Уж сентябрь прошел, наполненный для нас, студентов, суетой в университете и новыми нагрузками в виде лекций и семинаров по невиданным и неслыханным ранее предметам. На первых занятиях нас снабдили списками литературы, которую надлежит прочитать для успешной сдачи экзаменов. Кроме этого, мы получили задания в виде рефератов и курсовых. Конечно, на четвертом курсе учиться проще, чем на первом. Но объем информации здесь не меньше, а глубина ее больше. Опять же, для сдачи экзамена по такому предмету, как «История зарубежной литературы», необходимо было элементарное знание текста – это проверялось. Читал или не читал – выяснялось еще до того, как ты тянул билет. Сначала ты получаешь от преподавателя текст, и в течение пятнадцати минут вспоминания-обдумывания необходимо было назвать как минимум автора, а в идеале – и само произведение, откуда взята цитата. Кто не отвечал – не мог рассчитывать на оценку выше тройки. Как вариант, можно было уйти с экзамена на переподготовку и вернуться за новой попыткой не раньше, чем через месяц. Вот так все было строго. Конечно, приходилось идти в библиотеку и целыми днями проводить там время, пробегая глазами текст и фотографически запоминать речевые обороты, имена главных и второстепенных героев, фабулу истории. О том, чтобы вдумчиво прочитать книжку и проанализировать каждое произведение из списка, не было и речи. Список литературы по одному предмету мог состоять из 120—170 книг. Среди них были приоритетные тексты и второстепенные, но цитаты из них выбирались примерно поровну. Поэтому нужно было читать страницы даже самых интересных книг по диагонали, чтобы успеть подержать в руках максимально возможное количество обязательных произведений.
Естественно, что у меня в жизни было гораздо более привлекательное занятие – копание. Я не мог не копать, и даже тяжесть нависших экзаменов тоже не могла перевесить в этом выборе – копать или не копать.
Итак, мы снова едем в Некрасово. У Стаса организовалась очередная командировка, и мы с Серегой держим путь на границу Московской и Смоленской областей вдвоем. Октябрь наступил уже, хотя заморозков и не было, но погоды пришли весьма прохладные. Ночевать в лесу в палатке было бы уже совсем некомфортно, зато нас в Некрасово ждала гостеприимная Серегина бытовка. И оттого на душе становилось приятно и тепло. Мы ехали, исходя из того, что у нас будет стандартная возможность копать два дня. В субботу в обед мы, в который раз, дошли до бытовки от Дровнино пешком, открыли дверь и принялись готовить скорый обед.
Мы уже расположились за столом, чтобы есть кашу, но только сейчас я заметил стоящую на дороге малиновую «Ниву» и копошащихся на поле трех человек. Это были копатели! Раньше мы в этом лесу никогда не пересекались с коллегами по увлечению, хотя следы их активности встречали и ранее. И, судя по тому, что таких следов было много, мы уже решили было, что конкуренты давно перекопали эти места и потеряли к ним интерес. Однако, как мы видим, у других людей интерес к нашему Некрасово не пропал.
Мы с Серегой переглянулись и стали обсуждать, что нам ждать от этих копателей. Во-первых, согласились мы, если раньше этих людей мы не встречали, то, скорее всего сюда они приехали впервые. Во-вторых, уж коли они копают прямо на поле на самом видном месте, значит они либо новички, либо опытные ребята. В-третьих, напрямую вытекает из второго – если они новички, то нам следует к ним подойти, просто познакомиться и разойтись; если же они люди опытные, то в разговоре с ними мы можем узнать много полезной для нас информации и до кучи «слить» им уже то, что мы сами отработали. В любом случае, гораздо выгоднее будет показать себя и обозначиться, чем постараться не попадаться им на глаза. Тем более, что о нашем пребывании им уже наверняка давно известно.
Мы с Серегой закрыли бытовку, взяли рюкзаки с небольшим запасом еды и пошли к лесу. Когда мы поравнялись с «Нивой», я крикнул копателям на поле, чтобы привлечь их внимание и махнул рукой. Они мне тоже махнули. Я поставил свой рюкзак, мы с Серегой договорились, что я один схожу к парням и познакомлюсь, а он тем временем подождет меня у дороги. Все это выглядело со стороны вполне естественно, как если бы одному копателю захотелось коротко пообщаться, а второй, не горевший желанием ходить на поле, остался подождать его.
