В самом начале ноября прошел первый снег. Но он растаял буквально сразу же, и прогноз погоды на первые выходные ноября обещал быть благоприятным: синоптики обещали до 10 градусов тепла и ясную погоду. Для меня это значило одно: нужно копать. В этот раз мы снова скооперировались со Стасом и решили продолжить хождения по маршруту вдоль Минского шоссе. Ночевка в лесу в ноябре нас не пугала, но мы помнили те ощущения прошлогодней давности, которые испытали в Долине Славы. Поэтому набрали побольше теплых вещей в рюкзаки, закупили побольше тушенки.
В очередной раз, стоя на Минском шоссе у поворота на Некрасово с видом на бензоколонку, я подумал: «Господи, неужели эти места достойны того, чтобы мы возвращались сюда от раза к разу и что-то искали в этих лесах? Ведь сотни и тысячи автомобилей проезжают здесь, водители не успевают даже прочитать название деревни, они никогда не отличат это место от какого-либо другого, а я вот уже который раз оказываюсь здесь на своих ногах, я узнаю эти места в любую погоду, окружающие деревья для меня почти как родные…»
Я поделился со Стасом своими мыслями, и оказалось, что его тоже посещают подобные соображения. Еще он отметил интересную особенность, что каждый выход или выезд на природу, каждый поход в лес запоминаются ему особенно четко. Он работал во многих местах, посещал с командировками разные города, бывал во многих странах, но почти все эти воспоминания остаются какими-то смазанными пятнами. Зато любой вечер у костра, любую историю с находкой и любую ночевку в лесу он мог воспроизвести детально, с подробностями о том, кто что сказал и кто что сделал. Возможно, это такая особенность организма, когда в дикой природе у человека активизируются скрытые резервы силы, выносливости, памяти, слуха, зрения и интуиции, и тогда мы живем на все 100%? Если так, то именно в этом и есть главное преимущество наших походов в леса и поля: только в это время мы живем полной жизнью. Тогда как в городе мы расслабляемся и представляем собой лишь человеческую оболочку, реализующую себя едва ли на треть возможностей.
Ведя диалоги такого рода, мы перешли Минское шоссе у бензоколонки и стали думать, куда нам пойти. Справа мы уже были, значит, нам надо пойти налево в лес. Внешне с дороги этот лес ничем не был примечателен: обычный кустарник в кювете, сначала у опушки растут молодые деревья, и только метрах в двадцати начинаются старые деревья.
Мы зашли в лес, расчехлили металлоискатель и достали лопаты. Где-то совсем рядом шумело Минское шоссе, а перед глазами был прекрасный лес в осеннем убранстве, с листьями самых разных цветов, лежащими на земле. Верхушки деревьев были практически голые, и от этого свет проникал даже в самые потаенные уголки леса, даже под широкие еловые лапы, безо всякого труда. Нам хотелось двигаться, копать – лишь бы не стоять на месте, потому что даже после трех минут стояния начинал пробирать легкий холодок. Все-таки это не май-месяц!
Мы стали очереди работать с прибором. Поначалу было пусто, но спустя полчаса нам стали попадаться интересные штуки, например, некий колпачок из окрашенного черной краской алюминия и надписью «Bosch Valve». Это был корпус детали известной немецкой фирмы, только вот назначение ее мы установить вряд ли могли. Она могла быть в составе радиоприемника, радиостанции или еще какого-либо электротехнического устройства, например, соленоида гидравлического клапана в топливной системе автомобиля. Затем недалеко от этого места мы нашли свинцовые пластины от аккумулятора, всякие автомобильные детальки небольшого размера в совершенно отвратительной сохранности, другие мелочи. Незаметно для себя мы оказались на маленькой полянке диаметром примерно десять метров, на которой стали попадаться похожие автомобильные предметы, смятые, сдавленные, как будто пожеванные. Не было ни одной целой вещи, ни одного предмета крупнее ладони. Тут же были и всякие ржавые ошметки черного металла, осколки стекол и зеркал, обрывки проводов в цветной оплетке. Мы так покопали на этом месте еще минут сорок, после чего решили, что это было место стоянки, ремонта или разукомплектования немецкой техники.
Сделав первые находки, мы решили перекусить. Обед восстановил наши силы, придал ясности головам, и мы с еще большим интересом стали исследовать лес. Я оставил Стаса с металлоискателем, а сам пошел чуть поглубже в лес разведать обстановку. Сделав круг по лесу примерно 50 метров в диаметре, я только в одной стороне заметил продолжение каких-либо позиций. С остальных трех сторон было пусто, что, впрочем, ничего не значило: находки можно сделать в самом неожиданном месте. Вернувшись к Стасу и переняв у него инициативу работы с металлоискателем, я пошел к найденным позициям.
