Я выключила свет на кухне и по тёмному коридору пошла в комнату. В квартире кроме меня никого не было. С мужем мы недавно расстались, если можно так сказать о грандиозном скандале с угрозами, шантажом, битьём посуды, ломанием любимых дисков и пинанием кроссовок. Посуда мне надоела, кроссовки почти не пострадали, но вот дисков было жалко. В сумочке заквакал телефон, смс-ка объявила о приходе. Я в темноте нашарила в сумке сотовый и опять направилась в комнату. На экране сотика высветилось послание:

— Что за хрень? — выругалась я, ибо автор был мне неизвестен. — Абсол, кто это? Ну конечно, номер не читается! — Я так и замерла в проёме двери, тупо уставившись на экран телефона. — Может это мой бывший развлекается? Других юмористов в моём окружении не наблюдалось. А может это сбой какой в телефоне, но слово из четырёх букв…? Вот если бы из трёх или из пяти…Что это может значить?

Я ещё немного поразмышляла, ничего умного не надумала, и шагнула в комнату… Ослепительный свет ударил в лицо, я зажмурилась и инстинктивно прикрыла глаза руками. Какой идиот светит мне прямо в лицо? Я слегка растопырила пальцы, надеясь увидеть вражину, проникшего в моё жилище и ослепившего меня не иначе, фонариком. Свет оказался не таким ярким, как показалось в начале, и я разглядела…коридор. Но это был не мой коридор, тем более что я из него шла, а не наоборот. Коридор был длинным, по обе стороны имел массу дверных проёмов, а вот двери в них отсутствовали. Над каждым проёмом был номер. Я оглянулась. Над моим проёмом была цифра 333. Хорошо, что ещё не 666. Мне как-то сразу захотелось на свой диванчик, но я решила посмотреть, куда это меня занесло, во сне то можно всё! А то, что я сплю, не подвергалось сомнению. Я повернула налево, недолго прогулялась по пустому коридору и вскоре упёрлась в тупиковую стену. Тогда я решила заглянуть в один из дверных проёмов. К сожалению, просунув голову за порог, я ничего не увидела в темноте и сразу отпрянула назад, представив, что с той стороны на меня вот-вот набросится мерзкий монстр. Здраво поразмыслив, я направилась обратно. Когда добралась до своего проёма 333, решила ещё раз заглянуть за порог, справедливо надеясь, что уж в своей квартире я не содержу монстров — людоедов. Эффект был такой же, темно, хоть глаз коли. Я застыла в неудобном поклоне, надеясь разглядеть диван, стол, кресло, телевизор, наконец.

Сзади сдержанно покашляли. Я с дуру, чуть не сиганула в темноту, но за какую-то долю секунды поняла, что там, за порогом пропасть и лететь мне долго и печально до самого низа, да ещё без парашюта. Брр! Я осторожно разогнула спину и оглянулась.

Сзади меня стоял подросток мужского пола лет 12 — 13, в джинсах, синей майке с надписью «ПЕПУКС» (я автоматически прочитала английские буквы по-русски) и…лаптях! Смотрел он на меня ожидающе, но без всякого интереса и удивления. Когда моё тело пришло в адекватное состояние, он изрёк: «Следуйте за мной!». Я послушно поплелась за ним… налево! Последнее отверстие в стене коридора, как раз напротив того, в который я заглядывала, было без номера и темнота за ним была как бы посветлее. Мальчик вошёл в проём и, слава богу, никуда не провалился, а бодро зашагал дальше. Я смело шагнула следом. Пройдя по коридору метров тридцать, мы очутились в круглом слабоосвещённом зале, по окружности которого располагались опять таки дверные проёмы, по-видимому, ведущие в такие же коридоры, из которого явились мы. В центре зала находился пункт наблюдения. По кругу располагалось огромное количество небольших мониторов. На каждом показывался отдельный проём. В центре, на крутящемся стуле сидел второй подросток, но чуть постарше, лет 15. Он оторвался от созерцания экранов, внимательно посмотрел в мою сторону, но как-то мимо меня и обратился к моему спутнику:

— Триста тридцать третий?

— Да.

— Не понятно! Отведёшь её на инструкцию, там разберутся, — и снова углубился в созерцание.

Парень взглядом позвал меня, и мы двинулись в один из коридоров. Как он тут не путается? Я озвучила свой вопрос.

— Как вы тут ориентируетесь?

— По солнцу.

— По какому солнцу? Там его нет и, вообще темно!

— Над главными вратами — знак солнца. В них мы вошли. Посолонь идут врата со створами. В одних вратах сто створов. Ты пришла из четвёртых врат.

— Посолонь, это как?

— По солнцу значит! Что тут не понятного? — мне показалось, что про себя он подумал: «Темнота-а-а», или ещё чего похлеще.

— У нас по часовой стрелке принято говорить, — от чего-то обиделась я, хотя причин для этого явно не было.

— По стрелке! — скептично передразнил меня мальчишка, — а часы то у вас больше лектронные!

— Какие?

— Лектронные, мигают, — пояснил парень.

— Электронные, — поправила я его, вот балда. — У меня механические.

— Лектронные, механические — один бес! По солнцу надо!

— А ГДЕ Я!? — меня, наконец, проняло.

— Ну, ты даёшь! — парень остановился и удивлённо уставился на меня, — Вы, сударыня, в Порубежье!

— Где?!! — мне стало холодно и жарко одновременно. Лицу жарко, конечностям холодно. Видимо, вся кровь прилила к голове.

— Слушай, ты пришла из Перунова предела, из 333 створа, и не знаешь где ты? Ты вообще, кто? — парень очень подозрительно стал меня разглядывать.

— Варвара, — я смутилась, как будто собственное имя показалось мне незнакомым.

— Пересвет, — представился он и немного смягчил выражение лица, — а где Людмила?

— Людмила? Какая Людмила?

— Из 333 — его всегда Людмила приходила, — парень поскрёб темечко указательным пальцем, но, видимо, ничего не надумал. — Ладно, идём. Там разберутся! А то я гляжу, в проходы заглядываешь, как дитё малое!

— Кто дитё? Сам то ещё (чуть не сказала «сопляк») юнец!

— Хм, юнец! — хмыкнул мой провожатый, — только я с твоим прапрапрадедом в салки играл!

— ??? У тебя на майке «пепукс» написано, — сменила я тему от греха подальше, уж больно мне его лапти стали подозрительны, — что это значит?

Парень остановился, опять удивлённо на меня посмотрел, оттянул майку, пытаясь прочитать надпись, и вдруг залился звонким мальчишеским смехом.

— Ох, Варвара! Пепукс! Это написано «Рерих»!

Я почувствовала, как краска снова заливает мне лицо. Сменила тему, называется.

— Я же подумала, что может это название организации, в которой ты работаешь — «Пункт ежедневного пропуска ужасно красивых субъектов» например.

Глаза парня округлились, он снова скосил глаза на надпись и поинтересовался.

— А как это ты, — мы окончательно перешли на дружеское «ты», — из слова «Рерих» такое название придумала, буквы-то русские?

— Сама не знаю. Наверное, реклама проклятая! Куда не кинь взгляд в городе — «Кока — Кола», «Кэмл», «Пепси». Вот и заклинило.

— Ох, и загрязнённые у тебя мозги!

— Ага, — добродушно согласилась я, — мегабайты лишней информации.

Мы, наконец, дошли до нужной нам двери, обычной деревянной двери с ручкой и замком. За дверью оказался лекционный зал с мягкими креслами, столом — кафедрой и большим экраном. В зале уже было несколько человек: две девушки, удивлённо хлопающие кукольными глазами; пузатый джентльмен в шёлковой пижаме с китайскими иероглифами; томная дама с длинной тонкой сигаретой в кокетливо изломанной руке; ещё одна женщина, похожая на гадалку из мистического фильма; пожилой мужчина с очень знакомой внешностью; рефлексирующий юноша, нервно крутящийся в кресле и кусающий губы и, теперь я. Мне приглянулась гадалка. Она спокойно, по-домашнему расположилась в кресле и вязала носок. Я подсела к ней.

— А что за лекция здесь будет? — заговорчески поинтересовалась я шёпотом.

— Сейчас проинструктируют, а потом кто — куда, — не отрываясь от рукоделия, поведала мне дама.

— А-а-а, — я ничего не поняла, но резонно решила, что скоро всё само — собой разъясниться. Главное, не проснуться. Уж больно сон интересный. — А лектор уже тут? — я ещё раз осмотрелась. — Пожилой мужчина?

— Нет! Это же Александр Прозоров, артист. Вы что, его не узнали? — она первый раз подняла на меня глаза и… очень приветливо улыбнулась.

— Узнала, — соврала я, — но ведь он может быть лектором. — И чего это я настаивала?

— Может, но не он. Лекторы тут разные бывают. Кто будет сейчас, я не знаю, — гадалка вернулась к своему носку.

— А Вы тут не первый раз?

— Да многие здесь уже не первый. Пузатый, Олег Иванович, приходит, слушает и потом стирку выбирает. Мадмуазель Жанет, та, что курит — сон. Девочки — первый раз, как и ты. Прозоров и я по делам. Бориска каждый раз на экскурсию ходит, но потом всё равно стирка.

— Стирка — это как? — не поняла я. Мне представилась дикая картина: огромная стиральная машина с фронтальной загрузкой, в которой отстирываются маленькие несчастные люди. Они кричат и плачут, а пузатый дядька, плюхаясь в мыльной воде их всех наставляет, что таким образом они выполняют какое-то очень важное предназначение.

— Стирают из памяти события этой ночи и всё! — вернула меня в реальность гадалка.

— А-а, а экскурсия?

Договорить нам не удалось. В дверь вошли мои новые знакомцы: Пересвет и созерцатель мониторов. Под белы рученьки они ввели (почти внесли) абсолютно пьяного парня. Парень был бос и гол до пояса, штаны, слава богу, на нём присутствовали, буйная каштановая голова свесилась до груди. Терпеть не могу пьяных! Хотя в трезвом виде он, скорее всего и ничего. Пересвет глазами отыскал меня, и они усадили пьяного полустриптизёра в соседнее со мной кресло. Тот обречённо вздохнул, буркнул что-то типа «блдарю» и пристроил голову мне на плечо. От парня пахнуло хорошим коньяком и цитрусами. «Мажор», подумала я, но голову с плеча не спихнула, пожалела пьянчужку. В это время в зал пришёл инструктор — серый, бесцветный субъект, похожий на приведение с толстой тетрадкой под мышкой. Таким же бесцветным голосом он начал:

— Приветствую вас в пространстве Порубежье. Я — Кузьма Колотный. Вы прошли энергетические врата, соединяющие наши пространства, кто по доброй воле, а кто и случайно. Во избежание негативных последствий вы можете выбрать итоговое состояние своего сознания после вашего здесь присутствия, как то:

1 — полное стирание памяти о событии;

2 — воспоминание о событии, как о сне;

3 — экскурсия по Заставе с посещением Хороводной поляны плюс исполнение пункта 1 или 2;

4 — пункт 3 плюс полное сохранение памяти с принятием обета;

5 — командированные по своей программе.

Итак, начну поимённо: Олег Иванович Кривопузько, что Вы выбираете?

— Пункт первый — сонно отозвался Кривопузько.

— Как обычно, — пробормотал Кузьма.

— Как это «обычно»? — поинтересовался дядька. — Я что, тут уже был?

— Вы, Олег Иванович, у нас завсегдатай, но результат всегда один и тот же — стирка! Может, в этот раз передумаете?

— Да что уж традиции менять, — подумав, сказал Кривопузько, — пусть будет как обычно!

— Хорошо! Как обычно, девяносто девятый раз. Может на сотый юбилейный передумает? — Кузьма что-то пометил в тетради и приступил к дальнейшему опросу. — Коновалова Анна?

Одна из куколок вскочила с места, поглубже запахнула розовый пеньюар и ещё быстрее захлопала глазами.

— Ну? — Кузьма испытующе посмотрел на девушку.

— А можно сон? — пролепетал испуганный голосок.

— Можно! — девушка обрадовано уселась на место.

— Фридман Элеонора! — чересчур торжественно огласил Кузьма.

— Ой! — пискнула вторая девица, — а это больно?

— Больно? Что больно?

— Стирать память, — почти прошептала напуганная Элеонора, — я боюсь! — она наполовину спряталась за спинку впереди стоящего кресла.

— Мы сделаем тебе анестезию!

— А это больно? — она почти сползла под кресло.

— О боже! — Кузьма начал злобно вращать глазами и явственно послышался скрежет зубов.

— Сон, — пискнула Элеонора и окончательно скрылась под креслом.

Кузьма поцарапал в тетради и перевёл дух.

— Жанна Всеволодовна Ипполитова?

— Мадмуазель Жанет, пожалуйста! — поправила его дама с сигаретой.

— Мадмуазель Жанет? — лектор иронично скривил губы.

— Экскурсия и со-о-он! — томно прошептала она, выпуская вверх тонкую струйку дыма…

— Со-о-он, — эхом ответил ей Кузьма, — так и запишем.

Дальше всё шло по указанной гадалкой дорожке: она и Прозоров — в командировку (к стати — её звали Рада Рубеновна Панайётис! Воистину — дитя мира!), а Бориска — на экскурсию со стиркой.

А теперь я.

— Варвара Алексеевна Матвеева (фамилию мужа я ещё не поменяла), — Кузьма посмотрел что-то в тетради, потом на меня, потом опять в тетрадь. Лицо его выражало крайнюю степень умственного напряжения, — а где Людмила?

— Какая Людмила? — меня это начинало раздражать.

— Из 333-его… — начал было Кузьма.

— А сегодня — я! — получилось, пожалуй, чересчур жёстко, вот выгонят в шею.

— Хорошо, хорошо! — Кузьма пошёл на мировую. — Что выбираете?

— А можно пока только на экскурсию?

— А память?

— Потом решу.

— Тогда придётся давать обет.

— А если я потом выберу сон или стирку?

— Тогда обет автоматически аннулируется.

— Окей! То есть, хорошо! Я выбираю экскурсию и обет, и обед, если можно.

— Можно! У нас всё можно… — он последний раз взглянул в тетрадь, — и последний — Хмельной муж! — осуждающе произнёс Кузьма.

Я попыталась растолкать парня, но он спал, как медведь зимой.

— А может его обратно отправить, всё равно же ничего не вспомнит, — посоветовал Прозоров.

— Невозможно! Мы не знаем номер его створа, — огорчённо ответил лектор.

— Как это? Илья, что, не заметил его на проходе?

— Нет, не заметил! — ещё больше помрачнел Кузьма, — он ВЫПОЛЗ из прохода!

— Как это, выполз?

— Выполз! В таком состоянии организм не переносит вертикального положения, да и энергетический удар при наличии алкоголя ощутимый! А монитор настроен на верхнюю часть створа. Он выполз и уснул между 340, 341, 360 и 361 проходами. Вот мы и не знаем, в какой именно его возвращать. Ошибиться то нельзя!

— Совсем рядом со мной, — прошептала я, — земляк!

— Его Пересвет нашёл, после того как Варвару сюда проводил. И что теперь с ним делать? — Колодный покачал головой.

— Оставьте его на экскурсию, а потом видно будет, — и кто меня за язык тянул.

— И то верно, а завтра он проспится и сам решит! Хотя, очень хочется его не в гостиницу отправить, а в холодный чертог к Погребнику, чтоб хмель выморозило, — Кузьма перевёл дух и продолжил. — Все, записавшиеся на экскурсию и командированные идут ночевать в гостиницу. Просьба, соблюдать правила поведения в общественных местах, чистоту и порядок (как банально, нет, чтобы соблюдать кодекс «бусидо» например). Остальные — за мной на стирку. Все свободны! Всего хорошего.

Ну, и лекция! Ничего более познавательного не слышала! Я почти разочаровалась.

Слушатели стали расходиться. За «Хмельным мужем» пришли две импозантные личности, богатырского телосложения и добрыми лицами, очень напоминающие санитаров из психиатрической клиники. Мне почему-то подумалось, что не избежать парню холодного карцера. Рада Рубеновна согласилась проводить меня до гостиницы, которая располагалась в другом крыле этого же здания и по дороге поведала, что тех, кто выбрал стирку и сон прямо сейчас проводят по домам. Выбравшие стирку завтра проснуться с небольшой головной болью. Вторжение в память все-таки не игрушки, а те, кто выбрал сон, будут считать всё произошедшее сновидением. Бориска же, после экскурсии и последующей стирки на подсознательном уровне, будет вспоминать — вспоминать, да так до следующего раза ничего и не вспомнит. Уж сколько раз ему советовали хотя бы на сон согласиться! Нет, упрямится! А потом снова приходит сюда, и как только дорогу узнаёт?

* * *

Я проснулась от какого-то шума за стеной. Ну что за люди! Даже в субботу не дают человеку выспаться! А такой замечательный сон снился, на экскурсию по Порубежью собиралась… Я села в кровати, сладко зевнула и открыла глаза…

— Мама! — залитая светом горница, расшитые занавесочки на окнах, самотканые половички, одеяло в стиле пэчворк, на мне длинная льняная рубаха… — Так я ещё не проснулась?

Я огляделась. На лавке лежали мои джинсы и майка, рядом — сотовый телефон. Под лавкой стояли мои розовые домашние тапочки. Я ущипнула себя за ногу. Больно! Но горница с содержимым не исчезла. Да что же это такое! На стене висело зеркало. Я подошла к нему. В своих снах я всегда видела себя в разных обличиях, но никогда это не было моим лицом. Совершенно разные субъекты, но я знала, что это я, даже в мужском виде. А сейчас в зеркале стояла древнерусская барышня в вышитой красными петухами рубахе, с распущенными волосами (бывший не любил девушек с длинными волосами, вот ему назло я и отрастила косу до пояса), но лицо было МОЁ! В дверь постучали.

— Да! — машинально ответила я, не отводя глаз от сюрреалистической картины в зеркале.

Дверь осторожно приоткрылась и из-за неё высунулась знакомая физиономия «Хмельного мужа».

— Девушка, скажите, где я? — он с таким ужасом уставился на мою расписную рубаху, как будто она была прозрачная, а под ней проецировался мой скелет.

Я машинально одёрнула одежонку. Рубаха доходила мне до колен. Не думаю, что его смутили мои оголённые ноги.

— Что-то не так? — поинтересовалась я.

— Всё не так, — сказал парень и весь вошёл ко мне в комнату.

Теперь наступила моя очередь таращиться на его облачение. На нём была одета рубаха — близнец моей. Ростом он был повыше. Да что там повыше. На целую голову! Рубаха сидела на нём, как миленькое мини — платьице. Меня тоже мало могли смутить волосатые мужские ножки, но в сочетании с красными петухами по подолу…Слёзы радости брызнули из моих глаз при лицезрении собрата по несчастью. Я хохотала не в силах остановиться. Парень продержался не долго и присоединился ко мне. Это длилось минут пять, но до коликов в животе. Потом мы немного успокоились, но стоило нам взглянуть друг на друга, мы начинали хихикать с новой силой. Разумеется, это опять переросло в дружное ржание. Самое правильное, было отвернуться друг от друга, что мы и сделали. Перевели дух и немного успокоились.

— У них что, это одежда унисекс? — я утирала слёзы.

— Пижамка! — всхлипнул парень.

— Варвара Ярилина, — я решила, что столь пикантная встреча уже может служить поводом к знакомству, и представилась девичьей фамилией.

— Андрей Майков, — в свою очередь отрекомендовался парень, — друзья зовут меня Майк.

— Кузьма вчера назвал Вас «Хмельным мужем». Кстати, как Вы себя чувствуете?

— Да ничего! Я с похмелья почти не болею, да и выпил вчера всего ничего.

— Сколько же это «всего ничего», если Вы могли только ползать?

— Ползать? — Андрей опять расхохотался. — Вот незадача! У друга вчера сын родился, в конце рабочего дня прибежал ко мне в офис с бутылкой коньяка и апельсином, выпили пару рюмок, но практически без закуски, он дальше умчался. Меня ребята с работы до дому подкинули, свою машину я у офиса на стоянке оставил.

— Коньяк и цитрус я вчера ясно унюхала! На голодный желудок пить опасно!

— Вот-вот! Дома я себе бутербродов наделал, собирался поужинать. Пошёл за сигаретами, в двери зажигалку обронил… Потом ничего не помню. Проснулся в чужой комнате, в пижаме этой. Варвара, а где мы?

— В гостинице. Как называется — не знаю. Я в неё изнутри попала.

— Изнутри, это как? — он явно мне не поверил.

— Я, как и Вы, прошла через дверной проём в своей квартире, — начала я обстоятельный рассказ, — оказавшийся пространственным энергетическим проходом в другие миры. Местность эта зовётся Порубежье. Предлагались разные варианты развития событий. Потом объясню. Я согласилась на экскурсию добровольно, а Вы, ввиду непреодолимых обстоятельств, принудительно (парень поморщился). Так как была ночь, нас разместили в гостинице. Вас в номер очень бережно оттранспортировали два милых громилы. На улице я ещё не была. По-этому, что там с наружи, понятия не имею. Память об этом событии может быть сохранена, но нужно дать обет. Есть ещё вариант, что это будет вспоминаться, как сон. А ещё, по желанию, память могут стереть, некоторые почему-то выбрали именно это, — закончила я.

— Врёшь! — прошептал парень.

— Я сама пытаюсь себя убедить, что это всё неправда! Вон, щиплю себя за мягкие места, — я ткнула пальцем в очаровательный синячок на бедре, — только наваждение не проходит. Хочешь, тебя ущипну? — Вежливое «Вы» снова не долго продержалось в моём лексиконе, да и обстановка не способствовала высокопарному слогу.

— Давай! — он протянул мне руку. Я вложила в свой щип максимум силы, чтоб не говорил, что я врунья!

— Больно, — констатировал парень, разглядывая красный след, оставленный моим маникюром, — и что делать? — он поднял на меня по детски доверчивый взгляд карих глаз, как будто я знала больше него.

— Может, сначала переоденемся? — робко предположила я.

Мы снова готовы были расхохотаться, вспомнив о нашем одеянии, но всё же сумели сдержать, рвавшийся наружу смех.

— Варя, я сейчас, я быстро! Только никуда не уходи! — и он пулей вылетел из моего номера.

Уходить я и так никуда не собиралась, но не стала терять времени даром. В номере отыскался вполне современный санузел со всеми необходимыми принадлежностями. Быстро умылась, заплела волосы в косу типа «колосок» и украсила её красной атласной лентой (больше закрепить волосы было нечем). Потом переоделась в свою одежду, сунула в карман сотовый телефон (убедившись, что связи нет), вот только с обувью были проблемы:

— Интересно, домашние тапки для экскурсии по Порубежью — приличная обувка?

Вернулся Андрей. Его экзотический вид затмевал мои домашние тапочки на корню. Тёмные, из тонкой шерсти со стрелками брюки от делового костюма, давешняя рубаха с красными петухами навыпуск и босые ноги. Мы дружно разглядывали его оголённые конечности. Конечности то перебирали пальцами, то поджимали их, пытаясь спрятаться под брюки.

— С этим надо что-то делать!

— Что? — Андрей преданно смотрел на меня, надеясь похоже, что я разрешу эту проблему.

— Я могу отдать тебе мои тапочки, а ты будешь носить меня на руках! — предложила я.

— Носить могу, — при этих словах к моим щекам предательски устремилась кровь, — но вот тапочки маловаты будут!

— Подожмёшь пальцы, вон как хорошо получается, — за шуткой я попыталась скрыть свою неловкость, но Андрей вроде не заметил этого.

В мою дверь снова постучались.

— Да! — рявкнули мы хором. За дверью притихли от такого эффектного разрешения войти. Андрей сам открыл дверь. За порогом стоял один из вчерашних санитаров.

— Вас это, в трапезной ожидают, а потом это, на скурсию. Здравствуйте! — запоздало поздоровался детина. — Я вас это, провожу.

Андрей, открыв рот, разглядывал жителя Порубежья. Я всё это уже видела ночью и не сильно удивлялась. Местный житель был в высоту метра два ростом, полтора, а то и два центнера весом, с пудовыми кулаками и при этом имел такую добродушную физиономию, что мог бы рекламировать товары для детей. Одет он был, как и вчера, в голубую косоворотку, подпоясанную плетёным ремешком, полосатые штаны и, конечно же, лапти. На груди я приметила берестяную табличку, типа бейдж. «Горыня — богатырь» — лаконично гласила надпись.

— Ну, дык, пойдёмте уж, — попытался он вывести нас из ступора.

— А у меня лаптей нет, — пожаловался Андрей.

— Дык это, вот! — Горыня порылся в карманах своих штанов и вынул на свет божий два новых лаптя и чистые онучи. — Запамятовал! Вечор приметил, что босой, сразу в карманы-то приготовил лапти, а нонча запамятовал. Ты уж это, не серчай! — великан совсем засмущался.

Андрей взял лапти из его огромных рук, покрутил их так и эдак.

— А какой из них правый, а какой левый?

— Дык это, всё равно. Они же — лапти! — добродушно оскалился Горыня.

Андрей попытался обуться в музейные экспонаты. Без помощи Горыни не обошлось. Эксклюзивный вид парня: рубаха — брюки — лапти, вселили в меня оптимизм и радостное восприятие жизни. Видимо, моя шальная улыбка озадачила мужчин.

