1. В поисках Эльдорадо

FB2Library.Elements.Poem.PoemItem

Эдгар По

FB2Library.Elements.Poem.PoemItem

FB2Library.Elements.Poem.PoemItem

FB2Library.Elements.Poem.PoemItem

Едва ли кому в истории выпадала столь редкая честь и такая высокая привилегия. Обычно новые земли, открытые кем бы то ни было из подданных, объявлялись собственностью короны. И только Уолтер Рейли (1552—1618), поэт и советник английской королевы Елизаветы, волей ее величества получил исключительное право – считать все земли, которые откроет он в Новом Свете, своей личной собственностью. Это было время, когда мир в том виде, в каком знаем мы его сегодня, не был даже нанесен на географические карты. Неизвестны были большая часть Америки, Австралия, острова Тихого океана. Огромный загадочный Африканский континент простирался гигантским белым пятном меж двумя океанами. Рейли без особого труда мог бы стать основателем империи, в десятки раз превосходящей Британские острова.

Однако он не создал империю. Возможно, потому, что и сам он был создан не из того материала, из которого делаются императоры. Единственным итогом его путешествий явилась книга путевых очерков, вышедшая в 1597 году в Лондоне и озаглавленная «Открытие обширной, богатой и прекрасной империи Гвианы с описанием большого города Маноа…».

Уолтер Рейли (1552—1618), поэт и мореплаватель

Одним из первых он отправился на поиски легендарной «золотой страны» Эльдорадо. Организатор и вдохновитель двух безуспешных экспедиций к берегам Южной Америки, У. Рейли оставил книгу путевых очерков

Тщетно, однако, стали бы мы искать этот город на картах. То был город-призрак, город-мираж. Призрачная столица не менее призрачной страны Эльдорадо, город этот существовал лишь в умах тех, кто верил в него и его искал.

Вера в Эльдорадо была столь велика, что нашлись даже очевидцы, якобы сами посетившие эту страну и этот город. По словам одного из сподвижников Ф. Писарро, столица Эльдорадо находилась между реками Амазонкой и Ориноко, на берегу озера Парима. Другой испанец рассказывал, будто провел в «городе золота» целых семь месяцев. По его словам, каждый день король этой страны покрывает свое тело каким-то клейким составом, поверх которого его осыпают пылью из чистого золота, и на целый день король превращается в ожившую золотую статую. Когда наступает вечер, позолоту смывают с него и выбрасывают, чтобы на следующий день осыпать короля новой золотой пылью.

Подобно тому как бессмысленно задаваться вопросом, яйцо ли породило курицу или курица яйцо, невозможно узнать, возникла ли легенда о золотой стране Эльдорадо из этого рассказа, или, наоборот, рассказ о «позолоченном» короле был порожден легендой. Известно только, что само слово «эльдорадо» (или «эль-дорадо») по-испански значит именно «позолоченный» и название этой легендарной страны связано с рассказом о «позолоченном» короле.

Нас не должны удивлять простодушие и легковерие тех, кто с открытой душой готов был поверить прекрасной легенде об обетованной земле, о золотой стране Эльдорадо. Каждая эпоха порождает, очевидно, свои заблуждения и химеры, наивность которых бывает так уязвима для снисходительного сарказма наблюдателя, которому посчастливилось родиться на несколько столетий позднее.

Уолтер Рейли был человеком своего времени, трезвая мудрость последующих веков была ему незнакома. Он верил в реальность Эльдорадо и твердо решил найти эту страну. Впрочем, прежде всего он был поэтом.

Первая его попытка совершить задуманное окончилась неудачей. Правда, «неудача» – довольно слабое слово для той серии несчастий, которые следовали за ним буквально по пятам. Вскоре после далеко не триумфального возвращения Рейли в Англию Елизавету сменил на престоле Яков I. Теперь мы не видим поэта ни среди блистательных приближенных, ни среди советников короля. Вместо этого мы находим его в глухом застенке. Замешанный в заговоре и обвиненный в государственной измене, преданный друзьями и выданный сообщниками, бывший искатель Эльдорадо был приговорен к смертной казни.

В ожидании дня, когда приговор будет приведен в исполнение, он провел в тюрьме долгих 12 лет. Человеку, который мог стать обладателем целых континентов, принадлежал теперь только вид на кусочек неба из крохотного зарешеченного окна темницы. Возможно, Рейли так и окончил бы свои дни в безвестности в глухих казематах королевской тюрьмы, если бы его не вывела на свободу все та же страстная мечта об Эльдорадо. Он пишет королю, поверяя ему все, что слышал и знал сам об этой стране, о ее баснословных золотоносных копях, о жителях, которые за неимением другого металла используют золото для самых обыденных целей. И в конце письма – самое главное: страну эту вот уже который год тщетно ищут испанцы, если не поспешить, они могут прийти туда первыми.

Письмо возымело действие. Однажды на мглистом рассвете его разбудил скрежет открываемого замка. Тяжелая глухая дверь приоткрылась. За порогом «государственного преступника» ждали начальник тюрьмы и королевский офицер особых поручений. Начальник расплывался в улыбках и кланялся. Офицер был непроницаем. Рейли спустился по влажным от утреннего тумана ступеням к ожидавшей его внизу карете…

Минуло всего несколько недель, и небольшая эскадра, выйдя из устья Темзы, развернулась под ветром и взяла курс к берегам Южной Америки. Начальник экспедиции, с лица которого не сошла еще тюремная бледность, подолгу не выходил из своей каюты. Склонившись над картой и своими старыми записями, он пытался воссоздать в памяти все, что слышал когда-то об этой стране.

Он знал, что человеку выпадает шанс только один раз в жизни. Ему этот шанс выпал дважды. И Рейли постарался сделать все, чтобы не упустить его на этот раз. Он был требователен к офицерам, жесток с матросами и беспощаден к себе. Но ветры, течения и судьба опять были против него, и они опять оказались сильнее.

Кораблям так и не удалось войти в устье Ориноко. Ураганный ветер рвал паруса, относил корабли к скалам, бешеные волны выбрасывали их на мели. После множества безуспешных попыток, стоивших поломанных мачт и порванных снастей, когда экипаж был уже на грани бунта, Рейли приказал лечь на обратный курс.

Конечно, окажись на его месте человек, который бы искал вслепую, он, возможно, стал бы двигаться на ощупь вдоль побережья, к северу или к югу – безразлично, пока не наткнулся бы в конце концов на какие-нибудь неизвестные земли, может быть даже изобилующие золотом или серебром. Но Рейли искал не вслепую. В том-то и дело, что он был уверен, он твердо знал, где должна находиться эта страна, Эльдорадо. Именно поэтому он искал ее именно здесь, и нигде больше.

Однако Рейли достаточно хорошо знал и короля, чтобы понимать, что значило бы для него вернуться в Англию с пустыми руками. Вот почему он решил компенсировать казначейству расходы, связанные с экспедицией, если не золотом Эльдорадо, то хотя бы золотом, захваченным на встречных испанских кораблях. Потому что в конце концов не все ли равно королевской казне, откуда золото.

Но оказалось, что не все равно. Хотя казначейство и сочло себя вполне компенсированным за расходы на экспедицию, встал вопрос: как компенсировать раздраженных испанцев? Поразмыслив, король решил, что дешевле всего будет, пожалуй, казнить Рейли. А почему бы и нет? Кровь обидчика удовлетворит экспансивных испанцев, очевидно, не меньше, чем золото, которое можно будет в этом случае и не возвращать. Король предпочитал решать вопросы с точки зрения государственных интересов…

Сам Рейли, удрученный феерической сменой удач и поражений, надежд и новых разочарований, принял свою участь без особого волнения.

Уже на эшафоте, заметив отточенный топор, приготовленный для казни, Рейли позволил себе каламбур. Последний в его жизни.

– Это лекарство, – меланхолически заметил он, – снадобье острое! Но врачует от всех болезней.

Не была ли среди этих болезней и та, о которой говорил, обращаясь к посланцу Монтесумы II, завоеватель Мексики Эрнан Кортес. «Передай своему владыке, – сказал он, – чтобы он прислал нам золото, много, много золота, потому что мои спутники и я страдаем от болезни сердца, которую не может излечить ничто, кроме золота».

Кортес думал, что ловко обманул Монтесуму. Он сам не знал еще, насколько то, что он говорил, было правдой. Не та ли это болезнь, получившая название «золотой лихорадки», которая с новой силой вспыхнула позднее, века спустя, в Калифорнии и на берегах Клондайка?

Уолтер Рейли не был ни первым, ни последним среди тех, кто отправился на поиски Эльдорадо.

В 1535 году Себастьян де Белалькасар во главе большого отряда выступил из Кито на поиски и завоевание этой страны. Целых четыре года, подобно медленному смерчу, двигался отряд по речным долинам и плоскогорьям, сжигая селения, истребляя жителей, теряя солдат, коней, амуницию, – и все только для того, чтобы по истечении четырех лет, замкнув круг небывалых лишений, жестокостей и неудач, снова появиться у стен Кито.

Заметно поредевший состав отряда восполнялся поклажей, которую несли на себе уцелевшие. Среди добычи, бережно пронесенной конкистадорами сквозь многодневные переходы, голод и кровавые стычки, было немало золотых вещиц.

Мог ли слух об Эльдорадо получить более веские подтверждения, чем это золото?

Вот почему едва завершилась экспедиция Белалькасара, как буквально по ее следу отправились другие. И всякий раз потом поводом для такого похода служило бесспорное свидетельство очевидца или тайна, которую кто-то открыл перед смертью. Часто это были показания индейца, вырванные под пыткой. Такой прием давал свои результаты. Не находилось индейца, который отказался бы в конце концов ответить на вопросы испанцев. Страна золота? Нет, не здесь, она лежит дальше, за теми горами, за двумя большими реками, за много-много дней пути… Когда же эти много дней пути были позади, новые пленники говорили нетерпеливым испанцам, что нужно идти еще дальше. И они снова отправлялись в путь, спускаясь по болотистым рекам, прорубая узкие тропы сквозь зеленую стену джунглей.

На смену одной бесследно исчезнувшей экспедиции шли другие. Все с тем же упорством и той же верой в успех одна за другой они отправлялись в путь, чтобы никогда не вернуться.

Золото, золото, золото. Ради него люди годами не спали в постели, не видели крыши над головой. Они умирали от змеиных укусов и от укусов москитов, которые несли «желтую смерть» – лихорадку. Незнакомые плоды, ядовитые растения уносили не меньше жизней, чем отравленные стрелы индейцев.

Призрачное золото Эльдорадо манило к себе тысячи авантюристов и искателей приключений. Они устремлялись на его зов, подобно бабочкам, летящим на огонь и гибнущим в его пламени. В чем же была неодолимая, притягательная сила этого желтого пламени?

Золото стало известно человеку намного раньше железа, меди и бронзы. Его не нужно было учиться выплавлять из руд, получать в сплавах. Золото встречалось в природе в чистом виде. Первые изделия из металла были изделиями из золота. Они были обнаружены археологами в древнейших слоях неолита. Но тогда золото было лишь материалом для изделий. Оно не обладало еще той «колдовской силой», которую обрело позднее.

Об истоках этой силы, о ее причинах писал К. Маркс: «Золото и серебро по природе своей не деньги, но деньги по своей природе – золото и серебро». В условиях товарного производства золото стало выполнять функцию всеобщего эквивалента, то есть товара, на который обмениваются все другие товары.

В обществе, где цель человеческой жизни – обладание, каждый стремился обрести эквивалент этого обладания – золото. Средоточием таких устремлений и стала легендарная страна золота – Эльдорадо. Поиски ее продолжались два с половиной столетия. Впрочем, призрак страны золота появился задолго до открытия Америки. В свое время еще Плиний Старший писал о золотом острове Хриза, расположенном где-то посреди Индийского океана. Несколько позже Птолемей придал этим сведениям более точный характер, сообщив одну из координат острова – 8 градусов 5 минут южной широты…

Добывают, промывают и взвешивают золото. Египет, III тыс. до н. э.

