ОТ АВТОРА

П риступая к изложению 4-й части Истории казаков, автор отдает отчет в степени трудности принятой задачи и сложности обстановки, с которыми связан этот период истории казаков.

Великая война 1914–1918 годов для России и для всего человечества, в том числе и истории казаков, послужила началом международных потрясений, под влиянием которых человечество находится и до настоящего времени.

Наиболее тяжелыми последствиями война 1914 года сопровождалась в России. Россия, в течение трех лет выдержавшая военное напряжение, из-за отречения от престола императора и последовавших событий, не получила достаточной, по ее заслугам, оценки деятельности ее в Великой войне. Материалы по истории войны в большинстве своем в революционное время погибли или уничтожены; история войны русскими военными историками не написана. История этой войны и понесенных Россией жертв кратко и не всегда справедливо представлена в изложении историков ее бывших союзников или противников. Со стороны русских исследователей оценка русской армии тесно связывается с последствиями революционного процесса, его неизбежности благодаря военным неудачам, приведшим Россию и армию на край гибели. Эта ложь, почти неопровергаемая, служит оправданием для политических и военных деятелей, оказавшихся в роли наследников прошлого, показавших полную непригодность в управлении страной, приведших ее к полной разрухе и превративших ее из России в СССР. Оценка прошлого, правящей среды, системы, равно как и армии, не чужда и многим представителям старой русской армии, главным образом тем, кто играл крупную и ответственную роль в подготовке и процессе государственного развала и затем в Гражданской войне.

Оценка прошлого имела двусторонние истоки: командного состава и прогрессивной общественности, расхождения их были лишь в методах и тактике, но цели одни и те же; и те и другие твердо держались убеждений в неизбежности революции. Военные неудачи, внутренние непорядки той и другой стороной относились на безответственность, бездарность монархического правления и плохую подготовку армии к войне. Несмотря на очевидность военных неудач, происходивших благодаря бездарности высшего командования, ни правительство, ни подготовка к войне не могли иметь прямого к ним отношения, точно так же как и к внутренним затруднениям, присущим времени напряженной войны не только России, но и любой другой страны. Начало катастрофического развала и анархии в стране общественные деятели, ответственные руководители армией искали в чем угодно, только не в личной непригодности к той тяжелой роли, за которую они взялись.

Несмотря на обширную литературу о пережитых и переживаемых событиях, в русском народе и в иностранных кругах остается неразрешимой загадкой – 1) как случилось, что к власти в России пришла во всех отношениях антигосударственная партия большевиков? Партия, отрицающая государственное право, право личности, личной инициативы не только в вопросах экономики, но и свободного суждения и выражения своих мыслей; полное отрицание морали, мирных общественных отношений, заменив эти принципы общечеловеческой культуры разжиганием общественной ненависти, игрой на самых низких инстинктах преступной части населения и уголовного элемента, 2) почему, вопреки утверждению либеральной части русской общественности, обманутый большевиками народ терпит их владычество больше полувека?

Вопросы эти составляют исследование будущих историков. В 4-й части «Истории казаков» автор не ставит перед собой задачу ответить на эти вопросы и разрешить эту проблему, а лишь стремится показать те отражения, которые революционный процесс имел в казачьих массах, отношение казаков к проходившему государственному развалу и наступавшему бесправию. В изложении этой части «Истории казаков» я держусь того же плана, что и в предыдущих частях, представляя Историю казаков как территориально, так и этнографически частью истории русской империи и только указывая место, которое они в ней заняли.

Великая война требовала всестороннего напряжения всего русского народа, в такой же степени требования относились и к казачьим областям, с теми особенностями, которые вытекали из их особого положения. Поэтому выделить в особый отдел деятельность казачьих частей в общем ходе мировой войны не представляется возможным, но можно указать на отдельные эпизоды и некоторые особенности их тактики.

Роль казаков приобретает особое значение в начавшемся процессе революционного развала России, касавшегося также и казачьих областей, затем роль их, как противодействующей силы распространявшегося большевизма, Гражданской войны – это и является главной целью этой части исторического изложения.

Отношение казаков к революции, государственному развалу оказалось совершенно противоположным у подавляющего большинства массы русского народа. В среде казаков наиболее многочисленного Войска Донского революционный процесс не обошелся без инцидентов, и даже очень тяжелых. Однако в среде участников этих тяжелых событий происходило моральное оздоровление от заблуждения и желания пойти по тому обманному пути, по которому направляли их демагоги, оказавшиеся в незначительной части командного состава. Сближаясь с представителями авангарда русской революции, казаки быстро разбирались в свойствах их чисто разбойного характера, отходили от них и становились их непримиримыми врагами.

Нельзя, конечно, скрывать того, что значительная часть фронтовиков оказалась на стороне красных, но большинство оказавшихся на их стороне возвращались или персонально, или еще чаще войсковыми частями, полками и даже большими соединениями. Ошибки в таких сложных общественных изменениях возможны не только в массах, но в не меньшей, а может быть и в большей, степени в более культурных слоях населения. Причины непротиводействия большевикам к приходу их к власти со стороны образованного класса объяснялись в некоторой степени надеждами, что приход их к власти оздоровит общество, народ и может послужить поворотным пунктом возвращения к порядку.

Причем все были уверены, что большевики у власти – явление эпизодическое, неизбежное для оздоровления страны. Никто, включая вождей большевиков, в долгое пребывание у власти не верил.

Было немало карьеристов, для которых развал и беспорядок открывали широкие возможности к достижению легкой карьеры, о которой в нормальных условиях они не могли и мечтать. Эти карьеристы и увлекали за собой часть казаков-неудачников. Казаки, прочно сидевшие на своих землях, предпочитали удержать от разгрома то, чем владели, нежели искать легкой наживы.

Различия характеров казаков и массы русского народа крылись в их историческом прошлом. Казаки составляли часть русской государственности, они по праву могли называться русскими людьми, но они никогда не жили так, как русский народ, иначе говоря, не были в бытовых условиях русского крестьянина. Нет основания отрицать, что казаки в прошлом были те же русские люди, но из-за наступившей исторической трагедии русского народа, попавшего под власть завоевателей, часть людей, выведенная из страны, принуждена была жить в совершенно обособленном положении, нежели весь народ. У казаков оказались утерянными общая бытовая связь и общественные навыки. Выходя из-под власти бывших завоевателей, казаки вынесли особые качества, имевшие вначале большую ценность для русских князей, а затем императоров, которые они старались не только хранить, но и всячески поддерживать. Казаки веками создавали свой быт на основе общих решений, и потому свобода для них была явлением естественным, нормальным, для осуществления которой не нужна была ломка общественного порядка, и ослепить их обещаниями свобод было невозможно.

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

К началу Великой войны 1914 года в составе Российской империи существовали двенадцать казачьих областей, территориально расположенных на тех местах, на которых в прошлом они выполняли роль постоянных войск, охранявших границы против народов Средней Азии.

Все казачьи войска, располагавшиеся к востоку от низовьев р. Волги, за исключением казаков Уральского Войска, были образованы распоряжением русского правительства. С расширением границ государства создавались оборонительные рубежи, которые заселяли казачьими поселениями, кадрами которым служили казаки, выводимые из старых казачьих областей, пополнявшиеся стрельцами и охотниками. Пограничная линия казачьих областей в азиатской части России тянулась от Астрахани до реки Уссури, впадавшей в Охотское море, по течению которой расселено было Войско уссурийских казаков. Так были образованы: в 1737 году – Астраханское войско; в 1740 году – Оренбургские Сибирские казаки, соратники Ермака, послужили основанием Сибирского Войска, получившего окончательное оформление при Петре Первом в 1725 году. Забайкальское, Семиреченское, Иркутское и Енисейское – в 1867 году; Амурское – в 1879 году и Уссурийское – в 1888 году.

После того как Средняя Азия вошла в состав Российского государства, казачьи поселения оставались на занимаемых ими местах, сохраняли во внутреннем быту свое особое устройство и в составе русской конницы составляли особый разряд легкой конницы, выставляя отдельные казачьи части, носившие название иррегулярных войск.

Все казачьи области обеспечены были значительными земельными наделами; коня, снаряжение и обмундирование выставляемых в армию частей казаки должны были приобретать за собственный счет. В мирное и военное время все казачьи области, в зависимости от количества населения, выставляли соответствующее количество и войсковых соединений. Наиболее многочисленное из них, Войско Донское, выставляло в мирное время 17 армейских казачьих полков, 2 гвардейских, 7 армейских и 1 гвардейскую батарею, 16 отдельных сотен и 6 сотен особого назначения; Кубанское Войско – 11 полков, 5 пластунских батальонов, 5 батарей, две сотни конвоя Его Величества и сотню при Наместнике Кавказа; Оренбургское – 6 конных полков; Терское, Забайкальское – по 4 конных полка; Сибирское – 3 полка и остальные Войска, численно менее значительные, выставляли не более полка и несколько сотен.

При общем численном наличии всех казачьих областей мужского населения в 2,9 миллиона в мирное время казаками выставлялось в полки до 23 000 человек, или 12 % населения мужчин, начиная с 21-летнего возраста.

С объявлением войны все казачьи части увеличивались полками второй и третьей очередей, и количество увеличивалось в три раза.

Казачьи полки, сотни и батареи распределялись между общеармейскими соединениями или же составляли отдельные казачьи дивизии. Командный состав, до командиров полков включительно, был казачьего происхождения; командование более высших соединений назначалось в общеармейском порядке.

Что такое казаки в условиях мирного быта и как вооруженная сила?

Во внутреннем быту казаки, как и 75 % русского населения, были земледельцы и скотоводы с той лишь разницей, что казак был более тесно связан с землей, служившей его экономической базой, чтобы выполнять государственные обязанности, возлагавшиеся на него Особым положением. Кроме земельных наделов, казаки пользовались и другими льготами. Они были освобождены от всех видов денежных налогов и имели право пользования всеми видами угодий: рыбной ловлей, лесными промыслами и полезными ископаемыми.

Происхождение казаков было тесно связано с прошлым русской истории. Казачьи войска для России были наследием разложившегося монгольского государства, в составе которого Русь находилась около трехсот лет. Выходя на путь государственной независимости, Русь не имела ни армии, ни средств вооружения, а главное, не имела опытных военачальников, так как все это составляло принадлежность ханов. Даже в частых княжеских междоусобицах русские князья не могли пользоваться собственными вооруженными силами, а только теми, которые получали от ханов. Монголы имели под своей властью все русские княжества до Галича и Новгорода. Ханы Золотой Орды, как и другие улусы монгольской Империи, при формировании вооруженных сил пользовались населением покоренного ими народа и в виде дани брали каждого десятого человека для формирования армии и других потребностей по обслуживанию обширного государства. Армия монголов строилась по обычаям кочевников. Все кочевые племена должны были быть всегда готовыми для военных действий и представляли собой подвижные военные лагеря. Части забираемого оседлого населения расселялись на отводимых им землях, преимущественно пограничных линий, и также должны были быть всегда готовыми для походов и защите границ от нападений соседей. Так в течение трехсотлетнего пребывания под властью ханов образовалась большая часть вооруженных сил, занимавших положение легкой конницы, – казачьи войска.

С распадом Золотой Орды большая часть этих войск оставалась на местах их расселения при ханах, часть же сдвинулась в сторону русских княжеств, наполнила их города, ища новых условий для своего существования.

Для слабого Московского княжества наличие единоплеменных вооруженных сил, оказавшихся на его окраинах, было бесценным соседством, поэтому и было быстро установлено сношение с ними. Сближение шло с обеих сторон: для московских князей – с целью использовать казаков для защиты границ, а со стороны казаков – потребность в известной помощи питанием, деньгами, а впоследствии и средствами вооружения: порохом, свинцом и оружием, требовавшимися еще долгое время для борьбы с многочисленными кочевыми племенами, их окружавшими.

Менялась обстановка, менялись условия отношений казаков с московскими князьями. Казачьи войска в составе московских вооруженных сил составляли войска легкой конницы, и организация их не требовала со стороны государства никаких расходов. Главным условием со стороны казаков было – гарантия и неприкосновенность их земель и внутреннего быта. Отношения эти были приняты со времени установившихся отношений казаков с московскими князьями и подтверждались каждым московским, а затем российским императорами, вступавшими на престол. Как вооруженная сила казачьи войска складывались веками, военными навыками они были обязаны степной коннице, ушедшей с исторической сцены с прекращением кочевого быта, но хранили сильные стороны ее тактики. Однако со словом «казак» связывалось и нечто особое, крывшееся в прошлом человечества, в его эпосе, украшавшее фантазию действительными и вымышленными героями. Основной мечтой человечества всегда было уйти от тяжелой действительности и укрыться в стране красивой мечты, а мечта эта никогда не оставляла и не оставит человечество. Общества и государства создавались в условиях, требовавших много труда, жертв и крови; этими усилиями они создавались, существуют и поддерживаются. Убежище от тяжелой действительности – это мечта, и чем безнадежнее действительность, тем привлекательнее мечта.

Не вдаваясь в строго отвлеченные идеи, можно допустить, что с бытом казаков связывалось отражение народной мечты, отразившееся в его эпосе.

В русской действительности казак был, с одной стороны, примером гражданских свобод, с другой – основой порядка и законности. Одной из основ гражданственности донских казаков было правило: «С Дона выдачи нет». Вступавший на землю донских казаков, какой бы национальности, какой веры и общественного положения прибывший ни был, покрывался этим законом, зависимость от прошлой государственности теряла силу. Это положение усиливало тягу в сторону казачества и составляло проблему в далеком прошлом, имевшую отражение и в последующей истории казаков. В прошлом тяга русского народа к убежищу казаков приводила казаков к тяжелым конфликтам с московским правительством, требовавшим выдачи бежавших. В момент революции пришлые силы оказались не на стороне порядка и защиты земли, их приютившей, а на стороне их противников. Казачьи области, выходя из зависимого положения от монголов, во внутреннем быту были построены по примеру древних военных дружин. Монгольская империя, несмотря на строгую иерархическую династическую преемственность, была основана на широкой племенной автономии. Начиная сверху, все важные государственные вопросы решались на общих собраниях Курултая, составлявшегося из ближайших родственников и сотрудников хана. Перед выступлением в поход все племена и народности выбирали своих военачальников, и во главе их становился вождь, одобренный криками войска.

Внутренний быт казаков прочно держался старого дружинного порядка. Все решения, касавшиеся быта казаков, принимались на общих собраниях, а для военных походов избиралось начальство. Преемственность в управлении внутренним бытом этим не нарушалась, и атаман, стоявший во главе Войска, мог выступать в качестве высшего начальника или оставался на Дону, а в поход выступал его заместитель, или наоборот. Внутренний быт тоже был устроен по дружинному быту – все были экономически и социально совершенно равны. Русское правительство на протяжении истории не только не нарушало этот порядок, но всячески его поддерживало.

Казачий быт и военные качества казаков оправдываются не только историей далекого прошлого, когда на поле боя выводились мало обученные, в тесных колоннах, войска, но и позднейшего времени – в войне с армиями, вооруженными огневыми средствами, способными к сложным маневрам и под начальством такого полководца, как Наполеон, в войне с которым казаками была завоевана мировая известность. Первая половина XIX столетия была временем увлечения в России и других странах Европы организацией вооруженных сил по примеру казачьих войск, совмещавших военную подготовку без отрыва от повседневных работ земледельца. Организация в России военных поселений была ярким примером осуществления этой идеи. Население некоторых районов страны объявлялось на положении военного поселения, продолжало заниматься хозяйством, но одновременно все мужское население подчинялось военной дисциплине, следовало обучение военному строю, маршировке, ружейным приемам, стрельбе и порядкам ведения боя. Внутренний порядок домашнего быта тоже подвергался военному контролю, и во внутренней жизни требовались чистота и порядок. По Указу императора Александра Первого система военных поселений должна была облегчить тяжелую участь солдата, отрываемого от семьи почти на всю жизнь, с перспективой в старости полного одиночества и отсутствия средств существования. Благая по идее мысль в действительности привела к совершенно противоположным результатам. Облагодетельствованное население стало обращаться со слезными просьбами ко всем сильным в окружении императора и лично к Высочайшей милости, прося избавить их от условий казарменного быта; и люди были готовы выполнять рекрутские наборы, но в частной жизни хотели оставаться только земледельцами. Длительный и тяжелый российский опыт организации армии на принципе совмещения повседневной работы с военным обучением привел к заключению, что военные поселения не могли воспитать хороших солдат, но вместе с тем превращали их в плохих земледельцев. Опыт привел к решительному отказу от продолжения этой соблазнительной системы военной организации.

С развитием военного искусства обучение казачьих войск велось по уставам, установленным для кавалерийских частей и других родов войск, за исключением определенных тактических приемов порядка формирования частей.

Казачьи полки формировались по строго территориальному признаку. Полки пополнялись призывными из одних и тех же мест, и даже создание сотен держалось этого порядка, за исключением случаев, когда сотни формировались по мастям лошадей. Порядок создания полков создавал товарищескую спайку в мирное и тем более военное время и уверенность во взаимопомощи, а также служил и контролем на местах, так как в письмах к родителям каждый писал не только о себе, но и о своих товарищах, и отличиями по службе гордились не только родители, но и жены, так как по принципу семейной патриархальности все казаки, достигавшие полных 18 лет, по обыкновению, женились и, уходя на службу, оставляли молодых жен в печальном одиночестве.

С развитием военной техники, скорострельного оружия менялись формы и условия боя, менялась тактика войск и менялись роль и значение различных родов войск. С началом войны 1914 года между европейскими народами, обладавшими большими средствами техники и огневых средств, с первых же дней войны формы боя показывали на бессилие конницы в преодолении в конном строю огневых средств и искусственных средств обороны, кроме того, очевидность показывала, что при наличии современных массовых вооруженных сил конница лишалась свободных пространств для необходимых маневров и возможности выхода на более уязвимые места противника – его фланги и тылы.

Это общее положение должно было отразиться и на тактике казачьей конницы, несмотря на ее преимущество перед регулярной конницей, умение действовать не только в сомкнутых конных строях, но и строях более гибких с учетом лучшего применения характера местности.

Казачьи войска вступили в войну по установленному порядку мобилизации казачьих войск. Призванные по мобилизации казаки вошли в состав полков второй и третьей очередей и нескольких отдельных казачьих дивизий. Казачьими войсками было выставлено 164 конных полка и 161 отдельная сотня со значительным количеством легкой конной артиллерии. Наряду с казачьими отдельными дивизиями, существовавшими в мирное время, в военное время было 8 казачьих отдельных дивизий и несколько отдельных бригад.

В условиях современного боя конница на восточном русско-австро-германском фронте оказалась в лучших условиях, нежели конница западного франко-германского фронта. Благодаря большому протяжению и меньшей войсковой насыщенности конница имела возможность использовать свою подвижность, совершать маневры и проникать в тылы противника, но возможности эти являлись исключением, и свое бессилие перед огневыми средствами конница испытывала то же, что и товарищи по оружию западного фронта. Тот же кризис бессилия переживала и казачья конница, сходя быстро с исторической военной сцены.

Но в подготовке к мировой войне в составе армий всех европейских стран было большое количество конницы. С началом войны на деятельность конницы возлагались большие надежды. Конница должна была не только обеспечивать от вторжения противника пределы страны во время мобилизации войск, но даже должна была прорвать пограничную военную завесу противника, проникнуть в глубь страны, нарушить сообщения и всеми средствами нарушать порядок мобилизации и переброски войск в процессе сосредоточения и развертывания для начала военных действий. Для выполнения этих задач лучшим образом могли отвечать части легкой казачьей конницы и гусарских полков регулярной конницы всех армий. Почему в мирное время большая часть конницы всех европейских стран расположена была в районах прифронтовой полосы и с началом войны первая начинала военные действия.

Однако военные планы всех стран, построенные на опытах прошлого, были нарушены новыми условиями войны и в корне изменили взгляд на военное значение конницы; несмотря на героические порывы кавалерийского духа, воспитанного на героических конных атаках прошлого времени, надо было примириться с тем, что огневой силе можно противопоставить только те же огневые средства.

Многочисленная казачья конница в течение всей войны исключения из общего правила не составляла и, несмотря на побуждения многих военачальников использовать кавалерийские порывы, выполняла свой долг, не внося существенных изменений в общее положение.

 

ЕВРОПА И ОБЩЕЕ МИРОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ К НАЧАЛУ ВОЙНЫ 1914 ГОДА

Политика европейских народов XIX столетия построена была на принципе свободной конкуренции: расширения своих территорий, приобретения новых земель путем колониальных завоеваний. Несмотря на то что такие народы, как Китай и Индия, по численности составляли 2/3 населения земного шара, они находились под властным господством Европы. Индокитай находился под господством Франции, Индия составляла владения английской короны. Все страны Африки были разделены между теми же европейскими народами. Обширные области Конго составляли личные владения бельгийского короля. Западные и восточные части Африки были разделены между Францией, Германией и Португалией.

Колониальные приобретения западными народами достигнуты были без больших жертв в людях и материальных затрат. Гегемония Европы над народами Востока и Африки оправдывалась превосходством не только их культуры, но и техники. Никаких договоров европейских народов с колониальными народами как равными не существовало, и отношения поддерживались на строгом превосходстве колонизаторов.

Среди азиатских народов независимость сохраняла только Япония, которая тоже по примеру европейских народов решила вести колониальную политику. В 1853 году Япония вышла из состояния своеобразной изоляции и, сохранив феодализм и анархию, стала использовать технические достижения по примеру Европы в целях колониальных приобретений.

Господствующее положение Европы в колониальных странах построено было на соревновании и соотношении вооруженных сил, вызывавших политические конфликты, в результате чего шел рост и увеличение вооруженных сил, направлявшихся уже не в сторону колониальных народов, а в сторону ближайших соседей.

Колониальные завоевания, не встречавшие сопротивления беспомощных колонизованных народов, сопровождались борьбой между колонизаторами.

Англия, изгнанная в начале второй половины XVIII столетия из Америки, перенесла колониальную политику в Индию и захватила ее приморские провинции, распространив свою администрацию на всю обширную страну. С развитием колониальной политики рос английский флот, занявший господствующее положение на морях.

Франция со времени революции шла в колониальной политике по пути, намеченному Бонапартом. Неудавшийся его поход через Египет в Индию, сильное противодействие Турции и Англии повернули колониальную политику Франции в сторону Африки. Был захвачен Алжир и затем другие части Африки.

На путях в Индию стояла сильная еще Турция. Но в 1827 году соединенным флотом Англии, Франции и России в порту Ионических островов Наварине турецкий флот был уничтожен, и Турция была поставлена в беззащитное положение, что открыло пути на Восток.

Россия нанесла в 1827–1828 годах Турции такое сокрушительное поражение, после которого последняя была уже не в состоянии оправиться и, по общему мнению, представляла труп, за наследство которого поднимался спор наследников.

Первой и бесспорной наследницей на наследство Византии являлась Россия с претензией на владение Константинополем. Но ее бывшие союзники против Турции, Англия и Франция, предпочитали, чтобы ключ к выходам из Босфора находился в руках слабой Турции, нежели у сильной России. Когда Черное море открылось для России, ее флот составил конкуренцию западным странам, что в конце концов привело Россию к войне против Англии, Франции и Турции в 1854–1856 годах. Черное море оказалось для России закрытым. Англия заняла господствующее положение на морях. Франция превращалась под властью Наполеона III в сильную державу на материке.

Пруссия занимала положение одного из незначительных королевств среди многочисленных владений германских народов.

В начале второй половины XIV столетия Пруссия объединила под властью короля Пруссии все разъединенные германские княжества и превратилась в сильное государство Центральной Европы. В 1863 году Пруссией было нанесено решительное поражение сопернице по объединению германских народов – Австрии, а в 1870–1871 годах – еще более решительное поражение Франции. Франция должна была согласиться на мирные условия, предложенные победителем, заплатить тяжелую денежную контрибуцию и согласиться на аннексию Эльзаса и Лотарингии.

Пруссия становилась среди европейских народов наиболее мощной военной силой. Одновременно Германия усиливала мощность своего флота.

Желание занять господствующее положение в мире создавало между странами Европы враждебную подозрительность, нарушало равновесие между Европой и колониальными странами. Первое нарушение отношений с азиатским миром было положено Англией. В 1902 году Англия заключила на равных началах дружественный союз с Японией. Очевидно было, что союз этот направлялся против одной из европейских стран. В результате в 1904 году Япония, имея поддержку со стороны Англии, вступила в войну с Россией. Россия на далекой окраине терпела военные неудачи, и война окончилась потерей всего русского флота и тяжелыми внутренними смутами. В этот тяжелый для России момент Германия старалась всячески поддержать Россию и готова была оказать ей помощь. Россия быстро оправилась от военных неудач и внутренних потрясений, всесторонне укрепилась, но политические связи продолжала направлять не в сторону Германии, а Франции. Европа к началу столетия оказалась разделенной на два военных лагеря: Франция и Россия, к которым примыкала Англия, с одной стороны, и Германия и Австро-Венгрия – с другой.

К коалиции этих более мощных держав примыкали такие менее значительные страны, как Италия, Турция и страны Балканского полуострова. На Дальнем Востоке особое положение сильной военной державы занимала Япония.

Сосредоточение страшных разрушительных сил наиболее мощных по культуре и технике народов, составлявших угрозу для тех же стран, не только не сокращалось, но все время усиливалось, и все страны лихорадочно готовились к мировому конфликту.

Побуждением к войне были устаревшие политические претензии национального превосходства над противником, легкая надежда на победу. XIX век с его широкой колониальной политикой против народов со слабыми средствами обороны привел к бесконтрольной эксплуатации и грабежу малоразвитых народов. Легкие успехи против азиатских народов переносились и на отношения между европейскими народами. В сознание правящей среды ни одного европейского народа не проникала мысль, что при современных разрушительных средствах, не говоря уже о приносимых человеческих жертвах, никакие завоевания не могут возместить расходов ведения войны и ее разрушительных последствий. Наоборот, все страны были убеждены в том, что война между коалициями будет молниеносной и не может продолжаться более трех, а всего вероятнее – шести месяцев, после чего истощенный в средствах противник будет принужден принять все условия победителя. С такими представлениями европейские народы готовились разрешать стоявшие перед ними национальные вопросы не путем мирных переговоров, а вооруженной силой.

Германия чувствовала себя стесненной на европейском материке с востока и запада. Выходя на историческую арену, став сильным военным государством, она стремилась расширить свои границы. Захват колоний к тому времени был закончен, свободных для колонизации стран не оставалось. Германия имела в качестве колониальных владений небольшие земли в южной и юго-западных частях Африки. С целью укрепиться на побережье Средиземного моря Германия решила занять Тунис, находившийся под протекторатом Франции. Но при поддержке, оказанной Франции Россией, должна была отказаться от этой цели. Расширение «еспас виталь» для Германии составляло основную цель.

Англия, господствовавшая на морских путях, с развитием морских средств Германии ревниво охраняла свое преимущество и видела в ней соперницу в колониальной политике, стремилась если не уничтожить, то, во всяком случае, приостановить развитие морской мощи своего противника.

Франция в течение полувека готовилась к реваншу – отмщению Германии за поражение 1870–1871 годов и возврату отнятого у ней Эльзаса и Лотарингии.

Россия никаких претензий на территориальные завоевания не имела и со времени царствования Александра Первого, установив свои этнографические границы на западе и юге, все внимание должна была направлять преимущественно на внутреннее положение страны. Развитие России во всех отношениях шло значительными этапами, и ко времени назревавшей европейской войны в культурном, экономическом и военном отношении она представляла одну из мощных стран. В целях дальнейшего развития страны в 1912 году правительством была намечена так называемая Большая программа, по которой предположена была с целью поднять уровень сельского хозяйства постройка до 16 000 сельскохозяйственных школ, намечено было дальнейшее развитие промышленности и усиление армии. Намеченная программа должна была быть окончена к 1917 году.

Война разразилась для всех неожиданно и вызвана была причинами, как будто не имевшими ни территориальных, ни экономических предлогов; и местом этого события явилась одна из наиболее слабых стран – Сербия и менее других имевшая военное значение – Австро-Венгрия.

Государства Балканского полуострова Болгария, Сербия, Греция и Турция составляли узел, вокруг которого развивалась политика, связанная с востоком Европы. Положение их определялось значением восточной части Средиземного моря, проливами Босфора – Дарданелл и Суэца, служившими кратчайшими путями в Великий океан, значение которого в XX веке возрастало по сравнению с Атлантическим. В связи со значением этого морского пути возрастала мировая роль и народов Балканского полуострова. За влияние среди этих народов велась ожесточенная борьба, и Балканы, по общему представлению, представляли «пороховой погреб», где для мирового пожара достаточно было одной искры. Мировые политические интересы на Балканском полуострове сплетались в различной форме. Для Англии и Франции влияние их в Турции и среди балканских народов обеспечивали морские пути, ведущие в Индокитай и к выходу в Великий океан. Россия стремилась поддерживать свое влияние среди этих народов – с одной стороны, чтобы выйти из замкнутого Черного моря на морские просторы, с другой – по традиции покровительства народам славянской расы.

Германия, а под ее поддержкой и Австрия тоже тянулись к той же цели – выйти на морские просторы и установить кратчайшие пути к колониальным владениям. Австро-Венгрия, продвигаясь к побережью Средиземного моря, шла путем присоединения к своим владениям славянских народов. Во владения Австро-Венгрии, в исторически сложившихся условиях, входила значительная часть славянских народов: Галиция, Словения, Моравия и Кроатия. В 1908 году, с согласия России, Австрия присоединила к своим владениям Боснию и Герцеговину. Событие в Сараево 1914 года в столице Боснии – убийство кронпринца – давало надежды Австрии покончить с Сербией и окончательно укрепиться на Балканском полуострове, имея свободные выходы в Адриатическое море.

Германия, потерпевшая неудачу при занятии Туниса и потерявшая возможность укрепиться на побережье Средиземного моря, должна была отказаться от этой цели, и пути, таким образом, для народов германской расы из Средиземного моря в Великий океан оказались закрытыми. Экспансия Германии на восток направлялась через Персию. Проектировалась постройка железной дороги на Тегеран, но ввиду того, что Персия была разделена на сферы влияния между Россией и Англией, то в своей экспансии в эти стороны она встречала непреодолимое препятствие. Не меньшее значение в восточной политике имела и Турция. Усилия европейских народов по изгнанию Турции из пределов Европы к XV столетию если и не были выполнены полностью, то Греция и все славянские народы были освобождены от ее зависимости. Но роль Турции на восточном побережье Средиземного моря и путях, ведущих с запада на восток, была по-прежнему господствующей.

 

ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ И ВЛИЯНИЕ ИХ НА ПЛАНЫ ВЕДЕНИЯ ВОЙНЫ

Географическое положение Германии в сложившемся в XX столетии положении заставляло ее вести войну на два фронта. Франко-русский союз требовал от германского генерального штаба решения для успешного ведения войны одновременно против России и Франции. Разработка плана войны велась большим генеральным штабом германской армии, и главными творцами по разработке плана войны были генералы фон Мольтке-старший и фон Шлиффен. Используя центральное географическое положение в отношении противников, сильно развитую сеть железных дорог, дающих возможность быстрой переброски войск во всех направлениях, возможность более быстрой мобилизации в начале военных операций, было намечено нанести решительный удар в сторону одного противника, вывести его из войны и затем направить все силы против другого. Для более быстрого и решительного удара представлялась Франция с наиболее ограниченной территорией. Решительное поражение в прифронтовой полосе и возможный захват Парижа, с падением которого нарушалась оборона страны, было равносильно окончанию войны.

Россия благодаря обширности территории запаздывала с переброской войск на театр войны по мобилизации и в начале первых недель войны представляла сильно уязвимую цель, но первые неудачи смягчались глубиной фронта, куда армии, при неудаче, могли отступать, в то же время получая подходившие подкрепления.

Германским генеральным штабом было принято решение: с началом войны главные силы направить против Франции, оставив против России оборонительный заслон и силы Австро-Венгрии.

Согласно принятому плану, Германия развертывала с началом войны против Франции 6 армий – в составе 22 армейских и 7 резервных корпусов и 10 кавалерийских дивизий. Против России, на Восточном фронте, Германия выставляла 10 армейских и 11 резервных корпусов и одну кавалерийскую дивизию.

Франция развертывала против Германии 5 армий – в составе 19 армейских корпусов, 10 резервных и 9 кавалерийских дивизий. Австрия, не состоявшая в войне с Францией, развертывала против России 43–47 пехотных и 11 кавалерийских дивизий. Россия развертывала на фронте Восточной Пруссии 1-ю и 2-ю армии. Первая состояла из 3 корпусов, 3 кавалерийских дивизий и отдельной конной бригады, 2-я – из 8 армейских корпусов и 4 кавалерийских дивизий.

Против Австро-Венгрии, на Юго-Западном фронте, русские развертывались в составе 4 армий – в количестве 14 армейских корпусов и 8 кавалерийских дивизий. Развертывание и подвоз на фронт частей из отдельных округов русской армии заканчивались к 40-му дню по мобилизации.

19 июля ст. ст. рано утром во всех частях была получена телеграмма с объявлением войны Германии, что служило началом военных действий. Значительное запаздывание в сосредоточении русских армий ставило их в невыгодное положение в отношении противника. Противники могли предупредить о наступлении и захватить не только наш передовой театр, но и нарушить ход мобилизации. Русское командование должно было принять меры для прикрытия границ и обеспечить сосредоточение и развертывание армии. Задача эта возлагалась на конницу. Одиннадцать кавалерийских дивизий, располагавшихся в пограничной полосе, должны были выполнять эту работу. Поэтому с объявлением войны эти кавалерийские дивизии выдвигались вперед и составляли завесу вдоль границы.

Ввиду большой разницы во времени мобилизации развертывание армии отодвигалось в глубь страны и для армий Северо-Западного фронта происходило в 150 верстах от границ и для Юго-Западного – в 100.

Весь район, так называемый передовой театр, к западу от Вислы, на фронте Ивангород – Варшава, ввиду того что он глубоко вдавался между австро-германскими границами, с объявлением войны русскими оставлялся.

К началу войны не было известно о решении германского генерального штаба, в какую сторону будет направлен главный удар – России или Франции. Решение это имело важное значение, так как от него зависела деятельность армии союзников и определялся ход операции.

Деятельность французской армии была тесно связана с готовностью к переходу к военным операциям русской армии, и казалось бы, что с началом войны она должна была занять выжидательное положение. Но по плану войны, принятому французским советом обороны, она по окончании мобилизации переходила в решительное наступление.

Военные действия на Русском фронте с обеих сторон начались деятельностью конницы. Первые столкновения в пограничной полосе показали, что при современной военной технике и огневых средствах глубокие рейды в тылы противника неосуществимы и задачи, возлагавшиеся на конницу, в большинстве случаев ей не по силам. Однако русская конница блестяще оправдала надежды. Она точно определила места группировок крупных сил противника, и, главное, ею было установлено, что основные силы Германии направлены были против Франции.

 

СРАЖЕНИЯ НА ЗАПАДНОМ ФРОНТЕ И ТЯЖЕЛЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ПОГРАНИЧНЫХ БОЕВ ФРАНЦУЗСКОЙ АРМИИ

На Западном фронте германская армия перешла в наступление, двигаясь правым флангом на Льеж, нарушив нейтралитет Бельгии. Нарушение нейтралитета Бельгии, гарантированного Англией, поставило последнюю в необходимость выступить для ее защиты. Англия объявила войну Германии и выступила против нее на стороне союзников. Армии Франции после окончания мобилизации были двинуты на линию границ. На вооружении армий была только легкая полевая артиллерия 75-миллиметровых пушек. Главное внимание верховного командующего французской армии генерала Жоффра было обращено на восточный сектор пограничной полосы, откуда, по предположению, должно было вестись наступление главных сил противника. Однако германские 1-я и 2-я армии под начальством фон Клюка и фон Бюлова, нарушив нейтралитет Бельгии, двигаясь в южном направлении, совершали глубокий обход левого фланга всей оборонительной линии, развернувшейся на пограничной полосе французских армий.

Первой угрозе окружения подвергалась левофланговая 5-я армия генерала Лянрезака. 9 августа был взят в плен офицер германской армии, который сообщил, что 23 армейских корпуса германских армий движутся через территорию Бельгии. Встревоженный генерал Лянрезак отправился в ставку генерала Жоффра и представил ему сведения о нависшей опасности со стороны Бельгии. Генерал Жоффр, убежденный, что германцы будут при наступлении иметь сильную группировку войск против правого фланга, старался убедить генерала Лянрезака, что, по сведениям Ставки, со стороны левого фланга нет никакого угрожающего положения.

Армия генерала Лянрезака была атакована с фронта, главным образом с левого фланга, и была поставлена под угрозу полного окружения. После оказанного в неравных условиях сопротивления армия была приведена в расстройство и разбита на отдельные группы, которые стали по собственному почину искать выход из окружения. Это было началом пограничных сражений французских армий и началом отступления их во внутрь страны.

Германская армия, используя преимущество артиллерийского огня, главным образом орудий большого калибра, безнаказанно уничтожала легкую артиллерию французов и наносила тяжелые потери живой силе.

Отход левофланговой 5-й армии французов ставил под угрозу англичан, под начальством маршала френча высадившихся на территории Франции. Армия Бельгии тоже под сильным напором германских частей, не имея помощи ни со стороны французов, ни со стороны англичан, сопротивляясь, отходила в сторону Анвера. В то время, когда развертывались эти события на левом фланге французской армии и ее союзников, правофланговые армии французов со стороны Лотарингии перешли в наступление в направлении на Саарбрюкен и потеснили передовые части. Но 16 августа по н. ст. кронпринц Баварии перешел в наступление и заставил 2-ю армию Костельно отступить на Нанси и 1-ю армию Дюбеля – на Люневилль. С целью поддержки командование начало переброску частей со стороны итальянской границы. Несмотря на развертывавшиеся операции, генерал Жоффр упорствовал и убеждал в слабости центра расположения германской армии, и 3-я и 4-я армии были брошены в наступление в центре в направлении Нефшато.

Но расчеты на слабость центра германского фронта оказались ошибочны, впереди наступающих армий Франции были развернуты 3-я и 4-я армии кронпринца. Части наступающих армий – 3-я генерала Сарайя и 4-я генерала Де Лангля встречены были сильным артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем; вся легкая полевая артиллерия французов была приведена к молчанию, и пехотные части остались без огневой поддержки артиллерии, части войск расстреливались безнаказанно. Со стороны германского командования операцией на фронте этих армий между реками Самбр и Мез руководил сам генерал фон Мольтке. 2-я армия фон Бюлова тоже была повернута в сторону юго-востока и направлена со стороны р. Самбр на левый фланг 4-й французской армии. После тяжелых боев, продолжавшихся до 23 августа, армии французов должны были отступить, и с отходом их левофланговая армия генерала Лянрезака оказалась в окружении и по приказанию генерала Жоффра принуждена была отступить. Полный охват левого фланга германской армии не удался. Армии Франции на всем фронте, неся тяжелые потери от огня артиллерии противника, отступали. Между английским корпусом и левым флангом 5-й армии французов и вместе с тем армией Бельгии произошел разрыв; и отступление шло в разных направлениях. В создававшихся тяжелых условиях, с непредвиденным исходом, английский маршал Френч при отходе держался морского побережья. Со стороны высшего командования французской армии оказались ошибочными предположения как стратегического, так и тактического характера. Германская армия ко времени наступления имела не двадцать два корпуса, как ожидалось, а тридцать три, и в сражениях принимали участие и резервные корпуса. Главный удар наносился не на Мец, а на крайнем левом фланге, и центр наступающих армий был не слабым, а со значительным превосходством в силах.

Неудача наступления в центре и катастрофическое положение, создавшееся на левом фланге, наконец открыли глаза генералу Жоффра на действительное положение. Он начал производить переброску с более пассивного правого фланга частей на левый. Вскоре была организована 6-я армия и под начальством генерала Монури переброшена была в Париж и поставлена в распоряжение коменданта города Парижа генерала Гальени. Чтобы закрыть происшедший разрыв между 5-й армией Лянрезака и 4-й генерала Де Лянгля, была сформирована армия под начальством генерала Фоша. Но так как во всех неудачах высшего начальства обычно находят виноватых из подчиненных, Жоффр, заручившись согласием военного министра Мессими, стал производить беспощадную чистку высшего командного состава. Первым был отрешен от командования Лянрезак, по объяснению высшего начальства, за слабо проявленную инициативу, хотя против его армии действовали две армии германцев и вся конница в составе нескольких конных дивизий. В армии вводилась жесткая дисциплина, сопровождавшаяся требованиями держать позиции, не считаясь с потерями. Отступающие армии отходили на линию течения реки Марны, и правый фланг германской армии генерала фон Клюка оказался в 60 километрах северо-восточнее Парижа. Выходя на линию реки Марны, германское командование резервов не имело и приказано было из центра Германии отправить два корпуса, а два других корпуса, оканчивавшие формирование, – на фронт России; кроме того, армия фон Бюлова, изменившая направление в сторону реки Самбры для содействия фронту кронпринца, создала разрыв с армией, который заполнить было нечем. Фон Мольтке вместо усиления по завету фон Шлиффена правого фланга, наоборот, повернул 1-ю армию к востоку и целью поставил не занятие Парижа, а уничтожение живой силы. Начались упорные бои на линии реки Марны. В это время генерал Гальени быстрой переброской 6-й армии со стороны Парижа вывел ее на правый фланг наступавшего фронта германцев и решил участь сражения. Фронтальные атаки германских армий сдерживались большими усилиями французских армий, но при появлении армии на фланге генерал фон Мольтке не проявил качеств своего дяди, старшего Мольтке, и не выполнил завет генерала фон Шлиффена – усиливать правый фланг, а приказал армиям отступить. 28/10 сентября началось отступление германских армий по всему фронту.

В то же время бельгийская армия отступила к Анверу, и бельгийское правительство в целях обороны страны вскрыло шлюзы и затопило водой целую область – наступление германской армии было остановлено. С целью охвата фланга с той и другой стороны начинались маневры, получившие название «бег к морю», окончившиеся стабилизацией фронта развернувшихся войск от моря до швейцарской границы. В германской армии высшее командование принадлежало кайзеру, а действительный главнокомандующий выполнял должность начальника главного штаба. В начале войны им был генерал фон Мольтке. Он был отрешен, и на его место назначен генерал Фалькенгайм.

 

РАЗВЕРТЫВАНИЕ И НАСТУПЛЕНИЕ РУССКИХ АРМИЙ ЮГО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА

Развертывание русских армий производилось на двух фронтах: против Восточной Пруссии и Австро-Венгрии. По договору с французским генеральным штабом Россия, в случае если Германия направит главные силы для удара на Францию, обязывалась начать наступление своих войск в Восточную Пруссию, чтобы всячески облегчить положение на французском фронте. Однако количество войск для вторжения в пределы Пруссии не определялось. Перед русским командованием в данном случае было два варианта. Направить главный удар против Германии как опаснейшего и сильнейшего противника или же представится более выгодным главный удар направить против Австрии с целью быстрого ее разгрома и изоляции Германии. С началом войны выбор направления главного удара сохранялся за русским командованием, и главной целью было поставлено наступление главных сил против Австрии. Решение это определялось еще и тем, что австрийская армия уже 15 июля направлялась против Сербии с целью ее уничтожения, и со стороны России требовалась немедленная и решительная помощь.

Против Австрии было развернуто четыре русских армии: 3-я, 4-я, 5-я и 8-я, причем по характеру пограничной полосы, составлявшей под углом два фронтальных сектора – восточный и северный, развертывание русских происходило в разных направлениях: 3-я и 8-я армии развертывались на восточном секторе фронтом на запад, и две другие, 4-я и 5-я, – в северном секторе в южном направлении. Между секторами развертывавшихся армий находилась обширная и глубокая впадина, затруднявшая маневрирование войск. Согласно директиве главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерала Иванова, начальником штаба которого был генерал Алексеев, приказывалось: «8-й армии 6 августа, 3-й – 8 августа, 4-й и 5-й – 9 августа перейти в наступление с заданием нанести поражение австрийским армиям и воспрепятствовать отходу их значительных сил на юг за Днестр и на запад к Кракову».

Против русских армий Юго-Западного фронта были развернуты четыре австрийские армии, занимавшие фронт от устья реки Сан, тянувшегося через Ярославль – Перемышль до Львова. На левом берегу Вислы у Кракова была расположена группа генерала Куммера и своим левым флангом связывалась с германским корпусом генерала Ворша, сосредоточенного на границах Силезии и Познани. Несмотря на наличие с той и другой стороны большого количества конницы, определить места развертывания армий оказалось невозможным, и военные операции начинались с позиций неизвестности.

3-я и 8-я русские армии должны были наступать в общем направлении на Львов, причем 3-я армия, наступая на Львов, должна была содействовать 8-й армии выполнять ее главную задачу: отрезать пути отступления значительных сил противника за реку Днестр. 5-я и 4-я армии должны были с исходного положения северного сектора Люблин – Бискупице – Владимир-Волынский наступать на линию фронта Львов – Перемышль, прикрывая фронт и правый фланг значительными частями конницы.

В то время как четыре русские армии наступали с целью нанести решительное поражение австрийской армии, окружив ее главные силы, отрезав от Карпат и железнодорожного пути, связывавшего Галицию с Веной, австрийское командование поставило целью, сдерживая наступление 3-й и 8-й русских армий с востока, нанести поражение 4-й и 5-й русским армиям, наступая между Бугом и Вислой на Люблин и Холм. План русского командования окружения австрийской армии построен был на неверных сведениях, о развертывании австрийских армий, добытых агентурным путем, к востоку и северу от реки Сан, тогда как в действительности развертывание производилось к западу от этой реки. Наступая с севера в направлении на Перемышль, части 4-й русской армии ставились под фланговый удар с запада. Тесня перед собой незначительные части австрийцев, 4-я армия была атакована частями 1-й австрийской со стороны Сана, и ее правофланговая 2-я стрелковая бригада и конная группа генерала князя Туманова с потерями были отброшены; в то же время части IV корпуса понесли потери и отошли к Краснику, образовав между рекой Вислой и правым флангом корпуса промежуток в 25 верст, никем не занятый.

В образовавшийся промежуток, занятый лишь частями русской конницы, были направлены корпус пехоты и три кавалерийские дивизии, угрожая выходом не только во фланг, но и в тылы 4-й армии, с угрозой захвата железной дороги и Люблина. Более глубокий обход 4-й армии совершила группа генерала Куммера, направлявшаяся на Опатов и Радом. В создавшемся положении части 4-й армии получили приказание отойти к северу. После отхода частей 4-й армии к северу между ее левым флангом и правым 5-й армии образовался разрыв в два перехода.

5-я армия 10 августа получила приказание повернуть фронт на запад для сближения с правым флангом 4-й армии и для содействия ее частям ударить во фланг противника. Совокупность разведывательной деятельности конницы давала основание командующему 5-й армией предполагать, что на фронте против него нет значительных сил противника. Между тем местность перед фронтом 5-й армии по течению реки Соколия прикрывалась болотистой полосой, покрытой густым лесом, служившим отличной маской для группировки и маневра противника. На этой линии развернулась 4-я австрийская армия. Совершая фланговый марш с целью соединения с фланговыми частями 4-й армии, корпуса 5-й армии были атакованы вышедшей с линии лесов корпусами 4-й австрийской армии. Шедшие уступом сзади 35-я пехотная и 7-я кавалерийская дивизии, будучи атакованными, после понесенных потерь отошли к северу, открыв тыл 5-й армии, куда направлялись части противника. Австрийским командованием намечалось окружение потерявших связь между собой корпусов 5-й армии, одновременно направляя части на стык 4-й и 5-й армий. В наиболее тяжелом положении оказался XIX армейский корпус 5-й армии, попавший в полное окружение. Но конной атакой в тыл II австрийского корпуса 1-й и 5-й донских казачьих дивизий австрийцы были отброшены, и корпус вышел из окружения.

Одновременно 3-я и 8-я русские армии вели наступление с линии Дубно – Проскуров в юго-западном направлении на фронт Львов – Галич.

Перейдя в наступление 10 августа, 8-я армия, примыкая левым флангом к течению реки Днестра, имела целью отбросить значительные силы австрийцев за Днестр. 3-я армия, наступая на фронт Ходоров – Николаев, имела целью занятие Львова и содействие основной цели 8-й армии. Таким образом стратегическим объектом 4-й, 5-й, 3-й и 8-й армий был Львов. Значение Львова определялось, во-первых, тем что это крупный политический центр Галиции, где, по сведениям русского генерального штаба, должно было производиться развертывание главных сил противника, и, кроме того, ошибочно, Львов считался крепостью. Преувеличенная оценка значения Львова отразилась в ходе операций и привела к изолированным действиям северных и восточных армий Юго-Западного фронта; притягательная сила Львова оказалась настолько сильна для командующего 3-й армией, что при начавшихся неудачах на фронте 4-й и 5-й армий на приказание высшего командования изменить направление 3-й армии на более северное командующий 3-й армией ответил, что он считает невозможным изменить направление, потому что сопротивление, встреченное армией, заставляет опасаться сосредоточения противником против левого крыла армии крупных сил.

Главные силы австро-венгров на фронте 3-й и 8-й армий развертывались в 6–7 переходах от русской границы. На линию реки Серет были высланы пять кавалерийских дивизий с небольшими пехотными частями. Русские армии, перейдя в наступление, легко сбивали передовые части. 13 августа ст. ст. части 3-й русской армии встретили сопротивление 3-й армии австро-венгров на линии реки Золотая Липа, где, оттеснив ее части, 3-я и 8-я русские армии вышли на линию Гнилой Липы, где развернулись тяжелые трехдневные бои. На фронт Гнилой Липы вышла 2-я австрийская армия. Однако австрийское командование принуждено было отвести войска на линию Львов – Николаев. Русские армии продолжали преследование, и 20 августа 3-я армия заняла Львов, Галич и Николаев.

В то же время 4-я и 5-я армии под давлением противника отошли в исходное положение. Русское командование решило произвести перегруппировку войск, и на Юго-Западном фронте гвардейские XVIII и XXII и кавказские корпуса составили 9 армию. Таким образом, планы быстрого уничтожения сил противника на Западном фронте не удались германской армии и на Восточном – уничтожение русскими – австрийской.

 

НАСТУПЛЕНИЕ 1-й И 2-й АРМИЙ НА СЕВЕРО-ЗАПАДНОМ ФРОНТЕ

Более тяжелые последствия имели первые пограничные сражения для 1-й и 2-й русских армий на фронте Восточной Пруссии. Создавшееся тяжелое положение французской армии и угроза полного ее разгрома требовали со стороны русского командования немедленной и энергичной помощи, перехода армий в наступление на Восточном фронте против Германии. Главнокомандующий Северо-Западным фронтом генерал Жилинский уже 31 июля послал командующему 1-й армией генералу Ренненкампфу директиву, в которой указывалось: «Перейти в решительное наступление с целью разбить неприятеля, отрезать его от Кенигсберга и захватить пути отступления к Висле, для чего 1-й армии наступать с линии Вержболово – Сувалки на фронт Инстенбург – Ангенбург в обход линии Мазурских озер с севера».

2-й армии одновременно указывалось наступать в обход Мазурских озер с запада на Летцен – Руджаны – Ортельсбург и далее на север.

Директивой указывалось, что неприятель на всем фронте и во всех случаях должен быть энергично, с упорною настойчивостью атакован.

Наступление начиналось, когда армии еще не получили пополнения второочередных дивизий и не были доведены в составе до штатов военного времени.

1-я русская армия в составе 6 с половиной пехотной и 51 с половиной кавалерийской дивизии 4 августа перешла государственную границу. Вся конница сосредоточивалась на флангах: на правом фланге был собран кавалерийский корпус под начальством хана Нахичеванского в составе четырех кавалерийских дивизий. За правым флангом непосредственно двигалась конная бригада генерала Орнановского. Группа генерала Гурко – кавалерийская и пехотная дивизии двигались за левым флангом армии.

Против 1-й русской армии со стороны германцев была развернута 8-я германская армия в составе трех армейских и одного резервного корпусов, ландверной бригады и одной кавалерийской дивизии, занявшей фронт к северу от Мазурских озер. Корпуса переходили границу разновременно и связи между собой не имели.

К полудню на фронте III корпуса завязался встречный бой с противником, в результате которого одна из средних дивизий из-за отсутствия связи с соседями подверглась фланговой атаке, и ее левофланговый Оренбургский полк был почти полностью уничтожен, вместе с ним погиб и командир полка. Дивизия отошла назад. На фронте других корпусов кроме незначительных стычек с противником боев не было. Армия продолжала наступление вперед. В этом первом бою определилось преимущественное значение тяжелой артиллерии в полевых войсках германской армии, производившей не только сильный моральный эффект, но и большие потери, а также и необходимость связи между войсковыми частями и обеспечение флангов, которых в русской армии не было.

В первоначальных, как и последующих, операциях русских войск в Пруссии характерным было то, что при наличии большого количества и лучшей русской конницы совершенно отсутствовала между частями связь. Конница не знала, что происходит на фронте главных сил, фланги которых она обеспечивала, и в армии не было никаких сведений о деятельности конницы. 7 августа конный корпус хана Нахичеванского вступил во встречный бой с бригадой пехоты, переброшенной по железной дороге со стороны Тильзита. Конница, вместо того чтобы использовать свою подвижность и искать возможность охвата пехоты ландверной бригады дивизии, спешивалась и вступала в пеший бой. Бой корпусом продолжался целый день, к вечеру пехота отошла, потеряв две пушки, но конный корпус, понеся большие потери, не мог не только продолжать дальнейшее движение, но и отойти назад для приведения частей в порядок. На следующий день корпуса 1-й армии вступили в бой против главных частей 8-й германской армии, вошедший в историю как «Гумбиненское сражение».

С утра 28-я пехотная правофланговая дивизия русской армии была атакована 1-й германской дивизией с фронта и 2-й дивизией с фланга. После кровопролитного боя положение дивизии становится катастрофичным; она, будучи атакована с фронта и фланга, несет большие потери, начинает отходить. С отходом правофланговой дивизии открывался фланг соседней дивизии. Уступом позади правофланговой дивизии русской армии находилась отдельная кавалерийская бригада генерала Орнановского. Продвигаясь вперед, она вступила в встречный бой с кавалерийской дивизией противника, совершавшей более глубокий обход правого фланга 1-й русской армии. Бригада Орнановского была отброшена, и германская конница проникла в тыл 28-й дивизии и произвела разгром ее обозов и несколько конных атак на отходившие части 28-й пехотной дивизии.

В день начинавшегося боя частей 1-й армии конный корпус хана Нахичеванского находился в тылу на отдыхе, приводил части в порядок и не только не мог принимать участия в сражении, но не имел никаких сведений о положении армии. 28-я дивизия понесла до 60 % потерь, и остатки ее примкнули к 29-й пехотной дивизии. После разгрома 28-й пехотной дивизии германские части повели наступление на фронт 29-й пехотной дивизии. Центр и правый фланг этой дивизии к вечеру были несколько отведены назад, но атаки германцев были отбиты.

На фронте всех частей 1-й армии произошли жестокие бои с большими потерями для обеих сторон, и командующий 8-й германской армией генерал фон Притвиц, предполагая, что его армия имела бой лишь с частью войск 1-й армии, будучи уверенным, что уступом на флангах движутся еще 2 корпуса, решил отвести армию за Вислу. С этой целью он отдал приказ: «Главные силы армии с 7 на 8 августа должны выйти из боя и начать отходить в западном направлении…»

Решение генерала фон Притвица очистить Восточную Пруссию и отойти за Вислу вызвало тревогу в главной ставке германской армии. Генерал фон Притвиц был смещен, и командующим Восточным фронтом был назначен фон Гинденбург с начальником штаба Людендорфом. Но вместе с тем в решительный момент выхода германских частей на линию Марны с Французского фронта снимаются два армейских германских корпуса и кавалерийская дивизия и отправляются на Восточный фронт. Кроме того, два германских резервных корпуса, формировавшиеся внутри страны, предполагавшиеся для отправки на Западный фронт, были задержаны и предназначены для действий на Восточном фронте. В результате чего, пишет французский генерал Дюпон, один из ближайших сотрудников генерала Жоффра, «произошло чудо на Марне». «Предположите, что 25/7 сентября гвардейский корпус на своем месте между армией Бюлова и Клюка и XI саксонской кавалерийской дивизией в армии у Шампенуа, какие последствия… От этой ошибки начальника германского генерального штаба генерала фон Мольтке другой Мольтке, его дядя, должен был перевернуться в гробу…» («Германское высшее командование в 1914 году», генерал Дюпон).

Результаты Гумбиненского сражения не могли быть известны как французскому, так и русскому командованию, и со стороны французского военного министра была получена телеграмма, в которой он обращался к русскому правительству с настойчивым требованием о движении русских войск в Восточную Пруссию, в направлении на Берлин со стороны Варшавы.

Посол Франции в Петербурге Палеолог тоже все время напоминал о том, какое ужасное время переживает Франция. 8/21 августа Палеолог говорил, что «на бельгийском фронте наши операции принимают тяжелый характер. Я получил приказание воздействовать на Имперское правительство, дабы ускорить насколько возможно наступление русских армий». 13 августа посол получил телеграмму из Парижа, сообщавшую: «Из самого верного источника нами получены сведения, что 2 армейских корпуса, находившиеся сначала против русской армии, перевозятся сейчас на французскую границу, будучи заменены на восточной границе частями ландвера. План войны германского ген. штаба слишком ясен для того, чтобы нужно было настаивать на необходимости самого решительного наступления русских армий, направленных на Берлин. Спешно предупредите русское правительство и настаивайте». «Телеграммы эти показывали, что Франция погибает, – пишет генерал Головин. – На русское командование в эти дни ложилась роль не только командования русскими армиями, но и всеми союзными, – продолжает тот же автор, – и почему оно должно было действовать не только в интересах России, а всего союза».

Однако министр иностранных дел России Сазонов уверял Палеолога, что начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Якушкевич и главнокомандующий Северным фронтом генерал Жилинский отдают себе отчет, что поспешное наступление в Восточную Пруссию осуждено на неизбежную неудачу, так как наши войска еще слишком разбросаны и перевозка встречает много препятствий.

Подготовка к наступлению 2-й армии была в еще худшем состоянии, нежели 1-я армия Ренненкампфа. В армию не прибыли еще корпусные и армейские корпуса, хлебопекарни, и даже в некоторых дивизиях не было обозов. В корпусах армии не было войсковой конницы.

Тревога, охватившая Францию в связи с нависшей угрозой разгрома армии, и ее просьбы, естественно, не могли не иметь отклика и в решении русского командования. Наступление 1-й русской армии уже имело решительное влияние для Западного фронта, но оно стало известно лишь впоследствии, в данный момент необходимо было для облегчения положения принимать более решительные меры.

6 августа по ст. ст. главнокомандующий Северо-Западным фронтом послал генералу Самсонову, командующему 2-й армией, телеграмму следующего содержания: «Задержка в наступлении 2-й армии ставит в тяжелое положение 1-ю армию, которая два дня уже ведет бои у Сталупепена. Поэтому ускорьте наступление 2-й армии и возможно энергичнее развейте операцию, выдвинув, если это потребуется, 1-й корпус». Наступление 2-й армии с линии Мишенец – Хоржеле общим планом связывалось с наступлением 1-й армии, имея целью обход Мазурских озер с юго-запада. План обхода Мазурских озер 1-й армией с севера и 2-й – с юго-запада носил характер чисто идейный, без всякой оперативной связи между ними. Между флангами наступающих армий расстояние было в 120 верст, прикрывавшееся одной пехотной и одной кавалерийской дивизией.

Элементарные стратегические условия требуют от начальника, чтобы войска, подводимые к полю сражения, ставились в наиболее выгодное положение. Это положение служит не только основным условием в военных операциях, но в ходе всей войны в целом. Непопулярные, непонятные народу цели войны приводят обыкновенно к проигрышу войны; войска, поставленные в невыгодное положение в отношении противника, бесспорно терпят поражение. И в этом отношении 2-я русская армия ставилась командованием в условия как будто исключительно с целью не только поражения, но и гибели. Во-первых, корпуса армии должны были, выходя на границу Германии, пройти широкую песчаную полосу, культивировавшуюся Россией с целью естественного прикрытия границы со стороны Германии. Затем, выйдя на линию границ, армия ставилась перед сетью озер, пересекавших местность на южной оконечности Мазурских озер, и корпуса армии для того, чтобы выйти на юго-западную оконечность Мазурских озер, должны были проходить узкими междуозерными полосами, не имея никакой возможности развертывания для ведения боя. Выходя в колоннах из озерных полос, они ставились в исключительно тяжелое положение, чтобы преодолеть даже незначительные силы, охраняющие выходы из узких проходов между озер.

Причем из семи корпусов, которые должны были войти в состав 2-й армии для временного ее перехода в наступление, три были исключены из состава армии: II корпус был передан в распоряжение командующего 1-й армией. Гвардейский составил резерв Верховного главнокомандования, I корпус был изъят тоже из армии и находился под управлением Верховного командования, целью которого было обеспечить наступление 2-й армии со стороны Торна, и только в случае уверенности обеспечения фланга 2-й армии со стороны Торна I корпус мог принять участие в боях армии. Таким образом, в составе армии оставались три армейских корпуса: VI, XIII, XV. Всего 9 пехотных дивизий и 2 кавалерийские – 14-я и 15-я.

В оборонительной системе пограничной линии Германии направление Варшава – Млава – Сольдау имело исключительное значение, и германским генеральным штабом были приняты исключительно стратегические меры обороны участка этого фронта. К этому району с запада Германии подходило семь железнодорожных линий, охватывавших район этого фронта. При таких условиях, чем дальше углублялась в пределы страны 2-я русская армия, тем более она ставила себя в опасное положение полного окружения.

План наступления русской армии в Восточную Пруссию окончательно был разработан считавшимся одним из лучших стратегов русского генерального штаба генералом Алексеевым и утвержден генеральным штабом в 1912 году. Основная идея этого плана не подвергалась критике и после полного его провала по окончании войны. Идейно план наступления двух армий был построен на отвлеченных геометрических линиях, не имевших между собой никакого реально-оперативного взаимодействия. Каждая армия в отдельности выполняла боевые задачи независимо одна от другой, имея лишь отвлеченную цель охвата с севера и юго-запада Мазурских озер. Успех строился на полном пренебрежении к противнику, без учета его противодействий, как Наполеон нередко говорил, считая противника за верстовые, неподвижные столбы.

3 августа части 2-й армии перешли в наступление. Грунт большинства дорог был песчаный, трудный для движения и в особенности для транспорта. Лошади были бессильны тянуть подводы. Они выпрягались и впрягались в другие повозки и так передвигались километр за километром. Войска не видели обозов, дневок не давалось, что обессиливало лошадей и людей, в течение нескольких дней не видевших своих кухонь. Командующий армией генерал Самсонов доносил: «Армия наступает со времени вашего приказания безостановочно, делая переходы по 20 верст по пескам, почему ускорить движение не могу». Разведкой определилось, что пограничная полоса прикрыта проволочными заграждениями. Деревни, осушительные каналы – все затянуто проволочными линиями. Противник с пограничной линии отходит в глубь страны. К вечеру 9 августа корпусами 2-й армии были заняты Найденбург и Сольдау. Были получены сведения, что германские части стягиваются в западном направлении в район Гильгенбурга. Движение колонны русских корпусов все время сопровождалось полетами германских летчиков, с которыми наши самолеты бороться были бессильны, ружейная и артиллерийская стрельба – бесполезна. Сведений о противнике не было. По занятии указанных городов генерал Самсонов доносил: «Необходимо организовать тыл, который до настоящего времени организации не получил. Страна опустошена. Лошади давно без овса. Хлеба нет. Подвоз из Остроленко невозможен».

10 августа противник стал оказывать сопротивление, и средний XV корпус вступил во встречный бой. Один из полков попал в тяжелое положение, командир полка был убит. На следующий день сопротивление было сломлено, и несколько полков с тяжелой артиллерией германцев отступили. Части XV корпуса понесли тяжелые потери, особенно в командном составе.

В штабе 2-й армии о действительном положении противника известий не было. Командующий Юго-Западным фронтом к этому времени телеграммой сообщил: «Германские войска после тяжелых боев, окончившихся победой генерала Ренненкампфа, поспешно отступают, взрывая за собой мосты. Перед вами противник оставил, по-видимому, незначительные силы. Поэтому, осадив один корпус у Сольдау и обеспечив левый фланг надлежащим уступом, всеми остальными корпусами сами энергично наступайте на фронт Зеленсбург – Алленштейн, который предписываю занять не позже 12 августа. Движение ваше имеет целью наступление навстречу противнику, отступающему перед армией Ренненкампфа с целью пересечь немцам отход к Висле».

В то время, когда отдавалось это приказание, против 2-й армии находился XX германский корпус, усиленный резервными дивизиями, а с фронта генерала Ренненкампфа подошла уже резервная дивизия и подходили части первого корпуса.

О положении и составе 2-й русской армии в штабе германского командования имелись точные сведения, найденные в сумке убитого офицера, и затем из перехваченных не зашифрованных радиопередач штаба 2-й армии в ставку фронта. Зная расположение и точные задачи корпусам 2-й армии, германское командование в распределении войск могло действовать наверняка.

Прикрывшись против 1-й армии генерала Ренненкампфа сильными частями конницы и пехотных частей, главные силы I и XVII корпусов германский штаб направил быстрыми переходами и по железной дороге на фронт 2-й русской армии с целью разбить и отбросить фланговые корпуса и выйти в тылы средних, втянувшихся в узкие междуозерные проходы, и, имея впереди них части XX корпуса, окружить и уничтожить их. С этой целью части I резервного германского корпуса, усиленные дивизией XVII корпуса, быстрыми маршами направлялись против VI русского корпуса и 4-й кавалерийской дивизии, прикрывавших правый фланг 2-й армии. Первый армейский корпус перебрасывался спешно в Дейч-Эйлау, и к нему подвозились изнутри Германии несколько дивизий. Целью этой группы было отбросить I русский корпус, обеспечивший левый фланг 2-й армии. Со стороны фронта занимали части XX корпуса, сдерживавшие наступление центральных русских XV и XIII корпусов.

13 августа генерал фон Гинденбург отдал приказ войскам, которым предписывалось атаковать VI и I русские корпуса и отбросить их, обнажив таким образом выход в тылы центральным корпусам.

Телефонная связь между русскими корпусами, ввиду порчи проводов населением, не действовала. XV и XIII центральные корпуса продвигались вперед, не имея между собой и армией телефонной связи.

После тяжелых боев I русского корпуса части его отошли в Сольдау, открыв германским частям свободное движение на восток в обход левого фланга армии. 13 же августа развернулись тяжелые бои на фронте одной из дивизий правофлангового VI корпуса 2-й армии. Ввиду превосходства сил противника, переброшенных с фронта 1-й армии, дивизия, понеся тяжелые потери, потеряв 73 офицера и 5283 рядовых, две батареи и 18 пулеметов, к вечеру в беспорядке отошла, открыв германским частям свободный путь на запад, в тылы центральным корпусам 2-й армии, наступавшим с боями на север. Правофланговый XIII корпус 11 августа занял Алленштейн и 16 августа должен был двигаться дальше на север. С рассветом корпус двинулся на Гогенштейн. Вскоре с востока и севера появились германские части, и одна из них направлялась для занятия Алленштейна, только что оставленного корпусом и в котором находился еще батальон пехоты. Батальон этот был уничтожен. В то же время от офицера, прибывшего из штаба XV корпуса, были получены сведения, что XV корпус ведет тяжелые бои и израсходованы все резервы. Связь между корпусами была прервана.

В то время, когда части XIII корпуса вступали в бой с германскими частями, подошедшими с севера, послышались артиллерийские выстрелы в тылах корпуса, со стороны Алленштейна, где был атакован арьергардный полк. Но до вечера атаки противника повсюду отбивались. Ночью корпусом было получено приказание командующего армией отходить к югу, для сближения с соседним XV корпусом, но выполнить этот приказ было уже невозможно ввиду покрытой озерами местности и атак противника с севера и юга – корпус находился уже в окружении.

Генерал Самсонов переменил место управления армией и прибыл в штаб XV корпуса. В то время, когда командующим армией и командиром XV корпуса принимались решения, началось сражение в тылу корпуса, в резервных частях началась паника, и полки разбежались. Командующий армией со штабом уехал.

Город Нейденбург в тылу корпуса был занят германцами 15 августа. В то же время I германский корпус, заняв в тылу XIII русского корпуса Алленштейн, продолжал движение на запад, окружение русских корпусов продолжалось. 16 августа связь между частями была нарушена, руководство частями свыше утеряно, и бои распадаются на отдельные участки. Русским корпусам был отдан приказ отходить на юг. XIII корпус генерала Клюева, пробиваясь между озерами и преодолевая сопротивление противника, шел на юг, но в пути получил приказание идти на выручку XV корпуса и после колебаний повернул на Нейденбург. Но поворот на Нейденбург выводил в районы, уже занятые противником. Части корпуса повсюду встречались огнем, разбивались на мелкие части или забирались в плен.

Окружающее кольцо германскими частями замкнулось, и части XV и XIII корпусов частью были уничтожены или попали в плен. В плену оказались оба командира корпусов – генерал Мартос и генерал Клюев. Смогли прорваться и выйти из окружения только 170 офицеров и 10 300 человек рядовых.

Командующий армией, видя гибель армии, застрелился.

 

ПРОДОЛЖЕНИЕ ОПЕРАЦИЙ НА ФРОНТЕ 1-й АРМИИ

Ставкой Юго-Западного фронта 13 августа телеграммой ставилась следующая задача: «Главнокомандующий приказал: дальнейшей целью 1-й армии ставится: 1) обложение Кенигсберга частью сил, примерно двумя корпусами, впредь до замены их резервными дивизиями; 2) преследование остальными силами той части войск противника, которые, не укрываясь в Кенигсберге, стали бы отступать к Висле. Совокупные действия 1-й и 2-й армий должны иметь целью прижать отступающих к Висле германцев к морю и не допустить до Вислы».

С 8 на 9 августа 1-я армия после Гумбиненского сражения оставалась на месте и приводила себя в порядок. Деятельность ее конницы ограничилась лишь разведкой. На 10 августа, согласно директиве штаба Юго-Западного фронта, корпусам 1-й армии было приказано наступать на запад, в предположении, что части германской армии, потерпевшие поражение у Гумбинена, отступают на запад, коннице хана Нахичеванского приказывалось продолжать движение в общем направлении вдоль железной дороги Гумбинен – Кенигсберг, охватывая левый фланг отступающей 8-й германской армии. Разведка левофланговой 1-й кавалерийской дивизии, подчиненная 1-й армии, должна была вести разведку тоже на запад, освещая положение на левом фланге 1-й армии. Таким образом, оставаясь в губительном заблуждении о серьезном поражении 8-й германской армии под Гумбиненом и ее поспешном отступлении, командование Юго-Западным фронтом направляло части 1-й и 2-й армий не к тому, чтобы общими усилиями нанести противнику решительное поражение, а к разъединению армий, ставя задачей 1-й армии осаду Кенигсберга и недопущение германской армии до переправы за Вислу. Директивы эти давались армии в то время, когда корпуса 8-й германской армии усиленными переходами и по железной дороге спешно перебрасывали на фланги 2-й армии.

Русскому высшему командованию до командиров корпусов были известны игра германского генерального штаба в 1912 году и решение его вести наступление против наступающей русской армии со стороны Варшава – Млава. В 1914 году при наступлении 2-й армии германцами проводился тот же план против 2-й армии, разгром ее фланговых частей и окружение в лесных болотах. Несмотря на наличие этих сведений, ни в одном высшем штабе русского командования, и даже у командующего 2-й армией генерала Самсонова, не являлась мысль о действительном положении сил противника. В то время как 1-я русская армия направлялась в пустое пространство, имея соблазнительную цель прямого движения на Берлин, 2-я армия толкалась на быстрое движение, географически исключавшее возможность для действия крупных вооруженных сил. Влезая в болота, части 2-й армии сами облегчали германской армии свое уничтожение.

Тревожные сведения, начинавшие поступать, с фронта, пробуждали в сознании некоторых ответственных лиц сомнение в реальности задач 1-й армии, и из ставки Верховного главнокомандующего предупреждали штаб Юго-Западного фронта, чтобы они сильно не увлекались занятием Кенигсберга, а думали о положении 2-й армии. Разведкой было установлено, что Кенигсберг противником оставлен и занят разъездами, а затем 3-м донским полком, подвергшимся в скором времени обстрелу из домов местным населением.

11 августа командующий 1-й армией приказал всем корпусам по обоим берегам реки Шпигель двигаться к Кенигсбергу. Конный корпус хана Нахичеванского направлялся в сторону запада в направлении Алленбург – Фриделянд. Движение частей 1-й армии проходило в пустом пространстве, встречались на пути лишь незначительные кавалерийские части. Главные события происходили южнее направления ее движения.

Тяжелое положение на фронте 2-й армии становилось настолько очевидным, что главнокомандующий Юго-Западным фронтом послал в штаб 1-й армии телеграмму, сообщавшую, что «части, отступавшие перед Вами, перевезены по железной дороге на фронт 2-й армии и упорно атакуют у Бишофсдорфа, Гогенштейна и Сольдау. Алленштейн занят германцами. Окажите содействие 2-й армии, движением возможно более вперед левым флангом на Бартенштейн и выдвижением в сторону Шашофсбурга своей кавалерии. VI корпусу (Второй армии) приказано двигаться от Щепанкен на Пассенгейм».

Получив приказание штаба фронта, командующий 1-й армией направил два корпуса на Прейсиш-Эйлау и Бишофштейн, оставив два корпуса против Кенигсберга. Конные части направлялись несколько юго-западнее. Но даже и конные части после своего перемещения находились на расстоянии двух-трех переходов от операций, где решалась участь XIII и XV корпусов. Конница выступила налегке, оставив обозы, взяв лишь подрывные вьюки и патронные и телефонные двуколки. Выслана была дальняя разведка, которая дошла до линии фронта 2-й армии и донесла, что Алленштейн и Зеебург заняты противником, но это было 17–18 августа, когда трагедия частей 2-й армии была завершена.

В ночь на 18 августа, когда события на фронте 2-й армии были окончены, генерал Ренненкампф отдал приказ: поддержку 2-й армии прекратить, и кавалерии продолжать поиски в тылах немцев и разрушать железные дороги западнее Кенигсберг – Ранстенбург. Фронт корпусов к тому времени находился на линии Деиме – Вейлалду – Фриделянд – Ранстенбург. Германское командование, покончив с частями 2-й армии, решило произвести разгром корпусов 1-й армии. Удар они направили на левый фланг и тылы армии. Командующий 1-й армией при первых признаках наступления германцев на фланг и тыл его армии понял намерение германцев и усиленными переходами вывел XX корпус в район угрожаемого прорыва и, парировав эти атаки германцев, спас свою армию от участи армии генерала Самсонова.

