Вернувшись с триумфом из Сталинграда, я уже свысока смотрел на все наши предыдущие поездки. Это все можно было оторвать и выбросить – настолько велика была пропасть между копанием в Некрасово и в Шоптово и копанием в сталинградских балках. Но было бы мне так долго интересно продолжать заниматься военной историей и археологией, если бы находки попадали к нам в руки с легкостью, подобной сталинградской? Вопрос этот риторический и в ответе не нуждается.

Когда мне позвонили Серега и Стас, чтобы организовать общую поездку в лес, я не смог отказаться. Как бы мне уже ни было тошно от границы Московской и Смоленской областей, но с друзьями провести время было всегда приятно. Я предложил им добраться до деревни Величково, которая находится по другую сторону леса от Некрасово, и именно со смоленской стороны исследовать лес. Поскольку мы с Серегой уже знали туда дорогу со времени той самой поездки, в которой познакомились с Сашей, то копание обещало много интересного.

Ради такого случая Стас снова обратился к своему отчиму с просьбой взять машину на майские праздники, и тот ему не отказал. Чтобы не попасть в гигантские пробки на выезде из Москвы, мы решили ехать не 1-го мая, а немного отделиться от толпы и стартовать утром 2-го мая. Эта тактика себя оправдала, и мы домчались до границы Московской и Смоленской областей примерно за два с половиной часа. Уже в Смоленской области мы свернули с Минского шоссе налево к Величково и еще примерно через двадцать минут вихляния по довольно сильно разбитой грунтовой дороге через Величково и близлежащие дачные участки оказались на небольшом поле. Оно было знакомо нам с Серегой. Стас был здесь впервые, поэтому беспокойно озирался, словно искал опасность.

– Машину здесь оставим? – спрашивал он, – тут колеса не снимут?

– Да кому они нужны? – мы с Серегой только посмеивались над Стасом, – если бы у тебя были «Жигули» или «Лада», тогда можно было волноваться. А кому здесь подойдут колеса от «Рено Меган»?

Похоже, этот довод был весомым, и Стас оказался удовлетворен ответом. Мы вытащили рюкзаки из машины, переоделись в лесную одежду. В ней мы были снова похожи на себя, как будто только вчера мы расстались после прошлого похода. Серега был очень расслаблен, он выпил бутылку пива и, пока мы одевались, прилег отдохнуть возле опушки. Когда мы со Стасом окончательно были готовы к выходу в лес, то обнаружили Серегу крепко спящим. Как мы ни старались разбудить его, он только отнекивался и говорил, что мы можем идти без него, а он здесь поспит на свежем воздухе.

Погода была чудесная, светило солнце. Мы только немного переживали о том, что земля еще довольно холодная, и Серега простудится. Но Стас достал из рюкзака свой туристический коврик, и мы вдвоем подсунули его под Серегу.

– Теперь точно не простудится, – Стас отряхнул руки, и мы пошли по полю в сторону леса. От опушки до первых позиций было примерно сто пятьдесят метров, и мы довольно быстро вышли на первые ямы. Я был совершенно спокоен по отношению к ним и, поймав себя на этой мысли, удивился такому изменению. Раньше ведь мы со Стасом кидались копать каждый окоп, каждую ячейку. Вот и сейчас он расчехлил металлоискатель и быстро помчался обследовать блиндажи. Правда, мы с Серегой уже тут все обыскали полтора года назад, и я точно знал, что сейчас будет попадаться Стасу. Буквально через пару минут он начал один за другим выкапывать осколки от снарядов, фольгу от немецкого сыра «Tilsiter Bona», гильзы от Маузера и тюбики от мази против обморожения. У меня не было никакого желания копать, я впервые за много лет смотрел на лес просто как на лес, а не на место для поиска военного хлама. Все мои мысли по военно-археологической теме теперь были связаны с Волгоградской областью и балками в степи. Стас, казалось, не заметил моего равнодушия, он продолжал очень бодро копать, бегать между блиндажами и просовывать катушку металлоискателя под каждый куст. Набегавшись для первого захода, он выключил прибор.

– Куда дальше пойдем? – Стас явно был готов к копательским подвигам, и тогда я решил повести его дальше в лес, где мы с Серегой видели блиндажи у заброшенной лесной дороги.

