Вообще, что касается находок в целом и стоящих находок в частности, то мне на них не везет. Так, по крайней мере, думал я довольно долго, поскольку гор касок и блиндажей с трофеями мне до сих пор находить не доводилось. Моя квартира была забита, в буквальном смысле, всякими непонятными и ничего не стоящими ржавыми осколками, гильзами, касками, полусгнившими лопатками, мелкой фурнитурой непонятной принадлежности и прочими откровенно мусорными вещами. Уже нельзя было и бросить в моей комнате взгляд на какое-либо место, как обязательно можно было наткнуться на что-то с войны. В какой-то момент я решил больше не брать из леса ничего, что не имело бы реальной ценности, то есть просто попытался избавиться от «железной болезни». Для начала просто сгреб все предыдущие «находки» в картонные ящики, заклеил скотчем и унес в гараж. Всего ящиков набралось три штуки, по размеру это были довольно большие коробки от компьютерных мониторов с ЭЛТ-трубками. После этой процедуры дома наконец-то можно было перемещаться, не заботясь о том, что какая-то железка в самый неожиданный момент вывалится из-за двери или выпадет из-за шкафа.
После путешествия в Киев я долго никуда не ездил, поскольку у Сереги не было времени из-за дачной страды, а Стас постоянно пребывал в командировках и не мог сорваться даже на выходные. Зяма же вообще как-то отдалился от меня, не звонил. Поэтому я решил позвонить ему сам и узнать, чем он занимается. Оказалось, что ему сейчас просто некогда ездить «на раскопки», как он выразился, потому что он устроился недавно на телеканал ТВЦ работать дежурным корреспондентом в ночную смену. Поскольку работа серьезная и ответственная, то ему нужно там зарекомендовать себя и усиленно «вкалывать». Что ж, у каждого своя дорога, подумал я, и не стал больше особо допекать Зяму. Договорились, что когда у него появится интерес к копанию, то я всегда с радостью буду ждать его звонка. А пока в наших поездках установилось затишье, которое я решил потратить на чтение книг по войне и на розыск любой интересной информации о том ближайшем к Москве месте, где были довольно сильные и долгие бои – о Долине Славы за Можайском.
В какой-то момент мне совершенно неожиданно позвонил Серега и предложил съездить именно туда, к нему на дачу в Некрасово. Туда уже давно никто из его семьи не ездил, и было бы хорошо проведать домик-бытовку. Меня не надо было долго упрашивать, мы очень быстро договорились поехать туда на ближайшие выходные, а точнее – на один день воскресенья. Я сейчас уже не помню: то ли у него была такая напряженная работа, что он был занят 6 дней в неделю, то ли у меня была какая-то ситуация, но факт был в том, что на два дня с ночевкой мы выехать туда не могли.
Получалось, что из того дня, который был отведен нам на копание, нужно было вычесть три часа дороги в одну сторону на электричке и столько же в обратную сторону, затем примерно полтора часа дороги пешком от станции «Дровнино» до самой бытовки в одну сторону и столько же времени в обратную сторону. Еще нужно было учесть расписание электричек туда-обратно. И выходит, что нам на копательский процесс из 24 часов удавалось выкроить всего 2—3 часа, если особо сильно не тратить время на отдых и на обед. Но это нам тогда подходило, все было ОК!
Как обычно, я встал в 6 утра, чтобы в 7 часов 40 минут быть на Белорусском вокзале. Примерно в 8 часов электричка останавливалась на станции «Рабочий поселок», где в вагон заходил Серега и далее мы примерно два с половиной часа ехали до станции «Дровнино». После этого нам предстояло идти минут сорок до Минского шоссе, и потом еще чуть меньше часа от Минского шоссе по асфальтовой дороге, переходящей в грунтовую, до дачного участка Сереги. Надо ли говорить, что к 12 часам дня мы были уже основательно уставшими, проделав такой путь с рюкзаками за спиной. Но стоило нам только разжечь костер, пообедать гречки с тушенкой и попить сладкого чая, как усталость снимало рукой.