Одновременно на Кавказе русская армия успешно действовала против Турции под начальством генерала Юденича.

 

ВТОРОЙ ПЕРИОД ВОЙНЫ 1914 ГОДА

Неудачи на фронте 2-й и 1-й армий совпали со временем отхода 4-й и 5-й армий в исходное положение. Армии приводились в порядок, усиливались, и на правом фланге 4-й армии формировалась 9-я армия. С выходом 3-й и 8-й армий на линию Мосты Бельки – Львов – Николаев австро-венгерские армии ставились в положение охватываемых с востока и севера. Предстоящие операции армии Юго-Западного фронта в оперативном отношении составляли одно целое и при выгодных условиях в отношении расположения противника. С обеих сторон вводились большие подкрепления, от успехов которых зависели успехи галицийского сражения.

24 августа командующий Юго-Западным фронтом приказал 9-й и 4-й армиям наступать на Нижний Сан, а 5-я и 3-я должны были также вывести свои войска на линию реки Сан. Восьмая армия должна была обеспечивать общие операции со стороны реки Днестра и удерживать район Львова. Общие задания армиям фронта имели целью нанести поражение противнику и отбросить его за реку Вислу.

Австрийское командование тоже производило перегруппировку войск и ставило задачей 4-й, 3-й и 2-й армиям на линии реки Верещицы и севернее ее нанести решительное поражение русским армиям, охватывая с севера и юга их фланги.

Обстановка и положение войск для предстоящих боев Галицийского фронта для обеих сторон были неясными, и решения строились в большинстве случаев на ложных предположениях. Австрийское командование считало, что поражение, нанесенное частям 4-й русской армии, было настолько сильным, что исключало ее боеспособность в ближайших операциях. Русское командование тоже направляло 3-ю армию в тыл 4-й австрийской, предполагая, что она остается против русской 5-й армии, которая в это время переводилась с северного направления на восточный и выводилась на фронт 3-й русской армии. Боевые действия начались на стыке 3-й и 8-й армий, и в то же время произошли встречные бои на фронте 5-й, 4-й и 9-й русских армий.

После тяжелых для обеих сторон боев на Городецких позициях 31 августа австрийское командование отдало приказ об отходе 1-й, 2-й, 3-й и 4-й армий за реку Сан.

Ввиду успеха на Юго-Восточном фронте командующий 1-й армией находил возможным возобновить наступление в Восточной Пруссии, на что получил разрешение командующего Северо-Западным фронтом. Но в то же время генерал фон Гинденбург решил атаковать 1-ю русскую армию с охватом ее южного фланга. Перегруппировка германской 8-й армии производилась в двух-трех переходах от русской армии. Генерал Ренненкампф, учитывая возможность угрозы левого фланга, требовал от конницы тщательного наблюдения района Летцена. Однако слабые разведывательные части русской конницы не могли прорвать завесы передовых германских частей и не могли проникнуть до линии развертывания главных сил противника.

23 августа 8-я германская армия перешла в наступление с линии озер против левого фланга русской армии, направляя удар на Летцен против II корпуса. 26 августа Летцен был занят германцами, и они продолжали наступление на северо-восток. В районе города Лыка германцы нанесли поражение передовым частям XXII корпуса, отбросили их и открыли путь в тылы 1-й русской армии. К тому времени XX русский корпус быстрыми переходами двигался с правого фланга расположения армии на Гольдап с приказанием упорно сдерживать противника, обеспечивая отход других частей армии. В то же время к левому флангу армии стягивались другие части и создавалось сопротивление намечавшемуся обходу со стороны германцев. Город Гольдап приобретал большое стратегическое значение, представляя крупный железнодорожный узел в тылу армии. Владение этим узлом обеспечивало отход русских корпусов на восток. Расстояние, отделявшее XX корпус от Гольдапа, равнялось 100 верстам, и поэтому даже усиленными переходами он мог выйти к Гольдапу лишь через несколько дней. В это время в Августове на Северо-Западном фронте производилось формирование 10-й русской армии.

Конные части были оттеснены, Гольдап был занят германцами, и после этого 29 августа XX корпус вышел на фронт Гольдапа и вступил в бой с 1-м германским корпусом, занимавшим Гольдап. Влево все корпуса продолжали отступление. Командующий Северо-Западным фронтом был отстранен, и на его место назначен генерал Рузский. 4 сентября он приказал 1-й русской армии отходить за Неман.

Вправо от 1-й армии развернулись части 10-й армии, а левее производилось пополнение частей 2-й армии, которая уже 25 августа получила приказание снова перейти в наступление на фронт Мышинец – Хоржеле с целью облегчить положение 1-й армии. На Юго-Западном фронте, по предположению командования, австрийские войска, отступив за реку Сан, должны были до прибытия германских частей задержаться здесь. Однако запаздывание прибытия германцев заставило их отходить за реку Дунаец. Одна из армий, 2-я, отводилась к югу с целью прикрытия Карпат. 3-я русская армия приступила к осаде крепости Перемышль.

 

ОПЕРАЦИИ НА СРЕДНЕЙ ВИСЛЕ И ДРУГИХ ФРОНТАХ ДО НОЯБРЯ 1914 ГОДА

Военные операции в августе и первой половине сентября окончились для германцев крупными успехами на фронте Восточной Пруссии и очищением ее от вторгнувшихся 1-й и 2-й русских армий. На Галицийском фронте операции окончились отходом австрийских армий за реку Дунаец. Поспешный отход австрийских армий создавал угрозу захвата русскими армиями части Западной Галиции: Кракова и Верхней Силезии, важных промышленных районов, и требовал срочной помощи со стороны германских войск. С этой целью германское командование решило предпринять наступление на Среднюю Вислу.

1 сентября германским командованием было отдано приказание о формировании 9-й армии. Эта армия перебрасывалась из Восточной Пруссии, части ее развертывались на линии Краков – Ченстохов – Калиш, составляя с австрийскими армиями общий фронт до Карпат.

В то время, когда войска Юго-Западного фронта продолжали наступать, армии Северо-Западного фронта приводились в порядок, и командующий фронтом решил отвести левый фланг к Брест-Литовску. Но отвод этот открывал правый фланг и тыл Юго-Западного фронта и лишал его возможности наступать.

С целью взаимодействия армий Юго-Западного и Северо-Западного фронтов было решено сблизить фланги фронтов. Для чего 4-я, 5-я и 9-я армии Юго-Западного фронта перемещались на Среднюю Вислу. Пополненная 2-я армия оставалась в Варшаве. Основная идея этого решения заключалась в подготовке армий обоих фронтов к наступлению с фронта Средней Вислы для глубокого вторжения в пределы Германии.

Вместе с тем эта перегруппировка могла служить контрманевром против возможного наступления германцев на Варшаву и Ивангород.

Перемещение армии могло быть оконченным к началу октября. Но 14 сентября противник по всему фронту перешел в наступление и прорвал фронт 3-й русской армии. В это время 8-я армия вела наступление в сторону Карпат и углубилась до Моза-Лаборч, перевала Карпат. Ей было приказано оставить XII корпус для прикрытия фронта со стороны Карпат, VIII и XXIV корпусам двинуться на помощь 3-й армии. В то время, когда корпуса 8-й армии были сняты с Карпат, австрийцы перешли в наступление из-за Карпат, прорвали фронт XII корпуса и стали теснить его к Саноку. Выход австрийцев к Саноку ставил под угрозу тылы 8-й армии, и VIII и XXIV корпусам пришлось быстро менять фронт с запада на юг.

Со стороны германского командования была намечена большая операция по занятию Варшавы, в то же время австрийская армия шла на Ивангород. 9-я русская армия совершала переход в назначенный и район на фронт Опатов – Сан до устья Ильжа. 4-я армия по невылазной грязи перемещалась на фронт Ивангорода, и 5-я в таких же условиях должна была выйти на фронт вправо от 4-й армии, развернувшись по течению реки Вислы. Чтобы обеспечить необходимое время для завершения маневра армий, конному корпусу генерала Новикова, состоявшему из четырех кавалерийских дивизий и бригады, приказано было задерживать наступление противника на всем фронте. Для поддержки конницы Новикова и прикрытия стратегического развертывания 9-й армии в район Опатова 27 сентября были переправлены 1-я и 2-я стрелковые гвардейские дивизии и одна кавалерийская гвардейская бригада. Конница генерала Новикова, оказывая сопротивление австро-германским частям, заставляя их развертываться и вести бой, задержала наступление противника на четверо суток, после чего корпусу приказывалось переправиться на правый берег Вислы и присоединиться к левому флангу 2-й армии. Задержка противника возлагалась на стрелковые гвардейские дивизии под начальством генерала Дельсаля, занимавшие фронт на шесть верст. 3 октября генерал Дельсаль доносил, что на фронте замечено наступление трех корпусов противника, и к вечеру ясно обнаружилось стремление противника охватить правый фланг. Генерал Новиков для обеспечения этого фланга направил 5-ю кавалерийскую дивизию. Гвардейские стрелковые дивизии были атакованы превосходящими силами противника. С утра 4 октября германцы открыли сильнейший огонь на фронте стрелков и, ввиду огромного превосходства в силах, охватили правый фланг и тыл. На помощь вышла 3-я гвардейская кавалерийская бригада, но стрелки уже начали отходить. Понеся большие потери, стрелки отошли на Сандомир.

Ввиду сильного сопротивления со стороны русских на фронте 9-й армии и опасения удара в левый фланг Гинденбург изменил решение, и, поскольку количество русских войск было незначительно, он решил быстрым налетом захватить Варшаву.

В районе Варшавы вследствие нечеткой работы штаба находились три корпуса 2-й армии и передовой эшелон перемещавшейся 5-й армии. 1-я и 10-я армии к этому времени перешли в наступление на фронте Вержболово – Сувалки – Августов, отбросили противника и вторглись снова в пределы Восточной Пруссии.

 

ВАРШАВСКАЯ ОПЕРАЦИЯ

10 октября начались бои 9-й германской армии против 2-й, 5-й и 4-й русских армий на фронте Варшава – Ивангород. 12 октября германцы потеснили части 2-й армии на линии упраздненной Варшавской крепости. Попытки русских частей переправиться на левый берег Вислы в районе Гуры – Кальварии – Ново-Александровска окончились неудачей. Только одна бригада 111-го кавказского корпуса задержалась на левом берегу реки Вислы, образовав плацдарм у Казеницы, борьба за который продолжалась с 10 по 21 октября. На 13 октября директива Верховного главнокомандующего поставила задачу поражения войск противника, наступающих на левом берегу Вислы, с нанесением ему сильного удара против его левого фланга, для чего Северо-Западному фронту необходимо было развить сильный удар со стороны Варшавы. Армии Юго-Западного фронта должны были действовать в полной связи с армиями Северо-Западного, притянуть возможно большие силы противника и удерживать правый берег рек Вислы и Сана; 2-я и 5-я армии, конный корпус генерала Новикова переходили с 14 октября в состав Северо-Западного фронта. 13 октября все корпуса Северо-Западного фронта перешли в наступление и потеснили германцев на всем фронте. XXIII корпус 2-й армий перебрасывался на правый фланг 2-й армии и направлялся в обход левого фланга германской армии. Конные части сосредоточивались для развития действий на фланге армии противника. В ночь на 20 октября германские части начали отход на всем фронте.

22 октября Главнокомандующий отдал приказ: «Ввиду спешного отступления германцев не только в районе к северу от р. Пилицы, но и района к югу ют нее, 1) армиям обоих фронтов, развернувшимся на р. Висле, продолжать более энергичное наступление, нажимая особенно правым флангом. При этом армиям Северо-Западного фронта при наступлении направляться на фронт Кутно, Пидытек, Стрыков, Бржезаны, Колюшки, Томашев, приняв все меры к обеспечению этого наступления со стороны Торнского района. Армии Юго-Западного фронта соответственно должны наступать на фронте: Опочна, Конек, Опатов, Сандомир, имея частную цель прочного утверждения в районе Сандомир.

2) Всем армиям, действующим на Средней Висле, принять самые энергичные меры к тому, чтобы выяснить направление отступления противника, стремясь отнюдь не потерять соприкосновение с ним, настигнув его авангарды, принудить неприятеля к бою.

3) Югофланговым армиям Северо-Западного фронта продолжать давить противника с еще большей энергией, стремясь отбросить его к западу и юго-западу, содействуя тем самым дальнейшему продвижению вперед левого фланга армий, действующих на Висле из района Опатова, Сандомир. Армии Юго-Западного фронта должны сообразовать свое движение с армиями Северо-Западного фронта».

Для преследования отступающих частей противника была направлена конница конного корпуса генерала Новикова, которая, преследуя противника, вела бои с его арьергардами.

Противник, отступая на фронте 2-й, 5-й, 4-й и 9-й армий, на своем пути мосты и пути сообщения разрушал все до основания. Австрийские армии тоже отступали. Общее отступление противника на всем фронте создавало в русском командовании преувеличенное представление о поражениях, нанесенных противнику, и Великий князь отдал приказ 2-й, 5-й, 9-й и 4-й армиям о переходе с фронта Варшава – Ивангород для вторжения в пределы Германии, перейдя границы Познани и Силезии. Армии, расположенные к северу от Варшавы, 1-я и 10-я, должны были содействовать наступлению центральных армий, как и армии Юго-Западного фронта, обеспечивать их наступление со стороны юго-запада.

Со стороны Ставки Верховного командующего была, бесспорно, переоценка успехов русских армий под Варшавой и отступления противника, как противника совершенно разбитого, потерявшего волю к сопротивлению. Частям генерала Макензена захват слабо защищенной, как казалось, Варшавы не удался, и Гинденбург, наметив новый план операции, отводил армию для занятия исходного положения для наступления в новом направлении.

Предусмотрительность русского Верховного командования сказывалась в том, что войскам приказывалось выяснить направление отступления противника и принять меры обеспечения со стороны Торна. Благодаря хорошо организованному прикрытию отступавших германских частей коннице не удалось установить направление отступления главных сил противника, и перешедшие с другого фронта четыре русские армии на фронт Познани и Силезии начинали движение в полной неизвестности относительно местонахождения армии противника. Между Варшавой и рекой Вислой, служившей разграничительной линией между 2-й и 1-й русскими армиями, было совершенно пустое пространство, и сообщением между флангами армии был единственный мост.

Для обеспечения этой операции 2-й, 5-й, 9-й и 4-й армиями 10-я армия должна была отбросить германские части на линию Мазурских озер. 1-я армия выдвигалась на фронт Сольдау – Рыпин – Липно. Один корпус этой армии перебрасывался на левый берег Вислы и должен был занять фронт Ковель – Любень и держать связь со 2-й армией. 3-я и 8-я армии должны были отбросить австрийские армии за Сан, затрудняя их отход на запад.

Чтобы противодействовать наступлению русских армий, развернувшихся на Средней Висле, германское командование решило создать завесу на фронте Ченстохов – Краков и нанести удар в правый фланг развернувшихся русских армий. Причем австрийские армии должны были сдерживать наступление русских на фронте, и 9-я германская армия должна была со стороны Торна нанести фланговый удар между реками Вислой и Вартой.

3 ноября 9-я германская армия, оторвавшись от русских, быстро перебрасывалась по железной дороге и сосредоточивалась в Торне. Туда же прибывали конные корпуса с Западного фронта, перебрасывались резервные корпуса и части ближайших крепостей. 2-я австрийская армия перебрасывалась к северу с задачей обеспечить правый фланг готовившихся к наступлению частей 9-й армии.

Наступление было назначено на 11 ноября, и распределение сил было следующее: 1-й и XXV корпуса направлялись вдоль реки Вислы против V сибирского корпуса 1-й армии, служившего для связи со 2-й армией. Эти корпуса совместно с XX должны были разбить V сибирский корпус, чтобы обеспечить свободное движение в юго-западном направлении против правого фланга 2-й русской армии. Пехотным германским корпусам должны были содействовать 6-я и 9-я кавалерийские дивизии.

5-я и 8-я германские кавалерийские и 7-я австрийская дивизии направлялись против левого фланга 2-й армии с задачей после выхода в ее тыл соединиться с 1-м и XXV корпусами, совершавшими обход правого фланга. XI и XVII корпуса должны были вести наступление с фронта. 11 ноября германские части перешли в наступление и к вечеру подошли к линии V-го сибирского корпуса. Ввиду наступления превосходящих сил противника командир V-го сибирского корпуса решил отвести корпус на тыловые позиции.

 

ЛОДЗИНСКАЯ ОПЕРАЦИЯ

14 ноября три германских корпуса вышли на правый фланг 2-й армии и нанесли поражение прикрывавшему этот фланг XVIII корпусу. Отбросив его, группа Шеффер-Баяделля, состоявшая из двух пехотных и одного кавалерийского корпусов, направлена была для обхода правого фланга 2-й армии в направлении на Бржезаны.

XVII и XI корпуса должны были атаковать с фронта в направлении на Лодзь, а 111-й кавалерийский и Познанский корпуса должны были обходить левый фланг 2-й армии, чтобы сомкнуть обходящее кольцо южнее Лодзи. 2-я австрийская армия должна была атаковать 5-ю армию. 18 ноября по всему фронту 2-й и 5-й армий к востоку, северу и западу от Лодзи начались ожесточенные бои. Бои развернулись одновременно и на фронте частей 1-й армии. Конный корпус генерала Новикова был переведен для обеспечения левого фланга 2-й армии, под давлением III германского кавалерийского и Познанского корпусов принужден был отойти. Германские части стали обходить левый фланг армии. Но правофланговые части 5-й армии перешли в наступление и отбросили части III германского кавалерийского корпуса, остановив обходное движение с этой стороны. Но в то же время на правом фланге 2-й армии германцы продолжали обход фланга и взорвали в тылу железную дорогу Петроков – Варшава. Для прикрытия направления на Варшаву русское командование организовало в Ловиче отряд, в который вошли 63-я резервная и 6-я сибирская дивизии. Против обходившей группы германцев повсюду сосредоточивалась конница.

Наступление в тылах группы генерала Шеффер-Баяделля продолжалось. К 20 ноября он выставил заслоном против Лодзи 3-ю резервную гвардейскую дивизию и ударил против VI-го армейского корпуса. 6-я кавалерийская дивизия направлялась на Петроков, и 50-я резервная дивизия тоже двигалась к югу; в том же направлении двигались и 49-я пехотная и 9 кавалерийская дивизии. Но со стороны русских против наступавших этих частей были высланы 10-я пехотная, 5-я кавалерийская дивизии, а со стороны Ловича выдвинулся Ловичский отряд и занял позицию в тылу обходящей германской группы.

На левом фланге 2-й армии прорыв фланга не удался; 111-й кавалерийский и Познанский корпуса продолжали бой против правого фланга 5-й армии, стараясь отбросить врага и открыть левый фланг 2-й армии, но успеха не имели.

Командующий 2-й армией генерал Шейдеман для противодействия обходящей группы Шеффер-Баяделля выдвинул в сторону Бржезан две дивизии пехоты и отряд для обороны непосредственно Лодзи. Движение германцев было остановлено в сторону юга; со стороны Ловича, не встречая сопротивления германцев, выходил в тыл этой группе Ловичский отряд.

22 ноября генерал Шеффер-Баяделль, видя, что надежды на соединение с 111-м кавалерийским и Познанским корпусами нет, принял решение выводить свои войска из создавшегося для них тяжелого положения. Русское командование торжествовало и приказало уже было заготовить необходимое количество вагонов для перевозки пленных. Преследование противника было приказано производить конному корпусу генерала Новикова в составе трех дивизий. Со стороны командующего армией отдавались строгие приказания частям конницы корпуса вести атаки, не считаясь с потерями, чтобы спасти части 2-й армии. Противник, отступая, оказывал яростное сопротивление, так что конница имела возможность захватить лишь незначительную часть обозов и изрубить прикрытие, но при этом некоторые эскадроны при конных атаках несли до 75 % потерь. Германские части с большим трудом продолжали продвигаться на север. Навстречу им к Бржезанам вышел Ловичский отряд. Окружение германских частей казалось полным. Но ночной атакой германцы прорвали фронт 63-й резервной дивизии и вышли из окружения. По русским сведениям, потери группы Шеффер-Баяделля убитыми и ранеными насчитывали 42 000 человек, что, бесспорно, сильно преувеличено, потому что, выйдя из окружения, германцы вывели около 11 000 русских пленных.

Таким образом, Лодзинская операция для германцев оказалась неудачной и сопровождалась большими потерями для обеих сторон.

 

ОТХОД РУССКИХ АРМИЙ ОТ ЛОДЗИ НА ФРОНТ ИЛОВ – ПЕТРОКОВ

После боев у Лодзи, закончившихся отходом германцев в район Бржезан, Гинденбург принял решение: 1) временно на всем фронте 9-й армии перейти к обороне, ожидая подхода частей, перебрасываемых с западного фронта, и перегруппировки армии Австрии; 2) с подходом четырех корпусов и перегруппировкой австрийской армии перейти в наступление на Лович – Варшава – Пабянице с целью занять промышленный Лодзинский район.

Русские приняли решение отойти на фронт Илов – Петроков. Но для выигрыша времени, необходимого для устройства оборонительной линии, решено было перейти в наступление, и в результате этого решения разыгрались упорные бои в районе Ловича. 1-я русская армия перешла в наступление, и генерал Макензен, в свою очередь, приказал перейти в наступление 9-й армии. Наступление шло совместно со 2-й австрийской армией на фланговый стык Юго-Западного и Северо-Западного фронтов.

Русские армии занимали растянутый фронт. Непрерывные бои с начала войны сопровождались большими человеческими потерями, резервов не было, и поэтому наступление крупных сил германо-австрийцев между флангами фронтов грозило тяжелыми последствиями. Поэтому решено было отвести войска еще далее к востоку. Совершая отход, части должны были выделить резервы, чтобы заполнить никем не занятый промежуток в 60 верст между 5-й и 4-й армиями. Пространство это было заполнено конницей.

13 декабря по директиве Верховного командующего 1-я, 2-я, 5-я, 4-я и 9 армии Северо-Западного фронта отводились на линию рек Бзуры – Равки и Ниды с целью сокращения фронта и создания резервов, укомплектования армии и пополнения ее патронами и снарядами. Однако отход армии на линию этих рек не давал достаточного сокращения фронта, а переход 1-й русской армии в наступление не дал решительных успехов, и 16 декабря части ее отводились на линию реки Бзуры.

С отходом русских армий на укрепленные позиции к началу января заканчивалась кампания 1914 года; к началу 1915 года русские армии занимали следующие позиции: Северо-Западный фронт – от мест. Шавли до Осовец, включая укрепленный Ковенский район, занимала 10-я армия, от Осовца до Прасныша – 1-я армия; от Вышгорода до линии железной дороги Варшава – Лодзь – 2-я армия, от линии железной дороги до реки Пилица – 5-я армия. Начало Юго-Западного фронта: к югу от Пилицы до Кельцы – 4-я армия, от Кельцы до реки Вислы – 9-я армия, от Вислы до Тарнова и Дукла – 3-я армия, Карпаты от Горлицы до Коломы – 8-я армия. В составе Северо-Западного фронта было 18 с половиной конных дивизий, Юго-Западного – 13 и всего 31 с половиной кондивизия и около 50 полков казачьей войсковой конницы.

Русская армия во время этих месяцев имела несколько тяжелых тактических поражений; армии понесли большие потери, и впереди предстояла еще длительная война, требовавшая напряжения всех сил страны. Как финансовое, так и экономическое положение страны было прочным, и недостатков в средствах питания как армии, так и населения не ощущалось, с этой стороны не предвиделось никакой опасности. Среди воюющих стран Россия представлялась великой державой как по своему территориальному пространству, количеству населения, так и по общему потенциалу.

Поэтому император Николай Александрович имел основание задумывать проекты, которые Россия должна была провести в жизнь в международной политике после войны. Посол Франции в России, Палеолог, в своих записках сообщает беседу с императором в конце 1914 года. Государь излагал ему свои проекты, как бы рассуждая с самим собой, и говорил: «За те жертвы, которые несет русская армия и народ, и чтобы народу были понятны цели этих жертв в войне, ему навязанной, считаю разумным, что Германия должна будет поплатиться изменением ее границ. По предложению генерального штаба, границы ее должны быть урезаны до устья Вислы, – мне кажется, что это слишком, я рассмотрю это. Познань и, может быть, часть Силезии должны отойти для восстановления Польши. Галиция и южная часть Буковины позволят России достигнуть естественных границ у Карпат. Малая Азия, по моему мнению, должна быть занята Арменией, я не могу оставить ее под гнетом Турции. Нужно ли присоединить Армению? Это будет зависеть от решения Армении, в противном случае я устрою ей автономию. Наконец, я должен гарантировать для страны свободный проход в проливах. Эти идеи, конечно, еще в отдаленности. Но есть два заключения, к которым я все время возвращаюсь. Первое это, – Турция должна быть изгнана из Европы, и второе – Константинополь должен навсегда стать свободным городом. Само собой разумеется, что мусульманам должна быть гарантирована охрана их священных мест и их могил. Фракия южная до линии Эгос и Лидия должны быть переданы Болгарии. Остальные части до берега и окрестностей Константинополя должны быть переданы России. На Балканах? Сербия присоединяет Боснию, Герцеговину, Далмацию и Северную Албанию, за исключением Волен, которая будет отдана Италии. Болгария, если будет разумной, получит от Сербии как компенсацию Македонию.

Австро-Венгрия? Что станет с ней? Если успехи вашей армии развернутся по ту сторону Карпат и если Италия и Румыния выйдут на сцену, Австро-Венгрия подвергнется территориальным ущербам, которые император Франц-Иосиф должен будет почувствовать. Союз Австро-Венгрии изменится и не будет существовать в настоящем виде. Венгрия лишится Трансильвании; Кроатия будет независимой, и Богемия станет автономной.

В Германии произойдут наиболее значительные изменения. Россия аннексирует старые польские провинции и часть Восточной Пруссии. Франция возвратит Эльзас, Лотарингию и, возможно, провинции Ренании. Бельгия получит район Ехля-Шапелль, что она вполне заслуживает. Что же касается германских колоний, Франция и Англия разделят их по своему усмотрению. Что же касается Шлезвига и Кильского канала, я думаю, они отойдут к Дании. Маленькое государство Гановер между Пруссией и Голландией будет служить между ними средством мира.

В таком направлении должны ориентироваться наши мысли. Наше дело не будет правым перед Богом и историей, если мы, побуждаемые идеей морали, не обеспечим на долгое время спокойствие в мире.

В этом предположении императора крылись, может быть, и преувеличенные претензии на роль России в предстоящем решении последствий войны и судьбы европейских народов, но по своему положению и тем жертвам, которые Россия несла в мировой войне, не были преувеличенными. С началом войны со стороны ее союзников все время шли просьбы и даже требования о помощи, о движении вперед любой ценой, чтобы облегчить их положение. Россия была очень чувствительна к просьбам союзников, и, по оценке маршала Фоша и других высших начальников французской армии, русский Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич часто удовлетворял их просьбы в ущерб национальным русским интересам.

Оканчивая войны, союзники не всегда оставались союзниками, каждый в требованиях обыкновенно не считался с затратами сил других; и возможно, что России пришлось бы сдерживать претензии других и ограничивать собственные.

 

ФРОНТ СОЮЗНИКОВ ПРОТИВ ТУРЦИИ И ВОЙНА НА МОРЯХ

После того как в конце октября 1914 года Турция вступила в войну на стороне центральных держав, представитель Англии Вильсон Черчилль предложил план, по которому англо-французские флоты с войсками должны быть направлены в Дарданеллы. Англичане требовали одну дивизию французов как авангард для перевозки.

Проливы считались свободными от минных заграждений. Высадка началась 26 апреля, генерал Амаде приблизился к берегу, и приступлено было к высадке войск. Высадка войск встретила сильное сопротивление со стороны турецкой армии, и, несмотря на поддержку морской артиллерии, турки не сдавали позиций. Высадившиеся десантные части несли большие потери, потребовалось подкрепление, и началась высадка дополнительных войсковых частей. Войска союзников удерживали узкую полосу берега, но не в силах были продвинуться к Галиполи.

Генерал Амаде был заменен генералом Гуро. Бои продолжались до 26 мая. Турками был потоплен крейсер «Мажестик». Части сражавшихся были всего на расстоянии ста метров друг от друга, расположение турецких частей было под углом в 35 градусов, и они поражали союзников фланговым огнем. Части союзников бросились в штыки, турки побежали, союзники бросились преследовать, но попали под снаряды своего флота. В Лондоне было принято решение оставить Дарданеллы и покинуть занятые позиции, что и было сделано к 8 января.

Окончание войны становилось отдаленным, открывалась неизбежность экономической блокады. 4 февраля 1915 года Германия сделала заявление: «Все моря, окружающие Великобританию и Ирландию, а также все пути морского подвоза объявляются военной зоной. Начиная с 18 февраля все коммерческие суда противников, встречающиеся в этой зоне, будут уничтожаться, без оказания помощи экипажу и пассажирам. Нейтральные суда в военной зоне будут также подвергаться опасности уничтожения, и во избежание непредвиденных случаев нужно воздерживаться и избегать, заходя в эти воды, чтобы не произошло нежелательных столкновений». В Англии было спущено на воду пассажирское трансатлантическое судно «Лузитания». В первую неделю мая это судно возвращалось из Нью-Йорка в Ливенпольд, имея на борту до 2000 британских и американских пассажиров, в числе которых было большинство военных. Было немного военного груза: около 173 тонн ружей и шрапнели. Перед выходом из Нью-Йорка было получено предупреждение, что «Лузитания» будет потоплена. 4 и 5 мая, когда «Лузитания» приближалась к берегам Британии, около берегов Ирландии была обнаружена германская подводная лодка, и два коммерческих судна были потоплены. 6 мая было получено новое сообщение о деятельности подводных лодок в той же зоне и по радио было отправлено извещение об этом. Несмотря на предупреждение, «Лузитания» продолжала свой путь, и даже не полным ходом. 7 мая в 14 часов 10 минут она получила удар первой мины в середину, от чего произошел страшный взрыв. Вторая мина несколько минут спустя ударила сзади, и через 20 минут «Лузитания» погрузилась передней частью, увлекая с собой 1195 пассажиров, в числе которых были 291 женщина и 94 ребенка. Уничтожением «Лузитании» начиналась беспощадная война на морских путях.

В политической деятельности воюющих стран велась работа по вовлечению в войну Италии и Румынии. Италия 26 апреля 1915 года присоединилась к Антанте и 23 мая объявила войну Германии и Австрии.

Что касается морской блокады, то инициатива и успех находились в руках исключительно Германии. Англия была блокирована, и подвоз грузов извне был совершенно прекращен. Германия решила вести беспощадную подводную войну.

А пока дипломатия германская старалась успокоить США, обещая не подвергать нападению без предупреждения суда невоюющих сторон.

Но 24 марта 1915 года было потоплено судно, на котором погибли американские подданные. Случай этот вызвал возмущение в Америке и грозил прекращением дипломатических отношений с Германией.

31 мая 1916 года произошло неожиданное сражение английского и германского флотов у Скагеррака, вошедшее в историю под названием Ютландского сражения.

В 3 часа 30 минут начался с обеих сторон бой крейсеров. В несколько минут боя броненосцы «Де Анфатигабль» и «Королева Мария» были пущены ко дну. Бой длился до вечера, в результате английский флот потерял 14 боевых единиц и германский – 11. Командующий германским флотом адмирал Шеер решил вывести флот из боя и направил его в морскую базу Гелиголанд. Потери живой силы английского флота – 6600 убитых и 2500 – в германском. После этого сражения германский флот не покидал своих баз в течение всей войны. На морях продолжали действовать подводные лодки и легкие специальные крейсера.

 

ВОЕННЫЕ ОПЕРАЦИИ 1915 ГОДА

Военные действия в первые месяцы войны 1914 года для командования всех стран служили наглядным примером для оценки характера и особенностей войны между странами с сильноразвитой промышленностью, классической организацией вооруженных сил и располагавшими богатым материальным, моральным и человеческим потенциалом. Первые месяцы войны разрушили ложные представления о «быстротечности» войны, сроки которой генеральными штабами всех стран определялись в 3–6 месяцев.

После шести месяцев войны на Западном и Восточном фронтах ни одна из воевавших стран не только не думала прекращать войны, а, наоборот, продолжала все увеличивать свои армии и вооружение, а всю национальную промышленность приспосабливала к обслуживанию военных потребностей.

Русское командование тоже имело возможность сделать соответствующие выводы и убедиться прежде всего в том, что успехи на войне достигаются не столько массами, сколько умением лучшего их применения. Представления русского и союзного командования о русской армии как о «мощном вале», катящемся с востока и разрушающем на своем пути сопротивление германцев, полностью были разрушены. Мощь «вала» при первом его соприкосновении с противником обнаружила в себе серьезные недочеты, послужившие причиной гибели двух корпусов одной армии и тяжелых последствий для другой. Сопротивление германских армий оказалось более устойчивым, и командование ее проявило более искусства в управлении войсками и применении их в бою.

Более благоприятные условия для русских войск сложились на Юго-Западном фронте против австрийцев; но и на этом фронте пришлось пережить много разочарований, и если к концу года здесь были достигнуты положительные результаты, то они были достигнуты путем больших усилий и тяжелых жертв.

Одной из слабых сторон русской армии оказалась неподготовленность высшего командования к ведению операций в том масштабе, в котором они развернулись в начавшейся войне. Русское высшее командование оказалось неспособным охватывать весь масштаб операции. Решения принимались на основе «чего хочу я» без учета противодействия противника.

Просчеты и их тяжелые последствия не всегда учитывались и не служили примерами при постановке задач при следующих операциях. После неудавшегося наступления на Варшаву германское командование приняло решение произвести перегруппировку своих сил и начать наступление в более выгодных условиях. Оторвавшись от русских и прикрывшись конными и легкими пешими частями, германцы отвели войска в пределы Германии и приступили к формированию «ударной» группы для нового наступления.

Русское же Верховное командование решило, что германские войска разбиты и спешно отступают в глубь страны. Не допуская мысли о возможности маневра со стороны противника, оно пришло к выводу, что это благоприятный момент для вторжения в пределы Германии. Четырем русским армиям, развернутым на широком фронте между р. Вислой и Пилицей, приказывалось перейти в наступление и вторгнуться в пределы Германии. В то время когда русские войска двигались вперед, ничего не зная о противнике, 9-я германская армия была переброшена к Торну, усилена новыми частями и всеми силами обрушилась на правый фланг 2-й армии; отдельные корпуса, служившие обеспечением и слабым прикрытием пространства между 1-й и 2-й армиями, последовательно были разбиты, и 2-я армия оказалась в полном окружении. «Вторжение в Германию» окончилось для русских армий разгромом трех корпусов и едва не вторичной гибелью 2-й армии. Неудачи на Северо-Западном фронте подрывали доверие к Верховному командованию, и в сознании союзников, строивших планы войны на менее идеалистических расчетах в отношении своего восточного союзника, сводили его даже на степень «неполноценной военной силы». Представители русского командования на общие совещания союзников не приглашались, и принятые решения предъявлялись русскому командованию в готовом виде как «подлежащие выполнению». В начале войны главный удар германских войск был направлен в сторону западных союзников с целью покончить с франко-английскими войсками, однако достигнуть поставленной цели не удалось. Наступление германцев на Париж не увенчалось успехом, и после сражений на Марне войска были отведены на реку Эн, где принуждены были перейти к окопной войне. На 1915 год в германском генеральном штабе возникла мысль: главный удар перенести на Восточный фронт против русских.

По этому плану намечался если не окончательный вывод России из войны, то нанесение такого поражения, от которого она не скоро будет в состоянии оправиться.

Перед лицом этой опасности в русской армии назревал кризис снабжения, главным образом снарядов, патронов и всех видов вооружения. Предлагаемые нормы артиллерийских снарядов и ружейных патронов были израсходованы в первые же месяцы войны. Для удовлетворения потребности в огневых средствах с предельным напряжением работала промышленность воюющих стран и стран нейтральных. Россия оказалась в наиболее тяжелом положении, во-первых, по слабости собственной промышленности, а во-вторых, она с первых дней войны была отрезана от внешнего мира. Страны, на помощь которых могла рассчитывать Россия, получили выгодные военные заказы европейских стран-союзниц и оказались недоступными для России, которая в надвигающемся кризисе была предоставлена самой себе, и армиям предстояло тяжелой ценой оплачивать слабость национальной промышленности и допущенные ошибки в расчетах потребности в предстоящей войне.

Первые столкновения на полях сражений показали недостатки организации и боевой подготовки конницы всех стран. Наиболее ощутительными результатами этих недостатков была боевая деятельность конницы на Западном фронте. Первые же столкновения больших соединений германской и французской конницы привели к большим потерям. И германское, и французское командование пришло к выводу, что конные атаки как основная тактика конницы при современном скорострельном оружии отжили свой век. Уже после пограничных сражений в германской армии были введены новые инструкции для ведения боя конницей.

В скором времени последовали изменения в тактике и французской конницы. Французская и германская конницы реже стали прибегать к атакам в конном строю и переходить к действиям преимущественно в пешем порядке. Конные части стали усиливаться огневыми и другими средствами для ведения пехотного боя.

На русском фронте таких решительных изменений в тактике конницы не произошло. Усиление огневыми средствами конницы достигалось придачей коннице пехотных частей, увеличением количества пулеметов и более широким применением в боях огневых средств. Но коннице по-прежнему придавали огромное значение. Причиной консервативности руководства Восточного фронта были пространства, обширность театра военных действий и меньшая насыщенность фронта огневыми средствами.

С первых месяцев 1915 года на Русском фронте начались крупные военные операции общеармейского значения и по времени года составили зимнюю и летнюю кампании.

 

ЗИМНЯЯ КАМПАНИЯ 1915 ГОДА

Русские армии, несмотря на тяжелые неудачи и значительные потери в наличном составе, не потеряли боеспособности и наступательного порыва и в начале 1915 года готовились к новым наступательным операциям.

Командующими Северо-Западного – Юго-Западного фронтов, генералами Рузским и Ивановым, были представлены планы военных операций. По плану генерала Рузского, одобренному штабом Верховного командующего, русские армии Северо-Западного фронта должны были наступать с фронта Пултуск – Остроленка на Сольдау – Ольстенбург.

По плану, представленному генералом Ивановым, усиленные армии Юго-Западного фронта должны были перейти в наступление для вторжения в венгерскую долину. План этот был отвергнут. Начало операции предполагалось в конце февраля.

К началу 1915 года германское командование имело два плана. Начальник штаба Верховной ставки генерал Фалькенгайм предлагал план, по которому главные операции должны были продолжаться на французском фронте. Генералы фон Гинденбург и Людендорф предлагали главные усилия войны перенести на Восточный фронт против русских. Генералы Гинденбург и Людендорф намечали обширный план наступления со стороны Галиции и Немана, охватывая русские армии с севера и юга, сжимая их в Пинском болотистом районе, где и нанести решительное поражение. Был принят план генерала Гинденбурга, и главные усилия войны германцами переносились на Восточный фронт.

К концу 1914 года с Западного фронта на Восточный было германцами переброшено семь армейских корпусов и шесть кавалерийских дивизий. К предстоящим операциям в начале 1915 года было еще переброшено четыре корпуса.

Чтобы отвлечь внимание русского командования, германцы в конце января на фронте рек Бзуры и Равки частями 9-й армии перешли в наступление. В этом наступлении германцами впервые были применены газы и огнеметы.

Чтобы предупредить наступление русских, 8-я германская армия с линии Мазурских озер перешла в наступление на фронте 10-й русской армии. Охватывая оба фланга армии, германцы начали теснить корпуса 10-й армии, и армия отошла на линию Сувалки – Августов. Отступление 10-й армии происходило в ужасных климатических условиях – снегопад, гололедица и сплошные леса. XX корпус, продвигаясь в исключительно тяжелых условиях, попал в окружение 8 августовских лесах и был полностью уничтожен. Из окружения удалось выйти лишь незначительной части отдельных полков. 12-я армия по окончании формирования была выдвинута на фронт и вступила в бой, в то же время германцы вели наступление и на фронте 1-й армии на Нижнем Нареве.

2 марта русским 10-й, 12-й и 1-й армиям было приказано перейти в наступление. Германские части повсюду были оттеснены, но к ним подходили подкрепления. Германские части временно закрепились на фронте Щучин – Августов – Сувалки.

Германское командование готовилось к предстоящему общему наступлению. К северу от течения реки Неман создавалась ударная группа, задачей которой должно быть наступление с охватом правого фланга 10-й армии.

Русским командованием было принято решение вести наступления на Юго-Западном фронте и на Северо-Западном перейти к обороне.

На Юго-Западном фронте зимняя кампания оканчивалась наступлением армий всего фронта. 4-я, 9-я и 3-я русские армии отбросили австрийские армии за Дунаец, и с января месяца на Средней Висле военные действия ограничивались небольшими стычками. На фронте 8-й армии австрийские войска были отброшены в Карпаты, и русские продолжали теснить австрийцев, стремясь спуститься в венгерскую долину. Для поддержки австрийских войск германцами в Карпаты были отправлены южная армия генерала Лингвица и группа генерала Марвица.

9 марта русскими войсками был занят Перемышль, и 11-я армия и ее корпуса после окончания осады были распределены между 8-й и 3-й армиями.

На фронте 3-й армии германцами производилось сосредоточение ударной группы германских войск и велась подготовка к весеннему общему наступлению.

Перегруппировке и перевозке германских войск с Западного фронта на Восточный благоприятствовала обстановка на Французском фронте. После сражения на реке Марне и бегства к морю армии зарылись в окопы и начиналась долгая позиционная война. После попытки наступления франко-английских войск у Лилля, Арраса и Шампани противники, «зарывшись в землю», стояли друг против друга, развернув фронт от Северного моря до границы Швейцарии. Ввиду стабилизации фронта германцы не могли опасаться угрозы наступления противника на Западном фронте и свободно могли вести подготовку для активных действий на Восточном фронте. Французы и англичане, довольные успехом на Марне, заняв укрепленные позиции, активные военные действия возлагали на русские войска. Командующий 3-й армией генерал Радко Дмитриев еще в начале февраля посылал в штаб Юго-Западного фронта тревожные донесения о сосредоточении германцами значительных сил к западу от Дунайца. Действительно, германцы, перебрасывая корпуса с Западного фронта, совместно с австрийскими войсками создавали из них ударную группу под начальством генерала Макензена для прорыва фронта русских в направлении Перемышль – Львов. Перевозившиеся войска сосредоточивались между Краковом и Карпатами и снабжались легкой и тяжелой артиллерией в таком количестве, которое еще не было известно на Восточном фронте.

Тревожные донесения командующего 3-й армией принимались в высших штабах как необоснованные. Все внимание Юго-Западного фронта обращено было на фронт Буковины и возможное наступление с этого фронта с выходом во фланг и тылы расположения армий. Русские войска усиливались на линии Днестра.

Со стороны германского командования одновременно с организацией ударной группы на Дунайце формировалась ударная группа войск генерала Лаунштейна и на Северном фронте для охвата русских войск с севера, чтобы замкнуть кольцо у Пинских болот и уничтожить русские войска.

Вступление Турции в войну на стороне центральных держав привело к тому, что Черное море и проливы оказались в руках противника, а Россия – совершенно отрезанной от сообщения с западными союзниками. На Черном море, с объявлением Турцией войны, турками была потоплена канонерка «Донец», после чего германские крейсеры «Гебен» и «Бреслау» прорвались в Черное море и обстреляли Одессу и Крымско-Кавказское побережье. Неудачная Дарданелльская операция союзников привела их к решению образования фронта в Салониках.

 

ЛЕТНИЕ ОПЕРАЦИИ 1915 ГОДА НА РУССКОМ ФРОНТЕ

Ко времени летней кампании 1915 года русские войска на Западном фронте имели 40 армейских корпусов, в числе которых было 108 дивизий пехоты, 16 стрелковых бригад и 36 кавалерийских дивизий. Полный состав этих соединений должен был иметь 1,5 миллиона наличного состава, в действительности же в частях было всего один миллион. Армии составляли Северо– и Юго-Западный фронты, причем в состав Северо-Западного фронта входили пять армий: 10-я, 12-я, 1-я, 2-я и 5-я и в состав Юго-Западного тоже пять, 4-я, 3-я, 8-я, 11-я и 9-я.

Русские войска к началу летней кампании переживали тяжелый недостаток артиллерийских снарядов и ружейных патронов. Батареи из-за недостатка снарядов из 8-орудийного состава превращены были в 6-орудийные, и два орудия каждой батареи отправлялись в артиллерийские парки. Недоставало полевых кухонь, подвод для обозов и другого военного материала.

Наступление германских частей началось в начале апреля на 10-ю армию к югу от Немана, на фронте Сувалки – Осовец. Наступление началось бомбардировкой Осовца, причем германцами впервые были применены газы. Из-за применения новых средств войны русские части понесли большие потери, и положение усугублялось тем, что никто не знал, как защищаться от газовых атак.

Операциям немецкой армии должны были содействовать два крейсера с моря. Наступление направлялось в пределы Латвии и Курляндии, в общем направлении Шавли – Рига. Главный удар германскими частями направлялся южнее, вдоль правого берега реки Неман на фронт Россиены – Кельмы. Слабые части, прикрывавшие промежуток от реки Неман до моря, отходили на всем фронте на линию Митава – Шавли и течение реки Дубиссы. К началу мая южная группа заняла Шавли – Россиены, и конница северной группы распространилась по Курляндии. Но наступление германских частей было на всем фронте остановлено, и русскими были заняты Шавли и Россиены, и фронт 10-й армии стабилизировался. На крайнем северном участке фронта была занята германцами 7 мая без сопротивления русских Либава.

16 мая началось наступление германской ударной группы генерала Макензена в Галиции. Удар был направлен в центр армии, фронт прорван, и корпуса были приведены в расстройство. Превосходство в огневых средствах ударной германской группы было настолько велико, что отразить наступление было невозможно. Части 3-й армии проявляли большое геройство и, несмотря на отсутствие артиллерийской поддержки и недостаток ружейных патронов, сдерживали противника, действуя преимущественно холодным оружием, применяя штыки. Конница тоже проявляла самоотверженность и, несмотря на ураганный огонь противника, вела конные атаки, облегчая положение пехоты и поднимая ее боевое настроение. На фронте отступающих частей 3-й армии на линии реки Вислицы подошел конный корпус хана Нахичеванского и на глазах пехотных частей под ураганным огнем германской артиллерии, пулеметов и ружейной стрельбы двинулся в атаку на противника. Вид несущейся в атаку конницы поднял дух не только в частях пехоты, но и раненые поднимались и готовы были с конницей бежать на противника. 3-я армия отходила на реку Сан. 8-й армии, занимавшей фронт влево от нее, было приказано отходить на Перемышль.

Сильный, неожиданный удар противника привел части 3-й армии в расстройство, и ее командующий генерал Радко Дмитриев, по национальности болгарин, вступивший на время войны в русскую службу добровольцем, был отрешен, и на его место был назначен генерал Леш.

При отходе частей 8-й армии ее правофланговый XXIV корпус попал в тяжелое положение, и его 48-я пехотная дивизия, начальником дивизии которой был генерал Корнилов, у Дукла была окружена и уничтожена, и генерал Корнилов, будучи раненым, попал в плен. Положение на Русском фронте создавалось исключительно тяжелое, и Верховный главнокомандующий послал телеграммы генералу Жоффру, командующему французской армией, с просьбой о переходе в наступление на Западном фронте, чтобы облегчить положение русских войск. Ответ гласил, что франко-английские войска не готовы к наступлению. Части 3-й армии отошли на линию реки Сан, где ей было приказано держаться.

11 мая германцы перешли в наступление и переправились через р. Сан, чем поставили русских в необходимость оставить Перемышль. 3-я и 8-я армии принуждены были отступать дальше. 11-я армия отошла к Днестру, в русской армии были произведены изменения. 3-я армия предана была Северо-Западному фронту, в составе Юго-Западного фронта остались 8-я, 11-я и 9-я армии. Командование Северо-Западным фронтом было возложено на генерала Алексеева, и под его начальством было сосредоточено семь армий.

8-я армия отошла и заняла фронт на линии реки Буга, и здесь фронт стабилизировался. Разрыв между Юго-Западным и Северо-Западным фронтами образовался в 70 верст. Благодаря тому что этот промежуток фронта составляло Полесье, район которого считался для крупных военных операций непригодным, оборона его была возложена на конницу.

На правом фланге к северу от Немана генерал Алексеев также произвел перегруппировку войск. Он усилил войска правого фланга, и из отдельных правофланговых частей была сформирована из трех корпусов 5-я армия вместо расформированной на юге, во главе которой был поставлен генерал Плеве. В новую 5-ю правофланговую армию вошли пять кавалерийских дивизий. 5-я армия получила приказание прикрывать течение реки Неман до моря.

 

ВТОРОЙ ЭТАП ЛЕТНЕЙ КАМПАНИИ 1915 ГОДА

На фронте правофланговой 5-й армии севернее Немана до июля месяца военные действия с обеих сторон носили характер позиционный, ограничивались боями небольших частей, перегруппировкой войск и переброской резервов. Германские части усиливались прибывавшими резервами, и северная группа была переименована в Неманскую армию.

На крайнем правом фланге 5-й армии в направлении Либава – Митава в составе VII сибирского корпуса была Уссурийская казачья бригада под начальством генерала Крымова. 3 июня бригада с двумя орудиями и четырьмя пулеметами прорвалась на участке Германского фронта, проскочила 20–25 верст в тыл противника, напала на обозные колонны и уничтожила их. Продвигаясь дальше на юго-запад, бригада встретила колонну 6-й кавалерийской германской дивизии, разбила ее и отбросила верст на двадцать. Здесь находились обозные части и прикрытие их, которые оказали сопротивление, и германское командование стало организовывать повсюду ударные части с целью окружить бригаду и отрезать ей пути отхода из тыла. Уссурийцы продолжали движение в северо-западном направлении, разрушая пути сообщения и телеграфную и телефонную связь. На пути движения бригады и выхода ее из тылов находилась 8-я кавалерийская германская дивизия. По описанию одного из германских начальников, наблюдавшего за движением бригады с колокольни, около 11 часов он заметил большой столб пыли, которая была поднята конными массами, приближавшимися с юга. Он бросился с отрядом на север, спасаясь от приближающегося противника. Отряд его был замечен, и около 30 казаков бросились его преследовать. На пути оказался овраг, всадники перескочили его благополучно, но начальник отряда с конем упал в овраг и ждал гибели, но, на его счастье, он успел снова вскочить на поданную ему лошадь и спастись. Бригада продолжала свой путь на север, и 23-я кавалерийская бригада германцев с двумя батальонами пассивно наблюдала столбы пыли удалявшейся конницы казаков. Пройдя верст 25, бригада уссурийцев переправилась через реку Виндава и благополучно возвратилась на линию своего фронта. По оценке германского командования, рейд Уссурийской казачьей бригады в глубокий тыл Германского фронта вполне удался и был лихо и искусно выполнен. Тыловая связь на 24 часа была нарушена, обозные колонны на всем пути были уничтожены, и все внимание германского командования северного участка было в течение нескольких дней направлено в сторону своих тылов. Разведывательная деятельность казаков Уссурийской бригады получила следующую оценку: «Казаки, подходя к населенному пункту, использовали каждую складку местности. Разведка велась примерно одним эскадроном. Казаки развернутым строем осторожно продвигались вперед. Должен признаться, – пишет наблюдавший, – я ясно понял, сколько многому еще могла бы поучиться наша кавалерия у этих сынов степей, насколько блестящей была их разведывательная работа».

В начале июля противник перешел на всем фронте в наступление. На Юго-Западном фронте австрийские наступавшие части потерпели поражение, потеряли до 20 000 пленных и должны были отступить. Но на Северо-Западном фронте германцы продолжали теснить части наших армий, и они отошли на линию Ломжа – Буг – Неман. 1 июля перешла в наступление северная неманская германская армия. Наступление велось на фронте Шавли – побережье Балтийского моря в главном направлении Либава – Рига.

3 июля началось наступление южной группы генерала Рихтгофена на линии реки Дубиссы. После сильной артиллерийской подготовки германские части перешли в наступление на фронте корпуса генералов Казакова и Тюлина. Корпуса должны были отойти на восточный берег реки Дубиссы и заняли сторожевое охранение. 4 июля наступление противника возобновилось с утра, и кавалерийские корпуса, как и левофланговые корпуса 5-й армии, продолжали отступать с линии реки Дубиссы. 11 июля значительные силы пехоты и конницы противника сбили сторожевое охранение, захватили переправу через реку Невяж и двинулись в разрез между конными корпусами и левым флангом 5-й армии. Противник на всей линии реки стал готовиться к переправе.

На северном фронте с 11 по 20 июля велись бои за Митаву. 17 августа в Управлении русских армий были произведены изменения. Все армии были разделены на три фронта: Северный, Западный и Юго-Западный. Задачи Северному фронту (командующий генерал Куропаткин): 10-й, 15-й армиям предстояло защищать Петроград и Прибалтику; Западному фронту (генерал Эверт): 10-й, 1-й, 2-й, 4-й и 3-й армиям прикрыть пути на Москву. 9 августа пало Ковно, и прерывалась единственная рокадная железная дорога Двинск – Вильно – Барановичи – Гродно. Противник продолжил наступление на всем фронте. Велись наступления и на Юго-Западном фронте, русские здесь отошли на реки Днестр и Серет. 20 августа ставка Верховного командующего была перенесена из Барановичей в Могилев. Великий князь Николай Николаевич был сменен и назначен наместником Кавказа. Во главе армии становился император и начальником штаба – генерал Алексеев. Крепости Гродно и Новогеоргиевск пали после непродолжительного сопротивления. Германцы направлялись со стороны Ковно в направлении Вильно – Молодечно, со стороны Бреста Пинск – Барановичи. Австрийцы вели наступление против 3-й армии и произвели прорыв между ее флангом и 8-й армией. Войскам Юго-Западного фронта был отдан приказ об отходе армии в пределы России. 8-я армия отошла и заняла фронт Луцк – Дубно. 11-я и 9-я – на линию Серета и по его течению заняла фронт от Кременца через Тарнополь до румынской границы, и положение Юго-Западного фронта после занятия русскими Луцка было стабилизировано.

На Северном фронте германцы продолжали наступление, и 5-я русская армия была поставлена в тяжелое положение. В первой половине августа германцы прорвали фронт у Вилькомира и оттеснили правый фланг 10-й армии, произвели разрыв на стыке 5-й и 10-й армий. Этими операциями начинался так называемый свенцянский прорыв.

 

СВЕНЦЯНСКИЙ ПРОРЫВ

Армии Северного фронта занимали линию Рига – Митава – Поневеж – Вилькомир. 19 июля германскими частями была занята Митава. На Западном фронте германцы вели наступление на позициях 10-й армии в направлении Вильно, главной целью ставилось занятие этого города. Занятие Вильно изолировало армии со стороны Петрограда и открывало широкие возможности для разрыва Северного и Западного фронтов. Германцами был поставлен широкий план: наступая со стороны Вильно – Гродно и от Брест-Литовска, замкнуть кольцо вокруг армий Юго-Западного фронта к северу от Полесья. Главная роль поставленной задачи возлагалась на кавалерийские корпуса. Со стороны Шавли – Двинск действовал корпус конницы генерала фон Шметтова, состоявший из трех кавалерийских дивизий, и южный, состоявший из VI кавалерийского корпуса генерала Рихтгофена и XXXIX армейского корпуса, имевших целью прорыв на стыке фронтов и выход на Свенцяны – Глубокое.

1 августа германские части встретили по всему фронту сильное сопротивление и в некоторых местах были потеснены. Ко времени дальнейших операций германские части занимали следующее положение:

VI кавалерийский корпус генерала Рихтгофена, усиленный 32 бригадой, – Голшты – Коварск – Саден и далее шли XXIII и I резервный корпуса, фронт которых тянулся от Вилишки до Гивакоты. И дальше шел фронт 2-й и 6-й кавалерийских дивизий. На Варшавском фронте германские части занимали линию Брест-Литовск – Белосток. 3 августа кавалерийский корпус фон Шметтова, усиленный пехотным полком и двумя батареями, перешел в наступление и потеснил русские части, перейдя реку Ровея. 11 августа началось наступление южной группы и 3-й кавалерийской дивизии, которая заняла без особого сопротивления Вильно. В то же время корпус фон Шметтова стремился выйти во фронт и тылы 5-й русской армии. Под действием тяжелой германской артиллерии русские части продолжали отступать. На линии Фридрихштадта германцы встретили сильное сопротивление на очень укрепленных позициях. Германцы подвезли тяжелую дальнобойную и гаубичную артиллерию. Укрепленная линия русских была прорвана, и русские отошли за линию реки Двины. Корпус фон Шметтова был заменен и получил новую задачу: форсировать реку Двину. Движение германской кавалерии было настолько быстрым, что 3 сентября ее части появились у станции Глубокое и создавалась угроза Полоцку.

По оценке генерала Позека, автора книги «Германская конница в войне в Литве и Курляндии в 1915 году», «Германская конница в районе Двинска выполняла ту же роль, которую та же кавалерия выполняла в составе корпусов Марвица и Холлена в сентябре и октябре 1914 года в Бельгии и во Франции и в период удлинения фронта, или так называемого бега к морю. Как там, так и здесь, в районе Двинска, конница оказывала существенное противодействие захвату той линии, которую Верховное командование стремилось закрепить за собою».

Для противодействия южной группе германской конницы со стороны русского командования была создана под начальством генерала Орнановского конная армия в составе нескольких корпусов, численностью в 20 с лишним тысяч всадников, 67 орудий и 56 пулеметов. Задачей коннице ставилось прорвать фронт противника и выйти в тылы Двинской группы германцев. Наступление германцев было повсюду остановлено, окружения Западного фронта германцам произвести не удалось, и обе стороны перешли к оборонительным действиям позиционной войны.

К концу активных операций фронт расположения сторон проходил по линии: Рига – Двинск – Барановичи – Пинск – Луцк – Тарнополь – река Серет и граница Румынии.

Деятельность на Французском фронте в 1915 году ограничена была наступлением, начатым в сентябре месяце в Шампани у Арраса, не имевшим даже местного значения и, конечно, не имевшим никакого значения для облегчения положения русских армий. На предстоящий 1916 год германцы решили перенести главные действия на Западный фронт и к осени стали перебрасывать части с Русского фронта на запад. Но ближайшей задачей поставили перейти в наступление против Сербии. С русской стороны для помощи сербам было предпринято наступление на линии реки Серет в районе Трембовля – Чертково. Для наступления была сформирована 7-я армия, составившая ударную группу. Наступление началось в конце сентября, погибло до 50 000 человек, а положительных результатов не было никаких. 8 октября конница генерала Орнановского была расформирована, и фронт ее заняла пехота. 12 ноября конницей был получен приказ об отходе на зимние квартиры.

 

ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ 1916 ГОДА

В декабре 1915 года во Франции, в Шантийи, была союзная конференция, на которой обсуждался вопрос плана и согласованности действий союзных армий в предстоящем 1916 году. По решению военных представителей, действия союзных армий должны начаться весной, когда климатические условия станут благоприятными на Русском фронте. На второй конференции в феврале 1916 года, бывшей тоже в Шантийи, было уточнено, что союзные армии должны будут перейти в наступление на Сомме 16 мая, спустя две недели после начала наступления русской армии. Германцы предупредили намерения союзников и 21 февраля начали сражение под Верденом. Генерал Жоффр, командующий французскими войсками, прислал просьбу в русскую ставку «принять необходимые меры, чтобы а) провести на противника сильное давление, с целью не дать ему увести какие-либо части и лишить его свободы маневрирования, б) чтобы русская армия безотлагательно приступила к подготовке к наступлению».

16 марта от имени императора была отдана следующая директива: армиям перейти в наступление для нанесения энергичного удара германским войскам, действующим против Северного и против правофланговых войск Западного фронта. Общая цель действий при настоящей операции – достижение линии Митава – Вилькомир – Вильно. Главные удары направить из Якобштадтского района в общем направлении на Поневеж. Западному фронту войсками 2-й армии наносить удар в общем направлении Свенцяны – Вилькомир. Вместе с тем Северный фронт атакует частями 12-й армии в направлении Бауск – Шарберн. Западный фронт, сообразуясь с развитием операций на главном направлении, наносит удар в направлении Вильно. Начало наступлений назначается на 5 марта ст. ст. Северному фронту предоставляется начать наступление на 6/19 марта.

Русские армии имели в начале 1916 года против германо-австрийских войск 55 с половиной корпусов, из которых 13 входили в состав Северного фронта под начальством генерала Куропаткина, 23 корпуса – Западного фронта под начальством генерала Эверта. 19 с половиной корпусов составляли Юго-Западный фронт под начальством генерала Брусилова. Германо-австрийцы также имели против русских три группировки войск: 1) три армии генерала Гинденбурга занимали фронт Рига – Вилькомир – Вильно, 2) Пинск – части принца Баварского, 3) австро-венгерские и генерала Лезингена занимали Пинск – Карпаты – румынская граница.

17 марта последовала директива командующего Западным фронтом генерала Эверта о наступлении 2-й армии. В директиве указывалось: «Войскам Северного и Западного фронтов приказано перейти в наступление, вследствие чего приказываю: 2-й армии, сосредоточив главные силы на своих флангах, перейти ими в решительное наступление и разбить противника, отбросить его и наступать далее на фронт Северяны – Михайлишки – Гервяты. 1-й армии наступать на Видзы и Данченишки. 10-й армии быть в полной готовности и с развитием успеха перейти в решительное наступление на Вильно». Наступление 2-й армии началось 18 марта и окончилось 31. Поставленные цели армией достигнуты не были, и сражение сопровождалось большими потерями – до 30 % наличного состава.

Неудачное наступление 2-й армии дало возможность быть спокойными германцам и австрийцам на Восточном фронте, и австрийцы решили перейти в наступление против итальянцев. В то время когда Фалькенгайм «перемалывал» французскую армию под Верденом, австрийцы перешли в наступление против итальянской армии под Триентом. Натиск отборных австрийских войск сопровождался таким успехом, что положение итальянской армии требовало немедленной помощи, и они стали просить французское командование, чтобы русские армии перешли в наступление, в противном случае ставилась угроза выхода из войны Италии.

Общая обстановка для союзников к 1916 году складывалась благоприятно. Отношения США с Германией обострялись, и была надежда, что на стороне союзников выступит Румыния. Несмотря на большие потери живой силы и большой расход снарядов, союзники имели намерение перейти на Французском фронте в наступление 1 июля и на Русском – на две недели раньше. Требование итальянцев о помощи заставило русское командование, несмотря на недостаточную готовность, ускорить переход в наступление армий Юго-Западного фронта.

1 апреля в ставке Верховного главнокомандующего в Могилеве под председательством императора состоялось совещание для разработки кампании на 1916 год. Присутствовали командующие фронтов Куропаткин, Эверт и Брусилов, военный министр Шуваев, полевой генерал-инспектор великий князь Сергей Михайлович и начальник штаба генерал Алексеев. Был предложен план наступления Северного и Западного фронтов и решено было всю резервную тяжелую артиллерию передать Западному фронту, который должен наносить удар на Вильно. Часть тяжелой артиллерии передать Северному фронту, который должен был действовать ударной группой тоже в направлении Вильно, помогая Западному фронту. Юго-Западный фронт должен был держаться пассивно и перейти в наступление, когда обозначится успех на севере.

Генерал Куропаткин заявил, что он на успех на своем фронте не надеется. Эверт, как и Куропаткин, заявил, что на его фронте также на успех рассчитывать нельзя. Генерал Брусилов заявил о возможности наступления на Юго-Западном фронте. Было решено наиболее активные действия возложить на армии Юго-Западного фронта с задачей, однако, для Западного фронта вести наступление из района Молодечно в направлении Ошмяны – Вильно. Все резервы и тяжелая артиллерия оставались при армиях Западного фронта.

 

ЛУЦКИЙ ПРОРЫВ

Командующий Юго-Западным фронтом генерал Брусилов собрал совещание командующих армиями в Волочиско: генерала Каледина – 8-й, Сахарова – 11-й, Щербачева – 7-й и Крымова – 9-й. План наступления Юго-Западного фронта был принят в следующем виде: 8-я армия должна нанести главный удар на фронте Дубинце – Корыто протяженностью 22 километра, 11-я армия должна вести наступление одним корпусом. 7-я армия, как и 11-я, должна была вести вспомогательные операции, 9-я армия, по замыслу, должна выполнять второе по важности задание в операции фронта и наступать на участке в 15 километров. К началу операций 8-я армия состояла из пяти армейских корпусов и V кавалерийского корпуса. На усиление придавалось 24 тяжелых орудия.

Против 8-й русской армии расположена была 4-я австрийская армия. Командующий 8-й армией наметил удар в направлении Луцка. Густота занимаемого фронта – на один километр четыре батальона и 12–14 орудий.

Наступление армии было назначено на 22 мая. С рассветом по всему фронту началась артиллерийская подготовка. К 12 часам окопы первой линии были разрушены и в проволочных заграждениях сделаны проходы. Часть второй линии была разрушена. К вечеру в некоторых местах австрийцы оставили окопы первой линии и отошли на вторую. С рассветом второго дня части 8-й армии перешли в атаку и через 15–20 минут почти на всем фронте овладели первой линией окопов; было взято в плен 900 офицеров и до 40 000 солдат, 17 орудий, 134 пулемета и 49 бомбометов. Дальнейшее наступление встречало сильное сопротивление. Но все же удалось местами занять и вторую линию. В следующие дни корпуса продолжали продвижение, конница переводилась в места, более выгодные для развития успеха. К 27 мая было захвачено 1240 офицеров, 71 000 рядовых, 94 орудия, 179 пулеметов и 59 бомбометов.

Наступление русских для австрийцев и германцев было настолько неожиданным, что генерал фон Фалькенгайм пишет: «22/4 июня в Галиции, как гром с ясного неба, разразилась беда. Уже 5 июня н. ст. со стороны австрийцев последовал в германскую ставку настоятельнейший зов о помощи». IV кавалерийскому корпусу было приказано русским командованием прорваться на Ковель, в тыл противника. Однако местность, избранная для действий конницы, была настолько неудачной, что генерал Каледин движение в сторону Ковеля отменил.

4-я армия эрцгерцога Фердинанда была перед фронтом 8-й армии разбита, и русские продвинулись на 60 километров в глубь фронта.

На помощь разбитой австрийской армии германским и австрийским командованием направлялись все свободные резервы. На Итальянском фронте наступление австрийцев было остановлено, и части войск ударной группы были направлены на Русский фронт в Галицию. К 2 июня со стороны австро-германцев на место прорыва было переброшено больше восьми дивизий, из которых шесть германских. 3 июня противники перешли в наступление. Этим оканчивалось наступление 8-й русской армии генерала Каледина. Австрийский фронт усилился германскими дивизиями, и начиналась позиционная война. Активные действия переходили на фронты других армий. Австро-германские части усиливались, и из Италии и Франции перебрасывались резервные части и переходили в контратаки.

7-й и 9-й русским армиям было дано приказание наступать на Галич, а 11-й удерживать занимаемое положение.

В результате наступления армии генерала Каледина атаки австрийцев в Италии были прекращены, и под Верденом напор германцев ослабел.

 

ОПЕРАЦИИ НА ФРОНТЕ 9-й АРМИИ

9-я армия в оперативном плане занимала второе место после 8-й. Фронт 9-й армии прилегал к границе Румынии, находившейся в нерешительности: вступать в войну на стороне Антанты или оставаться нейтральной. Против 9-й армии была расположена 7-я австро-венгерская армия. Наступление началось тщательной и умелой подготовкой артиллерии под руководством полковника Кирея, отличного артиллериста. В артиллерийской подготовке была применена стрельба химическими снарядами и газобаллонная атака. 22 мая после артиллерийской подготовки армия перешла в наступление, быстро овладела первой линией и захватила 12 000 пленных, 4 орудия и 20 пулеметов. К 1 июня части 9-й армии продвинулись на 50 километров, австрийцам было нанесено такое поражение, что 7-я армия оказалась небоеспособной. Было захвачено 133 600 пленных, что составляло 50 % состава армии.

Действия 9-й армии имели такое значение, что без поддержки германских частей в близком будущем в Галиции и на всем фронте австрийской армии грозил полный разгром, и, кроме того, это сильно повлияло на решение Румынии, которая в скором времени вступила в войну на стороне союзников.

 

ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ ОПЕРАЦИИ НА ФРОНТЕ 7-й И 11-й АРМИЙ

Эти армии выполняли вспомогательную роль в общих операциях Юго-Западного фронта и имели целью задержать противника на своем фронте и тем содействовать операциям 8-й и 9-й армий. Наступление 11-й армии должно было быть направлено на Львов. Частями армии были захвачены две линии окопов и взято в плен 8000 человек, 20 орудий, 32 пулемета, 7775 винтовок и 63 бомбомета. Наступление велось в исключительно тяжелых условиях. Частям приходилось переходить реку вброд, где одна из рот почти полностью погибла.

Роль 7-й армии ограничилась захватом позиции австрийцев на участке Язовец и оттеснением противника на реку Стрый, с захватом 9000 пленных.

15 июня на северном участке фронта вели наступление 3-я и вновь сформированная Особая армия в направлении на Ковель, но встретили упорное сопротивление, и Ковель взят не был.

В результате операций Юго-Западного фронта было взято в плен 8225 офицеров, 370 000 рядовых, захвачены 496 орудий, 144 пулемета и 367 бомбометов.

 

РЕЗУЛЬТАТЫ ВОЕННЫХ ОПЕРАЦИЙ 1916 ГОДА И РЕВОЛЮЦИЯ

Наступление армий Юго-Западного фронта в 1916 году вырвало инициативу наступления у германского командования и поставило под угрозу полного разгрома австро-венгерскую армию. Наступление на Русском фронте притянуло все резервы германо-австрийских войск, имевшихся не только на Восточном фронте, но и на Западном и Итальянском фронтах.

За период Луцкого прорыва германцами было переброшено на Юго-Западный фронт 36 дивизий, из которых 11 были сняты с Французского фронта, и 9 австрийских, из которых шесть дивизий – с Итальянского фронта; на Русском фронте появились две дивизии турецкой армии.

За время с 22 мая по 15 сентября русской армией было взято в плен более 8 924 офицеров, 408 000 рядовых, захвачены 581 орудие, 1 795 пулеметов и 448 бомбометов и громадное количество разнообразного интендантского, инженерного и железнодорожного имущества. Потери Австро-Венгрии убитыми, ранеными и пленными доходили до 1,5 миллиона. Наступление на Русском фронте ослабило напряжение германского наступления под Верденом и остановило наступление австрийцев на Итальянском фронте. Кроме военных успехов, наступление это было решительным толчком для Румынии, которая 23 августа выступила, наконец, войной против Германии.

Союзники России, Англия и Франция, приветствовали появление в коалиции еще одного союзника, и никто не мог представить, какие проблемы создаст этот новый союзник для армии России. Армия Румынии в организационном отношении стояла на уровне предшествующих столетий, например для артиллерийской тяги служила воловья упряжка, артиллерия перевозилась на волах. Армия не была знакома с элементарными правилами полевой службы; на ночь части не только не ставили сторожевого охранения, но все уходили в более укрытое и безопасное место.

Для русской армии с вступлением в войну Румынии фронт удлинялся на много сотен верст; создавалось сложное военное взаимоотношение. Во главе румынской армии стоял король, и армии, вводимые для поддержки румынской армии, тоже должны были подчиниться королю, хотя во главе русских войск стоял император – получилось двоевластие. После вступления в войну Румынии на помощь ей был послан корпус под начальством генерала Зайончковского. Германское командование решило нанести решительное поражение Румынии и направило из Трансильвании германскую армию генерала Макензена. Румынская армия была разбита, и большая часть Румынии – занята; с румынской армией разделил участь и корпус русской армии Зайончковского.

Для поддержки Румынии стала формироваться специальная русская армия, во главе которой был поставлен генерал Сахаров. Русские части были введены в Румынию, и был образован русско-румынский фронт. Армия попала в исключительно тяжелые условия, во-первых, из-за недостатка местных средств снабжения и вследствие слабости железных дорог для перевозки грузов такому большому количеству войск. Железнодорожная колея стала быстро изнашиваться, начались железнодорожные катастрофы и осложнения по доставке средств питания и вооружения. Главными средствами питания в Румынии были фасоль и мамалыга, приготовляемая из молотой кукурузы, что было необычно не только для русского командного, но и рядового состава.

Русские войска находились в стране союзника и должны были считаться с обычаями и требованиями страны, – условия же эти достигались не легко. Румыния, по масштабам России, была настолько бедна и слаба своими ресурсами, что трудно было в условиях развертывавшейся грандиозной военной катастрофы считаться с местными порядками и чувствовать зависимость от местных властей. Резко бросалось непривычное для русского глаза поведение командного состава румынской армии. В поездах, во всех вагонах 1 и 2 классов разъезжало большое количество офицеров в форме мирного времени, напудренные, напомаженные и, как правило, все играли на скрипках. Вся образованная часть населения говорила на французском или немецком языках, или на том и другом одновременно. Глядя на румынских офицеров, создавалось впечатление, что единственное общее между ними и офицерами других армий – военная форма, которую они носили с известным шиком, но что они были совершенно не знакомы с тяжелыми обязанностями, налагавшимися этой формой, по подготовке и руководству частей этой армии. Но наряду со всеми неудобствами, своеобразными особенностями страны в народе было много веселости, беззаботности, и эти качества многое искупали.

К началу 1917 года русская армия, пережившая 2 с половиной года войны, имевшая военные успехи и неудачи, не была подорвана ни морально, ни материально. После пережитого тяжелого кризиса в снабжении огневыми средствами и глубокого проникновения армии противника в глубь страны в 1915 году в стране был организован комитет городов и земства для поднятия промышленности и развития военного производства, и к 1915 году кризис вооружения был изжит, армии были снабжены в достаточном количестве снарядами, патронами и артиллерией. К началу 1917 года снабжение огневыми средствами и всеми видами довольствия было налажено настолько хорошо, что, по оценке близко стоявших к снабжению армии, она никогда не была так хорошо снабжена за все время кампании.

Русская армия во всех отношениях сохранила боеспособность и готовность продолжать войну до конца. А к началу 1917 года для всех становилось очевидным, что германская армия в весеннем наступлении союзников должна капитулировать. Но оказалось, что судьба страны зависела не от психологического и военного потенциала воюющей армии, а от сложных и во многом тайных процессов, успешно развивавшихся в тылу, в результате чего страна была разрушена и ввергнута в анархию.