Это были несколько блиндажей, разделенных рядом деревьев. У первого же из них стало звенеть, и мы вместе стали работать по каждому появлявшемуся сигналу, независимо от того, какой металл нам показывал прибор, черный или цветной. Сначала нам навстречу из-под земли выпрыгивали позеленевшие от времени гильзы калибра 7,92 от Маузера, и, когда мы уже привыкли махать без разбора, моя лопата вдруг наткнулась в земле на предмет, явно не похожий на цилиндр. Это была какая-то прямоугольная алюминиевая пластина с аккуратно закругленными краями, по углам были сделаны отверстия. Правда, с одного края эта пластина немного подгнила, видимо, эффект гальванической пары сыграл свою губительную роль не только в отношении черного, но и цветного металла. Возможно, в нашем случае эта пластинка лежала рядом с медной или свинцовой деталью, из-за чего при соединении этих металлов из-за разности потенциалов началась электрохимическая коррозия, в результате которой алюминий и пострадал. Мы со Стасом стали плевать на эту пластинку и тереть ее, ожидая увидеть что-нибудь интересное. Каково же было наше изумление, когда из-под слоя грязи стали проступать буквы на латинице: «Daimler-Benz Aktiengesellschaft Gaggenau» и знаменитая трехлучевая звезда, «Gesamtgewicht», значения нагрузки на переднюю и заднюю оси и так далее. Судя по ним, это был трехтонный грузовой автомобиль. Внизу стоял год выпуска – 1938. Получается, мы со Стасом откопали настоящий шильдик от автомобиля марки «Мерседес»! Я стал тереть шильдик дальше, и, судя по большим значениям сухого и снаряженного весов, это действительно был грузовой автомобиль. Я не был большим знатоком немецких машин, поэтому точно не мог сказать, к какой модели грузовика могла относиться эта табличка. Спрятал ее в рюкзак, и мы продолжили копать.
После этого мне попалась еще одна алюминиевая пластинка, но гораздо меньшего размера. После экспресс-очистки в стиле «поплевал и вытер об рукав» выяснилось, что это табличка советского производства, и принадлежала она какому-то станку или агрегату от автомобиля, о чем явствовал символ в виде неполной шестеренки. К сожалению, больше ничего интересного на этой табличке не было, только какие-то коды и цифровые символы. Дальше Стас уже не мог ждать, он схватил металлоискатель и стал прозванивать им место, которое показалось ему выходом из блиндажа. Скорее всего, он надеялся в этом месте повторить свой успех и выкопать как минимум немецкую пряжку. Но вокруг блиндажа были только такие же маузеровские гильзы, с которых мы начинали. Хороших и сильных сигналов не было, и тогда Стас отдал мне металлоискатель. Я тут же протянул тарелку прибора над блиндажом, и сразу же раздался тот самый сильный и хороший сигнал. Сомнений не было, что там под землей меня ждет что-то интересное. Первый штык лопаты вошел в грунт примерно наполовину, и сразу же послышался характерный звук чирканья лопаты о металл. Воткнул второй штык рядом, и снова слышим знакомое хрустение. И так несколько раз.
Наконец, я снял верхний слой земли, очистил все места, где был звук, и сквозь проржавленную землю стал просматриваться силуэт предмета. Это была окружность, сплющенная по бокам, с завальцовкой.
«Немецкая каска!» – мелькнуло у меня в голове, мы со Стасом переглянулись, я кинулся к яме и стал руками очищать края ямы от рыхлой земли. Так и было, вот уже показался алюминиевый обод стального шлема – это именно он и давал такой мощный сигнал.
– Каска? – со слабой надеждой в голосе отозвался Стас, причем он явно надеялся, что это не каска.
– Да, она, только вот лежит она неправильно, боюсь, что сохран у нее будет плохой, – с этими словами я взял лопату и поддел каску со всех сторон, как будто открывал закатанную крышку трехлитровой банки с консервированными огурцами. Вот она поддалась, я надавил еще, и она, наконец, вылезла на свет.
Какая жалость! Это была хорошая немецкая каска большого размера, но у нее целой осталась только нижняя часть, которая лежала ближе к земле. К сожалению, купол сгнил практически полностью ровно по линию крепления подшлемника. Уродство полное: на этих жалких остатках даже сохранилась зеленая краска снаружи и внутри. Ах, какая бы это была замечательная каска, если бы она лежала правильным образом… Все произошло так из-за того, что десятилетиями в куполе скапливалась вода, ей некуда было деваться, и она медленно и неумолимо точила ржу в металле. Однажды начавшись, этот процесс пошел до конца, и от каски остались лишь останки, с которых имело смысл снять лишь запчасти в виде кламмеров и обруча. Мы не стали там же на месте курочить экспонат, я замотал находку в пакет и положил в рюкзак.