— Что, плохо? — скривился Андрей.

— Клёво! — восхитилась я.

— Дык у нас это, все лапти носят. Можно и барышне подобрать, — великан уже начал было прикидывать размер моей ноги.

— Спасибо! У меня свои, — поспешила я отказаться от презента.

— Горыня, ну не хочет она! — выручил меня Андрей. — Пошли завтракать, а то я видно вчера так и не поужинал. Живот урчит.

Мы направились в трапезную. Она оказалась совсем близко, так что я успела задать Горыне всего один вопрос.

— А второго богатыря как зовут?

— Дубыня, брат мой, — очень тепло поведал тот. Видно, между братьями были сердечные отношения. — А вон и ваша артель. Бориска и мамзель, — он указал нам огромным, как сарделька, пальцем на завтракающих экскурсантов.

Мы присоединились к трапезничающим сотоварищам.

— О, у нас сегодня интересная компания! — начала кокетничать с Андреем мадмуазель, явно не считая меня и Бориску таковыми. — Разрешите представиться, мадмуазель Жанет! — она протянула руку мужчине с явным намёком на поцелуй. Вчера в его сторону она даже не взглянула.

— Андрей! — отрекомендовался тот, резко кивнул головой, разве что не щёлкнул каблуками ввиду отсутствия таковых у лаптей. Руку он только пожал.

— Андрэ! — нарекла его по-своему Жанет, — можно я буду называть Вас Андрэ?

— Лучше Андрей, — ответил он, присаживаясь к столу.

На завтрак были оладьи со сметаной, овсяная каша и горячий шоколад. Очень необычный подход у местного шеф — повара.

— Какой Вы… колючий! — Жанет сузила глаза, а потом резко их распахнула, пытаясь произвести впечатление, — мужчина не должен быть податливым! Вы — кремень! У Вас очень мужественный профиль и сильные руки (посмотрела — бы она на руки Горыни). Вы напоминаете мне Арнольда Шварценеггера!

Андрей пытался спокойно выслушивать бредни мадмуазель, но всё же подавился. Пришлось похлопать его по льняной спине.

— Андрэ! — продолжала терроризировать его Жанет (Андрей поморщился), — а откуда вы родом?

— Из Йемена.

— О-о-о! Вы там живёте?

— Я там родился, а живу я в Муромске, — Андрей старался выдавать минимум информации, — А ты, Варя, где живёшь? — обратился он ко мне.

— Тоже в Муромске, — я кисло улыбнулась, — земляк.

— А я — москвичка! — снова перехватила разговор Жанет. — Живу в самом центре столицы, рядом с храмом Христа Спасителя, не замужем, как понимаете. Квартира большая, есть авто, дача, работа престижная. Я — стилист, ко мне звёзды в очередь пишутся!

— Боря, а ты откуда? — перебила я монолог столичной дивы.

— Из Питера. Я студент академии художеств.

— А почему ты всегда стирку выбираешь?

— Боюсь не сдержать обет.

— Но ведь можно выбрать и сон!

— Я художник, творческая личность, это сведёт меня с ума! Я знаю, как надо проходить створ. Здесь память ко мне возвращается. И я снова иду на экскурсию, они всегда разные (тут он запнулся), а потом стираю всё из памяти. Дома мучаюсь, вспоминаю… и снова иду в створ. Заколдованный круг получается!

— А как надо проходить створ? — решил выяснить для себя Андрей.

— Каждый проходится по-своему. Я не смогу пройти в Ваш створ, Вы в мой, если не знаешь — как.

Жанет во время нашего разговора томно взирала на Андрея, потягивая из глиняной кружки какао.

— Ясно! А я и не знаю, как в свой прошёл… прополз, — поправился Андрей и задумался.

За его спиной возникла знакомая фигура Горыни. Его губы масляно блестели (оладушков накушался), а физиономия стала ещё добрей.

— Это, Николай Николаевич ожидает вас, — благоговейно изрёк он и вытер губы тыльной стороной ладони.

Жанет медленно поднялась со стула, гордо вскинула голову и поплыла к выходу из трапезной. Мы поторопились за ней. Хоть и заносчивая штучка, но пока она знает больше нас.

В холле нас ожидал пожилой мужчина в светлом костюме, соломенной шляпе с горестно опущенными полями, одновременно напоминающей шляпу — канотье и вьетнамскую. На лапти я уже не реагировала.

— Николай Николаевич Дуплянский, ваш гид на сегодня, — отрекомендовался он.

— Леший? — удивилась я. Какие-то обрывочные сведения о славянской мифологии всплыли в моей памяти.

— Старший леший-хранитель Порубежья, — добавил он, польщённый моими знаниями, — очень приятно, что молодёжь знает такие подробности.

Я не стала его разочаровывать тем, что это, пожалуй, единственная подробность, которую я помню.

— Итак, — начал экскурсию леший, — Порубежье — пространство между миром людей и мирами, скажем так, других форм жизни, населённое домовыми, банниками, лешими, водяными, кикиморами, богатырями и прочее, и прочее. Так же здесь живут люди и ещё есть диаспоры эпических существ других народов. Пространства между собой связаны энергетическими потоками, при помощи которых возможны перемещения субъектов как в одну, так и в другую стороны. В нашем пространстве имеется несколько населённых пунктов, — он подвёл нас карте местности, расположенной на стене гостиничного холла, — Застава, Богатырская Слобода, Град-Грот, Волчановка, Яшкина заимка, Олимпика и другие. Перед началом прогулки экскурсанты, выбравшие обет должны подписать договор. Это Варвара и…, - лёгкая улыбка заиграла на его губах, он не стал напоминать Андрею о вчерашнем казусе. Как благородно!

— Андрей.

— Андрей, что Вы выбираете?

— Обет, — поддержал мой выбор Андрей.

— Ну что ж, тогда пройдёмте.

Мы подошли к регистрационной стойке, нам выдали два договора, в которых значилось: «Я, такой-то такой-то, даю обет Отцу Небу, Матери Сырой Земле, Солнцу красному, Ветрам четырёхсветным, Воде животворящей, пращурам моим в том, что сохраню тайну их. В чём лично подписуюсь…». Кары за нарушение обета не предусматривалось.

— А в чём тайно-то? — поинтересовалась я.

— У каждого своя тайна, — загадочно ответил леший.

— Ну ладно, подписуюсь!

Андрей тоже скрепил свой договор подписью, и мы передали их Дуплянскому. Он аккуратно сложил листочки, дунул на них… и они исчезли.

— В архив, — напутствовал он пустоту. — А теперь, вперёд! — это уже нам.

Наконец мы вышли на свежий воздух и увидели Порубежье во всей красе. Посёлок городского типа, застроенный одно — двухэтажными деревянными домами, утопающий в зелени садовых и лесных деревьев, благоухающий цветами и травами. Всё это очень напоминало элитный дачный посёлок — любителей старины.

— Это Застава, самый крупный населённый пункт Порубежья. Сегодня, к сожалению, закрыты все учреждения, посещаемые экскурсантами, в связи с подготовкой к празднику «Русалии», — начал экскурсию наш гид. — Но, зато вам посчастливилось попасть на сам праздник. Сейчас мы пойдём на Хороводную поляну. Там идёт подготовка, но к полудню уже начнут действовать аттракционы, увеселительные заведения и так далее. Если кто потеряется или захочет погулять самостоятельно, возвращается в гостиницу сам.

Я оглянулась на здание гостиницы. «Теремок» — гласила надпись на крыше (как неожиданно, кто бы мог подумать!). Двухэтажный деревянный терем, резные наличники, Петушок на крыше, крыльцо украшено вазонами с экзотическими цветами, сказка! К терему вела булыжная мостовая. Улица уходила под горку и на ней уже во всю кипела жизнь. Жители, которых мы встречали, абсолютно не отличались от людей. Ни рожек, ни хвостов, ни свиных рыльцев… Если не считать стиля одежды, то и не подумаешь, что гуляешь по параллельному миру. Андрей как-то сразу вписался в общий облик порубежьцев. Большая часть обитателей именно так и выглядели: верхняя часть одежды — этническая; нижняя — современная и, наоборот; на ногах, кроме пресловутых лаптей попадались и кроссовки. А вот в домашних тапочках не ходил никто. Так что эксклюзивный наряд принадлежал мне. Я изо всех сил старалась не обращать внимания на косые взгляды, сопровождающие меня на всём пути, и пыталась сосредоточиться на архитектурных шедеврах. Попадались здания, напоминающие постройки в Кижах. Деревянные терема, избы, избёнки и избушки, всё в потрясающих деревянных кружевах — как на съёмках фильма о прошлых летах. Заборы низенькие, больше для красоты, тоже резные. Палисадники чистенькие ухоженные, у каждого хозяина свой, неповторимый садик. У одного качели, у второго скамеечки, у третьего пеньки, как из сказки про трех медведей. И везде цветы. Ромашки с ладонь, колокольчики с фужер, вьюнки оплетают заборчики, под ними живокость такого синего цвета… Пол-лекции я пропустила, занятая своими мыслями. Бориска уныло плёлся со мной рядом, синхронно поворачивая голову на предлагаемый гидом объект ознакомления. Жанет не теряла даром времени и во всю окучивала Андрея. Тот стойко выдерживал осаду возлюбившей его дамы. Правда, вид у него становился всё мрачнее и мрачнее. Наконец гид привёл нас на огромную поляну, по которой деловито сновали жители. Ставили большие и малые шатры, палатки, похожие на продовольственные, вкапывали в землю лавочки и скамеечки, делали какие-то разметки. Дети складывали кучи хвороста. Все работали с деловитостью муравьёв. Один такой муравей, тьфу, паренёк вдруг бросился к нам с криком.

— Николай Николаевич, я Вас ищу — ищу! Там Хмара Баську поранил. Баська в лес убежал. Хмара ревёт!

— Вот беда то! Ты, Рыська, Семёна покличь, вон он у киношатра без дела слоняется. Я ему группу поручу.

Рыська метнулся к указанному субъекту.

— Вот это скорость, — удивилась я, — точно — рысь.

Через минуту Семён предстал перед нами. Невысокий мужичок неопределённого среднего возраста, с растрёпанными соломенными волосами, круглыми совиными глазами и невероятно подвижным ртом предстал перед нашими очами.

— Что прикажете-с? — подобострастно обратился он к лешему, но глаза сверкали усмешкой.

— Не паясничай, Семён! Вот группа туристов без гида осталась. Все к празднику готовятся. Я начал экскурсию, а теперь вот пойду Баську искать. Так что, принимай эстафету, — он уже сделал два шага от нас, но оглянулся и добавил. — Да, этот субъект заядлый киноман, говорит практически фразами из фильмов, постарайтесь его понять и не обижаться. Всего доброго! — после этого он очень бодрым шагом направился с Рыськой в сторону леса.

— Лёд тронулся, господа присяжные — заседатели, командовать парадом буду я! — выпалил наш новый сопровождающий.

— ??? — мы молча переглянулись. Воодушевлённый произведённым эффектом он продолжил, — Шевалье Де Брельи к вашим услугам! Но зовите меня просто: Бенжамин Луи Жармен Симон Серж! — бодро представился киноман.

— Мы будем звать тебя Семён, — сурово сказал Андрей.

— Характер нордический, стойкий! — парировал тот.

— Я тоже люблю фильмы, — признался парень, — и… требую продолжения банкета! То есть экскурсии!

— Споёмся! — расплылся в щербатой улыбке новый гид, обнаружив в туристе родственную душу. — Тебя как величают, отрок?

— Андрей!

— Андрей, давай прогуляемся на брудершафт, а этих…ну, к лешему!

— Я без Варвары не пойду, — закапризничал вдруг парень.

Для меня это было полной неожиданностью. Ему так надоела Жанет, что он решил оградиться от неё моим хрупким телом? Я удивлённо посмотрела на Андрея, готовая отчитать его за столь неблагородное поведение, но вместо этого прыснула в кулак. Он состроил такую умильную физиономию, подёргивая бровями и кося в сторону мадмуазель, что гнев мой испарился. Жанет на самом деле его достала!

— Варвара, это кто? — поинтересовался тем временем Семён.

— Ну, уж точно не я! — гордо изрекла Жанет, — чтобы меня звали ВАР-ВА-РА! — она брезгливо поджала губы. — Вы меня разочаровали, Андрэ! Вы не оценили моего расположения! Я не желаю больше этого балагана! Я возвращаюсь в гостиницу! Эта экскурсия — самая отвратительная, которую я видела! Я пожалуюсь охране! — Она развернулась и пошла по направлению к Заставе.

— Асталависта, бэби! Скатертью дорожка! — Семён скорчил ехидную физиономию, — Жанка всегда такая, всё — то ей не так. Тьфу! Склочница!

— Семён, а что за праздник «Русалии»? — спросила я, не желая продолжать разговор о мамзель. Имя ей моё не нравиться!

— Лучше один раз увидеть, чем сто раз…, ну, сама знаешь. Пойдемте лучше к бабе Яге! Всё равно праздник начнут к полудню, мы как раз обернёмся, — он совсем перестал разговаривать кинофразами, — она меня на блины звала.

— А удобно будет нам с Вами, — засомневалась я.

— А тебе удобно к бабушке без приглашения зайти?

— Удобно.

— Вот и пойдём. Она только рада будет!

— Зажарить нас в печи? — сострил Андрей.

— Отрок! Ты погряз в невежестве! Баба Яга — она же! Баба ЯГА! — патетически сказал Семён.

— Ну, прости! — смутился парень. — В детстве не те книги читал.

— То-то! — подытожил новый гид.

Бориска всё это время молчал и был каким-то потерянным. Он тоскливо смотрел на нас и вдруг изрёк:

— Шевалье Симон! А можно… — и запнулся на полуслове.

— Юноша, самовыражайтесь быстрее!

— Можно я пойду к кузнецу?

— Кхм, — закашлялся Семён, — ну, ты, отрок, того, иди. Дорогу — то знаешь?

— Ага.

— Иди, дорогой, — разрешил наш новый гид.

Мы проводили взглядами удаляющегося Бориску, и когда тот был достаточно далеко, Семён пояснил.

— Бориска любит кузнечное дело, но, сами видите, ледащий. Всякий раз с экскурсии в кузню убегает. Сидит там, пока кузнец работает, чем может — помогает. Но молот поднять не может, силёнка не та! Тоскует! А как домой идти — память стирает! Молохольный!

— Жалко парня!

— Не жалей его, девушка, планида его светлая. Найдёт он себя! Ну, пошли к Яге.

— Семён, до бабы Яги обычно семь дней ходу, да всё оврагами да буреломом, — выказал свои познания Андрей.

— А я заветную тропинку знаю, всего-то часовая прогулка по лесу для аппетита! — обрадовал нас Семён.

Часовая прогулка обернулась почти двухчасовой… по моей вине. А всё потому, что лес был фантастический, нетронутый цивилизацией: сосны, ели, берёзы, осины — всё как с картины. И в траве никаких пивных бутылок, консервных жестянок и пакетов из-под снеди. А грибов! Не могу пройти мимо гриба. А там такие подосиновики с подберёзовиками были! Получив разрешение на сбор грибов в заповедной зоне, я не могла остановиться. Выпросила у Семёна котомку и, пока не набила её до верху… прошло почти два часа. Зато к Яге мы пришли не с пустыми руками.

Жилище и сама баба Яга не соответствовали широко разрекламированному образу костлявой одноногой карги, летающей в ступе. Во-первых, изба стояла на земле, на крепком каменном фундаменте. Во-вторых, баба Яга была ещё совсем не старой женщиной с округлыми формами и румянцем на щеках. В-третьих — Андрей преподнёс ей букет цветов (и как это я проглядела, когда он их собирал). А я в свою очередь — котомку с грибами.

— Вот спасибо, детушки! — ласково встретила она нас, — а у меня как раз тесто подошло, сейчас пирог с грибами сладим! Поможешь, Варенька?

Меня Варенькой бабушка зовёт, и откуда она моё имя знает?

— Так сорока прилетала, рассказала, Семён гостей ведёт: Варвару и Андрея. Вот я вас уже заждалась! Проходите в избу, блинками угощайтесь, — она проводила нас в дом, пристроила букет в китайскую вазу (неужели настоящая), а сама принялась чистить грибы.

В избе было просторно, чисто и очень уютно. Простой деревянный стол и две скамьи, печь, комод с семью слониками на кружевной салфеточке, половички… На столе горкой стояли блины, сметана, крынка с молоком, варенье земляничное, большие глиняные кружки и тарелка с топлёным маслом. Аппетит, ради которого мы прогуливались по лесу, одолел нас полностью и грозно урчал в животах на три голоса. Мы не стали упрашивать себя и дружно приступили к еде. Яга ласково улыбалась и приговаривала:

— Кушайте, детушки, кушайте!

— Даже, если она после этого сама захочет мной пообедать, — пронеслась в голове шальная мысль, — я всё равно не выплюну этот блин.

Яга укоризненно посмотрела на меня и покачала головой. Мне стало стыдно за свои мысли, но есть я не прекратила. Блинная горка и так быстро таяла, чуть зазеваешься, слопают всё без меня. Ну, до чего же вкусно! Надо будет рецепт попросить.

— Как же так, в сказках такое страшилище злобное рисуют! — обиделась я на авторов всех сказок после умопомрачительно вкусных блинов. — Не справедливо! Надо им всем глаза открыть!

— Ты обет дала! — охолонул меня Семён.

— Да как же так! Это и есть тайна? — возмутилась я.

— Вот ты доказывать будешь, что баба Яга — добрейшая женщина, детей не ест, гадостей не делает! А они спросят — где доказательства? Что ты им предъявишь?

— Расскажу то, что видела!

— А другой видел наоборот, злобную старуху!

— А я… — я не знала, как защитить добрую женщину от людского навета.

— Это и есть её защита — дурная слава.

— Это же парадокс!

— Кескю се «Парадокс»? — заинтересовался Семён.

— Да ну тебя! — я надулась и отвернулась к окну.

— Варенька, сходи на огород за укропчиком, — позвала Яга из-за печки.

Я встала из-за стола, огорчённая такой несправедливостью, и пошла искать огород. Он оказался за домом — аккуратненькие такие грядочки: укропчик, петрушечка, базилик, эстрагон (кажется), крапива молодая, чистотел… Так, что там ещё? Календула, огурцы, капуста, тысячелистник, помидоры, репа, пижма… Я двигалась вдоль грядок и вскоре уперлась во вросший в землю ростанный камень: «Направо пойдёшь, налево пойдёшь…». Надпись была полустёрта. За камнем огородик заканчивался, а дальше… Избушка Яги видимо, располагался на краю плато… Дальше был обрыв, который огораживал невысокий заборчик, увитый плющом. Я подошла к самому краю., У моих ног колыхалось зелёное море первобытного леса. Оттуда, снизу доносился шум лесной жизни. Птицы пели так, словно ими управлял прославленный дирижёр. Музыка леса то затихала на пианиссимо, то, наращивая крещендо, вплетала множественные птичьи партии в единую симфонию жизни, рвя струны души и заставляя всё тело содрогаться от чистоты звуков. Слёзы навернулись на глаза. Не замечала раньше в себе сентиментальности. Я смахнула их тайком. За краем леса высились синие горы с белоснежными вершинами. Синий цвет имел разные оттенки, и я различала чёткие границы горных хребтов, хоть расстояние до них было огромным. Эти горы я видела на картинах… Рериха. Рядом остановился Андрей.

— Ты куда пропала? — и он тоже замер при виде открывающегося зрелища.

— Пепукс! — произнесла я, — так вот почему у него на майке была эта надпись, он живёт в картинах Рериха!

— Точно, Рерих! — согласился со мной Андрей, — Шамбала! Одни ищут её и не находят, другие выпивают и… попадают в Шамбалу.

— Смотри, — указала я направо, — там река.

Горизонт справа обрамляла синяя искрящаяся на солнце полноводная река, медленно струящая свои воды в сторону горной страны. Дальнего берега видно не было, но я была уверена, что это именно река. Оторваться от этого вида было невозможно. Огромным усилием воли я развернула себя на сто восемьдесят градусов, быстренько нащипала укропа и отправилась обратно. Только вопросы, роем проносящиеся в моей голове, заставили меня покинуть столь дивное место.

— Бабушка, а это река? — я нарезала грибы, но на руки почти не смотрела, боясь пропустить хотя бы слово.

— Океан — Река.

— Океан! А куда она течёт?

— Она омывает наш мир.

— А горы, это те, что рисовал Рерих?

— Наблюдательная!

— Да нет, — смутилась я, — это Пересвет надоумил.

— Пересвет? — удивилась Яга.

— Ага! У него на майке написано.

— А я то подумала… — улыбнулась она, — он что другое тебе сказал.

— Что другое? — и вдруг меня осенило. — Он был здесь! Он здесь это рисовал, а не в Гималаях!

— Был, был он здесь, — согласилась Яга, — но рисовал там. Говорил, что очень похоже.

— Кто здесь был? — поинтересовался вошедший Андрей.

— Рерих! — воскликнула я. — Он был здесь, представляешь!

— Я думаю, здесь не только Рерих был… — Андрей многозначительно улыбнулся и даже поднял указательный палец, — а ещё Пушкин! — выдал он.

Яга хитро на него посмотрела, покачала головой, забрала у меня нарезанные грибы и ушла к печи.

— Ты с чего решил, что здесь Александр Сергеевич был? — мне это в голову не пришло.

— Да вот глядел на эту красоту на задках и подумалось мне — Лукоморье это, не иначе!

— Сметливый ты парень, Андрюша, — сказала Яга, возвращаясь к нам, — но чуток ошибся. Не Лукоморье, а Белогорье. И не Пушкин у нас был, а Арина Родионовна, няня его.

— Вот это да! — выдохнули мы хором.

— Она ему и поведала кой-какие «тайны».

— Это что же, с неё обет не брали? — удивилась я. Может, за какие заслуги…

— Всё, что она Сашеньке поведала, ей было разрешено. Вот так-то!

Мы призадумались. Нам с детства открыта правда, а мы её за сказку принимаем.

Яга поставила пирог в печь и присела сама блинками пообедать. Семён мирно посапывал на печи, умаялся, выгуливая нас по лесу. Андрей, похоже, снова отправился на огород. Я чувствовала себя в избушке у Яги так свободно, словно на самом деле гостила у родной бабушки и опять пристала к ней с расспросами.

— Бабушка, а камень на огороде настоящий?

— Конечно настоящий. Только вот стёрся со временем, прочитать уже ничего не возможно. Новый выточили, а этот мне отдали, раритет всё ж.

— А на грядках, что за травка растёт?

— Ну, петрушку и укроп ты знаешь. А ещё сон — трава, плакун — трава, баюн — трава, упокой — трава, да много чего.

— А разрыв — трава?

— Разрыв — трава в тайном месте растёт. А ты много про нас знаешь, девонька.

— А мне стыдно, что совсем мало знаю, — я подпёрла голову ладонью.

— Это ты зря на себя наговариваешь. Тут такие туристы — муристы порой захаживают, не то, что разрыв — трава, осину от берёзы отличить не могут, а вот ножичком кору поцарапать…, - печально произнесла она, — вот и оборачиваешься костяной ногой и ступой да помелом их от избы отпугиваешь! Леший ещё помогает, деревья раскачивает да волком воет.

— А кто Вы, бабушка?

— Да как тебе сказать, Варенька. Родоначальница я, первенькая значит, — она призадумалась, жизнь свою, что ли вспоминала.

А я тихонечко рядом сидела. Смотрела. Вот сидит передо мной праматерь человеческая, а я с ней свободно разговариваю. Мне бы рот закрыть и трепетать от торжественности момента, а с расспросами лезу: что да почему?

Она подняла голову, посмотрела на меня и вдруг сняла с шеи мешочек замшевый на верёвочке и говорит:

— Вот, возьми от меня подарочек, чую, пригодится он тебе, — она снова задумалась, но на этот раз по-другому как-то, — чую, чую. Пирог подгорает! Ох, заболтала ты меня, Варвара!

Мы бросились к печи. Яга лопатой достала пирог. Ну и дух разлился по избе! Аж Семёна с печи смело! Ох, и красивый пирог вышел!

— Да как же так? Поставили его всего минут пятнадцать назад! Как же так быстро?

— Так в печи у меня огонь-то Перунов, быстрый да негасимый.

— Волшебство!

— Для вас волшебство, для нас обыденность. Дело-то житейское! — окончательно проснулся Семён, — Ну, давай пирожка, а то нам обратно пора. Варвара, Андрея кличь.

Яга разрезала пирог, каждому выделила по доброму куску. Я привела с огорода Андрея. Мужчины съели свои порции, а я пока не проголодалась. Завернула свой кусок в тряпицу. Стали мы прощаться.

— Варенька, может тебе лапотки дать? Обувь у тебя ненадёжная, — проворковала Яга.

— Спасибо! Привыкла я к ним, — и что им всем дались мои тапки, ни за что не поменяю!

— Да, вот ещё, — она протянула мне сложенный лист бумаги, — рецепт блинов.

Я подозрительно на неё посмотрела, а она только улыбнулась, погладила меня по голове и чмокнула в лоб на прощанье.

Избушка Яги скрылась за деревьями, мы не спеша, шли обратно, наслаждаясь лесной прохладой.

