Предисловие автора
Прошлое, настоящее, будущее… Светлое или тёмное, близкое-далёкое, счастливое или не очень… Но всегда живое, преходящее, творимое… На виду и герои каждого времени.
«Есть люди прошлого, люди будущего, люди вечного», – утверждал Николай Бердяев.
Имеет право быть межвременье – всегда смутное, случайное, непредсказуемое со своими мутными героями…
Забыли про преждевременное… Скорее всего, не хотим в нём копаться, ибо оно всегда безрадостно и обречённо…
Если преждевременные открытие, философия, искусство или ремесло – они безлимитны, они дозреют, то человек зажат временем, как смертник гарротой…
Печальна судьба преждевременных…
Пресс времени – это молва и мода, каноны и близорукость, косность и инстинкты, традиции и склад-уклад…
Преждевременный всегда одинок. Стадом выживать легче, поэтому оригиналов выживают, чтобы не мутил воду, не смущал и не возмущал…
У преждевременных во всём – налёт гениальности и эксклюзивности, поэтому они честолюбивы и обидчивы…
Их жгли на кострах, превращая в исчезающий пепел, пытали до отречения, гноили в забвении, и только наивная Вера в святую Истину помогала им выживать…
Семья им помеха, женщины – только те, что за ними в костёр…
Квёлые телом, легко ранимые душой, они любят славу, но больше всего боятся забвения…
Преждевременные всегда упоённо учатся, интуитивно чувствуя: чтобы «выстрелить», нужен солидный базис…
Удалённость их от времени настоящего есть прямая функция от степени цивилизации социума…
Правда, сильный маргинал имеет шанс стать на время вожаком, двинуть прогресс, подтянуть время, только вовсе не факт, что сонному стаду это во благо…
В норме же преждевременность – это осознанная обречённость, но для наблюдателя – отнюдь не тоска, а тайны и интриги…
Они, преждевременные, местами и временами случаются, и как с ними быть – никто толком не знает…
Стаду трудно понять, что выскочки эти – его, стада, золотой фонд…
«Повесть о преждевременном…», быть может, лишний раз заставит нас оглядеться и задуматься и где-то даже сориентироваться…
Свои герои у прошлого, настоящего и будущего…
И у преждевременного свои. Александр Леонидович Чижевский, «Леонардо да Винчи 20 века», – один из них…
...
...
...
«Дворянчик», – с явной завистью приклеил ярлык классовому врагу сидящий на заборе вихрастый пролетарий лет тринадцати, весь вылинялый от июльского солнца, удавшегося в Калуге лета 1913 года.
Ватага мальчишек со скучной на события улиц Ивановской, Васильевской и окрестностей в душе не возражала против заселения семьи военного в заново выкрашенный двухэтажный особняк. Какое-никакое оживление…
Ломовые извозчики, в схожих картузах и прилипших к спинам цветастых рубахах, обычно важные и задумчивые, теперь старательно суетились и матерились без злобы… Барин, видать, не жадный. А только чудно: военный, а книг – сто пудов…
Худосочный «дворянчик» с сосредоточенными, широко посаженными глазами из всего разгружаемого с подвод имущества поспешно и трепетно взял на руки какую-то завёрнутую в пёструю ткань трубу, похожую на самоварную.
«Папа, это чудо что за мезонин! Здесь хватит места и для телескопа, и для лаборатории», – восторженно горящие глаза юноши вызвали довольную улыбку на суровом лице отца, и даже бравые генеральские усы не смогли скрыть умиление.
Кадровый артиллерист Леонид Васильевич Чижевский был прямым потомком придворного Елизаветы Петровны – Петра Лазаревича Чижевского, которому императрица за верность Родине в 1743 году пожаловала потомственное дворянство. В роду было немало воинов, Георгиевских кавалеров, ходивших ещё под знамёнами Суворова и Кутузова; знаменитый адмирал П. С. Нахимов в их числе.
Ещё будучи поручиком, Леонид Васильевич изобрёл командирский угломер для стрельбы артиллерии по невидимой цели с закрытых позиций. Экспериментировал он и с ракетами конструкции генерала К. И. Константинова, но, как оказалось, преждевременно…
Не хоровод ли планет поставил на этот род Каинову печать преждевременности?..
Широчайшая эрудированность Леонида Васильевича и преданность Отечеству сказалась и после революции 1917 года. В Калуге он руководил курсами красных командиров, а после Гражданской войны даже получил почётное звание Героя Труда РККА.
Потеряв в тридцать семь лет горячо любимую жену, Леонид Васильевич не женился вторично и всецело посвятил себя воспитанию единственного сына – Александра, Шуры по-домашнему.
Любознательность мальчика поощрялась всемерно, средств на приобретение физических приборов и оборудования для химических и электрофизических опытов не жалелось. К услугам Шуры была и богатейшая библиотека отца.
Малышу был всего один год, когда от туберкулёза умерла его мать, поэтому воспитанием его, кроме отца, занимались бабушка и сестра отца, которую он и называл матерью. Не мудрено, что под воздействием двух высокообразованных женщин малыш полюбил музыку, поэзию и живопись. В возрасте четырёх лет он уже учил наизусть русские, немецкие и французские стихотворения, за что получал денежное вознаграждение от бабушки, которая сама, помимо этого, знала ещё английский, итальянский и шведский языки.
Вспоминая впоследствии детские годы, Александр напишет:
«Когда я сейчас ретроспективно просматриваю всю свою жизнь, я вижу, что основные магистрали её были заложены уже в раннем детстве и отчётливо проявили себя к девятому или десятому году жизни. Дисциплина поведения, дисциплина работы и дисциплина отдыха были привиты мне с самого детства. Полный достаток во всём и свободная ненуждаемость в детстве не только не изменили этих принципов, но, наоборот, обострили их. С детства я привык к постоянной работе».
С пяти лет Шура сам начал писать стихи, а во время оздоровительных поездок на юг Франции и Италии учился живописи у художника Гюстава Нодье, ученика ставшего впоследствии классиком импрессионизма Эдгара Дега.
Перед самым переездом из Польши в Калугу к Рождеству 1913 года в Варшаве для Шуры была куплена дорогая, с паспортом, скрипка итальянского мастера Давида Тэхлера. По преданиям на ней играл сам Паганини…
Шура без принуждения вполне прилично освоил инструмент, пробовал и сочинять. В минуты вдохновения, когда Шура музицировал, рисовал или, шагая по комнате, громко декламировал, бабушка с умилением располагалась снаружи у двери и в комнату к любимцу никого не пускала…
Особенно душевные стихи или музыка могли вызвать у Шуры слёзы умиления – эта проникновенность оставалась его брешью до последних дней.
Существовали, однако, и другие обстоятельства, определившие, в конце концов, жизненные приоритеты Шуры отнюдь не в пользу искусства.
Щедро одарив его всевозможными талантами, природа явно поскупилась на здоровье мальчика. Рос он хилым, болезненным ребёнком, с целым букетом болячек. Поездки на море приносили временные облегчения, чаще же всего Шура недомогал…
Сочетание любознательности и болезненности при этом имело странные результаты, часто удивлявшие и даже пугавшие взрослых. По своему состоянию мальчик научился точно предсказывать погоду. Можно предположить, что так и оформилась у него со временем тяга к научной медицине вообще и к влиянию на организм окружающей среды в частности.
А уж когда он однажды заявил, что намерен научиться лечить чахотку, погубившую его мамочку, бабушка и вовсе захлюпала носом и полезла за носовым платком, а отец понял ориентиры дальнейшего воспитания…
И ещё одно – домашний телескоп, подаренный ко дню рождения проницательным отцом. Загадочное звёздное небо, Луна и особенно Солнце заставляли сердце мальчика трепетать… Ночи напролёт проводил он за телескопом, днями искал ответы в звёздных атласах и других книгах на разных языках из богатой библиотеки отца.
В девять лет Шура написал свой первый трактат о звёздах, ввёл систему наблюдений за солнечными возмущениями. Казалось бы, классическое рождение классического учёного…
Народившаяся страна же, как оказалась, тяготела к избранности.
Или роды преждевременные, или страна недоношенная…
«На Яченку возьмём?» – Рыжий на заборе, видно, самый дружелюбный. Или самый млявый от Солнца…
«Ане пескарей не потребляють», – прищур Сутулого с шелухой от семечек на губах вполне мог означать укор и классовую непримиримость в будущем.
Шура, Шура… Ловил бы пескарей да семечки лущил… А ты – в солнцепоклонники…
Традиции и учебные программы калужского реального училища Фёдора Мефодьевича Шахмагонова не имели своими целями отыскивать и пестовать светочей отечественной науки. Одетые в одинаковую серую форму ученики почему-то вызывали у поступившего по переезду в шестой класс юного Александра Чижевского ассоциацию стриженных под горшок. Очень реальное было училище…
Без всякого восторга таскался он ежедневно в скучную коробку на Богоявленской, с нетерпением ожидая конца уроков, когда, наконец-то, дома займётся вещами более замечательными.
Учился неровно, что при наличии исследовательской упёртости и нескрываемой эрудированности, на фоне знания языков и владения музыкальными инструментами отнюдь не делало его любимым учеником, зато вызывало подозрения… Мало того, феноменальная память юного Чижевского часто раздражала и даже пугала господ учителей.
Конфликт назревал неотвратимо, как ячмень на глазу…
История умалчивает, чем руководствовался господин Шахмагонов, директор училища, доктор зоологии, когда в начале апреля 1914 года вместо урока по рисованию пригласил старшеклассников в общую залу на встречу с Константином Эдуардовичем Циолковским.
«Имейте в виду, господа, сегодня вы увидите человека выдающегося… Циолковский – учёный, изобретатель и философ. Внимательно слушайте его лекцию. Его идеям принадлежит большое будущее…»
Высокий, лобастый, бородатый старик с отрешённым поначалу взглядом вовсе не был Чижевскому знаком. Впрочем, как и всем остальным. Реакция же однокашников на учителя математики женского епархиального училища была однозначной: снисходительность, улыбки, открытые насмешки, нелестные сравнения…
Он вошёл быстрыми шагами, неся с собой какие-то овальные предметы, сделанные из белого металла, и свёрток чертежей. Большого роста, с открытым лбом, длинными волосами и чёрной седеющей бородой, он напоминал былинных поэтов и мыслителей. В то время Константину Эдуардовичу шёл пятьдесят седьмой год, но он казался старше из-за некоторой седины и сутулости. Тёмные глаза его говорили о бодрости духа и ясности ума, они светились, сияли и сверкали, когда он излагал свои идеи…
«Одет он был также по старинке: длинные, гармошкой складывающиеся чёрные брюки, длинный тёмно-серый пиджак, белая мягкая сорочка с отложным воротником, повязанная чёрным шёлковым шарфом. Костюм соответствовал его внешности: он был серьёзен, прост и не носил следа особой заботы, о чём свидетельствовало два-три маленьких пятна и отсутствие пуговицы на пиджаке. Простые хромовые ботинки также были основательно изношены»
(А. Л. Чижевский. «Необъяснимое явление»)
Сквозь шум в зале Александр не сразу расслышал тихий, усталый, но твёрдый голос Константина Эдуардовича. Когда же до его уха долетели слова «звёзды, Солнце, космоплавание, аэродинамика, ракетостроение, космическая баллистика», он насторожился:
«Кто этот странный, сутулый господин? Почему в губернской глуши школьный учитель говорит о Космосе?!»
«Непонятная и неожиданная человеческая громада», – напишет он потом в своей книге о К. Э. Циолковском.
А это и была всего-то судьба…
Зачитанные до дыр, капитальные по тому времени курсы астрофизики Юнга, Море, Эббота, Аррениуса возбуждали в юном мозгу тысячи неразрешимых вопросов…
«Понятно, что Солнце по большому счёту определяет собою Жизнь и Смерть на Земле, ясно, что полярные сияния и магнитные бури связаны с ним. Но вот эти циклы возмущений на светиле… Значит, на всём живом на Земле тоже должны быть отпечатки тех же циклов… У кого узнаешь…»
А тут ещё новомодный Жюль Верн… В 1895 году он написал:
«Плавучий остров посетит главные архипелаги восточной части Тихого океана, где воздух поразительно целебный, очень богатый кислородом, насыщенным электричеством, наделённым такими живительными свойствами, коих лишён кислород в обычном своём состоянии».
Откуда эту идею о кислороде, насыщенном электричеством, почерпнул знаменитый француз. Откуда?! Да, он пристально следил за опытами учёных, их высказываниями и все сведения заносил в специальную картотеку – огромное хранилище всевозможных идей, догадок, удачных и неудачных опытов, взлётов фантазии и намёков, которым некогда суждено будет, может быть, развиться в научные дисциплины. Огромная картотека Жюля Верна славилась по всему миру. Не потому ли на сегодняшний день из всех фантастов Жюль Верн – самый реализованный?!
Застрявший в юном мозгу вопрос о жюльверновском наэлектризованном кислороде неожиданно всплыл летом 1915 года в Петрограде, куда Александр приехал по делам учёбы.
Остановился он у мужа своей тётушки, Афанасия Семёновича Соловьёва, доктора медицины, главного врача Путиловского завода.
Он-то и подкинул пытливому племяннику вопросик от своего друга И. И. Кияницина.
Оказывается, если пропустить воздух через слой ваты толщиной не менее двадцати четырех сантиметров, то все животные в нём погибнут… Чудеса… Что теряется на вате и не доходит до животных?!
Хитрый доктор и дорожку указал: харьковский-де гигиенист Скворцов и одесский физик Пильчиков считают, дескать, что заряды атмосферного электричества застревают на вате, и животные гибнут вследствие их отсутствия. Кислород, якобы, потеряв электричество, перестаёт действовать как окислитель…
«Вот тебе, Шура, проблема на добрый десяток лет… Займись-ка ею. Ведь это дьявольски интересно. По-видимому, в этой области лежит большое научное открытие…»
Печатные анналы Калуги вопроса не прояснили, учёные авторитеты спасовали…
К Константину Эдуардовичу…
«Коровинская улица была одной из самых захудалых улиц Калуги. Она лежала далеко от центра города и была крайне неудобной для передвижения осенью, зимой и весной, ибо шла по самой круче высокого гористого берега Оки.
Дом Циолковского был самым крайним на Коровинской улице и был выстроен как раз в том месте, где гора кончается и переходит в ровное место, по которому и течёт Ока. Ходить по этой улице в дождь и особенно в гололедицу было делом весьма трудным. Улица была немощёной, с канавами по самой середине, с рытвинами и буераками, прорытыми весенними дождевыми потоками. Это мешало ездить по ней не только в рессорном экипаже, но и в телеге: здесь легко можно было сломать рессоры, ось у телеги или спицы у колеса.
По этой улице предпочтительно было только ходить пешком, да и то глядя в оба, как бы не сломать себе ногу. О том, что когда-то с телегой действительно произошла авария, свидетельствовало сломанное колесо, долгое время лежавшее в канаве посередине улицы. Тут же был вырыт глубокий колодец, обслуживающий жителей нижнего отрезка улицы.
Если зимой Коровинская улица представляла собой снежную гору, по которой даже самые отважные мальчишки вряд ли рисковали кататься на санках, то с наступлением весны картина резко менялась. По улице текли беспрерывные потоки мутной воды, направляющиеся сюда, как в сточную трубу, из лежащих выше улочек и переулков, из всех семидясети дворов, и несущие с собой разный мелкий хлам, сор и нечистоты, накопившиеся за шесть месяцев зимы.
Все эти грязные ручьи стремглав проносились мимо дома Циолковского и образовывали тут же, за домом, огромную лужу, которая иногда держалась до середины мая, пока земля не впитывала в себя влагу, и весеннее солнце не выпаривало её.
Вид отсюда был замечательный: Калуга с многочисленными церквами и позеленевшими садами наверху, живописно разбросанными на горе. Внизу, шагах в ста от дома, текла полноводная Ока. Слева (за рекой Яченкой) темнел знаменитый калужский бор – место прогулок молодёжи. А за рекой, среди зелени, вилось шоссе. Прямо на холме располагались сады, парки, дома и церковь.
Кабинет Циолковского, она же мастерская, она же спальня, на втором этаже ветхого домика завален заготовками для дирижаблей, моделями ракет, чертежами».
Великие умы часто занимали себя какой-либо механической работой: Спиноза шлифовал стёкла, Монтескье огородничал, Толстой ходил за плугом, Павлов играл в городки, Менделеев клеил чемоданы. Циолковский же любил слесарную и столярную работу.
«Могут ли циклы солнечной активности иметь влияние на мир растений животных и даже человека?»
Константин Эдуардович надолго задумался…
«Было бы совершенно непонятно, если бы такого действия не существовало. Такое влияние, конечно, существует и скрывается в любых статистических данных, охватывающих десятилетия и даже столетия. Вам придётся зарыться в статистику, касающуюся живого и сравнить одновременность циклов на Солнце и в живом мире.
А по поводу гибели животных в профильтрованном воздухе… Ну что же… Раз есть живая и мёртвая вода, почему бы не быть живому и мёртвому воздуху?!»
«Это здорово», – вдруг обрадованно воскликнул Константин Эдуардович.
«Это касается и моих работ по звёздоплаванию. Ведь человек при полёте в космос будет обречён дышать искусственным воздухом без всякого электричества. И если это так смертельно, то следует этот вопрос обсудить.
Если так, если не простой молекулярный кислород, а ионизированный в определённых порциях поддерживает жизнь, то это же противоречит современным взглядам – и тогда вы обречены на муки, непризнание и клевету. Это, имейте в виду, обязательно для таких больших деяний, и от этого вам не увильнуть.
В то же время, это очень заманчиво – на вашем месте я бы попробовал и не обращал бы внимания на мосек, которые, конечно, будут лаять на вас даже тогда, когда весь мир признает ценность ваших работ, и академики увенчают вас лаврами. Моськи будут лаять… Это – общий закон…»
Вот так: старый рвался заселить далёкие планеты, молодого заботило влияние Космоса на Землю…
И ведь оба знали про мосек, но явно недооценили особенности отечественной породы…
«Папа, мы с тобой должны непременно посетить Козельск», – заявил однажды Шура по приходу из училища.
«Что так?» – генерал всегда вполне серьёзно относился к любой инициативе сына.
«Сегодняшний урок истории показал, что в обороне Козельска от татаро-монголов есть много непонятного… Концы с концами не сходятся.
Сам посуди: почти пятьдесят суток ордынцы топтались под стенами этого крошечного городка. И это при том, что он им вообще был не нужен – ни богатства там особого, ни какого-то стратегического значения. Рязань, Владимир, Галич пали за несколько дней… А тут, понимаешь, битва почти как за Киев…
Поэтому интересно взглянуть, что там за неприступная крепость такая. Тем более, что это совсем рядом, всего семьдесят вёрст».
«Принял к сведению», – по-военному отрапортовал отец, и это означало, что с сего момента началась их обоюдная подготовка к поездке. Традиционно активная, надо сказать, подготовка.
Изучалась вся доступная литература, посещались ещё раз все музеи, опрашивались все краеведы и тому подобное.
В истоках будущего широчайшего научного диапазона профессора Чижевского – Леонардо да-Винчи 20 века – и такая научная строгость и тщательность в том числе.
«Обрати внимание на берега», – показал рукой отец, когда они пересекали Оку.
«Метров семь, не иначе, подъём воды был. А в Козельске две реки сходятся – Жиздра и Другусна. Стало быть, две “большие воды” по весне. Вот тебе и рубеж труднодоступный. Распутица, брат, для военных – сущая канитель…»
«Фортификация достаточно грамотная», – помесивши изрядно окрестную грязь, констатировал генерал.
«Оно, конечно, и распутица, и укрепления – вещи немаловажные, могут статься при обороне и решающими. Но в случае с Козельском имеют право на существование и другие версии. Скажем, передовые войска просто стояли и ждали подхода основных сил. К тому же не исключено, что сказывалась общая потрёпанность в недавних сражениях, и требовалось зализать раны…»
«А я читал, – проявил осведомлённость Шура, – что монголы просто мстили городу за давнее убийство послов бывшим козельским князем Мстиславом Святославовичем».
«Слабая версия, потому как смоленский князь, например, тоже был участником того позорного убийства. Да и богатый торговый город Смоленск куда как более заманчивая добыча для алчущих ордынцев, чем захудалый Козельск. Ан нет. Смоленск вообще никогда татаро-монголами не штурмовался…
И чего вдруг тогда Батый на Новгород не пошёл?! Вот как раз распутицы-то никакой и не было, а совсем даже наоборот, и конница могла форсированным маршем идти по замёрзшим рекам и озёрам…
Но давай на время оставим в покое Козельск и поговорим о более позднем “стоянии” на нашей Угре. Здесь загадок не меньше.
Иван Третий – великий князь московский, государь Всея Руси – на одном берегу Угры, на другом – татарский хан Ахмат. Тоже долго стояли, несколько месяцев друг за другом поглядывали. Потом татары вдруг снялись и понеслись во весь опор домой, в степи, и это считается концом “ордынского ига” на Руси.
Но это было потом. А до того Иван Третий продемонстрировал, что он совсем не горит желанием сражаться с ордынцами. Епископ Вассиан употребил всё своё красноречие и эмоции, даже угрожал отречением от церкви, и всё для того, чтобы убедить государя выйти на защиту своей страны… Наконец-то государь соизволил пройти с войском двести вёрст и расположиться лагерем на левом берегу Угры…
А дальше, во время стояния, и вовсе странные вещи начались…
Ахмат хочет вести переговоры с государем и объяснить, наконец, чего из степей на Угру припёрся, а государь… не желает вообще с ним общаться… Вообще молчок: ни государь, ни послы – полная обструкция хану.
Представляешь, несколько месяцев тысячи и тысячи воинов с обеих сторон просто уничтожают провиант в полном бездействии…
Потом вдруг, в один момент, татары тоже молчком исчезают, оставляя правый берег Угры в кострищах, лагерном мусоре и конском навозе…
Теперь для поиска истины давай попробуем выстроить общую картину татаро-монгольского нашествия, без деталей, как в школе учат.
В начале 13 века в монгольских степях самый живучий хан – Чингисхан – всеми правдами и неправдами собрал кочевые племена в одну армию, наладил в ней железный порядок и надумал завоевать весь мир… Начал с Китая, потом вышел на Русь, потом уже его внук, хан Батый, пожёг Польшу, Чехию и вышел к Адриатическому морю.
Править в покорённых государствах ханы доверяли определённым князьям на основании выдаваемых им ярлыков, а сами получали дань и терроризировали население зверствами и грабежами. За триста лет такого татаро-монгольского ига случались попытки Руси от него освободиться. В 1380 году, например, Дмитрий Донской разбил ордынского хана Мамая на Куликовом поле…
Ну, а потом уже было стояние на Угре, непонятное бегство ордынцев и их совсем уж таинственное, бесследное исчезновение…
История Древней Руси известна по некоторым материальным источникам, редким старинным рисункам, а также материалами раскопок. Основной принято считать Радзивилловскую рукопись “Повесть временных лет”, копию которой Пётр Первый привёз в начале 18 века из Кеннигсберга, чуть позже в России оказался и её оригинал.
Но в одном мы с тобой правы: на сегодняшний день в истории татаро-монгольского ига есть ещё очень много тайн. И не только в обороне Козельска или в стоянии на Угре.
Изволь:
– армия Золотой орды насчитывала триста-четыреста тысяч всадников, и каждый имел по два-три коня для транспортировки оружия, фуража, добычи и для боя, разумеется. Это же почти один миллион голов! Чем их кормить?! Передовые всё съедят и вытопчут, а арьергард?
– кстати, лошади под монголами, как установили учёные, почему-то были вовсе не монгольской породы;
– в самом войске, как свидетельствуют многие источники, большинство ордынцев были вполне европейской внешности, мало того, христиане… Сам Чингисхан, как и большинство его военноначальников с русскими именами-прозвищами, были высокими, светлоглазыми, с большими русыми бородами. Да будет тебе известно, что у мужчин монголоидной расы борода практически не растёт;
– монголы, как прирождённые степняки, оказывается, уверенно воевали и в непроходимых славянских лесах;
– почему ордынских вельмож волновали дела исключительно русских удельных князей?!
– за все годы татаро-монгольского ига почему-то не пострадал ни один русский священнослужитель;
– где, наконец, хоть какие-то следы великой, на пол-мира, империи Чингисхана-Батыя?! Одних костей в земле сколько должно быть! А добыча, архивы, имущество?! Потомки, наконец…
Справедливости ради надо сказать, что в последнее время на некоторые из этих вопросов ответы всё-таки появляются. Вот, например, капитальный труд подзабытого историка Андрея Ивановича Лызлова “Скифийская история”.
Оттуда проистекает, например, что, пока ордынцы с ханом Ахматом топтались несколько месяцев на Угре, а Иван Третий играл с ними в молчанку, московское войско втайную сплавилось на лодьях по Волге в Орду, к “жилищам поганых”. Была форменная безобразная резня, жертвами которой стали беззащитные дети, старики и женщины ордынцев…
Вот когда московское воинство с великой добычей возвратилось домой, и хан Ахмат узнал об этой беде, он и снялся с Угры и помчался в свои степи, в Орду – “…как тебе не стыдно-о-о!”».
Не исключено, что оставшиеся безответными вопросы отца о недомолвках и тайнах татаро-монгольского ига на Руси в какой-то степени и сподвигли Шуру Чижевского по окончании реального училища к поступлению в Археологический институт.
Правда, делом его жизни ни археология, ни история всё-таки не стали… Рискнём предположить, что недвусмысленная политическая ангажированность истории, как науки, как раз и отпугнула молодого человека, по складу ума и характера настроенного только на чистую науку…
Другой вопрос, что его, как и Пушкина, «чёрт догадал… родиться в России с душой и талантом», и ему так и не довелось насладиться в полной мере служением «чистому разуму»…
Много воды утекло со времён их с отцом интереса к «ордынскому» вопросу… Будет несправедливо, если мы не дополним их изыскания красивой современной версией татаро-монгольского ига на Руси. Версией, которая удивительно точно ставит все точки над «i».
«А не было никакого нашествия!» – утверждают академик Анатолий Фоменко, писатель Александр Бушков и ряд других исследователей.
А была гражданская война на Руси, удельные князья воевали друг с другом. А татаро-монгольской орды не существовало и в помине… Да, были отдельные отряды наёмников-татар, да и те были из Заволжья, соседи русских…
Потомки князя Всеволода «Большое Гнездо» воевали между собой за единоличную власть над Русью, вот что было.
В силу древних географических (в меньшей степени), а также последующих политических интриг (в основном) Великая Русь – это и была Татаро-Монголия. Выходит, это русская армия покорила территорию от Тихого до Атлантического и от Северного Ледовитого до Индийского океанов…
Получается, это наши предки заставили трепетать всю Азию и Европу.
Чингисхан по мнению некоторых учёных – это князь Ярослав, по военному прозвищу Чингис (хан – военноначальник). А Батый – его сын, Александр Невский. Высокие, с бородами лопатою, белокурые. Во многих языках «орда» – это армия…
А на какую ж Русь та орда ходила?! А на киевскую! Именно Русью и называли в 12–13 веках сравнительно небольшую территорию вокруг Киева, Чернигова, Курска… Поэтому московские, новгородские или, скажем, владимирские как раз и наезжали именно в Русь, то есть в Киев, например.
И в Козельске-то сидел князь Мстислав Глебович из черниговской династии. Той самой, которую Ярослав и Александр так упорно и жестоко старались искоренить, как одного из конкурентов.
И на Новгород, стало быть, Батыю-Александру Невскому абсолютно незачем было идти, ведь это же его город. А разрушать богатый Смоленск, как уже сложившийся центр международной торговли, было бы для Батыя-Александра, ясное дело, себе дороже…
Чего уж теперь искать некие следы-остатки империи Батыя – нет их, этих следов, откуда же им взяться…
Вот почему «татаро-монголы» так уверенно воевали в русских лесах – выросли они в них!
И, наконец, в рукописях, уцелевших от времени и переделок или не особо тщтельно вымаранных, нашли такую фразу: «Александр Ярославович Невский по прозвищу Батый».
В начале 13 века на Руси создалась кризисная ситуация. Князей, знаете ли, стало много, больше, чем княжеств. Поэтому до «нашествия татаро-монголов» – сплошная смута и грызня за престолы, братоубийство, измены и прочее безобразие. Пришли татары – и навели порядок!
Из множества князей и князьков выдвигается один государь, и устанавливается централизованная власть. А кто с таким порядком несогласен, будьте любезны, получите набег «ордынцев» в разъяснительных целях.
Вот вам ответ ещё на один вековой вопрос: почему же «ордынцы» ничем другим не занимались, кроме как поддержанием порядка на Руси. И только на Руси, заметьте, нисколько при этом не заботясь созданием такой же стройной системы великого княжения в других покорённых странах.
Стало быть, Русь и Орда – это одно и то же. Только «Орда» – это войско владимиро-суздальских князей, силой насаждавших на Руси единоначалие.
И уж совсем недавно вооружённые современными технологиями историки обескураживающе установили: тот самый основной источник – Радзивилловская рукопись «Повесть временных лет» – есть элементарная подделка. Фальшивка, если угодно…
И тогда возникает вопрос: а кто и зачем так нагло редактировал нашу с вами историю?!
Хороший вопрос, закономерный, но ответ на него интересно добыть, что называется, проистекающий. А для того – ещё одно семейное исследование по инициативе въедливого школяра Шуры Чижевского.
Правда, соблюдая хронологическую канву, немного позже.
19 июля (1 августа по новому стилю) 1914 года Германия объявила войну России.
Неделю спустя 3-я артиллерийская бригада, которой командовал отец, выступила из Калуги на фронт.
Старшие классы училища стали похожи на рой растревоженных пчёл. Юноши как-то сразу возмужали, чаще стали вспоминать богатое боевое прошлое земляков.
В Александре тоже заговорила кровь предков. В каждом письме к отцу на фронт он умолял его разрешить поступить в армию добровольцем, даже усики отпустил для солидности. Авторитет отца непререкаем. В семьях друзей-одноклассников Витмана и Танского традиции, видимо, более лояльны, и одному из них, Танскому, удаётся удрать на фронт. Правда, через пару недель в сопровождении унтер-офицера приятель был доставлен в лоно семьи…
С приближением выпускных экзаменов Александр не нашёл ничего лучшего, как налечь на учёбу. Все экзамены были сданы на «отлично». Отец с фронта одобрил наследника:
«Это уж даже слишком хорошо…»
Отец не навязывал Александру своего мнения по поводу будущей профессии. Умудрённый служака лишь пожелал ему быть свободным…
Наука в царской России такую роскошь допускала. Переворот 1917 года низверг и эту привилегию, а потому стёр в прах целое поколение молодой российской элиты.
Московский археологический институт предлагал широкий спектр гуманитарных специальностей. Коррективы внёс дядя Фёдор Александрович Невьянов:
«Какая археология?! Война идёт! Разруха будет… Понадобятся экономисты…»
Александр, недолго думая, записался одновременно и в Коммерческий институт, в основном памятуя совет Константина Эдуардовича, из-за мощного курса статистики…
И всё же страсть к наукам и образованию не могла пересилить ответственность и боль за Россию. Шла война, и ни один русский дворянин не мог остаться в стороне. В начале 1916 года Александр Чижевский добровольцем отправляется на Галицийский фронт.
По совету отца он был прикреплён разведчиком и бомбардиром к миномётному расчёту в составе его бригады. Воевал достойно и грамотно. За храбрость в боях был награждён Георгиевским крестом. Потом был контужен и отправлен домой на лечение.
По выздоровлению с удовольствием продолжил учёбу в Археологическом и Коммерческом институтах. Логическим завершением учёбы стала защита кандидатской диссертации «Русская лирика 18 века». Однако приход на тот момент к власти большевиков-коммунистов и их первые шаги настойчиво утверждали в мысли, что теперь, пожалуй, будет не до лирики…
К концу 1918 года был накоплен огромный статистический материал о влиянии солнечной активности на ход всемирно-исторического процесса. Гипотеза, высказанная Чижевским ещё в безусом возрасте, упрямо находила подтверждение в тысячах фактов, извлечённых им из гор мировых летописей за 2500 лет.
Периодичность войн и революций, взлёты и падения в экономике, крушения империй и подъёмы культуры, взлёты творческой активности, пики эпидемий и катастроф – эти и многие другие процессы явно зависят от солнечной активности.
Спектр оценок гипотезы – от безумной на момент высказывания до всё ещё поражающей в наши дни.
В мае 1918 года учёный совет МГУ слушал защиту докторской диссертации Александра Чижевского на тему: «О периодичности всемирно-исторического процесса».
Учтиво выслушав доклад соискателя, маститый академик и живой классик Климент Аркадьевич Тимирязев вначале сделал брови шалашиком, потом у него от гнева затряслась бородёнка:
«Большего бреда трудно себе представить».
Учёные мужи, известные историки, профессора С. Ф. Платонов, Н. И. Кареев, да и другие, похоже, тоже были изрядно обескуражены неожиданностью темы и смелостью её изложения.
Их можно понять:
«Если бы мы могли охватить одним взглядом историю человечества и представить её себе всю сразу здесь и теперь, мы были бы поражены возникшею перед нами картиною», – страстно и не без здорового нахальства убеждал маститых молодой соискатель.
«Это была бы не условная сказка, не история заблуждений, а история жёлтого дома Ницше – самого страшного, добавлю я, сумасшедшего дома, который мог только присниться дьяволу».
Может, и не к добру Александр Леонидович припомнил тогда А. И. Герцена, словно взяв его в союзники. Ну, мыслитель, но бунтарь… Ну, демократ, но вождизм по сей день… И чересчур уж натуралистическая философия, господа, право же… Нам бы поближе к Г. Гегелю, хотя этот и не наш…
Чижевского не смутить:
«В мировом историческом процессе орудует отнюдь не homo sapiens, а скорее homo insanus (не человек разумный, а человек безумный). Это значит, что вопреки планам всемирно-исторических индивидуумов, мысленно конструирующих социальную реальность сообразно с теми или иными идеями, в массовой человеческой деятельности осуществляются иные, можно сказать, шизофренические сценарии, истоки которых следует искать скорее в области коллективных сновидений человечества, чем в сфере политико-идеологического проектирования.
Иначе говоря, история демонстрирует нам не хитрость мирового разума (как думал Г. Гегель, а хитрость неразумия; слепые вожди слепых на самом деле разыгрывают навязанные неведомыми богами (читай силами природы) роли».
Наисовременнейший антиглобалист, да и только…
Как ни бились историки-материалисты всяческих мастей, они так и не смогли объяснить убийственную периодичность загадочных самоубийств, необъяснимых скоропостижных смертей, массовых припадков эпилепсии, октябрьских и мартовских психозов и многих других аномальных событий среди людей.
Чижевский объяснил. Мало того, рассчитал цикл сих явлений – 11,1 года. Мало того, предсказал себе судьбу…
«В периоды повышенной солнечной активности импульсивные индивидуумы, аффективные личности, истерики становятся центрами распространения психической заразы, возглавляют массовые движения, придавая им разрушительную, дионисическую направленность…
Лишь мышление избранных (аполлонических) натур, будучи чистым выражением лучистой энергии Космоса, способно придать позитивную смысловую направленность всемирно-историческому процессу, но, в силу своего подлинно космического разума и из-за своей принципиальной асоциальности, это мышление отторгается массами и их вождями, а его носители преследуются и истребляются…»
Диссертацию-то в тот раз спас директор Археологического института, занимавшийся в основном геральдикой и историей, член-корреспондент Академии наук С. Ф. Платонов, принявший достойное и разумное решение. К счастью, архивы АН сохранили его мудрые и честные слова:
«Господа! Мы имеем дело с аномальным явлением. Оценить его мы не можем – нашей эрудиции не хватает. Мы видим, что проделана большая фундаментальная работа. Поэтому, чтобы потомки не обвинили нас в том, что мы прошли мимо великого открытия, присудим искомую степень».
Диссертацию-то спас… Самого Чижевского впоследствии спасали и Семашко, и Луначарский, и Водопьянов, и жена, и даже не растерявшие совесть и разум следователи, и солагерники, и другие аполлонические личности. Но… «преследуются и истребляются…»
Знал Александр Леонидович, на что шёл, знал…
Снимите шляпы, господа…
По-настоящему на острые сюжеты, крутые повороты и тёмные пятна судьба Александра Чижевского вышла, пожалуй, с приглашением академика П. П. Лазарева к нему на работу в институт биофизики в начале 1919 года.
Но, прежде всего, личность Петра Петровича: блестящий ум, лоск столичной элиты, манеры приличного лорда, любимец женщин, завсегдатай модных европейских курортов…
Все эти «ах!», впрочем, ничуть не мешали, а скорее, наоборот, двигали его на острие науки. На самое, что ни на есть, острие. Партия большевиков, зомбированная вождями и их хозяевами на господство пролетариата во всём мире, поставила перед академиком П. П. Лазаревым задачу прямой регистрации электромагнитных излучений мозга. Ни больше, ни меньше. То есть научиться улавливать во внешнем пространстве человеческие мысли в виде электромагнитной волны. Разумеется, с последующим контролем и влиянием…
Вновь испеченный доктор Чижевский необычайно вдохновлён вниманием маститого учёного. В его сохранившихся письмах к домашним, а также к К. Э. Циолковскому вполне просматривается честолюбивое желание молодого профессора во всём походить на П. П. Лазарева.
С большим энтузиазмом и прицелом на будущие эпохальные открытия он между делом заканчивает ещё сразу два факультета МГУ – физико-математический и медицинский. Столь блестящее образование, организованный ум, феноменальная память и здоровое честолюбие на самом деле сулили ему мировые открытия, честь и славу для России…
Потомственный дворянин Чижевский элегантностью манер и одеждой не уступал своему кумиру, а в чём-то даже его превосходил: он умел писать проникновенные стихи, рисовать завораживающие пейзажи, а при случае вполне мог впечатлить публику и изящным музицированием на скрипке или фортепьяно.
Осмелимся предположить, что в какие-то моменты П. П. Лазарев испытывал… нет, не зависть, скорее ревность…
Поэтому, когда ему доложили, что Александр Чижевский оказывает знаки особого внимания очаровательной лаборантке Марии с умными, но всегда грустными глазами, настроение академика значительно улучшилось… Да оно и понятно: петух в курятнике должен быть один. Во избежание…
Странное дело: в суровые 20-е годы, когда вся страна голодала, ни институт биофизики в Москве (П. П. Лазарев), ни институт мозга в Петербурге (В. М. Бехтерев) не испытывали недостатка ни в средствах, ни в специалистах…
В конце холодного дождливого ноября 1920 года нарочные Народного комиссариата иностранных дел лично в руки академика Лазарева и академика Бехтерева доставили информационное письмо, прочтение которого повергло обоих в долгое, тревожное размышление…
Смысл письма сводился к тому, что практически все развитые страны Европы и Америки в спешном порядке создают институты и лаборатории с целью непосредственной приборной регистрации предполагаемых мозговых излучений человека, с возможностью последующей их корректировки и телепатии.
Потом все эти премудрости назовут психотронным оружием…
Это в институте он был профессор, хотя и двадцати четырех лет от роду, а здесь, на заснеженных аллеях Сокольников, он однажды настоял, чтобы она называла его по-домашнему – Шура… От Маши и без того веяло чем-то уютным, тёплым… Его старший калужский друг и учитель К. Э. Циолковский, прочитав в одном из стихотворений Александра летом 1921 года: «…Лишь на листе, где численные тайны, пылает смысл огнём необычайным», – молодецки воскликнул: «Помилуйте, голубчик! Со всем соглашусь, кроме слова “лишь”. Что за безысходность! А как же муза?! Нам без музы никак нельзя! Это поначалу любовь мозги туманит, а потом уж точно делает их яснее и могучее!»Маша находила его стихи многозначительными, часто слишком восторженными, нередко излишне печальными, в общем, заумными и не для простого народа. Он про себя отмечал: «А вот Брюсову, Волошину и Алексею Толстому – нравятся…»Взращённая с детства привычка всё систематизировать и анализировать не оставляла его и во время их прогулок с Машей. Она не обижалась, когда он уходил в себя и не спешил оттуда возвращаться. Для сотрудников их института это было нормой поведения…Есть основания утверждать, что не об их с Машей отношениях думал всё время молодой профессор. Мощь его интеллекта была причиной Машиной робости. Ну, не было в её привычках брать быка за рога… А так бы, глядишь, и состоялась бы семья, и потомки бы появились…Между тем многочисленные опыты с ионизированным кислородом, проводимые келейно в калужском доме отца с благословения К. Э. Циолковского, обрели теоретическую законченность, сформировались терминологически и материализовались в нехитром приборе, названном Чижевским аэроионизатором. Совершенно верно, это и есть знаменитая люстра Чижевского, на фальсификациях которой предприимчивые люди делают теперь повсеместно неразборчивый бизнес.Отрицательные ионы кислорода воздуха, с потрескиванием стекающие с многочисленных иголок на металлическом колесе, оказалось, делали воздух витаминизированным. Вот почему воздух над морским прибоем, чистый лесной, а также горный особенно целебен – в нём полно лёгких отрицательных ионов…С такой доморощенной экспериментальной аппаратурой Чижевский перешёл к широким опытам по изучению влияния лёгких отрицательных аэроионов на растения, животных и человека. Обобщение результатов позволяло говорить об эффективности витаминизированного воздуха в птицеводстве, санитарной гигиене, курортологии иммунологии, терапии туберкулёза, астмы, гипертонии, а также болезней крови и нервной системы.Полученными результатами Чижевский, как всегда, спешил поделиться с коллегами, в том числе и за границей. Отклики пришли практически мгновенно…Один поначалу просто обескуражил: знаменитый швед Сванте Аррениус, мировая знаменитость, лауреат Нобелевской премии имеет честь пригласить господина профессора А. Л. Чижевского в Стокгольм для проведения совместных исследований…Вдумайся читатель: премудрый Аррениус прочитал всего одну статью Чижевского, понял, о чём речь, и поспешил раскрыть объятия…В отечестве же нашем с той поры и по сей день десятки статей и целые монографии Чижевского существуют только в рукописях и ни разу не опубликовывались. И это в лучшем случае, в худшем же и вовсе утеряны или уничтожены…Не мудрено, что Александр Леонидович с большим энтузиазмом засобирался в Швецию поработать всласть во имя науки, во имя России…Процедура оформления загранкомандировок в ту пору мало чем отличалась от таковой в советские времена. Среди прочих проволочек нужны были весомые характеристики-рекомендации. А. В. Луначарский, нарком просвещения, а также Максим Горький с радостью согласились. Осталось неизвестным, что говорил Максим Горький В. И. Ленину, представляя и характеризуя Чижевского, а вот в узком кругу великий пролетарский писатель, знающий жизнь не понаслышке, якобы пробасил:«Ни секунды не сомневаюсь, что сей русский дворянин славного роду жаждет послужить России…»Уже был получен продпаёк и обмундирование, как вдруг за Чижевским в пять утра притарахел на вонючем мотоцикле с коляской нарочный из Наркомата иностранных дел, и милейший, но сильно раздосадованный на тот момент нарком иностранных дел Георгий Васильевич Чичерин, коротко изрёк:«Александр Леонидович! Ваша командировка за границу в настоящее время состояться не может…»Чижевский от неожиданности только и спросил: «А продукты, а вещи?..»«Да бог с вами! Пользуйтесь на здоровье…» – аудиенция была закончена.Может, большевики засомневались, какой России хочет послужить сей странный господин, может, имели на него какие-то особые виды, может, какой сексот-доброжелатель из зависти настучал – Чижевский был в полном неведении…А всё было гораздо проще…Полунеистовый, полупролетарский поэт Бальмонт революцию 1917 года принял с жаром. Вирши его об ту пору простаки захлёбывались от изнемогающей любви к ней. Таких, как он, Маяковский, тот же Горький большевики охотно посылали за границу с целью пропаганды и агитации, победы мировой революции ради…Стервец-Бальмонт подвёл. Едва успев пересечь советско-эстонскую границу, он, ничтоже сумняшеся, собрал немалый митинг и сочным, отнюдь небесталанным языком опростал на большевиков не один ушат накопленной грязи. Большевики нахохлились и на всю свою гнилую интеллигенцию шибко и надолго разобиделись…А. В. Луначарский по-дружески, спустя какое-то время, проинформировал об этом растерянного Чижевского. А в качестве утешительного бонуса поведал заодно свежую байку про Маяковского. Нет-нет, этот горлан-главарь был свой в доску и выезжал из России беспрепятственно. Только вот однажды, выступая на людях где-то в Штатах, всё время поддёргивал штаны. Одна очарованная, но бдительная слушательница возьми да и скажи:«Господин поэт, что вы всё время брюки-то подтягиваете, как-то это неприлично…»Великий посланец великой России за словом в карман никогда не лез.«А что, – сказал он, глядя леди в глаза, – по-вашему, будет приличней, если они вообще спадут?»Поскольку все дела в преддверии командировки были закруглены, опущенному с небес солнцепоклоннику теперь было время подумать о делах земных, о судьбах человеческих и о своём месте в этой суете…Всё тот же мудрый А. В. Луначарский предложил ему какое-то время побыть дома, и, спустя пару дней, Чижевский уже осматривал пейзажи из окна калужского поезда, имея в кармане ни к чему не обязывающий мандат литературного консультанта Наркомпроса.
Всевластный лик, глядящий с вышины!
Настанет ночь – и взор летит из бездны,
И наши сны, влелеянные сны
Пронизывают знанием надзвездным.
Следи за ним средь тьмы и тишины,
Когда сей взор бесстрастный и бесслезный
Миры, как дар, принять в себя должны
И слиться с ним в гармонии железной.
И лик глядит, о тварях не скорбя.
Над ним бегут в громах века и воды…
Над черствым равнодушием природы
Невыносимо осознать себя!
Лишь на листе, где численные тайны
Пылает смысл огнем необычайным.
А. Чижевский 1921 г.
Атмосфера пыльного и по-сельски сонного предместья Варшавы, где была прежде расквартирована артиллерийская бригада отца, весьма располагала к запойному чтению и салонному музицированию.
Благоприобретенная же тяга к разного рода изыскам, вздобрённая природной любознательностью пятнадцатилетнего Шуры Чижевского, никакого сколь-нибудь ощутимого развития не получала, ибо простор для изысканий ограничивался семейной библиотекой да редкими изданиями по рассылке.
Поэтому известие о передислокации бригады в Калугу было принято юношей с большим воодушевлением, душевным трепетом и мечтательными надеждами…
Что же это такое – «Калуга?» Конечно, это – Родина ближайших предков: брянщина-смоленщина-орловщина… Это – милые сердцу пейзажи центра России, их писать не переписать… Это – вёрст двести от Москвы, а там – большая наука, архивы, профессура… Там – Баратынский, Фет, Тютчев…
И там Пушкин! Прочитанная в детстве «Сказка о царе Салтане» впервые оставила в памяти необычайную простоту и изящество слога. В очарованном детском мозгу сами собой представали сказочные картинки, а персонажи пушкинские просто, кажется, виделись и осязались воочию.
Зачем-то вспомнились бабушкины слова, что в Польше Пушкина не особенно любят…
И уже в дороге всё та же бабушка обмолвилась, что, оказывается, в тридцати верстах от Калуги, куда они направляются, посёлок Полотняный завод, имение Гончаровых, откуда родом пушкинская Мадонна – Наталья Гончарова и куда поэт неоднократно наведывался.
Засыпая в тряском вагоне, насквозь пропахшем угольной пылью, Шура не сомневался: уж теперь-то он докопается до всех интриговавших его тайн Пушкина – друзья, враги, Натали, царь, женщины, дуэль, рана, смерть…
Судьба, как всегда, внесла свои коррективы: так получилось, что кандидатскую диссертацию он в своё время защитил по теме: «Русская лирика 18 века». Богатые фонды Румянцевской библиотеки, конечно, попутно раскрыли ему кое-что из пушкинских тайн… А потом и вовсе наука увела в сторону от поэзии…
И только теперь, после несостоявшейся командировки в Швецию к Сванте Аррениусу и вынужденной паузе в работе, судьба подарила ему шанс вернуться к волнующим и малопонятным событиям, связанным с великим поэтом и его полотняно-заводской Музой.
Однако сейчас у двадцатичетырёхлетнего профессора, поэта, историка и врача имелось гораздо больше вопросов, чем у пятнадцатилетнего юноши, очарованного волшебными стихами «любимца муз».
Ему интуитивно хотелось докопаться до всех роковых истоков, в тридцать восемь лет оборвавших жизнь «первого поэта России». Мандат литературного консультанта Наркомпроса, как будто специально именно сейчас выданный ему наркомом просвещения А. В. Луначарским, несомненно, давал для этого необходимый carte blanche.
В 1921 году правительство большевиков среди прочих национализировало и имение Гончаровых Полотняный завод. Порядком подрастащенный дворец, окружённый дивным парком и прудами с лебедями, превращался в дом отдыха пролетариата.
Александр Чижевский имел устное поручение А. В. Луначарского проследить за сохранностью родовых архивов Гончаровых. В 1922 году они из имения были вывезены в Губернский архив Калуги, а в 1923 году все бумаги, так или наче связанные с Пушкиным, были истребованы в Москву. В эти годы пролетариат сориентировался и начал тащить раритеты направо и налево, дабы потом выгодно их продавать всё тому же правительству.
Правда, это уже без Чижевского. С 1927 года все уцелевшие бумаги из Полотняного завода хранятся в Москве в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА).
Можно было бы озаботиться вопросами: «А зачем ему это?», «А что он хотел обнаружить?», «До чего докапывался», «Может какие аналогии искал?» и прочее.
А потом подумалось: ну, это же Пушкин! Ведь до сих пор пушкинисты спорят о роли царя в его судьбе и о степени вины красавицы-жены, о взрывном характере «потомка Ганнибалов» и о нравах тогдашнего социума в России вообще…
Пусть же это essai, этот скромный прозаический этюд, увиденный глазами молодого Чижевского, такого же, как и Пушкин, потомственного патриота России, дополненный современными исследованиями и находками, поможет и нам ещё раз соприкоснуться с судьбой великого поэта…
В лицей Царского Села Пушкин, скорее всего, попал по протекции… Набирали всего тридцать человек, и если бы не дядя, известный поэт Василий Львович Пушкин, лично знакомый с основателем лицея министром Сперанским, не факт, что биография поэта началась бы столь удачно. Учились лицеисты бурно и весело, шкодили по случаю регулярно…В первом выпуске 1817 года гений оказался по успеваемости 26-м из 29-ти выпускников. По российской и французской словесности, правда, а также по фехтованию имел «превосходно».Надзиратель Фролов как-то (5 сентября 1814 года) поймал Малиновского, Пущина и Пушкина, когда они, запасшись кипятком, мелким сахаром, сырыми яйцами и ромом, «из резвости и детского любопытства составляли напиток под названием гогель-могель, который уже начинали пробовать». За что были наказаны «в течение двух дней во время молитв стоянием на коленях». Маловероятно, что исполнили: нравы и дисциплина в Лицее оставляли желать лучшего…Товарищ по Лицею Пущин вспоминал: «Пушкин с самого начала был раздражительнее многих и поэтому не возбуждал общей симпатии».На выпускном экзамене Державин хотел обнять Пушкина, но тот убежал «вследствие юношеской конфузливости».С четырнадцати лет Пушкин начал посещать публичные дома и в продолжение всей жизни был весьма любвеобилен. И это было феноменально: по словам его брата, Пушкин «был собою дурён, ростом мал, но женщинам почему-то нравился».По свидетельствам многих очевидцев, когда его кто-то интересовал, он был неотразим и, наоборот, когда ему было неинтересно, делался просто несносным…Громкий раскатистый смех помогал быстро делить на симпатизирующих и не очень.«Какой Пушкин счастливец! Так смеётся, что словно кишки видны!» – говорил хорошо его знающий и симпатизирующий художник Карл Брюллов.Соображал мгновенно и точно, как шахматный гроссмейстер… В малознакомой компании отроки с известными фамилиями решили однажды его оконфузить и томно, с грассированием изрекли:«Mille pardon… Не имея чести вас знать, но, видя в вас образованного человека, позволяем себе обратиться к вам за маленьким разъяснением. Не будете ли вы столь любезны сказать нам, как правильно выразиться: “Эй, человек, подай стакан воды!” или “Эй, человек, принеси стакан воды!”»Пушкин живо понял намерения шалопаев и, совсем не смутившись, с умным видом ответил:«Мне кажется, вы можете выразиться прямо: “Эй, человек, гони нас на водопой!”»И то правда: друзья и враги такими манерами приобретаются несколько быстрее…А своими эпиграммами он умудрился обидеть даже своего приятеля по Лицею безобидного Кюхельбекера… Тот вызвал его на дуэль, стрелялись, но остались невридимы, так как пистолеты друзья зарядили… клюквой.Вообще, по подсчётам пушкинистов, дуэль с Дантесом была, как минимум, двадцать первой. В пятнадцати случаях он был инициатором, шесть раз вызывали его. Друзьям удавалось примирение до поры…«Неуимчивый», – называла его няня Арина Родионовна.В литературной среде Пушкин оказался таким же привередником, который с лицейской скамьи привык жить в тесном кругу друзей, относясь к остальному пёстрому миру не всегда справедливо, чаще с предубеждением, иногда даже с презрением…«Слишком рано полюбил рукоплесканья», – самокритично писал он о себе.Вообще говоря, как заметил один из его биографов, то были черты характерные и красноречивые, «объясняющие многое в жизни поэта: с одной стороны самовозвеличивание и презрение к толпе, а с другой – искания популярности всё у той же толпы».В январе 1923 года в Петербурге в Военной типографии штаба РККА тиражом всего четыре тысячи экземпляров вышла достаточно объективная по тем временам книга П. К. Губера «Дон-Жуанский список Пушкина: главы из биографии». Вдумаемся в слова кропотливого и проницательного исследователя:«От природы Пушкин был человек вполне здоровый, с огромным запасом энергии и жизненных сил. “Великолепная натура”, – сказал знаменитый хирург Арендт, пользовавший смертельно раненного поэта. Единственным признаком, говорившем о некотором нарушении идеального физиологического равновесия в этой “великолепной натуре” была необыкновенно быстрая чувственность и нервная возбудимость……О повышенной эротической чуткости и отзывчивости Пушкина единогласно говорят все отзывы современников.“В лицее он превосходил всех чувствительностью, а после в свете предался распутствам всех родов, проводя дни и ночи в непрерывной цепи оргий и вакханалий. Должно дивиться, как и здоровье, и талант его выдержали такой образ жизни, с которым, естественно, сопрягались и частые гнусные болезни, низводившие его часто на край могилы.Пушкин не был создан ни для света, ни для общественных обязанностей, ни даже, думаю, для высшей любви или истинной дружбы. У него господствовали только две стихии: удовлетворение чувственным страстям и поэзия, и в обеих он ушёл далеко”. (лицеист М. Л. Яковлев)Не подлежит спору, что в эротическом отношении Пушкин был одарён значительно выше среднего человеческого уровня. Он был гениален в любви, быть может, не меньше, чем в поэзии. Его чувственность, его пристрастие к внешней женской красоте всем бросалась в глаза. Но одни видели только низшую, полузвериную сторону его природы. Другим удалось заметить, как лицо полубога выступало за маскою фавна. Нужно ли добавлять, что эти последние наблюдатели были гораздо ближе к подлинной правде».Чувствуется непричёсанное пока идеологией мнение…Чего не скажешь о портретах и скульптурах…«Лицом настоящая обезьяна», – характеризовал он сам себя в юношеском французском стихотворении «Mon portrait». А имевшие место залысины, равно как и некоторая округлость в талии, очарованными художниками тоже, как правило, старательно ретушируются.То же желание «причесать» под канонический образ чувствуется и в отношении родословной поэта. «…Родился во владении отца моего в городе Лагоне», – обозначено в сохранившейся записке в сенат самого «арапа» Абрама Петровича. Анненков и Бартенев пушкинского прадеда именуют просто «негром»…Город Лагона – это территория современной Эритреи, место компактного проживания эфиопских евреев «фалаша». За последние двести лет не все они перешли в христианство или перебрались в Израиль. Так что вполне вероятно, что прадед Пушкина был по своему присхождению фалаша, то есть эфиопским евреем.По сути дела, это не так уж и важно, если принять во внимание, что вся абиссинская знать вообще ведёт свой род от иудейского царя Соломона и эфиопской царицы Савской. Но исследований на этот счёт, как ни странно, маловато. «Арап», и всё тут…Летом 1817 года Пушкин окончил Лицей, который по статусу приравнен был к университету, записался на службу в Коллегию иностранных дел и прибыл, наконец, в вожделенный Петербург. Как бы вознаграждая себя за лицейскую скуку, он с головой погрузился в водоворот столичных развлечений.«Сверчок прыгает по бульвару и по блядям», – писал А. И. Тургенев князю П. Л. Вяземскому.«Венера пригвоздила его к постели… и пришлось ему опять за поэму приниматься», – скорее радуется, чем огорчается в ответ Вяземский…Так отдыхать и предаваться серьёзному литературному творчеству лишь во время болезни поэт продолжает до 1820 года.Директор Лицея Энгельгардт, следивший за успехами своих питомцев, неоднократно отмечал:«Пушкин ничего не делает в Коллегии, он там даже не показывается…»Дело дошло до того, что Александр Первый упрекает директора Лицея, что его бывший воспитанник «наводнил Россию возмутительными стихами».Император даже приказал генерал-губернатору Милорадовичу арестовать поэта и раздумывал, куда бы подальше сослать смутьяна – в Сибирь или на Соловки… Лишь заступничество Карамзина, Жуковского, Чаадаева, а также тех же Милорадовича и Энгельгардта спасло Пушкина от ссылки в холодные края. Царь уступил, отправив поэта в ссылку в края тёплые.Уже в середине мая 1820 года Пушкин прибыл в Екатеринослав (ныне Днепропетровск) под начало генерала Инзова.Затем покровительство и покрывательство милейшего Инзова продолжалось и в Кишинёве, где генералу пришлось даже улаживать громкий скандал с вызовом Пушкина на дуэль. В числе прочих поэт совратил жену местного богатея красавицу-цыганку Людмилу-Шекору…
Генерал посадил Пушкина на десять суток на гауптвахту, куда приходил к нему с шампанским и мадерой и где с большим удовольствием слушал его фривольные стихи.
По признанию самого поэта в Кишинёве он большей частью сочинял «рифмованную матерщину», которую всегда «уважал», считая её «истинным проявлением души русской».
В Кишинёве поэту вскорости сделалось душно и тесно, и он запросился по тому же ведомству в Одессу.
«Зачем он меня оставил? – грустно говаривал Инзов. – …с Воронцовым, право, несдобровать ему…»
Старый генерал знал, что говорил…
Экстравагантный молодой человек к службе не радел, зато навязчиво ухаживал за чужими жёнами, дразня при этом их мужей оскорбительными эпиграммами. Ему безропотно давали в долг… Уж не боясь ли этих эпиграмм?..
Само собой разумеется, Пушкин положил глаз и на жену генерал-губернатора красавицу Елизавету Ксаверьевну Воронцову, урождённую Бранницкую. Её мать, Александра Васильевна, была любимой племянницей и наследницей светлейшего князя Потёмкина. На её деньги был в своё время создан фонд Бранницкой, крепко поддержавший многие благие начинания в России, в том числе институты благородных девиц.
Желая удалить Пушкина подальше от супруги, Воронцов отправил его в командировку в Херсон на борьбу с саранчой. Через полторы недели, истратив более ста рублей казённых денег, поэт разразился докладом о доблестной войне с прожорливыми насекомыми:
«Избавьте меня от Пушкина, – взмолился новороссийский генерал-губернатор Михаил Семёнович Воронцов. – Это, может быть, превосходный малый и хороший поэт, но мне бы не хотелось иметь его дольше ни в Одессе, ни в Кишинёве.
…Собственные интересы молодого человека, не лишённого дарований, недостатки которого происходят скорее от ума, чем от сердца, заставляют меня желать его удаления из Одессы».
…В прохладной пещере на берегу моря был их последний «приют любви». На память графиня подарила ему сердоликовый перстень с древнееврейской надписью, оставив себе точно такой же… Пушкин с ним не расставался… После дуэли с его холодной, мёртвой руки перстень снял Жуковский…
А ровно девять месяцев спустя после жарких свиданий в прохладном «приюте любви» графиня Воронцова родила дочь Софью. От остальных светлокожих и светловолосых Воронцовых девочка отличалась смуглосью и живостью натуры…
Странно… Поэт обычно не щадил своих бывших любовниц, мог и обидеть злым словом… Бравада перед друзьями о своих сердечных победах были для него обычным делом.
Но ни разу, никогда и никому не выдал он своих чувств к Элизе, ни малейшим намёком не опорочил и не предал её чувств…
По получении от Воронцова оного послания от 14 мая 1824 года министр иностранных дел граф Карл Нессельроде, разумеется, не преминул доложить об этом царю.
Император, по-видимому, ещё не успел забыть столичные похождения упомянутого в послании ловеласа и его возмутительные стихи…
«За дурное поведение» высочайшим распоряжением поэт был уволен со службы и сослан в Псковскую губернию под домашний арест.
Почти два года, что поэт провёл в Михайловском, были весьма и весьма продуктивными.
В сентябре 1826 года новый император Николай Первый, сам большой охотник до женщин, поэта из ссылки вернул, мало того, взял под своё покровительство.
«Я только что разговаривал с самым умным человеком России», – сообщил новый император после их первой беседы с глазу на глаз, продолжавшейся довольно долго.
«Принял бы ты участие в событиях четырнадцатого декабря, если бы был в Петербурге?» – прямо спросил царь.
Ответ тоже был откровенным:
«…Непременно, государь. Все друзья мои были в заговоре, и я не мог не участвовать в нём. Одно лишь отсутствие спасло меня, за что я благодарю Бога!»