Мы искали это место минут сорок, пока, наконец, не набрели на оплывшие блиндажи, расположенные кучкой недалеко друг от друга. Я оставил Стаса копать возле них, а сам пошел вперед по дороге, чтобы изучить местность. Оказалось, что эти ямы так и тянутся вдоль дороги на расстоянии примерно 10—15 метров от нее. Поэтому оттуда они не были видны. Я вернулся к Стасу, а он уже ждал меня на дороге с загадочным выражением лица.

– Пойдем, я там, кажется, нашел штык! – Стас повел меня к зарослям, где у него стоял рюкзак. Из него он вытащил видеокамеру, ту самую, которой я однажды снимал наши копания в Шоптово.

– Я буду копать, а ты сними все, что будет происходить, – с этими словами он вручил мне видеокамеру, и мы пошли к раскопу. Там мы обнаружили рукоятку от немецкого штыка, наполовину торчащую из земли.

– Вот, такого я еще не находил, – сказал Стас в камеру, – при этом я старался не засмеяться и тем самым не испортить все видео.

Стас потянул за рукоятку и вытащил штык из земли. Его лезвие очень сильно пострадало от воздействия влаги, оно по краям проржавело практически насквозь. Но Стас смотрел на находку так, как будто штык был целым. Еще бы, ведь он находил такую вещь впервые, и для него такой сохран был вполне приемлем.

– Такие штыки мы в Сталинграде пинали ногами, – сказал я из-за видеокамеры, – там это считается за хлам. А привезли мы оттуда штыки в идеальном состоянии, если сравнивать с этим.

– Не ломай кайф, – Стас пробурчал куда-то в сторону, но реплика явно предназначалась мне. Я умолк и продолжал снимать, а Стас стал что-то говорить в объектив, изображая великого копателя и невероятно удачливого человека. В этот момент я понял, что Стас очень завидовал всем находкам подобного рода, но раньше не подавал вида. Наверное, это естественная человеческая реакция, но лично мне все это казалось очень жалким зрелищем.

В этот момент мы услышали где-то в лесу крики. Обернувшись на шум, мы поняли, что это Серега проснулся и пошел нас искать. Голос был точно его, и мы стали кричать ему в ответ. Очень скоро он вышел на нас, ориентируясь на голос. Серега был расстроен, что мы оставили его одного отдыхать у машины, но мы объяснили ему, что он никак не хотел просыпаться и даже сам велел нам идти в лес без него.

– А где коврик? – Стас тут же спохватился за свое имущество.

– Я спрятал его под машину, – отвечал Серега, – у меня же ключей нет. В машине рюкзак с металлоискателем, все мое там в рюкзаке.

– А мы здесь нашли штык, – переключил Стас внимание Сереги на главную тему, – я нашел!

И они начали рассматривать штык, Стас повторил Сереге весь рассказ, который он проговорил мне в видеокамеру. Мне стало скучно, я отдал им видеокамеру и пошел покопать сам. На небольшой полянке, которая примыкала к блиндажам, росла густая трава. После зимы она вся лежала на земле, и мне приходилось ботинком раздвигать толстые стебли, чтобы добраться до грунта. На полянке было много осколков и сильно проржавевших банок от консервов. Вспоминая те помойки с консервными банками, которые мы с Сашей копали в балке, я просто плевался: «Ну зачем было ехать снова сюда в эти леса, если здесь ничего не сохраняется? Даже штыки из оружейной стали сгнивают до состояния картона…»

Так я ковырялся на полянке, пока не услышал крики Сереги и Стаса. Они звали меня к себе.

Я отыскал их среди деревьев, и увидел, что теперь Серега держит в руках видеокамеру, а Стас копает ямы. Из нее он достал еще один немецкий штык, на этот раз он был в ножнах!

– Стасу сегодня везет! – я должен был констатировать факт, и Стас удовлетворенно скривил рот в подобии улыбки. Серега искренне улыбался, глядя в видоискатель камеры.

– Здесь у блиндажей никто не копал, – продолжал вещать в кадре Стас, – мы первые пришли сюда, и я выкопал здесь второй штык за пятнадцать минут!

В своей речи Стас явно использовал Сашины интонации, его речевые обороты, он даже позаимствовал у Саши ту степень уверенности, которой сам точно никогда ранее не обладал.