— Семён, Дуплянский — леший, Баба Яга и так всё ясно, а Рыська кто? — наверное, вопросы у меня никогда не кончатся.

— Рыська, он Рыська и есть.

— Как это?

— Фолк он.

— Волк?

— Фолк, фольклорный персонаж значит. Как Черномор, Золотая рыбка.

— А я такого фолка не помню.

— Это маманя у него знаменитая, Арысь-поле. Злая ведьма её заколдовала в животное, а муж расколдовал. Рыська у них младшенький, после всех этих дел народился, так вот передалось ему что-то от рысьей сущности.

— А ты кто? — поинтересовался Андрей.

— Я - Суседко из клана бессмертных, — гордо представился гид и скромно добавил, — домовых то бишь.

— А что по фильмам шпаришь?

— Хозяин мой фильмы любит.

— Так ты что, не здешний?

— Здешний. Я на Заставе у хозяина служу. Он лучший швец в округе. Сам работает и фильму смотрит, и я с ним. Самый любимый у нас «Василий Иванович меняет профессию», исторический.

— Так вы живёте в доме с вывеской «Швальня»? — догадался Андрей.

— Точно, наши хоромы! — расплылся в улыбке Семён.

— Красивый дом!

— Ну, так я стараюсь! Между прочим, я всех древоточцев прогнал, у меня во всём доме не одной испорченной деревяшки нет! — гордо заявил Суседко из клана домовых.

— А моль, моль прогнал? — съехидничала я.

— Отродясь этой дряни не было! У меня по всем щелям травы разложены, все сундуки заговорены, я честно службу несу!

— Хороший ты домовой, — вздохнула я и задумалась о моли и тараканах, регулярно устраивающих нашествие на моё жилище.

Мы одолели уже почти половину пути, и тут Семёну понадобилось навестить какое-то знакомое болото. Он попросил нас обождать, пообещал быстро вернуться и скрылся в кустах. Я обнаружила спеющую землянику на обочине тропинки, и мы с Андреем стали собирать ягоды в ожидании гида. Земляника была крупная, сладкая Я набирала её в ладонь и потом съедала горстью. Андрей, похоже, придерживался той же тактики. Только что же это он так чавкает? Я уже было собралась призвать его к хорошим манерам, но тут увидала, что чавкает совсем не Андрей. Прямо над его склонившейся фигурой из кустов орешника торчала жуткая чмокающая образина. Голова чудища напоминала верблюжью, была покрыта чем-то вроде чешуи, вымазана слизью и каким-то мхом. С длинных клыков капала (не иначе ядовитая) слюна.

— МА-А-А-АЙ! — закричала я, но из груди вырвался лишь слабый вой.

Андрей оглянулся на меня, и его лицо стало медленно вытягиваться вниз. Наверное, он отзеркалил моё выражение лица. Парень медленно оглянулся в направлении моего взгляда и очень быстро отскочил в мою сторону.

— Гы! — сказала морда и стала выбираться из кустов в нашу сторону.

Я ожидала, что вслед за мордой верблюда — мутанта выйдет тулово с двумя горбами на узловатых ногах. Но из кустов вышел дракончик с грушеобразным телом на коротеньких лапках и кожистыми крылышками. Голова раскачивалась на длинной несуразной шее, сзади волочился на очень длинный, но упитанный хвост. Буро — зелёная окраска служила ему отличным камуфляжем в лесных зарослях.

— Гы, гы, — дракончик медленно наползал на нас, а мы пятились, не в силах оторвать взглядов от огромных печальных глаз, обрамлённых густыми беленькими ресничками. Дракончик прижал нас спинами к огромному дереву. Я затаила дыхание. Зверушка ткнулась мордой в тряпицу с куском пирога.

— Гы-ы-ы, — жалобно промычал он. Я трясущимися руками развернула пирог и отщипнула ему кусочек. Дракончик аккуратно взял его у меня мягкими бархатными губами, тут же проглотил и опять ткнулся мне в руки.

— Кажется он просто голодный, — сказала я, переводя дух, — и пироги он любит больше, чем живое мясо.

— Будь осторожней, зубы у него глянь, какие! — Андрей беспокойно следил за кормлением животного.

Я отламывала кусочки и давала их дракончику. Теперь, с такого близкого расстояния, я его разглядела. Чешуек на нём не было, просто кожа имела такой же рисунок, как змеиная. А то, что я приняла по началу за слизь и мох оказалось прилипшей к морде паутиной, перьями и прочим мусором. А ещё я разглядела глубокую рану на шее дракончика.

— Так ты, Баська! — поняла я. — Бедненький, больно тебе? — Я стала тряпицей вытирать его морду.

— Гы-ы-ы, — пожаловался дракончик, — гы-ы, гы, — делился он со мной своей бедою и из его глаз выкатились крупные слёзы.

— Не плачь, Басенька, всё будет хорошо, рана заживёт. Ты вырастишь большой и сильный!

— Что ты несёшь, Варь! Какой большой и сильный? Ты на него посмотри! Он и так с быка размером!

— Гы-гы! — стал спорить с Андреем дракончик.

— Не обижай зайку, — сказала я.

— Зайку? Варь, ты что, сбрендила?

— Нет, гляди, какой он милый! — Андрей явно не разделял моего умиления по отношению к редкой живности, — его даже в красной книге нет, он же ис-ко-па-емое!

Ископаемое доело последний кусочек пирога и принялось жевать тряпицу.

— Фу, Баська! Это кака! Плюнь! — я пыталась выудить у него тряпку.

Андрей ошалело наблюдал, как я ковыряюсь пальцами в зубастой пасти.

— Баська! — раздался из кустов голос Рыськи. — Хвала богам, мы тебя нашли! Ну, куда ты убежал? А если бы в болоте утоп?

Рыська подошёл к нам и погладил дракончика по гладкой макушке. Из кустов вылез запыхавшийся Николай Николаевич.

— Ой, ребятки, отвели беду! Как он? — обратился он к Рыське.

— Нормально, не разозлился.

— А что было бы, если он разозлился? — поинтересовался Андрей.

— Как что, обратил бы вас в камень! Он же василиск! — ответил Рыська.

Мы так и сели с Андреем в траву. Баська облизал мне затылок, а я отмахнулась от него, как от мухи, живо представив себе два нерукотворных изваяния, застывших на веке у просёлочной дороги.

— Что ж вы его на привязи не держите? — очнулся Андрей.

— Баська ручной, он и котёнка не обидит. Но тут его Хмара поранил, вот он мог и не сдержаться, — объяснил Николай Николаевич, — местное население Баську знает, а то, что вы в лес одни пойдёте, мы не предполагали.

— А мы не одни, мы с Семёном к бабе Яге ходили, — оправдывался Андрей.

— А где ж он тогда?

— Да здесь я, — из леса бежал наш пропащий гид, — к Ржавому болотцу бегал. А что произошло?

— Баська Варвару с Андреем напугал!

— Да не напугал, мы даже подружились! — заступилась я за василиска.

— Гы! — подтвердил тот.

— А чего это тебя, сугубо домашнего духа потянуло на Ржавое болотце? — заинтересовался Леший.

— Я Глаше гостинец носил, — Семён зарделся, как молодая девица, — пирожок с грибами, она любит, — он печально вздохнул и добавил. — Явка была провалена!

— Слушай, Штирлиц, ты ж свой кусок ещё у бабы Яги съел! — удивился Андрей.

— Съел, да не съел! Я в котомку его сунул, — хитро улыбнулся тот.

— Ладно, ухажёр. Пошли. Гостей уже притомил, а праздник только начинается. Да и Баську надо поскорее подлечить, не нравится мне его рана, — леший первым зашагал по тропе.

За ним поковыляли Баська и Семён. Василиск всю дорогу гыкал, жалуясь на обидчика, а киноман пространно объяснял лешему мотивы своего поведения. За ними шли мы с Андреем и Рыська. Я снова принялась за расспросы. Теперь моей жертвой стал местный животновод.

— Баська — василиск, а Хмара кто?

— Змей Горыныч, — охотно поведал Рыська.

— Настоящий? — хотя, чему удивляться, только что василиску зубы чистила.

— И настоящий, и говорящий!

— Говорящий? — это уже Андрей удивился.

— Да уж! Говорящий! — резким тоном ответил фолк, но не к нам это относилось. — Мы его потом спросили, за что он Баську подрал. Говорит, что тот у него пищу воровал! Уже три дня.

— А что же он раньше не сказал?

— Неделю назад калхан на язык получил за болтовню непотребную. А сейчас еле-еле разговорился, как калхан сняли, обиделся!

— Калхан, это намордник что ли? — не поняла я.

— Да какой намордник! Это заклятье, — пояснил Рыська нам, несведущим, значение забытого слова. — Хотя, намордник тоже подошёл бы!

— Так вы что, их не кормили?

— В том то и дело, что кормили! Пакостит кто-то! Хмару на Баську натравливает! Хмара то постарше будет, посильнее, а Баську злить нельзя! Иначе вся селекция насмарку! Сколь уж бьёмся, чтоб василиск неопасным для живого был! Но Баська молодец! Да и вы молодцы, не струсили!

— Кабы не пирог с грибами! — у меня слегка ослабели ноги от фантазий на тему «Что бы могло случиться, если бы не…»

— Да! — вздохнул Андрей.

— Вот теперь Баську Хмара вылечит и всё нормально будет! — оптимистично заверил нас животновод.

— А как Хмара его лечить будет?

— Полижет его рану, в миг всё заживёт! — просветил нас Рыська.

— Полижет? У него что, слюна лечебная?

— А вы не знали? Лечебная, любую рану или болячку какую наружную. Лучшего средства нет!

— А что ж в сказках то его убивали богатыри? — не унималась я.

— Так это ж в сказках. Да и то в ваших, человеческих. «Отсёк богатырь голову Змею Горынычу, а на её месте две выросли!», — процитировал Рыська. — На самом деле их в плен брали. Всё из-за слюны драгоценной! При чём в прок заготовить нельзя, три минуты и целебность вся пропадает! Вот так!

— А можно на Хмару посмотреть?

— Можно, скоро уже придём.

— Куда?

— В заповедник. Все редкие животные у нас в заповеднике обитают.

Вскоре мы подошли к воротам территории, огороженной крепким высоким забором. На воротах красовалась надпись «Заповедник «Березань». Берёз, правда, не перед забором не за ним видно не было.

Семён удалился по своим делам, а остальные направились к воротам.

— Гы-ы-ы-ы! — взревел вдруг Баська.

— Не бойся, — успокаивал его леший, — Хмара тебе ничего не сделает.

Дракончик недоверчиво вошёл в ворота. За воротами, в тени плакучей ивы восседал очень похожий на Баську, но бескрылый и более крупный экземпляр фольклорной живности. Только, в отличие от буро — зелёного василиска, имел тёмно — серую с отблеском шкуру, чернеющую к конечностям. Голова и кончик хвоста имели уже иссиня — чёрный цвет, от чего змей выглядел очень импозантно. Мордой он напоминал капибару, уродливую, но относительно милую.

— Басенька, прости меня, — взревело чудище.

Грохот как от раската грома снова подкосил мои колени. Того гляди, до падучей дойдёт.

— Гы? — недоверчиво поинтересовался Баська.

— Точно-точно, мир на века! Иди, я тебя поврачую, — подбадривал он меньшого собрата, — а вы чё уставились, заняться нечем? — гаркнул он на нас.

У меня зашевелились волосы. Я готова была драпануть из заповедника прямиком в гости к Пересвету и дальше в створ 333, но кто-то положил мне руку на плечо.

— Хмара, умерь громкость. Гости всё-таки! Баська с ними подружился, — Рыська утихомиривал дракона. — Вина-то твоя!

— Ладно, — снизил децибелы змей. — Проводи их в заповедник-то, видать гости особые, раз сюда привели.

— Правильно говоришь! — и обратился к нам. — Идёмте, прогуляемся по заповедным тропам. Пройдёте ликбез по родной фольклорной фауне.

— Прямо уж, ликбез! — обиделась я.

— Ну, назови хотя бы трёх представителей заповедных животных, не считая Баську и Хмару, — предложил мне Рыська.

— Чудо-Юдо! — вспомнила я.

— Рыба-кит! — добавил Андрей.

— Конёк-Горбунок!

— Ершова больше не цитировать, — остановил нас Рыська.

— Ну…, - я призадумалась, — Сивка-Бурка!

— Сивка-Бурка, Конёк-Горбунок — домашние животные, Рыба-Кит в Океане живёт, Чудо-Юдо по свету странствует.

— Как это по свету странствует?

— Начитался журналов «Вокруг света» и отправился путешествовать. — Рыська с такой теплотой стал рассказывать про Чудо-Юдо. — Он может разные облики принимать и даже невидимым становиться, ненадолго, правда. Открытки нам присылает.

— Нормально! — Андрей попытался представить себе прогуливающегося фолка. — А какого он размера?

— Смотря в кого он превращается, но не меньше крупной собаки и не больше слона.

— А в человека может?

— Может, но он редко человеческий облик принимает.

— Почему?

— Одежда, пропитание, то да сё. Животное питается тем, что есть в природе, а человеку ещё и деньги нужны.

— Да ещё языки надо знать, — догадался Андрей.

— Вот здесь как раз проблем нет, Юдик у нас толмач знатный!

— Кто? — не поняла я.

— Полиглот, — пояснил мне Андрей.

— Ну вот, мы пришли к жилищу бабра, — Рыська остановился у калитки с надписью «Осторожно! Хищный бабр!»

— А что, бобры хищными бывают? — удивилась я.

— Бобры не бывают, а бабры — они хищники и есть, самые свирепые.

— Тогда почему заборчик такой реденький? Или опять, «местное население не боится…»? — съязвила я.

— Бабр здесь никого не ест, он охотится в Безмирье.

— Где?

— У Бабы Яги на огороде были? — поинтересовался Рыська.

— Были.

— Лес видели?

— Видели.

— Вот это Безмирье и есть. Там не людей, ни духов, ни богов, ни кого нет, только звери и птицы. Это пространство того времени, когда люди обожествляли саму природу: бурю, грозу, медведя, орла. Безмирье и соединяет и, одновременно разделяет все пространства здешнего мира. Мало кто отваживается посещать Безмирье.

— А звери, ну бабр этот самый?

— Это мир зверей, ни человеку, ни духу там делать нечего!

— А боги? — не унималась я.

— Боги бывают. Ладно, пошли дальше! Раз бабр не подошёл, значит, он охотится.

В это время из кустов к калитке выпрыгнула гигантская кошка, очень похожая на белого тигра, но гораздо крупнее.

— Мррр? — спросила киска и положила лапку на калитку. Мы с Андреем отпрянули.

— Как дела, Лютый? — Рыська положил свою руку на лапу бабра. Они долго глядели друг другу в глаза, потом Рыська похлопал рукой по лапе, бабр тихонько рыкнул и исчез в кустах.

— Лютый пожелал вам удачи.

— Ты понимаешь животных? — удивилась я.

— Конечно! Да и ты понимаешь. Баську то понимала?

— Вроде да. А какие ещё животные здесь живут? — поинтересовалась я, поняв что спор мы проиграли.

— Серебряном урочище живёт табун индриков, в Заболотье — левиафан, в Синей пещере — цмок. Хмара живёт у Чистого ключа, рядом с ним Баська. Но он часто у Хмары гостит. Туры обитают Тёмном лесу.

В это время к нам подошёл Николай Николаевич.

— Всё хорошо. Баська сытый спит. Хмара от него шершней отгоняет! А Вы чего на праздник не идёте? Уже началось.

— А мы ещё не всех посмотрели, мне очень хотелось увидеть цмока! Это кто? — я просительно посмотрела на лешего.

— Цмок — летучий змей, страшный! Хватит на вас сегодня пресмыкающихся, — возразил леший, — Сходите лучше к индрикам, от них и до Хороводной поляны недалеко.

Мы отправились к Серебряному урочищу. Ещё издалека лес стал другим, как будто покрытый инеем. Как посеребрил кто деревья, траву, кусты. Тоненько тренькали колокольчики. Тихое эхо повторяло хрустальные звуки. Вроде лето, и на зиму похоже. Потом лес расступился, уходя вдаль расширяющимся логом, а на левом склоне в седой траве паслись белоснежные кони.

— Единороги! — воскликнул Андрей.

Я только теперь разглядела у них рога. Уж сколько сегодня увидала, а тут глазам своим не поверила.

— Индрик — царь всех зверей, — гордо пояснил Рыська, — у нас самый большой табун!

— А можно к ним подойти? — спросила я почему-то шёпотом.

— Если сами не подойдут, значит нельзя! Они очень гордые!

— Даже Лютый бабр к нам подошёл, — обиделась я на единорогов.

— А чего ты, Варвара обижаешься, — усмехнулся Андрей. — Непорочных дев меж нами не наблюдается, так что единорогам здесь делать нечего!

— Чего-о-о? Что ты знаешь про мою непорочность? — набросилась я на парня.

— Варь, ты чего?

— А чего ты про непорочных дев заговорил? — я не на шутку рассердилась.

— Так по легенде единорога может призвать только непорочная дева, — смущённо пояснил парень.

— А с чего ты решил, что я порочная? И что ты себе вообразил? — я сама не понимала, что на меня нашло. Тем более что Андрей был прав. Ведь замужем-то я уже была. Но он то этого не знал!

— Варь, ты такая красивая девушка! — ошалело оправдывался парень. — Наверняка у тебя масса поклонников!

— И что? Это говорит о моей распущенности? О моей порочности? — я, как разъярённая фурия надвигалась на Андрея. Сейчас он окаменеет от моего взгляда! Сейчас я заменю ему василиска! Баська будет брать у меня уроки!

Рыська бросился ко мне, и мы еле успели увернуться от голубой молнии, ударившей между мной и Андреем. Я самостоятельно превратилась в изваяние. Самый крупный индрик летел с холма в нашем направлении.

— Воевода! — Рыська сам не ожидал такого поворота событий. — Вот ты и призвала единорога, непорочная дева! — усмехнулся он.

Единорог резко остановился прямо перед нами. Грозно посмотрел на Андрея, потом на меня, потом на Рыську.

— Гости! — пояснил Рыська. Единорог фыркнул. — Хотят с вами познакомиться!

Единорог повернул голову к Андрею, понюхал воздух вокруг него, ничего подозрительного не обнаружил и оборотился ко мне. Мне кажется, я даже дышать перестала, окончательно превращаясь в истукана. Единорог наклонил ко мне голову, едва не доставая меня витым рогом, понюхал воздух у меня на груди и вдруг, отступил на шаг, пригнул ноги и поклонился мне. Потом выпрямился, трубно заржал и умчался прочь. Три истукана какое-то время заворожено смотрели на бег единорога, потом потихоньку стали отмирать.

— А ты ошибся, Андрей, — медленно произнёс Рыська, — Воевода признал Варвару непорочной девой!

— Как это? — удивилась я.

Оба спутника непонимающе уставились на меня.

— Ты же только что кричала, что непорочность — твоё второе имя, а теперь удивляешься? — поинтересовался Андрей.

— Это состояние души, а не тела, — объяснил Рыська, — Помыслы её чисты и…

Я с ужасом смотрела на Рыську, жуткое подозрение шевелилось у меня в душе. За кого они меня принимают? И тут Рыська подлил масла в огонь.

— Кто ты, Варвара?

— Не знаю! — опешила я, — а что ты имеешь в виду?

— Я и сам не знаю. Тут надо посоветоваться. Вы идите по этой тропинке, она вас на Хороводную поляну выведет. Я вас там потом найду. До встречи! — и он умчался в обратном направлении. А мы с Андреем ещё немного постояли в задумчивости, ничего не надумали и двинулись на праздничную поляну.

День выдался насыщенным на события и теперь клонился к вечеру. Мы с Андреем побывали в разных местах. Водили хоровод, смотрели соревнование силачей (победил Горыня, ради праздника одетый в красную рубаху). Потом к нам присоединился Рыська. Были мы у гадалки, Рады Рубеновны, нам с Андреем она гадать не стала (не то для нас место), а вот Рыське напророчила дальнюю дорогу вскоре с хорошим итогом. Ещё мы посмотрели потешный спектакль. Вот для чего артист Прозоров в командировку прибыл, выступали его ученики, а сам он был режиссёром. А теперь мы сидели на лавочке у края поляны и рассуждали, возвращаться нам с Андреем уже в гостиницу или ещё поучить историю древних славян. Тут я поняла, что в любом случае мне предварительно надо посетить кусты. Специальных заведений я не приметила, и как это местное население без них обходится? Есть-то они едят и пьют. Сто процентов пищи, что ли переваривают? С этим физиологическим вопросом я удалилась в заросли ивняка. На поляне уже начали зажигать костры, которые мелькали через кусты, так что мне всё казалось, что я недостаточно далеко углубилась в чащу. Когда, наконец, искомое место было найдено и желаемое достигнуто, я заметила маленькие огоньки, горящие впереди. И чего мне понадобилось в болоте? Сначала я поняла, что ноги мои промокли, а потом и то, что тапочки, мои замечательные розовые тапочки нашли своё успокоение в болотной жиже. Кое-как выбравшись на сухое место, я села на кочку и изобразила из себя сестрицу Алёнушку с картины Васнецова. Мало того, что я потеряла обувь, я ещё потеряла и направление к поляне. Кричать и звать на помощь мне почему-то не хотелось. Так я сидела и горестно вздыхала, пока очень приятный мужской голос не поинтересовался из кустов.

— О чём кручинишься, дева молодая?

— Тапки в болоте утопли! — произнесла я лирично.

— Ну, а босиком по траве — мураве пройтись? Не мороз лютый на дворе!

— По траве — мураве можно! А болото, а пни и коряги? — я опять вздохнула и оглянулась на голос. В кустах вырисовывался торс высокого загорелого молодого мужчины с шикарной гривой чёрных волос. Рубахи на нём не было. Что-то часто мне по вечерам стали являться полуобнажённые мужчины! А может он не полу, а совсем обнажённый? И не припомню я в славянской мифологии таких персонажей. Я сердито смотрела на красавца. Мужчина рассмеялся и шагнул ко мне из кустов.

— Кентавр! — выдохнула я изумлённо, — вы из греческой диаспоры?

— Нет! Я местный! Полкан — полуконь. Ну, садись, подвезу тебя горемычную к людям.

Я никогда не каталась на лошадях и даже не знала, с какой стороны надо к ним подходить. Полкан скалил зубы и весело всхрапывал. Я топталась около его крутого бока и не представляла, как я должна вспрыгнуть на его спину, которая была вровень с моим подбородком. Вспомнились уроки физкультуры и упражнение «Прыжок через коня». Надо как следует разбежаться… Сжалившись, наконец, надо мной, он подхватил меня руками и усадил на спину, на коняжью спину.

— Держись! — крикнул он, и в три прыжка оказался на поляне.

Я не успела даже напугаться. Между гуляющими кентавр пошёл степенно.

— Что, Разгуляй, красну девицу украл? — спрашивали его местные зубоскалы.

— Нет, вернуть хочу! — хохотал, нет, ржал он.

— Так Вас Разгуляем зовут? — решила я познакомиться.

— Угадала! — снова заржал мужчина, конь?

— А я — Варвара.

— Куда тебя везти, Варвара?

Я покрутилась по сторонам и, высмотрев знакомую рубаху с петухами, указала направление. Моё триумфальное возвращение на спине Разгуляя произвело впечатление не только на Андрея, но и на Рыську! Как я пожалела, что тут не было мадмуазель Жанет! (Позже я узнала, что напрасно волновалась. Она наблюдала мой триумф вместе Радой Рубеновной. Реакция на это у них, как понимаете, была разная.)

— Принимайте пропажу! — весело сказал мой транспорт. — Да следите строже! В следующий раз не верну! — он опять раскатисто заржал и был таков.

— Как тебе удалось уговорить полкана, привезти тебя сюда? — удивлённо поинтересовался Рыська.

— Да я его и не уговаривала, он сам предложил подвезти.

— Полканы девушек возят, если только хотят их украсть! — пояснил Рыська, — Они до девиц охочи, просто так не отпускают!

— А я тапки потеряла! Может, им босоногие бесприданницы не нравятся? — предположила я.

— Где потеряла?

— В болоте!

— Понятно! — Рыська изучил мои ноги, облепленные тиной. — Пойдём тебе новую обувь добывать!

— Я лапти не хочу!!!

— А я не про лапти. Идёмте.

Рыська привёл нас к плотной толпе людей, кругом обступивших длинный деревянный столб, к верхней конечности которого была приделана горизонтальная палка. На конце палки раскачивались красные сафьяновые сапоги с гордо загнутыми носами.

— Ярилины скороходы, — пояснил Рыська, — кто до последнего луча солнца успеет достать их, тот владеет ими целое лето. Сможешь? — обратился он к Андрею.

В это время под дружный хохот толпы со столба съехал очередной неудачливый претендент на царскую обувь.

— Можно попробовать, — согласился Андрей. — А зачем их на палку прикрепили?

— А чтоб жизнь мёдом не казалась! В прошлом году столб вообще маслом намазали! — поведал нам фолк.

