Во флигель я шла, как на плаху. Хлоя что-то весело щебетала, я пыталась ей отвечать, по возможности впопад, а ноги мои наливались свинцом. И свинец этот вдобавок ещё и плавился. Сердце стучало в горле, мешая нормально дышать. Разум требовал избавить его от очередных потрясений.
Чем ближе мы подходили к флигелю, тем больше мне хотелось… увидеть его.
Последние десять шагов… девять… восемь…
Ну почему у меня не получается выкинуть его из головы? Ведь я очень стараюсь!
…пять…
Я — подруга Леды, а она его первая заметила!
…три…
Он мой Учитель, в конце концов!
…дверь…
Хлор, бром, йод!
— Доброе утро, Вольф…ганг!
— Доброе утро! — профессор подскочил со стула и кинулся к нам слишком стремительно, на мой взгляд. — Хлоя, займись сегодня магнетизмом, — подруга скрылась в недрах физической лаборатории. — Петра, ты обещала рассказать мне про эффект "Идущего по волнам". Ты говори, а я буду записывать!
Я послушно уселась за стол, обдумывая, с чего начать. Он разложил перед собой тетрадь, приготовился.
Вот чего, спрашивается, уставился своими золотистыми звёздочками? Зачем так над несчастной мной издеваться? Сплошные нервотряпки!!!
Надо сосредоточиться… успокоиться… Да говори ты уже, азотка дымящаяся, сейчас дым из ушей пойдёт! А то он сейчас обо всём догадается!
— Хорошо… — голос прозвучал глухо. Во рту всё пересохло. Машинально облизала губы. Солёные?.. Показалось… Вздохнула глубоко. — Голос моря я услышала ещё в бухте у Сизого мыса.
Взгляд Вольфа стал удивлённым.
— Ещё там? Странно…
— Почему? То есть, какая разница, где я впервые услышала этот шёпот?
— Видишь ли, Петра, в научной литературе я нашёл некоторые сведения… Некоторые учёные считают, что подобные слуховые галлюцинации у человека возникают под действием какого либо стимулятора. Чаще всего после употребления опиатов. Я подумал, что в твоём случае таким стимулятором послужил алкоголь. Ведь выпили мы на яхте достаточно, — он говорил о нашей пьянке так буднично, что мне стало стыдно за свои фантазии, которые меня посетили тогда и мучили потом. — А теперь эта теория летит в жо… Кхм… Извини!
— Это не галлюцинации! — буркнула обиженно. — И я не наркоманка!
— Я знаю, — удивился он моей реакции. — Иначе бы ты не прошла отбор.
— Хлор! Я всё время забываю, что мы тут у вас, как амёбы под микроскопом!
Вот чего, спрашивается, сорвалась? А всё нервы…
— Не отвлекайся, — Вольф не обратил, казалось, на мой гнев, никакого внимания.
— Хорошо… Потом это повторилось, когда я ушла на берег.
— Кода, конкретнее?
Ну, почему ты такой… деловой?
Девочкааа!!! Очнись! Вернись с небес на землю! Он твой УЧИТЕЛЬ!
ЗНАЮ!!!
— Сразу, как только улеглась в шезлонге, — ответила спокойно, словно не бушевали в душе штормы.
— Вечером?
— Да. И продолжалось всю ночь. Но я боялась идти в темноту, дождалась рассвета и тогда уже пошла.
— Ты слышала шёпот всю ночь?
Хлор! Вопросы задаёт, словно диагноз ставит…
— Я не слышала… Я слушала… Это был зов!
— Зов? А ты его помнишь?
Я поняла, что он ооочень хочет услышать сакральные слова. А я не должна их ему говорить.
— Помню, но не скажу, — мне трудно было ему отказывать, но так было надо. — Я не могу… не должна.
— Почему? — он смотрел на меня с любопытством… алхимика. Обиды не было. Было желание разобраться в тайне, приоткрывшейся ему случайно.
— Вы помните танец Огня? — Почему перешла на "Вы", не поняла сама. Так получилось. Значит, так было надо… мне. — Чтобы соединиться со стихией в первый раз, надо обратиться к ней. Обратиться теми словами, которые потом станут для вас паролем, кодом. Эти слова будут известны только вам… Я не могу сказать их Вам, учитель, потому что для меня они потеряют свою силу, а Вам не дадут ничего.