И вот мы с Серегой идем уже в лес, взяв с собой в рюкзаках только самое необходимое. Лишнее оставили в бытовке. На все поиски нам отведено два часа с небольшим, после чего необходимо выходить из леса, быстро собирать все вещи обратно в рюкзак и топать обратно к Дровнино, чтобы успеть на электричку. Держа все это в голове, мы ломимся через лес. Серега в этот раз взял из дома какую-то интересную короткую саперную лопатку, которой я у него раньше не видел. Она была внешне очень похожа на немецкую с прямоугольным почти квадратным лезвием. И штык, и рукоятка были покрыты толстым слоем зеленой краски. Серега залихватски заткнул ее за пояс, а я так и шел со своей длинной лопаткой «Фискарс».
В этом году воды в лесу очень много, нам постоянно приходится обходить наводненные участки. Через 10 минут движения по лесу штаны уже мокрые от щиколоток и выше колена – мокрая трава делает свое дело. Мои кроссовки уже хлюпают, и я немного завидую Сереге, который топает в новеньких резиновых сапогах.
Мы идем по компасу, перед опушкой леса я определил направление, и мы так и двигаемся по прямой, изредка останавливаясь, чтобы сверить азимут. Вот мы прошли одну просеку, затем продирались через чащу, миновали какую-то поляну сложной формы и поняли, что зашли вглубь лесного массива довольно далеко – раньше в этих местах мы не бывали.
На нашем пути нам не встречалось никаких следов войны, ни одного блиндажа или даже воронки. Но вот мы видим перед собой старые высокие деревья и решаем идти туда. Под ними мы сразу увидели блиндажный городок и ямы, похожие на оплывшие землянки. Огляделись вокруг: следов недавнего копания вокруг не было, верхового железа тоже не наблюдалось.
Этот блиндажный городок уместился в лесу на площади примерно 40 квадратных метров. Мы с Серегой разбрелись в разные стороны, чтобы не мешать друг другу, и начали прозванивать блины. Я не стал лезть в сами блиндажи, поскольку у меня металлоискатель все-таки не такой мощный, как у Сереги. Начал проверять брустверы и пятачки слева и справа от блиндажей. Буквально сразу мне начали попадаться круглые жестяные коробочки от крема для обуви – тут гансы чистили свои сапоги! Эти коробочки были закрыты, на них сохранилась черная краска на нижней части, а на верхней сквозь густую ржавчину просвечивали элементы белой и красной эмблемы. Я расковырял одну коробочку, и она внутри оказалась совершенно пустой. Затем рядом выкопал использованный и скрученный тюбик из-под зубной пасты, на котором тоже можно было прочесть немецкие буквы. Тюбик был выдавлен полностью, при этом пластмассовая крышечка была закручена обратно, и только после этого он был выброшен. Меня так поразила эта педантичность, что я оставил прибор и лопату на месте и пошел к Сереге, чтобы поделиться своими соображениями.
А Серега между тем времени зря не терял. Он сразу же полез вглубь блиндажей и успел оттуда уже вытащить какие-то огромные железки бытового назначения, очень похожие на дверные петли. Возможно, эти элементы когда-то стояли на двери в блиндаж. Также он выковырял куски железной бочки на 200 литров, точнее, согнутый обруч от нее и крышку, которые так часто использовались при сооружении блиндажных печек по обе стороны фронта.
Сереге очень понравились мои находки, вместе нам удалось прочитать на коробочках название фирмы-производителя этого обувного крема – Erdal. Он был очень воодушевлен тем, что мы все-таки наткнулись на такое многообещающее место, и продолжал копать каждый сигнал.
Я вернулся к своим ямкам и продолжил копать коробочки. Оказалось, что я попал на самую настоящую помойку: тут были сброшенные консервные банки, осколки бутылочного и оконного стекла, резиновые подметки и их куски, ржавые гвозди и прочий хлам. Так я копал вокруг блиндажей довольно долго, занятый своими мыслями. Но вот мне это надоело, и я решил снова сходить к Сереге.
– Ну как успехи, – говорю, – есть что-нибудь не по хламу?
– Фляжка есть, а больше пока ничего нет, – спокойно отвечает Серега, продолжая копать очередную яму в бруствере блиндажа.
