Не успел я вернуться домой из леса, как мне тут же позвонил Зяма. Поскольку было еще тепло, то надо было пользоваться обстоятельствами. Я сообщил Зяме, что у нас установлены хорошие отношения с Серегой, и это дает возможность ночевать в бытовке совсем рядом с линией фронта. Поэтому, если он желает, то может присоединиться к нам, но стоит учесть, что мы ездим на электричке и много ходим пешком. Он быстро сообразил, что это будет весьма большая нагрузка, и тогда предложил поехать туда на его машине. Я согласился, мы продумали маршрут и продумали, кого, где и когда будем забирать. И тут Зяма уточнил, что он будет не один, а со своей очередной знакомой. Мне это не понравилось, в таком случае копательская поездка превращается с его стороны в какой-то балаган и цирк одного человека для одного зрителя. Попросту говоря, Зяма решил повыпендриваться перед девушкой: вот, мол, какой я интересный и многогранный человек, я занимаюсь раскопками, мы ищем клады, и далее в таком же духе.
Ну ладно, с другой стороны, мы с Серегой сэкономим время и силы на копание, все же машина лучше, чем электричка.
А когда Серега узнал, что мы едем на машине, сразу же решил осведомиться у кого-то из своих старых друзей, может, они тоже захотят съездить к нему на дачу? Я не мог его ограничить в этом, поскольку он был хозяином бытовки, но все-таки обрисовал ситуацию предельно четко: мы едем впятером на легковой машине, в которую нужно будет еще поместить наши рюкзаки. Серега внял доводам, и пообещал, что возьмет самый минимум вещей. Мы обсудили всю логистику и договорились выехать в субботу рано утром.
Сначала Зяма и его подруга заехали за мной, после этого мы поехали забирать Серегу с его другом, которые ждали нас на автобусной остановке. Вот они сели в машину, и уже все вместе мы двинулись в сторону старого доброго Некрасова.
Друга Сереги звали Мишей, он никогда не выезжал на места боев, но до этого уже успел покопать с Серегой, когда тот опробовал свой прибор и пытался искать монеты в одном из московских парков. По дороге мы общались настолько активно, насколько позволяло нам всем сонное состояние – никто еще не проснулся окончательно. До места доехали быстро, по крайней мере, так казалось. Примерно в 9 часов утрам субботы мы уже стояли возле бытовки и потягивались, разминая руки и ноги. Не успели мы отойти от машины, как Зяма достал из багажника целый пакет с пивом, открыл первую бутылки и тут же отхватил большой глоток.
– А-а, хорошо! Как долго я об этом мечтал!
– Давно не пил? – поинтересовался Серега.
– С вечера! – удивился вопросу Зяма, – теперь можно отдыхать, – и Зяма вторым глотком практически опустошил бутылку.
Я испытал смешанные чувства. Стало понятно, что Зяме копание было совсем не интересно, ему нужно было только провести время, «убить» его подальше от глаз людских на природе, потусоваться в гостях и заночевать в бытовке, посидеть у костра среди новых знакомых и напиться алкоголя. Внезапно я почувствовал отвращение к Зяме, попытался убедить его не пить хотя бы до вечера. Но ему мои слова были безразличны…
Прохладный свежий воздух быстро всех взбодрил, мы сразу же разожгли костер и начали готовить легкий завтрак. Когда я взглянул на часы, то был уже полдень. Вот те на! Мы потеряли за разговорами на завтраке столько же времени, сколько у нас ушло на дорогу сюда. И я еще раз убедился, что чем больше людей в копании, тем сложнее их всех организовать и направить. Один хотел есть, другой хотел пить, третий ничего не хотел, но сам ничего делать не умел. Ситуация еще осложнялась наличием девушки, в присутствии которой все Зямины комплексы вылезали наружу. Как я и предполагал, он начал выпендриваться и строить из себя того, кем не являлся. Ушел еще час драгоценного времени, прежде чем все смогли собраться и начать движение к лесу.