Николай Первый был неглупый человек и всё правильно понял. Никаким революционером, конечно, Пушкин не был, но, увлекшись, вполне мог за компанию оказаться в мятеже. Не исключено, что друзья намеренно уберегли его от эшафота…
Тот памятный разговор с царём закончился словом поэта не участвовать ни в каких заговорах.
Когда пришла пора, и Пушкин посватался к Наталье Николаевне Гончаровой, мать невесты не на шутку запаниковала: как же, жених-то опальный…
«Он всё-таки порядочный шалопай», – передавали ей слова Бенкендорфа.
«Буйный шалун», – выбирал слова великий Карамзин.
Целых два года раздумывала мать Натали, стоит ли ей становиться тёщей эдакому жениху. Правда, он приданого вовсе не требовал…
Добрый император поручил передать ей, что не под гневом его находится Пушкин, а под отеческим попечением…
Время и последующие события покажут, что поэт в целом держал своё слово, поэтому между ним и императором установились вполне взаимоуважительные отношения.
Император Николай Первый, в отличие от своего предшественника Александра Первого, отнюдь не был деспотом и кровопийцей. Он покровителствовал многим писателям, поэтам и деятелям искусств, и они платили ему тем же.
Тут дело в другом. В силу своей всегдашней государственной загруженности император, разумеется, не мог уделять Пушкину много внимания. Для таких дел был назначен посредник, начальник третьего (жандармского) отделения царской канцелярии Александр Бенкендорф. А у того были свои взгляды на свободу слова и прочие вольности.
Вот и получилось, что «жалует царь, да не жалует псарь».
Не без ведома Бенкендорфа императору сыпались доносы и «подмётные письма» на Пушкина. Надо отдать должное царю, не верил он им…
Распечатывание писем и прочие аналогичные «шалости» Пушкин целиком относил на счёт цензоров-церберов из ведомства Бенкендорфа, но никак не царя…
«…Не он виноват в свинстве, его окружающем», – пишет Пушкин друзьям.
«…Живя в нужнике, поневоле привыкаешь к его вони, и вонь его тебе не будет противна, даром что gentleman. Ух, кабы удрать на чистый воздух!»
Примечательно, что чуть позже аналогичной была реакция и обычно уравновешенного Льва Толстого на полицейский обыск в Ясной Поляне в 1862 году.
«Я и прятаться не стану, я громко объявлю, что продаю имение, чтобы уехать из России, где нельзя знать минутой вперёд, что меня, и сестру, и жену, и мать не скуют и не высекут, я уеду…»
«Попрание личной независимости творческих личностей, видимо, возмущало больше всего…» – мнение молодого Чижевского, конечно, было субъективным…
Через двадцать лет новая власть даст ему почувствовать это в полной мере…
А осенью 1826 года только что прощённый Пушкин из своей ссылки в Михайловском попадает «с корабля на бал» в Москву. В разгаре торжества по случаю коронации… Глаза разбегаются от обилия красавиц в роскошных нарядах. Куда там крепостным девкам!
При встречах с женщинами Пушкин мгновенно загорался, но так же быстро и погасал. Несколько раз его непомерная чувственность брала верх над разумом и, желая обладать очередной прелестницей, он готов был делать предложение. Господь берёг до поры…
Очередным вихрем налетела на него очередная любовь к красивой шестнадцатилетней девушке с крепким, манящим телом.
Боясь упустить такой роскошный экземпляр, он спешит предложить ей руку и сердце.
Друзья, которые помудрее, резонно считали, что и на этот раз решение приняло его «либидо». Он ведь готов был сойти с ума, если женщина оставалась недоступной.
Слов нет, о шестнадцатилетней Наташе Гончаровой в московских салонах сразу заговорили с момента её первого появления там в 1828 году, как о первой красавице Москвы. А то: сто семьдесят семь сантиметров росту, идеально развитые плечи, грудь и бёдра, уникально тонкая талия, чарующая шея и впечатляще страдальческий лоб. И даже лёгкое косоглазие Натали вполне сходило за изюминку.
«Наташа была действительно прекрасна», – вспоминает её подруга Н. М. Еропкина.
«…Ещё девочкой (она) отличалась редкою красотою… Воспитание в деревне на свежем воздухе оставило ей в наследство цветущее здоровье. Сильная, ловкая, она была необыкновенно пропорционално сложена, отчего и каждое её движение было преисполнено грации. Глаза добрые, весёлые, с подзадоривающим огоньком из-под бархатных ресниц. Необыкновенно выразительные глаза, очаровательная улыбка и притягивающая простота в обращении, помимо её воли, покоряли всех… Место первой красавицы Москвы осталось за нею…»
Тридцать вёрст булыжной, белого камня дороги Медынь-Калуга, казалось, вытрясали саму душу… А иначе – непролазная грязь. И то, спасибо тутошнему Пятовскому карьеру… Было заметно, что усадьба Гончаровых и сами бумагоделательные цеха знавали лучшие времена. Не ускользнули от опытного глаза потомственного дворянина Чижевского и архитектурные и ландшафные изыски известных зодчих. Чарующий вид на излучину совсем уж русской реки Суходрев даже заставил его замереть…Много лет спустя этот пейзаж ляжет на одно из его полотен, да только водовороты судьбы смоют его в безвестность…Наташа была любимицей деда Афанасия, владельца имения, поэтому куклы, платьица и шляпки для неё выписывались исключительно из Парижа. Впрочем, не это, пожалуй, сталось причиной разорения, а беспробудное дедово мотовство.Поэтому Ташино девичество пришлось на пору задёрганности матери, управлявшей полуразорённым имением, ушибленного на голову отца и того же деда, норовившего при случае поддержать репутацию известного мота.Девицы Гончаровы рьяно готовились строгой матушкой во фрейлины императрицы. Так бы оно, скорее всего, и сталось, не попадись Наташа на глаза Пушкину. Жгучее желание обладать такой красотой, как и следовало ожидать, и привело к предложению руки и сердца.Он понимал, что ему нечем увлечь и заинтересовать её, было очевидно, что она к нему равнодушна.«Только привычка и продолжительная близость могут доставить мне привязанность вышей дочери», – писал он будущей тёще.«…Я могу надеяться со временем привязать её к себе, но во мне нет ничего, что могло бы ей нравиться. Если она согласится отдать мне свою руку, то я буду видеть в этом только свидетельство спокойного равнодушия её сердца. Но сохранит ли она это спокойствие среди окружающего её удивления, поклонения, искушений?…Не явится ли у неё сожаление? Не будет ли она смотреть на меня как на препятствие, как на человека, обманом её захватившего? Не почувствует ли она отвращение ко мне?»Как в воду глядел…Венчание Пушкина и Натали в московском храме Вознесения Господня у Никитских ворот происходило нервозно, с паденим колец, погасшими свечами и прочими суеверными знаками…По свидетельству близких друзей, разочарование у молодого мужа имело место быть уже после первых брачных ночей. Но что характерно: холодность, если не сказать фригидность, Натали вовсе не охладили страсть Пушкина, что для «арапова правнука», само по себе, удивительно.«Я женат и счастлив… Одно желание моё, чтобы ничего в жизни не изменилось – лучшего не дождусь… Не можешь вообразить, какая тоска без тебя… Жена моя, прелесть…», – из писем Пушкина той поры.А дальше блеск высшего общества, бесконечные балы в перерывах между родами, унизительный для тридцати лет мундир камер-юнкера и нескончаемый флирт Натали со вся и всеми, от царя до офицера…«Что в высшем Лондонском кругу зовётся vulgar…»До сих пор остаётся тайной, что же так связывало «красавицу и чудовище»?!В 1929 году Марина Цветаева после долгих размышлений обнародовала свою точку зрения:«Наталья Гончарова просто роковая женщина, то пустое место, к которому стягиваются, вокруг которого сталкиваются все силы и страсти. Смертоносное место. Как Елена Троянская повод, а не причина Троянской войны… так и Гончарова не причина, а повод смерти Пушкина, с колыбели предначертанной.Судьба выбрала самое простое, самое невинное орудие: красавицу……Тяга Пушкина к Гончаровой, которую он сам, может быть, почёл бы за навязчивое сладострастие и достоверно («огончарован») считал за чары – тяга гения – переполненности – к пустому месту. Чтобы было куда.Были же рядом с Пушкиным другие, недаром взял эту! (Знал, что брал).Он хотел нуль, ибо сам был – всё! И ещё он хотел того всего, в котором он сам был нуль. Не пара – Россет, не пара – Раевская, не пара – Керн, только Гончарова пара. Пушкину ум Россет и любовь к нему Керн не нужны были, он хотел первого и недостижимого. Женитьба его так же гениальна, как его жизнь и смерть».Марина Ивановна не любила Наталью Гончарову, но это мнение очень талантливого человека, к тому же из мира поэзии…За шесть лет до неё упомянутый уже П. К. Губер в «Дон-Жуанском списке Пушкина» вполне с ней солидарен:«Он забыл, – делает вывод П. К. Губер, – что с успехом играть роль на великосветской сцене может только женщина, обладающая живым разносторонним и восприимчивым умом. Но, как нарочно, именно ума не получила в дар от щедрой во всех прочих отношениях природы простодущная Натали.Далее случилось то, что и должно было случиться. В домашней повседневной жизни ангел явился капризным, взбалмошным, требовательным, суетным, вздорным существом. В наиболее трудных и рискованных положениях, во всех тех случаях, когда недостаточной оказывалась обычная светская дрессировка, усвоенная с детства, и нужна была собственная находчивость, собственное чувство такта, Наталья Николаевна не умела себя держать и делала один ложный шаг за другим. Она кокетничала с государем, потом с Дантесом…Прококетничала жизнь своего гениального мужа…»«Не кокетничай с царём», – особенно обеспокоенно предупреждал Пушкин «жёнку» в письме 11 мая 1833 года. Всеобщую моду того времени на лёгкий флирт со вся и всеми Пушкин предотвратить, разумеется, не мог. Но вот последствия «царского» флирта с его неограниченными возможностями и ресурсами на фоне наивного тщеславия своей «косой Мадонны» его откровенно бесили.Пушкин не допускал мысли, что Натали изменила ему с Дантесом. И сам волокита об этом определённо писал своему приёмному отцу (и любовнику) барону Геккерну.Да вот беда, по собственному опыту Пушкин знал, что, во-первых, за женщиной можно волочиться хладнокровно и цинично без тени уважения к ней, а, во-вторых, сводила с ума роль обманутого мужа. Он же сам и надсмехался над Ризничем, Воронцовым, Керн и другими после того, как не без удовольствия ставил им рога…Представить себя в такой роли было выше его сил…«Люди физиологически страстные и наделённые к тому же живым пластическим воображением бывают по большей части очень ревнивы. Исключительно ревнивым нравом обладал и Пушкин, – приходит к выводу П. К. Губер. – …Вся история семейной жизни Пушкина есть, в сущности, длинная агония вечно возбуждённой и мнительной ревности, которая под конец и привела к кровавому исходу».Сестра поэта О. С. Павлищева в письмах к мужу вполне определённо описала состояние Пушкина в начале тридцатых годов:«Брат говорил мне, что иногда чувствует себя самым несчастным существом близким к сумасшествию, когда видит свою жену, разговаривающей и танцующей на балах с красивыми, молодыми людьми, уже одно прикосновение чужих мужских рук к её руке причиняет ему приливы крови к голове…»
«Сбылись, выходит, наихудшие опасения поэта», – подумал Александр Леонидович, просматривая эти документы.
«И Анна Ахматова права, когда конкретно объявила жену поэта «сообщницей Геккернов в преддуэльной истории». Роли мужа первой красавицы и жены первого гения обоим оказались не по силам…Немного позже Александру Леонидовичу попались на глаза слова М. Ю. Лермонтова о Наталье Николаевне. Накануне своего отъезда на Кавказ в апреле 1841 года (последний год жизни!) Михаил Юрьевич встретился с Натальей Николаевной в доме Карамзиных.«Я видел в вас только холодную, неприступную красавицу, – честно признался он, – готов был гордиться, что не подчиняюсь общему здешнему культу, и только накануне отъезда надо было мне разглядеть под этой оболочкой женщину, постигнуть её обаяние искренности, которое не разбираешь, а признаёшь, чтобы унести с собою вечный упрёк в близорукости…»Честные, очень сильные, прощальные слова…Нет, заговор против Пушкина с участием царя как-то не складывается… Прохвост Бенкендорф, конечно, мог из личных антипатий послать жандармов «предотвратить» дуэль не на ту дорогу…А вот участие царя в крестинах дочери Натальи Николаевны и Ланского Александрины, щедрые милости вдове, неожиданная для всех блестящая карьера Ланского, второго её мужа, а также нескрываемый восторг императора по поводу возвращения Натальи Николаевны в высший свет… Не тот мужчина был император Николай Павлович, чтобы первая красавица Москвы избежала его постели…
«Пусть это случилось уже после смерти поэта», – так Александр Чижевский примирил для себя факты и эмоции.
1833… 36-е годы были для Пушкина непростыми… «Чёрт догадал меня родиться в России с душой и талантом», – Чижевскому казалось, что Пушкин не раз, и не два думал об этом…«Страсти крутили и трепали его душу, как вихрь лёгкую соломинку… Пушкин захлёбывается в волнах непрерывного бешенства, злобы, ревности, отчаяния. Никаких не видно выходов, зверь затравлен… впереди только одно… замаскированное самоубийство», – писал один из его приятелей Вересаев.
«Странное дело, – вдруг озарила Чижевского неожиданная догадка, когда он в очередной раз просматривал составленную им самим хронологическую канву биографии Пушкина. В таком состоянии его творчество достигло, пожалуй, предельной интенсивности. Он создаёт поэмы “Анджело”, “Медный всадник”, лучшую прозу: “Дубровский”, “Пиковая дама”, “Египетские ночи”, “Капитанская дочка”, десятки стихотворений… А сколько замыслов и заделов…Он за час до дуэли решал свои издательские вопросы…“Он только что созревал”, – с горечью скажет Баратынский.Нет, на самоубийство никак не тянет…»Исторические изыски Пушкина – особая грань его таланта.За угрозу царя отлучить от архивов пошёл на небольшую попятную… «История Пугачёва» выдержана в лучших традициях российских летописцев.Историю Петра Первого писал потому, что напрямую к ней причастен, а ещё и понимал, какая глыба…А ещё обдумывал авантюрно-психологический роман о нравах российской оппозиции – от бандитов с большой дороги до декабристов…А ещё хотел повесть из римской жизни с подходом к Христу…А ещё зажигался французской революцией и многими другими историческими катаклизмами…«Он только что созревал…»Такое впечатление, что эпоха за ним не поспевала…Гоголь очень точно подметил:«Пушкин – русский человек в его развитии, в каком он может быть явится через 200 лет».
Как там у Пифагора? «Великая наука жить счастливо состоит в том, чтобы жить только в настоящем». «Догадал… чёрт родиться…» Уж не Люцифер ли крёстный отец всем преждевременным?!
«Циничное презрение к мысли и достоинству человека… отсутствие общественного мнения», – видел вокруг себя Пушкин. «Наше современное общество столь же презренно сколь глупо», – и уж тут, пожалуй, ревность ни при чём.И вот теперь это общество «дожёвывало» великого поэта и со злорадным любопытством ждало зрелища унижения его…Это в какую эпоху народ обожал лицезреть казни?!Диву даёшься, какая была кругом него безнадёга кромешная…Исследования истории оборачивались унизительными головомойками царя и Бенкендорфа, свободный стих заставлял багроветь цензоров, издательская работа была неотрывна от бесплодных перебранок и падающего интереса «недогоняющих» читателей, выходы в свет, кроме «пожирания мороженого», неизбежно кончались клеветой и сплетнями…«Даже семейная жизнь, – пишет один из пушкинистов Ю. М. Лотман, – столь важная для Пушкина имела свою стереотипную, застывшую изнанку, денежные затруднения, ревность, взаимное отчуждение».Выходит, на дуэль Пушкин вышел не как некрасивый муж первой красавицы и не как камер-юнкер. Свою честь у барьера отстаивал первый поэт России!Да, можно усмотреть в поведении Пушкина неоправданную ревность, даже невоспитанность, можно винить его жгучую кровь потомка африканских князьков…Но при желании и доброй воле вполне возможно осязать скопившуюся до грани боль человеческого достоинства, «которое не было защищено ничем, кроме гордости и готовности умереть…»Он завидовал Грибоедову, который «…женился на той, которую любил», и нашёл смерть в бою…Фатальный повтор…«…Он в лице Дантеса искал… расправы со всем светским обществом», – утверждал один из его друзей.
Чижевскому это показалось вполне справедливым. Он победил, но какой ценой…Для доктора Чижевского оставался ещё невыясненным медицинский аспект смертельного ранения Пушкина.Пуля диаметром 12 миллиметров, весом 17.63 грамма, с 11 шагов…«Смерть А. С. Пушкина наступила от проникающего слепого огнестрельного ранения живота с переломом правой седалищной и крестцовой костей, ушибом петель кишечника, осложнившегося острой (2.5 л – авт.) кровопотерей и разлитым перитонитом…»Нет, спорить тут не о чем, и обвинять докторов нельзя…Н. Н. Пирогов не рекомендовал тогда вскрывать брюшную полость раненному в живот.Наркоз появился только через десять лет после гибели Пушкина, а необходимая для брюшных операций асептика – лишь спустя полвека…На заседании Пушкинской комиссии, посвящённом столетию со дня смерти поэта в 1937 году, знаменитый хирург, профессор, будущий президент АМН СССР Н. Н. Бурденко утверждал, что «ранение Пушкина, учитывая уровень развития медицины в ту эпоху, было, несомненно, смертельным, и что в наши дни даже хирург средней руки вылечил бы его».
Точно, рано родился Александр Сергеевич…
И… странное дело: и друзья, и враги, и жандармы, и цензоры, и простой люд, и даже царь – все вдруг почувствовали в тот момент, как лежащий в гробу Пушкин из «неуимчивого» поэта превращается в славу и гордость России… «Знать наша не знает славы русской, олицетворённой в Пушкине», – вдруг догадался А. И. Тургенев.А его противника спасла пуговица от подштанников…
Заключение генерал-аудиториата. «Генерал-аудиториат находит поручика барона Егора Геккерена виновным в противузаконном вызове камер-юнкера Александра Пушкина на дуэль и нанесении ему смертельной раны, к чему было поводом, что Пушкин, раздраженный поступками Геккерена, клонившимися к нарушению семейного его спокойствия и дерзким обращением с женою его, написал его отцу письмо с оскорбительными выражениями.Хотя Геккерен не сделал точного признания, отзываясь, что обращение с женою Пушкина заключалось только в одних светских вежливостях, но таковое отрицательство не заслуживает уважения, ибо сам он, Геккерен, сознаётся, что посылал ей книги и театральные билеты и прилагал записки…Генерал-аудиториат, соображаясь с воинским 139-м артикулом и Сводом законов тома XV статьею 352, полагает его, Геккерена, за вызов на дуэль и убийство лишить чинов и Российского дворянского достоинства, написать в рядовые с определением на службу по назначению инспекторского департамента.Подполковник Данзас виновен в противузаконном согласии быть при дуэли секундантом и в неприятии мер к её отвращению. Хотя Данзас за поступки сии… подлежал бы лишению чинов, но генерал-аудиториат… принимая во уважение немаловременную и усердную его службу и отличную нравственность, полагает: вменив в наказание бытность под судом и арестом, выдержать сверх того под арестом два месяца и после того обратить по прежнему на службу.Преступный же поступок самого камер-юнкера Пушкина, подлежавшего равному с подсудимым Геккереном наказанию, за написание дерзкого письма к министру Нидерландского двора и за согласие принять противузаконный вызов на дуэль, по случаю его смерти предать забвению».
Резолюция «Быть посему, но рядового Геккерена как не русского подданного выслать с жандармом за границу, отобрав офицерские патенты. Николай. Санкт-Петербург, 18 марта 1837».
«Простреленным солнцем» назвал Пушкина известный поэт Кольцов… Александр Блок написал как за нас за всех:«Наша память хранит с малолетства весёлое имя: Пушкин. Это имя, этот звук наполняет собою многие дни нашей жизни. Сумрачные имена императоров, полководцев, изобретателей орудий убийства, мучителей и мучеников жизни.И рядом с ними – это лёгкое имя: Пушкин.Пушкин так легко и весело умел нести своё творческое бремя, несмотря на то, что роль поэта – не лёгкая и не весёлая; она трагическая…»Ну, а Наташа…
Тонка, бледна, застенчива —
Мадонна,
Как будто бы сошедшая
С холста.
А сплетни, анонимки —
Всё законно:
Всегда их привлекала
Красота.
Но повторять наветы
Нам негоже.
Забыли мы,
Что, уходя с земли,
Поэт просил
Наташу не тревожить —
Оставим же в покое
Натали…
Юлия Друнина
Оставшиеся, как мы помним, до поры до времени сомнения и вопросы въедливого школяра Шуры Чижевского по поводу намеренного искажения и фальсификации истории Руси настойчиво напомнили о себе теперь, десять лет спустя.
Школяр, правда, к этому времени уже превратился в молодого профессора Александра Леонидовича Чижевского, но менее въедливым от этого вовсе не стал, а скорее даже наоборот.
Посему при изучении жизни Пушкина сомнения и подозрения о переписанной истории Руси обуяли его с новой силой.
Резануло, как по-живому: верноподданному придворному поэту, первому поэту России император поручил сказать своё слово о важнейших событиях отечественной истории, а его не допустили до всех архивов.
Александр Сергеевич занимался историей Пугачёва по прошествии тогда всего-то шестидесяти лет после бунта. Дело, однако, было обставлено так, что, вроде как никакого бунта и не было, и нет, стало быть, никакой истории.
Материалы Пушкин собирал, хоронясь, якобы для написания истории Суворова…
Дело о Пугачёве в архиве среди прочих тайных документах «…доныне нераспечатанное», – писал Пушкин в предисловии к «Истории Пугачёва».
Пушкин, как хищник, ходил около бумаг Петра Первого, Пугачёва, Павла, Екатерины Второй… Не раз и не два намекал он Николаю Первому, что есть много загадок, но тот делал вид, что не понимает, о чём речь.
По окончании работы над рукописью Пушкин решил немного слукавить, дабы обойти цензору.
Он снабдил рукопись корректным сопроводительным текстом и, пользуясь своим положением, напрямую отдал её царю. Тот потребовал изменить название «История Пугачёва» на «Историю Пугачёвского бунта», сделал ещё кое-какие правки, но книгу издать дозволил.
Правда, к архивам Пушкина так и не допустил. Зато стало понятно: калибр первого поэта России, стало быть, соответствует, если позволено будет так выразиться, калибру охраняемых придворных тайн. Точнее, даже меньше.
Как Екатерина постановила сделать эту тайну вечной, так оно поныне и есть…
Не лишне сказать, что и те архивные материалы, с которыми Пушкину позволено было работать, уже были, скорее всего, сфальсифицированы. Вспомним фальшивую Радзивилловскую рукопись…
Пушкин вообще заметил, что в царствование Николая Первого, как и во времена более ранних Романовых, тоже идёт уничтожение документов: Николай Первый сжёг дневники своей матушки, вдовы Павла Первого, дневники вдовы Александра Первого, бумаги Зубова, а также архив «железного князя» Петра Михайловича Волконского, везде неотступно сопровождавшего Александра Первого…
Вполне вероятно, Пушкин догадывался, что настоящая история Пугачёва совсем не такая, какой её тогда представляли. Уж не потому ли её и разрешили печатать…
Догадывался хотя бы по ряду несоответствий и многим странностям, которые мыслящего человека невольно озадачивали.
Бывали бунты и мятежи на Руси и прежде. Классические бунты классически и подавлялись. Будь то Разин или Болотников…
В «пугачёвщине» же никакой классикой и не пахнет.
Это чтобы к шайке-то разбойников примыкало духовенство, причём высшие его чины?! Или чтобы на сторону самозванца переходили отборные кадровые эскадроны донских казаков с их хитромудрыми и обычно осторожными атаманами?!
Ну, а про «чёрный люд», как писал Пушкин, мы и не говорим…
Дело дошло до того, что государыня сама хотела возглавить огромное войско, снятое с войны с Турцией. Скоропостижный мир на Турцию свалился об ту пору, как манна небесная…
Сам Александр Васильевич Суворов, победитель многих царей, императоров, маршалов и прочих визирей был поставлен против разбойника во главе регулярной армии.
Сама Екатерина проговорилась чисто по-женски, что против Пугачёва была «наряжена такая армия, что едва ли не страшна соседям была».
А как расценить, что войско Пугачёва было грамотно организовано и управлялось настоящей Военной коллегией с полевыми судами и прочими известными атрибутами?!
На подвластных территориях зачиналась кипучая административная деятельность народного правительства… Ни в разинском бунте, ни в восстании Болотникова, например, ничего похожего и в помине не было.
Потомственному дворянину, генеральскому сыну Александру Чижевскому трудно было понять, каким образом в войске безродного бандита Пугачёва оказались вдруг польские и французские офицеры. Шляхта на стороне разбойника и самозванца?! Что-то тут не вяжется… Или целые отряды, сформированные из обычно смирных немцев-колонистов…
Что-то не стыкуется и в биографии самого Пугачёва. Вначале это – заурядный, малограмотный казак, в военные годы дослужившийся всего лишь до хорунжего, потом вдруг в считанные недели – народный вождь по всем параметрам…
Случались, конечно, местами в разные времена «народные самородки», однако аналитик Чижевский, изучавший летописи всех стран за две с половиной тысячи лет, никак не мог отделаться от мысли, что бунт Пугачёва больше походил на гражданскю войну.
Самозванцев и на Руси хватало, но так вздыбить всю Россию мог только самородок, за которым кто-то стоял…
Опять рецидив Орды?!
А может, тот, кого называли Пугачёвым, и в самом деле был уцелевший в 1762 году царь Пётр Третий, и никакой он не Лжепётр?..
Пушкин, собирая материал о Пугачёве на Урале, неоднократно разговаривал со стариками, которые искренне возмущались, когда он называл его так.
«Это для тебя он Пугачёв, – серчали казаки, – а для нас он настоящий государь Пётр Фёдорович!»
Почему-то Екатерина в личной переписке несколько раз называла его «маркизом»… И судили Пугачёва не где-нибудь, а в Тронном зале Кремлёвского дворца… И судьи перед началом процессе дали навечную «подписку о неразглашении»…
Что-то многовато казусов для простого крестьянского восстания…
Всё становится на свои места, если допустить, что Пугачёв и есть на самом деле Пётр Третий, чудом спасшийся после дворцового переворота, устроенного Екатериной Второй и её «зажравшимися» гвардейцами.
Хочется верить, что Пушкин был честен и искренен при написании «Истории Пугачёва». Это значит, что пользовался он уже новым историческим материалом, переработанным при Екатерине Второй.
Нетрудно предположить, что раз до истины не смог докопаться придворный поэт, к тому же спустя всего пятьдесят – шестьдесят лет после казни Пугачёва, чего же следует ожидать от последующих историков по прошествии ста пятдесяти – двухсот лет…
А все эти годы в нашем сознании укореняется определённая, неправдивая модель нашего прошлого, и опровергнуть её становится всё труднее и труднее…
Профессор Чижевский по натуре был весьма далёк от интриганства, поэтому инстинктивно склонялся к исследованиям более объективным, не подверженным ангажементу, то есть физическим. Хотя, как показало время, и там он ухитрился довести до белого каления массу просвещённых субъектов.
Сомнения его по поводу тёмных пятен в отечественной истории и хронологии никак не мог развеять и отец – бывший царский генерал и благочинный дворянин.
Стало быть, искать и вещать версии о том, кто, когда и зачем так беспардонно отредактировал историю нашего отечества, предстоит нам самим…
Итак…
Кто – Романовы, когда – начало 18 века, зачем – …
В начале 18 века Пётр Первый Романов основал Российскую академию наук. На историческом её отделении за сто двадцать лет существования было тридцать три академика-историка. Из них только трое… русских, включая М. В. Ломоносова. Остальные – немцы, Екатеринины земляки.
Профессинальным историкам хорошо известно, что историю Древней Руси до начала 17 века писали немцы, причём многие из них даже не знали русского языка. Ломоносов писал свою историю государства российского, в корне отличную от онемеченной. Бился за неё рьяно и отважно, живота не жалел в буквальном смысле…
Ещё в 1725 году кафедру по восточным древностям и языкам в Академии занял Байер, приглашённый в числе многих других немцев императрицей Анной Иоановной. Тогда же в академических кругах появился и Миллер. Чуть позже их дело продолжил историк Шлезер.
Вся эта «херр-компания» с пеной у рта доказывала, что восточные славяне в 9-10 веках были сущими дикарями, спасёнными из тьмы невежества просвещёнными варяжскими князьями. По имеющей хождение и поныне теории Байера «…прибывшая на Русь кучка норманнов за несколько лет превратила “тёмную страну” в могучее государство».
Ломоносов сопротивлялся, как мог, многие русские академики его поддержали – А. К. Мартов, И. Горлицкий, Д. Греков, М. Коврин, В. Носов и другие.
Созданная для разбирательства научного спора Сенатская комиссия во главе с князем Юсуповым супротив императрицы выступить не решилась.
«…за неоднократные неучтивые бесчестные и противные поступки как по отношению к Академии, так и к комиссии и к немецкой земле подлежат смертной казни или в крайнем случае наказанию плетьми и лишению прав и состояний», – это по отношению к Ломоносову (!). Остальных – в Сибирь, как водится, на перековку…
Новая императрица Елизавета Петровна не рискнула, однако, казнить или даже пороть академика Ломоносова. Она лишь вдвое уменьшила его жалование и унизила приказом просить прощения у немецких профессоров.
Последние, однако, на этом не успокоились.
В 1763 году по доносу Тауберта, Миллера и других уже Екатерина Вторая уволила Ломоносова из Академии.
Ещё в 1751 году была опубликована ломоносовская «Древняя российская история». Невероятную ярость у оппонентов вызвала особенно её первая часть «О России прежде Рурика».
Однако после смерти Михаила Васильевича по приказу Екатерины Второй вся его библиотека и бумаги были изъяты графом Орловым и бесследно исчезли…
Поэтому опубликованные позже под редакцией Миллера труды Ломоносова, разумеется, уже были нужным образом «онемечены».
И вы хотите, чтобы теперь все так сразу осознали, что борьба русских с ордынцами – это борьба русских с русскими, то есть гражанская война за единоличную власть?! И что империя от Тихого до Атлантического и от Северного Ледовитого до Индийского океанов – это империя русских?!
Да разве тёмные дикари в состоянии покорить просвещённых европейцев?!
И уж коли волею судеб добрались германцы до власти в России, разве они согласятся с такой историей?!
А вот свидетельство недоступного немецким профессорам, а потому объективного летописца архимандрита Рагузского – 1601 год:
«Славянский народ озлоблял оружием своим чуть ли не все народы во Вселенной: разорил Перейду, владел Азиею и Африкою, бился с египтянами и с великим Александром, покорил себе Грецию, Македонию, Иллирическую землю, завладел Моравиею, Шлёнскою землёю, Чешскою, Подольскою и берегами моря Балтийского, прошёл в Италию, где многое время воевал против римлян.
Иногда побеждён бывал, иногда биючился в сражении, великим смертопобитием римлян отлицевал, иногда же биючился, в сражении ранен был. Наконец, покорив под себя державство Римское, завладел многими их провинциями, разорил Рим, учиняя данниками Цесарей римских, чего во всём свете иной народ не чинивал.
Владел Франциею, Англиею и уставил державство во Шпании, овладел лучшими провинциями в Европе, и от сего славного народа в прошедших временах произошли сильнейшие народы, то есть славяне, вандалы, бургунды, готы, остроготы, руси или раси… даки, шведы, норманны, финны, украинцы…»
Сейчас известны чудом уцелевшие исследования доктора философии, статского советника Егора Ивановича Классена – «Новые материалы для древнейшей истории славян вообще и славяно-руссов до рюриковского времени, в особенности с лёгким очерком истории руссов до рождества Христова». Они вышли уже спустя почти тридцать лет после Пушкина, а посему были ему недоступны.
«К счастью, – писал Классен, – имеем мы двоякого рода источники к воссозданию древнего славянского мира: это летописи и памятники, которые говорят совершенно против них (фальсификаторов – авт.).
Славяно-руссы как народ, ранее римлян и греков образованный, оставили по себе во всех частях Старого света множество памятников, свидетельствующих об их там пребывании и о древнейшей письменности, искусствах и просвещении. Памятники пребудут навсегда неоспоримыми доказательствами…»
А приглашённые князья-варяги были из Поморской Руси…
«Народ твой искони служил моим предкам», – писал Иван Грозный шведскому королю.
Некий поляк Тадеуш Воланский, покопавшись в древностях и поразмыслив, издал смелый по тем временам труд: «Памятники письменности славян до Рождества Христова». Труд смелый настолько, что католический примас Польши запрашивал у императора Николая Первого дозволение применить к отщепенцу аутодафе – публичное сожжение на костре еретиков или еретических сочинений.
К счастью, этот грех Николай Первый на душу не взял, спустив щекотливый вопрос на тормозах.
Самые упёртые краелюбы откопали откровения и самой Екатерины Второй, которую трудно заподозрить в симпатиях к славянскому народу. В своих «Записках касательно русской истории» (СПб., 1787) импортная императрица вынуждена была признать:
«Славяне на востоке, западе и севере обладали толикими областями, что в Европе едва ли осталась землица, до которой они не касались».
Так что не зря прикормленные немецкие историки переписывали историю Руси…
«…Кто владеет прошлым – владеет будущим».
В очередной свой приезд домой, в Калугу, на Рождество 1925 года, Александр задумал спровоцировать отца.
«Господин генерал! А каким образом вы собираетесь отмечать сто лет со дня восстания декабристов?!»
Генерал подвох учёного сына раскусил сразу, поэтому с ответом не спешил, лишь ухмылялся и поглаживал в раздумьи бороду.
Морозным декабрём 1825 года кучка дворян порешила свергнуть российского самодержца. Присягавший царю генерал по идее должен его защищать, а посягнувших на трон по всем статьям презреть. Большевики-революционеры, которым теперь служил бывший генерал Чижевский, на почве ненависти к самодержавию записали дворян-революционеров к себе в союзники.Очередной провокационный вопрос сына по сложившейся между ними традиции подлежал объективному обсуждению, безоговорочно честному и, по возможности, бескомпромиссному.Устоявшаяся во времени догма, что везде и повсюду революционеры – это честные борцы за благо народа, оказывается, довольно живуча. Это теперь череда военных хунт и переворотов изрядно этот миф поистрепала. А в 1925 году большевистское «ура!» всё ещё сотрясало планету. Немудрено, что честный дворянин и патриот, движимый благими намерениями, вполне добровольно примкнул к революционерам.Но на заре 19 века Россия представляла собой нескольуко иную страну, а менталитет народа российского был совсем не тот, что теперь. Россия была патриархальная страна, на восемьдесят процентов крестьянская, с казавшейся незыблемой идеологией – православием.«Царь – помазанник Божий! Посягнувший на царя – посягнул на самого Господа!»А в планы декабристов среди прочего входило убийство царя и всех возможных наследников. Впрочем, эти декабристские планы как раз не были оригинальны: редко какие дворцовые перевороты обходились без цареубийства.Какой уж тут процент успеха, если те самые восемьдесят процентов – это кососмотрящая оппозиция…Правда, революционеры-теоретики уверяют, что тихая или затюканная оппозиция вождям революции только на руку.Как-то той зимой всё пошло наперекосяк. Взял и где-то в командировке умер Александр Первый, и убивать его мятежникам не пришлось. Междуцарствование – это же для повстанцев подарок судьбы!Невольно дискредитирован Николай Первый: то он давеча отрёкся от престола, принёс присягу Константину, а теперь вот воду мутить вздумал, в цари лезет.«Видишь ли, Шура, – рассуждал генерал Чижевский, – давай не будем забывать, что свои революционные идеи господа Пестель, Трубецкой и иже с ними почерпнули у своих коллег во Франции, где многие из них бывали в составе регулярной российской армии. Только вот революцию французскую тамошний народ выстрадал и жаждал всеми фибрами. А наш-то российский люд вовсе никакой революции не хотел.Все эти крестьянские бунты имели скорее хозяйственные цели, если позволительно будет так выразиться, политические лозунги бунтари как-то не формулировали.Но дело даже не в незрелости повстанцев. Могу тебя удивить убеждением, бывшим в ходу в нашей среде во времена, когда на плечах у меня были ещё погоны поручика.Декабристам никто бы не дал “победить” в их понимании. Посуди сам: изначально гиблый расклад – три полка поднимут многие другие части, сметут царя – и вот они: свобода, равенство и братство.Да против-то был весь санкт-петербургский гарнизон Милорадовича, а это куда как поболе, чем три полка. Мало того, из офицеров тогда редко кто сомневался, что оба “диктатора” мятежников – чин-то какой придумали, прости Господи! – Трубецкой и Оболенский – были как раз людьми Милорадовича.И планы реальные, скорее всего, были нацелены на нового царя-малолетку, регенство марионеточной императрицы-бабушки Марии Фёдоровны, то есть на реальную, всеобъемлющую власть людей типа Милорадовича. Тебе ситуация 1917 года не кажется более успешным дублем?!Не возьмусь расценивать, каково бы нам с тобой теперь жилось при таком раскладе…Одно могу утверждать: сплоховал сам Милорадович, за что и погиб. И, наоборот, сильный ход сделал не хотевший погибать Николай Первый: картечь из трёх пушек по его приказу повергла в шок не только повстанцев, но и сочувствующих. И всё было кончено!И всё-таки за те четыре часа суматохи на Сенатской площади шанс у заговорщиков был вполне реальный. И царя могли арестовать, и войска склонить. Революционеры-дилетанты, что тут скажешь…Смотри, как оно вышло с крепостным правом. Вопрос этот назрел, тогда уже ясно было всем: с таким анахронизмом Россия обречена быть аутсайдером.На смертном одре Николай Первый берёт слово с наследника решить этот вопрос. И вот, спустя тридцать с лишним лет появляется “Манифест об отмене крепостного права”.Только вряд ли декабристы так это себе представляли. Крепостное право отменили, но зависимость крестьян от помещиков фактически осталась, как они могли свою же землю выкупить по высоким ценам…»Генерал замолчал в раздумье…«Правда, при Николае Втором его экономисты эту ситуацию всё-таки разрулили…»«Скажу тебе больше, – продолжил Александр, – за время работы в архивах мне попадались на глаза прелюбопытные докладные записки начальника Третьего отделения Бенкендорфа и шефа жандармов Дубельта. Смысл их поначалу обескураживал: почти все имения декабристов были заложены в казну, то есть все они были должники царя…»
Подтвердим слова молодого Чижевского запиской генерала Дубельта: «Самые тщательные наблюдения за всеми либералами, за тем, что они говорят и пишут, привели надзор к убеждению, что одной из главных побудительных причин, породивших отвратительные планы “людей 14 декабря”, было ложное утверждение, что занимавшее деньги дворянство является должником не государства, а императорской фамилии.Дьявольское рассуждение, что отделавшись от кредитора, отделываются от долгов, заполняло главных заговорщиков, и мысль эта их пережила…»
Ох, пережила… Да, и поныне живёт… «Как думаешь, отец, были у Бенкендорфа и Дубельта причины сочинять?!»«Да уж теперь-то на них всех собак вешают, – кхекнул генерал, – a между тем, и это не только по моим убеждениям, это – люди чести, боевые офицеры, герои 1812 года. И профессионалы, надо признать, весьма матёрые. Так что очень вероятно, что дело так и обстояло».«Но ты посмотри, какая умница Пушкин! – Александр полистал толстую потрёпанную тетрадь, в которую имел обыкновение записывать заинтересовавшую его информацию. – Двадцати трех лет от роду, сам дворянин и владелец крепостных, но ограничения дворянством самодержавия не одобрял… Вот, полюбуйся: ”Владельцы душ, сильные своими правами, всеми силами затруднили бы или даже вовсе уничтожили способы освобождения людей крепостного состояния, ограничили б число дворян и затруднили б для прочих сословий путь к достижению должностей и почестей государственных”. Есть ещё любопытная информация на эту тему… – Александр опять полистал тетрадь. – Вот: “Молодёжь, то есть дворянчики от семнадцати до тридцати лет, составляет в массе самую гангренозную часть империи. Среди этих сумасбродов мы видим зародыши якобинства, революционный и реформаторский дух, выливающийся в разные формы и чаще всего прикрывающийся маской русского патриотизма”».
Мы спать хотим… И никуда не деться нам
От жажды сна и жажды всех судить…
Ах, декабристы!.. Не будите Герцена!..
Нельзя в России никого будить…
Наум Коржавин
«Большевики, похоже, больше не опасаются интервенции», – пригласил Шура отца к разговору, просматривая последние газеты.
«Совсем. Во всяком случае, наши слушатели ни малейшего беспокойства не выказывают. По чести сказать, и с объединением пролетариев всех стран у них как-то не очень устраивается…»
Только с сыном старый генерал мог открыто говорить о наболевшем. Всё же остальное время он вынужден был лишь слушать, анализировать и делать горькие выводы.
«Время стратегическое, насыщенное, что тут скажешь… Я много размышлял, откуда проистекают на Россию-матушку такие катаклизмы: война с германцами, отречение императора, революции, победа большевиков, интервенция…»
Не один генерал Чижевский, разумеется, размышлял о причинах и истоках свалившихся на Россию бед. Вооружённые новыми материалами исследователи-историки, кажется, уже выстроили логику событий того бурного времени. Ан нет. В архивах откапываются новые сокровища, свежие умы рождают свои оригинальные версии, и вот уже система и затрещала…
Отнюдь не скучная наука – история…
Дадим слово классикам.
Английский писатель Паркинсон, автор знаменитых «законов Паркинсона», однажды высказался о причинах краха российской монархии так:
«…любую революцию порождает само правительство, оно создаёт вакуум, куда бунтари засасываются, можно сказать, против воли… Империи рушатся потому, что гниют изнутри, а правители, на чьём счету нет никаких конкретных преступлений, приводят свой народ к катастрофе всем, чего они не удосужились сделать. А подлинные лидеры правят мощно, ярко, быстро ведут за собой народ к чётко поставленной цели.
Когда этого нет, как, скажем, в царской России, и возникает вакуум…
Нас ввели в заблуждение историки: если верить им, революции совершали голодные крестьяне, замыслив бунт против своих хозяев. Но так ли это?
Люди, которые по-настоящему угнетены, никогда не поднимутся на бунт, и, если бы революции вырастали из народного недовольства, они случались бы гораздо раньше, когда дела обстояли ещё хуже. Но в том-то и дело, что тираны процветают, а кресла трещат под их преемниками, у которых вроде бы самые благие намерения».
Знаменитый русский военный теоретик Драгомиров о последнем российском императоре:
«Сидеть на престоле годен, но стоять во главе России неспособен…»
Министр иностранных дел России Дурново:
«…(Николай Второй) обладает средним образованием гвардейского полковника, что для хозяина империи явно недостаточно…»
Известный юрист Кони:
«Его взгляд на себя, как на провиденциального помазанника божия, вызывал в нём подчас приливы такой самоуверенности, что ставились им в ничто все советы и предостережения тех немногих честных людей, которые ещё обнаруживались в его окружении.
…Трусость и предательство прошли красной нитью через всю его жизнь, через всё его царствование, и в этом, а не в недостатке ума и воли, надо искать некоторые из причин того, чем закончилось для него и то и другое…
…Отсутствие сердца и связанное с этим отсутствие чувства собственного достоинства, в результате которого он среди унижений и несчастья всех близко окружающих продолжает влачить свою жалкую жизнь, не в силах погибнуть с честью…»
Британский премьер-министр Ллойд Джордж:
«…российская империя была ковчегом, у которого полностью отсутствовали мореходные качества. Весь его остов прогнил, и экипаж был не лучше. Капитан годился только для прогулочной яхты в спокойных водах, а штурман выбирался его женой, отдыхавшей на кушетке в каюте».
Николая Второго британский лев характеризовал как «корону без головы»: «…конец был трагичным, но за эту трагедию страна не может нести ответственность ни в коем случае».
Даже питающий к Николаю Второму самый горячий пиетет известный американский дипломат Роберт Мэрфи не выдерживает:
«В ходе войны народ хотел не революции, а только реформ. Но Александра, побуждаемая Распутиным, страстно протестовала против всякого умаления царской власти. Уступая жене, борясь за спасение самодержавия и отрицая все доводы в пользу ответственного перед народом правительства, Николай Второй сделал революцию, и конечный триумф Ленина неизбежным».
Справедливости ради надо заметить, что в последнее время стали известны свидетельства людей, по долгу службы каждодневно бывавших при дворе, о том, что влияние одиозного старца на императрицу сильно преувеличено. Он-де бывал в царских покоях крайне редко и только тогда, когда требовалось остановить кровотечение больного гемофилией цесаревича Алексея. Гипноз сибирского мужика был единственным средством…
И по поводу триумфа Ленина не всё так просто… Не деньги ли Парвуса (Гельфанда) и изощрённые планы германцев сделали тот триумф возможным?..
Теоретики-монархисты во многих странах, между тем, уже давно не спорят по поводу прав и обязанностей монарха. Века назад выстраданы аксиомы, что брак монарха обязан:
– принести родине политические выгоды;
– служить появлению на свет здорового потомства.
Иначе смута и потрясения отчизне…
Не имел права Николай Второй жениться на Алисе Гессенской. Медики уже тогда знали, что в своих генах она несёт страшную болезнь – гемофилию, обрекавшую наследника российского престола на раннюю смерть.
Мало того. С упорством параноика она старалась избавиться от мало-мальски толковых государственных деятелей, боясь, что те затмят её Ники. Со стороны пылко влюблённого Ники ей ни в чём, никогда не было отказа…
Ах, если бы не это, колоссальная империя в наследство с её фантастическими возможностями и таким разношёрстным народом… Об их с Алисой любви можно было писать исключительно оды и романы. А пришлось писать «Манифест» об отречении…
Председатель Совета министров С. Ю. Витте со скрипом, но провёл в жизнь реформы, обеспечивавшие конвертируемость российского рубля, ввёл золотую валюту. Золотой доллар стоил тогда почти два золотых рубля. Русские помещики и заводчики в Европу запросто наезжали с российским рублём…
Реформы Витте и Столыпина по оценкам экономистов вполне могли вывести Россию из тогдашнего тупика. Но… Витте – в отставку, Столыпин убит…
«Надеюсь, вы не будете меня заслонять, так как это делал Столыпин?» – вкрадчиво спросил Ники, назначая новым премьер-министром никчемного Коковцева.
Надо признать, что в результате тех реформ великодержавная Россия становилась колоссом уже не на глиняных ногах, а супердержавой номер один в мире. Далеко не всех такой расклад устраивал… Вот и заслал Парвус Ленина в Россию в опечатанном вагоне… Через всю враждебную Германию литерному составу горел зелёный свет…
Родственники Ники великие князья были по-своему ему под стать, не чурались ни казнокрадства, ни финансовых авантюр, ни спекуляций земельными участками…
Немудрено, что к Первой мировой войне Россия была явно не готова.
«…Корпуса вышли на войну, имея от 108 до 124 орудий против 160 немецких и почти не имея тяжёлой артиллерии и запаса ружей», – свидетельствовал в своих воспоминаниях А. И. Деникин.
«…Закон о постройке флота прошёл только в 1912 году. …Так называемая “Большая программа”, которая должна была значительно усилить армию, была утверждена лишь в марте 1914 года».
И вот это-то как раз чувствовал генерал Чижевский по своей артбригаде. Чувствовал и не понимал, что происходит.
Существуют документы, что с поставкой вооружений к 1917 году дело более-менее наладилось, и планируемое при участии императора наступление должно было сломить выдыхающуюся Германию. Вот тут Парвус с Лениным и подоспел… На фронтах братание, позорный мир, войне конец… Конец и империи…
«Агония» – так потом образно назовут то время…
Примечательно, что все командующие фронтами, включая родного дядю императора, в поисках выхода из этой агонии высказались за отречение от престола. Спрашивается, смогли бы высшие военные чины, боевые генералы, так легко отречься от сто’ящего императора?! Вряд ли… Нет для императора большего позора, чем недоверие своих генералов. А он заламывал руки: «Кругом измена, и трусость, и обман!»
«Россия не романовская вотчина!» – в сердцах воскликнул тогда генерал Врангель.
«Никто не может отнять у русского государя священное право и обязанность спасать в дни тяжёлых испытаний Богом врученную ему державу», – сказал однажды Столыпин безотносительно, правда, к Николаю Второму.
«Отрёкся, как роту сдал», – не без брезгливости заметил один видный госчиновник.
Вот в такой вакуум по закону Паркинсона и «засосало» большевиков. На целых семьдесят четыре года…
А что касается интервенции…
Генерал Чижевский чутко прислушивался к мнению младших командиров, прибывающих со всех фронтов в Калугу на курсы, которыми он руководил. Разумеется, слышал он много больше, чем они говорили…
В настроениях молодых красных командиров доминировала в основном эйфория. Большевистской пропаганде не составило труда зомбировать молодые мозги. Но встречались личности и трезвомыслящие. В беседах с ними генерал постепенно и пришёл к выводу, что… по большому счёту, никакой интервенции и не было.
А был шумный пшик и собственные интересы.
«Странное дело, – думал генерал, – один из основных лозунгов большевиков – это экспроприация частной собственности – в мировом масштабе! Вроде бы капиталисты во всех странах должны были как-то сплотиться и ликвидировать такую угрозу…»
По доброй традиции дадим слово классикам.
Госсекретарь США Роберт Лэнсинг (1917 г.):
«Россия стоит на пороге самой ужасной трагедии в мировой истории. Она погружается в кровопролитие, беззаконие и насилие. “Красный террор” превзойдёт жестокостью и масштабом смертей и разрушения собственный террор Французской революции. Что касается других сил, борющихся за власть в России, то их цели и действия выглядят слишком неопределёнными, чтобы доверять хотя бы одной из этих группировок… Не предпринимать ничего, пока в России не завершится чёрный период терроризма».
Премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж (1918 г.):
«Мы не были слишком озабочены внутренними проблемами России. Перед нами стояла только военная проблема – как предотвратить усиление Германии вследствие обретения ею российской пшеницы и нефти в результате сепаратного мира с большевиками».
Министр иностранных дел Великобритании лорд Бальфур (1917 г.):
«Большевики – опасные мечтатели, опирающиеся, с одной стороны, на германское золото, с другой – на нежелание русской армии воевать. Однако вопреки точке зрения некоторых членов кабинета, я твёрдо убеждён, что в интересах Британии следует избегать как можно дольше прямого столкновения с этим безумным режимом».
Член кабинета министров лорд Роберт Сесил (1917 г.):
«…большевики вывели Россию из рядов цивилизованных стран…»
Англичане всё же высадились в Архангельске, но лишь для того, чтобы прибрать к рукам огромные воинсие склады и не отдать их в руки германцев. Как только Германия капитулировала, англичане снялись с якоря и с достоинством и трофеями удалились в туманный Альбион.
Все три прибалтийских новорожденных независимых сразу же сговорились с большевиками и под их гарантии разоружили на своей территории белогвардейские части. Потом, видимо, не раз жалели…
Финны… Своих красных ликвидировали, но Белой гвардии ни на грош не помогли. И тоже, вероятно, позже сожалели…
Французы вообще грозились развернуть палубную артиллерию своих военных кораблей, стоящих на рейде в Одессе, на войска Деникина, если тот попытается войти в Одессу. Какая уж тут интервенция?!
Чехи… Мало того, что самоустранились от войны с большевиками в Сибири, так ещё и умыкнули вагон с колчаковским золотом. А чтобы самостийные сибирские партизаны разрешили им его вывезти, сдали тем адмирала Колчака.
Вот в такой обстановке большевики и получили шанс и козырь и воспользовались им по полной, на целых семьдесят четыре года… В то время, как многие их видные деятели впоследствии признавали: если бы интервенция была полнокровной, большевики не могли не пасть…
Получается опять прав старый бульдог Черчилль: «У Британиии нет ни друзей, ни врагов: есть только её интересы…»
Маразм и последующая скоропостижная кончина старого вождя не на шутку обеспокоила вождя нового:
«Вай-вай! Так можно и нэ успэть соедынит пролэтариеф фсэх стран! Надо взат за яйца этых бездэлникоф-прафэсороф!
Тавариш Сэмашка! А как ваши профэсора сабираюца берэч здаровье наших атвэтствэнных работникоф?! Случай с Владымиром Иличом гаварит нам о том, что в вашем камисариатэ ест эшо очен много проблэм… Падготовтэ мнэ даклад о састаяныи дэль…»
В четырнадцать ноль-ноль нарком здравоохранения стоял навытяжку в рабочем кабинете Сталина на Кунцевской даче. За время от ночного звонка и до момента, когда вождь начинал после завтрака набивать трубку табаком из папирос, опытный царедворец должен был найти нужную вождю информацию.
Сегодня для Семашко был удачный день: вождь выспался и позавтракал с аппетитом.
«На сорок працентоф продлэвает жизн крыс и курэй… А зачэм нам куры-далгожитэли? А, тавариш Сэмашка? Старые куры нэ вкусные… Нам нужны балшевыкы-далгожитэли!
Чижэфски… Маладой… Всо равно пуст работаэт быстрээ, а-то он можэт бистро састарица…»
Это означало, что после не совсем удавшихся работ по телепатии в институте биофизики Александру Чижевскому предстояло сделать приоритетными вопросы профилактики здоровья, а также продления жизни.
Молодой профессор в ту пору не мог даже догадываться, что теперь он попал в обойму, под негласный надзор. Традиция укрывать от молвы наиболее ответственных исследователей и учёных сохранилась в России по сей день. Засекреченные люди, лаборатории, институты, засекреченные города… Так просто и незатейливо на судьбу Чижевского была поставлена чёрная метка. Надзор, завистники, премии, лагеря… Мозги должны быть под контролем власти…
Молодые гении, собранные волей вождя в полуподвальные лаборатории Москвы, не роптали. Вечно голодные, отрешённые от суровой действительности, одинокие, фанатично уверовавшие в грядущие великие открытия, они рвались осчастливить человечество плодами своего труда.
Спецархивы хранят ещё много тайн об этой славной когорте, но советские самолёты, ракеты и ядерное оружие точно оттуда, из подвалов и шарашек.
Практическая лаборатория зоопсихологии Наркомпроса, Москва, Старая Божедомка, 4…
Опыты по телепатии и гипнозу, медицинские операции по замене органов и разработка фантастических препаратов, психотронное оружие и многое-многое другое, и всё это – да-да, в Уголке Дурова. Только теперь мы узнали, что вовсе это и не Уголок был, а целая академия. Регулярные заседания Учёного совета, доклады профессоров и академиков…
Бывали здесь академики В. М. Бехтерев и А. В. Леонтович, наркомы А. В. Луначарский и Н. А. Семашко…
Не только великим дрессировщиком и большим затейником, оказывается, был дедушка Дуров, но и крупным учёным-исследователем.
Личное знакомство с упомянутыми наркомами и привело Александра Леонидовича в 1923 году по упомянутому адресу.
Пол вестибюля в доме Дуровых на Божедомке, 4 был выложен плитками с приветливым словом «Vale» посередине: «Будь здоров!» на латыни…
Идея добывать для пролетариев витамины из воздуха с помощью электричества, с которой профессор Чижевский объявился в лаборатории, была встречена коллегами сдержанно, но с пониманием.
В выделенном ему помещении молодой профессор быстро организовал аспираторий, подвесил к потолку парочку своих нехитрых ионизаторов, и процесс пошёл.
Вялые и облезлые заморские животные, против своей воли помещённые в малокомфортный для них московский климат, резвели, якобы, на глазах. Кривая падежа от туберкулёза застремилась к нулю. Сам дедушка Дуров уверял, что при повышенных аэроионах его питомцы простаки умнели на глазах, а требуемые от них условные рефлексы схватывали сразу и надолго.
Привыкший же к чудесам обслуживающий персонал бесстрастно констатировал, что у пернатых, де, повысилась яйценоскость, а у шерстистых, соответственно, лохматость…
Прямым свидетельством успеха профессора Чижевского на новом поприще служила выделенная ему, наконец, комната в коммунальной квартире в доме Эдисона по адресу Тверской бульвар, 8.
Результаты опытов стали известны в Европе и за океаном, там и пришла настоящая первая слава. Чижевского довольно скоро избирают своим почётным и действительным членом более тридцати академий, институтов и научных обществ Европы, Азии и Америки.
Около ста пятидесяти научных работ написано Чижевским на эту тему. Опубликованы единицы, да и те, по большей части, в иностранных научных журналах, остальные в рукописях до сих пор, иные утеряны, а то и вовсе засекречены…
Патент на изобретение аэроионизатора пытаются купить англичане и американцы. Во избежание недомолвок в советской прессе прошло сообщение, что патент, мол, передан автором в дар советскому правительству. Ну, а как иначе…
Профессора Чижевского приглашают на восемь месяцев в США для чтения лекций в университетах, а также для совместной работы в Саранакской лаборатории по лечению туберкулёза.
Конечно, Александр Леонидович мечтает о такой поездке…
«Нэ пускат, а то он там астанеца…» – сказал вождь.
«Зачем русскому человеку заграница?! Пусть здесь работает…» – вторил ему отец собачьих рефлексов Иван Петрович Павлов.
Обидно, конечно, но для самолюбия не смертельно – работы и здесь невпроворот…
Характерно другое. Когда в 1923 году в «Известиях» появилась статья, превозносящая пионера ракетной техники Германа Оберта и одновременно хулящая К. Э. и Циолковского, Чижевский не выдержал. Здесь была затронута честь российской науки… Аналогичные исследования провёл и Константин Эдуардович, только гораздо раньше немца – в 1893, 1897 и 1905 годах!
Используя все свои связи, Александр Леонидович добивается от властей разрешения на публикацию работы К. Э. Циолковского «Ракеты в мировом пространстве».
Разрешение есть, бумаги нет…
Али мы не калуцкие?! А Полотняный завод на что?!
В тридцати верстах от Калуги Полотняный завод, Говардово, Товарково, Кондрово – бумажная мануфактура Гончарова, «тестюшки» А. С. Пушкина.
Александр Леонидович читает лекции рабочим бумажных фабрик. Гонорара в виде бумаги хватает на публикацию работы Константина Эдуардовича.
Там же, в Калуге, в 1924 году Чижевский использует излишек бумаги для публикации и своей главной книги «Физические факторы исторического процесса». На фактах за две тысячи пятьсот лет он убедительно доказывает, что войны и эпидемии, революции и любые другие массовые психозы связаны с периодами наибольшей активности на Солнце, с образованием солнечных пятен…
Чуть позже, в апреле 1940 года, комиссия Совнаркома по делу Чижевского под председательством небезызвестного Генерального прокурора Андрея Януарьевича Вышинского придёт среди прочего к такому выводу:
«…3. Исходные концепции Чижевского о влиянии солнечных протуберанцев на общественные отношения, на биологические явления, на эпидемии ничего общего с наукой не имеют…
Эти теории выхвачены Чижевским из самых тёмных времён средневековой астрологии, звёздочётничества… Чижевский при этом сознательно игнорирует решающие для этих процессов социальные факторы.
Неудивительно, что некоторые учёные Запада и Востока ухватились за проповедуемые Чижевским теории и всячески их рекламируют…»
«Контрреволюционная галиматья», «мракобес», «лжеучёный» – это потом, а пока на стол Сталина ложатся первые доносы ощетинившихся после команды «А-ту!» загонщиков.
Не в тот ли период ему впервые подумалось: «Чужак… Преждевременный…»
Но… В памяти вождя ещё очень свежи похороны Владимира Ильича и страшные картины его последних дней жизни… А этот обещал на сорок процентов жизнь продлить… Семашко заступается… Не будем пока торопиться с врачами…
«Надо эшо разабраца, враг ли он», – мудрый, как всегда, вердикт вождя давал индульгенцию… Как оказалось, временную…
«Ты такая взрослая, а как получается живая и мёртвая вода, не знаешь», – заявил однажды шестилетний Шура своей бабушке. Та уж и не знала, какие ему сказки читать, чтобы чудес в них поменьше было, а то ведь ему подавай, растолковывай эти чудеса…
Довольно в раннем возрасте Шура с сожалением понял, что и взрослые знают далеко не всё.
Вот и теперь, сидя за рабочим столом в Практической лаборатории зоопсихологии и ломая голову над процессом старения-омоложения организма, он вдруг вспомнил бабушкины сказки и с усмешкой подумал: как просто и легко с чудесами было в детстве…
«Ясно одно: под воздействием солнечных электромагнитных бурь изменяются параметры электромагнитного поля Земли, которое, в свою очередь, вызывает у человека изменение состава и свойств крови. В данном случае – в худшую сторону; кровь сгущается, отчего появляются атеросклеротические нарушения, процесс обезвреживания внутренних и внешних токсических веществ тоже нарушается – организм зашлаковывается.
Но ведь аэроионотерапия – это тоже вмешательство в электромагнитные свойства крови, но оно однозначно положительное… Значит… Значит, можно говорить об активировании крови за счёт изменения её электромагнитных свойств в нужную сторону…
А почему только крови?! Любого соляного электролита. Мы знаем теорию электролитической диссоциации моего несостоявшегося учителя господина Сванте Аррениуса…
Положительные и отрицательные ионы способны направленно двигаться в поле постоянного тока… Собственно, электрофорез известен с первых лет 19 века…
Пожалуй, тут есть, где развернуться… Только вот много крови с моих подопытных крыс и кур не выжмешь. Значит… Значит, будем пока активировать воду. Здрас-с-сте, вот и приплыли к сказке о живой и мёртвой воде…»
Примерно так мог рассуждать молодой профессор Чижевский, прикомандированный к лаборатории зоопсихологии на Божедомке, 4 с благой целью отыскать путь к вечной молодости.