Со временем золотой остров превращается в острова. На одной из карт IX века можно видеть эти острова, расположенные к югу от Цейлона. «На этих островах якобы так много золота, – писал известный арабский географ XII века Идриси, – что, по слухам, даже собаки носят там ошейники из червонного золота».

Мы никогда не узнаем, наверное, кто были они, эти мечтатели или безумцы, впервые отправившиеся на поиски страны золота. Попытки эти, очевидно, так же древни, как и первые слухи о легендарной стране золота. Один из древнейших письменных источников, Библия, упоминает о стране золота Офир. Туда царь Соломон и царь Тира Хирам снаряжали корабли за золотом, слоновой костью, эбеновым деревом. Многие историки пытались определить точное местонахождение этой страны. Немец Б. Мориц искал ее в Южной Аравии, француз Ж. Ойер – в Нубии. Другие надеялись обнаружить ее следы в Восточной Африке, в Индии и даже на Соломоновых островах. Но пока это лишь гипотезы, предположения.

Другая страна золота, о которой писали древние, – Колхида. К ее берегам, повествует предание, некогда отправились греки во главе с Ясоном на корабле «Арго». Аргонавты («плывущие на „Арго"») должны были добыть золотое руно – шкуру золотого барана, которой владел царь колхов. Предание об этом плавании, правда или миф, – воспоминание о греческих поселениях вдоль Черноморского побережья Кавказа и о золоте, поступавшем из тех мест.

Легендарную золотую страну в разные века искали в разных концах земли. В X веке арабский историк и путешественник Масуди писал о такой стране, находившейся будто бы в Африке. Позднее, уже в XVIII веке, Мунго Парк, один из путешественников, побывавших в Западной Африке, с удивлением и восторгом сообщал, что южнее реки Нигер находится страна, изобилующая золотом. Возможно, он имел в виду Золотой Берег – нынешнюю Гану. Парка поразило, что золото там обменивалось на соль, причем в равных количествах. За фунт соли давали —якобы фунт золота. В тех краях соль была такой редкостью и так ценилась, писал путешественник, что, желая сказать, как человек богат, о нем говорили: «Он ест соль за каждой едой».

Когда была открыта Америка, перед искателями Эльдорадо распахнулась дверь в новый мир. В этом мире призраки и реальность были уравнены в своих правах. Правда и вымысел шли рука об руку. «Недавно из Испании появились достоверные сведения, – конфиденциально сообщал курфюрсту Саксонии его агент, – что обнаружен новый остров Сериф, на котором ничего нет, кроме самородного золота. Двух пленных царьков возили повсюду, пытаясь найти кого-нибудь, кто мог бы их понять, рассчитывая, что от них можно добиться многих сведений об их острове. Но они вскоре умерли. Позже король снарядил еще три корабля, которые послал на тот остров, чтобы разузнать, как можно его приобрести или завоевать… Всех местных жителей король решил уничтожить, так как не хочет оставлять остров в руках грубого, упрямого и опасного народа».

Не приходится сомневаться – будь подобный остров действительно обнаружен, печальная участь его жителей была бы предрешена, как нет сомнений и в том, что пришельцы уверяли бы других и верили бы сами, что руководствуются при этом самыми возвышенными побуждениями и благородными мотивами.

Возвращаясь из дальних походов и экспедиций, искатели Эльдорадо привозили с собой не только рассказы об удивительных странах, но и золото. Правда, его было меньше, чем виделось распаленному воображению конкистадоров, но все-таки это было золото, и каждый грамм его вливался в общий поток, хлынувший после открытия Америки в Европу.

Согласно некоторым подсчетам, если бы можно было собрать все золотые монеты, которые находились в обращении во всех странах Европы в тот день, когда корабли Колумба отправились за океан, это составило бы около 90 тонн. Проходит всего 100 лет, и количество золота, находящегося в обращении, возрастает в 8 раз! Рядом с каждой золотой монетой, что была во времена Колумба, появилось семь новых. И каждый из привезенных из-за океана кусочков золота имел свою историю, порой сложную и жестокую. Историю, которой не узнает уже никто.

Первыми получив доступ к золоту Нового Света, испанцы, казалось, должны были бы стать самым богатым, самым процветающим народом Европы. Но этого не случилось, более того – произошло нечто обратное. Дело в том, что золото само по себе не строит кораблей, не ткет холста, не отливает пушек. Оно способно только купить то, что произведено другими. Это и происходило в течение многих десятилетий. В то время как испанцы тратили свое золото, покупая изделия в Германии, Англии, Франции, там в ответ на этот спрос расширялось и совершенствовалось производство. Когда же потоки золота начали пересыхать, в этих странах в отличие от Испании осталась развитая промышленность, производящая товары. А. С. Пушкин не зря писал о своем Онегине, что он был «глубокий эконом, то есть умел судить о том, как государство богатеет, и чем живет, и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет».

Считается, что последняя экспедиция на поиски Эльдорадо отправилась из Голландии в 1748 году. Но была ли она действительно последней? Что знаем мы о других смельчаках или безумцах, отправлявшихся навстречу неведомому? Может быть, и в наше время. Несколько лет назад в столице Перу журналисты буквально осаждали французского врача, побывавшего в одном из малодоступных районов Амазонии. Он рассказывал, что обнаружил там племя индейцев, обладающих поистине несметным количеством золота. Племя это, по его словам, последняя ветвь какого-то некогда могущественного древнего народа. Не они ли наследники и потомки жителей легендарного Эльдорадо?

Подобные сообщения о неизвестных племенах и даже древних городах, затерянных в джунглях Южной Америки, всякий раз воскрешают забытые было мечты о золотой стране. Имя Эльдорадо снова замелькало на страницах газет, когда у подножия Перуанских Анд был обнаружен затерянный город инков. Заросли джунглей подступали к самым его стенам. Английские исследователи, случайно натолкнувшиеся на него, нашли там такое количество золота, что многие снова заговорили о легендарной стране Эльдорадо.

Из века в век смельчаки отправлялись в свой отчаянный поиск. Следы их исчезают среди безымянных каньонов, затерянных плато и забытых рек… Но иногда вдруг вспыхивают знакомым словом на сегодняшней географической карте: Эльдорадо – город в американском штате Техас, Эльдорадо – в штатах Арканзас, Иллинойс и Канзас; Эльдорадо – в Венесуэле.

 

2. Охотники за сокровищами

FB2Library.Elements.Poem.PoemItem

Томас Гуд

Но когда удача жизни сама, казалось, давалась в руки, обладатель неожиданно обретенного богатства с удивлением видел, что к прежним его тревогам прибавлялась еще одна, новая. Потому что владеть золотом означало в то же время и охранять его. Охранять каждый час, каждую минуту, днем и ночью. Изобретались сложные затворы. Сооружались хитроумные подземелья. У входа в сокровищницу выставлялась вооруженная стража. Но ничто не давало уверенности, ничто не приносило спокойствия. Владельцу оставалось одно – самому сидеть в окружении своего золота, беспрестанно перебирать его и не выпускать из рук.

Рассказывают, что примерно так и поступил некий купец-раскольник, живший в прошлом веке в Петербурге. В течение многих лет он почти не покидал свою комнату, вход в которую не был разрешен никому. Его любимым занятием было перекладывать и пересчитывать золотые монеты. Когда он умер и квартальный надзиратель с понятыми решился наконец открыть дверь в таинственную комнату, пол ее оказался весь усыпан деньгами, лишь к окну и к двери была проложена узкая «тропинка» среди золотых монет. Всего там было собрано пять больших мешков золота, не считая ценных бумаг и ассигнаций.

Но, увы! Едва составлены были необходимые акты и соблюдены формальности, как золото, все пять мешков, вдруг исчезло. Исчезло бесследно и самым мистическим образом. Поиски его ни к чему не привели. Да никто особенно и не занимался этим, тем более что у купца не оказалось наследников.

Страх расстаться с золотом принимал иногда самые неожиданные формы. Тогда же, в прошлом веке, в Москве жила супружеская пара – богатые помещики, владельцы многих больших домов. Ни днем, ни ночью не выпускали они из рук заветную шкатулку. С наступлением темноты страх их удваивался, супруги приказывали закладывать карету и до рассвета разъезжали по спящим улицам, держа шкатулку на коленях…

Изо всех способов, к которым прибегали обладатели сокровищ, чтобы сохранить их, самым верным оставался старый и испытанный метод: прятать. Не случайно даже само слово «сокровище» означает «то, что сокрыто, спрятано».

Предания о скрытых сокровищах, кладах дошли до нас с древнейших времен – упоминания о них находим мы еще у Платона, двадцать четыре века назад. О кладах писал и Аристотель в своей «Политике».

Кого можно считать истинным владельцем клада? В разные времена юристы решали этот вопрос по-разному.

В Древнем Риме бытовало две точки зрения. Согласно одной, клад, кто бы ни нашел его, принадлежал тому, на чьей земле или в чьем доме он был обнаружен. Другая точка зрения состояла в том, что клад безраздельно принадлежит нашедшему его. Пытаясь примирить оба взгляда, византийский император Юстиниан установил, что половина клада должна принадлежать владельцу земли, а половина – тому, кто нашел его.

В средние века проблема кладов была объектом острой полемики среди ученых-юристов. В конце концов решено было, что, если сокровище обнаружено благодаря помощи «доброго духа», нашедший имеет право оставить его у себя. Если же путь к кладу указал «злой дух», ясно, что делалось это в обмен на какие-то богопротивные услуги. Какие именно – надлежало расследовать со всей строгостью, на которую способна была та мнительная и жестокая эпоха. В этом случае судьбу того, кто нашел сокровище, решал уголовный суд, а сам клад конфисковывался в пользу государства. Спорным оставался вопрос, как точно определить, злой или добрый дух помогал кладоискателю. Тем более что многие клады считались заговоренными. Они не давались в руки, если человек не знал тайного ключа к ним.

Так появились различные руководства к поискам кладов – рукописи, не менее ценные, чем сами сокровища, которые предстояло найти с их помощью.

В XVII веке несколько дукатов были большими деньгами. На них можно было купить целое имение. Сколь же чудовищна, сколь фантастична была сумма в 8000 дукатов, которую заплатил в то время один человек, чтобы стать обладателем некой редкой книги!

Возможно, поступок этот станет нам понятнее, если мы узнаем, как назывался этот фолиант: «Книга чудес, написанная доктором Иоганном Фаустом, или Черный ворон, или Тройная сила над Адом, посредством которой я мог заставить духов доставлять мне все, чего я пожелаю, будь это золото или серебро, большие или малые клады».

Каждый, через чьи руки проходила эта рукопись, готов был заплатить и платил за нее любые деньги. Многие дни в предвкушении удачи он разбирал тайные знаки и скрытые намеки, разбросанные по пергаментным страницам, пережив всю гамму настроений – от надежды до разочарования, пока не начинало закрадываться ему в душу сомнение. И тогда новый претендент, готовый стать счастливым обладателем тайной книги, выставлял на столе столбиком золотые монеты, а прежний обладатель начинал вдруг мучительно колебаться – не упускает ли он из рук удачу и счастье?

Но кладоискательством люди занялись задолго, за много веков до того, как чернокнижники и заклинатели духов стали сочинять разного рода заклятия и руководства. Начало его там же, где берет начало обычай скрывать сокровища, прятать их в недрах пирамид и подземелий.

Ни страх перед мертвыми, ни боязнь проклятия не останавливали тех, кто искал сокровища. Это они, осквернители и грабители могил, за тысячи лет до «кладоискателей от науки» – археологов взламывали печати гробниц, проникали в забытые тайники «города мертвых». Сокровища, похищенные ими на протяжении веков, не поддаются учету.