Во внутреннем состоянии России перед Великой войной было много экономических и социальных недостатков. Однако, несмотря на преобладающее настроение так называемых интеллигентных кругов, стремившихся к переустройству русского общества по образцу «культурных» западноевропейских народов, война против Германии была встречена патриотическим подъемом. При появлении государя перед собравшейся массой народа и объявлении им о неизбежности принятого решения вступить в войну с Германией толпа с пением национального гимна опустилась на колени. Во время войны весь народ терпеливо нес неизбежные тяготы и, за исключением крайних революционных группировок, находившихся в большинстве за границей, стремился вести войну до победного конца. Однако народный патриотизм не имел прочного, здорового критерия в оценке событий: чувства и настроения менялись в зависимости не столько от тяжести военного бремени, сколько от посторонних чужеродных влияний.

Во главе армии в начале войны был поставлен великий князь Николай Николаевич, который пользовался большим авторитетом в армии. Ответственный пост Верховного командования армиями выпал на его долю случайно и неожиданно. Он ко времени начала войны был командующим Петербургским военным округом. Вступая в должность Верховного главнокомандующего, он не был участником в разработке плана войны, не имел штаба и не знал лиц, с которыми ему предназначено было работать. На несчастье армии, должность начальника штаба при нем занял совершенно не подготовленный к такой ответственной работе генерал Янушкевич. Блестяще окончивший Академию генерального штаба, генерал Янушкевич по своей службе принадлежал к типу административных работников – придворных карьеристов. Он оказался совершенно не на высоте предъявленных ему войной требований. Все его оперативные директивы направляли армии к катастрофам. Неудачные его планы приходилось выправлять в процессе развития операций низшими инстанциями, искать выход из сложившейся обстановки и платить за его неумение тяжелыми изнурительными переходами и лишней кровью. Первые наступления в Восточную Пруссию окончились тяжелыми неудачами, ударившими по национальному самолюбию. Виновником этого неудачного похода оказался жандармский офицер, который, несмотря на недоказанность, был казнен. Акт этот никого не убедил в причине военной неудачи и послужил скорей прецедентом для нездорового психоза – шпиономании. Передовая общественность не удовлетворилась казнью мелкого шпиона и стала подозревать в предательской деятельности лиц в более высоких сферах.

В придворном окружении царя, в гражданской и военной администрации была сильная прослойка лиц германского происхождения. Императрица тоже по происхождению была германской принцессой. Среди лиц германского происхождения было большинство, которое гордилось своим происхождением, строго держалось в семейном кругу национальных обычаев, но не менее честно служило России, которая для них была, бесспорно, Родиной. Тяжелый опыт войны показал, что начальники, занимавшие ответственные посты командующих армиями, корпусами и дивизиями с германскими фамилиями, были по профессиональным качествам не только не ниже начальников с русскими фамилиями – Ивановых, Петровых, Замурайских, а значительно выше их. Однако в интересах не совсем почтенного патриотизма началось гонение на все германское. Началось с переименования столицы Санкт-Петербурга в Петроград. Командующий 1-й армией генерал Ренненкампф, показавший в начале войны способность проявлять инициативу в трудных условиях, как и другой командующий, Шейдеман, под Лодзью спасший от вторичного разгрома 2-ю армию, были отстранены от командования за бездарность других. Создавалась нездоровая психология патриотизма, поднимавшаяся в верха и ставшая причиной обвинения царствующей семьи в национальной измене; шла подготовка к великой драме России – революции.

Члены Государственной Думы стали появляться среди командного состава, создавался прогрессивный блок, в котором, по странному психологическому сплетению представлений, передовые идеи оказались легко приемлемыми и для высшего военного командования – к нему примкнули все командующие фронтов и армий. В состав блока вошел и ближайший сотрудник императора, начальник штаба ставки генерал Алексеев.

В стране начал искусно создаваться паралич транспорта, не хватало в городах продуктов, армия снабжалась плохо. Под предлогом снежных заносов на железных дорогах искусственно был устроен затор, и на станциях без движения стояли 150 000 вагонов. В Сибири и на других окраинах страны были большие продовольственные склады, но в городах и армии ощущался недостаток продуктов питания. Искусно организованный недостаток продуктов вылился в так же хорошо организованный «голодный бунт хозяек» и манифестацию рабочих.

Чтобы окончательно парализовать страну и показать беспомощность правительства, Государственная Дума на указ о роспуске первоначально отказалась подчиниться указу, а подчинившись, осталась в Петрограде и вела революционную деятельность. Председатель правительства князь Голицын отказался от выполнения своих обязанностей, в результате чего страна осталась без правительства, а улицы – во власти толпы и масс распущенных солдат запасных батальонов. Государь находился в ставке.

В действие искусно подготовленной трагедии входил заговор против него. Императору была представлена картина всеобщего бунта и недовольства его правлением; живописали Петроград, демонстрации на его улицах, лозунги «Долой войну!», объясняли, что страна стала неуправляемой и остановить анархию можно только в том случае, если государь отречется от престола.

Его Величество оставил ставку и попытался вернуться в столицу, но силы, направляющие действие трагедии в нужное русло, ни в коем случае не могли допустить этого. На станции, с которой должен был состояться отъезд государя, вспыхнула забастовка, поезда не ходили; пришлось ехать в Псков, где находилась ставка командующего Западным фронтов генерала Рузского. В штаб Рузского самочинно явились члены Думы Шульгин и Гучков с требованием отречения. Под давлением окружающих государь подписал акт об отречении за себя и за наследника. Власть передавалась Временному правительству, образовавшемуся из членов Государственной Думы. Для армии, как и для всей страны, отречение государя было «громом при ясном небе». Но манифест отречения и указ о присяге Временному правительству показывали на законность перехода власти от государя ко вновь образовавшемуся правительству и требовал повиновения. Все происходящее было спокойно принято и армией, и интеллигенцией, которым так давно и так настойчиво обещали новое, лучшее устройство общества. Предполагалось, что к власти пришли люди, знающие, как устроить последнее.

Однако скоро обнаружилось, что новые властители страны оказались не государственными людьми, а мелкими авантюристами, совершенно не пригодными не только управлять обширной страной, но не способными даже обеспечить спокойную работу в Таврическом дворце, оказавшемся заполненным наплывом черни.

Что же касается военного положения, то через сутки возложивший на себя власть военного министра Гучков под давлением Совета рабочих и солдатских депутатов издал войскам приказ № 1, которым власть командного состава отменялась, в армии вводились революционные комитеты солдат. В том же Таврическом дворце было отведено место для работы Совета рабочих и солдатского комитета под председательством Керенского и Нахамкеса. Армия, лишенная порядка и дисциплины, быстро стала разлагаться, а страна – погружаться в анархию. Таким образом для России закончилась Мировая война 1914–1917 годов.

 

ПОЛОЖЕНИЕ РОССИИ КО ВРЕМЕНИ ОТРЕЧЕНИЯ ГОСУДАРЯ

Каким образом побуждалось стремление общественных сил и высшего командования к изменению государственного строя и отречению государя? На этот вопрос спустя больше полувека, по существу, до сих пор еще никто объективно не ответил. Причины этого явления кроются в том, что все написанное непосредственными участниками событий не только не отражает истины, но часто искажает ее. Надо принять во внимание, что пишущие (например, Керенский и Милюков) спустя время отлично понимали, какую ужасную роль отвела им судьба, на них ложилась большая доля вины за происшедшее, и они, естественно, описывали события, изображая их так, чтобы найти оправдание и объяснение своим действиям, в результате которых государственная власть была разрушена, страна повержена повсеместно и всесторонне в анархию. В стране не только не существовало никакой власти, но игравшие роль правителей делали все для того, чтобы не возникла не только каким-либо образом власть, но даже видимость таковой.

Можно предполагать, сколько тайн откроется в ближайшие годы, подтверждая древнюю мудрость, что «все тайное становится явным». История с прибытием в Петербург дипломатического вагона, о пассажирах которого немецкое представительство доложило в Берлин, что господин Ульянов со товарищи благополучно доставлен в Россию и приступил к работе в указанном немецким штабом направлении, – это только начало открытий. (Прим. изд.)

Относительно причин, приведших к отречению государя, профессор Милюков указывает на четыре главные: 1) настоятельная потребность масс в крупной политической или социальной реформе – такой, как ограничение самодержавия или передача земли крестьянам; 2) сопротивление власти мирному разрешению этой назревшей потребности; 3) невозможность власти принудительно удержать социальный взрыв из-за внутренней смуты, культурных перемен или внешней военной неудачи и 4) из-за потери властью морального авторитета, когда не только перестают бояться власти, но начинают даже презирать ее и открыто смеяться над нею. Почтенный профессор объясняет этот трагический момент русской истории – отречение государя, произведенное под давлением нескольких лиц, состоявших в политическом заговоре против существующего строя, выпиской из политической программы, культивировавшейся им среди своих единомышленников.

Вопросы внутреннего порядка, как, например, ответственность министерства перед народным собранием, передача земли крестьянам, возникли не в течение войны, для ведения которой напрягались все силы страны. В то время когда армия готовила и напрягала последние усилия для успешного окончания войны, в такой момент не ставятся на разрешение другие вопросы, и если они выдвигаются, то только государственными преступниками. Не одна Россия испытывала тяжесть войны, но ее преимуществом было то, что она не испытывала в течение войны ни народных мятежей, ни волнений в армии, что переживалось другими воевавшими странами. Но даже в самых демократических странах никто не думал подрывать авторитет власти, а, наоборот, представители власти облекались специальными полномочиями, с правом применения самых жестоких мер к проявлявшим неповиновение.

Что же касается военных неудач, то эта фраза взята из лексикона революционных демагогов, а то, что революционные силы смелеют, когда власть теряет силу, то в данном случае профессор прав, – во время всех войн тылы разлагаются, потому что усилия власти направлены к главной цели – войне. В русских условиях это и было главной причиной того, что тылы армии вынудили армию отказаться от продолжения войны и превратиться в сборище вооруженных масс без власти и без командования, отданное во власть разного рода демагогов. Если почтенный профессор видит в этом неизбежность революции, то он прав – цели были достигнуты вполне, отречение государя во имя спасения Родины было осуществлено, армия разложена, страна ввергнута в анархическое состояние, все разрушалось, жизнь и деятельность в стране замирали, и наступал полный паралич всего.

С первым вопросом русской трагедии неизбежно возникает второй: почему после отречения государя общественные деятели, взяв в свои руки управление страною, оказались совершенно не пригодными к выполнению государственных задач даже в элементарной форме? К сожалению, исторические, политические и социальные науки не принадлежат к числу точных наук и зависят от предвзятых точек зрения: философии, программно-политических мировоззрений, классовых и корпоративных интересов и, что еще хуже, психологии, пределы которой ничем не ограничены. Известно, что и войны, и революции – разрушительны. Но если война подчинена определенным законам, издавна принятым человечеством, то произвол и насилие революции ничем не ограничены, беспредельны и зависят только от нравственного уровня задействованных в этом разрушении масс. В революционном процессе непогрешима лишь идея, в достижении которой никакие другие соображения не существуют. Поэтому все творцы революции относят революционные процессы к области метафизики. По их представлению, революция движется и управляется законами циклов. Вожди революции объясняют свое бессилие остановить разбушевавшуюся стихию тем, что остановить ее никто не в силах, и она должна пройти все циклы своего развития до логического конца, и, только уничтожив все на своем пути, что было связано с прошлым порядком, стихия повернет вспять.

Откуда наши революционеры заимствовали этот закон – неизвестно. История же показывает противоположные примеры: например, английская революция дальше Кромвеля не пошла и возвратилась к королевству, Французская революция, оказавшаяся в тупике бессмысленности, была прекращена Бонапартом. К сожалению, среди 170-миллионного населения Руси не оказалось человека, способного противостоять разрушительной силе на одном из промежуточных циклов, и революция пошла до ее логического конца.

Причину эту профессор Милюков старается объяснить тоже не реальными событиями, историческими и не зависимо от характера действующих лиц, а в смысле более глубоком, вытекающем из всей истории данной нации. «Государство на востоке (т. е. в России), – пишет автор, – появилось слишком поздно, чтобы вести свое происхождение изнутри, из стихийного процесса органического внутреннего развития. Оно было принесено на восток извне. На востоке социальное расслоение внутри племен еще не закончилось, когда уже появилась потребность в государстве. За отсутствием внутренних элементов местной, национальной государственности – государственные учреждения здесь просто были наложены сверху, над учреждениями племенными». В подтверждение этой предпосылки автор ссылается на легенду призвания варяжских князей-викингов и с викингами отождествляет зарождение династии, существовавшей вплоть до революции, которая оставалась чуждой народу и оставалась для него иностранной… От почтенного профессора и активного деятеля печальной памяти Временного правительства можно требовать большего и не связывать историю с легендой. В то время когда новгородцами призывались князья, другие племена славян управлялись своими князьями, и новгородцы, призывая князя обыкновенно из соседних родственных племен, не могли говорить за все племена, что «земля их обильна, а порядка в ней нет…». Затем почтенный профессор не должен был в демагогии забывать того, что Русское государство создавалось при тех же условиях, теми же средствами и необходимостью, как и все государства Европы. В отношении времени государственного образования также не было запаздывания, так как город Киев при князе Ярославе был одним из самых больших городов Европы и занимал второе место после Византии. Все города Европы, в том числе и Париж, были в отношении его провинциальными незначительными городками. Княжеская, а затем великокняжеская власть не являлась результатом захвата извне, а создавалась местными условиями и необходимостью. Были в истории славян моменты, когда в княжеских спорах князья занимали место не по праву, но в таких случаях народ не оставался безразличным и выступал открыто в защиту законных князей. Затем во времена междуцарствий вследствие прекращения династии или каких других причин – во всех случаях неизбежным следствием было призвание князей, в чем принимал участие и народ.

Объяснения Милюкова по поводу насильственного отречения государя и наступившего затем катастрофического положения в стране построены на извращении действительных событий, происходивших на глазах всего мира, и искажении характера русского народа. Главным виновником постигшей страну анархии была вся общественность в лице своих представителей, оказавшихся абсолютно не способными к управлению страной; это в свое оправдание они приводят довод о «темноте и невежестве русского народа». Главной виной народа было то, что он не имел понятия о политических программах, написанных в многочисленном количестве якобы для его блага. Если представители просвещенной общественности считали, что монархия, существовавшая тысячелетия, создавшая из разрозненных племенных образований величайшее государство, объединившая под своей властью не только кровные племена, а различные конгломераты многочисленных народностей, живших до того племенными примитивными обычаями в непрекращавшихся междуплеменных войнах, и приведшая их к условиям нормальной жизни, – не была народной, то что же можно сказать о роли политических «благодетелей», у которых с народом никогда ничего общего не было, и почему этот народ должен был знать их программы и за них бороться?

Русская революция оказалась безграничной, потому что она была искусственной, не вызывалась насущной потребностью, тем более в тот момент, когда около десяти миллионов крестьянской молодежи находилось на фронте, продолжая тяжелую войну, приближавшуюся к победному концу.

Русская монархия прошла долгий исторический путь и имела свои особенности. Не более трехсот лет назад русский народ, насчитывавший не более полумиллиона, стиснутый с востока и запада, занимал пространство между течениями Оки и верхней части Волги. Расселенный в болотисто-лесистых районах, он был окружен со всех сторон сильными врагами. Из этого тяжелого положения народ мог выйти с успехом при условиях твердой национальной власти, направлявшей силы народа к одной цели и усилия народа – к достижению этой цели.

Князья указывали путь, народ за ними следовал, и в этом единении народа с князьями крылась народная сила. На протяжении истории в русской действительности происходили мятежи, но мятежи всегда направлялись не против князей, а против образовавшейся между монархом и народом служилой среды.

В русской истории образование правящего класса имеет свою особенность. Вначале служилый, а затем правящий, создавался сверху, в целях государственной необходимости и совершенно независимо от народа. На протяжении всей истории зависел только от верховной власти. Поэтому, пользуясь господствующим положением, правящий класс совершенно не считался с народом, стоящим ниже его. В изменившихся исторических условиях, когда усилия государства переносились внутрь и требовали участия в работе всего народа в целом, эти два чуждые класса было трудно объединить. Правящий класс считал свои привилегии неотъемлемым правом и не допускал на них никаких посягательств. Образовавшийся класс интеллигенции, близко принимавший к сердцу народные нужды, разрешал их не по соглашению и решению народа, а вопреки ему, и подходил к народу, как власть имущий, как имеющий некое моральное право обращаться к народу не за советом, а с программами новой жизни, являвшимися продуктом его измышлений. Действительные нужды народа были чужды этим политическим деятелям, так же как и народу чужды были их измышления.

Народные требования всегда просты и связаны непосредственно с их бытом, что подтвердилось полностью в революционном процессе 1917 года. Вожди большевизма привлекали народ на свою сторону не потому, что народ был хорошо знаком с политической программой Маркса – Ульянова, с которой до 99 % в СССР не знакомы и до настоящего времени. Программой народа были лозунги Пугачева, Разина и Болотникова, выражавшиеся просто и ясно: что нужно, бери, если дозволено… Эта упрощенная формула большевиками выражалась иначе и облекалась в форму более краткую: «грабь награбленное». Да, по характеру все население Руси было анархично и не ценило общественного достояния, но оно действовало так с попущения правительства еще и до большевиков, шло и забирало то, что считало незаконно у него в свое время было отнято, и прежде всего забирало землю у крупных помещиков. Слово «помещик» в представлении народа означало «поместное владение», полученное когда-то не как награду, а как базу для существования известной области, и средство снаряжения с известного количества десятин вооруженного бойца. Со сменой одного поместного правителя земля на тех же условиях передавалась другому. Но затем эти поместные земли перешли в личные владения, и даже с прикреплением к этим владельцам и крестьян.

Что же касается «циклической последовательности революции», то дальнейшее углубление революции переносится последовательно в область народной психологии. На волне взбудораженной общественности, не ограниченной никакими законами, поднимаются низы, не только не связанные с народом, но всегда презираемые им, и, пользуясь моментом и безнаказанностью, занимаются обычным для них делом – насилием и грабежом. В народе всегда есть слой преступного элемента, способного идти на какое угодно преступление. Элемент этот всегда используется в политических целях и служит одной из движущих сил революционных вождей.

К началу 1917 года, после тяжелой трехлетней войны, во внутренней жизни страны и в армии было спокойно, и к началу военных действий предстоящего года как будто никаких тревожных событий не предвещалось. Всем было известно, что Германия переживала тяжелый кризис и в экономике, и в живой силе; все ресурсы ее истощались и приближавшееся весеннее наступление союзников она не выдержит. Становилось очевидным, что тяжелая кровопролитная для всех народов война близится к концу. Но спокойное состояние страны было взорвано, и Россия на годы погрузилась в Гражданскую войну. Причины катастрофы, которые долго муссировались мировой прессой, – Распутин, измена при дворе, сношение с немцами государыни, бездарного императора и его окружения – не выдерживают никакой критики и имеют только одну цель – скрыть настоящие, глубоко законспирированные причины. В тактическом отношении русские армии в течение войны имели немало тяжелых поражений, равно как и армии других воевавших народов, и в этом отношении исключения не составляют. В 1915 году армия пережила тяжелый кризис в снабжении огнестрельными средствами, но к весне 1916 года уже оказалась в полной боеспособности и в состоянии перейти в крупное стратегическое наступление не только для оказания помощи армиям союзников, но и с целью спасти от окончательного поражения армию Франции под Верденом и итальянскую от полного разгрома австрийцами. К 1917 году русские армии были снабжены всем необходимым и в таком количестве, как никогда не были снабжены в течение всей войны. В армии была твердая дисциплина, уверенность в своих силах и в благополучном исходе.

Но в русской общественной жизни нарастала длительная борьба так называемых прогрессивных сил с верховной властью. Русская самодержавная власть царей являлась не арбитром, а главной властью страны. Вся высшая государственная администрация была ответственна только перед царем. Наряду с верховной властью существовал Государственный совет, состоявший из высших чиновников, частью избираемых, частью назначаемых верховной властью. Это была высшая инстанция для решения государственных вопросов. Низшей инстанцией была Государственная Дума, утвержденная в 1905 году, избиравшаяся по установленному порядку населением страны.

Общественные прогрессивные силы были сосредоточены в Государственной Думе, отсюда и велась борьба с верховной властью.

В конструкции государственной власти России существовал один трудно разрешимый вопрос о сношениях его с общественностью. До царствования Петра Первого в России существовала власть самодержавия, но при царе неизменно существовала Боярская дума. Управление страной производилось по установленному порядку: «Царь приказал – бояре порешили». Порядок этот был тот же, что и в системе английского королевского правления.

В царствование Петра Первого, вводившего или старавшегося ввести иноземные порядки, Боярская дума была упразднена и заменена случайными советниками, собиравшимися по приглашению царя. По господствовавшему в Европе принципу абсолютной монархии Петр ввел порядок абсолютизма и в русскую действительность. Принцип абсолютной монархии в России укрепился и уцелел даже во время наступившего междуцарствия. Когда после смерти Петра Второго, внука Петра Первого, призвали на царство Анну Иоанновну и высшее боярство решило ограничить ее права народным представительством, то большая часть боярства воспротивилась этому под предлогом, что знать ограничивает верховную власть для себя, а кто ограничит ее власть в отношении других. Абсолютизм был утвержден.

Со временем характер верховной власти и государственной администрации менялся. В царствование императора Николая Александровича Россия приближалась к форме народного представительства. Государь, будучи высококультурным человеком, мог бы создать полную форму народного представительства с правом законодательства и министерской независимости, но решение это зависело не от него, а от непригодных к государственному управлению народных представителей. Между претензиями народных представителей и их способностями к управлению страной лежала глубокая пропасть. Столыпин, один из выдающихся людей России, сказал с трибуны Государственной Думы: «Если бы нашелся безумец, который в настоящее время одним взмахом пера осуществил бы политические свободы для России, то завтра в Петербурге заседал бы совет рабочих депутатов, который через полгода своего существования вверг бы Россию в геенну огненную». Приход народного представительства, в каких бы он условиях ни произошел, мог иметь только одни последствия: беспорядок и анархию, что и случилось после отречения государя.

В мирное время достичь революционных целей было трудно, почему и решено было использовать военное напряжение страны. Для осуществления революционных целей из членов Государственной Думы был создан комитет, к которому примкнул союз железнодорожников, большая часть высшего командного состава и высшая часть знати, в том числе и представители династии.

Осуществление революционных действий началось искусственными стачками фабричных заводов – «голодными бунтами женщин», железнодорожным саботажем. На всех станциях России было сосредоточено до 150 000 вагонов и паровозов, затормозивших всякое железнодорожное сообщение и подвоз в города снабжения.

 

ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ИЗМЕНЕНИЕ НАРОДНЫХ МАСС ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ

Великая война произвела глубокие изменения в психологии всех классов населения страны. В течение трех лет через армию прошло до 15 миллионов наиболее активной части мужского населения. Армия была центром, в котором сосредоточивались главные усилия народа. Жизнь в окопах и общая опасность сближали людей разной культуры, профессии и разных географических мест России. Общие условия, риск, удачи и неудачи одинаково переживались всеми: как командным составом, более культурным слоем армии, так и низшим ее составом. Обслуживание армии также вели все слои населения в стране. Армия притягивала внимание всей России, в ней отражались вся ее сила и слабость. В армии укреплялось представление широких масс о единстве страны. Командование было облечено неограниченной властью в военном управлении и приобретало чувство независимости от верховной власти. Верховная власть постепенно растворялась в массе военных авторитетов высшего командного состава.

С другой стороны, общественность в целях обслуживания армии и облегчения условий ведения войны также приобретала уверенность и поднимала свой авторитет в отношении той же верховной власти. После решения государя стать во главе армии и отъезда его на фронт общегосударственная власть, по существу, оказалась в руках его заместителей – министров и главного претендента на верховную власть – председателя Государственной Думы. Две возросшие государственные силы – высшее военное командование и члены Государственной Думы – постепенно сближались, имея между собой императорскую власть и создавая условия для полного ее поглощения.

Средства достижения этой цели с той и другой стороны были одни и те же. Все неудачи и неизбежные тяготы войны командный состав и общественность относили на счет отжившего государственного строя и непригодности правительства. Проявившаяся в начале войны неспособность высшего командования вести военные операции в размерах, представленных войной, заставляла бездарное командование искать оправдание своей бездарности в общегосударственных порядках и лицах, ответственных за них. Тяжелые неудачи, происшедшие исключительно по вине высшего командного состава в Восточной Пруссии, переносились на военного министра, и для начала был повешен как главный виновник жандармский офицер Мясоедов, послуживший первым козлом отпущения бездарности других.

Та часть русской общественности, главною целью которой было проведение партийных программ в жизнь, для подрыва верховной власти пользовалась средствами не очень достойными, часто доводя их до полного цинизма. Усилия ее были направлены на подрыв морального престижа царской семьи. Она обвиняла царя в безволии и влиянии на управление страной императрицы, находившейся, в свою очередь, под влиянием Распутина настолько, что все министры, по их утверждению, назначались по его указанию, несмотря на то что большинство министров входило в состав Государственной Думы и назначалось по рекомендации ее членов; злые сплетни продолжали служить главной темой при обсуждении государственных непорядков. С точки зрения морали и цинизма общественность не останавливалась даже перед обвинением императрицы в интимных сношениях с Распутиным, а во внешней политике – в связи с немецким правительством, которому она якобы передавала секретные сведения, касавшиеся войны. Императора представляли человеком, занятым исключительно вопросами интимной стороны жизни, прибегавшего к возбуждающим средствам, поставляемым ему тем же Распутиным. Достойно внимания то, что нападки, направлявшиеся на честь императора, шли не только с низов высшего командного слоя и передовой общественности, но и со стороны многочисленной императорской фамилии и ближайших родственников царя. Личность государя, престиж династии и императорского дома служили объектами никем не сдерживаемой лжи и провокации. Со всех сторон деятельность сводилась к одному: цель оправдывает средства (режиссеры всей этой грандиозной травли знали свое дело и оставались в тени; хорошо организованная кампания шла как бы сама собой). К началу 1917 года моральное состояние русской общественности являло собой ярко выраженные признаки патологического состояния, изучение и объяснение которого относится к области массовой психопатии. Многие исследователи событий того времени объясняют их тем, что большая часть общественных деятелей, стоявшие близко к управлению страной, принадлежали к международным политическим тайным обществам, в том числе и часть высшего командного состава. Все они руководствовались принципом: для достижения поставленных целей все средства хороши. Отрицать силу тайных международных обществ, разумеется, нельзя, но приходится согласиться и с тем, что причины, двигавшие общим настроением высших слоев русского общества, крылись в более глубоких истоках духовного общественного состояния.

Сложившаяся и тысячелетия существовавшая самодержавная царская власть была властью по Божьему соизволению поставленной, и царь, как Помазанник Божий, от власти народа не зависел.

В представлении народном, однако, царь не являлся олицетворением божества на земле, а Богом предназначенным лишь по рождению, помазанием освященный и торжественной клятвой присягнувший служению народу и его благосостоянию. Русская история – это исключительный пример роли самодержавной монархии в развитии государственности. Только благодаря преемственности верховной власти и последовательности ее целей Русь могла превратиться в наиболее мощное государство мира. Сила монархии на Руси заключалась в том, что верховная власть ставила цели и, опираясь на народ, проводила их в жизнь. Значение верховной власти было тем более сильным, чем больше и лучшим образом она могла использовать народные силы, поскольку народ – это бесформенная масса, требующая для своего существования условий безопасности для мирного труда и имущественной охраны. В более сложных формах государственности условия деятельности верховной власти меняются, ей требуется сложный государственный аппарат для руководства сложными общественными формами. Требуется обширная и надежная администрация и хорошее руководство сверху. Единая верховная воля в сложной общественной формации на обширной территории, занимавшей 1/6 земного шара, не могла объять всех сложных государственных требований и волей или неволей должна была делиться своими прерогативами с представителями на местах, считаться с их голосом и решениями и для пользы страны привлекать к государственной деятельности народные слои, отобранные по мере своей пригодности. К сожалению, на общественную арену всегда выдвигаются люди, не очень пригодные к общественной деятельности и большей частью не способные проявить себя в личной работе; но эта часть и устремляется, по обыкновению, в сторону политики. Не много примеров, когда хороший врач, инженер, архитектор и талантливые люди других профессий оставят свою деятельность и предпочтут занятие политическими делами. В этом отношении русская общественность не составляла исключения. На волнах общественной деятельности с давних времен всплывали люди, с общественной жизнью ничем не связанные, совершенно для нее бесполезные; они погружались в отвлеченные политические идеи, жили ими и, не считаясь ни с их пригодностью, ни со средствами для их применения, искали средств и возможности их применения. Всякая политическая идея, какую бы абсурдность она ни представляла, может рассчитывать в известной части человечества на своих сторонников. Мир, или человеческое общество, имеет сложную психологическую конструкцию. Добрые качества людей, следующие несложным моральным требованиям в общественной жизни, составляют, к счастью, некоторое, хотя, видимо, и незначительное, большинство по отношению к части, с основами морали не считающейся или стоящей на противоположной стороне этого мировоззрения. С точки зрения понятия добра и зла, исходя хотя бы из принципа: «не делай ближнему того, чего бы ты не хотел, чтобы сделали тебе», человечество представляет несколько слоев в вертикальном разрезе.

Если поставить вверху часть высшей морали, то, спускаясь к низу, слои в качественном отношении меняются к худшему, превращаясь в низшей части в отбросы человечества, его подонков. Моральные качества народа при известных благоприятных условиях поднимаются, в условиях тяжелой обстановки – падают. В таком упадочном состоянии находилось в начале века высшее общество Российской империи. Такое моральное состояние русского общества сложилось в условиях не только великой войны, оно имело истоки в предшествующих событиях, во время войны с Японией и даже значительно раньше. Основной причиной неустойчивости морали было ее политическое бездорожье. В XIX столетии Русь под скипетром монархии окончила длительный путь своего созидания. К XX веку перед Русью стали новые цели, для выполнения которых требовались новые средства. Внешние войны с Японией, затем с Германией диктовались соображениями высшей политики, совершенно непонятной и бесцельной для широких масс населения. Макаки напали, где-то вдали дрались с макаками; германцы напали – должны драться с ними. Но зачем это нужно России, чего ради она несет такие потери и льет кровь, никто не знал, и в скором времени этот суровый вопрос стали поднимать не только в кругах политической общественности, но и среди военных. Для русского человека смешна была мысль, что внешние военные союзы действительно были необходимы против опасности, грозившей России со стороны Германии. Русь была слишком сильна и имела большой исторический опыт во внешних войнах, чтобы трепетать перед наскоро сложившимся в центральной Европе Бунденштатом – объединившихся разрозненных германских мелких княжеств под властью прусского короля.

Народ, верный своей истории, безропотно нес тяжести войны, честно выполняли долг и наполнявшие армию представители крестьянства. Упадочные настроения начали зреть в обществе привилегированных классов. Они поняли, что война, миновав кризис, идет к победному концу и теперь ее можно рассматривать не как средство защиты от германской опасности, а как благоприятное условие в политической игре – замены самодержавной власти народным представительством. Цель эта становилась неотложной, так как с окончанием войны победой над внешним врагом существующая власть могла укрепиться и возможности избавиться от нее были бы упущены. Идеей смены государственного правления были заражены все слои политической общественности, большая часть правящей среды и наиболее видные и авторитетные лица династии.

Для подготовки и выполнения плана свержения верховной власти потребовалась сложная и длительная подготовка, но на выполнение ее потребовалось всего несколько дней, не больше недели.

Государь выехал из Царского Села в ставку 21 февраля и прибыл 27. С его отъездом началась активная деятельность сторонников свержения верховной власти. Из-за нарушенного железнодорожного сообщения стал нарушаться нормальный подвоз в столицу средств питания, появились очереди за хлебом. На заводах агитаторы поднимали рабочих, и 23 февраля была устроена первая уличная демонстрация рабочих с лозунгами на красных знаменах: «Долой войну!» и «Хлеба!». Произошло столкновение с войсковыми частями, при котором манифестанты против войск и полиции применили бомбы и оружие, войска ответили стрельбой по манифестантам – толпы стали разбегаться. Председатель Государственной Думы Родзянко вызвал к телефону командующего войсками Петроградского округа и потребовал объяснений, почему войска применяют оружие против мирного населения. На ответ последнего, что мирное население первым открыло огонь и применило бомбы, что в войсках есть раненые и разорвавшейся бомбой убит жандармский офицер, Родзянко категорически запретил применять оружие против манифестантов, таким образом военное командование было парализовано. На следующий день количество манифестантов увеличилось, начались грабежи и погромы магазинов. Одновременно велась пропаганда среди запасных частей. Генерал Хабалов послал телеграмму государю в ставку с сообщением о происходящем в Петрограде. Государь ответил, что беспорядки должны быть немедленно прекращены. Генерал Хабалов собрал начальников войсковых частей гарнизона и приказал рассеивать оружием толпы с красными флагами. В Министерстве было совещание о роспуске Государственной Думы и борьбе с беспорядками. 26 февраля была забастовка рабочих печати, и газеты не вышли. Для поддержания порядка повсюду были расставлены полицейские заставы и войсковые части. В 3 часа дня появляется толпа с красными флагами – войска открыли огонь, но сзади был открыт огонь по войсковым частям. Жандармское управление отправило телеграмму в ставку государю, предлагая ему приехать в Петроград. Но руководители революционного движения в Петрограде действовали быстрей и решительней правительства. Родзянко явился к председателю Министерства князю Голицыну и потребовал немедленной его отставки, протестуя против указа о роспуске Думы. Вместе с тем Родзянко телеграфировал в ставку, что положение в Петрограде настолько тяжелое, что правительство не в состоянии справиться. Положение с транспортом, продовольствием и топливом в полном расстройстве. Войсковые части стреляют друг в друга. Необходимо поручить управление страной лицам, пользующимся доверием. «Молю Бога, чтобы в этот ответственный час не пала ответственность на венценосца», – заключал Родзянко.

В Совете Министров высказались за роспуск Думы. Думцы согласились, но не разъехались, а принялись за еще более энергичную революционную деятельность. Началась пропаганда в запасных батальонах, солдаты вышли на улицу без командного состава и присоединились к манифестантам. Проявлявший сопротивление командный состав расстреливали. Толпами была открыта тюрьма и выпущены уголовные преступники, что дало для руководителей революции самую надежную опору. Начались погромы полицейских участков, подожжено было здание Окружного суда, и пожарная команда не была допущена к тушению пожара. Родзянко снова послал телеграмму, настаивая принять срочные меры и немедленно, ибо завтра будет уже поздно, он упорно убеждал государя в передаче власти людям, облеченным народным доверием. Членами Думы было решено образовать Временный комитет для водворения порядка и сношения с общественными органами и учреждениями. Были получены сведения, что толпа движется к зданию Государственной Думы. Многие представители Думы разбежались, подошедшая толпа ворвалась в здание Таврического дворца, убила начальника караула, начался грабеж и разгром дворца. Генерал Хабалов выслал отряд против мятежников, но отряд этот к месту назначения не явился. Отовсюду поступали требования о военной помощи, но Петроград находился уже и без власти, и без вооруженной силы. Военный министр, командующий войсками округа, и другие высшие начальники собрались на совещание, где выяснилось, что верных солдат оставалось не больше 500–600 человек. Потом военное начальство отправилось в здание Совета Министров, где шло совещание министров, предчувствующих арест. Явился великий князь Кирилл Владимирович и потребовал отставки министра внутренних дел Протопопова – он был смещен. О происшедшей смене министра было сообщено государю, который ответил, что считает недопустимым перемену в личном составе правительства в такое время.

В Таврическом дворце в первый раз собрался на совещание Совет рабочих и солдатских депутатов во главе с Чхеидзе и его заместителем Керенским.

Военным министром и генералом Хабаловым в городе было объявлено осадное положение, но верные правительству войска, уже никем не руководимые, стали рассеиваться.

Председатель Совета Министров князь Голицын отправил телеграмму государю, в которой дерзал представить предложение о замене себя другим лицом. Государь ответил на эту телеграмму следующим образом: «О главном начальнике для Петрограда мной дано повеление начальнику штаба с указанием немедленно прибыть в столицу. То же относительно войск. Лично вам предоставляю все необходимые права по гражданскому управлению. Относительно перемены в личном составе при данных обстоятельствах считаю недопустимым». В ставке было принято решение направить в Петроград для установления порядка надежные части с фронта. Начальником этих частей был назначен генерал Иванов, бывший командующим Юго-Западным фронтом, после отставки находившийся при ставке. В его распоряжение назначались: два пехотных, два кавалерийских и четыре конных полка иррегулярной конницы. К этому отряду должны были присоединиться части Северо-Западного и других фронтов, и в общем количество, предназначавшееся для подавления мятежа, должно было состоять из 13 батальонов, 16 эскадронов и сотен и четырех батарей до 40 000 человек. В состав этих войск входили более надежные войска фронта и батальон, специально составленный из георгиевских кавалеров. Не дожидаясь частей генералов Брусилова и Эверта, которые должны были прибыть с фронта, генерал Иванов с частями, бывшими у него под рукой, по железной дороге двинулся в Петроград.

28 февраля государыня два раза посылала телеграмму государю, сообщая ему о безнадежности положения и необходимости уступок.

Государь решил ехать в Царское Село, и для этого приказано было подготовить литерные поезда.

В Петрограде события развивались при полном содействии Родзянко и членов Государственной Думы. Все Министерство под угрозой арестов сложило свои полномочия, и страна осталась без правительства. Временный Комитет объявил себя Временным правительством, соединился с Союзом рабочих и солдатских депутатов, переправился в Мариинский дворец и стал фактическим правителем страны. Родзянко вызвал великий князь Михаил Александрович, которому было предложено принять роль регента при малолетнем императоре, так как вопрос об отречении Николая Александровича был уже им решен, и вместе с тем вступить в командование войсками Округа, а также утвердить главой правительства князя Львова. Великий князь отказался и послал телеграмму государю, советуя ему не возвращаться в Петроград. Получив телеграмму, государь не изменил решения и ответил через генерала Алексеева, что 28 февраля выезжает. Впереди царского поезда двигался эшелон с частями генерала Иванова, направлявшимися на Петроград.

Утром 28 февраля Родзянко отправил в ставку телеграмму с извещением, что Дума ввиду отказа Министерства от правления возложила на себя государственную власть. Пытаясь удержаться у власти, новая власть старалась угодить новому времени. Портрет государя было приказано вынуть из рамы и вынести. В составленном Думой правительстве стали появляться приверженцы нового строя; офицеры Генерального штаба стали принимать меры к тому, чтобы не допустить прибытия с войсками в Петроград генерала Иванова. На улицах толпа производила расправу с полицией. Чтобы не пропустить в город войска с фронта, надо было остановить идущие поезда; с этой целью на всех железнодорожных станциях были созданы революционные комитеты с отрядами солдат. К железнодорожникам было выпущено воззвание: «Железнодорожники! Старая власть, создавшая разруху во всех областях государственной жизни, оказалась бессильной. Комитет Государственной Думы, взяв власть в свои руки, обращается к вам от имени отечества, от вас зависит спасение родины…» И генерал Рузский, и генерал Алексеев одобрили эти меры. Генерал Алексеев на заявление ему генерала Воейкова, придворного коменданта, о желании государя ехать в Петербург с лукавой улыбкой спросил: «А как же государь будет ехать, впереди будет идти батальон, чтобы расчищать путь?»

Поезд тронулся и днем прошел Смоленск и Вязьму – все было в порядке. Впереди царского поезда шел поезд свиты. К вечеру поезд прибыл в Шеру, государю было доложено, что на ближайших станциях революционные войска разрушили путь на Бологое. Генерал Иванов только 1 марта проехал станцию Дно. Государь приказал повернуть поезда на Псков, где находилась ставка генерала Рузского, командующего Северным фронтом. 1 марта в 11 часов 45 минут литерный поезд вышел из Старой Руссы в Псков. Родзянко и Алексеев решили принудить государя к отречению в пользу сына-наследника. В ночь на 1 марта генерал Алексеев послал телеграмму генералу Иванову и всем командующим фронтами с приказанием остановить движение войск на Петроград, после чего все войска, назначенные для подавления мятежа, были возвращены на фронт. Государю и Рузскому была послана телеграмма, в которой Алексеев убеждал государя, что «подавление беспощадной силой при нынешних условиях опасно и приведет Россию и армию к гибели», и поэтому он советовал «поставить во главе правительства лицо, которому бы верила Россия…». По прибытии в Псков поезд государя не был встречен никем со стороны штаба, после некоторого времени на перроне появился Рузский. Он прошел в вагон императора, где оставался недолго, и, перейдя в вагон свиты, заявил о безнадежном положении и невозможности подавления мятежа силою. По его мнению, остается одно: сдаться на милость победителей. Основанием этого Рузский считал неизбежность в запоздалых реформах, т. е. необходимость в создании ответственного министерства, на чем он давно настаивал… Какими соображениями руководствовался генерал Рузский, неизвестно, ибо по опыту великой войны и последующим событиям можно с уверенностью прийти к заключению, что наиболее слабой стороной Российского государства был высший командный состав и те представители общественности, которые тогда рвались к власти. В 12 часов Рузский снова был у государя, и выйдя от него, пошел для переговоров с Петроградом и ставкой. Во время пребывания у государя Рузский передал ему телеграмму генерала Алексеева, в которой последний убеждал императора: «Ввиду растущей опасности распространения анархии в стране и в армии, обстоятельства настоятельно требуют издания манифеста, могущего еще успокоить умы, что возможно только путем признания ответственного министерства и поручения составления его председателю Государственной Думы. Поступающие сведения дают основания надеяться на то, что думские деятели, руководимые Родзянкой, еще могут остановить всеобщий развал…»

По уходе Рузского государь написал манифест и приказал коменданту двора генералу Воейкову отправить его по Юзу на имя Родзянко. В манифесте государь давал согласие на создание ответственного министерства и уполномочивал Родзянко составить правительство. Генерал Рузский, встретив Воейкова, категорически отказал ему в пользовании штабным телеграфным аппаратом, и телеграмма не была отправлена. Рузский говорил по телефону с Родзянко, и они пришли к заключению, что одних полномочий мало и что выход из положения один – отречение государя. В то же время генерал Алексеев рассылал опросные листы всем командующим войсками об отношении их к вопросу отречения государя. В этом обращении генерал Алексеев писал: «Его Величество находится в Пскове, где изъявил свое согласие объявить манифест – идти навстречу народному желанию учредить ответственное перед палатами министерство, поручив председателю Государственной Думы образовать кабинет».

По сообщении этого решения главнокомандующим Северного фронта председателю Думы последний в разговоре по аппарату в три с половиной часа второго марта, ответил, что «появление такого манифеста было бы своевременно 27 февраля, в настоящее время этот акт является запоздалым, что ныне наступила одна из страшных революций; сдерживать народные страсти трудно; войска деморализованы. Председателю Государственной Думы пока верят, но он опасается, что сдержать народные страсти будет невозможно. Что теперь династический вопрос поставлен ребром и войну можно продолжать до победоносного конца лишь при исполнении предъявленных требований относительно отречения от престола в пользу сына при регентстве Михаила Александровича. Обстановка, по-видимому, не допускает иного решения, и каждая минута дальнейших колебаний только повысит притязания, основанные на том, что существование армии и работа железных дорог находится фактически в руках петроградского временного правительства. Необходимо спасти действующую армию от развала; продолжать до конца борьбу с внешним врагом; спасти независимость России и судьбу династии. Это нужно поставить на первом плане, хотя бы ценой дорогих уступок. Если вы разделяете этот взгляд, то не соблаговолите ли телеграфировать весьма спешно свою верноподданническую просьбу Его Величеству через главнокомандующего Северным фронтом, известив меня».

После полученных ответов генерал Алексеев представил телеграммы с ответами всех высших начальников, в которых последние сообщали свое согласие на отречение государя от престола. В числе согласных были имена генералов Брусилова, Эверта, Сахарова и великого князя Николая Николаевича. Последний в телеграмме сообщал: «Генерал Алексеев сообщает мне создающуюся обстановку, небывало роковую, и просит меня поддержать его мнение, что победоносный конец войны, столь необходимый для блага будущности России и спасения династии, взывает о принятии сверхмер.

Я, как верноподданный, считаю по долгу присяги и по духу присяги, необходимым коленопреклоненно молить Ваше Императорское Величество спасти Россию и Вашего Наследника, зная чувство святой любви Вашей к России и к Нему.

Освятив себя крестным знамением, передайте ему Ваше наследие.

Другого выхода нет. Как никогда в жизни, с особо горячей молитвой молю Бога подкрепить и направить Вас». Ответы были направлены из ставки в Псков. Рузский был принят государем, и государь решился на отречение в пользу сына. Это произошло в ночь на 2 марта 1917 года.

В это время были получены сведения о выезде Гучкова и Шульгина из Петрограда в Псков, телеграмма об отречении государем была потребована обратно, Рузский не дал, Гучков и Шульгин прибыли около 10 часов вечера. Перед их приездом государь говорил с доктором Федоровым о состоянии здоровья наследника, последний убедил государя, что оно безнадежно. Гучков и Шульгин были препровождены к государю. Гучков стал говорить о происходившем в Петрограде, и государь заявил, что он решил отречься от престола. Это был заключительный акт царствования Дома Романовых, продолжавшегося триста лет. Россия вступала на путь бесправия и анархии.

 

МЕРЫ ПО УПРАВЛЕНИЮ СТРАНОЙ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА

Временное правительство первым актом проявления своей деятельности разослало по всей стране указ следующего содержания:

«1) Полная и немедленная амнистия по всем делам – политическим и религиозным, в том числе террористическим покушениям, военным восстаниям, аграрным преступлениям и т. д.

2) Свобода слова, печати, союзов, собраний и стачек, с распространением политических свобод на военнослужащих в пределах, допускающихся военно-техническими условиями.

3) Отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений.

4) Немедленная подготовка к созыву на началах всеобщего, равного, прямого и тайного голосования Учредительного Собрания, которое установит форму правления и конституцию страны.

5) Замена полиции народной милицией с выборным начальством, подчиненным органам местного самоуправления.

6) Выборы в органы местного самоуправления на основании всеобщего, равного, прямого и тайного голосования.

7) Неразоружение и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционном движении.

8) При сохранении воинской дисциплины в строю и при несении военной службы устранение для солдат всех ограничений в пользовании общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам.

2 марта 1917 года».

Военным министром назначен был Гучков. Компетентность его по военным вопросам в сравнении с коллегами определялась пребыванием его в качестве гастролера во время англо-бурской войны. Он оказался «большим знатоком» военного искусства, и при нем сменили 150 высших начальников, в том числе 73 начальников дивизий. Ближайшим помощникам его по организации армии по революционному требованию был Совет рабочих и солдатских депутатов, располагавшийся и действовавший совместно с Временным правительством, занимая часть здания Таврического дворца. Еще до отречения государя от престола, но при установившемся управлении Временного комитета, по инициативе рабоче-солдатского Совета, или, вернее, по соглашению военного министра, Чхеидзе и Керенского 1 марта Гучковым был издан так называемый приказ № 1, касавшийся Петроградского гарнизона, распространенный затем на все части действующей армии, со следующим содержанием:

1) во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей;

2) во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в Совет рабочих депутатов, избрать по одному представителю из рот, которым явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной Думы к 10 часам утра 2 сего марта;

3) во всех политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету рабочих и солдатских депутатов и своим комитетам;

4) приказы военной комиссии Государственной Думы следует исполнять, за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постановлениям Совета рабочих и солдатских депутатов;

5) всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее должно находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам, даже по их требованию;

6) в строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя в своей политической, общественной и гражданской, частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане.

В частности, вставание во фронт и обязательное отдание чести отменяется;

7) равным образом отменяется титулование офицеров «ваше превосходительство», «благородие» и т. д., заменяется обращением «господин генерал», «господин полковник» и т. д.;

8) грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов, и в частности обращение к ним на «ты», воспрещается, и о всяком нарушении сего, равно как и всех недоразумениях с офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов.

Если этот последний приказ Петроградскому гарнизону вышел за подписью Комитета рабочих и солдатских депутатов, то со стороны Временного правительства никаких протестов не было, то есть препятствовать разложению армии даже не пытались.

Содержание этих двух деклараций и составило базу дальнейшей деятельности Временного правительства для удержания армии от развала и России – от позора поражения и продолжения борьбы против внешнего врага.

По мнению ген. Деникина, в армии произвело ошеломляющее впечатление отречение государя, но все же, можно добавить к этому, были надежды, что Временное правительство найдет силы твердо взять в свои руки правление страной и так долго и убедительно обещаемые улучшения страны под управлением народных представителей наконец совершатся. Каково же было разочарование, когда в действующей армии появился приказ № 1 об устройстве в армии комитетов с вытекающими отсюда другими последствиями. Стало ясно, что народное правительство – это подготовка развала армии и гибель России. Последующие события стали быстро служить этому подтверждением.

 

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕИ И РОЛЬ ПАРТИЙНЫХ ГРУППИРОВОК В РАЗЛОЖЕНИИ СТРАНЫ

После отречения государя на политической сцене, кроме членов Государственной Думы и Временного правительства, самочинно выступили партии социалистов, образовавшие с согласия Временного правительства Совет рабочих и солдатских депутатов. Наряду с ними работали более левые группировки социал-демократов: меньшевиков и большевиков. Партии эти не имели еще своих руководителей, которые находились за границей, где искали опоры в своей деятельности в среде противника – германского правительства и его генерального штаба. Исключительное положение, как вооруженная сила, занимала действующая армия. Гарнизоны Петрограда и других городов, в которых расположены были значительные части запасных батальонов, быстро разложились и стали материалом для революционной пропаганды и поддержки политической демагогии.

Командный состав действующей армии о происходивших событиях внутри страны знал лишь по газетным сведениям, которые стали распространяться в большом количестве среди войсковых частей, и в создавшихся условиях все надежды возлагались на Временное правительство.

Все политические группировки, Временное правительство и высшие слои командного состава были в полном согласии в отношении происшедшей смены правительства и свержения самодержавия. Но в дальнейшем они встали на совершенно непримиримые позиции. Для всех видов социалистов революция означала не только политический и экономический, но и социальный переворот. Цели социалистов всех толков были одни и те же – переустройство общества на идеях, не отвечавших целям страны, стоявшей перед угрозой вторжения в ее пределы противника, без всякого сопротивления разлагаемой ими армии. Авантюрная демагогия не считалась ни со средствами, ни с целями – разлагая армию, кричали: «Война до победного конца!», но без аннексий и контрибуций. Наивные лозунги эти были направлены для сведения всем воюющим народам. Идеи эти были использованы другими странами каждой по-своему. Франция и Англия видели в этих лозунгах отказ России от компенсации за понесенные жертвы во время войны, и главною их целью было задержать всеми возможными средствами части германской армии от переброски с Восточного разлагающегося русского фронта в Западный. В Россию из Франции присланы были для приветствия революции Вандервельде и Тома, которые произносили речи, приветствовали революционные движения. Германия имела цели более актуальные – использовать разложение России с целью не только безопасности с этой стороны, но возможного использования военных средств страны, в которых Германия ощущала крайний недостаток.

Во всяком случае, как со стороны Временного правительства, так и партийных организаций, кроме мер, разрушающих страну и армию, никаких положительных мер не принималось… Ведущая роль в разлагавшейся армии, в местных гарнизонах и в стране переходила к самочинной организации – Совету рабочих и солдатских депутатов.

Временное правительство произвело смену всей администрации страны, не дав ни новой формы организации власти, ни указания порядка деятельности в новых условиях, предоставив решение этих вопросов на местах. Советы рабочих и солдатских депутатов использовали это положение и объявили указ всей стране об организации местных Советов. И страна стала покрываться Советами, создававшимися по признаку преданности революции, составленными из людей, наименее связанных с народными корнями, с моралью и бытом народа.

В отношении внутреннего порядка армии революционное углубление продолжалось, была произведена беспощадная чистка командного состава. Со стороны Совета рабочих и солдатских депутатов предложена была военному министру Гучкову на подпись Декларация прав солдата, он отказался подписать ее и должен был уступить пост военного министра Керенскому, которым и была издана эта декларация, гласившая:

«Декларация прав солдата для армии и флота, 9 мая 1917 года.

Приказываю ввести в жизнь армии и флота следующие согласованные с § 8 декларации военнослужащих:

1) Все военнослужащие пользуются всеми правами граждан. Но при этом каждый военнослужащий обязан строго согласовывать свое поведение с требованиями военной службы и военной дисциплины.

2) Каждый военнослужащий имеет право быть членом любой политической, национальной, религиозной, экономической или профессиональной организации, общества или союза.

3) Каждый военнослужащий, вне службы, имеет право свободно и открыто высказывать устно, письменно или печатно свои политические, религиозные, социальные и прочие взгляды.

4) Все военнослужащие пользуются свободой совести, а потому никто не может быть преследуем за исповедуемое им верование и принуждаем к присутствию при богослужениях и совершению религиозных обрядов какого-либо вероисповедания. Участие в общей молитве не обязательно.

5) Все военнослужащие в отношении своей переписки подчиняются правилам, общим для всех граждан.

6) Все без исключения печатные издания (периодические или непериодические) должны беспрепятственно передаваться адресатам.

7) Всем военнослужащим предоставляется право ношения гражданского платья вне службы; военная форма остается обязательной во всякое время для всех военнослужащих, находящихся в действующей армии и в военных округах, расположенных на театре военных действий. Право разрешать ношение гражданского платья военнослужащими в некоторых крупных городах, находящихся на театре военных действий, предоставляется главнокомандующим армиями фронтов или командующим флотом. Смешанная форма ни в каком случае не допускается.

8) Взаимоотношения военнослужащих должны основываться на строгом соблюдении воинской дисциплины, на чувстве достоинства граждан свободной России и на взаимном доверии, уважении, вежливости.

9) Особые выражения, употребляющиеся как обязательные для ответов одиночных людей и команд вне строя и в строю, как, например, «так точно», «никак нет», «не могу знать», «рад стараться», «здравия желаем», «покорно благодарю» и т. п. заменяются общеупотребительными: «да», «нет», «не знаю», «постараемся», «здравствуйте» и т. п.

10) Назначение солдат в денщики отменяется. Только в тех случаях, где нет возможности найти на стороне прислугу, разрешается офицерам, военным врачам, военным чиновникам и духовенству иметь вестового для личных услуг, назначаемого по обоюдному соглашению вестового и лица, к которому он назначается, с платой по соглашению, но не более одного вестового на каждого из указанных лиц.

Вестовые, положенные для ухода за собственными офицерскими лошадьми, положенными по должности, сохраняются как в действующей армии, так и во внутренних округах и назначаются на тех же основаниях, как и вестовые для личных услуг.

11) Вестовые для личных услуг не освобождаются от боевой службы.

12) Обязательное отдание чести как отдельными лицами, так и командами отменяется. Для всех военнослужащих взамен обязательного отдания чести устанавливается добровольное приветствие. Примечание. 1. Отдание воинских почестей командами и частями при церемониях, похоронах и т. п. случаях сохраняется; 2. Команда «смирно» остается во всех случаях, предусмотренных уставами.

13) В военных округах, не находящихся на театре военных действий, все военнослужащие в свободное от занятий службы и нарядов время имеют право отлучаться из казармы и с кораблей в гавани, но лишь осведомив об этом соответствующее начальство и получив надлежащее удостоверение личности.

В каждой части должна оставаться рота или вахта, и, кроме того, в каждой роте, сотне, батарее и т. п. должна оставаться еще и ее дежурная часть. С кораблей, находящихся на рейдах, увольняется такая часть команды, которая не лишает корабля возможности, в случае крайней необходимости, немедленно сняться с якоря и выйти в море.

14) Никто из военнослужащих не может быть подвергнутым наказанию или взысканию без суда. Но в боевой обстановке начальник имеет право под свою личную ответственность принимать все меры, до применения вооруженной силы включительно, против не исполняющих его приказаний подчиненных. Эти меры не почитаются дисциплинарными взысканиями.

15) Все наказания, оскорбительные для чести и достоинства военнослужащего, а также мучительные и явно вредные для здоровья не допускаются. Постановка под ружье отменяется.

16) Применение наказаний, не упомянутых в уставах дисциплинарных, является преступным деянием, и виновные в нем предаются суду. Точно так же должен быть предан суду всякий начальник, ударивший подчиненного в строю или вне строя.

17) Никто из военнослужащих не может быть подвергнут телесному наказанию, не исключая отбывающих наказания в военно-тюремных учреждениях.

18) Право назначения на должность и, в указанных законом случаях, временного отстранения начальников всех степеней от должностей принадлежит исключительно начальникам. Точно так же они имеют право отдавать распоряжения, касающиеся боевой деятельности и боевой подготовки части, ее обучения, специальных ее работ в инспекторской и хозяйственной части. Право же внутреннего самоуправления, наложения наказаний и контроля в точно определенных случаях принадлежит выборным войсковым организациям.

Объявляя настоящее положение, предписываю принять его в основание пересмотра уставов и законоположений, определяющих внутренний быт и служебную деятельность военнослужащих, а равно дисциплинарную и уголовную их ответственность.

Военный и морской министр А. Керенский».

На этом положении строилось управление десятимиллионной армии, имевшей в непосредственной близости, перед собой, противника, готового каждый момент обрушиться всеми силами на массу, лишенную дисциплины, обладающую широкими правами граждан и без строгих обязанностей. При такой внутренней независимости военнослужащих проводился лозунг «война до победного конца».

Главнокомандующий генерал Алексеев разрабатывал план широкого наступления на всех фронтах и готовился выполнить обязанности по отношению к союзникам, выработанные на общем собрании военных представителей союзников.

Со стороны Совета рабочих и солдатских депутатов это было решительной мерой разложения армии, чтобы восторжествовала революция.

«Декларация прав солдата», обнародованная в армии, вызвала изумление не только среди командного состава, но и среди нижних чинов, сохранивших еще сознание необходимости дисциплины и порядка в армии, обнаружилась настоящая суть Временного правительства, на которое возлагались надежды, что оно поведет страну к подъему и восстановлению порядка, а не к окончательному хаосу в армии и бесправию в стране.

Авторитет Временного правительства был окончательно подорван, и между командным составом снизу доверху стал вопрос: где искать спасения от развала армии? Демократизация армии с первых дней революции вела к быстрому развалу действующей армии. Отсутствие дисциплины открывало возможность безнаказанного бегства с фронта, и началось массовое дезертирство. Поезда железных дорог перегружались беглецами, и причем набивались не только вагоны, но переходя всякие пределы, площадки, тормоза, ступеньки, а главным образом крыши вагонов были покрыты пассажирами в серых шинелях. Эти массы бывших солдат с оружием и без него наполняли деревни и как бывшие фронтовики занимали господствующее положение в местных Советах и становились вождями поднимавшегося с низов мятежного элемента.

Массы деревенского населения приняли революцию как результат, произведенный господами. В их представлении с прекращением царской власти прекращена была законная власть, которой должно подчиняться не только за совесть, но и за страх. Установившаяся власть не только не сдерживала самочинные выступления, но и поощряла их, а потому крестьянская масса приступила к решению своего исторического бытового вопроса: захвату земель, на которых они некогда работали во время крепостного права и оказавшихся во владении помещиков. Захват помещичьих земель начался с первых дней объявленных свобод и увеличивался с развалом государственной власти в стране. Захват земель, он главным образом и связывал деревенские массы, консервативные по характеру, с революционными лозунгами всех видов партийных вождей. А между тем с расстройством железнодорожного транспорта, с развалом промышленности и прекращением доставки в деревню изделий городского производства связь деревни с городом прекращалась. Городское население изолировалось от деревни, средства питания не поступали, прежде всего по той причине, что денежные знаки теряли всякую ценность и купить на них было нечего, так как фабрики, под лозунгом превращения их в собственность рабочих, быстро превращались в мертвые организмы, рабочие лишались работы и превращались в действительный, без всяких средств существования, пролетариат. При власти, пришедшей на смену самодержавию, процесс всесторонней разрухи развивался так быстро, что ввести в нормальное состояние жизнь страны стало не только не под силу этой власти, но даже не сразу удалось и пришедшей ей на смену и опирающейся на вооруженные силы, тем более что стремления командного состава, как и правителей, направлялись к продолжению внешней войны.

Со стороны общественных сил все направлялось к углублению революции, иначе говоря, направлялось к дальнейшему необратимому развалу, и признаков на восстановление порядка не было.

Решающее значение в революционном процессе бесспорно принадлежало более беспринципным и не стесняющимся демагогических обещаний, потворствующим инстинктам темных масс Советам рабочих и солдатских депутатов. Борьба за влияние переносилась и в действующую армию.

Чтобы прекратить разлагающий процесс действующей армии, высшее командование – генералы Алексеев, Брусилов, Щербачев, Гурко и Драгомиров – прибыло в Петроград. 4 мая состоялось объединенное заседание Временного правительства, исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов, на котором были заслушаны заявления командного состава. Речи генералов представили яркую картину развала действующей армии и бессилие командного состава остановить этот развал без властной помощи Временного правительства. В итоговом заявлении было сказано: «Нам нужна власть: вы вырвали у нас почву из-под ног, так потрудитесь ее восстановить… Если вы хотите продолжать войну до желательного вам конца, то необходимо вернуть в армии власть…» На что член Совета рабочих и солдатских депутатов Скобелев ответил, что «революция не может начинаться и прекращаться по приказу…». Это демагогическое заявление и было основанием для происходившего развала армии и страны. В то же время те же представители народной власти ставили целью победоносное окончание войны при полном соблюдении обязательств, принятых нами в отношении наших союзников, в то время как действующая армия самотеком демобилизовывалась, массами дезертируя в тылы.

При отсутствии помощи со стороны Временного правительства оздоровление действующей армии командование видело в успешном наступлении, способном оздоровить армию «если не взрывом патриотизма, то пьянящим, увлекающим чувством большой победы, – как думал генерал Деникин, рассчитывая не на стратегический успех, а, как говорил генерал Головин, на веру революционного пафоса»…

В ставке в конце мая генерал Алексеев собрал съезд офицеров армии. Офицерам рекомендовалось влиять на солдат через армейские комитеты и убеждать их в необходимости наступления. По договору на конференции 5–16 ноября в 1916 году и в Петрограде в феврале 1917 года Россия обязалась перейти в наступление не позже как через три недели после перехода французско-английских армий в наступление. Но наступление французской армии, предпринятое генералом Нивелем, сменившим генерала Жоффра, в апреле окончилось полным неуспехом, и армии на западе перешли к войне на истощение. В таких условиях русская армия не имела никаких данных для успешного наступления. Здесь необходимо провести параллель морального состояния армий и общества Франции и России. В Петрограде движение рабочих началось в конце марта 1917 года под лозунгом: «Хлеба и долой войну!». Во Франции волнения в действующей армии, среди рабочих и общественности начались в январе того же года.

Со стороны солдат поднялись жалобы на плохое питание, ужасные условия окопной жизни и полное расстройство в стране. Жены мобилизованных в письмах жаловались на очереди за продуктами, которых недоставало. Движение недовольства ширилось среди рабочих, и повсюду стали распространяться печатные трактаты. Центрами пропаганды оказались комитет левых, вошедший в связь с Интернационалом, федерация метаруржистов, комитет защиты синдикализма и синдикат профессуры. В распространяемых трактатах велась пропаганда, что Франция ведет войну против Германии несправедливо – «Германия не является настоящим врагом Франции», «Победа – невозможна», «Только мир позволит решить проблему недостатка угля и поднявшихся цен». Положение становилось угрожающим, и можно было ожидать, что недовольство перекинется в деревню. Солдаты, получившие отпуска, прибывали в окопы и уверяли о тяжелом положении семей солдат. Одновременно велась пропаганда о наживе капиталистов на военных поставках и военной промышленности. К довершению причин тяжелого морального состояния в окопах была холодная с дождями, снегом и сильными ветрами зима и тяжелая жизнь в сырых окопах в промерзшей, как камень, земле. Пропагандистами же были лица, пользовавшиеся доверием рабочих; борьба против них осложнялась и могла вызвать забастовки и выход рабочих на улицу. В таких условиях велась подготовка к наступлению армии Франции весной 1917 года. Уже с первых чисел марта начала сказываться пропаганда, идущая с Русского фронта и проникавшая в русские части, бывшие на французском фронте. Большая часть русских войск отказывалась продолжать войну и требовала отправки их в Россию, где война окончена. Все были отправлены в специальные лагеря и изолированы от общения с частями французских войск. Часть, оставшаяся верной правительству, приняла присягу и, образовав специальные части «чести русской армии», продолжала с еще большим рвением выполнять боевые задачи.

Министры безопасности, внутренних дел и обороны в создавшихся тревожных условиях должны были принимать необходимые меры, но каждый старался свалить ответственность на своего соседа, и, наконец, восстановление порядка в армии предложено было осуществить командующему войсками генералу Нивелю. 6 апреля в Компьене в присутствии президента Пуанкаре, всего правительства и командного состава был проведен совет о плане и средствах наступления. Из докладов присутствующих выяснился недостаток железнодорожного транспорта для подвоза необходимого материала для наступающих войск, не было достаточного количества резервов и в заключение многие утверждали очевидность неуспеха предстоящего наступления.

Однако было принято решение о наступлении в середине апреля.

Общими усилиями в стране был наведен порядок и в армии восстановлена дисциплина. Франция знала о предстоящем большом наступлении и питала надежду на успех и окончание войны. Командующий войсками генерал Нивель также не скупился на словах предрекать успех: «Увидите, вы войдете в линию окопов бошей, как нож в масло». Пропаганда среди войсковых частей и в стране велась всеми видами партий социалистов, и в том числе лидерами партии коммунистов Фором, Маргеймом, Губертом и другими.

Но в верхах правящей среды были лица, ясно отдававшие отчет в общем положении и понимавшие, что развал страны и армии – гибель Франции. Поэтому голоса их имели отрезвляющее воздействие. Сенатор Клемансо, когда ему говорили о плохих качествах высшего командования, заявлял: подчиненный, который не слушается приказов, должен быть уничтожен, иначе не будет начальника.

Переход в наступление был объявлен 16 апреля в 6 часов утра. К наступлению было подготовлено 850 000 войска, 2300 орудий тяжелых калибров, 2700 легких пушек, много тысяч пулеметов и 200 танков, которые во французской армии употреблялись в первый раз. Общее направление наступления было на Шмен де Дам. Корпус англичан вел наступление на второстепенном участке на Вальми. Общее наступление велось на фронте в 65 километров, между Soissons et Reims.

Но германцы, предвидя подготовку к наступлению противника, оставили первые линии окопов, и части французов легко заняли первые две линии и часть третьей, но неожиданно подверглись сильному пулеметному огню со следующих линий окопов германцев, – наступающие были ошеломлены тем, что пулеметы не были уничтожены французской артиллерией во время подготовки наступления. Потребовалась помощь артиллерии. Легкая артиллерия открыла массовый огонь в форме огневого барража, но, к несчастью, часть этого огня обрушилась на части своих войск, дивизии сенегальцев, попавших под обстрел со стороны германских пулеметов и своей артиллерии. Сопротивление со стороны германцев было встречено по всей линии наступления. Атаки сопровождались сильным дождем и ветром. В ставке Верховного командования было известно о взятии первых линий окопов, и в донесении было добавлено, что окопы наполнены трупами погибших германских солдат. Но после полудня в Париж стали прибывать поезда с ранеными, к которым бросились журналисты, народ, ожидавший вестей о полном поражении бошей, и, о, ужас, – полное разочарование. Поднялись крики: это гибель солдат, долой Нивеля. В то же время на фронте части сенегальцев бросились назад, заполнили госпитали и поезда; многие танки оказались непригодными, в результате из 132 вступивших в бой 57 были уничтожены, 64 испорчены и брошены. Обслуживающие – 34 убитых, 109 раненых и 37 пропавших без вести. Отсутствие связи исключало всякую возможность совместных действий наступающих цепей и артиллерии, и часто слышались крики о поражении частей своей артиллерией. Дождь и ветер не прекращались. К вечеру наступавшие оказались в занятых окопах под обстрелом противника и бомбардировкой авиации противника. Части, подходившие из резерва, встречали раненых и беглецов с фронта, кричавших: «Наступление невозможно!» Части французов понесли большие потери, не достигнув главной линии обороны противника.

В каком положении оказались тылы и транспорт для эвакуации раненых и подвоза снабжения, показывает следующее: хаос, господствовавший в центре эвакуации, напоминал худшее прошлое. В госпитале на 3500 кроватей было четыре термометра, никакого освещения, не хватало супа, молока и чая. Питьевая вода хранилась в ведрах, которыми носили уголь. На 4000 раненых было всего 900 приборов. Многие оставались по нескольку дней без перевязки и медицинского осмотра, при виде докторов начинались крики: «Убийцы!» За неимением мест в ближайших госпиталях тяжелораненые перевозились за 700 километров – скандал этот становился известным в Париже. Операции на фронте продолжались неделю, и с трибун парламентеров начались требования выдачи головы генерала Нивеля. Неудача на фронте создавала угрозу в плане политическом. Нивель был вызван в Париж. Вопреки предложениям остановить наступление Нивель продолжал считать, что наступление необходимо. Непослушание приказам стало проявляться среди командного состава, и президент Пуанкаре принужден был принять одного из офицеров и отменил своей властью наступление. В ставке это вмешательство привело всех в недоумение. Вмешательство гражданской власти в дела управления фронтом положило начало дальнейшим протестам против боевых приказов с низов армии. Среди командного состава стало создаваться убеждение в безнадежности войны, и начинались разговоры о мире. Офицеры говорили: нас награждали орденами, но мы можем их отправить начальству с просьбой, чтобы они прекратили бессмысленное наше уничтожение. 27 апреля была собрана армейская комиссия с целью выяснения положения на фронте. Обвинение в понесенных потерях падало на командующих армии, и один из них на следующий день заявил генералу Нивелю, что обвинение его в понесенных потерях и неудаче наступления с его стороны и послужило предлогом для солдат подняться против генералов и командного состава вообще. К концу апреля деморализация армии Нивеля приняла массовый характер. Темой протеста было то, что «если генералы не способны и никуда негодны, для чего воевать? Лучше заключить мир. Мы преданы, проданы, потеряны…». В частях целых дивизий начинались отказы от выполнения боевых приказов. Военное министерство решило, чтобы спасти армию, удалить от командования генерала Нивеля и даже исключить его из армии. 15 мая генерал Петен заменил Нивеля.

Бои на фронте в некоторых частях продолжались, и в большинстве случаев с исходом печальным. Начинались открытые отказы от выполнения приказов, сопровождавшиеся криками: «Нужно во что бы то ни стало заключить мир, в таких условиях воевать нельзя. Наше начальство совершенно непригодно». Для устрашения мятежных частей в одной из армий была принята решительная мера. Полк был собран, из его рядов было взято несколько человек, и тут же перед строем они были расстреляны. В армии поднялось поголовное мятежное настроение. Генерал Петен видел, что расстрелами порядка в армии не восстановить. Начинались волнения в Париже, было несколько раненых. В частях поднялись крики: «Наши жены умирают с голода, в них стреляют!», «Идем на Палату депутатов!» Начиналась организованная пропаганда, солдатам раздавались прокламации: «Товарищи, вы имеете силу, не забывайте этого! Долой войну и смерть виновникам!» Началось дезертирство, одновременно начиналась широкая революционная пропаганда, в которой провозглашались более широкие лозунги: «Солдаты Франции, час мира пробил. Ваше наступление безнадежно окончилось неудачей, с громадной среди нас потерей. Вы не имеете материальных сил вести эту бесцельную войну. Что вы должны делать? Перспективы голода, сопровождающиеся смертью, уже проявляются в городах и деревнях. Если вы не освободитесь от дегенератов и наглых вождей, ведущих страну к гибели, если вы не можете освободиться от гнета Англии, чтобы установить немедленный мир, вся Франция погрузится в пропасть и непоправимую разруху. Товарищи, долой войну, да здравствует мир!» Пропаганда велась внутри страны со стороны синдикатов, пораженцев, марксистов и других сторонников поражения страны. Министр внутренних дел Мальви решил арестовать руководителей синдиката, но боялся вызвать волнения среди рабочих, и когда доложил об этом Клемансо, тот крикнул: «Сейчас же отправьте их в тюрьму!», но президент не решился на эту меру, и из 2 000 подозрительных было арестовано лишь несколько, за что Франция в скором времени жестоко поплатилась.

Под влиянием агитаторов полки стали направляться на Париж с целью произвести революцию. Один из полков захватил поезда на станции и направился в сторону Парижа. Чтобы преградить путь мятежникам, был выслан полк кавалерии. Выйдя на пути железной дороги, кавалерия устроила барраж на дороге, и поезд остановился. Кавалерия открыла огонь и предложила мятежникам сдаться. Мятежники сдались, и среди них было несколько человек расстреляно. Повсюду в войсковых частях были введены полевые суды, выносившие смертные приговоры, подвергавшие беспощадному расстрелу проявлявших непокорность солдат. Между тем руководители разрушения оставались безнаказанными и продолжали разрушительную работу, будучи известны министерствам безопасности и внутренних дел. Армия полностью превратилась в мятежный лагерь, и надежных частей оставалось не больше двух дивизий.

Маршал Фош прибыл в Компьен, где были собраны высшие начальники, и как Верховный командующий союзными войсками открыл совещание о положении армии. Общее мнение сводилось к тому, что мятеж является результатом пропаганды социалистов и синдикатов и попустительства правительства.

В это время маршалу Фошу было передано донесение: германцы перешли в наступление, фронт прорван, и германские части вклинились на фронте дивизии, части которой или взяты в плен, или отошли. Фронт открыт, необходимо противодействие.

В распоряжении начальника прорванного участка оказалась одна дивизия, в моральном отношении весьма сомнительная. Но все же части дивизии вышли на фронт, оттеснили части германцев и восстановили положение. Заседание в Компьене еще продолжалось, но, несмотря на поступившие утешительные сведения, высшие военные чины безнадежно смотрели даже на ближайшее будущее и не сомневались в дальнейших активных действиях германцев и полном отсутствии средств для противодействия им. События общей политики помогли Франции выйти благополучно из создавшегося безвыходного положения. 5 мая 1917 года САШ (ныне США. – Примеч. ред.) вступили в войну против Германии, и 19 июня первые ее войсковые части высадились в Бордо. Естественным образом появление на фронте Америки на стороне союзников с неограниченными материальными средствами и живой силы быстро подняло настроение в армии и еще больше в правящих кругах. Началось решительное преследование лиц, причастных непосредственно или косвенно к деморализации армии и общественного порядка. С 29 июня по 5 июля в Сенате и Палате депутатов начались прения об ответственности за разложение армии. Было арестовано до 1 000 человек, в число которых вошли ответственные чины общественной безопасности и некоторые министры. Клемансо был назначен военным министром; армия приведена была в порядок, и Франция избежала внутренней катастрофы.

