Репетитором оказался хрупкий, невысокого роста мужчина, лет пятидесяти пяти, с пышной гривой седых курчавых волос.
— Григор! — представился он, пожимая огромную ладонь Павла кончиками своих тонких холёных пальцев.
— А ваше отчество? — поинтересовался Орлов.
— Вы знаете, Павел, что в этой стране нет отчеств, поэтому и мы с вами удовольствуемся только именами.
Увидев на стене иконы, репетитор перекрестился.
— По нашему, по-православному! Справа налево, — невольно отметил про себя Павел.
Прежде чем направить репетитора к Орлову, Маковский сразу же предупредил своего друга:
— Павлик, я о нём ничего не знаю. Но все говорят, что этот Григор знает пятнадцать языков и умеет их очень доходчиво преподавать. Также рассказывают, что он год живёт в Асунсьоне, затем надолго куда-то исчезает… Потом вновь появляется. Если, разумеется, он тебе не понравится — гони этого учителя в шею! Другого найдём!
Григор подошёл к иконам, висевшим на стене.
— Старинные! — с восхищением произнёс он. — Ваши?
— Да! Эти два образа «Спас Нерукотворный» и «Георгий Победоносец, поражающий змия» мне достались от моего прадеда, а ему — от его прадеда. Когда и кем они были написаны, я не знаю. Но эти иконы со мной всегда: прошли две войны, Галлиполи… и сейчас вот здесь, в Парагвае.
Григор принялся с интересом изучать фотографические карточки, стоявшие на столе: свадебная, где Павел был в мундире поручика, а Нина — в красивом длинном платье; Нина на берегу Волги; Нина за столом в летнем саду… Особое внимание репетитора привлекла карточка, где Нина в форме сестры милосердия стояла с императрицей Александрой Фёдоровной у белого вагона санитарного поезда её величества. Григор рассматривал её с нескрываемым любопытством…
Орлов подумал, что репетитор что-нибудь спросит… Но тот оторвался от фотокарточек и произнёс:
— Вы, мне сказали, желаете очень быстро овладеть испанским языком?
— Да!
— Ну что же… Я могу пообещать Вам, что занимаясь со мной по специальной системе, вы через месяц сможете правильно выражать письменно и устно свои простые мысли, а также читать не очень сложные тексты. Ещё через один месяц вы сможете свободно вести диалоги на многие темы, а также писать сложные сочинения на испанском языке. Кроме того, вы будете легко и с наслаждением читать романы… Павел, вам подходят эти сроки?
— В принципе да. — Не очень уверенно ответил Орлов, понимая, что его миссия в этой стране затягивается надолго. Но в тоже время, чтобы выполнить всё то, для чего он приехал сюда, необходимо знать испанский язык. Ведь всё время пользоваться услугами переводчиков будет крайне неудобно!
— А почему в принципе? Вы в чём-то не уверены? Во мне? В моих способностях? — Григор пристально посмотрел в глаза Павлу.
— Старого учить, что мёртвого лечить! Может и не получиться так быстро?
— Прошу прощения, но вы не старый и не мертвый! Я вам дал слово! Только хотел бы вас сразу предупредить, что заниматься мы будем с понедельника по субботу, по десять часов в день! Это очень утомительно для вас?
— Нет! Я согласен!
— И самое главное: оплата моих услуг. За репетиторство я беру дорого. Очень дорого. Один доллар в день. Расчёт каждую субботу…
— Я согласен, — твёрдым голосом ответил Орлов.
— Тогда начинаем, Павел.
— Когда?
— Да прямо сейчас! Чего же время терять? — объявил Григор.
Посмотрев все записи Орлова, сделанные им при самостоятельном изучении испанского языка, Григор искренне изумился:
— Как-то странно вы, мой дорогой друг, читаете местные газеты? Только объявления о продаже и купле недвижимости! Так вы никогда не только не выучите язык, но и не познаете ничего об этой стране и людях, которые здесь живут.