Я смотрела на него спокойно. Чувства мои словно замерли. Он сидел и обдумывал мои слова, глядя мне в глаза. Я выдержала этот взгляд. Выдержала…
— Жаль… А что ты чувствовала, когда подошла к морю?
Что чувствовала, что чувствовала? Как это описать ему, чтобы не выглядело так интимно? Когда одно проникает в другое… Диффузия, однако.
— Оно проникло в меня… через кожу, соединяясь с моей кровью. Я почувствовала солёный вкус на губах, — снова непроизвольно облизнула губы. Вольф проследил за моим движением глазами. — Поняла, что пора, и пошла. Всё.
— А море звало тебя? — внимательный взгляд естествоиспытателя, который разглядывает пойманную бабочку, насаженную на булавку.
Отвернулась к окну.
— Да. Ещё оно зазвучало…симфонией. Я никогда такого не слышала.
— Именно из-за этой музыки мы с Джорджем не могли до тебя докричаться… — констатация факта. — Петра, ты улыбалась тогда. Тебе было хорошо?
Энтомолог хлоров…
— Я была счастлива… Если бы не Вы, — голос глухой, незнакомый… — я бы ушла в рассвет. Спасибо!
— Всегда, пожалуйста, — ответил Вольф механически.
По его виду я поняла, что профессор поймал мысль и её думает. Встала из-за стола. Никакой реакции с его стороны. Отошла к окну. Эффект тот же.
Что ж, сегодня придётся работать в автономном режиме. Учитель вне зоны доступа.
До самого обеда Вольф что-то увлеченно писал в своей тетради, время от времени задавая мне вопросы. Какой у меня вес? Надо ли самой повторять слова зова? Когда пропал солёный вкус изо рта? И кучу других. Из своей лаборатории выглядывала Хлоя, кивала в сторону увлечённого Вольфа, вздыхала и уходила обратно. Я занималась полимерами. Благо, процесс изготовления термопластов длительный. А потом их ещё и испытывать надо.
— Петра, — Хлоя в очередной раз заглянула в нашу лабораторию, — надо идти на обед. Профессор наш в себя ещё не пришёл?
— Неа. Как думаешь, стоит его с собой тащить, или бутербродов ему там наляпаем?
— Давай сначала попробуем его оторвать от расчётов? Петь, а чем это он так увлечён?
— Пытается рассчитать формулы явления "Идущий по волнам".
— Да?! А чего это он вдруг заинтересовался? — она с любопытством заглянула в тетрадь Сарториуса. Тот недовольно на неё шикнул. — Это же легенда, не доказанное наукой явление!
— Вот он и доказывает…
Признаться подруге что ли?.. Вот, Хлоя, смотри! Перед тобой особа, которая воплотила легенду в жизнь, разгуливая по волнам, аки по суху! А господин Сарториус был этому свидетелем, и даже, участником и спасателем. И теперь, по горячим следам, так сказать, проводит математический анализ данного явления, фанатично выводя формулы… неизвестно чего. Мда.
— Ты что-то знаешь? — верно оценила она мои раздумья.
— Тебе это надо? — с сомнением посмотрела ей в глаза. Мало тут одного одержимого учёного.
— Надо… наверное.
— Давай так, — приняла я решение, — идём обедать… втроём. По крайней мере, попробуем. А после обеда я тебе всё расскажу. Боюсь, если ты это узнаешь сейчас, двоих вас я уже не дотащу.
— Договорились! Вольфганг! — почти крикнула Хлоя в ухо профессору. — Обедать пора!
— Угу! — не отрываясь от тетради. — Идите…
— А ты?
— Угу…
— Тогда вставай! — Сарториус послушно поднялся со стула, не прекращая, однако, писать. — Понятно… Петь, бери его под руку и веди, а ему тетрадочку держать буду.
Таким манером мы и добрались до столовой. Перед самой дверью Хлоя снова попыталась привести Сарториуса в чувство. Он посмотрел на неё почти вменяемыми глазами, огляделся, нахмурился, решил что-то для себя…
— Обедать! — распахнул перед нами дверь.