В Египте опустошение царских гробниц приняло столь массовый характер и началось так давно, что уже 3000 лет назад фараоны вынуждены были установить возле усыпальниц круглосуточную стражу, а внутри – сооружать ложные входы, тайные ходы, хитроумные приспособления, которые должны были погубить всякого, кто осмеливался проникнуть внутрь пирамиды. Но ни стража, ни чудовищной толщины каменные глыбы так и не смогли удержать тонкую золотую струйку. Попав в руки охотников за сокровищами, золото фараонов не могло удержаться и в них, растекалось по всему Востоку, исчезая бесследно, как исчезает вода в песке. Остались только следы грабителей, которые находят ученые в опустевших пирамидах, да следы в преданиях и легендах.

Можно ли догадаться, например, что сюжет известной сказки об Аладдине и волшебной лампе из «Тысячи и одной ночи» воспроизводит ситуацию ограбления царской гробницы? Оказывается, это действительно так. Расположение подземной сокровищницы, в которую попадает Аладдин, число и последовательность помещений, которые ему приходится предварительно пройти, – не плод фантазии и не случайность. Описание их воспроизводит внутреннюю структуру гробниц так называемой Долины Царей в Египте, относящихся к «позднему периоду».

Всесильные при жизни, владыки после смерти оказывались во власти искателей сокровищ, охотников за золотом. И вот, не желая делать свое последнее пристанище добычей чужой алчности, они начинают игру в прятки, которая продолжается века: мертвые прячутся, живые ищут. В 410 году в Калабрии умер король вестготов Аларих I. Тот самый Аларих, который в год своей смерти успел захватить и разграбить Рим. С тех пор прошли века. Давно уже нет народа, называвшего себя готами. Но за полторы тысячи лет ни рука грабителя, ни лопата археолога не коснулись могилы их вождя. И это несмотря на то, что известно, сколь много золота, драгоценных камней и прочих сокровищ, награбленных по всей Европе, было сложено в могилу Алариха.

Конечно, готы хорошо знали об охотниках за кладами. Вот почему они постарались сделать недоступным место захоронения своего вождя. Для этого они перегородили плотиной течение реки и, когда русло обнажилось, вырыли глубокую могилу на дне. Потом, опустив в нее золотой гроб и все сокровища, они разрушили плотину, и река вернулась в свое русло. Многометровый слой воды и быстрое течение стали стражами погребенных сокровищ. А чтобы те, кто готовил погребение вождя, не могли никому раскрыть тайну, все они были убиты в ту же ночь.

В 453 году умер вождь гуннов Аттила, наводивший ужас на всю Европу и прозванный «бич божий». Его тело было помещено в золотой гроб, золотой гроб – в серебряный, а серебряный – в железный. Железный гроб вместе с несметными сокровищами был затем предан земле. Для того чтобы место, где похоронен их вождь, осталось неизвестным, гунны также убили всех, кто участвовал в похоронах.

Одна из легенд гласит, что, когда умер Чингисхан, тело его было предано земле посреди бескрайней степи. Место, где отныне покоится тот, кто подчинил своей воле полмира, не было отмечено ни единым кустиком, ни одним деревцем. Но даже этого показалось мало, и вот, чтобы скрыть малейшие следы, через степь прогнали гигантский табун из десяти тысяч голов. Могила Чингисхана не найдена до сих пор…

Разговор об охоте за сокровишами будет весьма неполон, если мы не расскажем о кладах пиратов. Пираты и их сокровища породили целое направление в приключенческой литературе. Впрочем, приключения, выпадавшие на долю лиц, существовавших в действительности, нередко превосходят любой авантюрный сюжет.

Запись капитана Кидда о спрятанных им сокровищах. Клад пирата не найден до сих пор

Пираты и их сокровища породили целое направление в приключенческой литературе… Это было время, когда черный флаг господствовал на огромных морских просторах. Время, когда 30-40 процентов грузов не доходило до портов назначения. Это было время, когда черный флаг господствовал на огромных морских просторах. Время, когда 30—40 процентов грузов, отправляемых морем, не доходило до портов назначения. Такова была неизбежная дань, которую приходилось платить морю и пиратам. Только в XVI веке в руках пиратов осталось 100 тонн золота из того, что было отправлено в Испанию из Америки.

Кроме разбоя другим излюбленным занятием «джентльменов удачи» было закапывание кладов.

Одним из самых знаменитых является легендарное сокровище капитана Кидда.

В мае 1701 года капитан Кидд и девять его сподвижников были приговорены к смертной казни. Исчерпав все способы спасти свою жизнь, Кидд обратился к тем, от кого зависела его судьба, со следующим предложением:

– Я знаю, где находится величайшее сокровище. Даруйте мне жизнь, и я вам его открою.

Но предложение это было сделано слишком открыто и прилюдно, чтобы должностные лица могли решиться принять его, не рискуя оказаться на виселице рядом с капитаном пиратов.

23 мая Кидд был повешен. Он так и не открыл никому своей тайны.

Иначе поступил другой король пиратов – Оливье Васер, по прозвищу Ястреб. Когда его возвели на эшафот, он крикнул:

– Мои сокровища тому, кто сумеет прочесть!

И бросил в толпу листок бумаги. Записка состояла из ряда криптограмм. С тех пор, вот уже два с половиной века, искатели сокровищ тщетно пытаются прочитать зашифрованный текст. Известно, что Оливье Васеру было что прятать. В 1721 году им была захвачена португальская шхуна «Вьерже ду кап» с грузом золота. После этого пиратский корабль взял курс к одному из Сейшельских островов, где, как полагают, в одной из пещер все еще хранится спрятанный им клад.

Поиски его, как и попытки прочесть зашифрованный текст, продолжаются по сей день. Но даже если кому-нибудь и повезло, мало вероятно, чтобы он постарался оповестить об этом весь мир. Тем более если принять во внимание юридическую сторону вопроса – спорность права собственности на найденное золото и т. д.

В этом отношении значительно проще было человеку, обнаружившему в конце прошлого века клад на одном из островов, принадлежащих Соединенным Штатам. Дело в том, что по американским законам любой клад является собственностью того, кто его нашел. В данном случае находка была весьма значительная: в больших просмоленных ящиках лежало золото на сумму не менее 10 миллионов долларов.

По мнению некоторых, это сокровище было из числа кладов, зарытых капитаном Киддом. Но как бы ни был велик найденный клад, он мог составлять лишь незначительную часть сокровищ, спрятанных Киддом.

Что же это за сокровища?

По документам британского Адмиралтейства, основная их часть состояла из драгоценностей, принадлежавших некогда Аурангзебу, правителю Могольской империи в Индии, и присвоенных англичанами. Однако корабли, на которых сокровища эти были отправлены из Индии, никогда так и не увидели английских берегов. Драгоценный груз оказался у капитана Кидда и его людей.

Некоторые из сподвижников Кидда попали позднее в руки правосудия. У служителей Фемиды были средства заставить этих людей говорить. Согласно их показаниям, награбленные сокровища капитан перевез на некий уединенный остров вблизи берегов Юго-Восточной Азии. Когда многочисленные кованые сундуки были надежно спрятаны, Кидд вместе со своим лейтенантом убил одного за другим всех, кто помогал ему в этом. После этого он, опять-таки с помощью лейтенанта, распял трупы на деревьях – так, чтобы правая рука каждого указывала направление к месту, где было спрятано сокровище. Завершив эту работу, Кидд решил, что настала очередь лейтенанта. Кидд убил и его и распял на большом дереве у самого берега. Этот остров – знаменитый остров Скелетов, объект многолетних поисков бесчисленных поколений кладоискателей.

Долгое время поиски эти продолжались вслепую, пока несколько лет назад одному английскому адвокату, страстному антиквару, не посчастливилось приобрести на аукционе кое-что из вещей, принадлежавших якобы самому капитану Кидду. Среди них был сундук с тщательно замаскированным двойным дном. Там оказалась рукописная морская карта XVIII века. На ней был обозначен легендарный остров Скелетов капитана Кидда.

Так волей случая или, точнее, своего хобби солидный адвокат превратился в искателя сокровищ. Настал день, когда шхуна «Ла Мореа» водоизмещением 100 тонн покинула один из английских портов, взяв курс в направлении, известном только ее капитану и еще самому владельцу карты.

Увы, суеверные люди сказали бы, что на сокровищах пирата действительно лежит проклятие или несчастье принесло число «13» (из стольких человек состоял экипаж шхуны). Во всяком случае экспедиция потерпела фиаско. Через три дня шхуна попала в бурю и была разбита в щепки вблизи побережья острова Уайт. Неизвестно, удалось ли спасти драгоценную карту, во всяком случае о новых поисках с тех пор ничего не сообщалось.

В отличие от острова Скелетов местоположение другого острова сокровищ хорошо известно. Речь идет об острове Кокос, расположенном в Тихом океане и принадлежащем Коста-Рике.

Первый клад, по преданию, был зарыт здесь в 1685 году знаменитым пиратом Генри Морганом. (Именно этот клад пытались найти герои романа Джека Лондона «Сердца трех».) Позднее «коллега» Моргана Бенито Бонито спрятал где-то в прибрежных скалах сокровища на сумму около 3 миллионов долларов. Впрочем, цифра эта не столь уж велика, если принять во внимание, что, по расчетам, всего на острове зарыто кладов на сотни миллионов долларов…

Но главным кладом, которому остров обязан своей славой, являются знаменитые «сокровища Лимы».

Когда Симон Боливар, возглавивший борьбу за независимость испанских колоний в Южной Америке, подошел во главе своей армии к Лиме, испанские колонизаторы – высшее духовенство, губернатор и генералы – погрузили свои ценности на корабль «Дорогая Мэри», который должен был доставить их в Испанию. Однако капитану корабля шотландцу Томпсону путь к берегам Испании показался слишком долгим, поэтому, едва Лима скрылась за горизонтом, он выбросил за борт испанских стражников, захватил сокровища и, подняв на мачте черный флаг, направил корабль к пустынному острову Кокос. Когда через несколько дней испанцы бросились в погоню и все-таки захватили «Дорогую Мэри», там не оказалось уже ни единой жемчужины, ни одной золотой монеты.

Рядовые матросы были повешены тут же, без суда и следствия. Капитану же Томпсону и его помощнику была уготована иная участь, которой не стали бы завидовать даже повешенные. Однако в ночь перед пыткой капитану и помощнику удалось выломать решетку иллюминатора и вплавь добраться до берега. Едва оказавшись в безопасности, Томпсон, действуя с холодной жестокостью, убил своего помощника и стал единственным хранителем тайны. Рассказывали, что много лет спустя, перебравшись в Англию, он перед смертью передал своим детям карту острова, где было обозначено место клада.

С тех пор появилось великое множество вариантов этой карты, выполненных на старинной бумаге выцветшими чернилами, размытых морской водой, и т. д. И каждая из них претендует на уникальность, на то, что именно она была начертана некогда рукой самого Томпсона. Поскольку это невозможно доказать, единственным аргументом в пользу подлинности карты является ее цена. Чем дороже просят за карту, тем более вероятным представляется, что она настоящая.

