Бывает и такое. Снега той зимой не было. Весь декабрь – не было. И новогодняя ночь тоже была похожа не пойми на что, без снежных сугробов за окном и кружащихся в танце снежинок. Более того, в конце декабря сообщали, что кое-где в лесу за городом и в некоторых московских парках появились грибы! Все это говорило о том, что мы поторопились закрывать сезон, что надо было ездить в лес вплоть до того момента, пока снег не стал бы мешать проходить по полям. Но в декабре никто из нас никуда копать не ездил, потому что ждали вот-вот появления снега и похолодания. А снега все не было, и температура все это время даже ночью была в среднем не ниже 0… – 5 градусов Цельсия. То есть копать-то было можно!

Только после всех январских праздников у всех нас возникло подозрение что здесь что-то не так. Я созвонился с Серегой и Стасом. Они тоже были в шоке от того, что зима, по сути дела, отменяется или откладывается. Тогда мной было выдвинуто предложение съездить в Некрасово. Если ночевать в бытовке, то никакие ночные заморозки не страшны, а копать можно почти так же, как и в любое другое время. Серега, к моему удивлению отказался, но пообещал дать ключи от бытовки, если мы вдруг решим туда поехать. Стас, напротив, согласился и горячо поддержал эту идею. Правда, его решение туда поехать стало безоговорочным после того, как я рассказал о том, что Серега выдаст нам ключи. Конечно, никому не хотелось повторять подвиг с ночевкой в лесу в холодном ноябре, как это мы со Стасом провернули три с половиной года назад в Долине Славы. Стас все время держал в голове немецкие позиции за речкой Добреей и уж точно первым делом потребовал бы, чтобы мы пошли именно туда.

Мы поехали вдвоем на машине отчима Стаса. По практически пустой дороге в пятницу вечером 19-го добрались до Некрасово и расположились в бытовке, как хозяева. Уверен, что больше никого на этих дачных участках не было, мы ночевали тут одни. Поля были безжизненно серые, сухая трава колосилась на ветру. Все просматривалось очень хорошо, и мы предвкушали, как завтра будем копать на известных нам позициях, не мучаясь с высокой травой и густыми зарослями.

У костра мы сидели допоздна, пили крепкий чай и закусывали сладостями, которые Стас всегда брал с собой в лес. Стояла сухая погода, и, действительно, пейзаж вокруг никак не напоминал январский день. Решив встать назавтра как можно раньше, мы оттащили все вещи в бытовку, разложили спальники – каждый в своей комнатушке – и закрыли дверь в бытовку изнутри. В домике было тепло и уютно, так что мы тут же уснули.

Утром я проснулся по звонку будильника, вышел из темной комнаты и выглянул в окно. За тюлевыми занавесками бытовки ничего было не разобрать, только яркий белый свет бил в наше темное царство. Я открыл дверь и увидел, что на улице метет январская вьюга! Ветер, крупные снежинки с неба… А земля вся покрыта толстым слоем снега, мокрого и плотного.

Я закрыл дверь и стал будить Стаса. Показав ему картину за окном, я надел ботинки и решил выйти на улицу. Наши дрова, которыми мы запаслись ночью, безнадежно промокли под этим снегом. Идти в ближайший лес за сухостоем совершенно не хотелось. А как же завтрак и чай? Мы порылись в ящиках, которые висели в тамбуре, и нашли там канистру то ли керосина, то ли бензина.

Я дал канистру Стасу, а сам взял видеокамеру, чтобы запечатлеть все это безумие. Стас облил дрова бензином и стал бросать туда горящие спички. Костер все не загорался, спички падали на бревно и сразу гасли. Только с пятого раза костер полыхнул, и дрова постепенно стали просыхать. Когда бензин уже почти выгорел, чадя черной сажей, бревно наконец-то загорелось само. Не теряя времени, мы поставили на огонь разогреваться ту еду, что осталась с ужина, и одновременно подставили к костру старый закопченный алюминиевый чайник с водой.