Андрей снял лапти, рубаху, закатал до колен брюки и пошёл к столбу. Толпа затихла, предвкушая новую потеху. Парень крепко обхватил столб руками, подпрыгнул и бодренько так добрался до вершины столба. Толпа, даже не успев разгалдеться, снова притихла. Оказалось, что самое трудное было впереди. Столб в этом году маслом не мазали, но всё равно он был гладким и скользким, а палка оказалась длиной больше метра. Надо было, держась одной рукой за столб, другой дотянуться до сапог, а ноги в это время предательски скользили вниз, увеличивая и так критическое расстояние. Андрей почти дотянулся до сапога, и тут в толпе кто-то выдохнул: «Давай!» Андрей дёрнулся вперёд, оторвал вторую руку от столба, и как в замедленном кино начал опрокидываться на спину. Ещё мгновение, ноги его разжались, и он полетел вниз. Толпа ахнула, я зажмурилась, но удара тела о землю не последовало. Я открыла глаза. Богатырь в красной рубахе держал Андрея на руках, как ребёнка. Потом бережно поставил его на землю.

— Спасибо, Горыня! — сказал пришедший в себя Андрей.

— Я не Горыня, я — Дубыня, — отрекомендовался богатырь.

— Спасибо, Дубыня! — Андрей горестно побрёл к нам.

Но толпа не смеялась, толпа аплодировала, не то Андрею, не то — Дубыне. Попытка Андрея была самая драматичная.

— Спасибо, Андрей! — я пыталась его успокоить, чувствуя себя виноватой, разбиться ведь мог!

Андрей старался казаться бодрым, но было видно, что он расстроен. Натянул рубаху и даже с лаптями справился самостоятельно, наверное, с расстройства.

Солнце почти скрылось за горизонтом. Видно, в этот раз отправятся сапоги в сокровищницу.

— Желающие ещё будут? — вдруг спросил Рыська.

Желающие, даже если и были, после фиаско Андрея, махнули руками и покинули не сдавшийся аттракцион. Рыська глянул на заходящий луч, скинул лапти и подошёл к столбу. Расходящаяся было толпа, хлынула обратно. Последний герой! Способ, которым Рыська добрался до вершины столба, я видела в передаче про дикие племена Полинезии. Руками он перебирал, а ногами просто шёл по столбу.

— Боже, помоги ему, — шептала я, — не дай ему сорваться.

На самом верху он обхватил столб ногами, откинулся всем телом в сторону сапог, спокойно снял их и… совершенно по-кошачьи, спрыгнул вниз на все четыре конечности. Толпа ахнула и взорвалась овациями! Последний луч солнца погас за горизонтом! Ярилины скороходы обрели хозяина на целое лето. Рыська подобрал лапти и подошёл ко мне.

— Примеряй! — протянул он мне сапоги.

— Так ты это мне? — я приняла подарок.

— Тебе. Андрей ведь тоже не для себя старался! А где он?

— Я и не заметила, что он ушёл, — я огляделась, — может, тоже в кусты отлучился?

— Ага, в кусты! Ревнует он!

— Кого? Меня? Слушай, а они мне велики не будут?

— Сапоги всегда хозяину впору.

Я достала из кармана тряпицу, служившую носовым платком для василиска, с сомнением посмотрела на него. Выбрала самый чистый краешек и стала стирать с ног прилипшую тину. Натянула правый сапог. Действительно, как на меня шили! Я полюбовалась обновой и принялась оттирать вторую ногу. Тут до меня дошёл смысл слов, сказанных Рыськой.

— А почему ты решил, что Андрей меня ревнует? Мы с ним день всего знакомы! — я так и замерла, стоя на одной ноге, как цапля.

— А ты что, сама не видишь?

— Что вижу?

— Нравишься ты ему! Вот что! — Рыська в сердцах сплюнул. — Люди, как малые дети!

— Почему ты решил, что я ему нравлюсь? — сердито спросила я и натянула второй сапог.

— А он тебе тоже нравится! — добил меня Рыська.

— Он! Мне? — я задохнулась от возмущения, а потом призналась, даже не Рыське, себе, — да, нравиться.

— Так иди его искать! И, вот ещё, вроде его вещь, — он протянул мне зажигалку, — видать, когда падал, из кармана выпала. Я в траве нашёл, когда спрыгнул.

Я взяла зажигалку. Из-за этой безделицы Андрей попал в Порубежье и мы с ним познакомились. Маленькая, серебристая штучка, не из дешёвых. Я крепко сжала её и подумала: «Не отдам! Будет мой талисман на удачу! И где теперь его искать?»

— И где теперь его искать? Темно уже!

— Искать не надо, вон он, у костра сидит, — Рыська указал местонахождение Андрея.

Я вдруг заробела. Вот как я подойду, что скажу. Сапогами похвалиться что ли? Так он из-за них и ушёл! Снять их! Ну, уж нет! Я как будто облака на ноги одела, такое блаженство!

— Может, ты сходишь? А? — попросила я Рыську.

— Я могу пойти, но он не от меня ушёл! — резонно заметил фолк.

— Ну, Рыська! Ну, пожалуйста!

— Ты должна идти! — стоял он на своём.

— Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожа-а-а-алуйста! — я канючила, как маленькая капризная девочка.

— Не малодушничай!

— Я боюсь!

— Нет, ты смелая! Ты василиска не испугалась!

— Испугалась! Да ещё как! Кричать начала, только плохо получилось!

— А что кричала? — заинтересовался он.

— Май!

— Мама? — переспросил Рыська.

— Нет, Май.

— Май, это кто?

— Андрей. Его фамилия Майков, друзья Майком называют.

— А что ж ты его Маем звала?

— Не знаю! — пожала я плечами. — Страшно было! Само вырвалось!

— Само, говоришь! — Рыська ехидно усмехнулся. — Вот и иди!

Мы стояли и препирались. Вдруг Рыська увидал что-то у костра за моей спиной.

— Поздно! Теперь его утешает мадмуазель Жанет!

Я оглянулась. Жанет что-то говорила Андрею, а тот понуро опустил голову и шевелил прутиком в костре. Я представила, как мамзель костерит меня, смакуя моё порочное поведение, причём делает это томным голосом. Я повернулась к Рыське.

— Ну и что теперь делать?

— Я сейчас пойду и позову его, куда-нибудь.

— А если она увяжется? Лучше я пойду!

— Андрей может отреагировать не так, как мы хотим.

— Ты думаешь, что он может взять Жанку под ручку и повести её на вечерний променад? — поразилась я. Такого коварства я от Андрея не ожидала.

— Ну, вроде того, — подтвердил парень.

— Я всё равно пойду! — я уже собиралась развернуться, но Рыська удержал меня за руку.

— Давай всё же я!

— Нет, я!

— Я!

— Я!

— Варь, ты же не хотела идти! — хитро прищурил он свои жёлтые глаза.

— А теперь хочу! — упрямилась я.

— Ну, так иди! — обрадовался он.

— И пойду!

— Иди!

— Куда ты её гонишь? — раздался сзади бодрый голос.

Я обернулась и упёрлась прямо в расшитый ворот знакомой рубахи. Подняла глаза. Андрей виновато улыбнулся.

— Как сапоги?

— Отлично! — буркнула я от неожиданности. — А ты не сердишься?

— На что?

А действительно, на что? Я не просила ни Разгуляя, ни Рыську, они сами решили мне помочь. Осталось только надуть губки и обиженно хлопать ресницами.

— Я что-то пользуюсь успехом у местного населения, — грустно призналась я.

— Причём население это мужского пола, — добавил Андрей.

— Угу, — согласилась я, — ты считаешь меня легкомысленной?

— Поживём — увидим! — он улыбнулся. — Ты не устала?

— Устала, но уходить жалко! Пропустишь что-нибудь, потом жалеть будешь. Рыська, а что ещё интересного будет? — обратилась я парню. — А где он?

— Ушёл, — пожал плечами Андрей.

— И что у вас за манера такая, тихо сматываться?

— Ну, прости! Я действительно чёрте что понапридумывал! Вспылил! Меня мадмуазель в чувство привела. Такого про тебя наговорила! — он даже глаза вытаращил. — Такого!

— Чего наговорила? — напряглась я.

— Да бред всякий! — пошёл на попятную Андрей.

— Поконкретнее, пожалуйста!

— Что ты — барышня лёгкого поведения!

— Что-о-о? — я готова была броситься разыскивать злопыхательницу и лишить её части шевелюры. Андрей удержал меня.

— Именно это меня и убедило в обратном, — он улыбнулся, — что ты замечательная девушка и к тебе, такой доброй и сердечной прямо таки тянется местное население, включая животных, — он продолжал улыбаться, но мне почудились ироничные нотки.

— Обманом сладостных речей Вам не лишить меня рассудка. Быть может многих Вы милей, но… — решила блеснуть я эрудицией и выкрутиться из щекотливого разговора, возможно Рыська и ошибся на счёт Андрея.

— Но Вас любить — плохая шутка, — закончил Андрей. И у него с эрудицией было всё в порядке, — куда пойдём?

— Туда, где ещё не были, — предложила я.

А не были мы много где. Для начала решили пойти на звуки музыки. На древнерусском танцполе плясали трепака. Мы уже почти вошли в круг танцующих, но тут ко мне подошёл неопределённого происхождения тип с прилизанными волосами, цинично оглядел с ног до головы, сплюнул и снисходительно предложил:

— Станцуем!

— Не хочу, — спокойно отказала я.

— Чё так? Не нравлюсь? — он попытался схватить меня за руку.

— Андрей, пойдём, потанцуем? — я решила избавиться от прилизанного старым способом, при помощи другого кавалера.

— Я первый! Ты моя! — прилизанный не унимался.

И на что надеялся? Андрей значительно превосходил его габаритами.

— Парень, — миролюбиво сказал он, — дама ангажирована мной. Ещё утром!

Прилизанный теперь смерил взглядом Андрея, оценил свои шансы и разумно покинул место несостоявшегося ристалища.

— Ну, пошли плясать, — сказал Андрей.

— А ты умеешь?

— Сейчас узнаем!

Мы присоединились к танцующим. Усталость как рукой сняло. Ноги сами выделывали такие коленца… Мы лихо притопывали, прихлопывали, ухали и кружились в весёлом ритме. Вдруг кто-то меня с силой толкнул в спину, я прямо-таки впечаталась в Андрея. В глазах потемнело. Сзади злобно засмеялись.

— Вот гады! — прошипел Андрей. Он не кинулся к обидчикам только по причине того, что я повисла на его руках от боли.

Мы покинули круг.

— Ты представляешь, это Жанет с этим слизняком тебя толкнули! — доложил мне Андрей. — Спелись, голубчики! Пусть только выйдут сюда, накостыляю этому мерзавцу!

Мерзавец вместе с мерзавкой предусмотрительно смылись с дальнего от нас края танцплощадки.

— Ты как? Идти можешь? — заботливо поинтересовался Андрей.

— Могу! Синяк, наверное, будет, — поморщилась я.

— Тебя к Хмаре отвести надо на слюнолечение, — он попытался меня взбодрить, глядя на мое, перекошенное болью, лицо.

— Да ладно! Это не смертельно! Выживу как-нибудь!

— Что случилось? Что случилось? — материализовался рядом с нами Семён.

— Варю в спину хлыщ какой-то толкнул! — Андрей крепче подхватил меня, так как мне стало хуже и ноги почти перестали слушаться.

— От это да! Так, пошли к Дуплянскому. Без разговоров! — потребовал наш второй гид, оценив моё состояние. Видя, что мы сомневаемся, прикрикнул на нас. — Ну! — пришлось подчиниться.

Дуплянский проживал не очень далеко от поляны, на краю леса. Тащить меня на себе Андрею пришлось не долго. Домик лешего и прилегающая территория были украшены деревянными скульптурами, а в большой горнице стены вдоль увешаны картинами какого-то самобытного художника. Николай Николаевич обрадовался нам, но потом очень огорчился, узнав, что я подверглась коварному нападению.

— Поля! — позвал он кого-то.

Из соседней комнаты пришла женщина. Одета она была в серую хламиду, всю испачканную краской. На голове — вязаный пёстрый берет, лихо заломленный на левую бровь. В руках она держала палитру и кисти. Самобытный художник был налицо.

— Апполинария Дормидонтовна Дуплянская, моя вторая половина, — представил он нам жену и добавил, — кикимора.

Я не удержалась и хихикнула, представив такое же знакомство в человеческой семье, где муж рекомендует жену в качестве нечистой силы. Андрей стиснул мой локоть.

— Кикимора, кикимора, — добродушно подтвердила Апполинария Дормидонтовна, — потомственная. Называйте меня Полиной.

— Поля, посмотри Варварину спину. Стукнул её кто-то, — попросил жену леший.

— Кто ж это сотворил? — всплеснула она руками. — Идём девочка со мной! А ты, Никола, на стол чего-нибудь собери.

Самостоятельно идти я не могла, и Андрей дотащил меня в другую комнату. Полина вытерла руки, сняла одеяния художника и уложила меня на скамью лицом вниз. Пробежала пальцами по моему позвоночнику и поставила диагноз.

— Сместил он тебе позвонки-то. Специалист тебя ударил! Знал, что делал. Если сейчас не вправить, завтра не встанешь!

— А что делать? — я чуть не плакала от боли и обиды.

— Лежи спокойно. Сейчас все исправлю.

Она начала вправлять мне спину. В месте удара резка боль заставила меня вскрикнуть.

— Потерпи! Сейчас как новенькая будешь, — приговаривала она.

Через несколько минут всё было закончено. Спина почти не болела. Полина натёрла мне спину какой-то душистой мазью, укутала в платок, села рядом со мной на скамью и попросила:

— Расскажи, что за тип тебя ударил и за что?

— Я ему в танце отказала. Невысокий такой, одет в джинсы и косоворотку. Волосы тёмные, прилизанные! — передёрнулась я от воспоминаний о неприятном субъекте.

— Рога были?

— Рога? — не поняла я.

— Ну да! На два пальца выше лба. — Полина потыкала пальцем себе в лоб. — Небольшие такие рожки.

— Нет! А кто это мог быть?

— На бесовские проделки похоже, — вздохнула она. — Никола говорит — завелся у нас на Заставе пакостник. Исподтишка вредит. Поймать пока не могут.

— А я то тут при чём? Я всего день тут у вас нахожусь!

— Вот именно! Причём ты? — кикимора задумалась. — Ладно, пойдём ужинать и с мужчинами посоветуемся. Странно всё это! И ещё, сегодня ночуете здесь, — сказала, как отрезала.

— Здесь, так здесь! — и что это я такая покладистая?

Сев ужинать мы поделились своими сведениями с мужчинами. Картина вырисовывалась следующая:

Первое — неизвестный субъект или субъекты пытались вселить в василиска злобу, чтобы тот восстановил свои смертоносное способности. У бабы Яги ступу угнать пытались. Ловушки и капканы в лесах появились.

Второе — те же или другие субъекты интересовались вторым вратами. Мы с Андреем про вторые врата ничего не поняли. Нам терпеливо пояснили: первые врата — с миром людей, функционирует круглосуточно. Это те, что находятся в «Теремке» в пункте приёма. А вторые врата — с миром богов, сокрыты и зачарованы. Боги им не пользуются, на то они и боги, а для других путь в Белогорье заказан, если сами хозяева не захотят. Сторожит те врата…(а вот это секрет).

Третье — известная личность (мерзкая) пыталась завязать со мной знакомство, и после неудачи предприняла попытку меня изувечить. Явно просматривался заговор!

Третий пункт меня смущал. Бытовое происшествие на танцплощадке — цепочка заговора! Да и моя персона тут при чём?

— Мне кажется, что этот прилизанный тип тут не причём! — я поделилась со всеми своими сомнениями. — Ну, отказала я ему, ну, отомстил он мне!

— Предчувствие у меня, — ответила Полина, — что не спроста он к тебе подошёл! Сама же говоришь, с Андреем пришла, видел он, что с кавалером ты, но всё равно рискнул.

— Есть такие мужики, которым чужая спутница покоя не даёт, — предположил Андрей.

— Думаешь, для самоутверждения он к Варваре пристал? — поинтересовался Семён.

— Кто его знает! Но, сдаётся мне, цель у него была определённая, но вот какая? — Андрей уставился на меня, как будто я знала ответ.

— Я не знаю, чесслово!

Леший нас слушал — слушал и предложил:

— Так, давайте всё с самого начала! Варвара, как ты прошла в створ?

— Остановилась в дверях, читая смс-ку на сотовом телефоне, потом шагнула в комнату. Попала в коридор.

— Триста тридцать третий створ был в квартире у Людмилы. Значит, он переместился к тебе.

— А кто такая эта Людмила?

— Здешняя жительница, человек. У вас на зоолога учится. Завтра на праздник придёт, скорее всего, через общий створ.

— А есть и общий? — поразилась я.

— Есть, — подтвердил Дуплянский. — Давай дальше. Ночевала ты в гостинице. Ночью ничего не произошло?

— Нет. Всю ночь проспала, как убитая. Абсолютно ничего не помню, даже если что и было.

— Потом вы пошли на экскурсию. Семён, в лесу было что необычное?

— Грибы она собирала, но я её из виду не упускал, — бодро доложил домовой.

— Не упускал! — леший погрозил ему пальцем. — А на обратной дороге? Одних в лесу оставил! Сказано же, не оставлять одних! Женихается он, видите ли!

— Почему одних не оставлять? — обиделась я. — Вы нам что, не доверяете? — мы с Андреем переглянулись.

Местное население как-то жалостливо посмотрело на нас.

— Доверяем. Но… — Леший задумался.

В комнате повисла напряжённая тишина. Мы с Андреем явно почувствовали свою чужеродность. Вот вроде все нам рады были, встречали, угощали, помогали… Значит и полкан следил за моим путешествием в кусты! А Рыська? Я почувствовала, как ярость поднимается из недр моей души, и не выдержала.

— Ну и зачем вы пускаете людей в свой мир? Экскурсии эти, а потом контролируете каждый их шаг? Чего вы боитесь?

— Не серчай, Варвара. Всему есть своё объяснение, — попытался успокоить меня леший.

— Ну, так объясните! — вулкан был готов вырваться наружу.

— Хорошо! Слушайте… — Леший обвёл всех усталым взглядом и начал свой рассказ.

Давным-давно, когда люди жили в пещерах или землянках и поклонялись силам природы, мы жили с ними в одном пространстве. Наше существование не удивляло людей, мы были единым целым. Со временем люди становились умнее и опытнее. Они стали жить в домах, занялись земледелием и скотоводством. Но и в это время у них нашлось место для нас, и в домах, и за их пределами. Мы тоже осваивали новые профессии — домовой, банник, овинник… Но жизнь не стоит на месте. Люди добивались всё новых и новых успехов. Мы, как могли, помогали им. Но люди стали забывать про нас. Некоторые из наших стали пакостить по мелкому неблагодарным людям. Начался разлад. Наши миры стали расслаиваться. Наконец настал момент, когда наше существование стало у людей под запретом. Наши пространства полностью разделились. Теперь их связывают только энергетические врата. Часть наших живут в вашем пространстве, также как и люди живут у нас. Это грустно. Мы, существа из единого пространства, теперь живём оторвано друг от друга. Это — как семья, когда дети вырастают и уходят из родительского дома и долго не видятся друг с другом. Самое смешное, что мы знаем о вашем существовании, а вы о нас забыли.

— Как же забыли! А сказки? — попыталась реабилитироваться я.

— Знать наверняка — это же другое. А самое главное, у врат должны быть стражники — обережники.

— Это как Пересвет и Илья?

— Да. Пересвет, Илья и другие богатыри…

— Богатыри? — удивился Андрей.

— Да, они все богатыри, только разного возраста, — пояснил Дуплянский, — кто постарше, кто помоложе… Вот они встречают гостей и охраняют эту сторону врат. Люди — обережники охраняют их с той стороны.

— Все, кто приходит из мира людей — обережники?

— Нет. Только немногие. И мы не знаем до поры до времени, кто из пришедших — обережь! Вот и устраиваем им экскурсии. При контакте с нашим миром проявляется сущность обережника.

— А кто из пришедших вчера — обережник? — спросила я.

— Ни кто. Обережник, когда это устанавливается, не проходит инструкцию. Он уже свой.

— А в чём тогда смысл инструкции?

— Люди, делая выбор памяти, сами интуитивно определяют свою сопричастность с нашим пространством.

— А как же Кривопузько? Он девяносто девять раз выбирал стирку! — вспомнила я дядьку в пижаме.

— На сотый раз портал закроется, а до этого есть надежда, что другой член его семьи станет обережью или будет с нами сотрудничать.

— Как Рада? — догадалась я.

— Да. И Прозоров, и многие другие. Они люди творческие, у них склад ума не отрицает потустороннее.

— А зачем нужна Жанет? — Андрей вспомнил неприятную мадмуазель. — Не к ночи помянута!

— Это наша беда! — сокрушённо вздохнул леший. — Она живёт в квартире, в которой жила её двоюродная тётка Жаклин. Жаклин была великолепным парикмахером. У нас женщины с такими причёсками ходили! Русалки особенно щеголяли. Как Жанна узнала о проходе? Жаклин что ли проговорилась. Ходит на экскурсию, а потом — воспоминания о сновидении и точка! Развлечение нашла!

— Надо её врата давно заблокировать! — встрял Семён. — Надоела, хуже горькой редьки!

— А как можно заблокировать врата? — поинтересовалась я.

— Сдвинуть энергетический поток и всё. Она же, наверняка, просто точку прохода знает, а сам поток не видит.

— А как можно видеть поток? — заинтересовалась я, вспомнив, что Андрей даже свой створ не знает.

— Белые, полупрозрачные шары, проносящиеся вертикально вверх, — пояснил леший.

Я видела эти шары, боковым зрением. Прямым взглядом я их не вижу. И я знаю, где точка прохода в моей квартире! Практически у правой стороны дверного проёма. Я как раз там и застыла, читая сообщение на сотовом. И не глюки это, а объективная реальность.

— Если у меня в двери есть проход, то почему я до этого ни разу не попадал сюда? — разговорился Андрей. — Или я был и выбирал стирку?

— Ты первый раз, — обрадовал его Семён.

— А пройти не мог, — пояснил далее леший, — потому что через дверь ходят, а не стоят. Вот ты часто просто так стоишь в дверном проёме?

— Нет. Но, некоторые турник устраивают, и висят там долго, — рассказал Андрей о привычках людей.

— Проход, обычно не по центру располагается. А когда болтаешься, в поток не попадёшь, — пояснил леший. — Вот посмотрим, как ты обратно уходить будешь! Твой створ так и неизвестен!

— Так может, известны хозяева других створов, — догадалась я, — значит, их можно в расчёт не брать!

— Не все створы действуют. В ваших вратах из ста створов всего десять задействованы, остальные нерабочие.

Я замолчала, переваривая информацию.

— Давайте-ка на боковую. Я уже всем постелила, — в комнату вошла Полина.

Мы и не заметили, как она покинула нас. Гости и хозяева разбрелись по местам ночлега.

Пробуждение было долгим. Сначала на задворках сознания поселился крик петуха, потом женский голос уговаривал Шехерезаду не упрямиться и идти в стадо, потом стучало и гремело, и, в довершении всего, мне что-то упало на живот. На какое-то время я снова провалилась в глубокий сон. Мне приснилась СТИРКА. Я решила выстирать ковёр, наполовину засунула его в стиральную машинку и запустила её. Машинка заурчала, а не засунутый конец ковра вращался вместе с барабаном, задевая уголком меня по щеке. Потом ковёр лизнул меня и стал перебирать лапками у меня на груди. Откуда у ковра лапки? Я открыла глаза. Дымчатая кошечка сидела на моей груди и смотрела мне в глаза.

— Мяу! — хрипло сообщила мне она.

— Встаю, встаю! — я сладко потянулась и села в кровати.

Кошечка мягко спрыгнула на пол, оглянулась на меня, ещё раз мяукнула и, победоносно задрав хвост, потрусила из комнаты. Я уже совсем собралась вставать, но мой взгляд остановился на сказочной обуви, торжественно выставленной на подоконнике. Мои скороходы! Мягкие, лёгкие, удобные… Я вскочила, стараясь быстрее убрать с подоконника предметы неуважения к гостеприимной хозяйке. Сапоги, конечно, царские, но водружать их на подоконник! Когда компрометирующее обстоятельство было ликвидировано, я постаралась придать своему лицу безмятежное выражение, и отправилась умываться. Поздоровалась с хозяйкой и вышла на улицу. По двору разгуливал красавец козёл с такими великолепными рогами, что я не решалась приступать к умыванию.

— Полина, а козёл у вас бодучий?

— Касым? Сейчас я его уведу, — Полина вышла во двор. — Теперь можешь пастись, — обратилась она к козлу. Тот радостно удалился за дом.

— А почему Касым? И кто такая Шехерезада?

— Воспитанница наша, Людмила, арабских сказок начиталась. Всю скотину по сказкам назвала: корова — Шехерезада, козёл — Касым, коза — Зейнап, кошка — Будур. Проказница!

— Да уж! Корова — Шехерезада! — повеселела я.

Омовение колодезной водой прогнало остатки сна и, совсем уже бодрой, я была готова к новым подвигам. Из дома вышел заспанный Андрей, об его ногу тёрлась серая кошечка.

— Разбудила Андрея? Вот умница! — Полина взяла кошку на руки. — Молочка хочешь? — она ушла в дом.

— Как спалось? — спросила я Андрея.

— Как в детстве! Спина не болит? — любезно поинтересовался он.

— Нет!