По мере того как число «подлинных» карт Томпсона росло, вероятность находки клада далеко не увеличивалась. Скорее наоборот. Поиски клада продолжаются и сейчас. Можно было бы привести длинный список лиц и даже организаций, искавших и продолжающих искать этот клад. Не устоял в свое время от соблазна найти сокровища, зарытые Томпсоном, и такой человек, как Франклин Делано Рузвельт…

Время от времени в архивах, среди забытых бумаг вдруг находят документы, которые вызывают новую волну кладоискательства, заставляют десятки людей срываться с места, отправляться в далекие и часто опасные путешествия. Такими документами оказались письма известного в свое время корсара Бернардена Нажена Эстена. «Дорогой Жюстен, – писал он своему племяннику, – если мы не свидимся, вот моя последняя воля. Следуй моим советам, и Господь вознаградит тебя. Заручись поддержкой наших влиятельных друзей и отправляйся на остров Иль-де-Франс. Там в указанном месте поднимись на восточный утес, отмерь 30 шагов на восток. На скалах увидишь знаки, я привожу их ниже. Очерти по ним окружность, чтобы ручей находился чуть левее от центра. Там и ищи сокровища, на них мои инициалы «Б. Н.» – Бернарден Нажен. Несколько кладов уже откопано мною, осталось четыре…»

А вот еще несколько листков. На плотной бумаге с водяными знаками, какой пользовались в то время, написанное той же рукой письмо-завещание: «Мой дорогой брат, я тяжело болен, и дни мои сочтены. Долгое время я был корсаром, мы грабили английские суда и уничтожали врагов Франции. У берегов Индостана мы захватили английское судно „Индус“ и возвратились с богатой добычей. Но в бою был ранен наш командор. Перед смертью он завещал мне свои сокровища. Теперь слушай внимательно! На острове Иль-де-Франс отыщи ручей Ла Шо, в его верховье есть пещера, в ней спрятаны сокровища „Индуса“. Они помечены моими инициалами „Б. Н.“ Там найдешь три больших бочонка и кувшин, полные золотых дублонов, шкатулку с брильянтами и слитки золота…» К письму было приложено несколько криптограмм.

Прошли годы, прежде чем одному из многих искавших сокровища корсара улыбнулась удача. На острове Пемба, близ Занзибара, был наконец найден первый из его кладов. На сундуках стояли инициалы «Б. Н.». Однако ошибется тот, кто подумает, будто, для того чтобы найти клад, непременно следует отправиться за многие тысячи миль, к заброшенным островам или на пустынное побережье. В каждой стране есть, оказывается, потерянные или забытые сокровища, достоверность сведений о которых иногда даже подтверждается документами.

План острова Кокос с обозначением мест, где спрятаны сокровища пиратов. По этому плану их пытались найти многие, в том числе Ф. Д. Рузвельт

Когда в пещерах на берегу Мертвого моря были обнаружены знаменитые рукописи, переводчики с удивлением прочитали в них сообщения о многочисленных кладах, спрятанных в окрестностях. Всего в рукописях говорилось о 60 таких кладах.

Один из многочисленных планов спрятанных сокровищ. Настоящий или поддельный – кто знает?

Время от времени в архивах, среди забытых бумаг вдруг находят документы, которые вызывают новую волну кладоискательства, заставляя десятки людей срываться с места, отправляться в далекие и часто опасные путешествия

Подробное перечисление их содержимого позволило подсчитать общий объем этих сокровищ. Оказалось, что в окружающих холмах зарыто около 20 тонн золотых и серебряных изделий. Однако расшифровать древние рукописи оказалось легче, чем найти сами сокровища. Многочисленные государственные, частные и религиозные организации ищут их с тех пор. Вся сложность заключается в том, что за два тысячелетия, прошедшие с того времени, внешние приметы, указанные в рукописях, перестали существовать. Реки переменили свои русла или исчезли, озера давно высохли и заросли кустарником, на месте леса раскинулась пустыня и т. д. Вот почему искатели кладов отложили на время заступы и вооружились чертежными досками, пытаясь восстановить внешний вид местности, каким он был двадцать веков назад…

Франсиско Писарро (1470/75– 1541), испанский конкистадор

Наслышавшись рассказов о «золотом царстве», он организовал две экспедиции к берегам Южной Америки. Позднее разграбил и уничтожил государство инков, захватил в плен верховного Инку Атауальпу и потребовал от него колоссальный выкуп золотом

Еще одно предание о сокровищах. 13 октября 1307 года по приказу французского короля Филиппа IV Красивого были схвачены и заключены в темницы члены ордена тамплиеров. Чтобы представить себе, какими несметными богатствами владела эта организация, достаточно сказать, что ордену принадлежало свыше девяти тысяч замков. Предупрежденный заранее, Великий магистр успел спрятать драгоценности, которыми владел орден. Палачи короля тщетно изощрялись в самых чудовищных пытках: ни грамма золота, принадлежавшего ордену, так и не попало в королевскую казну. Сокровища тамплиеров не найдены до сих пор.

Столь же безрезультатно вот уже 400 лет продолжаются поиски золота инков. В 1532 году Франсиско Писарро со своим отрядом захватил в плен верховного Инку Атауальпу и потребовал от него фантастического по размерам выкупа. По приказу Атауальпы к городу Куско со всех концов страны двинулось 70 000 нош золота. Но, не дождавшись всего выкупа, нетерпеливые испанцы убили Атауальпу. Золото, которое еще находилось в пути и должно было вот-вот достичь резиденции верховного Инки, тотчас же исчезло. Бесследно пропали тысячи нош, надежно спрятанные от алчности конкистадоров. Исчезла и золотая цепь, которую видели многие и которую поднять могли якобы только 200 человек. Индейцы один за другим умирали под пыткой, не открывая тайну.

До сих пор был найден только один клад инков, и то случайно, когда в 1766 году на него наткнулся один испанец.

Не раз случай – великий случай! – открывал сокровища, к которым не вело никаких путей. Сколько людей долгие годы безуспешно искали золото, спрятанное предводителем гуннов Аттилой! Но нашли его не они, а венгерская крестьянка всего несколько лет назад. Пася гусей, она стала разгребать клюкой землю и сухие листья, как вдруг из-под них что-то блеснуло. Это было золото…

Один из приближенных Гитлера утверждал, что за пять месяцев до капитуляции фашистской Германии фюрер заявил в узком кругу: «Мы окончательно побеждены… будущая война уничтожит Европу в течение одного дня. Если наш народ избежит истребления, именно ему предстоит подхватить факел цивилизации и воссоздать западную элиту. Я хочу оставить сокровища для возрождения будущего Великого рейха».

Неизвестно, действительно ли говорил это Гитлер, до последней минуты продолжавший надеяться на «секретное оружие» и на внезапный перелом в ходе войны. Но зато достоверно известно, что гитлеровцы действительно прятали награбленные ими сокровища. И не только в швейцарские банки… Прятали в горах, в пещерах, на дне озер, зарывали в землю. Это породило множество детективных историй…

В 1946 году бывший лейтенант вермахта Франц Готтлиб имел неосторожность рассказать некоему журналисту о золоте, зарытом в районе города Ленд (Австрия).

– Я утверждаю, что оно находится там! Всего было 30 ящиком, которые зарыли русские военнопленные. Но они уже не проговорятся!

Судя по всему, за свою разговорчивость лейтенанту пришлось заплатить дорого, возможно жизнью. Через несколько дней после этого заявления он бесследно исчез. Так же бесследно исчезли еще несколько человек, имевших отношение, как выяснилось, к золоту рейха.

Время от времени в западной печати появляются сообщения о странных убийствах в районах, где, как предполагается, был зарыт «клад Гитлера». Убитыми оказываются люди, рискнувшие заняться его поисками.

Таким же ореолом глубокой тайны по сей день окутано все, что относится к золоту Роммеля, командовавшего германскими экспедиционными силами в Северной Африке. Шесть тяжелых ящиков, доставленных под усиленной охраной 8 мая 1943 года в Бизерту и затем бесследно исчезнувших, по сообщениям печати, уже стоили жизни нескольким искателям сокровищ. Одни из них исчезли при весьма странных обстоятельствах, других находили убитыми.

Немало спрятанных, а часто и потерянных сокровищ находится и на территории нашей страны. Каждое нашествие, восстание или война оставляли под землей память о себе в виде кладов.

Летописи нередко упоминают о них. Так, Киево-Печерский патерик рассказывает о находке «латинских сосудов», в которых было «злата же и сребра бесчисленно множество». Прослышавший о том киевский князь потребовал находку себе. Чтобы заполучить ее, он велел пытать и пытал до смерти монаха Федора, тот же так и не открыл ему, куда были перепрятаны «латинские сосуды» с золотом.

Кладоискательству на Руси предавались многие знатные лица и воеводы. Даже царь Иван Грозный отдал дань этой страсти. Петр I тоже относился с величайшим интересом к различным сообщениям о кладах, которые доходили до него.

Нередко, для того чтобы никто, кроме владельца, не мог открыть клад, его зарывали поверх отрубленной человеческой головы, иногда нескольких. Обычно разбойники именно так прятали свои сокровища. Считалось, что призрак убитого будет охранять зарытое. Чтобы отвести заговор, кладоискатель должен был убить столько человек, сколько было голов под кладом.

Были, по русским преданиям, и клады, зарытые вообще «на вечные времена», клады проклятые, которые губили всякого, кто пытался открыть их. Словом, поиск кладов на Руси считался делом опасным.

Иногда, правда, клад сам дает о себе знать. «Аще бо сребро или злато скровено будет под землей, – читаем мы в одной из рукописей, – то мнози видят огонь горящь на том месте». Была на Руси и особая «рекомендательная» литература по раскрытию «заговоренных» кладов, так называемые «вызыване книги», и даже специалисты, посвятившие себя этому делу. Каким бы рискованным ни было это занятие, никогда не было недостатка в желающих отдаться ему, тем более что в народе всегда ходили разного рода слухи о спрятанных под землей сокровищах.

Устные предания и письменные источники упоминают о многочисленных кладах Степана Разина, оставленных им будто бы в разных местах, о лодке с серебром, якобы зарытой Пугачевым на берегу реки Мокша (в Пензенской области). Рассказывали также, что много золота и серебра оставил Пугачев некой девушке Марине, что полюбилась ему. Но все знали, как досталось ему золото – на нем была кровь. И вот, чтобы не брать греха на душу, Марина будто бы спрятала все это на большом кургане между двумя оврагами. Это «Маришкин клад», как называют его жители тех мест.

Больше всего народная память хранит воспоминаний (или легенд) о разбойных кладах. Еще в прошлом веке в городе Лебедяни жива была память о разбойнике Тяпке, что обитал в тех краях ни много ни мало пять веков назад. Золото и сокровища, попадавшие в его руки, он прятал в одному ему известном месте. Когда же товарищи его по разбойному ремеслу стали требовать, чтобы атаман им это место открыл, Тяпка предпочел погибнуть от их рук, места же не назвал.

В тридцати верстах от Лебедяни, на берегу Дона, была найдена подземная галерея в пять этажей, неведомо кем и когда сооруженная. Местные жители связывали ее с именем разбойника Тяпки.

– И клад его тоже где-то там, – говорили старики. – А то как же? Вот ведь как! Забыты имена воевод, губернаторов и прочих начальников, что властвовали здесь, казнили и миловали, а разбойников, получается, помнит народ! Почему бы так? Может, и правда причиной тому сокровища, которые оставили или якобы оставили они в тех местах. Разве помнил бы кто сегодня разбойника Улана, если бы не было Уланова оврага на пути из села Скатовка в село Полчаниновка в Саратовской области. Называется же так овраг потому, что где-то там зарыл будто бы разбойник Улан несколько бочонков золота.

Да и другого разбойника, Ивана Климова, тоже не помнил бы никто, если бы не оставил он память о себе кладом, спрятанным будто на левой стороне реки Ветлуги, против села Вознесенского, в Сивковом бору. Там, в урочище под землей, соорудил он «подвал, окладен кирпичом». И пока не придет час, никто подвала того и что спрятано в нем найти не сможет. Одним из самых знаменитых разбойников на Руси был Кудеяр. И почти все рассказы и предания о нем упоминают о кладах, спрятанных им. Еще в прошлом веке крестьяне Воронежской губернии рассказывали, что в Усманском лесу, в городище Чистое Озеро, оставил Кудеяр погреба, а в них – бочонки с золотом. Так передавали им старики, а те слышали это от своих дедов.