— Бывает, что и корова не тем боком чешется, — ушёл от ответа Павел.
— Газету, мой дорогой друг, надо читать с первой и по по-след-нюю страницу! На первый взгляд, вам, разумеется, покажется, что это напрасная трата времени. Но это не так! Вы должны хорошо ориентироваться в местной жизни, традициях, политике!
— Хорошо! — спокойно согласился Павел.
— Уверен, мой дорогой друг, что вы даже и не подозреваете, что Парагвай находится на пороге войны! А ведь вы здесь живёте уже больше недели!
— С кем они, парагвайцы, собираются воевать? — искренне удивился Орлов.
— С Боливией! С соседней Боливией! Представьте себе! Война может разразиться в любую минуту из-за Северного Чако, территории до недавнего времени забытой Богом и людьми. Ведь там летом жара до 50 градусов! Зимой температура падает до минус 5! Вода практически отсутствует. Нет, она есть, только, когда льют непрерывные дожди в течение трёх недель. Вот тогда всё там утопает. С наступлением жары, приходит засуха и сжигает всё живое. Там могут выжить только ядовитые пауки и змеи, — Григор сделал длинную паузу, чтобы отдышаться.
— Так что получается? Северный Чако — это спорная территория? — Воспользовавшись тем, что его собеседник замолчал, спросил Орлов.
— Ну, конечно, чёткой границы нет. А откуда она может быть, если даже карт этого земного ада не имеется. Дело в том, что нефтяная компания Стандарт Ойл в середине двадцатых годов обнаружила на территории боливийской части Северного Чако месторождения нефти. Специалисты этой компании утверждают, что основные запасы этого месторождения находятся на парагвайской территории. Я читал, что даже существует мнение, что нефтяные месторождения Северного Чако значительно превосходят по своему объёму запасы Баку. Вот так-то, дорогой друг! Правительство Боливии очень тесно связано со Стандарт Ойл. Эта компания помогла боливийцам добиться огромных кредитов для увеличения и реформирования их армии. Ух… у Вас не найдётся для меня глотка воды?
— Пожалуйста, — ответил Павел, наливая своему репетитору стакан свежей воды из графина. — Так значит война из-за нефти?
— Да, но не только. Вы должны, также, знать, что боливийское правительство преследует ещё одну цель: выход к океану. Ведь Боливия типично сухопутная страна, лишённая выходов на мировые рынки сырья. А ведь ей надо вывозить своё олово и серебро. Так что здесь совпадают цели Стандарт Ойл и правительства Боливии. Да вы, даже себе и не представляете, какой многочисленной и мощной армией обладает эта отсталая страна! Главнокомандующим вооружёнными силами Боливии является немецкий генерал-майор Ганс Кундт. Кроме него, там служат сотни две германских инструкторов, имеющих боевой опыт великой войны в Европе.
— А в Парагвае многочисленная армия? — поинтересовался Павел.
— А она, то есть армия, здесь вообще есть? — удивился Григор.
С этого дня у Орлова началась очень напряжённая жизнь. С утра до обеда он спрягал правильные и неправильные глаголы испанского языка, повторял слова за своим репетиром, чтобы отработать хорошее произношение, читал и пытался переводить сложные тексты из свежих газет.
По вечерам они, вдвоем, выходили на прогулки.
— Парагвайцы, замечательные люди! Простые, скромные, трудолюбивые и очень отзывчивые, — рассказывал Павлу Григор, с трудом поспевая за ним и, сильно задирая голову вверх, чтобы видеть лицо Орлова. — С ними нельзя разговаривать сухо и кратко. Это вам не Европа! Вы должны стать другом всех встречных людей. Чем больше будет у вас здесь знакомых и друзей, тем вы лучше будете жить в этой стране. Павел, не смотрите на меня таким странным взглядом! Чуть позже вы поймёте, как я был прав!
— А если я не разговорчивый и не хочу лезть человеку, да ещё и незнакомому, в душу? — спросил Орлов.