Мы стояли и смотрели друг на друга, улыбаясь. Мне было так хорошо, чувство счастья переполняло меня.

— Варь, ты сейчас похожа на ребёнка.

— Я действительно ощущаю себя как в детстве, когда нет ни забот, ни хлопот!

— Точно! И весь мир принадлежит тебе!

— Ладно, умывайся! — сбросила я наваждение, а то ещё заметит кто. Очень уж прямолинейное здесь население. Что думают, то и говорят.

— Польёшь мне? — Андрей протянул мне ковш.

— Конечно! — я зачерпнула воды и стала тонкой струйкой лить воду ему не шею. Он весело фыркал, а я думала про себя. — Неужели это и есть то, чего я ждала?

За завтраком леший объявил нам, что на праздник мы идём все вместе. Что сегодня к нам пожалуют верховные властители и что состоится Величание Достойных. Я уже было раскрыла рот для очередного вопроса, но Полина опередила меня.

— Идём со мной, Варвара. Надо тебя приодеть!

На свой вид я не жаловалась, но раз она считала, что меня надо нарядить, то спорить я не стала. Полина достала из сундука тонкую рубаху, красный сарафан, клетчатую юбку, ещё одну рубаху, полусапожки и женский головной убор.

— Вот тебе рубаха и сарафан, должны в пору быть. Сапоги у тебя есть. Понёва и кичка мне. Одевайся.

Я надела рубаху и сарафан. Сарафан был чуть мал в бёдрах.

— Штаны-то сними, — посоветовала кикимора.

Я попыталась сделать шаг и чуть не навернулась.

— Я ходить в такой узкой юбке не умею!

— Давай по швам немного подпорем.

Я распорола швы сарафана до середины бёдер, и ходить стало гораздо легче.

— Штаны теперь не снимай, а то голяшки видать! — строго приказала хозяйка.

— Ладно! — я оглядела себя в зеркало. Красный цвет мне идёт. Стройная девица получилась, вот только сотовый телефон некрасиво торчал в левом кармане. Андрея попрошу поносить пока. Полина тоже облачилась в праздничную одежду. Расшитая цветами рубаха, праздничная понёва, кичка в жемчугах…

— Есть женщины в русских селеньях, — я восхитилась её видом.

— Тебе на голову тоже что-нибудь надо придумать! Вот, ленту повяжи и к ней височные кольца.

Я довершила свой наряд головным убором, и мы вышли к ожидающим нас мужчинам.

— Немая сцена из «Ревизора», — проинформировал всех собравшихся вернувшийся к нам Семён.

— Теперь их точно полканы украдут! — сделал своё заключение Андрей. Ох, лучше бы не каркал.

— Ну, кикимору старую может, ещё и не возьмут, а вот Варвару надо будет стеречь! — усмехнулся леший.

— Это кто здесь кикимора? — грозно поинтересовалась Полина.

— А то ты сама не знаешь! Ты и есть кикимора! Самая красивая! — стал оправдываться леший.

— Гляди у меня! Нарисую на тебя карикатуру!

— Не надо, Полечка! Может, уже пойдём?

Мы направились на поляну.

— Варя, ты выглядишь… Только, что у тебя слева торчит?

— Это сотовый, — я совсем забыла про него, — можешь его пока поносить? — я передала телефон Андрею. — Как хорошо, что есть рядом мужчины, которые всегда придут на помощь!

На поляне уже во всю кипело гулянье. Девушки водили хороводы. Один, самый большой хоровод состоял из девиц в зелёных платьях и венках из водяных лилий на распущенных пепельных волосах.

— Русалки! — Семён заворожено смотрел на танцующих. Движения их были плавны, как будто это вода переливалась. А звуки тростниковой флейты были похожи на шум ветра в камышах. Только один неуловимый момент нарушал эту идиллию.

— Тапочки! Мои тапочки! — я некультурно ткнула пальцем в одну из русалок.

— Какие тапочки? — не понял леший.

— Мои домашние тапочки! Вчера в болоте утопли! — сердито доложила я.

— Понятно. Лукава! — он позвал русалку. — Лукава, поди сюда!

— Ну, чего? — русалка в розовых тапочках нехотя подошла к нам.

— Откуда у тебя эти бабуши?

— Нашла! — русалка смерила меня презрительным взглядом.

— Где нашла? В своём болоте?

— Ну, в своём! А нечего в топь лезть! Огоньки — приманки увидала и всё позабыла!

— А зачем ты приманки выпустила? Чего хотела? — продолжал свой допрос леший.

— Да! Ей и так хорошо! Вон, Ярилины скороходы ей презентовали! — чуть не плакала русалка, — что ей, старых бабушей жалко? — она с гневом уставилась на меня.

— Нет, нет! Мне не жалко, пусть носит. Попросила бы, я и так отдала, — я даже почувствовала себя виноватой за жадность.

— Нам дарёного не надо! — буркнула Лукава.

— Почему? — я не поняла, почему она не рада подарку.

— Не положено нам дарёное! — продолжила бубнить русалка.

— Да почему не положено?

— Потому что, если русалка найдёт что-то, то эта вещь её по праву, — пояснил Дуплянский. — А если подарит кто, то должна отдать её водяному, а он уже, по своему усмотрению или кому отдаст или себе оставит. Очень часто дарёная вещь уходит в другие руки! Вот она тебя в болото и заманила!

— Весь день за тобой следила, — призналась русалка, — а уж когда ты к моему болотцу пошла! Не могла я такой случай упустить!

— Весь день? — поразилась я её настойчивости.

— Ага! Когда на вас василиск из кустов вылез, я сбежала! Страшно же камнем становится! — призналась девушка. — А ты — смелая!

— Смелая, как же! Ты, Лукава, носи тапочки, — я не знала, что ещё сказать.

— Так вы батюшке не будете жаловаться?

— Нет.

— Ха — ха! — русалка со смехом вернулась к подругам.

— Лукава — младшая дочь местного водяного, — пояснила мне Полина, — досталось ей в удел самое маленькое болотце. Хоть и любит её Боцман, но и других дочерей любит. Вот и достаётся ей всё самое завалящее!

— По остаточному принципу значит, финансируют! — подытожила я, — а почему водяного Боцманом зовут?

— Он в молодости к кузену на море в гости ездил. С тех пор бредит морем, а ругается как замысловато! Да вот, развернуться ему негде, речушки до болотца!

— А как же река Океан?

— Океан — священная река! Там вода — не вода! Там время течёт!

У меня голова шла кругом от потока сведений. Что ни шаг, то новость! Что ещё я узнаю сегодня? Может уже хватит? Может, люди не напрасно выбирают сон после экскурсии? Я уже даже стала рассматривать стирку как вариант. От печальных мыслей меня отвлёк Андрей.

— Дуплянский сказал, сейчас прибудут боги. Пойдём поближе.

К центру поляны со всех сторон стекался народ. Мы протиснулись сквозь толпу, вышли к украшенной цветами полянке. Все притихли и чего-то ожидали. Подул лёгкий ветер, напоённый озоном, из чистого неба ударила молния, и на поляне появился мужчина в сверкающих доспехах. Черноголовый и чернобородый с белоснежной прядью в бороде и золотой секирой в руках.

— Перун! — пронеслось в толпе.

Рядом с ним материализовалась молодая, красивая женщина вся украшенная цветами.

— Лада, — шепнула мне Полина, пробравшись вслед за нами, — жена Перуна.

Перун и Лада подняли руки к небу и из ладоней в высь взметнулись пламенные лучи. Лада опустила правую руку, и луч ушёл в землю. С неба и из земли появились такие же лучи. В этих лучах стали проявляться другие боги. Они обретали плоть и вставали по окружности поляны. Последними появились две богини. Одна из зелёного луча, другая из чёрного. Обе остались в центре поляны.

— Кто это? — обратилась я к Полине.

— Макошь и Маржана, жизнь и смерть.

— Жизнь и смерть? — поразилась я. Вот так рядом…

Макошь, румяная, пышнотелая красавица, так же, как и я, в красном сарафане, по подолу которого цвели сказочные цветы. Маржана же была в белоснежном одеянии, в белом покрове на чёрных волосах с бледным лицом и чёрными печальными глазами. У обеих богинь на голове были венки. У Макоши, из ярких пышных цветов. У Маржаны, из бледных, словно восковых. Все, присутствующие на поляне, склонились в глубоком поклоне перед богами. Боги то же поклонились собравшимся. Потом рядом с богами появились кресла, в которые они расселись.

— Здравствуйте, чада! — обратился к собравшимся Перун. Поляна загудела в ответном приветствии. — Кто в этом году отличился? Кого будем чествовать как посконина?

К богам стали выходить мужчины и женщины.

— Что-то не видно обладателя моих скороходов! — поинтересовался молодой златокудрый парень.

— Это Ярило. Иди! — Полина вытолкнула меня на поляну.

— Девушка? Человек? — удивился Ярило. — Сама ли ты достала сапожки?

— Нет, мне их Рыська достал, — честно призналась я.

— Рыська! Вот как? Значит, ты заслужила эту честь! — молодой бог излучал радость и доброту. — Макошь, Маржана, — обратился он к богиням, — это лето мои сапоги носит эта милая девушка. Как тебя зовут?

— Варвара. Варвара Ярилина.

— Ярилина! Какая прелесть! Ты точно достойна! Нет, ну вы подумайте! Ярилина! — он всё ни как не мог успокоиться, так по душе ему пришлась моя девичья фамилия.

Я подошла к креслам двух богинь на ходу соображая, что бы мне такое сказать. Но тут началось что-то странное. Поляну заволокло густым туманом. Я ничего не видела и не слышала. В какой-то момент мне показалось, что под ногами уже нет опоры, но и ног своих я тоже не видела. Сколько продержался туман, я не знала, но когда он рассеялся, то я обнаружила себя уже не на поляне. Это было помещение, скорее всего — девичья или женская светлица. Светлые высокие окна, зеркало с явно женскими принадлежностями, прялка, светец, ложе, две богини в креслах в бесчувственном состоянии… Я бросилась к Макоши.

— Макошь, очнись! — я похлопала её по щекам, та с трудом открыла глаза.

— Что произошло? — она попыталась поднять руки. — Кто надел на меня оковы? — на руки Макоши были надеты золотые кандалы. — Они отнимают у меня силы!

Сзади застонала Маржана. У неё на руках были серебряные оковы.

— Где мы? — я решила взять инициативу в свои руки, так как у меня сил никто не отнимал.

— Это мой чертог, — отозвалась Макошь, оглядевшись.

— А чьи это шутки! Или это у вас так праздник проходит? — не унималась я. — Типа «похищения невесты»?

— Нет, это чей-то злой умысел! — Маржана пришла в себя.

— И чей же? — поинтересовалась Макошь. — Кто у нас на ковь горазд? Что вы задумали, Маржана? За старое взялись?

— Нет! Это не мы! Да и зачем нам человек тогда? — они обе посмотрели на меня.

— А я вообще такого сделать не могу! — огрызнулась я. — Меня с вами заодно унесло! Так, вот что! Если это чертог Макоши, значит, есть ещё обитатели?

— Сегодня никого нет, праздник, — помрачнела и без того грустная богиня.

— Но ведь кто-то должен явиться!

— Нас будут искать где угодно, только не здесь! — печально произнесла Макошь.

— А кто мог нас похитить, и главное, зачем? — задумалась Маржана.

— Похитить жизнь и смерть! Ничего не рождается, ничто не умирает! А как нас сюда доставили? — я подошла к окну, — а мы точно в твоём чертоге, может это только видимость?

— Что за окном? Площадь? — спросила Макошь.

— Площадь! Там у крыльца кто-то есть!

Макошь попыталась встать, ей это удалось с трудом. Она медленно подошла к окну и выглянула во двор.

— Цыган какой-то! Темнокожий, кучерявый! Это точно не наш! Маржана, посмотри!

Маржана с той же прытью подползла к окну. Долго смотрела на сторожа.

— На чёрта или беса не похож! Загар у него не местный. Южный тип!

— Значит, противник не известен, — констатировала я, — теперь надо выяснить, сколько его.

— Кого? — удивились богини.

— Противника! И чем с ним бороться? Что у вас есть в арсенале? — два непонимающих взгляда скрестились на мне. — Делать то, что будем?

— Варвара, — обратилась ко мне Макошь, — здесь, всё волшебное для людей — обыденность.

— Это я уже от Семёна слышала!

— Не перебивай! Но здесь всё человеческое — необычное. Любое человеческое средство может помочь!

— Какое?

— Меч, лук, палица!

— О, господи! Где я возьму палицу?

— Ну, это я для примера!

— Угу. Что тут у вас можно сломать?

— Сломать?

— Да! Сломать! Палицу сделать!

— Прялку можно.

— Прялку! — я подошла к лавке с прялкой, ножка тоненькая, лопать резная. — Пара ударов и полетят щепки! От палицы!

Я задумалась. Всё обычное может сработать. Что у меня есть обычного человеческого? Телефон. Моим телефоном можно только рассмешить противника! Да и нет его у меня, Андрею отдала. Зато… Зато у меня есть его зажигалка. Я достала её из кармана, чиркнула. Маленький огонёк заплясал в моей руке.

— Факел! Я сделаю факел! Макошь, грубая ткань есть?

— Варя, бери любую, какую найдёшь, — она с надеждой смотрела на меня.

Я стала искать подходящую ткань для факела: шёлк, кружева, тонкая шерсть. Всё не то!

— Грубая холстина есть?

— Нет! Я же не дворовая девка! — обиделась Макошь.

— Да уж! — я впёрла руки в бока. Мне ужасно захотелось заорать на них, на себя, на неизвестных похитителей. Плотная ткань сарафана под ладонями вселила в меня надежду. — Надеюсь, Полина меня простит! — я стала отрывать от подола лоскуты и наматывать их на прялку. Получился вполне приличный факел. — Масло какое-нибудь есть?

— Оливковое, подарок Афродиты, для гладкости кожи, — Макошь указала на маленькую амфору у зеркала.

— Пойдёт! — я вылила масло на лоскуты, выдернула прялку. — Куда прорываться будем?

— Надо перейти площадь. С той стороны находится чертог для общих собраний. Там, у полуденной стены врата находятся, прямо к Заставе попадём.

— Куда? — уточнила я.

— В пещеру к цмоку… — прошептала богиня.

— Куда?!!

— Ну да, не лучший вариант. Но я его заговорю, — пообещала Макошь организовать безопасность.

— Ладно! Надо туда ещё попасть, — я попыталась реально взвесить наши шансы. Шансы были равны… Так, самое главное, не падать духом и не проигрывать битву не начав её. — Вы оковы свои сбросить можете?

— Нет, калхан на них.

— Калхан, калхан… Может, я попробую? — хотя бы попытаюсь…

— Изволь! — Макошь протянула мне руки, я только дотронулась до цепи, как меня прошило электрическим током, или чем-то подобным.

— Не получается! Надо изолировать, — я обернула руки тканью, током не било, но цепь не поддавалась, а на вид была не такая уж прочная. — Не могу! Может, ваши руки от оков тканью обернуть, не так силы уходить будут? — внесла я новое предложение.

— Давай попробуем.

Ткань немного ослабила действие заклятий. Макошь стала двигаться быстрее. Я хотела тоже самое сделать для Маржаны.

— Не дотрагивайся до неё! — остановила меня Макошь.

— Почему?

— Не волнуйся, Макошь, ей ещё не время, — отстранённо произнесла бледная богиня.

Я ничего не поняла, но обернула руки Маржаны. Ничего не произошло. Макошь облегчённо вздохнула.

— Ну, что, девушки, вперёд! — я подошла к двери. В одной руке факел, в другой — зажигалка. Может, сейчас факел поджечь, потом, возможно, не будет времени. С другой стороны, огонь привлечёт внимание противника раньше времени. Прятать зажигалку в карман джинсов? Так я её еле достала оттуда! За пазуху спрятать? По старому женскому обычаю? Я пошарила на груди и выудила замшевый мешочек на верёвочке.

— Что это у тебя? — спросила Макошь.

— Баба Яга подарила.

— Варя, если пря начнётся, мы тебе не помощницы.

— Какая ещё пря? Вы можете говорить по-русски?

— Так я по-русски и говорю! — обиделась Макошь, но всё же добавила. — Пря, битва значит.

— Это я уже поняла.

— А вот подарок Яги может помочь.

— Там земля! — сказала я, заглянув в мешочек.

— Правильно! Родная земля!

— Значит, надо её за себя кинуть… — обрадовалась я, — и вырастет целая рать?

— Не надо её никуда бросать, в левой руке зажми, она тебе силы придаст, — пояснила Макошь.

— Ясно! И здесь обман!

— Какой обман?

— Сказок надо в детстве меньше читать! — Меня мелко трясло. Я спрятала мешочек на место и с силой пнула дверь. В это время в неё как раз входил один из похитителей. Кувырки по лестнице получились в лучших традициях Голливуда. — Один — ноль! — первый из врагов был выведен из игры.

С самой высокой скоростью, на которую были способны ослабленные богини, мы покинули чертог, по пути огрев, ещё незажжённым факелом, стражника у крыльца. Мне кажется, именно оливковое масло, залепившее его глаза, позволило нам добраться до середины площади. На этом наш фарт окончился.

Похитителей было… Раз, два, три, четыре… одиннадцать… Много! А нас!? Мало! Темнокожие, кудрявые, мерзко улыбающиеся мужики в цветных шароварах и жилетках на голое тело стекались со всех сторон к площади. И мы, три беззащитные женщины в центре. Я оглянулась на спутниц. Макошь, хоть и пребывала не в лучшем состоянии, тоже пыталась оценить обстановку. Маржана же просто закрыла глаза и отстранилась от происходящего, смерть вне игры. Ну что ж, бой предстоит не на жизнь, а на сме… на истощение сил, скорее всего — моих.

— Варя, доставай землю! — прошептала Макошь.

— Сейчас, только факел подожгу!

Я подпалила промасленные тряпки, засунула зажигалку за пазуху, вытянула оттуда замшевый мешочек, зубами вытрясла его содержимое на ладонь и сжала кулак.

— Я готова! — выкрикнула я неприятелю.

— Дэвушка! Палка брось! Ты нам не нужен! Иды себе! — ответил один из них.

— Одна не уйду!

В ладони что-то зашевелилось. Червяк или жук! Первым желанием было выбросить эту гадость, но я только сильнее, до боли сжала кулак с землёй. Чернозём, что б его! Шевеление прекратилось. Надеюсь, я не задавила живность.

— Дэвушка! Ты же умный женщин, один с нами воевать будыш? Иды, пока мы добрый, отпускать тэбя! А то в пиль превращат будем, по ветэр пустим! — продолжал всё тот же похититель, главарь выходит. — Нэ шуты с нами!

— А кто тут шутит? Выходи на честную пря… прю… Тьфу! На честный бой! — разорялась я.

— Че-эстный? — главный расхохотался. — Ты ошибся!

И они бросились на нас. Бросились? Нет, они медленно пошли, по театральному изображая бег, размахивая руками. Ну что ж, начнём с главаря! Я рванулась навстречу неприятелю. Как красиво горит кудрявая шевелюра! Левым кулаком я его обезглазила! Так! Кто дальше? Ага! Вот этот, в противных сиреневых шароварах. Я подпалила его милые штанишки, левая рука расквасила орлиный нос.

— Следующий! — я входила во вкус.

Следующими пали два умника, решившие взять меня в «клещи». Я выскользнула из ловушки, треснула их лбами и одному отвесила хорошего пинка в зад. Они так, по-братски обнявшись, и улеглись на землю. Поджигать я их не стала, не было времени. Вот двое достигли Макоши и уже тянут к ней свои поганые руки. Удар череном факела промеж лопаток, потом ногой под колени, и левым кулаком по коленопреклонённой голове! Вот это сила у меня! Мужика с одного удара валю! Второй, гад, схватил меня за косу! Я развернулась и… укусила державшую мою косу руку!

— Ага! Не нравиться! — факел доделал начатое зубами дело, противник занялся пожаротушением своей, и без того немногочисленной одежды.

Потом всё смешалось. Похитители, хоть и двигались медленно, но их было много! Я поджигала их шевелюры и одежду, дубасила их кулаком и факелом — палицей, пинала сафьяновыми сапогами. Особо удачные пинки выводили врагов из строя надолго. Несколько скорчившихся фигур с особо озлобленными лицами и прижатыми к низу живота руками требовали моего немедленного аутодафе.

— Хрен! Не на ту напали! Но пасаран! Врёшь — не возьмёшь! — так, подбадривая себя, я металась в кольце врага, чувствуя, как силы начинают иссякать. Сколько прошло времени? Уже стали приходить в себя ранее поверженные враги и снова пытались схватить меня, разорвать на мелкие кусочки. — А-а-а-а! Сарынь на кичку! Врагу не сдаётся! Наш бронепоезд!

А они всё пребывали и пребывали! Боже! Может, какой злодей муравьиную кучу заколдовал, и теперь вся эта насекомость решила одолеть меня!? И факел стал тяжёлым! Я остановилась, тяжело переводя дыхание. Враги тоже воспользовались минутной передышкой. Значит, и у них силы не безграничные. Я обвела тяжёлым взглядом потрёпанное войско противника. Окосевший предводитель с лысой головой (вся шевелюра что ли сгорела?) зло сверлил меня уцелевшим глазом.

— Э, шайтан — девка, сдавайся! Обещаю тэбя отпустыть!

— Условия… здесь… диктую… я! — зря они понадеялись на своё большинство, так просто я не отступлю, не на ту, как говорится, напали.

— Какой — такой условия? Ты одын! Вот твой свечка догорыт, что делат будешь?

— Палка останется! — усмехнулась я.

— Палка нам не страшен! Палка заклинания не отгоняет!

— Варь, живой огонь их магию сжигает, — услышала я голос Макоши. — Джинны это, узнала я их. Подмётные волосы надели, вот и не признала сразу.

— А как с ними бороться?

— Не знаю! Никогда раньше они на нас не нападали.

— Ладно, — я глубоко вздохнула, буду решать проблему сама. — Вторая часть Марлезонского балета!

Я отдышалась раньше их. Двигались они вяло, но упорно. Добравшись до предводителя, я попыталась окончательно ослепить его, но тот разгадал мой маневр и увернулся. Удар пришёлся на переносицу. Что-то хрустнуло, главный отполз на безопасное расстояние и оттуда давал указания своим товарищам. Джины наступали на меня с искажёнными злобой и травмами лицами. Упорные какие, да когда же вы все уляжетесь смирненько? Размахивать факелом и кулаком очень утомительное дело! Я поняла, что если какая-нибудь посторонняя сила не вмешается в эту круговерть, мы так до скончания века и будем кружиться в этом адском танце. Удар! Пинок! Разворот! Тычок факелом! Снова удар! Сколько можно!!! Они тоже иногда достигали своей цели. Особенно доставалось косе. В конце концов, я яростно мотнула головой, коса хлестнула меня по лицу и я зубами схватила собственные волосы. Ужасно неудобно, но так они перестанут покушаться на мою девичью красу. Ещё несколько не совсем удачных выпадов и мои ноги подкосились. Я рухнула на колени, ожидая, что толпа озверевших джиннов сейчас разорвёт меня на части и спляшет на моих останках тарантеллу! Но вместо этого они стали вырывать у меня факел. Пот и слёзы заливали мне глаза, и за предательской влагой я не видела врага. Сил у меня осталось только на последний удар. Я с трудом встала и попыталась огреть приближающуюся фигуру почти догоревшим факелом. Чьи-то сильные руки перехватили мой последний рывок и сомкнулись вокруг моего обессиленного тела.

— Всё, — прошептала я.

— Варя, Варя! Ты их разгромила! Мы тут! Всё хорошо! Варя, ты меня слышишь?

Я попыталась разглядеть державшего меня мужчину. Петухи! Красные петухи на белой льняной рубахе.

— Май! — я перестала сопротивляться. — Господи!

— Варенька, я так за тебя боялся! Всё кончено! Ты победила!

* * *

Когда поляну заволокло туманом, Андрей тоже ничего не понял. Гул, как от взлетающего самолёта, превратился в крики собравшегося народа по мере таяния тумана. Боги, духи, люди — все кричали.

— Что случилось? — обратился он к лешему.

— Макошь с Маржаной пропали! — вид у Дуплянского был донельзя растерянный. — И Варвара вместе с ними.

— Как пропали? Куда пропали? — Андрей надеялся, что это был элемент праздника, какой-нибудь древний ритуал. Но выходило, что это не по сценарию…

— Исчезли! — констатировал леший. — Как под землю…

В центре поляны стоял Перун в крайней степени озлобления.

— Кто посмел??? — проревел он. Гром ответил эхом громовержцу. — Чернобог! Ты?

— Нет! Я слово давал, что покушаться ни на кого не буду, — мрачно ответствовал ему суровый бог подземелья.

— Так ты и нарушить можешь! — всё ещё сомневался Перун.

— Могу, но не в этот раз! Что мне за дело до Макоши и человеческой девки? — Чернобог изобразил на каменном лице подобие усмешки. — И, между прочим, Маржана пропала тоже!

— Маржану ты мог для отвода глаз похитить! И теперь она сторожит Макошь в Холодных чертогах!

— Перун! — повысил голос обвиняемый. — Я не похищал богинь! У меня не было таких намерений! Да и мгла, если ты успел заметить, была белая.