«А он хороший актер! Может скопировать манеры любого человека и подстроиться под него! Возможно, это некая степень хамелеонства?» – подумал я. Глядя на попытки Стаса выглядеть перед объективом видеокамеры не тем, кем он является на самом деле, я вдруг проникся острым презрением к этому человеку. Поймав себя на этой мысли, я испугался и долго старался не признаваться себе в этом. Как же так, ведь мы же с ним друзья? Почему так получилось, что от искренней дружбы я дошел до нелицеприятного отношения к этому человеку? Чтобы не сказать что-нибудь в порыве откровенности, которую так не любил Стас, я ушел подальше в чащу, на разведку.

Возле ряда оплывших блиндажей я неожиданно для себя обнаружил прямо на земле стоящую укупорку для немецких противотанковых мин. Она была сделана из стальной рамы хитрой формы и нескольких металлических пластин. В этой переноске можно было носить сразу по две мины, а также хранить их и безопасно перевозить. Но кто принес эту укупорку сюда? Неужели она стоит тут с войны, и никто ее за все время не заметил в лесу. Приглядевшись к полянке, я понял, что здесь уже побывали наши конкуренты-копатели: по всей полянке виднелись прошлогодние шурфы. А почему не забрали укупорку? Не хватило сил или просто не было места в руках, и не хотелось бросать более интересные находки? Я поднял укупорку и понял, что уносить ее из леса будет только очень большой энтузиаст. Она весила немало, при этом сама по себе была довольно объемной. В рюкзаке ее не утащишь, и для эвакуации е из леса нужен второй такой же энтузиаст. Заприметив место, я решил вернуться к Сереге и Стасу, чтобы привести их к полянке с укупоркой. Пока я отлучался, мои товарищи зря времени не теряли: Стас выкопал у очередного блиндажа еще один немецкий штык, уже третий по счету за сегодня. Он как будто поймал удачливую волну, и теперь хватал эти штыки, как звезды с небес. Стас был очень доволен, но вот сохран штыков был, по правде сказать, удручающим. Однако его интересовал сам факт находки, а не ее воображаемая ценность или реальная коллекционная стоимость. Серега ранее не делал таких находок и, как мне кажется, сильно пожалел, что не взял с собой в лес металлоискатель. Но он не подавал вида и со стороны выглядел довольно равнодушным к этим штыкам. Может, он прекрасно видел их состояние и тоже был готов пожалеть Стаса?

Я сообщил товарищам, что дальше в лесу есть еще блиндажи, а рядом с ними есть интересная укупорка. Стас заинтересовался этой новостью и тут же начал в ускоренном режиме обследовать всю местность здесь, чтобы поскорее перейти к новым блиндажам.

Поскольку у меня после Сталинграда настроение было совершенно не копательское, то я без особых мотиваций просто ходил по лесу. Стас вскоре закончил копать в этом месте, и мы дошли до блиндажей с укупоркой. Серега и Стас тут же принялись изучать мою находку, мы все отметили прекрасный сохран металла и даже смогли разглядеть штампованные клейма с орлами приемки Ваффенамта. Вдоволь наснимав видео с этой укупоркой, мы оставили ее там, где она была. Затем настала очередь обеда, и мы разожгли костер. После сытной гречневой каши с тушенкой хотелось немного отдохнуть, и никто не спешил хвататься за металлоискатель, чтобы покопать у блиндажей. Мы сидели у костра и наслаждались теплой майской погодой, солнце светило ярко и свежий ветер приносил теплые весенние запахи. После отдыха Стас начал ходить с прибором, но здесь, на поляне, среди старых раскопов, ему ничего не попадалось. Мы с Серегой продолжали сидеть у костра и с интересом наблюдали за его работой. Примерно через сорок минут Стасу надоела пустая ходьба, и он предложил пройти дальше в лес. Мы забрали рюкзаки и пошли по карте в сторону Некрасово и реки Вори. Дорога заняла примерно двадцать минут, и вот мы оказались на берегу знакомой нам извилистой речки. По всему берегу шли сплошные позиции, окопы и блиндажи были тут в большом количестве. Но и выкопанное ранее железо было набросано по всему лесу…

Слишком много людей знало о немецких позициях на Воре, и здесь до нас успела побывать явно не одна копательская группа. Тем не менее, от множества окопов захватывало дух, и мы все начали ходить с металлоискателями в надежде выцепить то, что не досталось конкурентам. Примерно за час хождения вдоль берега выяснилось, что после немцев тут довольно долго стояли и советские войска. Наряду с немецкими двухсотлитровыми бочками, которые были превращены в блиндажные печи, тут были и траки от танков, детали трансмиссии и моторов, остатки фар и аккумуляторов, детали мостов и редукторов, самые разнообразные шестеренки и тяги от техники, которую вот так на глаз нельзя было опознать. Среди мелких железок, которые я выкопал, были и детали с клеймами на английском языке.