Я легко перепрыгнул через ручей, поднялся на пригорок и прошел по полю метров пятнадцать. У парней работа кипела, их там было двое, и они имели при себе глубинный металлоискатель. Теперь стало понятно, почему они решили копать практически на пустом месте.
– Вадимыч, – представился один копатель, выглядевший старшим из них.
Имя второго я не запомнил, как и лица, потому что он коротко поздоровался со мной и продолжил таскать из ямы землю ведрами. Они выкопали довольно большую и глубокую яму, но пока что ничего из нее не достали.
– Что гудит, железо или цветмет? – поинтересовался у них я. Мне на самом деле было интересно, что надеются они здесь найти.
– И то, и то, – ответил Вадимыч, – мы глубинником это место зацепили, судя по всему, тут была дорога дальше в лес и к Сергеевскому.
«Ого, они знают про Сергеевское», – мелькнуло у меня в голове.
– По старой карте тут была дорога, – как бы подхватывал мою догадку Вадимыч, – здесь вообще во время войны было очень много дорог. И из Долины Славы были дороги, и в сторону Минского шоссе были дороги.
– Давно здесь копаете? – задал я, наконец, главный вопрос.
– Да, почти три года, – ответил Вадимыч, – только мы в основном ближе к Минскому шоссе копали, там, где Воря течет. Там мы в прошлом году несколько мосинок подняли, несколько бойцов.
– ТТ там еще был, – отозвался из ямы второй копатель
– Да, тэтэшку подняли, но там такой сохран хреновый, что все это превратилось в хлам, – подтвердил Вадимыч.
– И утоплено в болоте, – подмигнул я ему.
Вадимыч улыбнулся и начал помогать своему камраду таскать ведра с землей из ямы.
– Ладно, ребята, рад был познакомиться. Мы идем в лес в сторону Сергеевского, – сказал я им напоследок.
– Ой, а у вас-то как успехи? – спохватился Вадимыч, не отпуская меня.
– Да мы тоже тут копаем, примерно с прошлого года. Мы тут все леса излазили, ближе к Долине Славы нашли станок от Максима, пряжку немецкую. Вообще здесь хлама много, вон там на входе в лесу уже начинаются позиции и там лежат выдолбленные манерки от ганс-фляжек и всякие запчасти от мотоцикла, например, разбитый спидометр мы видели, – одним предложение выпалил я, желая поскорее закончить разговор, ведь Серега меня уже заждался.
– Ясно, тогда желаю вам успехов, а мы тут ночуем в лесу, если там увидите палатки – это наши, – бросил мне напоследок Вадимыч, и я пошел обратно к Сереге. Я шел и обрабатывал полученную информацию.
Эти парни постарше нас, они ездят на машине и уже три года «выносят» окрестные леса. При этом у них в зачете есть найденное оружие, поднятые останки бойцов. Это настоящие черные копатели, но на меня этот Вадимыч посмотрел как на равного, когда я обмолвился о Долине Славы и о найденном станке от Максима. Правда, я не уточнил, что тот станок мы оставили там, где нашли. И от этой самой мысли мне стало немного не по себе: «Как же так, ведь мы нашли этот станок и не удосужились хотя бы поближе подтащить его к бытовке… А теперь его могут забрать другие копатели».
Мы с Серегой пошли привычной дорогой в лес, и по дороге я рассказал ему о случившемся диалоге и о моих опасениях, которые Серега развеял в свойственной ему манере: «Ничего они там не найдут, ваш станок как лежал там, так и будет лежать. Ты даже сам не вспомнишь, где его теперь искать». Мы шли лесом в сторону Вори, а у меня из головы все не выходил этот диалог, это новое знакомство и этот самый станок от Максима.
Примерно через сорок минут мы вышли на ранее знакомую нам небольшую полянку в лесу, через которую шла еле заметная просека. Или даже скорее не просека, а старая дорога. Но настолько старая, что она была завалена поперек деревьями в разных местах, и было понятно, что по ней уже давно не ездили и не могли ездить. И, как-то проходя через эту полянку, мы с Серегой заметили какую-то строго очерченную яму под одним из деревьев. Мы остановились, бросили рюкзаки и стали рассматривать, что же это такое.