За селом Лох в Саратовской области над речкой есть гора, на склоне ее – вход в пещеру, где скрывался якобы Кудеяр. Раньше, говорили местные жители, в нее можно было въехать на тройке. Но из года в год дожди намывали песок на дно пещеры. Оно поднималось все выше к сводчатому каменному потолку. Просвет, который остался сейчас, едва достаточен, чтобы забраться в пещеру ползком и увидеть несколько таких же узких ходов, ответвляющихся в разные стороны. Чем дальше ползешь, тем ниже свод, пока каменный потолок не прижмет к песчаному основанию настолько, что начинаешь физически ощущать многотонность нависших над тобой и словно готовых опуститься еще ниже каменных глыб. И тогда просыпается слепой страх. На какие-то секунды начинает казаться, что тебя уже заклинило, зажало между спрессованным песком и каменным сводом и уже не развернуться, не выползти наружу.

Несколько лет назад добровольцы из Саратова хотели было расчистить вход в пещеру, чтобы обследовать ее, но местное начальство запретило делать это и даже поставило охрану. Опасения понятны: известны случаи, когда, спустившись под землю, любители и туристы теряли направление, не могли выбраться и не всех потом удавалось спасти.

Немного больше повезло другой пещере, которую предание тоже связывает с кладами, якобы спрятанными в ней. Находится она в «Сенькином овраге», у речки Увековки. В 60-х годах XIX века здесь побывал Вс. Крестовский, автор романа «Петербургские трущобы». Он прошел всю пещеру насквозь и рассказывал, что видел там проходы и своды, выложенные «квадратным татарским кирпичом». Позднее некоторые находили в ней золотоордынские монеты. Но уже в прошлом веке вход в пещеру оказался засыпан землей, так что оставалось «только отверстие у дерева в виде норы».

Говоря о сокровищах, спрятанных, потерянных и забытых, можно ли не упомянуть о «кладе Наполеона»? Известно несколько версий истории возникновения этого клада – речь идет, вероятно, о разных кладах. Вот одна из версий.

В один из сентябрьских дней 1836 года по улицам города Борисова прошла воинская команда. Все было как обычно – цокот копыт по главной улице, трубач впереди, офицеры в пропыленных мундирах, старающиеся скрыть усталость и казаться хватами, прохожие и народ, выбежавший из лавок и домов на деревянный тротуар, чтобы не пропустить событие, о котором сегодня будет говорить, а потом многие месяцы вспоминать весь город.

Время от времени шествие останавливалось, несколько военных отделялись от него и въезжали в ворота домов, заранее намеченных квартирмейстером, прибывшим накануне. Воинский постой был обязательной повинностью, возложенной на жителей, и только на редком доме, как знак особых заслуг и привилегий его хозяина, можно было увидеть дощечку с надписью: «Свободен от постоя».

В доме дворянина Станислава Рачковского было оставлено четверо солдат. Все они были ветеранами, окончившими свою долгую 25-летнюю службу и отправлявшимися теперь по домам. Что дома, как там – никто из них не знал, как и там не ведали ничего об их судьбе, не знали даже, живы ли они. Отсчет был один: вернулся – не вернулся. Писем писать было не принято, да и грамоту мало кто знал. Так что на другой день, пораньше с утра, как солнышко встало, солдаты отправились каждый в свою деревню, которые все были в окрестностях Борисова.

Но один солдат остался в доме. В отличие от других он, казалось, не спешил на родину. Несколько дней он помогал по двору, как бы в благодарность за хлеб и кров, а потом как-то сразу вдруг ослабел и больше уже не вставал с постели.

– Эк ты, Иоахим, – говорил Рачковский больному, – в стольких сражениях был, и с Бонапартом воевал, и с турками, до Парижа дошел, неужто здесь-то, на родине, хворости поддашься? Вставай, Иоахим, болеть солдату негоже…

Иоахим только улыбался и благодарил за ласку. С каждым днем становилось ему все хуже.

– Может, ксендза позвать? – спрашивал хозяин (Иоахим, уроженец Могилевской губернии, был католик). Но тот только мотал головой.

Вечером, в Покров день, чувствуя, что силы оставляют его, Иоахим попросил хозяина прийти к нему. Сын Рачковского, Юлиан, мальчик лет десяти, увязался с отцом. Он слышал все, что говорил солдат, и долгое время был единственным, кто сохранил в памяти слова, сказанные в тот вечер умирающим.

Оказалось, Иоахим не первый раз в Борисове. Почти четверть века назад, в ноябре 1812 года, он уже был здесь вместе с батальоном своего егерского полка. Это были дни, когда шло сражение между армией адмирала Чичагова и французами на подступах к Березине. Осенняя грязь покрылась коркой льда, достаточно прочной, чтобы выдержать солдатский шаг, но с хрустом ломавшейся под тяжелыми колесами армейских телег, которые тут же застревали, так что приходилось подпрягать свободных лошадей, чтобы выбраться на сухое место.

Их было десятеро в то промозглое утро – Иоахим и еще девять солдат, когда они заприметили такую повозку, крытый фургон, за перелеском, в стороне от движения русских и неприятельских войск. Француз-возница пытался, видимо, незаметно, в объезд, подобраться к переправе, но повозка застряла, и, судя по тому, как накренилась набок, безнадежно. Он тоже заметил приближавшихся русских и успел, обрезав поводья, ускакать на одной из лошадей в сторону, откуда доносились шум переправы и выстрелы.

Иоахим одним из первых подбежал к брошенному фургону и, откинув тяжелый кожаный полог, заглянул внутрь. Сначала показалось, фургон пустой, но через секунду он разглядел восемь небольших бочонков, стоявших в два ряда на дне повозки. По 6—8 гарнцев каждый, как вспоминал потом Иоахим.

– Ребята, вино!

Но когда стронули один бочонок, почувствовали – не вино, слишком тяжел. Они не сразу поняли, что это, и боялись дать веру глазам, когда, сбив тесаком крышку, увидели россыпь золотых монет, «арабчиков» – так почему-то называл их Иоахим в своем рассказе.

Раздумывать было некогда. Каждую минуту могли появиться либо французы, либо свои – и неизвестно, что в этой ситуации было бы хуже. Здесь же, в стороне, неподалеку от берега реки, у двух дубов вырыли яму, застлали ее кожей, содранной с фургона, и высыпали туда содержимое всех восьми бочонков. Один из солдат бросил туда же свой нательный крест – «чтоб вернуться». А чтобы свежая земля не бросалась в глаза, не была заметна, разожгли на том месте костер и, пока он горел, говорили, как заживут, когда, отслужив, уйдут в «чистую».

Но может ли знать человек, что его ждет?

Через два дня пятеро из них – ровно половина – полегли на переправе.

Потом был поход через всю Европу, война с турками… Иоахим оказался последним, кто остался в живых.

– Завтра, добрый барин, я пойду с вами и покажу это место. Рачковский понял, о каком месте говорит солдат. Он помнил эти два дуба, срубленные уже лет пятнадцать назад. Сейчас на их месте торчали два больших черных пня, которые тоже могли бы служить ориентиром. Но наутро ударил мороз, началась метель, вывести больного в такую погоду никто не решился.

– Ничего, Иоахим, вот через недельку спадут морозы… Солдат только улыбнулся печально.

– Нет, добрый барин. Не суждено мне, вижу, этим богатством пользоваться. Все мои товарищи погибли, один я остался, но чую, что и мой конец уже близок. Если вас бог благословит взять деньги, то сделайте так, чтобы на вечные времена служились три раза в год общие панихиды за русских и французов, убитых в этой войне, ибо они христиане, и притом хорошие люди, я это испытал на себе, когда был во Франции. Остальными деньгами за то, что вы такие добрые, живите сами и помогайте бедным.

Похоронив солдата, Рачковский так и не решился завладеть кладом, справедливо опасаясь, что власти отберут его.

Прошло несколько лет. Сын Рачковского, Юлиан Станиславович, слышавший все разговоры Иоахима с отцом, «по не зависящим от него обстоятельствам должен был переселиться на житие в Вятскую губернию». (В таких выражениях принято было обозначать в те времена политическую ссылку.) Вернуться в родные места Рачковскому-младшему разрешено было, когда ему исполнилось уже 70 лет. Тайну о золоте, зарытом у двух дубов, он хранил все эти годы.

Не беремся судить, как могла бы завершиться эта история со спрятанным сокровищем где-то еще, а в нашем случае она кончилась так. Рачковский отправил в Петербург докладную записку о кладе на имя министра земледелия и государственных имуществ. Ни министр, ни министерство не ответили ему. Ответ пришел наконец от императорской Археологической комиссии, которая извещала, что сообщение его «принято к сведению». На последующие обращения с предложением своих услуг, с просьбой начать раскопки комиссия просто не отвечала.

Кто-то надоумил старика обратиться к почетному председателю Археологической комиссии графине Прасковье Сергеевне Уваровой. Он так и сделал, прося «приказать доложить себе» его докладную записку. В октябре 1895 года он получил ответ: «Ни Петербургское археологическое общество, ни Московское – никто из нас не пускается в такие дела, ибо мы по уставу преследуем только ученые цели, предоставляя кладоискательство частным лицам или правительству».

Старик не сдавался. Он продолжал писать во все инстанции и стучаться во все двери, пока министерство внутренних дел не дало наконец ему разрешение на раскопки сроком на год.

С того далекого дня, когда солдаты торопливо забрасывали землей свою нечаянную находку, прошло к тому времени восемьдесят пять лет. Берега, каждую весну заливаемые Березиной, изменились неузнаваемо. Да и самого места, где когда-то стояли два дуба, найти было уже невозможно.

На свои скудные средства старик нанял нескольких землекопов, те покопали выборочно в двух-трех местах, потыкали землю железным щупом. На том все и кончилось.

Примерно в то же время, когда происходило это – когда землекопы ходили со щупом вдоль берега Березины, один из наполеоновских ветеранов, которому было уже за сто, рассказывал журналистам в Париже, как маршал Ней поручил ему переправить через Березину повозки с золотом французского казначейства. Мост, наскоро построенный из разобранных домов близлежащей деревеньки, не выдержал тяжести орудий отступавшей армии и рухнул…

Не на одну ли из этих повозок наткнулись солдаты 14-го егерского полка в то ненастное осеннее утро? Никто не знает. Может быть, история эта будет еще иметь продолжение и более удачный конец. Как, возможно, получит продолжение история с другим военным кладом – кладом полковника Икатурова.

…В годы первой мировой войны казачий полковник Икатуров отнял у турецких войск бесценное церковное имущество, награбленное ими в христианских монастырях и храмах: золотые оклады икон, монеты, бриллианты (некоторые – от 70 до 80 карат!) и т. д. Но военное счастье переменчиво. Через несколько дней отряд Икатурова сам оказался окруженным турецкими войсками в горах Армении и почти весь погиб. Чтобы сокровища не достались врагу, полковник сложил их в два больших тюка и зарыл на склоне горы.

«Клад Икатурова» пытались искать не раз. В начале 30-х годов там побывала экспедиция английских искателей сокровищ. Повторная экспедиция должна была состояться в 1939 году, но начавшаяся вторая мировая война помешала этому.

Так же безвозвратно потерянной оказалась и золотая казна 10-й русской армии, зарытая в 1915 году, когда армии угрожало окружение, где-то в районе Каунаса. Тайна места захоронения клада была доверена нескольким офицерам. Но все они погибли, не успев никому передать ее.

Немало кладов спрятано было в разных тайниках в годы революции, когда многие состоятельные люди бежали из России за границу. Надеясь на скорое возвращение, они прятали свои сокровища – зарывали их в фамильных парках, замуровывали в стенах особняков. По-видимому, большинство этих сокровищ так и осталось там в ожидании владельцев, которых давно уже нет в живых.