Вместе со Стасом мы долго изучали эти надписи, после чего стало понятно – это лендлизовская техника. Помимо этого, прямо подо мхом и дерном лежало много немецких и советских гильз от стрелкового оружия, осколки стекла и обрывки проводов. Но это не было похоже на поля жестокого боя. Более вероятно, что немцы, сидевшие на этих позиция полтора года без движения, просто оставили тут много бытового хлама. А когда ситуация на фронте стала складываться не в их пользу, то они просто ушли отсюда без боя, оставив после себя минимум ценных вещей. Эта линия обороны была тесно связана с той, которую мы видели четыре года назад у Батюшково, и там тоже немцы ушли из окопов заблаговременно, не вступая в бой с наступавшими советскими частями. Так были освобождены эти места. Конечно, сразу же позиции были заняты Красной Армией, которая превратила этот район в тыловую базу для своих войск. В общем, если исходить из реальной истории этого леса и позиций на Воре, то искать тут такие же ценные предметы, как в Шоптово, было бесполезно. Я сообщил об этих своих размышлениях Стасу и Сереге, чем немало демотивировал их. Стас уныло опустил металлоискатель и зло бросил лопату на землю.

Мы решили снова перекусить, попить чай. В этот момент как-то сразу вдруг подул холодный ветер, да так, что мы начали замерзать. Костер был очень кстати. Только мы успели набрать мелких веток и разжечь огонь между двумя елками с широкими кронами, как с неба стали падать мелкие хлопья снега! Мы разжигали костер все сильнее и сильнее, подбрасывая крупные ветки, а снег все усиливался. Через пару минут нас накрыла настоящая зимняя пурга, за десять метров уже ничего нельзя было увидеть. Но, к счастью, земля уже была теплой, и снег на ней почти сразу таял. В быстром режиме мы вскипятили воду в котелке и заварили чай, который сразу согрел нас и вернул в прежнее безмятежное состояние. Мы подбрасывали в костер дрова и вспоминали прежние поездки. Этих общих воспоминаний было так много, что за ними можно было провести весь день. Стас уже успокоился, поняв, что 3 штыка за один день – это очень хороший результат. Мы посидели так с чаем полтора часа и, когда снег прекратился, решили еще немного подождать, чтобы он окончательно растаял. Солнце так и не спешило снова появиться в небе, все вокруг было серым. Лишь Серега, посмотрев на мобильный телефон, вернул нас к ощущению времени – было уже пять часов. Скоро будет темнеть, а нам еще предстоит налаживать лагерь в роще возле машины. Так мы решили возвращаться назад к стоянке, чтобы заранее устроить наш скромный быт. У Стаса была та самая палатка, с которой он не расставался, а я в этот раз взял знаменитый большой синий тент. Он служил нам подобием палатки и шатра на берегах Нары, у Батюшково, в шоптовских лесах и даже в сталинградском «котле». Серега очень обрадовался, увидев его, сразу на нас обоих нахлынули теплые воспоминания о той поездке прошлой осенью.

Пока Стас ставил свою палатку, которая была рассчитана на установку одним человеком, мы с Серегой решали, как же нам лучше установить тент. Можно было просто натянуть его между деревьями, тогда под ним можно сидеть и даже поддерживать небольшой костер. Но спать под ним было неразумно: еще по майским ночевкам на берегу Нары я знал, что такая ночь с растянутым над головой тентом равносильна ночи, проведенной на открытом месте. Ветру наши спальные места были доступны со всех сторон, поэтому такой вариант не подходил. Но и устанавливать тент треугольным шатром, как мы это делали в Сталинграде, тоже не хотелось, поскольку в наших широтах внутри такой импровизированной палатки было бы слишком душно. Мы с Серегой долго ломали голову над вариантом размещения, пока, наконец, не решили натянуть тент между деревьями так, чтобы одна сторона его была привязана к стволам, а противоположная была бы прикреплена к кольям на земле. Получалась бы односкатная крыша, а боковины мы бы тоже прикрепили за колья к земле.

