётся, – неуверенно добавил он.

– А шо начнётся, Пантелеич? – тревожно смотрел на него Вовка Горбунов.

– Скоро узнаем, – пожал плечами председатель, – нутром чую… Пойду-ка я, пожалуй, в сельсовет…

Четыре вертолёта появились на подступах к Стрелковому ровно в 13:30. Два транспортника Ми-8 зависли в километрах пяти от южной окраины села, у газораспределительной станции. Два боевых «крокодила» Ми-24 на бреющем полёте проутюжили вдоль села и, вернувшись обратно, заняли позиции по бокам над транспортными вертолётами, прикрывая высадку десанта.

Ми-8 опустились и зависли метрах в десяти над землёй, вниз полетели тросы, и один за другим бойцы в зелёной камуфлированной форме без опознавательных знаков различия, заскользили вниз, ловко кувыркаясь по приземлению, и занимая огневую позицию.

После того, как десантирование закончилось, транспортные вертолёты тут же ушли в сторону моря, боевые «крокодилы», набрав высоту, стали кружить над Стрелковым, а на земле, ощетинившись стволами, остались четыре десятка десантников. Одно отделение с пулемётом тут же выдвинулось в сторону Стрелкового, перекрывая дорогу, остальные десантники рассредоточились вокруг, подбираясь к газораспределительной станции.

Когда первый вертолёт прогрохотал над Стрелковым, Иван Пантелеевич с Вовкой выскочили из сельсовета и долго стояли посреди улицы, задрав голову, разглядывая, как носится над селом камуфлированно-бронированная громадина.

– Ну, вот, и дождались, Володя, – козырьком сложив руку у глаз, дед Иван следил за боевой машиной, – говорил тебе: «Иди домой», не захотел. Теперь, вот, со мной пойдёшь сдаваться…

– Пойдёшь-то, что молчишь? – переспросил председатель.

– Конечно, пойду! – Вскинулся Вовка. – Русские своих… – привычно начал, было, он, но тут же осёкся: на фоне боевых вертолётов присказка звучала более чем двусмысленно.

Вовка немного помолчал и спросил:

– А кому, сдаваться-то будем, Пантелеич?

Председатель покосился на него и невольно усмехнулся:

– Да, вот, русским и сдадимся, кому ж ещё… Русские – русским… – тихо хмыкнул дед Иван, – эт надо ж как закрутило-то… – председатель замолчал, провожая взглядом возвращающийся обратно вертолёт.

– Страшновато, что-то, – признался Вовка. – А давай, я Ваньку, братана, кликну, а? Втроём, как-то сподручнее будет, да и Ванька наш – военный, всё спокойнее.

– Зови, – согласился дед Иван.

…Председательский «уазик» остановили у заброшенных домиков пансионата «Юнат» на полпути к газораспределительной станции. Вооружённый автоматом военный, в бронежилете поверх зелёной камуфлированной формы без всяких знаков отличия, властным жестом остановил автомобиль. Справа от дороги, в створе окон заброшенного дома, тут же проявились автоматчики. Слева, за бетонными блоками фундамента давно разобранной селянами фермы, Горбунов-средний опытным взглядом выхватил пулемётное гнездо.

– Грамотно работают, черти, – крякнул он, открывая, вслед за председателем, свою дверь машины. – И спецуха какая интересная: шлем, маска, наколенники, броник… в наше время даже в Афгане такой не было… – бормотал отставной старший прапорщик, выбираясь из «уазика».

– Вань, а это кто? – вслед за ним лез из машины Вовка Горбунов.

– Ну, ты-то дурака, брат, не валяй, – Горбунов-средний даже удивлённо обернулся, – кто ж ещё тут может десант с вертолёта высаживать? И, вообще, помолчи пока.