Иногда можно подумать, что клады действительно не даются тем, кто пытается искать их, и сами выходят на тех, кто о них и не помышляет. Копал, например, человек огород, рыл котлован и вдруг – россыпь монет! Как-то строители меняли пол в ленинградском универмаге «Гостиный двор». Лом ударился о твердый предмет… Металлический кирпич, на нем номер и какие-то буквы. Всего выкопали восемь таких «кирпичей». Оказалось – золотые слитки, и потянули они на 128 килограммов.

Согласно закону, рабочим была выплачена четвертая часть суммы, в которую был оценен клад.

Время от времени газеты печатают сообщения о такого рода находках. Вот некоторые из них:

«Два клада сельджукских монет».

«Находки римских денариев в Курской и Воронежской областях».

«Баратынский клад византийских серебряных монет».

«Клад серебряных куфических монет, найденных в совхозе „Соболеве“» и т. д.

 

3. Золото алхимиков

Возникнув в III—IV веках в Египте, алхимия получила особенно широкое распространение в Европе в эпоху средневековья. Главной целью тех, кто занимался ею, были поиски «философского камня». Считалось, что, если к серебру или ртути подмешать немного «философского камня», а потом смесь эту как следует нагреть, она превратится в чистое золото. В это верили даже такие выдающиеся ученые, как Авиценна, Фрэнсис Бэкон, Лейбниц, Спиноза.

Владыки светские и владыки духовные тайно состязались между собой в стремлении приобщиться к умению искусственно изготовлять золото.

Алхимик в лаборатории. Картина Д. Тенирса (1610—1690)

Роджер Бэкон, находясь в многолетнем одиночном заключении, по требованию папы римского пишет лично для него трактат о «философском камне». Подобные же сочинения для папы Бенедикта XI составляет алхимик Арнальдо де Виланова. А папа Иоанн XXII, также интересовавшийся искусственным изготовлением золота, сам пишет труды, посвященные этому предмету.

Уверенность в том, что искусственное получение золота реально достижимо, была столь велика, что английский король Генрих VI, при дворе которого многие алхимики бились над этой задачей, обратился по этому поводу со специальным посланием к своим подданным. В послании он заверял их своим королевским словом, что близок день, когда в его лабораториях будет получен «философский камень», и тогда он выкупит все закладные своих подданных и выплатит все их долги чистым золотом.

Алхимик в раздумье. Картина Т. Вика (1616—1677)

Алхимия получила особенно широкое распространение в Европе в эпоху средневековья. Главной целью тех, кто занимался ею, были поиски «философского камня»

Один из авторов XVII века с полным основанием писал: «…почти все люди, как низкого, так и высокого состояния, желают учиться науке химии только для того, чтобы чрезвычайно обогатиться. Вот почему знатные господа и вельможи, побуждаемые алчным желанием, употребляют свои достатки к снисканию еще больших. Они не гнушаются разгребать уголья, так что иной знатный и богатый вельможа на кузнеца походит. А из своих деревень они настолько успешно добывают квинтэссенцию, что вскоре разоряются и впадают в меланхолию… Другие, низшего состояния люди, оставляют свое ремесло и пытаются сделаться химиками, но, ничего не достигнув, просят милостыню».

Трудно представить себе, чтобы подобное увлечение в такой степени могло захватить столь великое множество разных людей, если бы не было каких-то фактов, поддерживавших эту веру.

Иоганн Фредерик Гельвеций (1625—1709), врач и ученый

«Когда состав остыл, он сиял, как золото. Мы немедленно отнесли его к ювелиру, который сразу сказал, что это чистое золото самой высокой пробы, какое когда-либо попадалось ему…» – так описывал Гельвеций свой алхимический опыт

Известный голландский ученый Ян Баптист ван Гельмонт (1579– , 1644) в одном из своих сочинений писал о «философском камне», который ему несколько раз случалось держать в руках. По его словам, это был порошок цвета шафрана. «Однажды мне была дана 1/4 грана (граном я называю 1/600 унции). Я соединил эти четверть грана, завернутые в бумагу, с 8 унциями ртути, нагретой в реторте. И сразу же вся ртуть с шумом застыла, перестав кипеть. После того как все остыло, осталось 8 унций и немного меньше 11 гран чистого золота».

Ван Гельмонт упоминает и другой случай, когда ему удалось подобное превращение при помощи «философского камня» – «к величайшему восторгу всех», кто стоял рядом и наблюдал это.

Ученый, однако, признается, что состав «философского камня» так и остался ему неизвестен. Дважды он получал его из рук незнакомца, который не пожелал открыть себя.

Эпизод этот перекликается с историей, связанной с именем Иоганна Фредерика Гельвеция, не менее известного врача и ученого XVII века. Гельвеций утверждал, что в 1666 году его посетил некий незнакомец, обнаруживший высокие познания. Уходя, он оставил немного порошка, служащего, как пояснил он, для превращения металлов. На следующий день Гельвеций ожидал, как было условлено, прихода незнакомца, но тот так и не появился. Тогда Гельвеций, решив, что это был какой-то проходимец и лжец, и желая удостовериться в этом, растопил, как было сказано ему, 6 драхм олова и в присутствии сына и жены всыпал туда полученный порошок. «Когда состав остыл, – писал сам Гельвеций, – он сиял, как золото. Мы немедленно отнесли его к ювелиру, который сразу сказал, что это чистое золото самой высокой пробы, какое когда-либо попадалось ему, и тут же предложил заплатить за него по 50 флоринов за унцию».

Сендзивой изготовляет золото. Картина Я. Матейко. 1867 г.

Когда об этом случае рассказали Баруху Спинозе, философ лично разыскал ювелира, купившего золото, который подтвердил рассказ. «После этого, – писал Спиноза в одном из своих писем, – я отправился к самому Гельвецию, который показал мне и самое золото, и плавильник, изнутри еще покрытый золотом».

Известный алхимик Александр Ситоний, умирая после пыток, завещал своему ученику, поляку Сендзивому, некоторое количество «философского камня». Правда, при этом не открыл секрета его изготовления. При помощи нескольких крупиц этого «камня» Сендзивой якобы совершил ряд превращений металлов в золото при дворе Сигизмунда III в Кракове. Во всяком случае некоторые из современников утверждали, что это было сделано. Вскоре Сендзивой был приглашен в Прагу, где передал немного оставшегося у него состава императору Рудольфу II. Посредством этого состава император лично совершал превращения ртути в золото. Вскоре, однако, весь имевшийся у него запас порошка вышел, и августейший ученик алхимика не мог уже совершить ни одного превращения.

Никола Фламель (1-я пол. XIV в. – 1419), парижский переписчик книг

Автограф Никола Фламеля

Столетием позже, в 1705 году, алхимик Пейкюль в присутствии ученого-химика Гирна и многих свидетелей также якобы совершил несколько превращений неблагородных металлов в золото. В память об этом событии из полученного золота была выбита медаль.

Впервые подобная медаль была выбита в 1648 году, когда император Фердинанд III при помощи порошка, полученного от алхимика Рихтгаузена, как утверждали, собственноручно получил из ртути золото. На одной стороне медали был изображен Меркурий в качестве символа совершившегося превращения. (Медаль эту еще в 1797 году можно было видеть в венском казначействе, где она хранилась.)

Арнальдо де Виланова, о котором мы уже упоминали, «искусный врач и мудрый алхимик», по свидетельству современников, также изготовлял золото и раздавал его бедным.

Алхимические фигуры и символы из книги Никола Фламеля

С тайной искусственного изготовления золота связана и загадочная история Никола Фламеля, парижского переписчика книг. В одном из забытых собраний рукописей Фламелю попался как-то древний фолиант. Долгие годы он пытался разобраться в нем, но многие знаки и символы оставались ему непонятны. Он советовался со знающими людьми, предусмотрительно показывая им не книгу, а лишь некоторые фразы и знаки, которые он выписывал на отдельном листке. Эти упорные, но безуспешные поиски продолжались 21 год, пока жена не посоветовала ему поговорить с каким-нибудь ученым раввином. Однако это оказалось нелегким делом, поскольку задолго до Фламеля волею короля Филиппа II Августа евреи были изгнаны из Франции.

Фламелю пришлось отправиться в Испанию, где он провел два года в поисках нужного человека. Наконец ему удалось найти одного ученого – знатока древнеиудейской символики и мистики. Едва услышав о книге, тот оставил дом и все свои дела и вместе с Фламелем отправился в дальний путь.

«Наше путешествие, – писал позднее сам Фламель, – было благополучным и счастливым. Он открыл мне истинное значение большей части символов и знаков, в которых даже точки и черточки имели величайший тайный смысл…» Однако, не доезжая до Парижа, в Орлеане, ученый раввин заболел и вскоре умер, так и не коснувшись великой книги, ради которой отправился в далекий путь.

Раймонд Луллий (1235—1315), алхимик

По утверждению современников, он прославился тем, что изготовил для английского короля Эдуарда I тысячу фунтов золота

Призвав на помощь все, что удалось ему узнать, Фламель вернулся к своим занятиям и опытам, которые 17 января 1382 года увенчались успехом. В этот день ему впервые удалось якобы получить серебро из ртути. А через несколько месяцев он таким же путем смог изготовить первые образцы чистого золота.

Как бы то ни было, известно, что вскоре после этой даты безвестный переписчик книг становится одним из самых богатых людей Франции. Это факт, который никто не пытался опровергнуть. Неподалеку от своего дома Фламель строит ставшую знаменитой церковь, а затем еще семь по всей стране. На свои средства он построил и содержал приюты для бедных и четырнадцать больниц. Огромные суммы жертвовал Фламель в пользу бедняков и богаделен. Еще в XVIII веке казначейство раздавало на парижских улицах милостыню из сумм, которые были завещаны им на эти цели.

Естественно, что этот поток золота, изливавшийся из рук человека, только вчера бывшего бедняком, озадачил власти. Карл VI повелел королевскому сборщику податей Крамуази провести тщательное расследование всех обстоятельств, связанных с этим внезапным богатством. Какие доказательства представил Фламель, осталось неизвестным, однако после этого власти уже ни разу не беспокоили его никакими расспросами и расследованиями.

Умер Фламель в 1419 году. Несколько веков спустя, в 1816 году, дом, где он жил когда-то, был куплен одним из искателей сокровищ. Новый владелец обыскал буквально каждый сантиметр стен, пола и потолка в поисках золота, которое мог спрятать Фламель. Однако Фламель, очевидно, не счел нужным делать этого. Для кого стал бы он прятать золото? Наследников у него не было, и, умирая, все свое огромное состояние он завещал бедным…

Хроники рассказывают об известном алхимике Раймонде Луллии, сподвижнике и друге Арнальдо де Вилановы. Во время пребывания в Англии он по просьбе Эдуарда I изготовил якобы тысячу фунтов золота. Другой алхимик, Джордж Риппл, бывший личным другом папы Иннокентия VIII, одного из самых ученых людей своего времени, в 1460 году пожертвовал ордену иоаннитов несколько тысяч фунтов стерлингов золотом. По тем временам это была астрономическая сумма. Появление ее у простого ученого было делом не менее фантастическим, чем изготовление золота в тигле.

Правители, для которых золото было еще и средством упрочения власти, не были равнодушны ни к алхимикам, ни к их тайным занятиям. Исторические хроники утверждают, будто английский король Генрих VI и французский Карл VII именно с помощью алхимиков спасли пошатнувшееся было финансовое положение своих стран.

Когда в 1586 году умер курфюрст Саксонии Август, предававшийся занятиям алхимией более ревностно, чем делам управления государством, его сокровищница оказалась буквально набитой золотом. Его наследники обнаружили там 17 000 000 свежеотчеканенных золотых рейхсталеров, взявшихся неизвестно откуда, а по толкам – изготовленных в лаборатории самого курфюрста.