— Лезть в душу нет никакой необходимости, а вот оставлять о себе хорошее мнение, как о человеке простом, скромном и незаносчивом-надо! Но самое главное в том, что вы, мой дорогой друг, можете добыть нужную для вас информацию совершенно бесплатно!
Они медленно шли по одному из центральных проспектов Асунсьона — Колумбии. Уже наступал вечер и многие жители столицы, уставшие от одуряющей дневной жары, вышли, чтобы насладиться свежим ветерком, дувшим с реки.
— Вот смотрите, Павел, — вдруг произнёс Григор и направился к старику, торговавшему на углу жареным арахисом. Орлов последовал за ним.
— Добрый вечер, уважаемый! — поздоровался Григор со стариком. — Почём ваш замечательный товар?
— Два больших кулёчка за один песо, — ответил тот.
— Не может быть! Такие крупные арахисы и в таких огромных кульках и всего за один песо! Какое у вас, уважаемый, доброе сердце! Я вчера мелких арахисов у пацана купил. Один песо — кулёк! Да разве ваши можно сравнить с его… — выпалил без остановки Григор.
— Совести у людей не стало! Особенно у молодых! Им бы только деньги! — искренне огорчился старик, насыпая Григору арахис в два кулька, сделанных из старой пожелтевшей газеты.
— Спасибо, друг! — поблагодарил продавца Григор и протянул ему однопесовую монету.
— Нет, нет! Друг! Бери так! Заходи, когда захочешь. Я хорошим людям всегда буду рад! — почти торжественно произнёс старик, вручая кульки Григору.
— Видели а, Павел? — спросил репетитор, когда они отошли.
— Да, видел.
— Это был простой уличный торговец. Неграмотный, но очень совестливый и честный человек. Если же вы хотите разговорить постового полицейского, то никогда не обращайтесь к нему «друг». Ведь он находится при исполнении служебных обязанностей. Только официально: «господин полицейский». Это обращение надо будет повторять в каждой фразе, до тех пор, пока страж закона не проникнется к вам доверием. Вот тогда-то, можете спрашивать у него, что хотите. Я понятно рассказываю, а Павел?
— Да!
— Если вам, мой дорогой друг, понравилась женщина, то познакомиться с ней очень легко. Даже если она замужем. Конечно с условием, что рядом с ней нет её супруга. Вы должны знать двадцать, можно больше, обаятельных комплиментов. Например, женщина, идёт по улице… Поравнявшись с ней, вы, незаметно для всех прохожих, наклоняетесь к её ушку и шепчете так, чтобы слышала только она, один из своих комплиментов. Если она вам улыбнулась то всё!
— Что всё? — не понял Павел.
— Она ваша! Вы тут же на тротуаре можете развивать свой успех! Только учтите, комплимент предназначается только этой женщине! Никто из посторонних его слышать не должен. Сейчас я вам покажу, как это делается. А потом вы, мой дорогой друг, попробуете повторить, но уже с другой…
— Григор, что вы себе позволяете?! Я что клоун? Или хуже того — невоспитанный хам? — взорвался Павел.
— Эту часть урока, к сожалению, вы не поняли! — огорчился репетитор. — Ну, ничего, через месяц, другой… мы с вами к нему вернёмся.
К концу недели от усиленных теоретических и практических занятий с Григором у Павла уже «кипела» голова. Он надеялся, что в воскресенье ему удастся отдохнуть. Но в субботу вечером к нему пришёл Маковский:
— Господин Орлов, хватит сидеть дома. Пойдём пройдёмся!
— Не могу я, Владимир! Голова сейчас взорвётся от испанского языка! На старости лет так учиться! Кипит голова, понимаешь, кипит!
— Я же тебя хочу вылечить, Павлик! Пойдём в «Испанскую таверну» и выпьем холодного шампанского. Кипение и закончится! Ха-ха-ха — весело смеялся Маковский.
— Нет, только не сегодня! — взмолился Орлов.
— Сегодня и прямо сейчас! Нас уже люди ждут?
— Какие люди?