Главными затейниками всей группы были мы с Серегой. Нас интересовал, прежде всего, тот самый колодец в лесу, и мы пошли искать его. Большая толпа из пяти человек вытянулась на двадцать метров, первым постоянно приходилось останавливаться, чтобы последние не отстали и не потерялись. Зяма горланил песни, пытаясь, таким образом, произвести впечатление на свою новую подругу, пил пиво на ходу из пластиковой бутылки. Это был разительный контраст с нашими предыдущими походами, когда собирались только единомышленники, и все были погружены в один ход мыслей и в один ход дела. Миша вообще был похож на грибника, и было ясно, что он поехал в лес за компанию по Серегиному приглашению. Если бы мы ехали на электричке и шли пешком как обычно, то вряд ли бы он согласился поехать. Значит, ему важен был комфорт, а о каком комфорте можно говорить в копательстве? Честно говоря, у меня всегда вызывали определенные подозрения люди, которые ценят комфорт настолько, что готовы отказаться от идеи куда-то пойти и что-то сделать. И дело даже не в лени, потому что за тот год, который я знаком с Серегой, я узнал его хорошо, и мог уже уверенно сказать, что он достаточно ленивый человек. Но когда речь заходила о копании, то вся его лень куда-то пропадала. Он готов был идти, ехать, копать: короче говоря, наше увлечение побеждало его лень, а значит, было у него в приоритете, как и у меня.
Примерно через час мы все дошли до той самой полянки. Вдвоем с Серегой нашли колодец и стали еще раз изучать место. Вот здесь рядом есть заросшая полянка, на которой нам так и не удалось покопать. Справа небольшая полоса посадок, за которой есть еще несколько ям. А дальше снова лес. Слева от колодца мы нашли наполовину вросшую в землю стальную раму, рядом с ней лежала такая же наполовину ушедшая под землю советская каска. Мы достали каску, ее металл был очень тонкий и хрупкий: время не пощадило ее. А вот рама не была похожа на автомобильную, уж слишком короткая она была. Никаких шильдиков или надписей на ней не было, но, судя по качеству сварных швов и общему виду, мы пришли к мнению, что это рама от техники советского производства. И даже не было понятно до конца, осталась ли она с войны, или же это остатки какой-то техники, которую применяли после войны лесоустроители?
Вот мы стоим у колодца, он полностью залит водой. Что делать? Мы достигли своей цели, но предпринять что-то не в состоянии.
– Нужна мотопомпа, чтобы откачать воду, – выдает Серега свою идею.
– Да, но можно еще и ведрами, – поддерживаю я эту мысль, – у тебя же в бытовке есть ведро!
– Ведрами будет очень долго, тяжело, будем все грязные.
– Пожалуй, да, и будет обидно, если там ничего не будет.
– Кстати, я видел, у соседа на даче есть маленькая такая помпа на бензиновом моторчике, он огород поливает, можно такую же сюда привезти.
– А сосед даст тебе помпу? – я пытаюсь понять, а вдруг у нас получится откачать воду. И не только из этого колодца, но и из множества других блиндажей, которые мы вынуждены обходить мимо из-за того, что они круглый год залиты водой.
– Сосед не даст, она у него прикручена и настроена, он не даст, – вздохнул Серега.
– А что, если и правда: купить маленькую мотопомпу и начать откачивать воду из блиндажей? Сколько мы ходим по верхам впустую, а в блиндажах так ни разу всерьез и не работали.
Серега согласился и даже подержал эту идею. Мы решили, что будем вместе думать о том, чтобы найти такую маленькую мотопомпу, вскладчину купить ее и попробовать как-то изменить всю концепцию нашего поиска, перейдя от бездумного хождения по лесам «наудачу» к целенаправленному изъятию из земли ценностей в месте их наиболее вероятного залегания.