Сегодня в столовой было как-то непривычно тихо. Мы пришли последними и заняли оставшиеся места, но что-то было не так. Тихо? Да. Все обедали молча. Но, ещё за столом было гораздо свободнее. Он был накрыт не на двадцать четыре персоны, как обычно, а на… двадцать. Кого-то не было. Алберт на дежурстве. Но кроме него нет Жоржа, Лео и… Церцеи. И лица у всех какие-то задумчиво-отрешённые.
— А что случилось? — мой голос в тишине прозвучал очень громко, хотя я спросила почти шёпотом.
Леда обернулась в мою сторону. Недоумение на её лице позволило мне сделать вывод, что мы пропустили что-то важное. Я посмотрела на Хлою и встретилась с её ничего не понимающим взглядом. Потом мы дружно уставились на подругу.
— Вы что, новости с утра не читали? — отрицательно помотали головами. — Ааа. Арчибальд Берц объявил себя банкротом и сбежал за границу. Все его капиталы оказались там же. Сейчас службы короны пытаются добраться до его счетов.
— Ангидрит твою! — я первый раз выругалась так сказать, в обществе. А мы там в своём флигеле ни слухом, ни духом… — А Церцея?
— Её нет с самого утра, — мне показалось, что Эрсель знает гораздо больше, чем сейчас сказала.
— Да, подрезал-таки крылышки дочурке папаша Берц, — зло выпалила Клотильда. — Шлимаззл поц…
Лично у меня отпала челюсть. Хорошо, что ещё в рот ничего положить не успела, а то оконфузилась бы… Аппетит у меня от новости, сами понимаете, нисколько не испортился, скорее, наоборот. Это пусть Берта переживает за "подругу". Но Клотильда меня… порадовала. Я наивно думала, что заковыристо ругаться умею только я. Оказывается, леди Звейздец тоже обладает этим талантом. Мысленно пожимаю руку.
— Её прогонят? — Жозефину даже саркофаг не исправит. — Она же теперь бедная… — она обвела всех круглыми наивными глазами.
Клотильда издала странный булькающий звук и выдала следующий перл словесности.
— Как говорят в Атеззе: На тебе дулю, купи себе трактор, а на сдачу застрелись!
Ооо, надо запомнить!
— Не прогонят? — поняла её по-своему Сорока.
— Слепому коню что кивай, что подмигивай, — констатировал диагноз Жозефины Алекс.
— Вы о каком коне сейчас говорите, господин Алекс? — сделала попытку понять его Йенч.
— Дура! — одними губами проговорил Александр.
Надо же, Жозефина его поняла! Губки надула.
Живот буркнул, напоминая, что приятных новостей для переваривания мало, и желательно послать ему чего-нибудь посущественнее. С энтузиазмом схватила вилку, изучая блюда на столе. О, птичка-курочка! Ммм…
— Приятного аппетита, господа и дамы!
Мой призыв подействовал. Вилки дружно взметнулись над столом. Даже Вольф что-то жевал, не вынимая глаз из своей тетради. Мы с Хлоей дружно с двух сторон подкладывали ему кусочки на тарелку. Пусть подкрепится как следует.
— Петра, а адгезию учитывать? — Сарториус поднял глаза и упёр взгляд во флегматично жующую Клотильду. Скосил глаза направо — налево. — Приятного аппетита…
Я хихикнула. Нервно.
— Что такое агдэзия? — неожиданно поинтересовалась Матильда. — Похоже на название экзотического цветка. Вы новыми запахами занимаетесь, Алфея?
— О, нет! Не хочу Вас разочаровывать, — с энтузиазмом стала объяснять ей занятное слово, — но адгезия, а не агдэзия, это научный термин, обозначающий сцепление поверхностей разнородных тел. Например… лак и ногти, кивнула я на её ухоженную ручку.
— Ууу, — разочарованно протянула Матильда. — Мне так понравилось, как Вы запахи создаёте…
Это что, комплимент? Мне?! Из уст Неферты?!! Не иначе, фтор стал электроположительным…
— Интересно быть техно-магом, — мечтательно проговорил молчун Зигмунд. — Такие перспективы открываются! Жаль, что у меня нет способностей.
Да! Техно-магом быть интересно! Полностью разделяю его мнение. Гораздо интереснее, чем просто инженером, и, даже, просто магом. Это моё мнение!