— Наши! Пошли!
За столиком в ресторане «Испанская таверна» сидели двое очень похожих мужчин. Только одному было лет сорок, а второму — чуть больше тридцати.
— Господа, разрешите вам представить капитана Корниловского полка Орлова! — торжественно произнёс Маковский.
— Оранжереев Игорь! — произнёс старший и, встав из-за стола, пожал протянутую руку Павла.
— Оранжереев Лев! — представился младший, поднимаясь и пожимая руку Орлова.
— Вот они какие, братья Оранжереевы, о которых мне неоднократно рассказывал Владимир! — подумал Павел. — Волевые и честные лица. Сразу видно, что хорошие люди!
В ресторане, на удивление, было очень мало людей. Заняты были только столики, стоявшие у окон. Не успели они выпить бутылку шампанского, как в зал вошёл высокий сухощавый мужчина лет сорока пяти. Маленькая бородка, пенсне. Хороший костюм, белая рубашка, галстук.
Павел посмотрел на вошедшего.
— Боже мой!!! Боже мой!!! Да это же Юрий Бутлеров! Да… да! Это он!!! — прошептал Орлов и, резко поднявшись, кинулся навстречу мужчине, опрокидывая столы и стулья, находившиеся на его пути.
— Юра!!! Неужели это ты?! Здесь!!! — закричал Павел, хватая в охапку мужчину.
— Пусти, Илья Муромец! Задушишь! — закричал тот в ответ, обнимая Орлова.
— Я тебя сразу и не узнал! — признался Павел.
— Конечно, столько лет прошло. Я уже в старика превратился… да отпусти ты меня! Рёбра трещат! — взмолился Юрий.
Юрий Бутлеров, закончил Московскую сельскохозяйственную академию. В 1914 году ушёл вольноопределяющимся на фронт. Стал Георгиевским кавалером. Они познакомились с Орловым во время эвакуации из Новороссийска, а затем воевали в Крыму. Есаул Бутлеров там командовал артиллерийским дивизионом.
Они пили за Родину, которую потеряли навсегда, за погибших боевых товарищей… и, конечно же, за такую неожиданную встречу здесь, в Асунсьоне.
В основном, зачастую перебивая друг друга, говорили Маковский и братья Оранжереевы. Бутлерову, иногда, удавалось вставить одно, два слова. Орлов молчал, с большим вниманием слушая своих товарищей.
Улучив момент, когда образовалась короткая пауза, он задал наболевший вопрос:
— Говорят, что и здесь возможно будет война?
— Почему возможно? Она неизбежна! Вопрос только в том когда: через две недели или через два месяца, — ответил Бутлеров, пощипывая свою аккуратную бородку.
— Я лично думаю, что недели через три, — высказался Игорь Оранжереев. — Все последние события ясно говорят, что Парагвай стоит на пороге войны с Боливией.
— А что случилось в последнее время? — поинтересовался Павел.
— 15 июня взвод боливийцев захватил парагвайский фортин Карлос Антонио Лопес на берегу стратегического озера Питиантута. На днях следует ждать репрессалий со стороны Парагвая. — Объяснил Лев.
— Лёвушка, ты объясни Павлу, что такое фортин и форт! А то человек думает, что это настоящие серьёзные укрепления, — посоветовал Игорь.
— Да, вам надо объяснить, что фортом и фортином как парагвайцы, так и боливийцы называют несколько хижин, с гарнизоном. Как правило, они создаются в стратегических местах, а также, где есть какая-нибудь глубокая лужа дождевой воды. Озеро Питиантута, кстати, лавры первооткрывателей принадлежат русским офицерам, входившим в состав экспедиции под руководством генерала Беляева, является уникальным водоёмом в самом центре засушливого Северного Чако. Поэтому имеются все основания полагать, что война и вспыхнет именно на берегах этого водоёма пресной воды.