– Ну, да – ну, да, – как бы оправдываясь, закивал Горбунов-младший, с опаской разглядывая десантников. – Зелёные человечки… ну, да… Вань, это ж те, которые вежливые? – не сдержавшись, громким шёпотом спросил Вовка, у которого любопытство всегда брало верх над любым страхом.

– Вот, сейчас и узнаешь, – неодобрительно покосился на него брат.

Народная молва уже давно носила по Стрелковому байки про вежливых «зелёных человечков», наводнивших, якобы, весь Крым. Но, правда это или нет, точно в Стрелковом никто не знал, ибо своими глазами «вежливых людей» никто из селян пока не видел. Вот и увидели.

– Стоять! Проезда нет! Кто такие?! – гаркнул десантник, не сводя с них оружия.

– Ты б, сынок, автомат-то на людей не направлял бы, – мирно попросил дед Иван, выступая вперёд. – Люди всё ж таки… Сельский глава я, – представился он, – председатель сельсовета Пономарь. А вы кто будете?

Словно и не задавал он этого вопроса, десантник и ухом не повёл.

– Служебные документы предъявите! – всё также категорично потребовал он и не думая отводить оружия. С двух сторон дороги приближались, держа селян на прицеле, ещё двое автоматчиков.

– Сынок, это ж деревня, меня на Стрелке все знают, я тут удостоверение с собой не ношу.

– Ребят, вы это… Ну, вы, что? – включился в разговор Горбунов-средний. – Это ж председатель наш Понома…

– Всё ясно, отставить! Сам кто такой?! – бесцеремонно на полуслове перебил его десантник.

– Военный пенсионер, прапорщик ВВС в отставке Горбунов. В Амдерме служил, в Ростове, в Западной группе войск в Германии, службу в Крыму закончил, уже после развала Союза, – торопливо стал рассказывать он. Хотел ещё что-то добавить, но десантник снова, довольно грубо, гаркнул:

– Всё ясно, отставить! Куда следуете?!

– Ну, ни хера себе, вежливые люди! – Вовка Горбунов, который всё это время помалкивал в сторонке, неожиданно для всех, да и, пожалуй, для себя самого, так громко возмутился, что все обернулись на него.

Ну, так сызмальства повелось у братьев Горбуновых, всегда эта троица, недолго думая, вписывалась друг за друга. Вот и сейчас Горбунов-младший не думал. Ни о натянувшейся в звенящую струну тревожной ситуации, ни об автоматах, инстинктивно перенацеленных на него, он просто обиделся за брата. И как-то грубо-незамысловато, но по-человечески очень правильно и искренне у него это вышло, что бесцеремонный десантник расхохотался и опустил оружие:

– Всё ясно. Не, мужики, мы, правда, вежливые, – смеялся он, словно Вовка какой-то пароль произнёс, и моментально стал своим. Видимо, это был офицер, потому что по его знаку опустили оружие и двое других подошедших десантников.

Бесцеремонный, будем называть его так, потому что он не представился, доложил по рации о делегации местных жителей, получил «добро», и попросил председателя развернуть машину поперёк дороги: «На время. Пока мы с вами к командиру сходим». После чего лично проводил Пономаря и братьев Горбуновых к газораспределительной станции, недалеко от которой одиноко стоял пустой военный автобус.

– Братан у нас там! – Вовка с Ванькой сразу рванули внутрь станции, и Бесцеремонный снова жестом остановил десантника на входе, который попытался, было, перегородить им путь.

– Свои мужики, пусть идут… – у него на воротнике тихо забулькала рация, он что-то ответил, и повернулся к Пономарю. – Подождём здесь. Командир обход территории делает. Сейчас вернётся.

Совсем скоро со стороны моря к ним подошла группа военных всё в той же зелёной форме без опознавательных знаков. Старший, он единственный был без маски на лице, первым протянул руку Пономарю и представился:

– Сергей Сергеевич, – фамилии и звания не назвал, но проявил осведомлённость: – Вы, вероятно, Пономарь Иван Пантелеевич, председатель сельсовета?

