В течение тысячелетий занимаясь пчеловодством, люди не задумывались, как общаются пчелы. Почему стоит одной-единственной пчеле найти корм, как туда устремляются сотни пчел. Как они узнают об этом?

Сейчас язык пчел перестает быть загадкой. Вернувшись в улей, пчела-разведчица начинает «описывать восьмерку». Если за минуту сделано восемь таких фигур, следует лететь по прямой от улья 3 километра. Если танец идет в более высоком темпе, цель ближе. 36 восьмерок в минуту означает, что корм всего в 100 метрах от улья. Язык танца передает и направление полета – угол по отношению к солнцу.

Сообщаются между собой, передавая друг другу информацию, и другие существа. Причем информация эта может быть порой довольно сложной. Разведчика-муравья запустили в лабиринт, в дальнем конце которого находилась сладкая приманка. Обнаружив ее, разведчик поспешил наружу и, встретив муравьев-фуражеров, «объяснил» им, как найти лакомство – они тут же устремились в лабиринт. Не блуждая, не попадая в тупики, фуражеры двигались прямо к приманке. На каждом повороте, каждой развилке они безошибочно поворачивали куда следовало. При повторении эксперимента выявилась важная закономерность – чем более сложным оказывался маршрут, тем больше времени требовалось на передачу информации. И наоборот: если всякий раз поворачивать нужно было только в одну сторону – влево или вправо, времени на «пересказ» маршрута нужно было значительно меньше. Эксперимент этот поставлен в Новосибирском биологическом институте (Доклады АН СССР, 1985, т. 280, № 5).

В отличие от привычной нам звуковой речи, у других существ значительную роль играют жесты, позы, запахи. Бессмысленные, казалось бы, ныряния уток – это сложная манера выразить отношение друг к другу, от приветствия до полнейшей неприязни.

Несут определенный смысл и имеют значение и большинство поз, которые принимают животные – свои у каждого вида. Поклон у псовых значит: «Это игра». У обезьян такое же четкое значение имеет жест. При виде приближающихся людей шимпанзе поднимает руку. Остальные, заметив сигнал, разбегаются.

Значительно больше оттенков имеет звуковой сигнал. У кур, например, сигнал «опасность» разделяется на вариации: «опасность далеко», «опасность близко», «опасность-коршун», «опасность-человек».

У человека важным фактором развития речи исследователи считают «давление отбора». В первобытном коллективе охотников нужно было уметь передать и уметь быстро понять информацию о поведении дичи. Но ведь такая же задача стоит и перед другими охотящимися сообществами. Не потому ли, спрашивают этологи, у волков, которые охотятся стаей, развилась сложная система звуковой сигнализации?

У разных видов – и различная сложность общения.

У летучих мышей обнаружено не менее двух десятков устойчивых звуковых сочетаний. Есть ли язык у лошадей? «Да, – отвечает известный английский гипполог Дж. Блэйк. – Я наблюдал за лошадьми, – пишет он, – в течение двадцати лет, и мне удалось уловить 100 лошадиных сигналов и звуков, с помощью которых лошади объясняются». Наблюдая жизнь ворон, этологи насчитали около 300 устойчивых возгласов. Значение их зависит от частоты повторения, меры хриплости и т. д. Некоторые из этих сигналов уже расшифрованы. Воспроизведенные с магнитофонной записи, они неизменно вызывают именно ту реакцию, которая ожидается. Так, воспроизводя некоторый вид карканья, можно заставить ворон сняться с места, устроить «собрание».

Самая сложная система общения, очевидно, у дельфинов. Общаясь только с детенышем, самка дельфина употребляет до 800 звуков. Наблюдая за дельфинами, известный исследователь Дж. Лилли пришел к выводу, что они обладают высокоразвитой речью. В коре головного мозга дельфинов, пишет он, находится больше извилин, чем в головной коре человека. Вся их кора, как и у человека, дифференцирована, и в ней можно найти все шесть слоев. Следовательно, у дельфинов тоже существуют в мозгу ассоциативные области, как и у человека. Последнее важно в том смысле, что речь относится именно к областям мозга, ведающим «ассоциативным мышлением».

Больше других, судя по всему, изучены языки обезьян. Сейчас исследователи не сомневаются, что шимпанзе могут передавать друг другу сообщения не менее сложные, чем дельфины. Шимпанзе, как и другие животные, имеют своих вожаков, своих лидеров. Такому вожаку показали лакомство, спрятанное в кустах, в парке, и после этого возвратили в вольер, где были другие его собратья. Буквально через несколько секунд все шимпанзе пришли в величайшее волнение. Они рвались из вольера, как стая гончих, готовых броситься по следу. В других случаях, когда вожака возвращали в вольер, ничего не показав, шимпанзе оставались спокойны. Значит, каким-то образом вожак мог оповестить остальных о своей находке?