— Но корни будущего вооружённого конфликта кроются в стремлении Боливии завладеть побережьем реки Парагвай, обеспечив себе выход в Атлантику по реке Парана. Также, масла в огонь подливает и Стандарт Ойл, которая утверждает, что в недрах Северного Чако находятся огромные запасы нефти, — высказал своё мнение Бутлеров.
— Да, Юра, всё ты правильно говоришь. Только как Парагвай будет отбиваться со своей крошечной армией? — Спросил Маковский.
— Нет, это до 1924 года армии здесь практически не существовало. Несколько пехотных батальонов, разбросанных по дальним гарнизонам, да два эскадрона кавалерии. А вот с началом ползучей экспансии Боливии, когда она стала продвигаться вглубь парагвайского Северного Чако, создавая форты всё ближе и ближе к реке, правительство Парагвая очнулось от «летаргического сна» и принялось за реформирование своих вооружённых сил. Начали создавать тактические формирования: «пехотные рехимьенто». В состав этой новой боевой единицы входят три батальона пехоты, эскадрон кавалерии, батарея тяжёлой артиллерии, сапёрный взвод, медицинская часть, интендантский взвод… — Объяснил Бутлеров.
— Да, Юра, это так! Только вот за восемь лет были созданы всего три пехотных рехимьенто. Это преступно мало! Спасибо нашему Ивану Тимофеевичу Беляеву за то, что подсказал руководству страны о необходимости наличия мощной кавалерии. И только с января этого года начали делать попытки создания кавалерийских рехимьенто, — перебил Игорь.
— Господа, но уже ведь 1932 год! Какая кавалерия? Нужны танки и самолёты! — нервно воскликнул Маковский.
— Нет, Володя, в Северном Чако танки никакой роли играть не будут! Ведь там непроходимая сельва: столетние деревья и густой кустарник, оплетённый лианами. Самолёты — да! Они очень необходимы! Но, увы… — ответил запальчиво Бутлеров.
— Почему увы? — поинтересовался Павел.
— Да потому что парагвайские военно-воздушные силы располагают одной эскадрильей древних истребителей WIBAULT 7.C1 и эскадрильей допотопных бомбардировщиков POTEZ 25.A2, купленных у Франции сразу же после окончания войны в 1919 году! — посетовал Лев.
— В прошлом году для своего ВМФ парагвайское правительство сделало прекрасное приобретение: купило у Италии две бронированных канонерских лодки. Они, думаю, сыграют свою роль в ходе будущей войны, — заявил Юрий.
— Ситуация с офицерскими кадрами в Парагвае оставляет желать лучшего. Несколько подполковников и два десятка майоров, не имеющих боевого опыта. О капитанах и лейтенантах я не говорю, — вздохнул Игорь.
— А Боливия? Чем располагает Боливия? — воскликнул Орлов.
— Боливия, Павлик, в настоящее время имеет самые современные военно-воздушные силы в Южной Америке. В их составе находятся эскадрильи истребителей VICKERS VESPA, бомбардировщиков BREGUET 19, CURTISS-WRIGHT C14.R OSRPREY. А транспортная авиация состоит из трёхмоторных JUNKERS 52. Ты только представь, трёхмоторные транспортные самолёты!!! — Возбуждённым голосом сказал Бутлеров. — Вся боливийская армия — это множество дивизий, подготовке которых остаётся только позавидовать. Ведь главнокомандующим у них там является немецкий генерал-майор Ганс Кундт. Кроме него, в боливийской армии служат сотни немецких инструкторов. Все они воевали против нас во время великой войны. Вооружённые силы Боливии являются уменьшенной копией кайзеровской армии. Даже на парадах маршируют прусским гусиным шагом и в касках с шишаками! — рассказал Бутлеров.
— Также, у боливийцев большое количество тяжёлой артиллерии, — Игорь Оранжереев понизил голос до шёпота, — по данным парагвайской разведки больше пятисот единиц!!! И огромное количество снарядов!
— И так, господа, предположим, что началась война. Что будем делать мы, русские, находящиеся по воле судьбы в Парагвае? — поинтересовался Маковский.