После обеда нас ожидал урок танцев. Перед предстоящим балом господин Лиепа просто свирепствовал, заставляя нас по сто раз повторять движения. Поблажек не делал даже Геновефе. Она злилась, бросая на воздыхателя недовольные взгляды, но требования его исполняла. Кому же хочется опозориться на балу? А Клаурис всё больше и больше распалялся.
— Держите строй, девушки! Петра, не выбивайся из ряда! Жозефина, не горбись! Руки! Руки мягче! Клотильда, это не руки, это корявые сучья! Плавнее… Ванесса, улыбайся! Ты не на заседании, сделай лицо приветливым! Геновефа… изящнее. Вот так. Хорошо… Хлоя, не размахивай так рукой! Берта, куда ты отклячила свой… да, именно это я имел в виду. Строй! Ну что за стадо….
Мы старались. Честное слово! Хотя лично я предпочитаю другие танцы. Ну, вы знаете… Но трудно ведь было. Обед ещё не успел улечься в организме, а тут такие телодвижения! Курочка недовольно подпрыгивала в желудке, требуя прекратить издевательства.
— Господин Клаурис, может, передохнём? — высказала общее желание.
— Ты лентяйка, Петра!
— Да!
А я честная…
— Ты хочешь моего позора? Ты же забываешь, какое движение за каким идёт! Ты всех сбиваешь!
— Могу станцевать танец Огня! — ну, пошутила так…
— Нет! — отшатнулся, как от змеи.
— Почему? Вам не понравилось? — удивлённые круглые глаза.
— Понравилось! Но этот танец… Он такой… — театрально заломил руки.
— Интимный, — помогла ему Клотильда.
— Личный, — смягчил Лиепа формулировку. — И нечего мне зубы заговаривать! Встали, встали! Антре! Иии… Раз, два, три. Раз, два, три. Головки подняли. Руки мягче… Батман. Ещё батман. Плие… Пошли… Бурре, Леда! Развернулись анфас. Тааак. Гнёмся назад, девочки. Петра, ты это умеешь. Не надо так сильно, достаточно камбре. Поклон и кода!
И так по кругу. Я даже вспотела. Девчонки поглядывали на преподавателя танцев недовольно, но молчали. Женщины! Каждая жаждет триумфа.
Вечером с подругами навестили во флигеле Сарториуса. Вот не думала, что он такой одержимый. Вольф уже исписал первую тетрадь и добрую треть второй. Нашему приходу он очень обрадовался. Точнее, моему… как источнику необходимой информации.
Вот, я всё-таки нужна ему… Петра, себе то не лги! Не лгу! И во всю стараюсь ему помочь.
Не успел он раскрыть рот, а я уже отвечала на его вопрос.
— Адгезию учитывайте, и плотность моего тела надо скорректировать.
— Угу.
Он снова углубился в расчёты. Леда вздохнула печально, распрощавшись с мыслями о романтической прогулке в парке.
— Какие планы, девочки? — обратила взор на нас.
— Петра обещала рассказать что-то интересное, — напомнила мне Хлоя.
Да, обещала.
И я рассказала. Как погружалась в транс, как шла по воде, как слушала музыку стихии, как растворялась в неизведанном.
Оказалось, что Вольф оторвался от своих расчётов и тоже внимательно меня слушал.
— А зачем вы за ней поплыли? — Леда повернулась к профессору. Глаза её подозрительно блестели.
— Как ты думаешь, далеко бы она смогла уйти вот так? В трансе…
— Не знаю. А разве важно, как далеко ушёл человек?
— Важно. Идущий по волнам, сам того не чувствуя, тратит практически всю свою энергию. А когда транс заканчивается, проваливается в воду, как и положено по законам физики. Так что обратно ему приходится добираться вплавь. А если сил уже нет, то… Возможно, именно поэтому это явление так плохо изучено. Такие люди просто тонут, обессилев.
— И рассказать ничего не могут, — добавила я.
— Да, — обернулся он ко мне. — И тебе надо учиться в такие моменты контролировать сознание, что бы вовремя вернуться, — менторским тоном сообщил мне учитель.
Совет, конечно, дельный. Только как им воспользоваться? Ведь я помню, что думала о чём-то, чувствовала, рассуждала. Вот только обратно возвращаться не хотела!
— Ты снова так сделаешь? — удивилась Хлоя. — Одна не ходи! Зови меня.
— Всех зови, — безапелляционным тоном заявила Леда. — Выручим.
