Итак, бросив грязную посуду в раковину на кухне — и без того загроможденную оставленной после завтрака, и даже не обратив внимания на сроду не мытые оконные стекла, за которыми давно уже угас этот шумный день, они, сидя рядом на узком диванчике, разговаривали про насущные сегодняшние заботы.
Сначала Боря Тур поведал о своих несчастьях.
И ужасно рассердился, что Тюху его перепитии весьма развеселили:
— Обалдеть! Умереть и не жить! — хлопнул в ладоши этот сыщик районного масштаба. — Значит, сел, чтобы прикрыть фиктивное банкротство. За десять тысяч баксов! Ну ты и лох, извини меня за откровенность! Да за это и пятьдесят тысяч — не цена! Ты хоть бы перед этим в областной центр съездил, расспросил, почем нынче мертвые души продаются. А я когда еще говорил: читай Гоголя! И как тебе только в голову пришло — поверить аферисту на слово? Ты, значит, сядешь, и не известно еще — возвратишься ли вообще, а он понесет грошики на подносе твоей милой! На лечение ее больной мамочки! Да сиди ты уже, не рыпайся! Слушай сюда! Тебе счастье, бездельнику, что я здесь работаю.
Боря раздраженно грыз ноготь на большом пальце:
— Счастье? Ты мне что, того, помочь сможешь?
— Уже помог, считай.
— Ну, не тяни, как всегда, кота за хвост! Говори!
— Сегодня в одном богатом доме произошло убийство. Загадочное, заметь. Ох, и долго я такого случая ждал! В палатах у бизнесмена неизвестные задушили прислугу. Среди белого дня. За стеной у хозяйки. А и сам-то хозяин — человек темный. Не в смысле образования, а капиталы его… Скажем так: довольно странного происхождения. Наша контора давно к нему приглядывается, но там все — шито-крыто. Это тебе не двое алкашей замочили бомжа, здесь дело резонансное! И бизнесмен этот — твой Свинаренко.
— Тюха! — Боря подпрыгнул и схватил приятеля за рукав толстого домашнего свитера. — Ты… Говори, где он! Быстро! Да я его и сам видел! Утром! Сегодня!
— И что? Побежишь среди ночи, чтоб его прищучить? Один и без оружия?
— Да я его!.. — Борис весь затрясся от злости.
— Ой… — Кинчев неторопливо погасил сигарету, покрутивши окурок в пепельнице. — Значит, ты у нас — «вооружен и очень опасен»? Для начала сторожей его замочишь, потом… Блин! Да на тебя ж и девчонку эту, сегодняшнюю, повесят!.. И так всегда! Все-то мы спешим, все-то нам некогда… А потом пять лет на нарах думаем: что это я, обормот, натворил… Пообещай, что без меня — ни шагу, а потом и начнем соображать: что и как.
— Ты правда хочешь его арестовать?
— Ну, куда ты со своими козами на торг? Арестовать! Его во время убийства не то что дома — в городе не было. Но чует мое сердце: за ним о-о-очень интересные дела числятся. Не только твое. Здесь дело сложное. Поспешишь — людей… И так далее. В смысле — спугнешь. Так что обещай, Барс, без разговоров. И тогда узнаешь самое интересное.
— Ну, ладно. Я буду тебя слушать.
— Не слушать, а слушаться.
— Да ладно.
— Нет, ты скажи!
— Ну, буду, буду!
— Прибавь: и сегодня, и всегда.
— Само собой. Ну, давай-давай! Того! Уже слушаю!
— Твой Свинаренко давно уже фамилию сменил.
— Ну?! Ох и сука хитрая!
— Ты эти свои тюремные выражения оставь. И успокойся, пожалуйста, в этом нет никакого криминала. — Кинчев достал из пачки новую сигарету и щелкнул дешевой пластмассовой зажигалкой. — Вступил в брак и взял более благозвучную фамилию жены — Ярыжский. — Удовлетворенно затянулся и пустил длинную струю дыма в сторону окна. — Мы уже слышали, что в Трудовом у него многое было нечисто. Сюда приезжали родители девчат, которых в Турцию продали. Только Свинаренко, то есть Ярыжский — чист, как стеклышко. У него алиби железное: полгода стажировался в Англии. Кто там действовал от его имени — не знает.