Это была яма прямоугольной формы, с оплывшими краями, размером примерно 1х1 метр. В ней стояла вода, которая за лето успела довольно сильно снизить свой уровень. При внимательном осмотре мы заметили деревянные балки, сложенные по периметру, как будто это был колодец.
– Это и есть колодец, – многозначительно посмотрел на меня Серега.
– Что делать? – спросил я.
– Надо проверить его глубину, – Серега с этими словами схватил стоявшую рядом сухую елку длиной примерно два метра и сунул в яму. Елка ушла под воду полностью, без сопротивления. Тогда Серега присел на колено и опустил елку еще ниже, лишь когда его рука опустилась в воду ниже запястья, он констатировал, – есть дно.
Отлично, теперь мы имеем еще одну находку в этом лесу – колодец на полянке! Но как раньше мы не замечали этого? Мы с Серегой решили посветить вокруг металлоискателями и разбрелись в разные стороны от колодца. Почти сразу я наткнулся на свежий раскоп, возле которого лежали всякие мелкие предметы немецкого снаряжения: пуговицы, пряжки, обрывки кожаных ремешков с заклепками, зубная щетка, выдавленный и смятый тюбик. А рядом с этой кучкой лежал немецкий штык со сломанным лезвием и снятыми накладками. «Вот это находка» – подумал я и стал кричать Сереге, чтобы он пришел ко мне, и мы вместе рассмотрели бы эти выкопанные вещи.
Серега с таким же интересом, как и я пятью минутами ранее, поковырялся в этом мусоре, осмотрел обломок немецкого штыка и вымолвил только одно слово: «Хлам».
Да, это были вещи, не удостоенные внимания тех, кто их нашел и выкопал. Очень возможно, что их нашли именно те самые копатели под предводительством Вадимыча, уж слишком свежей была земля на раскопе, вероятно, даже вчерашняя.
А я решил забрать этот разукомплектованный и сломанный штык по той причине, что ранее я ничего похожего не находил.
Мы с Серегой походили вокруг этого колода еще немного. Под деревьями было много разных сигналов, но в основном это были гильзы и осколки снарядов, а также разнообразный хлам от немцев. На самой полянке копать было трудно, потому что она сильно заросла высокой травой, крапивой и бурьяном. Мне не удавалось приблизить металлоискатель эффективно к земле, а ходить с ним на высоте примерно полметра от поверхности земли не имело смысла.
Мы пошли дальше к Воре, еще минут через сорок достигли ее русла. Оно было уже не таким широким, как летом, но все-таки речка жила и в некоторых местах была довольно глубокой.
Прокопали мы в районе Вори целый день, с перерывами на отдых и сверки с картой. Ничего стоящего нам найти не удавалось. Мы даже предприняли попытку найти то место, где мы с Серегой нашли немецкую фляжку. Но все было безрезультатно, мы ходили по лесу, натыкались на похожие места, но того блиндажного городка обнаружить так и не удавалось.
Мы потратили так все время, пока не заметили наступления вечера. Потихоньку стали выбираться из леса и медленно двигались по навигатору в сторону бытовки. Когда мы вышли из леса, то не обнаружили «Ниву» на дороге, на поле копателей тоже не было. Та яма, которую они выкопали за день, стала видна уже с дороги: парни очень хорошо постарались, копая на одном месте. А мы, получается, много ходили, но так и ничего не нашли.
Каждому свое, и мы с Серегой, вернувшись к бытовке, закатили ужин. Посидели у костра в темноте, погрелись вдоволь и пошли спать в бытовку.
Утро было почти что морозное, вода в бутылке, которую мы оставили на улице, не замерзла, но изморозь на стеблях травы была видна очень хорошо. Иней покрывал практически все вокруг. Солнце слепило, и мы, выспавшиеся на свежем воздухе, уставшие после вчерашнего похода к Воре, ходили от бытовки к костру, как медведи-шатуны. Застывшая в ногах, в руках и спине молочная кислота не давала мышцам согнуться-разогнуться, и прошел еще примерно час, пока мы, наконец, почувствовали себя в работоспособном состоянии.