Сказки сказками, а по истечении трёх месяцев вся контрольная группа крыс и кур (в полном составе) полегла лапами вверх, не выдержав садистского издевательства над своими организмами.
Более счастливые же их сородичи, обласканные живительными аэроионами и волшебной водой из примитивного электролизёра, не только стоически выдержали все пытки и заражения, но, кажется, стали ещё более активно спариваться…
Всё объяснимо: все подопытные животные подверглись действию нескольких факторов, разрушающих окислительно-восстановительную систему их организмов – некачественное питьё и еда, стрессы, плохой воздух и тому подобное.
В результате чего процессы окисления стали преобладать над процессами восстановления, защитные функции всех организмов ослабли, организм износился, ослаб, постарел и перестал функционировать.
Экспериментальная же группа регулярно получала антиокислители из аэроионизированного воздуха и активизированной электролизёром воды с отрицательным окислительно-восстановительным потенциалом.
В результате негативные процессы окисления в организме замедлились. Восстановительные силы возросли, энергия в клетках для выведения шлаков усилилась, и организм в целом не только не пострадал, но и помолодел.
Можно считать, теоретически старение можно замедлить, а практически… засмеют. То воздухом лечил, теперь вот ещё и водой…
«Опасения ваши, Александр Леонидович, вовсе даже не напрасны», – Константину Эдуардовичу Чижевский доверял самые смелые свои научные задумки, совершенно не боясь быть осмеянным.
«Предлагаемый вами механизм повреждения клеток свободными радикалами, как основа процесса старения, выглядит убедительно. Свободный радикал кислорода вполне как способен окислить в организме и белки, и жиры, и многое другое».
Константин Эдуардович надолго задумался, глядя, казалось, не только сквозь окно, но и сквозь время…
«Боюсь только, любезный Александр Леонидович, доказательства вашей теории растянутся на слишком долгие годы… И не ждите, голубчик, восторгов от коллег, да и от широкой публики тоже; сдаётся мне, без пилюль и таблеток косность нашу вековую пробить будет ох как нелегко…»
Время покажет, что логика Константина Эдуардовича, как всегда, граничила с ясновидением…
Однажды, после очередного доклада на Учёном совете лаборатории, хитромудрый дедушка Дуров заметно оживился:
«А позвольте-ка, господа учёные, вас немного заинтриговать…
В одном из подопытных хозяйств Всесоюзного института животноводства по неизвестным причинам погибают племенные тёлки. Дохнут, знаете ли, самым безобразным образом… А ведь это, господа, валютные тёлки, прямиком из Голландии.
Весь цвет нашей ветеринарии разводит руками. Не понимает, знаете ли, в чём причина… Иммунодефицит, говорят. Сдаётся мне, это, скорее, отговорка, чем диагноз. В Голландии у тёлок нет иммунодефицита, а тут – будьте любезны…
Скандалом, знаете ли, дело попахивает… Народные деньги под хвост, куда смотрели, то да сё…
А вот наш цирковой ветеринар Митрофаныч с каких-то бодунов настаивает на отпаивании тёлок талой водой.
Я чего-то вдруг вспомнил – птички-то уважают талую водичку… А ну, как она сродни вашей активированной воде?! А, Александр Леонидович?!
Помогите государству спасти народные деньги, авось, зачтётся когда-нибудь…»
Не в характере Чижевского было отмахиваться от интуиции мудрых людей…
После того, как замеры окислительно-восстановительного потенциала (ОВП) талой воды дали цифры +120….+150 мВ, Чижевский надолго задумался… «Внутренняя жидкая среда человека – кровь и лимфа – имеет отрицательный ОВП – 120 мВ и является поставщиком электронов, столь необходимых для нормальной жизнедеятельности клеток.Обычная питьевая вода имеет ОВП +350…+450 мВ.Естественно, организм вынужден тратить энергию на коррекцию восстановительных свойств с +450 до требуемых – 120 мВ.Так откуда же бедным тёлкам взять свободные электроны для восстановления ОВП, если их и в воздухе-то не хватает?! Чем не иммунодефицит?!Конечно, талая вода с ОВП +150 мВ будет для ослабленных голландок настоящим лекарством. А если электролизёром дать хотя бы 0…-50 мВ?!»Когда маститые животноводы увидели научное оборудование молодого столичного чудака в виде затрапезных пятилитровых банок из-под солёных огурцов, металлических пластинок с проводами да брезентовых рукавиц, они не стали расспрашивать о методике, боясь, вероятно, как бы вопросы не выглядели насмешками. Ну, чего, в самом деле, конфузить лишний раз молодого человека…Директор института, профессор Б. М. Завадовский, в основном из уважения к Дурову распорядился выделить для эксперимента трёх грустных тёлок, изрядно подрастерявших первоначальный голландский лоск.Жалостливая скотница Аня, напротив, Александру Леонидовичу понравилась, в отличие от остальных насмешников, она показалась ему годной в соратники.Влажными, печальными глазами исхудавшие тёлки, лёжа на соломе, с полным безразличием наблюдали, как к потолку их загона угрюмые электрики подвешивали металлическое колесо с иголками.Правда, водой их теперь стали поить более вкусной, с кислинкой. Вряд ли тёлки поняли, почему на второй день скотница Аня грудью закрыла доступ к ним ветеринарам, вознамерившимся вколоть страдалицам очередную лошадиную дозу антибиотиков.Предлагая тёлкам воду из электролизёра с ОВП +50 мВ, потом – 50… – 150 мВ, Александр Леонидович как будто ждал от них шагов навстречу.Животные от воды не отказывались. Александр Леонидович решил дальше – 150 мВ судьбу не испытывать. Было бы их ещё три…К концу недели Аня с радостью поведала, что «тёлочки на ногах, разоралися», а номер семь, Зорька по-Аниному, так и вовсе брыкается и хвост задирает!На фоне ещё одной потери в основной группе такие факты почему-то заставили помрачнеть директора Завадовского…По истечении энного времени Александр Леонидович, резонно предположив, что командировка закончена, засобирался в столицу, оставляя в племенном совхозе трёх хвостатых красавиц с проснувшимся вдруг зверским аппетитом, благоговейно очарованную скотницу Аню и мрачного профессора Б. М. Завадовского, затаённая злость которого на фоне лютой зависти перекроит, к несчастью, не только карьеру, но и судьбу Александра Чижевского…
Всё та же высь и ширь земная,
И даль – синеющая даль:
Неотвратимая, родная
Тысячелетняя печаль…
А. Чижевский
В Практической лаборатории зоопсихологии Александр Леонидович довольно быстро попал под обаяние инженера-электрика Бернарда Бернардовича Кажинского, который руководил отдельным направлением научных исследований.
Группа Кажинского пыталась разгрызть орешек, который оказался не по зубам академику П. П. Лазареву и его институту биофизики – экспериментально доказать электромагнитную гипотезу телепатии посредством экранирования предполагаемых излучений мозга.
Чижевский и Кажинский в одном сходились однозначно: если психика человека реагирует на электромагнитные возмущения на Солнце, что Чижевский блестяще доказал в своей докторской диссертации, значит, в клетках и органах человека существуют образования, тождественные элементам радиосхемы.
Во второй половине 20-х годов Александр Леонидович пишет на эту тему две смелые даже и по нашим временам работы: «От астрологии к космической биологии (к истории вопроса о внешних влияниях на организм)» и «О передачи мысли на расстояние».
В архиве АН России до сих пор эти работы хранятся.
Работа на Божедомке, 4 шла своим чередом. Чижевский всем своим научным потенциалом активно способствовал отработке профильных тем лаборатории, а только спектр его интересов был ещё шире. Правда, свои занозы он предпочитал лечить в одиночку…
Можно строить всякие догадки по поводу его принципов научной работы – тут и особенности характера, и ущербность биографии, и доля обиды за недолжное признание на Родине, и боязнь нарваться в очередной раз на двусмысленное понимание, и врождённая беззащитность против завистников…
Нам-то с высоты времени теперь легче расценить его тогдашнее состояние: преждевременный человек, а потому – мученик науки…
А было у него на ту пору две занозы…
Если мысль носится в пространстве в виде электромагнитной волны, значит, его аэроионизатор, меняющий электромагнитные свойства воздуха, должен так или иначе влиять на прохождение этой волны.
То есть ускорять, усиливать или, наоборот, замедлять и глушить. Ведь Солнце, как ионизатор, так и действует!
«…влияние на массы ораторов, народных вождей, полководцев не всегда имеет одинаковую силу и колеблется не только периодически по этапам солнечного цикла, но даже и по времени года. Поэтому возникает предположение, что увеличение пятнообразующей деятельности Солнца, связанное с увеличением его электромагнитной энергии, оказывает сильнейшее влияние на состояние электромагнитного поля Земли, так или иначе возбуждая массы и способствуя внушению…»
Усиливать или глушить… Значит, в ограниченном пространстве его аэроионизатор становится орудием… Или оружием…
Болезненный и застенчивый мальчик не мог вырасти в героя или авантюриста а-ля инженер Гарин. Кстати, идею для фантастического романа Беляеву как раз этот самый Кажинский и подал, став в романе Качинским.
Нет-нет, Чижевский не герой и, уж тем паче, не авантюрист, поэтому пока – это его личная заноза… До выяснения…
А выяснить эту теоретическую догадку предстояло установлением практических величин отрицательных и положительных аэроионов в воздухе (а также их соотношения), при которых проволочное колесо с иголками становилось кошмаром.
Под стать первой была и другая заноза…
Это про неё уже на исходе жизни Александр Леонидович с грустью напишет:
«Только теперь, спустя почти полстолетия, об этих вещах можно говорить, без боязни быть осмеянным и опозоренным…»
Ещё в юношеский калужский период своей жизни он раздавал родственникам и знакомым составленные им анкеты.
«Эти записи были мною обработаны и в итоге дали тот же результат, который был мною получен ранее: сильные пертурбации на Солнце почти во всех случаях и у большинства лиц одновременно вызывали определённые изменения при повышенной нервной возбудимости, резко выраженную экзальтацию и избыток моторики…
Некоторые такое состояние характеризовали как экзальтацию или избыток жизненной энергии. При обработке данных мною было замечено, что в записях многих лиц явно обнаруживается недельный, двухнедельный и четырёхнедельный периоды, то есть как раз те периоды, которые мы находили в солнцедеятельности и которые происходят от движения возмущённых мест на Солнце при вращении его вокруг своей оси.
Так, например, промежуток времени, занимаемый движением пятна с момента его появления на восточном краю Солнца до вступления его в плоскость центрального солнечного меридиана, равен 6–7 дней; промежуток времени, занимаемый движением пятна по всему видимому диску, колеблется в пределах 13–14 дней. Если пятно сохранит ещё свою жизнедеятельность, оно, пройдя раз по диску, появляется на прежних местах через 26–28 дней. Почти во всех записях, полученных мною, самыми отчётливыми оказались периоды в 13–14 дней и особенно в 27–28 дней…»
Да, теперь, в эпоху ценителей и предсказателей Александр Леонидович со своим солнечным инструментарием не мог быть осмеянным и опозоренным. Он мог быть только озолочённым… Всем желающим – ювелирно рассчитанный персональный распорядок до конца жизни… Математически обоснованные предупреждения и рекомендации в бизнесе, спорте, политике… Служба катастроф… Убедительная фора лечащему врачу, генетику, онкологу…
По воспоминаниям Б. Б. Кажинского и других сотрудников Практической лаборатории зоопсихологии Александр Леонидович неоднократно сетовал, что для практических расчётов перечисленных чудес ему позарез нужен математический аппарат. Огромный статистический материал, бесчисленное количество вариантов, море коррелятивных связей всех и вся – находить в таком месиве рациональное зерно было явно не под силу трескучему арифмометру.
В ту пору никто из математиков не соблазнился возможностями отличиться в гелиобиологии. А кибернетика в СССР – до поры лженаука…
Александр Леонидович найдёт подходящего профессора математики. Немного позже, в соседнем бараке Карлага…
Удивляет другое. Почему теперь-то люди больше доверяют всяким колдунам, кофейной гуще, сушёной лягушачьей лапке и бредням психопатов, а не компьютеризированным до зубов астрологам? А гелиобиология?! Слабо…
Старый пёс Марс был непременным участником экспериментов по регистрации электромагнитной природы телепатии. Любимец Дурова, по возрасту покинувший арену, Марс и теперь честно отрабатывал свой харч. Окончательно сбитый с толку манипуляциями исследователей, старый пёс склонял голову набок, смотрел на них выразительными глазами и глубоко, казалось, сочувственно вздыхал. Он уже привык, что от этих, не по-цирковому одетых мужчин, аплодисментов не дождёшься.
Когда же он расценивал их возбуждённый галдёж как одобрение своей работы, он подходил к кому-нибудь сидящему и подогнутой задней ногой норовил присесть тому на колено.
Однажды Дуров увидел Марса после долгого перерыва. Тот радостно подлетел к хозяину, вращая хвостом на максимальных оборотах, встал на задние лапы, а передние положил ему на грудь.
«Э-э, брат… Да ты, никак, тут под аэроионами и про возраст свой забыл! Гляди-ка ты, и шерсть опять заблестела….
А что, господа учёные, вы любого облезлого пса вот так подмолодить сможете?!»
«Господь с вами, Владимир Леонидович! На некоторых облезлых псов и одного иона жалко!» – это явно кто-то из молодых. Дуров шутку и обиду оценил, спрятал усмешку в усах, лишь хитро погрозил пальцем.
«В самом деле, Владимир Леонидович, – это уже Чижевский, – ваш Марс – большой везунчик. Его угораздило так удачно родиться, что пол-цикла (11/2 =5,5 лет) он ещё наверняка прослужит науке!»
Чуть позже, улучив момент, Дуров за локоток пригласил Чижевского в сторонку:
«Неблагодарное это дело, предсказания… А, ну, как не понравятся какому самодуру ваши расчёты… Кроме, того, осмелюсь предположить, теперешние ваши заказчики весьма заинтересованы в их конфиденциальности…»
Может быть, эти слова опытного артиста вспоминал потом Александр Леонидович, гадая, за что его упрятали в глубинку России на долгих шестнадцать лет… Ведь не расстреляли, а припугнули наветом, да припрятали понадёжней… Изолировали, но работать дозволяли…
Публикация результатов опытов по аэроионификации в европейских научных журналах породила ощутимый приток откликов на новый московский адрес Александра Леонидовича по Тверскому бульвару, 8.
Коммуналка на тридцать жильцов и без того осторожничала с шибко молодым профессором. А уж конверты с немецкими и французскими обратными адресами и вовсе зародили в их промытых мозгах бог знает какие подозрения.
Александр Леонидович же постоянно ловил себя на мысли, что к каждому вскрываемому конверту он относится как к лотерейному билету, который может дать ему некий фантастический выигрыш.
В очередном, по-немецки написанном письме, некий полузабытый однокашник, воздав дифирамбы отцу аэроионизации и гелиобиологии, просил о встрече.
Однокашник оказался холёным джентльменом с нескрываемым европейским лоском. Александр Леонидович был приятно удивлён осведомлённостью и подготовленностью однокашника к беседе, тем не менее, любопытства не скрывал.
Да, Александр Леонидович в курсе, что сразу после окончания Первой мировой войны началась настоящая гонка лучевых вооружений. Да, слышал, что её главный герой – англичанин Гарри Гриндел Мэтьюс. Да, нетрудно догадаться, что и немцы не стоят в стороне. Понятно, что Версальский договор повязал их по рукам и ногам. Так они в России ведут эксперименты с лучом смерти? Нет, ничего об этом не слышал. А, собственно, причём здесь аэроионизация?
Да, пожалуй, электромагнитный луч в какой-то степени зависит от электромагнитной заряженности воздуха. А что, луч серьёзно моторы глушит?! Порох взрывает?! Занятно, занятно…
Нет – нет, никакие органы к нему по такому поводу не обращались. Пока…
Однокашник оказался весьма осведомлённым в вопросах разработки смертельных лучей. От него Чижевский узнал, что якобы не так давно некий изобретатель встречался с Лениным и рассказывал ему об этом экстравагантном виде оружия, способном уничтожить массы вражеских солдат на большом расстоянии. И без разрушений… Утверждают, что самый человечный человек пришёл в восторг от такой возможности, но дальше разговоров дело почему-то не пошло… А сразу после смерти вождя случилась другая история…
Некий живущий в Англии изобретатель по фамилии Грилович вдруг возжелал вооружить Красную армию смертельными лучами. Он, де, наткнулся на более мощный агент ионизации воздуха для посылки электромагнитного луча, чем применяемые Мэтьюсом рентгеновские лучи. Агентом этим являются лучи 4596 и 4456 из спектра цезия…
Сотрудники советской военной разведки, работавшие, как водится, под крышей некой англо-советской торговой комиссии, своевременно информировали своё начальство о такой большой своей удаче.
Одновременно испрошено было разрешение на проведение испытаний аппарата Гриловича в помещении кампании, а также запрос на некую сумму в фунтах для оных целей. Для убедительности приведены выдержки из письма сотрудника упомянутой конторы о существе дела за декабрь 1924 года, ставшего доступным много-много лет спустя.
«По его заявлению опыты (правда, на недалёком расстоянии) уже в первой стадии дали вполне положительные результаты. Так, например, ему удавалось расплавить металл, убивать птиц и прочее. Поскольку изобретение по своей идее кажется несомненно новым и, возможно, практически применимым для вполне реальных целей более удачным, чем лучи Мэтьюса, мы решили произвести тут соответствующие проверочные опыты на наш страх и риск.
Если таковые дадут положительные результаты, то, конечно, гражданина Гриловича нужно будет отправить в Россию для детальной проработки в соответствующих лабораториях данного изобретения на месте, так как оно может сыграть у нас колоссальную роль.
За ним тут уже охотятся агенты Военного министерства, стремясь выудить его идею…»
11 февраля 1925 года доклад попал к начальнику снабжения Красной армии Иосифу Уншлихту. Пока революционная бюрократическая машина пережёвывала вопрос, в мае товарищу Уншлихту сообщили, что фунты уже не нужны, так как изобретатель Грилович бесследно исчез…
Так вот не имеет ли уважаемый товарищ Чижевский, как человек весьма сведущий, желания поучаствовать в этом благом деле для выправления сложившейся ситуации?
Своё отрицательное отношение к оружию массового поражения Александр Леонидович почувствовал сразу, с ответом же тактично не спешил…
Много позже, когда он практически разделил судьбу Гриловича, он не раз проигрывал в уме эту ситуацию.
Может, недостаточно тактично отказал…
Когда в твои служебные обязанности входят исследования в области мысленного внушения, вы же понимаете, рабочий день с покиданием рабочего места не заканчивается…
Вот и теперь, старательно обходя глянцевые, как новые галоши, лужи на тротуаре, Александр Леонидович думал на производственную тему.
Озадачил его Б. Б. Кажинский…
«Ни в службу, – говорит, – а в дружбу, сходи завтра с утречка, побеседуй с одним моим коллегой. А то мне, понимаешь, позарез в редакцию надо. Неудобно, сговорились-то с ним заранее… Попробуй-ка его разговорить, что за фрукт…»
И хитро так улыбнулся…
Коллега Б. Б. Кажинского, молодой метеоролог Вадим Карлович Чеховский, оказался субъектом молчаливым и мрачноватым с мелкими, проницательно горящими глазами фанатика и будто бы приклеенной недельной бородкой.
Поняв, однако ж, с первых фраз, что Александр Леонидович, что называется, «в теме», хозяин холостяцкой квартиры оживился и в разговоре стал даже до него дотрагиваться.
Передача мыслей на расстояние, сама по себе, тема, обречённая на повышенный интерес, а уж коли сошлись два грамотея, то первая их встреча вряд ли станет последней.
Так и вышло. В другой раз Александр Леонидович поведал собеседнику о своих исследованиях повышенной внушаемости масс в периоды солнечной активности. Потом В. К. Чеховский о своём новшестве – введении в схему эксперимента коллективного индуктора – группы людей, одновременно мысленно старающихся передать изолированному в другой комнате перципиенту (воспринимающему) неизвестную тому информацию.
И лишь спустя пару месяцев Чижевский понял, почему так хитро улыбался Б. Б. Кажинский.
В. К. Чеховский оказался… розенкрейцером…
Октябрьский переворот 1917 года напрочь разрушил иллюзии той части российской интеллигенции, что осталась в России ожидать благоденствия от новой власти или же, на худой конец, возврата старой. Остро чувствуя тщетность большевиков построить на терроре новый мир, интеллигенция, художественная и нравственная элита России, тем не менее, не могла вступить в открытую политическую борьбу. Выступление в духе библейских пророков или проповедников при новой власти с таким же успехом заканчивалась могилой…
Поэтому, скорее, от бессилия и безысходности интеллектуалы призывали на помощь некие космические силы добра и справедливости. Это выглядело как игра в мистицизм, масонство и прочую эзотерику. Это была доступная форма сопротивления с присущей ей конспирацией, обрядовостью и щекочущей нервы мистикой.
Именно в этой среде рождались идеи о ноосфере, о свете Духа, об объединении космических сил за правое дело и тому подобное.
А тут как раз Александр Чижевский со своей теорией зависимости внушаемости от активности Солнца…
На дворе 1926 год. Двумя годами ранее в Калуге вышла, наконец, его книга «Физические факторы исторического процесса», и все последующее время он пожинал плоды высказанных в ней сверхсмелых идей.
«История изобилует красноречивыми фактами массового внушения. В сущности, не совершалось ни одного исторического события с участием масс, где нельзя было не отметить внушения…
…явления внушения – единичного и массового – могут быть объяснены путём электромагнитного возбуждения центров одного индивидуума соответствующими центрами другого…»
Буквально за месяц до знакомства Александра Леонидовича с В. К. Чеховским, в марте 1926 года, тот делал доклад на заседании Комиссии по неврологии, рефлексологии гипнологии и биологической физике в Институте мозга в Ленинграде.
Председательствовал директор института академик В. Б. Бехтерев. Доклад В. К. Чеховского: «К вопросу непосредственной передачи мысли на расстояние» в целом был встречен благосклонно, что немало вдохновило молодого учёного.
По возвращении в Москву он решает открыть московский филиал Комиссии Института мозга с привлечением лучших научных сил столицы. Реакция общественности на калужский труд Александра Чижевского, безусловно, вводила того в этот круг.
Близость научных интересов, здоровые научные амбиции, а также одинаковый возраст, казалось, обрекали Чижевского и Чеховского на долгую и тесную дружбу.
К этому всё и шло до тех пор, пока однажды, после жарких дискуссий в квартире Чеховского на Малой Лубянке, хозяин не решил пригласить Александра Леонидовича в тайную научную лабораторию.
Мрачный, неблагоустроенный подвал серокаменного дома номер 16 по улице Малая Лубянка ни в малейшей степени не подходил под научную лабораторию. Непосредственная же близость зловещих подвалов ОГПУ, где днём и ночью пытали и расстреливали врагов народа, настойчиво подталкивала к мысли о неслучайности выбора места.
«Тегер Евгений Карлович», – хлёстко отрекомендовался молодой человек, на секунду с явной неохотой оторвавшийся от своих мыслей.
Уже три года, как Тегер и Чеховский были членами оккультного Ордена Розенкрейцеров «Эмеш Редивус».
Поначалу их увлекла идея познания розенкрейцерства, то есть обладания магическими способностями розенкрейцеров через овладение ясновидением, телепатией, алхимией и астрологией.
Однако довольно скоро они почувствовали непреодолимую тягу к практическому применению этих навыков. Именно поэтому они пошли своим путём, создав собственную тайную организацию розенкрейцеров-прагматиков. Александр Чижевский по всем параметрам годился им, и его посвящение, казалось, не за горами…
«Знать. Желать. Сметь. Молчать», – таков девиз розенкрейцеров с начала 17 века. Нечто похожее за много веков до них проповедывали каббалисты. Моисей, якобы на горе Синай, получил от Бога не одно откровение, а два. Одно он записал в Торе, а вот другое сохранил в тайне и лишь устно сообщил немногим избранным.
Удобно, не проверить, но поверить…
Не в привычках Александра Чижевского было принимать любопытную информацию на веру. Привычным манером он призвал на помощь всемогущие архивы.
Странствующий монах Христиан Розенкрейц вместе с тремя учениками создал Братство Розы и Креста, главной целью которого было постижение Божественной мудрости, раскрытие тайн природы и оказание помощи людям.
Прямые и косвенные сведения указывали на причастность к Ордену великих предсказателей Агриппы Нетесгеймского и Нострадамуса, легендарного Теофаста Бомбаста фон Гогенгейма, более известного как Парацельс, Шекспира и Фрэнсиса Бэкона…
Вероятно, рациональность, как один из важнейщих принципов розенкрейцерства, привела к его доктрине Декарта, Паскаля, Ньютона…
Надолго заставили Чижевского задуматься слова почитаемого им Николая Бердяева:
«Оккультизм, по всей вероятности, есть и сила, и мода завтрашнего дня…»
А так велик соблазн почитать его за пережиток тёмного прошлого…
Дополним от себя несколько имён из числа сочувствующих – А. Белый, М. Волошин, А. Луначарский, С. Эйзенштейн, Б. Пастернак, Б. Зубакин, А. Цветаева, Л. Корсавин – и станут понятными сомнения и смятения Александра Чижевского по поводу его собственного посвящения.
Изначальный устав Ордена его вполне устраивал: раскрытие тайн природы, оказание помощи людям… Смущала несвойственная розенкрейцерам воинственность его новых знакомых.
С большой долей вероятности можно предположить, что это и есть причина незавершённости рукописи «О передаче мыслей на расстояние», которую Александр Леонидович готовил в соавторстве с активистами Ордена А. Л. Ларионовым и В. К. Чеховским.
Много лет спустя, уже в наши дни, профессор В. А. Чудинов обнаружил её в архиве АН СССР…
Не исключено, что произошедший в один из четвергов эпизод на традиционном собрании активистов Ордена положил конец сомнениям Александра Леонидовича и окончательно побудил его к размежеванию с ними.
Вероятно, Чеховский, Тегер и Ларионов рассчитывали как раз на обратный эффект, пригласив его на семинар практического оккультизма.
Тринадцать единомышленников в загадочных мантиях и странных головных уборах в таинственном молчании расселись вокруг овального стола… Перед каждым лежит солидный фолиант с неведомыми письменами… В центре стола – небольшой бюст… Сталина из воска. Голову вождя покрывали волосы, как потом выяснилось, настоящие, купленные за большие деньги у сталинского парикмахера.
По незаметной команде заговорщики вдруг начали монотонными голосами читать заклинания. Время от времени каждый из них брал длинную стальную иглу и втыкал её в затылок бюста…
Пацифист, не пацифист, но Александр Леонидович был слишком поглощён научной деятельностью и отвлекаться на политику ему вовсе не хотелось. В роду Чижевских почиталось за честь служить России, а не власти.
Честолюбивые амбиции в науке – да, но властные претензии на мировое господство – увольте…
Теперь можно порассуждать о недостаточной проникающей силе убийственных мыслей и пассов московских розенкрейцеров, или же кремлёвские парапсихологи вовремя подсуетились и защитили вождя, да только на ту пору Сталин остался цел, а вот сами заговорщики – не очень…
В феврале 1928 года органы ОГПУ арестовали В. К. Чеховского, Е. К. Тегера и ещё два десятка молодых людей. Основная их масса бесследно растворилась на необъятных просторах архипелага ГУЛАГа… Неуёмный Чеховский пытался возглавить массовый побег с самих Соловков, чем сильно разозлил особистов, и в октябре 1929 года был расстрелян…
История с розенкрейцерами таки сослужила Александру Леонидовичу хорошую службу. Даже две…
Во-первых, проблемы передачи мыслей чётко направились в русло сугубо научных исследований, а магическая их составляющая стала постоянной кормушкой всевозможных гадалок, снимателей порчи и прочих колдунов разного калибра…
Эмоционально настроенный читатель, вероятно, слегка посожалеет о кладезях саспиенса, таящихся в данном ремесле. Уверяю вас, они не пропадут…
И, во-вторых, как и история с лучевым оружием, фантастические возможности передачи мыслей на расстояние – Александр Леонидович не любил термин телепатия – опять заставили его задуматься: а как люди этим благом распорядятся?!
И, как назойливый комар-кровопийца, ещё долго не отгонялась мысль: а не подпортил ли он себе досье знакомством с воинствующими розенкрейцерами?!
Шершавая голубая калитка их дома на Ивановской была словно границей между его калужской юностью и московским началом взрослой жизни. Александр чувствовал это всякий раз, приезжая в Калугу.
Отца он нашёл озабоченным к какому-то грядущему событию. На то ясно указывали куча карт и книг, наваленных на его рабочем столе и даже около него, что бывало крайне редко, горящие глаза генерала, а также кончики усов, кажется, задранные по такому случаю чуть выше обыкновения.
«В поход собираюсь», – азартно потёр ладони старый вояка.
В планах работы курсов красных командиров РККА, которыми в Калуге руководил бывший царский генерал Чижевский, не последнее место, разумеется, занимал раздел военно-патриотического воспитания. Во исполнение оного политруками и был задуман поход по местам боевой славы русского воинства.
Далеко и ходить не надо. Бородинское поле – вот оно, в ста с лишним верстах от Калуги. Да и сама Калуга, и уезды её – Малоярославец, Медынь, Таруса – навек записаны в анналы российской воинской славы.
В характере генерала всегда была более чем обстоятельная и всесторонняя подготовка к таким мероприятиям. Несмотря на обширный опыт и крепкую память, он считал себя обязанным в процессе подготовки непременно освежить информацию, а заодно почерпнуть новые сведения. Генерал всегда с уважением относился к учащейся молодёжи, служивых же людей просто любил по-отечески. Широко открытые от большого любопытства глаза, а то и рты не шибко образованных крестьянских и рабочих парней на его курсах доставляли ему немало упоения и удовлетворения.
Приезд Александра был как нельзя кстати. Лучшего спарринг-партнёра он и желать не мог. Профессорские мозги, широчайшая эрудиция и феноменальная память сына насыщали их беседы живым содержанием, волнительными деталями и, что самое главное, упрощающим откровением. Им всегда удавалось отделять зёрна от плевел и, несмотря на историческую затёртость, докапываться до сути и истины.
«Ну, и как ты теперь будешь объяснять красным командирам правомерность сдачи Кутузовым Москвы?»
«Да им уже большевики всё объяснили по курсу истории. Думаю, вряд ли стоит втягивать их в спор о правильности решения Кутузова. Спору этому, слава богу, уже сто пятнадцать лет, и в ближайшем будущем конца ему не предвидится».
С высоты лет мы обязаны свидетельствовать правоту генерала.
Бородинская битва 26 августа (7 сентября) 1812 года была крупнейшим сражением своего времени. Войска Наполеона – 135 тысяч человек и 580 орудий, у Кутузова – 155 тысяч и 620 орудий, то есть, и солдат, и пушек у наших поболе было…
«Боевая ничья», – острят о Бородинском сражении некоторые историки. Можно спорить. С одной стороны, поле боя осталось за Наполеоном: ему удалось захватить практически все укрепления: и Багратионовы флеши, и батарею Раевского, и Утицкий курган, и село Бородино. Русская армия потеряла убитыми и ранеными почти сорок пять тысяч солдат, в том числе двадцать девять генералов, что не помешало Кутузову отписать в Петербург победную реляцию.
«Batalie de Moska», битва при Москве, как называют Бородинское сражение французы, унесшая пятьдесят восемь тысяч их жизней, была выиграна Наполеоном по его заявлению.
С другой стороны, Наполеон не достиг своей главной цели: ему не удалось разгромить русскую армию.
Иначе говоря, при Бородине не решился исход войны, но, так или иначе, там началось поражение «Великой армии» Наполеона.
Авторитетнейшим летописцем событий тех событий, вне всякого сомнения, является Николай Петрович Поликарпов, известный военный историк и архивист, полковник русской императорской армии, управляющий Московским отделением Общего архива Главного штаба. Это его уникальный труд «Боевой календарь-ежедневник Отечественной войны 1812 года» содержит подробный перечень всех боевых столкновений русской армии.
Архивредно изучать историю отечества по официозным учебникам, накрапанным по указивкам идеологов главенствующей партии.
Именно здесь, в труде Н. П. Поликарпова – а он переиздан – вдумчивый читатель найдёт ответы на многие вопросы о той войне, которых, и это закономерно, к её двухсотлетию меньше не стало.
Каким маршем Наполеону удалось пройти девятьсот километров российской империи с 24 июня и 14 сентября вступить в Москву?! (И ведь спустя сто двадцать девять лет – та же канитель… Ну, должна же история учить, должна…)
Зачем нужен был миф о «народной войне», когда семьдесят процентов ополченцев дезертировало, а оставшиеся в основном норовили под шумок поиметь что-нибудь, причём и от своих тоже?!
А партизаны, оказывается, сформированы были по приказу Барклая де Толли из наиболее подготовленных кадров регулярной кавалерии. И действовали они по приказам командования. Спецназ, если угодно, рейнджеры… А партизаны – от слова «партия», так назывались «летучие» отряды гусар, улан, драгун…
С цифрами и фактами в руках Н. П. Поликарпов доказывал, что не Бородинское сражение переломило ход той войны, а Тарутинское, месяц спустя…
И что характерно: как нахватал тогда летописец нагоняев за режущую правду, так оно и по сей день так – не любит власть, когда против шерсти…
По-своему прав и Лев Толстой:
«Нравственная сила французской атакующей армии истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знамёнами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своём бессилии, была одержана русскими при Бородино».
Решение Кутузова о сдаче Москвы обернулось факическим её сожжением. Поджигали и русские, и французы, и те и другие мародёрствовали нещадно… Целую неделю пылала деревянная Москва…
Наполеон такого варварства никак не ожидал.
«Какое ужасное зрелище! – воскликнул император, глядя на пылающий город. – Они сами жгут! Сколько дворцов! Какое невообразимое решение! Что за люди! Это скифы!»
«А каково мнение военных о Кутузове как о военоначальнике?» – Александр был уверен в откровенном ответе отца.
«Видишь ли, Шура, всё сходится к тому, что Кутузов до последнего момента не знал, что делать. Незадолго до совета в Филях он приказал калужскому генерал-губернатору направлять в Москву подводы с продовольствием, то есть он считал тогда, что Москва более безопасное место, чем Калуга для сохранности армейского фуража.
Потом уже после пожара в Тарутинском лагере, где собиралась с силами наша армия, очевидцы отмечали заметную деморализованность фельдмаршала.
Кутузов был умным, хитрым и опытным военоначальником, ученик Суворова, как-никак. В нашей среде считалось, что как стратег он был сильнее Наполеона, а вот как тактик проигрывал ему…
Конечно, есть к нему и претензии. И спал много, не по-военному, и чревоугодие не скрывал, и юную молдаванку для согревания постели при себе держал, ну, да, это a la ger com a la ger. Победителей не судят. Время показало, что в идеологических целях народу после войны потребовался национальный герой, вот образ Кутузова слегка подретушировали и канонизировали Михаила Илларионовича…»
«А как тебе нравится, что Наполеон упёрся именно в Москву, хотя мог бы с меньшими потерями захватить Санкт-Петербург и там зиму отсидеться?»
«Да, все этого как раз тогда и опасались, и даже сам император. Всякие называли причины, из-за которых Наполеон Москвой заморочился. Видимо, для его политических долговременных планов она нужней ему на ту пору была».
«Так я тебе доложу, почему нужнее. Мне попадались в архивах материалы, с которыми новая власть пока не знает, что делать: секретить на всю катушку или же нет. Спасибо Пушкину. Он первым озаботился нездоровым интересом Емельяна Пугачёва к госархивам.
Известно, что особо доверенные люди Пугачёва пытались найти в архивах Санкт-Петербурга документы, подтверждающие, что Екатерина Вторая незаконно захватила российский престол. Под знамёнами Пугачёва, как известно, служили французские офицеры, через них Наполеон и узнал, что Екатерина стала императрицей незаконно.
Среди первых приказов его по вхождению в Москву был приказ найти эти документы. Тогда он смог бы ими шантажировать Александра Первого и сделать его послушной марионеткой в своих руках. Ему нужна была покладистая Россия.
Ещё указом Петра Первого в феврале 1720 года был издан так называемый «Генеральный регламент государственных коллегий». Специальная глава этого регламента посвящалась архивам и предписывала сосредоточить все документы центральной власти, кроме финансовых в архиве Коллегии иностранных дел.
Тогда и было создано два архива: Московский и Санкт-Петербургский.
В Санкт-Петербургском архиве хранились, среди прочего, дела двух последних российских императоров: Павла Первого и Александра Первого. А документы о других царствованиях, в частности, Петра Первого, Екатерины Второй, а также Емельяна Пугачёва находились в Московском архиве Коллегии иностранных дел. Вот именно эти архивы и интересовали Наполеона. Недаром он конкретно велел найти материалы по Емельяну Пугачёву. Там был компромат на Александра Первого, который мог стоить тому трона.
Вот почему Наполеон рвался в первую очередь в Москву, а не в Санкт-Петербург, и ради чего он положил в «Batalie de Moska» десятки тысяч своих солдат. Завладей он этими документами раньше, может, и не пошёл бы войной в Россию и так бы подчинил».
«М-да… Я подумал вот о чём. После небывалого всплеска патриотизма, который повсеместно наблюдался во время боёв с французами, наступило гражданское затишье. И, странное дело, герои былых сражений как-то затерялись в безвестности. Как-то не нужны уже стали отечеству их доблесть и отвага. Я уже не говорю про простых солдат. Офицеры и генералы, молодые герои войны в мирное время странным образом оказались не у дел… Многие прозябали в тоске в своих захудалых имениях, иные просто нищенствовали и спивались… Вероятно, здесь кроется какая-то закономерность… Отчего так?»
Не будем забывать, что риторический этот вопрос генерала относится к преддекабристской эпохе, и, чёрт его знает, куда эти герои повлекут народ в мирное время…
К тому же в нашем распоряжении есть огорчительные, но подтверждающие аналогии.
После Великой Отечественной войны, например, её участники тоже часто оказывались не удел, а новыми героями становились бюрократы-чиновники, взяточники и казнокрады.
А молодые бойцы афганской и чеченской войн? От смертельных обид и несправедливости многие из них и на гражданке начинали воевать…
А вспомним массовые разочарования после эйфории и ожиданий перестроечных баррикад?!
Строптивые, отважные и честолюбивые воины живут и воюют в сжатое время, немудрено, что в пылу атак они опережают время… Когда же бег времени входит в мирный режим, героями становятся молчаливые и покладистые чинуши, смело берущие, потому что дающие…
Опередившим время во все времена живётся трудно…
Среди четырёх генералов (из девяти присутствовавших на совете в Филях), предложивших Кутузову отступать и сдать Москву, был и герой Бородинской битвы генерал Николай Николаевич Раевский, мудрейшая фигура своего века, человек-загадка, выпавший в мирное время из обоймы по причине всё той же преждевременности.
«Свидетель екатерининского века, памятник 12-го года, человек без предрассудков с сильным характером и чувствительностью, он невольно привлекает к себе всякого, кто только достоин понимать и ценить его высокие качества», – так характеризует генерала Пушкин, хорошо его знавший.
Сидя в филёвской избе, генерал Раевский ещё не знал, что Москва приговорена к сожжению. Позже он много раз корил себя, что дал согласие на оставление города…
Видел он и серьёзные тактические промахи в действиях Кутузова. Гибель каждого своего солдата ощущал физической болью.
Когда ему был высочайше пожалован графский титул, он отказался от столь щедрого царского подарка со словами:
«Память павших по моему недостоинству воинов и селян России не позволяет мне сейчас возвыситься над теми, кто уже никогда не встанет из приютов их кончины».
Прочтите, пожалуйста, эти слова ещё раз…
Слова благородного воина, они же стали ему приговором на забытье…
Генералу Раевскому выпало брать Париж. Он мог мстить за сожженную Москву и тоже спалить город. А он поступил немыслимо: приказал не вносить в условия капитуляции пункт о сдаче ключей от города. Позже, когда Александр Первый спросил его, почему он так поступил Раевский ответил:
«Ваше величество, народы не всегда виноваты в том, что с ними предпринимают их повелители. В интересах будущего двух великих народов, волею судеб ныне враждующих, нет смысла унижать французов».
Казалось бы, двух этих поступков достаточно, чтобы оценить человека, их свершившего, облачить самым высоким доверием, а мудрость его поставить на службу Отечеству…
Скорее всего император углядел тут намёки и на свои бездарные компании 1805 и 1807 годов, и на за торговлю русским «пушечным мясом» по 1250 фунтов стерлингов за сотню.
Когда генерал Раевский узнал, что зять его, Сергей Волконский, состоит членом тайного кружка, он вызвал его на откровенный разговор. Он не ругал его и не корил. У генерала был свой взгляд на готовящийся мятеж:
«Вы воин, – сказал он Волконскому. – А ведёте себя как поэт. Как Пушкин или Батюшков. Их Бог простит, они вечно юные. Мы все забыли о России ради себя. Вы – цвет России, вы должны себя беречь. Без вас Россия – шайка разграбителей. Россию может спасти только закон и порядок».
Что-то не припомнятся такие мудрости в учебниках истории, которую нам предлагали учить…
Зато в герои нежданно-негаданно попал заговорщик Пестель (Александр Леонидович как-то вспомнил, что в Калуге недавно появилась улица Пестеля, подумалось, а надо бы – Раевского).
Генерал Раевский был о Пестеле совсем другого мнения. Он считал его абсолютно самовлюблённым и бесчеловечным… В офицерской среде было известно, как Пестель издевался над подчинёнными ему офицерами и бил палками солдат. Глава мятежников (должность у него по заговору была – Диктатор) был вспыльчив и нетерпим к чужому мнению.
«Если на место государя и Государственного совета, в котором я состою, – говорил в своём кругу Раевский, – мне предложат диктатора из таких выскочек и изуверов как Пестель, я первый разгоню вас пушками».
Что, кстати сказать, и было буквально сделано…
Молодым и удачливым генералам, ворвавшимся в общество после войны, открывались широкие перспективы. Многие из них славно послужили бы Отечеству. Но… Война войною, а жизнь… В ней свои законы. Власть всегда боялась умных генералов, поэтому рассовывала таких по медвежьим углам империи.
Раевского – командовать корпусом в полудикую ещё Малороссию. Туда же легендарного генерала Михаила Орлова, любимца артиллеристов Алексея Ермолова – на Кавказ.
Оказался в тени и генерал Михаил Милорадович, «с необыкновенным духом и отличной храбростью» дравшийся на Бородинском поле. А нас учили, что он «провинился» тем, что был генерал-губернатором Санкт-Петербурга и в известный час «Х» 14 декабря 1825 года в одиночку выехал на Сенатскую площадь со словами примирения, где и был убит безмозглым «ура-патриотом».
Что-то сюжетец схож с аналогичным временем после Великой Отечественной войны, никому не кажется?!. И Жуков, и Рокоссовский, и ещё много «Раевских» были от греха подальше удалены от власти по тем же углам империи.
А «без вас Россия – шайка разграбителей…» То и имеем…
А когда после переворота 1917 года четыреста тысяч «Раевских» были выдавлены из России, и ещё бо’льшие тысячи полегли в «приюты их кончины», то откуда взяться «закону и порядку»? Да и к чему они той самой «шайке»?!
По причине намеренного забвения личности Николая Раевского мало кто знает, что за славный это род…
Урождённая Раевская, Елена Глинская была матерью Ивана Грозного, другая Раевская – Наталья Нарышкина – матерью Петра Первого. Женат генерал Раевский был на внучке Ломоносова.
В литературных кругах ходит байка, что в один из критических моментов Бородинской битвы генерал Раевский якобы в отчаянии взял за руки своих юных (одиннадцать и семнадцать лет) сыновей и пошёл на врага, увлекая за собой дрогнувших было солдат.
Вдумчивый исследователь без труда обнаружит иронию самого генерала по поводу этого пропагандистского штампа. Так было нужно для поднятия духа солдат в тяжёлые минуты. Так всегда было и будет. Оттуда и подвиг Матросова, и слова политрука Клочкова, и так далее.
Оба сына и оба зятя генерала Раевского были арестованы по делу декабристов. Неожиданно сыновья были оправданы (на этот раз) и отпущены «с очистительным аттестатом». Зять Михаил Орлов по ходатайству брата Алексея (любимца Николая Первого) был выслан в собственное имение в Калужской губернии, но другой зять, Сергей Волконский, испил чашу до дна. «Отнесённый к первому разряду», князья из рода Рюрика, он был приговорён к смертной казни, которая была заменена ссылкой на каторжные работы на двадцать лет.
Жена Сергея Волконского, любимая дочь генерала Мария, несмотря на все уговоры и запреты семьи, оставив годовалого сына, которого было высочайше запрещено брать с собой, уехала к мужу в Сибирь.
Дитя вскорости скончалось, генерал в скорбном письме сообщал дочери:
«Посылаю тебе надпись надгробную сыну твоему, сделанную Пушкиным, он подобного ничего не сделал в свой век.
Дочери старый генерал уже никогда не увидит…
Сыновьям Николаю и Александру было уготовано блестящее и многообещающее будущее. От них оправданно ждали великих дел. Талантливые, горячие способные на подвиг, умеющие думать, норовистые – не потому ли и пополнили они бесславную когорту преждевременных людей, которых не устраивала черепашья поступь властных чиновников.
Многолетняя дружба с вольнодумцем Пушкиным и тёплое отношение к декабристам – всё это поставило крест на их военной карьере.
В семье Раевских существует одна тайна, связывающая отца, сыновей и Пушкина. К сожалению, по недостатку фактов, на сегодняшний день можно говорить лишь о версии, уповая на то, что пытливые исследователи кропотливыми и вдумчивыми изысканиями когда-нибудь докопаются до истины.
Генерал Раевский слыл вольнодумцем, знал о существовании тайных обществ, общался со многими из тех, кто в декабре 1825 года выступил на Сенатскую площадь. Поэтому, уволившись со службы, он старался жить тихо и не высовываться из своего поместья в Киевской губернии.
Не успев, однако, зализать декабрьские, 1825 года, раны, отставной генерал получает ещё один удар. По доносу новороссийского и бессарабского генерал-губернатора Воронцова вновь арестован старший сын Александр. Якобы осуждал действия правительства и начавшуюся русско-турецкую войну. Александр по велению Николая Первого был выслан в имение отца под Полтаву.
Генерал Раевский, однако, был уверен, что это «несчастная страсть сына к графине Воронцовой вовлекла его в поступки неблагоразумные». Отстаивая честь семьи, генерал вознамерился убедить царя, «что хотя любовные безумства неприличны, но извинительны, а политические обвинения графа Воронцова, предъявленные сыну – “донос и клевета”».
В начале 1829 года, ожидая аудиенции у царя, генерал Раевский встретился в Петербурге с Пушкиным. Предмет разговора вполне понятен: тот же самый Воронцов за связь Пушкина с той же самой Воронцовой не так давно засадил и Пушкина под домашний арест. Разумеется, под предлогом излишнего вольнодумства… Стало быть, горький опыт от любовного флирта с супругой генерал-губернатора у поэта имелся.
Только это не всё. Есть настойчивые косвенные сведения, что Александр Раевский, попав после Пушкина в фавориты к супруге генерал-губернатора, оказался слишком близок к разгадке тайны Воронцовых-Браницких. Неслучайно после 14 декабря 1825 года, как мы помним, Александра Раевского тоже было арестовали, однако очень быстро освободили «с извинениями», даже наградили званием камергера и не противились его возвращению в Одессу.
Только графиня Воронцова-Браницкая после этого стала его категорически избегать…
Сопоставив информацию от Пушкина и от сына, генерал пришёл к выводу, что на юге против императора опять что-то затевается. Старые фронтовые связи и навыки помогли дорисовать картину.
В Белой Церкви – родовом имении Воронцовой-Браницкой – не раз собирались декабристы; Муравьёв-Апостол и Пестель числились друзьями семьи. Существующие исторические документы позволяют утверждать, что Елизавета Ксаверьевна Воронцова-Браницкая была в курсе планов декабристов. Чего вдруг?! А очень просто: в случае победы декабристы намеревались «распустить» Российскую империю, признать независимость её любимой Польши, а также Финляндии. А на оставшейся территории создать 14 «республик», одной из которых будет Черноморская республика со столицей в Одессе и во главе которой будет, разумеется, граф Воронцов.
Было известно, что после майской 1829 года коронации Николая Первого в Варшаве, на Украине намечено провести военные манёвры, на которых впервые должны были принять участие части польской армии, которые в своё время сражались под знамёнами Наполеона против России.
Очень удобный случай устранить под шум манёвров Николая Первого и передать власть Константину Павловичу, которого готовились провозгласить королём Польши.
Иначе говоря, так, по иному сценарию, мог быть осуществлён замысел декабристов.
Плюс ко всему генерал Раевский, как член Государственного совета, в числе немногих посвящённых весьма подозрительно относился к настойчивости, с которой граф Воронцов добивался назначения одного из потомков Браницких Ксаверия адьютантом царя.
Вот обо всём этом старый генерал и хотел поговорить тет-а-тет с Николаем Первым.
Попасть на приём к царю даже члену Государственного совета, герою Отечественной войны 1812 года было совсем не просто. Паутина вокруг царя опутала уже и его ближайшее окружение. Какие-то силы очень опасались этой встречи и всячески её оттягивали.
Целый месяц больной генерал ждал аудиенции, а когда, наконец, её дозволили, строго-настрого запретили говорить с царём не только о сыне, зяте, дочери и декабристах, но и о политике вообще.
«Я ездил в Петербург, чтоб представить истину, и, хотя был принят с благоволением, но мне сказано было, чтоб я о сём не говорил ни слова государю… о мнимых неприличных разговорах, о коих я писал тебе, следственно, всё состоит в его (Александра – авт.) истории с Воронцовой. И так, прожив больным в Петербурге месяц, я представился и откланялся и через два дня уехал».
Тогда Пушкин, будучи в курсе всего этого, посвятил в происходящее генерала Алексея Ермолова, который по его просьбе и взял на себя роль информировать Николая Первого.
Так оно и случилось. Была коронация в Варшаве, были манёвры на Украине – только без участия польских частей! Неудивительно, что в аккурат спустя несколько месяцев на следующий, 1830 год, поляки взбунтовались против империи.
Тот самый Ксаверий Браницкий, как активный участник заговора, был приговорён к каторге с конфискацией имущества. Однако соратниками из Петербурга заблаговременно был предупреждён, имение заложено, а вырученные немалые средства вывезены во Францию.
Окрылённый надеждами генерал Раевский вновь просит императора облегчить участь дочери в знак благодарности за оказанную «услугу». Однако ему дают понять, что император все «заслуги» в этом деле относит на счёт генерала Ермолова, а не Раевского…
Неслучайно вскоре после подавления польского восстания 1830 года генерала Ермолова ввели в состав Государственного совета. К слову сказать, Ермолов так ни разу и не посетил его заседания, поскольку осенью 1829 года в своём имении от горя на руках сына скончался Николай Николаевич Раевский…
Всего пятьдесят восемь лет отпустил Господь израненному воину побыть в этой «юдоли печали». На его надгробной плите слова: «Он был в Смоленске щит, в Париже – меч России»…
Скуп на похвалу был Наполеон и редко искренен, но мог сказать и от души.
«Этот русский генерал сделан из того материала, из которого делаются маршалы», – это он о Раевском…
«Я не видел в нём героя – писал Пушкин – славу русского войска, я в нём любил человека с ясным умом, с простой прекрасной душой, снисходительностью, попечительного друга, всегда милого, ласкового хозяина».
18 января 1830 года Пушкин «по старой дружбе» обратился к Бенкендорфу с письмом. Его стоит привести, поскольку и на нём печать гения:
«Весьма не вовремя приходится мне прибегнуь к благосклонности вашего превосходительства, но меня обязывает к тому священный долг. Узами дружбы и благодарности связан я с семейством, которое ныне находится в очень несчастном положении: вдова генерала Раевского обратилась ко мне с просьбой замолвить за неё слово перед теми, кто может донести её голос до царского престола. То, что выбор её пал на меня, само по себе уже свидетельствует, до какой степени она лишена друзей, всяких надежд и помощи. Половина семейства находится в изгнании, другая – накануне полного разорения. Доходов едва хватает на уплату процентов по громадному долгу. Г-жа Раевская ходатайствует о назначении ей пенсии в размере полного жалованья покойного мужа, с тем, чтобы пенсия эта перешла дочерям в случае её смерти. Этого будет достаточно, чтобы спасти её от нищеты. Прибегая к вашему превосходительству, я надеюсь судьбой вдовы героя 1812 года – великого человека, жизнь которого была столь блестяща, а кончина так печальна – заинтересовать скорее воина, чем министра и доброго отзывчивого человека, скорее чем государственного мужа» (подлинник по-французски – авт.)
Пенсия была назначена…
Генерал Раевский задал высокий нравственный тон всей семье. Не только дети, но и зятья были из тех, кто «служить бы рад, прислуживаться тошно». К сожалению, в России с таким нравом, да ещё и с норовом, становятся неудобными, а потому преждевременными и лишними.
Второй сын генерала, Н. Н. Раевский-младший, по окончании наполеоновский баталий служил на Кавказе, к 1839 году был генерал-лейтенантом и командующим Черноморской береговой линией. Молодой генерал откровенно помогал сосланным под пули на Кавказ декабристам.
Любимый офицерами и солдатами, лихой воин стал на гремучем Кавказе строителем и дипломатом. Многие города, включая Новороссийск, обязаны ему своим появлением.
Не только огнём и кнутом утихомиривал он горцев, но и пряником. Наладил торговлю, приглашал горцев служить в российскую армию. Кажется, это был правильный тон…
Только наверху и это прослыло вольнодумством. Вот ходи, отмечайся на службу, угождай начальству, бери взятки, делись, только не высовывайся. Не вписался в ту эпоху и Н. Н. Раевский-младший.
Горе от ума, а от совести так одна морока…
Разговор тот отца и сына Чижевских о судьбах победителей Наполеона имел место быть сто пятнадцать лет спустя тех событий. Новая власть в России пыталась по-новому созидать счастье для народа. «Весь мир до основанья мы разрушим, а затем…» «У меня нет оснований не желать большевикам всяческих успехов, – откровенничал генерал Чижевский. – Кто же не захочет счастья трудовому народу… Только почему-то опять в чести карьеристы и казнокрады, отлакированные герои и дутые рекорды, трескучая и лживая пропаганда… Я давеча прогуливался в Подзавалье. Загаженный Лаврентьевский монастырь… А на его погосте, среди хлама – поваленные, полуразбитые надгробные камни, что не смогли утащить. Наклонился, пригляделся к одному… Резануло, как плашмя шашкой по голове! Генерал Багговут Карл Фёдорович, герой войны с Наполеоном, участник Бородинской битвы… Погиб спустя месяц после неё в Тарутинском сражении… Сердце защемило… Нельзя так с могилами героев!.. Все потуги напрасны, коли вы так с могилами… Иссякнут так герои в Отечестве, выродятся… Они смысл жизни постигали в служении Отечеству… Ужели не заслужили уважения?.. Или тех, кто отлакирован, для пропаганды достаточно?..»В осквернении могила генерала Багговута, как и весь Лаврентьевский монастырь, пребывали ещё почти семьдесят лет… И только в 1994 году приведены в относительный порядок.На месте алтаря порушенного Рождественского собора появилась, наконец, долгожданная часовня – предмет особой гордости автора за непосредственное участие в её создании.Теперь, на излёте лет, могу признать: по беседам с тогдашним (первым) настоятелем монастыря игуменом Пафнутием до сих пор сверяю жизнь… Высоченный и худой, его от души забавляли случавшиеся поездки на моём жёлтом «Запорожце».Совестливые энтузиасты постарались, а надо бы, чтобы власть…
И взор я бросил на людей,
Увидел их, надменных, низких,
Жестоких, ветреных судей,
Глупцов, всегда злодейству близких.
Пред боязливой их толпой,
Жестокой, суетной, холодной,
Смешон глас правды благородной,
Напрасен опыт вековой.
А. С. Пушкин
«Молодая советская республика должна уметь защищать себя», – провозгласил Ленин и, среди прочего, под его личным контролем в 1921 году была создана первая токсикологическая лаборатория.
Информационное сообщение об этом на очередном заседании Учёного совета института биофизики прозвучало скупо и, на удивление, без привычных комментариев.
В 1926 году по распоряжению наркома Менжинского в ОГПУ начала действовать лаборатория по использованию ядов и наркотиков. Она была включена в состав секретной группы Якова Серебровского, которая, в свою очередь, занималась проведением террористических акций за границей, в том числе – с помощью ядов.
И это сообщение, вроде бы, лежало вне научных интересов новоиспечённого профессора А. Л. Чижевского…
Пасху 1928 года по сложившейся традиции Александр ехал встречать домой, в Калугу. Сытый, светлый, уютный праздник, колокольный перезвон, тепло от встреч с родными, предвкушение удовольствия от разговоров с К. Э. Циолковским…Ошалевшие грачи, казалось, промыли горла талой водой и орут, аж звон в ушах…«Ты чем-то обеспокоен, отец?» – спросил он, когда они все пошли погулять в городской парк.«В Брюсселе двадцать пятого апреля умер генерал Пётр Николаевич Врангель, – отец как будто сам хотел это сообщить. – Мне встретился бывший сослуживец и поведал это трагическое известие… Последние дни я под впечатлением… В русской армии барон Врангель имел авторитет…»Несколько минут они шли молча, поотстав от женщин.«Ты понимаешь, Шура, его убили…», – вдруг с какой-то детской обидой в раздумье произнёс отец.До Александра, наконец, дошло, что смерть генерала Врангеля всколыхнула в памяти отца весьма чувствительный вопрос о правильности его давнего решения об отказе от эмиграции и переходе на службу в Красную армию. В семье предпочитали не слишком муссировать эту тему, но такого рода события принуждали вспоминать о ней…«Боюсь, что это правда… Человек оттуда и осведомлён вполне. Не всё ладится у большевиков, значит, будут устраняться потенциальные лидеры сопротивления и оппозиции. Поэтому и царя с семьёй…»С высоты лет и гор новой информации отдадим должное убийственной правоте старого служаки и посвятим этому вопросу несколько строк. Зная, впрочем, наперёд, что на просторах архипелага ГУЛаг Александру Чижевскому таки придётся пересечься с косвенным участником позорного убийства генерала Врангеля…Высокий статный красавец, до сорока лет ставший генералом кавалерии, барон Врангель и воевал по-гвардейски: лихо, дерзко, изобретательно. Немного горяч, но во вверенных частях – железный порядок. Грудь черкески за германскую компанию украшали ордена Святого Станислава, Святой Анны, Святого Георгия, Святого Владимира и другие боевые отличия.Большевистский переворот 1917 года многих офицеров императорской армии поставил в тупик… Барон Врангель раздумывал недолго – на Кубань, куда со всех концов России съезжались её лучшие сыны, и где уже сражалась Добровольческая армия.В августе 1918 генерал Врангель назначен командиром 1-й Конной дивизии в армии Антона Ивановича Деникина и произведён в генерал-лейтенанты.К концу 1918 года Деникин доверяет Врангелю командование одной из армий Вооружённых сил Юга России – Добровольческой. Взят Царицын, открыта дорога на Москву, но…Нарастают конфликты с Деникиным, и в феврале 1920 года тот увольняет Врангеля в отставку.Ситуация на фронтах, однако, вынуждает самого Деникина покинуть пост Главнокомандующего…По решению Военного совета новым Главнокомандующим Вооружёнными силами Юга России единогласно избирается генерал-лейтенант Врангель.Близкие соратники барона пробовали убедить его не ввязываться в это безнадёжное дело. Разумеется, он и сам понимал тяжесть наследства и принял его только с одной целью – достойно вывести армию из создавшегося тяжелейшего положения, провести смотры, выяснить наличные силы, укрепить дисциплину…Из воззвания Врангеля народу:«Слушайте русские люди! За что мы боремся?! За поруганную веру и оскорбление её святыни! За освобождение русского народа от ига коммунистов, бродяг и каторжников, вконец разоривших Святую Русь! За прекращение междуусобной брани! За то, чтобы крестьянин, приобретая в собственность обрабатываемую им землю, занялся мирным трудом! За то, чтобы честный рабочий был обеспечен хлебом на старости лет! За то, чтобы истинная свобода и права царили на Руси! За то, чтобы русский народ сам выбрал себе Хозяина! Помогите мне, русские люди, спасти Родину!»