Слухи об изготовлении алхимиками золота приносили им популярность, которой, впрочем, не было причин радоваться. По всей Европе, да и по всему Востоку, за алхимиками началась настоящая охота. Так охотились бы за курами, которые несли золотые яйца. Щедрыми наградами или силой каждый правитель старался заполучить к себе человека, владеющего тайной изготовления золота. В этом отношении характерна судьба одного из алхимиков XVI века – Александра Ситония.

Интересное свидетельство о личном знакомстве с ним мы находим в книге известного ученого тех лет профессора Вольфганга Дейнхейма. Знакомство произошло случайно по дороге из Рима в Германию. Дейнхейм так описывал Ситония: «Это был человек исключительно одухотворенной внешности, высокий, худощавый, с румянцем на лице. Он носил бородку на французский манер, одет был в платье из черного сатина, и его сопровождал только один слуга, которого легко можно было заметить по рыжему цвету волос и бороды».

Дорога, которая им предстояла, в то время занимала много дней и недель, и двое ученых были рады обществу друг друга. Профессор, не зная, кто перед ним, всю дорогу ругал алхимиков и алхимию, которую считал лженаукой. Ситоний уклонялся от спора, когда же они прибыли в Базель, сказал:

– Я думаю, что лучше всех слов, которые я мог бы противопоставить вам, будет факт. Поэтому не откажитесь присутствовать при опытах, которые я проведу специально для вас.

Самым замечательным в последовавших опытах было то, что Александр Ситоний, дабы устранить всякие основания для недоверия, сам не притрагивался ни к чему и даже не подходил к ретортам. Стоя на расстоянии, он давал различные указания своему скептически настроенному спутнику и его не менее скептическому помощнику, которые те старательно выполняли.

Не веря своим глазам, присутствующие увидели наконец, что после сложных манипуляций реторта, в которой производился опыт, оказалась более чем наполовину заполненной золотом. Вспоминая этот эпизод, участником которого был он сам, профессор Дейнхейм писал в своей книге «De minerali medicina», что готов подтвердить достоверность этого события самой страшной клятвой.

Правда, в те времена существовало поверье, будто золото алхимиков редко приносит счастье. Справедливость такого суждения как нельзя лучше подтверждает судьба самого Ситония.

Будучи в Страсбурге, он с разрешения известного ювелира Густенховера какое-то время работал в его мастерской, используя ее как своего рода лабораторию. В благодарность Ситоний оставил ювелиру немного «философского камня», при помощи которого тот в присутствии самых видных представителей города совершил несколько превращений.

Весть об этом разнеслась быстро, и вскоре в Страсбурге появились посланцы императора Рудольфа II. Император приглашал ювелира повторить этот опыт при его дворе. Густенховер прибыл в Прагу и там у всех на глазах вновь совершил несколько превращений, израсходовав при этом весь запас имевшегося у него «философского камня».

Как нетрудно догадаться, монаршие милости, которыми Рудольф II осыпал было ювелира, сменились гневом, едва тот стал уверять, что не знает рецепта подаренного ему состава. Чувствуя приближение беды, Густенховер попытался бежать из дворца, но стража, расставленная повсюду, имела уже приказание не выпускать его. Все оставшиеся годы Густенховер провел в подземелье, прикованный цепью к стене. Он мог обрести свободу и жизнь, только раскрыв тайну. Тайну, которой не знал.

Казалось, этот случай должен был бы послужить предостережением самому Ситонию. Но тот продолжал свои занятия и эксперименты как ни в чем не бывало. Он посетил Дрезден, побывал в Гамбурге, Мюнхене. И повсюду как тень следовали за ним какие-то люди, которые таились, прятались, а когда он уезжал, старательно собирали осколки разбитых колб, обрывки его бумаг и т. д. Когда один из друзей стал призывать его к осторожности, Ситоний горько усмехнулся: «Если мне суждено будет попасть в руки какого-нибудь правителя, я скорее тысячу раз приму смерть, чем открою тайну».

И он сдержал свое слово.

Джон Ди (1527—1608), алхимик

Император Максимилиан II приказал держать его в тюрьме до тех пор, пока он не откроет тайну изготовления золота

Как-то Ситоний имел неосторожность принять приглашение курфюрста Саксонии Христиана II. Дальше все происходило по уже знакомой нам схеме: сначала внимание и величайшие почести, потом тюрьма и пытки. Ситоний умер в 1604 году в застенке. Тайна его исчезла из жизни вместе с ним.

Случалось, однако, что та же самая репутация – людей, знающих секрет изготовления золота, – которая нередко приводила алхимиков за решетку, оказывалась ключом, который открывал им дверь темницы.

Во второй половине XVI века два путешествующих алхимика – Э. Келли и Дж. Ди – были схвачены по приказу императора Максимилиана II и брошены в тюрьму, где им предстояло находиться до тех пор, пока они не откроют тайны получения «философского камня». Максимилиан не учел, правда, того, что стремление к обогащению свойственно не только императорам. Тюремщики, узнав, кто такие их молчаливые узники, вскоре выпустили их на свободу, прельщенные надеждами на золото из реторты.

Эдуард Келли (1555—1595), алхимик

После отказа открыть императору Рудольфу II тайну изготовления золота был заточен… Пытался бежать, но разбился при попытке спуститься с высокой башни

Но этот случай не научил алхимиков ни осторожности, ни благоразумию. Вскоре после приключения, описанного выше, склонившись на лестные приглашения нового императора Рудольфа II, Келли прибыл в Прагу и согласился стать придворным алхимиком. В первые же дни ему был пожалован титул маршала Богемии вместе с приличествующими этому званию мундиром и знаками отличия.

Это было тем самым хорошим началом, которое предвещает обычно плохой конец. Келли отказался открыть императору секрет «философского камня» и, как следовало ожидать, был заключен в тюрьму. Зная об участи своих предшественников, Келли понимал, что его ждет. Он стал действовать через друзей, оставшихся на свободе. Благодаря их стараниям в судьбе алхимика неожиданное участие приняла английская королева Елизавета. Дело в том, что Келли был англичанином и подданным ее величества. На основании этого королева потребовала от Рудольфа II его освобождения. Участь алхимика сделалась объектом переписки двух монархов.

Оказалось, однако, что ничто не могло принести Келли большего вреда, чем заступничество королевы. Чем больше настаивала она на освобождении алхимика, тем более император утверждался в мысли, что это неспроста и что узник, которого он заполучил, многого стоит. Император приказал перевести Келли в башню и удвоить караулы. Впрочем, нет, очевидно, таких башен и таких замков, которые нельзя было бы открыть с помощью золота. И снова главную роль сыграло даже не само золото, а лишь его отблеск в будущем, в том будущем, когда Келли окажется наконец на свободе и сможет щедро вознаградить своих избавителей.

Но на этот раз Келли не повезло. Не повезло в последний раз в жизни. Темной, безлунной ночью, спускаясь по веревочной лестнице из окна своей башни, он сорвался вниз и разбился насмерть.

Занятия алхимией были сопряжены с величайшим риском, и жизнь алхимика часто походила на авантюрный роман. Роман, увы, не всегда со счастливым концом. Многим из искавших золото на темных путях тайных наук не удалось избежать печальной участи – для этого нужно было обладать не только значительной долей мужества и хитрости, но и везением. Стоит привести в этой связи исполненный железной логики ответ одного алхимика императору Леопольду II: «Если я в самом деле умею делать золото, то не нуждаюсь в императоре. А если я не умею делать золото, то он не нуждается во мне».

Вот почему величайшую предусмотрительность проявил Моренн – ученик известного философа александрийской школы Адфара. Утверждают, будто, находясь при дворе султана Калида в Каире, он сумел убедить султана и его приближенных в том, что обладает тайной превращения металлов. Более того, в их присутствии он совершил несколько превращений простых металлов в золото. Но, умудренный печальным опытом других алхимиков, Моренн, не дожидаясь монарших милостей, поспешил бежать из дворца и скрыться. Многолетние попытки султана найти Моренна, объявление об огромной награде, которую тот получит в случае возвращения, – все было тщетно. Ученый не польстился на приманку, и ловушка осталась пуста.

Иначе сложилась судьба известного иранского ученого ар-Рази.

Он много путешествовал и обрел большую известность как врач и человек, успешно занимающийся алхимией. Он также написал трактат о преобразовании металлов, который имел несчастье посвятить своему другу Альмансуру, эмиру хорасанскому.

Эмир окружил ученого уважением и почетом, гордясь, что знаменитый ар-Рази украсил своим блистательным присутствием его двор. И все было прекрасно до того дня, когда, распаляемый любопытством, достойным скорее женщины, нежели умудренного правителя, эмир пожелал лично наблюдать процесс превращения металлов в золото. Для этой цели волей эмира была воздвигнута специальная лаборатория со всеми необходимыми инструментами, оборудованием и, самое главное, с особым помостом для высоких посетителей.

В назначенный день и час эмир в сопровождении приближенных и сановников явился явился к ученому. Лица у посетителей были непроницаемы и надменны. Они заняли места на коврах перед большим очагом, на котором быстрые и безмолвные помощники ар-Рази расставляли уже какие-то тигли и реторты.

Жестом фокусника ар-Рази показал присутствующим пустой сосуд, который тут же у всех на глазах наполнил ртутью. Сосуд поставили на медленное пламя, попеременно добавляя в него то серу, то цинк, то олово, и то снимали с огня и охлаждали, то снова ставили на огонь. Так продолжалось довольно долго. Но на лицах царедворцев по-прежнему не было ни интереса, ни досады, ни разочарования. Единственным человеком, который мог бы позволить себе выражать какие-то эмоции, был сам эмир. Но он настолько был поглощен опытом, что, казалось, забыл о времени.

И вот наступил наконец момент, когда тяжело и глухо клокотавшая в закрытом сосуде ртуть должна была превратиться в чистое золото. Так гласила древняя рукопись, которой пользовался ученый. Прежде чем открыть сосуд, ар-Рази еще раз мысленно проверил себя, все ли сделал он, в той ли последовательности. Да, все было правильно.

Он поднял крышку и… В сосуде плескалась ртуть.

Эмир гневно поднялся. Напрасно ученый умолял его остаться, уверял, что произошла ошибка, что он повторит опыт… Эмир, не слушая его, направился к дверям. Это послужило сигналом. Абу-Бекр, начальник охоты эмира, ударил старика первым. Через секунду пестрые, расшитые золотом халаты сбились в кучу. Каждый хотел хотя бы раз ударить или пнуть ногой вчерашнего любимца Эмира.

Этот день перечеркнул всю жизнь и труды ученого. Выгнанный из дворца, ослепший от побоев, он кончил свои дни в нищете и забвении.

Но ар-Рази был не просто одним из многих, тщетно искавших золото на дне реторт и пробирок. Его имя дошло до нас как имя одного из крупнейших ученых своего времени. Сейчас, тысячу лет спустя, написанная им «Книга тайны тайн» переведена на русский язык и издана Академией наук УзССР.

О каких же тайнах рассказывает она? Увы, она говорит о том, что сегодня можно прочесть в любом школьном учебнике химии: о способах получения поташа, перегонки медного купороса и т. д. Тем не менее в свое время знания эти составляли секрет, и название сочинения ар-Рази «Книга тайны тайн» далеко не случайно.

Скрывая свои знания от непосвященных, ученые прошлого нередко облекали их в форму условных фраз. Много ли можно, например, понять из следующей фразы, взятой из сочинения уже знакомого нам Фламеля: «Знайте все путешествующие на Востоке, что если Марс в блестящем своем вооружении бросится в объятия Венеры, растаявшей от слез, то он вскоре покраснеет».

Но эта кажущаяся бессмыслица обретает значение, если мы узнаем, что стоит за каждым из символов. Знаком Солнца алхимики обозначали золото. Солнце встает на востоке, поэтому фраза «путешествующие на Востоке» означает «ищущие золото». Символом планеты Марс обозначалось железо, Венеры – медь; «слезы» – это раствор. Следовательно, приведенный отрывок расшифровывался так: «Знайте, алхимики, если отполировать кусок железа и окунуть его в раствор меди (медного купороса), то железо приобретет красный цвет».