– Всё верно, – не удивился председатель, – Пономарь.

– А мы и к вам собирались наведаться, – командир десантников хоть и улыбался, но в то же время цепко всматривался в сельского главу. – Но вы, вот, сами приехали. Это хорошо.

– Вам не о чем беспокоиться, – опередил он вопрос председателя. – Станция теперь под нашей охраной. Ну, во избежание всяких глупостей. Была попытка отключения газа в Крым. Но вы же понимаете, Иван Пантелеевич, нельзя оставить два миллиона крымчан без газа, правильно? – улыбался Сергей Сергеевич, и, не дожидаясь ответа, сказал, наконец, что больше всего интересовало председателя.

– Все ваши люди абсолютно свободны, находятся на своих рабочих местах. Чужаков, правда, пришлось нейтрализовать, – командир «вежливых людей» кивнул в сторону военного автобуса с тёмно-синим мальтийским крестом – знаком СБУ – на борту, в центре которого желтел украинский трезубец, – а так всё нормально. Пройдёмте, посмотрим, – предложил он.

Операторы на газораспределительной станции, в большинстве своём, являлись жителями Стрелкового. Ну, так издавна повелось: до ближайшего крымского сельца Соляное, к югу по Арабатской стрелке, больше восьмидесяти километров по «гребёнке», а до крупной Каменки так и все сто. Не наездишься. Потому персонал всегда набирали в Стрелковом.

Старшим субботней смены был Славка Горбунов. Когда Пономарь с командиром десантников шли по коридору в операторскую, Горбунов-старший вполголоса дорассказывал братьям о случившемся:

– …ну а так всё нормально, нас не трогают, – донеслось до председателя, – нос только полкану эсбэушников сломали, когда тот борзанул и стал права качать, вот их после этого упаковали и заперли в подсобке… – Горбунов-старший осёкся, когда в комнату зашли Пономарь и старший, представившийся Сергеем Сергеевичем.

Последний, видимо, тоже услышал, потому как решил пошутить:

– Всё правильно, Вячеслав Ульянович, – щурился он своей хищной улыбкой, – на газовой станции газ надо качать, а не права.

– Здорово дневали, Вячеслав Ульянович, – тихо поздоровался председатель и шагнул навстречу, вопросительно заглядывая в глаза односельчанину.

– Слава Богу, Иван Пантелеевич! – бодро ответил Горбунов-старший, пожимая руку. И тихо добавил: – Всё хорошо, председатель, правда.

И потому, как он при этом глаз не отвёл и чуть заметно кивнул, дед Иван поверил, наконец, что тут, действительно, всё в порядке. Ну, в том смысле, что его односельчанам ничего не грозит.

Столь красноречивый диалог взглядов и жестов не остался незамеченным командиром десантников, но Сергей Сергеевич виду не подал.

– Иван Пантелеевич, мне бы посоветоваться с вами… – попросил он. – Выйдем?

– Тут проблемка одна нарисовалась неожиданно, Иван Пантелеевич, – начал Сергей Сергеевич, когда они шли по коридору. – Товарищи украинские чекисты мне тут много чего понарассказывали после инцидента с их полковником. Ну, да вы всё слышали… В том числе и про пост пограничный рассказали. Признаюсь, не знали мы про него толком, слишком быстро пришлось реагировать.

– Ещё во вторник застава на меже́ стала, а вы не знали? – недоверчиво качнул головой председатель.

– А вы всерьёз полагаете, что мы всё знаем? – вопросом на вопрос усмехнулся Сергей Сергеевич. – Ну, теперь-то я в курсе, конечно, живописала жандармерия местная, так сказать, во всех подробностях. И про вторник, и про то, что десять человек на заставе, и про вооружение, и про прапорщика, что пограничниками командует… – Сергей Сергеевич жестом уступил дорогу председателю, когда они подошли к двери, и в два шага догнал его на улице. – Так вот, ситуация, говорю, теперь пикантная нарисовалась. Смотрите… – остановился он.