Почти один к одному из воззваний большевиков… Кровопролитные, но победоносные бои с частями регулярной Красной Армии… В тяжёлой обстановке большого численного и технического превосходства красных Врангель тактически грамотно, хотя и с боями отводит армию в Крым…К штурму белогвардейского Крыма большевики стянули туда двести тысяч солдат, самолёты, аэростаты, бронепоезда… Русская армия, имея в три раза меньше сил, сопротивлялась отчаянно, искусно маневрировала. В результате Красной армии не удалось ни разгромить, ни уничтожить противника…Барон Врангель заранее рассчитал пути отхода, плавсредства, провиант. Эвакуация прошла идеально, почти сто пятьдесят тысяч солдат и гражданских лиц были погружены на сто двдацать шесть судов. 14 ноября Главнокомандующий на катере под громогласное «ура!» обошёл строй, и корабли взяли курс на Константинополь…Брошенная Англией и Францией на турецком полуострове Галиполи – Голое поле, как его сразу же окрестили солдаты, армия Врангеля постепенно растворялась в море гражданских беженцев, солдаты и офицеры разъезжались по миру…1 сентября 1924 года последовало распоряжению барона Врангеля о преобразовании Русской армии в Русский Общевойсковой союз. С целью объединить русских воинов, сосредоточенных в разных странах, укрепить духовную связь между ними и сохранить их как носителей лучших традиций и заветов Российской императорской армии.Собрать и сохранить русское войско за рубежом России – так обозначил свою задачу барон Врангель.Вопроса «зачем?» большевики, по крайней мере, себе не задавали. А, стало быть, судьба чёрного барона из белой армии была предрешена…В марте 1928 года Пётр Николаевич внезапно почувствовал себя плохо… Тридцать восемь суток полубреда, лихорадочных распоряжений и последний выдох – «Боже, храни армию…»По воспоминаниям дочери барона, аккурат перед болезнью к его денщику Юдихину с прибывшего советского корабля неожиданно явился брат, о котором тот никогда не вспоминал. И сразу же оба быстренько исчезли…А у барона вдруг появилась некая тяжёлая инфекция, пробудившая скрытый туберкулёз в верхушке левого лёгкого. При вскрытии врачи обнаружили совершенно дикое количество туберкулёзной палочки…Возможны варианты: у сменившего Врангеля на посту председателя Русского союза генерала Кутепова – острая сердечная недостаточность в 1930 году, у его преемника генерала Миллера в 1937 году – тоже, и у лидера украинских националистов Евгения Коновальца тоже в 1938 году, и у его преемника Шульгу в 1946 году, и у греко-католического архиепископа Закарпатья Ромжи в 1947, и у шведского дипломата Рауля Валенберга в 1947 – тоже сердечная недостаточность…Потом вообще пошёл устойчивый отсев врагов большевизма. А это – уже статистика, в которой изрядно поднаторел профессор Чижевский…В 1937 году токсикологическую лабораторию НКВД, она же лаборатория номер 2, она же лаборатория «Х», она же «Камера», возглавил военврач, вскорости полковник ГБ профессор Григорий Майрановский.Неглупый, честолюбивый учёный, кажется, был не слишком щепетилен в выборе способов карьерного роста. Настолько неразборчив, что, по документам, самолично и неоднократно подсыпал яд всяким ненужным и преждевременным людишкам…Эксперименты с ядами вообще не рассчитаны на слабую психику, поэтому, судя по недавно раскрытым архивам, многие штатные сотрудники лаборатории смерти или спились, или тронулись умом, или покончили жизнь самоубийством (Филиппов, Муромцев, Щёголев, Щеглов, Филимонов, Григорович, Емельянов, Дмитриев, Маг).На разработку узких вопросов временами привлекались и учёные покрупнее – отказаться было трудно…В 1951 году власти решили изолировать на десять лет самого доктора «Смерть» – Григория Майрановского со товарищи. Слишком много знали… В 1964 году Григорий Майрановский в расцвете лет неожиданно скончался. Диагноз – по иронии судьбы – сердечная недостаточность…А вот один из его соратников, некто Горский, под завывание ветра в дырявом бараке Карлага и изливал душу сочувствующему сидельцу по аналогичной статье профессору Чижевскому…«Понимаете, профессор, в ту пору, в 1927 году, мне было поручено подобрать препарат к пациенту сорока восьми лет, с крепким организмом, дисциплинированному и психически здоровому…»Постоянно расширенные глаза измождённого собеседника кричали о боли в его душе, и Александр Леонидович холодно констатировал, что в условиях гулаговского санатория его собеседник обречён.«Мне удалось творчески решить эту задачу… Если сердечная недостаточность в данном случае выглядела бы неубедительно, то недостаточность лёгочная – вполне… Потом я опознал пациента… Но ведь он же был враг… А, профессор?!«Ой, не знаю, мил человек, не знаю… Любой из нас кому-то враг, кому-то друг…»А про себя подумал:«Наверное, меня бы не тронули, будь я там… Я же не враг большевикам… А кто, друг?! Тогда почему я здесь?..»Тема эмиграции с 1917 года и до конца жизни стала для них с отцом незаживающей раной.Генерал Леонид Чижевский умер на следующий год после генерала Врангеля…А пока на дворе светлая Пасха 1928 года… Полон сил отец, полон надежд и сам Александр…
В изгнанье крепнут убежденья:
Мужайся духом, кто гоним!
За кровь, за пытки, за гоненья
Врагам сторицей воздадим.
Застенок породит застенок,
Тюрьма – стостенную тюрьму.
И мир погибнет за бесценок
В братоубийственном дыму.
А. Чижевский 1917 г.
Двадцатые годы 20 века заканчивались для Александра Чижевского практической работой в Практической лаборатории. Судя по интонации в переписке с К. Э. Циолковским, он знал, что всплеск деловой активности для него будет, лишь начиная с 1931 года…
Знал он и о том, что конец двадцатых – смертельно опасное время для его близких. И Солнце не подвело своего поклонника. В 1928 году умирает его тётя, Ольга Васильевна Чижевская-Лесли, которую он с малолетства звал мамой, а на следующий год – ушёл из жизни отец…
Стоя у гроба отца, Александр вдруг почувствовал себя страшно одиноким. И лет вроде уже за тридцать, и скучать некогда, и знакомых много, а родной души – ни одной. Отцовский дом опустел, поэтому наезды его в Калугу стали совсем редкими, по мере накопления вопросов к Константину Эдуардовичу…
А пока Учёный совет лаборатории ходатайствовал о направлении его в командировку с научно-исследовательскими целями в Германию, Францию, США (постановление № 177 от 23. 10. 27 г.) Газета Нью-Йорк Геральд Трибюн 20.02.28 г. уже опубликовала сообщение о приезде из Москвы профессора Александра Чижевского для консультации американских специалистов. И т. д. и т. п.Только везде отказ, отказ, отказ…А в это время его избирают членом 9-го Международного Психологического конгресса в США (апрель 1928 года), членом 13-го Международного конгресса гидрологии, климатологии и медицинской геологии в Лиссабоне (сентябрь 1930 года), действительным членом (академиком) Тулонской АН (01.10.1930 г.)
Тягучая слякотная зима 1930/31 года несколько раз укладывала его в постель с жестокими бронхитами, простудами и астмой. Тоскливо болеть одному в узком восьмиметровом пенале коммунальной квартиры… Премудрый дедушка Дуров нашёл ему сиделку – разведённую подругу дочери. Татьяна Сергеевна Толстая (Рощина-Перелецкая) – актриса Малого театра, с энтузиазмом дни и ночи напролёт ухаживала за гриппующим гением.Оправившись от болезни, Александр Леонидович приходит к выводу, что, как истинный дворянин, он теперь обязан сделать молодой женщине предложение.Так, в 1931 году, в возрасте тридцати четырех лет, Александр Чижевский впервые стал мужем и отчимом девятилетней девочке.Татьяна Сергеевна была хорошей домохозяйкой, доброй матерью, старательной актрисой и просто красивой женщиной.Время показало, что единомышленницей Александра Леонидовича она так и не стала…Сотрудники лаборатории, живо обсуждавшие происходящие в стране бурные события, в этом смысле давно махнули на него рукой. Народ был занят борьбой за коммунистические идеалы, его больше волновало «земное эхо солнечных бурь»…Земные же вихри враждебные не могли, однако, не коснуться и его судьбы…Очередной вихрь сдул оппортунистов Рыкова и Томского с кресел наркомов и усадил их на нары ГУЛАГа. Заступившему на длительное историческое дежурство прирождённому царедворецу В. И. Молотову в целях самоутверждения понадобилась на тот момент громкая научно-хозяйственная кампания…В марте 1931 года выходит одно из первых постановлений В. И. Молотова – «О работе профессора А. Л. Чижевского». С подачи прессы слово «аэроионизатор» становится таким же модным, как слово ОСОВИАХИМ. Народу вдруг поведали о величайшем открытии советского учёного. Само собой, автор дарит своё открытие советскому народу… На благо…Постановлением Правительства от 08.12.1931 года создана Центральная Научно-Исследовательская лаборатория ионификации (ЦНИЛИ).Аэроионизаторы, прозванные в народе люстрами Чижевского исключительно за их подвешивание к потолку, появились в больницах, санаториях, школах, шахтах… Народ задышал живительными отрицательными аэроионами…Ученик И. И. Мечникова, выдающийся советский иммунолог Г. Д. Беленовский, писал в 1934 году:«Никогда так выпукло биологическое значение электричества и, в частности, ионизации не было выражено, как в крайне интересных работах профессора А. Л. Чижевского. Можно смело предсказать учению А. Л. Чижевского блестящую будущность и с точки зрения теоретической, и с точки зрения практической…»В благодарность от правительства профессор А. Л. Чижевский получил отдельную трехкомнатную квартиру в том же доме по Тверскому бульвару, 8, премию Совнаркома, премию Наркомзема и… сонм завистников из числа гнилой интеллигенции.В своих воспоминаниях за декабрь 1931 года он позже напишет:«И не успел я получить лучшую квартиру в три отдельные комнаты с хорошей передней и уборной, как нечаянно женился. В тот же день ко мне въехала жена, а через месяц её дочь Марина, девятилетняя девочка, которой я должен был отвести комнату рядом с моей спальней-кабинетом…»Какая наука может быть скрыта в ионизации, никто толком не ведал, поэтому на первых порах Александр Леонидович почувствовал подзабытый азарт охотника.Неиссякаемый генератор идей, глубочайший систематизатор и аналитик, он тяготел к исследованиям вопросов и тем весьма фундаментальных. Фундаментальным настолько, что со временем практически каждая его научная идея становилась на долгие годы профильной темой для целых отраслей, институтов и лабораторий, а то и новой наукой.В качестве подтверждения автор не может отказать себе в удовольствии привести хотя бы в сокращённом варианте Меморандум о научных трудах А. Л. Чижевского, опубликованный в сентябре 1939 года по итогам работы 1 Международного конгресса по биологической физике и биологической космологии в Нью-Йорке.Меморандум написан красивым, ёмким, доступным языком, мнение коллег со всего мира может служить эталоном объективности.На том Конгрессе профессор А. Л. Чижевский был избран (заочно) его Почётным президентом и выдвинут на соискание Нобелевской премии. Об этом речь впереди…Ощутив востребованность и поддержку, Александр Чижевский ринулся в бой с открытым забралом… Виват, Россия!Уже 29 августа 1932 года совместно с профессором Л. Л. Васильевым – первая публикация о наличии в организме функции электрообмена между кровью и тканями. Чуть позже параллельно с римским врачом и естествоиспытателем Галеном и английским врачом, основателем современной физиологии и эмбриологии Уильямом Гарвеем, делает открытие в области динамики крови.Кровь является своеобразной электрической системой, балансирующей около точки равновесия – это основа электрогемодинамики.Теперь-то мы знаем, что это азбука и основа. Одна эта работа увековечила бы его имя…Помнится, новаторы в науке редко хорошо кончали… И что с того, что время рассудит, история оценит, потомки помянут добрым словом. Наука – это ново, это нужно, это жутко интересно… Но ты устои-то не раскачивай!Уже в сентябре 1932 года – первая атака наиболее злобных завистников на новорожденную ЦНИЛИ…«Тщательная проверка экспериментальных и производственных работ Чижевского, проведенная по поручению Всесоюзного института животноводства под председательством академика Б. М. Завадовского показала, что все эти опыты представляют собой смесь из научно-технического невежества в самой организации и постановке опытов и сознательных подлогов и обмана при изложении этих опытов в печати…»Это – главный оппонент Чижевского, директор Всесоюзного института животноводства Б. М. Завадовский, и первый, по словам Чижевского, погром ЦНИЛИ…А караван идёт… В конце 1932 года получен мощнейший международный патент на метод электростатического дробления жидкостей. Бурно развивающаяся автопромышленность США мгновенно приобретает права на его использование – миллионы автомобилей надо красить быстро и надёжно. Идея работает до сих пор…Какие деньги для…Моськи, не получив пинка, звереют…Декабрь 1932 года – второй погром ЦНИЛИ в печати. Государственные деньги, мол, тратятся впустую…А караван идёт… Труды ЦНИЛИ за 1933 год, том 1: «Действие ионизации на семена», «Теоретические основы работы электроэффлювиального ионизатора», «Измерение на моделях плотности ионного потока», «О механизмах биологического действия ионизированного воздуха», «Гипотеза органного электрообмена», «Опыты применения метода ионификации при инкубировании яиц»…Моськи от игнорирования захлёбываются лаем…Ноябрь 1933 года – третий погром ЦНИЛИ.Из выводов комиссии под председательством академика А. Ф. Иоффе за 1934-35 год:«В общественном отношении профессор Чижевский является фигурой, позорящей среду советских учёных… Беззастенчивая самореклама, безграмотность и научная недобросовестность, присвоение чужих достижений, хлестаковщина – вот черты, определяющие карьеру профессора Чижевского…»Б. М. Завадовский подхватывает:«При рассмотрении так называемых учёных трудов А. Л. Чижевского и изучении их конкретного содержания нетрудно видеть, что ничего научного эти труды в себе не заключают. Они представляют собою исключительно малограмотный материал в части изложения элементарного содержания курса средней школы и сплошные передержки, фальсификации, ссылки на не осуществлённые автором опыты – в той части, где автор претендует на оригинальность и новаторство в науке…»А караван идёт…Труды ЦНИЛИ, том 3 за 1934 год: «Старение и омоложение организма в свете электрохимии»… Процесс старения связывается авторами (совместно с доктором А. И. Войнаром и проф. Л. Л. Васильевым) с потерей организмом (клетками) электрических зарядов отрицательного знака. Эта потеря может быть частично предотвращена путём введения в организм аэроионов или коллоидов (сдвигает ионизацию тканей в кислую сторону, т. е. заряжает клетки организма отрицательным электричеством).Там же: «Восприимчивость к раку с электрохимической точки зрения»;«Простой способ получения высокоионизированных паров воды, лекарственных растворов и тонкой пыли твёрдых веществ»;«Новый способ получения высокодисперсных аэрозолей фармокологически активных веществ» – (принципиально новые лекарственные препараты). Международные патенты… Какие деньги для…«О методике измерения электрических зарядов протекающей крови in vivo»;«К вопросу о лечении туберкулёза ионизированным воздухом»…
Из писем К. Э. Циолковского Александру Чижевскому: 3 июля 1934 года:«Печальная и трудная жизнь подходит к концу. Я не сделал того, что желал бы сделать, и потому с огорчением схожу со сцены. Ваш Циолковский».17 октября 1934 года:«Дорогой Александр Леонидович! Не обращайте внимания на клевету и недоброжелательство. Это всё пройдёт. Новаторов травили всегда, даже Менделеева. От души желаю Вам полной победы. Ваш Циолковский».
Моськи от полной безнаказанности сатанеют… Ноябрь 1934 года – четвёртый погром ЦНИЛИ.А караван идёт…1935 год – фундаментальное открытие совместно с казанским микробиологом С. Т. Вельховером… Один из видов бактерий (коринебактерии), оказывается, реагирует на сокрытую, не улавливаемую пока ни телескопами, никакими другими приборами, деятельность Солнца перед появлением на нём пятен…Этим абсолютно новым методом ранней диагностики рака так и не воспользовалось отечественное здравоохранение. За рубежом на его базе до сих пор используют «методики по Чижевскому»…Моськи вошли в раж…Пятый погром ЦНИЛИ.25.12.1935 года… Статья в газете «Правда» – «Враг под маской учёного»… «Шарлатан», «Контрреволюционер»…30.6.1936 года… Статья Б. М. Завадовского в газете «Правда» – «Безмерная наглость лжепрофессора Чижевского»…8.07.1936 года… Приказ № 186 наркома земледелия Н. А. Чернова о закрытии ЦНИЛИ…Загрызли моськи! Встал караван!Почти моментально, заметьте, 25.07.1936 года из Нью-Йорка в Москву по такому случаю приехал доктор Хорнел с приглашением профессора Чижевского в США для совместной работы на благо всего человечества.Более прагматичные друзья чувствовали крах, предлагали бежать… С этой целью они организовали запрос Шведского электрического акционерного общества (АСЕА) наркому тяжёлой промышленности Серго Орджонекидзе с просьбой рассмотреть вопрос об организации научно-исследовательской лаборатории (в России, но удобнее в Швеции) по внедрению в системы кондиционирования аэроионизаторов.Александр Леонидович распорядился безработицей по-своему – сел писать свою главную книгу «Земное эхо солнечных бурь».По сей день и ещё на долгие годы вперёд книга эта – манифест космической биологии.Во второй половине 1936 года в научных кругах СССР мало кто сомневался, что после таких гвоздящих статей в центральной прессе арест профессора Чижевского – вопрос времени.Иезуитский патент большевиков – заставить человека заниматься любимым делом в еженощном ожидании ареста… Звук каждого мотора за окном (а там Тверской бульвар!) заставлял вздрагивать и лишал сна… Пошёл в ход нибутал… Не помогали даже смертельные дозы…Самолюбие дворянина и просто человека, знающего себе цену, больно и обидно хлестала нищета… В ломбард вслед за многими семейными реликвиями пошла и любимая скрипка.Заканчивался 1936 год… Его не арестовывали. Осведомлённый в его положении народ терялся в догадках… Вождь всё ещё не разобрался, враг ли он… Или вкусил живительных аэроионов и взбодрился… А может, просто опасался энволюций масонов или розенкрецеров…
Судьба учёных и поэтов,
Увы, не балует она:
Тисками злобы и наветов
От первых дней уязвлена.
А. Чижевский
Выстуженные насквозь декабрём 1935 года московские трамваи с хрустальным звоном проползали между сказочно заиндевевшими деревьями, как-то нехотя перемещая редких, закутанных прохожих, норовивших поскорее выскочить из ледяного железа в более приятное, тёплое местечко.
Леденящий холод сковал душу и сердце профессора Чижевского, потому что от обиды и бессилия он совершенно не знал, к какому теплу приткнуться теперь ему.
Ещё в начале августа Александр Леонидович смог опубликовать в «Правде» статью «Ответ сердитому оппоненту» (по поводу разоблачений Б. М. Завадовского).
В безупречной, как всегда, по стилю и аргументации статье ещё чувствовалась надежда на прозрение его завистников-оппонентов.
К концу года, оказавшись без любимой работы, без средств к существованию он пал духом…
В отчаянии продана любимая скрипка работы Давида Тэхлера, подарок отца, семейная реликвия немного добавила средств для содержания семьи, но окончательно унесла душевный покой…
Бессонница, сильное снотворное, молчаливая сдержанность супруги…
25 декабря в редакционной статье «Правды» он уже «враг под маской учёного», «шарлатан», «контрреволюционер», «враг народа»…
Политическая слепота, профессиональная и социальная незрелость господина Б. М. Завадовского и иже с ним не позволяли ему осознать, что такие обвинения в глазах властных параноиков в эти годы означают смертный приговор.
Причём не только обвиняемому, но и самим обвинителям некоторое время спустя…
Директор НИИ животноводства профессор Б. М. Завадовский в 1948 году был снят со всех своих постов, лишён всех своих наград и регалий…
Скотским учёным оказался профессор-животновод…
Нереальным рефреном из другого мира выглядели нескончаемые письма и телеграммы со всех концов Земли о признании заслуг профессора Чижевского перед человечеством. Теперь они лишь добавляли горечи и смятения, а надо бы надежду и пути избавления…
Но этот жуткий диссонанс с большевиками…
21 октября 1935 года профессор Чижевский получил официальное извещение об избрании его членом-корреспондентом Рейнского медицинского общества. Президент общества – доктор Делатр.
19 ноября того же года – получил официальное извещение об избрании его членом-корреспондентом Общества сравнительной патологии и общей гигиены (Париж). Генеральный секретарь Общества – доктор Гролле.
17 декабря – избран действительным членом Французского общества электротерапии и радиологии.
25 декабря – статья в газете «Правда» «Враг под маской учёного»…
27 декабря – получил официальное извещение об избрании его постоянным и почётным сотрудником журнала «Газета Клиниси» (Сан-Пауло, Бразилия). Директор – доктор Ксавел да Сильвейра.
9 января 1936 года – избран членом-корреспондентом Парижского медицинского общества.
21 апреля – избран почётным членом на шестой Международный конгресс по физической медицине в Лондоне.
3 июня – статья Б. М. Завадовского в газете «Правда», № 151, «Безмерная нагласть лжепрофессора Чижевского».
9 июля – приказом министра Чернова закрыта ЦНИЛИ.
25 июля – телеграмма об избрании почётным членом старейшего голландско-бельгийского Королевского медицинского общества в Анвере (Антверпен). «За замечательные работы по ионизации». Председатель Общества – профессор Бертран.
7 декабря – избран почётным членом третьего Международного конгресса по сравнительной патологии и общей гигиене в Афинах.
30 декабря – избран действительным членом Общества медицинской радиологии Франции.
3 октября 1937 года – избран членом-корреспондентом Мексиканского общества плазмогении и общей культуры.
12 декабря 1937 года получил диплом Медицинского общества отдельного медицинского института Академии наук Великого герцогства Люксембургского.
17 декабря – избран почётным членом оргбюро Первого международного конгресса термализма и климатизма в Париже.
Февраль 1939 года – избран почётным председателем Американского общества биологической физики и почётным председателем Оргкомитета Международного конгресса по биологической физике в Нью-Йорке.
Сентябрь – избран академиком – корреспондентом Колумбийской АН (Богота)…
Надо знать нравы советской России тех лет – персональная критика в газете «Правда» однозначно означала для всех команду «Ату его!» По национальной традиции при молчании большинства клевали Чижевского как списанного…Но надо знать и Чижевского – безработный член восемнадцати Международных академий и институтов и в такой невыносимой ситуации оставался действующим учёным…Осенью 1937 года Чижевский изобрёл ЭВАС – электростатический высоковольтный антиобледенитель для самолётов. Принципиально новый способ решения насущной проблемы моментально подхватили кампании более ста государств…13 марта 1938 года подал заявочную справку № КХ-893 отделу изобретений народного комиссариата коммунального хозяйства РСФСР на «Новый тип увлажнительно-промывного устройства кондиционера для жилых и общественных помещений».17 октября 1938 года – подал заявку № 19756 в бюро изобретений Госплана при СНК Союза ССР на способ окраски различных поверхностей электростатическим распылением жидких красок лаков и других веществ. Все автомобили всех фирм в мире с тех пор и поныне красят этим способом…25 октября – подаёт заявку и описание на изобретение: «Способ интенсификации химических процессов». Согласно настоящему изобретению предлагается частицам предварительно диспергированных реагирующих веществ сообщать противоположные заряды, например, созданием мощного электрического поля на пути их движения в реакционную камеру.Это остроумное решение профессора Чижевского позволило создать сотни доселе невозможных, новых фармацевтических препаратов, полимеров, химических реактивов. Способ работоспособен до сих пор…Даже не специалисту понятно, что применённые миллионы раз в изделиях массового производства эти открытия могли принести их автору миллионные вознаграждения. По законам почти всех стран. Почти…Мало какое государство осмелится обобрать до нитки учёного с мировым именем… Большевики довели профессора Чижевского до нищеты, а чтобы никто ничего не узнал, и вовсе упрятали его в ГУЛАГе на целых шестнадцать лет…Александр Леонидович старался для России, а тогда большевики, в таком случае, для кого?..Показательна и красноречива ситуация лета-осени 1939 года…На одной из научных конференций ведущий официально, согласно протокола, представляя профессора Чижевского в качестве очередного докладчика, пречислил кое-что из его изобретений…Тут же в зале нашёлся очередной остряк-завистник, во всеуслышание бросивший реплику:«Прямо Леонардо да Винчи получается!»Как в воду глядел остряк: в сентябре 1939 года Международный конгресс по биологической физике и биологической космологии в Нью-Йорке в специальном Меморандуме о научных трудах профессора доктора А. Л. Чижевского так и отметит:«Профессор Чижевский смело перебрасывает мосты между явлениями природы и вскрывает закономерности, мимо которых проходили тысячи естествоиспытателей……Редко на долю одного учёного выпадает счастье подметить, открыть, установить и доказать так много явлений природы, фактов и законов……И для полноты характеристики этого замечательного человека нам остаётся ещё добавить, что он… является также выдающимся художником и утончённым поэтом-философом, олицетворяя для нас живущих в 20 веке монументальную личность да Винчи…»«Сейчас ему 42 года от роду, – читаем мы в заключении Меморандума, – и он вступает в самый плодотворный для учёного возраст.Поэтому мы вправе ждать от этого гениального натуралиста ещё много замечательных открытий…»Есть много фактов за то, что писавшие эти строки имели представление о нравах сталинской России. Свидетельства тому – многочисленные приглашения для совместной научно-исследовательской работы, которые Александр Леонидович получил в 1934…38 годах:Директор Страсбургского института биологической физики профессор Ф. Ф. Влес (Франция);Директор Лионского медицинского института академик А. Люмьер (Франция);Директор Биологического института Сан-Пауло профессор Ж. Машел (Бразилия);Медицинское общество в Эдинбурге (Великобритания);Шведское электротехническое общество;Американское медицинское общество – доктор Хорнел и многие, многие другие…Все они предлагали гению достойные условия работы и жизни.Не смог?! Не захотел?! Не получилось?!Леонардо да Винчи был творцом эпохи Возрождения, поэтому оказался востребован, поэтому много успел…Нашего Леонардо да Винчи угораздило жить в эпоху развитого социализма да ещё и строительства коммунизма, поэтому оказался лишним и ненужным…Преждевременным…Миром должны править натуралисты, а не идеологи…
Во все века и все народы
Пытали, мучили и жгли
Святых подвижников свободы
И мудрых путников земли.
А. Чижевский
Затравленный завистниками, униженный нищетой, доведенный до отчаяния невежеством и несправедливостью, Александр Леонидович решает-таки бороться… Наивно, примитивно, как мог…
7 марта 1937 года он пишет докладную записку Председателю Совета народных комиссаров СССР В. М. Молотову; 8 октября 1938 года – письмо народному комиссару внутренних дел Н. И. Ежову; прокурору СССР А. Я. Вышинскому…
Тон и принцип всех посланий – сам дурак… Он мракобес и лжеучёный, а они диверсанты и враги народа… Так было принято… И ещё – поддержка заступника поизвестнее…
В этой роли выступил М. Водопьянов, прославленный лётчик, Герой Советского Союза, депутат Верховного Совета СССР…
Сработало… Правда, неизвестно что, скорее, всё сразу… Его оставили в покое во второй раз. Но лабораторию так и не вернули…
Как с мухой: не будешь досаждать, не шлёпнут…
Трамваи своим обыденным треньканьем и лязгом по мокрым раздолбанным рельсам делали тоску вековой и вселенской. Странно, совсем недавно этот звук казался ему весёлым и жизнеутверждающим… Хорошо, однако, думается на закрытой от дождя пустынной остановке… Да только, что с того… Больше думаешь, больше ушатов грязи в ответ. Почему же так? Не о том думаю или не с теми, или не здесь…
На Волхонке дождь почти иссяк. Трое мужчин, однако, стояли на его пути под зонтами. Спорили уважительно, жестикулировали свободными от зонтов руками…
«Ба-а! Александр Леонидович! Вот так встреча!»
Один из троих, бородатый, был ему знаком – это был Сергей Дмитриевич Меркуров, известный в московских, да нет, пожалуй, правильнее сказать, в советских кругах скульптор.
«Что дома не сидится в такую погоду?!»
Меркуров представил своих товарищей. В мозгу воровато мелькнуло: «А ведь впрямь не сидится…»
«Мы-то мокнем, почитай, по службе, – было заметно удовольствие скульптора от такого трудового подвига. – Дворец Советов во-он там будет построен… Вот мы и прикидываем, как тут все окрестности изменятся… Такая ведь махина! Шутка сказать – высота четыреста двадцать метров! В три раза больше по объёму пирамиды Хеопса! Один зал на двадцать одну тысячу человек! Высотой сто метров и диаметром сто шестьдесят метров! Волхонку засыпем, Музей изобразительных искусств отодвинем!»
Гордость за сопричастность к будущему восьмому чуду света скульптор Меркуров и не собирался скрывать.
«А вашему покорному слуге, Александр Леонидович, поручено воздвигнуть статую Владимира Ильича… Метров эдак под сотню высотой скульптурка предвидится! Палец у вождя, знаете ли, будет размером с двухэтажный дом! А, Александр Леонидович?! Прониклись?!»
Двое спутников скульптора, откланявшись и сложив зонты, удалились, продолжая, впрочем, возбуждённо спорить и показывать руками в разные стороны.
От С. Д. Меркурова не скрылась тоска и потерянность Александра Леонидовича.
«Читал, читал о вашей лаборатории… Слушайте, совсем озверели эти ваши оппоненты-животноводы!»
«Мне тоже каламбуры лучше удаются при хорошем настроении», – успел подумать Александр Леонидович.
А скульптор спешил заверить:
«Голубчик, Александр Леонидович! Все же понимают – это от зависти! Помяните мои слова, и с ними будет то же самое!»
Как в воду скульптор глядел: через десять лет, в 1948 году, самый злобный оппонент Чижевского, Б. М. Завадовский, будет снят со всех своих постов, отстранён от работы, лишён всех своих регалий…
Скульптор на несколько секунд принял монументальную позу – сгрёб бороду в кулак и нахмурил и без того сросшиеся брови.
«Это же судьба, дорогой вы мой! Где же, как не в чудо-сооружении применить ваши чудо-аэроионы?! Решено: открываем лабораторию аэроионизации в Управлении строительством Дворца Съездов. Дерзайте, Александр Леонидович!»
Так, с 1938 по 1942 годы, Александр Чижевский оказался сопричастным к стройке века, так, впрочем, и не законченной. И на месте взорванного в 1931 году Храма Христа Спасителя оказался вовсе не мега-Дворец Советов, не бассейн, а… Храм Христа Спасителя. Но это уже другая история…
А пока, в сентябре 1939 года, по инициативе ряда международных организаций в Нью-Йорке проходил 1-й Международный конгресс по биологической физике и биологической космологии. На протяжении нескольких дней своей работы на различных заседаниях было заслушено более сотни докладов учёных со всего мира.
По итогам своей работы Конгресс единогласно принял Меморандум о научных трудах профессора А. Л. Чижевского, в котором дана оценка работ учёного, избранного почётным президентом данного Конгресса.
Стилистически выверенный, а потому красивый язык Меморандума, из которого понятен истинный диапазон деятельности профессора Чижевского, полновесная, лишённая зависти оценка мировыми светилами успехов нашего земляка вполне заслуживают, чтобы заинтересованный читатель ознакомился с текстом этого Меморандума.
И долгие годы не отпускает расхожая мысль: почему у себя «мракобес» и «лжеучёный», а там Леонардо да Винчи наших дней?!
Международный Конгресс по биологической физике и биологической космологии в Нью-Йорке. 11–16 сентября 1939 г.
Проф. д-р А. д’Арсонваль, Член института, проф. д-р П. Ланжевен, Член института, проф. д-р Л. Борайль, профессор Колумбийского Университета, д-р В. де Смитт, проф. д-р А Эптон.
Генеральный Секретарь Конгресса – д-р Дюпен МЕМОРАНДУМ о научных трудах профессора доктора А. Л. Чижевского § 1. Введение Первый Международный Конгресс по биологической физике и биологической космологии в Нью-Йорке, в соответствии с многочисленными представлениями, внесенными членами Конгресса, поставил на общее голосование при открытии Конгресса кандидатуру профессора доктора наук А. Л. Чижевского, члена Академии наук, на пост почетного президента Конгресса, одновременно с кандидатурами проф. д’Арсонваля, проф. Ланжевена и проф. Бранли. Как известно, проф. Чижевскому принадлежит приоритет ряда капитальных открытий в биофизике, электрофизиологии, медицине и других областях естествознания. Эти открытия имеют для человечества первостепенное практическое значение и развертывают широкие горизонты в науках о жизни. Проф. Чижевский смело перебрасывает мосты между явлениями природы и вскрывает закономерности, мимо которых проходили тысячи естествоиспытателей…
§ 2. Открытия в области биофизики и электрофизиологии Нашему почетному президенту проф. Чижевскому принадлежит честь открытия в 1919 году биологического и физиологического действия униполярных аэроионов и затем – в последующие годы – всесторонняя разработка этого открытия применительно к медицине, ветеринарии, сельскому хозяйству, индустрии, строительству зданий и городов и т. д. Он впервые установил действие положительных и отрицательных униполярных аэроионов на функциональное состояние нервной, сердечно-сосудистой, эндокринной систем, на кроветворные органы, на морфологию, физику и химию крови, а именно на количество и качество белой и красной крови, процент гемоглобина, окислительно-восстановительные процессы, изоэлектрические точки и электрокинетические потенциалы форменных элементов и коллоидов серума, на вязкость, поверхностное натяжение крови, количество в ней сахара, каталазы и т. д., наконец, на температуру тела, его пластическую функцию, обмен веществ и пр. При этих исследованиях оказалось, что аэроионы отрицательной полярности сдвигают все функции в благоприятную, сторону, а аэроионы положительной полярности часто влияют крайне неблагоприятно. Эти исследования позволили проф. Чижевскому глубоко проникнуть внутрь живой клетки и впервые показать, какое значение имею положительные и отрицательные заряды в ее жизнедеятельности.
§ 3. Открытия в области медицины Благодаря той важнейшей роли, которую играют в жизнедеятельности организма униполярные отрицательные аэроионы (главным образом ионы кислорода воздуха), открытие биологического и физиологического их действия является в то же время одним из фундаментальных завоеваний терапевтической медицины текущего века… Метод получил широкое применение в медицинской практике многих стран при болезнях дыхательных путей, носоглотки, сердца и сосудистой системы, желудочно-кишечного тракта, болезней обмена веществ, инфекционных, аллергических, гинекологических, кожных, ревматических заболеваний, при малярии, детских болезнях, в акушерской практике, при лечении гнойных ран, некротических флегмон, при сращивании костей, при постоперационных шоках и др. Аэроионы применяются при выращивании недоносов, при переливании крови, при вакцинации и в др. случаях… Уже в ряде передовых стран аэроионифицируют больничные палаты, санатории, курзалы, аудитории, служебные помещения, конторы, залы для физкультуры и спорта, заводы и фабрики, частные квартиры и т. д. Униполярные аэроионы способствуют стерилизации воздуха, очищению его от пыли и микроорганизмов и применяются в операционных, в бактериологической практике, в пищевой индустрии, при изготовлении вакцин и т. д. Наконец, аэроионы, по инициативе автора метода, получают применение в кислородных камерах при оксигенотерапии, в кислородных подушках и т. д. для биоактивировки кислорода…
§ 4. Труды в области продления жизни Особое место в трудах об искусственной аэроионизации занимают исследования проф. Чижевского в области профилактики старения или продления жизни. Изучая беспрерывно в течение 15 лет (1919–1934 гг.) животных, систематически подвергавшихся воздействию отрицательных аэроионов, автор заметил поразительное явление: жизнь таких «аэроионизированных» животных значительно удлинялась (до 45 %) по сравнению с идентичным контролем. Он создал новую электро-белково-коллоидную теорию, прекрасно объясняющую это явление.Открытие замедления старения и продления жизни под влиянием систематического вдыхания отрицательных аэроионов, т. е. перманентной стабилизации белково-коллоидных тел в структурах организма, является глубоко практическим открытием эпохального для человечества значения. Впервые в истории науки массовое продление жизни человека ставится на рациональную и реальную почву: всюду, где есть электроосветительная сеть, там легко создать аэроионизацию…
§ 5. Открытие в области физиологии дыхания. Реорганизация зданий и городов Работая над изучением механизмов действия аэроионов, проф. Чижевский делает ряд открытий, которые свидетельствуют об их авторе, как о блестящем экспериментаторе. В 1937 году он устанавливает факт умерщвляющего действия дезионизированного (лишенного всех аэроионов) воздуха. Все животные после непродолжительного пребывания в естественном, но дезионизированном воздухе начали болеть, слабели, отказывались от пищи и погибали от отравления недоокисленными продуктами обмена.Если же во время опыта после наступления тяжелого болезненного состояния у животных не доводить их до гибели, а снабдить воздух отрицательными аэроионами, то животные выздоравливают.Данные исследования в совокупности со всеми прочими работами по аэроионификации настоятельно требуют немедленной реорганизации воздушного режима всех населенных и обитаемых помещений, начиная от частных квартир и кончая служебными и общественными зданиями. Специальными исследованиями школы проф. Чижевского показано, что в населенных помещениях воздух дезионизирован (отсутствие легких отрицательных ионов). Эти факты должны революционизировать строительство зданий и обеспечить человеку биологически благотворный воздушный режим с определенным количеством аэроионов отрицательной полярности, сохраняющих здоровье и удлиняющих жизнь.Воздух наших жилищ, как и воздух промышленных городов, содержит в себе огромное число тяжелых ионов положительной полярности, которые являются «экскретами» дыхания и отбросами работы фабрик и заводов и обусловливают собою при вдыхании резко повышенную смертность, заболеваемость, переутомление и другие физиологические и биологические бедствия городского населения.Недалеко то время, когда управление аэроионным режимом воздуха в жилых помещениях и городах станет таким же обычным явлением, каким уже стало управление освещением.
§ 6. Основание новой отрасли физиологии Для того, чтобы понять механизмы благотворного действия отрицательных аэроионов наш почетный президент проф. Чижевский должен был изучить белково-коллоидные электроструктуры внутри организма в крови, клетках, тканях и органах. В результате этих глубоких и тонких изысканий оказалось, что во всех клетках и тканях организма непрерывно взаимодействуют, перемещаются и балансируют электростатические заряды, осевшие на белковых дисперсных элементах, причем отрицательным зарядам принадлежит особо активная роль.Падение иммунитета, различные заболевания, переутомление, склероз, старение организма тесно связаны с изменением электростатического баланса, с уменьшением отрицательного потенциала, с перезарядкой или разрядкой электроотрицательных систем в клетках организма. Электростатические заряды в крови, клетках, тканях и органах играют основную роль во всех физико-химических процессах, в преобразовании белково-коллоидных тел, в клеточном обмене и т. д. Многочисленные опыты его учеников показали, что достаточно организму в течение нескольких минут побыть в отрицательно ионизированном воздухе, как электрический потенциал всех клеток организма начинает возрастать и долго держится потом на достигнутом уровне.Таким образом, впервые была доказана реальная возможность управлять электростатическим багажом внутри организма.К этой категории работ проф. Чижевского относится открытие легочного, гуморального, тканевого и клеточного электрообмена – электростатистического динамизма – важнейшего физиологического феномена, управляющего электрическими функциями крови и клеток (теория – совместно с доктором Васильевым 1932 г).
§ 7. Труды в области практического животноводства В 1930 году проф. Чижевский начал применять свое открытие – искусственные униполярные аэроионы – к сельскохозяйственным животным в целях стимуляции продукции, терапии и профилактики. Обширными исследованиями были охвачены многие животные – коровы, овцы, свиньи, кролики, птицы, пчелы и т. д. Опыты велись в промышленной обстановке, в скотных дворах, овчарнях, свинарниках, и в опытах участвовали сотни голов скота и тысячи кур. Изучался прирост в весе мяса, литраж молока, число яиц, количество шерсти и пр., а также и качество продукции. Изучалось потомство «ионизированных» животных и птиц. Искусственные аэроионы увеличивают и улучшают продукцию животных и птиц в холодные сезоны года, особенно благотворно сказываясь на молодых, растущих организмах. Аэроионы резко сокращают заболеваемость и смертность. Они являются прекрасным биостимулятором, который может быть легко применен в любом электрифицированном хозяйстве и дать блестящий промышленный эффект.
§ 8. Труды в области практического растениеводства В тот же промежуток времени проф. Чижевский с многочисленными учениками вел исследования по влиянию искусственных униполярных аэроионов на семена и растения (в теплицах, парниках и грунте). Опыты носили чрезвычайно обширный характер. Число семян и растений с индивидуальным учетом каждого семени в отдельности доходило до 200 000. Семена, проходя конвейером под аэроионной бомбардировкой, приобретают новые качества: энергия прорастания их увеличивается в несколько раз и урожайность повышается. Электроанализ таких семян показал, что их клетки приобретают высокий электрический потенциал.Полученные проф. Чижевским эффекты должны иметь особо важное значение в засушливых районах, где степень урожайности зависит от быстроты всхожести…
§ 9. Гуманитарное значение трудов проф. Чижевского Вопросы, связанные с лечением отравлений ядовитыми газами при химической войне, стоят в связи с исследованиями проф. Чижевского об интратрахеальном введении высокозаряженных лекарственных аэрозолей, дающих возможность покрывать всю поверхность легочной ткани тонкодиспергированным бальзамическим и другими лекарственными веществами и вводить лекарства прямо в кровь.О том, что аэроионы могут иметь особо благотворное значение в газоубежищах и бомбоубежищах, утверждают многие специалисты по массовой противохимической защите…
§ 10. Всемирное распространение метода аэроионификации Аэроионификация, введенная, подобно электрической лампочке Эдиссона, повсеместно в широкий быт человечества, должна будет привести к физическому укреплению и оздоровлению огромных человеческих масс. Уже в наши дни этим методом можно охватить 3/4 всего человечества, населяющего Землю…
§ 11. Открытия в области эпидемиологии Необычны по силе и смелости мысли его обширные исследования по эпидемиологии (1915–1939 гг.). Они неожиданно вскрыли радиационные механизмы эпидемий, радиоволны космического происхождения…Русскому ученому удалось обнаружить очень мощный двигатель экзогенного происхождения, стоящий в резонансе с живыми клетками и с биосферой Земли вообще. Эти фундаментальные труды проф. Чижевского чреваты громадными практическими последствиями, значение которых для медицины в настоящее время трудно даже предвидеть…Подтверждение своих эпидемиологических идей проф. Чижевский находит в исследованиях в области эпизоотологии и эпифитологии (1925–1930 гг.).
§ 12. Открытия в области микробиологии Работа по изучению влияния внешних радиоволн на ход эпидемий, эпизоотии и эпифитий принудила нашего почетного президента заняться изучением электрических свойств виновников заболеваний – бактерий.В этой области им в период 1925–1939 гг. была выяснена роль электрических зарядов, присущих как вульгарным, так и патогенным бактериям и установлены количественные соотношения между величиной электрического заряда некоторых бактерий и степенью их болезнетворности. Далее была выяснена связь между величиной заряда бактерий и электрическими факторами внешней среды (атмосферное электричество, катодное излучение, короткие волны и др.). Эти работы показали, что бактерии являются чувствительнейшими приемниками корпускулярных и электромагнитных излучений космотеллурического пространства.Наконец, проф. Чижевским совместно с доктором Вельховером в 1937 году было открыто, что метахромазия корино-бактерий согласована с появлением солярных электрических процессов. Это так называемый «био-астрономический феномен Чижевского-Вельховера»…Можно себе представить, какое значение может иметь открытие этих связей для микробиологии и эпидемиологии, давая им в руки новое оружие тактики и стратегии в борьбе с болезнями, а равно и для астрофизики, где с помощью изучения тонкой изменчивости бактерий можно предвидеть заранее астрономические явления…
§ 13. Труды по изучению смертности. Открытие периодов. Открытие «М-лучей» Проф. Чижевскому принадлежат труды по статистическому изучению смертности. Он впервые открыл в движении смертности особые вековые и годичные периоды и дал им фундаментальное и исчерпывающее обоснование…Установление мирового синхронизма в частоте смертности позволило проф. Чижевскому в 1938 году предположить новый вид биологически активных излучений при определенных электрических процессах на поверхности Солнца, максимально поднимающую кривую смертности… В первую очередь они губительно влияют на агонизирующих, на больных, страдающих болезнями нервной и сердечно-сосудистой системы, – артериосклерозом и миодегенерацией сердца, на людей, переживающих кризис инфекций, на слабых стариков и пр.Эти работы проф. Чижевского были молниеносно подхвачены во многих странах. Проф. Т. Дюлль и проф. Б. Дюлль организовали даже специальный институт для их всестороннего изучения и достигли замечательных результатов.В то же время проф. Чижевский предложил блестящий практический выход: он изобрел способ защиты больных от действия «М-лучей» – «бронированные металлом палаты»… куда должны переводиться больные указанных категорий при приближении указанных феноменов, согласно специальным бюллетеням, выпускаемым… астрономическими обсерваториями («служба Солнца»).
§ 14. Труды по изучению внешних влияний на нервно-психическую деятельность Цикл капитальных исследований посвящен проф. Чижевским установлению зависимости нервно-психического тонуса (функционального состояния нервной системы) у людей от некоторых пертурбационных периодических солярных процессов… Это чреватое громадными последствиями открытие ставит новые задачи при изучении коллективных явлений вообще и изучении массового поведения, проливает новый свет в темные области психологии и особенно психопатологии и ныне тщательно изучается в ряде стран…
§ 15. Труды по изучению мутаций и других явлений Другой цикл работ посвящен проф. Чижевским изучению роли пертурбативных явлений солярного происхождения в возникновении и развитии ряда биологических, физиологических и био-физико-химических процессов на Земле. В частности, им открыта зависимость в частоте мутаций у растений от качественных и количественных вариаций указанных процессов (1930 г.). Им установлена связь между синтетической, эфирообразующей способностью растений и этими процессами.
§ 16. Установление нового закона в вегетативной функции Земли Статистические и ботанические исследования проф. Чижевского привели его к открытию одного из самых универсальных законов в вегетативной жизни земного шара – «закона квантитативной компенсации», охватывающего в математической формуле динамику растительного мира Земли…
§ 17. Всемирное распространение биокосмических трудов проф. Чижевского Тот факт, что жизнь биосферы Земли зависит от солярных явлений, давно стал трюизмом. Но впервые проф. Чижевский показал степень этой зависимости и ее интимную глубину. В этом заключается его громадная заслуга. Он раскрыл механизмы, тщательно засекреченные природой, показав, что живая клетка является тончайшим и избирательным резонатором для определенных корпускулярных и электромагнитных процессов внешней среды…
§ 18. Труды по изучению биологического и физиологического действия пенетрантного излучения Проф. Чижевский в 1928 году открыл первым из ученых биологическое и физиологическое действие пенетрантного, или космического, излучения… Живые существа на поверхности Земли находятся под непрерывным воздействием этого вездесущего излучения.Проф. Чижевский впервые экспериментально исследовал действие этого излучения на делимость клеток, на рост колоний бактерий и на рост злокачественных опухолей. Полученные результаты привели его к мысли о необходимости практической утилизации «тормозного действия» пенетрантной радиации для лечения злокачественных новообразований (рак, саркома). Дело будущей физики и техники – научиться концентрировать или фокусировать эту радиацию и тем самым осуществить заманчивую идею проф. Чижевского…
§ 19. Открытие органных ритмов. Органоритмология В недавние годы наш почетный президент открыл целый ряд новых явлений в функции наших органов – аутохронные и зависимые ритмы. Эти работы выяснили, что почти все органы функционируют строго ритмически, причем одни ритмы стоят в зависимости от физико-химических процессов в организме, другие – в зависимости от факторов внешней среды. Но есть группы ритмов независимых – это врожденные ритмы.Практическое значение знания этих ритмов для рациональном терапии тех или иных заболевании огромно. Время приема лекарств, процедур, сна, покоя, отдыха, работы, движения и т. д. должно быть для успешности терапии строго регламентировано, строго согласовано с этими ритмами…
§ 20. Основоположение новых наук Из предыдущих параграфов видно, что наш глубокочтимый почетный президент проф. Чижевский является создателем новых наук: динамической биоэлектростатики, или науки о движении в крови, тканях и органах: электростатических зарядов;Биологической космологии (космобиологии, биокосмики), или науки о влиянии космических и теллурических факторов на жизненные функции;Биоорганоорнитмологии, или науки о зависимых и аутохронных ритмах в структурах живых организмов;Аэроионификации, или науки об искусственной регулировке и искусственном управлении электрическим режимом атмосферного воздуха как в помещениях, так и вне их в целях стимуляции, терапии и профилактики…
§ 21. Другие исследования в области медицины, физиологии и биологии Проф. Чижевскому принадлежат… капитальные исследования: по микробиоклиматологии; о психических эпидемиях; о физикохимии воспалительных процессов; о роли электростатики в иммунитете; об авитаминозах и витаминах; об олитодинамических явлениях; о графической регистрации сна в норме и при патологии; о вредности алюминиевой посуды; об аэроионостерилизации воздуха; по морфогенезу и эволюции форм; об электростатическом распылении жидкостей в целях ингаляции; о применении аэроионизации к приборам для кондиционирования воздуха и другие; об электричестве выдохнутого воздуха; по теории злокачественных новообразований; об электрических эмульсиях.
§ 22. Изобретения Проф. Чижевскому принадлежит ряд изобретений в области гигиены, профилактической и терапевтической медицины: электроаппаратуры для аэроионификации улиц, площадей, парков и пр.; электроаппаратуры для аэроионификации зданий (комнат, залов, аудиторий, театров, кабин самолетов, купе, кают и пр.); радиационной аппаратуры для аэроионификации кислородных подушек, альпинистских масок и пр.; каскадного электростатического диспергатора для распыления жидкостей и твердых тел и их зарядки; прибора для электроэмульгации жидкостей; аппаратуры для лабораторных исследований.
§ 23. Труды в области гуманитарных наук Особое место среди трудов проф. Чижевского занимают его исследования в сфере гуманитарных наук – исследования об эволюции точных наук в древнем мире, капитальные многолетние исследования о периодах во всеобщей истории и другие его исторические, литературные и философские работы…
Заключение Таков в кратких чертах грандиозный размах творческой деятельности проф. Чижевского. Редко на долю одного ученого выпадает счастье подметить, открыть, установить и доказать так много явлений природы, фактов и законов.Проф. Чижевский начал свою научную деятельность очень рано, со студенческой скамьи – с 1915 года. Сейчас ему 42 года от роду, и он вступает в самый плодотворный для ученого возраст. Поэтому мы вправе ждать от этого гениального натуралиста еще замечательных открытий.Обширность и глубина трудов проф. Чижевского показывает, что свою жизнь с самых юных лет он посвятил зорким наблюдениям за явлениями природы и глубоким размышлениям о них, что всю жизнь, не щадя себя, он работал в лабораториях. Он неутомимый, исключительный по выносливости и творческой энергии человек, истинный труженик на научной ниве, отдавший всего себя и все свое слабое от природы здоровье служению высшим гуманитарным идеалам человечества.К настоящему времени число печатных трудов проф. Чижевского, вышедших на многих языках, достигает 400. Число печатных трудов его учеников и последователей во всем мире доходит до 2500. Число же работ, посвященных исключительно рассмотрению трудов проф. Чижевского превышает 5000. Эти цифры говорят о том огромном охвате, который совершили труды проф. Чижевского по всему миру.Изучать его работы – истинное наслаждение для всякого ученого, врача, биолога и всякого натуралиста вообще, стоящего на уровне современной науки, ибо его труды и идеи идут в ее авангарде, опережают ее, и иногда значительно. Они блещут не только прогрессивной новизной, глубиной и дерзостью полета мысли, но и высоким мастерством изложения или изяществом математического базиса.Но для полноты характеристики этого замечательного человека нам остается еще добавить, что он, как это видно из широко известных его биографий, написанных проф. Лессбергом, проф. Реньо, проф. Понтани и др., является также выдающимся художником и утонченным поэтом-философом, олицетворяя для нас, живущих в XX веке, монументальную личность да Винчи.Ученые многих стран Америки, Европы и Азии, собравшиеся на Первый Международный конгресс по биологической физике и биологической космологии в Нью-Йорке в сентябре 1939 г., настоящим меморандумом отмечают и подчеркивают величайшее научное и практическое значение трудов своего почетного президента проф. Чижевского и его заслуги перед Человечеством…»
Сообщение мужа о том, что известный скульптор Сергей Дмитриевич Меркуров предложил ему работу, Татьяна Сергеевна встретила с нетеатральным восторгом. Понять её можно: во-первых, конкретная работа после долгой, унижающей нищеты и порождённой ею ужасной депрессии. Во-вторых, какая работа – строительство Дворца Советов – стройка века, да и, что уж там, чудо века, как теперь бы назвали.
Основную же составляющую радостных ожиданий супруги Александр Леонидович осознал чуть позже, по мере её нарастающего разочарования по причине их несбывания.
Есть основания полагать, что наши читатели недостаточно полно представляют себе колоритную фигуру скульптора Меркурова – а в нём-то всё и дело.
Татьяна Сергеевна Толстая, будучи плоть от плоти московской полубогемы, была прекрасно осведомлена о бесчисленных разгульных кутежах этого неприкасаемого любимца властей, шумно вкушающего прелести жизни под крылом самого вождя.
Огромный, мощный человечище с совершенно жуткой, чёрной бородищей и маняще пронзительными, всегда влажными, армянскими глазами был слишком слаб перед славой, почётом и другими, более мелкими соблазнами. Всемерно обласканный властями, всевозможный лауреат, член, директор, академик и прочее, и прочее, оттого, наверное, и был настолько циничен, что даже гордился этим!
Рассказанный им похабный, но всегда остроумный анекдот, неизменно вызывал бурю восторга вне зависимости от состава и степени пуританства слушающей публики и, как минимум, на неделю оставался остромодным у всех претендентов в столичную элиту.
Казалось, этот любимец новорожденных советских аристократов и карт-бланш-то на всякие вольности каким-то образом взял себе сам…
А женщины… Ах, какой он был душка! Как искусно он всех их любил! Даже в сухом остатке его, редко когда тихие, романы со знаменитыми прелестницами были предметом зависти и вожделения весьма-а многих остальных. С интригующей частотой будоражащие столицу слухи о его многочисленных связях с примами Большого, Малого и всех остальных театров совсем его не порочили, а даже наоборот, стойко поддерживали почётный имидж жуира и ловеласа.
Вновь испечённая элита большевиков первоочерёдно и ревностно отслеживала новомодные нравы европейских аристократов и ни в чём не желала отставать.
Обе столицы об ту пору, среди прочего, бредили мистицизмом. Ореол таинственности мгновенно и многократно добавлял шарма любому, кто объявлял себя хоть как-то к этому причастным…
Сергей Дмитриевич Меркуров приходился двоюродным братом Георгию Гурджиеву, чуть ли не штатному кремлёвскому мистику. Шутка сказать, что тот был другом детства Сосо Джугашвили и Анастасу Микояну… Они вместе учились в Александропольском иезуитском колледже сонного и пыльного городка в Армении, в 1924 ставшего Ленинаканом, а ныне, наконец, армянским городом Гюмри.
Вместе по-юношески шкодили, вместе же увлеклись и мистицизмом…
К слову сказать, модное нынче нейролингвистическое программирование (НЛП) по всем признакам выросло из гурджиевской школы саморазвития.
Может, это место там такое особенное, что неведомые силы уводят молодые мозги прочь от реальности. Смотрите, Елена Блаватская… тоже оттуда…
Судьбе было угодно оставить Гурджиева, как и Блаватскую, до конца его дней полным мистиком, а его приятелей сделать мистическими политиками.
Кстати сказать, это многое объясняет из навороченного теми впоследствии.
Поэтому добавочный шарм полумистика (или околомистика?!) делал Сергея Дмитриевича Меркурова практически трудноотразимым.
Этим, пожалуй, и объясняется неадекватная реакция Татьяны Сергеевны Толстой на известие о начале сотрудничества, а, возможно, и дружбе её мужа со скульптором Меркуровым и её, соответственно, с женой того, Стеллой. Шансы для рядовой артистки Малого театра влиться в театральную богему Москвы возрастали значительно. Со всеми вытекающими волнительными последствиями…
Время, впрочем, показало, что интересы у Александра Леонидовича и модного ваятеля были довольно разные. Застолья и романы на стороне Чижевского волновали слабо, равно как и мистические поползновения. А таковые у скульптора Меркурова тоже имелись…
По данным НКВД, С. Д. Меркуров ещё в двадцатых годах состоял членом «Ордена Мартинистов». В него входили известные по тем временам люди: академик Ольденбург, филосов Макиевский, этнограф и художник Рерих с женой…
По самому статусу Ордена все его члены изучали так называемые «орденские легенды», то есть полумифические истории о всяких тамплиерах, рыцарях, о рыцарской чести, о криптографии и конспирологии…
По всей видимости, многолетние занятия оными вещами накладывали, конечно, заметный отпечаток на всех членов Ордена. Оккультными науками баловались многие известные в те времена личности: актёры Астангов, Москвин, Михаил Чехов, кинорежиссеры Эйзенштейн и Аксельрод…
Разумеется, все эти «вольные каменщики», как, впрочем, и другие «ордена» были (и есть) каждый в своё время под колпаком ВЧК, ГПУ, КГБ, ФСБ. Всем им изначально инкриминировалась контрреволюционная деятельность, потом были процессы и ликвидация.
Дело «Ордена Мартинистов» № 12617, в анналах которого фигурировал С. Д. Меркуров, в отличие от других, было, на удивление, мягко спущено на тормозах…
Как бы то ни было, но разность досуговых интересов никак не мешала этим двум талантливым, увлечённым интеллигентам относиться друг к другу с большим уважением.
Хотя, погодите, были и точки соприкосновения их интересов…
Например, посмертные гипсовые маски великих людей России.
Тяга к отсеканию от глыбы камня всего лишнего за С. Меркуровым была замечена ещё в юношестве. Среди рассказов о нём фигурируют собственные воспоминания, когда его на ночь закрыли в комнате монастыря у подножия горы Арарат с только что почившим в бозе патриархом Мкртичем Хримяном для того, чтобы он успел снять для потомков посмертную гипсовую маску с усопшего.
Всё, что требовалось в таких случаях, он сделал, только вот никак не ожидал, что от тепла в результате кристаллизации гипса замёрзшее лицо оттаяло, и покойник вдруг открыл глаза…
Утром монахи выволкли ваятеля оттуда полуживого…
Через год за Меркуровым примчались со станции Астапово Елецкого отделения Юго-Восточной железной дороги, что в Липецкой губернии. Там, на металлической кровати, под простым серым одеялом лежал успокоившийся Лев Толстой… Молодой скульптор почёл за честь сделать для потомков посмертную маску «матерого человечища»…
И пошло-поехало: Чкалов, Дзержинский, Горький… Так и стал кавказский хлопец придворным кремлёвским скульптором. В нужное время, видно, родился и, главное, в нужном месте.
Александр Леонидович понимал, что посмертные маски – работа весьма непростая, деликатная и очень нужная. Скульптор оставляет для потомков не только вещественный документ, но и основу для творчества, первоисточник, если хотите.
При творческом подходе к делу эти исторические реликвии могут представлять интерес не только для историков, писателей или художников… Посмертная маска хранит богатейший материал для психолога, например…
Она передаёт все последние движения мышц лица усопшего. По ним специалист, среди прочего, без труда прочтёт эмоциональное состояние умирающего… Так, например, есть версия, что Сергей Есенин перед смертью плакал, а рубец на лбу и вовсе говорит о том, что ему помогли умереть…
Или посмертная маска Пушкина… Спокойное, умиротворённое лицо исповедовавшегося христианина, выполнившего на этом свете предписанную Создателем миссию…
А ведь документально известно, что из-за страшной раны живота поэт умирал в мучительной агонии… Александр Сергеевич терпел ужасную боль… Он старался кричать потише, чтобы в соседней комнате его «ангел», Наталья Николаевна, расстраивалась поменьше…
Учёный, художник, медик и поэт – вот почему именно эта скорбная сторона ремесла его приятеля была Чижевскому наиболее интересна…
Только вот предположить, что и на его долю в весьма скором будущем выпадет малоприятная участь процедурных отношений с «живыми трупами», он вряд ли мог…
Победная поступь СССР под руководством КПСС и её вождя звучала во всех докладах на очередном заседании СНК стылой малоснежной зимой на исходе 1939 года. Все с трепетом ждали выступления Сталина, ибо только он мог указать на отдельные недостатки и обозначить пути их искоренения.
Указания и обозначения же эти традиционно расценивались как «фас!» для прессы и силовиков. На этот раз было очевидно, что вождь всецело поглощён Германией и Гитлером, и вздох облегчения – «Пронесло!» – казалось бы, пронёсся по рядам соратников.
Не считая, правда, наркома здравоохранения, которому в двадцать три пятнадцать приказано было явиться на ковёр Кунцевской дачи.
«Обясните мнэ, тавариш Семашка, – вместо ответа на приветствие начал вождь, – пачему аделные арганизацыы за границей выдвигают на саисканые Нобэлэвской прэмии наших учёных, даже нэ пасаветавафшысь с нами?!»
«Чижевский!» – пронеслось в голове наркома.
«Как ето согласуеца с сэгоднашным палитыческим маментом?! А, тавариш Сэмашка?»
«Если вы о профессоре Чижевском, товарищ Сталин, так он действительный член более тридцати зарубежных академий наук и научных институтов… Вероятно, поэтому Международный конгресс по биофизике и биокосмологии посчитал вправе выдвинуть его на соискание международной Нобелевской премии…»
«Пуст это право у ных останеца… пака, но наше право – пазаботица аб интэресах нашэй Родины… Ви свободны…»
Судя по тону, ответ наркома вождю не понравился…
Не успел «таварыш Сэмашка» поутру сообразить, как тут позаботиться об интересах Родины, как ему из Кремля позвонил управделами Совнаркома и уведомил, что есть мнение отказаться от такого предложения, и сделать это должен, разумеется, сам профессор Чижевский.
«Может быть, вы мне и обоснование отказа подскажете?» – не без сарказма спросил Александр Леонидович, выслушав «мнение».
«Ну, что-нибудь вроде признания более достойных кандидатур. Впрочем, это не суть важно. Главное, что вы в курсе…»
Стыдливые глаза наркома выдавали проницательному профессору истинное его настроение.