Надо было продолжать изыскания, потому что на столь короткое время мы тут сделали уже несколько интересных находок, пусть и совсем не ценных.
Теперь Стас старался как мог, он шуровал металлоискателем под елками, между кустами, просто на пустом месте. Мне было радостно, что у нас пошел такой активный процесс, приятно было видеть блеск в глазах напарника.
Я в это время рассматривал полянку и пытался представить, что тут могло быть. Если присмотреться, то в сторону дороги Минское шоссе – Некрасово от полянки есть просвет в деревьях: здесь мог быть проезд для машин, слева от него могли быть блиндажи караульных и землянки часовых, а на самой полянке была стоянка машин и площадка для разворота. Значит, чуть поодаль можно найти еще землянки для водителей и прочего персонала. Тут я услышал, как Стас просит подойти к нему. Я продрался сквозь густорастущие ели и увидел, что он нашел эти самые землянки. От них тянулась такая же просека с колеей, бывшая во время войны дорогой дугой через лес, которая тоже выходила на ту же дорогу, но метров на 100 ближе в сторону Некрасово. В общих чертах диспозиция была ясна. И мы стали просто методично зачищать местность. Почти сразу Стас нашел две большие гильзы от артиллерийских орудий разных калибров, одна гильза была стальной, а другая из латуни. Ни одну из них он не стал забирать, потому что не хотел утяжелять рюкзак лишним весом и ненужными находками. Мы положили гильзы у большой ели, чтобы они нам больше не мешали, и продолжили поиск. Так продолжалось до самого вечера, но больше ничего стоящего мы не нашли. Потом нам попадались мелкие запчасти от автотехники, преимущественно в плохом и очень плохом сохране: сказывалась близость воды в грунте. Когда мы поняли, что здесь еще можно копаться очень долго, то решили заранее развернуть палатку, чтобы потом была возможность ковыряться в этой рощице до самой темноты. Больше в этот день, к сожалению, нам не удалось сделать никаких интересных находок, и от этого наш энтузиазм стал немного остывать. Тогда мы все бросили, развели костер и просто стали наслаждаться отдыхом на закате дня. Ближе к ночи стало прохладно, и мы достали из рюкзаков припасенные комплекты дополнительной одежды, надели все это на себя и сидели у костра со стаканами чая до поздней ночи.
Мы наблюдали, как улетали вверх к черному небу и ярким звездам искры через верхушки освещаемых светом от костра деревьев, как играли блики на земле и как отбрасывали кусты тени на лес. Это было отличное завершение дня, и только ради этого сидения у костра вдали от людей и городских проблем вообще стоило поехать в такую даль.
Фактически заканчивался сезон, и мы со Стасом подводили итоги. Мы вспоминали, с чего начинали копание этой весной, я рассказывал ему о тех поездках, в которых он не участвовал. Мы пересчитывали количество километров и тех мест, которые нам удалось посетить. Каждая найденная железочка и, тем более, ценная вещь, сидела в памяти, и мы еще раз с удовольствием припоминали обстоятельства всех наших похождений в окрестных лесах.
Получалось, что мы совершаем практически одни и те же действия в каждом походе – мы ходим по верхам, ищем что-то по установленной схеме возле блиндажей и на брустверах, но не находим оружие и каски, не откапываем ценных вещей вроде наград или монет. И лишь стоило нам немного изменить концепцию поиска и перестать соваться вглубь массива, как мы уже второй раз находим такие предметы, которых не находили ранее. Значит, имеет смысл пересматривать подход к поиску, каждый раз индивидуально подходить к местам и всегда подумать прежде, чем хвататься за металлоискатель и лопату. Я рассказал Стасу о высказанной как-то Серегой идее приобрести мотопомпу для того, чтобы осушать так часто встречающиеся нам залитые водой блиндажи. Он поддержал эту идею и сказал, что готов участвовать финансово в этом мероприятии в равной для всех доле. Этот предварительный план предстояло еще согласовать с Серегой окончательно, ну, и, поскольку впереди была зима, покупку мотопомпы логично было отложить на весну. Мы еще не знали, какую модель и марку мотопомпы нам нужно искать, не представляли, как вообще работать с такой техникой и что вообще это означает – раскапывать блиндаж. Но перед нами уже маячила новая задача, которая сулила другие перспективы и какие-то изменения в лучшую сторону. Во всяком случае, мы хотели повысить эффективность наших раскопок, и затея с мотопомпой, казалось, могла этому поспособствовать.