Примерно через час мы со Стасом, все вымазанные сажей от горящего бензина, доедали остатки ужина и пили горячий чай. К этому времени мои ботинки промокли от талого снега, и я чувствовал себя, мягко говоря, неуютно. Мокрый снег падал на нас, и от этого вся одежда снаружи была уже мокрой. Ну, скажите, есть ли в этом какое-нибудь удовольствие?

Мы смеялись над своим положением и тут же плакали. Сдаваться было нельзя, и мы, закинув на плечи рюкзаки, пошли в сторону Добреи.

Пока мы дошли через поле к реке, Стас тоже пару раз зачерпнул мокрого снега через край своих резиновых сапог. Мне же, наоборот, в осенних высоких ботинках со шнуровкой было комфортно, хоть ноги и были мокрыми от пят и до колена. На берегу выяснилось, что Добрея сильно разлилась и уровень воды в ней вырос очень нехило. Перепрыгнуть с одного берега на другой, как мы это зачастую делали летом, было невозможно. Тогда мы стали искать переход в виде поваленного бревна. К счастью, тут таких переходов было немало, надо было только дойти по сильно заросшему кустами берегу извилистой речки до нужного места.

Когда место перехода было определено, то мы срубили толстые и длинные шесты, чтобы ими опираться при переходе. Кстати, если летом воды в Добрее по колено, то в январе река превратилась в непреодолимую преграду. Когда мы измерили глубину реки в месте перехода, то оказалось, что под нами более двух метров быстро текущей мутной воды. Стас остановился перед бревном в нерешительности. Тогда я решил идти первым. Бревно было скользким, и мне приходилось очень постараться, чтобы нога не соскользнула вниз, при этом я одной рукой опирался при помощи шеста на дно реки, а другой хватался за ветки на бревне. Шаг за шагом, я перешел по бревну на другой берег, скинул свой рюкзак, вытащил оттуда металлоискатель и лопату, оставил на земле и вернулся обратно по бревну к Стасу. Там я взял его прибор и лопату и с ними так же осторожно перешел на другую сторону. Стас все смотрел на мои перемещения с недоверием. Я еще раз перешел к нему и вручил свой шест.

– Нет, он какой-то хлипкий, – стал отказываться Стас и решил найти себе шест потолще и понадежнее.

Пока он ходил вдоль берега и искал шест, я решил поснимать на видеокамеру виды природы, бурную Добрею, эту неожиданную метель и наши усилия по переправе на другой берег. Вот Стас вернулся к бревну с шестом, надел на спину рюкзак и пошел по бревну, аккуратно делая шаг за шагом, опираясь на шест.

Примерно на середине бревна Стас остановился, сделал паузу и пошел дальше. В этот момент его шест подломился, и Стас начал падать в стремительную и грязную реку. Всю эту картину я видел через ЖК-экран видеокамеры…

Стасу удалось сгруппироваться, и он коленным сгибом зацепился за бревно, обеими руками он тоже держался за него, а вторая нога и поясница оказались в воде. Я тут же бросил видеокамеру на рюкзак и кинулся ему на помощь. Без шеста и страховки добрался до него, сел на бревно так, что обе мои ноги по голень оказались в воде, и стал тянуть его вверх. Стас выбрался на бревно, тоже сел на него верхом, и так он перелез на другую сторону. Я же вернулся к своему рюкзаку, забрал все вещи, и уже с большими предосторожностями перешел по бревну на другую стороны.

Вот так, с приключениями, мы перешли на нужный нам берег, оба были мокрые и грязные. Теперь нужно было срочно разводить костер и сушить мокрую одежду. До позиций было недалеко, мы буквально добежали до них, чтобы не дать себе замерзнуть. Развели костер из сухих еловых веток как раз возле того места, где я в последний наш визит откопал немецкий штык. В дровах, к счастью, не было дефицита, и костер у нас получился большой, жаркий. А снег все падал, укрывая наши вещи ровным слоем белых хлопьев.