«А что я буду говорить при личной встрече с коллегами? Ну, я не выеду, так они сюда приедут…»
И всё же далёкому от политики профессору Чижевскому было невдомёк, что нарком как раз и опасался, как бы телега с компроматом не утянула того в места весьма удалённые от зарубежных коллег и от мировой науки вообще…
Если бы только отказ от Нобелевской премии…
Во исполнение высочайшего мнения страсти вокруг профессора Чижевского вышли далеко за границы академических споров. Так называемым делом Чижевского занимались комиссии партийного контроля и даже ЦК ВКП (б).
В апреле 1940 года комиссия Совнаркома под председательством (не к ночи упомянут) А. Я. Вышинского формулирует упомянутое уже обвинение.
Академик А. Ф. Иоффе 28 мая 1940 года почём зря клеймит Чижевского явно с чьей-то подачи…
Конфликт учёного неординарных взглядов, одиночки, стоящего вне научной тусовки с государственной, крайне идеологизированной системой… Не то, чтобы ничего не изменилось за шестьдесят с лишним лет…
Александр Леонидович, разумеется, заведомо не доверял выводам комиссий проверявших его лабораторию. На неоднократные приглашения и требования явиться на заседания для дискуссий отвечал в лучшем случае гордым молчанием. Его сотрудники фактически были оставлены им на произвол судьбы. Гордыня заела…
Ситуация с отстранением между тем не выглядела однозначно разгромной. Из пятнадцати членов комиссии решение об отстранении профессора Чижевского от руководства ЦНИЛИ подписали только восемь, стало быть, дискуссия по результатам исследований была не только возможной, но и необходимой…
По существу, автор идеи аэроионизации облегчил работу своим погромщикам, отодвинув тем самым реализацию своей научной программы на долгие годы.
«Чёрт догадал» вас, Чижевский, родиться, как и Пушкина, «в России с душой и талантом»…
Так ничем и закончилось к концу 1940 года дело Чижевского… Лабораторию не вернули, из небытия не вывели. Искушённые доброжелатели сочувственно советовали поостеречься, хотя про себя отмечали: арест Чижевского – по-прежнему вопрос времени.
В такой тревожной прострации Александр Леонидович встретил начало войны, эвакуацию вместе с коллегами жены по Малому театру в Челябинск.
По-детски обрадовался, когда соседом по вагону оказался некий врач-гомеопат, с охотой откликнувшийся на его приглашение скрасить дорогу научными разговорами.
Челябинские городские власти с почтением отнеслись к профессору из Москвы, выделив его семье отдельную трёхкомнатную квартиру. Правда, по дороге из двух их контейнеров один пропал… И, странное дело, – с бумагами. Второй, с вещами, уцелел, но вину всё одно свалили на уголовников.
Очарованный профессор, однако, предложил разделить эту жилплощадь с семьёй обделённого, по его мнению, гомеопата. В истории Александр Леонидович разбирался, в природных явлениях, в медицине да и во многом другом… Но только не в людях. Гомеопат, поосмотревшись и пообжившись, решил прибрать себе под рабочий кабинет ещё одну комнату. Поступил незатейливо, хотя и подло: накатал на Чижевского донос – восхвалял, мол, всё немецкое, а родную советскую власть всячески поносил…
Масса доносов с учётом последнего превысила критическую, для людей обычных в те злые времена зачастую хватало и одного…
21 января 1942 года его арестовали…
Когда грузовик, на котором его везли в тюрьму, сполз с обледенелого моста в реку, он решил, что так и было задумано. Выплыл на одном инстинкте. Какая разница… Ледяная купель его чахлым лёгким… Отрешённо ждал крупозного воспаления. Странно… Даже температура не повысилась… Его животворящие аэроионы спасают?
В июле 1942 года следствие закончено. За антисоветскую агитацию заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на 8 лет с конфискацией библиотеки. Статья 58 УК СССР (знаменитая).
«Дело № 300062… Начато 22 января 1942 года… Чижевский Александр Леонидавич, 1897 года рождения. Русский. Родился в селе Цеховец бывшей Гродненской губернии, записан по Брянскому уезду Орловской губернии. До ареста постоянно жил в Челябинске по ул. Цвиллинга, дом 36, кв 95.
По специальности биофизик, в момент ареста научный работник. До ареста работал в учреждениях областной клинической больницы научным консультантом. Учёное звание – академик. Степень – профессор. В момент ареста – гражданин СССР, паспорт серии V11 – СУ, № 660777790, выдан 83 отделением милиции г. Москвы 13 мая 1941 года. Беспартийный… Социальное происхождение из – дворян. Отец – генерал, мать не работала. Не судим, приводов не имел».
Почерк у следователя Челябинского управления НКВД Водолатова ровный, поставленный на потоке дел. Натренированный мозг автоматически выхватывает из привычных фраз зацепки… Из дворян! «А я из рабочих!» Отец генерал, мать не работала… «А мои – работяги, вкалывали по пятнадцать часов! Ничего, теперь ты у меня всё отработаешь, и за отца, и за мать!»
Словесный портрет – нужное подчеркнуть. Водолатов опять глянул арестованному в глаза. Спокойный… Рост – высокий, плечи – опущенные, шея – короткая, волосы – чёрные с проседью, лицо – овальное, лоб – высокий, скошенный. Особых примет – не имеется…
Арестованного увели. Водолатов закрыл папку, устало откинулся на спинку стула, вытянул ноги.
«А у меня, почитай, все тут профессора, художники да генералы… С политическим-то дерьмом посложнее будет. Доверили, значит, в почёте…»
Почти через месяц после знакомства, 18 февраля 1942 года, Водолатов вызвал Чижевского на допрос. Привычные вопросы, арестованный молчит… Потом 29 марта. Помолчали часа полтора… Потом каждую ночь…
Жена, Татьяна Сергеевна, часами простаивала в тюремной очереди на передачу. Процедура отлажена: разрешение – через месяц после подачи заявления.
Квитанция на передачу от 5 июня 1942 года:
«Булочек – 12 шт., лук головок – 4 шт., баранки – 16 шт., сахар комком – 300 гр.»
Протоколом № 19 Особого Совещания при Народном Комиссариате внутренних дел СССР от 8 июня 1943 года академик Чижевский А. Л. объявлен врагом народа – ст. 58 УК СССР.
28 июня 1943 года, накануне отправки Чижевского в Ивдельлаг Свердловской области, последнее свидание с женой…
Александр Леонидович бледен, но держится с достоинством:
«Татьяна Сергеевна, ты знаешь, что делать… Не колеблись… Тебе дочь растить…»
58-я статья накрывала и родственников врага…
Процедура отречения и развода с врагом народа была максимально упрощена.
Татьяна Сергеевна Толстая-Перелецкая перестала быть супругой А. Л. Чижевского.
Не судите, да не судимы будете…
В течение нескольких дней сведения об аресте профессора Чижевского докатились до ленинградского Института мозга, где Александра Леонидовича хорошо знали.
В группе профессора Л. Л. Васильева продолжала работать «Е.Ф.» – Елена Фёдоровна Якимова. Их страстные отношения с Александром Леонидовичем практически не скрывались.
Ночью Елена Фёдоровна покончила с собой…
Промозглый туман Питера лучше сохраняет декабристский дух…
ЗК СГ-555 принципиально не носил номерок, потому что он унижает человеческое достоинство.
Зэки уважали профессора за твёрдость, начальство же чувствовало его интеллектуальное превосходство, поэтому из карцера он не вылезал.
СГ-555 был обречён…
Не было бы счастья…
Однажды по лагерю забегали медицинские работники в комбинезонах и масках. По баракам разнеслось мигом – чума! Зэки затихли в страхе…
ЗК СГ-555, наоборот, неожиданно оживился, рвётся к начальству…
«Ты разумеешь в медицине? Валяй, профессор, делай себе кабинет».
Теперь не установить, то ли кабинет ионизации, быстро организованный профессором при Центральной поликлинике Ивдельлага НКВД, то ли и другие меры сыграли, а только эпидемия чумы в лагере, на удивление, скоро сошла на нет.
Чижевский шлёт во все инстанции настойчивые просьбы и требования пересмотреть дело.
И в августе 1944 года его отправляют в Москву в Бутырскую тюрьму.
Однако через пару месяцев – новый этап, Карлаг…
Знаменитая Карабасская пересылка, станция Карабас.
19 отделений, 37 тысяч зэков плюс почти 1000 их детей в возрасте до четырех лет, 5 тысяч охраны, территория, равная Франции… Даже свой АЛЖИР есть – Акмолинский лагерь жён изменников Родины.
Зэки трудились в шахте, на кирпичных заводах, сельхозпредприятиях, стройках, обеспечивая автономную жизнедеятельность невольничьей республике в составе метрополии под названием ГУЛАГ.
ЗК СГ-555 – высокий статный старик сорока восьми лет, с длинной, с проседью, бородой приписан в ЛСО – лечебно-санитарном отделении.
Солагерники в воспоминаниях отмечают оптимизм и жизнелюбие Александра Чижевского в этот период. Причину же тому нам найти нетрудно: профессор даже в той ситуации учуял возможность проведения медико-биологических исследований, и это прибавляло сил.
Полнейший его антипод, мерзкий и малограмотный надзиратель Филиппов, кажется, физически чувствовал унижение от самого факта существования ЗК СГ-555.
«Прохфесор кислых щей, антилигент, мать твою! Мне не надобно, каб ты работал, мне надобно, каб ты мучился!»
Годами изгалялся этот примат над политическими…
Товарищи по несчастью отмечали странный пристальный взгляд, каким Чижевский смотрел на надзирателя. Решили поначалу, что из научного любопытства…
А уж когда того нашли почерневшим, с синим, прикушенным языком возле трансформаторной будки, по лагерю поползли небылицы… На профессора почему-то стали поглядывать с опаской…
В рапортах о случившимся лагерное начальство констатировало: надзирателя Филиппова убили, мол, уголовники. А как иначе объяснить, что матёрый демон политических зачем-то захотел пропустить через себя пятьсот вольт…
В отчаянных многочисленных обращениях и заявлениях Александра Леонидовича во все возможные инстанции – неприкрытый страх сгинуть ни за грош в этой сталинской мясорубке…
Намеренное подчёркивание военно-оборонного значения своих работ, или своих регалий, или слабости здоровья, как он наивно полагал, способны хоть кого-то заинтересовать… Старорежимный стиль посланий, кроме раздражения, никаких других эмоций у церберов не возбуждал.
«Положите в его личное дело – он мне надоел», – из резолюции начальника Управления Карлага МВД СССР полковника Соколова.
С врагом народа, особо опасным государственным преступником, боялись иметь дело даже коллеги-учёные, к которым направлялись на рецензии научные разработки профессора Чижевского. «Научной ценности не представляют…», «Работа научного интереса не имеет…»
Кто там сидит в этих тридцати с лишним зарубежных академиях и институтах, что приняли профессора Чижевского за равного?!
Какую железную волю, убеждённость и предвидение надо было иметь, чтобы даже после этих кинжалов в спину продолжать отстаивать свою правоту…
По законам статистики, столь уважаемыми Чижевским, среди серой массы церберов ГУЛАГа всех рангов и мастей не могло не быть личностей, втайне понимающих и осознающих маниакальный психоз и паранойю в основе творимого в страна беспредела.
Подполковник Слюсаренко, заместитель начальника Карлага, даже на лице имел печать разума, не говоря уже об общей культуре и образованности. Почему он в ГУЛАГе? Скорее всего, по тем же причинам, что и основная масса политических, только в щадящем режиме, по сю сторону…
Ему не составило труда выделить из общей массы зэков личностей, представляющих государственную ценность. Профессор Чижевский с первых же дней пребывания в 19-м Долинском комендантском отделении явно заинтересовал подполковника Слюсаренко. Солидный, высокий, молчаливый бородач с пронзительным взглядом чем-то напоминал его самого…
Профессорский стиль письма Чижевского подполковнику Слюсаренко немало позабавил последнего:
«Я позволю себе представить Вам имеющиеся у меня книги по вопросам аэроионификации и покорнейше прошу Вас ознакомиться с ними, в частности, со статьёй профессора Варищева. В настоящий момент я закончил работу по составлению двух научных трудов для отправки их в Центр и покорнейше прошу Вас разрешить мне лично явиться к Вам, чтобы дать необходимые пояснения по этим серьёзным работам, из которых одна имеет большое государственное значение».
Он так и Циолковскому писал, и Бехтереву, и Павлову…
Но где те и где подполковник Слюсаренко…
На письме резолюция в правом углу, размашисто, по-казённому:
«Вызвать его и оказать помощь в пересылке материалов его работ по адресам. Возвратить ему книги. Улучшить ему в ДКО жилищно-бытовые условия для работы. Слюсаренко».
В Москву на рецензию в спецотдел ГУЛАГа уходят очередные работы профессора, написанные в тесной каморке – щедром подарке Слюсаренко.
«Абсолютная очистка воздуха от пыли и микроорганизмов».
«Электростатический метод интенсификации химических реакций».
«Электростабилизация морфологических и белковых элементов крови при переливании».
И очередная просьба об условно-досрочном освобождении…
Ответ рецензентов мы уже знаем.
А вот образчик ответа на просьбу о пересмотре дела:
«Начальнику ОУРЗ Управления Карлага МВД майору т. Меркулову:
Объявите ЗК Чижевскому А. Л., л. д. 300062, что его заявление, адресованное на имя Генеральной Прокуратуры Союза ССР об условно-досрочном освобождении из лагеря по инвалидности, мною рассмотрено и оставлено без удовлетворения.
ЗК Чижевский, как осужденный за контрреволюционное преступление, условно-досрочному освобождению не подлежит.
И.о. прокурора Карлага юрист 1-го класса Соколов».
И тот же доблестный Соколов:
«…дальнейшее использование зк Чижевского А. Л. по линии медико-санитарной службы нецелесообразно. Санотделом поставлен вопрос о переводе в другую отрасль хозяйства, н-р, сельское хозяйство, животноводство, где он мог бы быть более полезен».
Конец 1946 года…
Но, видимо, Солнце опять благоволит к своему поклоннику…
На проектный отдел Карлага приходит заказ срочно создать методику получения бетона повышенной прочности. Проницательный Слюсаренко подкидывает эту задачку биофизику Чижевскому…
И тот за пару недель, скрючившись в каморке над листом фанеры вместо стола, ровным почерком, фиолетовыми чернилами выдаёт результат, актуальный по всему миру по сей день…
«Прохфесор кислых щей…»
Скотный двор с Божьей помощью отбили…
26 января 1947 года по старому стилю или 7 февраля по новому Солнце сулило своему поклоннику обновление и излом судьбы… Александр Леонидович иронически улыбнулся:
«Вот уж что не зависит от дьявольской машины репрессий, так это возраст… Может быть, на том свете и по-другому, а на этом время неотвратимо… Пятьдесят лет… Вот и всё обновление…»
Привыкший всегда получать ко дню рождения подарки, он решил и сегодня не отступать от традиций. Концерт лагерной самодеятельности – чем не подарок…
Женские голоса хора убаюкивали раненую душу, обволакивали пеленой памяти и уносили в счастливые годы. На миги забвения лагерные ужасы отступали…
Благодарные зрители ладоней не жалели. Незаметно повлажневшими глазами смотрел он в лица измождённых женщин. Так смотрят на иконы, когда молят о спасении…
Низкий грудной голос высокой, статной женщины притянул взгляд к её глазам. Где он мог их видеть?.. Следующие песни он смотрел только в её глаза…
После концерта подошёл, поблагодарил за пение. Живые глаза, изящный наклон головы, родной язык. Представились не ярлыками: Александр Леонидович Чижевский – Нина Вадимовна Перишкольник.
Присели у жаркой печки…
«Имение Климово на границе Духовщицкого и Ельнинского уездов Смоленской губернии… Позвольте, так имение Чижевских же было рядом. А в Климово я бывал в юности… Вадим Платонович Энгельгардт, выпускник юридического факультета Петербургского университета, милейший человек, личность в тех краях известная…»
У Нины Вадимовны перехватило дыхание:
«Это мой отец… В те годы я училась в Екатерининском институте… Поэтому мы не встретились… Перишкольник – это фамилия мужа. Урождённая баронесса Энгельгардт… Прошу любить и жаловать….»
Почему здесь?! Терпела до 1922 года. Потом решилась эмигрировать в Швецию. В Латвии арестовали. Припомнили дядю, замполита генерала Деникина, брата, офицера той же белой гвардии… Соловки… На сорок миль дальше от России и ближе к Швеции… Потом власти решили, что баронессе со шведско-немецкой фамилией Караганда как-то сподручней будет…
Александр Леонидович слушал её низкий голос, смотрел в умные, на удивление спокойные глаза и чувствовал, как оживает его искалеченная душа. Куда-то исчез окружающий ужас…
Она пришила ему пуговицу, он поцеловал ей руку, чему оба грустно улыбнулись…
У него вдруг заныло сердце от невозможности её защитить…
Она всё поняла, стала его успокаивать… Выдержки и мужества у выпускницы института благородных девиц, как оказалось, на порядок больше чем у мягкотелого профессора.
К слову сказать, наши ассоциации с упомянутым институтом совершенно ошибочны. Спартанский режим: подъём до рассвета, обливание холодной водой, строгое питание, а потом уж танцы, языки, музыка, этикет, медицина, история и тому подобное.
Так сразу и не скажешь, к чему, собственно, этих благородных девиц готовили. Во всяком случае, когда урки забавы ради решили разыграть в карты седую бороду профессора, Нина Вадимовна командирским голосом решительно их осадила. Санитарок из санчасти урки уважали, если не сказать побаивались…
Александр Леонидович удивлялся сам себе: таким стал болтливым. Наконец-то он встретил человека своей среды, своей культуры, добрую понимающую душу. И очень женственную, несмотря на ватник и кирзачи.
К счастью, лагерный режим в то время позволял им общаться. И тесная каморка, подарок его ангела-хранителя подполковника Слюсаренко, казалось, и была предопределена им под райский шалаш…
Когда он поведал ей о предначертанности такого вот обновления, она грустно улыбнулась. Его рассказ об открытии солнечно-земных связей заставил её воскликнуть:
«Это же здорово! Как всё просто! Вам нужен математик?! Я вам его найду!»
Услышав о целебном действии отрицательных аэроионов, Нина Вадимовна тут же стала соображать, как бы эти устройства установить, в первую очередь, в санчасти, а также в женских бараках. Немыслимый для Александра Леонидовича вопрос о высоковольтных трансформаторах она бралась решить с местными кулибиными. Все его работы она перечитала по многу раз…
Ей стало ещё обиднее за Россию… Но народ же не виноват, и она, ни больше ни меньше, решила посвятить свою дальнейшую жизнь сохранению профессора Чижевского и его работ для людей. Такой порыв по признаниям обоих заметно прибавил им сил…
У выпускниц института благородных девиц слово не расходится с делом. До самого последнего своего дня в 1983 году, пережив профессора на девятнадцать лет, Нина Вадимовна посвятила свою жизнь спасению Александра Леонидовича и его наследия…
Сомнения, опасения, предположения и мечты ему теперь было с кем обсудить…
«Нина, посмотри на меня и скажи: я похож на Эйнштейна?!»
Сорокадвухлетней влюблённой женщине несложно было ответить игриво и без промедления:
«Ещё как похож! Такие же глаза хитрые, и волосы от мыслей шевелятся!»
«Спасибо, но я о другом. Да будет тебе известно, что Эйнштейн к концу жизни открыл новые возможности своей теории относительности. Возможности повлиять на связи времени и пространства показались ему столь ужасающими, что он уничтожил свои расчёты со словами: человечество ещё не готово к такому… Нина! Я нашёл точную степень ионизации воздуха, при котором он становится активным проводником человеческой мысли. Ты себе в полной мере представляешь возможные последствия?! Мы проводили опыты в лаборатории зоопсихологии. В отчётах я указал лишь диапазон напряжений в ионизаторе: 27…47 тысяч вольт. Точную цифру, а также коэффициент соотношения отрицательных и положительных аэроионов знаю только я… Так вот я не хочу быть похожим на Эйнштейна, поэтому собираюсь доверить эту тайну и тебе…»
Есть косвенные сведения, что первое по тем временам психотронное оружие, а это не что иное, сработало успешно один-единственный раз в женском бараке 19-го ДКО Карлага.
Однажды после банного дня перевозбуждённые уголовники при попустительстве охраны пошли на штурм женского барака…
Нина Вадимовна услышала крики из окна санчасти, где она в это время дежурила. Почуяв неладное, кинулась к своему бараку.
Картина у дверей заставила её замереть: красномордные уголовники гонялись по всему бараку за молодыми женщинами. Кого-то уже распяли на нарах или на полу, с кого-то пытались сорвать спальные холщовые рубахи…
Женщины постарше, не заинтересовавшие, видимо, самцов-уголовников, пытались обливать их горячей водой, за что получали удары ногами в живот…
Безнадёжность сопротивления подхлестнула Нину Вадимовну к действиям.
Она щёлкнула включателем аэроионизатора в виде металлического колеса с иголками, висевшего под потолком (теперь это называют люстрой Чижевского), уверенно перевела рычажок трансформатора в известное только ей положение и, стиснув зубы, сосредоточила взгляд внутрь помещения…
Нетрудно догадаться, какую мысль Нина Вадимовна внушала разгорячённым самцам, когда через несколько секунд (пока насыщенность воздуха ионами стала определённой) они один за другим стали ойкать, хвататься руками за своё возбуждённое мужское достоинство и скрючиваться от боли…
Ничего не понимающие, растрёпанные, полураздетые женщины, тяжело дыша, смотрели ошарашенными глазами друг на друга и на зэков, которые, нещадно матерясь, гуськом потянулись к выходу с прижатыми к яйцам ладонями.
Нина Вадимовна незаметно вернула рычажок в обычное положение, в то время как женщины продолжали вертеть головами и искать, кого же так испугались уголовники. А на непривычно обескураженных рожах у тех было написано пугающее недоумение: кто же это в такой ответственный момент ухитрился так садануть им кирзачом по яйцам?..
Похож, выходит, Александр Чижевский на Эйнштейна, очень похож…
Выписка из протокола заседания Центральной комиссии МВД КГБ и Прокуратуры СССР от 4 июля 1948 года за № 28 по отбору заключённых, подлежащих переводу из Карлага в особые лагеря и особые тюрьмы МВД:
«…Чижевский, как особо опасный государственный преступник, подлежит содержанию в лагере МВД.
Начальник спецотдела Карлага МВД СССР майор Матросов»
Очень удобно: объяви человека особо опасным и делай с ним, что хочешь…
В самом деле: не мог же майор Матросов написать, что профессор Чижевский, как специалист в области ранней диагностики рака, переводится поближе к контингенту, на котором власти собирались испытывать действие атомной бомбы.
Поэтому и получил ЗК СГ-555 по прибытию в Спасский Особлаг целую небольшую лабораторию и мощный рентгенаппарат, которого не было и в Карагандинской областной больнице.
Что уж говорить, что и его просьбу о переводе с ним Нины Вадимовны выполнили.
Спасский Особлаг красочно и убедительно, что называется, из первых уст описал А. И. Солженицин в своём «Ахипелаге ГУЛАГ».
Лагерь особый и контингент особый: партийные оппозиционеры, высшие армейские чины, военнопленные, писатели-вольнодумцы. Из таких вот особо опасных и формировались с убийственной регулярностью обречённые, безвозвратные этапы, уходившие в никуда…
Мало чего боялись закалённые зэки, но при попадании в такой этап даже атеисты начинали креститься и прощаться с жизнью.
До конца своего срока Александр Леонидович будет работать научным руководителем клинической лаборатории 2-го отделения…
Высококвалифицированные специалисты, профессора и академики выполняли серьёзные научные исследования в области онкологии и изучения свойств крови в экстремальных условиях. Самая настоящая шарашка…
Американские медицинские учреждения аналогичного профиля до сих пор ведут исследования «по Чижевскому». Только там сверхмощные компьюторы, а у Чижевского тогда – челябинский математик, профессор Павел Григорьевич Тихонов.
К 1948 году научный мир, как и предсказывал, несмотря на насмешки, Чижевский, уже не удивлялся математической обработке научных результатов ни в медицине, ни в биофизике, ни в сельском хозяйстве.
Профессор Чижевский элементарно зашивался без математика.
При очередном палатном обходе Александр Леонидович заметил что-то знакомое в лице маленького, измождённого человечка без единого зуба во рту. Дистрофия, цинга и прочие прелести Тайшетских лагерей не оставили умирающему человечку никаких шансов.
Чижевский вспомнил: их арестовали в Челябинске в один день, 21 января 1942 года.
«Вы ведь, кажется, математик…»
«Был им», – прошепелявил человечек.
Потухшие глаза, жёлтая кожа – «был»…
«Никаких «был»! Вам надлежит поправиться! Вы мне очень нужны!»
То ли лучик надежды, то ли аэроионизатор, срочно подвешенный в палату Тихонова, то ли психологические беседы с Александром Леонидовичем, а только умирающий человечек быстро пошёл на поправку…
Поднявшись с больничной койки, П. Г. Тихонов станет надёжнейшим помощником и соратником Чижевского на всё время их лагерной науки.
Новый, 1949 год, на диво уютно и мило встретили вдвоём с Ниной Вадимовной в научной каморке.
«Нина, я стал обладателем ещё одной государственной тайны, и мне могут дать ещё один срок!» – вдруг с видом нашкодившего школьника поведал Чижевский.
«Да куда уж больше-то! – вполне серьёзно озаботилась Нина Вадимовна, довольно скоро свыкшаяся с излишней эмоциональностью Александра Леонидовича. – Что ты ещё придумал?!»
«Ничего не придумал, а пронализировал и пришёл к выводу, что наша страна готовит испытание ядерного оружия… Сама посуди, зачем им понадобился бетон особой прочности?! Очень просто: они накидают туда свинцовых обрезков, ещё кое-чего, и будет баритобетон для строительства бункеров, способных защитить не только от ударной взрывной волны, но и от проникающей радиации. От обычных-то бомб ещё во времена кайзеров научились ДОТы строить. Это раз… Лаборатория наша будет отслеживать и систематизировать последствия действия радиации на живую силу. Иначе зачем такое оборудование. Это два…»
Ну, как такие аналитические мозги держать без контроля…
В начале 1942 года Александра Леонидовича арестовали, а в конце того же года состоялось первое специальное заседание Госкомитета обороны СССР под руководством Сталина, посвящённое вопросу создания в СССР атомной бомбы.
К этому моменту прошло уже почти три года, как резиденты докладывали Берии об исследовательских работах в США и Великобритании по изучению ядерной энергии. На совещании ГКО в Кремль были приглашены учёные-физики А. Ф. Иоффе, Н. Н. Семёнов, В. Г. Хлопонин, П. Л. Капица и И. В. Курчатов.
Спецлаборатория № 2 под руководством моментально ставшего академиком И. В. Курчатова начала работу над проектом РДС-1. Доступные материалы не открыли пока секрет сей аббревиатуры, остряки же утверждают что это – «Россия делает сама».
В отцы советской атомной бомбы Курчатов призвал Харитона, Кикоина, Зельдовича и Флёрова.
«Скажи Курчатову, чтоби он патарапился са сваей штучкой. Ми не далжны дапускат, Лаврэнти, чтоби Америка имела ваеное прэвасходство и шантажировала нас», – генералиссимус просто намекал об особой ответственности после 16 июля 1945 года, когда он в Потсдаме узнал об экспериментальном взрыве американской атомной бомбы.
«Если ничего не выйдет, я тебе голову откручу», – вторил ему Берия в телефонном разговоре с Курчатовым буквально за несколько минут до взрыва советской атомной бомбы в семь часов утра 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне.
Ну, ладно, события предвидел, вопрос, что называется, витал в воздухе… Сроки-то как определил?!Семипалатинский полигон площадью восемнадцать тысяч квадратных километров на левом берегу реки Иртыш, в ста тридцати километрах северо-западнее Семипалатинска, начинал строить ГУЛАГ в соответствии с Постановлением СМ СССР № 2939-955 от 21 августа 1947 года. Потом его продолжили четыре управления особого строительства по двадцать тысяч солдат каждый…С 1949 по 1989 годы на Семипалатинском полигоне было взорвано шестьсот шестнадцать ядерных и термоядерных устройств. На полигоне диаметром двести пятьдесят километров были расставлены танки, артиллерийские орудия, другая боевая техника. Был построен железнодорожный мост, десятки домов, даже опытный участок метро.В это пекло и уходили безвозвратные этапы Степлага…Как действует радиация на людей? Насколько эффективна радиационная защита? Как лечить облучённых? Почему именно раковые клетки начинают бешено плодиться при таком облучении?Минимум информации, максимум секретности. И бездна ужаса от вида несчастных подопытных солдатиков…Стоит ли удивляться, что и Александр Леонидович, и Нина Вадимовна скончались в своё время от рака…И совершенно невозможно отогнать мысль, что в таких условиях шестьдесят семь лет, прожитых им, и восемьдесят лет Нины Вадимовны – это не только феномен вообще, но и лучшее доказательство живительности аэроионов, в частности…
Невыносимо тлеть и гаснуть в заточенье,
В глухом бездействии, в бессилии, впотьмах,
В зловеще-чёрном к самому себе презренье,
С проклятьем жгучим к человеку на устах.
А. Чижевский
Во времена Римской империи появился нехитрый закон, не позволяющий смутьянам, пьяницам и прочим врагам империи жить ближе ста километров к столице. Империалистам Сталина этот закон, похоже, показался мудрым, потому как с тех времён и поныне перекованных в ГУЛАГе врагов народа отправляют на поселение именно туда, за сто первый километр…
Александр Леонидович про это знал, поэтому и не тешил себя надеждой по окончании срока отсидки вернутся в Москву. А он, этот срок, неуклонно приближался, вызывая волнение и трепет…
В начале декабря 1949 года зк Чижевский пишет письмо заведующему Карагандинским облздравотделом:
«22 января истекает срок моего заключения. Желая остаться работать по своей специальности в Караганде, позволю себе адресовать Вам это заявление.
Последние годы моей научной исследовательской работы я был занят разработкой новых методов лечения ран, разработкой нового метода дифференциальной и ранней диагностики рака в связи с изучением электрического заряда нормальной и патологической крови, изучением геометрии и физической структуры крови путём применения высшего математического анализа (этим и занимался челябинский математик Павел Григорьевич Тихонов).
Мною экспериментально доказана необходимость коренной ревизии метода введения консервированной крови в отношении предварительной стабилизации эритроцитов, что может привести к резкому снижению посттрансфузионных шоков, а, следовательно, иметь особое значение в военной медицине».
Что касается изучения свойств крови, так Александр Леонидович, жалея зэков, обычно брал её у себя. Нина Вадимовна щадит нервы читателей, когда описывает состояние профессора Чижевского после экзекуции того над собой. Вдумчивому человеку нетрудно представить, как этот донор-экстремал восстанавливался на «высококалорийной» лагерной баланде…
В архивах сохранилось заключение консилиума врачей по результатам обследования Александра Леонидовича после очередного приступа ишемии:
«Заключённый Чижевский А. Л. страдает миокардиодистрофией с расширением сердца, стенокардией с частыми принципами удушья, генерализованным артериосклерозом периферических сосудов мозга, эмфиземой лёгких, парахиматозным гепатитом, хроническим колитом, грыжей белой линии живота.
Профессор, д-р Г. С. Вацадзе, профессор, д-р В. В. Оппель, д-ра Л. Е. Паценко, Г. Г. Эрнезакс, И. И. Козаковский».
7 января 1950 года выписан наряд:
«Направляем во вверенную тюрьму № 16 19-го отделения зк Чижевского А. Л.
Начальник отдела “А” МГБ СССР полковник Заславский, зам. нач. подполковник Шашков».
Когда в Карагандинском областном онкологическом диспансере однажды объявился высокий, худой старик с окладистой седой бородой, живописно одетый в телогрейку и кирзачи, персонал подумал про нового истопника с тайной надеждой: «может, этот непьющий». «Знакомьтесь: профессор Чижевский. Будет работать у нас лаборантом», – категорично, по-военному представила его главврач. И продолжила: «Ирина Николаевна Куланова – заведующая клинической лабораторией».Завлабу было от силы двадцать пять лет, поэтому её, как недавнюю выпускницу мединститута, изрядно смутило сочетание профессор-лаборант.Смена режима, активная исследовательская работа, доброжелательность коллег, любознательность молодёжи и трогательная опека жены медленно, но верно отогревали его душу. Потрясающая эрудиция, феноменальная память, острое научное чутьё постепенно дополнялись присущим ему тонким юмором, весёлой иронией и общепонятной железной логикой.Так, вокруг него образовалось сообщество единомышленников, куда входили и недавние выпускники медицинских вузов, и умудрённые жизнью ветераны.Предпочитали говорить о медицине, о науке, о музыке, о художниках, но только не о политике или власти. И это понятно.Только, видно, в органах ГБ не были уверены в окончательном перевоспитании врагов народа…«Управление МГБ по Карагандинской области.Помощнику начальника отделения “А” Челябинской области, г. Челябинск.Начальнику отдела МГБ Особого лагеря МВД № 4 пос. Джезказган.Просим проверить, какими компрматериалами Вы располагаете на Чижевского А. Л., в положительном случае имеющиеся у Вас материалы вышлите нам для оперативного использования.Зам. нач. Управления МГБ Халидулин.Начальник отделения “А” УМГБ майор Стрельцов1 апреля 1950 года»Александр Леонидович не обижался, когда, например, одна семейная пара вдруг перестала бывать у них в доме. Не всем нравились вызовы и беседы в органах госбезопасности…К слову сказать, для молодёжи очарование личностью профессора Чижевского оказалось сильнее страха перед органами ГБ.Преследуемый Александра Леонидовича всю жизнь синдром преждевременного человека вроде бы стал забываться, казалось, он был нужен для нации, для людей…В открытых им электрических свойствах движущейся крови и установлении методов ранней диагностики рака по электрическим показателям нормальной и патологической крови виделись колоссальные перспективы. Фантастические возможности ионизированного его аэроионизаторами воздуха поражали воображение…Временами ему казалось, что вот-вот всё пойдёт как надо. Ну, наделали ошибок, ну, купились на клевету, ну, убедились, что зря, но наука-то причём…Разве можно судьбу архиважных для людей открытий ставить в зависимость от внешности автора, или цвета его глаз, или наличия бороды?..Ещё как можно, если власть идёт своим путём. Абсурдным, но своим…Сидевшие в верхах рецензенты – друзья и слуги народа – намертво блокировали все старания врага народа…Было от чего загрустить…«Ну, что ты скис, голубчик, Александр Леонидович, – как могла, утешала его Нина Вадимовна, – тебе же и Константин Эдуардович говорил, что ещё не пришло твоё время, и Бехтерев, и Павлов предупреждали… Вспомни, как Макс Планк сказал – это будет очень нескоро…»Милая Нина Вадимовна! Если бы вы знали, что и теперешние слуги народа, похоже, не понимают, какой прок сырьевому придатку от действительного члена тридцати зарубежных академий…Одна морока…Мудрая Нина Вадимовна всё время искала возможность переключить самоедствующие терзания супруга на что-нибудь отвлекающее, понимая, однако, что манёвр этот не может быть из разряда дешёвых.Ей повезло. Приспичило в ту пору обследоваться у неё некоему изобретателю-ситцевику из Иванова. Что-то он там сильно продвинул в технологии нанесения рисунка на ткань. Европа мигом подхватила. Мыслитель случайно получил бешеный гонорар, потом власти опомнились. Мыслитель сел. Эйфория же от фантастических гонораров преследовала его до конца жизни.Нина Вадимовна пригласила мыслителя на чай. Манёвр удался. Подговорённый мыслитель между делом (то есть между чаем) мигом прикинул плюс-минус миллионы долларов экономического эффекта от изобретений Александра Леонидовича.Сам он, мыслитель, пусть на короткое время, но всё же сумел ощутить трепет от волнующего эквивалента своего труда. Его-то, трепет, он и сумел передать врождённому идеалисту А. Л. Чижевскому. Реакция того была довольно странной, он неожиданно… развеселился. А вот Нина Вадимовна, наоборот, погрустнела; она поняла, что причина его веселья – в абсолютном неверии…
Не плачь, как плачут лицемеры,
И полудиких не смеши…
А. Чижевский
От барака до лаборатории метров четыреста чёрной чавкающей грязи. На второй сотне метров Александр Леонидович вдруг поймал себя на мысли, что весной грязь чавкает как-то по-другому, нежели осенью.
Конечно, Солнце, причём тут грязь – он улыбнулся наивности вопроса – конечно, Солнце отогревает кровь после зимы, будит душу и тело. Это – если здоров. Если не очень – жди весной обострений…
Едва он закончил счищать палочкой грязь с одного сапога, как на крыльцо уточкой выплыла пожилая санитарка с повязанным поверх серого застиранного халата тёплым платком на поясе:
«Прафесор, ходитя худчей. Вас там один оглоед дажидаецца. Весь калидор мне заляпал, басурман… Кажу яму, сяди на лавце и жди… Нет, топаить и топаить сапожишшами… Чаго туды-сюды шлындать…»
Оглоедом оказался тщедушный, хитрованистого вида паренёк в блатной кепке набекрень, как потом выяснилось, из мелких воришек, севших, однако, под горячее время по-крупному.
«А скажить, гражданин профессор, или есть у вас лекарство для пахана?! Совсем его чахотка задушила… Уже и слова сказать без крови не можеть… Надоть поднимать пахана, профессор… Хана будить без пахана… Завьюжаться совсем на хрен урки без пахана… Хто рассуждать-то промеж имя будить?!»
Александр Леонидович начал было гонцу объяснять, что он научный консультант, не по адресу, мол, мил человек, только оглоед упёрся:
«Не-а, профессор, сказано к вам иттить, и точка… Наши-то фельдшерицы пахану уже концовку подписали… А добрые люди вас подсказали найтить. Ждёт пахан, гражданин профессор, фигли баить…»
Ну, не пареньку же этому объяснять, что аэроионизатор не панацея, что туберкулёз в запущенной форме вообще трудно поддаётся, правы фельдшерицы… А в таких-то условиях…
А условия лагерные, надо сказать, были сущим раем для разгула туберкулёза. Скученность, антисанитария, скудное питание, воздух в камерах – хоть топор вешай…
Поговаривают, что с тех пор в этих заведениях мало что изменилось.
«Ему бы в Кисловодск, да на кумыс, – разводил руками дежурный врач, демонстрируя жалкий вид грозного пахана. – А так – одна мумия, факт. Да вы гляньте, сколько их тут таких…»
Пахан-мумия, наконец, прокашлялся, вытер рот тряпицей и высохшим пальцем поманил Александра Леонидовича:
«Профессор, нельзя мне сейчас в ящик, дела держат…»
«Голубчик, доктора делают всё, что могут… Вы же слышали, где нам тут Кисловодск взять, да кумыс… Хотя…»
Пахан мгновенно уловил надежду-соломинку в сомнениях Чижевского.
«Профессор, я знаю, вы же наука, дак вот он я… Пробуйте на мне всё, что угодно… Считайте, что перед вами мышь полудохлая…»
«Ну, что же… Коли так… Если ваш доктор не возражает…»
Доктор недвусмысленно и безнадёжно махнул рукой, а мысли профессора уже обогнали слова, выстраивая стратегию действий и процедур по поиску в туберкулёзном изоляторе Кисловодска и кумыса.
«Ну, два аэроионизатора в палату круглосуточно… Пыль убрать дополнительно… Мало… Этот товарищ, похоже, уже перешёл красную черту… Ну, что же, мышь так мышь…»
За неимением подопытных мышей Чижевский решил воспользоваться моментом и попробовать на обречённом пахане свою давнюю теоретическую догадку.
Константин Эдуардович, бывало, говаривал ему:
«Если бывает живая и мёртвая вода, почему бы не быть живому и мёртвому воздуху?..»
А живая и мёртвая кровь… Как изменить окислительную способность крови?!
Вода же становится мёртвой – кислой – или живой – щелочной – если её подключить к гальваническому элементу.
Когда к концу дня под потолком выдраенного тубизолятора тихо затрещали два невиданных метровых колеса с сотнями иголок, а пахану стали вливать его же кровь после обработки в стеклянной банке с двумя кусками металла под током, дежурный доктор наклонился к уху Александра Леонидовича и доверительно пробубнил:
«А два-то пахана много чего наворотить могут…»
Руководство лагеря чудачествам бородатого профессора не препятствовало. Ничего такого особенного он не требовал и не нарушал, а в случае чего можно было и отрапортовать наверх. Ну, а нет – так ведь естественная убыль – она всегда в норме…
Пахан, меж тем, всех удивил и выжил, а профессор Чижевский стал на время неприкасаемый.
Из всех немыслимых на зоне даров щепетильный профессор зачем-то взял у пахана лишь номер телефона в Свердловске – чтобы не обижать – и одеколон для Нины Вадимовны.
Нина Вадимовна такому гонорару долго смеялась. Как оказалось, напрасно…
Много лет спустя дружелюбные соседи по подъезду дома № 12 корпуса 1 на Звёздном бульваре в Москве навели домушников на квартиру только что вселившейся профессорской четы. От их бдительных глаз не ускользнуло множество картин в скудном багаже новосёлов…
Откуда было знать и соседям, и домушникам, что автор этих картин не Рембрандт, и даже не Репин, а сам новый жилец…
Александр Леонидович по старой привычке пробовал шутить:
«Классиком становлюсь – воровать стали…»
Нина Вадимовна, однако, видела в его глазах знакомые детские обиду-недоумение и горечь от потери…
«Ищем, профессор, ищем, – говорили в районном отделе МВД вечно озабоченные милиционеры. – Вы же не один у нас такой. А страна-то у нас – сами понимаете, какая… Иголку легче…»
На воровской волне разговоров через много дней как-то сама собой всплыла давняя эпопея с паханом, его уверения в неоплатном долгу и загадочный свердловский телефон.
«Оставь, Нина… Где мы и где тот Свердловск… Да, уж и лет-то минуло – слава богу…»
За годы лагерей профессор, похоже, так и не приобрёл никаких понятий о воровских законах…
Нина Вадимовна же, напротив, о воровских понятиях имела более ясное представление.
Только и сказала:
«Отдыхай, дорогой, я сама…»
Дня через три в квартире раздался звонок. Профессор пошёл открывать дверь…
Через минуту он стоял в дверях кухни, держа в одной руке свёрток с бумагами, в другой – громадный букет цветов:
«Вот, подкинули… твои поклонники», – промямлил он, выглядывая из-за охапки цветов.
Нина Вадимовна от души расхохоталась растерянному виду мужа, вытерла руки, чмокнула его в щеку и забрала свёрток.
«Думаю, дорогой, что это как раз твои поклонники…»
Профессор, как ребёнок, увидев свои украденные картины, беспомощно посмотрел на жену, опять на картины и сел…
За оживлённым обедом с традиционными разговорами обо всём Александр Леонидович, как всегда, анализировал ситуацию:
«Я ничего не могу понять: для милиционеров у нас страна необъятная и найти в ней что-либо представляется невозможным. А эти… товарищи за три дня нашли… И что характерно: в той же стране… Да ещё и из Свердловска… У них что, структура больше, чем в МВД?! Это же невероятно… Тогда как же они… действуют?»
«Я думаю, что структура у них поменьше, хотя тоже кадров будь здоров. Просто дисциплина построже. Да и твой авторитет там, похоже, покрепче будет… Нет, – Нина Вадимовна вдруг стукнула ладонью по столу, – я поняла: там у тебя завистников нет!»
Нельзя сказать, что обсуждение колоритных сидельцев по 58-й статье у персонала лаборатории Карагандинского онкодиспансера были частыми. Пациенты нередко сами заговаривали с лаборантами о наболевшем, рассчитывая, вероятно, на некий терапевтический эффект от такого общения…
«Александр Леонидович, хотите, я вас немного удивлю? – встретила Чижевского после обеда молодая завлабораторией. – Представьте себе, среди наших изменников Родины затесался простой конюх!»
«Конюх?! Помилуйте, голубушка, Ирина Николаевна, а кому же, кроме любимой кобылы, мог изменить простой конюх?!»
«Вот вы когда пойдёте проверять прививки в третий барак, сами полюбопытствуйте. Его зовут… Корнеев Николай Ильич».
«Всё верно, конюх. Только не сказать, чтобы шибко простой, – заулыбался металлическими зубами худощавый колченогий старик такого же неопределённого на вид возраста, как и сам Чижевский. – Не простой, потому как при самом Семёне Михалыче Будённом состоял, – с гордостью заявил старик, когда они вышли из барака на солнышко. – Не, Семён Михалыч здеся ни при чём, – ответил он на вопросительный взгляд профессора. – Добрейшей души человек… Справедливый… Мало кто, лучше его коней понимает… Был в нашей конюшне один арабчик. Белый красавец, кровей чистых, стать безупречная. Картинка, а не конь! Его и звали-то – Кумир! Появился он у нас осенью 1944 года. Откуда, врать не буду, не знаю. Команды все понимал, только если не голосом. Мы так помозговали – подарок чей, али трофей, нам какая разница… “Ты, – говорит, – Ильич, поднатаскай его по-нашенскому-то…” – “О чём речь, Семён Михалыч, – говорю. – Сдружимся, факт…” Оно так и вышло. Толковый оказался арабчик, на ласку приветливый. К весне, когда наши фрицев уже на их земле долбали, мы с ним не разлей вода были…Семён Михалыч к нам стал чаще наведываться. Погарцует на Кумире, усы подкрутит, похлопает его по шее и приговаривает почему-то: “Годишься, годишся…”И уж только после победы, в конце мая 1945, однажды мне заявил:“Парад Победы будет наш Кумир принимать… Как кто?! Верховный главнокомандующий! Сам!”Верите, профессор, я после этих слов оторопел… Сам… На моём Кумире… На Красной площади… Парад Победы… А случись чего…Несколько ночей увозили моего Кумира куда-то. Говорили, к Красной площади должен привыкнуть. Потом к нам какие-то генералы зачастили. Прошерстили всё наше хозяйство вдоль и поперёк.Кумирчик мой, на удивление, беспокойный стал, фырчит, как будто ответственность почуял…И вот однажды, где-то в середине июня уже, объявляют у нас аврал. Все забегали, велено прибраться, приодеться…С утра понаехало военных и штатских. Всё проверили, все ходы-выходы заняли…Часам к двум к главному входу подкатывают несколько “эмок”. Генералы, офицеры, штатские… Семён Михалыч трусцой к одной машине… Мать честная, сам…Семён Михалыч командует: “Ильич, Кумира в манеж!”В манеже пусто, только сам, уже переобутый в сапоги со шпорами, Семён Михалыч, ещё один генерал и два офицера…Привожу Кумира… Подходим к самому, как Семён Михалыч рукой махнул. Вижу, как-то товарищ Сталин не так коня трогает, как женщина. Кумир глазом косит на него, ушами прядёт…Я держу уздцы, Семён Михалыч стремя, молодой генерал на подхвате…По тому, как товарищ Сталин сел на коня, я понял, что опыта у него маловато, факт…Поначалу всё щло хорошо. Семён Михалыч провёл Кумира под уздцы до конца манежа и обратно. Потом несколько минут объяснял верховному, что к чему… Потом товарищ Сталин прогарцевал туда-сюда самостоятельно… Немного резковато, правда, удила дёргал – это привычка всех новичков. Кумир-то наш всё и так понимал. Но всё пока шло вполне прилично…А что потом произошло, я так до сих пор не понимаю…То ли товарищ Сталин слишком резко шпоры в Кумира вогнал, то ли тот чего испугался, не знаю, а только конь вдруг понёс… Как белая молния вдоль стенки манежа…Мы все кинулись наперехват… Но там же такой галоп!Товарищ Сталин уздечку потерял, ухватил Кумира за шею… И через пару секунд кубырем вылетел из седла… В таких случаях завсегда так бывает, факт…Я хватать Кумира за узду, все к верховному… А поджилки у всех – мать честная! Такое зрелище в страшном сне не могло присниться!Помогли подняться… Вижу, военные даже песок с него боятся стряхнуть…Товарищ Сталин плечо потирает, морщится…“Бандит, – говорит, – ваш конь, а не Кумир!”Ну, так, без злобы сказал… И быстренько все по машинам… И укатили…Семён Михалыч к нам с Кумиром подошёл… Коня по шее погладил, успокоил. Другой, думаю, убил бы…Несколько дней прошло, тихо… Казалось, про нас все забыли. Только в дежурке теперь постоянно сидели двое в штатском.Как-то вместе закурили. Что, спрашиваю, с парадом-то? Как всё теперь будет?Помялись, помялись, потом один разговорился…Командовать парадом будет Рокоссовский, этот наездник опытный, и лошади у него свои. А вот кто принимать парад будет – вопрос…Потом, чуть попозже нас Семён Михалыч просветил. Товарищ Сталин, говорит, жив, здоров, но на коня решил больше не садиться. Говорят, предложил маршалу Коневу принимать парад, потому как войска Конева брали Берлин и водружали знамя Победы.Мы все тогда недоумевали: а где же маршал Жуков?! Ведь он же маршал Победы номер один, так сказать, факт…Это потом уж мы узнали, что Конев отказался, в очках, мол, плохо видит… И вообще, он артиллерист, я не кавалерист…Говорят, товарищ Сталин даже обиделся и в сердцах якобы бросил:“Тогда пусть Жуков парад принимает, он старый кавалерист”.Со слов Семёна Михайловича, 19 июня 1945 года Сталин вызвал Жукова в Кремль и приказал:“Вот что… Вам придётся принимать парад Победы… Командовать парадом будет Рокоссовский.”Жуков якобы за такую честь поблагодарил, но вежливо возразил, что парад Победы должен принимать главнокомандующий.На что Сталин ответил:“Я уже стар парады принимать… Принимайте вы, вы помоложе…”И вот что самое удивительное: Сталин посоветовал принимать парад на белом коне, которого укажет Будённый. То есть на Кумире…Я было начал Семёна Михалыча пытать осторожно, за что, дескать, немилость такая Жукову… То верховный вообще хотел парад Победы без него провести, а как вынужден был задействовать, так коня буйного подсовывает…Семён Михалыч то ли сам мало чего понимал, то ли с нами не захотел такие дела обсуждать.Да она, картина-то эта, сама чуть попозже прояснилась…И дело тут вовсе не в той скандальной фотографии.Просто побаиваться верховный стал Жукова… Больно у того авторитет в народе вознёсся, факт… А уж когда он их с трибуны-то мавзолея увидел во время парада, то и вовсе, видать, занервировал…А то! Два красавца, в войсках любимцы, на груди – кителя от орденов не видать, в седле как влитые – Рокоссовский на чёрном коне, Жуков на нашем белоснежном Кумире… Ни полшажочка лишнего! Одно слово, статуя!Потом, после войны, всё ясно стало, когда он их по медвежьим углам разогнал…Факт, боялся, что сковырнут его…Что за фотография-то?! Да, это скорее знак Божий был… А может – казус…Перед самым парадом Сталин вызвал всех командующих фронтами на инструктаж в Кремль. Ну, потом все решили сфотографироваться с верховным на память. Только расселись, а Сталина в аккурат вызвали на важный какой-то звонок телефона…Ну, кто-то из командующих и предложил Жукову сесть пока на место Сталина, чтобы время, значицца, не терять, и ещё одну фотку сделать…Наутро в «Правде», в аккурат, эта фотография, с Жуковым…Вряд ли она вождю понравилась… С тех пор и стал он задвигать Георгия Константиновича…А заодно и я, как свидетель, во враги народа попал…Ну, как же, участник, можно сказать, скандального конфуза: вождь всех народов, да с коня кубырем…Спасибо, что живой… Это я про себя…»
Да здравствует бог – Жизнь!
Богиню Смерть – долой!
А. Чижевский
Надо знать психологию вождя всех народов, чтобы не сомневаться, что битва за омоложение велась по его указанию на всех фронтах.
Не только аэроионизатора Чижевского коснулась его тяжёлая длань…
И что характерно, ГУЛАГ, как концентратор интеллектуалов, оказался в эпицентре этой борьбы.
Стареть и дряхлеть не хочется никому, это естественно; бояться же этого до жути принуждает власть.
Великие вожди инков и майя, императоры Китая и фараоны Египта, правители Рима и Греции заставляли своих лекарей искать лекарства против старения.
И те упорно искали. Искали… и находили…
С давних времён было известно, что лишить человека сил и энергии можно достаточно простым способом – удалением яичек.
Стало быть, семенники молодых самцов при вживлении их самцам поизносившимся должны производить эффект обратный.
Четыре тысячи лет до нашей эры китайские лекари прекрасно об этом знали.
Отцом теоретических основ и исследований по половым гормонам можно считать Галена (130–200 годы до н. э.). Он и описал впервые симптомы дефицита тестостерона.
Открытие, изучение и практическое использование половых гормонов относится к числу наиболее важных достижений современной медицины. В 1939 году немец Адольф Бутенант и югослав Леопольд Руцика за открытие метода синтеза тестостерона из холестерина получили Нобелевскую премию (профессор Чижевский в том же году, как мы помним, от неё «отказался»).
Вдохновляемые партией большевиков русские исследователи пошли, как всегда, своим путём.
В 1937 году «Красная газета» сообщила о проекте искусственного оплодотворения женщин от обезьяны и обезьяны от мужчин по способу профессора Ильи Ивановича Иванова.
Эта публикация наделала много шума за рубежом. Западные учёные призвали немедленно прекратить безнравственные аморальные эксперименты.
В результате опыты из Сухумского обезьянника переместили в больничное управление ГУЛАГа и засекретили.
Честолюбивый Илья Иванович Иванов возжелал международной славы, для чего решил обойти российскую блокаду секретности и опубликовать интригующие результаты исследований за рубежом.
Попытка не удалась. Иванова арестовали, обвинили в измене Родине и в 1932 году расстреляли. А дело передали в более послушные руки.
Обладателя таких рук, а заодно и злокачественной опухоли толстой кишки Александр Леонидович и встретил незадолго до отъезда в Москву в палате Карагандинского онкодиспансера.
Обречённость развязала бедолаге язык, врачебная дуща возрадовалась заинтересованности коллеги…
«Не обижайтесь, профессор, ваши аэроионизаторы, безусловно, принесут народу пользу. Только скучно это как-то и… пассивно… Интриги нет, сенсацией, извините, не пахнет. А без интриги и громких обещаний власти денег не дадут – это вечная аксиома, согласитесь… Даже дело и не в деньгах. Житья вам не дадут авантюристы и завистники, а власть за вас не вступится».
Александр Леонидович грустно усмехнулся:
«А как вы думаете, почему я здесь?..»
«То ли дело – скрестить гориллу с человеком! Или, на худой конец, какому-нибудь немощному бонзе вживить яички молодого самца! Ведь тестостерон действительно чудеса творит! По роду службы мне довелось изучать исследования профессора Воронова. Удивительной судьбы человек. В возрасте восемнадцати лет вместе с семьёй перебрался во Францию, закончил медицинский факультет в Сорбонне. Многие годы был лейб-медиком при дворе короля Египта… Вот там он и подсмотрел, что творит тестостерон… Волей-неволей он общался с королевскими евнухами и сделал выводы, что ранняя, в шесть-семь лет, кастрация влияет на строение скелета человека, на процессы ожирения, на выработку внутренней энергии, на способность к мышлению, наконец. Евнухам, знаете ли, с трудом давались стихи из Корана… Но, профессор, если проанализировать перечисленные признаки, ведь это и будет портрет старого человека. Вот и весь вывод! Гениально, согласитесь! Значит, если теперь проделать обратный путь, то есть старому человеку вживить яички молодого самца или как-то иначе обогатить его организм тестостероном, пойдёт обратный процесс омоложения… По официальным данным статистика у Воронова была впечатляющая…»
«А вы, коллега, должно быть, служили в ту пору в Институте экспериментальной эндокринологии, не так ли?»
«Не совсем… Я состоял в особой группе при отделе гибридизации животных Всесоюзного НИИ животноводства».
«Позвольте, это у Завадовского, что ли?!»
«У него…»
«Матерь Божья! Как тесен мир!»
«Да вы никак с ним были знакомы, профессор?!»
«Ох, был! Не без его усердий пришлось мне поменять тесную столицу на Карагандинские просторы…»
«Понимаю, где-то вы с ним схлестнулись… Амбиции у него были непомерные… По закону курятника жил: клюй ближнего, какай на нижнего… В 1948 сам под очередную раздачу попал… Всего лишился… А в тридцатые-то годы и он сам, и институт в фаворе были… Надо сказать, основы теперешней гибридизации сельхозживотных тогда и были заложены. Да только ясно было всем – полславы тут. А слава полная там, где старость победят. Вот наша группа над этим и корпела… От Завадовского из Кремля требовали стопроцентной гарантии. Такой даже он не мог дать. Поэтому кремлёвские старцы и боялись… Правда, доходили до нас слухи что зав. хирургическим отделением Боткинской больницы Розанов Владимир Николаевич таких операций несколько десятков всё-таки проделал. Да, это-то нормально. Вот выводить гибрид человека и обезьяны, чего от нас требовали… Я раз поворчал, два поворчал, теперь вот здесь с вами третий раз ворчу… Теперь уж и не знаю, что там с обезьяночеловеками творится… Да мне теперь уж всё равно…»
«Надо держаться, голубчик, наука не стоит на месте. В одночасье может произойти невиданный прорыв и в онкологии… К нам сюда, конечно, скудная информация доходит, но и по ней очевидно, что вопрос созрел. Вы, например, о ветеринарном докторе Дорогове что-нибудь слышали? Нет?! Ну, так я вас немного проинформирую… Я уже проходил по данному ведомству, когда сразу после войны вдруг получаю задание рассчитать технологию приготовления бетона повышенной прочности, способного противостоять и ударной волне и проникающей радиации. Теперь-то уж понятно, зачем…
Тогда многие научные организации были озадачены чем-то подобным. В том числе была создана лаборатория защиты от боевых отравляющих веществ, куда, в числе прочих, был привлечён кандидат ветеринарных наук Дорогов Алексей Власович. К тому времени он уже был хорошо известен в научных кругах как неординарно мыслящий учёный и смелый экспериментатор. Ему-то и пришла в голову счастливая мысль, что продукты органического разложения могут помешать вредным воздействиям на организм человека или животного. Путём высокотемпературной возгонки органических тканей он получил вещество с уникальными свойствами. Он его так и назвал: антисептик-стимулятор Дорогова – АСД… Говорят, начинал он работать с тканями лягушек – я, кстати, охотно в это верю, но потом перешёл на обычную мясокостную муку. Препарат получился превосходный. Сочетание антисептического воздействия и мощных восстанавливающих способностей сделало его применимым к множеству патологий. При этом он достаточно дёшев и практически без побочных действий. Правда, отмечен его резкий запах, ну, да это терпимо…»
Александр Леонидович замолчал на несколько секунд, потом горько улыбнулся и продолжил:
«Эта порода людей мне хорошо знакома – преждевременные… А этим препаратом АСД, говорят, мать Берии от рака излечили. Правда, подтверждающих фактов у меня нет…»
Судьба распорядилась таким образом, что, перебравшись, наконец, в Москву в 1958 году и начав практически заново организацию научных исследований по своим темам, Александр Леонидович попутно узнал и печальную судьбу ветврача Дорогова и его антисептика-стимулятора. После того, как Фармкомитет СССР в 1951 году утвердил АСД в качестве лекарственного средства для лечения людей, препарат вышел, наконец, из подполья и начал официальный отсчёт творимым им чудесам.Сочетание свойств сильнейшего органического антисептика и биогенного стимулятора-адаптогена произвело в мире лекарств эффект разорвавшейся бомбы.Мало сказать, что уровень медицинской науки тех лет не позволял толком объяснить его универсальный терапевтический эффект. Чиновникам от медицины и фармацевтики АСД перепутал все карты. Целые направления научного поиска, бесчисленные диссертации, а также отраслевые институты, лаборатории и тому подобные заведения становились попросту ненужными.А фармацевтика – это, знаете ли, очень серьёзные деньги, и такого рода внедрения отнюдь не поощряет…Казалось, впечатляющие результаты лечения самых разных патологий вознесут Дорогова на олимп славы. В 1956 году ему даже присуждается Государственная премия…При полном бездействии и молчаливом сопротивлении медицинских чиновников Алексей Власович на заработанные от продажи препарата деньги открыл первую промышленную установку во Владимирской области.Стало больше препарата, больше излечившихся и больше врагов. После устранения Берии Дорогов лишился высокопоставленного ангела-хранителя…И началась откровенная травля…Чиновники Минздрава и прикормленные прокурорские шишки увольняли его с работы по вздорным причинам, собирали компромат у его сотрудников…Вконец затравленного изобретателя благодарные высокопоставленные пациенты в сентябре 1957 года вывели на Н. С. Хрущёва.Ожидались серьёзные последствия…Восьмого октября 1957 года Алексея Власовича Дорогова нашли возле калитки собственного дома с проломленным черепом…Очень серьёзные деньги крутятся в фармацевтике…А так – нет человека, нет проблемы… «Сталинским путём идёте, дорогие товарищи…»Препарат АСД быстренько засекретили, все материалы по нему, понятное дело, загадочно исчезли…«Вот видишь, дорогой, не только с тобой обошлись так неласково…»Александр Леонидович молча посмотрел на жену, горько и устало усмехнулся:«Спасибо, конечно, что череп не проломили…»Узкие корпоративные интересы…С открытием шлюзов гласности вспомнили и о чудо-препарате. В 1962 году гриф «секретно» стараниями дочери Дорогова Ольги Алексеевны и малой кучки энтузиастов был снят. Наладили производство…К великому сожалению, осталось тайной, успел ли Александр Леонидович сам воспользоваться препаратом АСД, когда в начале 1964 года узнал о своём страшном диагнозе или безропотно отдался просчитанной судьбе…
...
Живописная фигура долговязого бородатого старика в видавшем виды чёрном, с коричневыми подпалинами пальто, за самодельным мольбертом, жителей восточной окраины Караганды сама по себе не удивляла.