Когда опыт усложнили, результаты оказались еще более удивительны. Из вольера выпускали в парк шимпанзе и показывали ему большой тайник с лакомствами. После этого выпускали другого и ему показывали другой тайник и тоже с лакомствами, но значительно меньшего размера. После этого обоих шимпанзе возвращали в вольер, и спустя какое-то время выпускали всех обезьян в парк. Как вели они себя? Предводительствуемые шимпанзе, который знал, где тайник, всякий раз они устремлялись к большему из них и, только опустошив его, отправлялись к меньшему. Опыт этот повторялся многократно, и каждый раз шимпанзе вели себя именно так.

Советский исследователь кандидат биологических наук Е. Н. Панов, комментируя эти эксперименты, подчеркивает, что у шимпанзе существует «тип коммуникации», позволяющий им вполне намеренно сообщать друг другу сведения о пространственном размещении объектов и даже об их качестве и количестве.

Ряд исследователей считает, что для диалога нужно не изучать язык животных, а их самих научить языку людей.

Задача заключалась в том, чтобы построить двусторонний контакт, двусторонний обмен информацией. В конце концов в какой-то мере этого удалось добиться.

Американские исследователи начали работать с молодой шимпанзе по кличке Сара. Перед ней клали два одинаковых предмета, скажем, две ложки, и между ними знак «=», «одинаковый», знак тождества. Предметы варьировались, а знак оставляли тот же. Сара запоминала эту связь. Потом стали класть разные предметы, скажем, ложку и чашку, но теперь между ними был другой знак «Ф», означавший отсутствие тождества, «разный».

После этого был введен третий символ «?», означавший «что? какой?».

Теперь Сара стала решать задачи, которые до этого не приходилось решать ни одному шимпанзе. Перед ней клали ключ, рядом пластмассовый жетон со знаком « = » и такой же жетон со знаком «?». Фраза читалась примерно так: «Ключу подобно что?» Именно так понимала ее Сара. Чтобы ответить на вопрос, из кучи самых различных предметов она выискивала другой ключ и клала его на место знака «?». Получалось «ключу подобен ключ». Когда составление таких фраз стало для нее настолько простым делом, что она стала явно скучать «на уроках», был введен другой вопрос со знаком «не подобный», «разный». «Пробка не подобна чему?» Теперь на место жетона «?» Сара клала любой предмет, кроме пробки: «Пробка неподобна ключу», «Пробка неподобна чашке» и т. д.

Когда и это было усвоено, последовали знаки «да» и «нет» («не»). Теперь перед Сарой клали три жетона: «?», «не» и жетон, обозначавший, например, «яблоко». Все вместе следовало читать: «Что не есть яблоко?» В качестве ответа Сара тут же выбирала жетон, изображавший хлеб, банан или апельсин, и составляла ответ: «Хлеб не (есть) яблоко». Постепенно были введены жетоны с символами формы, размера, цветов. «Круглое что?» – спрашивали Сару. «Мяч» – отвечала она. «Маленькое что»? – «Шарик».

Объясняя цвета, экспериментаторы не стали показывать ей коричневого цвета, только выложили фразу из жетонов-символов: «Шоколад цвет коричневый». Этого оказалось достаточно. Сара тут же стала безошибочно отличать коричневый цвет от прочих. Исследователи не ожидали такой реакции: в тот момент, когда была составлена эта фраза, самого шоколада рядом не было. Значит, образ его, достаточно четкий, существовал в сознании шимпанзе? Это расходилось с общепринятым представлением. «Способность думать о предметах, не наличествующих здесь и в данный момент, считается присущей только человеку» – так комментировал этот эпизод один из участников опыта. Сара показала, что шимпанзе это присуще также.

Вскоре Сара смогла сама с помощью жетонов составлять короткие фразы, которыми описывала то, что происходило: «Мэри кладет яблоко (на) поднос», «Мэри моет банан, дает Саре»… Однако самая большая сложность общения была достигнута, когда экспериментаторы ввели в обиход знак, обозначающий в логике «если/тогда». Теперь Сара должна была понять такую составленную из жетонов фразу: «Если Мэри дает Саре шоколад, тогда Сара берет яблоко». Сара научилась и этому. После того как одна из участниц опыта давала ей шоколад, Сара шла к другому столику и из разных предметов и фруктов, разложенных на нем, брала именно яблоко. Иногда предлагалось несколько вариантов: «Если Мэри берет красную карточку, Сара моет банан». «Если Мэри берет синюю карточку, Сара кладет банан на желтый поднос». Когда Мэри выбирала синюю карточку, шимпанзе брала банан и клала его именно на желтый поднос.