Быстро перекусили оставшейся с вечера едой, закрыли бытовку и пошли в лес. На это раз мы решили сходить «на угол» – так Серега назвал направление на опушку леса, образовывавшую угол. Этот азимут вел к некой точке, расположенной между Сергеевским и Долиной Славы. Это было воображаемое направление к тому месту, где, по моим представлениям, мы со Стасом и нашли станок от Максима.
На нашем пути попалась речка Добрея, которую мы доблестно пересекли, затем был подъем в горку и лесопосадки, тянущиеся метров на пятьсот. Мы прошли все эти преграды довольно быстро, как вдруг обнаружили полянку с блиндажным городком. Это был совсем другой блиндажный город, нежели тот, где мы нашли фляжку.
Мы оставили рюкзаки и стали исследовать место, сначала даже без металлоискателя. Здесь не было покопок, оставшихся от других копателей. Тут было довольно много ям, они прятались и под деревьями, и была расположены прямо на поляне, и скрывались за очень густыми кустами.
Не теряя времени, мы с Серегой стали прозванивать блиндажный городок. На удивление, здесь оказалось очень много верхового хабара: стеклянные бутылки из-под пива с сохранившимися фарфоровыми крышками, коробочки от дополнительных зарядов к немецкому миномету, банки от сапожного крема, тюбики от мази против обморожения и тюбики от зубной пасты. Везде звенело так, что казалось, будто вся поляна замусорена хламом с войны. Мы находили и осколки снарядов – куда без них! – и хвостовики от мин, и немецкие алюминиевые колышки от палаток. Когда мы с Серегой устали от первой волны трудового энтузиазма и стали сравнивать наши ощущения, то обоим показалось, что это еще один клондайк.
Закончив паузу, мы бросились к ямам снова и стали обзванивать каждый квадратный метр поляны, сначала у ям, а затем и просто вдоль и поперек. Увы, нигде не было металлических предметов крупнее ладони. Все, что мы доставали из-под земли, было совсем микроскопическим. Между блиндажей было много ошметков немецкой колючей проволоки, и она опять нам просто портила все настроение. Здесь не было ни остатков бочек, ни запчастей от машин и механизмов, ни частей оружия, ни касок, ни противогазных бачков, ни лопаток.
Когда мы собрались на второй перерыв, то единодушно заключили, что немцы с этих позиций тоже ушли сами, собрав все мало-мальски ценные вещички.
Отдохнув, мы сделали третий заход, и снова не нашли ничего такого, что бы осчастливило нас.
В конце концов, мы присели на пенку, я достал карту-километровку, и мы стали смотреть на географию наших походов. Выходило так, что я, путешествуя со Стасом и Серегой попеременно, исходил эти места практически полностью. Вот тут мы нашли противогазный бачок, где-то тут лежала пряжка, примерно здесь до сих пор, наверное, лежит пулеметный станок; отсюда я забрал обломанный немецкий штык, вот в этом районе Серега откопал ту самую фляжку. Места на карте нам известны, между ними мы прошли многие десятки километров извилистых маршрутов за многие уикенды. Но нигде мы не встретили такого места, которое рисовалось в нашем воображении прежде: заброшенные в лесу землянки с оставленными там оружием и снаряжением, сгоревшие и брошенные танки, автомашины, мотоциклы, пушки и самолеты. Ничего этого в лесу нет! В лесу нет таких следов войны, которые бы выходили из-под земли на поверхность и за которые бы грибник зацеплялся бы ногами, упирался бы лбом в броню спрятанного в чаще леса танка или видел торчащий из болота фюзеляж самолета. Время и лес спрятали все следы, которые только можно было спрятать.
Тот станок от Максима и неподалеку от него найденная немецкая канистра – редкие артефакты ушедшей войны. И это мелочь, по сравнению с теми масштабами вещеоборота, которые здесь были. Значит, подавляющее большинство трофеев с войны собрано до нас.