Жителей Караганды вообще трудно было удивить какой-либо персоной. Видали они и генералов, и артистов всенародных, и академиков всяких. Мно-о-го их тут перебывало-пересидело как в карантине между заключением и свободой…
Ссылка – она и есть ссылка…
Любопытствующих останавливало другое. Старик рисовал вроде бы пейзажи, вроде бы с натуры, но смотрел куда-то в прострацию. Отродясь в этих местах не было ни безбрежной воды, ни таинственных глухих лесов…
«Родину рисует… По памяти…» – сочувственно цокали знатоки.
За широкими полами грубого, на вид и на ощупь пуленепробиваемого, кожаного пальто, казалось, пытался, как в раковине, скрыться такой же заскорузлый, обиженный сородичами рак-отшельник.
Ан нет… Иногда его сопровождала высокая женщина с волосами цвета его бороды. Наблюдательный абориген без труда определял в ней особу не простую по природной стати, по сдержанности в разговоре, по аккуратности во всём.
И с назойливыми седовласый старик-художник вовсе не был строг. Наоборот, охотно и обстоятельно отвечал, народ оставался доволен…
«Пейзаж незнаком, а вот тревога и тоска в нём весьма характерны для здешних мест», – очередной прохожий с монголоидными глазами, без сомнения, искал сочувствия. Жидкая бородёнка делала образ восточного мудреца вполне законченным.
«Позволю заметить, что названные вами эмоции произрастают в душе человека, а потом уж на полотне художника…»
«Это так… Но и вашей кистью двигала не только рука, согласитесь… Бьюсь об заклад, название у этого пейзажа предполагается тоже минорное…»
Александр Леонидович посмотрел на восточного мудреца с новым интересом. Он обожал игру ума и от этого подарка даже заулыбался.
«”И снова осень”, – как вам?!»
«Годится, – подхватил восточный и тоже с понимающей улыбкой протянул сухую руку: – Баатр Гармаевич Баатаров».
Чижевский представился.
«Однако нравы и традиции изрекаете как свои… Нет?!»
«Да уж, за семнадцать лет, можно сказать, свои… Калмыки мы, теперь вот здесь с тридцать восьмого года…»
«Это под какую же кампанию попали, позвольте полюбопытствовать?! Врачи? Военные? Учёные?»
«В точку! Интеллигенция… Гнилая… Учитель рисования, с вашего позволения… Директор школы в той жизни…»
«Силы небеные! Да чем же провинился калмык, да к тому же учитель?!»
«Можно подумать, вы, профессор, сидючи здесь, осознали свою вину!»
«Враг, знаете ли, народа, пятьдесят восьмая…»
«Знать, не пропадёт Россия, если такие страдальцы, как вы, уже гордитесь сим штришком в биографии…»
«Да, пожалуй, ссылочные эссе имеют все шансы выглядеть забавными… Если бы не вычеркнутые годы…»
«А я, знаете ли, вождя нарисовал по просьбе директора Дома культуры… Вообще, портретов-то моих по Элисте пару сотен наберётся. С удовольствием земляков рисовал… А тут некий кадр из Москвы… Калмык, говорит, у тебя Владимир Ильич, и всё тут! А я в ту пору был под впечатлением только что прочитанного нового романа Мариэтты Шагинян – это же тридцатые годы. Так там чёрным по белому: бабушка Ленина по отцовской линии Анна Алексеевна Смирнова, вышедшая замуж за Николая Васильевича Ульянова – калмычка! Ну, скуластый же он, азиат, значит, факт… Этим аргументом я приезжего знатока и пригвоздил прилюдно…
А пятого августа 1938 года появилось разгромное постановление Политбюро ЦК:
“Первая книга романа Мариэтты Шагинян о жизни семьи Ульяновых, а также о детстве и юности Ленина является политически вредным, идеологически враждебным произведением…”
В первую очередь, вину за эту грубую политическую ошибку возложили на вдову Ленина, Надежду Константиновну Крупскую, которую Сталин не любил. Без ведома и согласия ЦК, мол, за спиной ЦК ВКП (б)… Монопольный истолкователь общественной и личной жизни Владимира Ильича… ЦК никому таких прав не давал, и всё такое…
Казалось бы, что тут особенного: ну, дед-еврей, ну, бабка-калмычка – какая разница?!
Не-ет… Союз советских писателей роман запретил, потому как Мариэтта Шагинян, мол, дает искажённое представление о национальном лице Ленина, гения всего человечества, гордости русского народа… Короче говоря, было запрещено говорить, что у Ленина могли быть нерусские предки. С таким-то козырём мой столичный визави меня на раз-два врагом народа сотворил!»
«Кабы не вы, Баатр Гармаевич, живьём, это смотрелось бы как дурной анекдот!»
Восточный развёл руками.
«Погорели, можно сказать, за вождя мировой революции… Надо полагать, рисовать вождя всех народов вас теперь сподвигнуть нелегко…»
«Вот чем хороша наша Караганда, так это обилием колоритной натуры. Да вот, взять хотя бы вас, профессор: находка портретиста по всем статьям. Одна бородища чего стоит! А на фоне чекистского пальто…»
Рассмеялись.
Встречи продолжились. Новому знакомому Чижевского не составило труда рассмотреть в нехитрых его картинах щемящее смешение тоски и любования, сожаления и ожидания, прощения и надежды…
От рисунков цветными карандашами на обёрточной бумаге у гостя защемило сердце…
«Журавли улетают», «Сторожка», «Одиночество», «Склоны гор», «Морская даль», «Листья падают», «Вид у окна», «Осенью», «Закат в горах», «Тревожный вечер», «Лунные блики», «Причуды ночи», – перебирал картины военных лет.
Невольно подумал: «А война-то в них и не чувствуется… Настолько он здесь изолирован от её ужасов?! По мере знакомства станет ясно, что это – всего лишь защитная реакция, потому что гнёт ужасов на его душу зашкаливал разумные пределы.
Опытный глаз учителя рисования уловил побогатевшую палитру красок последних лет: после 1951 года Чижевский был не в заключении, а в ссылке…
Но и в этом цикле – редкое тепло на фоне сплошного холода: «Холодная осень», «И снова осень», «Первый снег», «Лунная морозная ночь», «Зимняя ночь», «Холодное солнце», «Блики на воде», «Безбрежность»…
По утверждениям биографов А. Л. Чижевского, последняя его картина – «Приближается осень» – датирована 1957 годом. Неблагоприобретённые напряжение и драматизм с трудом, но уступают место упокоению…
Знатоки утверждают, что в течение жизни Чижевский написал более тысячи картин и рисунков – масло, темпера, гуашь, акварель, пастель, цветные карандаши…
Самые ранние картины относятся к 1914 году и написаны маслом на холсте в окрестностях Александровки – имения бабушки, Анны Петровны Невиандт, на Брянщине. Довоенная серия – пейзажи Подмосковья и Костромской области, в Доме отдыха актёров Малого театра.
Большая же часть акварелей родилась в Карлаге. Без ложного пафоса можно утверждать, что выжил Александр Леонидович в нечеловеческих условиях во многом благодаря этим скромным картинам, а также стихам и светлому чувству к Нине Вадимовне.
Больше половины всех произведений конфискованы, утеряны, раздарены… Специалисты насчитали около четырехсот уцелевших работ…
Большая часть хранится в фондах Государственного музея истории космонавтики имени К. Э. Циолковского и в доме-музее А. Л. Чижевского в Калуге. Есть они в Москве, Петербурге, Воронеже, Караганде, Челябинске…
А предположение Мариэтты Шагинян о родственниках-калмыках В. И. Ленина не подтвердилось. Да в старой России особо и не занимались расовыми изысканиями… Значение имели религиозные различия. Принявшего православие считали русским человеком…
Так что зря обидели калмыцкого учителя рисования…
Да, кабы его одного…
Резкий звон разбитой о каменный пол стеклянной реторты прозвучал в лабораторной тишине как выстрел. Мгновенный испуг сотрудников после выяснения причины так же быстро и прошёл, став лишь очередным поводом к оживлению разговоров.
Иной была реакция пожилой сотрудницы-чеченки, нечаянно уронившей посудину. Совершенно неадекватный испуг, потом резко, с причитаниями, на колени и быстро-быстро руками собирать осколки.
«Простите, простите меня», – полный ужаса взгляд чёрных, влажных глаз снизу вверх сверкнул на оказавшихся рядом двух молодых лаборанток, что-то тихо обсуждавших с профессором Чижевским.
Скорее на инстинкте джентльмена, чем осознанно, Александр Леонидович быстро наклонился, чтобы помочь женщине встать с колен.
«Что вы, что вы, голубушка Написат, оставьте вы это, пустое, подумаешь, стекляшка!»
Женщина встала, быстро юркнула куда-то к облупленным шкафам и уже с веником в руках поспешно собрала осколки. Побелевшие губы при этом ещё несколько раз произнесли: «Простите!»
Молодёжь нарочито громко и оживлённо загалдела, пытаясь поскорее замять инциндент и всем своим видом объявить его пустым и исчерпанным.
У Александра Леонидовича непропорциональный испуг в глазах женщины не выходил из головы до конца дня…
Какой-то большой страх сломал психику этой немолодой женщины…
Всё, что он о ней знал, так это что её зовут Написат, что родом она из переселённых некогда в эти суровые края по указу Сталина чеченцев, и что она очень старается и всегда молчит.
Вряд ли в том, что она в пожилом уже возрасте оказалась так далеко от родных гор, есть её личная вина. Скорее всего, это – несчастная щепка из-под топора вождя, безжалостно и без разбору рубившего кавказский, татарский и другие леса…
Да, товарищ генералисимус… Что-что, а внушать людям животный страх вы научились, как никто другой…
Тема оказалась навязчивой, никак не шла из головы…
Вспомнился отец…
По приезду из Польши в Калугу в 1913 году любознательный Шура стал по своему обыкновению интересоваться историей города.
Если тема хоть каким-то боком касалась чего-нибудь военного, Шура без стеснения нагружал отца. Тот крякал в усы от удовольствия, выторговывал пару дней и усердно готовил наследнику исчерпывающий реферат.
Отговорки и прочие отмазки у Шуры никоим образом не проходили; он мог доставать возникшей проблемой днями кряду.
Вот и тогда, пришедши однажды с занятий в реальном училище, глубокомысленно и важно заявил:
«Господин генерал! У меня к вам три вопроса».
«Ну, те-с, ну, те-с…»
«Для имама Шамиля Калуга оказалась местом ссылки… А для вас? Вопрос второй: Шамиль погубил много русских солдат, а император целовал и награждал его… Как это понимать?! И, наконец: почему он красил свою бородищу в тёмно-красный цвет?!»
Привыкший ко всему генерал даже глаза не округлил, только на десять секунд задумался…
«На первые два вопроса готов излагать немедля, третий… надо покопаться…»
«К воскресенью», – даже не вопрос, а срок исполнения.
Хлопнули по рукам и разошлись по своим делам.
Не потерявшая свою остроту чеченско-российская тема призывает нас посвятить ей несколько строк и заодно, для полноты картины, дополнить возможное сообщение отца современной информацией.
В результате междуусобицы и беспрерывных военных действий против Российской империи третьим имамом Дагестана и Чечни в 1834 стал Шамиль. Аварец по национальности, он ещё в юные годы стал ярым проповедником священной войны с неверными – газавата.За двадцать пять лет властвования над горцами под лозунгом борьбы за независимость Шамиль создал прекрасно организованный военно-религиозный имамат.Умён, жесток, коварен, харизматичен – так отзывались о нём командующие в разное время кавказской армией Ермолов, Воронцов, Барятинский.За слабость или неповиновение в бою лично им зарублено немало верных мюридов. Родной сестре, полюбившей неверного, он приказал покончить с собой… Его старший сын умер в темнице за нарушение воли отца…Хроники кавказской войны свидетельствуют о его таланте полководца и беспредельной жестокости. Хорошо укреплённый форт Лазарев, например, пал от его набега, все защитники форта уничтожены…О его коварстве слагали легенды. Под давлением царской армии он мог пообещать прекратиь бойню, ускользнуть, чтобы начать резню снова…Знаток Кавказа, А. С. Пушкин, был убеждён: горцам надо протягивать две руки – одну вооружённую, другую для рукопожатия…«…Хочу и должен, чтобы имя моё стерегло страхом границы наши крепче цепей и крепостей… Из человеколюбия бываю жесток неумолимо… Одна казнь сохранит русских от гибели и тысячи мусульман от измены…» – так писал генерал Ермолов об ответной жестокости русских.Звучит как пророчество и послание через полторы сотни лет нынешним президентам и народам.Война на Кавказе казалась бесконечной, пока двадцать пятого февраля 1859 года, после многочасового боя и жестокой штыковой атаки, войска генерал-фельдмаршала Барятинского не захватили родной аул Шамиля Гуниб, а его, раненого, взяли в плен.Никто в русских войсках не сомневался в скорой казни Шамиля и его приближённых… Кроме самого Барятинского… Вместо казни – лекарь, омовения, чистые комнаты, дружелюбие командующего…Шамилю вернули чалму, кинжал, пригласили на ужин, где Барятинский сообщил, что с ним хочет лично встретиться русский царь.Уж на что хитёр и коварен был Шамиль, а тут подрастерялся…«После того, как я вам сделал столько зла, по справедливости должны бы растерзать меня на части», – скажет позже имам Дагестана и Чечни, несгибаемый Шамиль предводителю калужского дворянства.Даже царедворцы были поражены милостью Александра Второго, которыми тот осыпал своего пленника.По указанию царя местом жительства для Шамиля и его родни была избрана Калуга. Царь подарил ему коляску с четырьмя лошадьми, назначил пятнадцать тысяч рублей годового содержания. В Калуге для него арендован трёхэтажный особняк с садом у купца Сухотина за девятьсот рублей в год.Милость императора к непримиримому воину Аллаха была мудрым решением. Имам был не только владыкой Кавказа, но и национальным героем горцев.Не только кнутом, но и пряником царь хотел привлечь кавказских мусульман к России.Двадцать шестого августа в здании калужского дворянского собрания Шамиль и два его сына приняли присягу на верность русскому императору.«Да, я жалею, что не знал Россию и что ранее не искал её дружбы…Ты, великий Государь, – писал Шамиль императору, – победил меня и кавказские народы, мне подвластные, оружием. Ты, великий Государь, покорил моё сердце благодеяниями. Мой священный долг, как облагодетельствованного, дряхлого старика и покорённого твоею великой душою, внушить детям их обязанности перед Россией и её законными царями. Я завещал им питать вечную благодарность к тебе, Государь, за все благодеяния, которыми ты меня осыпаешь. Я завещал им быть верноподданными царям России и полезными слугами новому нашему отечеству…»Шамиль и его семья находились под постоянным присмотром трёх жандармских приставов – полковников Богуславского, Руновского и Пржецлавского. Но вот что примечательно: с двумя первыми у Шамиля установились тёплые и доверительные отношения, даже их семьи сблизились.Третий же пристав, полковник Пржецлавский, с самого начала отнёсся к Шамилю подозрительно, постоянно напоминал ему, что он пленник, а всех горцев и их вождей называл фанатиками.По его мнению, такого рода фанатики должны быть переселены в Турцию, где «…не могут быть для нас вредны, а фанатики, удерживаемые в Дагестане, – это язва, которая, при их любви к пропаганде, может развиться во вред нам».
Ну, и кто из них, спустя сто пятьдесят лет русско-кавказских отношений, оказался прав?! Опять попахивает пророчеством…
Шамиль жаловался на полковника Пржецлавского и губернатору, и военному министру. Было несколько комиссий, в итоге поддержавших русского полковника. И только когда калужский генерал-губернатор князь Чичагов заявил, что в доносах Пржецлавского и выводах комиссий всё клевета, полковник Пржецлавский был из приставов отозван.Характерно, что пленный Шамиль этой своей победе радовался не меньше, чем былым военным победам над русскими на Кавказе. Стало быть, чему-то важному она, эта победа, его тогда научила…Любопытными были отношения калужан к пленному Шамилю.Он посещал школы, гимназии, больницы, библиотеки, гладил детей по головам, одному больному солдату-горцу дал два рубля серебром. Посещал он театры, концерты, выписывал древние книги из Петербургской императорской публичной библиотеки.«Привет Шамилю! – кричали горожане, увидев его на улицах во время прогулок.Есть подозрения, что про Наполеона, его войну с Россией и французов вообще они знали всё-таки больше…Шамиль внимательно прочитал Евангелие на арабском языке.«Коп яхши, – сказал он, возвращая книгу, – тут много хорошего написано, только много вы не исполяете».Рассказывают, что однажды имам Шамиль пил чай с епископом Калужским Григорием, и между ними произошёл следующий диалог:«Отчего и у нас, и у вас один Бог, а, между тем, для христиан он добрый, а для магометан такой строгий?» – спросил епископ.«Это оттого, что Иса ваш добрый. А наш пророк сердитый, да и народ у нас буйный, и потому с ним следует обращаться строго», – отвечал имам.Знал Шамиль, что говорил…Калужский климат горцам оказался малоподходящим, если не сказать суровым. В семье имама многие болели чахоткой. По свидетельству жены генерал-губернатора Чичагова, всемерно опекавшей ссыльных, в Калуге у них умерло семнадцать человек, включая прислугу.Наконец, пришло высочайшее дозволение царя разрешить Шамилю и его семье переезд в Киев, и двадцать восьмого ноября 1868 года Шамиль с семьёй покинул Калугу.На следующий год царь разрешил ему хадж в Аравию на святые места, а ещё через год, третьего февраля 1871 года, со словами «Аллах, Аллах» имам Шамиль скончался в Медине в возрасте семидесяти четырех лет.Правоверные мусульмане сочли его смерть большой бедой, на похоронах много плакали и причитали: «О, султан ислама!»Похоронен был с почестями в саду Аль-Бакия неподалёку от могилы пророка Мухаммада.Захоронение, однако, не сохранилось. В начале 20 века господствующая в Медине секта фанатиков уничтожила могилу Шамиля и многих других праведников.Так кто же он, имам Шамиль?! Кровожадный кавказский бандит?! Свободолюбивый горец, не желавший жить под пятой чуждой ему империи?! Предатель чеченского народа?! Или просто помудревший человек, принимавший потом честные решения?!Теперешняя ситуация на землях бывшего имамата, к великому сожалению, так никакой ясности не вносит до сих пор.Значит и здесь… «всё не так, ребята…»Имам Шамиль ныне почётный гражданин Калуги…Наряду с К. Э. Циолковским, А. Л. Чижевским, Ю. А. Гагариным, П. Л. Чебышевым, Ю. Л. Авербахом, С. С. Туликовым…Думается, впрочем, что на два первых вопроса Шура Чижевский тогда получил от отца вполне определённые ответы.А вот третий – зачем имам Шамиль красил бороду в медно-красный цвет – так и остался открытым…
Что было – уже есть,
И чему быть – уже было…
Книга Экклесиаст, гл. 3-15
Восьмого, восемнадцатого и двадцать восьмого числа каждого месяца поселенец А. Л. Чижевский должен был являться на регистрацию в Управление МГБ по Карагандинской области.
Унижало, но работать не мешало. Семипалатинский полигон регулярно изрыгал смертоносную радиацию. Выживших, полуживых зэков из невозвратных этапов с такой же убийственной периодичностью доставляли в областной онкологический диспансер на обследование.
В страшном сне не могло присниться чувственному Шуре Чижевскому, что когда-то он будет высасывать последние капли отравленной крови из гордости русской интеллигенции…
В январе 1954 года он пишет две докладные записки: «Председателю Совета Министров СССР Кагановичу:…следует думать, что уже настало время решительным образом поставить вопрос в СМ СССР о широком применении моего метода лакокраскопокрытия в лёгкой и тяжёлой промышленности……т. к. тысячи иностранных фирм получают от использования моего метода ежегодную экономию, выражающуюся в сотнях миллионах долларов, имеет ли основание Союз ССР потребовать положенный по закону процент от экономии».26.01.1955 г., ничтоже сумняшеся, он пишет ещё одну докладную в Комитет по делам стандартизации при СМ СССР, в которой просит принять меры к защите интересов СССР и прав советского изобретателя за границей.Сидите, Шура, сидите…К концу дня третьего марта 1956 года не без удовольствия сообщил Нине Вадимовне, что закончил, наконец, последний вариант монографии «Аэроионификация в народном хозяйстве». 1170 листов расчётов, таблиц, результатов исследований и… надежд.В июне 1960 года монография была, наконец, издана, и на сегодняшний день все надежды автора превратились в коммерческий пшик в виде «люстры Чижевского».А пока… Пока и 1957, и 1958 годы заняты мышиной вознёй по аэроионификации шахт Карагандинской области…
Бестолковость и бессмысленность регистрации в Управлении МГБ была очевидна не только самому Чижевскому, но и молодым следователям из комнаты № 12. Отношения обеих, по-своему подневольных сторон отнюдь не имели налёта озлобленности. Наоборот, интеллигентные манеры, широкая эрудиция и добрый юмор профессора снискали у молодых гэбистов естественное уважение. При очередной регистрации розовощёкий старлей неожиданно приставил ребро ладони ко рту и заговорщицки прогундосил:«Профессор, есть шанс попасть на реабилитацию…»Указ Президиума Верховного Совета СССР 1958 года о реабилитации большинства сидельцев по 58-й статье давал Александру Леонидовичу и Нине Вадимовне свободу передвижения, однако витиеватые формулировки оставляли горький осадок. Сидел, значит, было за что. Точка. Дыма, мол, без огня… А что тогда есть амнистия? Не из понятий ли это строителей коммунизма – «виновен, значит, послушен»…И только Указ 1962 года фактически содержал извинения и означал полную реабилитацию.Свободным гражданину Чижевскому оставалось жить два года…А пока Москва… Вымученная квартирка № 8, корпус 1, дом 12 на Звёздном бульваре, и с головой в работу. Навёрстывать упущенное, претворять наработанное – и дальше, дальше…Вскоре по приезду к осени того же 1958 года он научный руководитель вновь организованной лаборатории аэроионификации в тресте Союзсантехника при Госплане СССР.Море работы по подготовке к изданию лагерной рукописи книги об электродинамике крови. К середине следующего 1959 года книга выходит частично.Рецензенты до смерти напуганы разящими аргументами Карагандинского онкодиспансера. Скандальный материал гвоздится грифом «Секретно» и на многие годы хоронится в архив КГБ… А ведь там методика ранней диагностики рака, революционный подход к переливанию крови и ещё много чего уникального…Выхолощенный же остаток ни медики, ни биологи толком не поняли. Слишком много математики… Зато прекрасно поняли американцы. И математики им в самый раз.Перестарались, выходит, Чижевский с Тихоновым. Опять преждевременные…Ладно, пятьдесят лет прошло… Что слышно о ранней диагностике рака по реакции коринебактерий?! А ведь этот эффект Чижевского-Вельховера открыт аж в 1935 году.Ладно, диагностика. Горестный опыт облучения при запущенных метастазах ни разу не напомнил фамилию Чижевского…Господа, имейте совесть. Мысль о тормозном действии пенетрантной радиации при лечении рака профессор Чижевский высказал в 1928 году…Нет пророка в своём отечестве…06.08.1961 года Александр Леонидович пишет письмо Н. С. Хрущёву о необходимости всестороннего и углубленного изучения биологического действия аэроионов применительно к условиям полётов на космических кораблях.Кстати… В архивах сохранилось письмо Генерального конструктора О. К. Антонова профессору Чижевскому:«Аэроионизатор в моём кабинете работает исправно, все судовольствием заметили, что после совещания 100 человек в течение двух часов в кабинете дышалось так же легко, как и в начале собрания».В течение 1962 года Александр Леонидович несколько раз встречался с С. П. Королёвым. Всякий раз безумный цейтнот Генерального конструктора прерывает их оживлённые беседы к явному неудовольствию обоих…Когда же вдруг Александр Леонидович с тревожно-задумчивым взглядом объявил Нине Вадимовне, что намерен оставить научную деятельность и сесть за книгу о своей дружбе с К. Э. Циолковским, мудрая женщина поняла: во-первых, ему, наконец, надоело биться головой об стену, а, во-вторых, скорее всего, просчитал свой близкий конец…
Сквозь долгий строй земных тысячелетий
Созвучье древнее услышал…
А. Чижевский
Идея посетить Ленинград по переезду Чижевских из Караганды в Москву в 1958 году возникала не раз. Как-то всё не складывалось – так считала Нина Вадимовна…
На самом деле, под разными предлогами противился Александр Леонидович.
Лишь по истечении шестнадцати гулаговских лет догнала его страшная новость из Ленинграда… Елена Фёдоровна Якимова, его «Е.Ф.», его Прекрасная Елена, его взрослая, осознанная, но всё равно фантастическая любовь доказала свою верность самым неимоверным образом… Узнав о его аресте в 1942 году, она покончила с собой…
Многолетняя лагерная жуть не смогла вытравить ни единого штришка из их взрывного романа. Феноменальная память услужливо, день за днём, предоставляла ему возможность минуту за минутой пережить ещё и ещё раз то сладостное сумасшествие…
Он было попытался, как всегда, проанализировать сильнейший трепет и взаимное притяжение с первых же секунд их знакомства…
Ни тогда, ни потом, в лагере, его гениальные мозги так ни за что и не зацепились.
Единственным утешением казалась ему догадка, что страшное своё решение она приняла не без влияния толики дикой и горячей крови татарских ханов.
Природная сентиментальность, не обузданная более потрёпанными нервами, кроме слёз, порождала ещё ложное чувство вины…
Память-крест о ленинградке Е.Ф. он нёс до конца дней…
Поэтому, когда в июне 1961 года Нина Вадимовна получила приглашение поучаствовать во встрече бывших узников Соловецкого лагеря особого назначения, полюбовно было решено, что поедет она одна.
СЛОН – Соловецкий лагерь особого назначения – тяжёлым катком проутюжил и её судьбу.
Большевистский переворот 1917 года прервал её учёбу в Екатерининском институте благородных девиц. Долгих семь лет она с семьёй вкушала прелести новой жизни, наивно полагая, что как-то всё наладится. По-новому ли, по-старому, но… по-человечески…
Когда же терпеть революционный порядок урождённой баронессе Энгельгардт стало совсем невмоготу, она прибилась к группе таких же чуждых элементов, вышедших чёрной зимней ночью 1924 года на лёд Финского залива с твёрдым намерением переждать российское лихолетье в почему-то всегда благополучной Швеции.
Увы, в институте благородных девиц учили чему угодно, только не конспирации…
Их арестовали, судили и, как ярых контрреволюционных элементов, направили в исправительно-трудовой лагерь на Соловки. Совсем недалеко от Швеции…
Чем исправительная тюрьма отличается от исправительного лагеря? В тюрьме сидят и исправляются в размышлении, а в лагере работают и исправляются трудом…
На деле же СЛОН оказался ирреальным истребительно-трудовым лагерем.
С 15 века стоит на Соловецких островах Спасо-Преображенский Соловецкий монастырь, основанный преподобными Зосимой, Савватеем и Германом. На момент закрытия новой властью в 1920 году это был один из самых крупных и почитаемых монастырей России.
Даже водопровод на островах учинили на послушаниях муравьи-монахи. Остатки его целы до сих пор, всё же остальное вывезено на материк. Одних драгоценных камней, золота и серебра, судя по чудом спасённым архивам – сто пятьдесят восемь пудов…
А в 1923 году сожгли и сам монастырь…
Потом вдруг большевики заметили, что большую часть года Соловки отрезаны от внешнего мира, а буржуазного мусора-то в этом самом внешнем мире – изрядное количество – куда бы его свалить?
В том же 1923 году осквернённые и обезображенные Соловки были переданы в ведение ГПУ для организации там исправительно-трудового лагеря особого назначения.
И потянулись туда со всей необъятной России на исправление особые элементы: эсеры, меньшевики, анархисты, дворяне, духовенство, кулаки, бывшие чекисты, белогвардейцы, уголовники… Численность заключённых с 2557 человек в октябре 1923 года выросла до 53123-х человек в январе 1930 года.
Любимец большевиков С. М. Киров в приветственной речи по случаю пятнадцатилетнего юбилея ВЧК ОГПУ так выразил отношение Советской власти к ГУЛАГу:
«Карать надо по-настоящему, чтобы на том свете был заметен прирост населения, благодаря деятельности нашего ГПУ!»
Эту задачу вождя питерского пролетариата успешно, с животным рвением, решали руководитель Спецотдела ГПУ Глеб Бокий, его наместник на Соловках Ногтев, а также многочисленные держиморды на местах…
Заключённые занимались в основном лесозаготовками, пока был лес – на островах, потом – на материке. Собственно, за границу лес оттуда уходит до сих пор…
Кирпичный завод, добыча торфа, лов рыбы…
Некий породистый заключённый-взяточник Френкель предложил в 1926 году перевести СЛОН на самофинансирование. С того момента нечеловеческая эксплуатация зэков пролилась на ОГПУ золотым дождём. Автор идеи – немыслимое дело – был досрочно освобождён, награждён и признан своим…
От заключённых требовали обязательного выполнения неподъёмного плана. За нарушение оставляли на ночь в лесу: летом на съедение комарам, зимой на мороз. Меры понуждения к ударному труду соответственные: от сокращения переписки с родными и урезания пайка до штрафного изолятора на Секирной горе и расстрела.
Это официально. Неофициальные же методы перевоспитания напрямик зависели от фантазии надсмотрщиков, как правило, бывших своих. Тут и вычёрпывание озера ведром из одной проруби в другую, и лихой, со свистом и гиканьем спуск полураздетых зэков по обледенелой лестнице, аккурат в 365 ступеней, с Секирной горы…
За десять лет такой перековки с 1923 по 1933 годы в стылую Соловецкую землю полегли 7500 заключённых. Естественная убыль…
Но были и массовые расстрелы. Лагерный пёс Блэк, по рассказам очевидцев, всегда выл, когда конвой уводил на расстрел очередную партию. Что-то, видно, переклинило в собачьей психике, когда Блэк, осипнув однажды от беспрерывного воя, не выдержал, порвал цепь и навсегда исчез в лесу…
В 1928 году под нажимом своих профсоюзов правительства США и Великобритании приняли решение не покупать строевой лес у Советской России, так как по тайным запискам зэков-лесорубов за границей стало понятно, как этот лес достаётся.
Социнтерн прислал комиссию, в которую входил и Максим Горький. Лагерное начальство, разумеется, подготовилось… И настолько хорошо, что великий пролетарский писатель в отчётной статье «Соловки» воспел романтику лагерной жизни, превращающей преступников и врагов Советской власти в примерных строителей нового общества.
«Соловецкий лагерь особого назначения, – пишет в статье буревестник революции, – не “Мёртвый дом” Достоевского, потому что там учат жить, учат грамоте и труду. Мне кажется, вывод ясен: необходимы такие лагеря, как Соловки…»
Послужив полигоном для обкатки принципов гулаговской системы, в 1933 году СЛОН был расформирован, а заключённые, аппарат и имущество переданы Беломорско-Балтийскому ИТЛ.
Главным детищем этой одиозной структуры и стал Беломорско-Балтийский канал, исправно работающий и поныне. А это – 221 километр: из них – искусственный канал 40 километров, 19 шлюзов, 15 плотин, 12 водоспусков, 49 дамб, электростанции, посёлки…
И всё это за год и девять месяцев…
Истребительно-трудовые лагеря…
«Ну, и зря ты не поехал», – заявила Нина Вадимовна после приветственных поцелуев на перроне Ленинградского вокзала. Процедура встреч, равно как и провожаний, надо сказать, довольно редких, всякий раз вызывала у обоих слёзы умиления. «Расставанье – маленькая смерть…» Чересчур много оба теряли, куда как меньше находили… Потерять друг друга боялись панически… «Вот как, профессор, ваша наука объясняет избирательную способность памяти приглушать плохие воспоминания и оживлять приятные. Про ужасы теперь там мало что и напоминает – природа, монастырь, туристы… Ты представляешь, стою на краю полуразрушенного погреба, в котором догнивают две огромные бочки, вот пахнет каким-то то ли пивом, то ли квасом – и всё! Умом понимаю, что за столько лет ничего уж не осталось, а вот пахнет – и всё! Это что?! А, профессор?»Александр Леонидович не спешил давать пояснения, только улыбался и сильнее прижимал к себе руку враз помолодевшей супруги.«А белые ночи всё-таки чудо! – продолжала щебетать Нина Вадимовна. – Теперь после них неделю буду отсыпаться. А ягод сколько, а грибов! Ты знаешь, как мы там чернику и голубику собирали?! На ходу: пальцы веером растопыриваешь и гребёшь ягоды с кустов… Не-е, не посидишь, комары сожрут! Ну, местные, конечно, в сетках, и у них скребки специальные, не пальцами… Представляешь, земли-то с мохом – на тридцать-пятьдесят сантиметров, потом скала, а всё растёт!Прохладно было, как обычно, но дождя не было, Бог миловал… Ой, слушай! Иду по монастырю, кельи, кельи, трапезная, двери деревянные, старинные, прочий антураж соответствующий. Вдруг за поворотом – бац! Коляска детская! Я от неожиданности остолбенела. Потом вижу – пелёнки сушатся… Живут, понимаешь, в кельях! То ли реставраторы-добровольцы, то ли местный народ… А в одно оконце из башни выглянула – глядь, корабли военные, небольшие такие катера, три штуки. Я их, как заправская шпионка, зачем-то сфотографировала, увидишь на фотках… А экскурсоводов лучше не слушать: враги сидели – и всё тут! Ну, вот я: да, урождённая баронесса, да, арестована при попытке нелегально перейти границу и всё такое… Ну, так до семнадцатого-то года мне такая идея и в голову прийти не могла! Так почему же я враг?!»«Успокойся, голубушка! Ты – друг, друг…»«Да ну их!»«И много вас, собратьев по несчастью, было?»«Ты знаешь, много. Несмотря на то, что тридцать с лишним лет прошло, а, видно, уж те, кто выжил, тот живучий… Звучала в официозе цифра – сорок тысяч там полегло… Представляешь, некий нелюдь из НКВД по двести-двенсти пятьдесят человек в день лично сам из револьвера расстреливал… А уж сколько всего перековали – помалкивают… Ой, вспомнила! Потрясающая картинка: каменный, запаянный гроб на четырёх пушечных ядрах с телом последнего Кошевого Запорожской Сечи… Тоже на фотках увидишь… Впечатляет! А, вообще, туристов – море! В том числе иностранцев. Вот этим бы теперь надо заниматься! Глядишь, и денежки на реставрацию появились бы…»«Заботушка ты моя!»«Там такой кораблик с материка ходит… Что-то около шестидесяти километров всего, но на землю потом ступаешь походкой пьяного боцмана. А на материке – серо-каменный городок Кемь… Говорили, будто Пётр Первый на вопрос, куда ссылать смутьянов всяких, ответствовал: «К ебени матери!» Оттуда, мол, и пошло: Кемь да Кемь! Я тебе оттуда вяленой корюшки привезла, там всё ею пропахло…»«Какое счастье, – думал Александр Леонидович, – что она не озлобилась… Ведь как ни крути, а двадцать четыре года жизни у человека ни за что ни про что отняли… Треть жизни! Что ты с нами делаешь Родина – мать?!»
Когда я уходил в безбрежность
По сжигающим пескам пустыни,
Ты принесла мне сердца нежность
И чистые духа святыни…
Изуродованный, ничего не вижу,
Не слышу, не понимаю;
Только чувствую: ты ближе и ближе,
Ты – весь мир мой до самого краю…
А. Чижевский
О шестнадцати годах отсутствия столица напоминала Чижевскому практически ежедневно и на каждом шагу. Спутники запускаются, пятилетки гудят, съезды рапортуют, демонстрации и парады оглушают…
Горькое чувство при сём присутствующего не оставляло его ни на минуту.
Кто, за что, а главное – зачем изолировали его от этого привычного для него ритма жизни?!
Эти вопросы мучали его день за днём, хотя трезвый ум давно знал на них ответы: человек… Слабый человек… Его зависть, его страхи, его подлость и жадность, его жажда власти и кровожадность…
Да, он пытался не сдаваться и не поддаваться… Теперь даже кажется, что за колючей проволокой его интуиция обострилась, восполняя недостаток научной информированности, а жёсткие условия подневольной и скученной человеческой массы как бы компенсировали отсутствие экспериментальной базы.
И вовсе не факт, что все тридцать с лишним иностранных академий и университетов, членом которых он был избран, осознавали, где и как двигал науку все эти шестнадцать лет их действительный и почётный член из загадочной России?!
Отечественную науку теперь разруливали новые люди, однако, косность и недальновидность удручали по-прежнему. И на глобальные исследования всё так же не хватало средств…
«Да, наладится всё потихоньку», – его ангел-хранитель Нина Вадимовна по-прежнему черпала оптимизм из неведомого и неиссякаемого источника.
«Вот что нам с управдомами делать, ума не приложу! Понесла ему очередные справки, а он из меня полчаса жилы вытягивал: мы из троцкистов или из врачей-вредителей?! Ну, не дурачок ли?!»
Александр Леонидович с радостью встретил у дверей жену, взял у неё из рук авоську с провизией, с удовольствием поцеловал в щёчку:
«Кругом, кругом одни управдомы! Но мы их одолеем, зуб даю!»
Они с наслаждением оттаивали в столице после Караганды, интуитивно находя маленькие радости в мелочах новой жизни.
Новые приятели находились с трудом, тем интереснее и приятней было отыскивать старых.
Как-то Нина Вадимовна предложила мужу пойти в гости к своей давней подруге по Екатерининскому институту благородных девиц. Предложение было довольно неожиданным, но он быстро поймал себя на мысли, что с удовольствием глотнёт воздуха того времени и послушно согласился.
Долли Александровна де-Лазари была всего на год моложе Нины Вадимовны, поэтому в Воспитательном обществе благородных девиц они довольно быстро сдружились.
Современная интерпретация сообщества с таким интригующим названием просто обречена на двусмысленность и неоднозначность, поэтому возьмём на себя смелость помочь определиться любопытствующему читателю некоторыми фактами и замечаниями по существу.
Дать государству образцовых женщин, хороших матерей, полезных членов семьи и общества – озаботилась вдруг Екатерина Вторая, и по Ея высочайшему указу в 1764 году было основано первое Воспитательное общество благородных девиц, более известное в народе как Смольный институт благородных девиц. Довольно скоро и в Москве, и в губерниях усилиями меценатов появились аналогичные заведения, образовавшие, таким образом, систему женских закрытых институтов.За сто пятьдесят лет её существования попечителями, кроме особ императорской семьи, становились Орловы, Потёмкины, Демидовы, Салтыковы, Голицины и другие богатые люди. Это – не считая государственных мест, относимых на кошт казны.Жаль, что после переворота 1917 года у большевиков с благотворительностью как-то не складывается до сих пор…Петербургский институт благородных девиц ордена Святой Екатерины – его звали Екатерининским – был создан на деньги упомянутой выше племянницы светлейшего князя Потёмкина Браницкой. На средства специально образованного Фонда Браницкой обучались девушки из небогатых дворянских семей. Преимуществом же при поступлении пользовались те девицы благородных фамилий, которые были связаны родственными узами с Потёмкинами или Браницкими: Голицыны, Вяземские, Глинские, Высоцкие, Ледуховские. В их число входили и семейства Энгельгардтов и де-Лазари.Обучение одной институтки в год обходилось в шестьсот рублей золотом. Кроме того, после окончания института каждая выпускница получала из того же Фонда Браницкой две тысячи рублей на приданое.Образованные женщины, хорошие матери, полезные члены семьи и общества, как того повелевала Екатерина Вторая, воспитывались в условиях весьма и весьма суровых. Никаких излишеств в питании, жёсткий распорядок дня, строгая форма одежды… Дважды в неделю институткам разрешали свидание с родственниками в общем зале в присутствии бдительных классных дам.Домой девочек отпускали лишь на каникулы – рождественские, пасхальные и летние.Напоминает уклад современных закрытых школ Великобритании, не так ли?!Почему нет: сохранилась монархия, сохранился и уклад…Более всего институток одолевал холод. Зимой температура во всех помещениях не превышала шестнадцати градусов. О дополнительной тёплой одежде не могло быть и речи: одинаковые камлотовые платья со шнуровкой на спине, белые фартучки, обнажённые руки и плечи…Когда девочки на каникулах живописали приятельницам о своей жизни в институте, те в ужасе заламывали руки:«И как вас родители могли отдать в такую жуткую тюрьму?!»Помимо традиционных гимназических предметов воспитанниц учили кулинарии и ведению домашнего хозяйства; правда, в меньшем объёме, чем, скажем, французскому и немецкому языкам.Неотъемлемой частью обучения было зазубривание ритуала приёма августейших особ, равно как и штудирование дворянских родословных книг и этикета чинопочитания. Кто благородие, кто высокоблагородие, а кто и превосходительство – а как без этого…Почитали за честь учиться в российских институтах благородных девиц и иноземные аристократки, дочери грузинских князей, балканские и скандинавские принцессы…Вероятно, во избежание международных трений для таких институток делали послабление: и спальня потеплей, и кухня другая.По результатам обучения выдавались знаки отличия: кроме медалей, преуспевающих институток отмечали бантами-кокардами, шнурками с кисточками для волос, а то и шифрами. Шифр – это металлический вензель царствующей императрицы, он носился на левом плече на банте из белой в цветную полоску ленты. Цвет полос зависел от учебного заведения.Характернейшим атрибутом каждого такого института, который навечно врезался в память институтки, была классная дама.Именно они ревностно блюли завет Екатерины Второй дать государству образованных женщин, хороших матерей, полезных членов общества.Примечательно, что основным критерием отбора классных дам был их незамужний статус.«Во времена, когда удачный брак был главным (и, соответственно, наиболее желанным) событием в жизни женщины, неустроенность личной жизни весьма негативно откладывалась на характере. Окружённая молодыми девушками, осознавая, что жизнь не оправдала ожиданий, стареющая особа начинала (осознанно или нет) отыгрываться на своих подопечных, запрещая всё, что можно, и наказывая за малейший проступок.Телесные наказания для воспитанниц не были приняты, однако с теми, кто совершил какой-либо проступок, особенно не церемонились: окрик, брань, наказания – таков был привычный арсенал средств и методов институтской педагогики.Обычным считались наказания, когда нарушительниц позорили перед всем институтом, снимали передник, прикалывали неубранную бумажку или рваный чулок к платью, оставляли стоять посреди столовой во время обеда…»Так сведущие люди обрисовывали классных дам.Впрочем, и такую, казалось бы, незавидную карьеру выбирали девушки, по разным причинам не рассчитывавшие устроить свою судьбу лучшим образом. Пепиньерки – так назывались девушки, остававшиеся после окончания основного курса для получения дальнейшего образования и дальнейшего карьерного роста до классной дамы.
Когда воспоминания Нины Вадимовны и Долли Александровны неспешно докатились до начала войны 1914 года, Александр Леонидович с воодушевлением отметил единый порыв патриотизма, охвативший в ту пору большинство молодых людей России. Институтки демонстративно перестали посещать уроки немецкого языка и все дружно кинулись вязать для солдатиков варежки, носки, шарфы и кисеты для махорки.Учащиеся же Калужского реального училища Шахмагонова, как мы помним, для солидности сразу обзавелись чахлыми юношескими усиками и разными путями норовили удрать на фронт.Александр Леонидович не без гордости напомнил дамам, что он, знаете ли, Георгиевский кавалер за ту кампанию…Единодушно сошлись во мнении, что с патриотическим воспитанием в ту пору как раз всё было в порядке.Три дворянина вдруг заспорили, а были ли они тогда монархистами? Да, ежедневно молились за здравие императорской семьи… Ну, так и император дённо и нощно пёкся о своих подданных… Да, искренне полагали, что царь – помазанник Божий, а они – в элите… Ну, так это вовсе не мешало им дружить с детьми других сословий…Долли Александровна с умилением вспомнила, как весело проводили они летние каникулы в имении родственников в Смоленской губернии. Гоняли в салочки с крестьянскими детьми, по воскресеньям пели литургию в деревенском храме…«Барышеньки вы наши, золотые ангелочки», – говорили им крестьянские бабы, руки целовали.Потом вдруг горестно вздохнула и с упрёком, непонятно кому адресованным, подвела итог:«Трудно себе представить, что те крестьяне потом разграбили и сожгли имение…»Нина Вадимовна поведала аналогичную судьбу родового имения Энгельгардтов в Бельском уезде Смоленской губернии.
Её дед, П. П. Энгельгардт, в конце 18 века построил большой, дом заложил парк с прудами… К концу 19 века имение унаследовал отец, Вадим Петрович Энгельгардт. В 1897 году он открывает школу для крестьянских детей, было создано образцовое сельхозпредприятие. Работали сыроваренный и винокуренный заводы, несколько мельниц, маслобойня. Никогда никаких эксцессов не случалось…Вадим Петрович одно время даже возглавлял губернский департамент земледелия.В 1918 году имение национализировали, хозяева были репрессированы…Потом на базе усадьбы был создан совхоз, прозябавший ни шатко, ни валко несколько лет, пока окончательно не захирел… Куда делась громадная библиотека и другие культурные ценности, неизвестно…«Помилуйте, милые дамы, – Александр Леонидович решил оживить беседу, – но ведь большинство стран Старого Света сочли нужным монархию сохранить. Нужны им, видите ли, их короли и королевы. Консолидируют, надо понимать, нацию… Что же мы-то со своими, как варвары?! Вы только вдумайтесь, голубушки: четыреста тысяч российских дворян покинули Россию! Это – не эмиграция, это – эвакуация! Они что, не любили Россию или они не были ей нужны?! Ну, поменяли власть, ну, перевернули идеологию, но Россия-то осталась! Так зачем же умных и образованных её патриотов ставить к стенке и гноить в лагерях?!»Нина Вадимовна, как могла, старалась уходить от этой извечной их боли:«Успокойся, дорогой, от трусости всё это и от неуверенности… Так всегда в жизни бывает…»
Так! От себя нам некуда уйти,
Как нам не скрыться от страдания.
О, Мать-Материя, – трудны пути
На высоту Миросознания…
А. Чижевский
Гагаринские 108 минут в космосе 12 апреля 1961 года и последовавший в скорости его визит в Калугу на поклон к К. Э. Циолковскому изрядно разволновали Александра Леонидовича.
Конечно, прорыв в Космос, начало новой эры… Сколько разговоров на эти темы с Константином Эдуардовичом…
Сколько было сил, как страстно ждал он этих свершений, какие горы готов был свернуть, с какой яростью набрасывался на новые идеи, от которых захватывало дух!
Не востребованы, милостивый государь, неформат… Преждевременные-с…
Константин Эдуардович тоже слыл чудаком, а Гагарин, поди ж ты, из Космоса – первым делом к нему на могилу…
Время рассудит… Наверное… Только обида и хандра брали логику за горло…
Нина Вадимовна безошибочно распознавала такое его унылое настроение и всякий раз пыталась найти новое противоядие.
«Ничего не попишешь, голубчик мой. Как говорит наша соседка, планида у нас, у русских такая… Ты вспомни, сколько таких, как мы с тобой, полегли в суровых краях. А мы с тобой сдюжили, доказали своё, в Москву вернулись, работаем по мере сил! Давеча носила в редакцию твою последнюю статью, так там за главного такой дока, часа полтора мне всякие ужасы рассекречивал… У него там то ли сват, то ли свояк при органах крутится, мно-о-го чего знает… Такие люди по нашей пятьдесят восьмой в изменники Родины попали! Допивай чай, садись в кресло, я тебе про Русланову Лидию Андреевну расскажу…»
Рассказ Нины Вадимовны о непростой судьбе знаменитой певицы, дополненный информацией из рассекреченных недавно архивов, мы надеемся, позволит читателю более осязаемо прочувствовать время и нравы большевистских властей, сломавших и их с Александром Леонидовичем судьбу. Лидию Русланову знали и любили все в Советском Союзе. Десяти пальцев хватит, чтобы назвать имена людей такого калибра: Чкалов, Стаханов, Байдуков, Водопьянов, Шмидт, Орлова…Рождённая на заре века в жуткой крестьянской глухомани Саратовской губернии, Лейкина Агафья Андреевна и детство имела сугубо беспросветное и бесперспективное.На русско-японской войне сгинул отец, на следующий год от непосильной работы зачахла мать… Сестру и брата сразу определили в приют, Агафья пока осталась с бабушкой.Собирали милостыню пением жалобных песен…Когда же не стало и бабушки, одна добрая женщина из городской управы, очарованная ангельским голосом девочки, ухитрилась пристроить её в лучший сиротский приют Саратова. Ради этого, правда, в угоду канцелярскому крючкотворству девочке сменили имя и фамилию.Так и появилась Русланова Лидия Андреевна…Трёхклассная приходская школа, церковный хор, самостоятельная в одиннадцать лет работа полировщицей на местной мебельной фабрике…Голосистую девочку заприметили, стали приглашать на всякие певческие мероприятия. В 1914 году после одного из концертов профессор саратовской консерватории настойчиво зазывал её к себе на учёбу.Пошла; года полтора проучилась, пока не урузумела, что тесно и скучно ей с этими сольфеджио и прочей итальянщиной. Чужие они ей… Душа тянулась к раздольной, русской, озорной припевке…Большевистский переворот 1917 года встретила сестрой милосердия в санитарном поезде. Подраненные солдатики Христом-Богом божились, что голос её притупляет боль и залечивает не хуже лекарства.Некий Степанов сманил её замуж, родила сына, а он однажды выкрал малютку и непонятным образом исчез. Навсегда… Чего вдруг…В 1919 году в Виннице вышла замуж за сотрудника ВЧК, с которым прожила до 1929 года.А народ уже желал слушать её лихие частушки, проникновенные романсы, незатейливые народные былины…Тысячи и тысячи километров российских дорог… Деревни, хутора, полевые станы, города. Загремела слава Лидии Руслановой по всей необъятной России…Вместе с новым мужем, конферансье Михаилом Гаркави, она выступает в составе концертных фронтовых бригад на фронтах финской войны, потом Великой Отечественной.Её биографы повествуют о бесконечных фронтовых эпизодах. Лёгкая на подъём, безотказная к просьбам, её концерты на сдвинутых грузовиках длились часами, ломая весь регламент.Блокадный Ленинград, передовая, госпитали, записи на радио, тысячекилометровые маршруты по тылам… И, как фронтовой апофеоз, концерт на ступенях поверженного Рейхстага…В 1942 году, будучи в расцвете славы и женской красоты, повстречала на фронте лихого кавалериста, генерала Крюкова. У того в тылу была дочь Маргарита, и весь он был какой-то неприкаянный и осолдаченный этой треклятой войной…Рубанула не хуже кавалериста: развод с Гаркави, и новый муж. Четвёртый и последний.Приёмную дочь опекала трогательно и самозабвенно с нерастраченной материнской нежностью.Генерал Крюков ещё с 1932 года входил в круг близких знакомых прославленного маршала Жукова, поэтому Лидия Андреевна довольно быстро и надолго сдружилась с его семьёй.Петь Георгий Константинович был не мастак, а вот жахнуть на гармошке что-нибудь калуцко-залихватское – это за милую душу!Авторитет маршала Жукова в войсках в ту пору был запредельным. И это несмотря на крутой нрав и общеизвестную суровость. Есть основания полагать, что неслучайно Сталин оставил его руководить в послевоенной Германии. Подальше от Москвы…Группа советских оккупационных войск и Советская военная администрация в Германии должны были осуществить репарации – возмещение ущерба причинённого гитлеровской Германией в годы войны в нашей стране. Нормальное право победителей…Правда, есть историки, которые считают, что это был замаскированный грабёж оккупированной страны, после чего там начался самый настоящий голод.Ну, а как быть тогда с немецкими эшелонами из оккупированных стран в Германию? Чернозём, и тот вывозили из Советского Союза…Законы войны всегда суровы и редко для всех справедливы.Для информации – справка из архива: в СССР были отправлены 21834 вагона стройматериалов, 73493 вагона домашнего имущества, в том числе 60149 роялей и пианино, 458612 радиоприёмников, 188071 ковёр, 941605 предметов мебели, 264441 штука настенных и настольных часов.Строго говоря, взятие имущества личным составом в качестве трофеев было узаконено приказом Сталина от 9 июня 1945 года. Однако размер, количество и ассортимент трофейного имущества строго регламентировался.Солдаты получали право отправить домой определённое количество посылок, а также взять всё, что смогут унести на себе при демобилизации. Любая советская семья фронтовиков вспомнит трофейные иголки для патефонов, велосипедные насосы, замки, щеколды, фотоаппараты, аккордеоны, посуду и прочую мелочь из сытой индустриальной Германии.Генералам бесплатно предоставлялось по «Мерседесу» или «Опелю», офицерам – по мотоциклу или велосипеду. Кроме того, многое разрешалось на вполне законном основании купить по низким ценам на скопленные фронтовые пособия.Вопрос был в чувстве меры. Немудрено, что после пяти лет опустошительной войны люди нередко его теряли. Окопные мерки иные…Архивные материалы свидетельствуют: законы о репарациях частенько нарушались и высшими чинами армии. Спецслужбы стали информировать об этом Сталина. Кому-то он прощал, а кого-то наказывал.Принцип владения компроматом на всех никак и никогда не убережёт власть от соблазна выборочного его использования к неугодным. Принцип вечен, пока вечна власть. Налоги в смутные перестроечные времена по тем законам не платил никто, сидят в местах не столь отдалённых неугодные властям единицы…Из доступных ныне архивов стали известны наказания отдельных работников НКВД-МВД за превышения своих полномочий.Для подтверждения и информации:«Начальник оперсектора в Саксонии генерал-майор МВД Клепов с июля 1945 по 1947 годы присвоил 414 предметов из серебра и золота, 198 антикварных изделий, 15 картин и другие предметы», – из протокола от 16–17 октября 1951 года.«Начальник оперсектора в Берлине генерал-майор Сиднев – на квартире в Ленинграде изъято 32 дорогостоящих меховых изделия, 178 меховых шкурок, 1500 высококачественных шерстяных шёлковых и бархатных тканей, 405 пар дамских чулок, 296 предметов одежды, 78 пар обуви, гобелены работы французских и фламандских мастеров 17–18 веков, ценная мебель, музыкальные инструменты, киноустановки.Генерал-полковник Серов, зам. руководителя Советской военной администрации в Германии: опергруппа под его началом обнаружила в подвалах Имперского банка 100 мешков с более чем 80 миллионами немецких марок. Серов распорядился в Госбанк эти деньги не сдавать. Часть денег присвоил себе, другую использовал в качестве фонда для обслуживания нужных ему людей, а остатки денег были выделены для поощрения сотрудников советского аппарата…Из Германии им был отправлен 51 вагон с мебелью, посудой, картинами, коврами и другими предметами для себя и для Берии…»В 1947 году этот генерал стал первым заместителем министра внутренних дел СССР, а впоследствии и первым председателем КГБ СССР.Разбирательства проступков Серова так и не последовало, в отличие от осуждённых в 1951 году Сиднева, Бежанова, Клепова и других (смотри выше принцип избирательности компромата).А ещё переборы с трофеями были у начальника контрразведки СМЕРШ Брезгина, заместителя начальника политотдела 53-й армии Гуревича и других…Правда, в 1953 году, сразу после смерти Сталина почти все осуждённые за такие проступки фронтовики были реабилитированы.К чему эта барахольная статистика дней давно минувших?А чтобы ещё раз напомнить о нетленной методике дамоклова меча компромата и подчеркнуть аналогию между нынешними расслабившимися олигархами-сидельцами и схожими с ними по духу генералами той поры.Тогда тоже вдруг были арестованы сорок восемь генералов из окружения Жукова, в их числе генерал-лейтенант Телегин и генерал-лейтенант Крюков, муж Л. А. Руслановой.А двадцать сельмого сентября 1948 года забрали и саму Русланову…Дело № 1762 по обвинению Крюковой-Руслановой Л. А., начато 27 сентября 1948 года, окончено 3 июля 1949 года. Постановление на арест: «Я, старший следователь Следчасти по особо важным делам МГБ СССР майор Гришаев, рассмотрев материалы о преступной деятельности артистки Москонцерта Крюковой Лидии Андреевны.Нашёл:Имеющимися в МГБ материалами установлено, что Крюкова-Русланова, будучи связана общностью антисоветских взглядов с лицами, враждебными к советской власти, ведёт вместе с ними подрывную работу против партии и правительства.Крюкова-Русланова распространяет клевету о советской действительности и с антисоветских позиций осуждает мероприятия партии и правительства в стране».Инвентарные описи изъятого аналогичны приведенным выше генеральским: золото, меха, машины, картины…Да, любила Лидия Андреевна картины и бриллианты, она этого и не скрывала, скорее, наоборот, гордилась азартом охотницы.Многие годы зарабатывая в месяц по существовавшим тогда расценкам пятьдесят-шестьдесят тысяч рублей, она могла себе позволить купить бриллиант за двадцать-тридцать тысяч рублей…В послевоенной Москве, по воспоминаниям очевидцев, Рембрандта можно было купить с рук за тридцать тысяч рублей.Нищее, голодное детство дённо и нощно шепчет про чёрный день…А что, много тогда и теперь отыщется звёзд, которые не вкладываются в нетленные ценности?!Почему тайник с бриллиантами на квартире у бывшей няни? А что, во время гастролей тогда и теперь квартиры звёзд мало обносят?!Орден… Орден Отечественной войны 1-й степени по приказу Жукова № 109Н от 24 августа 1945 года. За культурное обслуживание воинских частей и за две батареи «Катюш», купленных на свои деньги.А орден-то боевой… Не имел права Георгий Константинович награждать им артистку.Хотя формулировка вполне соответствующая: «За успешное выполнение заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество, за активную личную помощь в деле вооружения Красной армии новейшими техническими средствами».Лето 1945 года… Расслабился маршал Победы…Десять-то лет Руслановой по 58-й за измену Родине…За измену, заметьте, не за скупку бриллиантов и картин – не смогли доказать – сальдо-бульдо не сошлось.А за измену – запросто нажали на аккомпаниаторов и – будьте любезны…А может, вождь не простил ей обычного озорства на банкете в Кремле ещё перед войной?!
«Кушайте, говорит, курочку, кушайте!..» А озорница возьми да брякни: спасибо, мол, я-то сыта, а вот мои земляки на Волге голодают, вот их накормите…Опешил, говорят, вождь слегка, буркнул лишь в усы:«Рэчистая…», – и пошёл дальше.Ситуация с арестом стала понятной, когда на допросах следователи стали настойчиво выяснять её отношения с Жуковым.«Дружили и будем дружить!» – это опять по-руслановски…Жаль, но муж не выдержал, по простоте или по неосторожности оговорил командира… Бог ему судья…У самого Жукова тоже трофейного барахла выгребли целую кучу, но в итоге компромата хватило лишь на ссылку в Одесский и Уральский военные округа.Побаивался Сталин Жукова, побаивался…А уж когда вождь усоп, Георгий Константинович в марте же 1953 года стал первым заместителем министра обороны СССР и, первым делом, поспешил вытащить из лагерей своих фронтовиков.Примечательно, как в заключении о пересмотре дела говорится, что материалов причастности Руслановой к деятельности какой-либо антисоветской группы не имеется, что её высказывания носят обывательский характер и не могут быть квалифицированы как проведение антисоветской агитации.Отметим от себя, что свобода слова по-прежнему остаётся тупой головной болью тоталитарных режимов.В 1953 году Руслановой практически с нуля пришлось начинать свою певческую карьеру…И ещё двадцать лет народ валом валил на её концерты, а её удалые «Валенки» приосанивают старшее поколение до сих пор…К слову сказать, ни она, ни её муж с маршалом Жуковым больше так ни разу и не встретились.Кто знает, искали ли они её, эту встречу…
По нехитрому замыслу Нины Вадимовны такого рода рассказы о товарищах по несчастью – «изменниках Родины» призваны были приглушить их собственную боль и обиду.
Никто теперь не знает, а не было ли у Александра Леонидовича от них обратного эффекта…
И жизнь – повсюду жизнь в материи самой,
В глубинах вещества – от края и до края
Торжественно течёт в борьбе с великой тьмой…
А. Чижевский
Чижевские едва успели распаковать нехитрый багаж и перевести дух после переезда с квартиры приютившего их в Москве В. Ардова в свою, долгожданную, на Звёздном бульваре, как к ним буквально влетел суетливый, со старомодным шиком одетый господин в пенсне:
«Александр Леонидович! Дорогой вы мой! Ни с одной из своих трёх бывших жён я так не ждал свиданий, как с вами!»
Нина Вадимовна приветливо заулыбалась, а Александр Леонидович мгновенно подхватил тон:
«Увы, голубчик, должен вас огорчить, я нахожу себя малопригодным для вашей четвёртой!»
Рассмеялись.
«Ах, да! Бадмаев Станислав Георгиевич, врач, биофизик и селенобиолог», – гость галантно приложился к руке Нины Вадимовны, в то время как она успела бросить на мужа смешливо удивлённый взгляд.
«Селенобиолог?! – и Александр Леонидович ещё раз, уже с радостью и удивлением тряханул руку гостя. – Селенобиологи к нам ещё не залетали! Разве что ночью, но мы, знаете ли, солнцепоклонники, по ночам обычно спим…»
«Знаю, знаю, Александр Леонидович! Я всё про вас знаю и с нетерпением ждал столь мощную подмогу! Беда, знаете ли, с единомышленниками! Разметала всех земная неустроенность по суровым-то краям, что мне вам рассказывать… Это я в Германии отсиделся… Вот парадокс! – гость хлопнул себя по худой коленке. – О влиянии Луны и Солнца на всё живое на Земле наши вельможи смутно догадываются, про остальные-то планеты я уж молчу… А начнёшь подводить сюда научную базу – астрологом обзываются!»