— Белая, это точно, — Перун нехотя согласился с доводами Чернобога. — Но, если это не ты, тогда, кто? Кто осмелился на такое? Во время праздника, на глазах у всего пантеона?!

Перун задумался. Над поляной повисла гнетущая тишина. Даже пения птиц не было слышно. Все молчали. Такой инцидент у всех на памяти произошёл в первый раз.

— Перун, — обратился к громовержцу Ярило, — пока след не растаял, надо направление найти. Может, по месту нахождения определим похитителя.

— Правильно! — снова оживился Перун. — Чернобог, можешь найти Маржану?

— Попробую, — он обвёл хмурым взглядом толпу, как будто кого-то искал. Видимо, в толпе искомого субъекта не было, от этого взгляд Чернобога стал ещё мрачнее.

— Добро! Я ищу Макошь, — Громовержец не обратил внимания на его хмурое настроение и приступил к ритуалу поиска.

Чернобог и Перун вытянули руки вперёд с выставленными ладонями и стали медленно описывать круг, определяя направление, в котором исчезли богини.

— Только Белогорье отзывается, — озабоченно сказал Перун, — но это и так понятно. Мы только что оттуда прибыли! Что у тебя?

У Чернобога вообще не было результата.

— След кто-то прячет! — взор Перуна сравнялся со взором Чернобога. Теперь они оба походили на грозовые тучи. — Что делать будем? Какие есть предложения?

— Может, девушку поискать? — предложил леший.

— Девушку? — удивился Перун. — Кто ж её искать будет?

— Тут человек нужен, Хомо Сапиенс! — встрял в разговор Семён.

— Ну и где твой Хомо Сапиенс, домовой? — Громовержец снисходительно усмехнулся.

— Вот он! — Семён вытолкнул на поляну Андрея.

— Сможешь найти? — спросил парня бог.

— Что для этого нужно? — Андрей был настроен решительно, вот только он понятия не имел, что и как надо делать.

— Прежде всего, нужна духовная связь, — пояснил бородач. — Вы давно знакомы?

— Сутки, — честно признался парень.

— Сутки? — Перун гневно уставился на Семёна. — Домовой! Ты что, издеваешься?

— У них есть духовная связь, есть! — затараторил Семён. — Андрей ещё сам не понял, но я знаю! Я всегда это чувствую! Духовную связь! Кто же, как ни я это могу знать! Николай Николаевич, подтверди!

— Вы лучше у самого Андрея спросите, — посоветовал леший, — нам то, что гадать?

— Андрей! — строго обратился к нему Перун. — Есть ли у тебя духовная связь с Варварой?

— Не знаю, — пожал плечами парень. — Но, раз Семён говорит…

— Ну вот, — расстроился бог, — а кто знает?

— Я знаю! — вышел вперёд Рыська.

— Рыська? — лицо Перуна сделалось совсем печальным. Что может знать молодой фолк, если леший и домовой всё строят на догадках. — И что ты, Рыська, знаешь?

— Они нравятся друг другу! — выдал тайну парень. — Конечно, знакомы они недавно, но связь у них уже есть!

— А ты откуда знаешь, что я ей нравлюсь? — удивился Андрей.

— Знаю! — по лицу Рыськи прокатилась волна гримас. — Сама вчера сказала! Так что, давай, ищи! Время зря не теряй!

— Вот если бы они кольцами обменялись, — мечтательно произнёс леший.

— Какими кольцами? — Андрей окончательно был сбит с толку. Сначала, на всю округу вещают о его сердечных тайнах, теперь… а, собственно, чего хотят от него теперь.

— Ну, или подарками какими. Прочнее бы след был, — пояснил Дуплянский. До Андрея дошёл смысл сказанного.

— Подарки… У меня Варин телефон есть, — он достал из кармана сотик, — но я ей ничего не давал!

— А зажигалку твою она вернула? — вдруг спросил его Рыська.

— Зажигалку? — Андрей стал хлопать себя по карманам. — Нет у меня зажигалки.

— Отлично! Значит, если она у неё, след будет чётким! — фолк обрадовался, как ребёнок. — Ищи!

Андрей по примеру богов вытянул вперёд руку с зажатым телефоном и стал описывать круг. В какой-то момент телефон задрожал в его руке, как будто собирался зазвонить, но стоило отклонить его чуть в сторону, вибрация прекращалась. Андрей несколько раз повторил движение рукой и, убедившись, указал направление. Вчера, он вместе с Варварой любовался горной страной, а сегодня её туда… похитили.

— Белогорье? — удивился Перун. — Значит, всё-таки Белогорье! Что же это значит?… — Он собрал вокруг себя богов и начал совет. — Похититель или похитители рассчитывали, что в Белогорье мы их искать не будем. Где угодно, только не там! И то, правда, что мы туда и не направились бы, не будь с ними девушки и не найди её Андрей. Тут они просчитались! Теперь бы узнать численность противника.

— Один или двое на такое не осмелились бы! — поддержал его буйноголовый Посвист.

— Видать гуртом решили навалиться! Значит и нам дружину собирать! — Перун глянул на собравшихся и громовым голосом произнёс. — Боги, духи войны, воины и богатыри! Други мои! Предстоит нам с вами сразиться с неизвестным супротивником! Супостат, похитивший наших богинь ответит за свои злодеяния и навеки заречётся приходить со злом на Русь! К оружию, братья!

— К оружию! — взревела толпа.

— К вратам в пещере не пойдём, времени нет, отправимся на крыльях! Каждый бог берёт с собой по богатырю, а кто может, и по два. Лишний ратник нам не повредит! — продолжал отдавать команды Громовержец. — В Белогорье держите путь к саду, там есть, где укрыться! Может, придётся вылазку делать. А теперь — вперёд!

Боги подхватывали богатырей и взмывали в воздух на огромных крыльях, из ниоткуда появляющихся у них за спиной. Андрей едва успевал замечать: Горыня, Дубыня, опять Горыня, Илья, не знакомые ему богатыри… Вот Ярило подхватил Рыську.

— Рыська! Ярило! Я с вами! — бросился он к ним.

— Тебе то, зачем? — удивился Ярило.

— Там Варвара! — коротко пояснил парень.

— Мы и без тебя справимся! — гордо заявил бог.

— Здесь что-то не очень справились! — пробурчал Андрей.

— И то, правда! Ярило, возьми его с нами! — вступился за Андрея Рыська.

— Ладно! — раз она так тебе дорога… — Держись только крепче! Взлетаю!

Ярило взмахнул крыльями и полетел вслед удаляющейся стае летучих богов, держа под мышками двух решительно настроенных парней. У Андрея дух захватило. Поговорку «Как у бога за пазухой» он прочувствовал в полной мере. Полёт был стремительный, так что даже дышать было трудно от бившего в лицо ветра. Рыська чувствовал себя не намного лучше. Ярило нагонял улетевшую стаю. Летели довольно долго. Вот они, горы, да путь до них не близок. Андрей успел замёрзнуть, пока они добрались до Белогорья. Опустились в прекрасном саду. Он не был похож ни на ботанический сад, ни на оранжерею. Это было похоже…

— Это что, рай что ли? — поразился Андрей.

— Вырий — сад. Ты, Андрей, не отвлекайся! Пошли к Перуну. — Ярило сложил крылья и они исчезли, как и не было их. — Потом вон Рыська, — он кивнул в сторону фолка, — тебе всё подробно расскажет.

Троица присоединилась к Перуновой дружине.

— Здесь врага нет! — оглядевшись, сказал бог. — Птицы не пуганы. Пошли в град! Видно, в одном из чертогов укрылись!

Войско лёгкой трусцой побежало к городу. Андрей, на сколько мог, крутил на бегу головой. Все строения Белогорья были белоснежными и парили на облаках, от чего сами казались причудливыми облаками. Здания — облака занимали произвольный уровень, так что башенки одного чертога иногда подпирали основание другого. Кроме того, они очень ощутимо перемещались относительно друг друга. Соединялись они подвесными дорожками. Да и подвесными их не назовёшь, вроде ничего их не поддерживало. Но бежали они по вполне надёжным настилам или мостикам…

— Это у вас там что, светляк с ума сошёл? — Андрей указал на метущийся огонь между воздушными теремами.

От сюда, казалось, что светлячка закрыли в стеклянный сосуд, и он, бедняга, мечется из стороны в сторону. Пытаясь найти выход.

— Это на площади! У чертога Макоши! — закричал Ярило.

Все бросились в указанном направлении. Чем ближе они продвигались, тем фантастичнее было зрелище! Светлячок увеличивался в размерах, а в его беспорядочном движении начала проясняться закономерность. Вся его траектория вписывалась в окружность с радиусом не более двух метров. Потом появились новые действующие лица. Большое количество загорелых мужчин толпились на площади, пытаясь прорваться в центр. Самые удачливые тут же возвращались, но не по своей воле. Кто-то горел, кого-то выбивали ударом за пределы поля боя, кого-то выталкивали свои же. А в центре метался огонь! Направляемый живою рукой, он перемещался с такой скоростью, что создавал иллюзию светящегося кокона. Похитители даже не заметили окружившего их войска, увлечённые одной мыслью — одолеть неистового врага в центре. Подойдя с тыла русское войско быстро справилось с уже измотанными джиннами. В одиночку и группами, связанные ветрами и корнями деревьев, спеленатые дождевыми струями или просто оглушённые богатырскими ударами, джинны складывались в кучки и по отдельности. Боги не применяли более кардинальных мер, опасаясь повредить тому, кто боролся с врагом в центре площади. Войско неприятеля совсем поредело, когда факелоносец остановился, переводя дыхание.

— Варя! — Андрей не поверил своим глазам и бросился к девушке.

В оборванном сарафане, с растрёпанной косой, вся запачканная копотью, еле стоящая на ногах, но живая Варвара исступленным пустым взглядом смотрела прямо на него. За её спиной, целые и невредимые богини уже направились к своим освободителям. А Варвара ещё не вышла из исступления боя, не воспринимала новых людей, как союзников. Она пыталась поднять факел и нанести удар.

— Она же ничего не видит! — закричал Рыська. — Андрей, держи её руку!

— Варя! Варенька! Это я! Всё закончилось! — Андрей прижал к себе девушку. — Ты победила!

Варя подняла на него затуманенный взгляд.

— Май! — она с облегчением закрыла глаза. — Господи!

Ноги её подкосились, и она без сил упала на камни. Рядом догорал выроненный факел.

Я села на камни. Вокруг меня ещё кипел бой, но с богами шутки плохи. Да и с богатырями тоже, не больно то побалуешь! Через несколько минут всё было закончено. Поверженные джинны прекратили сопротивление.

— Аман! Сдаёмсу! — неслось со всех сторон.

Я стала приходить в себя. Всё тело ныло от адского перенапряжения, и я всё ещё судорожно сжимала левый кулак. Стиснутые пальцы онемели и не слушались. Андрей пытался мне помочь.

— Давай, потихонечку разжимай кулак. Вот так, — он двумя руками размыкал мои пальцы. — Давай ещё. Смотри, ты ногтями кожу до крови проткнула!

Моя грязная окровавленная ладонь мелко дрожала. Подолом окончательно испорченного сарафана я вытерла руку.

— Инфекцию бы не занести, — озаботился Андрей.

— Не занесу… Я так устала, — мне всё не верилось, что бой закончился.

Андрей помог мне встать. Мы подошли к богам, пытающимся снять оковы с Макоши и Маржаны.

— Предводителя спросите, какое заклинание наложено, — я видела, что Макоше и Маржане всё так же плохо.

— А кто из них предводитель? — спросил меня Перун.

Я оглядела пленных джиннов. Живописная толпа покалеченных мною похитителей, злобно сверлила меня глазами. Кто двумя, а кто и единственным. Я могла гордиться результатом содеянного. Гром — баба, ей богу!

— Вон тот, лысый! С суженным кругозором! — указала я на «доброго», одноглазого джинна.

Богатыри подтащили главаря к нам.

— Сними оковы! — приказал ему Перун.

— Не могу, — жалобно простонал джинн.

— Как это, не могу? — Перун схватил одноглазого за обгоревшую жилетку и, как следует, встряхнул. — Я тебе покажу, «не могу»!

— Ваш Шайтан — девка выбил из мой голова все заклинания! — захныкал тот, прикидываясь ущербным на голову. — Я ничего не помнить! Забыл, совсем забы-ы-ыл!

— Кто из твоих подельников может это сделать? — ярился Перун.

— Никто! Я самая сильная джинн! — гордо заявил главарь.

— Ты самый сильный джинн!!? — удивился Громовержец. — Ты абиссинский джинн!? — согласный кивок головы. — Так у них самый главный и, следовательно, самый сильный джинн — Джамалл Перец! Так что говори правду! А не то..!

— Я говорить правда! Из этих джиннов — я самая сильная, — горестно вздохнул абиссинец.

— Так вы что, ученики? — догадался Перун.

— Да, да, так есть — ученик! — обрадовался джинн.

— Ах ты..! — Громовержец стиснул зубы. — Да, как ты..? Как вы, вообще, посмели?! Песчаные крысы! Обитатели горшков! Вызывай своего учителя!

— Забыла! Я всё забыла! — стонал джинн и горестно хватался за лысую голову.

— Если не хочешь, что бы я превратил тебя в безвозвратный прах, — взревел Перун, потрясая секирой перед самым носом пленного, — вызывай!

— Ой-ой-ой! Я вспомнила! Вспомнила! Прах не нада-а-а-а! — стенал несчастный.

— Вызывай! Или..! — секира угрожающе застыла перед расквашенным носом джинна. Тот выпучил на золотое лезвие свой единственный глаз и судорожно протолкнул в горло воздух.

— Вызываю… — Джинн сложил ладони лодочкой и принялся что-то быстро шептать. Его стало заволакивать туманом.

Тут раздался свист, и белесый туман вмиг сдуло ветром. Посвист довольно ухмылялся в усы.

— Сбежать вздумал? И не надейся! Мои ветры твои ноги опутали! — проникновенно, по-доброму, разъяснил он ситуацию хитрецу. — Не балуй! Вызывай главного!

Джинн ещё раз горестно вздохнул и начал шептать.

— О, учитель! О, великая Джамалл Перец! Явись на зов своего недостойного ученика-а-а! Да продлятся годы твои-и-и! Да будет небосвод твоей мудрости безграничен, а дорога твоей…

Допричитать он не успел, через мгновение огромная прозрачная фигура нависла над площадью.

— Ты звал меня, Амерхан? — прогремел призрак.

— Звал, о, учитель! — продолжал вздыхать джинн. Как же горько он переживал своё поражение.

— Эй, Джамалл! — грозно перебил их Перун. — Спускайся к нам! Будем конфликт разрешать!

— Это кто там? Перун? — джинн стремительно уменьшился в размерах и опустился рядом с Громовержцем. Он недоверчиво оглядел поле битвы, поверженных своих учеников и удивлённо поинтересовался.

— Зачем вы, о мои ученики, прибыли в чертоги северных богов, не испросив на то позволения? — ученики дружно отмалчивались. — Почему вы связанные и побитые, а у русских богатырей нет следов борьбы ни на лицах, ни в иных местах? И зачем вы надели эти кудрявые шапки, забыв кодекс джиннов?

Все джинны, которые могли дотянуться до своих голов, сняли парики. Но объяснять что-либо учителю они не решались.

— От этих олухов ничего не добиться! — Джамалл отчаялся получить ответ от своих подопечных. — Перун, объясни, что здесь произошло?

— Я сам могу только догадываться! — дипломатично ушёл от объяснений Громовержец.

— Но всё же!

— Изволь! — усмехнулся Перун. — Если ты хочешь услышать это от меня… У нас сегодня праздник! Русалии! Мы, всем пантеоном отправились в Порубежье. Только собрались чествовать своих героев, как были похищены две богини: Макошь и Маржана!

— Макошь и Маржана? — ужаснулся Джамалл. — О, я несчастный джинн!

— Вот именно! И девушка Варвара!

— Шайтан — девка! — горестно вскричал Амерхан.

— Заткнись! — рявкнули на него со всех сторон. Джинн сжался в комок.

— По следу похитителей мы вернулись в Белогорье, — продолжил Перун. — И… Короче, пленили твоих учеников. Но они не только похитили богинь, но заковали их в волшебные кандалы! А снять их не могут! Богини теряют силы! Это чревато международным конфликтом, Джамалл!

— О, я несчастный учитель! — вновь запричитал джинн. — О, мои ученики, подобные пустынным шакалам..! — и вдруг прорычал. — А-мер-хан! Кто налагал заклятье?

— Я, о, учитель! — прошептал горе — заклинатель.

— Снимай!!! Шелудивый пёс!

— Не могу-у-у-у! — ученик дрожал, как заячий хвост.

— Что-о-о!!!

Разъярённый джинн взмыл в небо с эффектом взлетающей ракеты. Амерхан уже находился в предобморочном состоянии. Когда он угрожал мне, то держался значительно увереннее и наглее. Наши взгляды встретились, мой — презрительный и его — затравленный и он совсем сник. Я испытала чувство глубокого удовлетворения.

Джамалл вернулся на площадь из поднебесья. Лицо его было на удивление спокойным, как будто ничего не случилось. Надо же, как быстро он овладел собой!

— Подойди ко мне, Амерхан! — ученик послушно приблизился к нему. — Вытяни руки! — тот повиновался. — Ты сам во всём виноват, — вздохнул джинн, протянул свою правую руку в сторону закованных богинь и резко перевёл её в сторону рук Амерхана. И золотые, и серебряные оковы мгновенно переместились на руки ученика.

— Ох! — тяжело выдохнул тот.

— Раз женщины выдержали твои заклинания, значит, и ты сможешь, пока не вспомнишь или не придумаешь, как их снять, — вынес свой приговор Джамалл и отправился осматривать своих поверженных учеников.

Макошь и Маржана, лишившись оков, стали приходить в себя.

— Варенька! — подошла ко мне Макошь, — если бы не ты! — она ласково обняла меня. От её прикосновения по мне как будто прошла волна возвращающейся в меня силы. Усталость и боль ушли, и только ныла левая рука. Я непроизвольно глянула на рану. — Покажи-ка ладонь? — Макошь заметила мой взгляд. — Надо же, до крови! А я всё думала, как ты так быстро двигаешься! Еле успевала за тобой следить!

— Я двигалась быстро?

— Раз в пять быстрее обычного человека! Даже джинны не смогли справиться с твоим темпом!

— А я думала, они издеваются надо мной. Балет какой-то устроили!

— Это не балет! Это родимая земля, окроплённая твоей кровью, силы тебе придала!

— Так, вроде, не силы, а скорости…

— А разницы то нет. Маржана, посмотри, пожалуйста! — позвала она богиню смерти.

Подошла Маржана, молча глянула на мою ладонь. Провела по ней краем своего савана. Рана затянулась. Боль почти ушла. Инфекция не страшна.

— Спасибо, Маржана! — я с удивлением разглядывала свою руку.

— Тебе спасибо! Теперь я — твоя должница, — бесцветным голосом отозвалась та.

— Должница?

— Да. Один раз ты можешь на меня рассчитывать, — таким же мёртвым тоном пояснила она.

— ???

Я хотела расспросить её подробнее, на что я могу рассчитывать, но, она удалилась ничего не объяснив, и я ничего не поняла. К нам подошли Перун и Джамалл.

— Варвара! — торжественно обратился ко мне джинн. — Мои ученики зовут тебя Шайтан — девкой, — моя физиономия недобро перекосилась. — Извини. Как ты с ними справилась? Они, хоть и ученики, но уже очень могущественные джинны! А ты, всего лишь человек!

— А я не знала, что они — могущественные! — непочтительно, с вызовом ответствовала я. — На вид — простые цыгане!

— Цыгане? — лицо Джамалла изобразило крайнее раздражение. Видать, моя идентификация задела его за печёнку.

— Ну да! Тёмные, кудрявые! — продолжила я словесную экзекуцию.

— Кудрявые! О-о-о!

— Факел очень хорошо помогает в борьбе против джиннов! — мне доставляли огромное моральное удовольствие его терзания. Следить надо лучше за ученичками, уроками их нагружать, а то, больно много у них свободного времени…

— Факел! Огонь! Но, это же наша стихия! О-о-о!

— Вы что так расстроились, многоуважаемый джинн? — удивилась я.

— Позор! Позор всему нашему роду!

— Не огорчайся, Джамалл! — успокаивал его Перун. — Варвара — не обычная девушка. Она из клана богатырей!

— ??? — я непонимающе уставилась на Перуна.

— Потом… — шепнул он мне и подмигнул ближним глазом. — Ты же знаешь, богатыри обладают неимоверной силой, — продолжал заливать он джинну.

— Но она не похожа на богатыря! — Джамалл смерил меня недоверчивым взглядом.

— Правильно! Она — богатырь нового поколения! У неё сила не физическая, а… А вот это — страшная тайна!

«Остапа понесло!» — подумала я и отошла от заболтавшегося бога, больше не в силах выслушивать его трепотню. — Никогда не думала, что боги такие… словоохотливые.

Я отыскала скамеечку на краю площади, и устало присела на неё. Физическая усталость прошла, а вот психическая навалилась. Я попыталась оценить масштаб битвы и ущерб, нанесённый мной армии противника. Получалось, что одна я этого сделать ни как не могла! Бред какой-то! По бокам от меня уселись Андрей и Рыська. Воины — спасители!

— Ну, ты даёшь! — Рыська обозревал площадь, на которой рядами выстраивали наших недавних похитителей.

— Чего они хотели? — спросила я. Андрей тихонечко обнял меня за плечи.

— Говорят, Амерхан всех подбивал на похищение скандинавских богов, — поделился с нами Рыська разведданными.

— Скандинавских? — я попыталась связать концы с концами. — Они что, с географией не дружат? До Скандинавии ещё сколько вёрст киселя хлебать!

— Де нет! С географией у них всё в порядке! — Рыська сполз со скамейки и разлегся у наших ног. — Просто его самого взяли на «слабо»! Вот он и решил сначала продемонстрировать свою силу!

— На женщинах!? — поразилась я низости джиннов.

— На богинях! — поправил меня Андрей.

— Он хотел только доказать своим…как их назвать то? — Рыська почесал за ухом. — Джиннам! То, что может пленить богинь в одиночку. Продемонстрировать сам факт пленения, а потом всё вернуть на место.

— Но тут вмешалась я! И всё испортила! — после такого вывода настроение моё, только начавшее подниматься, ухнуло в бездну уныния.

— Нет! — фолк яростно замотал головой. — Я продолжу. Увидеть пленение захотели все джинны — ученики! А их, не много ни мало — сто один! Они замаскировались под цыган, что бы потом не было к ним претензий. Но переправить в Белогорье такое количество народу, на это нужно время.

— И это самое время мы использовали на побег! Значит, богиням ничего не угрожало! Их главарь предлагал мне уйти! Всё закончилось бы тихо, по-домашнему! — продолжала я погружаться в хандру.

— Ты не понимаешь, Варвара! — возмутился Рыська, — если бы их план удался, то по всему миру разнеслось, что наших богов могут безнаказанно пленять даже недоучки! Ты отстояла честь нашего пантеона! Теперь, наоборот, все будут знать, что даже с нашими девушками, — тут Рыська хмыкнул, — не могут справиться сто джиннов!

— Сто один, — поправил его Андрей.

— Ну да, сто один джинн не может справиться с одной… Шайтан — девкой!

Они засмеялись. Вот, неблагодарные. Я отпихнула локтём одного и лягнула другого. Бьёшься тут с врагами, сил не жалеючи, а потом, к шапочному разбору, являются зубоскалы, и потешаются над бедной, геройской девушкой!… Я хотела всерьёз на них обидеться, но мне было так уютно сидеть под охраной двух друзей, быть защищённой и слабой. Я посмеялась вместе с ними, но, всё равно, получилось как-то грустно.

Вставать и куда-то идти совсем не хотелось, но на площади происходило что-то интересное. Да и призывные взмахи рук Горыни (или Дубыни) приглашали нас на завершающее действие этого спектакля. Мы двинулись на площадь.

Сто один джинн, все лысые, многие в обгоревшей одежде, все без исключения битые, понурившись, неровными рядами стояли, ожидая своей участи. При моём приближении они нервно передёргивались и пытались спрятаться за спины товарищей. Их учитель с суровым видом стоял перед строем.

— Что полагается джинну, один раз нарушившему кодекс? — мягко спросил Джамалл своих учеников.

— Изгнание, — ответили ряды.

— А что полагается джинну, два раза нарушившему кодекс?

— Заточение.

— Заточение! А что полагается джинну, три раза нарушившему кодекс?

— Забвение, — прошептали ряды.

— Ну и что вы заработали? О, мои ученики?

— Забвение. Заточение, — тут ученики разошлись во мнении. Значит, они и сами не поняли, сколько раз нарушили кодекс джиннов.

— Заточение! — рявкнул Джамалл. — Заточение на тысячу лет! Идиоты!

— А что, они всего два раза кодекс нарушили? — поинтересовался, опередив меня, Андрей. — Не мало ли?

— Первый — пленили богинь! — пояснил Джамалл. По рядам пронёсся вздох раскаяния. — Второй — сокрыли свой истинный вид посредством дешёвых, тьфу, париков!

— Вот уж действительно, проштрафились! — удивился Андрей.