– Какая фляжка? – я сразу и не понял, что он имеет в виду, может, пить захотелось.
Тут Серега останавливается и с видом огромного одолжения бросает лопату, тянется рукой к рюкзаку и достает оттуда алюминиевую фляжку без крышки и протягивает мне!
Вот, это немецкая фляжка, была тут рядом в бруствере, – и продолжает копать.
Я сразу не поверил своим глазам, начал вертеть находку в руках. Действительно, она была недавно выкопана, внутри еще остались комья земли. Но алюминий Серега уже оттер, благо металл цветной. И на горлышке фляги я прочитал буквенный код производителя и цифры 41 – год производства.
– Серега, поздравляю! – я очень обрадовался, ведь в моей практике это первый такой случай, что мы находим в лесу настоящий трофей, который можно забрать домой и впоследствии как-то использовать. Честно говоря, после того, как я нашел целый жетон, мне хотелось, чтобы кому-то из товарищей тоже хоть как-то повезло. И вот, сегодня Серега поедет домой не с пустыми руками!
Я вернулся к своей мусорке, докопал те сигналы, которые еще оставались, и пришел на Серегин «пятачок». Но там, увы, больше никаких фляжек или еще каких-то интересных предметов нам выкопать не удалось. Только такой же практически верховой хлам, что и у моего блиндажа. Особо отрадно было то, что на этот блиндажный городок мы набрели впервые, и до нас тут, похоже, никого не было с самой войны. Вот ради такого места мы и ездили в такую даль, и нужно продолжать более внимательные и подробные изыскания в ближайшей округе.
Тут мы спохватились о времени, сверили часы, и оказалось, что нам нужно с минуты на минуту идти назад к бытовке. Отмерянное нам для копания в лесу время уже закончилось и нужно выбираться обратно к цивилизации. Мы постарались запомнить все приметы, которые только могли, чтобы вернуться на это место снова в ближайшем времени. Я запомнил азимут, по которому мы шли туда, Серега примерно запомнил время, которое мы потратили на дорогу в одну сторону. Но… Больше мы на это место так никогда и не вышли, хотя пробовали найти этот блиндажный городок очень много раз.
А когда мы с Серегой уже выходили из леса на опушку, то он обнаружил, что его лопатка, которую он сегодня так залихватски носил за поясом, больше там не находится… Вот так – лес дал и лес взял, у Сереги получился естественный обмен фляжки на лопатку. Но он не расстроился, да и не было времени у нас возвращаться искать эту лопатку или горевать. Мы вернулись к бытовке, быстро собрали вещи, закрыли ее на ключ и двинулись пешком к железнодорожной станции.
Пока ехали в электричке, чтобы скоротать время, изучали новый трофей. Оказалось, что Сереге досталась целая фляжка, без дырок и вмятин. Оставалось только загадкой, почему ее бросили без крышки и чехла? Резьба у горлышка была целая, было видно, что емкостью успели изрядно попользоваться: микроцарапины и следы потертостей очень хорошо запечатлелись на алюминии и остались в таком виде на многие десятилетия. Единственный фронтовой «тюнинг», который наша находка получила у бывшего владельца, – это небольшая вмятина на дне ровно по центру. Она позволяла ставить фляжку на стол, и при этом она не падала. Случайно такую вмятину сделать было невозможно, потому что, когда фляжка находится в фетровом чехле в полном комплекте, то в самом низу чехла дно фляжки защищает выпирающий шпенек, к которому крепится кожаный ремешок для фиксации на основном снаряжении. В полном комплекте к немецкой фляге прилагался алюминиевый стаканчик-манерка, который в походном положении надевался на нее сверху завинченной крышки и дополнительно фиксировался кожаным ремешком. Но у нас в руках была одна лишь голая фляжка, и, если бы не история находки и клеймо 41, то вряд ли мы можно было бы догадаться о том, что это военный антиквариат из леса.
Примерно в 23:30 того же дня я был уже дома. Сил разбирать рюкзак уже не было, я только скинул мокрую и грязную одежду, сходил в душ и лег спать. Завтра был понедельник, и нужно было иметь свежую голову.