Мы расстелили коврики у костра, сняли обувь и стали сушить носки. Я сразу же поставил на огонь и котелок с водой, и уже через пять минут у нас заваривался чай.

Жар от костра очень быстро подсушил нашу верхнюю одежду, от брюк и курток шел пар. Нам было тепло и хорошо, попивая крепкий горячий чай из обжигающих губы металлических кружек, мы смеялись над нашими бедами и смотрели на эти испытания философски.

Через час мы просушились до приемлемого состояния, и только после этого, расчехлив металлоискатели, принялись исследовать блиндажи. К сожалению, на приятное хождение с прибором рассчитывать не приходилось. Вместо сухой травы везде толстым слоем лежал мокрый снег, и нам приходилось сперва разгребать снежные завалы, а уж потом только копать землю. Грунт был не промерзлый, но от мокрого снега земля стала липкая и тяжелая, лопата моментально становилась похожа на один большой комок грязи. Приходилось каждые пять минут соскабливать землю с лопаты, что замедляло процесс поиска и доставляло огромные неудобства.

Мы вышли на позиции немецких реактивных минометов Nebelwerfer, где в большом количестве попадались крышки от дополнительных зарядов к ним с соответствующей маркировкой. Значит, эти позиции были удалены от переднего края на 1,5—2 км. Как раз на таком расстоянии от этого места находилась деревня Васильки и Долина Славы.

Копаясь в одном заболоченном месте, покрытом тонким слоем снега, Стас откопал ножны от штыка 98к. Он так обрадовался этой находке, что все свои злоключения стал считать необходимым приложением к успеху. Рядом он нашел несколько десятков патронов от маузера, и ничего крупнее этих предметов там больше не было. Мы копались на этих позициях до темноты, а потом свернулись и пошли к бытовке. Чтобы история с переправой не повторилась, мы прошли значительное расстояние вверх по реке и обнаружили такое место, где можно довольно безопасно перейти с одного берега на другой по двум рядом лежащим бревнам.

Оказавшись снова в домике, мы сбросили там рюкзаки, сходили в ближайшую рощу за дровами и устроили жаркий костер. На нем просушивали одежду и параллельно грелись сами. К этому времени метель прекратилась, температура установилась на отметке ноль градусов Цельсия. Стало очень тихо и спокойно.

На утро воскресенья у нас было очень много планов, но накопившаяся усталость отговаривала от подвигов. После завтрака мы пошли в расслабленном режиме на те же места, где когда-то копали в самый первый раз. Пройдя чуть дальше по опушке, мы вышли к нескольким линиям окопов и блиндажей. Везде по верхам было много винтовочных гильз, выкапывать которые было очень трудно: слой снега не позволял сразу определить, что же там лежит в дерне, и из-за этого мы теряли на каждое такое действие много времени и сил. Стало ясно, что здесь сегодня можно найти что-то стоящее только по случайности. Тогда Стас, в очередной раз наткнувшись на множество сигналов в одном пятачке, стал расчищать площадку от снега и дерна и копать грунт без металлоискателя. Так он разрыл большое количество патронов от Маузера, причем они были в неплохом состоянии, некоторые были даже снаряжены в обоймы. Так он надеялся, что в месте сброса вооружения может попасться штык, значок, кокарда или пряжка. Но ничего такого не было, только патроны шли сплошняком.

Я же в этот день практически не копал. Пользуясь улучшением погоды, я снимал на видеокамеру заснеженный лес, линии окопов и четко очерченные блиндажи между деревьев; хождения Стаса по лесу с металлоискателем и его ковыряние в мокрой земле. В итоге получилась зимняя видеозарисовка, которую мы иронично назвали «Мужчины Яростного Шторма».