— Джинн никогда не скрывает своего облика! — наставительно продекламировал учитель, словно читал лекцию в аудитории. — Любые свои деяния он производит от собственного лица, плохие или хорошие, всё равно! Джинн ничего не боится!

— Это, по крайней мере, честно! — согласился Андрей. — А заточать Вы их где будете?

— Здесь! Не хватало ещё силы тратить на транспортировку этих олухов в натуральном виде! — джинн хлопнул в ладоши и на площади появились…тетрапакеты.

— Тетрапакеты? — я не верила своим глазам. — Вроде, джиннов в бутылки или кувшины раньше заточали? В сказках, по крайней мере.

— Бьющий материал! А бутылки — те вообще, прозрачные! Слишком комфортно! Мы идём в ногу со временем! У нас тоже новые технологии! — похвалился Джамалл. — Случайно не разобьёшь! Хранить можно долго и транспортировать очень удобно! Так что… — он хлопнул в ладоши и сто джиннов — учеников переместились каждый в свой индивидуальный тетрапакет. Только Амерхан остался.

— А этого? — Перун ткнул в оставшегося ученика. — Почему зачинщика оставил на свободе? Что это за справедливость получается?

Он уже начал грозно потрясать своей секирой, но Джамалл поспешил разъяснить недоразумение.

— Амерхан начнёт отсчёт своего заточения с того момента, как снимет с себя кандалы! Иначе он спать завалится в надежде на то, что через тысячу лет заклинание само распадётся. Не так ли, Амерхан? — ученик нахмурился. — Он — самый талантливый, но и самый безмозглый мой ученик! Да ещё и пакостник! Умного ничего придумать не смог! Позор нашего рода! — джинн в третий раз хлопнул в ладоши и тетрапакеты, уменьшившись в размерах, самопроизвольно складировались в стопу.

— Осталось только плёнкой обтянуть! — я не угадала, стопу перетянуло верёвками.

— Амерхан! Забирай всех и возвращайся домой! — скомандовал Джамалл ученику.

Амерхан взвалил на плечи стопу и тяжело ступая пошёл в южном направлении, постепенно растворяясь в воздухе.

— А как это они перемещаются? — спросил Андрей не понятно кого. — Нам пришлось по небу лететь!

— У них свои, не доступные нам каналы! — вздохнул Перун, но мы летели с богатырями! А сами мы, боги, по лучам перемещаться можем. Не хуже джиннов! А может, даже лучше!

— А-а, — Андрей многозначительно пожал плечами, — с одной стороны, всё понятно, но с другой стороны…

— Прощайте! — Джамалл прижал руки к груди. — Извините меня за моих учеников! Надеюсь, это происшествие не выйдет за рамки нашего узкого круга! И в качестве маленькой компенсации, разрешите, я доставлю вас туда, откуда вы были оторваны?

— Спасибо, джинн. Но боги переместятся сами, а людей, будь добр, верни на Хороводную поляну! — распорядился Громовержец.

Площадь опять заволокло туманом.

Когда белесая мгла рассеялась, мы снова были на Хороводной поляне. Боги прибыли раньше нас. Все присутствующие ликовали. А я боялась встретиться с Полиной. Мой замечательный наряд, превратился в жалкое рубище. Сарафан безжалостно обгорел, рубаха была подрана (именно подрана, в лоскуты), лента с височными кольцами осталась в Белогорье. Правда, если попросить Макошь, может, она кому поручит потом найти пропажу и вернуть Полине. От грустных мыслей об утраченном наряде меня отвлекла русалка.

— Эй! Чумазая девица! — она заговорчески мне подмигнула.

— Чего тебе, Лукава? — не сильно обрадовалась я её присутствию.

— Умыться не хочешь?

— Хочу! — умыться мне очень хотелось, но вот где? — В твоём болоте?

— Нет, — засмеялась девушка. — Здесь рядом ручеёк есть. Идём, покажу.

Мы боком, боком, выбрались из ликующей толпы на край поляны. Ручеёк, действительно, журчал совсем рядом. Маленькая струйка, как из крана. Но вода в нём была холодная и сладкая. Я умылась и напилась. Оказывается, я жутко хотела пить! Лукава еле оттянула меня от водопоя.

— Лопнешь!

— Угу!

— Зубы застудишь!

— Сейчас! Всё!… Нет, ещё маленько!

— Опять кусты искать начнёшь!

— Всё, всё! У тебя расчёска есть?

— Гребень есть.

— Давай! А то я на кики… На баб… На чёрт знает кого похожа!

Когда спутанные волосы расчесались и снова были заплетены в косу, мне захотелось…, нет, не в кусты. Мне захотелось есть.

— Ну? — Лукава выжидающе смотрела на меня.

— Съесть бы чего!

— Кушать хочешь?

— Нет, не кушать. Я хочу жрать!

— Фи, как грубо!

— Да! Я грубо хочу жрать!

— Сырую рыбу ты наверняка не употребляешь, — поинтересовалась русалка.

Я призадумалась. На сколько я хочу есть, что бы польститься на сырую рыбу?

— Сырую не хочу!

— Как хочешь, — она равнодушно пожала плечами.

— Где тут можно съестное найти? — я испугалась, что она сейчас уйдёт и не расскажет мне, где здесь у них кормят оголодавших героинь.

— На поляне. В торговых рядах или едальных шатрах. Может, ты свое рубище снимешь? — она критически поглядывала на меня.

— Что? Очень плохо? — я ещё раз оценила свой наряд. — Ты права. Помоги стянуть сарафан.

Я сняла с себя экс-раскошный наряд и попыталась засунуть его под корягу.

— Ты что!? — бросилась она на спасение рванья. — Это же теперь экспонаты! Их в музее выставят! Экскурсантам показывать будут!

— Ага! Представляю себе надпись: «Рубище Шайтан — девки»!

— Ты ничего не понимаешь! Это теперь — реликвия!

— На, забирай эту реликвию и отведи меня туда, где кормят! Пожалуйста!

Лукава свернула мои обноски в тючок и мы двинулись обратно на поляну. К нам подбежал какой-то паренёк и набросился на русалку.

— Лукава! Ты победительницу джиннов не видала? — на меня он даже не посмотрел.

— А что, она опять пропала? — усмехнулась девушка и подмигнула мне.

— Пропала! Бояться, что её джинны к себе унесли! — поделился сплетней паренёк.

— Зачем? — спросила я. Парень не удостоил меня ответом.

— Зачем унесли? — переспросила Лукава.

— Ну-у-у, — затянул парень, — такая всем нужна! Вот! Так, не видала?

— А вот эта не подойдёт? — она ткнула в меня пальцем.

— Эта? — разочарованно посмотрел на меня тот. — Эта мелкая! Та была богатыркой! — он руками попытался изобразить мои габариты. — Во! — в приведённые параметры уместилась бы я вместе с Лукавой, да и сам парень, пожалуй.

— Я только эту видела, — осадила подростка Лукава. — Других нет. Пошли, Варвара!

Мы двинулись дальше.

— Варвара? — донеслось нам в спину. — Так ты и есть, Варвара?

— Варвара — я! Я — Варвара! Ещё вопросы есть? — я оглянулась на прыгавшего за нами паренька.

— Есть! — он нагло уставился на меня, вперил руки в бока и задал ненавистный вопрос. — Где красный сарафан?

— О-о-о!!! — Мне кажется, я даже интонацию Джамалла повторила.

— Вот сарафан! — Лукава сунула ему под нос грязный свёрток.

— Иди ты!!!

— Сам иди!

Мы плюнули на приставалу и отправились на поляну, а подросток, обогнав нас, помчался к взволнованной толпе, потерявшей свою героиню.

— Вон та девка выдаёт себя за богатырку! — заорал он на всю ивановскую.

Я поморщилась.

— Ни за кого я себя не выдаю! — недовольно бубнила я себе под нос. — Я сказала, что меня зовут Варвара! Чего ему от меня надо?

— А Лукава сказала… — тут его за шиворот сгрёб Горыня (или Дубыня, я их всё время путаю).

— Не верещи, малявка! Это она и есть! — и в пояс мне поклонился.

Я остолбенела.

— А можно без вот этих вот реверансов, — взмолилась я, — я себя некомфортно чувствую.

— Можно, тебе всё можно! — подошёл ко мне радостный Перун. — А ты и впрямь, красавица! Когда умытая.

Лицо красавицы перекосилось от судорожной гримасы. В свете последних событий любая, даже самая заурядная девица, считалась бы Мерэлин Монро.

— Ладно, ладно! Потерпи немного, — успокоил он меня и громогласно объявил: — Вот она! Победительница джиннов! Спасительница богинь! Бесстрашная Варвара — воительница!

Все взоры обратились на мою кислую физиономию, выражая благодарность и восторг. Но я заметила два довольно ехидных взгляда. Ну, конечно! Андрей и Рыська. Эти взгляды сейчас были для меня спасением, о чём они сами не догадывались. Я решила смотреть только на них. Порция здорового сарказма мне сейчас нужна, как лекарство от тошноты. Я даже перестала слушать речь Громовержца, по корчившимся физиономиям догадываясь о содержании хвалебных слов. Наконец-то он закончил. Все захлопали, что-то закричали. Я прогнала оцепенение и возвратила слух в реальность. Два паяца пробирались через толпу ко мне со счастливыми лицами, но их остановили.

— Что? Ещё не всё? Я что-то пропустила? — непонимающе уставилась я на Перуна.

— Теперь ты должна выбрать себе бога — покровителя! Или богиню, — Перун ухмылялся в усы.

— Нормально! — пробормотала я. — И кого выбрать, что бы никого не обидеть, или наоборот… не обидеть, выбрав!

— Я! Она моя! — вперёд вышел Ярило. — Я сразу знал, что она моя! У неё и фамилия — Ярилина! И сапожки мои ей достались!

— Сапожки, сапожки, — пронеслось в голове. — Сапожки! Думаю, и сапожки-скороходы помогли мне в давешнем бою! Тоже добавляли скорости.

— Так ты согласна? — встряхнул меня Ярило.

— Да, да! Конечно, — оторвалась я от мысли про сапоги.

— Вот и славно! — он чмокнул меня в щёку, милашка.

— Калывань продолжается! — прогремел Перун.

Наконец-то мое чествование закончилось, народ стал разбредаться по аттракционам и заведениям, и я смогла пробраться к Полине и повиниться.

— Ты чего выдумала!? — затопала на меня ногами кикимора. — Сарафан пожалела! Да я тебе весь сундук бы отдала, если бы знала, что хоть что-нибудь пригодиться! Даже и не вспоминай! Кстати, а где он?

— Лукава забрала, — мрачно ответила я.

— Ну, забрала и забрала. А ты что такая хмурая?

— Есть хочу, — вместе с этой фразой мой голодный желудок выдал такую трель, что мне показалось, будто это услышали все люди, находившиеся в десяти метрах по радиусу.

— Ох, батюшки! — Полина виновато посмотрела на меня. — Да как же так я забыла! Идёмте скорее! — она потащила нас к голубому шатру.

«Полевой стан» — гласила надпись. Рядом с входом была приколота бумажка.

— Меню! — зачитал Андрей. — Щи суточные, каша Гурьевская, гусь печёный, расстегаи… Эй-ей, не толкайтесь!

— Иди уже! Читатель, а то сейчас сам меню станешь! — подталкивала я его к двери.

— Людоедка!

— Шайтан! — это Рыська встрял.

— Ну-у-у!!!

— Варенька! — елейно пропел Андрей.

— Лебёдушка! — эхом отозвался Рыська.

— То-то же!

— Ребятки, не обижайте её! — Полина укоризненно покачала головой.

— Не-е! Мы её любим! — спелись, голубчики.

— Любите? — я вперилась глазами в Андрея. Он закашлялся и отвернулся. Рыська, предусмотрительно удалился делать заказ. Правильно. Не надо испытывать моё голодное терпение! А то, я ведь уже отдышалась, отдохнула…

После еды мне очень захотелось прилечь на травку. Солнце перевалило за полдень, гулянье на поляне замерло перед вечерним всплеском, все прилегающие к поляне кусты были заселены разморенным народом. Мы разбрелись в поисках подходящего места для отдыха. Я шла вдоль зарослей бузины, выплетая уставшими ногами арабскую вязь. Места подходящего всё не находилось и я уже собралась бросить своё бренное тело прямо на солнцепёке у дороги. Вот только лопухи кончатся…

— Варвара! — прогромыхало из кустов. Я аж присела.

— Кто это?

— Я, змей… Хмара.

— Чего изволите, Хмара Горыныч?

— Иди сюда, у меня места много.

Я заглянула за куст бузины. Змей устроился очень комфортно. Разлегся в неглубокой ложбинке в тени клёнов. Где-то недалеко журчал ручеёк. На полянке цвели колокольчики и душица. Идиллия! Он растянул своё тело по этой самой ложбинке и теперь был похож на ожиревшего удава — переростка, и к тому же ещё — мутанта. На эту мысль наводили довольно короткие четырёхпалые лапы с красивыми, но грозными чёрными когтями.

— Хмара, а ты умеешь менять объём тела? — теперь, по крайней мере, я видела, что змей он настоящий.

— Но не содержание, — философски изрёк Горыныч. — Трррансформация, моё хобби!

— Ты можешь трансформироваться? В кого?

— Не в кого. Я могу изменять форму своего тела, но в другое существо я не превращаюсь, я не оборотень, я…

— Траснформер, — предложила я ему современный термин.

— Как ты сказала, тррррансформер? — змей посмаковал новое слово. — Подходит!

— А ты можешь мне что-нибудь показать? — меня разобрало дикое любопытство.

Вообще, любопытство, моя слабость. Я с ней героически борюсь, но не всегда побеждаю. Здесь, в Порубежье, я сдалась ему полностью. А иначе ничего не узнаешь!

— Гляди, моя самая любимая тррррансформация, — сообщил Хмара.

Он не сдвинулся с места, только лишь раскрыл две складки на спине, до того скрытые, и выпустил на волю два больших кожистых крыла, похожих на парус китайской джонки. Серые, полупрозрачные крылья с хлопаньем развернулись и, я не успела их, как следует рассмотреть, вернулись в свой футляр.

— Ну, как? — Хмара с любопытством наблюдал за моей реакцией.

— Грандиозно! А ещё раз?

— Жарко! — лениво отозвался змей. — Потом, как-нибудь… Присаживайся.

— Спасибо! — я устроилась рядышком.

— Раны есть?

— Чего?

— Раны, спрашиваю, есть?

— Нет.

— Жалко…то есть, хорошо, что нет.

— Были.

— Были? — обрадовался змей. — Ну, я с чисто профессиональным интересом.

— Ага.

— Покажешь?

— Уж больно место интимное…

— Как доктору!

— У тебя что, диплом есть?

— Я - самородок от медицины! — гордо заявил Хмара.

— Смотри, самородок, — я протянула левую ладонь змею.

— И это интимное место? — возмутился тот.

— Извини Хмара Горыныч! Если бы знала о твоём рвении, подставила бы джиннам мягкое место для ранения!

— Кто лечил?

— Маржана.

— Маржана? — ужаснулся Хмара. — Ну, ты, девка… — он отпрянул от меня.

— Да что случилось?

— Она дотрагивалась до тебя?

— Нет. Только саваном коснулась.

— Фу-у-у! А я то думал!

— Что, что ты думал? Ну, объясни же, наконец!

— Если Маржана дотронется — смерть!

— Голыми руками?

— Голыми.

— Голыми не дотрагивалась, — успокоила я Хмару, а за одно и себя.

— Хорошо она рану тебе залечила. Я так не смогу, — с завистью вздохнул змей.

— Неужели лучше тебя?

— Лучше! Мне учиться и учиться.

— А сколько тебе лет, Хмара? — я с подозрением посмотрела на распластанного змея.

— У-у-у!

— Ну, так сколько?

— Не знаю. Я считаю плохо, — стыдливо признался Горыныч.

— Хоть приблизительно?

— Лет триста.

— Всего-то!

— Всего-то? — взревел он.

— Хмара! Тихо! Ты чего разгромыхался? — вылез из кустов Рыська. С другой стороны ломился Андрей.

— Вот и твои кавалеры прибыли, — ехидно констатировал змей.

— Злопыхатели! — подредактировала я определение вновь прибывших.

— Ошибаешься, — улыбнулся Рыська, — мы твои верные… хм, рыцари!

— Ага, — поддакнул Андрей, — телохранители!

— Хранители чего? — поинтересовался Хмара.

— Тела, — пояснила я. — Тело есть — хранители! Тела — нет… на нет и суда нет!

— Варь, — стал оправдываться Андрей, — мы прибыли так быстро, как только смогли!

— Да я не про то! Ладно, забудем! Рыська, сколько лет Хмаре?

— Восемьсот тридцать, примерно.

— А он говорит — триста. Научи его считать.

— Это он возраст свой скрывает. Молодым хочет выглядеть, — выдал фолк змея.

— А тебе? — я хитро взглянула на Рыську.

— Двадцать пять.

— ???

— Ну-ну, — съехидничал Хмара.

— Двести двадцать пять, — поправился парень.

Мы с Андреем притихли, а змей опять: «Ну-ну!»

— Много, — сурово ответил фолк и отвернулся, не желая продолжать эту, как выяснилось, не только для женщин, деликатную тему. Я поняла, что большего мне из него не вытянуть.

— Тогда объясни мне другое.

— Какое? — тот весь напрягся.

— Почему здесь к нам все так добры?

— Ты победила… — начал он цитировать Перуна.

— Так было с самого начала.

— Вы — гости! — отстранённо ответил Рыська.

— Не то!

— Мы можем ошибаться…

— Вот это уже что-то! В чём ошибаться? — я приготовилась внимательно слушать.

Рыська насупился и замолчал. Андрей толкнул его кулаком в спину.

— Колись, давай!

— В Порубежье давно ожидается приход… — и снова умолк.

— Ну!

— Думают, что это вы…

— Приход кого? — давила я.

— Уже почти восемьдесят лет не было… — он так и не договаривал фраз, оставляя нас в неведении.

— Рыська, не темни! — Андрей даже привстал.

— Я должен посоветоваться со старшими, — Рыська подорвался и только пятки его мелькнули в кустах.

— Та-а-ак! Хмара! — обернулась я к змею.

— Я, бедная, малообразованная зверушка, — затараторил змей.

— Что, так и не скажешь? — я решала, чем бы задобрить Хмару.

— Нет! Моя пасть на замке!

— А за деньги? — спросил Андрей.

— А что у вас есть? — глаза змея загорелись алчным огнём. — Фунты? Драхмы? Тугрики?

— Ну, ты загнул! Рубли.

— Бумажки-и! За рубли я ничего не знаю!

— Ну и не надо! Варь, пойдём отсюда! Тут все от нас чего-то скрывают!

— Всё равно ничего не скажу!

— Да ладно, Андрей! Чего ты пристал к животному! Он всё равно ничего не знает, просто цену себе набивает. Кто тайнами со змеями делиться будет!

— Я не знаю!!? — обиделся Хмара. — Да я больше их всех знаю! Да я ещё позавчера знал! У меня звериное чутьё! Интуиция!

— Не заливай! — Андрей разгадал мой манёвр. — Что ты можешь знать?

— Ах, вы так! Думаете, я вру? — но тут змей запнулся. — Нет, ребятки, вы меня не проведёте! Не на того напали! — и ушёл в глубокую молчанку.

— Не удалось! — я обречённо развела руками. — Умный попался. Ладно, потом всё сами скажут. Вздремну-ка я чуток.

Я сладко потянулась и развалилась на травке. Андрей последовал моему примеру. Хмара скосил на нас глаза, но больше не проронил не слова.

— Хмара, — позвала я змея.

— У?

— Расскажи про эти края.

— Что рассказать? — эта тема, видно, не показалась ему опасной.

— В холле «Теремка» карта висит, там много названий…

— Это можно! — Хмара набрал воздуха и начал свой рассказ, прямо как древний сказитель. — Порубежье потому и называется Порубежьем, что находится на границе миров. А, как известно, в приграничных районах население всегда смешанное: и с той стороны границы и с этой, и даже из других мест. Наше Порубежье не исключение. Первым и самым главным населённым пунктом является Застава. Там живут все представители существ… почти все. Потом идёт заповедник «Березань». Ну, там вы были, с обитателями познакомились. Что дальше? — он рассказывал тихим размеренным голосом, что я начала дремать, но из последних сил продолжала слушать. — Град — Грот. Это пещерный город полканов. У них там такие чудеса в пещерах есть! Каменные сосульки, камни самоцветные пещеры освещают, подземные озёра… Полканы к себе почти никого не пускают. Дольше идёт Олимпика. Там пришлые живут: гномы, нимфы, дриады, фавны, даже один амурчик есть, и другие заморские фолки. Ну, с Богатырской слободой и так всё ясно! Там былинники обитают и людей есть немного…

Я уже почти заснула. Через накатившую дрёму услышала я последнюю фразу Хмары, или это мне уже приснилось?

— В Волчановке живут оборотни. Очень обособленная семья. Главный у них — Белый Волк…

Дальше я уже точно спала. Мне снилось, что я сплю в своей квартире, звонит телефон. Это мой бывший муж голосом одноклассницы Таньки требует от меня объяснений, где я шлялась все выходные. И, хоть мы и в разводе, он несёт за меня ответственность! Я послушно докладываю ему, что все джинны перебиты и упакованы, а полкана я не выводила и ему надо приехать и погулять с животным. Он отругал меня, что я плохо слежу за полканами и, вообще, неряха. По-этому у меня дома скоро заведутся баськи и цмоки. А я ему сказала, что цмоки уже завелись, и попросила у него цмоколовку, а он пожадничал. Я обиделась и бросила трубку. Из трубки вылетел маленький эльфик. Он был одет в одну рубаху, расшитую красными петухами. Ему было холодно, и он сучил голыми волосатыми ножками. Я хотела его поймать и согреть, а он вдруг стал кричать.

— Вставайте, сони! Всё проспите! Там уже костры зажгли! — я открыла глаза и поняла, что это надо мной стоит Семён и… очень громко разговаривает!

— И незачем так орать!

— Так там костры…

— Ну и что? — сонно протянул Андрей, — вчера тоже костры жгли.

— Так сегодня — Купальная ночь! — удивился домовой.

— Какая купальная? — я зевнула. — Купала в июле.

— Не знаю, как у вас, а у нас Купальная ночь сегодня! Там, у себя второй раз справите. Вставайте!

Мы нехотя встали. Что ж, поспали мы не слабо! Уже вечерело. На западе догорал закат, делая и без того сказочный пейзаж — фантастическим. Алые горы стали похожи на огромные дворцы, облака продлевали, удваивали и утраивали эту иллюзию. Все оттенки красного, от бледно — розового до бордового были использованы в этой картине. Я не могла оторвать взгляд. Сказка? Явь? И это происходит со мной?!

— Варвара, идём! — позвал меня Андрей. — Опять потеряешься.

Пришлось подчиниться. Мы покинули гостеприимную ложбинку и Хмару. Змей отказался покидать уютное лежбище. Семён повёл нас к какому то главному костру. На поляне к нам подлетели две девушки, надели на головы венки и со смехом унесись прочь.

— Тебе очень идут ромашки, — отпустила я комплимент Андрею.

— Что, только ромашки? У тебя и васильки есть! Давай меняться!

— Вот ещё!

— Жадина!

— Вымогатель!

— Всё равно ведь в реку кинешь.

— Зачем это? — я сначала не поняла, — а-а-а, ты хочешь погадать на суженую?

— А ты, нет?

— Да как-то не думала! А давай!

— Семён, где тут у вас венки запускают?

— Чаво? — домовой недоумённо посмотрел на нас.

— Венки в воду где кидают? — повторил Май.

— Зачем?

— На суженую гадать, — теперь уже Андрей недоумевал.

— Зачем тебе гадать, спрашиваю? — рассердился Семён, — если она рядом! — он даже ногой топнул.

— Это ты про кого? — Андрей так нахмурил брови, что мы не удержались от смешков, уж больно потешная у него суровость вышла, да он и сам засмеялся, почёсывая переносицу. — Перенапряг.

— Про кого? Про кого? — Семен встретился с моим строгим, можно сказать, суровым взглядом. — Про русалку! Вона! Глаза на тебя вылупила! Бесстыжая!

Невдалеке и впрямь стояла группа русалок, одна из которых строила Андрею глазки. Девушка издали кокетничала с ним, что-то говорила подругам и смеялась, закрывая лицо прядью пепельных волос.

— У, совратительница, — буркнул Семён. Наверное, обиделся, что глазки строят не ему.

— Красивая! — признала я привлекательность девушки, но Андрей почему-то не поддержал меня.

— Зелёная!

— У неё только платье зелёное! — меня возмутила столь низкая оценка внешности русалки. — Хотя…

— Идёмте! — стал поторапливать нас Семён. — Боги сейчас отбудут! Попрощаться не успеете.

Мы прибавили шагу. Расходились или, правильнее сказать, разлетались боги не так одномоментно, как прибывали. Первым удалился Ярило. Помахал мне рукой, одарил всех лучезарной улыбкой и исчез с последним лучом солнца. Велес, Макошь, Маржана, Чернобог последовали за ним. На поляне пока оставались Перун и Лада, сын их Лель, Посвист и Корша — бог пиров. Лель играл на свирели, боги вместе с людьми кружились в танце, смеялись. Дневное происшествие, если не забылось, то ушло на второй план. Праздничное настроение витало над богами, нал людьми, над всей Хороводной поляной. Лада, свежая, пахнущая весенними цветами, увлекла Андрея в круг танцующих. Я осталась одна. Семён то же куда то запропастился. Я оглянулась в его поисках, но увидела другое знакомое лицо. Ко мне, по тропинке, шла Яга.