Это длительное и подробное описание служит примером параллельных событий и морального состояния армий воевавших стран и показывает, что военные тяготы и всевозможные недостатки в условиях позиционной трехлетней войны были присущи уже только русской армии, но в не меньшей степени и армиям других стран, в том числе германской. Русская армия до отречения государя не знала крупных волнений в войсковых частях, они начались под влиянием деморализации, начавшейся сверху. Пример этот показывает еще и то, что революционная пропаганда и демагогия, в какой бы стране она ни велась, построены по одному шаблону и строятся на возбуждении низменных человеческих инстинктов. Во всех слоях общества и правящей среды всегда находятся сочувствующие этим лозунгам и им содействующие.

Без участия армии, по общему утверждению, революций не бывает, и Франция была спасена тем, что в Париже не было скопления, как в Петрограде, запасных, необученных батальонов солдат и бегство частей с фронта удалось удержать. Однако главное ее спасение было в появлении на территории ее вооруженных сил Америки, поднявших моральное состояние командного и здорового общественного состава.

Пережила революционный процесс и развал армия и Германия. После отказа от продолжения войны армия разложилась, внутри ее велась та же пропаганда, с теми же лозунгами и целями. К счастью Германии, внутри ее нашлись люди, которые борьбу с разлагавшими силами начали с головы, – и однажды утром были найдены убитыми и сброшенными в канаву коммунистические вожди Карл Либкнехт и Роза Люксембург. Армия и страна были спасены от развала и неизбежного революционного процесса. К сожалению, в России Государственная Дума и Временное правительство, получившие преемственное право на управление страной, в своей деятельности нисколько не отличались в революционных лозунгах от крайних партийных группировок, теряли свой престиж в народных массах и, главным образом, в армии.

При наличии Временного правительства и Совета рабочих и солдатских депутатов еще продолжали деятельность Государственная Дума и Государственный совет, но уже не пользовавшиеся влиянием в стране и постепенно сходившие с арены общественной деятельности, будучи впоследствии декретом Керенского распущены. Власть Временного правительства ни к какой полезной деятельности была не пригодна.

Наряду с Советами рабочих и солдатских депутатов создавалось двоевластие в центре и безвластие в стране. Образовавшимся самочинно Советом рабочих и солдатских депутатов с целью оформления своей законности в апреле был созван Всероссийский съезд рабочих и солдатских депутатов, которые под вывеской различных политических партий – от социалистических до анархокоммунистов – в количестве 775 человек съехались в Петроград. В подавляющем большинстве съезд представлен был малокультурными низами и по национальности – иноземцами. Съезд этот, однако, укрепил положение самочинно образовавшегося с начала наступившего бесправия Совета рабочих и солдатских депутатов, фактически влияние на дальнейший революционный процесс переходило к нему. Оттесняя собой влияние Временного правительства и Думы, Совет сам постепенно должен был сдавать позиции идущим к власти слева, с лозунгами более прямолинейными, ни с какой действительностью, ни моралью не считавшимся, – демократам-большевикам. Если совет социалистов держался еще лозунга: война до окончания, хотя без аннексий и контрибуций, то лозунги большевиков были более прямолинейными и выражались просто: «Долой войну!», «Мир хижинам – война дворцам», т. е. в переводе на более понятный язык – грабь награбленное, и для этой цели все позволено.

Лозунги большевиков были оглашены прибывшим из Германии Ульяновым: 1) Война, введенная капиталистическим правительством, остается грабительской, империалистической, и потому недопустимы ни малейшие уступки революционному оборончеству.

Представителям революционного оборончества в действующей армии разъяснять, что кончить войну истинно демократическим, ненасильническим миром нельзя без свержения капитала. Братание.

2) Переход от первого этапа революции, давшего власть буржуазии, ко второму, который должен дать власть пролетариату и беднейшим слоям крестьянства.

3) Никакой поддержки Временному правительству, разъяснение полной лживости его обещаний.

4) Признание факта, что в большинстве Советов рабочих депутатов партия большевиков – в меньшинстве, и поэтому пока нужно вести работу критики и выяснения ошибок, проповедуя в то же время необходимость перехода всей государственной власти к Совету рабочих депутатов.

5) Россия – не парламентская республика, – это было бы шагом назад, – а республика Советов рабочих, батрацких, крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху. Устранение полиции, армии, чиновничества.

6) В аграрной программе – перенесение центра тяжести на Советы батрацких депутатов. Конфискация всех помещичьих земель. Национализация всех земель в стране, распоряжение землею местными Советами батрацких и крестьянских депутатов. Выделение советских депутатов от беднейших крестьян.

7) Немедленное слияние всех банков страны в один общенациональный банк и введение контроля над ним со стороны советских и рабочих депутатов.

8) Пока – не владение социализма, а только переход к контролю со стороны Совета рабочих депутатов за общественным производством и распределением продуктов.

9) Требование государства-коммуны и перемена названия партии социал-демократов-большевиков на коммунистическую партию.

В основу деятельности партии большевиков ставилось: 1) свержение правительства и разложение армии, 2) возбуждение классовой борьбы в стране и даже внутриклассовой в деревне, 3) отрицание демократических форм государственного строя и переход власти к меньшинству (партии соц. – дем. – большевиков), меньшинству, хорошо организованному, вооруженному и централизованному.

Никакая революция никаких творческих начал никогда не вносит, цели большевиков имели характер не только экономически разрушительный, но направлялись на уничтожение творческих сил и свободной инициативы, ставя все производительные силы страны под контроль и руководство низов, причем критерием отбора «руководителей» было отсутствие моральных и нравственных устоев избираемых. Недостатка в категории людей с такими качествами ни в одной стране никогда не было. Декларирование большевистских вождей не ограничилось обнародованием тезисов, а тотчас же было приступлено к организации реальной силы, началось формирование «красной гвардии», в состав которой потянулись, во-первых, уголовный элемент, подполье, дезертиры, наполнявшие страну, и в большом количестве рабочие-иноземцы, преимущественно китайцы, которых было много ввезено для постройки Мурманской железной дороги, и затем ввиду того, что в Красной Гвардии хорошо платили, туда потянулся и рабочий пролетариат, оставшийся без работы ввиду остановки фабрик и промышленного производства страны. Намечался социальный переворот, при котором власть должна была перейти к низам человечества, не связанным ни моральными началами, ни бытовыми связями и представлениями человеческого общества, по своим качествам способным на все преступные действия, от которых в нормальных условиях человечество охраняется законами, обеспечивающими его жизнь и имущество, а также и личную деятельность. В основе деятельности большевистской партии была звериная борьба за материальные блага, причем достижение благ строилось не на личном труде, а на зависти и захвате у более деятельного и имущего. Появление большевистских вождей на поверхности революционной смуты было для большинства настолько нелепым, что никто не мог допустить, чтобы страна с тысячелетней историей, с установившимися моральными и экономическими порядками и обычаями могла оказаться во власти той силы, которая с основания человечества вела борьбу с общественными устоями человечества, внося в отношения человеческие не мир и веками проповедуемую если не любовь к ближнему, то хотя бы уважение к нему – большевики принесли зависть, вражду и ненависть, составлявшие основу борьбы зла против добра, или в метафизическом смысле – борьба божественных начал и сатанизма.

Программой большевиков намечался коллективизм – борьба против личности, против мирных общественных отношений – борьба классов; против духовных потребностей – материализм и животные потребности. Особенно непримиримой ненависть большевиков была к религии. Представление человечества о тайне мирового процесса, непостижимой цели существования человека, назначения и его в земной жизни, стремление понять силы, движущие миром, для большевиков ограничивались только потребностью желудка и материальными отношениями. В моральном отношении религия объявлялась дурманом или опиумом для народа. Основы программной теории вполне были соответственны качествам лиц, их проповедовавших.

 

ПОЛОЖЕНИЕ В КАЗАЧЬИХ ОБЛАСТЯХ И ВОЙСКОВЫХ ЧАСТЯХ С НАЧАЛОМ АНАРХИИ

В казачьих областях тоже существовали вопросы, требовавшие изменения, но эти вопросы не имели характера политического, социального или экономического потрясения и ломки основных условий казачьего быта. В казачьих областях представилась возможность восстановить выборное начало войсковых атаманов и деятельность народного представительства, примером чего служило Донское Войско, лишенное этих прав со времени царствования императора Петра Первого. Наказным атаманом к началу отречения государя на Дону был генерал граф Граббе. После объявленного Временным правительством права организации власти на местах, по решению местного населения, графу Граббе было предложено, без всяких эксцессов, сложить свои полномочия, и на его место был избран Войсковой атаман казачьего происхождения; объявлено было право созыва народного представительства. Те же изменения произошли и в других казачьих областях, где порядки эти были нарушены. После выбора Войскового атамана в Донской области, как и в других областях, жизнь в новых условиях продолжала развиваться вполне нормально, без классовой вражды между простыми казаками и их командным составом и правящим слоем. На фронте, среди войсковых частей, отречение государя было принято, как и в других войсковых частях армии, спокойно, но появившийся приказ № 1, вносивший изменения во внутренний быт войсковых частей, был принят с недоумением. Уничтожение военной иерархии было равносильно уничтожению существования войсковых частей. Казаки составляли среди остального русского населения военное сословие, на основе чего веками сложились и их особое положение и бытовые условия.

При изменении основ военной организации, отмене особых прав и привилегий казачий быт ставился также на очередь и должен был подлежать изменению. Объявленные свободы и равенство ставили казаков в необходимость внимательно всматриваться в происходящие события, и, не видя нигде созвучия своим казачьим представлениям, в большинстве казаки заняли выжидательные позиции, не вмешиваясь в происходящие события. Все оставались в полках, дезертирства не было, все следовали приказу войскового атамана оставаться верными присяге Временному правительству и выполнять на фронте свои обязанности. В Петрограде основан был Комитет казачьих войск на фронте. С отменой титулования командного состава стали обращаться к офицерам, называя по чину, добавляя «господин»… что, по существу, никакого революционного характера не могло иметь.

Беспокойство на Дону с началом разложения общих частей армии стало проявляться среди пехотных запасных батальонов, расположенных в окрестностях Новочеркасска. Но эти части, воспринявшие революционные порядки, были казаками разогнаны, и очагом беспорядков для Новочеркасска становился Ростов, составлявший один из узлов железной дороги, связывавшей кавказскую армию с Россией.

Но на Дону, как и в некоторых других казачьих областях, с началом революции поднимался тяжелый и трудноразрешимый вопрос отношений между казаками и иногородними и местным крестьянством. На Дону было две категории людей, не принадлежавших к казачьему сословию: коренные донские крестьяне и часть проживавших временно, в качестве иногородних. Кроме этих двух категорий, образовавшихся в историческом процессе, в состав Дона входили города Таганрог, Ростов и Александро-Грушевский угольный район, населявшиеся исключительно народом неказачьего происхождения. При наличии общего населения Донской области в пять миллионов казаков было около двух с половиной миллионов. Причем из разных категорий неказачьего населения особое положение занимало коренное донское крестьянство, составлявшее 939 000 человек. Образование донского крестьянства относится ко времени крепостного права и зарождения на Дону крупных земельных собственников. Для обработки земель требовались рабочие руки, и начался вывод крестьян из пределов России. Произвольный захват земель на Дону зародившимся на Дону чиновным миром вызвал жалобы со стороны казаков, и императрица Екатерина Вторая приказала произвести обмежевание земель Донской области. Земли, произвольно занятые, были у донских помещиков отняты, превращены в общую собственность всего Войска, но крестьянство, вывезенное казачьими помещиками, оставлено было на занимавшихся ими местах и награждено было землями. Оно и составило часть населения Дона под названием донского крестьянства. Пользуясь землями, крестьяне не принадлежали к сословию казаков и не пользовались их общественными правами. Численно примыкали к донскому крестьянству Ростовский и Таганрогский военные округа и иногороднее население, однако не вносившие открыто во внутренний быт Дона беспорядков, за исключением Ростова и других железнодорожных узлов, пересекавших территорию Донской области, на которых происходило скопление дезертиров разлагавшихся русских армий на всех обширных фронтах.

Во владении казачьего населения, не считая земель под коневодством, городских и других войсковых, было 9 581 157 десятин земли, из которых в обработке было 6 240 942 десятины, и остальная часть земли составляла общественные выгоны для скота. Во владении донского крестьянства было 1 600 694 десятины, и среди них не слышно было общероссийского вопля о земельном недостатке.

Со стороны Временного правительства последовало на Дон указание, что устроение краевой жизни остается в ведении донского исполнительного комитета, а атаману, как представителю российского правительства, надлежит согласовывать свою деятельность с работой этого комитета.

Признав Временное правительство, донское правительство установило с ним связь через избранный на собравшемся общеказачьем съезде в Петрограде в марте 1917 года Казачий комитет, среди которого приобрел блестящую популярность своими выступлениями и красноречием историк Митрофан Петрович Богаевский. Среди нарастающих беспорядков особенностью казачьих организаций и войсковых кругов оставалось стремление к правопорядку и законности, глубоко сидевшим в сознании казаков.

28 мая был собран первый войсковой Круг, на который съехались 500 выборных от станиц и 200 – от фронтовых частей. К тому времени на Дон прибыл бывший командующий 8-й армией генерал Каледин, отрешенный от командования, как не отвечающий революционным требованиям, вступившим в должность Верховного командующего генералом Брусиловым. После неоднократных отказов он был избран Войсковым атаманом, его помощником был избран М.П. Богаевский.

Деятельность избранного атамана и правительства направлена была на разрешение внутреннего донского вопроса – отношения казаков с донским крестьянством и иногородними, а в общероссийском плане – война до победного конца. Генерал Каледин твердо верил в необходимость продолжения войны против Германии и считал невозможным отзывать казачьи полки с фронта, убеждая депутатов, приезжавших с фронта, в необходимости служить Родине в трудные для нее дни.

Одновременно со стороны казаков ведется работа по разрешению вопроса отношений с донским крестьянством, и уже в апреле был созван первый съезд. На этом съезде, кроме общеполитических вопросов, было принято решение о закреплении за казаками и крестьянами земель, находящихся в их владении, и наделении малоземельных крестьян отчужденными от крупных землевладельцев землями, располагавшимися на западной окраине владений Донской области. Затем было вынесено постановление о пропорциональном представительстве в местных казачьих общинах для иногороднего населения, живущего на Дону не меньше двух лет, и затем введении на Дону равного для всех земства. Таким образом, казаки начинали привлекать к разрешению хозяйственных вопросов совместно крестьян и на равных началах с казаками. В мае на Дону был созван крестьянский съезд, на который прибыло 930 человек. На съезде была объявлена программа, выработанная казачьим съездом. Однако крестьянский съезд руководствовался не насущными вопросами края, а идеями революционеров-социалистов, и сговориться с его представителями не оказалось возможным.

Со стороны генерала Каледина было глубокой ошибкой то, что он продолжал верить в боеспособность армии и оставил казачьи полки в разлагающейся армии. Власть Временного правительства быстро переходила всецело к Совету рабочих и солдатских депутатов, в своей политической ориентации быстро склонявшемуся к крайней демагогии. Страна превращалась в никем не управляемый континент, господствующее положение среди населения которого занимали дезертиры и преступный элемент. Донская область с атаманом становилась очагом реакции, и генерал Каледин превращался в пропаганде всех толков социалистов в символ контрреволюционера. Казачьи полки, сохраняя вид воинских частей, видели повсюду развал, окружены были пропагандистами, и центром нападок являлся их атаман. С фронта от полков посылались делегации с запросами, что делается на Дону и какие решения принимаются правительством? По ознакомлении на местах возвращавшиеся приносили совершенно противоположные сведения о деятельности и мерах донского правительства и его атамана. И пропаганда, не сдерживаемая ни запретами, ни моральной ответственностью, действовала на казаков и постепенно их заражала. Дон, как и все казачьи области, постепенно превращался в два лагеря: население областей и фронтовиков. Часть фронтовиков, как и часть населения областей, полностью приняла революционные идеи и, отходя постепенно от казачьего быта, становилась на сторону новых порядков. Но категорию этих отщепенцев составляли в значительной части фронтовики, которые, по примеру революционных вождей, искали возможности, используя положение, проявить себя в происходивших событиях.

Что касается отношения казачьих полков к начинавшемуся мятежному движению, сохранились сведения современников. В Петрограде, когда шествию рабочих были противопоставлены части армии, среди воинских частей была часть одного из донских казачьих полков. При столкновении с рабочими воинских частей казаки оставались нейтральными и на требование полиции проявить активную деятельность двинулись в сторону и скрылись, что среди вождей, возглавлявших уличное движение, вызвало восторг и крики, что казаки с ними. Действительно, казаки во время мирного уличного движения рабочих не решились применять вооруженные меры, чтобы лишний раз не оказаться в роли «нагаечников» и «царской опричнины». Для водворения уличного порядка, которому в первые дни движения никто трагического значения не придавал, было достаточно и частей гарнизона города. Конечно, этот случай не может служить основанием того, что казаки содействовали революции, остановить которую в распоряжении властей было достаточно вооруженных сил, которым со стороны власть имущих было строжайше запрещено применять против манифестантов оружие.

В процессе развала армии и в целях поддержания хотя бы относительного порядка в управлении частей высшие штабы армий старались держать казачьи части в своем непосредственном распоряжении и проявляли к ним большое внимание. В ближайших тылах, где происходило большое скопление дезертиров, угрожавших районам, ценным в отношении продовольствия для армии, ставились также казачьи полки, и, как ни странно, несмотря на бушующее вокруг море бесчинства и беспорядков, районы, охранявшиеся казачьими полками, представляли тихие и спокойные очаги.

Проезжающим по железным дорогам, станции которых заполнялись повсюду толпами масс в серых шинелях, о ресторанах и каком-либо питании думать не приходилось. Но при въезде на первую станцию в пределах Войска Донского все резко менялось. Никаких скоплений дезертиров, никакого беспорядка, и, казалось, что проезжающие попадали в другой мир. В скромных буфетах все можно было достать. Внутренний порядок казаками на своей земле поддерживался исключительно местными средствами, несмотря на отсутствие основной казачьей массы и пребывание казаков на фронте.

Очень часто ставятся вопросы: почему во время революционного процесса и Гражданской войны в России население казачьих областей, в подавляющем большинстве даже не идя в разрез с действительностью, все пошло другим путем, чем все население обширной России? Почему казачьи головы оказались не опьяневшими от свобод и соблазнительных обещаний? Объяснить эту причину их зажиточностью, экономическим положением невозможно, потому что среди казаков были и богатые, и средние, было немало и бедноты. Экономическое положение определяется не только общими условиями быта, но и качествами каждого хозяина, так что искать объяснение надо в другом. В общем культурном отношении казачье население также не могло иметь отличий от общего уровня русского народа ни в худшую, ни в лучшую сторону. База общей культуры была та же, что всего русского народа: та же религия, те же школы, те же общественные потребности, тот же язык и то же расовое происхождение, но, наиболее многочисленное, имеющее более древнее происхождение, Войско Донское оказалось удивительным исключением среди общего хаоса и анархии. Войско оказалось способным собственными силами очистить свои земли от стихийного развала и без всяких затруднений, политических и социальных потрясений наладить нормальную жизнь. Причем жизнь, нарушенную не казачьим населением в их краях, а пришлым элементом, враждебным казакам, чуждым и казачьему населению. Над этими вопросами ломал голову известный общественный деятель и известный донской писатель казак Ф.Д. Крюков, и, конечно, не он один. Часто приходилось слушать его рассуждения на эту тему, и он относил это свойство на счет особой психологии казаков. В этом отношении он был бесспорно прав, но, однако, объяснение это не может быть исчерпывающим. Прав он был в том отношении, что казачий быт на протяжении всей его истории построен был на военной дисциплине и, следовательно, как будто на привычке к послушанию. Но бытовые отношения на одной дисциплине построить нельзя. Следовательно, должны были существовать какие-то более существенные причины, влиявшие не только на психологию, но и на организацию их общественного быта. Причины, влиявшие на психологию и бытовые особенности казаков, как и русского народа, крылись в особенностях исторического развития. Русское государство как единое государственное образование необходимо принять со времени выхода его из-под власти татарского владычества, точно так же, как и зарождение казаков и форма их внутреннего быта также сложились в условиях господства монгол. Русский народ в течение трехсот лет был данником монгольских владык, за поставки которым были ответственны местные русские князья. Князья отвечали за исправность поставки всех видов податей, и все средства страны должны были находиться под их контролем. Этой ответственностью перед ханами определялась великокняжеская власть и государственная общность Руси. В условиях господства монгол вырабатывалась система княжеской власти и продолжалась под влиянием причин, в которых оказалась Русь по выходе из-под власти монгол.

Народ мог существовать и развиваться только при условии твердой, направляющей власти князей и народной покорности им. Формы государственного и общественного быта создавались сверху, и народные массы служили средством государственного развития, мирясь с положением: прежде всего нужды государства, а затем личное благо. Русское государство создавалось сверху, без участия в общественной жизни народа как носителя свободной личности, независимой от власти. Правящий класс также создавался сверху и не имел никакой зависимости от народа. Революция вносила глубокие социальные изменения в русский народ, и Русь начинала перестраиваться на широкой базе народных масс. К сожалению, процесс этот принял уродливые формы, и с началом этого процесса на поверхность стали подниматься низы, не только извращавшие условия этого исторического процесса, но и отстранявшие народ от участия в нем.

Казачье население под властью монгол составляло часть вооруженных сил Руси, расселенных на окраинах или требующих постоянного наблюдения и охраны известных районов, и внутренний быт их слагался по форме военных дружин. Они находились под непосредственной властью ханов или верных им улусных ханов, под непосредственным управлением тысячников, или воевод, или нойонов. В таком положении их внутреннего быта они вышли из-под власти монгол и продолжали существовать и в условиях независимого положения. Веками установленный порядок этот сохранился и под властью московских князей и затем императоров, которыми он поддерживался и не нарушался. В решениях вопросов внутреннего быта принимало участие все население, и все решения зависели от общего согласия участников на собиравшихся общих войсковых сборах. В основе казачьего быта было вече, и организация быта построена была на базе широкого участия масс народа, которое, постепенно меняясь, в зависимости от времени, принимало формы, более отвечавшие времени, сохраняя принцип участия народных масс в общественной жизни.

Таким образом, революция 1917 года втягивала народные массы в общественную жизнь, и в более нормальных условиях процесс этот исторически вызывался необходимостью, в казачьих же областях он не только не был новостью, а, наоборот, принимал формы, извращавшие действительные общественные свободы. Казаки должны были защищать свой быт от внешних пришельцев с их искаженными представлениями о народной свободе.

Психологические предпосылки против извращенных представлений о народных свободах крылись еще и в других, более глубоких исторических условиях. После монгольского владычества прошло не менее трех столетий совместного сожительства казаков и масс русского народа. На всем протяжении этого времени казаки были близкими свидетелями незавидного положения русского народа, и в дальнейшем государственном развитии положение это не улучшалось, а становилось еще более неприглядным, окончившись в середине XVIII столетия полным закрепощением народа под властью и образовавшегося правящего общественного класса. Незавидное положение русского народа всегда отталкивало казаков от общественного устройства его жизни, и они всячески старались отстоять свои сложившиеся веками порядки. Отталкивание от общественных порядков русского народа было одной из важных причин отталкивания казаков и от порядков новой формы в виде социализма или коммунизма. Порядки, установленные после революции и гражданской войны во всей стране под формой коммунизма, казачьими массами, и главным образом массами простого казачества, принимались как чисто русское явление. Русский народ и коммунизм для казачьих масс являются синонимами. Представление это неразрывно связывалось и со временем Гражданской войны, когда бойцы Красной армии получили общее название «ваньки», или не помнящие себя иваны.

 

БОЛЬШЕВИЗМ, РАЗРУШИТЕЛЬНЫЕ ИДЕИ И БОРЬБА ПРОТИВ НИХ

Партия социалистов-демократов-большевиков среди других политических группировок занимала особое положение как по крайности своих идей, так и по форме их воплощения. По идеологии партия большевиков в революционном движении внутри России была преемницей партии Народной воли, совершившей убийство императора Александра Второго. После разгрома этой партии внутри страны главари народовольцев бежали за границу, где принялись за исследование причин неудачи их деятельности в России, где, как показал опыт, после убийства главы правительства положение в России не только не изменилось, но династия еще больше укрепилась. Главным теоретиком среди этой части народовольцев был Плеханов. При ознакомлении с теорией западноевропейских социал-демократов народовольцы увидели, что ошибка их в политической работе заключалась в том, что они главную опору своей деятельности видели в русском крестьянстве или земледельческом классе, а не в массах рабочего класса. После чего в своих рассуждениях пришли они к выводу: «Коммунистическая революция рабочего класса никоим образом не может вырасти из того мещано-крестьянского социализма, проводниками которого являются почти все наши революционные центры, потому что:

1) по внутреннему характеру своей организации сельская община прежде всего стремится уступить место буржуазии, а не коммунистическим формам общежития;

2) при переходе к этим последним ей предстоит не активная, а пассивная роль; она не в состоянии двинуть Россию на путь коммунизма, а может только меньше чем мелкое земледелие сопротивляться такому движению;

3) инициативу коммунистического движения может взять на себя лишь рабочий класс наших промышленных центров».

На этой программе была основана программа социал-демократической партии. Основой тактики политической борьбы социал-демократы считали прежде всего агитацию среди рабочего класса, боевую их деятельность против существующего режима и террористические акты.

Научной базой для изучения социал-демократических познаний были приняты труды Карла Маркса, Энгельса, Либкнехта, Каутского, Лафарга, Гида, а для русских, не знавших иностранных языков, труды Эрисмана, Янжула и Погожева.

В 1884 году внутри России образовался тоже социал-демократический кружок, но со своей программой, этим кружком установленной. Западники не согласились, и после переговоров и споров единственной организацией остался заграничный комитет. Часть оставшихся внутри России членов была арестована, и вместо социал-демократической партии в 1895 году в России был организован Союз освобождения рабочего класса, основателем которого был Ульянов. Но в 1896 году Ульянов был арестован и отправлен в Восточную Сибирь в ссылку на три года. Отбыв наказание, он с разрешения правительства выехал в июне 1900 года за границу.

Ульянов происходил из поволжского русско-бурятского населения. Он родился в апреле 1870 года в Симбирске. В 1887 году его старший брат, учившийся в Петроградском университете, был арестован 1 марта, как участник покушения на жизнь императора Александра Третьего, в числе других приговорен к смертной казни и повешен. Ввиду того что младший Ульянов, будучи в то время в Казанском университете, известен был как сторонник учения Маркса, он был исключен из Казанского университета. Но в 1891 году принят был в Петербургский университет, окончил его по юридическому факультету и записался помощником присяжного поверенного. Профессиональными делами не занимался и в 1895 году выехал за границу, где вошел в связь с Плехановым. Он окончательно входит в социал-демократическую группу марксистов-коммунистов, и принято было решение организовать доставку в Россию социал-демократической литературы. Ульянов занял позицию ярко непримиримого социал-демократа ко всем другим – как народникам, так и умеренным группировкам марксизма. Возвратясь в Россию, Ульянов продолжал революционную деятельность и организовал кружок борьбы за освобождение рабочего класса. Но после последовавшего ареста, ссылки в Сибирь и отбытия наказания, выехав за границу, Ульянов приступил к деятельности, целью которой было прочное объединение партии и создание организации профессиональных революционеров. Однако в общую деятельность вмешивались идеологические разногласия и еще больше – персональные. Против централизованного партийного узурпаторства выступали противники Ульянова Мартов, Бронштейн (Троцкий) и другие. В 1904 году партия социал-демократов распалась на два враждебных лагеря, которые получили соответствующие названия: большевики и меньшевики.

Неудачная война России с Японией вызвала в 1905–1906 годах рабочие и крестьянские волнения. Социал-демократическая партия принимала в мятежном движении наиболее активное участие. Рабочее и крестьянское движение велось по методу социал-демократической программы и сопровождалось террором и разрушительною деятельностью. Главной целью крестьянского движения был погром и уничтожение крупных земельных владений. Так называемые помещичьи усадьбы подвергались грабежам, поджогам, уничтожался скот и убивали владельцев.

В это мятежное время социал-демократические руководители встретились с казаками. Мятеж, охвативший большую часть России, захватил и части действующей армии, возвращавшиеся с фронта по окончании войны с Японией. Правительство должно было прибегнуть к более надежным частям казачьих войск. В усмирении страны приняли участие все полки, отбывавшие действительную службу, и были мобилизованы донские полки второй и третьей очередей. Мятеж был прекращен, и в стране наступил порядок. Революционные центры были разгромлены, а избежавшие ареста руководители бежали за границу.

С открытием Государственной Думы для революционных фракций открывались новые возможности вести борьбу с правительством – трибуна народного собрания.

Состав 1-й Государственной Думы, выборы которой происходили по системе настолько широкодемократической, что состав ее оказался не пригодным для государственной деятельности (требования ее сводились, главным образом, к амнистии находящихся в тюрьмах, земельному переделу, отмене черты оседлости евреев), что она была вскоре распущена, и объявлены были выборы во 2-ю Думу.

В состав этой Думы вошло 54 социал-демократа, из которых было 25 рабочих, остальные были интеллигенты. Из них 33 были меньшевиками, 15 – большевиками и шесть примыкавших к той и другой секции. Для руководства секцией социал-демократов был выделен особый комитет из семи человек, направлявший работу фракции. Фракция смотрела на трибуну Государственной Думы как на арену борьбы с правительством, и велась открытая борьба за свержение существующего строя. Кроме того, депутаты, руководимые извне партией социал-демократов, занялись пропагандой в войсковых частях. На одном из собраний в доме члена Государственной Думы полиция настигла собравшихся, в числе которых было несколько привлеченных солдат. 37 депутатов были исключены из состава Думы и привлечены к ответственности. Все они были исключены из состава Думы, 16 приговорены к тюремному отбыванию. Главная деятельность после разгрома думской фракции переносилась за границу. В Лондоне был созван съезд членов социал-демократической партии. Вожди, оторванные от активной деятельности, продолжали существование в условиях, так красочно описанных одним из хорошо осведомленных лиц о быте за границей революционных вождей, в том числе и Ульянова. Он жил замкнутой жизнью и о жизни судил по прочитанному. Теории, развивавшиеся в его мозгу, были уже старые для всего человечества и новые только для него. Эмигранты, проводя долгие годы в абсолютном безделии, живя на деньги, занимаемые в той же эмигрантской колонии, отвергая труд и общественность, попирая родину и вместе с тем реальную жизнь, прикрывали фразами и высокими идеями свой паразитизм. Когда же в России разразилась революция и когда пали перегородки, отделявшие их от родины, они бросились в Россию из Лондона, Парижа, Нью-Йорка, из городов Швейцарии. Растворились каторжные тюрьмы, и в Россию потянулись тысячи эмигрантов, каторжан и ссыльных. Как пыль, несомая ветром, они мчались в Петроград, в Москву, Киев, в Одессу, большие города, но главным образом в столицы. Они торопились занять место в тех политических котлах, где решалась судьба России. Годы страданий физических, унижения морального и лишения удобств культурной жизни воспитали характеры суровые, умы непреклонные. В камерах тюрем, при слабом свете керосиновых или электрических лампочек эти люди разговаривали сами с собою, думали про себя. Углубленные в насильственное созерцание, они были одержимы манией теории и потому были беспощадны в логике развития своих часто абсурдных идей. В их больных душах кипела глубокая ненависть к правительству. Они ненавидели тот строй, который мог долгие годы терпеть бедствия, ими пережитые. Были люди, наконец, которые, ненавидя правительство, во время войны и революции получили право и материальные средства для борьбы против него, а в действительности против России, – к таким лицам принадлежал Ульянов и другие вожди социал-демократов. Во имя своей цели эти лица не считались со средствами, убаюкивая себя словами, что против всемирной буржуазии все средства хороши.

В предвидении назревавшей войны 1914 года Ульянов решил, в целях пополнения своих денежных средств, войти в соглашение с Германией относительно совместной борьбы против России. Он отправился в июне месяце в Берлин и сделал предложение германскому министерству иностранных дел работать на него против России и русской армии. За свою работу он потребовал больших денег – министерство отвергло его предложение. Он сделал другое предложение, оно тоже было отвергнуто, тогда он на помощь пригласил социал-демократа, служившего германским агентом, Гельфандта, работавшего под кличкой – Парвус. Парвус объяснил Берлину действительную сущность партии большевиков, их деятельности и моральной их пригодности для такой работы, и германское правительство поняло выгоду и решило этим случаем воспользоваться. 27 марта Ульянов был вызван в Берлин, где им совместно с представителями германского правительства был выработан план действий тыловой войны против России и Франции. После объявления войны Ульянову было отпущено на работу 70 миллионов марок. С этого момента Ульянов следовал не столько указаниям теории Маркса, сколько директивам генерального штаба германской армии.

Революция, начавшаяся в России, открывала широкое поле деятельности Ульянову и его соумышленникам внутри России.

30 марта Ульянов и 30 человек его сотрудников под охраной германских офицеров через Германию были отправлены в Стокгольм, и здесь состоялось совещание, на котором были окончательно выработаны планы деятельности этой группы большевиков внутри России. Главные действия заключались в свержении Временного правительства, разложении армии и заключении мирного договора с Германией. По окончании совещания Ульянов и его спутники выехали в специальном поезде в Россию и 3 апреля прибыли в Петербург.

Ко времени появления Ульянова с его сотрудниками в России уже все было подготовлено к их деятельности: страна никем не управлялась, армия не имела командования, и, кроме того, прибывшие германские агенты были со стороны Совета рабочих и солдатских депутатов приняты с почестью. Ко времени прибытия германских агентов на вокзал их ожидала делегация и выстроен почетный караул с оркестром. Когда Ульянов показался, его схватили и на руках внесли в вокзал, где им была произнесена вступительная речь с похвалой России и что весь мир смотрит с надеждами на нее. Ульянову был отведен для работы роскошный особняк балерины Кшесинской, превратившийся в центр пропаганды большевиков. К этому времени в Петербурге собрался съезд социалистической революционной партии, где впервые Ульянов выступил с пространной речью, призывая к свержению правительства и разрыву с оборонцами, за прекращение войны с Германией. Далее он призывал всех облечься в ризы истинно революционной одежды – коммунизма, сбросив лохмотья социал-демократов, союзников буржуазии. Речь его произвела отрицательное впечатление, большевики пытались объяснить это тем, что оратор не понимает Россию ввиду долгого отсутствия вне ее пределов. На следующий день он выступил с речью в Совете солдатских и рабочих депутатов, призывая коммунистов захватить в стране власть и землю и приступить к переговорам о мире с Германией. Речь его была встречена криками: «Вон, поезжай в Германию!» Выступивший после него председатель Совета рабочих и солдатских депутатов заявил о вредности идей Ульянова, назвав их ударом по революции. В народных массах прибытие Ульянова и его спутников из Германии также вызывало недоверие и подозрение к ним, как к немецким агентам. Но работа германских агентов шла мимо этих народных масс, и они искали опору в среде другой категории. Ими началось формирование боевых отрядов, получивших название «красной гвардии», очень хорошо оплачиваемой. Они не жалели денег на привлечение солдатских масс, платя им за отказ выхода из казарм против демонстрантов до 30 рублей. К народу и армии Ульяновым было выпущено обращение, подготовленное германским правительством и его генеральным штабом, содержание которого было обнародовано в первые же дни прибытия «вождя» в Россию из Германии.

В то время когда коммунисты вели хорошо разработанную пропаганду, создавали для своей деятельности вооруженную опору из народных низов и преступного элемента, годного на всякое преступление, Временное правительство и Совет рабочих и солдатских депутатов быстро теряли влияние на народ и солдатские массы и превращались в беспомощную говорильню, лишенную какого бы то ни было авторитета.

Сопротивление анархии и разложение армии шло со стороны командного состава. В армии господствовали армейские комитеты, но Временное правительство и Совет рабочих и солдатских депутатов стояли на идее «война до победного конца», и командование подготавливало план наступления. На этой почве возникали между командованием и правительством недоразумения. Командование требовало восстановления в армии порядка и дисциплины, что было совершенно нежелательным как для революционных правителей, так и для разлагавшейся армии. Генерал Алексеев как Верховный командующий после неоднократных предложений изменить внутренний быт армии, а затем созвать съезд офицеров армии 22 мая был отрешен от командования, и на его место был поставлен генерал Брусилов, обладавший характером оппортуниста и стремившийся к заигрыванию с войсковыми комитетами. Развал при нем армии принял такие размеры, что он должен был быть смещен, и на его место был назначен генерал Корнилов. Деятельность большевиков в Петрограде шла своим чередом. По требованию вооруженных сил и народа 20 апреля был удален из правительства Милюков, 24 апреля собирался Съезд всероссийской конференции в Петрограде, на который прибыло 140 делегатов. Конференцией был избран Центральный комитет и подтверждена программа партии большевиков и их последовательная деятельность. Конференция эта имела значение не для центра, а для распространения и усиления коммунизма в провинциях и в народных массах страны.

3 июня в связи с предполагавшимся наступлением армии в Петрограде был созван Всероссийский съезд рабочих и солдатских депутатов, в котором приняло участие 105 большевиков. Видя, что лозунги большевиков остаются в меньшинстве, они решили на 18 июня вывести колонны большевиков-рабочих на улицы для демонстрации. На стороне демонстрантов выступили войска, и очевидно становилось, что сила переходит на сторону большевиков.

17 июня русская армия начала наступление на Юго-Западном фронте и первоначально имела успех. Военный министр Керенский сообщил об этом событии так: «Сегодняшний день положил предел клеветническим нападкам на организацию русской армии, построенную на демократических началах»… Дальнейшее наступление продолжалось тоже успешно: были взяты Галич и Калиш. Правительство ликовало, германцы были встревожены, большевики напуганы, боясь победоносного наступления армии и усиления в ее рядах контрреволюции. Центральный комитет их приступил к подготовке воздействия с тыла. К этому времени во Временном правительстве под председательством князя Львова создался министерский кризис, и из состава правительства вышли четыре министра партии народной свободы. Правительство оказалось в замешательстве, и большевики решили использовать это для захвата власти. Основой в вооруженных силах большевиков был пулеметный полк. 3 июля пулеметный полк и части двух других полков появились на улицах с плакатами: «Долой министров-капиталистов!» Потом они появились у Таврического дворца, где и оставались в течение ночи. Готовилось решительное выступление для захвата власти. Однако Ульянов струсил и заявил, что обманутые фронтовики могут появиться в Петрограде и вырезать питерских рабочих. Правительство нашло в себе мужество отдать распоряжение, запрещающее войскам выход из казарм с оружием в руках. Войска не выступали, но на улицах стали появляться грузовики, ощетинившиеся штыками, группы рабочих из Ораниенбаума и Кронштадта захват власти решили произвести при помощи матросов.

4 июля около 5000 матросов собрались перед дворцом Кшесинской, где Ульянов и Луначарский приветствовали их как «красу и гордость революции» и дали согласие идти к Таврическому дворцу и разогнать министров-капиталистов. Со стороны матросов последовало заявление, чтобы вел их туда сам Ульянов. Матросы спешно были направлены к месту пребывания Временного правительства, и к ним присоединились революционно настроенные полки. Многие части были на стороне правительства, и активную охрану его составляли части Георгиевского союза и юнкера. Услышав выстрелы, члены Союза георгиевских кавалеров выскочили на улицу, захватили один из грузовиков большевиков и разгромили редакцию большевистской «Правды».

Были вызваны казаки и два эскадрона кавалерийского полка. Правительство ввиду назревавших событий разбежалось, Керенский скрылся из Петрограда, оставшиеся были в полном угнетении. Руководил верными частями генерал Половцев, командующий Петроградским округом. Матросы окружили Таврический дворец и требовали отставки всех буржуазных министров; вышедший к ним для переговоров Чернов был спасен от самосуда Бронштейном. Половцев отдал приказание двум орудиям и сотне казаков идти к дворцу и открыть по мятежникам огонь. Отряд этот в пути был обстрелян, но со стороны его раздались залпы орудий, и все перед ними рассеялось. Мятежные части у Таврического дворца, заслышав орудийные залпы, разбежались. Отряд подошел к дворцу, затем подошли верные части других некоторых полков, и правительство было спасено.

В кругах правительства были получены неоспоримые данные о том, что Ульянов, Бронштейн и Зиновьев являются германскими агентами, находятся в сношениях с германским правительством и получают от него большие денежные суммы. Эти сведения контрразведки и министерства юстиции основаны были на неоспоримых данных, но Ульянов и его люди находились под покровительством Керенского и других министров-социалистов. Преступники не были арестованы и продолжали свою деятельность. Но 5 июля сведения о шпионской деятельности Ленина появились в газете «Живое слово». К тому же времени в штабе Главнокомандующего была получена достоверная информация о том, что работа ленинских агентов-агитаторов оплачивается германским посольством в Стокгольме через некоего Свенсона и членов «Союза освобождения Украины». Далее стало известно, что деньги и инструкции получаются через доверенных лиц. Согласно полученным сведениям, такими доверенными лицами являются в Стокгольме – большевик Яков Фюрстенберг, известный под фамилией Генецкий, и Парвус, а в Петербурге – большевик, присяжный поверенный Козловский, родственница Ганецкого, Суменсон, занимающаяся совместно с Ганецким спекуляциями, и другие. Козловский является главным получателем немецких денег, переводимых из Берлина через Дисконто-Гезелшафт на Стокгольм, оттуда на Сибирский банк в Петроград, где в настоящее время на имя Козловского на текущем счету имеется свыше двух миллионов рублей. Военной цензурой установлен был непрерывный обмен телеграммами политического и денежного характера между германскими и большевистскими лидерами. Сведения эти были напечатаны во всех газетах и произвели на массы отрезвляющее действие – большевики становились в глазах солдат и народных масс германскими платными агентами. 5 июля восстание было подавлено окончательно. Уже к вечеру большевистские вожди стали скрываться. Частями, верными правительству, был занят дворец Кшесинской и произведен обыск. Петроградская крепость была освобождена от отряда большевиков. Необходимо было арестовать главарей. В Петербург прибыл с фронта отряд войска, появился Керенский. Он выразил неудовольствие генералу Половцеву за подавленный мятеж и за обнародование документов против большевиков, смещен был министр юстиции Переверзев. Но против германских агентов шло возмущение со стороны армии, и Преображенский полк арестовал Каменева, в другом месте избита была Суменсон, но Керенский и правительство колебались; наконец, под давлением армии было приказано генералу Половцеву арестовать 20 человек главарей большевиков. Ульянов успел скрыться в Финляндию. Арестованный Бронштейн вскоре был освобожден Керенским. Войска начали отбирать оружие у рабочих и большевистских отрядов, но Керенский под предлогом, что все граждане имеют право ношения оружия, запретил. Все же все главари были арестованы, и против них было возбуждено судебное преследование, о результатах которого 23 июля было сообщение от прокурора Петроградской палаты.

От прокурора Петроградской судебной палаты

«В настоящее время могут быть сообщены без нарушения тайны предварительного следствия лишь некоторые данные, установленные свидетелями и документами, послужившие основанием для привлечения Ульянова, Апфельбаума, Коллонтай, Гельфандта, Фюрстенберга, Козловского, Суменсон, прапорщиков Семашко и Сахарова, мичмана Ильина и Рошаля в качестве обвиняемых по 51, 100 и 108 статьям Уголовного уложения в измене и организации вооруженного восстания.

Усиленная пропаганда мятежа, которая велась среди войск и населения в течение нескольких месяцев, повлекшая за собою восстание 3–5 июля, была произведена с целью благоприятствовать неприятелю в его враждебных против России действиях и, как показали последующие события, действительно оказала существенное содействие неприятелю, внеся разложение в некоторые части войск на фронте. По этому поводу следствием добыты данные, которые указывают, что в России имеется большая организация шпионажа в пользу Германии.

Поскольку нет возможности по самому характеру этого преступного деяния (измены) и в интересах следствия сообщить более подробные сведения по этому обвинению, приходится по необходимости ограничиваться в настоящее время сообщением лишь следующих данных.

Из слов допрошенных по делу свидетелей стало ясно, что в начале 1917 года Германия дошла до крайнего предела напряжения и ей был необходим самый скорый мир. Далее, Ульянов, проживая в немецкой Швейцарии, состоял в общении с Парвусом, имеющим определенную репутацию немецкого агента, что Ульянов посещал лагеря, в которых находились пленные украинцы, где вел пропаганду об отделении Украины от России. В связи с его приездом в Германии, не стесняясь, открыто говорили: Ульянов – это посол Вильгельма. Подождите и увидите, что сделают деньги… По имеющимся в деле данным видно, что некоторые русские банки получали от скандинавских банков крупные суммы, выплачиваемые разным лицам; причем в течение только полугода Суменсон со своего текущего счета сняла 750 000 рублей, внесенных на ее счет разными лицами, и на ее счету в настоящее время числится остаток в 180 000 рублей. При расследовании настоящего дела следственная власть руководствуется материалами, добытыми только следственным путем».

И материал этот дает вполне достаточные основания для суждения как о наличии преступного деяния, так и для установления многих лиц, участвующих в его совершении. «На основании этих данных перечисленные лица, состоя в 1917 году русскими гражданами, …войдя в соглашение с агентами германского государства, содействовали дезорганизации русской армии и тыла и ослаблению боевой способности… и 3–5, организовав в Петрограде вооруженное восстание, сопровождавшееся целым рядом убийств и насилий и попытками ареста некоторых членов правительства, способствовали успеху неприятельских армий».

Эта решительная мера со стороны прокурора Палаты была парализована Керенским, генерал Половцев и министр юстиции были смещены. Ульянов в это время, скрываясь в Кронштадте, имел совещание с германскими агентами Генерального штаба, где обсуждался план относительно Балтийского флота и армии и захвата власти большевиками.

На фронте успешное в начале наступление Юго-Западного фронта окончилось полной катастрофой и бегством частей всего фронта; бросая всю артиллерию, обозы, снабжение, производя грабежи и убийства на пути бегства и отхлынув до Тернополя, армия прекратила существование.

На других фронтах части полностью отказались от наступления.

Таким образом, надежды хотя бы на частичное оздоровление страны, с одной стороны (поднятый процесс и арест Ульянова и его сотрудников как германских платных шпионов), и с другой – успешное наступление на Юго-Западном фронте рухнули, и с это-то момента значение Керенского и Главнокомандующего генерала Брусилова пало, и начинала подниматься активность освобожденных из тюрем большевиков, и Ульянов возвратился в Петербург. В Могилеве в ставке Главного командования было собрано совещание высшего командного состава под председательством военного министра Керенского.

Результатом совещания были смена генерала Брусилова и назначение на его место генерала Корнилова. Генерал Корнилов, командовавший во время наступления Юго-Западного фронта 8-й армией, при начавшемся бегстве армий был назначен на место командующего Юго-Западным фронтом генерала Гутора и 19 июля получил назначение на должность Верховного главнокомандующего. Катастрофа Юго-Западного фронта требовала двух решений: или отказа от продолжения войны, или принятия решительных мер в управлении армией. Генерал Корнилов стал на путь решительных мер против анархии в армии и собственным почином ввел в армии смертную казнь и военные суды. Он требовал от Временного правительства принятия его предложений следующего содержания: «1) введение смертной казни в тылу, главным образом для обуздания распущенных банд запасных; 2) восстановление дисциплинарной власти начальников; 3) ограничение круга деятельности войсковых комитетов и установление их ответственности; 4) воспрещение митингов, противогосударственной пропаганды и въезда на театр войны всяких делегаций и агитаторов». Но как продолжение этой реакционной программы генерал Корнилов рекомендовал усиление комиссариата путем введения института комиссаров в корпуса и предоставления им права конфирмации приговоров военно-революционных судов, а главное, генеральную чистку командного состава… Последнее предложение произвело на Керенского впечатление «большой широты и глубины взглядов». Генерал Корнилов не останавливался на своих требованиях и отправил сообщение Временному правительству, что «он может остаться во главе армий при условии: 1) ответственности перед собственной совестью и всем народом; 2) распространения принятых за последнее время мер на фронте и на все местности тыла, где расположены пополнения армии; 3) принятия его предложений, указанных выше…».

После получения этих требований в правительстве поднялись споры. Керенский для поддержания авторитета власти требовал смены генерала Корнилова, правительство не согласилось, и Керенский ответил согласием на требование Корнилова лишь в праве выбора им себе ближайших сотрудников.

Но сейчас же последовало назначение одного из рьяно принявших революционные идеи генерала Черемисова на должность командующего Юго-Западным фронтом. Генерал Корнилов потребовал немедленной его отставки. Генерал Черемисов заявил, что он штыками пробьет себе путь в штаб Юго-Западного фронта. Правительство уступило, и Черемисов был оставлен в распоряжении правительства.

Время назначения генерала Корнилова на должность Верховного главнокомандующего было началом стремлений со стороны командования и Керенского к установлению твердой власти в лице диктатора, и претендентами на пост диктатора по личным качествам выдвигались генерал Корнилов и военный министр Керенский. Причем как тот, так и другой находились под влиянием собственного окружения. Керенский находился под влиянием Совета рабочих и солдатских депутатов, быстро клонившегося в сторону большевизма, генерал Корнилов – под влиянием подавляющей массы командного состава и ближайших своих сотрудников: никому неизвестного вдохновителя его идей по восстановлению порядка в армии и даже стране Завойко и военного комиссара при Ставке социал-революционера Савинкова. Последний – типичный террорист, без каких-либо побуждений об улучшении жизни народа, который он глубоко презирал, как, впрочем, презирал и все свое ближайшее окружение. Яркий представитель терроризма, он руководствовался в своих действиях чувством своего полного превосходства над другими. В партии с.-р. он занимал место начальника террористической группы, и под его руководством были убиты великий князь Сергей Александрович и министр Плеве. Лишенный каких-либо сдерживающих условных принципов морали, он презирал Временное правительство, как Керенского, так и генерала Корнилова. В генерале Корнилове он видел орудие борьбы за сильную революционную власть, в которой он должен был занять первое место. Вступая в должность армейского комиссара при генерале Корнилове, представляясь ему, он заявил: «Я знаю, генерал, что, при изменившихся условиях в Вашу сторону, Вы меня повесите, но и я при условиях, благоприятных для меня, тоже повешу Вас».

Уже на совещании в Могилеве после изложенных катастрофических условий разложения армии он как комиссар Юго-Западного фронта заявил: «Не вина революционной демократии, если после старого режима осталась солдатская масса, которая не верит своему командному составу, что среди последнего не все обстоит благополучно и в военном, и в политическом отношениях и что главная цель новых революционных учреждений – восстановить нормальные отношения между двумя составными элементами армии». В этом заявлении он уже имел претензию на водворение иного порядка в армии, нежели генерал Корнилов, и уже готовил против него предательство.

Будучи комиссаром армии, а затем Юго-Западного фронта при генерале Корнилове, Савинков требовал от Временного правительства введения смертной казни в армии, на совещании в Могилеве он был назначен Керенским военным министром и, надеясь стать диктатором, занял позицию против Корнилова и стал на сторону Керенского.

В планах генерала Корнилова рисовались различные возможности организации твердой власти, способной восстановить порядок в армии и стране. Во-первых, вхождение Верховного командующего в состав правительства, устройство триумвирата или директории, в которую должны войти: военный министр, главнокомандующий и председатель Совета министров и, наконец, – единоличная диктатура. О намечавшихся планах генерал Корнилов говорил со многими из командного состава и общественных деятелей, и они были известны и Керенскому, и его окружению. Никаких расхождений в политических целях со стороны как генерала Корнилова, так и Керенского не было, кроме личных. Как генерал Корнилов, так и Керенский стояли за политические достижения революции, и оба стояли за власть народа, его суверенность и продолжение войны до победного конца. Существенное различие между кандидатами в диктаторы было то, что генерал Корнилов действительно хотел спасти армию и страну от анархии, стремился создать действительно твердую власть, в противоположность Керенскому, вся деятельность которого сводилась к словесным излияниям. В то время, когда в Совет министров поступали требования и предложения генерала Корнилова, стало выясняться, что все секретные сведения, касавшиеся внутреннего положения армия, передавались противнику и открыто излагались в печати коммунистической партии, и, кроме коммунистов, министр Чернов, член правительства, тоже занимал положение платного германского агента. Одновременно с этой стороны и велась травля генерала Корнилова. Последний от слов решил перейти к действию. По сведениям штаба Главнокомандующего, германцы стали подготавливать наступление в направлении Риги. Под предлогом усиления обороны Петрограда генерал Корнилов наметил переброску конного корпуса в составе 1-й Донской казачьей, Уссурийской и Туземной конных дивизий, командование которыми поручалось ген. Крымову. Прежде всего он прибыл в Петроград в сопровождении сильного военного конвоя – эскадрона текинского полка с пулеметами, которые охраняли вход Зимнего дворца, где генерал Корнилов вел переговоры с Керенским.

В целях укрепления власти решено было на этой встрече собрать совещание в Москве в составе представителей правительства, командного состава и общественных организаций. На Московском совещании, собравшемся 14 августа, генерал Корнилов со всех сторон получал приветственные резолюции, телеграммы и лично выражаемые ему пожелания успеха в водворении порядка в стране и армии. От Совета казачьих войск генералу Корнилову была послана телеграмма следующего содержания: «Генерал Корнилов не может быть смещен как истинный народный вождь и, по мнению большинства населения, единственный генерал, могущий возродить боевую мощь армии и вывести страну из крайне тяжелого положения. Совет казачьих войск, как представитель всего российского казачества, заявляет, что смена генерала Корнилова неизбежно внушит казачеству пагубную мысль о бесполезности дальнейших казачьих жертв, ввиду нежелания власти спасти родину, честь армии и свободу народа действительными мерами. Совет казачьих войск считает нравственным долгом заявить Временному правительству и народу, что он снимет с себя ответственность за поведение казачьих войск на фронте и тылу при смене генерала Корнилова. Совет союза казачьих войск громко и твердо заявляет о полном и всемерном подчинении своему вождю и герою Л.Г. Корнилову». Была оглашена и телеграмма председателя съезда, бывшего председателя Государственной Думы Родзянко, гласившая: «Совещание общественных деятелей приветствует Вас, верховного вождя русской армии. Совещание заявляет, что всякое покушение на подрыв Вашего авторитета в армии и России оно считает преступлением и присоединяет свой голос к голосу офицеров, георгиевских кавалеров и казачества. В грозный час тяжелого испытания вся мыслящая Россия смотрит на Вас с надеждой и верой. Да поможет Вам Бог по восстановлению могучей армии и России».

Наиболее важным событием Московского совещания была речь донского атамана генерала Каледина, представлявшего все 12 казачьих войск. Он заявил, что «революционные свободы не вскружили головы казакам, они продолжают нести службу на фронте; среди казаков нет дезертиров, казачество потребует решительных мер для водворения порядка, расхищению государственной власти Советами должен был немедленно и резко поставлен предел. Армия должна быть вне политики. Полное запрещение рейтингов и собраний с партийной борьбой и распрями. Все Советы и Комитеты должны быть упразднены. Декларация прав солдата должна быть пересмотрена. Дисциплина должна быть поднята в армии и в тылу. Дисциплинарные права начальников должны быть восстановлены. Вождям армии полная мощь».

19 августа германская армия перешла в наступление и 20–21-го заняла Ригу. В Петрограде было известно, что большевики готовились к вооруженному выступлению. Керенский по докладу военного министра Савинкова согласился на объявление Петрограда на военном положении. 23 августа Савинков прибыл в ставку генерала Корнилова. К этому времени конный корпус генерала Крымова подходил к Петрограду. На совещании генерала Корнилова, Савинкова и присутствовавших от правительства было принято решение, что, если на почве предстоящих событий, кроме большевиков, выступят и члены Совета, то придется действовать и против них; при этом «действия должны быть самые решительные и беспощадные».

Причем Савинков заявил, что законопроект о мерах для прекращения анархии в тылу, согласованный с требованиями Корнилова, будет проведен в ближайшее время. Но он предполагал, что проведение этого распоряжения может вызвать выступление большевиков и, может быть, Совета рабочих и солдатских депутатов. После отъезда Савинкова в ставку явился член Кабинета министров Львов, принявший на себя роль посредника между Корниловым и Керенским. Вмешательство Львова, одного из самых ничтожных представителей общественности, привело к провокации со стороны Керенского, окончившейся переходом Керенского на сторону Советов, и решительным мерам против угрозы диктатуры со стороны генерала Корнилова. Керенский, испугавшийся возможной расправы со стороны Корнилова и мер, им принимаемых, вызвал Корнилова на провокационный разговор по телеграфу, где говорил с генералом Корниловым от имени Львова. Такой низкий шаг необходим был Керенскому, чтобы на следующий день заявить в правительстве о деятельности генерала Корнилова как мятежника, с которым можно бороться при условии, если правительство даст ему, Керенскому, единолично полноту власти. Министры все подали в отставку, и Керенский сейчас же послал в ставку телеграмму, сообщавшую: «Ставка, генералу Корнилову. Приказываю Вам немедленно сдать должность генералу Лукомскому, которому впредь до прибытия нового Верховного главнокомандующего вступить во временное исполнение обязанностей главковерха. Вам надлежит немедленно прибыть в Петроград». К этому времени в Петроград, по соглашению с Савинковым, отправлялись надежные офицеры, где они с помощью юнкеров должны были организовать противодействие выступлению большевиков, до подхода конного корпуса, грузившегося в то же время в поезда. Телеграмма, отрешавшая от командования генерала Корнилова, получила общее толкование, что Керенский оказался в плену у Совета рабочих и солдатских депутатов. Корнилов отказался подчиниться распоряжению Керенского, и Керенский, боясь подхода конного корпуса, обратился за содействием к Совету рабочих и солдатских депутатов и при его содействии и поддержке объявил генерала Корнилова мятежником. От имени председателя Совета министров появилось в экстренных выпусках газет извещение, гласившее: «От министра-председателя. Объявляю: 26 августа генерал Корнилов прислал ко мне члена Государственной Думы Львова с требованием передачи Временным правительством генералу Корнилову всей полноты власти гражданской и военной с тем, чтобы им, по личному усмотрению, было составлено новое правительство для управления странной. Действительность полномочий члена Государственной Думы Львова сделать такое предложение была подтверждена затем генералом Корниловым при разговоре со мною по прямому проводу. Усматривая в предъявлении этого требования, обращенного к Временному правительству, желание некоторых кругов русского общества воспользоваться тяжелым положением государства для установления в стране государственного порядка, противоречащего завоеваниям революции, Временное правительство признало необходимым для спасения Родины, свободы и республиканского строя уполномочить меня принять решительные меры, дабы в корне пресечь всякие попытки посягнуть на верховную власть в государстве и на завоеванные революцией права граждан.

Все необходимые меры к охране свободы и порядка в стране мною принимаются, и о таковых население своевременно будет поставлено в известность. Вместе с тем приказываю:

1) генералу Корнилову сдать должность Верховного главнокомандующего генералу Клембовскому, главнокомандующему армиями Северного фронта, преграждающему фронт к Петрограду. Генералу Клембовскому вступить в должность Верховного главнокомандующего, оставаясь в Пскове;

2) объявить гор. Петроград и Петроградский уезд на военном положении, распространив на него действие правил о местностях, объявленных на военном положении;

3) призываю всех граждан к полному спокойствию и сохранению порядка, необходимого для спасения Родины. Всех чинов армии и флота призываю к самоотверженному и спокойному выполнению долга защиты родины от врага внешнего».

В то же время со стороны генерала Корнилова было сделано обращение к армии и народу следующего содержания: «Телеграмма Министра-председателя за № 4163 во всей своей первой части является сплошной ложью: не я послал члена Государственной Думы Владимира Львова к Временному правительству, а он приехал ко мне как посланец министра-председателя. Тому свидетель член Государственной Думы Аладьин. Таким образом, совершилась великая провокация, которая ставит на карту судьбу отечества.

Русские люди! Великая Родина наша умирает. Близок час кончины. Вынужденный выступить открыто, – я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство, под давлением большевистского большинства Советов, действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и, одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на Рижском побережье, убивает армию и потрясает страну внутри.

Тяжелое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех русских людей к спасению умирающей Родины. Все, у кого бьется в груди русское сердце, все, кто верит в Бога – в Храмы, молите Бога о явлении величайшего чуда – спасения Родимой земли.

Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения великой России, и клянусь довести народ путем победы над врагом до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой государственной жизни. Предать же Россию в руки ее исконного врага, германского племени, и сделать русский народ рабами немцев я не в силах и предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтоб не видеть позора и срама Русской земли.

Русский народ! В твоих руках жизнь твоей Родины».

На историческую сцену выступали две силы: генерал Корнилов, опиравшийся на подавляющую часть командного состава, некоторые войсковые части, сохранявшие еще воинский порядок, и не способная ни к какой активной деятельности либеральная интеллигенция, охарактеризованная одним из ее представителей В.А. Маклаковым: «Передайте генералу Корнилову, что ведь мы его провоцируем, особенно Милюков; ведь Корнилова никто не поддержит, все спрячутся».

Такова была сила опоры с одной стороны. С другой стороны, революционные низы, успевшие захватить господствующее положение в Петрограде, армии и стране, и стоявшая за ними исключительно активная сила большевиков, опиравшаяся на поддержку генерального германского штаба, неограниченные отпускаемые им денежные средства, уже организованные боевые дружины, и, наконец, на моральное ничтожество главы Временного правительства Керенского и его членов. Русская провинция, крестьянство слишком было далеко от происходившей в центре борьбы, и события происходили настолько быстро, что следить за ними народные массы были не в состоянии. Третьей силой в начинавшемся конфликте наведения порядка в армии и стране среди революционного развала оказались части казаков корпуса генерала Крымова, направленного на Петроград для поддержки порядка против готовившегося выступления большевиков.

Попутно с декларациями Керенского и Корнилова происходили заседания, первое собрание лидеров либеральной общественности и членов Государственной Думы, на котором председателем конституционно-демократической партии Милюковым было заявлено, что, сочувствуя намерениям ставки остановить разруху и разогнать Совет рабочих и солдатских депутатов, они никакой помощи оказать не могут.

«Массы будут против нас, и поэтому на Милюкова и его единомышленников рассчитывать нельзя». С другой стороны, 27 августа состоялось заседание Совета рабочих и солдатских депутатов, на котором была вынесена следующая резолюция: «Предоставляя г. Керенскому формирование правительства, центральной задачей которого должна явиться самая решительная борьба с заговором генерала Корнилова, Центральный комитет рабочих и солдатских депутатов (всех оттенков) обещает правительству самую энергичную поддержку в этой борьбе». Комитет для борьбы с контрреволюцией включил в свой состав представителей от большевиков, меньшевиков, социалистов-революционеров и народных социалистов. В действительности вдохновителем в начинавшейся борьбе было бюро военной организации большевиков.

28 августа сам Керенский обратился к большевикам с просьбой повлиять на солдат, встать на защиту революции. По всем станциям железных дорог было послано извещение, чтобы эшелоны конного корпуса, двигавшиеся на Петроград, задерживать и направлять их в места прежних стоянок. Поезда с эшелонами стали направляться в разных направлениях. Генерал Крымов решил выгрузить эшелоны и идти походным порядком на Петроград. 30 августа к Крымову явился от Керенского полковник генерального штаба Самарин и передал Крымову, что Керенский, во имя спасения России, просит его приехать в Петроград, гарантируя честным словом его безопасность. Генерал Крымов подчинился и поехал. Прибыв 31 августа в Петроград, генерал Крымов явился к Керенскому. Произошло бурное объяснение. К концу объяснения Крымова с Керенским вошел военно-морской прокурор и предложил Крымову прибыть через два часа в Главное военно-судебное управление для допроса. Из Зимнего дворца Крымов поехал к своему знакомому, занимавшему квартиру в доме, где помещался кабинет военного министра Савинкова, и там застрелился. Но, по распространившимся сведениям, генерал Крымов в действительности был убит, но перед смертью он написал письмо генералу Корнилову, содержание которого Корнилов никому не открыл, уничтожив это письмо.

Командующие всех фронтов, кроме Юго-Западного, которым командовал генерал Деникин, уклонились от открытой поддержки генерала Корнилова. Генерал Деникин открыто встал на защиту генерала Корнилова, Командующий кавказского фронта Пржевальский телеграммой заявил, что он остается верным Временному правительству и выступление генерала Корнилова считает гибелью для отечества. После извещения Керенского об измене генерала Корнилова во всех частях фронта самочинно образовались революционные трибуналы, в которых большевики играли решающую роль.

В ставке были арестованы генерал Корнилов, начальник его штаба Лукомский, Романовский и другие и были отправлены в Быховскую тюрьму. На Юго-Западном фронте заседали комитеты под председательством комиссара фронта Иорданского, принявшего на себя военную власть. Штаб фронта главной охраной имел Оренбургский казачий полк. 29 августа распоряжением Иорданского генерал Деникин, Марков и другие члены штаба объявлялись арестованными. Затем на автомобилях в сопровождении броневиков все были посажены и отправлены на гауптвахту или временную тюрьму, после чего были отправлены в Бердичевскую тюрьму.

В то же время в Петрограде были выпущены из тюрем Троцкий и все прибывшие с Ульяновым, обвиненные в шпионаже в пользу Германии и посаженные в тюрьму после первой попытки большевистского восстания. В числе наблюдавших в тюрьме были и военнопленные австрийские солдаты. Приказ об отрешении от командования всех арестованных генералов и предании их суду был подписан Керенским и Савинковым.

Одновременно комиссар Иорданский решил всех виновных в событиях на Юго-Западном фронте предать местному суду и просил полномочий: можно ли действовать с виновными сообразно с местными обстоятельствами?

Командование армиями принял Керенский, и начальником штаба у него стал генерал Алексеев. В конце сентября арестованные, содержавшиеся в Бердичевской тюрьме, были отправлены в Быховскую, охранявшуюся батальоном георгиевских кавалеров, и внутреннюю – охранявшуюся текинцами, верными генералу Корнилову.

Провокационная роль Керенского, напуганного выступлением генерала Корнилова и революционной части образовавшихся самочинно всевозможных комитетов, не ограничилась ложью против только генерала Корнилова. По всей России была разослана 29 августа телеграмма следующего содержания: «От Атамана казачьих войск Каледина Временным правительством получена телеграмма о присоединении его к Корнилову. В случае, если правительство не договорится с Корниловым, Каледин грозит прервать сообщение Москвы с Югом». Керенский вызвал весь состав Совета казачьих войск в Зимний дворец, в резких выражениях потребовал, чтобы они заклеймили генерала Корнилова и генерала Каледина как изменников и бунтовщиков, не довольствуясь тем воззванием к станичникам, в котором этот Совет призывал к повиновению Временному правительству. Совет казачьих войск заявил, что он не может судить своих старших представителей, а также не может работать под давлением и угрозой, и, дав резолюцию о подчинении Врем. правительству, другую вынести не может.

После чего командующий войсками Петроградского округа полковник Верховский телеграфировал генералу Каледину: «1) С фронта идут через Московский округ в область Войска Донского эшелоны казачьих войск в ту минуту, когда враг прорывает фронт и идет на Петроград. 2) Мною лично получены сведения о том, что станция Поворино занята казаками. Я не знаю, как это понимать. Если это означает объявление казачеством войны России, то я должен предупредить, что братоубийственная борьба, которую начал генерал Корнилов, встретила единодушное сопротивление всей армии и всей России. Поэтому появление в пределах Московского округа казачьих частей без моего разрешения я буду рассматривать, как восстание против Временного правительства. Немедленно издам приказ о полном уничтожении всех идущих на вооруженное восстание, а сил к тому, как Вам известно, у меня достаточно».

На следующий день Керенский разослал всем телеграмму, объявлявшую генерала Каледина изменником, отстранял его от должности атамана и вызывал его в ставку в Могилев для дачи показаний следственной комиссии, расследовавшей дело Корнилова. На Дону 5 сентября был созван Войсковой Круг, и на выраженное желание генерала Каледина ехать в Могилев, чтобы дать показание следственной комиссии, Круг согласия не дал и отправил ответ Керенскому, что в отношении атамана генерала Каледина решение Круга руководствуется старым казачьим правом – «с Дона выдачи нет».

Появившийся на Круге представитель Керенского Скобелев произвел на казаков такое ничтожное впечатление, что после нескольких вопросов, на которые тот не мог ответить, атаман указал на него: «Теперь Вы видите, каково правительство». Кругом было отправлено заявление Временному правительству, в котором сообщалось: «…Признавая устранение народного избранника грубым нарушением начал народоправства, Войсковой Круг требует удовлетворения: немедленного восстановления атамана во всех правах, срочного опровержения всех сообщений о мятеже на Дону и немедленного расследования, при участии представителей Войска Донского, виновников ложных сообщений и поспешных мероприятий, на них основанных».

На ответ Круга Верховской ответил от имени правительства, что он рад, что недоразумения первых дней рассеяны. Но он требовал, чтобы Каледин явился в Могилев для дачи показаний следственной комиссии. Донское правительство на это ответило: если желательно получить от атамана сведения, то комиссия может прибыть на Дон.

Генерал Каледин, бесспорно, был сторонником подавления всеми средствами мятежных революционных организаций. Он вел разговор на эту тему с генералом Корниловым при встрече на Московском совещании, генерал Корнилов писал ему письмо одновременно с обращением к армии и народу в момент открыто начавшегося конфликта с Керенским и обращался к генералу Каледину через двух посыльных, отправленных к нему с просьбой «надавить».

 

СОБЫТИЯ, СЛЕДОВАВШИЕ ЗА ВЫСТУПЛЕНИЕМ ГЕНЕРАЛА КОРНИЛОВА

После неудачи корниловского выступления настроение среди сторонников, защитников революционных достижений, в том числе и большевиков, поднялось. Все арестованные лидеры большевиков были выпущены из тюрем, и Ульянов, скрывавшийся в деревнях Прибалтийского края, возвратился в Петроград. Совет солдатских и рабочих депутатов 31 августа принял резолюцию большевистских делегатов – исключение всех представителей либеральных партий из состава правительства и превращение России в социалистическую республику во главе с правительством представителей революционного пролетариата и крестьянства. Внесено было предложение об отмене частной помещичьей собственности на землю, заключении немедленного мира, неограниченной свободе большевистской агитации в армии, конфискации буржуазных газет и пр. Руководящая роль в Петрограде переходила к большевикам. Из состава Совета рабочих и солдатских депутатов принуждены были выйти его председатель Церетели и члены Чхеидзе, Скобелев и Чернов. Председателем Совета был избран Бронштейн. Керенский как среди революционной демократии, так и части либеральной интеллигенции потерял всякое доверие и авторитет, и правительство также утратило всякое значение в народе. В армии власть перешла к комитетам, образованным Керенским для борьбы против Корнилова, которые, несмотря на приказ того же Керенского прекратить свою деятельность ввиду тревожного положения, продолжали свою работу. Требование продолжения войны окончилось июльской катастрофой и показало, что армия не способна к ее продолжению, земельный вопрос откладывался до окончательного решения Учредительным собранием, в результате совершенно утерянного доверия к правительству он начинал разрешаться под руководством безответственных агитаторов. Лозунгом армии становился крик: «Долой войну и вся власть Советам!» Крестьянство в деревнях открыто вступило в войну с земельными собственниками и переходило к решительному и повсеместному захвату помещичьих земель. Керенский и правительство превращены были совершенно в пустое место. Господствующее положение в стране переходило к толпе, руководимой низами, лишенными здравого смысла, морали и целесообразности.

Положение в стране того времени характеризуется современниками в таком виде. По всей России разлилась широкая волна беспорядков. В одних местах беспорядки поднимались на почве продовольственных затруднений, в других – толчком служил разгром солдатской толпой винных складов, в третьих просто никто не в состоянии был ответить на вопрос, отчего возникли беспорядки. Население как будто жило мирной жизнью, но неожиданно толпа собиралась, начинала разбивать магазины, делала насилие над отдельными лицами, производила самосуд над администрацией, ею же избранной. Убеждать, обращаться к разуму и совести? Но именно разум-то тут и отсутствовал, а совесть заснула непробудным сном. Это было время полной дезорганизации власти и окончательного развала армии. Распространившиеся повсюду массы вооруженных дезертиров и являлись основой беспорядков. Полное отсутствие власти на местах и никем не управляемая армия были пределом революционного разложения, ни с какой стороны не встречавшего противодействия. В таких условиях и происходивших под их воздействием событий начинала усиливаться власть большевиков.

Совет под председательством Бронштейна усиливал свои требования: «Долой войну и вся власть Советам!» Лидеры большевиков ставили себе ту цель, которая не удалась либеральной части русского общества в лице его Временного правительства и членов Государственной Думы, балансировавшему между разными политическими течениями Керенскому и последнему решительному шагу генерала Корнилова – образованию народной коммунистической власти. Однако сдерживающим мотивом для захвата власти служил инстинкт самосохранения, потому что уверенности у их вождей удержать власть совершенно не было, и им по опыту было известно, какие последствия им могут угрожать в русских условиях при водворении в стране настоящего порядка. Это опасение было настолько сильным в головах главных вождей большевизма, что Ульянов, спустя некоторое время после захвата власти, удивлялся, почему никто не приходит, чтобы выбросить их из занятых дворцов русской империи.

В армии в то же время образовались два непримиримых лагеря: командный состав и солдаты. Генерал Алексеев, принявший должность начальника штаба при главковерхе Керенском, оказался бессильным соединить эти два противоположных лагеря и сам стал подвергаться травле с первых же дней. Занявший должность военного министра Верховской на собрании совета заявил, что генерал Алексеев не понимает психологии современного войска. К тому же времени относится и письмо генерала Корнилова к Алексееву, в котором он упреждал его в том, что пребывание его в роли начальника штаба укрепляет лишь авторитет Керенского, человека, окончательно разрушившего армию.

10 сентября генерал Алексеев ушел с поста начальника штаба, и на его место вступил генерал Духонин. По характеристике генерала Головина, генерал Духонин принадлежал к разряду молодых генералов, выдвинувшихся во время войны. Он обладал таким же мужеством, как и генерал Корнилов, но обладал большей выдержкой и спокойствием, позволяющими разумно оценивать существующую обстановку.

 

НОВЫЙ ЭТАП РЕВОЛЮЦИОННОГО ПРОЦЕССА РУССКОЙ ИСТОРИИ

По существу стремление генерала Корнилова восстановить дисциплину в армии и в стране, совпало с побуждением либеральной революционной общественности, что и составило второй этап революционного процесса. Первый этап заключался в подготовке свержения власти монархии и затем свержения самодержавия. Следующим этапом после достигнутой цели было уничтожение администрации и главной опоры старого строя – полиции и лишение прав командного состава в войсках.