На этом мы снова разделились, Серега пошел с Мишей копать по верхам в одну сторону, а я пошел проверять выходы из блиндажей. Тем временем Зяма с подругой сидели на пенках и отдыхали. Летняя трава во многих местах уже отмерла и пожухла, в связи с этим ходить с металлоискателем стало проще, чем летом. Но эта трава не лежала на земле, как это бывает весной, а стояла вертикально и затрудняла обзор. И вот я подхожу сбоку к одному из таких залитых водой блиндажей, отодвигаю траву, чтобы провести над ней металлоискателем, и вижу, что в воде плавает немецкая фляжка! Правда, она была наполовину заполнена водой, от этого торчала над поверхностью воды примерно на четверть своего объема. В том месте, где проходила ватерлиния, образовалась темно-зеленая полоса. Я опустился на одно колено, склонился над ямой с водой и вытащил из нее находку. Красота! Первый трофей и практически на ровном месте!
У фляжки не было крышки, внутри плескалась вода, и при внимательном осмотре я заметил, что у нее на одном боку имеется сквозной свищ. Маленькая дырочка, образовавшаяся в алюминии за то время, пока фляжка лежала в земле или на земле. Но как она оказалась тут, в воде? Если фляжка была немного присыпана землей в блиндаже, то неужели раньше ее никто тут не нашел? Мы же видели с Серегой в прошлый раз, что здесь в некоторых местах уже покопался Вадимыч и сотоварищи, которые наверняка бы забрали фляжку даже с маленькой дыркой, если бы ее нашли. Скорее всего, эта фляжка на самом деле лежала в блиндаже неглубоко, а когда он стал постепенно наполняться дождевой и талой водой, то фляжку вымыло из грунта. Она, обладая положительной плавучестью, оказалась наверху, и так и плавала здесь все это время, скрытая от взглядов копателей густой и высокой травой. Это было удивительно, держать в руках такую находку, сделанную таким образом, и понимать все это от начала до конца.
Я пошел показывать фляжку ребятам. Серега обрадовался и удивился, и с еще большим усердием стал ходить вокруг колодца. Миша просто взял фляжку в руки аккуратно двумя пальцами, изучил со всех сторон, посмотрел на дырку и на зеленую ватерлинию, понюхал горлышко и отдал мне. Она ему явно была не интересна, но сам факт того, что он стал отчасти свидетелем находки, ему понравился. Зяма же выхватил фляжку у меня, начал ее рассматривать, тут же высказал свое мнение, что эту дырку можно заварить аргоном и потом легко использовать, пообещал подобрать для нее крышку. Я посмотрел на его реакцию и решил отдать эту фляжку ему. Пусть порадуется, в конце концов, мы с ним затевали это все вместе, и в покупку металлоискателя он вложился деньгами больше меня. Печально, конечно, что он не пошел дальше со мной в этом направлении, но если я могу чем-то воодушевить его, то пусть будет так. Я отдал фляжку ему со словами, что он везучий и в его присутствии всегда находится что-то интересное. Зяма был рад, что такие слова в его адрес звучат в присутствии новой знакомой, которая тоже была воодушевлена таким развитием событий.
Но нам нужно было работать дальше, а Зяма, вместо того, чтобы принять участие в поисках, удовлетворился этим подарком ровно до степени потери интереса к работе. Что ж, с одной стороны мне стало обидно, что я демотивировал человека, а с другой, я мог теперь ходить с металлоискателем в свое удовольствие, и мне не нужно было отдавать Зяме прибор и ждать, когда он освободится.
Так мы копали в окрестностях полянки с колодцем до самого вечера, пока не настало время возвращаться назад к бытовке. Темнота наступила очень быстро, не успели мы все собраться и двинуться через лес. Мы с Серегой уже довольно хорошо знали этот лес, а вот остальные были здесь вообще впервые. Серега, на всякий случай, включил свой GPS-навигатор и через пару минут в темноте засветился его экран, на котором было указано направление движения и примерное расстояние до бытовки: 800 метров по прямой. Зяма, шедший вместе со своей подругой практически налегке, все время отставал. Нам приходилось постоянно останавливаться и дожидаться их. Это было очень утомительно, особенно, когда есть силы только идти прямо с рюкзаком за спиной, но нужно через каждые десять минут останавливаться и стоять в ожидании. Наконец, Зяма потребовал дать ему очередную бутылку с пивом, поскольку в его рюкзачке все пиво закончилось.