Приступив к работе, мы поняли, что идеальной конструкции у нас не получится, поэтому изобретали по ходу дела. Кое-как привязав за остатки веревок тент к деревьям, мы уложили внутрь убежища туристические коврики, занесли все пакеты с едой и поставили у головы рюкзаки. Также мы положили вдоль «стен» металлоискатели и лопаты, как это делали обычно.

К этому времени Стас уже давно сидел у костра и пил горячий чай. Он даже не спросил, нужна ли нам помощь и будет ли уместно его участие в установке. Мы с Серегой, которые все прекрасно понимали по себя и про Стаса, спокойно завершили организацию своего места для ночлега и уже в почти полной темноте присоединились к чаепитию. Долго сидеть у костра, как оказалось, было весьма сложно потому, что вместе с темнотой на землю опустился лютый холод, от которого не было спасения и у костра. Допив свой чай, все разбрелись по спальным местам. Мы с Серегой залегли в своей берлоге и быстро затихли. Лишь Стас в своей палатке что-то долго копошился, шуршал пакетами и звенел посудой. Я заснул почти сразу, поймав то самое ощущения между холодом снаружи спального мешка и согревающим теплом изнутри организма.

Утро началось с того, что я сквозь закрытые веки заметил сильный белый свет. Немного придя в себя, я тут же почувствовал липкий холод по всему телу с головы до пят. Мне показалось, что в спальном мешке образовался конденсат. Попытался вылезти из мешка, но тут оказалось, что верх нашего навеса опустился почти до земли! Выкарабкавшись из спальника, я на ощупь нашел под тентом свои холодные как лед ботинки, натянул их на ноги и выполз наружу. Все вокруг было завалено слоем мокрого снега толщиной примерно пять сантиметров! Толстая тяжелая снежная шапка лежала на нашем тенте, превратив навес-полушатер в мокрую ткань. Наш лагерь был погребен под мокрым снегом, и при первых же шагах этот снег вдавливался в землю и таял с катастрофической скоростью. Как мог, я постарался натянуть ткань, при этом снег очень быстро превратился в мокрую кашу. Когда я заканчивал перевязывать шнуры тента у дерева, то это была уже просто грязная желтая вода, вобравшая в себя сталинградскую еще пыль, засевшую в полотне тента. Вот вылез из спальника и Серега. Он тут же начал разжигать костер, но ветки, все заготовленные накануне, промокли и никак не загорались.

Стас проснулся последним, он вылез из палатки в самом прекрасном настроении и расположении духа: у него не было таких проблем с ночлегом, как у нас. Хорошая палатка обеспечила ему качественный сон и не позволила замерзнуть.

Но, только увидев снег, выпавший ранним утром 3-го мая, он тоже упал духом. Пока мы с Серегой пытались оживить костер, Стас срезал с березок бересту, и только с ее помощью нам удалось зажечь огонь. Дальше было уже проще, и через десять минут даже самые мокрые бревна уже отпаривались под жаром горящих еловых веток. Но вместе с ними начал таять и снег по всему лагерю, прежде всего, рядом с костром. Стоило нам сделать несколько шагов по мокрой земле, как тут же образовывалась жидкая грязь, которая налипала на обувь, брызгала из-под ног во все стороны и всячески портила нам и без того уже поганое настроение. Мы нарубили толстых еловых веток и побросали их в грязь, надеясь, что это спасет. Но помогала эта мера недолго, буквально через пятнадцать минут хождения по лапнику он втаптывался в жидкую грязь и становился ее неотъемлемой частью. В этих условиях мы вскипятили воду, сварили макароны и добавили туда тушенку. Внешне это блюдо было так похоже на то, что мы месили ногами, что аппетит от этого зрелища пропадал сам собой.

Вот так отдых! Вот это доброе утро! К моменту, когда по распорядку у нас должен быть чай, мы все трое были вымазаны грязью по колено, все наши вещи были забрызганы мелкими грязными каплями; рюкзаки, металлоискатели и лопаты тоже были запачканы. В общем, мы невольно оказались в положении курортников, принимающих грязевые ванны, но при температуре около ноля градусов по Цельсию.

Помучившись так еще час, мы решили, что с нас достаточно. Копать в лесу при таком раскладе совсем не хотелось, тем более, что Стас накануне вытащил при нас последние ништяки из этого леса. Поскольку никто копать и не рвался, то решено было собраться и просто уехать домой. Так закончилась эта поездка, надолго отбившая у меня желание ездить в лес и вообще прикасаться к походным предметам.