Эти два этапа революции совершенно аналогичны по своим методам, целям и формам. Либеральная общественность в революционной подготовке пользовалась всеми средствами, включая клевету и ее распространение, не считаясь ни с какими моральными средствами, чтобы оклеветать не только систему существующего строя, но и личность государя и его семейства. Государственная система представлялась как система, ведущая к государственному краху, управляемая сверху тоталитарной монархией и выдвигаемым ею бездарным правительством. В противовес бездарным людям во главе с безответственным императором либеральная общественность требовала ответственного министерства и перехода законодательства к общественным представителям Государственной Думы. Борьба либеральной общественности не ограничивалась политическими требованиями, она сопровождалась ничем не сдерживаемой клеветой на придворное окружение и всю царскую семью. Главной темой клеветы были императрица, ее связь с темной личностью Распутиным, влияние его как будто на истеричную натуру ее, а, вернее, на государя, результатом чего было выдвижение на высшие административные посты бездарных ставленников Распутина, и отсюда шли все недостатки и расстройства в стране. Во время тяжелой войны с первых дней неудач ошибки бездарного высшего командования переносились на ответственность правительства, военного министра, обвинявшегося в недостаточном снабжении армии и непредвидении той потребности вооружения и расходов огневых средств, которые предъявлялись войной. Но за этой внешней формой обвинения министра начиналась более глубокая травля военного министерства, и через него протягивалась нить связи с противником.

В связи с тяжелой неудачей на фронте был привлечен к ответственности как агент противника жандармский полковник Мясоедов, лично знакомый военному министру, и, несмотря на отсутствие улик, приговорен к смертной казни. Но ответственность министра за не предвиденные ни одной страной расходы, предъявленные войной, и отдаленная связь военного министра с казненным за шпионаж не являлись прямым ударом по престолу, и потому клевета начиналась сосредоточиваться на императрице-немке. Императрица ставилась в центр государственной измены, откуда шли все сведения на сторону противника. В домыслах о преступной деятельности императрицы в пользу противника клевета шла дальше, и императрицу стали обвинять в тайных переговорах о сепаратном мире с Германией.

Цель была достигнута, при поддержке высшего командования монархия была свергнута, и либеральная общественность с отрекшимся императором и его семьей поступила, как с изменниками. Уже в поезде для следования в Петроград государь отправлялся как преступник под надзором революционного конвоя. Семья его также объявлялась преступной. В середине ночи к женщинам явились вооруженные представители власти, объявили их арестованными и под охраной представителей самых низких низов отправили в Сибирь, где их ожидала страшная мученическая смерть.

В день отречения государя полиция была поставлена вне закона и отдана на расправу натравливаемой на нее черни. Второй опорой престола являлось офицерство. И немедленно указом либерального революционного правительства оно было поставлено в положение полного бесправия и, по существу, отдано во власть и зависимость подчиненных и специально установленных революционных комитетов.

После трехмесячного бесправия, доведя страну и армию до полной анархии, Временное правительство и либеральная общественность стали возлагать надежды на генерала Корнилова, если не водворить порядок в стране, то хотя бы восстановить дисциплину в армии. При начавшейся им открытой борьбе за водворение порядка эта общественность оказалась не только неспособна оказать ему помощь, но позорно спряталась и отвернулась от него. На смену оказавшейся во всех отношениях ничтожеством либеральной общественности и балансировавших между крайними группировками умеренных социалистов поднималась новая сила, утратившая всякую дисциплину, – армия и народ, направлявшиеся к новым формам и целям революции большевиками.

Средства борьбы этой массы в отношении побеждаемой либеральной общественности были те же, которые либеральная общественность применяла в борьбе с уничтоженной ею монархией, семьей монарха и администрацией и всей системой, составлявшей опору государства.

Разница в действиях идущей на смену либеральному правительству массы заключалась не в форме отношений к противнику, а в том, что либеральная общественность обладала известной культурой, тогда как идущая ей на смену народная масса этой культурой не обладала.

Генерал Корнилов и его сторонники были обвинены во всех преступлениях против народа и завоеваний революции и как враги установившегося порядка были посажены не только под надзор, но и в специальные места заключения, где в ожидании следствия подвергались угрозе самосуда. Генерал Деникин описывает, что и его сотоварищи по несчастью, при отправке их из Бердичева в Быховскую тюрьму, подвергались всевозможным оскорблениям, и когда мимо проезжали толпы солдат в автомобиле, то их забрасывали оттуда грязью и камнями. То же происходило и с заключенными в Быховской тюрьме, где они окружены были ненавистью, руганью и угрозами расправы. Как сказано в Писании: «Мне отмщение и Аз воздам…» С обливания грязью начиналась деятельность либеральной общественности в отношении царской семьи, таким же грубым отношением они были окружены теперь со стороны своих охранников, такая судьба постигла и их победителей, оказавшихся побежденными новой революционной волной.

Внутренняя охрана виновников военного мятежа состояла из части текинцев. Но главная безопасность от самосуда толпы обеспечивалась польской дивизией, части которой из пулеметов рассеивали толпы, направлявшиеся для расправы с заключенными.

Дальнейшим шагом революционного процесса был захват власти большевиками, одной из главных их целей было уничтожение всего образованного класса, как класса, враждебного полному бесправию и анархии, бывшими сутью большевизма.

В общем процессе русской революции совершенно очевиден порядок последовательности событий, систематическое уничтожение активной части слоев русского народа, в той или другой мере принимавших деятельное участие в революционном процессе, и уничтожение остановлено будет, бесспорно, только с окончанием этого режима.

У Временного правительства, превратившегося в Совет Республики, никаких средств для поддержания в стране порядка не было. Наступали везде голод и анархия. На железных дорогах, водных путях шли разбои и грабежи. Оставалась надежда на казачьи части, но они были разбросаны между частями обширного фронта и среди разлагавшейся армейской массы, служили очагами некоторого порядка, держась в отношении революционных достижений полного нейтралитета.

В Петрограде было три казачьих полка, но при надвигавшейся угрозе захвата большевиками власти они не видели надобности защищать несуществующее правительство.

В сторону Гатчины были направлены, еще при жизни Крымова, полки III корпуса, оказавшиеся разбросанными на обширных пространствах фронта и в разных направлениях. Новая администрация страны, составлявшая до 100 000 чиновников, состояла из амнистированных преступников. Все не советское и не уголовное относилось к контрреволюции.

Германская эскадра заняла острова Езель, Даго и Моон и захватила до 20 000 пленных, которые бросились в их сторону с песнями и музыкой. Революционная общественность стала подозревать Керенского в замысле сдать Петроград германцам. В ставке генерала Духонина и Быховской тюрьме оставалась единственная надежда на казачьи части. Совет казачьих войск поддерживал эту надежду, и вокруг Быхова создавалась группировка казачьих частей под предлогом охраны узлов железных дорог на случай крушения фронта и чтобы направлять потоки бегущих с фронта в сторону юга. Между генералом Корниловым и атаманом Калединым велась усиленная переписка.

 

ЗАХВАТ ВЛАСТИ БОЛЬШЕВИКАМИ, ИХ ПЕРВЫЕ ШАГИ В ОБЩЕЙ ПОЛИТИКЕ И ПОЛОЖЕНИЕ В СТРАНЕ

В ночь на 25 октября большевики заняли все правительственные учреждения, кроме Зимнего дворца, где находился Совет Республики. Утром 26 министр-председатель и Верховный главнокомандующий Керенский передал власть одному из министров и под предлогом, что он едет к войскам, бежал в Псков, в ставку Западного фронта генерала Черемисова, и потребовал от него частей для защиты Временного правительства – генерал Черемисов отказал. Керенский послал телеграмму генералу Краснову с приказанием двинуть III корпус к Петрограду. Генерал Краснов отдал распоряжение разбросанным частям корпуса стянуться к Луге, но генерал Черемисов отменил это распоряжение. Генерал Краснов, узнав об отмене его распоряжения, прибыл в Псков в ночь на 26 октября и явился для объяснения к генералу Черемисову. Генерал Черемисов не скрыл, что в его план не входит связывать свою судьбу с Временным правительством, и сообщил, что Временное правительство разогнано большевиками, а Керенский скрылся в неизвестном направлении, не сказав о том, что тот находился в то время в его же ставке. Генерал Краснов вышел от Черемисова с «гадливым отвращением» и, узнав, что Керенский находится в Пскове, явился к нему и сообщил, что не только корпуса нет, но и приказания для его сбора отменены. Нет даже под рукой ни одной дивизии. «Пустяки, – заявил Керенский, – вся армия за мной. Я сам поведу и за мной пойдут все». Присутствовавший при этом бывший генерал-квартирмистр Барановский заявил, что генерал Краснов получит не только 1-ю Донскую и Уральскую казачьи дивизии, но и 37-ю пехотную дивизию.

В то же время Керенский изъявил желание поговорить с Казачьим комитетом, но Краснов заявил ему, что после истории с Корниловым имя Керенского непопулярно среди казаков. Керенский, однако, решил поговорить с казаками, но был встречен враждебными криками, и один из офицеров отказался пожать протянутую ему Керенским руку, заявив, что он корниловец. Генерал Краснов был объявлен командующим армией, и он и Керенский с казаками в 700 человек и двумя пушками двинулись в Гатчину. Никакие другие части не присоединились. «С такими силами, – говорил генерал Краснов, – идти на Петроград было бы глупостью». Казаки, не видя других обещанных частей, стали подозревать новый обман со стороны Керенского и непонятную авантюру. Между тем Гатчину занимало до 15 000 человек большевистского сброда, но количество их все время увеличивалось. При подходе отряда генерала Краснова сброд этот объявил себя нейтральным, но, узнав о малочисленности отряда, выслал в отряд для переговоров делегатов. Казаки, тоже не имевшие желания защищать Временное правительство, выслали своих делегатов и просили генерала Краснова арестовать Керенского и выдать его большевикам, за которого другая сторона обещала выдать казакам Бронштейна. Несмотря на большое скопище в Гатчине отрядов большевиков, больше напоминавших разбойников и грабителей, как это отмечали современники, то при приближении казаков, они, естественно, отступили, и генерал Краснов занял Царское Село. Отступая, большевики всячески старались убедить казаков в напрасном кровопролитии, всячески льстили им, обещая всем казакам, офицерам и генералам казачьим при заключении мира амнистию и отправку их на Дон в классных вагонах. Но одним из условий выполнения обещаний большевики требовали выдачи Керенского для предания его народному суду. Отряд казаков терял всякое желание продолжать бои с большевиками, и генерал Краснов отвел отряд в Гатчину. Из Петрограда явился главный делегат Дыбенко и заявил казакам, что в обмен на Керенского они могут выдать казакам Ульянова, обменяв их ухо за ухо. Спустя некоторое время в Гатчину явились новые отряды, и с ними Бронштейн и Муравьев; мир с казаками был установлен, а генерал Краснов был отправлен в Петроград, где подвержен был домашнему аресту.

В Петрограде после бегства Керенского министры должны были организовать защиту столицы и водворить порядок. Они составили обращение к народу, армиям фронта, ко всем губернским, областным и городским комитетам с призывом сплотиться вокруг Совета Республики для защиты и спасения Родины.

В 7 часов спешенные части казаков, находившиеся в Зимнем дворце, вступили в переговоры с большевиками и, получив согласие свободного выхода с оружием, оставили дворец и ушли в казармы. Во дворец ворвались вооруженные большевики и вручили Совету Республики ультиматум о сдаче. На это последовал отказ. В 9 часов с Петропавловской крепости и одного крейсера (видимо, «Аврора»), пришедших из Кронштадта, было сделано несколько артиллерийских выстрелов, в то же время у дворца началась ружейная перестрелка. Пушки, предназначавшиеся для защиты дворца, бывшие под начальством анархиста, были окружены и отправлены в крепость. Часть юнкеров продолжала защищать дворец, но не с целью защиты министров, а против большевиков. Вскоре по дворцу была открыта артиллерийская стрельба из крепости, и снаряды стали рваться во дворце. Защитники упали духом, и юнкера стали сдаваться. Красногвардейцы ворвались в комнаты, где находились 16 министров, которые и были объявлены арестованными. Но, узнав, что между ними нет Керенского, красноармейцы пришли в ярость и готовы были произвести немедленную расправу со всеми, но были удержаны, и все министры были отправлены в крепость. Во дворце начался грабеж. Со сдавшимися юнкерами была произведена жестокая расправа, немедленный и кровавый самосуд.

Операции небольшого отряда казаков в Гатчине под начальством генерала Краснова были последним противодействием большевикам при захвате ими власти в стране. Генерал Краснов, отправленный в Петроград, некоторое время находился в Смольном дворце в качестве поднадзорного. Затем через некоторое время был переведен на квартиру, где жила его жена, и отпущен из Петрограда, после чего явился на Дон, в глубоком разочаровании относительно верности казаков, отказавшихся продолжать борьбу за Керенского в Гатчине.

Из-за создавшейся анархии, вследствие бездеятельности Временного правительства или, вернее, при содействии Временного правительства, и вместе с ним либеральной общественности, власть в стране перешла к партии большевиков, возглавлявшейся группой лиц, не имевших, кроме псевдонимов, никакой личной биографии. По национальности – это были отбросы организованного человеческого общества, обитатели тюрем, агенты полиции разных стран: Ульянов, – германской, Бронштейн – австрийской, Джугашвили – русской, и, прибыв в Россию, все они были объединены службой у германского правительства и его генерального штаба. По политическим убеждениям – фанатики политического, экономического и социального общественного разрушения и разжигания человеконенавистнических инстинктов. Это были люди, которые, благодаря какому-то космическому прорыву и образовавшейся моральной пустоте, использовали эту поистине космическую катастрофу и заполнили пустоту аморальным скопищем. В основе деятельности этих лиц было полное противоречие их слов и всех сладких лозунгов, данных ими до захвата власти, с делами, когда они эту власть захватили. Имея совершенно противоположные от общепринятых понятия человеческой свободы, экономического улучшения, личной инициативы в труде, свободной деятельности и мышления, эта шайка международных отбросов человечества, чтобы достигнуть власти, играла на самых низких инстинктах народа и алчных побуждениях каждого, опираясь на близкий им преступный, уголовный элемент в достижении ближайших целей – захвата и удержания власти.

Генерал Алексеев находился еще в Петрограде и организовал общество помощи офицерам, главной целью которого была отправка желающих бежать на Дон. К нему явился Савинков и в присутствии его сопровождавшего авторитетно заявил: «Генерал, Вы должны сейчас же со мной ехать на Дон и властно приказать донским казакам седлать коней и идти на выручку Временного правительства. Этого от Вас требует Родина». Генерал Алексеев отказался. Савинков заявил: «Если русский генерал не исполнит своего долга, то я, штатский человек, исполню это за него». В ту же ночь он скрылся и появился в Гатчине, присоединившись к Керенскому.

После установившейся власти большевиков в Петрограде казачьи полки со всего обширного фронта двинулись эшелонами по домам.

В ставке Верховного командующего, в отсутствие Керенского, генерал Духонин принял командование, подчинившись Комитету и отказавшись от всякой борьбы.

7 ноября Совет народных комиссаров приказал генералу Духонину обратиться к военным властям неприятельской армии с предложением о прекращении немедленно военных действий и начале мирных переговоров. Генерал Духонин ответил, что такое предложение противнику может сделать только правительство. В тот же день Совет народных комиссаров за неповиновение власти и поведение, несущее неслыханные бедствия трудящимся, отрешило генерала Духонина от командования, и на его место был назначен прапорщик Крыленко. Генерал Духонин, опираясь на решение войскового комитета, состоявшего из Чернова, Авксентьева и Скобелева, не признал возможным оставить свой пост. Войсковые части переходили на сторону большевиков, и получены были сведения, что из Петрограда направляются части матросов во главе с Крыленко. В ставке военный комитет создавал план о формировании новой власти. В Быхове арестованные переживали тревожные дни. И генерал Корнилов 1 ноября обратился с письмом к генералу Духонину, в котором рекомендовал меры для охраны ставки и прекращения анархии, установления связи с атаманами Дона, Кубани и Терека, а также с командованием польской дивизии и чехословацких частей. У арестованных сохранялось еще убеждение о сохранившемся штабе управления фронта. Советом большевиков была издана декларация с предложением всем державам немедленных переговоров о мире и прекращении военных действий. В декларации также говорилось о передаче всей земли в распоряжение волостных земельных комитетов; о рабочем контроле в промышленных заведениях; о равенстве и суверенитете народов России, вплоть до отделения и образования самостоятельных государств, об отмене судов и законов…

Правительства союзников через своих представителей протестовали против нарушения договора 1914 года… В городах против власти большевиков чиновниками и служащими был объявлен саботаж и выражалось нежелание с ними работать. Но, однако, эта были беспомощные и запоздалые противодействия, армии Северного и Западного фронтов перешли под власть Советов. К половине ноября были получены сведения, что к Могилеву движутся эшелоны Крыленко, и со стороны Комитета было принято решение о капитуляции.

18 ноября генерал Духонин прислал приказ о безотлагательной посадке в специальные поезда текинцев, георгиевских полурот для сопровождения арестованных на Дон. Но поезда не прибывали, и наконец распоряжение было отменено. Оказалось, что распоряжение об отправке на Дон арестованных было послано по настоянию общеказачьего союза, но генерал Духонин, отдав приказ, заявил, что, отдав этот приказ, он подписал себе смертный приговор, и отменил его. Наконец в Быхов прибыл полковник генерального штаба и доложил, что к Могилеву приближается с эшелоном Крыленко, и генерал Духонин приказал всем заключенным покинуть Быхов. Генерал Корнилов приказал приготовиться к немедленному выступлению и сам двинулся в путь под конвоем конного полка текинцев. Все другие заключенные с ложными удостоверениями двинулись разными способами и после долгих и тяжелых скитаний стали прибывать в Новочеркасск.

Первым в Новочеркасск 2 ноября прибыл генерал Алексеев и приступил к формированию вооруженных отрядов. 22 ноября прибыл генерал Деникин и 8 декабря – генерал Корнилов, где его поджидали семья и соратники.

В Могилев прибыл Крыленко с вооруженным отрядом. Генерал Духонин, верный решению Совета комиссаров, оставался в Ставке, в то время как все члены Комитета стали вести переговоры с большевиками. 19 ноября в ставку прибыли ударные батальоны и по собственной инициативе просили генерала Духонина разрешить защищать ставку. Общеармейский комитет отказал, и генерал Духонин в тот же день приказал им покинуть город. О себе он заявил: «Я имею тысячи возможностей скрыться, но я этого не сделаю. Я знаю, что Крыленко меня арестует, а может быть, меня даже расстреляют, но это смерть солдатская».

Однако произошло худшее. На другой день толпа матросов – диких, озлобленных – на глазах Крыленко растерзала генерала Духонина и жестоко надругалась над его трупом.

 

ПОЛОЖЕНИЕ НА ДОНУ И НАЧАЛО ПОДГОТОВКИ БОРЬБЫ ПРОТИВ БОЛЬШЕВИЗМА

Причины, почему казаки всех казачьих областей в главной массе отвергли разрушительные идеи большевизма и вступили против них в открытую борьбу совершенно в неравных условиях, составляют загадку для многих историков.

Казаки в бытовом отношении были те же земледельцы, как и 75 % русского населения, несли те же государственные тяготы, если не больше, и находились под тем же административным контролем государства. С началом революции, наступившей после отречения государя, казачье население внутри областей и во фронтовых частях переживало различные психологические стадии. Во время поднявшегося мятежного движения в Петрограде казаки заняли нейтральное положение и оставались посторонними зрителями развертывавшихся событий. Казаки видели, что при наличии значительных вооруженных сил в Петрограде правительство не только не пользуется ими, но и строго запрещает применение какого-либо насилия против мятежников. Казачьи войска были основной вооруженной силой, восстановившей порядок в стране во время охватившего всю Россию мятежа в 1905–1906 годах, в результате в общественном мнении заслужили название «нагаечников» и государственных опричников. Поэтому в поднявшемся в центре России мятеже казаки предоставили правительству решать вопрос о наведении порядка силами других частей.

После отречения государя и вступления в управление страной Временного правительства казаки считали преемственность законной и готовы были поддержать новое правительство. Но постепенно отношение это менялось, и, наблюдая полную бездеятельность власти и даже поощрение всех революционных эксцессов, казаки начали постепенно отходить от разрушительной власти, и авторитетными для них становились указания Совета всех казачьих войск, действовавшего в Петрограде под представительством атамана Уральского войска генерала Дутова.

Внутри казачьих областей казаки также, как говорил впоследствии генерал Каледин, не опьянели от революционных свобод и, произведя некоторые местные изменения, продолжали жить по-прежнему, не производя никаких экономических и тем более социальных изменений. На фронте в войсковых частях приказ по армии, менявший совершенно основы войсковых порядков, казаки приняли с недоумением и продолжали в новых условиях поддерживать в частях порядок и дисциплину. Никаких отказов в исполнении приказов не было, и сведение личных счетов с командным составом также не происходило. Население казачьих областей, разбросанное отдельными очагами по обширной стране, и тем более казачьи части на обширном фронте подвергались тоже революционной пропаганде, что невольно должно было отражаться на их психологии и заставляло внимательно прислушиваться к призывам и требованиям революционных вождей.

Временное правительство первым декретом объявляло общую и всестороннюю уравниловку, не исключая и внутренних особенностей и войсковых привилегий казачьих областей. Но окончательное решение всех государственных вопросов относилось к будущему Учредительному собранию, против которого казаки также ничего не имели, но в ожидании его созыва ни в одной из казачьих областей не происходило никаких самочинных действий и общественных беспорядков. В области Войска Донского одним из важных революционных актов было смещение наказного атамана и замена его выборным атаманом казачьего происхождения и восстановление созыва общественных представителей на Войсковой Круг, по обычаю, существовавшему в древности, до царствования императора Петра Первого. После чего их жизнь без всяких потрясений продолжала идти нормально. Возник вопрос отношений с населением неказачьим, которое, как ни странно, психологически шло теми же путями, как и население всей России. Отношения эти открылись с первых же дней наступивших свобод. Все усилия казаков уладить эти отношения мирным договором оказывались неприемлемыми для иногородних, и некоторые казачьи области, как Донская, Кубанская и Терская, должны были с первых дней революции прилагать много усилий на разрешение этого внутреннего вопроса, к сожалению, не пришедшего к благополучному разрешению.

Временное правительство в ходе развертывавшихся событий и наступавшей угрозы анархии, как пишет в своих воспоминаниях генерал Врангель, наряду с демагогическими лозунгами в преданности революционным идеям, лелеяло надежду водворить порядок с помощью казачьих полков. Но в надежде этой крылись та же революционная ложь и двуличие. Казаки, как и другие верные правительству войсковые части, могли бы быть использованы для водворения порядка хотя бы в Петрограде и войсковых частях, но правители делали все наоборот. Такое же отношение к казакам было и со стороны министров-социалистов под управлением Керенского. При первом открытом выступлении большевиков Керенским для защиты правительства были применены казачьи полки и быстро навели уличный порядок; колонны большевиков были разогнаны с незначительными жертвами для донских казаков, в результате чего была устроена декоративная сцена похорон казаков, жертв революции. После словесных излияний события шли тем же порядком, как и раньше, и главной целью была защита революционных достижений, в результате которых жизнь в стране становилась невозможной. Казаки, понеся потери, убедились в бесполезности жертв для защиты правительства, направлявшего страну к развалу и анархии.

Обман, двуличие со стороны Временного правительства в отношении казаков еще в большей степени проявились во время выступления генерала Корнилова. Керенский, совершив провокацию против генерала, принял враждебные меры против Войска Донского и преимущественно против атамана Войска генерала Каледина. Это была первая открытая схватка революционного правительства с казаками. Керенский потребовал, чтобы генерал Каледин явился в распоряжение следственной комиссии для показаний о своих отношениях с генералом Корниловым. Как меры репрессии, была объявлена мобилизация двух военных округов, Московского и Казанского, против мятежного Дона. На эту угрозу со стороны казаков последовал ответ, что атамана с Дона казаки ни на какие следственные дознания не отпустят, и если следственная комиссия желает познакомиться с положением на Дону и отношениями атамана с Корниловым, то пусть явится в Новочеркасск. И с таким решением Временное правительство должно было примириться.

На фронте среди войсковых частей казаков велась пропаганда, обвинявшая атамана в контрреволюционности и имевшая среди казаков известный успех. Будучи оторванными в течение нескольких лет от Дона и еще плохо разбираясь в наступивших новых условиях, казаки для ознакомления с деятельностью правительства и атамана отправляли полковых делегатов для ознакомления на месте. Среди казаков немало было воспринимавших пропаганду легко, и заражались ею и эти казаки, которые были преимущественно в числе делегатов. По прибытии на Дон и ознакомлении с положением на месте они возвращались в полки совершенно изменившимися.

Захват власти в Петрограде сопровождался декретом, обращенным к казакам, в котором менялись лишь географические названия, сохраняя общее содержание: казаки будут освобождены от гнета генералов и тяжести военной службы, и во всем будут установлены равенство и демократические свободы.

Многие историки утверждают, что казаки, возвращаясь с фронта, были заражены большевизмом. К сожалению, частично казаков эта участь не миновала, и главным образом среди казаков наиболее организованного Войска Донского. Среди командного состава донских казаков оказались сторонниками большевистских теорий два штаб-офицера, войсковые старшины Голубов и Миронов, и ближайшим сотрудником первого был находившийся некоторое время в клинике душевнобольных подхорунжий Подтелков. По возвращении полков на Дон наиболее трагическую роль для Дона сыграл Голубов, который двумя полками распропагандированных им казаков занял Новочеркасск, разогнав заседавший Войсковой Круг, арестовал вступившего после смерти генерала Каледина в должность атамана Войска генерала Назарова и расстрелял его. Через непродолжительное время этот герой революции был пристрелен казаками, а Подтелков, имевший при себе большие денежные суммы, был схвачен казаками и по приговору их повешен. Миронов сумел увлечь за собой значительное количество казаков, с которыми сражался сначала на стороне красных, но, не удовлетворившись порядками их, решил с казаками перейти на сторону сражающегося Дона, но был арестован, отправлен в Москву, где и был расстрелян. В общей массе казаки оказались выше примитивных обещаний большевиков, и, возвратясь, сохранили к происходившим событиям положение нейтралитета и в условиях анархии и разрухи, захвативших весь русский народ, против которого открыто казаки идти не решались. Кроме того, большевики в своей пропаганде внутреннего порядка еще не нарушали.

Возвратясь домой, осмотревшись и убедившись, что быт казаков с порядками большевиков несовместим, казаки должны были взяться за оружие и повсеместно поднялись против начинавших повсюду распространяться новых правителей, для освобождения Земли и водворения порядка. Однако, выступая открыто против надвигавшейся опасности большевиков, казаки твердо решили военные действия ограничить пределами границ своей территории, не вмешиваясь во внутренние дела русского народа. Таким образом, происходившие на глазах казаков события общегосударственного порядка не могли не отразиться на их психологии, но полки, возвращаясь с фронта на Дон, по настроению не были большевиками, им необходим был отдых от войны, ознакомление с общим положением на местах, чтобы определить окончательно свое политическое место.

 

НАЧАЛО ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

К началу зимы 1918 года все казачьи полки возвратились в станицы. В степных станицах Донской области жизнь зимой проходила спокойно; отряды большевиков, основной целью которых были грабежи мирного населения, глубоко в пределы Дона не проникали. Новочеркасск находился в руках большевиков, занятый ростовским отрядом, и в Сальских степях скрывался вооруженный отряд донских казаков в составе 3 500 человек под командованием генерала Попова. Некоторые окружные станицы были заняты революционными комитетами, административное управление страной было совершенно парализовано.

Присутствие большевиков чувствовало население, расположенное вдоль железнодорожной линии, и в большей степени ощущалось в области Кубанского Войска. Отношения Дона и правителей большевиков определялись декретом Союза казачьих войск и декретом советского правительства. 22 ноября Общеказачий Союз в Петрограде представил постановление, в котором извещал советское правительство, что: «1) Казачество ничего для себя не ищет и ничего себе не требует вне пределов своих областей; но в то же время, руководствуясь демократическими началами самоопределения народностей, оно не потерпит на своих территориях иной власти, кроме народной, образуемой свободным соглашением местных народностей без всякого внешнего и постороннего влияния. 2) Посылка карательных отрядов против казачьих областей, в частности против Дона, перенося Гражданскую войну на окраины, где идет энергичная работа по водворению общественного порядка, беспрепятственной доставке грузов, угля и нефти к городам России, вызовет расстройство транспорта и тем ухудшит продовольственное дело, приведя в расстройство житницу России. 3) Казачество протестует против всякого введения посторонних войск в казачьи области без согласия войсковых и краевых казачьих правительств».

Однако и правители большевиков находились не только под влиянием своих идей, но еще больше под влиянием полной разрухи всех видов экономики в центральной части России и наступившего голода, который толкал их на завоевание мест, сохранивших хотя бы относительный порядок, где имелись все виды довольствия и необходимые средства существования. Поэтому, несмотря на мирную декларацию общеказачьего Союза, большевиками был издан декрет для открытия военных действий против Юга и Юго-востока, гласивший:

«1) Опираясь на Черноморский флот, провести вооружение и организацию Красной гвардии для занятия Донецкого угольного района.

2) С севера из ставки Главнокомандующего двинуть сборные отряды к югу в исходные пункты: Гомель, Брянск, Харьков, Воронеж.

3) Наиболее активные части двинуть из района Жмеринка – Бар к востоку для оккупации Донбасса».

Этим декретом было положено начало гражданской войне Советской власти против казачьих областей. Фактически напряженные отношения революционной власти с казаками, преимущественно с Доном, начались Керенским с громких слов и угроз вооруженной расправы мобилизованных для этой цели двух военных округов. После твердого заявления казаков – вместо угрозы явиться для ознакомления с положением представителей правительства на Дону – громкие слова и угрозы этим и окончились. Наступившая окончательно анархия и общее экономическое расстройство переносили эпицентр борьбы из центра России к окраинам, в область чисто экономического характера. Для существования большевикам необходимы были: кавказская нефть, донецкий уголь и хлеб богатых южных окраин. Начавшийся массовый голод толкал людей в сторону богатого юга, и большевики использовали его для распространения идей коммунизма, сопровождавшегося и укреплявшегося методами террора и средствами, вытекавшими из общей идеологии коммунизма.

Наступление войск большевиков на юго-восток шло по разным направлениям: с севера, отрезая земли Войска Донского от Украины, и вдоль линий железных дорог Харьков – Ростов и Царицын – Великокняжеская и других южных направлений: Урюпинск, Себряково – Усть-Медведица. Наиболее значительное скопление большевистских отрядов и эшелонов к началу 1918 года было на территории области кубанских казаков.

Главный поток шел через область в сторону Ростова и Тихорецкой и развалившегося фронта Кавказской армии. Его встречало частичное сопротивление кубанских казаков, на станциях создавались сильные заторы, и скопление вооруженных банд усиливалось; в то же время со стороны Царицына шло движение на юг, и повсюду создавались очаги коммунистических партизан, составлявших авангарды коммунизма. В распоряжении донского и кубанского правительств для защиты областей хорошо организованных и достаточных сил не было; возвращавшиеся полки расходились по домам и защищать свои земли от надвигавшегося большевизма не желали, некоторые даже держались стороны большевиков и противодействовали борьбе против них. Так было в некоторых случаях на территории Кубани и в некоторых возвращавшихся с фронта донских полках.

Для поддержания порядка на Дону и Кубани правительством использовались отряды партизан, состоявших из добровольцев – учеников, кадетов, юнкеров и юношества, с детского возраста зараженных идеализацией борьбы против надвигающегося террора и бесправия. Первые усилия донского правительства направлялись против угрозы со стороны Ростова, боем против которого руководил сам генерал Каледин. Ростов был очищен от большевиков, и там был восстановлен порядок. Но напор со стороны большевиков не прекратился, а для дальнейшего противодействия сил в распоряжении атамана Каледина не было. Он обратился за содействием к правительству Кубани, откуда, по инициативе начальника партизанского отряда, была направлена помощь, но, к несчастью Кубани и Дона, часть возвратившихся с фронта кубанцев, узнав о движении этого отряда, потребовала немедленного его удаления, в противном случае угрожая расправой. Главной угрозой для Дона оказались части полков, возвращавшиеся с фронта и оказавшиеся распропагандированными Голубовым и при нем образовавшимся сбродом казачьих низов, которыми был в Каменской станице образован Военно-революционный комитет под руководством войскового старшины Голубова, человека, отличавшегося неуравновешанностью алкоголика, главную роль при котором играл подхорунжий, находившийся на излечении как душевнобольной. Целью Голубова было при помощи распропагандированных частей, возвращавшихся с фронта, занять Новочеркасск, свергнуть атамана и правительство и стать войсковым атаманом. Атаман Каледин в начинавшейся гражданской войне даже против отрядов общерусских большевиков переживал тяжелую драму, и тем более он не мог прибегнуть к вооруженному сопротивлению против казаков. К тому же единственной вооруженной силой в его распоряжении был партизанский отряд полковника Чернецова. Другими вооруженными силами были отряды формируемой добровольческой армии, располагавшейся в Ростове.

По прибытии генерала Алексеева на Дон он вошел в связь с атаманом Калединым и просил у Каледина разрешения на формирование отрядов добровольцев на Дону. Атаман Каледин вполне разделял точку зрения генерала Алексеева, но ввиду образовавшейся ситуации, начавшейся со времени Керенского, обвинявшего его в контрреволюционности, Каледин отказал ему вести эту работу в пределах Дона и предложил другие места: Камышин или Ставрополь. Целью генерала Алексеева было воспользоваться юго-восточной базой собственных вооруженных сил, чтобы собрать оставшихся стойкими офицеров, юнкеров, может быть, старых солдат и организовать из них армию, необходимую для водворения порядка в России. Генерал Алексеев понимал, что казаки не желали идти вперед для водворения порядка в России, но он был уверен, что свои земли казаки защищать будут. Но обстановка в казачьих областях юго-востока оказалась более сложной. Полки, возвращавшиеся с фронта, в происходящих событиях были совершенно нейтральными, даже проявляли склонность частично к большевизму, заявляя, что большевики ничего плохого им не сделали. Кроме того, внутри казачьих областей велась тяжелая борьба с иногородним населением на Дону, а на Кубани и Тереке – против горцев.

С образовавшимся Военно-революционным комитетом решено было вступить в переговоры, и в Новочеркасск прибыли его представители. Переговоры с людьми примитивной и преступной психологии привести ни к чему не могли. Угроза продолжала висеть над Новочеркасском со стороны Каменской, и в эту сторону был направлен отряд полковника Чернецова. Однако в расчетах начальника отряда произошла ошибка, и отряд его был встречен не пришедшими извне большевиками, а казачьими полками и артиллерией. Отряд юношей был рассеян, начальник их, полковник Чернецов, был убит, и путь к Новочеркасску оказался открытым.

В распоряжении войскового атамана была возможность использовать хорошо обученные команды молодых казаков, готовившихся для отправки на фронт, и организовать призыв очередных возрастов молодежи. Даже генерал Каледин мог иметь поддержку в этом и со стороны стариков и даже фронтовиков, говоривших: мы свое отслужили, теперь других должны призывать. Формирование из призывных возрастов казачьей молодежи могло бы дать до 2–3 дивизий, что в те времена было достаточно для поддержания порядка на Дону, – сделано этого не было.

Для организации противобольшевистских сил был образован триумвират, в котором заняли места – по финансовой части генерал Алексеев, организации добровольцев – генерал Корнилов и донской армии – атаман Каледин. Влияние на организацию противобольшевистской борьбы имел и «Московский Центр», состоявший из московских общественных организаций, обещавших моральную и материальную помощь. В организации противобольшевистских сил принимали участие и представители союзников, в конце декабря прибывшие в Новочеркасск, тоже обещавшие денежную и материальную помощь.

Большевиков непреодолимо влекли богатые и хлебные донские просторы. Напор их в этом направлении все возрастал и в то же время неуклонно ослабевало партизанское сопротивление наступающим, в связи с чем было устроено совещание атамана Каледина с вождями добровольческой армии 26 января. Но генералы Алексеев и Корнилов, под предлогом тяжелого положения, вместо себя прислали генерала Лукомского. На совещании присутствовали члены Круга, объезжавшие округа с целью ознакомления с настроением казаков, доклады которых подтвердили, что поднять казаков для защиты Дона никакой возможности нет. Со стороны Лукомского было заявлено, что добровольцы Дону помощи оказать не могут и просят отправить в Ростов офицерский батальон, находившийся в Новочеркасске. При таких условиях падение Новочеркасска казалось неизбежным. Сделано было предложение оставить Новочеркасск и перевести правительство в другие станицы, но Каледин категорически отказался оставить Новочеркасск. В последнем порыве генерал Каледин сделал обращение к казакам:

«Граждане казаки! Среди постигшей Дон разрухи, грозящей гибелью казачеству, я, ваш Войсковой Атаман, обращаюсь к вам с призывом, быть может последним.

Вам должно быть известно, что на Дон идут войска из красногвардейцев, наемных солдат, латышей, пленных немцев, направляемые правительством Ульянова и Бронштейна. Войска их продвигаются к Таганрогу, где подняли мятеж рабочие, руководимые большевиками. Такие же части противника угрожают станице Каменской и станицам Зверевой и Лихой. Железная дорога от Глубокой до Чертково в руках большевиков. Наши казачьи полки, расположенные в Донецком округе, подняли мятеж и, в составе с вторгнувшимися в Донецкий округ бандами красной гвардии и солдатами, сделали нападение на отряд полковника Чернецова, направленный против красноармейцев, и частью его уничтожили, после чего большинство участников этого гнусного дела рассеялись по хуторам, бросив свою артиллерию и разграбив полковые денежные суммы, лошадей и имущество. В Усть-Медведицком округе вернувшиеся с фронта полки в союзе с бандой красноармейцев из Царицына произвели полный разгром на линии железной дороги Царицын – Себряково, прекратив всякую возможность снабжения хлебом и продовольствием Хоперского и Усть-Медведицкого округов.

В слободе Михайловке, при станции Себряково, произвели избиение офицеров и администрации, причем погибло, по слухам, до 80 одних только офицеров. Развал строевых частей достиг последнего предела, и, например, в некоторых полках удостоверены факты продажи казаками своих офицеров большевикам за денежное вознаграждение. Большинство из остатков уцелевших полковых частей отказываются выполнять боевые приказы по защите Донского края.

В таких обстоятельствах, до завершения начатого дела формирования полков, с уменьшением их числа и оставлением на службе только младших четырех возрастов, Войсковое правительство в силу необходимости, выполняя свой долг перед родным краем, принуждено было прибегнуть к формированию добровольческих казачьих частей и, кроме того, принять предложение и других частей нашей области, главным образом учащейся молодежи, для образования партизанских отрядов.

Усилием этих последних частей и, главным образом, доблестной молодежью, беззаветно отдающей свою жизнь в борьбе с анархией и бандами большевиков, поддерживается в настоящее время защита Дона, а также порядок в городах и на железных дорогах. Ростов прикрывается частями особой Добровольческой организации.

Поставленная себе Войсковым правительством задача – довести управление областью до созыва и работы ближайшего (4 февраля) Войскового Круга и Съезда неказачьего населения – выполняется указанными силами, но число их незначительно и положение станет чрезвычайно опасным, если казаки не придут немедленно в состав добровольческих частей, формируемых Войсковым правительством.

Время не ждет, опасность близка, и если вам, казакам, дорога самостоятельность вашего управления и устройства, если вы не желаете видеть Новочеркасск в руках пришлых банд большевиков и их казачьих приспешников – изменников долгу перед Доном, то спешите на поддержку Правительства, посылайте казаков-добровольцев в отряды.

В этом призыве у меня нет личных целей, ибо для меня атаманство – тяжкий долг.

Я остаюсь на посту по глубокому убеждению в необходимости сдать пост, при настоящих условиях, только перед Кругом.

Войсковой Атаман Каледин. 28 января 1918 года».

К утру 29 января в Новочеркасске создавалось исключительно тревожное настроение: были получены сведения о движении кавалерийских разъездов противника в направлении ближайших станиц и в сторону Новочеркасска.

Атаманом были приглашены члены правительства на экстренное заседание во Дворец. Атаман в краткой форме изложил общее положение и заявил, что «в его распоряжении имеется всего 100–150 бойцов, которые сдерживают большевиков на Персианском направлении. От генерала Корнилова получена телеграмма с извещением о его намерении покинуть г. Ростов, и ввиду этого его настоятельная просьба – срочно отправить офицерский батальон в его распоряжение.

– Дальше, как видите, борьба невозможна, – медленно и раздельно выговаривая слова, продолжал Каледин. – Только лишние жертвы и напрасно пролитая кровь. Прихода большевиков можно ожидать в Новочеркасске с часу на час. Мое имя одиозно. Я решил сложить свои полномочия, что предлагаю сделать и правительству. Предлагаю высказаться, но прошу как можно короче. Разговоров и так достаточно. Проговорили Россию».

Никто из членов правительства не протестовал. Генерал Каледин решил свои полномочия передать городской Думе и демократическим организациям. Заседание окончилось.

Но не успели члены совещания покинуть Дворец Атамана, как пронеслась весть, что атаман Каледин покончил жизнь выстрелом в сердце.

Городская дума смешанного состава из казаков и иногородних, причем последние тяготели к большевизму, оказалась совершенно непригодной к управлению краем и, кроме пассивного сопротивления большевикам, ничего не могла проявить.

Смерть атамана встревожила казаков округа, и быстро был созван казачий сбор. Атаманом был избран генерал Назаров. 4 февраля был созван небольшого состава Войсковой Круг, утвердивший в должности атамана Назарова.

По мнению большинства современников, смерть генерала Каледина имела огромное значение. Своей смертью он достиг того, что не мог сделать при жизни – разбудил в казаках чувство близкой опасности, «достучался» до их совести и заставил задуматься о необходимости защищать свои земли от большевиков. Но все же для перехода к активным действиям необходимо было время.

Войсковой Круг принял меры по организации защиты Новочеркасска, сюда же стали стекаться казаки-добровольцы. Но наряду с решительными мерами для защиты Дона Кругом была послана делегация для переговоров с Революционным комитетом с извещением, что генерала Каледина нет, а войсковое правительство, выбранное Кругом первого созыва, сложило с себя полномочия. Делегаты спрашивали:

1) Какие же причины в настоящее время заставляют войска народных комиссаров быть на положении войны с Доном?

2) Какие цели они преследуют?

3) По чьему распоряжению производится наступление на Дон?

4) Почему в рядах войск народных комиссаров присутствуют военнопленные австрийцы и германцы?

12 февраля донские делегаты прибыли в штаб командующего большевистскими войсками Северного фронта Саблина, который дал ответ на их вопросы, заявив, что они идут войной на Дон, потому что Дон не признает власти Советов, что они с трудовым казачеством войны не ведут, но казачество с его сословностью и привилегиями должно быть уничтожено как таковое… Кругом была отправлена еще одна делегация – для переговоров с Голубовым об условиях сдачи города.

В Новочеркасске в то время находился вооруженный отряд, состоявший из офицеров, учащейся молодежи в составе до 3 000 человек, находившийся под начальством занявшего пост походного атамана генерала Попова, решившего оставить Новочеркасск, перейти в станицу Старочеркасскую. В ночь с 8 на 9 февраля Ростов оставлялся отрядом добровольцев, которые в составе 2 500 человек уходили в сторону Кубани.

Новочеркасск оставался беззащитным, и 12 февраля был занят казаками под начальством войскового старшины Голубова. Войсковой Круг с атаманом Назаровым совершал богослужение в храме и возвратился для продолжения заседания.

В зал ворвался Голубов с группой казаков, приказал всем встать и крикнул: «Что это за заседание? – Подбежал к атаману и грубо закричал: – А вы кто такой?» – «Я выборный атаман», – заявил Назаров. Голубов сорвал с него погоны и приказал отвести под арест. Члены Круга исчезли.

На вопрос историков, почему генерал Назаров остался в Новочеркасске и не ушел с казаками генерала Попова или с добровольцами генерала Корнилова, приходят к заключению, что генерал Назаров знал, что Новочеркасск будет занят казаками Голубова, которого в свое время генерал Назаров спас от тюрьмы, и надеялся, что он не решится на расправу с ним и с Войсковым Кругом.

При уходе донского отряда генерала Попова из Новочеркасска, получившего название потом «отряда степняков», ими была забрана лишь часть золотого запаса Войскового казначейства, значительная же часть осталась в добычу большевикам, на расхищение разбойникам и грабителям.

Смертью атамана Каледина и оккупацией большевиками Новочеркасска оканчивается период Великой войны 1914 года, борьбы казачества против наступавшей повсеместно анархии, развивавшейся после отречения государя, и тех последствий этих событий, имевших влияние на психологию казачества. История Дона в начальном процессе, как и последующем развитии, есть история всего казачества. Время революционного периода 1917 года и зимы 1918-го составляет первый этап сопротивления казачьих областей против создавшейся угрозы их существованию, к сожалению, окончившийся для всех казачьих областей тяжелыми результатами. Территории кубанского казачества, как и терского, были заняты пришлыми бандами. Атаман терского войска Караулов был убит, со всех сторон надвигались вооруженные разбойные отряды, против которых казачьи правители не имели сил ввиду нежелания фронтовых казаков вступать на защиту своих земель.

Однако среди казачьих войск болезнь непротивления злу была временной, и в этом отношении среди всего русского народа они составляли исключение.

 

НЕЙТРАЛИТЕТ КАЗАКОВ, ВТОРЖЕНИЕ БОЛЬШЕВИКОВ В ПРЕДЕЛЫ КАЗАЧЬИХ ОБЛАСТЕЙ, ЗНАКОМСТВО КАЗАКОВ С ИХ СИСТЕМОЙ И НАЧАЛО ВООРУЖЕННОГО ДВИЖЕНИЯ

Итак, под нажимом Революционного комитета, образованного Голубовым, при поддержке 10-го и 27-го донских казачьих полков, воспринявших идеи большевизма, из Новочеркасска в Сальские степи во избежание пролития крови между казаками уходил отряд казаков под начальством генерала Попова. Целью похода было сохранить боевую часть и выждать время психологического возрождения казаков и неизбежного их восстания против большевиков, в чем никто не сомневался.

В то же время отряд добровольцев, покинув Ростов, направлялся в сторону территории Кубанского Войска, положение которого к тому времени было еще хуже, нежели на Дону. Территория Кубани в то время заливалась потоками солдат разлагавшейся Кавказской армии, забивавших все станции железных дорог и расползавшихся по селам, городам и станицам. Иногороднее население проявляло к казакам враждебность и искало помощи у большевиков, вооруженных банд, и послало даже к дивизии, двигавшейся с Кавказа, просьбу принять участие в борьбе с контрреволюционными действиями атамана, правительства и казаков. Со стороны казаков принимались меры для водворения порядка, созывалась Рада, совместная с иногородними. Но для решительной борьбы с растущей анархией не было сил, потому что казаки-фронтовики отказывались исполнять приказания правительства под предлогом, что «большевики им ничего плохого не сделали» и «бороться против России нам не по силам». Распространявшиеся по стране вооруженные скопища разбивали спиртные склады, перепивались, производили грабежи, насилия и убийства, от которых никакой защиты не было. В Екатеринодаре иногородними готовился переворот; правительством приняты были меры по организации добровольческих отрядов, не давшие положительных результатов.

Со стороны большевиков определилось наступление с трех сторон: со стороны Великокняжеской, Кавказа и Новороссийска. Борьба становилась непосильной, и правительство Кубани решило оставить Екатеринодар. 28 февраля атаман Филомонов, правительство с отрядом в 2 500 человек ушли в сторону Кавказских гор, к югу от реки Кубани.

Отряд добровольческой армии вступил в пределы Кубани 23 февраля, «и был встречен, – как пишет генерал Деникин, – со стороны населения казаков приветливо, так что добровольцы почувствовали душевный уют и возрождение новых надежд. Пришельцев с севера, которыми были добровольцы, удивляло огромное богатство казаков, беспредельность их полей, ломившиеся от хлеба скирды и амбары, стада и табуны лошадей; сыты все – и казаки, и иногородние, хозяева и работники». Всех располагал к себе веселый, открытый характер кубанских казаков и казачек, таких далеких, казалось, и чуждых большевистского угара. В части добровольцев начали записываться казаки, хотя еще и не было широкого подъема вступить в открытую борьбу. Отряд добровольцев направлялся на Екатеринодар. На пути движения пришлось преодолевать при переходе железной дороги сильное сопротивление скопления большевиков. Страна и узлы железных дорог покрыты были разбойными шайками, не подчинявшимися никаким «центрам» и руководимыми своими комитетами и вождями. В направлении Екатеринодара была организована со стороны красных значительная группировка сил, против которых приходилось вести упорные бои. Продвигаясь по Кубани, добровольцы совершенно не имели представления о положении в Екатеринодаре и месте нахождения кубанского правительства и только после тяжелого боя у станицы Кереновской от присоединившегося отряда кубанцев и захваченных у большевиков газет узнали об уходе правительства и отряда в горы. До Екатеринодара оставалось еще три перехода, и, приближаясь к нему, добровольцы попадали в полное окружение. Цель похода исчезла, Екатеринодар был занят большевиками. Решено было двигаться за Кубань. 5 марта добровольцы направились на переправу через Кубань к Усть-Лабинской станице. После тяжелого боя в окружении отряд переправился на южный берег Кубани, но и тут не было отдыха, снова начинались бои, но были получены сведения о местонахождении кубанского правительства и его отряда, и началось движение на запад. 14 марта в одном из аулов произошла встреча с начальником кубанского отряда генералом Покровским, и 16 марта добровольческий отряд в станице Новодимитриевской соединился с правительством Кубанского Войска.

В это время в Екатеринодаре господствовал кубанский Военно-революционный комитет, производивший бесчинства, грабежи, расстрелы и никем не сдерживаемые насилия. Красноармейцам были даны мандаты на реквизицию женщин и девушек.

Терское Войско после убийства большевиками на железной дороге атамана Караулова и его помощника еще не оправилось и жило партизанской войной, отбивая банды большевиков.

Отряд донских казаков 12 февраля, оставив Новочеркасск, двинулся в сторону станицы Старочеркасской. После проведенной ночи отряд стал переправляться за Дон, после чего был реорганизован, и боевого состава оказалось 1737 человек, из которых 1110 человек пеших и 617 конных при пяти орудиях и 39 пулеметах. Затем в Великокняжеской отряд усилили 200 человек учащейся молодежи, еще присоединились четыре сотни калмыков, и численность отряда увеличилась до 2850 человек. При отряде находился походный госпиталь и его обслуживавший персонал – 78 женщин и девушек. По пути движения отряд подвергался обстрелу из населенных пунктов и имел уже встречу с формировавшимися там партизанскими отрядами, впоследствии ставшими известными их вождями – Думенко, Буденным и другими.

25 февраля была занята станица Великокняжеская. Но поднять отдельные станицы для открытой борьбы против большевиков еще не представлялось возможным, тем более станицу Великокняжескую, располагавшуюся на железнодорожной линии Царицын – Тихорецкая. Отряд направился в сторону зимовников коневодства, где ввиду окружения отрядами большевиков должен был принять оборонительные меры и меры по охране расположения, выдерживая местные бои с красными. 19 марта в штабе отряда через посыльных от станиц были получены сведения о восстании казаков станицы Суворовской, к ним присоединились казаки станиц Нижне-Чирской, Есауловской, Потемкинской, Верхне– и Нижне-Курмоярской, Ногаевской и Филипповской. Это было началом общего восстания донских казаков. Получены были сведения о восстаниях в Усть-Медведицком и Хоперском округах.

Ко времени начинавшегося восстания казаков Войска Донского атаманы Оренбургского и Уральского войск отправили на Дон посыльных с сообщением о тяжелом положении казаков с просьбой о помощи оружием. Оренбургский атаман сообщал об оставлении им Оренбурга. Большевистские отряды, распространяясь по всей территории России, проникали в казачьи области и занимали там господствующее положение.

После ухода донского отряда из Новочеркасска и добровольческого – из Ростова, после занятия Новочеркасска казаками под начальством Голубова, вслед за ними появился и отряд большевиков. На следующий день декретом Войско Донское было переименовано в Донскую советскую республику с извещением, что вся власть в Донской области до съезда Советов перешла к областному военно-революционному комитету. Президентом новой республики был избран казак Подтелков, а военным комиссаром Новочеркасска по борьбе с контрреволюцией – товарищ Медведев, бывший каторжанин; командующим войсками Донской республики – хорунжий Смирнов. Для Голубова места в правлении не оказалось. Тогда он стал проявлять частную инициативу. Голубов выследил место пребывания помощника атамана Каледина Богаевского и выдал его большевикам, планы его распространялись и дальше – он стремился войти в связь с отрядом генерала Попова и завязать с ним переговоры с целью признания последним советской власти, что ему не удалось – в переговоры с ним вступать казаки не желали.

После установившейся власти большевиков в Новочеркасске начался террор. Казачьи полки были предусмотрительно раскиданы по всему городу небольшими группами, господство в городе оказалось в руках большевиков, по существу простых разбойников, в которых умело подогревалась постоянная жажда насилия. Производились беспощадные расстрелы офицеров, в госпиталях – раненых партизан, подозрительных и всех тех, кто составлял в быту казаков культурную прослойку. Через несколько дней обманным образом, под предлогом перевода в другую тюрьму, у казачьего караула взяли атамана Назарова и с ним нескольких видных генералов и других чинов и, выведя на окраину города, расстреляли. Грабежи и разбои большевиков заставили казаков насторожиться, и казаки голубовских полков заняли выжидательную позицию. Тюрьмы были переполнены офицерами, но находились под охраной казаков. Большевики, не ожидая судебного решения, решили произвести с арестованными расправу и пьяной ревущей многочисленной толпой направились в сторону тюрьмы. Видя движение, начальник караула выставил пулемет, расставил стрелков и по сигналу трубача отдал приказ подготовки к бою. При подходе толпы приказал трубить новый сигнал и заявил, что, если толпа не скроется, откроет огонь. После замешательства и последовавшей ругани весь этот сброд повернул от тюрьмы и рассеялся. Офицеры были спасены от самосуда зверя – толпы. Господство разбойной большевистской многотысячной банды показало казакам, что представляет собой власть большевиков. Это знакомство стало для казаков, поверивших Голубову и другим казакам-большевикам, психологическим поворотом и отходом от многообещающих идей вождей большевизма и возвратом их на здравый путь – защиты от нашествия преступных орд донских земель.

В других казачьих областях положение было то же, что на Дону и Кубани, – в общей массе неприемлемость нашествия разрушительных сил большевизма, но первое время бессилие и неорганизованность борьбы против их нашествия. Терское Войско после гибели атамана Караулова, непосильной борьбы с заполнившими область отрядами большевиков, возникших спорных вопросов между соседями – кабардинцами, чеченцами, осетинами, ингушами – было превращено в республику, составлявшую часть РСФСР.

Оренбургское Войско под начальством атамана Дутова, первое объявившее независимость от власти Советов, подверглось нашествию специальных отборных отрядов рабочих и запасных солдат. На призыв атамана, как и в других войсках, несмотря на переживаемый казаками моральный кризис, большинство казаков отозвалось. Однако силы оказались недостаточными, и 31 марта Оренбург был занят, казаки отошли к Верхне-Уральску, а оттуда принуждены были уйти в Тургайские степи.

В области уральских казаков сопротивление шло более успешно, несмотря на малочисленность Войска – 150 000 человек обоего пола. Уральск большевиками занят не был. Уральские казаки с начала зарождения большевизма не приняли его идеологии. Главными причинами было то, что среди них не было иногородних, было много земли, и, не знавшие разделов, казаки были старой веры, старообрядцы, более строго хранившие свои религиозные и нравственные принципы.

Особое положение занимали казачьи области азиатской России. Все они были немногочисленны по составу и исторически сложились в особых условиях – государственными мерами, в целях государственной необходимости, – и историческое их существование определялось незначительными сроками. Несмотря, однако, на то что в войсках этих не было прочно установившихся бытовых казачьих устоев и навыков к формам государственности, все они оказались враждебными надвигавшемуся большевизму. Под начальством своих атаманов: Забайкальского – атамана Семенова, Уссурийского – Калмыкова, Семиреченского – Анненкова, Уральского – Толстова, Сибирского – Иванова-Ринова, Оренбургского – генерала Дутова, Астраханского – князя Тундутова вступили в решительный бой. В борьбе с большевиками казачьи области вели борьбу исключительно за свои земли и правопорядок, и действия их, по определению некоторых историков, носили характер войны партизанской.

Тем не менее сибирское казачество в противобольшевистском движении сыграло большую положительную роль. По сравнению с прочей народной массой сибирские казаки дали пример большей устойчивости и непримиримости распространявшимся идеям большевизма.

 

ПОЛОЖЕНИЕ ВОЮЮЩИХ СТРАН И ПОЛИТИКА БОЛЬШЕВИКОВ

Для всех воюющих стран 1917 год был временем тяжелого всестороннего кризиса. В Германии было мобилизовано мужское население с 17 лет до 45 лет, и командующий армией Гинденбург требовал мобилизации с 15– до 60-летнего возраста, включая и женщин для общественных работ. Правительство на это требование не согласилось, но все же было сформировано 13 новых дивизий. Страна оказалась в полной блокаде и переживала тяжелый во всем недостаток. Продовольствие было строго регламентировано по карточкам. Недоставало топлива и всех необходимых средств существования. Количество вооруженных сил противника превосходило германскую армию на 40 %. В промышленности недоставало специалистов-рабочих, и, несмотря на слабость вооруженных сил в отношении противника, из армии было отпущено 125 000 специалистов-рабочих. О наступлении не приходилось и думать. Поднимался вопрос о мирных переговорах. Рейхстаг вотировал за мирный договор, и Германия через Ватикан и другие секретные пути предложила Англии мирные переговоры, и переговоры начались 9 августа. Поднятые переговоры имели отражение во Франции. В народе и на фронте стала распространяться пропагандистская литература, призывающая к окончанию войны, и со стороны Германии последовало официальное предложение министру иностранных дел Бриану о мирных переговорах.

Это предложение легло на хорошо подготовленную почву, так как во Франции не были изжиты до конца анархические настроения, и их носители умело призывали солдат к неповиновению. Но 30 ноября во главе правительства Франции стал Клемансо, человек исключительно сильной воли, по характеристике Ллойд Джорджа, горячо любивший Францию и ненавидевший французов. Он принял решительные меры против распространения пораженческой литературы, сменил военного министра, небрежно относившегося к внутреннему состоянию армии. Были открыты источники денежных средств, субсидировавшие пораженческую пропаганду. Выяснилось, что Германией было переведено для этих целей 10 миллионов франков в американский банк, за которыми являлся некий Боло. Он был арестован и приговорен к смертной казни, и в то же время приговорена была к смертной казни и знаменитая Мата Хари.

Внутри Франции принимались жестокие меры против виновников внутренних беспорядков и разложения войсковых частей. Угрозой для Западного фронта со стороны Германии к началу 1918 года была возможность переброски войск с Восточного фронта. Большевики, захватив власть в России, с целью помощи Германии 3 марта 1918 года заключили мирный договор с Германией, по которому уступили ей все страны Прибалтики, Польшу, Украину и заплатили 6 миллионов рублей золотом контрибуции. Затем 7 мая Германией был заключен мир с Румынией. После чего Гинденбург, развязав руки на востоке, перебросил с Восточного фронта 54 дивизии на Западный фронт. Император Франц-Иосиф умер 21.11.1916 года, и на престол вступил его внучатый племянник Карл Первый.

Австрия переживала тяжелый экономический кризис, и командующий войсками заявлял, что армия не может выдержать войны дальше осени. Союзница Германии Турция шла к полному развалу, и помощи с ее стороны германцы иметь не могли.

Наряду с полным экономическим и моральным упадком воюющих стран твердую волю к продолжению войны, дисциплину в армии сохраняла Англия. Независимо от армии французов, англичане 19 ноября 1917 года решили перейти в неожиданное наступление, в котором должны были впервые принять участие танки. По принятому плану – после предполагаемого прорыва фронта германцев в направлении Камбре в прорыв будет брошен корпус кавалерии, который и разовьет начатый успех. Операция была рассчитана на полную неожиданность и начата даже без артиллерийской подготовки. Вначале операция удалась. Танки имели неожиданный и полный успех. Первые линии противника были заняты, и все защитники их взяты в плен. Прорыв был произведен на 20 километров в глубину. Но дальше было встречено сильное сопротивление и дальнейшее наступление приостановилось. Танковый эффект, к которому долгое время готовилась Англия, был относительный.

В то же время союзниками были получены сведения о неудачах в Италии. Австро-германские армии 24 октября прорвали фронт итальянской армии, и она должна была отступать в глубь страны. Истощенным армиям Франции и Англии требовалась помощь живой силой. В эту трудную минуту на помощь союзникам выступила Америка и создала моральный подъем. Гинденбург и Людендорф, учитывая, что переброска войск из Америки займет значительное время в течение 1918 года, решили не терять его и приступили к немедленным действиям. 21 марта 1918 года они на фронте Вермндуаз и Камбре, на стыке франко-английских армий перешли в наступление и сделали глубокий прорыв, разъединив армии. Увеличив разрыв между ними до 60 километров, германское командование перенесло наступление в другом направлении: Реймс – Суассон. 26 мая фронт французов был прорван, и германцы вышли на линию Шато-Тьери, продвинувшись в несколько дней на 50 километров и приблизив фронт в сторону Парижа на 60 километров. Францию охватила паника, что противник может занять Париж. Это был наиболее критический момент на Западном фронте. Клемансо в бессилии заявил, что он не ответствен за то, что было сделано до него. «Не моя вина, – заметил он не без горечи, – что у нас два миллиона людей не боеспособны и 300 000-я армия находится на Салониках. В ожидании усиления войск англичан и прибытия частей американцев мы должны будем еще отступать, и я допускаю, что противник подойдет к Парижу и будет его бомбардировать. Я заявил Президенту Республики, что война будет продолжаться до конца и, в случае необходимости, чтобы армии союзников не были разъединены, мы будем отступать, по необходимости, к морю вместе. Мне заявлено, что Париж – промышленный район, где работают 200 000 человек, не может быть перемещен, но я думаю, что производства других промышленных районов будет достаточно, чтобы продолжать войну».

Угроза дальнейшего наступления германцев и положение Парижа создавали исключительное беспокойство в правительстве и армии. Ответственным лицом на фронте являлся генерал Петен. Президент Республики Пуанкаре и Клемансо настаивали на наступлении, генерал Петен готовился к обороне, располагал войсковые части эшелонами оборонительных линий и смотрел на дальнейшее пессимистически.

На фронте французских армий появились несколько дивизий американцев и 400 танков, присланных англичанами.

Наступление германских армий в начале августа было остановлено, и дальнейшие военные успехи переходили на сторону противников, что привело Германию к капитуляции.

На Восточном фронте в начале декабря 1917 года, после предложения воюющим странам приступить к мирным переговорам и отказа их (в числе которых была и Германия, перенеся вину на союзников), Ульянов «по методу диалектической философии» отправил делегацию в оккупированную германцами зону – в Брест-Литовск, для мирных переговоров с делегатами Германии, Австрии, Турции и Болгарии.

Ультимативные требования отдать Германии в качестве контрибуции 250 000 квадратных верст русской территории повергли присутствующих в шок и вызвали колебания даже у большевиков, не отличавшихся патриотизмом, но Ульянов условия эти немедленно принял. Брест-Литовский мир, получивший название «похабный мир», Ульяновым был заключен, руки германцев на востоке для продолжения войны на западе были развязаны.

5 февраля германская армия на всем фронте стала продвигаться с целью оккупации территорий, отданных большевиками по мирному договору. Причем Германия в дополнение договора объявила Ульянову, что Украина должна считаться провинцией Германии, на что Ульянов тоже с готовностью согласился.

Внутри страны издавались декреты, разрушавшие все общественные организации: банки, национальную промышленность, частную собственность, земельное владение, и под видом национализации производился простой грабеж без всякого государственного руководства. Грабеж этот контролировался лишь в определении ценности национализированного. Например, банки и более ценное государственное имущество – это было достоянием правящих верхов, и рабочие и крестьяне, тем более пролетарская голытьба, в национализации этих ценностей принимать участие не могли. После проведения в жизнь лозунга «Грабь награбленное!», за границей стали появляться сначала отдельными экземплярами, а потом целым потоком различного вида ценности из награбленного русского имущества. Соблазн для международных ростовщиков открывался большой, однако открытая торговля награбленными вещами была таким вопиющим скандалом, что вызывала протест в мировом общественном мнении.

Декретами Ульянова разрушалась не только организация народной промышленности, но уничтожался более активный класс населения. На разграбление отдавались не только банки, заводы, фабрики и особняки их владельцев – сама земля была брошена на произвол голытьбы. Ее хозяева, те, кто веками кормил Россию, зажиточное и более хозяйственное крестьянство было объявлено «кулаками», угнетателями бедноты и как класс предназначено было к уничтожению, – деревня передавалась под контроль батракам и части бесхозяйственного населения. Под предлогом абсолютной свободы личности декреты и изречения вождя принимали форму непогрешимой политической догмы, нарушение которой являлось признаком контрреволюции и требовало расправы. Личность теряла всякое значение, вводился коллективный террор, насилие и произвол разбойного, тюремного элемента, составлявшего основу большевистской партии, носившей название авангарда революции. С наступившим голодом «революционный авангард» получил от вождя указание двинуться в деревни для изъятия излишков съестных продуктов, укрываемых врагами народа, кулаками и алчными собственниками-крестьянами. Начинался поголовный грабеж деревни, а в городах производились реквизиции и грабежи культурных ценностей. В Петрограде первым подвергся ограблению Зимний дворец, насчитывавший культурных ценностей на 5 000 миллионов рублей. Чуждое пролетарству буржуазное искусство, по идеологии большевиков, могло служить лишь для обмена его на заграничную валюту, но здесь их ждало необъяснимое и удивительное – враги мирового пролетариата, – прогнившие, обреченные, алчные и ненавистные «буржуи», категорически отказывались принимать и выставлять на торгах награбленную добычу большевиков, что в какой-то степени спасло русские музейные ценности.

В стране начиналась неизбежная разруха, в которой большевики видели виновниками буржуазию и «гнилых интеллигентов», и этот класс подвергся жесточайшему террору, граничившему с уничтожением.

До сих пор невозможно понять, каким образом пришла к власти все разрушающая сила, если учесть, что власть была захвачена в стране, обладавшей тысячелетней культурой. Большевики разрушали государство руками самых низких подонков, которых они находили не только в России, – к их услугам было дно интернациональное, – разрушители и губители стекались из всех стран.

Низы коммунистической партии формировались прежде всего из уголовного элемента, выпущенных из тюрем преступников, людей преступной психологии и значительной массы инородцев, служба которых в революционных отрядах доставляла им наживу. Во-первых, состав отрядов хорошо оплачивался, и, кроме того, по установленному правилу чекистов, вещи, ценное имущество, одежда уничтоженного врага народа принадлежали уничтожившему. Теми же мерами международные разрушительные силы надеялись произвести внутренний взрыв и в волнующейся Франции, переводя для этой цели во французский банк до 10 миллионов франков, как уже упоминалось выше, но, к несчастью дельцов революции, во Франции нашлись силы, сумевшие разгадать коварные и далеко идущие замыслы вождей пролетариата и противостоять им.

Несмотря на принятые условия Брест-Литовского договора, германцы, не доверяя большевикам, и мирные условия решили провести в жизнь силой. Войска германцев продвигались на восток, с одной стороны угрожая Петрограду, почему Совнарком должен был под угрозой движения германцев переместиться в Москву. С другой – оккупировали Украину, продвинулись к востоку и заняли Ростов, уничтожив на своем пути значительную часть большевистских отрядов. Договор германцев с вождями большевиков строился исключительно на силе германской армии, и доверия большевики внушать не могли. В конце июня 1918 года в Москве был убит представитель Германии Мирбах, что послужило поводом для германского правительства пересмотреть политику отношений с большевиками. К этому времени германское командование вошло в соприкосновение с частями белой армии юга-востока.

 

ОБЩЕЕ ВОССТАНИЕ КАЗАЧЬИХ ВОЙСК ПРОТИВ БОЛЬШЕВИКОВ И БЕЛОЕ ДВИЖЕНИЕ

После установившейся власти большевиков и заключения ими с Германией Брест-Литовского мира территория России превращалась в зоны оккупации воюющих стран. Германия занимала войсками Финляндию, Прибалтийские страны, Белоруссию и Украину. Союзники зорко следили за происходящим в России и также старались обеспечить свои интересы, связывающие их с прежней Россией, а также взвешивали положение, создающееся после установившихся отношений власти большевиков и их союзников – германцев. Для Германии в оккупированных частях России открылись широкие возможности пополнения всеми средствами для продолжения войны. Кроме того, в России было до двух миллионов пленных, которые могли быть, с согласия большевиков, отправлены в свои страны, и понятно, что для держав – бывших союзниц России, важным было воспрепятствовать возвращению военнопленных Германии и Австро-Венгрии. Большая часть военнопленных находилась в районе Поволжья и Сибири. Для связи России с союзниками служили порты: на Севере – Мурманск и Архангельск, на Дальнем Востоке – Владивосток, в этих портах были сосредоточены большие склады имущества, военного снаряжения, доставляемого по заказам русского правительства иностранцами. Скопившихся грузов было свыше миллиона тонн стоимостью до 2 с половиной миллиардов рублей. Чтобы обеспечить сохранность грузов, эти порты союзниками были оккупированы. Так как заказы, ввозимые из Англии, Франции и Италии, направлялись через северные порты, они были заняты частями англичан в 12 000 и союзников – в 11 000 человек.

Ввоз из США и Японии шел через Владивосток, который был занят преимущественно частями Японии в 57 000 человек и частями всех союзников, количество которых определялось в общей сложности вместе с японскими в 70 000 человек. Значительную роль на всем протяжении сибирского пути играли войска чехословацких легионов, сформированных русским правительством из военнопленных чехов, – до 45 000 человек. Осенью 1914 года из проживавших в России были сформированы дружины, затем пополнявшиеся военнопленными для борьбы против Германии, и в 1916 году они были развернуты в бригаду. Временное правительство разрешило пополнение чешских формирований военнопленными чехами и словаками, и части их были доведены до 40 000 человек. Но чешский корпус был автономен и зависел исключительно от французского командования, где и зародилась идея чешского формирования. 28 февраля военное командование чешской армии, существовавшей во Франции, было поручено генералу Жанену, и из России чешский корпус должен был присоединиться к этой армии и через северные порты переброситься на Французский фронт. К началу революции чешский корпус стоял в тылу ЮЗ фронта на Украине. В глазах австро-германцев чехи, как бывшие военнопленные, были изменниками. При наступлении германцев в марте 1918 года, уходя под давлением германцев, они оказывали им сильное сопротивление, и пути их к северным портам, при оккупации германцами Финляндии, были для отправки во Францию небезопасными, поэтому по договору с большевиками эшелоны чехов были направлены в сторону Сибири для посадки на суда во Владивостоке. К тому же времени во Владивостоке с целью охранения граждан и имущества был высажен японский десант.

Чешские легионы сыграли заметную роль в русской гражданской войне. Для начала они решительно отказались подчиниться приказу большевиков – сдать оружие, почему и решено было чешские легионы рассредоточить. Их разбили на четыре группы с дистанцией между группами эшелонов в 1000 километров, так что эшелоны с чехами растянулись на всю Сибирь – от Волги до Забайкалья.

Западная часть была у Пензы; вторая – в Забайкалье. К этому времени относится начало восстаний в Сибири против большевиков, в которых приняли участие и чешские легионы.

31 мая 1918 года в Томске группой офицеров была свергнута советская власть. Чешские группы 10 июня свергли советскую власть в Омске. Западная часть чехов, двигаясь со стороны Пензы, заняла 8 июня Самару.

В таких условиях начиналось в Поволжье и Сибири русское Белое движение. Без учета самостоятельных действий против большевиков Уральского казачьего войска с атаманом Мартыновым и Оренбургского – с атаманом Дутовым, начавших борьбу с большевиками после прихода их к власти, было создано, при поддержке чешских легионов, Самарское правительство из членов разогнанного большевиками Учредительного собрания, получившее название Комуч. В Екатеринбурге было образовано правительство промышленников во главе с евреем Кроммом. В Омске – Сибирское правительство. В Чите – атамана Семенова, возглавлявшего Забайкальское войско. Во Владивостоке господствовали союзники. Затем из Харбина прибыл генерал Хорват, и образовано было три власти: ставленника союзников еврея Дербея, генерала Хорвата и правления железнодорожной линией от Владивостока до Волги.

Разбросанность противобольшевистского фронта требовала объединения, и в Уфе было созвано совещание для выбора единой авторитетной государственной власти.

В совещании принимали участие представители всех правительств, в том числе и казачьих войск. Комуч возглавлялся эсерами во главе с Авксентьевым, ближайшим сотрудником Керенского, и другими сотрудниками, претендовавшими на главную роль, пока не появились другие члены учредиловки, которые при известном кворуме должны были занять положение всероссийского правительства.

Они заняли его. И что же?! Лучшей характеристикой Комуча является организация им армии. Там полностью исключается дисциплина, форма, знаки различия и какой-либо порядок.

Это были те же методы, которыми была разрушена императорская армия. Командующим войсками Комуча был назначен генерал Болдырев.

При поддержке чехов совещанием было принято решение о признании Комуча государственной властью. Возглавляли это правительство те же лица, что и в Петрограде. Создавшаяся директория из пяти лиц не желала признавать казачьи войска и власть Сибирского правительства, главным лозунгом ее была борьба против контрреволюции. Приглашенные ею части чехословаков тоже подвергались пропаганде и разложению. Вооруженными отрядами, соблюдавшими воинскую дисциплину, были отряды Каппеля и Степанова, не допускавшие к отрядам эсеров – агентов правительства.

Большевиками быстро один за другим забирались большие города. Пали Казань и Самара, где хранилось сукна на пять миллионов рублей, инженерное имущество и вооружение; большевики подходили к Уфе. Правление Комуча решило направиться в Омск, место пребывания Сибирского правительства. Прибыв, члены его разместились частью в гостинице, в которую явился отряд и объявил их арестованными. Между Омским правительством и Комучем начались переговоры, не приведшие ни к каким результатам.

В конце сентября из Харбина в Омск как частное лицо прибыл адмирал Колчак, направлявшийся в Добровольческую армию генералов Алексеева и Деникина.

Положение в частях противобольшевистских сил было неблагополучно. Чехи не хотели сражаться в России и требовали отправки их на фронт против германцев. К Сибирскому правительству и прибывшим членам Комуча в войсках никакого доверия не было, всюду поднимались голоса за образование твердой политической и военной власти. В результате совещаний Сибирского правительства и Комуча в Омске был создан пока политический центр, в который вошли все общественные и политические деятели от народных социалистов до КД и правее. Центр этот пришел к заключению, что директория не способна вести войну с большевиками, и приходил к необходимости заменить ее единоличной властью. К тому же представитель Англии генерал Нокс заявил, что пока не будет создано твердое правительство, доставка снабжения со стороны англичан будет остановлена.