– Это дорога, – носком ботинка командир отчертил на песке прямую линию и поставил на ней крест. – Здесь ваше Стрелковое… Это мы, – черканул он поперёк. – А тут, сзади, блок-пост пограничников. Километров десять от нас, я так понимаю… – Сергей Сергеевич подвинул ногой на линию камень. – А вот отсюда, из Крыма, – снова нарисовал он, на этот раз стрелку, – колонна бронетехники сейчас идёт. И в блок-пост неизбежно упрётся. А приказ – до газовой станции не останавливаться…

Сергей Сергеевич на секунду задумался, носком поддел камень и отфутболил его в сторону:

– Ну, против брони погранцы со своими «калашами» ничего поделать не смогут. Сметут их, если заваруха начнётся. Пострадают только. А вот этого не хотелось бы. Завтра референдум в Крыму, всё чисто должно быть. Как считаете, Иван Пантелеевич, – прямо смотрел на него командир десантников, – с прапором погранцов договориться можно будет, чтобы сами ушли? Он мужик вменяемый-то хоть?

– Да, какой там мужик! – ошеломлённый услышанным, воскликнул дед Иван. – Пацан молодой! Зелёный ещё совсем!

– Вот, это плохо, – нахмурился командир, – может по дури дров наломать… Ладно… – помолчал он, – я, собственно, почему обратился… Мы до вас в Керчи работали, местные нам помогали, мы им… Потому и не пострадал никто… Против народа-то не попрёшь… В общем, если поможете здесь, то было бы здорово. Ну а нет… Ничего страшного, сами будем решать проблемы с вашим прапорщиком.

– Погодь, командир! – Иван Пантелеевич даже схватил его за рукав, лихорадочно соображая, что можно сделать. – Совсем молодой пацан, жалко, ведь. Они все там такие. Ванька Горбунов, вон, по своей памяти военной, нянчился с ними, с ночлегом хлопотал… Жалко, ведь, – повторял он, – мы их в соседний санаторий, что на меже стоит, пристроили. Калина Николай Петрович, директор тамошний, хороший мужик, их теперь кормит и поит…

Случайные слова отчётливо, вдруг, сложились в спасительную мысль, когда взгляд упёрся в брошенный автобус с крестом СБУ на борту.

– Погодь, командир! – Иван Пантелеевич отпустил, наконец, его рукав. – Кажись, я знаю, что делать… Ванька Горбунов… Он сможет, его послушают… Дай нам этот автобус, командир, мы их сами вывезем.

– Уверен, Иван Пантелеевич? – Сергей Сергеевич вопросительно щурился на Пономаря. – Ради такого дела я бы вам и эсбэушников этих отдал. На обратном пути. Мне они ни к чему, а вам лыко в строку, ну, и алиби заодно.

– А ты дай мне сейчас с мужиками покумекать, командир, и я тебе точно скажу…

Они стояли у пустого автобуса с крестом на борту – Пономарь и трое братьев Горбуновых. Время от времени кто-то из них начинал размахивать руками. Остальные, соглашаясь, большей частью кивали. Собственно, это всё, что видел издалека командир десантников, который терпеливо ждал председателя у входа.

– …Ну, так тогда и сделаем, – подвёл черту председатель: – Вместе пойдём, но самое сложное, Иван Ульянович, на тебе.

Отставной прапорщик утвердительно кивнул.

– Пойду просить командира остановить их колонну на Сивашском лимане, перед блокпостом, – добавил председатель. – Дай Бог, чтоб получилось…

– А если не остановит? – уже в спину засомневался Горбунов-средний. – Он человек военный, живёт по приказу…

– А что, приказ был людей бронёй давить?! – яростно обернулся дед Иван.

– Он человек военный, – нехотя повторил бывший прапорщик, – надо будет, он сам такой приказ отдаст…