Естественно, ночью пошел дождь. И не лишь бы какой, а совершенно мокрый. Крупной шрапнелью дождевые капли стучали по брезенту палатки. Надо сказать, что одно из моих глубочайших жизненных убеждений состоит в том, что хорошему сну, как и хорошему аппетиту, ничто не в силах помешать. Так что сон был крепкий и здоровый под аккомпанемент ливня, но пробуждение было не из приятных. Все-таки сказывался почтенный возраст нашей палатки. Кое-где по углам она подтекла, и спальники, равно как и сменная одежда, слегка подмокли.

Вообще-то наша палатка — явление несколько уникальное. Чумовая прямо, по выражению одной из моих подруг. Не в том смысле, что крутая — дальше некуда, а в том, что ее форма напоминает чум. Ее основание — правильный шестиугольник, а полотнище состоит из шести огромных клиньев, по сшитым краям которых вставляются металлические прутья-ребра. Каждое из них состоит из трех звеньев, которые скрепляются между собой с помощью коленей как удочка. Верхние концы ребер вставляются в специальный зажим, который нужно натянуть вниз, провернуть и защелкнуть, тогда ребра изгибаются, как прутья зонтика.

В итоге получается домик, похожий на индейскую избушку «фигвам», как говорил Шарик из Простоквашино. Или на чум. Вроде бы маленький снаружи, но очень просторный и удобный внутри. Вообще говоря, наша палатка практически всегда великолепно справлялась с различными атмосферными явлениями, включая и ливни, и сильные ветры. Пусть хоть ураган разыграется, у нее такая конструкция, что стоит себе и лишь слегка покачивается. Все дело в том, что мы, посмотрев на яркие краски вечерней зари, решили, что дождя не будет и не обкопали ее по периметру. За что и поплатились.

Мужики выволакивали подмокшие спальники и одежду для просушки, а я решила быстренько приготовить завтрак. Хворост еще оставался с вечера.

Ха, смело сказано, «быстренько приготовить завтрак!»

Весь хворост, оставшийся от ужина, благополучно намок, и розжигу поддавался с большим трудом. Где-то полчаса мне пришлось только стоять на четвереньках, задрав кверху задницу, и изображать собой кузнечные мехи, раздувая еле тлеющий огонек. Но это было еще далеко не все. Сырые сучья практически не горели, а только обугливались, не давая никакого тепла бедной кастрюльке с водой, которая битый час стояла над костром, но закипать так и не собиралась.

Уже благополучно высохла палатка, спальники и одежонка, а «быстрый» завтрак так и оставался в перспективе. Хоть плачь! Неожиданно выход из кризиса придумал Санька:

— Слушай, Ежик, пока эти дровишки горят, давай сверху другие посушим!

Идея показалась заманчивой, и мы навалили на тлеющие уголья целую кучу промокших поленьев. Дым поднялся такой, что, похоже, вымерли все комары до самого Молодечно.

А через некоторое время подсохшие поленья сами занялись веселым и жарким огоньком, и, спустя какой-то час-другой, наша кастрюлька весела забулькала варевом. Поленья дали такой потрясающий эффект, что не успели мы покончить с макаронами, как уже закипел кофе.

Я чувствовала себя кругом виноватой. Надо же, одиннадцать часов, а мы до сих пор с места не сдвинулись!

— Да не расстраивайся, Ежик, зато все у нас высохло, — в один голос утешали меня сразу подобревшие после завтрака мужики.

Ну, по принципу «лучше поздно, чем никогда», мы отправились дальше.

В хорошем настроении и с избытком сил после полноценного отдыха мы достаточно быстро проскочили Вилейку и повернули направо, практически на восток.

И какая нелегкая нас потянула проехаться вдоль Вилейского водохранилища, ума не приложу! Потому что ожидаемых редкостных красот природы мы не обнаружили, зато неудобств была целая куча. Начиная с того, что производился ремонт дороги, и кругом бегали рабочие в неизменных оранжевых жилетках, воняло свежим асфальтом и стояли тучи дыма и какой-то гари. Самым забавным было то, что практически в самом озере лежал кверху железными колесами асфальтоукладочный каток. По-видимому, свалился прямо с дамбы. И при этом суетящимся рабочим не было до него абсолютно никакого дела. Интересно, а как они собираются его оттуда вытаскивать?

— Когда мы в электричке ехали, так я неплохой анекдот прочитал, — вспомнил Санька. — Сталкивается шестисотый «Мерседес» с асфальтоукладочным катком. Авария, ГАИ, все такое. Новый русский, тот, который из «Мерседеса», тихонько сует гаишнику в карман сотку баксов: «Понял?» «Понял!» — отвечает тот, подходит к водителю катка и спрашивает: «Ну, рассказывай, как обгонял, как подрезал!»

— Да, похоже, что здесь что-то именно такое и произошло, — ответил Сережа, задумчиво разглядывая брюшко поверженного катка.

Мы не могли упустить такую возможность и вдоволь насмотрелись ни нижнюю часть этого монстра, не рискуя при этом быть раскатанными в блин, как произошло бы, вздумай мы проделать это в обычных условиях. «Тетя Маша, на Вашего Вову трехколесный велосипедик наехал, тот, что дороги укатывает, так мы его, Вовочку, Вам под дверь подсунули!»

По счастью, ремонт дороги и вся вызванная им грязь были ограничены парой-тройкой километров, и дальше тянулась нормальная дорога вдоль дамбы водохранилища. С одной стороны сменяли друг друга стройные сосняки и березовые рощицы, перемежаясь лугами и пашнями, а с другой простиралась озерная гладь, царство водоплавающих пернатых. Утки, чайки. Даже видели поганку с выводком птенцов с красными хохолками, которые боязливо прятались в камыши от агрессивных чаек.