В состав правительства к тому времени вошел адмирал Колчак. По решению Совета министров Колчак был провозглашен главой правительства и верховным командующим с передачей ему всей полноты власти.

Развертывавшиеся на территории России события сопровождались на Дону частичными восстаниями казаков некоторых станиц, преимущественно прилегавших к Новочеркасску. Правители-большевики Новочеркасска, со своей стороны, решили принять меры, и в Новочеркасск был введен особый карательный отряд из Ростова. Было принято решение установить беспощадный террор и беспощадно подавлять всякое сопротивление. 27 марта в Новочеркасске была снова объявлена регистрация офицеров, в ближайшие станицы посланы были вооруженные группы. Одна из этих групп в составе пяти конных матросов появилась в станице Кривлянской, открыла стрельбу и стала требовать сдачи оружия. Казаки их обезоружили, избили и отправили в Новочеркасск. Появление матросов в станице встревожило казаков. На следующий день по звону колокола собрана была станица, и собравшимся было сообщено, что из одной из ближайших станиц, Заплавской, прибыл гонец с извещением, что в ней начата мобилизация казаков всех возрастов для похода на Новочеркасск. В приговоре говорилось, что пришлые банды красных угрожают спокойствию станиц, посягают на собственность трудового казачества и крестьянства, забирают хлеб и скот. Кривлянцы приступили к организации сотен отрядов и о решении своем послали извещение в несколько других станиц с просьбой присоединиться к ним. Из Заплавской и других станиц стали подходить мобилизованные отряды казаков. Был избран начальник, которым и было организовано наблюдение и выслана разведка в сторону Новочеркасска.

Большевики имели сведения о происходившем в станицах и на Кривлянскую станицу отправили вооруженный отряд с бронированным автомобилем, вооруженным пулеметами. Автомобиль застрял в грязи, был брошен наступающими и захвачен казаками. Часть прислуги была уничтожена, часть взята в плен, что сильно озлобило красных, и они решили расправиться с мятежниками. 31 марта красные повели наступление на станицу с грузовиками, на которых были установлены батареи и пулеметы. По станице был открыт огонь из пушек. Все казаки бросились к оружию, и старики, женщины и дети вышли на защиту станицы. Красные были вооружены пушками, пулеметами и винтовками, на вооружении казаков было исключительно холодное оружие: шашки, пики, топоры и все, что имелось под руками.

Боевое счастье было на стороне казаков. В результате боя красные, под угрозой охвата флангов, бросились бежать, потеряв 74 человека убитыми, у казаков оказалось всего двое раненых. Под впечатлением восстания, поднятого казаками окружных станиц, и понесенного красными поражения в Новочеркасске поднялась тревога, и красные начали готовиться к бегству из Новочеркасска. Казаки общими усилиями всех станиц решили занять Новочеркасск. В ночь на 1 апреля казаки заняли Новочеркасск, захватив 400 пленных, несколько пулеметов и вагоны с разным имуществом. Большевики бежали, президент казачьей республики Подтелков и начальник карательного отряда Антонов бежали в Ростов.

Но еще раньше восстание казаков началось в более отдаленных станицах. Первой поднялась станица Суворовская, и с присоединившимися к ней несколькими другими станицами была освобождена Окружная станица Нижне-Чирская, в которой 19 марта был избран Окружной атаман, большевики изгнаны и ликвидирован был военно-революционный Совет, в который входили представители местной интеллигенции, в составе ее был и председатель Совета.

От восставших направлялись гонцы с просьбой о помощи в отряд генерала Попова, который к тому времени отдельными отрядами разбросан был в Сальских зимовниках. Отряд «степняков» генерала Попова в условиях начинавшегося восстания казаков, на вооружении которых было только холодное оружие и незначительное количество сохранившихся винтовок, приобретал значение не только морального фактора, но и становился основой вооруженной, хорошо организованной воинской части.

На собранном военном совещании было принято решение идти на помощь восставшим, и 8 апреля отряды прибыли в станицу Константиновскую. Генерал Попов был признан походным атаманом всех восставших войск, и началась организация разрозненных станичных отрядов в правильные войсковые объединения.

Угроза большевиков была со всех сторон, и поэтому вооруженные части казаков были разделены на несколько отрядов и заняли позиции в разных направлениях. Занятый Новочеркасск из-за плохо организованной обороны 5 апреля снова был занят большевиками. Казаки отошли в сторону станицы Заплавской. Там под начальством полковника Денисова, под председательством которого было образовано и Временное донское правительство, собралось до 6 с половиной тысяч бойцов при шести орудиях и 30 пулеметах.

Штаб походного атамана к началу апреля перешел в станицу Раздорскую. Здесь произошла встреча генерала Попова с полковником Денисовым и приняты были решения об управлении восставшей частью Дона. Возглавляющим восставших казаков был признан генерал Попов, и намечен был план созыва членов Круга спасения Дона.

Новочеркасск занимался все же красными, и с севера сильную угрозу составляла Александро-Грушевская группа, где Ворошиловым формировалась Красная армия из разбитых германскими войсками беглецов, шахтеров и добровольцев из местного населения. Перед командованием восставших казаков встал вопрос выбора направления главного удара. Заплавская группа предлагала первые усилия направить на занятие Новочеркасска, а штаб походного атамана ставил первой задачей очистку Александро-Грушевского района, дабы не ставить Новочеркасск под угрозу напора с этой стороны и со стороны Ростова.

Александро-Грушевская армия красных выступила в сторону Харькова против наступающих германцев, была снова разбита, германцы заняли Бахмут и 11 апреля находились в 60 км от границ Донской области. Германская армия по договору с советской властью, заняв Украину, решила обеспечить свои фланги и двинула войска для занятия Крыма и на северо-восток с целью захвата центральных железнодорожных узлов: Воронежа, Миллерово, Ростова. Красные части были поставлены под давление с двух сторон: наступавшей с запада германской армии и восставших станиц казаков и всеми средствами старалась обеспечить себе свободное движение на восток. Особенно тревожное положение создавалось для красных, сгруппировавшихся в Ростове и занимавших Новочеркасск. 17 апреля сильные части красных повели наступление на Заплавскую группу казаков. Казаки разбили красных и захватили восемь орудий, пять тысяч снарядов и двести тысяч патронов, что в условиях отсутствия средств вооружения имело важное значение.

После успешного отражения красных 17 апреля со стороны Заплавской группы казаков было принято решение атаковать Новочеркасск.

23 апреля казаки, перейдя в наступление со стороны Заплавской станицы, снова заняли Новочеркасск. Однако требовались большие усилия для его удержания. Красные под давлением германцев, отступая перед ними, вели сильный напор, и казачьи части через день принуждены были отступить на окраины Новочеркасска, в сторону его предместья – Хотунка. Но в этот критический момент помощь казакам пришла со стороны, откуда ее никто не мог ожидать – от совершенно посторонних случайных сил, оказавшихся в этом районе. Случайность эта была связана с общими событиями, происходившими в связи с наступлением германцев.

Казаками на второй день после занятия Новочеркасска был выслан разъезд в сторону Ростова, подходя к которому, он встретил входившие с другой стороны германские части. Через день на Новочеркасск хлынули бегущие перед германцами советские войска, старавшиеся пробиться на юг. Под напором потока бегущих красных казаки стали отходить на окраину Новочеркасска, но в этот решительный момент к штабу полковника Денисова на мотоциклете подскочил посыльный и передал пакет, адресованный старшему начальнику, содержание которого было следующее: «Я с отрядом подхожу к Каменному Броду. Отдаю себя и мой отряд в Ваше распоряжение и, если обстановка требует, могу выслать немедленно две горные батареи с конным прикрытием. Задачу артиллерии и проводника высылайте. Полковник Дроздовский».

Это был отряд полковника Дроздовского, сформированный им на румынском фронте, который, двигаясь впереди германских войск, стараясь не сближаться с ними, прошел южной стороной России и, обойдя севернее занятый германцами Таганрог, появился в Ростове. Но на следующий день, 25 апреля, под давлением бежавших красных, должен был оставить Ростов и отошел на 15 километров к северо-западу и здесь, узнав от казачьего разъезда о занятии казаками Новочеркасска, двинулся в этом направлении.

В момент тяжелого кризиса защищавших Новочеркасск казаков конно-горные батареи и броневик Дроздовского врезались в ряды красных и открыли пулеметный огонь. Казаки оправились, перешли в наступление, красные бежали, и Новочеркасск остался в руках казаков.

Местные события борьбы казаков и Добровольческой армии против красных с этого момента стали отражаться на общемировой политике. Разбитые германцами и донцами красные отряды от Ростова по железной дороге бежали в сторону Тихорецкой и дальше на Царицын. Добровольческая армия в это время под начальством генерала Деникина тремя колоннами двигалась от Егорлыкской в сторону линии Владикавказской железной дороги. Видя бегство красных частей, войска Добровольческой армии атаковали красных, захватили значительное количество боеприпасов и Деникиным были отведены в исходное положение, отказавшись от полного уничтожения бежавших частей Красной армии. Как объяснял Деникин, «нанесение более серьезного удара по большевистским войскам, которые преграждали путь нашествию немцев на Кавказ, не входило тогда в мои намерения; извращенная донельзя русская действительность рядила иной раз разбойников и предателей в покровы русской национальной идеи»…

Пользуясь этим, части большевиков, которые считали и добровольцев, и казаков, и германцев врагами, как пишет полковник Зайцев, проскочили благополучно на Тихорецкую. Добровольческая армия, выйдя из Ростова в составе четырех тысяч, после понесенных потерь около 400 убитыми возвратилась в Донские степи в составе пяти тысяч, пополнив свой состав кубанцами.

После занятия казаками Новочеркасска, совпавшего с занятием германцами Ростова, и возвращения Добровольческой армии в Донскую область перед Доном встали три основные задачи: 1) немедленный созыв Круга спасения Дона, в котором могли принять участие делегаты лишь освобожденных станиц; 2) установить отношения с германскими властями, выяснить их намерения и договориться с ними; 3) установить взаимоотношения с Добровольческой армией.

28 апреля в Новочеркасск съехались избранные делегаты от освобожденных станиц в составе 130 человек. Состав этого Круга не мог иметь претензии на решение вопросов за все Войско, почему и ограничился в своей работе вопросами организации борьбы за освобождение Дона. Атаманом Войска был избран генерал П.Н. Краснов с предоставлением ему полноты власти по программе, выработанной им самим. По принятой программе полнота верховной власти в области, до созыва общевойскового Круга, принадлежит Кругу спасения Дона, вся же полнота власти по управлению областью и ведению борьбы с большевиками принадлежит избранному войсковому атаману. Кругом спасения Дона были приняты полностью Основные законы Войска Донского, выработанные генералом Красновым. 3 мая Круг разъехался. Основные законы, принятые Кругом, полностью отметали указы большевиков. Восстанавливалась неприкосновенность собственности, и отчуждение недвижимости могло производиться не иначе как за соответствующее вознаграждение. Этим законом казаки Войска Донского закрепляли за собой право на все преимущества, которыми они пользовались, и в начинавшейся борьбе это право могло распространяться на активных борцов против красных и на иногородних, которых принимали в казаки.

Согласно Основным законам, Дон становился самостоятельным государством и той частью России, на которую ложилась историческая задача спасения Москвы от воров и насильников.

Второй неотложной задачей для Дона было урегулирование отношений с германцами, оккупировавшими западную часть земель Войска Донского. Украина также претендовала на оккупированные германцами Таганрог и Ростов.

В Ростов к германскому командованию 27 апреля казаками была послана делегация. Делегация была любезно принята начальником штаба оккупационного корпуса, и германцы дали заверения, что ими будут очищены Аксай и станица Ольгинская, но, чтобы выяснить общие намерения высшего германского командования, предложили казакам войти в связь с главным штабом германской армии в Киеве. 30 апреля в Киев была отправлена делегация в составе четырех человек.

Добровольческая армия, потеряв в Кубанских степях половину состава, своего вождя генерала Корнилова, убитого случайным снарядом под Екатеринодаром, с большим количеством пленных возвратилась в станицу Мечетинскую с настроением, описанным одним из участников кубанского похода: «12 апреля мы узнали от казачьего разъезда, что донцы восстали. Мы скачем на север, опять милое Задонье, Егорлык, Мечетка, Ольгинская, Кагальник, а там Новочеркасск. Душа ликует; в топоте конницы и в скрипе сотен телег и в вое телеграфной проволоки – одна и та же песня: всколыхнулся, взволновался православный, тихий Дон…»

Весть о восстании на Дону воскресила добровольцев; они радостно потянулись на Дон, исхудалые, оборванные, раненые и больные. На Дону они были приняты радушно, раненые и больные были размещены по городам и станицам, снабжены продовольствием, и с ними поделились скудными запасами вооружения, патронами и снарядами… Не тревожимая красными, Добровольческая армия могла спокойно отдыхать в Задонских станицах, формироваться и приводить себя в порядок для дальнейшей борьбы. Занятие Новочеркасска было сигналом для всего Войска, и повсюду одновременно, не имея общей связи, начались восстания в Донецком округе, в Хоперском, и в конце апреля восставшими казаками была очищена станица Усть-Медведицкая.

Но к северу от Новочеркасска, в 60 километрах, прочно держался занятый большевиками угольный район Александро-Грушевска. Для ликвидации этой группы большевиков было направлено шесть пеших и два конных полка при семи орудиях и 16 пулеметах. 26 апреля Александро-Грушевск был казаками занят. Таким образом, главные очаги, занимавшиеся красными на территории Дона, были от большевиков очищены. Оставались не занятыми восставшими казаками станицы Усть-Медведицкого округа, расположенные к северу от линии железной дороги Царицын – Себряково – Поворино, в которых велась агитация изгнанным из Усть-Медведицы Мироновым, войсковым старшиной, принявшим идеологию большевиков.

Целью восставших казаков было освобождение от большевиков земли Войска Донского. Они не имели в дальнейшем намерений вести войну вне пределов своей территории. Точка зрения казачьих масс разделялась и большинством членов Донского правительства. В этой борьбе казаки принимали помощь, откуда бы она ни шла. С этой точки зрения, появление в пределах границ Донской области германских вооруженных сил, не имевших целью оккупацию территории Дона, казаками и атаманом воспринималась в борьбе с большевиками как поддержка союзников.

Другие цели в борьбе с большевиками и в отношениях с германскими оккупационными войсками имели руководители Добровольческой армии. Целью вождей Добровольческой армии в борьбе с большевиками было движение на Москву, а отношение к Германии и ее оккупационным войскам было совершенно враждебным, германцы считались непримиримыми врагами.

Эти резко противоположные политические ориентации между правительством Дона и Добровольческой армией создавали серьезные разногласия. Добровольческая армия, не имея ни средств для ведения войны, ни территории, ни народа за собой, держалась ориентации союзников, забывая простую вещь, что в тяжелой поднятой борьбе необходимо было принимать помощь от сил, находившихся под рукой.

Генерал Деникин и его окружение в плане борьбы с большевиками ставили не одну основную цель – очистку страны от большевиков, занятие Москвы и установление национального правительства, а связывали эту цель с более широким планом великодержавности: цельности территорий Единой и Неделимой России. Исходя из этой идеи, руководители Добровольческой армии считали германцев по-прежнему врагами, с которыми Россия должна была продолжать войну, несмотря на полное отсутствие для этой цели средств. В этом отношении цели генерала Деникина и атамана генерала Краснова принимали форму непримиримости.

Разногласия между Донским правительством и Добровольческой армией возникли не только на политической основе; сложности были и в вопросах командования вооруженными силами той и другой стороны. 27 апреля представители Деникина прибыли в Новочеркасск на заседание правительства, где главными вопросами были: образование будущей власти для борьбы с большевизмом и верховного командования вооруженными силами, а также отношение Донского правительства к германцам в настоящее время и в будущем.

Для Донского правительства становилось ясным стремление Добровольческого представительства подчинить Дон, особенно безоговорочно подчинить вооруженные силы Дона Добровольческому командованию. Претензии командования Добровольческой армии на подчинение не только командования Донской армии, а и на внутреннее управление Доном, на которое не посягало на протяжении всей истории имперское правительство, со стороны Деникина были по меньшей мере донкихотством, точно так же, и не учитывая условий, в которых находилась Добровольческая армия, – имея около пяти тысяч бойцов, из числа которых больше половины было кубанских казаков, не имея территории, ни материальной базы для пополнения и снабжения отряда добровольцев, было донкихотством твердое решение продолжать войну против германцев.

Донским правительством на подобные претензии Добровольческому командованию было отвечено: 1) правление Доном принадлежит выборному атаману; 2) отношение Дона к Добровольческой армии самое дружеское, и Дон окажет Добровольческой армии полное содействие, потребное ей для организации и укрепления ее вооруженных сил, в надежде совместного с ней успешного окончания начатой борьбы с большевиками. Что же касается верховного командования войсками, действующими на территории Дона. то верховная власть принадлежит без исключения только донскому атаману. Что же касается германских войск, появившихся в пределах Дона неожиданно, казаки никаких враждебных действий предпринимать не будут. Ответы войскового правительства Добровольческой армии были для нее совершенно неудовлетворительными, и между Деникиным и атаманом Войска генералом Красновым с этого момента отношения стали натянутыми.

К сожалению, у руководителей Добровольческой армии не было никаких руководящих политических идей в борьбе против большевиков. Объявленная отвлеченная идея Единой Неделимой России служила не прямой цели борьбы с большевиками, а была идеей, отвлекающей от прямой и тяжелой борьбы не только с большевиками, но приводившая к враждебным отношениям со многими попутными борцами против большевизма.

Враждебное отношение Добровольческой армии к Германской армии в этих условиях походило больше на наивную задиристость.

Германцам достаточно было одного полка, чтобы уничтожить силы Добровольческой армии. Таким образом представлять себя как часть «восточного общеевропейского фронта» было тоже не более чем детской забавой. Что же касается связи с союзниками, то генерал Краснов, стоя во главе Дона, имел не меньше оснований и мог в еще большей степени рассчитывать на их помощь, несмотря на его оппозицию в представившейся неожиданно помощи германцев в борьбе с большевизмом. Что же касается предвидения глубокой базы на случай военной катастрофы, то это тогда, безусловно, не входило в соображения и генерала Деникина, что в полной мере подтвердились полностью впоследствии.

Хотя отношения верховного командования к германской армии было непримиримым, тем не менее оно, не имея средств вооружения, слезно молило атамана Краснова присылать Добровольческой армии вооружения, снаряды и патроны, получаемые им от германской армии. Атаман Краснов – по его красочному выражению, – получая от враждебных германцев военное снаряжение, омывал их в чистых водах Дона и передавал часть Добровольческой армии. Кубань была занята еще большевиками. Кубанское Правительство, оказавшись неспособным стать независимым от командования Добровольческой армии, стало искать политическую опору в установившейся на Украине директории и послало к Гетману делегацию. В то же время из Москвы в Киев прибыла советская делегация для переговоров об установлении границ между Россией и Украиной. Переговоры велись на языках русском и украинском при помощи переводчиков. При переговорах присутствовали германцы. В составе советской делегации было 47 человек. В Киеве выпущенный из тюрьмы посаженный туда при новом режиме гетман Дорошенко держался ориентации союзников. Он занимал место председателя Киевской земской управы.

Со стороны Дона атаманом Красновым тоже была послана в Киев делегация во главе с генералами Черячукиным и Свечиным. Но донская делегация, ведя переговоры с Радой, главной целью имела установить переписку атамана с императором Вильгельмом. В решении ближайших вопросов донские делегаты обращались непосредственно к германским властям, причем гетман Скоропадский донцами воспринимался как внешняя декорация, что в действительности для кубанцев в скором времени и подтвердилось.

В переговорах с Радой, гетманом и министром обороны Дорошенко кубанцы игнорировали германцев, и им было послано сообщение, что Кубанская армия от германцев никакого вооружения получить не может ввиду неясной ее ориентации. Все переговоры в Киеве с Радой окончились одним словом «нет», с чем делегация кубанцев и возвратилась. По возвращении делегации в Новочеркасск там было созвано собрание, на котором присутствовал генерал Алексеев. Попросив слова, он напомнил о патриотизме, заявив: «Нам известно, то есть командованию Добровольческой армии, что вы ведете разговоры с гетманом и Радой. За гетманом стоят немцы. Мы с ними говорить не желаем. У нас руки свободнее. Если можно что получить для общей пользы от Украины, берите. Но если с этим будет связана измена Родине, то… смотрите… Россия будет жить. Перед всеми верными сынами она в долгу не останется. Поймет, что было сделано как неизбежное. Но измены, совершенной в этот страшный час, она не забудет… И я, если буду жить, и я вам этого не забуду…» Тамань занималась германцами. Из Мечетинской председатель кубанской Рады привез принятое добровольческой Радой решение идти армии на Кубань. 9–10 июня начинался второй кубанский поход.

 

ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ БЕЛЫХ АРМИЙ ПРОТИВ БОЛЬШЕВИКОВ В 1918 ГОДУ

На территории Кубани Шкуро был собран первый партизанский отряд, располагавшийся в районе города Ставрополя, где заседал Совет, которому был предъявлен ультиматум в том, что «мы не против советской власти, а воюем с большевиками, комиссарами и насильниками». Генерал Деникин с членами правительства Кубани, ехавшими для ознакомления с отрядом партизан, послал генерала, назначенного им губернатором Ставропольской губернии. Занимая территорию, добровольцы производили жестокую расправу с оставшимися после ухода большевиков лицами, имевшими связь с большевиками. Начальником штаба партизанского отряда Шкуро был Слащов, защищавший впоследствии Крым. Отряд был слабый численно, в 3000 человек, но части его носили название бригад и полков.

В ночь с 8 на 9 отряд партизан приблизился к окраинам Ставрополя. В предъявленном ультиматуме было указано: если город не будет сдан, то он подвергнется бомбардировке тяжелой артиллерии, которой в отряде вообще не существовало. Из города прибыла делегация от купцов и рабочих. Город был занят, и в него двинулся слабый отряд, при котором явился и губернатор Уваров. На следующий день явился Шкуро, приступивший к превращению отряда партизан в дивизию.

О деятельности назначенного губернатора сообщает видный деятель кубанской Рады Д.Е. Скобцов. Партизаны отряда Шкуро были раздеты и босы. В Ставрополе оказался большой склад интендантского имущества, которое могло бы быть использовано для партизан. Уваров, губернатор, поставил к складу часовых и запретил трогать интендантское имущество. Шкуро приказал часовых снять, а имущество забрать.

Вторым и официальным актом со стороны губернатора были его приказы. Он отменял все распоряжения и законы Временного правительства и от себя сделал распоряжение: уничтожать преступников на месте и компенсировать помещикам понесенные ими убытки.

В скором времени большевики, получив сведения о незначительности отряда, занявшего Ставрополь, перешли в наступление с трех сторон.

В это время Добровольческая армия двигалась к Екатеринодару. Вступив на территорию Кубани, Деникин издал указ на имя кубанского атамана и правительства, требуя: 1) полного напряжения со стороны Кубани для скорейшего своего освобождения от большевиков; 2) все первоочередные части военных сил Кубани должны входить впредь в состав Добровольческой армии для выполнения общегосударственных задач; 3) в дальнейшем со стороны освобожденного кубанского казачества не должно быть проявлено никакого сепаратизма. Эти указания явно отражали стремление к руководству кубанским войском.

В направлении на Екатеринодар войсками было встречено сильное сопротивление екатеринодарской большевистской группы и части в несколько десятков тысяч, состоявшей из латышей, матросов, венгров, китайцев, оттесненных германцами, наступавшими на Тамань. Вмешательство во внутренние дела Кубани верховного командования Добровольческой армии сказывалось отрицательно даже в незначительных фактах. С очищением Кубани на станциях захватывались большие склады брошенного имущества. Деникин считал, что эта добыча должна принадлежать добровольцам, «и для реализации этой добычи была назначена генералом Алексеевым комиссия»… Комиссию эту составили люди, не связанные ни с местным краем, ни тем более с широкогосударственными идеями. Захваченное имущество служило личной наживе, торговле, большая часть этого имущества погибла. В переговорах кубанской Рады с представителями Добровольческого командования последними высказывалось сомнение, что кубанские части пойдут с добровольческими частями спасать Москву, – вопрос этот для казаков всех войск был общим. Тем более это должно было проявляться среди кубанских казаков, части которых при формировании распределились между добровольческими войсками под командованием их начальников.

Красные под начальством фельдшера Сорокина отступили за Кубань. Вторая часть отступила в сторону Новороссийска и дальше на Черноморское побережье, а оттуда передвинулась и сблизилась с частями Сорокина. По территории Кубани было сосредоточено до 90 000 красных войск при 124 орудиях против 35–40 000 человек добровольцев при 89 орудиях. Станицы все время переходили из одних рук в другие.

Дон был в лучших условиях и совершенно не связан указаниями Деникина. Германская армия воспринималась как реальная сила, содействовавшая избавлению от большевистского господства и террора. Правительство Дона вошло в связь с германским командованием с целью выяснения причин появления их на территории Дона. Переговоры прошли в спокойных условиях. Германцы заявили, что они оккупировать область не собираются, и обещали очистить Ольгинскую и Аксайскую станицы, что точно и выполнили.

Враждебные отношения со стороны добровольческого командования в отношении германской армии даже носили характер не более как наивного задирательства. От германской армии через Киев было Донской армией получено: 11 600 винтовок, 88 пулеметов, 460 орудий, 109 тысяч артиллерийских снарядов, 11,5 миллиона ружейных патронов, из которых было передано в части Добровольческой армии 35 тысяч артиллерийских снарядов и около 3 миллионов ружейных патронов. Но позор мирных сношений с непримиримым противником ложился исключительно на атамана. Несмотря на то что германцы запрещали атаману передавать военное снаряжение Добровольческой армии ввиду ее союзнической ориентации, атаман Краснов обходил эти запреты и продолжал пересылать ей часть получаемого от германцев снабжения.

Генерал Людендорф в своих воспоминаниях пишет: «Донской атаман имел одну главную цель – борьбу с большевиками и видел врагов в Москве, а не державах Согласия. Но все же нам удалось удержать его от всякого открытого перехода на сторону держав Антанты и получить в нем, до известной степени, нашего союзника. Решись мы на войну с Москвой, и он открыто перешел бы на нашу сторону». Ориентация атамана Краснова диктовалась здравым смыслом и единственной целью борьбы с большевизмом. Он не был врагом союзников, но поддерживал мирные отношения и с германцами, от которых в тяжелой борьбе имел непосредственную помощь.

В начавшейся борьбе союзников на территории России, задававшихся целью восстановить Восточный фронт, основными кадрами служили отряды чехов, сформированные русским правительством из военнопленных Австро-Венгрии и Германии. Положение атамана стало тяжелым, когда германским командованием был поставлен ему в категорической форме вопрос: на какой стороне будет Дон, если будет установлен Восточный фронт? Атаман Краснов перенес политику в более широкий план и решил связаться с императором Вильгельмом, которому писал несколько писем не только от Дона, но от предполагавшегося Союза стран Юго-Востока, стараясь тем самым не связывать это с событиями на Западном фронте, имея ближайшую цель – вывести Дон из создавшегося положения. За атаманом были народ, территория, он хотел обеспечить народу спокойное существование и выйти из создавшихся условий тяжелой, непосильной борьбы.

Генерал Деникин возглавлял армию, у которой не было определенной территории, подвластного ему народа и, что еще хуже, – политической идеологии, отвечавшей времени и создавшейся обстановке. С падением монархии русский народ потерял свой государственно-исторический путь. Народ, вся страна оказались на распутье, и требовалось, чтобы кто-то указал народу его путь. Идеи генерала Деникина ориентировали на вооруженную борьбу. Не имея средств для этого, генерал Деникин для вооруженной борьбы требовал подчинения ему казачьих областей Дона и Кубани. В переговорах с Кубанским правительством он имел некоторый успех и, по крайней мере, получил от него право включать в состав добровольцев части кубанских казаков. Совсем другое отношение создавалось с донскими казаками. В переговорах с Донским правительством на поставленный вопрос об отношении к Добровольческой армии и общему командованию представителям Деникина было отвечено: «Приход Добрармии на Донскую землю казаки горячо приветствуют и видят в ней кадры будущей русской армии, с каковой казаки, надо надеяться, совместными силами закончат победоносно борьбу с большевизмом.

Что касается Верховного командования, то таковое на территории Донского Войска должно принадлежать только Войсковому атаману, а до его избрания – походному атаману». Расхождение это привело к тому, что Дон потребовал возвращения всех донцов из Добровольческой армии. Отношения между Доном и Добрармией стали, как пишет полковник Зайцев, не союзными, а отношениями попутчиков. Расхождение в ориентациях еще больше обостряло взаимоотношения. Идея, далекая от своего осуществления, сталкивалась с государственной ориентацией окраин страны.

После возвращения в Донские степи с окончанием первого кубанского похода руководителями Добрармии генералами Алексеевым и Деникиным была объявлена политическая декларация следующего содержания:

I) Добровольческая армия поставила себе целью опасение России путем создания сильной, патриотической и дисциплинированной армии и беспощадной борьбы с большевиками, опираясь на все государственно мыслящие круги населения.

II) стремясь к совместной работе со всеми русскими людьми, государственно мыслящими, Добровольческая армия не может принимать партийной окраски;

III) вопрос о форме государственного устройства является последним этапом и станет отражением воли русского народа после освобождения его от рабской неволи и стихийного помешательства;

IV) никаких сношений ни с немцами, ни с большевиками. Единственное приемлемое положение: уход из пределов России первых и разоружение и сдача вторых.

«Программная идея, – говорит полковник Зайцев, – слишком левая для офицерства Добрармии и правая для боровшихся с большевизмом окраин. На кого же, – спрашивает указанный автор, – опирался Деникин?»

С занятием Новочеркасска, установлением твердой власти начиналось освобождение Дона. По территории Дона двигались эшелоны красных войск, бежавшие на восток, растянувшиеся по линии железной дороги от Поворино до Царицына. Донская территория разделялась этим движущимся потоком на северные и южные округа. На эти эшелоны были направлены части донских казаков – со стороны Поворино в тылы и со стороны Чирской – отряды генерала Мамонтова. Мосты через Дон казаками были взорваны, требовали починки, в то же время казаки наседали, что приводило к отчаянному сопротивлению красных.

Железнодорожная линия была очищена от красных в июне месяце, южные и северные округа были соединены, и отряд южных округов 22 июня вышел в станицу Усть-Медведицкую. Одновременно с освобождением железнодорожной линии шло освобождение и западных округов, и в июле, после изгнания большевиков из Хоперского округа, вся территория Дона была освобождена от красных.

 

БЕЛОЕ ДВИЖЕНИЕ В СИБИРИ. 1919 ГОД

Ко времени правления адмирала Колчака Сибирь и Дальний Восток в административном отношении представляли прямое наследие Временного правительства во всех видах, начиная от князя Львова и кончая бежавшим Керенским. Во главе управления областей стояли ставленники защитников завоеванных революционных достижений, разрушившие управление страной и армией, предавшие Россию большевикам. Ярким примером деятельности этих представителей, социалистов и общественных деятелей всех оттенков, было Уфимское правительство. Поднявшееся население Поволжья начало успешную борьбу против большевиков, но в освобожденных местах управление в восставших районах оказалось в руках бежавших осколков Временного правительства, возглавляемых ближайшим сотрудником Керенского Авксентьевым. В состав этих правителей вошли и члены разогнанного большевиками Учредительного собрания, эти наследники и участники разрушительной деятельности, образовав правительство, они проводили ту же деятельность в областях, поднявших борьбу за свободное существование Приволжского края. При организации вооруженных отрядов они не допускали власти Командного состава, военной дисциплины и всех отличий, напоминавших армейскую организацию. Существовавшие боевые отряды поддерживались исключительно командным составом, не допускавшим в частях пропаганды этих общественных деятелей.

На Дальнем Востоке Владивосток превращался в центр иностранных десантов и был в полной власти союзников. Владивосток был очищен от большевиков при помощи японцев, чехов под начальством генерала Дитерикса. Было создано правительство из эсеров и случайных офицеров из высадившихся незначительных войсковых частей союзников. Прибывший туда отряд русских офицеров был обезоружен. Из Харбина во Владивосток прибыл генерал Хорват и объявил себя правителем Дальнего Востока.

За Волгой, на Урале и в Сибири, борьба с большевиками развертывалась в масштабе, соответствующем необъятным восточным пространствам.

Сибирь по территориальному пространству превосходила территорию европейской России в несколько раз. Особенностью сибирского населения было то, что оно не знало крепостного права, там не было крупных помещичьих земель, стеснявших владения крестьян, и не было земельного вопроса, как у крестьян европейской части, требовавших его разрешения в ходе революционного процесса. Количество пригодной для земледелия земли не могло вызывать никаких социальных причин для недовольства. Примером могло служить уральское казачество, которое вплоть до революции не знало земельного раздела на личные участки, и каждый казак мог пользоваться размером участка земли по собственному желанию и по способности его обработать.

Не существовало никакой административной и экономической эксплуатации населения уже потому, что центры административного влияния распространялись вдоль линии железнодорожного сибирского пути, потому на внутренний быт провинций, лежавших в удалении от линии железной дороги, такое влияние не распространялось. Распространявшаяся тревога, возникшая вследствие революции, мало проникала в пределы сибирской провинции, распространителями сведений о ней являлись возвращавшиеся с фронта солдаты и проникавшие иногда в провинцию агитаторы. Никаких экономических и социальных вопросов на местах не существовало, и народу нужен был только порядок и возможность спокойного существования. При таких патриархальных условиях революционная пропаганда могла иметь успех лишь при насилии и принудительных мерах. Административное влияние как в дореволюционное время, так и после распространилось вдоль линии сибирского пути, и первый революционный центр Временного правительства был образован в Иркутске. Но в ноябре 1917 года после вооруженного сопротивления отряда офицеров и молодежи правительство социалистов было свергнуто и к власти пришел Совет народных комиссаров. В противовес власти комиссаров в секретном порядке было созвано собрание, объявившее автономию Сибири, не признававшее советской власти, и решившее создать общесибирскую власть в составе представителей всех социалистических партий, включая и большевиков. Большевики отнеслись к этой идее отрицательно, и собравшиеся в Томске разных толков социалисты около 150 человек были арестованы. Но часть их, собравшись негласно, самочинно образовала временное правительство, и избрано было 16 министров и четыре помощника, или заместителей министров. Событие это представлялось не контрреволюционным фактом, а той же игрой, которая велась в свое время и в Петрограде.

Избранные десять из двадцати министров пробрались во Владивосток. В июне месяце казаки, добровольцы и отряд чехов очистили от большевиков весь сибирский железнодорожный путь от Челябинска до Иркутска. Избранные в подполье министры использовали положение и объявили себя представителями Временного сибирского правительства. Но оказалось немало и других претендентов на власть, и между партиями началась непримиримая борьба, в результате которой преимущество утвердилось за властной структурой, образовавшейся в Омске, опиравшейся на вооруженные силы, преимущественно на части уральских и оренбургских казаков. Омск превратился в центр противобольшевистской борьбы и насчитывал около 40 000 войска, среди которых половина была казаков. Кроме этих частей, в Забайкалье под начальством атамана Калмыкова было Уссурийское казачье войско. Забайкальское и Уссурийское казачьи войска оказались под покровительством и при поддержке японцев, по сведениям большинства участников местных событий, проявлявших в отношении русских наибольшую корректность и понимание происходивших событий.

Первоначально образование вооруженных сил для борьбы против большевиков строилось на принципе добровольности, но в августе была объявлена мобилизация молодежи 19–20-летнего возраста, в итоге армия насчитывала 200 000 человек. Все сибирское крестьянство, до стариков включительно, шло в армию. Прикрываясь частями казаков-добровольцев, Сибирская армия могла произвести организацию и подготовку армии мобилизованных.

Добровольческая армия генералов Алексеева и Деникина, получив сведения о развертывавшихся событиях борьбы против большевиков в Сибири, отправила в Сибирь делегацию для ознакомления и установления связи. Но, посланный, переслав Деникину сведения об образовании вооруженных сил Сибири, сам предпочел остаться на Дальнем Востоке, получив при правителе – генерале Хорвате портфель военного министра при не существовавшей в его распоряжении армии. К августу месяцу 1918 года на Западном фронте Сибири были развернуты три армии, насчитывавшие в составе до 120 000 человек. Части войск распределены были в три армии: Сибирская, или Северная, под начальством Гайды, порвавшего с чехами и произведенного адмиралом Колчаком в генералы; Западная под начальством генерала Ханжина и Южная под начальством атамана Оренбургского войска генерала Дутова. Кроме этих армий, на внутреннем фронте, Ташкентском, в Забайкалье и Приморской области действовали отряды, насчитывавшие от 15 до 20 000 человек, состоявшие преимущественно из казачьих частей и местного населения.

Против войск Сибирского фронта красные имели на Камо-Волжском фронте от 80 до 100 000 человек.

Одним из важных событий борьбы против красных на Камо-Волжском фронте был по инициативе полковника Каппеля захват Казани, где было взято ценностей государственного казначейства с золотым государственным запасом в 65 с половиной миллионов золотых рублей и на 110 миллионов кредитных и других ценных бумаг. Это дало Сибирскому правительству прочную финансовую базу.

Борьба армий Западной Сибири с красными велась с переменным успехом.

Уральские казаки, отбросившие красных, вели бои от Астрахани до Новониколаевска, занимая фронт протяжением в 500–600 верст. В сентябре 1918 года обстановка на фронте западных армий стала складываться в пользу красных. Усилив войска насильственной мобилизацией населения, 9 сентября они заняли Казань, 12 – Симбирск, и 10 октября ими была занята Самара. Разложившаяся чешская армия, двигаясь на восток в сторону Владивостока, захватила весь подвижной железнодорожный состав, вместе с тем поглощая большое количество продуктов и совершая грабежи по пути движения, увозила несметное количество награбленного во время войны имущества. К рождественским праздникам красными была взята Уфа, но в то же время Северной сибирской армией 24 декабря была взята Пермь, где были захвачены склады военного снабжения, послужившие пополнением вооружения для армии.

Несмотря на этот успех, сибирские армии стали отходить на восток и занимать проходы Уральских гор, где армии должны были пополниться, привести себя в порядок и подготовиться к весеннему наступлению.

 

ВЫБОРЫ ВОЙСКОВОГО АТАМАНА НА ДОНУ, ОРГАНИЗАЦИЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА, АРМИИ И ПРОДОЛЖЕНИЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В 1918 ГОДУ

К июню месяцу 1918 года Донская армия состояла из призванных в войска казаков от 21– до 45-летнего возраста и исчислялась в 39 000 бойцов при 93 орудиях, 281 пулемете, нескольких аэропланах и бронеавтомобилях, преимущественно отбитых у красных.

К июлю месяцу советская власть принялась за правильную организацию Красной армии. При помощи привлеченных в нее офицеров генерального штаба и кадровых офицеров разрозненные советские отряды и боевые организации были сведены в войсковые соединения: полки, бригады, дивизии и корпуса с поставленными на командные посты высшего управления специалистами военного дела. Донской армии приходилось вести бои уже с организованным в военном отношении противником.

После того как на Волжско-Уральском фронте войска белых были потеснены, красные стали перебрасывать часть войск на Донской фронт. К августу месяцу против Донской армии было сосредоточено более 70 000 бойцов, 230 орудий при 450 пулеметах. Почти двойное превосходство в силах противника создавало тяжелое положение для Дона. 16 августа после освобождения территории Дона от большевиков в Новочеркасске был созван Большой Войсковой Круг от всего населения Дона. Состав Круга на 80 % состоял из простых казаков, незначительной части средней интеллигенции и части общественных деятелей. Заседание Войскового Круга было открыто речью войскового атамана генерала Краснова. На Круге с первых же заседаний открылась оппозиция атаману Краснову, имевшая корни в Добрармии. Атаману ставились в вину его дружеские отношения с германцами, стремление к твердой самостоятельной власти и самостийности, не признающей претензий командования Добровольческой армии на роль представителей общероссийской власти.

После разъяснений атамана Краснова о деятельности войскового правительства Кругом ему было вынесено полное доверие. 26 августа были произведены выборы атамана, и генерал Краснов был переизбран на пост атамана 234 голосами из 338. 27 августа в Персияновке был атаманом произведен парад молодой армии, в котором приняли участие семь пеших батальонов, 47 конных сотен, семь батарей и эскадрильи аэропланов. После парада, произведшего сильное впечатление на представителей Войскового Круга, атаман Краснов из генерал-майора, через чин, был произведен в генералы от кавалерии.

Однако в окружении атамана одиозным лицом являлся один из ближайших его помощников, начальник войскового штаба, произведенный им из штабс-капитанов в генералы, И.А. Поляков. Поляков в своих записках сообщает, что к нему приходили члены Войскового Круга и говорили ему, что он не казак по происхождению, не кончал Военной академии, и все неудачи, случавшиеся на фронте, приписывали его деятельности. По предложению атамана Краснова было вынесено постановление, что казачьи части в борьбе с большевиками должны вести бои и вне пределов Дона. Таким образом, война против большевиков не ограничивалась лишь защитой от красных границ Дона, но ставила целью очистку от большевиков и ближайших к границе Дона территорий. Главные угрозы для территории Дона шли со стороны красных с северо-восточной и северо-западной стороны. Для успешной обороны необходимо было занять железнодорожные узлы и города: Царицын, Камышин, Поворино, Борисоглебск, Новохоперск, Калач, Богучар. Главной целью армии было поставлено занять два крайних пункта: Царицын и Богучар, на остальных вести оборонительные бои. Богучар был занят, Царицын был обложен, но взять его к концу года не удалось. Дальше в сторону Москвы атаман Краснов предложил генералу Деникину выдвинуть Добровольческую армию к северу от границ Дона, обещая ему помощь всеми полками молодой армии, – генерал Деникин отказался. Принятое атаманом Войскового Круга решение вести войну вне пределов Дона дало повод вести пропаганду со стороны красных, и в частях казаков стали распространяться сведения, что атаман и правительство толкают казаков на чуждые им завоевания вне пределов Дона, на овладение которым большевики и не посягают.

Среди казаков чувствовались усталость и одиночество в борьбе против необъятной России. Казакам хотелось поверить, что действительно большевики территории Дона не тронут и, следовательно, с ними можно договориться. Среди казаков, сражавшихся на фронте, снова назревал психологический перелом в пользу примирения с большевиками. Казаки резонно рассуждали: «Мы свои земли освободили от красных, дальнейшую борьбу против них пусть ведут русские солдаты, а мы можем лишь помочь им». Для полевых работ на Дону требовались рабочие руки, и в силу этой необходимости пришлось освободить старшие возрасты и распустить их по домам, что сильно отразилось на численном составе армии и ее боеспособности.

После того как генерал Деникин отказался выдвинуть Добровольческую армию к северу от территории Донской области, возник вопрос об организации армии, которая могла бы вести борьбу против красных, из населения пограничных русских губерний.

Атаман Краснов решил использовать организацию, созданную союзом «Наша Родина», находившуюся в Киеве. Гетман Скоропадский, в целях обеспечения границ Украины, охотно давал средства на организацию русской армии на территории Воронежской губернии. Организации этой армии обещали помочь и русские банки. Армия эта получила название «Южной армии». В состав этой армии, кроме крестьян Воронежской и Саратовской губерний, должны были войти и части астраханских казаков, управлявшихся атаманом князем Тундутовым. Таким образом, средства и люди для Южной армии находились, необходимо было найти командный состав, способный для этой роли, но еще больше младший офицерский состав. Верховное командование было предложено генералу Деникину. Но Деникин увидел в этом деле умаление его достоинства, во-первых, потому, что армия должна была формироваться на границах Донской территории, и, во-вторых, что идея эта осуществлялась при содействии гетмана Украины, которого он не признавал из-за союза его с германцами.

В Екатеринодарской печати, контролируемой Добровольческой армией, началась враждебная кампания, офицеры, годные для командования, не отпускались, хотя это большого значения иметь не могло, потому что пополнение Добровольческой армии тоже велось офицерами, бежавшими через Украину. Организация оказалась непреодолимым препятствием. Выбор для возглавления Южной армии был остановлен на бывшем командующем Юго-Западным фронтом Великой войны генерале Иванове, находившемся в то время не у дел и мало пригодном для организации такого сложного дела, как формирование сил для борьбы против большевиков в южных русских губерниях, где существовал в самых острых формах земельный вопрос. Крупные землевладельцы в этих губерниях были уничтожены, усадьбы разграблены, земли их были разделены между крестьянами. Поднимая их на борьбу с большевиками, нужно было начинать с признания за ними права на захваченные в процессе государственной анархии помещичьи земли. Но в расчеты не только организаторов Южной армии, но и генерала Краснова такое решение ни в коем случае не могло входить. Наоборот, в губерниях, ближайших к территории Дона, население которых и должно было поставлять кадры для формирования Южной армии, назначены были губернаторы. Но мало того, что Воронежская и Саратовская губернии ставились в административном отношении под одну из наиболее одиозных форм старого режима, но назначенные губернаторы, совершенно не понимая ситуации, вели себя в предоставленных им областях как бесконтрольные владыки. Появляясь в местах своих назначений, требовали от населения пышной встречи не только для самих, но и для жен; комфорта и обслуживания, соответствующего престижу старых губернаторов.

Организация союза «Наша Родина» из Киева была перемещена в Чертково-Кантемировку. В распоряжении этой организации, располагавшей необходимыми денежными средствами, казалось бы, недостатка в выборе для командных и административных должностей кандидатов не должно было быть, тем более что в городах Украины было сосредоточено все, что могло спастись из Петрограда и Москвы. Но, к сожалению, масса эта, горевшая ненавистью к большевикам, в подавляющем большинстве оказывалась непригодной для активной деятельности и страдала общей для всех масс болезнью – страхом ответственности за проявление какой-либо инициативы. Организация Южной армии свелась к образованию некоторых частей из военнопленных красноармейцев, забираемых казачьими частями на границах губерний. Формирование это окончилось с событиями, связанными с окончанием войны на Западном фронте и уходом германской армии из пределов России.

Но одновременно с организацией Южной армии намечался более широкий план борьбы с большевиками. План этот возник с первых дней начавшейся борьбы между казачьими областями юго-востока и народами Кавказа, что привело к образованию Союза народов юго-востока. Идея Союза нашла более широкое обоснование после встречи атамана Краснова и гетмана Скоропадского, по мысли которого намечалась организация для борьбы с большевиками всего юга России: Украины, Дона, Кубани, Добровольческой армии, Терека, Грузии и Крыма. Посредником в переговорах с этими областями и Добрармии уполномачивался атаман Краснов.

Атаман Краснов обратился с письмом к руководителям Добрармии, доказывая необходимость создания русских сил для внутренней борьбы и на то, что нельзя рассчитывать на помощь союзников, кто бы они ни были: германцы или бывшие союзники. Разделяя некоторые положения, предлагаемые атаманом для организации русской армии, Деникин всех принимал, во-первых, потому, что идея исходила от донского атамана, не желавшего подчиниться Деникину с Войском, во-вторых, потому, что отражала планы самостийничества казачества, стоящие в противоречии с идеей единой и неделимой России. Предложение атамана принято не было. Таким образом, политические идеи, намечавшие более широкие возможности для борьбы против большевиков, главным образом благодаря отрицательному отношению генерала Деникина, не могли осуществиться.

Бои на границе Донской области к концу июля сосредоточились вокруг Царицына. Усыпляя казаков пропагандой бесполезности борьбы их вне границ Дона, большевики сосредоточили большие силы на Восточном Донском фронте. Наступление большевиками повелось в трех направлениях по линиям железных дорог, и им удалось на северо-восточном участке фронта проникнуть на территорию Дона на 40–50 верст. Но они не имели пока успеха на Северо-Западном фронте. В сентябре месяце на границы Усть-Медведицкого и Хоперского округов большевики подтянули подкрепления до 40 000 человек и 110 орудий. Сосредоточенные против Дона войска были хорошо снабжены и вооружены. Перед наступлением их объезжал Бронштейн и убеждал в необходимости очистить Дон от белогвардейцев и забрать у казаков хлеб и уголь. И все-таки превосходящие силы красных были отброшены из пределов донских станиц, и донские полки продвинулись на расстояние 12 верст к Камышину. Большой успех казачьи полки имели и на Хоперском фронте.

Занятие красными станиц казачьих областей сопровождалось плановым террором и уничтожением казачьего имущества. Тяжелой проблемой для атаманов стала перегруппировка казачьих сил – казаков надо было расположить каждого в своем округе, чтобы в случае захвата родной станицы красными он мог защитить свой дом, своих детей; естественно, что при наличии фронта в 800 верст трудно было защищать участок фронта в другом направлении, когда их жилища подвергались опасности захвата красными. Поэтому главным соображением командования было держать полки непосредственно в районах, где можно было защитить казачьи станицы и хутора при необходимости. Первое наступление красных было отбито, и они были отброшены к Камышину и на линию Нижней Волги.

В ноябре месяце для Дона произошли исключительно неблагоприятные события общеполитического характера. Германия была на Западном фронте разбита, император Вильгельм отрекся от престола, и германские войска покинули Россию. На Украине после их ухода остались огромные запасы военного имущества. С уходом германских частей с границ Дона и Украины положение Дона осложнялось в двух отношениях: армия лишалась пополнения вооружением и военным снабжением, и открывался на сотни верст фронт со стороны запада. Для командования Красной армии открывались широкие возможности для использования сложившихся условий: разбить части Донской армии и затем уничтожить Добровольческую армию. В то время когда Добровольческая армия в течение лета вела борьбу по очищению Кубанской области от армии фельдшера Сорокина, Донская армия обеспечивала ее деятельность на всех фронтах против красных от Царицына до Таганрога. Донская армия, в течение лета 1918 года насчитывавшая 65 000 бойцов, понесла потери 40 % казаков и 70 % офицерского состава. Причем на фронте в войсковых частях были все до 52-летнего возраста, для пополнения частей никаких кадров не было. Количественное превосходство красных, обширное фронтовое пространство во время Гражданской войны не давали возможности казачьим полкам покидать фронт и уходить в тылы на отдых. Казаки находились в постоянном боевом напряжении. Уставали не только люди, но изматывался и конский состав. Тяжелые условия и отсутствие соответствующей гигиены начинали вызывать заразные заболевания, в войсках появился тиф. Поезда перегружены были ранеными и больными, где здоровые и раненые заражались через распространившуюся тифозную вошь, результатом были переполненные госпитали и большая смертность. Снаряжение и питание для армии подвозили женщины, девушки и подростки, даже дети. Подвоз необходимого для войск совершался без конвоя и охранения. Обратно этими же подводами отправлялись в тыл раненые, больные и убитые для похорон в родных станицах и хуторах. С уходом германцев фронт увеличился на 400 верст. Противник взял Донскую территорию в клещи. Советская власть перебросила против Донской армии силы, превосходившие ее в три раза. Резервов на Дону не было, к тому же с Кавказского фронта, от Ставрополя к Царицыну, вышла конная дивизия Жлобы, появившись на фланге и в тылу Донской армии, ведшей упорную борьбу против гарнизона в 50 000, занимавшего Царицын.

Добрармия, отдохнувшая и пополненная на Дону преимущественно кубанскими казаками и частью добровольцев, при выходе из Мечетинской станицы имела в составе в июне 1918 года 8 с половиной – 9 тысяч человек пеших и конных бойцов при 21 орудии. Против нее было две группы красных. Со стороны линии железной дороги Великокняжеская – Тихорецкая – Автономово одна и со стороны Ростова – Кущевки – Тихорецкой – армия кубанского фельдшера Сорокина. Состав этих групп красных исчислялся в 60 000–70 000 человек при 100–110 орудиях. Вся область Кубани пересекалась двумя железными дорогами: Ростов – Владикавказ и Новороссийск – Царицын. Кубанская область занималась красными и переживала жестокий террор.

9 июня части Добрармии начали расходиться в разных направлениях. Удар был направлен на линию железной дороги Торговая – Тихорецкая, которая на всем протяжении была занята, захвачена была и станция Шаблиевка севернее. После занятия Добрармией линии железной дороги красные части Северного Кавказа оказались отрезанными от сообщения с Россией, а центральная Россия была отрезана от хлебных районов Кубани, Ставропольской губернии и Дона и от кавказской нефти. В бою под Шаблиевкой Добрармия понесла тяжелую потерю – артиллерийским снарядом с отходившего бронепоезда красных был убит один из блестящих командиров, профессор Военной академии генерал Марков. Дальнейшими операциями Добрармии были очищение от красных Задонья, или Сальских степей, и расширение позиций по линии железной дороги в сторону Царицына. Перед отступлением из Великокняжеской красные навстречу белым пустили никем не управляемый бронепоезд, обвязанный гранатами и облитый керосином, с белым флагом на крыше. Увидя летящий навстречу с белым флагом бронепоезд, машинисты бронепоезда белых на миг опешили, но, быстро сообразив, они прямым попаданием сбили бронепоезд красных с рельс, Великокняжеская станица была взята.

После занятия Великокняжеской Добрармия повернула в южном направлении, а Великокняжеская была занята казаками. Продвигаясь в южном направлении, части белых встречали сопротивление красных, поддержанных бронепоездами. Недостаток вооружения и бойцов Добрармии восполнялся воодушевлением и лихостью. По открытому полю, под ураганным всех видов огнем офицерские роты, поражая воображение противника, двигались стройными цепями и гнали в десять раз превосходившие по численности войска красных. Удачные бои, сопровождавшиеся захватом большого количества пленных, поднимали настроение в кубанских станицах, и казаки начинали браться в массе за оружие. В скором времени была взята во всех отношениях важная железнодорожная станция Тихорецкая. В боях за это время Добрармией были взяты бронепоезда, бронеавтомобили, много орудий и военного снаряжения и была разгромлена 30-тысячная группа красных. Северокавказская группа красных оказалась совершенно отрезанной от Царицына, и организованная большевистскими комиссарами Северо-Кавказская республика попала под угрозу ликвидации. Состав Добрармии, несшей большие потери, пополнился большим количеством кубанских казаков, добровольцами, прибывавшими со всех сторон, людьми от частичной мобилизации населения. Сделана была первая попытка организации частей из пленных красноармейцев. С приближением к территории Кубанской области генерал Деникин в письменной форме поставил кубанскому атаману условия, выразившиеся в следующем: «Ввиду вступления в станице Новопокровской на территорию Кубани: 1) необходимо полное напряжение сил Кубани для скорейшего ее освобождения; 2) все первоочередные части должны входить и впредь в состав Добровольческой армии для выполнения общегосударственных задач; 3) в дальнейшем со стороны освобожденного кубанского казачества не должно быть проявлено никакого сепаратизма». Генерал Деникин ставил непременным условием Кубанскому правительству то, что ему не удалось на Дону.

Необходимость единого командования всеми силами, боровшимися против большевиков, сознавалась всем командным составом, и людям, мало-мальски разбиравшимся в общерусской обстановке, было ясно, что только общие усилия незначительных противобольшевистских сил, при полной пассивности русского народа, могут привести к благополучным результатам. Но пост командующего связывался с качествами кандидата, общим планом, поставленным им, целями борьбы и его отношением ко внутреннему быту основного населения, на которое ложилась в основном главная тяжесть борьбы, т. е. к населению казачьих областей и населению многих других областей, которые с распадом общегосударственной власти, захватом власти большевиками временно, на основе местных обычаев, сохраняли местный быт. Кроме того, необходимо было вождю Белого движения учитывать и общероссийскую обстановку, сложившуюся в революционном процессе. Понятно было недовольство порядками, установленными разного вида временными правительствами, приведшими Россию к власти большевиков и полной разрухе, но их надо было признать, так как с этими анархическими порядками были связаны события, с которыми не считаться было нельзя, и идти против них означало ставить против себя все русское крестьянство. В центре революционного хаоса, создавшегося в процессе бесправия, стоял земельный вопрос, разрешенный на местах не только без противодействия, но и при полном поощрении временных правителей, а именно – безвозмездный захват земель крупных землевладельцев. Система крупного землевладения на Руси, сложившаяся в условиях исторической необходимости, требовала коренного изменения и служила больше полустолетия темой общественных рассуждений и еще больше – прекрасной темой развивавшейся пропаганды. Правительство, не располагавшее никакими средствами управления страной, представило земельный вопрос на разрешение на местах. Помещичьи владения были разрушены, земли захвачены крестьянами, и они уже владели ими, засевали и ждали, чтобы незаконный захват был узаконен установившимся в стране правительством, которым крестьянство совершенно не могло считать власть большевиков. Не подняв крестьянскую массу на борьбу против большевиков, можно было рассчитывать только на военное превосходство, поставить кратчайшей целью, не отвлекаясь на посторонние, может быть, имеющие и важное в государственном отношении значение, – занятие Москвы. К сожалению, ни один из вождей Добрармии, претендовавших на роль вождей в общероссийском масштабе, гибкостью и диалектической философией не обладал. Диалектика большевиков, которые, чтобы удержать власть, отдали германцам больше трети территории и население европейской России, конечно, примером служить не могла, но претензии Деникина на роль вождя Единой и Неделимой могли быть только смешны, когда перед ним стояла ближайшая основная цель – атака Москвы, требующая не отвлекаться посторонними вопросами, сколько бы они ни казались противогосударственными с теоретической точки зрения. Отказ атамана Краснова подчинить Деникину управление Донской областью Деникиным был понят не только как личное тщеславие атамана Краснова, но и скрытая в этом самостийность казаков. Эта по большому счету преступная политика белых вождей, которая приведет их к такому неслыханному поражению, составила основную их политическую идею, и все части Русской империи, оказавшиеся в условиях государственного бесправия, стремившиеся ввести собственными силами у себя свой бытовой порядок, считались врагами Белого движения. Местные власти его не признавали, и против них, как не признававших авторитета руководителей Белого движения, с первых дней борьбы Деникиным стали посылаться карательные отряды. Военные усилия распылялись, значительные силы отвлекались от главной цели, основные части населения не только не включались в борьбу, но становились его противниками. Первым поводом для столкновения было требование генерала Деникина кубанскому атаману «напрячь все силы войска», не считаясь с тем, что Кубанское войско имело население, территорию и необходимость обработки земли и сбора хлеба. Следовательно, как и на Дону, при общем военном напряжении необходимо было в какой-то степени думать и о местных, не менее важных нуждах. Войско Донское, ведя общую борьбу и имея самые дружеские отношения с Добрармией, во внутренней жизни само решало вопрос распределения людей; фронт требовал большого количества мужского населения, но приходилось считаться и с требованиями внутренних работ, и нередко из частей отпускались на известные сроки казаки, находившиеся на фронте. По миновании необходимости в домах они снова посылались в части. То же было сделано и Кубанским правительством – они освободили известные возрасты от мобилизации, и генерал Деникин увидел в этом «опасные психологические предпосылки, принцип суверенности».

Наряду с претензиями на управление большими казачьими областями генерал Деникин с грустью писал об организации снабжения его армии. Армия питалась за счет кубанского населения, Кубанское правительство оплачивало все расходы по снабжению Добровольческой армии, которая на снабжение питанием жаловаться не могла. По законам военного времени Добровольческая армия присвоила право на все имущество, захватываемое у большевиков, грузы, идущие в части красных, право реквизиции и другое. Для учета и распределения этого имущества генерал Деникин под руководством генерала Алексеева организовал комиссию из общественных деятелей военно-промышленного комитета. Деятельность этой комиссии шла таким образом, что значительная часть грузов портилась, частью расхищалась, среди членов комиссии шла ругань, комиссии организовывали и переорганизовывали. На возмущенное замечание одного из членов, что комиссия составлена из лиц в большинстве не подготовленных, бесполезных и даже вредных и невежественных, защищавший эту организацию ответил: «Но разве Вы вчера родились и не знаете, что, к сожалению, на одного честного человека приходится тысяча негодяев».

В итоге комиссия из многомиллионной добычи с трудом могла извлечь прибыли на один миллион. «В общем итоге деятельность интендантства и общественных элементов, – повествует генерал Деникин, – в армии создавала впечатление, что запасов всякого рода – великое множество, но до войск они не доходят». Другими средствами пополнения казны Добрармии были контрибуции, налагаемые на те селения, которые проявляли к ней враждебные действия. Контрибуции налагались в размере, соответствующем количеству населения, от 50 тысяч до 2 с половиной миллионов – это вряд ли могло содействовать привлечению населения на сторону белой армии. По опыту можно сказать, что на территории Донской области большинство сел с иногородним населением было враждебно казакам, открыто проявляло склонность к большевикам, но ни правительство, ни местные власти никогда не думали налагать на них контрибуцию.

Задача Добрармии ограничивалась исключительно военным командованием и при ней не было создано никакого правительственного органа. Объяснялось это тем, что военные вожди, не имея в плане борьбы конкретных политических целей, не могли указывать и политику власти на местах, не в силах разобраться в спорах и противоречиях освобожденного местного населения. Между прочим, для генерала Деникина, видимо, было непонятно, почему Кубанское правительство, освобождая область, ставило на места правителей тех же лиц, которые были и при большевиках, переименовывая их из комиссаров в атаманы. Он не понимал того, что деловые качества каждого казака определялись местными жителями, к которым принадлежал и бывший при советской власти комиссар. Многое в казачьей жизни так резко отличалось от уклада северной России, что понять все это пришлому человеку было невозможно. В освобожденной Ставропольской губернии генерал Деникин для внутреннего управления признал все законы, изданные до 25 октября 1917 года, т. е. до большевистского переворота. «Восстановлен был, – как пишет генерал Деникин, – суд, сельские и волостные власти, уездные, потом губернские учреждения. Во главе Ставропольской губернии был поставлен губернатор… Но первые шаги оказались неудачными, – делает заключение автор. – В то же время, – продолжает генерал Деникин, – Кубанское правительство в пределах своих областей восстанавливало автоматически станичные и окружные органы; кое-где в станицах перевыбрали правление и атаманов, а в большинстве остались прежние, сменив лишь ненавистное казачеству наименование “комиссар”». Генерал Деникин, как уже говорилось, не уяснил причин такого легкого восстановления порядка власти на местах в казачьих областях, порядка, существовавшего столетия и лишь нарушенного революцией. Но в политике казачьих областей появился новый порядок как вывод из практики предыдущего 1917 года – отношение казаков к иногородним. Казаки попытались привлечь к совместной работе по защите областей, на правах паритета, иногороднее население, но это оказалось неосуществимым. Иногородние, почувствовав поддержку большевиков и свою силу, заявляли претензии или на господствующее положение на местах, или отказывались от совместной борьбы с казаками против большевиков. Освобождая станицы от большевиков в 1918 году, казаки отказались от своих иллюзий привлечь к общей борьбе иногороднее население и не привлекали его к местному управлению. Из сведений генерала Деникина можно сделать заключение, что при первом же соприкосновении с организацией гражданской власти в освобожденной русской губернии он оказался совершенно не способным на это; отсюда можно сделать только одно заключение – командующий Добровольческой армией был, несомненно, талантливым военным, патриотом и достойным человеком, но не обладал талантом государственного деятеля, – общественное устройство освобожденных губерний вызывало у него массу нерешаемых проблем, но при этом он все время думал об устройстве всей освобожденной от большевиков Единой и Неделимой… Тылы его немногочисленной армии тоже были сплошные «черные стороны жизни», с которыми справиться его штабу оказалось не под силу. Однако, не будучи в состоянии навести порядок в начинавших освобождаться от власти большевиков первых областях, генерал Деникин оставался непримирим к местным казачьим порядкам, так легко восстанавливаемым казаками, и попутно к многим местным областным национальным организациям, жившим в дореволюционное время своими местными особыми обычаями, – последние им зачислялись во враждебных «самостийников», и против них принимались карательные меры.

Генерал Деникин и во время Гражданской войны, и в эмиграции много размышлял о совершенно необъяснимом (с его точки зрения) распространении большевизма, «…эпидемическое распространение русского большевизма, – писал он, – в формах, быть может, более слабых, иногда мало заметных, поражало, тем не менее, морально широкие круги, ему чуждые и враждебные…».

На это можно возразить, что распространению большевизма со дня отречения Государя не только не было никакого противодействия, но, наоборот, оказывалось сознательное или бессознательное полное ему содействие.

После занятия станции Тихорецкой Добрармия поставила целью занятие Екатеринодара. Отряды красных были разбросаны на широком фронте, занимая Ставрополь, Северный Кавказ, Екатеринодар и всю западную полосу до Ейска, занимавшуюся армией Сорокина. Общая численность красных могла оцениваться в 50–60 тысяч бойцов. Добрармия, пополненная кубанскими казаками, имела в составе 20 тысяч человек. 3 июля Добрармия перешла в наступление, имея целью нанести главный удар против армии Сорокина в направлении юго-запада. Первые упорные бои произошли за станцию Кущевка, особенностью их было то, что с севера к Кущевке стали подходить части донских казаков и германские разъезды. Кущевка частями Добрармии была взята, но, чтобы не сблизиться с германскими частями, был взорван железнодорожный мост, по поводу чего генерал Деникин пишет: «Взрыв Кущевского моста был тяжелой данью политике, сковавшей стратегию»…

Армия Сорокина, неся потери, отходила к югу и сосредотачивалась на сильной естественной позиции, прикрывшей направление к Екатеринодару.

В то же время одна из колонн Добрармии двигалась по линии железной дороги на Армавир, который был взят 14 июля. Третьей колонной Добрармии к этому времени был взят Ставрополь. Однако 17 июля большевики перешли в наступление и заняли Армавир, где произвели расправу с населением, убив до полутора тысяч жителей.

Недолгим оказалось и занятие Ставрополя, который снова также был захвачен красными. Сильные бои продолжались под Ставрополем и в районе Екатеринодара. Главный удар Добрармии направлялся на Екатеринодар, туда были направлены главные силы, где сосредоточилась и часть армии Сорокина. Но одновременно со стороны армии Сорокина были выделены части, двинуты в тылы наступавших в сторону Екатеринодара частей Добрармии, они и захватили узел железной дороги между Екатеринодаром и Тихорецкой. Посланные для отражения этой угрозы части Добрармии только с большими усилиями и тяжелыми потерями отбили выдвинувшиеся далеко вперед части красных и очистили от них тыловые позиции. К утру 18 июля части Добрармии подошли к Екатеринодару. В то же время все красные войска, действовавшие на Кубани, были подчинены кубанскому казаку (фельдшеру старой русской армии) и повсюду вели тяжелые бои, операция с целью занятия Екатеринодара осложнялась. Атаки красных только к 25 июля повсюду были отбиты, главные их массы отходили на Екатеринодар, и Добрармия приступила к занятию. Бой под Екатеринодаром начался 1 августа, и 3-го город был взят.

После занятия Екатеринодара, пишет генерал Деникин, имелось два предположения: одно со стороны правых и даже либеральных деятелей: 1) покончить с кубанской самостийностью, посадить на Кубани наказного атамана и создать себе таким образом спокойный и замиренный тыл; 2) оставить надежды на мирное сожительство, иначе говоря, предоставить Кубанскому правительству устраивать местную жизнь.

Принято было второе решение. Установлены были, по сообщению генерала Деникина, отношения между Кубанским правительством и командованием Добрармии те, которые существовали до 23 августа 1915 года между ставкой великого князя Николая Николаевича и российским правительством… «Тем не менее такое положение, не закрепленное никакими актами, оспариваемое не раз Кубанским правительством, просуществовало полтора года, во время которых мы искали и не нашли приемлемых форм государственной связи Кубани с той Россией, которая была представлена командованием…», в добавление к этому можно сказать – командованием, представлявшим «ту Россию», но под властью которого не было еще ни метра территории с чисто русским населением, – и только казачьи области…

Кубанское войско территориально, по происхождению, делилось на войско черноморских казаков, переселенных повелением императрицы Екатерины Второй после уничтожения Днепровского войска, и линейцев, население которых составляли высельцы из Донской области. Эти две части, составлявшие одно войско, были различны по характеру. В той и другой частях хранилось их историческое прошлое. Черноморцы были наследниками войска днепровских казаков и Запорожья, предки которых, вследствие своей много раз продемонстрированной неустойчивости в политической ориентации, оказались как войско уничтоженными. Причем русские власти завершили уничтожение Днепровского Войска, начала его Польша, под властью королей которой днепровские казаки находились долгое время.

Эта неустойчивая ориентация в казачьих верхах принесла в прошлом много трагедий, достаточно вспомнить бесславную гибель их последнего талантливого гетмана Мазепы.

В процессе Гражданской войны правители Кубани проявляли две слабости: чрезмерную уступчивость вначале и чрезмерную самостоятельность потом. Кубань в целом была второй по количеству казачьего населения после Донского Войска. Исключительно богатая даже в сравнении с Доном территория имела одну из слабых сторон – малочисленность образованного класса, способного ввести нормальное независимое политическое положение в крае, ярким примером чего для нее являлся Дон.

Но в еще более сложном положении находилось командование Добрармии. Не имея в своем распоряжении никаких средств, кроме доходов от реализации имущества, отнятого у красных (которым, к сожалению, тыловые службы не могли или не умели разумно распорядиться с пользой для армии), генерал Деникин, как уже было отмечено выше, не владел талантом гражданского управления всей подчиненной ему территории. Быть может, поэтому Кубанская армия все же не избежала участи распыления ее между частями Добровольческой армии, отвлекшей ее части в значительном количестве для действий на второстепенных фронтах – начинавшегося в скором времени восстания в тылу. К августу белая армия на Кубани, в состав которой входило до 65 % кубанских казаков, исчислялась в 35 000–40 000 человек при 86 орудиях и 256 пулеметах.

Численность Красной армии составляла до 90 000 при 124 орудиях.

Красная армия, отрезанная от общения с севером России, с целью овладеть линией Владикавказской железной дороги повела наступление 9 сентября со стороны Минеральных Вод и Майкопа, – начинались длительные и упорные в разных направлениях бои. К этому времени начались восстания казаков Терского войска, хотя первоначально и неудачно.

Тяжелые непрерывные бои истощали обе стороны воюющих. У красных уже началась внутренняя борьба «высшего» командования. Сорокин был устранен, и командование перешло в Реввоенсовет. Красными менялся оперативный план, Кубань решено было оставить и отходить на юго-восток в трех направлениях: 1) на Владикавказ, упираясь в горы и Каспийское море; 2) по тракту в сторону Астрахани, и, наконец, – на повороте в сторону Ставрополя, в направлении к которому с севера двигалась со стороны Царицына и подходила к Манычу 10-я советская армия. Было утверждено последнее решение.

Но внутренняя борьба среди руководителей Красной армии на этом не прекратилась. Сорокин, отстраненный от власти, решил произвести переворот и стать во главе не только командования армией, но и Кавказской республики. Он арестовал ЦИК, и все члены его в тот же день были расстреляны. Но Съезд советов и представителей командования объявил Сорокина вне закона и «как изменника революции» приказал доставить его живым или мертвым для всенародного суда. Не найдя поддержки в армии, Сорокин бежал из Пятигорска в направлении Ставрополя. 17 октября он был пойман, посажен в тюрьму, где и убит без всякого суда.

В результате внутренних склок среди красных вождей, после убийства Сорокина от бессильной ли ярости на упорное сопротивление казаков или желая запугать население, в Минеральных Водах была произведена показательная казнь 106 заложников. Среди казненных был генерал Радко-Дмитриев, болгарин на русской службе, и генерал Рузский, первый настойчиво убеждавший последнего русского Императора отречься от престола…

Заложники в одном белье выведены были со связанными руками на кладбище, где были приготовлены ямы; приговоренным приказывали становиться на колени и им рубили саблями головы. Некоторых полуживыми зарывали в ямы.

Есть сведения, что после приговора над генералом Рузским ему был задан вопрос: «Признаете ли вы теперь великую российскую революцию?» Он ответил: «Я вижу лишь один великий разбой».

К этому со стороны можно добавить: начало разбою было положено им же в штабе Северо-Западного фронта, где произведено было насилие над волей государя, вынужденного отречься от престола. 10 октября красные двинулись в сторону Ставрополя и после упорных боев его заняли. Ставрополь оказался в окружении добровольцев, но красным удалось прорваться, и, отойдя, они образовали фронт, растянувшийся к северу.

28 октября открывалась Рада Кубанского войска и, хотя генерал Деникин предлагал ее отсрочить, начала свою работу. В день речи Деникина на Раде частями Добрармии был взят Ставрополь. Бои продолжались еще несколько дней к северу от Ставрополя, но красные были отброшены к северу и в большинстве рассеялись. Часть красных, разбитых в этих боях к северу от Ставрополя, под командой Жлобы вышла в сторону Царицына, вокруг которого велись рупорные бои частями Донской армии. Появление со стороны Кавказа недобитой добровольцами армии Сорокина составило угрозу с фланга и тылов донских частей, и при начавшихся холодах и общей усталости Донские части начали от Царицына отходить.

 

ОБЩЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ НА КАВКАЗЕ И БОРЬБА ВОЕВАВШИХ СТРАН ЗА ВЛИЯНИЕ

На Кавказе среди многочисленных народов, его населявших, наибольшее политическое значение имела Грузия, а в экономическом смысле – кавказская нефть. В политическом и территориальном отношении Грузия оказалась прежде всего под давлением Турции. Советская власть по Брестскому миру уступила Турции Карс, Ардаган и Батум, что не могла признать Грузия. В начавшихся переговорах с Турцией Грузия возлагала надежды на помощь Германии. Была собрана конференция в Батуме. Турция независимость Грузии признала, но зато территориальные требования предъявила даже более тяжелые, нежели требования Брест-Литовского мира. Грузия выполнять их отказалась, турки перешли в наступление и заняли Карс, направляясь к Тифлису. Грузия решила просить помощи у Германии, была принята под ее покровительство, и наступление турок приостановилось. Независимость Грузии была признана и Германией, в Берлин был послан представитель Грузии.

Вокруг Грузии и кавказской нефти со всех сторон начали появляться разные претенденты. Через Азербайджан в сторону Баку направлялась Англия, Германия, при помощи дружественных отношений с Грузией, укрепляла положение в Батуме. Не отказывалась от участия в использовании местных богатств и Турция. Не признавая советской власти, Грузия стремилась обеспечить независимость страны вооруженной силой и начала формирование армии, но управлялась Грузия политическими деятелями, принимавшими деятельное участие после революции в составе Совета солдатских и рабочих депутатов, эти же лица строили теперь грузинскую армию на тех же началах, которые в свое время привели русскую армию к разложению. Но для поддержания порядка в Тифлис были введены две роты германцев. С Турцией был заключен мирный договор с большими территориальными уступками со стороны последней.