— Мы сразу же будем проситься добровольцами на фронт! — в один голос заявили браться Оранжереевы. — Мы ведь являемся артиллерийскими инструкторами в военном училище, и когда мальчишки-курсанты пойдут воевать, мы здесь не останемся! Как мы, русские офицеры, сможем смотреть потом всем парагвайцам в глаза?
— Я тоже буду проситься на фронт! Парагвай нас, русских, встретил и принял, как родных… И стоять нам в стороне, в трудный час для парагвайцев, не только претит нашей чести русских офицеров, но и будет подлостью по отношению к этому народу. — Почти торжественно объявил Юрий Бутлеров.
— Я вчера разговаривал с моим бывшим однополчанином бароном Унгерном Константином, вы, наверное, с ним знакомы, так он такого же мнения: идти добровольцем на фронт, — сообщил Маковский.
— Где надо записываться? И какие документы необходимо предоставить? Я тоже — на фронт! — встал из-за стола Орлов.
— Павлик, садись! Война — то ещё не началась! — одёрнул его Бутлеров.
Официант не успевал приносить бутылки с шампанским. Все, за исключением Орлова, много говорили. Павел с интересом слушал: ведь его собеседники делились опытом своей жизни в Парагвае. За этот вечер он узнал гораздо больше, чем за всё время своего пребывания в этой стране.
Разошлись за полночь. Маковский едва стоял на ногах, и Павел решил его доставить домой.
— Давай, Володя, возьмём извозчика? — предложил он.
— За-а-а-чем? Пошли… пеш… пе… шком… Я хо-хо-чу с тобой по-го-, — Маковский споткнулся.
— Орлов поднял его и, обняв за плечи, повёл по полутёмной пустынной улице. Они прошли Испано-Американский отель, затем здание Верховного суда…
— Пав-пав-пав…, здесь мы по-во… направо! — едва шевеля языком, произнёс Маковский. — Ох, и набрался я се-се-сегодня…
— Ты уверен, что надо повернуть здесь? — на всякий случай спросил Павел.
— А мы с то-то-тобой Биржу прошли?
— Нет? А что?
— Что, что… Значит надо нам идти в дру-дру…
Повернули назад и, когда миновали здание Биржи, похожее на конюшню, свернули направо.
— Вот… при-при, — Владимир остановился возле дома с высокими коваными воротами.
— Павлик, а я совсем, совсем забыл тебе сказать, что-что-что моя Исабель хочет с тобой познакомиться и… Про-про-сти… и поэтому мы тебя приглашаем в театр в следующее воскре… в восемь…
— Какой театр? Уточнил Орлов.
— Как какой? Наци-наци-ональный… он здесь един-ств-ств.
— Хорошо, встречаемся у театра! — пообещал Павел, помогая открыть своему другу массивную кованную калитку.
В воскресенье Орлов написал осень подробное письмо Виктору. В нём он рассказал всё, что узнал о Парагвае, её жителях, её экономике. Только об одном он умолчал: о надвигавшейся войне.
В понедельник Павел и Григор вышли вечером на практические занятия в город. Все улицы были запружены народом. Били в железные бочки, барабаны, жгли костры… По проспекту Колумбия медленно двигалась многочисленная процессия, состоявшая из молодых людей. В руках транспаранты: «Не пяди родного Чако проклятым болис», «Президент Гужжари — предатель!», «Гужжари, уходи в отставку!», «Дадим «болис» достойный отпор», «Парагваец, записывайся добровольцем в армию!», «Болис, вон из нашего Чако»…
Не было видно ни одного полицейского. Витрины всех магазинов и ресторанов были закрыты опущенными решётками.
— Григор, что это? Что происходит? — спросил Павел, с удивлением смотря по сторонам.
— Антиправительственная манифестация! Народ уже устал от того, что правительство ничего не делает, чтобы остановить боливийскую агрессию в Чако. Вот требуют немедленной отставки президента Парагвая Гужжари, — объяснил репетитор, с опаской озираясь по сторонам.