— Так он же сам! Его видели!
— Вот именно, об этом я и говорю. Здесь дело не простое, прямо мистика какая-то. Теперь тут. Очень уж интересный домик они с супругой приобрели. Очень. У меня до сих пор их комнаты перед глазами мельтешат. Прикинь: одних туалетов с ванными и душами… Не помню… Штук шесть или семь! Кафель — закачаешься! А лестница! Я всю жизнь в Эрмитаже побывать мечтал, так вот: сегодня моя мечта сбылась.
— У него — что, лишние миллионы завелись?
— Не то слово!
И Тюха под секретом поведал другу еще некоторые подробности следствия, которые, вообще-то, не подлежали разглашению. Но он успокоил и себя, и Борю: завтра уже об этом каждая хвеська на базаре больше них будет знать. И с очень интересными комментариями. Которые неплохо было бы послушать, запомнить и Кинчеву передать.
— Мадам Ярыжская — исключительно ловкая женщина. Работала тут директором музея, поехала за границу, за опытом, а нашла там муженька. Вдвоем они приватизировали этот музей. И все на законных основаниях, заметь. Ярыжский здесь таким спонсором сделался — всем благодетель и отец родной! Школе — компьютер, больнице — ремонт, городу — монумент, милиции — «Форд», далеко не новый, правда. Сам, конечно, на чудеснейшем джипе носится, а его супруга Ольга — на «Ланосе».
— Ольга? Подожди! Какой «Ланос»? Серый, серебристый? А она сама чернявая такая и того… красивая. Родинка на скуле.
— Точно! И где ты ее увидеть успел?
Боря сначала стукнул себя по лбу, потом покрутил головой:
— Я ее сегодня рано утром из кювета вытаскивал.
— Что? И ты тоже?
Зазвенел телефон. Витя недовольно взял трубку:
— Кинчев. — Потом несколько раз промымрил: — Так… Так… Это не от меня зависит… Ага… Да понял я, чего же тут не понять… Ага…
— Ну, блин, — энергично известил он однокашника, закончив разговор, — этим тоже неймется! Ускоряй им следствие, как же! Прям наутро приведу злоумышленника! Вишь, к Ярыжским из Италии баронесса едет, любительница архитектурной старины. Надо обеспечить ее безопасность. То-то они с ремонтом спешат! Иностранные делегации встречать… Ну, ты давай, ложись уже. Тут, на диване.
— А ты?
— Себе я сейчас раскладушку принесу. Посижу еще на кухне, покурю. Надо бы мозгами пораскинуть.
Боря почувствовал, что надо, обязательно надо рассказать, как именно он с Ольгой Ярыжской до Барвинковцев ехал, но… Вместо этого он сказал:
— Ты бы поменьше курил-то. С пятого класса дымишь. Пожелтел весь.
— Слушаюсь, товарищ командир! Вот раскручу это дело — и брошу. Ей-богу! Честное пионерское!
— Да и спортом пора в конце концов заняться…
— Не мешай думать, Барсук! Не нравится мне их охранник Гапченко… Крутит, нервничает, боится… Очень боится…
Витя сел за кухонный стол и начал на не очень чистом примятом листке ватмана чертить план дома Ярыжских. Бывшего дома господ Барвиненко, бывшей агрошколы, бывшего музея… Творение славного архитектора, теперь итальянские баронессы едут на него посмотреть. И подивиться. И в самом деле — есть на что.
План дома в Барвинковцах, где происходят главные события
План первого этажа
1 — главный вход
2 — Зеркальный зал
3 — столовая
4 — кухня
5 — спальни для гостей
6 — туалеты
7 — кинозал
8 — комната для прислуги
9 — лестницы
10 — Большой зал
11- маленький зал
12 — спальня хозяев
13 — спальня для VIP-персон
14 — кабинет
15 — библиотека
16 — балконы
План второго этажа
Он сначала чертил по линейке, дорисовывал от руки, подписывал. Долго пыхтел сигареткой у распахнутой форточки. Потом рассматривал творение своих рук и ерошил негустые короткие волосы. План, конечно, вышел непрофессиональным, архитекторы так не чертят, но для его нужд вполне сгодится. Даже очень.