С весны 1918 года началась борьба за кавказскую нефть. Германским командованием с болгарского фронта были сняты бригада кавалерии и несколько батальонов и переправлены в Батум и Поти, порт, который был Германией заарендован на 60 лет. В Баку первыми появились турки. С севера от Новороссийска по побережью Черного моря к Сухуму спускались красные. Население Черноморья обратилось за помощью к Грузии. Грузия разогнала Абхазский социальный совет и укрепила за собой Черноморье. Затем грузинами был захвачен и Сочинский район.

Наряду с Грузинской республикой существовала в Закавказье республика армянского народа, географически первой подвергавшаяся нашествию турок. При поддержке Германии наступление турок было остановлено и часть Армянской республики с Эриванью осталась под властью армян, в задачи которых могла входить лишь забота о сохранении жизни, учитывая, что этим событиям предшествовали века бесправия армян. На остатки незначительной территории Армянской республики заявила претензии Грузия, она решила включить армян в состав христианского государства Закавказья. Образовавшаяся республика Азербайджан включила в свои владения юго-западную часть побережья Каспийского моря с Баку.

В Баку сосредоточились, как образно пишет генерал Деникин, фанатизм турецкого правоверия, пропаганда красных, деньги англичан и германцев. В Баку с давних времен древности существовала непримиримая вражда между армянами и татарами. После установившейся власти Советов вековая вражда была усилена религиозной политикой. Были созданы два лагеря: советско-русского пролетариата и турко-татар. В марте 1918 года один из советско-армянских полков, возвращавшийся из Персии, захватил власть в городе и вырезал целые кварталы турко-татар, по сведениям, уничтожив до 10 000 человек. Несколько месяцев власть в Баку оставалась в руках совето-армян. В начале сентября в Баку прибыл турецкий корпус под начальством Мурсал Паши, разогнал защитников Баку и, вопреки протесту германцев, занял город.

С приходом турок началась резня армянского населения, и в течение трех дней было уничтожено 25 000–30 000 человек. Во время нахождения у власти совето-армян в Баку и его окрестностях находился отряд партизан, состоявший на службе англичан. Этот отряд сумел захватить до 100 миллионов рублей бакинской казны, захватил Дербент и основал в нем Кавказско-Каспийское правительство, а его глава объявил себя главнокомандующим войсками и флотом на Кавказе. Отряд его держал фронт против турко-татар на юге и против Советов на севере. Баку оказался в руках турок. Мусульмане торжествовали. События, развивавшиеся в Закавказье, бурное появление все новых политических образований не оставляли никакого места для проблем Российской империи и ее последнего оплота – добровольческой армии, почему генерал Алексеев и обратил свой взгляд на Восток, где было образовано правительство адмирала Колчака. К нему было направлено посольство, а затем последовало признание со стороны генерала Деникина Колчака как Верховного правителя национальной России.

Германия прочно укрепилась на берегах Азовского и Черного морей, в порты которых была введена часть их флота. В приморских городах Черного моря германские моряки, сочувственно следившие за неравной борьбой Добрармии с большевиками, «этими нелюдями, с которыми никакому государству нельзя иметь дела», предложили штабу армии свою помощь, которая Деникиным была непреклонно отклонена.

Тамань занималась германцами, и на просьбы Таманского правительства и Кубанской Рады вывести войска из Тамани германцы отвечали: «Очищение края – вопрос отдаленного будущего и о нем можно будет говорить только тогда, когда дружелюбное отношение краевой Рады даст нам нужные гарантии».

Грузия, отделенная горным массивом, имела связь с северною частью Кавказа через узкую полосу побережья, составлявшую Черноморскую губернию. Присоединив к своей территории Сухумский округ, Грузия выдвинула к сентябрю месяцу вооруженный отряд под начальством генерала Мазниева в Туапсе. Находясь в состоянии войны с большевиками, грузины вели военные действия против них по линии железной дороги Туапсе – Армавир, в то же время помогая оружием кубанским казакам. Но отряд большевиков, оттесненный из Новороссийска, отступая вдоль побережья к югу, разгромил грузин и занял Туапсе. Генерал Мазниев отошел в Сочи. Части Добровольческой армии, преследуя большевиков, заняли Туапсе, изгнав из него большевиков, и с 26 августа округ Туапсе командование Добоармии считало своим. Дальнейшее продвижение частей Добрармии было остановлено грузинами. Это было роковым началом, когда в Большую Войну всыпали дрожжи национальных интересов только что возникших образований со всей их остротой и неразрешимостью.

Против Добровольческой армии в сторону Туапсе грузинами был послан отряд в 3000 человек при 18 орудиях. На побережье грузинами стали возводиться укрепления фронтом на север, в Сочи и Адлере высадился небольшой германский десант. Генерал Деникин пишет: «Создавалась угроза Новороссийску». Тем не менее было желание с обеих сторон договориться о мирных отношениях. 12–13 сентября в Екатеринодаре было устроено совещание, в котором принимали участие представители Добрармии, Грузии и Кубанского правительства. Совещание было открыто генералом Алексеевым, который в приветственной речи заявил, что «Добрармия никаких поползновений на самостоятельность Грузии не имеет. Но мы должны ожидать равноценного отношения со стороны и грузинского правительства к нам…» Это дипломатическое выступление сопровождалось, как пишет генерал Деникин, «словами резкими, не облеченными в дипломатические формы». Генерал Алексеев стал упрекать представителей Грузии за тяжелое и унизительное положение русского населения на территории Грузии, расхищение русского государственного достояния, вторжение и оккупацию грузинами, совместно с немцами, Черноморской губернии. Генералом Алексеевым были поставлены представителям Грузии вопросы: 1) отношение Грузии к большевикам, Добровольческой армии и германцам; 2) отношение к русскому населению на территории, занятой грузинами; 3) вопрос о правах на часть русского государственного имущества, и в частности военных запасов бывшего Кавказского фронта; 4) вопрос о гарантиях, чтобы при товарообмене русский хлеб шел действительно в Грузию, а не в Германию; 5) вопрос о границах и об очищении грузинами Сочинского округа.

Представителями Грузии были Гегечкори и генерал Мазниев. Первый из них заявил, что «борьба с большевиками является для них вопросом жизни или смерти». Дальнейшие разговоры велись о действительных отношениях Грузии и Добрармии. Гегечкори говорил, что «по утверждению большевиков, Грузия состоит в союзе с Добрармией, в действительности же мы не состоим с ней в союзе, мы только выполняем одну и ту же работу… Мы оберегаем борьбой нашу независимую от большевиков республику, и если немцы станут вмешиваться в наши внутренние дела, то правительство, представителями которого мы являемся, уйдет от власти…» Утверждение о притеснении в Грузии русских Гегечкори отвергал, его поддержал и председатель Кубанского правительства, уверяя, что возвращавшиеся из Грузии кубанцы на притеснения не жаловались. Для выяснения этого вопроса было предложено создать комиссию. Что касается государственного имущества и других вопросов, решено было предоставить решение их более компетентной организации. Пока же грузинами было отпущено Добрармии миллион патронов. Со стороны руководителей Добрармии разговоры сводились к одной цели: признать их как представителей общерусского государства, на что Гегечкори ответил: «На каком основании Добровольческая армия выступает защитником общерусских интересов? Ни вы, ни мы не имеем права решать судьбу каких бы то ни было округов, так как вы представляете не Российское государство, каковое только и могло бы претендовать на это… Ведь Добровольческая армия – организация частная… При настоящем положении Сочинский округ должен войти в состав Грузии…»

В споре вождей Добрармии и Грузии правительство Кубани, бесспорно, вело не уклончивую игру, а было всецело на стороне Грузии, у кубанцев с Грузией были дружественные отношения. В скором времени, со слов председателя Кубанского правительства, выяснилось, что Сочинский округ занят Грузией с согласия Кубани и что между Кубанью и Грузией никаких недоразумений не существует. Заключительным словом Гегечкори было: «Наше заявление остается в силе. Мы настаиваем на временном оставлении Сочинского округа в пределах Грузинской республики». Генерал Алексеев заявил, что нетерпимость грузин не позволяет продолжать переговоры, и закрыл заседание…

Генерал Деникин заявил, что после прерванных переговоров он не открыл военные действия против Грузии, но все границы для перевозки грузов в Грузию были закрыты. Таким образом Деникин оттолкнул от себя Грузию – сильного и надежного союзника в борьбе с большевизмом.

Оборона Дона продолжалась на фронте от Царицына до Таганрога. Уход германцев с границ Дона и Украины дал возможность красным со стороны Украины, сформировав еще лишнюю девятую армию, направить ее против Дона с запада со стороны Поворино – Балашов. Все лето и осень Донской армией, без всякой посторонней помощи, велись тяжелые и постоянные бои на главных направлениях в сторону Воронежа и Царицына. На Царицынском фронте большевики в августе потеснили части генерала Мамонтова, но были введены молодые части армии, и положение восстановилось. Приближалась зима, и вставал вопрос: с какой стороны искать и ждать помощи? Можно ли ожидать помощи союзников или искать путей для прекращения войны?

Генерал Деникин заявляет в своих записках, что положение Добрармии, им управляемой, было более выгодное, нежели у донского атамана Краснова. Он направлял части Добрармии куда хотел, забывая, что Добрармия не связана с казачьей территорией никакими узами – у нее не было обязательств защищать именно эту землю, именно этот народ. Незначительные части Добрармии напоминали по характеру древние наемные войска. И в то же время со стороны большевиков велась умная и соблазнительная для казаков пропаганда: «Долой войну!», «Мы вас не тронем». Вопрос о возможном мире с большевиками поднят был на Войсковом Круге. На одном из окружных совещаний было сделано заявление: казаки на фронте ждут мира или поддержки. Поэтому перед Кругом встали вопросы: на какую поддержку можно рассчитывать? Возможно ли добиться путем переговоров прекращения Гражданской войны? Атаман Краснов ответил, что переговоры с Советами ведутся через дружественную Украину; помощь можно ожидать от кубанцев после освобождения ими своего края. Но, учитывая то, что казаки на южном фронте смертельно устали, на севере приказано было перейти к обороне, и войска отвести на линию Богучар – Калач – Кантемировка. Переход к обороне объяснялся еще и необходимостью пополнения патронами, снарядами, пулеметами и артиллерией… Но одновременно атаман Краснов пошел совершенно в разрез с идеей «Единой Неделимой» Деникина и снова написал письмо атаману Кубанского войска, предлагая восстановить Союз Юго-Востока, в состав которого должны войти Войско Донское, Кубанское, Астраханское, Союз горцев Северного Кавказа и Дагестана, из которых должно быть создано одно государство на федеративных началах. Письмо это совершенно вывело из равновесия генерала Деникина, и он, чтобы подействовать на политику донского атамана, написал письмо управляющему делами Войска Донского генералу Богаевскому, в котором доказывал, наряду с многими другими причинами, пагубность этого проекта, он видел в нем «самостийность» и «расчленение России». Если же генерал Деникин и соглашался на образование Юго-Восточного Союза, то только при условии, что возглавлять его будет он и ему будут подчиняться все вооруженные силы Союза. К осени на Дону должен был состояться съезд Войскового Круга, на что генерал Деникин возлагал некоторые надежды, чтобы избавиться от непокорного ему донского атамана, возглавлявшего, как пишет Деникин, «наиболее сильное численно казачье войско, задававшего тон другим». Главным вопросом для собравшегося Круга был вопрос фронта. Начались интриги, в которых, конечно, принимали участие представители Добровольческой армии, в числе их главным лицом являлся бывший председатель Государственной Думы Родзянко, живший в Новочеркасске. Атаман Краснов справился с оппозицией, несмотря на то что председателем Круга на этом съезде был бывший член государственной Думы от Войска Харламов, единомышленник Родзянко, последний был выслан из Новочеркасска и перебрался на жительство в Екатеринодар.

Несмотря на интриги и тяжелую борьбу, атаманом был переизбран генерал Краснов. Вокруг Добровольческой армии собралась русская общественность, ставившая задачу выработки формы государственного правления, или всероссийской власти. Мнения разделились. Правый центр ставил задачей восстановление монархии. Руководителем политической борьбы был Милюков; с очищением германцами Украины Милюков стал вести политику в пользу конституционной монархии и с предоставлением отдельным областям широкой автономии. Партия соц. – революционеров верховной властью считала Комитет из членов разогнанного большевиками Учредительного собрания, часть которых находилась в это время в Уфе.

Все надежды правых связывались с именем великого князя Николая Николаевича.

Великий князь Николай Николаевич жил все время в Крыму, не вступая открыто в политические события, но его угнетала мысль, что он посылкой своей телеграммы государю с просьбой об отречении способствовал гибели монархии и разрушению России. Великий князь хотел, чтобы загладить это, принять участие в боевой работе. Добровольческая армия в лице своих вождей была тоже встревожена, и генерал Алексеев нашел необходимым написать письмо на имя великого князя, в котором, излагая с полной откровенностью обстановку братоубийственной войны, убеждал его не принимать в ней участие. Слухи о намерениях великого князя вступить в политическую борьбу строились на измышлениях общественных деятелей, и великий князь в ответ на пространное письмо генерала Алексеева ответил одной только фразой: «Будьте покойны».

В освобожденных частях Ставропольской и Черноморской губерний генералом Деникиным были поставлены для управления военные губернаторы… в первой – полковник Глазенап, во второй – полковник Хутепов… Для общего гражданского управления генералом Алексеевым была выработана программа образования Особого Совещания при главном командовании. Не находя в занимаемых местах условий для более широкой политической работы и более твердой базы для ведения борьбы с большевиками, генерал Алексеев мечтал перебраться, как только явится возможность, в Уфу.

Генерал Алексеев 25 сентября скончался, и верховное командование и гражданская часть управления освобождаемых территорий объединились в руках генерала Деникина.

 

КРУШЕНИЕ ГЕРМАНИИ, ПОСЛЕДСТВИЯ ЭВАКУАЦИИ ЗАНИМАЕМЫХ ТЕРРИТОРИЙ РОССИИ И РЕВОЛЮЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ ВНУТРИ ГЕРМАНИИ

Требованиями союзников – участников Версальского конгресса в отношении Германии были: эвакуация австро-германских войск из пределов России, территориально определявшихся границами 1914 года; эвакуация портов Черного моря с выдачей союзникам всех судов и портовых материалов германских, нейтральных и русских; аннулирование условий Брест-Литовского мира, возвращение русского золота на 320 миллионов рублей, уплаченного Советами Германии по Брест-Литовскому договору, которое Франция и Англия делили в счет обеспечения русского долга; свободный проход флота союзников через Скагерракский пролив в Балтийское море.

Эвакуация германских войск освобождала территории Финляндии, Прибалтийских стран, а также Белоруссию, Украину, Крым, Баку – в общем 18 русских губерний. Но при отходе германских войск на запад вслед за ними двигались части Красной армии, что создавало угрозу нашествия большевиков на Европу. Клемансо предложил приостановить движение лавины красных на запад, устроив им «барьер» из германских отступающих войск. Во всех странах Прибалтики создавались национальные вооруженные силы для защиты против красных и для поддержки возникавших национальных правительств. Национальные правительства, враждебные советской власти, возникали под влиянием союзников, преимущественно англичан и германцев. В силу исторических условий стран Прибалтики, где имелась влиятельная часть населения германского происхождения, наиболее значительную роль в этих странах могла играть Германия. Для Курляндии и северной Литвы германцами были отпущены большие деньги на формирование боевых отрядов, и под командой фон дер Гольца было собрано значительное количество отрядов для противодействия красным. В более тяжелом положении находилась Латвия, у которой при наступлении красных не было для защиты войск, но в частях красных войск было 6–7 латышских полков, наступавших с красными на Ригу. Латвия обратилась за помощью к Германии, начали организовываться боевые дружины. Однако 2 января 1919 года красные заняли Ригу. Польша и Литва пришли на помощь и создали союз Западного фронта. Части фон дер Гольца, хотя и были автономны, официально были переданы латвийскому правительству. Красные были изгнаны из Риги, но в это время началась борьба за влияние в Прибалтике между союзниками, германцами и местным руководством.

Внутреннее положение Германии определялось полной зависимостью от решений союзников-победителей, составлявших условия мирного договора без участия представителей Германии. Истощенная четырехлетней напряженной войной, побежденная и поставленная победителями в исключительно тяжелые условия, с предъявленной контрибуцией в 60 миллиардов марок, с требованием изгнания императора Вильгельма из пределов страны, Германия и ее армия подвергались теперь разлагающей агитации тех же агентов, которыми она так умело пользовалась с целью разложения русской армии и страны. В Берлине советским представителем был Иоффе, который, располагая теперь неограниченными средствами России, вел открытую пропаганду по разложению народа и армии. Если сопоставить условия, в которых происходили внутренние события в 1919 году в Германии и в 1917 году в России, то, конечно, положение Германии было несравнимо более тяжелым и безотрадным. Ко всему прочему Германия, по решению противника, была лишена главы правительства, власть перешла к Директории, состоявшей из членов трех партий: соц. – демократов, большинства и независимых. Возглавлял Директорию Эберт. По всей стране возникали Советы рабочих и солдатских депутатов. Однако люди, ставшие во главе побежденной Германии, не пошли по пути русского Временного правительства, а быть может, учитывая горький опыт России, сделали все возможное, чтобы сохранить в армии строжайшую дисциплину, а в стране – Уголовный кодекс.

В Берлине наряду с Директорией образовался Революционный комитет из 27 членов, не признававший власть Директории. Советская миссия, возглавляемая Иоффе, торжествовала. За установление связи с советской Россией лились обещания доставить хлеб и все, в чем ощущается нужда в Германии. Несмотря на это, советское посольство из Германии было изгнано.

События, однако, шли своим чередом, и в феврале в Берлине поднято было сильное восстание крайних левых – спартакидов. Благодаря сохранившемуся порядку в войсках восстание было жестоко подавлено, а вожди коммунизма Карл Либкнехт и Роза Люксембург были найдены поутру в одной из канав убитыми. В январе было созвано Национальное собрание, и была принята новая Конституция Германской республики.

Очередное крупное восстание большевиков произошло в Баварии, которое было также подавлено. Генерал Деникин, размышляя об этих событиях, причины видит не в практических мерах создавшегося в значительно более тяжелых условиях Временного правительства в Германии в сравнении с русским, а в таких факторах: индивидуальные черты характера народа, особенности социально-экономического строя, пример русского революционного опыта, а главное – «предначертанная народу судьба».

В ответ на это нелишне поставить автору вопрос, не иной ли была бы судьба русского народа, если бы градоначальнику генералу Хабалову после Первого его приказа войсковым частям открыть огонь по мятежникам, которые были быстро после первых выстрелов разогнаны, а улицы очищены, глава правительства Родзянко не запретил бы стрельбу под угрозой отрешения от должности, а предоставил свободу действий и в дальнейшем? Кроме того, в то же время направленный с фронта конный корпус генерала Крымова без внешних противодействий прибыл в Петроград и использован был бы для прямых поставленных ему целей. Учтя все это, нельзя ли допустить, что революция в России могла бы пойти другими путями и «предначертанная судьба русского народа» могла быть иною? Индивидуальность черт народного характера в двух случаях разительна, они имели более сильное проявление в русских условиях не в массе русского народа, характеризуемого всеми как «темная» масса, а в руководящем слое, независимо от его общественного положения и рангов. Генерал Деникин, как и большинство других активных деятелей русской Смуты, не стесняясь, обвиняет социально-политический быт прошлого России, но совершенно не признает своей непригодности организовать порядок не во всей обширной России, а хотя бы в той маленькой ее части, случайно оказавшейся под их властью, и не видит вопиющих противоречий своего управления. Либеральная общественность много кричала о «земельной бедности» крестьянства, этого святого мужичка. И под влиянием той же общественности, когда генералу Деникину представлена была возможность установить порядок и осчастливить бедный народ, то порядок этот начинался с порки мужичка за захват чужой земли, хотя его на этот беззаконный поступок толкала та же общественность, принадлежность свою к которой не отрицает и генерал Деникин.

С уходом из пределов России оккупационных войск Германии в портах русских морских побережий появились морские части союзников. Первой целью убывших союзников России, англичан и французов был захват в русских портах сохранившихся морских средств и оборудования, находившихся в распоряжении германского командования, захватившего эти средства и по праву сильного, и в большинстве случаев по договору с Советами. Весь Черноморский флот и портовое оборудование были обращены в собственность союзников как военная добыча, остававшаяся от оккупационных частей противника – германцев.

С другой стороны, союзники сочувственно относились к происшедшим и происходившим событиям в России, услуги которой во время Великой войны, как подчеркивалось ими, забыты не были, и обещали помощь всеми средствами в борьбе с «негодяями», засевшими в Петрограде, отказывавшимися платить долговые обязательства союзникам. Объем обещаний зависел от характера и настроения представителей, и ранги представителей бывших союзников определялись в зависимости от степени их заинтересованности в связи с наступившим лихолетием в России. Англия была заинтересована в кавказской нефти, путь к которой лежал через Азербайджан, куда были введены английские вооруженные силы, и представители их были в чинах генералов. У Франции особенных интересов в России не было, если не принимать во внимание небольшой части французских бизнесменов, участвовавших в русской экономике и разоренных революцией, и посему представительство их ограничивалось менее значительными военными чинами.

Тяжелая, неравносильная борьба против красных требовала помощи союзников. При встречах с ними устраивались парады, блестящие приемы с роскошными обедами и еще более красивыми и многообещающими словами. Веру в помощь извне больше имели правители, принимавшие иностранных представителей, но в армейских частях эта вера не так была велика уже потому, что русские события развивались на фоне международной политики не первый день и даже год. Русские люди были ознакомлены со взглядами союзников, их отношением к прошлому России и совершившейся революции. Маловероятно было, чтобы какое-либо правительство взяло на себя смелость послать на русский фронт часть своих вооруженных сил с целью подавления революции. Наконец, вмешательство иноземной военной силы в дела России, исчислявшейся в 150 миллионов населения, было более сложным, нежели могло казаться верившим в эту помощь. Действительно, союзники, благополучно вышедшие из войны с результатами столько же блестящими, сколько и неожиданными, отдыхали от войны, приводили внутренние дела в порядок и делали несчастному русскому народу, боровшемуся против большевиков, красноречивые обещания, а события шли своим порядком.

Добровольческая армия продолжала очищать пределы Кубанской области и Северного Кавказа от частей Красной армии, разбитой на отдельные части, но еще оказывавшей сопротивление на территории Ставропольской губернии в пределах Минеральных Вод. Но с очищением Кубани перед командованием Добрармии вставали вопросы политического характера: отношение его к возникшим независимым республикам различных кавказских народов, включая Кубанскую и Терскую казачьи области. Среди кавказских народов наиболее важное политическое значение имела Грузия. Отношения Грузии с Россией сложились под влиянием ее исторического и географического положения. Как в прошлом, так и после происшедшей в России анархии Грузия находилась под угрозой главного ее исторического врага – Турции. Турция в отношении Грузии была поставлена в благоприятные условия Брест-Литовским договором, по которому ей были уступлены целые провинции Закавказья, после занятия которых Турция могла окончательно поглотить всю страну. Пользуясь внешней поддержкой, Грузия захватила Сухумскую область и присоединила ее к своим владениям. После освобождения Новороссийской области Добровольческая армия столкнулась с пограничными владениями Грузии и предъявила претензии на владение этим районом, преимущественно русским по населению. После происходивших совещаний, не приведших к соглашению между командованием Добрармии, Грузии и Кубани, Грузия со стороны Добровольческой армии была поставлена в положение враждебной страны, и несмотря на то, что как та, так и другая стороны были враждебны советской власти, они оказались в состоянии войны.

Более сложное положение было среди народностей Северного Кавказа. В начале 1918 года все эти народности подпали под влияние советских представителей, с которыми вела борьбу за влияние Турция. Среди кавказских племен было разбросано русское население, из которого наиболее значительная роль принадлежала казакам Терского войска. Количественно терские казаки в отношении другой части населения составляли 20 %, иногородние – 20 %, осетины – 17 %, чеченцы – 16 %, кабардинцы – 12 % и ингуши – 4 %. Наиболее активными среди других народов были самые малочисленные – ингуши. Они грабили всех: казаков, осетин, кабардинцев. Делали они это, во-первых, с целью грабежа, а затем за вознаграждение со стороны советской власти. Наиболее стойкими против советской власти были народы Дагестана. Но 9 марта 1918 года в Дагестане, как и на Тереке, установлена была советская власть. Установившийся Совет народных комиссаров первой целью поставил сломить Терское казачество, уничтожив его особые преимущества. В станицы посылались вооруженные экспедиции, производились грабежи, насилия и убийства, отнимались земли и передавались ингушам и чеченцам. Одной из экспедиций были уничтожены полностью четыре казачьих станицы, и казаки до 10 000 человек, выселенные из своих жилищ, бежали на север. Казаки, доведенные до отчаяния, решили отказаться от своих привилегий и «вольностей» и вошли в состав советской республики. Советом народных комиссаров Москвы решено было сформировать на Владикавказе Красную армию, для чего было сделано обращение к офицерам, находившимся в большом количестве на Северном Кавказе. Обращение это было сделано и генералам Рузскому и Радко-Дмитриеву, но после их отказа оба были убиты. Что же касается основной массы бывшего офицерства, то оно оказалось абсолютно инертно к происходящим событиям, не проявляя желания служить ни белым, ни красным, что и решило их судьбу – почти все они были «на всякий случай» уничтожены красными.

Началась подготовка восстания среди терских казаков. 20 июня в Моздоке казаки и крестьяне были созваны на съезд, на котором было принято решение о вооруженном выступлении против советской власти. К сентябрю терцами была установлена связь с командованием Добровольческой армии, куда была поделена соответствующая сумма денег и предложение о выборе центральной власти – терского атамана.

Несмотря на тяжелые условия, терские казаки создали боевой отряд до 12 000 человек при 40 пушках и решительно стали на путь борьбы с большевиками. Часть казаков присоединилась к частям Добровольческой и Кубанской армий. Против большевиков образован был и отряд чеченцев, вошедший также в связь с этими армиями.

В январе месяце Кубанская область, Ставропольская губерния и Терская область были от советской власти освобождены. Тяжелыми боями, продолжавшимися в течение 7 с половиной месяцев, армия красных, занимавшая Кубань, была уничтожена. Из народов Северного Кавказа была образована Терско-Дагестанская область. Командующим войсками был назначен генерал Эрдели. Атаманом Терского войска был избран генерал Вдовенко. Освободившееся Терское войско так же, как Донское и Кубанское войска, во внутреннем управлении требовали независимости и невмешательства командования, что создавало натянутые отношения с претендентами на всероссийскую власть.

 

БОРЬБА ДОНСКОЙ АРМИИ ПРОТИВ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ РОССИИ, ПОЛОЖЕНИЕ НА ФРОНТЕ И ВНУТРЕННИЙ БЫТ НАСЕЛЕНИЯ

На севере на границах Донской области велась борьба силами исключительно Донской армии. Придавая особое значение территории Дона, советская власть к ноябрю месяцу против Донской армии сосредоточила пять армий численностью в 150 000 бойцов при 450 орудиях. Тылы красных армий были надежно прикрыты железнодорожными линиями, обеспечивавшими переброску войск и маневрирование. Части красных не только имели возможность получать пополнение, но и численно увеличивались. Ресурсы живой силы на Дону были совершенно исчерпаны, казаки были мобилизованы с 18 до 52 лет, в качестве добровольцев были и старше. С наступлением холодов развивались болезни и начался тиф. 65-тысячная армия таяла, и пополнений брать было негде. Надежда на подход частей союзников была весьма сомнительной и даже маловероятной.

В то же время большевики прибегли к своему испытанному средству – самым заманчивым обещаниям, за которыми не было ничего, кроме неслыханного вероломства. Но звучали эти обещания очень привлекательно и человечно. Большевики обещали казакам, если последние сложат оружие и разойдутся по домам, мир и полную неприкосновенность границ Войска Донского. Указывали на то, что союзники помощи им не окажут, даже напротив, они помогают большевикам… Борьба против превосходящих в 3–4 раза сил противника угнетала моральный дух казаков, и обещание красных установить мирные отношения в некоторых частях стало находить сторонников. Части стали покидать фронт, обнажая части фронта, и, наконец, полки Верхне-Донского округа решили вступить с красными в переговоры и прекратили сопротивление. Мир был заключен на основе самоопределения народностей и дружбы народов.

Заключив договор, казаки разошлись по домам. Через три дня в станицах появились красные и начали производить среди казаков дикую расправу. Стали увозить хлеб, угонять скот, убивать непокорных и производить насилие. Через открытое пространство фронта красные проникали в глубокие тылы оборонявшихся частей, принуждали их к отходу вовнутрь территории Дона, и Донская армия, очистив северные округа, отошла на линию Северского Донца, где он продолжался по течению Дона и Маныча. Перемирие казаков с большевиками продолжалось недолго. 26 февраля началось восстание, охватившее станицы Казанскую, Мигулинскую, Вешенскую и Еланскую. Восставшие захватили 8 орудий, 50 пулеметов и миллион патронов. К началу 1919 года области Кубани и Северного Кавказа снова были освобождены от красных. Части Добровольческой армии и кубанцев были свободны, однако генерал Деникин не торопился оказать помощь обессиленным донским казакам. Вместо отправки войск на помощь Донской армии генерал Деникин предложил атаману и Донскому правительству собраться на совещание с целью выяснения отношений Дона и командования Добрармии. 26 декабря 1918 года в Торговой собрались на совещание донские атаманы Денисов, Поляков, Смагин, Пономарев, с одной стороны, и Деникин, Драгомиров, Романовский и Щербачев – с другой.

Заседание было открыто речью генерала Деникина, начавшейся с изложения широких перспектив борьбы с большевиками. Призвав присутствующих забыть личные обиды и оскорбления, генерал Деникин заявил: «Две дивизии союзников высадились в Севастополе и Одессе. Затем будет прибывать снабжение через Новороссийск для Добровольческой и Донской армий. Одновременно будет продолжаться перевозка союзных войск и снабжения для армии будущего, которая предположительно развернется на юге России от Петровска до Либавы. Мы вошли в соглашение с командующим русскими силами Закавказья и тем обеспечили сбор и сохранение русского военного имущества Кавказской армии. Создан план перевозки русских Салоникских дивизий. Мы получили от союзников весь тоннаж Черноморского флота и распределим его между всеми образованиями, идущими по пути защиты русской государственности. Мы выработали военно-политический наказ послам на Версальскую конференцию и добьемся представительства России на мирном конгрессе. У нас работает особое Совещание, которое ведает закреплением территорий, занятых Добровольческой армией, и введением в них нормального управления».

Дальше шли проекты общегосударственного масштаба: объединение железных дорог, финансов, общий суд, единое командование, назначение командного состава… Сведения генерала Деникина, касавшиеся общего положения, относились к области предположений, не были связаны ни с какой реальностью, ни с временем, ни с пространством. Чтобы связать его с реальной обстановкой, атаман Краснов заявил: «Большая часть перечисленных мероприятий относится к будущему, а не к настоящему». Главным вопросом в числе предложенных генералом Деникиным вопросов и проектов было признание за ним права верховного командующего всех вооруженных сил Юго-Востока, и главным образом частей донских казаков. На это атаман Краснов категорически заявил, что «главное признание единого командования теперь невозможно, ибо тогда казаки уйдут по станицам. Донская армия должна быть автономной; атаман может быть подчиненным главнокомандующему и по уговору с ним будет перебрасывать войска. Но принять предлагаемые Вами меры – это значит разрушить то, что создано общими усилиями Войска».

Вопрос единого командования для всего командного состава являлся жизненной необходимостью, и всем было понятно, что все вооруженные силы, несравненно меньшие в сравнении с частями противника, должны были быть объединены под одним общим руководством и направлены к одной цели: уничтожению центра большевизма, занятию Москвы. Но в вопросе общей политики и целей войны среди казачьих масс было коренное расхождение с командованием Добровольческой армии. Цель казачьей массы была – освободить свою землю от нашествия большевиков, установить в своей области порядок и предоставить русскому народу устраивать свою судьбу по собственному желанию. Атаман Краснов понимал настроение казачьих масс лучше, нежели кто другой; но не хуже других понимал он и необходимость общего командования, но передать командование казачьими частями лицу, не связанному с казачьим бытом, было равносильно полной разрухе того, что создано было естественным ходом тысячелетней казачьей истории. Кроме того, в широком плане освобождения России от власти большевиков существовали различные планы и порядок их осуществления. Формы ведения войны и организация вооруженных боровшихся сил возвращали военное искусство в эпоху XIX столетия. Успехи войск зависели исключительно от качеств начальника, непосредственно управлявшего войсками. В зависимости от методов тактики ставились и стратегические цели. Хорошими полководцами XIX столетия главные силы не разбрасывались, а направлялись к одной главной цели: захвату политического центра противника. С захватом центра обычно происходит паралич управления страной, и ведение войны осложняется. Совнарком, сидевший в Москве, находился в исключительно тяжелых условиях, напоминавших положение Московской Руси XIV–XV столетий, ограниченной пределами рек Оки и Волги. Москва была отрезана от всех видов снабжения, и цели советских правителей сводились к добыванию элементарных средств питания – куска хлеба насущного. В патетических призывах вождей не было побудительных высоких мотивов, исходящих из идеи Маркса, они звучали цинично, образно и просто, как звучали когда-то и в речах народного вождя Пугачева. В простых речах советских вождей зазвучали простые речи Пугачева: «Идите, берите и уничтожайте всех, кто встанет на вашем пути». Комиссар военной обороны Бронштейн в речи, обращенной к народу 9 июня 1918 года, указывал цели простые и ясные. «Товарищи, – кричал он, возбуждая настроение слушателей, – среди всех вопросов, волнующих наши сердца, есть один простой вопрос – вопрос о хлебе насущном. Над всеми мыслями, над всеми идеалами нашими господствует сейчас одна забота, одна тревога: как пережить завтрашний день. Каждый невольно думает о себе, о своей семье… Моя задача вовсе не в том, чтобы вести среди вас только одну агитацию. Нам нужно серьезно поговорить о продовольственном положении страны. По нашей статистике, в 17 году избытка хлеба в тех местах, которые являются производящими и вывозящими хлеб, было 882 000 000 пудов. С другой стороны, в стране есть области, где своего хлеба не хватает. Если подсчитать, то окажется, что в них не хватает 322 000 000 пудов. Стало быть, в одной части страны имеется 882 000 000 пудов избытка, а в другой – 322 000 000 пудов не хватает… На одном Северном Кавказе сейчас имеется хлебных излишков не меньше как 140 000 000 пудов; нам же для того, чтобы утолить голод, нужно на всю страну 15 000 000 пудов в месяц. Вот и прикиньте: 140 000 000 пудов излишка, находящегося только на Северном Кавказе, может хватить, стало быть, на десять месяцев для всей страны…Пусть каждый из вас сейчас обещает оказать немедленное практическое содействие тому, чтобы нам наладить поход за хлебом». Количество запасов хлеба исчислялось по числу жителей Москвы и областей, занятых властью комиссаров. Следовательно, население, обладавшее этими запасами, не входило в расчет Бронштейна, и хлеб, производившийся этим населением, просто отбирался, а население, по методу Пугачева, уничтожалось.

Лозунг «Грабь награбленное!» для неимущих всегда являлся соблазном и оправданием их незадачливой судьбы в отношении чем-то владеющих. Как дополнение этой примитивной теории движущей силой коммунизма являлась среда, именно ни к какой производительной деятельности не пригодная. В России происходил социальный процесс, когда на смену правящему классу поднимались не только низы, но и отбросы общества. Благодаря полному отсутствию гласности, параличу общественной жизни и полной раздробленности страны большевики выдвигали на руководящие посты людей, для которых во всех странах и во всех нормальных условиях существует одно место – тюрьмы, обеспечивающие общественный порядок от преступного элемента.

В таких условиях задача командования в борьбе против большевиков должна была иметь кратчайшей целью захват Москвы, не отвлекаясь ни на какие другие второстепенные цели от этой главной задачи. Атаман Краснов и представители других казачьих областей и казачья масса понимали, что генерал Деникин совершенно не заинтересован в этой основной цели, он ставил целью и понимал государственный порядок в форме прежних территориальных образований в социальном отношении – дореволюционных общественных отношений. Все пореволюционные изменения, экономические и политические, им не признавались. Первым шагом его представителей гражданского управления на освобожденной части русской территории был декрет губернатора, отменявший все распоряжения, издававшиеся Временным правительством, в том числе касающиеся имущественных отношений. Восстанавливалось во всех видах право собственности. Восстанавливались в старой форме административные порядки и судебное производство, возглавляемое Сенатом. Попутно делалась ссылка на то, что окончательная форма государственного устройства будет установлена Учредительным собранием, не так давно разогнанным большевиками, что ставилось им в одну из заслуг. Генерал Деникин, не имея абсолютно никакого плана установления нового порядка, способного удовлетворить население, скорее бессознательно, нежели с сознанием, хотел вернуть Русь в ее исходное дореволюционное положение. Территориально будущая Россия объявлялась Единой и Неделимой, в общественных отношениях восстанавливалось право собственности, и крестьяне обязаны были платить за захваченные земли их прежним собственникам.

Для решения вопросов государственного порядка, как, например, национальных, аграрных, административных и других, при командовании было основано Особое совещание, принявшее функции власти исполнительной и законодательной, которое было утверждено 2 февраля 1919 года. Общее внутреннее государственное устройство ввиду разноречивых мнений между предрешенцами и непредрешенцами было прикрыто трехцветным национальным флагом и вставлено в форму Единой и Неделимой России. Земельный вопрос разрешался признанием личной собственности. Права на землю сохранялись за их собственниками. Поправкой к этому положению служила оговорка, что размер земли должен определяться в зависимости от местности. Переход земли к новым владельцам осуществлялся обязательно за плату…

Даже при таком «осторожном» решении административного и земельного вопроса среди членов Особого совещания существовали полное разногласие и групповая подозрительность в политических мировоззрениях. Но, как пишет генерал Деникин, для проведения даже таких скромных проектов не было соответствующих людей. В это замечание автора позволительно внести одну поправку: в тех случаях, когда требуются коренные решения, нужны не люди, а личности, которых, к великому сожалению, во время русского безвременья не оказалось. Главной целью Белого движения было восстановление внутри страны общественного порядка, иначе говоря, твердой власти и водворения законности. В стране необходима была власть, способная издавать указы и иметь средства, чтобы эти указы народом выполнялись. Такая власть не зависела ни от каких государственных форм, а основывалась исключительно на способностях руководителя. Бонапарт, утвердив власть, не искал никаких форм, а сумел заставить подчиняться его воле. Он не коснулся «больных» вопросов, порожденных революцией, за которые не был ответствен, и создавал власть на основе сложившегося положения. Он начинал действовать не с границ и экономических порядков 1789 года, а с той стадии развития, в которой оказалась Франция в результате внутренней анархии. Он заставил служить Франции как представителей королевской знати, так и выходцев из санкюлотов.

Генерал Деникин нарушил еще одно элементарное право, касавшееся чисто военного руководства. Тот же Бонапарт говорил (что неизменно повторялось во всех военных учебниках): «Идешь в бой, очищай коммуникации, увеличивай войска и в решительный момент и на решительном пункте создавай превосходство над силами противника».

Если решения Особого совещания относительно административного порядка оказались малопригодными и даже оказались «не подлежащими обнародованию», то в военном вопросе решения зависели исключительно от степени таланта вождя.

Совещание на станции Торговая между командованием Добрармии и атаманом Дона окончилось признанием единого командования, но поход на Москву казаков атаман гарантировал только частями молодой армии, которая пойдет туда, куда ей будет приказано. Достигнутые соглашения нисколько не сгладили вражды между Деникиным и атаманом, и борьба продолжалась через войсковую оппозицию внутри Войска, при помощи которой принимались меры к свержению генерала Краснова, чтобы на его место поставить более сговорчивое лицо, удобное для командования Добрармии.

Дону угрожало нашествие красных, части Добрармии и кубанские войска были свободны, но генерал Деникин отправлять их на фронт Донской армии не торопился. Хоперский и Усть-Медведицкий округа были заняты красными, армия откатывалась на линию Северского Донца и Маныча. Для восстановления положения была объявлена мобилизация казаков всех возрастов из южных округов. Приводились в порядок расстроенные полки северных округов. Повсюду снимались сотни и команды, служившие охраной тыловых учреждений, и из частей молодой армии создавались ударные части. Сильно ощущался недостаток вооружения, но вдохновили полученные сведения, что в Новочеркасск прибыл первый транспорт союзников с большим количеством снаряжения. На самом деле оказалось, что прибыли русские винтовки, переделанные на турецкий патрон и ставшие для употребления непригодными. Были холода, одежды на фронте недоставало, но получены были сведения, что союзники переслали в Добровольческую армию до 40 000 комплектов зимнего обмундирования. Оказалось, что обмундирование это было запасами старого, поношенного обмундирования русской армии, отправлявшегося на зиму в тылы для починки и дезинфекции. Со стороны Добровольческой армии в сторону Мариуполя была выдвинута дивизия в 2 с половиной тысячи человек под начальством генерала Май-Маевского, заменившая в этом районе две сотни казаков, и при появлении дивизии Добрармии на смежном фронте Украины против нее повели наступление украинские повстанцы под руководством Махно, напор которых еле могла сдерживать эта дивизия. На просьбу Донского командования усилить кубанцами или добровольцами части Май-Маевского генерал Деникин ответил: «Вы просите помощи, а сами являетесь непримиримыми “врагами Добрармии”». Ответ человека, строившего авторитет не на моральном превосходстве, невольно подчинявшем своей воле окружающих, а на мелком тщеславии и никому не обязательных директивах.

В середине января 1919 года против 38 000 при 138 орудиях Донской армии красными было разверзнуто 124 000 пехоты и конницы, 435 орудий и 1337 пулеметов. Стало ясно, что с поражением Донской армии Добровольческая армия тоже автоматически прекратит свое существование. Но фронт донскими казаками держался, что позволяло генералу Деникину, пользуясь тяжелым положением на Дону, вести через членов Войскового Круга борьбу против атамана Краснова.

Заседания Войскового Круга начинались с 1 февраля 1919 года. Работа Круга начиналась в тяжелых условиях. Значительная часть территории Дона была занята большевиками. Никакой помощи ни с какой стороны ожидать было нечего. Необходимо было выяснить общую обстановку и установить причины морального колебания казаков. Причинами обособленности Дона в отношении Добровольческой армии, со стороны которой могла прийти помощь, были отношения, установившиеся между атаманом и Деникиным. Оппозиция, подготовленная в Екатеринодаре, начала действовать против атамана Краснова. Однако атаман оказался настолько выше мелких интриг, что после его объяснений Кругу причин неудач на фронте ему было вынесено подавляющим большинством полное доверие. Тогда оппозиция сменила тактику и повела атаку на ближайших помощников атамана – командующего армией генерала Денисова и, главным образом, начальника его штаба Полякова. После длительных и мелких запросов и объяснений генерала Денисова ему и Полякову была Кругом предложена отставка.

Атаман Краснов с решением Круга не согласился, оскорбился за своих соратников и сложил с себя должность атамана. На его место был избран атаманом генерал Богаевский. Оппозицию Круга составляли сторонники политики генерала Деникина, его идеи борьбы за Единую Неделимую и более тесное сближение с ним политики Войска Донского. Главными сторонниками такой политики был прежде всего председатель Круга Харламов, бывший член нескольких созывов Государственной Думы, затем разных оттенков политические деятели, в числе которых был социал-революционер Агеев.

5 февраля атаман Богаевский издал приказ, в котором объявлялось: «С согласия генерала Деникина, главнокомандующего вооруженными силами на юго-востоке, командующим Донской армии назначается генерального штаба генерал Сидорин. Начальником штаба Донской армии назначается генерального штаба генерал-лейтенант Кельческий».

С переменой власти положение в управлении Донской армией не менялось. Донская армия по-прежнему оставалась в подчинении войскового атамана и продолжала вести бои на границах Дона. Менялись лишь цели войны; с начала 1919 года в сознании казаков господствующей была идея, что они сражаются не только за освобождение своей территории, но и за освобождение России в целом. По существу казаки втягивались в политику Дон-Кихота – Деникина, видевшего противников повсюду и разбрасывавшего слабые противобольшевистские силы в разных направлениях, отвлекая их от главной цели – движения всеми силами на Москву.

Положение генерала Деникина, как главнокомандующего войсками Юго-Востока, осложнялось тем, что в его распоряжении кроме двух слабых по составу дивизий добровольцев, кроме войск Донской, Кубанской и Терской областей, других сил не было, и возможностей для их развертывания также не предвиделось. Первые меры его административной политики в освобожденных частях Ставропольской губернии и Новороссийского края показывали, что население этих областей не только не усиливало части Добровольческой армии, а, наоборот, занимало враждебное к ней положение и поднимало мятежи. Никакой опоры среди русского населения генерал Деникин, вследствие отсутствия какого бы то ни было разумного политического плана, в дальнейшем тоже встретить не мог и потому всеми средствами старался авторитет свой укрепить безоговорочным подчинением себе казачьих армий. Но политика казачьих областей строилась не на отвлеченных идеях, а на практических решениях, которых требовала жизнь. В то время, когда для управления Ставропольской губернией назначен был губернатор, своим указом отменивший все распоряжения Временного правительства, вводивший принцип собственности, на Дону и Кубани законы внутреннего порядка были установлены народными представителями, причем решался даже острый вопрос, связанный с малоземельем; были приняты меры, и в некоторых случаях малоземелье устранялось прирезкой земли малоимущим. Для казачьих областей решение это было столько же справедливым, сколько и нормальным, и служило заразительным примером для других русских областей. Афоризм, распространенный в дореволюционной России: «Чтобы политически оздоровить Россию, нужно ее оказачить», в послереволюционное время стал еще более актуальным. Но реформы удаются людям, которые способны становиться если не выше, то в уровень со временем, к числу которых ни генерал Деникин, ни кто другой из его окружения не принадлежали.

Стоит пожалеть, что не воплотилась в жизнь витавшая тогда среди многих военных идея создания самостоятельного региона Юго-Востока, объединявшего народы Донской, Кубанской, Терской казачьих областей и народов Северного Кавказа, включая Уральскую и Оренбургскую казачьи области. Воплощение в жизнь этой идеи, быть может, повернуло бы драматический ход истории, но этого не случилось, в результате чего в дальнейшей борьбе большая часть Кубанской армии и Терской вела бои не против большевиков, а использована была против сил, боровшихся против большевиков.

К началу 1919 года Донская армия в составе 15 000 бойцов сдерживала наступление пяти армий красных в составе 130 000 человек. Левый фланг Донской армии был усилен дивизией генерала Май-Маевского, связанного боями на своем участке, не способного оказать помощи, требовавшейся в других местах Донского фронта.

По идее генерала Врангеля и Юзефовича части Кубанской армии должны были быть направлены на Царицын, чтобы войти в связь с частями оренбургских и уральских казаков. Деникиным был принят проект о переносе штаба Добрармии в Крым. Для обеспечения безопасности Крымского края был послан батальон кубанских казаков и вместе с ним приказ правительству Таврии о мобилизации одного из призывных возрастов.

Мобилизации произведено не было, и батальон кубанцев, поняв, что их отправили для борьбы с украинцами, возвратился на Кубань. В Ставропольской губернии и Таганрогском округе поднялись народные восстания против Добрармии.

В феврале началась переброска Кубанской армии на помощь Донской армии. 2 марта генерал Деникин отдал приказ: 1) продолжать переброску войск с Кавказа в Донецкий бассейн; 2) активно оборонять на западном фронте Донецкий бассейн, а также по реке Донцу и Дону правым флангом Кавказской армии, левым флангом Донской нанести удар главной массе противника, направляя его на фронт Дебальцево – Луганск; 3) группе генерала Кутепова, по сосредоточении, совместно с правым флангом Донской армии наступать в Царицынском направлении, имея ближайшей целью отбросить большевиков за р. Сал. На левый фланг Донского фронта направлялись дивизии донских, кубанских и терских казаков с целью разбить ударную группу красных, состоявшую из большей части 13-й и всей 8-й армии и овладеть фронтом Луганск – Алчевская. К тому же времени относится и приказ начальника Южной группы красных Вацетиса, ставившего частям категорическое требование разбить врага в Донецком бассейне и наступать на Новочеркасск и Ростов. В ряде упорных боев красные части были разбиты, отброшены и перешли к обороне. В западном направлении кубанцами и терцами были заняты Мариуполь и другие пункты по течению реки Берды.

В это время началось поголовное восстание казаков Верхне-Донского округа, восстали казаки Вешенской и Казанской станиц, которые в конце 1918 года выразили доверчивость и покорность советской власти. По советским военным сводкам, восстание это, подобно масляному пятну, ширилось во все стороны от этих станиц. Оно сильно ограничивало оперативные возможности Южно-Русского фронта красных. Для борьбы с повстанцами им пришлось последовательно выделить из состава 8-й и 9-й армий до 14 000 пехоты и конницы. Донское командование, располагая данными о восстании казаков Верхне-Донского округа, предлагало генералу Деникину вернуть части донских казаков в распоряжение Донского командования и направить главный удар в северном направлении с целью разгрома тылов красных армий и соединения с восставшими. Однако Деникиным было избрано направление главного удара в сторону Царицына и другого – в сторону запада – обнаженного фронта со стороны Украины, а восставшие казаки должны были продолжать отбиваться собственными силами.

По полученным через британское правительство сведениям, к началу 1919 года силы красных были распределены следующим образом: на северном – Архангельском фронте – 24 000; на Литовском – 100 000; на Польском – 100 000; на Урале и Волге – 130 000; на Юго-Восточном – 100 000. В действительности на Юго-Восточном фронте против Донской области красные занимали следующие позиции:

10-я армия защищала Царицын, 9-я и 8-я занимали фронт по линии Северского Донца; по линии к юго-западу по реке Камиусу до Мариуполя занимали фронт 13-я Украинская армия и отряды повстанцев Махно, количество которых в действительности исчислялось в 140 000–150 000 человек. Донская армия к концу февраля 1919 года имела на фронте 15 000 бойцов.

Добровольческая армия к маю месяцу была развернута в армейский корпус, в состав которого вошли Корниловский, Марковский, Дроздовский, Алексеевский полки и части некоторых других приданных полков в составе 5 700–6 000 человек. Главную массу состава Добровольческой армии составляли казаки Кубанского и Терского войск, количество которых исчислялось в 30 000–35 000 бойцов.

Наиболее опасной угрозой для Донской армии было наступление красных со стороны среднего течения Северского Донца в направлении Новочеркасска. И в этом направлении части 8-й красной армии прорвали фронт и переправились на правый берег у станицы Каменской. Однако донцы нашли силы отбросить переправившиеся части красных и ликвидировали угрозу, нависавшую над Новочеркасском, отделявшую его от красных на несколько десятков километров.

Для красного командования главные усилия направлялись для защиты Царицына, служившего главным узлом, связывавшим центр России с Кавказом. Выдвижение кубанских и терских казачьих частей и корпуса добровольцев восстановило положение на Западном фронте Донской армии, и началось движение Кубанской армии в направлении Царицына. Во главе Кубанской армии стоял генерал Врангель, и части ее начали наступление по линии железной дороги Тихорецкая – Царицын. По всему фронту, в разных направлениях, донские части перешли в наступление. Первая группа под начальством генерала Мамонтова наступала левее кубанской части, двигавшейся на Царицын, вторая – по Хопру, третья – по линии Лиски – Воронеж и четвертая генерала Секретева направлялась на соединение с восставшими.

После тяжелых боев частями Кавказской армии 17 июня был занят Царицын на правом фланге, а на левом на реке Днепр корпус кубанцев занял город Екатеринослав. Корпус генерала Секретева соединился с повстанцами Верхне-Донского округа.

Занятие Царицына было важным событием в войне против большевиков. Юго-восток и Кавказ совершенно отрезались от центральной России, и открывалась возможность связи с Астраханским, Оренбургским и Уральским казачьими войсками.

На всем фронте красные отступали, на стороне белых были и превосходящие массы казачьей конницы, игравшей решающую роль в Гражданской войне. Это красными было учтено, и у их командного состава появилась мысль, по примеру казачьей конницы на стороне белых, создать конные части Красной армии, в результате чего последовал приказ Бронштейна: «Товарищи, все на коней!»

В связи с общими успехами генерал Деникин 20 июня прибыл с генералом Романовским в Царицын. Там он провел парад, объявил благодарность армии, а затем отдал директиву движения на Москву. Из директивы следовало:

«Вооруженные силы Юга России, разбив армии противника, овладели Царицыном, очистили Донскую область, Крым и значительную часть губерний Воронежской, Екатеринославской и Харьковской. Имея конечной целью захват сердца России – Москвы, приказываю: 1) Генералу Врангелю, Кавказская армия, выйти на фронт Саратов – Ртищев – Балашов, сменить на этих местах донские части и продолжать наступление на Пензу, Рузаевку, Арзамас и далее на Нижний Новгород, Владимир, Москву. Теперь же отправить отряд для связи с Уральской армией и для очищения нижней части Волги.

2) Генералу Сидорину правым флангом, по выходе войск генерала Врангеля, продолжать выполнять прежние задачи по выходу на фронт Камышин – Балашов. Остальным частям Донской армии развивать удар на Москву в направлениях: а) Воронеж – Козлов – Рязань; б) Новый Оскол – Елец – Кашира.

3) Генералу Май-Маевскому наступать на Москву в направлении Курск – Орел – Тула. Для обеспечения с запада выдвинуться на линию Днепра и Десны, заняв Киев и прочие переправы на участке Екатеринослав – Брянск.

4) Генералу Добровольскому выйти на Днепр от Александровска до устья, имея в виду в дальнейшем занятие Херсона – Николаева.

5) Генералам Тяжельникову и Эрдели выполнять ранее поставленные задачи.

6) Черноморскому флоту содействовать выполнению боевых задач генералов Тяжельникова и Добровольского и блокировать порт Одессы».

Затем указывались разграничительные линии.

Подпись: 20 июня 1919 года. № 8878.

Ко времени издания директивы похода на Москву Донская армия пополнилась и имела в составе 42 000 бойцов, сведенных в три корпуса, развернувшихся на фронте в 550–600 верст Новый Оскол – Лиски – Балашов и дальше на восток до реки Иловли. Донская армия вышла за пределы Дона и вступала на территории, занимаемые населением средней России. Линия эта становилась не только линией фронта, но и линией политической.

Средние губернии Русского государства – это та самая Древняя Русь, на плечи которой легли века борьбы с кочевой степью, ей суждено было устоять и выстоять в этом кипящем котле борьбы. Но население именно этих средних русских губерний было самым обездоленным в смысле земельных наделов. Исторически сложилось так, что эти губернии несколько веков были пограничными полосами Руси, правили ими воеводы, которые распоряжались землей по своему усмотрению.

После изменявшихся исторических условий земли воеводств передавались во владение частных лиц, и в этих губерниях наблюдались наиболее тяжелые условия крепостного быта. Население их было лишено возможности свободного расселения, как население других окраин, расположенных в сторону востока или Приднепровья. В этих губерниях наиболее остро ощущался давний земельный недостаток, и он не мог быть разрешен путем искусственных мер, например переселением части населения на свободные земли Сибири. Великие реформы шестидесятых годов, освободившие крестьян от зависимости помещиков, не разрешили вопроса земельного владения и служили поводом для недовольства крестьян и давали прекрасные поводы для пропаганды большевистских агитаторов.

Время революции вскрыло этот вопрос, и он был разрешен стихийным порядком, независимо от государственных декретов, простым, «черным» переделом – при помощи самочинного захвата земель крупных владельцев. Для русского крестьянства, составлявшего до 75 % населения, земельным вопросом начинались и оканчивались все политические проблемы, и политические лозунги были приемлемы те, которые обещали им землю. Их совершенно не волновало, будут ли входить в состав Русского государства такие области, как Финляндия, Прибалтика и другие, образуя великую и неделимую Россию, напротив, разговоры эти страшно пугали крестьян – они видели в них опасность возвращения к прежним порядкам. Для них это означало потерю самовольно захваченной земли.

Понятно поэтому, что приход в эти губернии Добровольческой армии, возвращавшей старый порядок, энтузиазма у местных жителей не вызывал. Тот факт, что назначенные губернаторы объявляли о новом демократическом переделе земли, которым будто бы займутся специальные земельные органы, то эти речи в расчет не принимались, потому что новый раздел обещался только спустя три года после восстановления порядка во всем российском государстве. С точки зрения недоверчивого русского крестьянина, это значило «никогда».

 

УКРАИНА И РОЛЬ ЕЕ НАСЕЛЕНИЯ В ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ

В происходившей на юго-востоке борьбе Украина, наиболее богатая и плодородная часть России, занимала особое положение.

Историческое прошлое этого края было совершенно иное, чем у центральных областей России. Левобережная и правобережная Украина была колыбелью днепровского казачества и крестьянства, не знавшего крепостной зависимости. После прекращения существования днепровских казаков и превращения остатка их в гусарские полки земли казаков переходили в собственность лиц, награждавшихся правительством за особые заслуги, и заселялись выходцами из пределов русских областей. Внутренний быт в новом крае складывался совершенно иначе, нежели в центральных областях. Обширными землями Малороссии Россия могла овладеть лишь к концу XVIII столетия. В этих землях не было необходимости создавать воеводства с прикрепленным к ним населением, почему и не было условий для образования прочной крепостной зависимости и не было вопросов, связанных с малоземельем. Но в народе этого края прочно жило сознание, связанное с его прошлым: Запорожье, казачьи вольности и независимая жизнь… Население Малороссии, или Украины, определялось в 40 миллионов жителей. Казалось бы, что эта часть страны, более зажиточная и менее стесненная бытовыми условиями прошлого, должна была проявить в происходящей вокруг анархии устойчивость и противодействие происходившему беспорядку. Особенностью украинского народа, или малороссов, было то, что население до 60 % говорило на местном языке, отличавшемся от языка Великороссии. Особенность эта показывала на историческое прошлое народа, говорила о его принадлежности к другой ветви русского народа, добровольно присоединившегося к Великороссии лишь в середине XVII века.

Основная часть малороссийского населения в прошлом составляла часть Галицкой Руси, в течение многих столетий входившей в состав литовско-польских владений. Прошлое этого края было тесно связано с казачьими вольностями, независимостью казачьего утерянного быта, который сохранился до последнего времени в других казачьих областях. В народном быту бережно хранился местный фольклор, овеянный поэзией, преданиями, песнями, связанными с не таким уж далеким прошлым. В начавшемся революционном развале большая часть Малороссии составляла часть прифронтовой полосы, находившейся под властью армейского командования, и долгое время была заполнена массами солдат из разложившихся частей армии. Пробудившийся национализм не мог в таких условиях принять формы более или менее организованного характера. По Брест-Литовскому договору Советов с Германией Украина была отдана Германии и, как следствие, оккупирована германскими войсками.

Заняв Украину, германцы поставили ее правителем гетмана генерала Скоропадского, под властью которого Украина представлялась как автономная, независимая республика, со всеми необходимыми формами ее существования. Было объявлено право формирования национальной армии, и приступлено было к проекту ее формирования. Однако со стороны германцев это было маскировочным средством, прикрывавшим настоящие цели. Целью оккупации богатой русской области, как и других 19 губерний, было пополнение всех видов ресурсов совершенно истощенной Германии. Необходим был хлеб и многое другое для продолжения войны. Власть гетмана на Украине была в основном фиктивной. Германское командование беспощадно эксплуатировало все ресурсы страны и вывозило их в Германию.

Жестокие реквизиции хлебных запасов вызывали сопротивление крестьян, с которыми производилась беспощадная расправа. При таких условиях об организации национальной армии не могло быть и речи.

Жестокая эксплуатация местного населения вызывала ненависть в народных массах, но в то же время приветствовалась населением, искавшим спасения от анархии и бесправия распространявшегося коммунизма. Но оккупация противником не лишала Украину ее независимого положения, что отвечало ее историческому прошлому, и, кроме того, противопоставляла нашествию коммунистов. Составляя огромную часть России, при наличии вооруженных сил Германии, Украина притягивала к себе близкие ей по духу казачьи области, и к гетману Скоропадскому потянулись посольства с Дона и Кубани. Через гетмана Скоропадского атаман Дона генерал Краснов решил войти в сферу большой международной политики. Он вступил в переписку с министерством Германии и в личных письмах, адресованных кайзеру, просил помощи в борьбе с большевиками и признания дипломатических прав за Доном как страны, борющейся за свою независимость против большевиков. Сношения эти имели то значение, что в течение времени оккупации территории России германцы, без широких вещательных обещаний, поставляли Дону необходимые средства вооружения и военного снабжения.

После разгрома Германии союзниками и ухода войск ее с Украины в народных массах пробудился народный подъем и протест против всех видов оккупантов – и германцев, и большевиков, и всех сочувствовавших им. Народное восстание поднялось под руководством никому неизвестного сельского учителя Петлюры. Быстро была образована вооруженная в много сотен тысяч армия, без всякой правильной организации войсковых частей, дисциплины и руководства, и Украина превращена была в народную независимую от Москвы республику, долговечность существования которой была весьма сомнительной. Положение ее определялось внутренней неорганизованностью, затем вооруженным давлением со стороны надвигавшегося большевизма.

Республика Петлюры пала, и на ее месте возникли многочисленные областные организации под властью всех видов «атаманов», «батек» и авантюристов. В таких условиях Украина оказалась оккупированной советскими войсками.

 

ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ДИРЕКТИВЫ ДВИЖЕНИЯ НА МОСКВУ

В июле 1919 года армии белых занимали фронт в следующем порядке: на правом фланге, примыкая к Волге до реки Медведицы, занимали фронт части Кавказской армии под начальством генерала Врангеля, состоявшие из трех конных корпусов, или шести дивизий, и одной пластунской бригады. Армия эта состояла из пяти дивизий, конной бригады кубанских казаков и дивизии терцев. К северу от Кавказской армии на участке станицы Тюркменская-Качалинская занимал фронт Первый донской корпус в составе 4000 пехоты и 4500 конных, 13 орудий и 124 пулемета.

Донская армия четырьмя корпусами занимала фронт: Борисоглебск – Новохоперск – Лиски в составе 14 000 пехоты, 16 000 сабель при 161 орудии.

Добровольческая армия занимала фронт левее Донской от Малого Оскола до р. Десны. По линии Днепра от Харькова до Екатеринослава и южнее действовали Терская дивизия и пластунская бригада кубанцев и, кроме того, Лабинский, Черноморский и 42-й Донской конные полки.

Красные против казаков и добровольцев имели шесть армий, причем против Кавказской и Донской армий было три: 10-я, 9-я и 8-я армии, а 4-я занимала нижнее течение Волги и угрожала со стороны Астрахани в сторону Кавказа и Царицына. Общее количество войск красных исчислялось до 150 000 человек. Причем на фронте Кавказской и Донской армий в 11-й, 10-й, 9-й и 8-й армиях было 94 000 бойцов, 491 орудие и 2497 пулеметов. По директиве движения на Москву важное значение придавалось территории Украины, и в эту сторону направлялись исключительно казачьи полки, так необходимые для действий на основном фронте, и, кроме того, с задачами не оборонительного, а наступательного характера. На левом берегу Волги от Кавказской армии была дивизия для установления связи с войсками Восточного фронта, яицкими и оренбургскими казаками.

Красные, располагая шестью армиями в составе 150 000 бойцов, имели одну из главных задач – не дать возможности соединиться войскам Юго-Восточного фронта с Восточным фронтом Колчака. 19 июня главнокомандующий красных армий, Вацетис, отправил директиву командующему Восточным фронтом, в которой указывал, что с падением Царицына возникает угроза для тыла правого фланга Восточного фронта, так как противник, перебросив часть своих сил на восточный берег Волги, может начать наступление с целью установить общий фронт между войсками Деникина и Уральского и Оренбургского казачества. По принятому проекту Вацетиса главный удар намечался со стороны Западного фронта 14-й, 13-и и 8-й армий в направлении со стороны Украины на Новочеркасск. 9-я и 10-я армии должны были со стороны Волги вести вспомогательную операцию и стараться отрезать отступление белых войск на Северный Кавказ. Но 9 июля Вацетис был отстранен от командования, его место занял Каменев, полковник генерального штаба. Командующим Южным фронтом был назначен полковник генерального штаба Егорьев.

Вступив на должность главнокомандующего, Каменев изменил директивы и поставил армиям следующие задачи: Южному фронту а) разбить противника, б) главный удар должны нанести с реки Волги 10-я и 9-я советские армии, объединенные под командой Шорина, в) более короткий удар на Воронежском направлении должна нанести 8-я армия. Таким образом, главный удар красным командованием направлялся на фронт Донской и Кавказской армий, т. е. против казачьих войск.

Кубанская армия, заняв Царицын, была остановлена на отдых, пополнение и приведение в порядок. 10-я армия красных была в боях под Царицыном приведена в полное расстройство, и боеспособность, за исключением некоторых дивизий, сохранил только конный корпус Буденного. В некоторых дивизиях оставались лишь кадровые части. 9-я армия красных тоже понесла потери и была отброшена на реку Терсу.

2 июня генерал Деникин приказал Кавказской армии перейти в наступление. В составе красных войск в то время чувствовалась неустойчивость в мобилизованных частях, и были случаи ухода с фронта некоторых дивизий. Чтобы создать большую боеспособность в частях, красные разделили фронт на районы и приступили к созданию районных и общих укреплений. Для этого согнали местное население, им были выкопаны глубокие окопы, впереди огражденные в несколько линий проволочными заграждениями. Во всей стране была объявлена поголовная мобилизация.

При наступлении Кавказской армии генерал Врангель с целью обеспечения подвоза снабжения армии по реке Волге перебросил на восточный берег Волги небольшой отряд. Красные тоже с целью обеспечить левобережье выслали отряд, который встретил отряд белых, разбил его, взято было 500 пленных, 2 орудия и несколько пулеметов. В то же время высланная раньше 3-я кубанская дивизия продвинулась и заняла город Царев, выслав разъезды в сторону Астрахани.

Для обеспечения тылов 3-й кубанской дивизии был выслан на левый берег Волги новый отряд. Наступление Кубанской армии встречало сильное сопротивление со стороны 10-й красной армии. После трехнедельных боев Кубанской армии и I донскому корпусу было приказано перейти в решительное наступление и занять Камышин. 12 июля за Камышин началось решительное сражение. В первый день боя была совершенно уничтожена 38-я дивизия красных. Казаками было взято шесть орудий и 3 000 пленных. Три полка полностью были уничтожены. I донской корпус в этот день вел бой с корпусом Буденного между реками Иловлей и Медведицей, оттеснил его и продвинулся на правый фланг 10-й Красной армии. Красная дивизия была разбита, в образовавшийся у прорыв была пущена казачья конница, которая окружила Камышин. 14 июля казаки заняли Липовку и отрезали пути отступления 10-й армии на север. Красная армия оказалась разрезанной надвое, и в Камышине были окружены три дивизии. При попытке пробиться на север эти красные дивизии были атакованы казаками и полностью или уничтожены, или взяты в плен. Казаками было взято 43 орудия, много пулеметов и 13 000 пленных. Спасая положение, красными был направлен корпус Буденного против I донского корпуса. Буденный потеснил части донцов на линию реки Иловли. Этим частичным успехом Камышин не был спасен и 15 июля был занят казаками. Что касается потерь, которые несли казаки, об этом свидетельствует донесение генерала Врангеля. После занятия Царицына в полках было 500–600 казаков, а после Камышина оставалось 300–400. Кони и артиллерия были совершенно измотаны, материальная часть пришла в полную негодность. После занятия Камышина движение должно было продолжаться на Саратов. Для обороны Саратова красные стягивали войска с Восточного фронта и мобилизованные части из России. Несмотря на состояние войск Кавказской армии, генерал Романовский, начальник штаба генерала Деникина, по телеграфу передал приказание главнокомандующего продолжать наступление. В то время, когда Кавказская армия вела бои на фронте Камышина и дальше, Донская армия занимала фронт на линии Новый Оскол – несколько южнее станций Лиски, Балашова и далее северо-восточное и восточнее границ области до реки Иловли.

Численность армии исчислялась в 42 000 бойцов с протяжением фронта на 550–600 верст. Начались упорные бои с переходом из рук в руки городов Лиски, Бобров, Новохоперск и Борисоглебск. Имея чрезмерно растянутый фронт, донское командование потребовало возвращения 1-го донского корпуса в состав Кавказской армии. Относительно успехов Донской армии было сделано оповещение в газете: «Донская армия находится на главном направлении на Москву. Во время последнего наступления наше наступление вперед было настолько быстрым, что все тылы и снабжение армии сильно отстали. Поэтому дальнейшее продвижение пришлось воздержать до того момента, когда снова будут подтянуты все тыловые учреждения… Моральное состояние наших войск отличное. Все сознают необходимость прямого движения на Москву и все жаждут прийти туда первыми (Приазовский край, № 152, 6 июля 1919 года). В это время 9-я красная армия при поддержке 10-й и 8-й перешли в наступление, потеснили части Донского фронта и заняли Новохоперск, Борисоглебск и Балашов. Донцы были вытеснены с русской территории на границы России и Дона.

По всему фронту начинались тяжелые и упорные бои. В этот решительный момент донским командованием был принят проект: создав специальный конный корпус сильного состава, направить его в тылы красных. Цель рейда: удар на штаб фронта красных, уничтожение тылов, порча железных дорог и расстройство транспорта. Командующий Донской армией издал следующую директиву: 1) предупреждение удара противника, 2) подготовка к главной операции на Москву и 3) содействие уничтожению восточного ударного крыла красных. Этой же директивой IV корпусу, предназначенному для рейда в тылах красных, ставилась задача: 1) прорвать фронт большевиков в промежутке между Новохоперском и Таловой, 2) оказать содействие III корпусу в ликвидации Теловской группы красных и 3) направиться в глубокий тыл и овладеть Козловом, где помещается штаб Южного советского фронта. При движении на Москву очень важное значение имела Украина, составлявшая, по существу, в борьбе с большевиками третий, и очень важный, фронт. На территории Украины сплетались интересы различных сил: а) украинской самостийности, б) агрессии Польши, в) большевиков и г) Добровольческой армии. Разрозненные самостийные группы и поляки вели войны против большевиков. Большевики боролись с украинскими повстанцами и поляками, требовавшими присоединения Киева к владениям Польши, а также против Добровольческой и казачьих армий.

Деникин, следуя идее восстановления Единой Неделимой России, вел борьбу против всех большевиков, украинцев и поляков, и четвертым фронтом для него были повстанцы в тылах его фронта. С запада, со стороны Украины, красными были развернуты 13-я и 14-я армии, и со стороны белых требовались значительные силы для противодействия. Красная армия не могла гордиться успешной мобилизацией среди русского населения. Красными принимались зверские меры для принуждения вступления в армию крестьянского населения, но даже жестокие расправы и террор против дезертиров и населения, укрывавшегося от вступления в ряды Красной армии, не достигали успеха, состав Красной армии в самые напряженные бои на Юго-Западном фронте не имел армии больше 200 000 человек. Устойчивость большинства красных войск была относительная; достаточно было более или менее удачного маневра, части их или бежали, или сдавались. Исключение составляли специальные войска из латышей, курсантов, специально подготовленных частей, составлявших основу Красной армии и выполнявших вместе с тем и роль беспощадных палачей в отношении населения.

В составе Белой русской армии, по сведениям главнокомандующего генерала Деникина, ко времени решительного сражения при движении на Москву было 130 000 бойцов, причем 75 % из них было казачьих войск. Фронт казачьих войск имел протяжение 800 верст от Волги до Нового Оскола. Фронт, занимавшийся основной частью Добровольческой армии между Новым Осколом и рекой Десной, протяжением был около 100 верст. Протяжение Западного фронта по линии от Харькова до Черного моря было 400–500 верст. Ударные части Добрармии, по представлению генерала Деникина, составляли полки, носившие имена своих бывших полководцев: Алексеева, Корнилова, Маркова, Дроздовского и других. В боевом отношении это были отборные полки, в состав которых входили преимущественно добровольцы с сильной прослойкой офицеров, учащаяся молодежь и специальные офицерские части. Части этой ударной Добровольческой армии были направлены на Москву и держались верховным командованием сосредоточенно. В сторону Украины против частей 13-й и 14-й армий были развернуты наскоро сформированные части, наиболее действенные из них Терская казачья дивизия, Кубанская пластунская бригада и Третья кубанская конная дивизия, в Таврии Донской казачий и Лабинский конные полки. Казачьи части, оторванные от своих армий, и служили решающей силой на обширном Украинском и Приднепровском фронте.

 

РЕЙД В ТЫЛЫ КРАСНЫХ КОРПУСА ГЕНЕРАЛА МАМОНТОВА

IV конный корпус генерала Мамонтова был составлен из лучших частей Донской армии численностью в 7000 всадников. Прорыв фронта красных был намечен на стыке 8-й и 9-й красных армий. Операция началась 22 июля. Корпус генерала Мамонтова, прорвав фронт красных и получив сведения от разведки на 27 июля, направился в район Еланского Колена и на Макарове. Неблагоприятным для действий корпуса оказалось то, что в ночь полил ливень, обративший все балки и лощины в потоки, в которых тонули лошади и плавали повозки. Но все же корпус к 12 часам сосредоточился в Еланском Колене. В 16 часов обозначилось наступление противника со стороны Макарове, наступал полк 40-й красной дивизии. Полк был разбит и полностью взят в плен. Части корпуса были двинуты на Макарове; проливной дождь сопровождал все время движение корпуса. В дальнейшем задачей корпуса было двигаться на западном направлении и выйти в тыл частям красных, занимавших прочно железнодорожный узел Лиски. Но из-за непролазной грязи в этом районе направление корпуса было изменено, и он двинулся в сторону линии железной дороги Борисоглебск – Грязи. Корпус, не встречая сопротивления, 30 июля захватил поезд с мобилизованными, направлявшимися на пополнение одной из дивизий красных. Около трех тысяч мобилизованных, взятых в плен, было распущено по домам. Кроме того, в то же время был захвачен мобилизационный пункт, где было собрано до пяти тысяч только что мобилизованных красными, мобилизованные были тут же, к их удовольствию, распущены. Захвачено было много вагонов со снарядами, патронами, ручными гранатами и интендантским имуществом. Прорыв фронта Донским корпусом внес тревогу в штаб красного командования. Фланги 8-й и особенно 9-й армий красных были потрепаны, конница была далеко на левом фланге против Кавказской армии. Командующий Южным советским фронтом в директиве указывал, что за конным корпусом, вероятно, со стороны Новохоперска и Борисоглебска, движется пехота, и поэтому приказывал принять решительные меры для ликвидации прорыва на фронте 8-й и 9-й армий, намеченных только что для решительного перехода в наступление. Против Донского корпуса были направлены две дивизии 9-й армии и одна 8-й. В то же время генерал Мамонтов доносил, что вследствие сильного переутомления конского состава корпус отказался от больших переходов и ближайшей целью ставит занятие города Тамбова. По пути встретив 56-ю пехотную дивизию красных, высланную для ликвидации прорыва и охраны железной дороги Балашов – Тамбов, полки ее уничтожили и железную дорогу разрушили. С юго-востока в сторону корпуса двигалась конная бригада. Но бригада эта была наголову разбита. Встретив сильно укрепленную позицию к югу от Тамбова, корпус обошел ее и при сильном сопротивлении 5 августа занял Тамбов. В городе были распущены до 15 000 мобилизованных. Потери корпуса составили до 20 казаков убитых и раненых. Две линии железных дорог были приведены в негодность, тылы были нарушены, связь южного командования с 8-й и 10-й армиями была прервана. Создавалась угроза штабу красных Южного фронта. Повсюду захваченные продовольственные склады и запасы казаками раздавались населению. Бронштейн отреагировал на этот рейд следующим приказом: «Коммунисты, на передовые посты! На территорию Тамбовской губернии ворвалась деникинская стая хищных волков, которые режут не только мужицкий скот, но рабочий люд… Ату белых! Смерть живорезам!»