— Григор, а кто такие «болис»?
— Парагвайцы так пренебрежительно зовут боливийцев. А те, в свою очередь, обзывают парагвайцев — «пилас».
Шум нарастал… Количество людей на проспекте Колумбия увеличивалось с каждой минутой.
— Я думаю, мой дорогой друг, что на сегодня нам надо отменить прогулку по городу. Пойдёмте лучше к вам домой и продолжим изучать будущее в прошедшем времени, — предложил Григор.
— Давайте! — согласился Орлов.
Теперь манифестации проходили почти каждый день. Обстановка в стране накалялась…
В воскресенье, в половине восьмого вечера, Павел в своём самом лучшем костюме стоял у двухэтажного здания Парагвайского Национального театра. Вскоре подошли Маковский со своей спутницей.
— Павлик, разреши тебе представить прекрасную и красивую женщину, Исабель! — торжественно произнёс он по-французски.
— Орлов! — щёлкнув каблуками туфель, сказал Павел и затем поцеловал Исабель руку.
— Сразу видно, что вы высококультурный европейский офицер! — ответила по-испански женщина, с изумлением рассматривая высокого Орлова.
Исабель была одета в длинное вечернее платье цвета спелого манго. Маковский — в шикарный белый смокинг.
— И где Владимир его раздобыл? — невольно подумал Павел.
Внутри театр был такой же серый и невыразительный, как и снаружи. Играли пьесу местного автора. Название было на гуарани, поэтому Орлов его не запомнил. Да и актёры, на сцене, употребляли много странных слов, Павел не мог уловить смысла пьесы. Ему было очень скучно, и он из всех сил сдерживал себя, чтобы не заснуть…
— Ну как вам, Павел, наш театр? — спросила его Исабель во время антракта.
— Уютный, — вежливо ответил Орлов по-испански.
— Вы молодец! Вы уже так хорошо говорите по-испански! — похвалила его Исабель. — Вот Владимир никак не хочет его учить. Поэтому мы с ним говорим по-французски. Я очень рада, что вам понравился наш Национальный театр. Хотя я понимаю, что он очень скромный… Его никак нельзя сравнить с театром Колон в Буэнос-Айресе. Вы, Павел, были в Театре Колон?
— Никогда. В Буэнос- Айресе я был только проездом.
— А я, когда мне было тринадцать лет, с родителями посетила Колон. Ах, какая это роскошь! Огромный! Шикарные кресла, золото, ковры… Да, кстати, я видела вашего русского гения: танцора Вацлава Нижинского. Это был Русский балет! И танцевал Нижинский в «Фавне». Это был гений танца! Это был…
Звук колокольчика прервал слова Исабель.
— Вторая часть! Пойдёмте! — пригласил Маковский.
После спектакля, когда они втроём вышли на улицу, Владимир, извинившись перед Исабель, отозвал Орлова в сторону.
— Павлик, она не дала мне спокойно сидеть и дремать. Всё время на ухо шептала: «Почему твой друг не имеет женщины?», «Почему Павел, такой красивый и сильный мужчина живёт один? Это плохо? Он, наверное, стеснительный?», «Я его хочу познакомить с моей подругой Каталиной. Они подойдут друг другу! Я уверена! Давай пригласим Павлà к нам на обед после твоего возвращения из командировки».
— Владимир, ты же всё знаешь! Мне никто не нужен! Меня не надо ни с кем знакомить! — шёпотом возмутился Орлов.
— Павлик, ну что я могу сделать? Приходи на обед. Ты что испугался? Я завтра с Башмаковым выеду на Север Парагвая в поездку до 1, или до 2 августа. Когда вернусь, сразу же зайду к тебе и договоримся…
— Павел, простите, я хотела бы Вас пригласить к нам на обед. В начале августа… Вы как? Не против? — произнесла подошедшая к ним Исабель, улыбаясь своими чувственными губами…
— Я… я…, — замялся Орлов. — Я приду! Спасибо за приглашение!