— Вот вы где! — в лабораторию вошёл Жорж. — Всё ваше крыло обегал и пол парка. Здравствуйте!
— Привет, Жорж! Что там с Берц? — без вступлений задала интересующий не только меня вопрос.
— Берц? — нахмурился принц. — Титул отрабатывает.
— Это как? — тихо спросила Хлоя, испуганно глядя на парня.
— Помогает взламывать коды на папочкиных заграничных счетах. За это ей обещали оставить титул, ну, и часть состояния. Уж больно по-крупному кинул всех Арчибальд Берц. А она, как оказалось, этому поспособствовала.
— Нуу… — принудила его продолжать Хлоя.
— Эх… Ладно. Слушайте. Был у семьи Берц один ценный и очень древний амулет. "Окомага" называется. Имея его, человек, абсолютно не имеющий магической силы, способен творить чудеса. Особенно он хорошо обрабатывает ментал. Состояние семьи Берц было достигнуто как раз с использованием этого амулета. Владельцы "Окомага" с его помощью воздействовали и на врагов, и на деловых партнёров, в свою пользу, разумеется. Церцея прекрасно знала о семейной реликвии, и стянула его у папаши перед тем, как отправиться на отбор. Наличием у неё этого амулета и объясняются все те странности, которые творились и здесь, и на "Вилле Рос". Одного не учла Церцея. Дворец ведь тоже не дилетанты строили. Тут везде антимагическая защита стоит. Не больно то и воспользуешься.
— А как же… — не поняла я этого момента. — Мои заклинания работают!
— На бытовые защита не ставилась. Только на те, которые относятся к боевым, отравляющим… которые на ментал воздействуют. Короче, криминальной направленности.
— Ааа. Ясно.
— Берц амулет отдала? — задал вопрос Вольф.
— Изъяли. Между прочим, папашино банкротство произошло по её вине, — Жорж криво усмехнулся. — Месяцев пять назад господин Берц запустил какую-то сложную схему с отмыванием денег, и последующим с уничтожением и конкурентов, и некоторых партнёров. На днях должно было состояться подписание какого-то важного договора, где партнёром выступал один непростой иностранный банкир. Без амулета такого дела Арчибальд провернуть, ясное дело, не смог. Схема рухнула. Он едва успел сбежать из страны, проклиная дочь. Кстати, амулет этот — ворованный.
— Хм. Ворованные амулеты несут своим обладателям беды и несчастья, — задумчиво произнесла Хлоя. — Всегда!
— Проклятье… Оно обычно закладывается при создании амулета, — подтвердил её слова Вольф. — А Берц, выходит, этого не боялись.
— Возможно, потомки не знали, что амулет в их семье находится незаконно. Но теперь он вернётся к тем, кому принадлежал раньше. Устроим торжественную передачу. Тем более что представитель семьи во дворце гостит!
— Это Эрсель? — Жорж кивнул, а радостная Хлоя захлопала в ладоши.
— Надеюсь, Церцея не останется после этого на отборе, — произнося это, Леда почему-то посмотрела на Вольфа.
Ах, ну, да… Это ведь только я в курсе, кто тут главный. Хлоя, похоже, до сих пор в неведении пребывает. Что же Вы, Ваше Высочество, так с любимой девушкой обращаетесь?
Жорж заметил мой ехидный взгляд и удивлённо вскинул брови. Упс! Надо что-то срочно сказать! Желательно, умное. Ещё желательнее, подходящее.
— На наши планы это не повлияет? — спросила тихо, изображая заговорщицу, что бы только он услышал.
— Нет.
Уфф. Пронесло!
Ты, Петечка, что-то последнее время перестала за своими эмоциями следить. Как у ребёнка всё на лице написано! Безобразие!
— А как же Берта? — знакомо нахмурилась Хлоя. — Она ведь с Церцей за одно была!
— Её Берц очень профессионально использовала, — Жорж, наконец подошёл к ней и нежно обнял, — подставляя после Жозефины. Помнишь затёртый след пси-излучения Берты, что Селена обнаружила на том акваланге? Церцея его с помощью амулета создала. Но Берту уже предупредили, что любой чих в вашу сторону, и она может паковать багаж!
— Король милостив, — процитировала я Алберта.
Чего все так на меня уставились?
