— Вот хрен! — выругалась красавица фальцетом. — Как ни стараюсь двигаться осторожнее, вечно обо что-то зацеплюсь!

Стена за ней сдвинулась, будто створки старинной печи.

— Итак, Кристина Буруковская, — констатировал Кинчев. — Давно хотел познакомиться.

— И что? — вызывающе выпрямилась она. — Наденете наручники, как на Валентина?

— Вашему сводному брату никто наручников не надевал. Он, кстати, не арестован, а только задержан. До выяснения. И чтобы не мешал следствию.

— А я?

— А вы следствию поможете. — Виктор, не выпуская ее руку из своей, повлек девушку к ступеням. Она элегантным движением подобрала подол длинного платья:

— Вот уж точно! Особенно в этом одеянии.

— А где ваша повседневная одежда? Мы не в театре!

— Там, — она показала за портрет, длинные черные локоны мягко скользнули по плечам.

— Тогда не будем спешить с переодеванием.

…Вдвоем они спустились в кухню.

— Выпьем чего-нибудь?

— Согласна.

— Наливайте!

Она по-хозяйски ловко достала из навесного шкафчика бутылку вина. Из серванта — бокалы из дорогого чешского стекла.

— Я понимаю, Крис, почему вы прикидывались парнем. — Он вытащил из холодильника тонко нарезанный сыр, поставил на стол. — Но должен признать: как девица вы — намного очаровательнее. Прошу. — Галантно пододвинул ей стул. Сам сел напротив.

— И когда ж это вы меня парнем видели?

— Сегодня, на видео.

Шторы на окнах надежно заслоняли их от нежелательных свидетелей, в ярком свете пространство огромной кухни съежилось до размеров обычного человеческого жилья, где знакомо поблескивали кафель, кастрюли и целый набор кухонных ножей — от самых маленьких до весьма внушительных. Самого большого как раз и не хватало. Об этом свидетельствовала пустая прорезь в подставке.

Кинчев привычным движением выдернул из пачки сигарету и покатал ее между большим и указательным пальцами. Потом аккуратно положил назад.

Девушка насмешливо улыбнулась:

— Вы кýрите? Такой правильный мужчина… Ну, курите, если хочется.

— Хорошо, что вы не кýрите.

— Откуда вы знаете?

— Никаких запахов из вашего тайника. У меня, конечно, как у всякого профессионального курильщика, обоняние нарушено, но и Ярыжский запаха табака не любит. Он бы почувствовал.

Виктор разлил по рюмкам вино. Густое, темно-красное.

— Вы всегда так любезно допрашиваете свидетелей? — спросила Крис ласково.

— Может, снимете парик? — ответил он вопросом на вопрос.

Зябко передернула плечами.

— Нет, в нем теплее.

Кинчев тут же встал, снял свой потрепанный пиджак и накрыл ее хрупкие плечи.

— Мода прошлого столетия — не для нас. Или уже позапрошлого?

— Кто знает? — Она смотрела в глубину бокала и загадочно улыбалась. Казалось, была немного печальной, здравомыслящей, из тех женщин, которые всегда что-то недоговаривают, возможно, ради пущей загадочности.

— Как вы можете быть такой разной?

— Это комплимент или вопрос следователя?

— Это комплимент и вопрос влюбленного.

Она звонко рассмеялась:

— Как говорил мой сельский приятель, пусть бы на лето корова сдохла, а на зиму школа сгорела!

— Ваш брат цитирует высказывания более знаменитых особ.

— Вы обиделись?

— На вас? — он также улыбнулся. — На вас нельзя обижаться.

— Почему?

— Тайна следствия.

— Ответ принят! Вы мне нравитесь, Кинчев. Давно. — Она слегка приподняла бокал. — За встречу!

— За встречу, — он также поднял рюмку и посмотрел в зеленоватые глаза девушки. Но лишь пригубил терпкий напиток. Продолжалось следствие, и он обязан был оставаться трезвым и бдительным.

Неожиданности подстерегали на каждом шагу.