Гость снял пенсне и залился неожиданным детским смехом:
«Боюсь, коллега, что астрологию за науку в наших краях признают ещё позже космической биологии…»
«Однако позвольте полюбопытствовать, Станислав Георгиевич, как можно было в такое лихолетье отсидеться, как вы выразились, в Германии?!»
Гость с готовностью развернулся в сторону Нины Вадимовны:
«Да ради бога, милейшая хозяюшка! Счастливый процент исключения, не иначе, а вернее сказать – планеты так сложились. Судите сами… Я ведь из рода того самого Бадмаева, придворного лекаря, которого Гришка Распутин по-приятельски Бадьмой величал…»
«Да-да-да», – припоминал Александр Леонидович.
«Был направлен на учёбу в Германию, изучал медицину, а тут большевики… Остался… Поостерёгся, знаете, под горячую руку с такой-то фамилией попасть… Кто бы тогда стал разбираться, что очень дальнее родство… В Европе как раз пошла мода на восточную медицину. Работал в группе Роберта Фолля… Франц Вернер, Кремер, Пецль – не слышали?»
«Акупунктура?»
«Электроакупунктура… Китайская акупунктура на немецкий лад, так сказать… В окружной больнице ныне печально известного города Дахау доктор Шмидт впервые обследовал известные точки акупунктуры у пациентов с клинически подтверждёнными диагнозами и установил, что при недостаточности какого-либо органа электрические характеристики соответствующих точек акупунктуры меняются, в то время как у лиц с нормальной функцией органов эти характеристики остаются постоянными. В Штутгарте по заказу доктора Шмидта был изготовлен электронный прибор для измерений в точках и… пошло-поехало…»
Гость вопросительно взглянул на Александра Леонидовича, потом на Нину Вадимовну – интересно ли или утомил?!
«Прошу вас, голубчик, продолжайте… В наших гулаговских академиях с информацией от немцев было туго, сами понимаете…»
«Собственно, я-то занимался влиянием электромагнитных полей на органы и системы человеческого организма. Так вот совсем недавно, в 1954 году, Роберт Фолль в ходе совместных исследований с Гладер-Тюрк неожиданно установили, что находившиеся вблизи точек акупунктуры различные медикаменты могут существенно изменять электрические параметры последних в лучшую или худшую сторону. И пошло-поехало… Все силы бросили на медикаментозное тестирование, подбор гомеопатических и аллопатических средств, стоматологических материалов, и прочее, и прочее… Selbstferstendich (само собой разумеется, слов нет – нем.), дело нужное и интересное! Только я уже, можно сказать, стал лунатиком… Влияние Луны на человека – вот где тайны и простор! Вы к лунатикам как относитесь, Александр Леонидович!»
«Хорошо отношусь! Среди них очень даже симпатичные попадаются… Вот, например, мой учитель и друг Константин Эдуардович Циолковский считал себя лунатиком… Он мне рассказывал, что мог проснуться, лёжа на полу в другой комнате. Или во сне, сидя на кровати, вдруг начинал бормотать что-то. В разговорах на эту тему Константин Эдуардович неоднократно уговаривал меня заняться изучением лунатизма. Я пообещал сгоряча… после гелиобиологии… да вот как-то не так всё повернулось…»
«Чай совсем остыл», – Нина Вадимовна выработала привычку пресекать всякие поползновения к депрессии и меланхолии.
«А лунопоклонники-то, любезная Нина Вадимовна, о женщинах пекутся поболе других! Влияние Луны на женский организм более значительно, чем на мужской, и даже более значительно, чем влияние Солнца! Так-то-с! Испокон веков Луна являлась символом женского начала, материнства, влияла на менструальный цикл, состояние матки, вынашиваемость плода… Луна держит под контролем буквально весь женский организм! Доказано, что Луна стимулирует биологическую активность, регулирует водно-солевой обмен, кровяное давление, влияет на выработку гормонов, работу пищеварительного тракта и лимфатической системы, выделение жидкостей – слюны, мочи, желчи, пота… Растущая Луна повышает давление всех жидкостей, а тело человека, как известно, на шестьдесят-семьдесят процентов состоит из жидкости. Убывающая Луна понижает давление жидкостей…»
Александр Леонидович и Нина Вадимовна обожали, когда такой собеседник садился на своего конька.
«В полнолуние обостряются болезни психически неуравновешенных людей, поскольку к их избыточной энергии добавляется ещё и лунная энергия, нарушая и без того хрупкое равновесие. Поэтому в дни полной Луны заметно возрастает количество несчастных случаев, самоубийств, преступлений, аварий и катастроф… В новолуние, напротив, страдают люди, подверженные депрессиям, у которых дефицит энергии, а Луна отнимает у них последние крохи… Улавливаете аналогии с возмущённым Солнцем, а, Александр Леонидович?!
Ведь очевидны проблемы, как Божий день, а приходится чинуш убеждать, что всё это – суть наука, не что иное… В средние века категорически запрещалось делать операции в дни полнолуния, поскольку из-за повышенного давления крови существует опасность обильных кровотечений и кровопотерь. Кроме того, именно в эти дни организм оказывается особенно обессиленным болезнью. В дни новолуния давление крови ниже нормы, что также чревато определёнными осложнениями, поскольку существует реальная угроза образования тромбов.
Каждый человек, рождаясь в определённый момент времени, фиксирует в своих энергетических оболочках или, иначе говоря, в своём астральном теле, как хотите, энергетический портрет космического окружения, связанный с положением Солнца, Луны и других планет в одном из знаков Зодиака, придающих новорожденному свои специфические свойства.
Если младенец, например, родился в тот момент, когда Луна неблагоприятно расположена относительно других планет, у него как бы программируется повышенная раздражаемость, эмоциональная неустойчивость, потеря сил и энергии из-за всякого рода злоупотреблений, лихорадки и затяжные простудные заболевания, онкологические болезни, психические расстройства, да и разные непредвиденные несчастья… Ну, чистая клиника, что тут говорить!
Какой смысл спорить, что медицинская астрология – одно из древнейших направлений классической астрологии – это же бесспорный факт. Вавилон, Египет, древние индусы… Гиппократ считал, что врач не имеет права лечить человека, если не знает его гороскопа.
Кажется вполне очевидным, что призвание медицинской астрологии – помочь врачу в выборе наиболее действенной методики и тактики лечения именно этого пациента. Она может дать практические рекомендации по правильному образу жизни, питанию, подсказать благоприятный период для зачатия, указать наиболее уязвимые органы и системы, хроникам подсказать периоды возможных обострений…
Иначе говоря, специалист по астромедицине может и должен спланировать жизнь человека так, чтобы снизить вероятность развития потенций в болезнь. Одним словом, профилактика и есть главная задача астромедицины…»
Гость сделал паузу, внимательно посмотрел на Александра Леонидовича и Нину Вадимовну – не утомил ли, затем снял пенсне, что, скорее всего, означало: а теперь самое главное…
«Но… Осмелюсь напомнить, друзья мои, что я не зря кушал немецкий Broot… И меня, знаете ли, вовсе не устраивала участь профилактика. Поэтому ваш покорный слуга с Божей помощью научился получать лекарственные препараты, призванные избавить человека от хворей, связанных с возмущениями на Солнце и всяческого лунного негатива… Пилюльки, знаете ли, от гелио– и селенотараксий!»
Гость энергично потёр ладони, Нина Вадимовна и Александр Леонидович переглянулись – этот жест был им хорошо знаком, потому что безошибочно выдавал фанатика от науки.
«Должен вам сказать, дорогой Станислав Георгиевич, что идея таких геопатических препаратов давно носилась в воздухе. Возьмусь даже утверждать, что существование их предсказывалось, как некоторых некогда недостающих элементов в периодической системе Менделеева… Коли так… Так вам не только Broot, но и Butter полагается!»
«Так ведь не прошибёшь стену-то, Александр Леонидович! Только что на костре, как Коперника, не сжигают, а так… пальцем у виска в лучшем случае…»
Условились на ответный визит Чижевских через пару деньков…
Для нас едино – всё: и в малом, и большом.
Кровь общая течёт по жилам всей Вселенной.
А. Чижевский
Установка Бадмаева по производству геопатических препаратов являла собой зрелище загадочное и впечатляющее, во всяком случае, так она смотрелась на фоне архиаскетической обстановки холостяцкой квартиры изобретателя в Химках.
Пара метровых алюминиевых тазов с прикреплёнными радиодеталями на подставках – надо полагать, для ориентации их на Солнце и Луну… Тазы проводами соединялись с неким электрическим прибором вроде настольного трансформатора. От прибора за окно тянулась толстая медная шина, уходящая в землю, – как разъяснил изобретатель: для восприятия электромагнитного поля Земли. И тазы, и прибор проводами объединялись в чёрной коробке с клеммами и немецким словом на крышке. Уже оттуда тянулись провода к медным пружинам в стеклянной банке, как потом выяснилось, с водкой.
Параболлические антенны, по замыслу автора, настраивались на Солнце или Луну и активировались в периоды геомагнитных бурь или полнолуния соответственно. В результате в растворе сорокаградусного спирта образовывались кластеры, то есть структурные образования вещества (спирта), запоминающие информацию о внешнем воздействии Солнца или Луны.
«Почему спирт? Самый доступный и удобный из пригодных материалов. Ещё, может быть, сахар или воск – они тоже запоминают информацию…»
Ну, а дальше, якобы, как в гомеопотии – подобное лечится подобным. Ну, если хотите, как нозоды или прививка…
Из всей этой схемы Александр Леонидович больше вдохновился электронной передачей свойств лекарственных препаратов на носители – спирт, сахар, воск. Неказистый блок с радиодеталями, по утверждениям фоллистов, якобы обеспечивал передачу свойств лекарственных парепаратов на электронные носители, а потом, по потребности, в удобоваримую для пациента форму – на спирт, сахар или воск.
Человек обладает собственным электромагнитным полем, образующимся в результате биохимических процессов, связанных с обменом веществ.
Все элементы Солнечной системы в процессе жизнедеятельности вырабатывают свою энергию, которая представляет собой сочетание электромагнитных полей или, иначе говоря, планетарную энергию. Раз она предсказуема, стало быть, и её влияние на физические тела также можно оценить и… нужным образом корректировать.
Теоретически всё вроде бы складно; проверка практическая, разумеется, требует много сил и средств. Но… За одного битого двух небитых дают… Александр Леонидович был бит нещадно, его собеседника планеты уберегли… Пока…
Чижевский так сочувственно глянул в слегка восточные глаза изобретателя, что тот даже опешил – что-то не так?!
«Зачем вы приехали в СССР, Станислав Георгиевич, дорогой?! Я понимаю, в Германии после войны несладко, допускаю, что как истинно русский человек вы искренне желаете преумножить славу России… Вот Вы обмолвились, что всё про меня знаете: тогда скажите на милость, кто из нас больше похож на немецкого шпиона: я или вы?!»
Бадмаев снял пенсне, сел едва ли не мимо стула, непонимающими глазами посмотрел на Нину Вадимовну, как бы ища поддержки…
«У вас европейский склад ума, дорогой Станислав Георгиевич… Изощрённости в нём нет… А нас, изменников Родины, пообтесали на сей счёт…»
«Я так понимаю, что препаратами с вашей установки можно не только лечить, но и калечить», – у Нины Вадимовны, можно считать, был диплом с отличием гулаговского университета.
«В принципе… да… Я как-то не задумывался над этим… Гомеопатические препараты сродни ядам, всё зависит от количества…»
«И от намерений и мозгов тех, в чьих они руках, – поспешил вставить Александр Леонидович. – А мозги-то эти изощрены изрядно, уж вы мне поверьте. Так, к сожалению, в России сложилось с некоторых пор… И многим вы уже поведали о своих исследованиях?»
«Да-а… Собственно… Нет… Я тут всего ничего… По службе-то я занимаюсь изучением влияния электромагнитных полей на человеческий организм… Вот разве что племянник, студент Тимирязевки… Ему мои исследования показались любопытными… Правда, больший интерес он проявляет вот к этому аппарату, – с этими словами Бадмаев вытащил из шкафа небольшой прибор, на пластиковой крышке которого чётко просматривалось название фирмы Medisa. – Вы что-нибудь слышали об энерго-информационном переносе свойств одного вещества на другое? В Европе чаще говорят Imprint, а вот такие приборы называют репринтерами…»
«Скорее нет, чем да. Извините, ради Бога, за отсталость…»
«Тогда, с вашего позволения, немного теории… Как Вы считаете, что даёт лечебный эффект от гомеопатического препарата, разведённого дистиллированной водой до потенции десять в минус двадцать третьей степени? Вы же понимаете, там и активного вещества-то уже никакого не осталось…»
«Да-да, когда-то существовала единственная версия – вместо активного вещества в дистиллированной воде осталась память о нём…»
«Совершенно верно! И, надо сказать, версий за время вашего вынужденного отсутствия ничуть не прибавилось. Зато появилось обоснование…
Стараниями немцев Ф. Вернера, В. Людвига и, главное, Ф. Морелля было доказано, что электромагнитные копии лекарственного препарата вот таким вот аппаратиком можно записать, а потом передать на носитель, который, как вы изволили заметить, может изменить свою структуру и тем самым сохранить действенную память об этом препарате. Пусть на пять-семь дней, но всё одно – это же замечательно!
Почему?! Да потому, что кластеры раствора с пространственно упорядоченной структурой или их отпечаток, подобный молекулам лекарственного вещества, могут взаимодействовать с определёнными рецепторами клеток организма человека, опосредованно влиять на выделение ими различных медиаторов! А?! Дёшево и сердито!
Теперь у немцев копирование свойств гомеопатических препаратов-оригиналов – это целая индустрия: фирмы Medisa, Svelen, Gals, Brand and K и другие…
Вот вам, будьте любезны, полторы сотни копий классическик комплексных гомеопатических препаратов вот в такой коробочке», – с этими словами Станислав Георгиевич вытащил из того же шкафа серого пластика коробочку с большими буквами HELL.
Увлечённый повествованием, интересным, в первую очередь, для него самого, Бадмаев, казалось, совсем забыл о страхах и предупреждениях Александра Леонидовича. Эйфорию учёного прервала более практичная Нина Вадимовна:
«Позвольте, Станислав Георгиевич, так ведь можно бесконтрольно откопировать любой препарат…»
«В том-то всё и дело, мудрейшая Нина Вадимовна! Сказать по правде, в том-то вся и беда! Копии могут быть искажены до непредсказуемости, потому фармацевты все зубами заскрежетали!
А вы себе представляете, что это за армия!»
Повисла пауза… Что за армия?!
Скорость анализа, пожалуй, повыше у Александра Леонидовича:
«Скажите, любезный Станислав Георгиевич, а у своего племянника вы никаких пагубных страстей не замечали?! Ну, там, тяга к наживе или к алкоголю…»
Спущенный на землю учёный в задумчивости опять снял пенсне и на несколько мгновений ушёл в себя…
«Опасные вы люди, Александр Леонидович и Нина Вадимовна, – в задумчивости произнёс, наконец, Бадмаев. И поспешил добавить: – Но очень необходимые! Не зря я с таким нетерпением ждал вас!»
И расслабленно отвалился в кресле, будто готовился снять с души некий камень.
«Вот этот вот прошлогодний (1957 года) Международный фестиваль молодёжи и студентов… Он, знаете, для нашей молодёжи, по сути, первый контакт с зарубежными сверстниками. Много новых откровений… Я уж не имею в виду, что в этом году стало вдруг рождаться повышенное количество разноцветных детишек, бог с ними… А вот дурные болезни или наркотики… Сдаётся мне, наши ребята после долгого железного занавеса к такой свободе оказались совсем не готовы. Я вижу, как изменился мой племянник… И дело, знаете, не в большей раскованности… Как врач, я стал иногда замечать в нём некоторые признаки воздействия наркотических веществ. Вы полагаете, это надо связать с репринтером? И что, метеозависимых людей оставить без вспомоществования и не обнародовать возможности копий геопатических препаратов?! Но это же абсурд! Кирпичом тоже можно проломить череп, так что, теперь вообще его не производить?!»
Александр Леонидович неопределённо пожал плечами, а мысли его уже побежали вперёд…
Ведь на месте Бадмаева таким вот европейцем-идеалистом мог быть он сам… Послушай он в своё время мудрых людей, покинь Россию на смутное время… И тогда не было бы ужасов ГУЛАГа, и тогда свернулись бы горы исследований…
Но тогда не было бы Нины Вадимовны… Зато была бы Нобелевская премия и мировая слава…
Да нет, это невозможно… Нина Вадимовна куда как расторопнее, чем он, так и та попалась при переходе границы… Чего уж теперь…
Но бадмаевские аппараты… Ну, засекретят, в крайнем случае… Самого-то в лагерь вроде не за что… Пока… А меня за что на шестнадцать лет?! Да и времена изменились…
Не в аппаратах дело и не во времени… В людях… Захотят – и кирпич пришьют…»
Новый знакомый Чижевских, скорее всего, учёл их советы по поводу возможной неоднозначной реакции на свои мудрёные аппараты, потому что последующие их беседы ушли немного в сторону и были посвящены в основном всевозможным электромагнитным полям, их взаимодействию и влиянию на человека.
И тазы-антенны из квартиры, надо полагать, были перенесены в лабораторию…
Довольно скоро, впрочем, Александр Леонидович понял, что составляющая охраны здоровья в исследованиях центра, где работал его новый знакомый, не главная и по объёму и тематике вопросов явно уступает какому-то другому, как ему показалось, более прагматичному направлению.
Слов нет, возросшая за время сидения Чижевского энерговооружённость человеческого бытия поневоле заставляла учёных опасаться за хрупкое здоровье венца природы в этом жутком и малопонятном электромагнитном смоге.
Наконец-то учёные многих цивилизованных стран пришли к выводу считать опасной для здоровья интенсивность магнитного поля 0,2 микротеслы.
Его настораживало другое. Чего стоит эта самая норма, если по величине – это напряжённость всего лишь электропроводки или утюга…
А вот электрический чайник – уже 0,6 мкТл, стиральная машина – 10 мкТл, в вагоне электрички – 20, в трамвае и троллейбусе – 30, а в метро – и вовсе 150–200 мкТл…
Да что там метро: интенсивность магнитного поля электрической бритвы на расстоянии 3 см может доходить до 1500 мкТл, а фенов и вовсе до 2000 мкТл!
Так чего на деле стоит санитарная норма в 0,2 мкТл?!
При всём при том, что в свободной прессе уже появились результаты наблюдений, например, шведских врачей о том, что дети, живущие в условиях постоянного возрастания магнитного поля, не превышающего нормативного (0,2 мкТл), в 3 раза чаще других болеют лейкемией… Американские врачи установили многократно возросший риск онкологических, репродуктивных, сердечно-сосудистых и нервно-психических заболеваний работников или жителей, близко связанных с подстанциями, трансформаторами, метро, железными дорогами, линиями электропередач…
После достаточно чистой электромагнитной обстановки ГУЛАГа у профессора Чижевского создалось ощущение, что загрязнение электромагнитным смогом крупных городов приняло угрожающий характер и, что самое ужасное, практически вышло из-под контроля. С жадностью впитывал он недополученную за шестнадцать лет информацию, которая по мере её возрастания, как и впредь, рождала в его неординарном мозгу неожиданные выводы и новые проблемы.
Ещё в тридцатые годы он доказал, что во время магнитных бурь немного замедляется ток крови в капиллярах за счёт сбивания клеток крови в кучки. Естественно, из-за этого нарушается газообмен, вот вам и кислородное голодание, а, стало быть, и инсульты, и инфаркты… Честно говоря, современный человек уже приговорён глотать разжижители крови. Это полбеды… Видел он и беду…
Каждый орган человека имеет свою собственную рабочую частоту: печень – 300–400 Гц, почки – 600–700 Гц, сердце – 700–800 Гц… При неизбежных внешних электромагнитных воздействиях обязательно произойдёт сбой этой частоты – и тогда заговорят о внезапных смертях практически здоровых людей. Наверное, и болезнь такую от дремучести выдумают – синдром внезапной смерти…
Предвидел Александр Леонидович и появление неизвестных болезней, и целых эпидемий… А как иначе: при внешнем воздействии на человека электромагнитных излучений с частотой 350 Гц активизируются дремавшие доселе микробы: 450 Гц – вирусы, 550 Гц – паразиты… А иммунитета против них нет…
«Земное эхо солнечных бурь…» – осмеяли, отмахнулись, затоптали, заплевали… А вы что-нибудь о резонансе слышали, господа умники?! А кто-нибудь проверял, что будет со всем живым на Земле от наложения солнечных бурь с новорожденным электромагнитным смогом?!
Нервные импульсы от мозга к органам и обратно – это электромагнитные импульсы. Что происходит с ними в условиях неимоверно возросшего внешнего электромагнитного поля?!
Какой дьявол на шестнадцать лет изолировал провидца от цивилизации?! С какими намерениями?!
Только шесть лет проживёт Александр Чижевский в Москве после переезда из Караганды… Раковая опухоль верхнего нёба задушит его в шестьдесят четыре года… Как знать, не лучшее ли это доказательство худших его опасений?!
Да, электромагнитный смог ни увидеть, ни услышать, не понюхать… Но ведь совсем недавно так было и с радиацией… Тоже поначалу игрались, пальчики фотографировали на рентгене, атомный взрыв съезжались понаблюдать…
Вот чего не ожидал по своей всегдашней наивности Александр Леонидович, так это резкого размножения коммерсантов от науки. Сонм изобретателей быстренько предложит патентованные нейтрализаторы, поглотители, отражатели и прочие защитители от новоявленной беды, только плати…
Та же участь постигнет и его аэроионизаторы (читай: люстры Чижевского)…
Накануне очередной их встречи Бадмаев вдруг неожиданно позвонил и, извинившись, отменил её, заявив, что уезжает в непредвиденную командировку в Германию.
Спустя три недели он стоял на пороге квартиры Чижевских на Звёздном бульваре с букетом цветов и восстановленным европейским лоском.
«Признаться, заинтриговали вы нас весьма и весьма. Нам казалось, что в Германию в командировки сейчас исключительно военные ездят. Или тут тоже военной тайной попахивает, а, Станислав Георгиевич?!»
«Господь с вами, Александр Леонидович! Разве я похож на Мальчиша-Кибальчиша или Плохиша?! Тайны военной нет, а вот общаться пришлось исключительно с людьми военными… Было интересно, не скрою… Тайна не тайна, а вот интрига была…»
Гость повёл носом в сторону кухни и шумно принюхался. По квартире гулял возбуждающий аромат обожаемых им плюшек.
«По поручению Госплана и Госстандарта наш Центр готовит экспертное заключение по поводу целесообразности появления на нашем рынке микроволновых печей. В современной технике микроволны, которые, осмелюсь напомнить, перемещаются со скоростью света, то есть почти триста тысяч километров в секунду, используются для междугородной и международной связи, а также для передачи телевизионных программ.
Но вот, будьте любезны, на Западе придумали использовать микроволны в качестве источника энергии для приготовления пищи, то есть эту самую микроволновую печь.
Позволю себе малую толику пояснений, чтобы было понятнее, зачем я ездил в Германию.
Каждая микорволновая печь содержит магнетрон, который и преобразует электрическую энергию в сверх-высокочастотное электромагнитное поле с частотой 2450 мегагерц. Молекула воды в таком поле будет, как стрелка компаса, стремиться сориентировать себя вдоль поля. Однако в таком поле, направление которого меняется более миллиарда раз в секунду, бедной молекуле приходится постоянно вращаться туда-сюда. Создаётся молекулярное трение, которое и нагревает её… Нет сомнения, что это трение разрывает и деформирует молекулы пищи, создавая изомеры, то есть состав и молекулярная масса остаются те же, а строение атомов уже другое. Стало быть и свойства физические и химические тоже другие…
Наши микробиологи насторожились – нет никаких исследований по этим самым изомерам, чёрт их знает, как они аукнутся в желудках советских людей?!
А поскольку чертежи микроволновки, да и кое-что ещё, и мы, и американцы на правах победителей поимели у немцев, вот меня туда и наладили…
Прелюбопытное это дело, доложу я вам, Александр Леонидович, в чужих тайнах копаться. А уж у кого-кого, а у немцев их – вагон и малая тележка…
Вот извольте, чтобы, значит, время на приготовление пищи не затрачивать – блицкриг же – они и придумали Radio-missor – микроволновую плиту. Принципиальная схема, кстати, во всех моделях одна и та же по сю пору. Чертежи-то наши хапнули своевременно, а вот результаты медицинских исследований взять не догадались. Или попросту не нашли – американцы всё увезли с собой…
Ну, вот теперь и наши опомнились, и меня что называется… в тыл врага…
Помогли бывшие связи, нашёл я дубликаты медицинских исследований…
Что вам сказать… Соблазнительное изделие, но пока… Пока есть предостережения самих немцев, что некоторые аминокислоты в детском питании под воздействием микроволновки преобразуются в изомеры, деформирующие нервную систему и ядовитые для почек…
Есть новые исследования швейцарцев, что видоизменённые под действием микроволн продукты несут злокачественное воздействие на кровь…
В частности, сокращается гемоглобин, увеличивается количество лимфоцитов (белые кровяные клетки – авт.), изменяется в худшую сторону соотношение HDL («хороший» холестерин) и LDL («плохой» холестерин). А это уже, сами понимаете, попахивает дегенерацией…
Наш институт микробиологии готовит публикацию своих исследований. Суть в том, что, кроме снижения на шестьдесят-восемьдесят процентов питательности пищи, под действием микроволн формируется целый натюрморт канцерогенов, причём в любых продуктах: и в мясе, и в молоке, и в зерновых…
Даже в свежих овощах и фруктах микроволны алкалоиды превращают в канцерогены.
Странно, знаете ли, ведут себя американцы… Ни один их госуниверситет не провёл практически ни одного исследования по воздействию изменённой в микроволновке пищи на организм человека. Коммерсанты, что ли, им рты позатыкали…
В популярных журналах, конечно, появляются опасения, правда, мало чем подкреплённые. Пища, мол, из микроволновой печи содержит микроволновую энергию в молекулах, которая не присутствует в пищевых продуктах, приготовленных традиционным путём. Или считается, что введение в человеческий организм молекул, подвергшихся воздействию микроволн, имеет гораздо больше шансов причинить вред, чем пользу…»
«Ну, и что наши власти?»
«Мы своё честно отработали, микробиологи имеют, что сказать, никто на нас пока не давил… Но я чувствую, что каток коммерции растопчет все эти благие намерения… Подработают конструкцию, потратятся на рекламу и… abgemacht! Уж очень лакомый кусок… Вы только прикиньте – в каждую семью по печке!»
Доктор Бадмаев окажется прав…
В 1976 году Постановлением Совета Министров СССР было запрещено использование микроволновых печей в быту. Но… ненадолго… Каток коммерции таки проехался, и сегодня мы имеем то, что имеем – микроволновка практически в каждой семье…
Профессор Чижевский оказался прав по поводу наличия в работе его нового знакомого некоего другого, более прагматичного и менее афишируемого направления.
«Расколол» его Александр Леонидович совершенно случайно, коснувшись своего непрямого участия в разработке так называемого психотронного оружия.
Речь зашла о событиях почти сорокалетней давности, когда молодого энергичного профессора Чижевского некий однокашник пытался вовлечь в научные разработки по созданию систем управляемого гипноза или зомбированию.
Доктор Бадмаев, утверждавший не так давно, что знает о Чижевском всё, заметно напрягся, когда речь зашла о той памятной истории.
Александр Леонидович без задней мысли поделился с коллегой своими научными соображениями и, самое главное, своими опасениями о возможных последствиях электронного контроля над разумом человека.
И было ему невдомёк, что и предвидение учёного, и опасения просто разумного человека за прошедшие сорок лет, во-первых, значительно сэволюционизировали, а во-вторых, поразительным образом подтвердились.
Вот как раз это и напрягло доктора Бадмаева, ибо разработки его конторы выглядели так, как будто профессор Чижевский все эти годы трудился там.
Станислав Георгиевич понял: военной тайны ему не сохранить…
В 1936 году профессор Чижевский написал в одной из своих работ: «В науке всегда случается так, что вначале обнаруживаются самые грубые явления, прямо бьющие в глаза… Эпидемиология, видимо, ещё не созрела для восприятия идей, изложенных здесь. Понадобится ещё несколько десятков лет, чтобы мы обрели общий язык… Такое время придёт лет через пятьдесят…»Так оно и произошло. В настоящее время не вызывает никаких сомнений та позиция, согласно которой особое и даже ключевое значение в возникновении и эволюции живых существ на Земле имеют космопланетарные поля, которые являются своего рода синергической колыбелью человека.Параметры физических полей в биосфере Земли зависят, прежде всего, от динамики космических процессов. Обосновывается также возможный механизм космофизических влияний на функциональную активность мозга человека через так называемые шумановские резонансы, то есть канал взаимодействия биотоков мозга человека с резонансными частотами – 7,8 Гц в полости, образованной поверхностью Земли и нижней границей ионосферы.Так вот в спокойных гелио– и геофизических условиях частоты изменений биопотенциалов мозга тоже 7,8 Гц, то есть система «человек-окружающая среда» находится в относительном равновесии.Вспышки на Солнце меняют электромагнитные свойства нижней ионосферы, что, в свою очередь, это относительное равновесие нарушает.Александр Леонидович сорок лет назад тактично ушёл от участия в экспериментах принудительного изменения такого равновесия, однако это вовсе не означает, что такие работы не велись.Спустя два года после смерти профессора Чижевского, в 1966 году, одно из научных подразделений ВВС США издало 14-томный труд под названием «Перспективы нового мира», в котором рассказывается о достижениях в разработке нового оружия по превращению человека в биологического робота.В главе «Процесс биологического контроля» авторы пишут о создании такого электромагнитного источника энергии, с помощью которого через нарушения шумановского резонанса можно будет контролировать мышечные движения человека, его эмоции и действия, усыплять его, внушать ему любые мысли, внедряться в краткосрочную и долгосрочную память, а также в кратчайшие сроки вырабатывать у него новый набор навыков и стирать существующие.Усилиями доктора Бадмаева и его коллег стало известно, что эксперименты по контролю над человеческим сознанием имеют грязное прошлое, поскольку вышли из гитлеровских концлагерей.Документально установлено, что в концлагере Дахау, да и в других концлагерях тоже, нацистские медики ставили над военнопленными эксперименты по массовому гипнозу.Японцы за период с 1940 по 1945 годы потратили немалые средства на программу «Луч смерти». Утверждают, что в 1943 году на испытаниях некоего излучателя, на расстоянии в несколько километров, глохли двигатели автомобилей, у мышей и свиней начинались лёгочные кровотечения, разрушались клетки мозга…В семидесятые годы в США разразился скандал, когда стало известно об аналогичных экспериментах, проводимых уже военными и разведывательными ведомствами США в продолжение опытов нацистов и на основе изъятых у них результатов.В 1989 году агенство CNN показало по своим каналам документальный фильм об электромагнитном оружии и о весьма обнадёживающих результатах его испытания.Поэтому, когда доктор Бадмаев, слегка смущаясь, поведал Александру Леонидовичу о достижениях своего Центра, тот мало удивился, зато заметно погрустнел.«А что по поводу защиты от этой напасти скажете? Работаете… Когда-то, в своё время, я рекомендовал на время электромагнитных солнечных бурь укрывать особо чувствительных больных, например, пациентов психлечебниц в экранированных помещениях. Так, знаете, злопыхатели предлагали и мне самому надеть на голову кастрюлю и присоединиться к больным. Каково, а?!»«Что вы, любезный Александр Леонидович! Теперь такие мощности… Вороны рядом пролетают, так на землю сваренными падают… Какие кастрюли, помилосерствуйте! А на расстоянии-то человек, когда уж поймёт, то поздно будет… Если вообще что-нибудь поймёт…»«Я так полагаю, дорогой Станислав Георгиевич, вам приятнее было лечебными препаратами заниматься…»«А я ими и занимаюсь, – с жаром перебил Бадмаев. – Что вы, какой из меня агрессор… И дело совсем не в клятве Гиппократа. Насмотрелся я на вояк всяких мастей… Личина у всех одинаковая…»«В таком разе без эффекта доктора Вельховера и вашего покорного слуги вам не обойтись…»Повисла пауза. Бадмаев глядел на Александра Леонидовича, как будо видел его в первый раз. Глаза его по размеру стали почти как стёкла от пенсне, а от усиленной работы мозга, казалось, зашевелились остатки волос… Наконец, мысль его дозрела, потому что он хлопнул себя по лбу:«А мы-то всё проводами да датчиками ловим, а они же все одномоментные, никакого опережения не дают… А ведь коринебактерии-то заранее электромагнитный всплеск засекают… Да. вы же гений, Александр Леонидович!»«А я знаю…»И оба с удовольствием расхохотались.Чижевский неожиданно погрустнел:«К сожалению, меня постоянно печалит мысль, что из этой жизни я уйду с чувством невыполненного долга… Не удалось поработать всласть… Вот, кстати, о вирулентности коринебактерий. Ведь они отнюдь не одиноки в таком качестве. Была у меня мечта составить атлас реакций вирусов и бактерий здорового и больного человека на сопутствующие ему по жизни электромагнитные поля. Какое было бы подспорье медикам… Ведь то, что я предсказал, а доктор Вельховер блестяще доказал заблаговременную реакцию коринебактерий на электромагнитные возмущения на Солнце, было чистым откровением, я бы даже сказал, наитием, не более того… Почему биологи с физиками до сих пор дружбу не водят, я не понимаю. Нет сомнений, каждая наука на своём поле сильно разраслась, поэтому, сдаётся мне, именно на стыках наук следует ожидать наибольших откровений… Кого винить…»«Какие ваши годы, Александр Леонидович! Шестьдесят три для настоящего учёного – почитай, самый разгар творчества! Такие дела разворачиваются! Простаки разгул электромагнитных полей повсюду! Солнечные бури хотя бы цикличность какую-то имеют, как вы замечательно изволили доказать! Теперь же в нашем жизненном пространстве полная волновая вакханалия! Наука явно не поспевает за валом новых и новых проблем!»Время беседы наших героев печально примечательно. Именно с 1960 года во всём мире резко возросло количество стихийных бедствий и технологических катастроф по вине человека, а также трудно опровергаем прирост процента людей с той или иной степенью нарушений психики.Можно и дальше перечислять вроде бы не связанные между собой странные факты современного развития человечества, но даже вышеуказанные события заставляют задуматься каждого.В 1940 году гениальный югославский физик Никола Тесла объявил, что изобрёл луч смерти, то есть ему удалась передача электрической энергии через естественную среду, на любое расстояние, отражением её от разогретой ионосферы и последующей фокусировкой в нужной точке земного шара.Есть версия, что Тунгусский метеорит не что иное, как удавшийся эксперимент такой переброски.На деле это означает, что новый вид оружия способен блокировать электрическую аппаратуру, радиосвязь, выводить из строя бортовые приборы, провоцировать масштабные аварии в электрических сетях и на нефте-газопроводах, изменять погоду целых регионов, а также негативно воздействовать на психическое состояние и здоровых людей.Геофизическое, климатическое, электромагнитное, лучевое, психотронное – как угодно, но это Оружие, и великие державы за него ухватились…Так хотелось написать: «…за него в ответе…»С 1960 же года стали регулярно проводиться различной интенсивности электромагнитные трансляции и сопутствующие эксперименты в Плэттсвиле (Колорадо), Аресибо (Пуэрто-Рико), Аркидейль (Австралия)…Не от этих ли экспериментов взбунтовалась природа?!
На тринадцати гектарах уютной долины Гакона в двухстах милях от Анкориджа на Аляске с 1992 года в зенит нацелились 180 антенн высотой в 24 метра. Суммарная излучающая мощность 3,5 мегаватт… Они способны разогреть любой участок ионосферы до состояния высокотемпературной плазмы.Неистовый и безответственный ученик Теслы Бернард Истлунд признаёт:«Есть данные, что таким образом можно изменять, скажем, розу ветров на больших высотах…»Сообщество содрогнулось и… выдало безумцу патент на «Метод и аппарат для изменения слоёв земной атмосферы, ионосферы и/ или магнитосферы Земли»…Станция на Аляске называется HAARP – High Frequency Active Auroral Research Program (Программа активного высокочастотного исследования авроральной области – ХАРП).Не надо быть специалистом, чтобы понять, что раскалённая плазма без труда прожжёт озоновый слой и частично растворит ионосферу. И тогда смертоносная космическая радиация хлынет в атмосферу…Такие безответственные эксперименты, к сожалению, характерны для разобщённого пока человечества, поэтому, по заведенной горькой практике, такого рода каннибальские проекты скрываются от людей.«Земное эхо солнечных бурь» смолоду серьёзно беспокоило калужского юношу Шуру Чижевского…Излучения ХАРПА во много раз мощнее солнечного…Каким будет для матушки – Земли его эхо…
Для нас с тобою мир – родное существо,
Столь близкое душе, столь родственно-простое,
Что наблюдать за ним – для мысли торжество,
И радостно будить молчанье вековое.
А. Чижевский
Ранняя весна 1962 года основательно разогрела Москву и подвела её к масленице слегка разомлевшей, галдящей, как стая мартовских грачей.
Звонок в квартиру Чижевских на Звёздном бульваре прозвучал как восклицательный знак: длинный и короткий, как точка…
«Это Станислав Георгиевич», – заулыбалась Нина Вадимовна и, вытирая руки о цветастый передник, пошла открывать дверь.
На лестничной, цвета облупленного военного грузовика, площадке её взору предстали принаряженные доктор Бадмаев и ещё один товарищ помоложе, лицом схожий на бассет-хаунда.
В руках у каждого по авоське с дефицитами, а на груди по рукописному плакату:
«Меняю кремлёвский паёк на блины».
«Ишь, как вас нынешняя власть распустила: и паёк им, видите ли, и всякие вольности», – Александр Леонидович по старинке расцеловался с Бадмаевым, незнакомцу чинно протянул руку.
«Доктор Горюнов Илья Арсентьевич, рекомендую, тоже любитель блинов и будущий мировой светила», – представил его Станислав Георгиевич.
«Правда, заметно, что мой коллега тоже холостяк?!» – прокомментировал Бадмаев, вероятно, намекая на быстро снижающуюся стопку блинов. «А?!» – бросил он взгляд на тарелку с блинами и сам себе ответил: «А-а-а!!!»«Удалась масленица!» – подтвердил, гость смакуя после блинов вишнёвую наливку.«Мне показалось всё же, Илья Арсентьевич, что даже теперь вас гложет некая профессиональная заноза», – пригласил к разговору по существу Александр Леонидович.«Гложет, гложет, – поспешил за него подтвердить Бадмаев, – выкладывай, Илья, как договорились, здесь все свои…»«Да, дело, собственно, в хорошо вам знакомой солнечной активности… Наши лаборантки во время последней вспышки на Солнце случайно заметили, что буквально все бактериологические посевы как будто сошли с ума! Где-то пошли незнакомые мутации, где-то скорость вызревания заметно ушла от нормы, ещё какая-то чертовщина завелась… Наши смежники-фармацевты руками разводят, но подозревать Солнце категорически отказываются!»Последнее замечание гостя Александр Леонидович сопроводил шлепком по собственной коленке.«Ну, им всё некогда, у них план, – продолжал гость. – Но мы-то – наука… Стали копать… Смоделировали электромагнитные поля, характерные для солнечных возмущений… Такую жуть получили, боимся даже на эксперимент подавать… Крыс и кроликов немерено погубили… Что характерно: и антибиотики, и анальгетики, и гистаминные препараты, и другие группы по составу те же, а по действию… От обычных спазмалитиков животные задыхаются от недостатка кислорода…Проштудировал, Александр Леонидович, ещё раз все ваши доступные работы по Солнцу. Статистика за две с половиной тысячи лет впечатляет, конечно… Простите, профессор, пришлось немного добавить, под себя, что называется…Оказывается, подавляющее большинство спортивных рекордов установлены в год активного Солнца! Понимаете, Александр Леонидович, эффективность использования лекарственных препаратов во время вспышек, эпидемий и тому подобного, точнее сказать, изменения этой эффективности во время солнечных бурь не фиксировались – в отличие от спортивных рекордов!Таким образом, активное Солнце и самих спортсменов явно вдохновляет, так сказать, на рекорды, но и препараты, которые они в это время пользуют, тоже активирует! Однозначно!»
«Замечательно, – Чижевский опять по коленке, – не прошло и тридцати лет после погромов нашей ЦНИЛИ, как жизнь вновь возвращает всё на круги своя… Поздравляю вас, коллега! И готовьтесь к званию мракобеса и лжеучёного!» «Не кипятись, Александр Леонидович, времена же изменились», – домашняя служба охраны здоровья в лице Нины Вадимовны не дремлет.«Дай бог, дай бог», – профессор послушно всякий раз сникал.«А вы знаете, профессор, времена действительно изменились! Вопрос – в какую сторону…Наш ретивый парторг поспешил отрапортовать об изобретении волшебных препаратов. И вот, будьте любезны, уже спущена директива обеспечить наших ведущих спортсменов высокоэффективными препаратами нового поколения! Допинг им подавай, но чтобы не раскусили, а что потом со спортсменами будет, спортивным чинушам, похоже, глубоко наплевать! Но, а я-то тут кто?! Что делать, профессор, посоветуйте!»«До боли знакомая ситуация: так было с порохом и динамитом, так было и с атомной энергией, – Чижевский чуть было не сказал так могло быть с передачей мысли через ионизированный его аэроионизатором воздух…”. – В чьи руки попадёт…»Он и сочувствовал молодым учёным и по-хорошему им завидовал.«У меня есть конкретное предложение, – доктор Бадмаев, кажется, с ним сюда и пришёл. – Я предлагаю вам, профессор, сотрудничество с нашим Центром. Ну, что вы, в самом деле, в своей «Сантехнике» из пушки по воробьям палите!»«Во как ему твои блины понравились!» – Александр Леонидович вроде бы отшутился, а грустинка успела проскочить: этой пушке и по воробьям-то не всегда палить дозволялось…Через две недели доктор Бадмаев с видом побитой собаки известил профессора, что перевод его в Центр изучения электромагнитных полей по мнению руководства нецелесообразен…Вот и думай: то ли потому, что ещё по-прежнему преждевременный, то ли потому, что прошлое уже запятнано…Общаться, впрочем, учёным в неформальной обстановке никто не запрещал, поэтому Александр Леонидович продолжал оставаться в курсе событий вокруг новой группы медикаментов, активированных электромагнитными полями.«Стайер Груня на активированной глюкозе тысячу восемьсот метров пробежала, хотя до того её едва хватало на девятьсот!» – это доктор Горюнов о крысе.«Беременную крольчиху весь период выдерживали в условиях постоянно активного Солнца, питание обычное, но тоже в тех же электромагнитных полях… Представляете, не смогла разродиться всего четырьмя крольчатами, очень крупные, так ещё и на девять дней раньше срока…»Александр Леонидович понимал, что от него ждут не только профессиональных рекомендаций, но и житейского совета. В очередной раз молодым учёным, не растерявшим порядочность на карьерном пути, приходится решать дилемму: врачебная этика или слава и деньги…С одной стороны, ему было приятно, что лысенки и завадовские не сломали чистые души этих ребят. А с другой – было очевидно, что большевистская машина в вечной гонке систем не остановится ни перед чем…Однажды вечером позвонил Бадмаев:«Профессор, мы с Ильёй приглашаем вас с Ниной Вадимовной в субботу на ипподром! Не отказывайтесь, пожалуйста, это очень важно…»
«Это вы что же, хлопцы, на бегах деньжищи загребаете?!» – спросил он, здороваясь с ними у выхода из метро «Беговая». «Господь с вами, Александр Леонидович! Я тут лично второй раз, Илья тоже… Просто сегодня скачет наш знакомый жокей. Ну, мы с Ильёй подумали, что мы всё на крысах да на кроликах… Ну… В общем, он уговорил нас дать его кобыле чего-нибудь бодрящего. Она у него всё равно старая, её скоро на пенсию… Да не будет ей от этого ничего плохого… А мы сразу двух зайцев убъём: проверим кое-что на крупном животном, а, если повезёт, то ещё и подзаработаем…»«Как, вы на эту кобылу ещё и ставку собираетесь делать?!» – брови у профессора от неожиданности поднялись, глаза по-детски обратились к супруге; так ребёнок ждёт решения от матери.Нина Вадимовна сделала смешливо-важное лицо:«Как зовут вашу знакомую кобылу? Чёлка… И что же она в фаворитах ходит или как?!»«Или как… Я вас уверяю, ни один знаток ставки на неё не сделает. Просто чтобы дорожка не пустовала – так сказал жокей. Правда, в случае чуда, нам с выигрышем придётся шустро уносить ноги – нравы тут суровые, за такую подставу и побить могут!»
Чуда не произошло… Хотя как сказать – Чёлка пришла второй… Денег они не сорвали, но приподнятое настроение объяснялось однозначно: эксперимент удался на славу… Судя же по неописуемому восторгу жокея, они со старушкой ещё погоняются…
Лучше бедность, чем неправедная нажива,
Ибо лихва превращает мудреца в безумца.
Книга Экклесиаст, гл.7–7
Не по-немецки сдвинутый набок галстук однозначно предвосхищал остроту темы и петушиный настрой доктора Бадмаева, возникшего в условленное время на пороге квартиры Чижевских на Звёздном бульваре.
Александр Леонидович искренне заулыбался: после шестнадцатилетнего информационного вакуума такого спарринг-партнёра можно было считать подарком судьбы.
«Могу предложить только чай, вы же знаете: кухня для меня – terra incognito!»
«Не-не-не-не!» – Бадмаев всем своим видом подтверждал жажду другого рода.
«Ну, ладно, дождёмся Нину Вадимовну, она вышла по хозяйству…»
«Александр Леонидович! Я попал впросак! Во время командировки в Германию мне пришлось перелопатить там кучу архивных документов… В отчёте же я доложил о результатах поиска по ключевой теме – микроволновым печам. Теперь вот, будьте любезны, всплывает другой вопрос, в который я тоже… из любопытства, знаете ли… сунул нос… Main Got! Это значит, я утаил!»
Было заметно, что Станислав Георгиевич, не нюхавший пороху и не сидевший на нарах, боялся одних только рассказов об этих ужасах.
«А вы по какому ведомству свой отчёт писали?» – в вопросе профессора, наоборот, чувствовался опыт разномастной и не всегда приятной переписки.
«Директору своего Центра подавал, кому же ещё, и докладывал потом на своём отделе… Не-не, Александр Леонидович, с гэбистами, тьфу-тьфу-тьфу, дела не имел…»
«Ну, так на нет и суда нет…»
Доктор Бадмаев шумно вздохнул: зэковский опыт профессора явно подействовал не него успокаивающе.
Авторитет профессора-сидельца исключал тайны от него…
«Речь, в сущности, идёт об открытии в 1923 году профессором Гурвичем Александром Гавриловичем так называемого митогенетического излучения живых клеток… Осмелюсь напомнить, что в то время наш великий земляк экспериментально доказал, что живые клетки растений излучают электромагнитные волны, которые, поглощаясь другими живыми клетками, ускоряют их размножение.
«Корешки лука?!» – феноменальная память профессора, претерпевшая многолетние испытания, услужливо подсказывала ему об остроумных опытах профессора Гурвича сорокалетней давности.
Корешок – индуктор лука стимулировал активный рост клеток на обращённой к нему стороне корешка-детектора.
Причём кварцевые пластинки между ними не препятствовали эффекту, а вот стеклянная разделительная пластина эффект устраняла…
Ученики Гурвича, впоследствии академики, Франк и Харитон подтвердили физическую природу этого, скорее всего, ультрафиолетового излучения. Гурвич назвал его митогенетическим, то есть рождающим митоз, деление клеток.
Открытие вызвало живейший интерес в научных кругах Европы и Японии. В 1934 году профессор Гурвич открывал Международный конгресс радиобиологов в Венеции, который целиком был посвящён митогенетическому излучению.
Александра Гавриловича выдвигали на Нобелевскую премию. Говорят, он не добрал всего двух голосов…
Прямо-таки собрат…
Потом были более чем прохладные отношения с властями, потом и вовсе лысенковщина взопрела… А теперь, в вакханалии пятилеток, и вовсе не до генетики…
Но и тогда, в двадцатые годы, и до недавнего времени теперь осталось незамеченным другое попутное открытие профессора Гурвича – умирающие-то клетки тоже излучают электромагнитные волны, соответственно вызывая гибель соседних…
Это излучение Гурвич назвал деградационным…
Потом, в тридцатые годы, когда Александр Леонидович был занят вначале плодотворной работой в ЦНИЛИ, а потом борьбой с её погромщиками, были опубликованы похожие эксперименты биолога-эмигранта Лепёшкина с порванными листьями и ошпаренными креветками…
Потом были убиенные физиком Докучаевым крысы…
Потом в советской прессе изредка, правда, проскальзывали сообщения что, мол, то в Омске, то ещё где-нибудь раскрыты секретные лаборатории, где нещадно мучили и умервщляли зверей, а может, и людей ради науки.
Но в целом эти генетические исследования, казалось, шли тихой сапой где-то за кулисами. А в передовицах, конечно, космос, Гагарин… 1961 год, что вы хотите…
«И вот, будьте любезны, доктор Бадмаев, подготовьте научный доклад о состоянии дел в исследованиях деградационного излучения и, что самое главное, о возможностях приборного усиления таких излучений…»
«А в чём, собственно, проблема-то, голубчик, Станислав Георгиевич?! Чего вы так разволновались-то?!»
«Так ведь я об этом излучении смерти как раз и читал в немецких архивах! Ведь у них же при каждом лагере смерти были медики-исследователи! Вы себе можете представить результаты экспериментов при миллионах подопытных жертв?! У меня кровь в жилах застывала, когда я читал об этом… И ведь всё педантично, изверги, описывали, в деталях… Мне и говорить-то по возвращении об этих зверствах неприятно было… И вот, нате, bitte schon…»
Проблема излучений смерти, озаботившая теперь доктора Бадмаева и его Центр электромагнитных исследований, была отнюдь не нова. При многих великих правителях кормилась армия магов, жрецов, колдунов, могущих якобы управлять невидимыми лучами в момент убийства живого существа. Всезнающие философы Древней Греции тоже были под впечатлением и фиксировали чудо.Первую, по-настоящему научную попытку систематизировать этот вопрос предпринял известный французский естествоиспытатель Камиль Фламмарион.Были сообщения о повышении смертности работников скотобоен, кладбищ, а также паталогоанатомов от рака крови. Поэтому, мол, и злоупотребляют спиртным; радионуклеиды-де в организме накапливаются от этих самых деградационных излучений. А водка, известное дело, способствует выведению…В 1723 году Пётр Первый повелел «в Москве и других городах мёртвых человеческих телес, кроме знатных персон, внутри градов не погребать…» Поначалу блюли, а как самого погребли в Петропавловском соборе, указ исполнять потихоньку прекратили.Однако жильё завсегда пытались удалить подале от погостов…«И что, фашисты далеко продвинулись в создании лучевого оружия? Я надеюсь, любезный Станислав Георгиевич, вы понимаете, что речь идёт именно об оружии с новым способом умерщвления…»Кивания головой при поджатых губах у доктора Бадмаева выражали подтверждение, а также безысходность и сожаление.«А кто их разберёт, Александр Леонидович… Непонятных смертей полно…»«Могу поделиться с вами своим горьким опытом по соданию похожего оружия массового уничтожения…В плановой тематике работ Практической лаборатории зоопсихологии при уголке Дурова не последнее место занимали исследования возможности передачи мысли на расстояние. Опыты были интереснейшие, хотя мы тоже понимали, что большевики хотят получить психотронное оружие, чтобы зомбировать потом всех пролетариев и их вождей. Для победы мировой революции, сами понимаете…В эти исследования, кроме нас, были втянуты Институт биофизики Петра Петровича Лазарева и Институт мозга с самим Владимиром Михайловичем Бехтеревым.И всё это, заметьте, тоже двадцатые годы, то есть годы открытий Гурвича.Блестящие эксперименты Бернарда Бернардовича Кажинского… Мы были приятелями…Что с ним стало, не знаю…Ваш покорный слуга разродился даже двумя научными статьями по этому вопросу.Удивительная была лаборатория… Владимир Леонидович Дуров, как председатель Учёного совета, превращал каждую нашу встречу в живейший спектакль. Замом у него был академик Александр Васильевич Леонтович. А борода профессора зоологии Кожевникова Григория Александровича была предметом зависти любимца Дурова шимпанзе Мимуса…Так я же вам сейчас фотографию покажу! Вот, извольте, Дуров, я и Мимус… Ну, не бандит ли! Грызёт палец Владимира Леонидовича!Так вот этот чёртов зверь, как его окрестил профессор Кожевников, любил гоняться за ним вокруг огромного стола и всё норовил подёргать его за бороду.Бывали у нас и Бехтерев, и Лазарев, и Семашко, и Луначарский…Так вот, Владимир Леонидович из соседней комнаты давал команду, и пёс по кличке Марс без промаха её исполнял…»Повисла пауза. По напряжённому лицу Александра Леонидовича было заметно, что он не без терзаний набирается решимости сказать нечто заветное… Или не сказать…«Сказать по совести, я был тогда доволен, что мой научный поиск увёл меня в сторону от разработки психотронного оружия… Ужасно всё это… и безнравственно… Я понимал, что уподобляюсь страусу, сунувшему от испуга голову в песок… Тоже, знаете ли, позиция… Поди тут разберись, когда и непротивлением злу можешь схлопотать ярлык врага народа и путёвку в ГУЛАГ…»Уникальный мозг исследователя позволял профессору Чижевскому говорить и думать одновременно о разных вещах. Вот и теперь, как и много раз прежде, в нём боролись два Чижевских…Одного распирало от гордости, что он знает и умеет много из того, над чем сейчас бьются пытливые и властные умы. Он знает, что электромагнитный посыл мозга человека-индуктора мгновенно и гарантированно доходит до мозга человека-детектора по воздуху, заряжённому особым образом его аэроионизатором.Да простят его коллеги по Практической лаборатории, на которых он невинно экспериментировал…Не даст соврать его верная Нина Вадимовна, спасшая таким образом от изнасилования целый женский барак… Зэки-самцы, кто выжил, так до сих пор и не понимают, кто же всё-таки ухитрился в самый ответственный момент незаметно садануть их кирзовым сапогом по яйцам?!Ну, так дайте и деградационному излучению такой же мостик по воздуху, заряжённому до нужной концентрации отрицательными аэроионами, и проводимость обеспечена…И что?!Вместо пистолетов с глушителями, мин и ядов наёмные убийцы будут убивать своих жертв простым нажатием кнопки на малой коробочке в кармане…И тогда второго Чижевского вдруг пронзал страшный ледяной холод…И опять заныло где-то глубоко внутри: может, лучше бы ты стал художником…И доктор Бадмаев, разговевшись на очередную пасху плюшками Нины Вадимовны в последний раз, долго и трогательно прощался, извинялся за что-то… после чего пропал… Навсегда…Такое бывает… Александр Леонидович знает…
Что человеку гибель мирозданья —
Пусть меркнет небо звёздного порфира.
Страшитесь же иного угасанья:
Мрак разума ужасней мрака мира…
А. Чижевский
Всему свой час и время всякому делу под небесами:
Время родиться и время умирать;
Время наслаждаться и время вызывать наслажденья;
Время убивать и время исцелять;
Время разрушать и время строить;
Время плакать и время смеяться;
Время рыданью и время пляске;
Время разбрасывать камни и время складывать камни;
Время обнимать и время избегать объятий;
Время отыскивать и время дать потеряться;
Время хранить и время тратить;
Время рвать и время сшивать;
Время молчать и время говорить;
Время любить и время ненавидеть;
Время войны и время миру…
Книга Экклесиаст
Глава 3–1…9
…Ибо от многой мудрости много скорби, И умножающий знанье умножает печаль. Глава 1-18
Александр Леонидович готовился к публичной лекции в Политехническом музее. Почему-то про органные ритмы решил начать рассказывать издалека… Не спеша, с раздумьями перечитал все двенадцать глав книги Экклесиаста царя Соломона сына Давидова, царя в Иерусалиме.Тысячелетние мудрости еврейской и христианской Библии убедительно склоняли человека к ритмичному миропорядку.
Только почему опять Политехнический?! На дворе 1962 год… Переполненная Большая аудитория музея гудит от яростных стихов Евтушенко, Окуджавы, Вознесенского, Ахмадулиной… Говорят – хрущёвская оттепель…Это что же, и он, как оттаявший мамонт, вновь призван в мятежники?!Да нет, теперь всё достаточно пристойно. Цикл бесед «Актуальные проблемы науки»… Академики Амбарцумян, Зельдович, Шкловский, Гинзбург – вполне почтенная публика…Синдром гонимого, не иначе… Услужливая память переносит в 1925 год…
В Политехническом 1-я Всесоюзная выставка по радиотехнике… Среди докладчиков – П. П. Лазарев, его кумир и учитель. Разумеется, весь институт биофизики в Большой аудитории Политехнического… Солидно-интригующая атмосфера Политехнического всегда заставляла трепетать души молодых честолюбцев. Всякий студент, даже марксист, знал, что храм сей создан по воле Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии.ИМПЕРАТОРСКОЕ общество… Это поднимало планку и обязывало соответствовать…
Двдацать третьего сентября 1872 года высочайшим повелением императора Александра Второго был учреждён Комитет для устройства в Москве музея прикладных знаний. Первым почётным председателем стал Великий князь Константин Николаевич. В составе Комитета также московский генерал-губернатор В. А. Олгоруков, московский Городской голова И. А. Лямин, вице-президент Императорского общества А. Ю. Давыдов, профессор А. П. Богданов, директор Императорского технического училища В. К. Делла-Вос… Рябушинские, Мамонтовы, Морозовы, члены императорской семьи – среди жертвователей…Столетов, Яблочков, Менделеев, Жуковский – среди лекторов…Блок, Есенин, Маяковский, Бунин – среди горланов Серебряного века…Рояль в Большой аудитории помнит неистовую игру Сергея Рахманинова…Окна и витражи ещё не забыли реверберации от иерихонской трубы Шаляпина…Так получилось в тот вечер, что П. П. Лазарев после своего доклада намеренно спровоцировал интерес к молодому профессору Чижевскому и его только что опубликованной на свои деньги в Калуге научной работе «Физические факторы исторического процесса». Разнополярный резонанс от публикации – вполне в духе Политехнического…И только спустя пару недель Чижевский понял, зачем Пётр Петрович проверял реакцию просвещённой публики на неоднозначную работу молодого учёного. Таким способом он готовился к генеральной беседе с академиком О. Ю. Шмидтом, главой Госиздата СССР.Выдающийся математик, естествоиспытатель и убеждённый большевик наложил вето на издание книги Александра Чижевского. И это несмотря на безоговорочную поддержку, кроме самого Лазарева, А. В. Луначарского, В. Я. Данилевского В. М. Бехтерева, А. В. Леонтовича Н. А. Морозова и многих других известных людей.Яростную беседу-спор П. П. Лазарева и О. Ю. Шмидта Александр Леонидович со слов самого Петра Петровича аккуратно записал. Показательна и красноречива оказалась та беседа настолько, что вполне может служить мерой оценки многих последующих эпизодов непростой биографии «Преждевременного человека». А, значит, имеет право быть воспроизведенной в его, «преждевременного», жизнеописании…Особая благодарность за её сохранение и публикацию Симону Шноллю, а также Юрию Николаевичу Ильину, предоставившему её прессе из своей коллекции для публикации.
Разговор носил примерно следующий характер: Шмидт: – Это подписали вы? (речь идёт об отзыве П. П. Лазарева на книгу Чижевского)Лазарев: – Да, я.Ш.: – И вы в самом деле думаете, что Чижевский стоит на грани большого научного открытия?!Л.: – Да, думаю, более того, уверен, что это так и есть!Ш.: – Вы, Пётр Петрович, шутите… Ведь это нелепость: история, психология, массовые явления, Солнце…Л.: – А я считаю, что это – самая передовая наука, и такого мнения придерживаются крупнейшие учёные и у нас, и за границей!Ш.: – Нет, этого не может быть!Л.: – Почему?Ш.: – Потому что его, с позволения сказать, исследования противоречат марксистской точке зрения!Л.: – Но не противоречат ни философии, ни биофизике!Ш.: – Как так?!Л.: – Да, очень просто! От вас требовать нечего, вы просто этого не поймёте! Я ничего не могу сказать против материалистического мировоззрения, но мышление человека должно быть более гибким. Ортодоксы в науке не должны существовать – они всегда тормозили её развитие… А вы – пламенный ортодокс! Да ещё в двадцатом веке, когда на нашу голову могут свалиться смаые неожиданные открытия и изобретения! Вам остаётся только запрещать или сажать в тюрьму неугодных! Но ведь это не выход…Ш.: – Да, но можно запретить!Л.: – Запрещайте! Науку не запретишь! Она возьмёт своё через пятьдесят или сто лет, а над вами будут смеяться, как мы смеёмся и, более того, негодуем, когда читаем о суде над Галилеем… А она всё-таки вертится!Ш.: – Так что ж, по-вашему, Чижевский – Галилей?!Л.: – Оценку его работам дадут не вы и не я, а будущие люди – люди двадцать первого века…А вот самые культурные марксисты, как Луначарский и Семашко, наоборот, считают что исследования Чижевского заслуживают самого пристального внимания! Я говорил и с тем, и с другим. Вот видите, как могут расходиться точки зрения у людей одной веры.Ш.: – Не веры, а знания…Л.: – Ну, уж об этом разрешите мне иметь свою точку зрения. Я считаю, что в самом конкретном знании заложены корни веры. Но не путайте веру и религию. Это – различные вещи… Я сделал самый точный и тонкий прибор, и я знаю, что он будет отвечать своему назначению, но абсолютной уверенности, то есть веры, во мне нет, и я должен этот прибор испытать, проверить на практике. Какая верность русского слова: проверить!Испытание дало отрицательные результаты – следовательно, моя неуверенность оказалась правильной, хотя все расчёты были верны. Приходится заново всё переделывать… Вера такого рода помогает учёному – она его предохраняет от излишних ошибок. Он проверяет себя постоянно…Так, скажите, почему же этого вам не надо?! Вы свободны от проверки! Вы ортодокс! Так поступают только фельдфебели, но фельдмаршалы уже думают, взвешивают… И только после этого решают, ибо от них зависят судьбы народов. Не уподобляйтесь же фельдфебелю! Вот вам мой совет, хотя я и уверен, что он вам не пригодится!Другой же мой совет более конкретен: не губите молодых дарований, не пугайте мысль, даже если она ошибочна! Неверное отомрёт без всякого вреда, а вот загубленная верная мысль государству обойдётся очень дорого… Во многом мы уже отстали от Запада и будем дальше отставать, если учиним беспощадный контроль над научной мыслью. Это будет крахом! Неужели вы этого не понимаете?!