Волнения из-за банкротства и бегства главы семейства Берц через пару дней улеглись. Церцея, скрипя зубами, покинула дворец, не попрощавшись даже с Бертой. Впрочем, банкирша выцарапала бы ей при встрече глаза. Не знаю, кто рассказал Питбулю о замыслах Церцеи на её счёт, но бесилась она знатно! И столько заковыристых проклятий послала на голову "подруги", что, будь она хоть капельку магичкой, от всей семьи Берц даже нейтронов бы не осталось.
На одну соперницу меньше. Некоторых обрадовал сразу возросший шанс на победу. Меня — на остаться в живых. Одна Берта уже таких опасений не вызывала. Да и хвост ей прищемили. Ведёт себя паинькой.
Зато беспокойство вызывал Вольф, который третьи сутки безвылазно сидел во флигеле, обложившись кучей справочников, и выводил формулы… Мы по очереди и все вместе его навещали, заставляли есть, пить и… В туалет он ходил самостоятельно, а вот мыться забывал. И считал, считал, считал…
Иногда отрывался от тетради, смотрел на меня… внимательно… вдумчиво… и задавал очередной вопрос.
— Сколько слов в заветной фразе?.. Сколько гласных?.. Сколько слогов?..
Ещё что-нибудь околонаучное. Я была уверена, что то, что со мной тогда происходило, формулами описать невозможно. Это было за гранью науки. Даже за гранью магии. Это была ВЕРА. Моя вера в единство всего сущего. Точнее объяснить я не могла, как не пыталась.
Но Сарториус был настойчив, даже упрям. Мы сошлись на том, что если человек хочет чего-то добиться, то мешать ему не стоит. Пусть его считает…
Тем более что нас самих ждало увлекательное путешествие в подземелье.
Жорж, как и обещал, раздобыл план подвальных помещений. Оказалось, что удобнее всего попасть на нижние этажи из восточного крыла. Но нам с Хлоей туда вход был запрещён. А в нашем, северном крыле, подземелья вообще не было, так как оно строилось уже при отце нынешнего короля. Подвал то был, но там располагались котельные дворца. Нашёлся ещё один вход, располагающийся… во флигеле, отданном нам под лаборатории.
Смотреть на план просто. Не просто найти что либо на местности. Почти час мы потратили на поиски входа в подземелье. Ремонт флигеля, проведённый перед началом конкурса, спутал нам все карты. Новые стеновые панели закрыли от ищущих взглядов всё, что могло нам дать хоть какую-то подсказку.
— Жорж, может, проведём как-нибудь девчонок через восточное? — Алберт был готов нарушить королевский указ.
— В обслугу их переоденем?
— Ангидрит твою хлорпикриновую! Должен же быть этот диеновый вход! Жорж, дай мне план! — поняла, что кричу на… Смутилась, почти. — Пожалуйста.
Уставилась на картинку. Ко мне присоединилась Хлоя. Посмотрели вместе. То ли справедлива поговорка про то, что одна голова — хорошо, а две — лучше. То ли коллективный разум включился, но дельная мысль посетила нас, похоже, одновременно. Переглянулись, и дружно пошли с ней на улицу. Парни, с ехидными улыбками, последовали за нами.
— Вот! — дуэтом произнесли с Хлоей.
— Что? — так же ответили парни.
— Вы что, не видите? — я подозрительно сощурилась. Издеваются?
— Петра, ты покажи, где дверь, — попросил Жорж.
Ну, как я могла ему отказать? Да когда ещё и просит…
— Вход, Жорж, не дверь.
— Вход?
— Да. Теперь видите?
— Теперь видим.
Старые, если не древние, заросшие мхом, распашные ставни, которыми испокон веков закрывали погреба, упирались в стену флигеля. На них даже замка не было. Видно про этот ход все давно забыли. А мы, значит, вспомнили…
Алберт аккуратно открыл ставни и заглянул внутрь темного лаза.
— Лестница есть. Каменная. Зажигайте фонари.
— Воздух, какой затхлый, — сморщила нос Хлоя.
— А ты представляешь, какой воздух в склепе? — замогильным голосом спросил Алберт.
— Ты что-то рано глумиться начал, — спокойно ответила ему подруга, и смело шагнула в лаз, — оставь хоть немного страшилок на подземелье.
И зачем она это сказала?