Недаром же прошли шестьдесят с лишним лет, недаром же поисковые отряды ездили на места боев и искали пропавших без вести солдат, недаром же в СССР лесники прореживали леса. Все ценное и большое уже утащили из леса, а что нам осталось – жалкие крохи…
С такими мыслями мы с Серегой поужинали на месте этого блиндажного городка, оказавшегося лже-Клондайком, и пошли обратно к бытовке.
Мы решили больше не пытать счастья в этот приезд, собрали вещи, закрыли бытовку и пошли в сторону Некрасово, как вдруг заметили, как нам с поля кричат те самые вчерашние копатели. Мы с Серегой остановились, а Вадимыч оставил свои металлоискатель и лопату и пошел к нам. Пока он шел, мы с Серегой успели посовещаться на тему того, что ему сейчас от нас понадобилось. Вот Вадимыч перешел ручей, взобрался на пригорок и подошел к нам.
– Ребята, привет! А где, вы говорили, в лесу валяются немецкие манерки? – поинтересовался он весьма живо и дружелюбно.
– Это вон там, где заканчивается дорога и начинается вход в лес, – ответил я, Серега кивнул.
– А можете показать? А то мы вчера искали это место и никак не смогли найти.
– Вообще-то, мы сейчас идем в сторону станции, если задержимся, то опоздаем на электричку.
– Так я вас потом подвезу куда надо, могу до Дровнино, могу до Минского шоссе, – упрашивал нас Вадимыч.
– Хорошо, тогда нет проблем. Нам достаточно до Минского шоссе, – согласился я.
Серега остался ждать меня на дороге, а я оставил свой рюкзак и пошел с Вадимычем в лес, показывать место с манерками. Мы довольно быстро нашли тот раскоп и те мятые и дырявые немецкие манерки, которые висели там на ветке. Вадимыч забрал их в рюкзак.
– Это нам надо для музея, у дочки в школе просят что-то для школьного музея. Когда узнали, что папа копает, то попросили что-то привезти. А у нас либо хорошие вещи попадаются, либо вообще хлам, как в этот раз, – пояснил свой интерес Вадимыч.
Потом мы пошли обратно, и по пути Вадимыч стал звонить кому-то из своих приятелей, чтобы тот приехал за нами на машине. Когда мы подошли к Сереге, я видел, как со стороны Некрасово несется та самая малиновая «Нива».
Вот машина остановилась рядом с нами, из нее вышел ранее неизвестный нам копатель – он не был из числа тех, которых я видел на поле. Он представился, Вадимыч перекинулся с ним парой фраз. Было ясно из их разговора, что они очень довольны тем, что Вадимыч прихватил эти самые манерки.
Мы вчетвером залезли в машину, развернулись и поехали через Некрасово к Минскому шоссе. Удивительный контраст: то расстояние, которое мы уже привыкли преодолевать пешком за полтора часа, на машине было пройдено всего за десять минут.
Пока мы ехали, я успел задать пару вопросов Вадимычу. Оказалось, что сегодня они заканчивают копать в этом месте и вечером тоже уезжают в Москву. Их приятели из реконструкторского клуба «1-й саперный батальон вермахта» в эти выходные принимали участие в очередной военно-исторической реконструкции, а наши новые знакомые решили покопать, пока погода позволяет. Вадимыч рассказал, что его дочка в этом году пошла во второй класс, и их действительно в школе напрягают с помощью от родительского комитета по всем направлениям; также Вадимыч рассказал, что учится в аспирантуре и преподает в одном из московских вузов. Он так и не рассказал, что им удалось откопать в той яме на поле, и мы не настаивали на раскрытии чужих тайн.
Но вот наши коллеги дружелюбно доставили нас до Минского шоссе, дальше нам предстояло пройти примерно 40 минут через лес и поле к станции «Дровнино». Поскольку мы оказались на станции гораздо раньше расчетного времени, то нам пришлось стоять там на платформе в ожидании электрички еще примерно час. Его мы провели в обсуждении прошедших выходных и будущих планов. Нас никак не оставлял в покое этот найденный в глубине леса колодец, и слова Вадимыча о том, что они за три года копаний много чего нашли интересного недалеко от Минского шоссе, вселяли в наши умы еще больше энтузиазма.