«Мой собеседник, – продолжал Пётр Петрович, – видимо, был взволнован этим разговором. Он зажигал и тушил папиросу за папиросой и так надымил, что дышать стало нечем… Потом встал и начал ходить по комнате, раздумывая…» Ш.: – Да-с, наше положение трудное. Это верно. Запрещать мысль – это, конечно, смешно…Но нарушать чистоту марксистского учения мы не можем! Поймите и меня, Пётр Петрович!Л.: – Понимаю, но остаюсь при том мнении, что не вижу никаких противоречий между историческим материализмом и данными Чижевского. Просто-напросто им открыт очень большой факт, явление статистического характера, явление чисто материалистическое, которое надлежит объяснить с ваших позиций, и это ваше дело – разобраться и разъяснить, но от открытого факта ни вам, ни вашим последователям отделаться не удасться… Этот факт – общий закон, касающийся всего человечества, а не какой-либо мелкий частный случай, которым можно будет пренебречь! Это открытие стало известно во всём мире, и советской науке придётся его признать, если не сейчас, так через полвека, и это будет уже просто стыдно… Вас назовут доктринёрами и ретроградами… Стоит ли доводить дело до такого нелепого конфликта, слыша укор потомков, и пожертвовать талантливым учёным, который и в других областях проявил себя как даровитый исследователь… Не понимаю, что вас так пугает в открытии Чижевского?!Ш.: – Ну это-то очень просто… Если признать закон Чижевского верным, то значит, рабочий класс может сидеть сложа руки, ничего не предпринимать, и революция придёт сама собой когда захочет солнышко! Это в корне противоречит нашим основным установкам!Это – неслыханный оппортунизм!Л.: – Да, разве учение Чижевского состоит в такой нелепице?! Я знаю его диссертацию от первой до последней строчки, но никогда не мог бы, исходя из неё, прийти к такому более чем странному, выводу. Что вы в самом деле?! И причём тут рабочий класс и ничегонеделанье?! Это, знаете ли, Шемякин суд, а не научная марксистская критика! Просто како-то злодей вам втёр очки и нацело вас дезинформировал…Ш.: – Ну, а как же……..Л.: – Я, по крайней мере, зная работу Чижевского, не смогу сделать выводы такого рода, какие делаете вы…Во-первых, закон Чижевского – есть закон чисто статистический и чисто физиологический. Он говорит о том, что максимальное число массовых народных движений в семидясети странах за последние две тысячи триста лет совпадает с максимумами солнечной деятельности. Минимум массовых движений совпадает с минимумом в солнцедеятельности. Это и всё… Чижевский ничего не говорит, какие это массовые движения или какова их идеология – это для него безралично, его интересует самый факт чисто физиологического характера.Отсюда вытекает его основной результат: функциональное состояние нервной системы у всех людей на Земле зависит от особого, электрического или электромагнитного состояния Солнца. Это и всё… А что из этого получится – революция, семейная ссора или кто-то умрёт от паралича сердца – это Чижевского не интересует. Он устанавливает основной закон зависимости функционального состояния нервной системы у всех людей на Земле от взрывов на Солнце…Закону Чижевского подчиняются, следовательно, массовые явления среди человечества и не только революции! Помилуй бог! Так сужать закон Чижевского – это значит просто его не понимать! Вульгарнейшая точка зрения! Открытие Чижевского – это очень большое открытие, которое развёртывает огромные перспективы и, в первую очередь, – в медицине;– в рациональной профилактике многих нервных, нервно-психических, сердечно-сосудистых и других заболеваний;– в эпидемиологии, ибо вирулентность микроорганизмов стоит в прямой зависимости от некоторых электрических излучений на Солнце.Науке предстоит выяснить, какова эта зависимость, а это, в свою очередь, поможет найти рациональные методы (помимо методов социального характера) профилактики и терапии многих заразных заболеваний и приведёт к окончательной ликвидации многих из них. Некоторые массовые повальные эпидемии, оказывается, идут совершенно синхронно с кривой циклической деятельности Солнца. И это есть открытие первостепенной важности, его следует досконально, во всех подробностях изучать, а не отшвыривать его в мусорную корзину, как это делают некоторые наши врачи – карьеристы, медицинские профессора, хотя сам Николай Александрович Семашко (нарком здравоохранения) глубоко интересуется этими работами Чижевского и распорядился снабжать его всей эпидемиологической статистикой (Только вчера мне говорил об этом доктор Куркин – начальник статотдела Наркомздрава РСФСР).Вы всё хотите….. социальными причинами. Но есть причины более могущественные – это физические причины Космоса. И это прекрасно понимают передовые марксисты.Открытие Чижевского говорит о том, что человек, его норма и особенно его патология в значительно большей степени зависят от электрических явлений на Солнце, чем об этом думали раньше, а, точнее, совсем не думали, так как ничего в этой области не знали.
Чижевским установлена новая область знания – космическая биология, и он повсеместно признан её основателем…
Судя по Вашему настроению, вы собираетесь ликвидировать эту новую область науки.
А над Чижевским учинить суд Галилея! И запретить ему заниматься наукой! Да, да – запретить! Неслыханно в двадцатом веке! Побойтесь тогда хоть суда истории!
Ш.: – Победителей не судят! Они сами диктуют свои законы и уничтожают всё, что мешает развитию нового общества.
Л.: – С деятельностью Солнца и вам приходится считаться, даже если вы и отстраните Чижевского… Если сейчас погаснет Солнце, через восемь минут двдацать секунд начнётся общее оледенение Земли, и ваши победы и новые законы не помогут! Солнце для вас и не для вас – общий грозный хозяин, и его поведение следует прилежно изучать, а не отмахиваться от этого изучения. О чём говорит такое пренебрежение… Не говорит ли оно о нашем исключительном невежестве?! Грядущие люди иначе и не будут квалифицировать невежество!
Ш.: – Да, но есть ещё здравый смысл! Ведь утверждение Чижевского о том, что вспышки на Солнце изменяют функциональное состояние нервной системы у человека… не противоречит ли оно здравому смыслу?!
Л.: – Ох, уж этот здравый смысл! Он ровно ничего не стоит по сравнению с явлениями природы! Некогда считалось, что на шарообразной Земле люди могут удерживаться только на верхней её части. Теперь мы знаем, что понятия верх и низ относительны.
И таких примеров можно было бы привести десятки… Явления природы – вот что должно быть для вас законом, а не какие-то догмы, полученные нами по наследству.
Кстати сказать, – продолжал Пётр Петрович, – и вы могли бы извлечь из учения Чижевского много пользы для своей революционной практики, да только куда там!
Вы очень самонадеянны!
Ш.: – А всё же!
Л.: – Ну, уж, если хотите знать, то, оказывается, можно заранее предвидеть годы, когда реактивность нервной системы повышена, и массовые явления возникают легче, а когда труднее. Я говорю о массовых явлениях, а вы сами делайте соответствующие выводы. Конечно, этот вопрос требует особого изучения, но ведь вы – ортодоксы, для вас закон не писан, и вы, очевидно, пройдёте мимо этой увлекательной возможности строго научного и вполне обоснованного характера. Таким образом, вы видите, что работы Чижевского не только не противоречат маркизму или историческому материализму, а, наоборот, подтверждают его и могут помочь ему в практике. Интересно было бы это проверить на практике, интересно даже для таких отсталых людей, каким вы, очевидно, считаете меня…
Ш.: – Вы не так выразились, Пётр Петрович. Мы не считаем вас отсталым, но приписываем вам долю легкомыслия, так сказать, социального порядка…
Л.: – Ну, спасибо, что вы мне делаете комплимент. Легкомыслие – предмет величайшего совершенства, так, по крайней мере, оценивают легкомыслие некоторые философы, – заключил Пётр Петрович.
Положительный отзыв наркома просвещения А. В. Луначарского, пламенная речь академика Лазарева, чёткий положителный отзыв Н. К. Кольцова, положительные отзывы почётного академика Н. А. Морозова и других выдающихся учёных не дали результата…
О. Ю. Шмидт пригласил Чижевского к себе и в мягкой, располагающей манере отказал ему в публикации его книги.
«Очень сожалею, но печатать ваш труд преждевременно. Госиздат, к сожалению, сейчас не может взяться за публикацию вашего дискуссионного труда по уважительным причинам. Не сердитесь, прошу вас, на меня. Я огорчён, что не могу быть вам полезным как заведующий Госиздатом…»
Других независимых издательств в ту пору в стране не было…
Многие годы после этого Чижевский дополнял и совершенствовал текст рукописи в твёрдой уверенности, что времена изменятся к лучшему…
В числе многих других эта работа пропала после его ареста в 1942 году…
«В недавние годы наш почётный президент открыл целый ряд новых явлений в функции наших органов – аутохромные и зависимые ритмы. Эти работы выяснили, что почти все органы функционируют строго ритмически, причём одни ритмы стоят в зависимости от физико-химических процессов в организме, другие – в зависимости от факторов внешней среды.
Но есть группа ритмов независимых – это врождённые ритмы.
Практическое значение этих ритмов для рациональной терапии тех или иных заболеваний огромно. Время приёма лекарств, процедур сна, покоя отдыха, работы, движенияи и т. д. должно быть для успешности терапии строго регламентировано, строго согласовано с этими ритмами…»
Параграф 19. Открытие органных ритмов. Органоритмология.
Меморандум о научных трудах А. Л. Чижевского Первого Международного конгресса по биологической физике и Биологической космологии.
Нью-Йорк, 11–16 сентября 1939 года.
Что-то начинало ныть там, где сердце, всякий раз, когда он перечитывал этот Меморандум… Он бы любил славу, он бы высоко взлетел… Как оно всё-таки жестоко, сослагательное наклонение…И планеты, кроме хилого здоровья, ничего плохого не предвещали. Воля какого дьявола оказалась могучее…Ну, да ладно. Чего уж теперь, в шестьдесят пять, посыпать голову пеплом… Молодёжь придёт в Политехнический послушать авторитета…Сегодня достаточно много говорят о биоритмах, астрологии, циклах жизни… Даже в медицине начинают относиться к биоритмам с почтением. Только вот фундаментальных исследований в области биоритмологии на сегодняшний день по-прежнему очень мало. И пропасть между естествознанием и астрологией отнюдь не уменьшилась.Исследований ритмической деятельности микроорганизмов или отдельных физиологических процессов – пруд пруди. Исследований же по глобальным ритмическим процессам высших организмов и популяций – раз-два, и обчёлся.У любого человека, впервые сталкивающегося с органными ритмами, неизбежно возникает множество вопросов: какие природные механизмы или силы управляют циклическими процессами?! Посредством каких носителей или полей информация о циклах (ритмах) передаётся биологическим объектам?! Что является приёмником этой информации (полей)?! И т. д., и т. п…Биоритмы – это биологический продукт, придуманный природой. Как рука или нога, или любые органы внутри, или волосы, например. Окружающий мир, в котором мы живём, постоянно меняется. И для того, чтобы организм мог соответствовать этим изменениям, природа и придумала такой механизм, как биоритмы или, иначе говоря, органные ритмы.И что самое главное, биоритмы влияют на ход биопроцессов в нашем организме, на адаптационные и компенсаторные реакции организма, на действия неблагоприятных экологических факторов. Значит, они просто не могут не оказывать существенного влияния на методы лечения и на профилактику различных заболеваний.Иначе – десинхроноз, а это уже малоприятно…Собратья – гипертоники! Да будет вам известно, что давление крови не всегда на одном уровне. Сделайте суточный мониторинг, определитесь, когда лучше употребить свой вазопротектор – это будет весьма полезно не только для печени, но и для семейного бюджета. Ибо, если лекарство не работает, как надо, оно работает, как не надо.Мало того, наше собственное биологическое время течёт по-разному ещё и с возрастом. День детства отличается от дня юности, а тот – иной, чем в зрелости или в старости (по В. И. Вернадскому). Чем старше человек, тем время для него бежит быстрее…Попросите, например, шестидесятилетнего засечь мысленно три минуты. Они у него закончатся уже не позже двух минут. В то время, как двадцатилетний человек ещё и добавит несколько секунд сверх контрольных трёх минут.Полагают, что для только что родившегося ребёнка один год в семь раз продолжительнее, чем для десятилетнего, и в семьдесят раз длиннее, чем для столетнего, так как за один и тот же отрезок астрономического времени он делает в семьдесят раз больше своей основной физиологической работы – роста и развития.Человек начал жить по часам всего-то 400…500 лет назад, а до того в них просто не было необходимости. С той точностью, которая была нужна, работали природные и биологические часы, хотя работу своих живых часов человек практически и не осозновал.Из всех существующих классификаций биологических ритмов наиболее проста и понятна система известного хронобиолога Ф. Халберга.1. Ритмы высокой частоты с периодом меньше тридцати минут. Это ритмы сокращений сердечной мышцы, давления, биотоков мозга, биохимических реакций, перистальтики кишечника.2. Ритмы средней частоты с периодом от получаса до семи суток. Сюда входят смена сна и бодроствования, активности и покоя, суточные изменения в обмене веществ, колебания температуры, артериального давления, частоты клеточных делений, колебаний состава крови.
3. Низкочастотные ритмы с периодом от семи суток до одного года, недельные лунные и сезонные ритмы. К биологическим процессам этой периодичности относятся эндокринные изменения, зимние спячки, половые циклы и другие.
Свой биологический год, например, наш организм проживает в определённом ритме – подъёмы чередуются со спадами. Во время подъёмов нам всё удаётся, мы энергичны, веселы и хочется жить. А в периоды спадов почему-то наваливается усталость, раздражительность, всё валится из рук, совершаются, как правило, неудачные, а то и просто глупые, как потом, выясняется поступки.И что характерно: если пойти наперекор биоритмам своего организма, не прислушиваться к нему, а, наоборот, насиловать, будьте уверены, депрессия, а то и более серьёзная болезнь вам обеспечены.Принято говорить о плохих и хороших месяцах. Только надо учесть, что ваш личный биологический год начинается в ваш день рождения, и длится он тоже двенадцать месяцев. К примеру: вы родились шестого июня, стало быть, ваш первый месяц – с шестого июня по пятое июля, а последний – с шестого мая по пятое июня.Так вот, плохие месяцы – это второй и двенадцатый. Второй – потому что организму требуется как бы замереть для накопления физиологической энергии на год грядущий. Тут бы в самый раз помочь ему оптимальным питанием и прочими оздоровительными действиями.Двенадцатый же месяц – это время подведения итогов, разбор полётов, переоценка ценностей и прочего самоедства. Всесильная и бесчувственная статистика безжалостно свидетельствует: немало талантливых людей именно за месяц до дня рождения сводили счёты с жизнью. Впрочем, и простому смертному в этот свой критический месяц стоит поберечься от «бессознательного суицида», как психологи называют инфаркт от переживаний или автомобильную аварию, например, от рассеянности. А уж о депрессиях и прочих психических проблемах и говорить не приходится.Но что радует: хороших-то месяцев гораздо больше – это первый, пятый, шестой, десятый и одиннадцатый. Каждый из них хорош по-своему, но все они, как правило, проистекают в вашем добром здравии и приподнятом настроении на фоне, в общем-то, кипучей энергии.Не надо особенно волноваться, почему так, ровно, как и о том, что было и что будет: просто избегайте десинхроноза, уважайте свои родные биоритмы и радуйтесь жизни там, где вы есть сейчас.Аналогичная картина и с суточными врождёнными ритмами. Есть подъёмы – 5–6 часов, 11–12, 16–17, 20–21 24-1 и есть спады – 2–3 часа, 9-10, 14–15, 18–19, 22–23.
Александр Леонидович Чижевский скончался в восемь часов утра двадцатого декабря 1964 года – в свой плохой, двенадцатый месяц…
Богоподобный гений человека
Не устрашат ни цепи, ни тюрьма.
За истину, свободную от века,
Он борется свободою ума.
А. Чижевский
«Солнце, как и Земля, вращается вокруг своей оси. Но имеется и существенная разница между этими небесными телами…
У Земли есть твёрдая кора, поэтому наша планета вращается как плотный шар. Солнце же состоит из раскалённой плазмы и не вращается как твёрдое тело. Его вращение в районах полюсов происходит медленнее, чем в районах экватора.
В отличие от Земли, у Солнца, кроме двух полюсов, расположенных около оси вращения, имеются ещё четыре полюса на экваторе. Из-за разных скоростей вращения на экваторе и на оси происходит наложение (взаимодействие) полюсов.
В разные периоды обращения взаимодействуют одноимённые полюса или разноимённые. При некоторых вариантах наложения полюсов энергетическое напряжение усиливается настолько, что происходит образование солнечных пятен и выброс в космическое пространство потоков заряжённых частиц (т. н. солнечные ветры). Солнечные ветры, достигая Земли, возмущают магнитосферу Земли. Эти возмущения вызывают отклонение магнитной оси Земли, магнитные бури, полярные сияния и многие другие электромагнитные процессы.
Важной особенностью указанных процессов является то, что они происходят с определённой периодичностью. Многие из указанных периодов точно описаны в календарях майя.
Поскольку плазма Солнца является довольно чувствительной системой по отношению к различным внешним полевым воздействиям, то положение различных планет относительно Солнца оказывает сильное влияние на структуру и параметры движения солнечных полюсов.
Иными словами положение планет солнечной системы относительно друг друга и Солнца определяет динамику образования солнечных пятен, интенсивность солнечного ветра и другие параметры солнечной активности. То есть ритмичность движения (вращения) планет определяет ритмы Солнца.
Ритмы Солнца в свою очередь определяют ритмы живых организмов на Земле…
Таким образом, происходящие на Земле процессы зависят от активности Солнца. Активность же Солнца зависит от положения планет. Из этого вытекает объяснение механизмов влияния планет на живые организмы на Земле, то есть естественнонаучное объяснение астрологии…
…Астрология является одним из факторов раскола между людьми…
Это самое древнее из всех знаний многим кажется чуть ли не вершиной мировой мудрости, но есть и немало людей особенно среди учёных, которые видят в ней просто суеверие…»
Э. Джилберт, М. Коттерел, «Тайны майя». Изд. «Вече», М. 2000 г.
Цены бы не было этим умозаключениям, если бы только авторы упомянули, что солнечный цикл, то есть ритмы Солнца – 11.1 года, впервые рассчитал, перелопатив все доступные мировые архивы за 2500 лет, амбициозный юноша из Калуги…
За что и принял на себя вслед за Галилеем, Коперником, Джордано Бруно и другими преждевременными гениями очередной удар теперь уже большевистской инквизиции.
Кстати, о хронобиологии: человек, родившийся в год активного Солнца, воспринимает его вспышки лично для себя почти как благо. В то время, как метеозависимые люди сутками маются… При этом кто-то из них выраженно реагирует на момент взрыва в недрах Солнц, кто-то почти на сутки позже, а кто-то (скорее большинство) – на достигший Землю через два-три дня после вспышки солнечный ветер.
Ау, астромедицина…
Ну, а преждевременность, как известо, как раз временем-то и лечится… Когда-то отрицались генетика и кибернетика («лженаука» – «лжеучёный» – как это знакомо!), теперь вот воюют с астрологией…
Один умный человек сказал просто и понятно: «В ней (в астрологии) нет ни мистики, ни тайн – такая же наука, как и все другие. Только вот разве что за четыре тысячи лет (или больше) своего развития слишком далеко вперёд вырвалась по сравнению с уровнем других наук, поэтому и представляется “ложным учением”».
В самом деле, какая наука ещё может похвастаться столь древним происхождением? Сохранившиеся китайские астрологические таблицы датируются четвёртым тысячелетием до н. э., старейшему индийскому учебнику астрологии – 4000 лет, глиняные астрологические таблицы вавилонских царей датируются 2400 годом до н. э…
Как красиво и правильно называли по-своему астрологию древние мудрецы – «гармония небесных сфер»… Эта небесная гармония вдохновляла Пифагора, Птоломея, Кеплера Бэкона, Ньютона и даже Эйнштейна…
Большинство их биографов, кстати, почему-то стыдливо об этом умалчивают…
«Вы, – говорят, – г-н Чижевский, мракобесием занимаетесь, протаскивая астрологию в серьёзную науку…»
«Периодическая деятельность Солнца – процесс не вполне самостоятельный. Есть веские основания думать, что он находится в прямой зависимости от размещения планет солнечной системы в пространстве… Уже много лет назад астрологи предполагали, что Солнце представляет собой тончайший инструмент, который учитывает всё влияние планет соответствующими изменениями.
Таким образом, земные явления, зависящие от периодической деятельности Солнца, стоят, так сказать, под контролем планет, которые могут быть во много раз более удалены от нас, чем Солнце. Исследования, проведенные с целью выяснения влияния планет на деятельность Солнца, дали вполне положительные результаты: в периодах солнечной активности обнаруживаются периоды планетных движений».
«… Каждая клетка охвачена и проникнута радиациями, идущими из космических бездн».
«… Жизнь в значительно большей степени есть явление космическое, чем земное. Её общий пульс задан космическими ритмами, и мы на нашей планете фактически живём динамикой Космоса. Она создана воздействием творческой динамики Космоса на инертный материал Земли».
А. И. Чижевский «Земное эхо солнечных бурь»
Изд. «Гиппократ», Париж, 1935 г.
Кто-то придумал удачный термин – «предустановленная гармония». Вот она есть – эта гармония, эта «музыка сфер», эта…
Согласно её законам и можно связать земное и космическое, выстроить всё в удобоваримую систему. Надо пока просто использовать эти знания на пользу человека, как и все остальные… А вот как, кем и почему предустановленна именно такая гармония – предстоит выяснять будущим поколениям.
Обучение астрологии занимает многие годы, если не всю жизнь. Проникнуть в её тайны можно, лишь овладев собственной психикой, лишь изменив сам образ мышления.
Достигшие таких высот, как правило, становятся более свободными и независимыми. Самые удачные из них избегают костра и топора. Таким просвещённым легче продраться сквозь паутину косности на пути к Истине…
А как, в таком случае, толпе через общественное подсознание управлять такими индивидуумами?!
Вот вам и скепсис, и страх, и прочее отторжение… Не всякий отважится пойти наперекор общественному мнению… Неминуемая кара напрямую зависит от степени развития общества: от молчаливого порицания до костра и ГУЛАГа…
И тем не менее – великие врачеватели древности одновременно были хорошими астрологами. По описанным выше соображениям такие факты, понятное дело, не афишировались…
Отец медицины как таковой – Гиппократ (460…377 г.г. до н. э.) ещё за 400 лет до рождения Христа утверждал, что нельзя быть хорошим врачом, не зная астрологии, и что приступать к лечению следует, лишь ознакомившись с гороскопом больного.
В своё время другой родитель, уже лекарственной терапии, – Парацельс (1493…1541 г.г.) сказал, что «человек зависит от звёзд, потому что имеет «звёздное», то есть астральное тело Видно, современным, более прагматичным гиппократам и парацельсам удобнее обращаться лишь с физическим телом…
Им удобнее, а нам жить, поэтому, ей-богу, есть смысл прислушаться к отцам медицины, чьи мудрые слова дошли до нас сквозь века проверок и испытаний.
Силы электромагнитных полей Солнца, Луны и других планет, проходя сквозь тело новорожденного, устанавливают и определяют расположение электронов и протонов в атомах клеток на всю жизнь. Человек при рождении как бы фиксирует в своих энергоинформационных оболочках энергетический портрет окружения. С этого момента зафиксированное астральное тело, о котором говорил Парацельс, или аура, превращается в приёмное устройство энергии, исходящей от определённых планет.
В самом деле: в результате биохимических процессов, связанных с обменом веществ, вокруг физического тела человека образуется собственное электромагнитное поле. Естественно, планетарная энергия, достигшая этого поля, так или иначе взаимодействует с ним, тем самым влияя и на физическое тело.
Медицинская астрология не заменяет традиционную медицину и не конкурирует с ней. Призвание медицинской астрологии – помочь врачу в выборе наиболее действенной методики и тактики лечения.
Астромедицина даёт практические рекомендации по правильному образу жизни, питанию, подсказывает наиболее своевременный период для обращения к врачу, благоприятный период для зачатия, указывает наиболее уязвимые органы и системы, помогает спланировать жизнь человека так, чтобы снизить вероятность развития потенций в болезнь.
Иными, более знакомыми словами, главная задача медицинской астрологии – профилактика. Буквально, на следующий день после рождения, изучив натальную карту новорожденного, можно получить представление о слабых местах организма и спланировать жизнь человека наилучшим образом.
Вторая половина 1963 года прошла, по его собственному мнению, довольно бестолково, а потому и не продуктивно. Загадочная пропажа рукописи книги о К. Э. Циолковском, малопонятные телефонные разговоры с вечно занятым С. П. Королёвым по поводу рецензии на эту книгу…
Вдруг обнаружился круг лиц, которым зачем-то пришло в голову поставить под сомнение сам факт его дружбы с Константином Эдуардовичем. В калужской областной газете «Знамя» с какого-то боку вышла обидная и ядовитая статья некоего А. Ерохина…
Всё это выбивало из колеи, мешало думать и порождало депрессию или гнев. Радужные надежды найти на гражданке признаки эволюции свободы личности довольно скоро с разочарованием и сожалением растворились…
Вдохновение без должной подпитки скатилось до банальной инерции… По инерции жил, по инерции думал, с огрчением сознавая, что это совсем не его стиль.
Мысли о возрасте всё чаще как-то сами собой захватывали его воображение. В памяти вдруг всплыла простецкая филиппика К. Э. Циолковсого на сей счёт:
«Мои глаза видят так же зорко, как и шестьдесят лет назад, ум мой работает даже лучше, чем в те далёкие времена, опыт мой стал таким большим, что я вижу то, чего не видят другие, но… голова моя седа, зубы выпадают, ноги и спина болят, мои пальцы дрожат, болят ноги морщины бороздят лицо… Разве это не ужас?! Разве это не преступление против природы человека?! Я не устал, я хочу жить, а тело отказывается мне повиноватьтся…
Значит, пресловутая медицина ещё не наука – она не умеет лечить старость…»
Вот и И. И. Мечников тоже возмущался:
«Человеческая жизнь свихнулась на полдороге, и старость наша есть болезнь, которую нужно лечить, как всякую другую».
У него, кстати, и собственная теория имелась. Всё дело в прямой кишке, утверждал Нобелевский лауреат. Точнее в отравлении всего организма токсинами, которые там в изобилии водятся…
Ну, да, это, пожалуй, крайность, а вот что неглубокие очистительные клизмы дают оздоровительный эффект – это факт. Светские дамы таким способом цвет лица перед балом улучшали…
«На могиле каждого из нас, – ворчал Нобелевский лауреат, – за исключением тибетских монахов и индийских йогов, можно написать: “Он не умел жить…”»
По своему прав основатель геронтологии, директор института Пастера в Париже…
Это потому, что ты не свободен… «Путешествие длиною в жизнь» заканчивается…Шестьдесят шесть лет… и планеты не обещают ему десяти полных седмиц…А Солнце, в знак особого уважения к своему поклоннику, обещало быть спокойным в последние его дни… Значит… Значит, год-два…Проверочный расчёт: по мнению большинства учёных, благодаря успехам здравоохранения и общему улучшению экологических условий жизни вообще разумный предел – 85…90 лет с поправкой на большевизм – 65…70 лет. Понижающий коэффициент ГУЛАГа – 0,5 даёт 32…35 лет. Многолетние подпитки отрицательными аэроионами глушат атаки свободных радикалов, тем самым замедляя старение – имеем эмпирически подтверждённые 40 %, то есть дарим себе 26…28 лет – уже 58…63. Многолетняя напряжённая умственная деятельность – долой 7 лет, сбалансированное питание и отсутствие вредных привычек – плюс 10…11 лет. И здесь – максимум 67…Ну, что же… В Древнем Риме человек жил в среднем 28…30 лет. Сорокалетний римлянин считался стариком, а в шестьдесят лет его уже называли «депонтинус» – пригодный лишь для жертвоприношений…Эта эволюция, действительно, «отменная вещь»: она спасла нас не только от обезьян, но и от жертвенного топора – это радует…При всём при том, что возраст догожителей – 120… 150 лет – не меняется веками…Ужели это и есть богом отпущенный век?! Как удлинить себе жизнь?! Да-да, прежде всего не нужно её себе укорачивать… Это когда ты свободен…Константин Эдуардович! Дорогой учитель и друг! Вы тешили себя надеждой, что медицина вскорости научится лечить старость… Только вот что-то за тридцать лет после вас просвета ещё не видно. Сто с лишним теорий и гипотез старения, и ни одна, знаете, не убеждает…Генетики стеной стоят за ген старения или дефектный ген, который якобы и ограничивает продолжительность жизни. Похоже на истину, потому как при обследовании тысяч долгожителей ни у одного из них таких генов не обнаружили. Можно утверждать, что способность к долгожительству наследуется, однако бесспорно и другое: любое богатырское здоровье можно загубить дурными привычками или малокомфортной средой обитания.Кстати, согласно так называемой организменной теории старения в жарких странах либо в районах Крайнего Севера повсеместно наблюдается короткожительство. Причина – в повышенных требованиях к адаптационным возможностям организма. Чем сильнее ответ организма на стрессовые факторы, тем интенсивнее идёт старение.По этой же теории интенсивные физические нагрузки, характерные для большого спорта, равно как и напряжённая умственная деятельность – мощные факторы старения.Таким же фактором считается и среда обитания. Так, долгожительство встречается преимущественно в сельских местностях с умеренным климатом, благоприятным жизненным укладом и неразрушающими физическими нагрузками.Но самое главное, долгожительство обеспечивается в условиях, где удаётся поддерживать постоянство хода биологических часов. Долгожителям свойствен спокойный, размеренный, а самое главное – постоянный темп жизни. Даже питаются они строго в одно и то же время, причём вовсе не обременяя себя излишествами пищи или её изысканностью.«Санатории» ГУЛАГа к таким районам явно не относятся…По мнению многих учёных, строго говоря, существуют всего две группы факторов, определяющих продолжительность жизни: факторы риска и факторы долголетия. Так вот, свободнорадикальная теория старения и принудительная аэроионизация воздуха в том числе как раз и описывают, и весьма красиво разрешают оба упомянутых фактора…Многолетние контратаки на свободные радикалы – особо активные формы кислорода – дают стабильный прирост срока жизни, экспериментальные крысы-долгожители не дадут соврать…Механизм продления жизни находится внутри каждого из нас, резонно полагают многие ведущие геронтологи. Грамотно влияя на него, можно добиться впечатляющих результатов.Так, учёные пришли к выводу, что при повышении температуры тела биологические часы начинают спешить, а при её снижении – отставать. Регулировать теплообмен у высших животных весьма не просто, но идея того стоит.Гораздо проще увеличить срок жизни ограничением питания. Во всяком случае, опыты на животных сомнений не оставляют: ограниченная диета – калорийно недостаточная, но качественно полноценная продлевает жизнь на 50…100 %.Ещё одним перспективным подходом к решению проблемы долголетия на сегодняшний день считается метод так называемой энтеросорбции. Жизнь старых животных можно продлить на 20…30 %, добавляя им в пищу особые вещества, которые выводят из организма различные токсические соединения.Сразу после войны по Москве ходила байка… Когда в 1946 году внезапно умер обласканный Сталиным геронтолог академик Александр Богомолец, вождь народов якобы в сердцах воскликнул: «Обманул, сволочь!»Крайне любопытен ещё один феномен: почему мужчин рождается больше, а женщины живут дольше?! Ах, как хотелось бы отличиться в этой истории с дискриминацией!Не успеть…Почему-то вспомнился дед, Никита Васильевич Чижевский… Прожил сто одиннадцать лет, пережил пять царствований, участвовал в более чем ста сражениях, имел абсолютно все ордена, которые полагались ему по чину.Дед был свободен… Свободным выбирал карьеру, свободным бился за царя и отечество… И умер дед свободным и счастливым, исполнив на этом свете всё, что повелел Господь…Отец тоже свободно шёл той же дорогой, пока не попал в смерч революции. Служил царю и отечеству, потом вождю и отечеству, оказалось, – это не одно и то же…Когда бабушка впервые поведала о несчастной судьбе мамы, внутри что-то зажглось: не могут мамы умирать, когда их сыночку только годик… Так нечестно!Он докопается до причины, он найдёт лекарство, он победит болезнь… Таки туберкулёз сыночки одолели…Как близок именно он был к победе над раком!Матерей у них не было, что ли… У тех, кто тупо перекрыл ему путь…Надо вместе поехать в Калугу… Последний раз…Могилы отца, бабушки, тёти, ставшей мамой… Воспоминания из какой-то иной жизни кажутся нереальными… Погладил холодную плиту на могиле Константина Эдуардовича…Дорогой вы мой учитель! Летают наши в Космос! Летают! А потом сразу спешат к вам…Мария Константиновна тяжело больна… Столичным гостинцам устало обрадовалась…Куполов в Калуге не прибавилось, только уродующих панельных пятиэтажек…Зато парк тот же, и Ока прежняя…Хотел бы забыть, да не получается: доносы соседей, что мучает животных, кляузы завистников, непонятно и непомерно злая статья в «Знамени»… Зла не ощущал, только обида за людей…Зато среди пишущей молодёжи мгновенно почувствовал себя своим. Приятно удивился количеству пришедших на встречу… Лириков не убавилось, зато сколько стало «космистов»…Протеста не почувствовал, наверное, щадят… Или зреют…Всю обратную дорогу паровоз свистел как-то устало и печально…Маниакально-депрессивные «умопримечания» под стук колёс…«Статистические и ботанические исследования проф. Чижевского привели его к открытию одного из самых универсальных законов в вегетативной жизни земного шара – “Закону квантитативной компенсации”, охватывающего в математической форме динамику растительного мира Земли» – параграф 16 нью-йоркского Меморандума…Заинтересовались только юмористы… Растительную жизнь математически – ха-ха…Так всегда, когда надо видеть немного дальше собственног носа – слепота куриная…Деньги нужны?! Патриоты нужны, а не временщики… Царь?! Точно хозяин… Кто ещё не будет грабить самого себя, или свою мать, или Родину?!Зачем временщику права и свободы, альтернативные источники энергии, генетика, кибернетика – одна морока…При всём при том, ведь и у нас есть прорывы несомненные… На энтузиазме, с голодухи, от нищеты, от лени, от гонора нуворишей, от желания показать «Кузькину мать»…Что теперь ассоциируется с Россией?! Почему при царях удавалось? Матушка-Россия, империя, царь-батюшка… У всех русских всегда была боль за Россию – это на уровне генов. Потом пришли временщики и стали со своей задней мыслью глушить эту боль галлюцогенами – кради, копи, хватай, пока другие не ухватили… Ничьё всё, а не наше…«Или пьют с похмелья»…Какая сила наведёт в России порядок?!Уж точно не такие сопливые интеллигенты, как ты…Так уходил и Константин Эдуардович:«Печальная и горестная жизнь подходит к концу. Не сделано и десятой доли того, что мог бы сделать…»Так ухожу и я…Одно слово – преждевременный человек…Но когда-нибудь оно всё-таки настанет – моё время… без меня…Обидно…»
Темно вокруг тебя, и страшно бытиё.
Благодари судьбу, а не пытай её.
Неверен солнца свет: всё – бред, всё – тлен: пойми!
И даже чёрный день как дивный дар прими.
А. Чижевский
«Биографии великих людей – это прежде всего борьба, жгучая борьба, беспощадная война за новое, доселе неслыханное и невиданное, которому всегда противится всё старое, уходящее, отживающее…
Это борьба двух начал – огня и воды, двух разных физиологических существ – юного и старого, двух интеллектуальных основ – идущих впереди и отстающих…»
Писал о Циолковском, а как будто о себе…
Всю жизнь страдал от несправедливости, оттого остро осязал себя должным перед другом и учителем…
«Циолковский, – писал А. Л. Чижевский, – должен быть сопричастен тем исключительным умам, которые по неясным и непонятным для нас причинам избирают себе высокие цели и сложнейшие проблемы и всецело отдают себя на решение их, отважно преодолевая все препятствия и преграды, которые встречаются на их пути, и приводят человечество к новым эпохам, к новым эрам в его существовании».
Заманчиво услышать о Константине Эдуардовиче слова и других его современников. Однако ни друзей, ни даже добрых знакомых у него не было.
Низкий поклон Александру Леонидовичу и за то, что донёс таки до потомков «прозорливые» умозаключения калужан о Циолковском…
Все жители Калуги знали его в лицо. Все знали, что он добрый, хороший человек, что он никогда никого не обижал и не обидит, и что уже по одному этому признаку он должен считаться большим и уважаемым человеком.
Но было как раз наоборот… Его добро принимали за слабость, его благодушие – за малодушие, его благожелательность считали напускной и не верили ей. В сумме все мнения калужан сводились к тому, что К. Э. Циолковский бездельник и фантазёр, а потому не заслуживает снисхождения, и судили его судом строгим и несправедливым.
«Этот, говорили мне, калужский абориген, выживший из ума человек, полуграмотный невежда, учитель арифметики у епархиалок (какой ужас!), какая постыдная должность – у епархиалок, то есть у поповских дочек, ничего не понимающий в науке, в астрономии или в механике, берётся за решение неразрешимых задач, над которыми бились умы знаменитых профессоров.
Этот, с позволения сказать, учитель приготовительного класса суёт свой нос в области, к которым не имел и не имеет ровно никакого отношения – высщую математику и астрономию. Да ведь это же курам на смех… Позор городу, в котором живёт человек, распространяющий никчемные фантазии по всей стране. Ведь он печатает за свой счёт десятки брошюр толщиной в несколько страниц и рассылает их бесплатно во все концы России. О чём только думает начальство?
…Этот всезнайка Циолковский является на фоне нашего города весьма непривлекательной фигурой. Почти без всякого образования, самоучка, едва-едва разбирающийся в арифметике, возмечтал стать великим человеком и проектирует какие-то сногсшибательные ракеты на Луну и чуть ли не на Марс. Нельзя же допускать, чтобы каждый маньяк и параноик мог печатать тонюсенькие брошюрки и туманить ими мозги нашего юношества».
Бесхитростный, недипломатичный, честный и принципиальный трудоголик был безгранично доверчив и наивен по отношению к людям, за что не раз был нещадно обижен и бит даже близкими и родными:
«Ты неудачник во всём, – говорили ему. – Смотри: все умеют зарабатывать деньги и жить. А ты хватаешь звёзды с неба, а не умеешь заработать лишней копейки. Ты хочешь облагодетельствовать человечество, а оно плюёт тебе в лицо».
Обычно Константин Эдуардович обращал такие атаки в шутку, но это ему удавалось не всегда.
«Ты смеёшся?! Это – не умно. Благодарное человечество не пощадит ни тебя, ни твоих трудов, ни твоей семьи.
«Неверно… – протестовал Константин Эдуардович. – Мои труды будут жить!»
Но его перебивали:
«А семья сдохнет с голоду. Что лучше, что хуже? Ты – эгоист, самый неисправимый эгоист, а думаешь о себе, что ты – великий человек».
«О себе я ничего не думаю. Зачем ты так обижаешь меня? Это – нехорошо, – защищался он. – Разве я когда-нибудь говорил что-либо подобное? Я совсем не великий человек, я – неудачник, самый обыкновенный неудачник. Таким людям лучше бы не жить, но раз живёшь, то приходится терпеть попрёки».
«Поменьше бы издавался и тратил деньги на типографии».
«Но смысл жизни! Ты пойми, в чём был бы для меня смысл жизни?»
«Ах, я знаю. Смысл жизни – в расходах на издание твоих брошюр».
«Опомнись, что ты говоришь: “в расходах на издание”. В этом вообще нет никакого смысла жизни. Смысл жизни – в идеях, которые я должен донести до человечества».
«Опять человечество. Да плевать ему на твой смысл жизни, на твои забракованные всеми дирижабли и несуществующие ракеты! Всё это фантазии, но ты не Жюль Верн. Тот, по крайней мере, сколотил себе состояние, а ты пускаешь семью по миру, довёл сына до самоубийства…»
Надо отдать должное его жене, Варваре Евграфовне… Лишь её необычайная стойкость да нескончаемый вал работы по дому спасали заплёванного гения от печальных последствий. Она никогда его ни в чём не упрекала. Тонкий психолог, Чижевский нашёл и для её портрета понятные слова:
«Она не вполне уясняла себе, каким богам он молится, чему служит, но женским чутьём постигала, что её Костя, вечно склонённый над рукописями, вычислениями и чертежами, делает нечто очень важное, очень большое, нечто недоступное современникам.
Это была её глубокая вера, помогавшая ей стоически переносить все тяготы жизни, все лишения многочисленной семьи, хроническую бедность и нужду.
В недрах её жизни была сокрыта большая тайна, которой она не могла поделиться даже с самым близким человеком. Эта тайна должна была умереть вместе с ней».
Он терпеливо сносил тупость, подлость и клевету обывателей, поэтому душу свою смог раскрыть по сути лишь одному единомышленнику – Александру Леонидовичу Чижевскому.
«Высокое благородство души К. Э. Циолковского, – писал Чижевский, – с трудом выносило окружавшую его обстановку: тупость провинциальной жизни, мелкое мещанство, людей в футлярах, чиновников и бюрократов, которые смотрели на него сверху вниз и пользовались всяким случаем, чтобы указать ему дистанцию между ними и им – вольнодумцем, фантазёром и “бездельником”.
Трудно ему было всю жизнь прожить в провинции, где знали его уже десятки лет, и где за ним по пятам ходили самые ложные и нелепые слухи».
Жалость к Константину Эдуардовичу и стыд за земляков испытываешь по прочтении его собственных горестных замет:
«К сожалению, мне пришлось испить чашу горького непонимания и недооценки до самого дна… Я сыт надругательством и недоброжелательством ко мне и буду им сыт до самой смерти…
Я должен был оправдываться перед людьми, что позволяю себе инако мыслить, что ратовал за самолёты тяжелее воздуха, за металлический дирижабль, бесколёсные поезда, космическую многоступенчатую ракету и многое, многое другое.
…Я был виноват уже тем, что существовал. Об этом мне без устали повторяли все, кому было не лень. Меня обвиняли в бездеятельности, хотя я работал от зари до зари, но под деятельностью понимали службу царю и отечеству, а не размышления над теорией о полёте ракеты.
“Вы могли бы вдвое больше зарабатывать – вдвое, поймите, больше, если бы не сочиняли ваши сочинения, – говорили мне. – Это первое. Вы могли бы приносить семье больше денег, если бы не тратили их на печатание ваших сочинений.
Во-вторых, вы могли бы пользоваться всеобщим уважением, если бы не развивали вздорных завиральных идей, которые портят вашу жизнь и умаляют ваш авторитет”.
Так учили меня, когда мне было двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят и более лет. Подобно приготовишке, я должен был выслушивать эти речи от боровских и калужских учителей, попов, баб в салопах и чепчиках, от так называемых здравомыслящих граждан.
Все говорили мне об одном и том же – пора, дескать, тебе взяться за ум, не позорить семью и добывать деньгу…
Мне никто не помогал, а только попрекали, бросали меня в грязь и смешивали с ней.
Один неглупый батюшка нередко захаживал ко мне и всякий раз говорил:
“Не забывайте, Константин Эдуардович, что вы живёте не в Америке, а в России, где вас могут совершенно зря продать за чечевичную похлёбку, сгноить в тюрьме, уничтожить…”»
Не исключено, что в своё время “отдыхал” тот батюшка в соседнем с Чижевским бараке…
Стукачество и доносительство прекрасно вписалось и в идеологию новой власти, поэтому такой «отщепенец», как К. Э. Циолковский чудом не загремел на нары…
Лунной ночью 1918 года к неказистому домику Циолковских, словно приклеенному грязью к печально известному Коровинскому спуску, подошли аж пять вооружённых человек. Перетряхнули шкаф с бельём, перелистали книги и рукописи… При виде старых календарей с царскими портретами насупились…
Циолковского увезли в Москву, разместили в одиночке на Лубянке.
«Я был несколько раз подвергнут разрушающим ум и душу допросам… – расскажет он позже Чижевскому. – Дело было зимой, и в холодной комнате носились сизые волны махорочного дыма. Меня мутило, спина начинала ныть».
Его пытались причислить к эсерам, потому как те тоже все якобы бородатые, к семинаристам, потому что недоучка и прочее, и прочее. Он был в полной растерянности:
«Я надеялся, что с приходом большевиков моя научная деятельность получит поощрение и подкрепление, так как все мои труды я отдаю народу. Я всю жизнь работал, не разгибая спины… Как вы думаете, для чего я работал? Для обогащения?! Нет, я всегда был бедняком, жил с семьёй в голоде и холоде, за мои сочинения и изобретения меня все ругали и ругают, потому, что я в своих трудах опередил развитие техники лет на сто, а то и больше…»
Не исключено, что его приняли за блаженного, и потому отпустили…
Он вернулся домой больной, голодный и убитый всем случившимся. Жена, увидев его, тихо заплакала… Он, как мог, утешал; могло быть хуже… Он был уверен, что на него донесли, но никак не мог понять – за что?! Одно дело не любить или не понимать, но за что же в тюрьму?!
В том же 1918 году новые власти конфисковали у Циолковских единственную корову, которая кормила всю многочисленную семью… Ни сбережений, ни вещей на продажу у них не было… Все журналы, которые брали его статьи, прекратили своё существование…
«Я помню, – писал Чижевский, – как в окнах аптекарского магазина П. П. Каннинга, что был в Калуге в Никитском переулке, по нескольку месяцев стояло объявление такого рода: “Здесь принимаются взносы для публикации научных трудов К. Э. Циолковского”.
Увы, мало было таких, кто считал нужным нести П. П. Каннингу рубль ради обнародования трудов К. Э. Циолковского».
Самым тягостным для Циолковского было его замалчивание. Практически всю жизнь оно отравляло его сердце и душу больше, чем что-либо другое…
Он называл это «заговором молчания».
«По сути дела, – утверждал он, – это обкрадывание человека, о научных достижениях которого молчат, а сами, пользуясь его данными, присваивают эти достижения себе! При упоминании об истинном авторе всегда выдвигаются вперёд псевдоавторы, то есть воры! Заговор молчания – мощное оружие в руках научных или литературных разбойников».
«Уже к 1917 году, – отмечал он, – я, по сути, перестал существовать как исследователь, с которым необходимо считаться. На моём имени стоял крест».
«Никто так не презирал и не поносил его, – писал А. Л. Чижевский, свидетель происходящего, – как крупные представители научной мысли. Поток клеветы и дискредитации был буквально нескончаем. Один выпад против К. Э. Циолковского сменялся другим, причём в то время, когда ему ещё не удавалось отпарировать первый удар, дать убедительное доказательство его правоты в первом случае, уже возникал второй: К. Э. Циолковского били с другой стороны, находили его идеи бредовыми, расчёты неверными, математические доказательства недостаточными».
Учёные препятствовали изданию его трудов, а сам Циолковский прекрасно понимал, что только опубликованные его работы донесут до следующих поколений его идеи и мысли о Космосе… И этот его расчёт безупречен…
Поэтому он старался издавать свои труды любой ценой, вкладывая в них свои последние копейки…
«Как жаль, – писал он, – что я не имею возможности издавать мои труды. Единственное спасение для этих работ – немедленное, хотя и постепенное их издание здесь, в Калуге, под моим собственным наблюдением.
Отсылать рукописи на суд средних людей я никогда не соглашусь. Мне нужен суд народа. Труды мои попадут к профессионалам и будут отвергнуты или просто затеряются. Заурядные люди, хотя бы и учёные, как показывает история, не могут быть судьями творческих работ.
Только по издании их, после жестокой борьбы, спустя немало времени, отыщутся в народе понимающие читатели, которые сделают им справедливую оценку и воспользуются ими…
И на это уходят века и даже тысячелетия…»
«Спасите их, – завещал он Чижевскому, – …пройдут годы, улягутся страсти, и тогда вы – очевидец всех этих дел – должны будете восстановить мой приоритет, если это понадобится, или рассказать об этих делах в назидание будущим поколениям.
Я прошу вас об этом, а я буду спокойно работать и спокойно умру, зная, что вы со временем сделаете то, о чём я вас прошу, – пусть эта просьба будет моим вам завещанием…»
«Признать в недипломированном человеке, – писал Чижевский, – зачинателя огромного научного направления было невозможно. Признать – это значит совершить неблаговидный поступок против своего круга, преступление против своей касты. Это значило пойти против установившихся традиций.
Это было равносильно приглашению к царскому столу волжского бурлака…
И хотя в душе некоторые считали Циолковского достойным того, чтобы впустить его в “дом науки”, большинство злобно отвергали это намерение и предпочитали держать его на почтительном расстоянии…
Такое положение оставалось неизменным и нелепым в течение многих десятилетий. И самое замечательное: К. Э. Циолковскому никогда и ни в чём не отказывали, ему всегда обещали, вежливо и любезно, но ничего не делали. Это было деликатно, но беспощадно!»
Сам Циолковский так описывал эту ситуацию:
«Всю жизнь я был под яростным обстрелом академических кругов. При всяком удобном случае они стреляли в мою сторону разрывными пулями, наносили мне тяжёлые физические ранения и душевные увечья, мешали работать и создавали условия, тяжёлые для жизни.
Спрашивается: чем я был неугоден этим учёным? Жил я в Калуге, никого не задевал, ни с кем не вступал в дискуссии, никого не обижал, и, тем не менее, меня ненавидели, презирали, чурались моих писаний и высказываний и зло критиковали их, считая всё, что я создал, бредом умалишённого, беспочвенной фантазией самоучки…»
Они не только так считали, но и действовали сообразно.
Вот эпизод, рассказанный Константином Эдуардовичем Чижевскому:
«Пришёл ко мне мужчина интеллигентного вида и представился, назвал свою фамилию, которая оказалась русской и легко запоминаемой, и пустился со мной в разговор, спрашивал о том, о сём, как я живу, как работаю, действительно ли хочу строить ракету для полёта на Луну, заглянул в мои рукописи, лежавшие на столе, внимательно осмотрел модели металлических дирижаблей и их детали и задал мне как бы невзначай ряд вопросов такого примерно рода: “Константин Эдуардович, а сколько будет восемью пять?” Я, смеясь, ответил: “Сорок!” Тогда он подмигнул мне и сказал: “А сколько будет пятью восемь?” При этом вопросе меня как бы осенило: да это врач-психиатр, и я нарочно ответил с расстановкой: “Пятью восемь – это совсем другое дело, чем восемью пять. Это можно решить только с помощью медицины”.
Тут мой собеседник вытаращил на меня глаза и испуганно сказал: “Что вы, что вы, Константин Эдуардович, ведь я же пошутил, я не хотел…” “И я пошутил, доктор, и я не хотел, да так вышло. Будем считать, что обследование психически ненормального Циолковского окончено. Не так ли?” “Будем считать, – извиняющимся тоном сказал он, – что вы здоровы и вы поймали меня, как мышонка. Не сердитесь на меня, меня направило к вам одно очень влиятельное лицо, и я не мог ослушаться!”
Так кончилось посещение меня этим интеллигентом. Хорошо, что он оказался порядочным человеком и не запрятал меня в сумасшедший дом. И на том спасибо…»
А лицом, направившим к Циолковскому психиатра, вполне мог быть некий В. П. Ветчинкин, влиятельный, увенчанный враг, «тот самый паук, – по выражению Чижевского, – который вьёт смертоносную паутину вокруг К. Э. Циолковского…»
Ещё с начала двадцатых годов сей паук вкупе с подручным Ю. В. Кондратюком из Новосибирска сели на золотую жилу теории ракетоплавания. Одна беда: полный приоритет-то здесь у «некого» деревенского чудака Циолковского…
Нигде, ни на одно упоминание на авторство последнего у этих «пауков» совести не хватило за все годы воровства…
Характерно, что ядовитые их укусы усилились в последние годы жизни К. Э. Циолковского и даже после его смерти/
Отец русской авиации, Н. Е. Жуковский, потратил немало усилий не только на теорию воздухоплавания, но и на борьбу с Циолковским.
Первым, кто сконструировал аэродинамическую трубу, был Циолковский. Корифей вынужден был дать на это изобретение положительный отзыв. И это был, пожалуй, единственный и последний раз в его богатой академической практике, когда Николай Егорович упоминал автора…
«У Николая Егоровича, – отмечал сам Циолковский, – было много злобы. Он злился на меня за работы с воздуходувкой, и, возможно, за работы с ракетой. Он не выдавал себя ничем. Но всегда и везде он тормозил мои идеи, кривил рот, когда речь шла обо мне, и молчал…
И он, хотя и был знаменитым профессором, не мог дотянуться до тех идей, которым я посвятил всю свою жизнь…»
Слов нет, винтовая авиация прошла огромный путь за сравнительно короткое время. Славное, бурное время…
И даже «отец авиации» в грохоте винтов и фанфар не заметил, или сделал вид, что не заметил, что стоит за идеями калужского «чудака»…
Эпоха там была, Николай Егорович, новая Эпоха ракетоплавания…
Его, Циолковского, эпоха…
В 1957 году у здания Военно-воздушной инженерной академии имени Н. Е. Жуковского в Москве воздвигнут памятник К. Э. Циолковскому работы, теперь уже лучше нам известного, скульптора С. Д. Меркурова… Как тесен мир…
Обыватели мстили ему за мечту, им недоступную… Подспудно, каким-то животным нюхом чуяли они его превосходство над ними… Как раз это и хотел разъяснить толпе его друг и ученик Чижевский:«Под скромной внешностью учителя, тихого и доброго человека, скрывался громокипящий дух, безудержный полёт творящей, созидающей и проводящей мысли, опередившей своих современников и потому непризнанной вплоть до старости!Он умел дерзать. Не имея ни чинов, ни орденов, ни научных знаний, ни учёных степеней, он был значительнее и выше многих своих современников, которые в него бросали камни…»Десятилетия нужды, горя, унижений на фоне титанической работы мозга было под силу лишь могучему и несгибаемому духу…Но не материальному и бренному телу… Рак…За шесть дней до своего ухода он написал последнее письмо-исповедь:«…Всю жизнь я мечтал своими трудами хоть немного продвинуть человечество вперёд…»Девятнадцатого сентября 1935 года Калуга хоронила своего великого земляка…Народу на похоронах, по словам дочери, Марии Константиновны, было тысяч пятьдесят…
Всё приму от этой жизни страшной —
Все насилья, муки, скорби, зло.
День сегодняшний, как день вчерашний,
Скоротечной жизни помело.
Одного лишь принимать не стану:
За решёткою темницы – тьму,
И пока дышать не перестану
Не приму неволи – не приму.
А. Чижевский
В начале 1963 года рукопись книги «Годы моей дружбы с К. Э. Циолковским» была направлена в издательство АН СССР главному редактору Н. М. Сикорскому. Оттуда – в Институт истории естествознания и техники, где встретила настороженно-противоречивую реакцию.
Там и пропала…
«Нина, голубушка! Да пойми ты, ведь кто-то из них откровенно мне лжёт! Не может такой документ просто так затеряться в эпоху развитого бюрократизма! Ведь каждая бумажка фиксируется – приход – уход…»
«А интриги ты что, не допускаешь? Для этой самой эпохи очень даже характерный атрибут!»
«Какие интриги! Кого могут касаться мемуарные воспоминания одного человека о другом?! Ведь ни власть, ни политика никоим образом там не упоминаются!»
Всё лето и осень 1963 года прошли в бесплодных поисках рукописи и в недоумённых обсуждениях пространных догадок…
«Книга о К. Э. Циолковском до сих пор не разыскана», – грустно запишет Александр Леонидович в своём дневнике двадцать седьмого сентября 1963 года.
Потом следы рукописи объявились. Двадцатого ноября этого же года о ней в разговоре с Александром Леонидовичем упомянул С. П. Королёв. Ему передали рукопись с просьбой подмахнуть отрицательный отзыв, но он отказался. Просил подождать ещё полмесяца для личной встречи.
В декабре Сергей Павлович высказался более конкретно:
«Голубчик мой, а книгу вашу придётся сократиь процентов на тридцать. Позвоните мне, Александр Леонидович, через недельку, я всю её закончу. Да, и название книги надо изменить…»
Крайняя занятость Генерального так и не позволила выполнить обещанное…
А перед самым Новым годом в официальной калужской газете «Знамя» появилась ядовитая статья некоего А. Ерохина «Солнце, мечта и формула», в которой всячески доказывалось, что Чижевский – не что иное, как нуль без палочки, и что он никогда не был другом Циолковского. И плевал Ерохин на все академии за границей…
Стало очевидно, что на фоне пропажи рукописи это пошла в атаку кувырк-компания лиц, начавших уже тогда кормиться возле темы истории космонавтики…
Если учесть, что мемориальной доски в честь профессора Чижевского в Москве нет до сих пор, надо признать, что отодвинуть эти рыла от корыта так пока и не удалось.
Излишне представлять, каково это было читать Александру Леонидовичу…
Всегда был преждевременным, а теперь ещё и лишний…
Умом он понимал, что это всего лишь областная газета, но ведь она орган обкома партии и облисполкома…
Город его юности… Как-то сами собой стали припоминаться и кляузы соседей, что он мучает крыс, и выпытывания некого стукача Архангельского, и другие напрасные обиды…
Суммарное их количество, видимо, превысило критическую массу, с которой и не смогла справиться чистая и честная душа Александра Леонидовича…
Немудрено, что при таком жизненном тонусе дамоклав меч пробил-таки брешь… В начале 1964 года у него обнаружили раковую опухоль дна ротовой полости…
Из уважения и любви к верной Нине Вадимовне он равнодушно терпел все предпринимаемые методы терапии…
В научных журналах продолжали выходить его статьи… Не успокоились и недруги. В декабрьском выпуске журнала «Партийная жизнь» № 24 кто-то уже в столице заказал очередную убойную статью всё тому же А. Ерохину «Тёмные пятна»: «шарлатан», «самозванец»…
Вечером левятнадцатого декабря 1964 года Александр Леонидович взглядом попросил Нину Вадимовну присесть к нему на кровать. Накрыл ладонью её руку… Говорить он уже не пытался… Да ей он мог всё сказать глазами…
Долго, по-детски внимательно осмотрел лицо, словно хотел понять, откуда в этой женщине столько сил, терпения, всепрощения… А, может быть, опять подумал, за что ему выпало такое счастье…
На мгновение взгляд вдруг становился виноватым…
Неожиданно задышал часто-часто, что-то вспомнил, заволновался… Она наклонилась, погладила по щеке…
Он резко перевёл взгляд на колесо аэроионизатора, сиротливо висевшее под потолком. Когда и она посмотрела туда, он вдруг поднёс палец к губам, нахмурил брови и покачал головой…
«Я поняла, дорогой, не беспокойся…»
В восемь часов утра двадцатого декабря 1964 года, в год спокойного Солнца, сердце Александра Леонидовича Чижевского остановилось…
Больно…
И страшно, потому что после появившейся накануне той злосчастной статьи на похоронах было тринадцать человек…
«Ерохинщина» в России победила окончательно и бесповоротно…
Почти по Зиновьеву: целились в Чижевского – попали в Россию…
«Возможно, в трудной судьбе Циолковского и Чижевского заключена какая-то тайна, которая раскроется лишь со временем. Реальная суть таких жертв пока землянам недоступна…»
Преждевременные люди… «И тайну их знает лишь Великий Космос…»
Документальный материал повести с уважением опирается на авторские тексты А. Л. Чижевского из книг:
– «Физические факторы исторического процесса»
– «Земное эхо солнечных бурь»
– «На берегу Вселенной. Воспоминания о К. Э. Циолковском»
– «Аэроионы и жизнь»
– «Космический пульс жизни: Земля в объятиях Солнца. Гелиотараксия»
– «Годы дружбы с К. Э. Циолковским»
– «Полное собрание стихов»
– «Аэроинификация в народном хозяйстве»
– «Теория гелиотараксии»
– «Поэзия живописи»
– «Вся жизнь. Годы и люди»
С почтением использованы материалы исследователей-историков А. И. Лызлова, П. К. Губера, писателей В. А. Чивилихина, А. Бушкова, а также очерки и статьи Виолетты Баша и других честных мастеров слова, озабоченных историей России и опечаленных судьбой А. Л. Чижевского.
Художественная составляющая повести выбрана автором с безмерным уважением, гордостью, восхищением и благодарностью великому земляку, со стойким намерением призвать к этому же и широкий круг читателей.
Особая благодарнасть Л. В. Голованову, В. Н. Ягодинскому, Л. В. Манакину, Л. Т. Энгельгардт и другим терпеливым и преданным краелюбам.
Сюжеты авантюрно-медицинских повестей порождены реальной жизнью, чему свидетельство авторский сайт «Тайны, секреты и авантюры оздоровления» http://imvigor.info
© 2010 ВИКТОР ГОРБАЧЁВ