– Да где же я тебе пиво тут возьму? – воскликнул я.
– А у тебя в рюкзаке баклажка лежит, я тебе ее перед выходом в рюкзак бросил.
Оказывается, все это время я таскал с собой лишние полтора килограмма груза, которые мне Зяма накинул тайком. Меня это сильно разозлило, я остановился, снял рюкзак с плеч, нашарил в рюкзаке полуторалитровую бутылку с пивом и швырнул ее в Зяму. Он не ожидал броска и в темноте ее не поймал. Баклажка, прочертив дугу, попала ему в грудь, едва не задев подбородок. Но он не дал упасть ей на землю, подхватил и оторопело посмотрел на меня с жалким видом. Между нами пробежала кошка, я понимал, что с моей стороны это был довольно грубый жест и почти оскорбление. Но само поведение Зямы, его настрой и отношение к тому делу, которое мы раньше называли общим, вызывало желание просто дать ему по лбу. Дальнейший оставшийся путь к домику мы делали уже почти в полной темноте и тишине. Все устали настолько, что сил на пустые разговоры не было.
Добравшись до базы, мы развели костер, чтобы было весьма кстати: холодная ночь окутывала нас.
Сидя у костра, мы с Серегой обсуждали подробности дня, намечали планы о том, куда бы пойти на следующий день, и какие уголки леса нами еще не были охвачены.
Но в воскресенье мы уже никуда не пошли копать, потому что проснулись достаточно поздно, и чувствовали упадок сил. Поскольку мы приехали на машине, то это расслабило, и мы, посоветовавшись, решили просто отдохнуть на природе и восстановить силы. Какая-то это была неправильная конфигурация: девица среди нас, один лентяй и пьяница, один новичок и два копателя. Все-таки лучше ездить вдвоем, хоть и пешком, но в тесной компании единомышленников.
Пока ребята говорили между собой о чем-то отвлеченном, я сидел у костра с чашкой крепкого сладкого чая в руке и задавался вопросом: «Что же я делаю со своей жизнью?» Вот взять Зяму – у него свое представление о том, как надо жить, и он живет по ним. Наши с ним однокурсники на журфаке МГУ: они тоже живут по каким-то своим и неизвестным нам законам, они стремятся уже сейчас начать делать карьеру журналиста, попасть в редакцию какого-либо издания, в крайнем случае, в штат информагентства, а лучше всего – на телевидение. Некоторые особо прозорливые студенты видели больше перспективы в сфере Public Relations. Кстати, из всего состава радиогруппы, в которой мы учились, никто не стремился устроиться на работу на радио. Ибо все знали, что на радиостанциях журналистам хороших денег не платят, а стать ди-джеями для журналистов – это значит пасть низко, уронить звание студента или, тем более, выпускника МГУ.
Но мне лично все это было совершенно чуждо, поскольку форма работы современного журналиста периода двухтысячных годов никак не совмещалась в моем сознании с классическим обликом журналиста. Мое увлечение копанием и совершенное безразличие и даже отстраненность от профессии журналиста – просто побег от современности. Погоня за карьерой, за деньгами и известностью – мне это казалось аморальным. Мне было интересно делать что-то свое, что никто не делает. И, надо признать, среди всех моих друзей и знакомых я был такой один копатель. Но какие последствия мог повлечь такой эскапизм и нежелание попасть в среду людей? Этого ни я, ни Зяма, ни кто-либо другой не могли предвидеть. Я же просто понимал, что сейчас сам со своей жизнью делаю что-то. Хорошее или плохое – это сейчас непонятно. Только время может показать и расставит все на свои места. Мне лишь оставалось надеяться, что в запасе по молодости лет есть еще какое-то время, чтобы изменить свою судьбу и успеть сделать из своей жизни все, что я пожелаю.