Из Тамбова корпус направился в сторону Козлова, где находился штаб Южного фронта. Штаб, несмотря на решение всего ответственного персонала драться и защищать город до последнего патрона, получив сведения о движении корпуса в эту сторону, оставил Козлов и переместился в город Орел. Главное командование Южного фронта, видя, что южное командование не способно ликвидировать рейд Донского корпуса и противостоять давлению частей Деникина, решило принять меры общего порядка. Совет обороны Республики объявил на военном положении Рязанскую, Тульскую, Орловскую, Воронежскую, Тамбовскую и Пензенскую губернии и приказал повсюду учредить уездные и городские комитеты военно-революционных судов. К казакам Мамонтова было выпущено воззвание, в котором председатель Революционного военного совета, обращаясь к казакам как к обманутым людям, предложил им примириться с рабочими и красноармейцами всей страны, выдав своих преступных командиров.

Рейд IV корпуса донских казаков по идее и по форме явился в условиях Гражданской войны в России повторением рейдов конницы южан во время междоусобной войны между северными и южными штатами Северной Америки. К сожалению, рейд Мамонтова, как по замыслу, так и по выполнению, оказался лишь слабым подражанием знаменитым рейдам американских конных масс под начальством знаменитого полководца генерала Ли. Неподражаемые рейды южноамериканской армии имели всегда целью не тактические, а широкостратегические планы. Они проникали далеко в глубь страны противника; занимали целые районы и меняли положение на общем фронте. Блестящая деятельность Донского корпуса, производившая более моральное, нежели оперативное воздействие, по существу ограничилась действиями чисто тактического порядка. Причем направленный в глубокие тылы конный корпус как будто имел цель, изолированную от общего хода войны: в течение движения его в тылах красных армий на фронте не только не было никаких активных действий, а, наоборот, отмечались повсюду тишина и состояние без перемен. Во главе красных вооруженных сил стояли офицеры генерального штаба, знавшие военное дело не хуже, чем командование белых. Прорыв для них был неприятным явлением из-за растерянности им подвластных людей. Даже наверху, в Совете обороны, некоторые боялись появления казаков под Москвой, но для офицеров, разбиравшихся хорошо в военных операциях, было ясно, что не поддержанный с фронта конный корпус быстро выдохнется и сам будет искать благополучного выхода. Поэтому красное командование поставило целью ликвидацию прорыва, переход частей 8-й армии в наступление против III донского корпуса, фронта Донской армии на стыке его с фронтом Добрармии. Генерал Селивачев, командир 8-й красной армии, направил восемь дивизий пехоты на фронт между Новым Осколом – Бутурлиновкой, протяжением до 200 верст. В корпусе, оборонявшем этот участок, насчитывалось не больше 8000 бойцов против 32 000 пехоты и 4000 сабель красных. Под натиском превосходящих сил красных 3 августа части III донского корпуса, оказывая сильное сопротивление, отошли и даже при отступлении взяли 500 человек пленных, 600 винтовок и 6 пулеметов. Донской фронт был оттеснен на 35 верст.

Генерал Сидорин, командующий Донской армией, получил телеграмму генерала Деникина, глубоко возмущенного отходом казачьих частей. На что генерал Сидорин ответил, что это произошло «во-первых, потому, что против 8000 казаков наступало 40 000 красных при 100 орудиях, во-вторых, во время сражения до 80 % снарядов нашей артиллерии не разрывалось (снаряды присылали союзники) и, в-третьих, проявилась крайняя неустойчивость пехоты, состоявшей из мобилизованных крестьян». Однако тревога командования была явлением нормальным, потому что одновременно началось наступление на фронтах всей Донской и Кавказской армий. Кроме частей 13-й, 8-й красных армий перешли в наступление 9-я и 10-я и по левобережью Волги части, составлявшие 11-ю армию.

Наступление красных на стыке III донского корпуса и Добровольческой армии и отход казаков обнажали левый фланг частей Май-Маевского и создавали угрозу Харькову, где находился штаб Деникина. Резервов в распоряжении командования не было, и необходимо было использовать конницу. Из первой кубанской и второй терской пластунской бригад был создан III конный корпус под начальством генерала Шкуро, который был подчинен Май-Маевскому. Красная армия вклинилась на 100–120 верст на фронте III донского корпуса.

Ударами с запада Кавказского корпуса генерала Шкуро и с юго-востока – донских корпусов был уничтожен этот глубоко врезавшийся клин, и красные были отброшены не только в исходное положение, но да 40–60 верст севернее. В то же время в тылах 8-й армии действовал корпус генерала Мамонтова: разрушая тылы красных, он занял Елец. Красным командованием был отдан приказ об уничтожении конного корпуса: 1) немедленно организовать мелкие отряды; 2) приспособить, где есть возможность, бронелетучки и 3) все прилегающие губернии к району действия конницы Мамонтова объявить на военном положении. В районе Тамбова создать крупный кулак войск, задачей которого ставится преследование и ликвидация конницы противника.

Кроме наспех формировавшихся отрядов против корпуса Мамонтова стягивались специальные коммунистические полки и части латышей. С востока шла кавалерийская бригада при поддержке курсантов и бронеотрядов. Несмотря на это, по сведениям советского командования: «противник, учитывая благоприятную для себя обстановку, отсутствие конницы, плохо налаженную связь, продолжал хозяйничать по всему тылу, забирая город за городом, разрушая все железные дороги и нормальную жизнь тыла, расстреливая всех попадавшихся ответственных работников, вооружая население и побуждая его к партизанским действиям».

От Ельца Мамонтов двинулся на Воронеж. Со стороны красных стягивались несколько дивизий пехоты, и отдан был приказ корпусу Буденного направиться тоже против Мамонтова. 24 августа корпусом генерала Мамонтова была занята Касторная, Крупная станция в тылах 13-й и 8-й красных армий, что облегчило деятельность III донского корпуса, действовавшего с юга. Бронштейн издал приказ армии и населению, гласивший: «Пролетарии, все на коней! Главная беда красных армий – недостаток конницы. Войска наши имеют маневренный характер, требуют наивысшей подвижности, что отводит коннице большую роль. Теперь разрушительный налет Мамонтова остро поставил вопрос о создании многочисленных красных кавалерийских частей. Недостаток у нас конницы имеет не случайный характер. Революция пролетариата родилась в большинстве в промышленных городах. У нас нет недостатка в пулеметах, артиллеристах, но мы испытываем большую нужду во всадниках. Советской республике необходима конница. Красные кавалеристы, вперед! На коня, пролетарии!»

Рейд генерала Мамонтова продолжался с 28 июля в течение шести недель. Красное командование принимало все меры, чтобы корпус не мог прорваться на юг, но цели этой не достигло. Искусным маневром Мамонтов демонстративно атаковал одну из дивизий, куда красные стали стягивать части, а корпус, изменив движение, переправившись на западный берег Дона, атаковал тыл части красных и вышел из тылов, соединившись 5 сентября с 1-й кубанской дивизией, ведшей бои против тех же красных частей с южной стороны.

Корпус генерала Мамонтова не только успешно вышел из тылов красных, но и вывел сформированную им за короткий срок рейда Тульскую пехотную дивизию добровольцев, которая все время принимала участие в сражениях на стороне белых.

 

ДЕЙСТВИЯ НА ВОСТОЧНОМ, СИБИРСКОМ И ДРУГИХ ФРОНТАХ

На сибирских просторах масштабы и средства ведения войны против красных были несравнимы со средствами Донской и Кубанской областей. Мобилизация в армию давала большое количество пополнений, и население охотно отзывалось на призыв.

Но наряду с настроением масс бороться против разрушительных сил большевизма, вести бои на фронте, велась тяжелая политическая борьба. Главными врагами Белого движения в Сибири была не столько организация коммунистов, сколько представители либеральной общественности, состоявшие в сношениях с коммунистами, и через руки их представителей Чернова и Авксентьева Н.Д. из Москвы поступали деньги на пропаганду против правительства адмирала Колчака. Против адмирала медленно, но настойчиво создавался заговор. Заговорщики проникли в армию, и как ни странно, первой склонилась к заговорщикам наиболее стойкая Сибирская армия генерала Гайды. Генерал Гайда выдвинут был адмиралом Колчаком из сержантов чешского легиона и из-за внешней преданности пользовался широким покровительством адмирала. Последним успехом Гайды было занятие Перми. Он был возведен в должность командующего фронтом, получив в свое подчинение Западную армию. Но его штаб, уже распропагандированный красными, увлек на сторону красных и Гайду. Армией его была оставлена Пермь, он отвел ее для пополнения в глубокий тыл, открыв фланг Западной армии. Очевидно было, что в армии происходил полный развал.

Адмирал Колчак решил устранить Гайду, но тот не подчинился. Адмирал Колчак отдал приказ об увольнении его из армии с лишением русского мундира.

После отхода Сибирской армии большевики получили возможность продвигаться за Уральские горы и направлять удар в правый фланг Западной армии. Нанесение главного удара на фронте против большевиков переходило на части Западной армии, состоявшей из трех корпусов. Приказом по этой армии оповещалось: «Наше правительство во главе с Верховным правителем адмиралом Колчаком, как и все армии, стоит только на пути спасения Родины, Веры и Народа и не преследует личных интересов – личных или отдельных классов, а именно всего русского народа в целом.

Таковы армии наши востока России, армии витязя генерала Деникина, генералов Юденича и Миллера и те массы восставших на Руси, которые соединяются с нами».

Атака красных на правом фланге была отбита. Вся первая половина июля проходила в боях за горные проходы Урала. Остатки Сибирской армии катились на восток, оставляя пространства северного Урала, и 16 июля был оставлен Екатеринбург. Генерал Дитерикс, заменивший Гайду, заслоняясь арьергардными частями, перевозил по железной дороге части армии в Тюмень и Тобольск. Западная армия при отступлении базировалась в Челябинске и Троицке, откуда шла железная дорога, связывавшая с базой Южной армии уральских и оренбургских казаков. Впереди армии двигались бесконечные обозы беженцев. В частях начинали происходить случаи сдачи красным. В конце июля Челябинск был занят красными. В августе армии вступили в пределы западной части Сибири, и здесь все три сибирские армии были подчинены генералу Дитериксу. Первая – генерала Пепеляева, вторая армия – генерала Лохвицкого и третья – генерала Сахарова. Четвертая южная армия генерала Белова была оторвана и вела самостоятельные операции, потеряв связь со ставкой. Атаман Сибирского войска Иванов-Ринов присоединился с казаками к армиям. На фронт прибыл адмирал Колчак вместе с английским генералом Ноксом. Был произведен осмотр войск. На банкетах выражалась уверенность, что в конце октября генерал Деникин займет Москву. Но в то же время в тылах велась пропаганда большевиков и поднимались восстания.

В распоряжении адмирала Колчака находилось 8 вагонов, груженных золотым запасом в 28 000 пудов. 10 ноября литерные поезда, из которых один был с золотом, выехали из Омска. При проходе поезда с золотом было покушение на подрыв железнодорожного пути, но охрана предотвратила диверсию. Вся железнодорожная линия была в руках англичан, американцев и чехов. Чехи силой отбивали поезда и стремились на восток.

В Иркутске создавался заговор, и намечалось новое правительство. Армия продолжала отступление за Байкал, где твердо держался атаман Семенов с Забайкальским войском. Адмирал Колчак с литерными поездами и поездом с золотом продолжал продвигаться и достиг угольных копей в районе Черемхово, где была произведена первая попытка овладеть ценностями. При подъезде к Иркутску сопровождавший поезда чешский комендант предупредил, чтобы все уходили, ибо положение безнадежно и он слагает с себя ответственность. По прибытии в Иркутск к адмиралу явился чешский комендант и заявил адмиралу, что он будет выдан местным властям. Приказ этот был подписан чешским командующим генералом Сыровым. В вагон вошли члены иркутского революционного правительства, которым и выдали адмирала Колчака. Он был приговорен к смертной казни и погиб от руки большевиков, будучи выданным союзниками.

Очень важное значение в истории Белого движения имела образовавшаяся на территории Эстонии Северо-западная армия под начальством генерала Юденича.

Командование, признанное союзниками и обнадеженное их помощью, имело в составе 21 с лишним тысячу бойцов. По своему положению эта армия имела непосредственную цель: наступление на Петроград. При подходе непосредственно к Петрограду армии были обещаны поддержка английским флотом и обеспечение флангов эстонской армией. Армия, перейдя в наступление, заняла все ближайшие города – не только Гатчину, Царское Село и Ропшу, но и Стрельну, Лигово, Пулково и Павловск. Бесспорно, красные должны были принимать самые решительные меры для защиты Петрограда, и они стягивали отовсюду свободные части и направляли отряды матросов и курсантов. Успешно начатая борьба затягивалась, армия не получала никакого содействия ни со стороны английского флота, который должен был обстрелять Красную Горку, ни со стороны эстонцев.

Неуспех похода Юденича на Петроград русские относят исключительно на эстонское правительство и «коварство англичан», но причиной неуспеха было и то, что командный состав белых и образованный под требованием англичан правительственный комитет не скрывали договора с Эстонией и другими сателлитами, временными и ясно державшимися идей Единой и Неделимой России. Эта откровенная тенденция настораживала и отталкивала образовавшееся независимое государство, и армия оказалась не только без вооруженной помощи, но и без подвоза питания и вооружения.

Временный успех при подходе армии непосредственно к Петрограду окончился ее отступлением, а затем полной ликвидацией.

Особое положение имела Северная армия, организованная союзниками для прикрытия портов Мурманска и Архангельска, находившаяся под начальством генерала Миллера. Эта армия не имела непосредственных боев с Красной армией и с прекращением войны на западе, установившихся отношений английского правительства с советской властью была ликвидирована.

Таким образом, все усилия красных переносились на Юго-Западный фронт.

 

БОИ НА ФРОНТЕ КАВКАЗСКОЙ АРМИИ МЕЖДУ РЕКАМИ ВОЛГОЙ И МЕДВЕДИЦЕЙ

После занятия Кавказской армией Камышина было приказано энергично преследовать армии противника. Вследствие этого приказа армия двумя корпусами продолжала наступление на Саратов и на Аткарск. Продвижение вперед шло с большими потерями. Красные, пополнившиеся, оказывали сильное сопротивление. 26 июля генерал Врангель прибыл с Кубани на фронт и созвал совещание командного состава. На совещании командиров корпусов было доложено об общей обстановке. Было сообщено, что армия адмирала Колчака после понесенных тяжелых неудач продолжает отступать. Учитывая опасность для Саратова, красные быстро снимают части с Восточного фронта и перебрасывают их к Саратову.

Из внутренних губерний к ним непрерывно подходят подкрепления. Спешно производится мобилизация прифронтовой полосы. В Саратове сосредоточены части 2-й армии, бывшей перед тем на Сибирском фронте. Силы, которыми располагает противник, достигли 40 000 человек и превосходят Кавказскую армию в несколько раз. На своевременный подход подкреплений рассчитывать нельзя. При данных условиях мы не только не в состоянии наступать, но и удержаться на занимаемых позициях будет трудно. Надо принять меры, сохранить армию до подхода подкреплений, чтобы перейти в контрнаступление. На совещании было принято решение: «В случае перехода противника в наступление, избегая решительных боев, медленно отходить, задерживаясь на каждом рубеже, лишь нанося короткие удары врагу, с целью выигрыша времени…» В то же время красное командование решило нанести главный удар на территорию Дона со стороны Волги. Донская армия, растянутая на широком фронте и лишенная донского I корпуса, входившего в состав Кавказской армии, доносила, что она не может выполнить поставленной задачи, и требовала возврата корпуса и отхода на донскую территорию для перегруппировки. Все же Донская армия до конца июля вела упорные бои за овладение железнодорожными линиями Лиски – Балашов – Красный Яр, взять которые не удалось.

Наступало время решительных сражений на Юго-Восточном фронте. К августу месяцу, по данным советского командования, силы красных составляли три фронта и одну отдельную армию, состав которых был следующий:

1) Западный фронт – 140 000 штыков и сабель и 797 орудий;

2) Южный фронт – 171 000 штыков и сабель и свыше 611 орудий;

3) Восточный фронт – около 125 000 штыков и сабель и 445 орудий;

4) отдельная армия, действовавшая на Архангельском фронте, – 14 000 штыков и сабель и 136 орудий. Всего около 450 000 штыков и сабель и 1544 орудий.

На фронте Кавказской и Донской армий красные создали ударные группы в составе 9-й, 10-й резервной и отдельной группы из выделенных частей 8-й, 13-й и 14-й армий в количестве 77 800 штыков, 16 000 сабель, 2487 пулеметов и 491 орудия.

На фронте Астрахани армия генерала Эрдели, поддерживавшая порядок в Дагестанском крае и имевшая задачей занятие Астрахани, взять ее не могла. Красные, воспользовавшись свободной территорией на западном нижнем течении Волги, восстановили 11-ю армию, оттеснили казаков в районе Черного Яра и повели наступление в тыл Кавказской армии, наступая с юго-востока и востока на Царицын, что ставило Кавказскую армию в тяжелое положение.

1 августа 1919 года части 10-й красной армии перешли на фронте Кавказской армии и I донского корпуса в наступление, направляя удар на стык армии с I донским корпусом и на Камышин. Между армией и корпусом был образован прорыв, и части корпуса отошли на правый берег реки Медведицы. В прорыв были брошены конница красных и пехота, охватывая левый фланг армии и спускаясь вниз по Медведице. Развивая успех, красные прорвали фронт Пластунской кубанской бригады и принудили ее к отступлению, вместе с тем потеснив левый фланг IV конного корпуса. Глубокий прорыв фронта и обход левого фланга принудили Кавказскую армию к отступлению, и она вынуждена была оставить Камышин. 11-я армия красных сильно нажимала на Царицын с юго-востока. Было приказано готовить Царицын к эвакуации и дивизии с левого берега Волги перейти для защиты Царицына.

23 августа начался бой за Царицын. Красные потерпели поражение и, потеряв 18 тысяч пленных, 31 орудие и 160 пулеметов, отброшены были на 40 верст к северу. Против наступавшей с юго-востока 11-й и 4-й красных армий действовал отряд генерала Савельева, состоявший из Астраханской конной дивизии, 2-й кубанской и Горской дивизий. Против красных с этой стороны были переброшены части под начальством генерала Бабиева, которые разбили противника и захватили 3000 пленных, 9 орудий и 15 пулеметов. Угроза с этой стороны была уничтожена. Но, пополнив части, 10-я армия красных, в состав которой входил и сильный конный корпус Буденного, перешла снова в наступление между Волгой и Медведицей. Снабженные в сильной степени техникой и поддержкой речной флотилии, красные снова стали теснить Кавказскую армию в сторону Царицына. Красные войска, потеснив Кавказскую армию и I донской корпус, проникли в пределы донской территории. 14 августа была уничтожена донская пластунская бригада, и с ее гибелью открывался незащищенный фронт по течению реки Медведицы до окружного центра – станицы Усть-Медведицкой. Начальник бригады генерал Сутулов с конвоем присоединился к штабу генерала Алексеева, а начальник его штаба есаул Сучилин был зарублен красными. Для прикрытия образовавшейся пустоты со стороны фронта начальником гарнизона была объявлена мобилизация юношей непризывного возраста, начиная с 17 лет, и всех казаков, способных носить оружие. На этот призыв все казаки придонских станиц дружно отозвались, из этих не обученных в большинстве призванных была сформирована бригада в два полка, занявшая все правобережные станицы округа от Кременской до Усть-Хоперской, мобилизация эта была проведена по всему Донскому Войску. В борьбе наступал решительный момент, и Дон давал для борьбы все последнее, что имелось в его распоряжении. В армии недоставало лошадей для конных полков и артиллерии. Транспорт для снабжения армии поддерживался женщинами и подростками, девочками и мальчиками.

На всем фронте шли тяжелые бои, и казакам удавалось отражать наступления противника с захватом большого количества пленных и вооружения. Верховное командование красных торопило Южный фронт к решительным продвижениям вперед, и генерал Каменев расписывал движение армий по числам, предполагая к концу сентября занять Новочеркасск. Для успешного исполнения директив конный корпус Буденного был переведен на стык 8-й и 9-й армий, намечая вместе с тем удар и на стык Добрармии и фронта Донской армии в Новохоперско-Калачевском направлении. 11 сентября, перейдя в наступление, части корпуса Буденного потеснили конную группу генерала Савельева. Для Донской армии создавалось тяжелое положение. Фронт от устья реки Иловли до устья Хопра проходил по левому берегу Дона. Напор со стороны 9-й армии продолжался, и нависала угроза движению на левом фланге конного корпуса. Командарм Донской армии генерал Сидорин давал директивы корпусам для активных операций, а генерал Деникин выражал недовольство пассивной деятельностью Донской армии, отошедшей за Дон, на что он не видел основания… «Требую скорейшего освобождения корпуса Шкуро, действовавшего на Лискинском фронте, для использования успехов Добрармии в движении на север». На эту телеграмму генерал Сидорин ответил: «Донская армия не заслуживает той обидной оценки ее деятельности, которая сделана в телеграммах Ваших… Первоначальный отход, как Вам известно, был произведен благодаря отходу Кавказской армии. С начала ее отхода на Дон армия была поставлена в трудное положение, так как главный удар армий Южного фронта красных был направлен на нее. Все время активно обороняясь с непрестанными боями, я все же, во имя интересов всего нашего фронта, нашел возможным выделить свой корпус (лучший конный) для рейда в глубокий тыл красных. Громадное значение его оценено даже противником. Уничтожение его баз в Тамбове, Козлове, Ельце, разрушение важнейших железнодорожных узлов облегчило в сильной степени продвижение правого фланга Добрармии. Роспуском 100 000 пленных и мобилизованных он не только ослабил вдвойне фронт красных, но создал благоприятную политическую обстановку для движения наших армий к центру России. Борьба II корпуса против всей 9-й армии также не носит и признака пассивности. Только постоянным маневром удалось в сильной мере расстроить 9-ю армию красных. Уже одно количество пленных, взятых корпусом, – за последние три недели 17 тысяч, т. е. в два раза больше, чем число бойцов, – наглядно указывает на активную борьбу корпуса. Отход за Дон совершен по моему приказу для перегруппировки с целью начать новую серьезную операцию, а также для того, чтобы дать необходимый отдых измотавшимся до крайних пределов частям II корпуса…»

В первой половине сентября 1919 года Донская и Кавказская армии и III кубано-терский корпус выдержали бешеный натиск 8-й, 9-й, 10-й армий в количестве 94 000 бойцов при 2497 пулеметах и 491 орудии. Поражение, нанесенное 8-й и 9-й армиям, остановило их решительное наступление на среднем течении Дона, а 11-й – на Нижней Волге.

 

ОБЩЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ ВОЮЮЩИХ СТОРОН, СООТНОШЕНИЕ ИХ СИЛ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ ОБЛИК БОРЬБЫ

В территорию, занимавшуюся Юго-Восточной белой армией в сентябре 1919 года, входили часть Астраханской губернии, весь Крым, Екатеринославская, Харьковская, Полтавская, Киевская и часть Воронежской губерний, территории Донского, Кубанского и Терского войск.

Армия адмирала Колчака была оттеснена за реку Тобол. На Туркестанском фронте части оренбургских и уральских казаков были отброшены в песчаные, пустынные земли, и территории их были заняты красными. Фронт Прибалтийских стран был пассивен, и только на подступах к Петрограду вела бой Северо-Западная армия генерала Юденича. К началу октября соотношение сил и их расположение были следующими:

Добровольческая армия имела до 20 000–21 000 бойцов; Донская армия – 48 000, Кубанская и Терская – 30 000. Всего 98 000 бойцов. Против них… 140 000–160 000 красных. Фронт борющихся сторон: Киев – Орел – Воронеж – Царицын – Дагестанская область. Астрахань взята не была.

Несмотря на вмешательство англичан и предложение войти в соглашение с украинской армией Петлюры, произошел разрыв с Польской армией, соединения для общей цели в борьбе с большевиками не произошло.

В тылах повсюду поднимались восстания крестьян, и наибольшие силы их привлекал анархист Махно. Дагестанская область была против политики Добрармии.

Красное командование, понимая, где главная опасность, вело главный удар против казаков, а не на добровольцев, заменили командующего Южным фронтом Егорьева, поставив на его место генерального штаба полковника Егорова. Против Польской армии, наступавшей на Киев выше по Днепру, и частей Добрармии, занимавших Киев, действовала 12-я армия в составе 30 000 бойцов.

Против Добрармии было около 40 000 человек 13-й и 8-й армий. Против Донской и Кавказской – около 100 000 человек. В половине сентября корпус генерала Кутепова занял Курск и Орел. Но к октябрю месяцу 1919 года обстановка сложилась такая, что движение на Москву и ее занятие стали неосуществимыми. Левый фланг Донской армии вел упорные бои против частей 8-й красной армии, а IV донской и III кубанский корпуса вели бои с корпусом Буденного. Резервов не было. Призыв на Дону молодежи с 17-летнего возраста и до 48 лет пожилых был последним усилием в военном напряжении Дона.

Красное командование направило главный удар на стык Добрармии и левого фланга Донской армии в направлении станции Лиски и второй – на стык Кавказской и Донской армий по течению реки Медведицы.

Корпус Добрармии 7 октября оставил Орел, и красные сильно нажимали на Курск. Против трех дивизий и конного корпуса Буденного со стороны Донской армии действовали II, III и IV донские корпуса и конница генерала Шкуро.

6 октября противник на всем Воронежском фронте потеснил казачьи части. Под напором конного корпуса красных казаки оставили 12 октября Воронеж и отступили на западный берег Дона. 12 октября велись упорные бои за овладение станицей Лиски, и казаки принуждены были оставить ее и отступить. В то же время части Добрармии повсюду отступали, разрыв между фронтом Донской армии и Добрармией расширялся, и прикрыть прорыв было нечем. Действовали еще Терская и Чеченская дивизии, а также бригада донских казаков против повстанцев Махно в районе Мариуполя.

Донские части отходили на линию железной дороги Новохоперск – Поворино, Себряково – Царицын. Кавказская армия стояла без движения в 40–50 верстах к северу от Царицына, что позволило конному корпусу Думенко вести наступление между I и II донскими корпусами на Чаплыжскую станицу, и это было поворотным пунктом в действиях Донской армии. Удары красных направлялись с двух направлений: со стороны Тамбова – Миллерово и со стороны Лиски – Новочеркасск. Отступая, казаки в боях 14–15 октября взяли 3300 пленных, 60 пулеметов и 16 орудий. Однако отступление продолжалось, и главные неудачи оказались на фронте к западу от Себряково.

Донское командование обратилось с просьбой к Кавказской армии об усилении правого фланга Донской армии, и Врангель обещал перейти в наступление, чтобы отвлечь конницу Думенко, но с условием получить раньше обещанные генералом Мамонтовым обозные средства. Кавказской армии стало легче после ухода с ее фронта конных корпусов Буденного и Думенко. На всем фронте Донской армии шли ожесточенные бои, и командование Донской армии наметило отход частей за Дон и Хопер.

На фронте Добрармии велись жестокие бои, но под напором 14-й, 13-й и 8-й армий сопротивление было сломлено, и началось медленное отступление. В то же время на правом берегу Днепра оставалась 2-я Терская и Доно-кубанская бригады против Петлюры, и генерал Деникин требовал выделить конницу Донского фронта с целью обеспечить левый фланг Добрармии. Против Махно тоже были выставлены 1-я Терская, Чеченская и Донская бригады. Против «зеленых» – в горах Кавказа и в Дагестане тоже велась борьба казаками. К концу октября красными были заняты станицы Скуришенская и Кумылженская, и донские части были оттеснены к низовьям Хопра и Медведицы. На левом фланге Донской армии имел важное значение железнодорожный узел Касторная, и Сидорин решил сосредоточить там силы под командой генерала Мамонтова, но Деникин в назначении генерала Мамонтова отказал и вместо него назначил Шкуро. К этому времени Марковская дивизия, отступая, приблизилась к Касторной и соединилась с частями Шкуро. С фронта против Махно направлялась в сторону Касторной и Терская дивизия. Корпус Буденного был усилен двумя пехотными дивизиями. III донской корпус успешно действовал в сторону Воронежа – Лиски и облегчал положение на Касторной. Против группы Шкуро действовали семь стрелковых дивизий 8-й армии и три конные дивизии. В то время Добрармия, отступая, оставила Щигры, лежавшие между Курском и Касторной, и конная группа казаков оказалась под угрозой нападения с запада. С этим моментом связано политическое событие – Деникин приказал расстрелять председателя кубанской Рады Калабухова.

4 ноября Касторная была оставлена. После занятия красными Касторной фланги Добрармии и Донской не могли уже быть связаны. По сведениям красных, Касторная защищалась 33 конными полками и 21 пешим, а всего 54 полками белых.

13 ноября Добрармия откатывалась на юг, и связь между частями Май-Маевского и Драгомирова была утеряна. Красные взяли Курск и открыли путь на Харьков.

Конный корпус Юзефовича, действовавший на правом берегу Днепра, прикрывал теперь левый фланг Добрармии. 12 ноября красные заняли Лиски, а влево происходил отход группы Шкуро. После взятия Касторной корпус Буденного получил задание продолжать действовать на стыке Добрармии и донских корпусов. Со стороны 10-й и 11-й армий начиналось наступление на Царицын, 9-я продолжала наступление в пределы Донской территории и 8-я и 13-я главными силами действовали против Добрармии и частично против донских частей. 26 ноября вместо Май-Маевского в командование Добрармией вступил генерал Врангель. Генерал Мамонтов был отрешен от командования, и его место занял генерал Улагай. Донские части стали сдавать позиции и за два дня отошли за реку Северский Донец. 1 декабря красные заняли Полтаву, 3 декабря – Киев, и части Добрармии отошли на юг. В районе Александровска велись бои против Махно.

К 1 декабря красные против 23 000 донцов имели 63 000 пехоты и конницы. 12 декабря красные заняли станицы Усть-Медведицкую, Сиротинскую, Трех-Островянскую, и I корпус отступал от Дона на юг. Кубанской армии приказано было отходить от Царицына на Торговое – Цымлянское. Донской и Добрармии ставилось прикрытие Ростовско-Новочеркасского направления. Добрармия из армии превращалась в корпус под начальством генерала Кутепова, и он переходил в подчинение командующего Донской армией генерала Сидорина.

Таким образом оканчивался 1919 год.

 

ПРОДОЛЖЕНИЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В 1920 ГОДУ

К началу 1920 года вся территория Дона была занята красными: конной армией Буденного и 8-й, 9-й, 10-й и 11-й армиями численностью в 43 000 штыков и 28 000 сабель при 400 орудиях, всего 71 000 бойцов. Фронт между воюющими проходил по линии Дона от его устья до Батайска. Количество войск на стороне белых было: Донская армия – 7266 штыков и 11 098 сабель, 128 орудий и 424 пулемета, добровольцы – 3393 пехоты и 13 490 сабель, 400 орудий и 174 пулемета, кубано-терские казаки: 7247 бойцов при 19 орудиях и 81 пулемете. Всего бойцов – 23 046, 1080 орудий и 329 пулеметов. Количество красных войск превосходило их в три раза. Вопрос о произошедшей катастрофе стоит как перед Добрармией, так и перед казачьими частями. Вину Добрармии видели в ее неразумной политике, вследствие чего последовало распоряжение генерала Деникина о реорганизации Совещательного отдела, и во главе его был поставлен донской атаман генерал Богаевский.

Казаки причину видели в сильном влиянии на ход вооруженной борьбы и внутренний быт казаков Верховного командования, и поставлен был вопрос о создании и деятельности Юго-Восточного союза в составе Доно-Кубано-Терского войск и кавказских народов. Представители Войсковых кругов Дона, Терека и Рады собрались в Екатеринодаре и вынесли постановление об образовании Верховного Круга юго-восточного казачества. Комиссия постановила:

«1) Верховный Круг является полномочным представителем государственных образований Дона, Кубани и Терека и ставит себе задачи: а) установление союзного государства, составленного из указанных выше территорий, с возможностью расширения пределов союзного государства включением новых областей на основах союзной конституции и по свободному волеизъявлению населения тех областей; б) создание союзной власти.

2) Союзная конституция и союзная власть устанавливаются на время до создания общегосударственной власти Всероссийским учредительным собранием.

3) Имеющая быть выработанной конституция вступает в силу с момента принятия ее Верховным Кругом».

При отступлении Добрармия разделилась на две части: главные силы отступали на юго-восток к Дону и Кубани, а часть – на Крым, за Днепр. Поэтому и советский фронт разделился на Южный и Юго-Восточный. Главной базой контрреволюции были Дон, Кубань и Кавказ, и поэтому главной задачей красных было уничтожение сил Юго-Востока. На усиление этого фронта передаются три резервные латышские дивизии и одна эстонская. Юго-Восточный фронт переименован был в Кавказский, и задачей ему было поставлено ликвидировать силы Деникина и овладеть Кубанью и Кавказом. 10-я армия красных шла на Тихорецкую, 9-я шла в направлении Раздорской-Константиновской, идя уступом за 8-й, направлявшейся на Новочеркасск, а против Ростова действовала конная группа Буденного с приданными ей пехотными дивизиями. Конный корпус состоял из 80 % добровольцев Донской и Кубанской областей и северных губерний, в составе его было 9500 всадников, 4500 пехоты, 400 пулеметов, 56 орудий, 3 бронепоезда и 16 аэропланов.

29 декабря этой группе был дан приказ: преследовать противника и выяснить цель его отступления. Фронт от устья Дона до Батайска занимал корпус Добрармии, к которому был придан Кубано-Терский корпус генерала Топоркова. От Батайска вверх по левому берегу Дона до станицы Цымлянской занимала позиции Донская армия. Правее действовала Кавказская армия. Соотношение сил к 30 декабря было: со стороны красных – 70 000 бойцов и 350 орудий. На стороне белых – 47 458 бойцов, 200 орудий и 800 пулеметов. Моральное состояние Красной армии: пехота была деморализована, конница сохраняла боеспособность. В тылах Белой армии было невероятное скопление на грунтовых дорогах обозов и закупорка на железных. Дороги были запружены брошенными повозками с домашним скарбом, больными, ранеными казаками. Очевидцы описывали, что не хватало слов, чтобы описать или выразить словами глубочайшую трагедию бойцов, раненых и больных, попавших в такие условия.

Дон замерз 3 января 1920 года. Командующий советской армией Шорин приказал форсировать Дон Конной и 8-й армиям у городов Нахичевань и Аксай. Генерал Сидорин приказал не допустить переправы и разбить противника на этих переправах. Со стороны белых вводились до 12 000 конницы и пластуны. Вместо Мамонтова IV корпус принял генерал Павлов. Он 6 января вел упорный бой против трех дивизий конницы 12-й пехотной дивизии и взял 9 орудий и около 50 пулеметов, много винтовок и снарядов. Противник начал отступление, и затем отступление превратилось в бегство, бросая оружие и утопая в незамерзших еще болотах. Конница красных отошла на правый берег Дона. Наступление противника сдерживалось и в направлении Батайска. В боях 6, 7 и 8 января белыми было взято 22 орудия и 120 пулеметов. Красные армии были объединены Тухачевским, который отдал приказ, сводившийся к тому, чтобы 10-я и Конная армии направлялись на Тихорецкую и совместно с 11-й армией, наступавшей на Ставрополь, действовали против Кавказской армии, а 9-я и 8-я армии вели наступление на фронте Донской армии и добровольческого корпуса от реки Маныч до устья Дона.

В это время казачьи и русские верхи были по-прежнему заняты различными делами, и царствовало I гибельное многовластие. В этой обстановке генерал Деникин отдал директиву:

«Противник, сосредоточив в низовьях Маныча и Дона лучшие силы свои, Конную армию, 8-ю и 9-ю армии, старается прорваться на Кубань; 11-я армия и 10-я наступают на Ставрополь и Торговую; 13-я, 14-я и 12-я – на Крым и Одессу. Атаки красных на Тихорецком направлении нами отбиты, 8-й, 9-й и Конной армиям нанесен ряд тяжелых поражений, дух их надломлен, на остальных направлениях бои с переменным успехом, приказываю:

1) генералу Эрдели, продолжая энергичную борьбу с повстанцами и обеспечивая Астраханское направление, разбить Святокрестовскую группу противника и отбросить ее в Астраханские степи;

2) генералу Шкуро – прочно обеспечивая Ставропольское направление, разбить 10-ю советскую армию. Второй Кубанский корпус передается в распоряжение командарма Кубанской;

3) генералу Сидорину – образовав сильную конную группу на Новочеркасском направлении, разбить группу оперирующего противника в этом районе, овладеть Ростовом и Новочеркасском и прочно закрепить за собой Ростов-Новочеркасский плацдарм;

4) генералу Шиллингу – удерживать во что бы то ни стало Крым и прикрывать Одесский район;

5) генералу Лукомскому – восстановить положение в Сочинском округе и самым энергичным образом продолжать очищение Черноморской губернии от повстанцев».

Во исполнение этой директивы генерал Сидорин отдал приказ Донской армии: «Чтобы воспрепятствовать осуществлению нового плана противника, сосредотачивающего свои усилия на Ставропольском направлении, и окончательно разбить его, приказываю перейти в решительное наступление по всему фронту I корпусу и конной группе генерала Павлова в составе IV и II. корпусов, без Донской и Партизанской дивизий. Сводно-конному корпусу генерала Агоева, форсировав реку Маныч, отбросить противника за реку Сал; по выполнении этой задачи иметь в виду I корпусу выход на реку Сал между Мартыновской и устьем, а генералу Павлову – действовать против Новочеркасско-Ростовской группы противника». Дальше указывалась сложная задача другим частям. Но в то же время было получено сведение, что конная группа Буденного перебрасывается вверх по Манычу на Тихорецкое направление.

Генерал Сидорин отдал новое распоряжение: 1) конница корпуса Буденного переправилась на левый берег Маныча и направляется на Торговую. Комкору IV, разбив корпус Думенко, оставив небольшой заслон с севера, всеми силами двинуться в восточном направлении для окружения и уничтожения главной конной массы противника;

2) II донскому корпусу контратакой с запада и Кубанской армии – с юга содействовать IV корпусу.

В тот день части IV конного корпуса находились в 70–100 верстах от фронта Великокняжеская – Торговая. 2 февраля части корпуса стали переходить Маныч. Части Думенко были выбиты из хуторов; преследуя его, генерал Павлов еще больше удалялся от места главного удара. Корпус Павлова, двигаясь в указанном ему направлении двое суток, шел и ночевал под открытым небом при 17–27-градусном морозе. Двигаясь двумя колоннами на Шаблиевку – Торговую, передовые части корпуса 4 февраля натолкнулись на дивизию Гая, разбили ее, и 5 февраля генерал Павлов, предполагая, что Торговая занята Кубанским корпусом, повернул на Торговую. Подошли к высотам, спускавшимся ровным склоном в сторону Торговой, куда ветер гнал поземку. Заходило солнце, и быстро спускалась темнота. Холод был до 30 градусов. Что касается Торговой, то стало известно, что она занята красными. Было приказано двум полкам 4-й донской дивизии – Назаровскому и Калединскому двинуться на Торговую; Калединский направлялся вправо, и непосредственно на Торговую был направлен Назаровский. Полки, продвинувшись несколько вперед, казалось, погрузились во тьму. Назаровский полк подошел к обрывистому берегу замерзшей реки Егорлык. Пять сотен были спешены, и одна оставалась в конном строю при коноводах. Окраину Торговой от войск отделяла узкая речка; в селении была тишина, никаких признаков охраны и движения слышно не было. Развернувшись в цепь при четырех пулеметах, назаровцы с криками «ура!», открыв пулеметный огонь, бросились через замерзшую речушку в Торговую. Внутри селения поднялась невероятная тревога, лай собак, скачка всадников, и когда казаки вскочили в первые улицы села, то захвачено было много загруженных санитарных повозок и несколько пленных. Оказалось, Торговая былая занята штабом Буденного, при котором находился Ворошилов, бригада конницы и санитарный отряд. Вперед для ночлега прошла одна из пехотных дивизий, и остальные части корпуса были размещены в селах в сторону Великокняжеской. Торговая от конных частей была быстро очищена, оставалось повсюду много брошенного обоза и, по всей видимости, обозных, скрывавшихся в домах селения. Полк быстро, после прибытия коноводов, рассеялся по селению, кое-где на окраинах раздавались еще ружейные выстрелы. Как резерв при командире полка оставался конвой в несколько казаков. Калединский полк о себе никаких признаков не подавал, и, как выяснилось потом, уклонившись от прямого движения на Торговую, он не решился вступить в ночной бой. После отправленного донесения никаких частей со стороны корпуса не подходило, на северо-востоке со стороны прошедшей в голове пехотной дивизии части которой, бесспорно, по тревоге были направлены на Торговую, послышались отдаленные выстрелы. Вместо войсковых частей для закрепления занятой с налета Торговой около 11 часов появился с конвоем помощник генерала Павлова генерал Попов в сопровождении одного из командиров бригад, чтобы ознакомиться с положением и найти возможность устроить квартиру для командира корпуса. Было ясно, что если полк не будет поддержан, то придется скоро выскакивать, и красные, опомнившись от неожиданности, должны перейти в наступление. Помощник генерала Павлова с сопровождающими уехал, а через небольшой промежуток времени в Торговую входил уже один из полков корпуса красных, имевший шесть пулеметов. Он занял северо-восточную часть селения.

На севере-востоке огневая линия приближалась, началась перестрелка. Стоял ужасный мороз, усиливавший ветром холод. Пулеметы начинали один за другим выходить из строя. В назаровском полку были уже все в бездействии, в пришедшем полку тоже останавливались один за другим. Цепи красной пехоты широким кольцом охватывали Торговую, с северо-востока пулеметы в полках не действовали, и было решено отводить полки в сторону корпуса. Занятие Торговой и отход казаков совершились без потерь. Одним из неприятных моментов для Назаровского полка было то, когда при переходе по льду речки пришлось искать места, более удобные для перевода лошадей. Там полк попал под продольный огонь пулемета красных, но быстро уклонился, и потерь никаких и в этом случае не было.

Около четырех часов утра полки поднялись на возвышенность и присоединились к расположившимся в снежной пустыне, где укрытием было несколько скирд сена, и при невероятном морозе, укрывшись все, кто чем мог, лежали без всякого движения. В такую ужасную ночь для этой массы людей, лучшей донской конницы, какое угодно движение, какой угодно бой, ночное сражение с риском неудачи было бы более спасительным, нежели без всякого движения, без цели оставаться замерзать на открытом плоскогорье.

По сведениям участников этой ночи со стороны красных, событие это описывается следующим образом. «На дворе стоял отчаянный мороз, при сильном ветре. Ночь была темная, ни зги не видно. Входим… небольшая, жарко натопленная комната, ярко освещенная керосиновой лампой, представляет резкий контраст с темной, морозной ночью. Товарищ Буденный и товарищ Ворошилов разбирают за столом полученные донесения частей. Докладываю свои сведения о движении белых на Торговую… Разговор обрывается на полуслове. Приводят захваченного почти у самой Торговой нашим разъездом пленного – полузамерзшего казака-разведчика. Допрашиваем пленного. Говорит, конные корпуса идут на Торговую… Прошли сегодня более сорока верст. За четыре дня похода по безлюдной степи, при этом морозе, войска измучились: за дорогу много перемерзло. Кони измучены вконец, люди вот уже как два дня не получают горячей пищи.

Показания пленного казака действуют ободряюще. Грозная Мамонтовская конница, измученная и полузамерзшая, не так уже страшна нам… пока что все нам, казалось, благоприятствовало и сулило успех…

Стенные часы показывали уже 11 с лишним. Мы продолжаем спокойно разговаривать, допивая чашку чая, как вдруг… дверь с треском распахнулась и с криком «Семен Михайлович, выходи!» в комнату ввалились два донца в бурках: «Белые ворвались в Торговую… тут, вот недалеко даже…» Мы начали торопливо одеваться, надевать вооружение и через минуту выбежали через двор на улицу. У ворот дома толпились конные ординарцы, держали оседланных лошадей, – на рысях подходил штабной эскадрон… С западной стороны противник обстреливал пулеметами «максим»… Вдоль площади с диким, осатанелым криком, с грохотом колес по мерзлой дороге неслись в два, три ряда обозы, артиллерия, кавалерия дивизии, давя друг друга, обгоняя, ломая тачанки… «Белые в станице!», «Пошел вперед!» – орали обозные охрипшими голосами… Остановить их в животном ужасе было некому… В другом конце площади, куда поскакали с эскадроном Буденный и Ворошилов, началась стрельба, завязался бой с ворвавшейся конницей противника. Трудно было разобраться в начавшемся хаосе в эту темную, морозную ночь, окутывавшую землю непроницаемым мраком…» Так описывают эту ночную стычку участники со стороны красных.

Очистив Торговую, полки присоединились к главным силам корпуса, бывшим в очень неприглядном положении, располагавшимся под открытым небом на снегу, при страшном морозе и после трехдневного похода при таком же морозном холоде. Утреннее пробуждение было ужасным. Торговая оказалась незанятой, и в составе корпуса оказалось немало замерзших и до 54 % обмороженных…

Советский автор, оценивая операцию конной группы Павлова, делает заключение: «Некогда гремевшая славными боями и лихими атаками, непобедимая мамонтовская конница, лучшая белая кавалерия, после этого боя сильно (никакого, к сожалению, боя не было. – Примеч. автора) утратила свое грозное значение на деникинском и нашем кавказском фронтах». У советских историков атака Торговой первоначально одним полком и затем подошедшим другим превращена была в бой с главными силами корпуса генерала Павлова, – у страха, как говорят, глаза велики. К сожалению, в эту страшную ночь главные силы конной группы оставались в бездеятельности, и генерал Павлов объяснял эту бездеятельность тем, что не рисковал вводить группу в ночной бой.

Этот момент для донской конницы в истории Гражданской войны был решающим, и после этого все шло к тому, что донская конница быстро теряла моральную сопротивляемость и, не оказывая сопротивления, стала быстро катиться в сторону Кавказских гор. Проведя ночь в холодной степи, IV донской корпус двинулся в сторону станицы Егорлыкской, оставив полк в арьергарде на станции Атаман на линии Торговая – Батайск. Конный корпус Буденного, оставив прикрытие в сторону Тихорецкой при поддержке нескольких пехотных дивизий, решил двинуться против конной группы генерала Павлова. Когда конница генерала Павлова выступила из Средне-Егорлыкской на Белую Глину при весенней распутице, движение корпусов шло двумя параллельными колоннами, в колонне по три, растянувшись на много верст в длину. В голове правой колонны шла наименее боеспособная бригада генерала Голубинцева. Вперед разведки выслано не было, и на пути к Белой Глине произошел встречный бой с конницей Буденного. Коннице Буденного было известно движение группы Павлова, и он подготовился к бою. Стрелковые дивизии заняли позиции. Конные полки построились в резервные колонны. Головная бригада IV корпуса была неожиданно атакована конницей Буденного, смята и обращена в беспорядочное бегство, которое расстроило следующие колонны и тоже повлекло их к общему бегству. Затем в бегство обратилась и вся колонна без сопротивления, покидая артиллерию и обозы в непроходимых весенних ручьях и оврагах. По донской сводке, сообщалось, что части IV корпуса понесли большие потери и отошли к Егорлыкской. По советским сведениям, было взято 29 исправных пушек и 120 пулеметов, до 1000 подвод и около 300 пленных. На фронте Кавказской армии красные вступили в пределы кубанской территории и заняли несколько станиц.

 

ОБЩЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ НА ФРОНТЕ КУБАНИ В ФЕВРАЛЕ 1920 ГОДА

Красные наступали на Ставрополь, но встречали сопротивление и терпели поражение со стороны кубанских казаков. В районе Белой Глины расположена была конная группа красных – корпус Буденного с приданными ему пехотными дивизиями в количестве 19 000 бойцов. От Новочеркасска через Аксай и город Ростов до устья Дона занимала фронт 8-я армия красных в составе 25 000 человек, и всего на фронте было 78 500 красных. Сведений о казаках к 10 февраля не было. Общее положение требовало вывести Донскую армию из-под угрозы удара во фланги, отвести ее на линии рек Кагальник и Ея. После понесенного поражения у Средне-Егорлыкской и Белой Глины генерал Сидорин решил идти на рискованный шаг. 12 февраля была отдана директива следующего содержания: «Комкорам 1-й и 3-й донских, Добровольческой армии, генералу Павлову приказываю:

1) генералу Павлову, подтянув корпус генерала Агоева и подчинив себе Сводно-Партизанскую дивизию, сдерживать противника до подхода остальных частей, сосредоточиваемых к правому флангу; 2) I корпусу, оттянув к вечеру 13 февраля в район станции Мечетинская пятую конную бригаду, остальными частями корпуса оборонять фронт хутора Теряев включительно, зимовник Поздеевой – зимовник Корольков – хутора Хомутец – Родники включительно; 3) третьему корпусу оборонять участок от хутора Родники до ст. Ольгинской включительно, обратив особое внимание на свой правый фланг; 4) Добровольческому корпусу оборонять участок от ст. Ольгинской включительно до устья Дона, выделив бригаду генерала Барбовича и мой резерв в ст. Кагальницкую, куда бригаде прибыть к вечеру 13 февраля…»

9 февраля в районе ст. Егорлыкской под начальством генерала Павлова были сосредоточены 9-я, 10-я и 4-я конные дивизии и 14-я конная бригада, Кубано-Терский сводный корпус генерала Агоева, бригада Барбовича и туда же подходила 2-я донская дивизия. 13 февраля сам Буденный перешел в наступление на Средне-Егорлыкскую и на хутор Иловайский. Но после неудачных попыток отступил. Этот отход красных считался ими поражением, и Буденный и Ворошилов требовали перехода 8-й и 9-й армий в наступление. Тухачевский отдал приказ Буденному наступать с целью занятия железнодорожного узла Тихорецкая.

17 февраля произошел бой между группами войск генерала Павлова и Буденного на фронте поселка Иловайского – станицы Егорлыкской. Со стороны красных в этом бою приняли участие 4-я, 6-я и 11-я конные дивизии, 20-я стрелковая, конная кавказская дивизия Гая и конная дивизия Блинова.

Конную группу генерала Павлова составляли: IV корпус из 9-й и 10-й дивизий; II конный корпус 15-й конной бригады. Сводный корпус генерала Агоева, бригада генерала Барбовича и Сводно-Партизанская бригада.

В боевой сводке сообщалось: «На рассвете 17 февраля части группы генерала Павлова атаковали противника в районе хутора Войсковского и захватили три пушки, 30 пулеметов и пленных. С 11 часов завязался бой на фронте хутор Иловайский – зимовник Букреев с конницей Буденного, усиленной пехотой. Бой отличался чисто кавалерийским характером. Атаки противника и наши сменялись в течение нескольких часов и отличались крайним ожесточением. К вечеру конница противника была сбита и стала отходить в Егорлыкскую. Конная группа генерала Павлова сосредоточилась в районе Мерзуловской – Щербаков – Иловайский. Генерал Павлов не проявил активности и не преследовал отходящего противника…»

Отход конницы красных прикрывался 20-й стрелковой дивизией в 3000 бойцов и при 28 орудиях и 120 пулеметах; дивизии Гая и Блинова потерпели поражение. К официальному сообщению относительно характера боя у хутора Иловайского можно добавить и частные сведения этого массового конного сражения.

В начале боя со стороны красных было выслано около полка конницы для обхода правого фланга белых. В свою очередь, со стороны белых был выслан полк для противодействия этому обходу. Красные скрылись, и полк белых занял положение для наблюдения на фланге, где был возвышенный склон, откуда было видно расположение обеих сторон. Конные атаки происходили с переменным чередованием движений конных масс с одной стороны в другую. Отступающие массы одной конницы преследовались несущейся за ней конной массой противника до их резервов, при приближении к которым атакующие попадали под сильный огонь артиллерии и пулеметов. Атакующие останавливались и поворачивались назад; в то же время конница противника, оправившись после пополнения резервами, переходила в преследование и гнала противника тоже до его исходного положения, где атакующие попадали в то же положение: обстрел артиллерийского и пулеметного огня – и поворачивали обратно, преследуемые оправившейся конницей противника. Колебания конных масс, происходившие с одной высоты на другую через разделявшую их обширную котловину, продолжались с 11 часов до вечера.

Этим сражением отборных конных масс обеих воевавших сторон оканчивалась Гражданская война между белыми и красными Юго-Восточного фронта. Казаки победили в этом состязании, красные отступили, но для белой конницы это было последнее напряжение их воли и мужества. После этого сражения белая армия, потеряв волю к сопротивлению, отступала, ища рубежа, где возможно было произвести перегруппировку, привести себя в порядок и подготовиться к новым операциям. Но не было новых операций… Красные войну на юго-востоке против казаков выиграли. Но казаки, сдав позиции, уносили с собой в эмиграцию уверенность в своем боевом превосходстве и моральной правоте.

Следующими наиболее значительными событиями были переправа за Кубань, новороссийская эвакуация, отступление Донского корпуса и кубано-терских частей по Черноморскому побережью на Туапсе и затем переброска части их в Крым. Задачей конной группы генерала Павлова была та же цель: поражение конных групп красных. Но наступившая оттепель, частые дожди затрудняли деятельность конницы, и она начала отступать. Против всей исключительно отрицательной деятельности, сопровождавшейся столь тяжелыми последствиями, генерала Павлова поднялось все командование Донской армии, и Сидорин принужден был его отстранить, назначив на его место генерала Секретева.

При отходе Донской армии поражает уход казаков с фронта в обозы, по болезни, даже в зеленые, и боевой состав «таял». Отход продолжался, не задержавшись на реке. Ее связь и управление расстраивались.

3 марта красные войска приблизились к Екатеринодару. Ставрополь был сдан 18 февраля. Кубань была захлестнута отступающими и надвигавшимися волнами борющихся сторон. IV донской и Топоркова корпуса отступали по линии Тихорецкая – Екатеринодар. Другие корпуса отступали правее, и в горах образовались большие партии зеленых, которые открыто заявляли, что они против красных и против белых, в действительности это было одно из средств выйти из войны, и зеленые (при необходимости) превращались в красных.

В Екатеринодаре собрался Верховный Круг Дона, Кубани и Терека и вынес постановление, что атаманы, правительство и войска не подчиняются верховному командованию генерала Деникина. Было принято решение немедленно приступить к организации союзной власти на основах постановления Верховного Круга. Однако события не подчинялись никаким постановлениям. Казаки отступали за Кубань, красные двигались вслед. Эвакуация Екатеринодара прикрывалась донскими частями, поэтому и власть перешла к Донскому командованию. В Екатеринодаре все улицы были забиты брошенными телегами, двигавшимися обозами и были непроходимы. В довершение в городе стали распространяться слухи о возможности восстаний большевиков. Оставляя Екатеринодар и переправляясь за Кубань, беженцы и войсковые части попадали в невыгодные природные условия: низкий и болотистый берег реки Кубани и многочисленные, текущие с гор реки с болотистыми берегами затрудняли передвижение.

По предгорьям были разбросаны черкесские аулы с населением, непримиримо враждебным красным; немногочисленные станицы кубанских казаков с сильной примесью иногородних, в большинстве сочувствующих большевикам. В горах господствовали зеленые, с которыми было решено: 1) установить сношения и 2) если не удастся, применить оружие. Переговоры не привели ни к чему, и был создан специальный отряд для борьбы с ними. Цель Донской армии была перейти Кубань, развернуться и привести себя в порядок. Переправа производилась через единственный мост Екатеринодара, забитый брошенными подводами, пересекавшийся проходящими поездами и представляющий пробку, которую не так легко было вскрыть. Части Донского корпуса, переправившись через Кубань, должны были двигаться вверх по Кубани, пересекая многочисленные речки, с целью соединения с корпусами кубанских казаков. Но красные, двигаясь наперерез, переправились в Екатеринодаре и разрезали донские части надвое. Часть осталась в стороне Новороссийска, а другая – к востоку от него. Переход красных на левый берег Кубани ставил казаков в необходимость обеспечить за собой проход в Кавказские горы, составлявший единственный путь отступления в сторону Черноморья и Грузии.

Добрармия и I донской корпус отступали на Новороссийск, который, по описанию журналиста, представлял «гнусное зрелище». За спиной агонизирующего фронта в Новороссийске скопились десятки тысяч людей, из которых большая часть была вполне здорова и годна с оружием в руках защищать свое право на существование. Тяжело было наблюдать этих представителей нашей обанкротившейся интеллигенции: помещиков, буржуазию, десятки и сотни генералов, тысячи стремившихся скорей уехать офицеров, озлобленных, разочарованных и проклинавших всех и все. Новороссийск, в общем, представлял военный лагерь и тыловой вертеп.

Генерал Деникин после постановления Верховного Круга о выходе из его подчинения направил корпус Добрармии на Новороссийск и объявил, что все средства морского транспорта будут отданы под контроль командования Добрармии. Генерал Кутепов был назначен комендантом города, и все входы в него были поставлены под контроль, фактически въезд в город был закрыт. Все казачьи части были отрезаны от возможности воспользоваться морскими средствами.

Казачьему правлению предлагались два варианта: генерал Сидорин предложил идти через горы на Геленджик, где заблаговременно заготовить продовольственные базы. С этой целью Сидорин поехал в Новороссийск для переговоров с Деникиным. Генерал Деникин убеждал, что казачьим частям надо двигаться на Тамань, где возможна легкая оборона и достаточно средств, чтобы выждать время, где имеется большое количество морских средств и возможность переброски частей в Крым.

Но Сидорин возражал, что на Тамань вместе с казаками двинется большое количество беженцев, что изменит совершенно обстановку.

После переговоров с Деникиным Сидорин возвратился в Георгиево-Афонскую и отдал следующую директиву: «Добровольческий корпус вышел из состава Донской армии, которой по отходе за Кубань приказано оборонять линию Кубани от устья Лабы до Федоровки включительно. Постановление о разрыве с Деникиным аннулируется». Но к тому же времени директивой генерала Деникина, несмотря на переговоры с Сидориным, вся Донская армия должна была перейти в Тамань. Но действительность и тут оказалась сильней директив. Восточная часть донских войск, где главные силы представлял IV корпус в составе 17000 человек, была отрезана от Новороссийска, и Тамань в скором времени была занята красными. Корпус первоначально двинулся на восток, затем на юго-восток и принужден был взять направление через горные ущелья в сторону Туапсе. Тем временем в Новороссийске шла погрузка на суда всех типов, больше напоминающая, по свидетельству очевидцев, кулачные бои. Все суда были предоставлены для погрузки Добровольческого корпуса. Для частей Донской армии не давалось ни одного судна. Генерал Сидорин, выведенный из себя, поехал в Новороссийск с целью в случае отказа грузить донские части застрелить Деникина.

 

ОТСТУПЛЕНИЕ ПО ЧЕРНОМОРСКОМУ ПОБЕРЕЖЬЮ К ГРАНИЦАМ ГРУЗИИ

Находившиеся в районе Новороссийска донские части принуждены были к сдаче красными. Другая часть, совместно с кубанскими частями, была втянута в горный голодный район, двигалась на Туапсе.

20 марта 1920 года I кубанский корпус Шефнер-Маркевича занял Туапсе, легко изгнав из него занимавших город части красных. Затем двинулся дальше на Сочи, и прикрытие Туапсе было поручено II Кубанскому корпусу. Количество отходивших на Туапсе оказалось до 57 000 человек. В пути делались предположения: удерживать ли плацдарм Туапсе? Или базой иметь впереди Грузию?

Вынесено было несколько предположений, включавших и наступление вперед, и выход в пределы Кубани. Перед армией главной проблемой являлось решение вопроса о хлебе насущном. Мнения разделились, и решение оставалось одно: идти к границам Грузии. Но в начавшихся переговорах с Грузией последняя отказалась пропустить через границу вооруженную массу, так как не имела ни пропитания, ни достаточных средств не только для отступающих, но даже для себя самой. Движение в сторону Грузии все же продолжалось, и казаки без всяких осложнений достигли Грузии.

18 марта в Туапсе прибыл первый транспорт с хлебом, зерном и мукой в количестве 3 000 пудов.

25 марта были получены сведения, что Деникин сдал командование генералу Врангелю. По вопросу переброски частей в Крым атаман Богаевский ответил: «Не знаю, что делать? Или перевозить корпус в Крым, или самому ехать на побережье». Причинами было то, что разрыв казаков с добровольцами был вполне определившимся, и настолько, что генерал Врангель решил на все донское имущество, прибывшее в крымские порты наложить свою руку. Атаман Богаевский категорически заявил, что если он посмеет это сделать, то он отдаст приказ о выводе с фронта всех казаков. Инцидент был улажен. Кроме этих отношений стояла еще проблема: возможна ли и оборона Крыма? Все эти проблемы и заставляли атамана колебаться. 20 апреля из Крыма прибыли военные суда для погрузки казаков и перевозки их в Крым. Но погружены были лишь люди, решившие расстаться со своими боевыми товарищами – конями, так как перевозка могла производиться без лошадей и конского снаряжения.

По сведениям большевиков, на побережье Адлера ими было взято 40 000 человек и 10 000 лошадей.

Так окончилась гражданская война на землях донских и кубанских казаков и всего юго-востока. Начиналась новая и последняя трагедия – эпопея войны на территории Крыма.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Крымский полуостров был последним этапом гражданской войны на юго-востоке. Как по географическому положению, так и политическому стремлению вождей Добровольческой армии он отвечал лучшим образом, потому что представлял нейтральную зону, независимую от власти казачьей администрации и претензий казаков на внутреннюю независимость и суверенитет. Части казаков, перевезенные с Черноморского побережья, по психологии были добровольцами, покинувшими свои территории лишенными возможности сражаться непосредственно за свои земли, дома и имущество. Командование Добровольческой армии было избавлено от необходимости считаться с правительствами Дона, Кубани и Терека, но оно лишалось и их экономической базы, необходимой для успешного ведения войны.

Очевидно было, что Крымская область не являлась надежной территорией для продолжения гражданской войны, и нужно было для продолжения борьбы строить расчеты на непредвиденные счастливые условия, на чудо, или же готовиться к окончательному выходу из войны и искать пути отступления.

Армия и тылы по количеству составляли до полутора миллиона человек, совершенно не склонных мириться с большевиками. И здесь надо заметить, что западные страны с острым вниманием следили за происходившей в России трагедией.

Англия, принимавшая деятельное участие в истории Белой борьбы в России, склонялась к прекращению междоусобицы на территории России, имея целью заключение торгового договора с Советами. Генерал Врангель, заменивший генерала Деникина, был знаком с общим положением дел на Западе и не имел радужных надежд на успешное продолжение войны. Мир с большевиками был невозможен, переговоры на заключение мирных соглашений исключались, оставалось одно неизбежное решение: готовить базу для возможного благополучного выхода из борьбы – эвакуации. Вступив в командование, генерал Врангель вступил энергично в продолжение борьбы, вместе с тем направляя все усилия на приведение в порядок остатков судов Черноморского флота.

Военные операции на территории Таврической области должны быть военными историками отнесены к образцам блестящего военного искусства. После ряда удачных военных операций в борьбе появился неожиданный союзник. Против большевиков вступила в войну Польша, что открывало возможность для белого командования иметь хотя бы временного союзника в борьбе против большевиков.

Польша, пользуясь внутренней смутой России, стала распространять границы своей территории на восток и решила занять Киев. Не считаясь с неприемлемыми для русской политики претензиями Польши, генерал Врангель вошел в соглашение с президентом Польской республики Пилсудским и заключил с ним военный договор. Красные должны были принимать меры против надвигавшейся для них угрозы с запада. Начиналась советско-польская война. Начавшаяся война против Польши приняла среди русского народа характер национальной войны и продолжалась успешно. Польские войска быстро стали отступать, и не только не заняли Киев, но красные быстро вышли на линию реки Вислы и поставили под угрозу занятие Варшавы.

Успешное продвижение Красной армии на запад создавало еще большую угрозу для Центральной и Западной Европы. Конница красных вторглась в пределы Галиции и угрожала занятием Львова. Союзники, торжествовавшие победу над Германией, не имели свободных войск для противодействия надвигавшейся угрозе большевизма, но отправили на помощь польскому командованию офицеров Генерального штаба Французской армии, которые и прибыли в качестве военных советников.

В результате польские войска перешли в наступление и нанесли сокрушительный удар войскам Красной армии. Армия красных была отброшена, часть принуждена была перейти германскую границу, где и была интернирована. Советы принуждены были вступить в мирные переговоры, и был заключен еще один «похабный мир» с Польшей, вроде Брест-Литовского, но с уплатой большой контрибуции.

По окончании войны с Польшей все силы красных были направлены в сторону Крыма. В конце октября 1920 года белая армия принуждена была оставить Крымский полуостров. Все войска и эмигранты, желавшие эвакуироваться, были погружены на 120 различной формы судов, покинули пределы родной земли и двинулись в неизвестном направлении.

Выйдя на импровизированной «армаде» в открытое море и став недосягаемыми для красных, командующий армадой отправил воздушную телеграмму, адресованную «всем… всем… всем…» с изложением положения и просьбой об оказании помощи.

Белая русская армия была авангардом непримиримой борьбы с коммунизмом, составляла моральный оплот против надвигавшейся разрушительной силы, представлявшей угрозу для всего мира, и своей беспримерной доблестью приобретала известное право на внимание всех стран, которые не окончательно успокоились на лаврах победы над Германией.

В политическом отношении все страны, как победительницы, так и побежденные, одинаково переживали внутреннюю неустойчивость после долгой и напряженной войны. Во всех странах на политическую сцену выдвигались разрушительные силы, повсюду создавались крайние политические партии, привлекшие большие массы рабочих и другие слои общественности, что создавало угрозу внутренних потрясений. Белая армия и русская эмиграция должны были служить для всех стран примером и моральным противоядием и должны были цениться как здоровый элемент общественности.

На призыв отозвалась Франция, и правительство согласилось принять армию в качестве эмигрантов на свое содержание. Получив согласие, флот двинулся в сторону Константинополя, затем корпус добровольцев был направлен на полуостров Галлиполи, и казачьи части, после некоторого пребывания в лагере Чаталджа, отправлены были на остров Лемнос, один из островов Ионического архипелага.

После годичного пребывания казаков в лагерях было достигнуто соглашение со славянскими балканскими странами о размещении воинских частей и эмиграции в своих странах, с финансовой гарантией для их питания, без нрава свободного размещения в стране. Новый этап был той базой, с которой начиналось размещение в качестве эмиграции в других странах. Открывавшиеся возможности на въезд в европейские страны на работы по контракту группами или отдельными лицами давали право на въезд с разрешением на месте подыскания работы в зависимости от профессиональной подготовки и личных способностей.

* * *

Русский народ остался под властью коммунистов. Организацию коммунистических руководителей нельзя отнести к разряду политических партий. Группировка эта не имела ни теории положительного развития, ни организации общественной и экономической жизни народа. Это была группировка, целью которой была разрушительная деятельность существующей общественной формы сожительства. Лозунги их не несли какие-то новые политические идеи, а построены были исключительно на демагогии, рассчитанной на привлечение самой темной агрессивной массы, низов человечества, не способных к активной положительной деятельности, личному труду.

Первые объявленные тезисы главного вождя, Ульянова, прибывшего в Россию при содействии германского правительства, по содержанию все были разрушительного характера. В них не было ничего положительного, созидательного, идущего на смену отжившему или разрушаемому. Городская промышленность передавалась как собственность революционному пролетариату, с жестким условием, что руководящими лицами промышленности могут быть только выходцы из низов.

Обширная крестьянская стихия передавалась в управление бедняцких и батрацких комитетов. Все хозяйственное население, активная часть его, годная для ведения хозяйства, объявлялась «кулаками», врагами революции и ставилась в положение врагов народа, предназначавшихся к уничтожению. Страна покрывалась сетью агентуры большевиков, имевшей неограниченное право в управлении на местах, проводившей жестокую расправу против всех инакомыслящих. Господствующей силой страны становился отверженный обществом элемент – каторжане и все виды преступников, не знакомые с общественной моралью и годные на всякие преступления, и прежде всего способные на убийство не только отдельных лиц, но и на массовые убийства. Вся жизнь народа была под надзором распространившейся советской агентуры. Сыск и доносы пронизывали не только общественную жизнь, но проникали в семью, и дети привлекались в добровольную систему агентуры, поощрялись в доносах на близких и родителей.

Вся жизнь страны сосредотачивалась в ЦК, или центральном комитете группы, вся страна с многомиллионным населением, различным в расовом и культурном отношении. Кремль Москвы превратился в общежитие скопища не только русских революционных подонков, но и международных отбросов человечества. Главной целью этого сброда, нахлынувшего со всех сторон мира, было «грабь награбленное!». Они не имели совершенно никакого перспективного плана установления общественного порядка и тем более благодетельных идей улучшения народного быта и новых путей общественного сожительства. В основе демагогии лежало отрицание всякой собственности, личного труда, инициативы. Эта убивавшая народную энергию идея парализовала страну, убивала всю жизнь и останавливала живую деятельность. Результатом господства большевиков был разразившийся апокалипсический всеобщий голод, покрывший Русь миллионами трупов. Для борьбы с голодом вожди коммунизма не только не имели никаких возможностей, но были совершенно неспособны для этого. На помощь голодавшему народу пришла иностранная помощь капиталистических стран Северной Америки, организация ИРО оказывала помощь в борьбе с голодной смертью.

Для избежания дальнейшего голода и общей разрухи, средств у коммунистов никаких не было, и гениальный их вождь, Ульянов, решил ввести под названием НЭПа новую экономическую программу, для разрушения основ которой им принимались до сих пор все средства. Была восстановлена частная собственность, и частным лицам были возвращены их собственные предприятия и разрешена частная инициатива. Страна быстро ожила, и жизнь во всех отношениях стала в стране возрождаться. С отказом от НЭПа страна снова погрузилась в мертвящую систему коммунизма.

Впрочем, не только хозяйственная разруха омрачала торжество победителей, требуя решительных действий. Надо было решить проблему обманутых героев Гражданской войны. Их было много, они несколько лет в пешем и конном строю добывали себе светлое будущее, обещанное комиссарами всех рангов и всех национальностей, и теперь требовали если уж не коммунизм, то хотя бы сносную жизнь, удовлетворения самых минимальных запросов.

Герои Гражданской занимали на исторической сцене 20-х годов значительное место, и справиться с ними было трудней, чем с пассивным, запуганным народом.

Но в руках вождей было главное действенное средство – расправа с недовольными. Герои Гражданской сделали свое дело. Пришла их пора оставить историческую сцену, предоставив ее другим действующим лицам. Герои были объявлены врагами народа и обречены на уничтожение. Для этого нашлись новые кадры, более послушные и верные режиму, при помощи которых были ликвидированы кадры первого созданного ими правящего класса коммунистов. Эта система борьбы с недовольными, оказавшаяся действенной при подавлении первого проявления в их ближайшем окружении недовольства, являлась надежным и единственным средством на протяжении всей дальнейшей их истории в борьбе с народным недовольством.

Основной целью вождей коммунизма была мировая революция и разрушение существующего мирового порядка. Захватив власть и средства Великой страны и имея благоприятную международную обстановку, сложившуюся в результате Мировой войны, они оказались не способными к достижению поставленных ими целей и не смогли проявить успешно свою деятельность вне пределов России. Наиболее обнадеживающим успехом красных было выдвижение их армии на линию реки Вислы. Но после сокрушительного разгрома и «похабного мира» с Польшей их притязаниям на мировую революцию и продвижению в глубину Западной Европы до Второй мировой войны был положен предел.

Вторая мировая война открыла вождям коммунизма более широкие перспективы не в силу их успехов, а из-за лицемерия европейской и преимущественно американской дипломатии. По международному договору большевики получили право влияния на все страны Восточной Европы, преимущественно страны славянских народов, в результате чего СССР территориально превратился в сверхвеликую страну и в занятых странах установил свое политическое, экономическое и культурное влияние. Системой коммунизма, исходя из многолетнего российского опыта, СССР убил все производительные силы народа, и страны Восточной Европы превратились в «экономически недоразвитые» регионы, требующие помощи для своего выживания как от СССР, так и от стран капиталистического мира.

Россия, имевшая в 1918 году всемирно значимые заводы, исключительно собственными средствами содержавшая железнодорожный транспорт и зарождавшуюся автомобильную промышленность, после пятидесятилетнего господства коммунизма превращается в колониальную страну для всех народов Европы. В стране сдают концессии на открытие всех видов заводов для восстановления технической промышленности. Страна, обеспечивавшая до революции хлебом большинство европейских стран, спорадически до последних лет страдает острым недостатком хлеба и принуждена прибегать к заграничным массовым закупкам его для питания народа и скота. Причем количество населения, работающего в сельскохозяйственной отрасли в СССР, достигает 60–70 % населения, тогда как в Северной Америке, оказавшей помощь голодавшему населению СССР, – работает в этой отрасли всего 7–8 % народа. Никаких перспектив для улучшения экономического и социального быта русского народа при существующей системе коммунизма нет и быть не может. Идеология коммунизма не имеет никакого творческого начала в прошлом, не имеет никаких творческих перспектив и в будущем. Господство этой мощной группировки демагогов установлено на идеях разрушения и неслыханном терроре, держится только на них и окончиться лишь с ее ликвидацией.

Для ликвидации системы коммунизма в СССР могут быть две возможности – революция и эволюция. Революция, в силу сложившихся социальных условий, невозможна, для осуществления эволюции в сторону нормального развития страны необходимо отказаться от всеобъемлющей системы дирижирования всеми и наряду с управляемой системой ввести в экономическом производстве частный сектор с правом личной инициативы и народного творчества. Это и будет тот путь, по которому пойдет дальнейшее нормальное развитие страны.

Париж