А между тем погода снова стала портиться. Откуда-то наплывала огромная иссиня-черная туча, и последние солнечные лучи, искоса подсвечивающие под нее, создавали поистине феерическое зрелище. Это был невероятный контраст: черно-фиолетовое мрачное небо и ярко сверкающие под солнцем ослепительно-белые лодки на теплом желтеньком песке! Ни дуновения. Растения и деревья расслабленно ловили последние лучики, не подозревая о надвигающейся грозе.

Все, как в жизни, нашей обыденной жизни. Казалось бы, столько признаков предвещают наступление неприятностей, но с легкомыслием человек отмахивается от них, старается не замечать, а потом заявляет, что беда обрушилась на него, словно гром с ясного неба!

— Гроза идет, что делать будем? — огласила я повестку дня семейного собрания во время очередной остановки на водопой.

— Можно, конечно, расставить палатку и в ней переждать, — без особого энтузиазма предложил Сережа.

— Ага, прямо здесь, на заболоченном берегу, где нет даже топлива. А еще потом неизвестно сколько ждать, когда дождь закончится и палатка высохнет, — продолжила я его мысль.

— Ну, так что тогда говорить! Поехали вперед. В конце концов, гроза и стороной может пройти, — подвел итог глава семейства.

Естественно, стороной она не прошла.

Но мы заблаговременно упаковались в дождевики и продолжали крутить педали.

А гроза на открытом пространстве — это совсем не то, что где-нибудь в городе. И даже в лесу. Над озером линия горизонта отодвинута на много километров, и видимость поэтому просто прекрасная. Особенно, когда сверкает молния, изломанной синусоидой перечеркнув все небо. Какие исполинские силы резвятся там, вверху! На это зрелище можно любоваться без помех, поскольку на дороге совершенно никого не было. Очевидно, такие ненормальные здесь водятся в весьма ограниченном количестве.

Как хочется есть! Завтрак уже давным-давно переварен и превращен в энергию работающих мышц, и организм явно просит подпитки.

В чем преимущество грозы, так это в ее малой продолжительности. Только что грохотал гром, бешеный ветер трепал космы берез и заставлял стонать сосны и ели. А спустя полчасика тучи уже умчались, чтобы резвиться дальше в каком-то другом месте, и прямо перед нами раскинулась яркая радуга, словно приглашая въехать под ее сказочный мост.

А кушать хочется просто ужасно, аж в животе урчит!

Пользуясь тем, что дорога абсолютно пуста, Сережа нарушил порядок нашего передвижения и поравнялся со мной, пристроившись слева, с внутренней стороны дороги.

— Слушай, Алена, а не пообедать ли нам? — спросил он на ходу.

— Да я давно уже об этом подумываю, да ни одного колодца за последние полчаса не видела.

— Так вон там, впереди слева, как раз деревушка видна. А вон и колодец, — обрадованно сообщил он, продолжая ехать слева от меня.

Мы проехали еще немного вперед, и я тоже увидела острую крышу колодца.

— Отлично, поехали прямо туда! — провозгласила я, уверенно поворачивая влево.

Я затормозила. Причем не велосипедом, а исключительно мозгами. Потому, что такая езда — хочу вправо, хочу влево — не соответствовала никаким правилам дорожного движения. Которых неукоснительно придерживался Сережа, продолжая ехать прямо и рассчитывая остановиться напротив колодца и пешком сбегать за водой.

В общем, следующие секунд тридцать все вокруг меня кружилось, скрежетало и лязгало. Я пришла в себя и обнаружила, что валяюсь в кювете, в кустах чертополоха. Наши велосипеды представляли собой нечто металлическое, слившееся намертво, словно в любовных объятиях. Вся дорога в радиусе метров пяти была усыпана ровным слоем тюков, пакетов и кулечков разного размера, разлетевшихся от столкновения. Санька врезался в нас сзади, перелетел через руль и сейчас сидел посреди шоссе, обалдело оглядываясь по сторонам, а его велосипед присоединился, причем достаточно плотно, к компании наших. И, как назло, как раз в этот момент подъехало несколько автомобилей, водители которых терпеливо ждали, когда же эти идиоты-велосипедисты уберутся со своим барахлом с шоссе, и, разумеется, вволю потешались. Только я подумала, куда же подевался Сережа, как заколыхались кусты на противоположной стороне дороги, и появилась его исцарапанная физиономия. Выражение которой не внушало никаких радужных надежд.

Оставив разборки на потом, мы предпочли побыстрее убраться с проезжей части. И только миновав уже знакомые мне заросли чертополоха вместе со всем нашим снаряжением, мы принялись зализывать раны, заклеивать их пластырем и подсчитывать убытки.

— Ты что, с ума сошла? — накинулся на меня Сережа.

— Так ты же сам сказал, что колодец слева, вот я и повернула прямо к нему. Я же думала, что и ты тоже повернешь!

— Интересно, а через кювет ты тоже собиралась на велосипеде переезжать?

— Я как-то не подумала.., — лепетала я в свое оправдание.

— Да уж, что верно, то верно! — подвел он итог и принялся за искалеченные велосипеды, бормоча что-то себе под нос. Впрочем, догадаться, что он бубнил и в чей адрес, было совершенно нетрудно.

После санитарной обработки мы более всего напоминали конверты, оклеенные марками со всех сторон. Причем такие, которые подобрали, скорее всего, на помойке, потому что после дождя и кусты, и дорога представляли собой одну сплошную мокрую грязь.

А велосипеды сцепились, казалось, навеки. И только после получаса неимоверных усилий нам, наконец, удалось их разъединить. При этом держатели зеркал изогнулись самым причудливым образом, а «восьмерку» на Санькином велосипеде удалось исправить лишь к окончанию обеда.