Ученые скрывали свои знания еще и потому, что всеобщее увлечение алхимией породило великое множество обманщиков. Впрочем, это закономерно: каждая большая идея имеет не только своих мучеников и героев, но и неизбежных прихлебателей и шарлатанов. Вот почему в то время, когда одни проводили жизнь у реторт и печей, ставили сотни экспериментов, другие не менее настойчиво искали окольных путей к успеху.

Для обмана существовало много способов. Например, чтобы продемонстрировать превращение свинца в золото, брали золотой слиток, предварительно покрытый свинцом. При нагревании свинец расплавлялся, и перед изумленными взорами представало золото. Иногда устраивали тигли с двойным дном. Прятали кусочки золота в деревянные палочки, которыми время от времени помешивали расплавленный свинец или ртуть. Золото, появившееся в сосудах, было доказательством того, что превращение металлов произошло…

Алхимика, подвизавшегося при дворе и уличенного в обмане, обычно вешали, как фальшивомонетчика, – на позолоченной виселице и в балахоне, усыпанном блестками.

Если же алхимик не был уличен в обмане, считалось, что он действительно обладает тайной «философского камня», и тогда его ожидал застенок.

Это был замкнутый круг, и попавшие в него, имевшие смелость (или безумие) избрать опасное ремесло алхимика, могли сойти с круга только через эшафот или камеру пыток.

Трудно найти другое заблуждение, которое приобрело бы стольких приверженцев, готовых отдать ради него жизнь! В 1483 году Луис фон Неус умер в тюрьме в Гамбурге за отказ открыть тайну «философского камня». В 1575 году герцог Люксембургский сжег заживо в железной клетке женщину-алхимика Марию Зиглерин, которая отказалась сообщить ему состав «философского камня». В 1590 году алхимик Брагадино был повешен в Мюнхене, в 1597 году Георг Гонауэр – в Вюртемберге, Кронеманн – в Пруссии, Келттенберг – в Польше и т. д.

Еще Юлий Цезарь приказал сжечь все алхимические тексты на территории, подвластной Риму. Занятие алхимией было предано проклятию католической церковью. Алхимия официально была запрещена в Англии, Франции, на территории Венеции. Французский химик Жан Барилло был казнен только за то, что изучал химические свойства элементов и имел лабораторию.

Но, несмотря на все неудачи, запреты и казни, эта тайная и опасная игра продолжалась.

 

4. Тайна превращения элементов?

Сравнительно недавно, еще в прошлом веке, во Французскую академию наук продолжали поступать разные проекты искусственного превращения металлов в золото. Зная, что члены Академии заранее настроены в отношении этого иронично, некоторые обещали совершить такое превращение в присутствии авторитетной комиссии. А в 1854 году в Академию были представлены даже два куска золота, полученного якобы искусственным путем. Решения этой задачи продолжали искать многие, причем не только во Франции и не только беспочвенные мечтатели и фантазеры.

Великий Эдисон вместе с известным изобретателем Никола Тесла, уединившись в лаборатории, многие дни предавались каким-то тайным опытам. Никто не знал, чем они были заняты. Чтобы уберечься от досужего любопытства, ученые тщательно зашторивали окна лаборатории, а когда уходили, Эдисон сам внимательно проверял замки на дверях. Увы, величайший соблазн не обошел и их: Эдисон и Тесла пытались достичь того, к чему тщетно стремились до них многие поколения алхимиков, – превращения других металлов в золото. При помощи рентгеновской установки с золотыми электродами они облучали тонкие пластинки серебра. А в то время, когда, отложив все другие дела и опыты, они предавались этим экспериментам, другой американец, профессор Ира-Рамсен, сооружал аппарат для «молекулярных превращений одних металлов в другие». То, чего не могли добиться алхимики, надеялись совершить теперь ученые во всеоружии последних достижений науки, новейшей аппаратуры и точных приборов.

И вот пришел день, когда эти ожидания, казалось бы, начали сбываться. В 1896 году американскому химику Кэри Ли удалось изготовить на основе серебра некий желтый металл, по внешнему виду весьма напоминавший золото. Правда, химические свойства его оставались теми же, что у серебра. Но как говорил сам Ли, не все же может быть достигнуто сразу.

И действительно, уже через год на первых страницах газет появилось сообщение, что искусственное золото наконец получено. Имя человека, которому якобы удалось это, пользовалось доброй репутацией в среде ученых и изобретателей. Стефен Эмменс был профессиональным химиком, автором многих серьезных научных публикаций и ряда открытий. Одно из его изобретений – взрывчатое вещество «эмменсит» – было принято военным министерством для изготовления мин. Эмменс был не случайным человеком в науке, и его слова имели вес. Поэтому такой резонанс и получило его заявление о том, что им открыт наконец способ превращения серебра в некий металл, названный им «аргентаурум» и практически неотличимый от золота. Три слитка этого металла после скрупулезной проверки в одной из испытательных лабораторий Соединенных Штатов были куплены по цене золота.

Эмменс отказался удовлетворить любопытство газетчиков и открыть секрет изготовления золота. Это, заявил он, подорвало бы золотой баланс и для многих превратилось бы в катастрофу. Вместе с тем ученый согласился выступить с публичиой демонстрацией своих опытов на Всемирной выставке в Париже в 1900 году. Но он так и не появился там. И вообще внезапно исчез. Исчез без следа. История эта не имела никакого продолжения. Нашлись ли люди, которым открытие доктора Эмменса показалось слишком опасным, и они решили убрать его, попытались ли они перед этим вырвать у него его тайну – всего этого, по всей вероятности, мы не узнаем никогда.

Точно так же мы едва ли когда-нибудь узнаем подробности экспериментов немецкого профессора Адольфа Миетхе, сделавшего в 1924 году заявление для прессы о том, что им открыт метод превращения ртути в золото. Пользуясь этим методом, профессор неоднократно получал якобы чистое золото в своей лаборатории. Вскоре после этого такого же рода известие поступило от японского профессора Нагаока (Институт физических и химических проблем, Токио). И снова – ни подтверждения, ни опровержения. Вслед за первыми сообщениями падает как бы завеса молчания.

Казалось бы, еще со школы каждому известно, что не может в колбе один элемент превращаться в другой. Не могут свинец или ртуть перестать быть свинцом или ртутью и стать золотом. Неужели ученым, таким, как Эдисон и Тесла, не было известно то, что сегодня знает каждый школьник? А может быть, все дело в том, что им было известно больше, чем другим?

Уже упоминавшийся голландский естествоиспытатель ван Гельмонт проделал такой эксперимент. Он взял большой глиняный сосуд, насыпал в него 90 килограммов сухой почвы, предварительно прокаленной в печи, и посадил туда саженец ивы. Пять лет он не давал деревцу ничего, кроме дистиллированной или дождевой воды. Когда же ученый выкопал и взвесил его, оказалось, что за пять лет растение увеличило свою массу почти на 80 килограммов. При этом исходный вес почвы (90 килограммов) почти не уменьшился. Откуда, из какого материала построило растение эти 80 килограммов дополнительной массы? Не из дистиллированной же воды – если, конечно, не предположить, что растение смогло преобразовывать водород и кислород в какие-то другие необходимые ему элементы.

Спустя два столетия известный шведский химик Й. Я. Берцелиус (1799—1848) повторил этот эксперимент, несколько видоизменив его. Он выращивал кресс-салат на стеклянной крошке методом гидропоники, подавая на корни только дистиллированную воду. Когда он сжег растения и подверг анализу состав золы, содержание серы оказалось в ней в 2 раза большим, чем в семенах. Эти эксперименты в различных вариантах были воспроизведены многими исследователями. И всякий раз результаты ставили их в тупик. Французский биолог Ц. Кервран, выращивая овес методом гидропоники, с удивлением обнаружил, что через несколько недель количество кальция в растениях возрастало в 4—7 раз, хотя ни из раствора, который подавался, ни из воздуха получить такое количество кальция они не могли.

Более двадцати лет посвятил таким опытам французский профессор Д. Бертран. Он использовал различные методы и приемы, стремясь сохранить чистоту эксперимента. Заключение, к которому он пришел: «…мы вынуждены признать свидетельство, которое получено, – растениям известен древний секрет алхимиков. Каждый день на наших глазах они преобразуют элементы».

Секрет алхимиков известен, возможно, не только растениям. В ходе опыта курам скармливали овес, не давая им никакого другого корма и тщательно рассчитав количество кальция в овсе. Оказалось, скорлупа яиц, которые несли подопытные куры, содержала значительно больше кальция, чем они получали.

Удивительно, что творить кальций, казалось бы, из ничего способны оказались даже цыплята. Тщательно измерялось количество кальция в содержимом яиц, которые затем отправляли в инкубатор. Когда вылуплялись цыплята, в их тельцах кальция оказывалось в 4 раза больше! (Количество его в скорлупе оставалось при этом неизменным.)

Некоторые геологи считают, что преобразование элементов совершается и в неживой природе. «Работая на Камчатке, а затем в Сибири, – писал доктор геолого-минералогических наук А. Меняйлов, – я пришел к выводу, что в природе развит механизм превращений элементов, еще мало известный геологам, как и специалистам других областей естествознания». Почти все рудные месторождения возникли в результате спонтанного превращения элементов – так полагает свердловский геолог П. А. Корольков. В их числе – месторождения золота в Южной Африке, которые уже более полувека дают 40 процентов мировой добычи.

«Золото растет под землей» – так говорили древние. Некоторые старатели и сейчас верят в это. Если через много лет спуститься в заброшенные штреки и шахты, где шла когда-то добыча золота и где выбрано было все до пылинки, там всегда можно снова найти золото. Немного, но находится всегда. Те, кто когда-то работал там, не могли бы оставить, пропустить его. Так говорят старатели. А вот что некогда писал об этом Леонардо да Винчи: «Внимательно рассматривая ветвления золота, ты увидишь на концах их, что они медленно и постепенно растут и обращают в золото то, что с ними соприкасается».

«Превращение элементов!» – это был лозунг, под которым поколения алхимиков вели жизнь одержимых, принимали смерть в тюрьмах, застенках, на эшафоте. Это был лозунг, который так легко позволял последующим поколениям подвергать их осмеянию.

И все же превращение элементов происходит. В живых организмах, в растительном мире, в недрах земли. Но если так, нет ничего невозможного и в том, чтобы процесс этот мог совершаться и в каких-то других, скажем лабораторных, условиях. Во всяком случае Артур Кларк, например, в своих прогнозах на будущее отводит место и этому – превращению элементов, которое, полагает он, наука осуществит где-то к 2050 году.

К тому времени можно будет, наверное, с большей уверенностью судить, что это – действительно ли открытие нового или возвращение уже достигнутого когда-то знания, которое хранилось в глубокой тайне и оказалось в конце концов утраченным и забытым.

* * *

Последовательность нашего рассказа может быть представлена как серия сужающихся концентрических окружностей. Сначала мы говорили о тех, кто искал легендарную золотую страну Эльдорадо. Круг их поисков был огромен, он охватывал дальние страны и материки, которых не было еще на карте.

Этот круг значительно сузился, когда речь зашла об охотниках за сокровищами. Теперь он не выходил за пределы развалин какого-нибудь замка или древней гробницы.

И наконец, алхимики. Круг их поисков ограничивался уже овалом реторты, каплей расплавленного металла на дне тигля. Этой золотой точкой, находящейся как бы в центре разбегающихся кругов, мы и завершим наш рассказ об одном из величайших безумий, выпавших на долю человечества, – безумии золота.

Только одна страсть может сравниться с этой и даже превосходит ее. Это – стремление к власти, властолюбие.