150 слов-понятий – таков был объем знаний, которыми Сара овладела в конце своего «курса».

Эти эксперименты вызвали большой интерес зоопсихологов во всем мире. Комментируя их, советский исследователь К. Фабри писал: «Как показали эксперименты, в которых Сара составляла «фразы» с применением сопоставительных знаков «на», «если/тогда», «и», обезьяны способны к установлению связей между предметами и явлениями в наглядно обозреваемой ситуации. К аналогичному выводу еще ранее пришли советские зоопсихологи». По мнению руководителя подобных же исследований, проводящихся в университете штата Джорджия, «человекообразные обезьяны обладают способностью пользоваться символами, обозначающими предметы, которые не присутствуют здесь в данный момент, т. е. символами, соответствующими семантическим категориям человеческого языка».

По несколько иному пути пошли исследователи, тоже американские, из Невадского университета. Задавшись той же целью – научить животное общаться на языке человека, они стали обучать шимпанзе языку жестов, языку, которым пользуются глухонемые.

С первых же дней жизни шимпанзе Уошо видела рядом людей, которые ни разу не произнесли в ее присутствии ни единого слова, они общались только посредством языка жестов. Настал день, когда шимпанзе «заговорила» тоже. Оказавшись в саду, Уошо стала делать на пальцах знак, означавший «цветок». Вскоре в ее словаре появилось второе слово – «еще». Когда Уошо хотела продолжения чего-то, что ей нравилось, она складывала пальцы в этот знак – «еще». Потом пришло слово «открой», причем Уошо быстро освоила разные его значения. Сначала она делала этот жест, подойдя к двери. Потом стала делать его у закрытой дверцы холодильника. И наконец, на кухне у крана. Постепенно Уошо научилась составлять короткие и простые фразы из лексикона, который волновал ее больше всего: «Дай конфету», «Сладкое питье», «Вы меня выпустите из…», «Вы меня впустите…» Уошо оказалась вежливой обезьяной, часто и охотно пользовалась словами «пожалуйста» и «извините» – «извините, пожалуйста». Постепенно словарный запас шимпанзе возрос до 175 слов-жестов, и между Уошо и экспериментаторами стали происходить непродолжительные диалоги. Правда, темы их «бесед» по-прежнему направлялись интересами не экспериментаторов, а шимпанзе.

Если Уошо волновало что-то, она выражала это при помощи повторений, например, «Еще, еще, еще, еще сладкое питье» или «Гулять, гулять, гулять, пожалуйста». Никто не учил ее этому, как никто не учит прибегать к таким же повторам детей, если они очень хотят чего-то. Когда один из воспитателей, профессор Роджер Футе, показал шимпанзе ее любимые фрукты, та стала быстро жестикулировать. «Еще пожалуйста, фрукты, еще дай мне, еще ты, пожалуйста, еще дай мне, пожалуйста, фрукты, еще дай мне фрукты, дай мне еще, дай мне фрукты, дай мне, Роджер».

Далее шимпанзе продемонстрировала способность образовывать понятия и складывать фразы, которым никто ее не учил. Уошо не было известно слово «утка», но, увидев утку на озере, она тут же соединила на пальцах два знака «вода» и «птица». Получилось «водяная птица». В другом случае, увидев пролетавший вблизи самолет, Уошо языком жестов стала просить своего воспитателя: «Покатай меня на самолете». Сообщение это вызвало сенсацию в ученом мире.

Эксперименты, проведенные на шимпанзе, были повторены на гориллах. Семилетняя горилла Коко освоила 645 знаков-жестов, из них 375 – активно.

Если Коко нездоровилось, врачу не было нужды ломать себе голову, что с ней. Горилла сама отвечала на вопросы, что у нее болит. Но что интересно, страдания других трогали ее не меньше, чем собственные. Заметив однажды лошадь, взнузданную и с уздечкой во рту, горилла пришла в волнение и стала быстро складывать на пальцах знаки:

– Лошадь печальна.

– Лошадь печальна почему? – спросили ее.

– Зубы, – сложила ответ Коко.

«Диалоги» с гориллой исследователи всякий раз записывали на видеомагнитофон, с тем чтобы потом просматривать их, демонстрировать коллегам.

Коко показали фото другой гориллы, которая вырывалась, когда ее пытались купать в ванной. Коко тут же припомнила, что она и сама терпеть не может этой процедуры и прокомментировала фотографию:

– Там я плачу.