— Как ты, девочка?

— Хорошо!

— Прости меня!

— За что? — я не могла взять в толк, в чём провинилась передо мной Баба Яга.

— За оберег мой… не думала, что так он тебе пригодиться…Чувствовала, что нужен, но…. Если бы я знала, какой опасности тебя подвергаю! — у неё в глазах дрожали слёзы.

— А я, наоборот, поблагодарить хочу, что помог он мне!

— Должна, должна была я предвидеть!

— Что предвидеть? Похищение?

— Опасность!

— Но, ведь всё сложилось хорошо! — я с тревогой взглянула на неё. — Мне так сказали… Может, они меня просто успокаивали?

— Нет! Ты — молодец! — она внимательно посмотрела мне в глаза и печально улыбнулась. — Да что я, старая, тебе всё о прошлом толкую! Хочешь, про будущее скажу?

Я задумалась. Хотела бы я знать заранее про сегодняшнюю битву, даже если она закончилась победой? Или, что ждёт меня завтра…

— Пожалуй, что нет! Пусть всё идёт своим чередом.

— Правильно! — она одобрительно кивнула. — Но одно ты можешь мне пообещать?

— Смотря что, — я не думала, что она попросит у меня чего-то невозможного, но это же сказочный мир…

— Когда будете прыгать с Андреем через огонь, держитесь за руки. Ладно?

— А зачем нам прыгать через огонь? Мы хотели венки пустить, а прыгать не собирались, — я пожала плечами.

— Вся молодёжь будет прыгать! А вы — молоды, — она улыбнулась. — Так, договорились?

— Хорошо! Прыгнем…

— И ещё, — мне показалось, что она смущается, — не думай о своём первом замужестве.

Всё-то она знает…

— Я не думаю.

— Думаешь! Ты всегда примеряешь происходящие с тобой события к твоей замужней жизни… И это тебя сковывает, влияет на твои поступки и решения. Делает тебя колючей и нетерпимой. Ты не такая! Забудь об этом!

— Я постараюсь! — как это она, за такое короткое время вывернула всё, что есть во мне, наизнанку?

— Постарайся! Иначе, счастье своё продумаешь, — она ласково коснулась меня и добавила, — ты будешь счастлива, девочка! Если только сама захочешь. Захоти, очень захоти!

— Я хочу!

— Вот и славно!

Я задумалась над её словами: «Захоти быть счастливой!» Да, захоти. Как она права! Я хочу и, в тоже время боюсь. Боюсь новых отношений с мужчинами, боюсь повторения прожитого, боюсь и не хочу этого. От того и становлюсь ехидной, острой на язык. Потом сама страдаю от этого. Надо захотеть! Да, захотеть!

— Что? — подошедший Андрей смотрел на меня с тревогой. — У тебя такое лицо, как будто ты решаешь вопрос жизни и смерти.

— Решаю, — согласилась я.

— Я могу помочь?

— Помочь? — я испытующе заглянула ему в глаза, — а ты сможешь?

— Я постараюсь! — выражение лица его было серьёзным. Значит, не шутит.

— Я принимаю твою помощь! А теперь, идём прыгать через костёр!

— Идём! — он ТАК улыбнулся. — Прыгунья!

Нам пришлось выстоять довольно большую очередь в прыговом секторе. Парни и девушки менялись венками перед прыжком, соединяли руки и разбегались для прыжка. Костёр был высоким. Пламя, жадными языками облизывало ночное небо, делая черноту ночи ещё более тёмной. С этой стороны костра не было видно момента приземления. Только одобрительные крики зрителей доносились до нас. Вот и наша очередь. Я сняла венок с головы и тяжко вздохнула.

— Всё-таки получил, что хотел!

— Не мелочись, Варенька! — Он крепко сжал мою руку.

— Только не отпускай меня, — успела прошептать я перед прыжком.

Разбег. Прыжок. Жаром обдаёт тело. Хочется спастись от огня. Спрятать руки! Я закрываю глаза и пытаюсь вырвать свою руку, но Андрей её не отпускает. Время замерло. Языки пламени подбираются к телу. Огонь! Опять огонь! Уф! Всё! Перепрыгнули! Сила инерции проносит нас ещё несколько шагов. Одобрительный гул голосов. Остановка. А потом… Я выпала из реальности, не слышала и не видела ничего вокруг. Ощущение покоя, счастья, безграничной нежности… Я готова была вот так вечно стоять, не двигаться, не дышать, не открывать глаза…Андрей нежно обнимал меня, прижимая к себе, и мне показалось, что мы даже дышим в унисон.

— Кхм, кхм!

Я, сделав над собой просто нечеловеческое усилие, открыла глаза и повернула голову. Перун, Лада, Полина, леший, Рыська, Семён… Да сколько их тут! Краем глаза я заметила улепётывающие пятки розового и абсолютно голого карапуза… Амурчик?! А эти все стоят и молчат. И лица такие серьёзные.

— Что-то не так?

— Тихо, Варенька, — произнесла Лада, — сейчас всё поймёшь!

Над поляной повисла тишина, но не пустая и не гнетущая. Тишина, предвещающая событие! Её стал заполнять лёгкий, хрустальный звук, очень похожий на звон колокольчиков в Серебряном урочище. Все взоры устремились в небо. Я тоже подняла глаза. Из небесных глубин к нам медленно спускались две пульсирующие звёздочки. Достигли наших с Андреем рук и замерли.

— Подставьте ладони, — прошептала Лада.

Мы выполнили её просьбу. Звёздочки коснулись наших рук и…исчезли под кожей, разлив по телу не то морозный жар, не то огненный холод.

— Что это? — я смотрела на свою ладонь, под кожей которой угасал свет небесной звёздочки.

— Зга! Божественная искра! — торжественно объявил Перун. — Абсол подтвердил наши предположения.

— Кто?

— Абсол, Абсолютный бог, Вседержитель, Создатель! — пояснил Громовержец. — И в вас теперь его искра.

— Искра божья! Отныне вы являетесь частью этого мира, — добавила Лада. — И вы те, которых мы давно ждали!

— Это то, чего нам не захотели рассказать Хмара и Рыська? — Андрей оглянулся в поисках молчунов.

— Они не могли. Не имели права! — Перун выдержал небольшую паузу и продолжил. — Теперь мы знаем: Андрей — Проводник, Варвара — Берегиня Порубежья!

— Кто? — выдохнули мы с Андреем дуэтом.

— Так, как ты отыскал след похищенной Варвары, может только Перун, — пустился в разъяснения леший, — А Варвара на деле доказала силу Берегини!

— Вот влипли! — процедил Андрей сквозь зубы.

Но слух у окружающих оказался очень тонким. Улыбались все по-разному!

— Не переживай, Лоцман! — здоровый дядька в тельняшке и брюках — клёш опустил свою огромную руку Андрею на плечо. — Всё, блинд, нормально! Мы же тоже не шняки какие!

— А почему — Лоцман? — не понял Андрей.

— По сухопутному — Проводник! — обстоятельно объяснял дядька. — По морскому — Лоцман!

— Лоцман мне нравиться больше!

— Правильно! Ты — Лоцман! Я — Боцман! — он расхохотался и хлопнул парня по спине.

— Погодите, — опомнилась я, — Абсол! Он же мне сообщение присылал!

Все в недоумении переглянулись.

— Сообщение? — недоверчиво переспросил Перун.

— Да! — я стала искать свой телефон. — Андрей, дай, пожалуйста, сотовый. — Я включила телефон, одна батарейка ещё осталась. — Вот!

Перун внимательно посмотрел на маленький экранчик.

— Абсол! Руны! — сообщил он недоумённо.

— Руны? — я, нечего не понимая, смотрела на странное послание.

— Руны, Лада, глянь, — Громовержец передал жене телефон.

— Путешествие, — прочитала Лада.

— Вторая руна — факел или раскрытие, — продолжил Перун.

— Факел! — простонала я.

— Третья — дар божественный. Зга! — в этот раз даже Перун потерял самообладание.

— А что обозначает четвёртая? — не удержалась я.

— Радость!

— Радость?

— Радость! Варвара, а ты уникальная Берегиня! — подмигнул мне Перун. — Ещё не разу Абсол не посылал никому посланий!

— Тогда таких возможностей не было. Если бы знала, что тут написано, сидела бы дома!

— Судьбу не обманешь! — Лада тоже мне подмигнула. Тик у них, что ли? — А теперь — радость!

Над поляной сверкнула молния, очень похожая на четвёртую руну и грянул гром. Разухабисто как-то, празднично! Перун довольно погладил бороду, и веселье возобновилось с ещё большим размахом.

Местное население гурьбой провожало нас до «Теремка». Полина украдкой утёрла глаза, Семён долго тряс Андрею руку, Дуплянский говорил какие-то напутствия, непонятно откуда взявшийся Разгуляй только ржал и фыркал. Дружно друг с другом попрощавшись, мы двинулись домой. Рыська проводил нас до пункта контроля.

— Бывай! — он крепко стиснул Андрея. — Не пропадай надолго! Нам теперь без вас…

— Куда ж мы теперь с подводной лодки! — усмехнулся Андрей.

— Варя, — со мной он повёл себя менее решительно. Стискивать не стал, ограничился рукопожатием. — До встречи!

— До встречи, Рыська! — я набралась наглости и чмокнула его в щёку. Он вздрогнул и решительно покинул зал. Даже не оглянулся.

В проход мы пошли с дежурившим Горыней.

— Вы теперь можете когда хотите приходить сюда, — стал рассказывать нам богатырь, — пришли, и сразу идите, куда надо. А если вы нам нужны, к вам Блазня придёт.

— Это кто? — бодро спросил Андрей, хотя, могу поклясться, мгновение назад засыпал стоя.

— А вот он, — Горыня указал на небольшой клочок тумана, зависший под потолком. — Блазня — приведение. Он будет к вам заглядывать и приглашать сюда.

У Блазни почётче вырисовалась голова, и он ею кивнул.

— А он… она…оно разговаривает? — поинтересовалась я.

Блазня отрицательно покачал своей верхней частью и испарился.

— Понять его можно! Просто, задавайте вопросы, а он ответит. А теперь Андрей, давай выбирать створ! — горестно вздохнул Горыня.

Андрей решительно подошёл к 341.

— Мне сюда.

— Ты уверен? — удивилась я.

— Конечно, я же — Лоцман!

— Пробуй!

— Легко! — он шагнул в проём, но тут же вернулся обратно.

— Ошибся? — напряглась я.

— Нет! Дай твой телефон.

Я протянула ему сотовый. Андрей набрал на нём номер и протянул мне.

— Май, — прочитала я имя над номером.

— Напиши мне свой. — Он протянул мне крошечный клочок бумаги.

— А чем написать? У меня нет ручки!

Горыня протянул мне обломок карандаша. Номер еле уместился на бумажке. Я отдала его Андрею.

— До встречи! — и он снова исчез в створе.

— Пока! — его я не чмокнула… — Спасибо, Горыня! — я протянула богатырю карандаш.

— Я не Горыня, я — Усыня!

— Кто? — а я всё думаю, вот разговаривал он вчера не так.

— Усыня, — скромно потупил глазки великан.

— Да сколько же вас?

— Трое. Горыня, Дубыня и я — Усыня.

— Нормально! А как вас мама не путает?

— Не путает! — добродушная улыбка озарила его физиономию. — Вот!

— Что это? — я недоверчиво уставилась на протянутый мне свёрток.

— Рубаха, — я, было уже, протянула руку к подарку, но Усыня добавил, — и лапти.

— Нет! — я решительно отвергла обувь. — У меня сапожки есть! Правда, мне их в сентябре возвращать.

— Зачем?

— Рыська сказал, что я ими могу владеть целое лето.

— Ну да! На следующее лето и вернёшь!

— Не поняла! На следующее лето будет год!

— Год, лето. Это же одно и то же! — Усыня явно не понимал моих сомнений.

— Как одно и то же?

Богатырь задумался. Наверное, я выглядела полной дурой в его глазах, раз он так долго обдумывал ответ.

— Ну, мы говорим: «Сколько тебе лет?» — наконец, нашёлся он.

— Да.

— Но не говорим: «Сколько тебе год… годов…годков?»

— Поняла, поняла!

Усыня облегчённо вздохнул и снова протянул мне свёрток.

— Сапоги в твоём мире станут с ногами единым целым и ещё будут невидимыми.

— А как же я их искать буду.

— Зачем искать?

— Спать, ноги мыть!

— И спи и ноги мой — не помешают! — он всё же всучил мне свёрток и мягко подтолкнул к двери. — Возвращайся! — последнее, что я услышала, переступая свой порог.

* * *

Прошла уже целая неделя после того, как я побывала в Порубежье. Андрей мне не позвонил… Целая неделя мучительных раздумий и ожиданий. Что могло случиться? А может, всё это мне пригрезилось там, в сказочном мире? Взгляды, нежные объятия, осторожные касания… Всё то, что предшествует романтическим отношениям. Нет, всё это было наяву. И весёлый танец трепак, и прыжок через костёр, и зга… То, что это был не сон, красочно напоминали насильно всученные мне лапти и добровольно принятая расшитая рубаха…

Снедаемая своими мыслями, я металась по комнате, как бабр в загоне.

— Что, что могло произойти? — я как будто раздвоилась и начала разговаривать сама с собой.

— А, собственно, почему ты решила, что он должен позвонить? Что такого произошло на Заставе, что ты так теперь изводишься? Ну, мило провели время. Ну, пообнимались немного, так ведь и всё! Не клятв, не обещаний! — я остановилась у окна.

На город опускались сумерки. Заканчивался душный и пыльный июльский день, а за ним два выходных, скучных и унылых. Я сделала героическую попытку придумать себе занятие на субботу и воскресенье, но мысли возвращались к вопросу о долгожданном звонке.

— Нет, так невозможно! Сколько можно думать о том, что не имело никаких шансов на продолжение!…

— Но почему-у-у?…

— Вот это накатило! И как это у меня вышло так складно? — я удивилась своему творческому всплеску.

— Просто ты влюбилась, милочка, — съехидничал второй голос. — Влюбилась, втрескалась, втюрилась! Ещё синонимы нужны? Ах, нет! Так чего ты ждёшь? Звонка? А сама чего не позвонишь? В сотовом, под именем Май, только нажми. Может он ждёт не дождётся твоего звонка, а ты тут медлишь, думаешь!

Я разозлилась сама на себя. Ведь на самом деле, если бы это был «просто» знакомый, то я бы совершенно спокойно позвонила: «Привет! Это я! Как воспоминания?» и т. д. А нынешняя моя паника красочно говорит о том, что… Ну, неравнодушна я к сему объекту! Рыська сто раз был прав! И тут всплыло в памяти: «Захоти быть счастливой, девочка! Сама захоти!»

Я дрожащими пальцами набрала на сотовом имя «Май», (ведь из рук телефон не выпускала) судорожно глотнула воздуха и нажала вызов. Как медленно тянутся секунды, один сигнал, второй… Сзади меня зазвучала музыка — Вивальди «Весна». Я оглянулась на звук. В проёме двери с сотовым телефоном в руке замер Андрей. Он недоверчиво смотрел то на меня, то на телефон, а потом нерешительно ответил на звонок.

— Да?

— Привет, это я, — дрожащим от волнения голосом произнесла я. — Ты меня вспоминаешь?

— Нет. Я просто живу мыслями о тебе, — таким же дрожащим голосом ответил Андрей. — Я забыл про всё остальное на свете.

— Правда?

— Правда.

Мы медленно шли на встречу друг другу. Идти пришлось не далеко, комната у меня не большая. Я уткнулась ему в грудь и снова судорожно вздохнула, как будто не дышала с самого момента вызова. Тёплые руки обняли меня, и я снова испытала чувство выпадения из реальности. В темечко мне упёрся его подбородок. Сколько времени мы вот так простояли, я не знаю, но двигаться совсем не хотелось.

— Я выстирал твой номер телефона, — произнёс Андрей.

— Что? — я удивлённо отстранилась от парня. — Как выстирал? — Такого объяснения я себе придумать не могла.

— Давай, я тебе всё по порядку объясню.

— Ага! Только на диван сядем, а то у меня что-то ноги дрожат.

Мы поудобнее и потеснее устроились на диване, и Андрей поведал печально — прачечную историю.

— Когда я вернулся домой, то первое, что встретило меня, был отвратительный тухлый запах. Это мои не съеденные, покинутые на два дня бутерброды с ветчиной провоняли от огорчения. Я бросился выбрасывать испорченную снедь и открывать окна, дабы удалить этот смрад. Только выполнил эту задачу, как оба моих телефона, и домашний и сотовый, сошли с ума. Звонили друзья, знакомые, сослуживцы. Все были обеспокоены моим отсутствием. Позвонила и моя девушка, — при этих словах Андрей посмотрел на меня глазами нашкодившего щенка. — Варь, прости, у меня была девушка.

— Ну и что! — Я сказала это спокойно, но колючки ревности всё же потыкались в душу. — У меня был муж… И я не поверю, что у такого парня, как ты не было подруги. Скорее, её отсутствие насторожило бы меня.

— Правда? — он вздохнул, но продолжил. — Она рассказала мне много нового про меня, кто я такой на самом деле и где должно быть место моего обитания. Я долго выслушивал её тираду, а потом выдал: «Ну, не сердись, Варенька!» Её, вообще-то зовут Кристина, а я — Варенька! Что тут началось!!! Портовый мат, сообщение об окончании межличностных взаимоотношений и кидание трубок. Ну, и, слава богу! Только я облегчённо вздохнул, прозвонилась маменька… Тут так просто не отделаешься! Я начал поделывать кое-какие дела, слушая родительницу. Переоделся, кинул вещи в стирку, даже постель приготовил, а мамуля всё щебечет и щебечет. Я только: «Да, нет и угу». Прерывать её бесполезно. Обидится, повесит трубку, через минуту перезвонит и прочитает всю лекцию с самого начала и с уточнениями. Так что лучше всё выслушать с одного раза. Короче, убаюкала она меня так, что я даже на работу проспал. А машина осталась на стоянке у офиса. Короче, опоздал на полтора часа. Шеф, злой как бабр (при этих словах я улыбнулась), рвёт и мечет. Мне, оказывается, надо срочно в Москву в командировку на выставку. Метнулся опять домой, кое-как собрался и на вокзал. Думал, сяду в поезд и позвоню тебе. А брюки то с бумажкой дома оставил в стирке! Попытался вспомнить телефон, несколько раз набрал, но… Ладно, думаю, вернусь, всё объясню. Вчера вернулся. Захожу домой, а вещи выстираны! Мамуля сыночку подарок устроила. Звоню ей, спрашиваю: «Бумажка с телефоном где?» «Выстиралась!» — говорит. Я тут и руки почти опустил. Потом решил найти тебя по справочной, но что-то у них не сошлось. А ты тоже не звонишь…

— Я сомневалась, — стала оправдываться я, — не хотела тебе надоедать.

— Надоедать! — укоризненно покачал головой Андрей и продолжил, — а сегодня мне подумалось, что ты рядом! Надо только правильно выйти из одной двери и правильно войти в другую. Знаешь, сегодня опять дежурит Пересвет!

— Правда?

— Он долго сомневался, можно мне идти к тебе или нет. Потом Блазню запустили.

— А что, Блазня заходил? Я его не заметила!

— Одним глазком! Передал, что ты дома и одна. Вот я и решился. А тут ты звонишь!

— Я такая глупая! — я ещё теснее прижалась к Андрею. — Я всё чего-то боюсь, думаю, вместо того, чтобы всё выяснить и не ломать голову!

— Ты боялась, что произошедшее между нами в Порубежье — лёгкий, ни к чему не обязывающий флирт?

— Ну-у-у… ты излагаешь! — восхитилась я его красноречием.

— Могу! — гордо подтвердил парень. — У меня по философии пятёрка была!

— Обалдеть! — тут повисла пауза, а потом я робко поинтересовалась. — Май, — он серьёзно посмотрел мне в глаза, — ты будешь мне… — а вот я не могла сформулировать свою мысль. Другом? Парнем? Бой-френдом? Бабр!

— Я буду для тебя всем, кем ты захочешь!

Ехидничать по этому поводу мне не хотелось. Мне хотелось, что бы он стал моей второй половинкой. Пусть даже не официально.

* * *

Последний летний месяц не радовал теплом. Прохладная для августа погода с редкими, почти осенними дождями. Андрей опять в Москве. Но теперь мне не так тоскливо. Нет, конечно, я скучаю, но теперь мы по несколько раз в день созваниваемся, и это не даёт настроению упасть окончательно. Я удобнее устроилась с книжкой на диване и углубилась в чью-то бурную фантазию. Внимание отвлекло постороннее движение в комнате.

— Блазня! — А ведь совсем недавно, при виде этого малого я стопроцентно хлопнулась бы в обморок или, в крайнем случае, завизжала. А теперь: — Привет! Ты по делу?

Блазня сделал знак следовать за собой.

— Что ж, может, проведу не такие скучные выходные. Что с собой брать?

Привидение отрицательно покачало головой.

— Ладно, только Андрею позвоню.

Я пошла в коридор за сотовым телефоном, одновременно обула кроссовки, памятуя о сгинувших в болоте тапочках.

— Май, меня на Заставу вызывают.

— Ты там только осторожно! Без нужды не встревай! — забеспокоился он.

— Без нужды не позвали бы! Но, сделаю всё, что могу.

— Ни пуха!

— К бабру!

Меня ждали в лекционном зале. Дуплянский, Боцман, Рыська и…Лукава.

— Лоцман где? — пробасил, не поздоровавшись, Боцман.

— В командировке. Будет через четыре дня.

— Блинд! — он насупился, а излагать дело начал леший.

— Жаль. Его помощь могла пригодиться. Здравствуй, Варвара! — я в ответ кивнула. — В ваших краях есть озеро Пречистое?

— Есть. Только его впору Препоганым называть, — я вспомнила довольно большое озеро за городом в дачном посёлке, в котором в детстве купалась. Сейчас купаться в нём было опасно из-за наличия подводного мусора, но рыба ещё водилась.

— У-у-у! — взвыл кто-то в углу. Я разглядела, не замеченную сначала, пышнотелую даму, по виду — русалку, но таких габаритов!

— Замолчи, Мо/крица! Бом-брам-стеньга! — набросился на неё Боцман. — Осьминог тебя раздери, шнява!

— У-у-у-у-у! — ещё сильнее завыла русалка.

— Мокрица/? — удивилась я.

— Ударение на первом слоге! — вдруг, абсолютно спокойно прогудела толстуха и снова завыла.

— Уведи ты её отсюда! Она же говорить не даёт! — рассердился леший.

— Она, как свидетель нужна, — невозмутимо отозвался водяной, — буйреп ей в печёнку!

— Тогда, прикажи ей заткнуться! — рявкнул Дуплянский, потому что Мокрица не переставала выть ни на секунду.

— Ну-у-у! — грозно обратился в угол водяной. — В гальюне утоплю! Кофель-нагель! — Мокрица поджала пухлые губки и притихла, иногда вздрагивая, чем вызывала натужный скрип кресла. Тишины это не прибавило.

Я ничего не понимала, а Рыська и Лукава только хитро перемигивались.

— Вернёмся к нашим баранам, — продолжил леший, — этому озеру грозит полное запустенье!

— У! — вырвалось из угла и тут же затихло под суровыми взглядами присутствующих.

— Озеро и его обитателей надо спасать! — патетически подытожил он.

— А своими силами не справляетесь? — я удивилась. У духов было много способов оградить озеро от поругания.

— Свои силы в углу воют! — Дуплянский мотнул головой в сторону Мокрицы. Она мужественно выдержала очередное обвинение. — Распустила всю округу! Рыбу сетями ловят! Глушат! Стоки клоачные в озеро спускают! Трупы плавают!

— Трупы? — мне стало не по себе. Как там Май советовал: «Без нужды не встревай?» Да уж! Я вытерла пот со лба.

— Нужна твоя посильная человеческая помощь! С нашей стороны — Лукава, — леший начал загибать пальцы, — Рыська на прикрытии. При критической обстановке присоединится Боцман. Плохо, что Андрей в отъезде. Не помешал, ох, как он не помешал бы.

— Что надо делать и чем я могу помочь?

— Надо прогнать с озера браконьеров, заткнуть трубу с нечистотами и организовать охранную зону, — поставил перед нами задачу водяной.

— Всего то? — удивилась я. — А я то подумала, что надо главного браконьера в плен взять и силой заставить его подписать пакт о ненападении и провести мелиорационные работы…

— Варвара, это долгосрочный план, — сделал попытку оправдаться леший, — а вам надо всего лишь провести разведку.

— А что, свидетель скрывает оперативные данные? Пытать пробовали? — пять пар недоумённых глаз уставились на меня. Ясно, шутка не прошла. — Как описывает обстановку Мокри/ца? Тьфу, Мо/крица?

Из угла стали доноситься новые звуки, не то бульканье, не то хлюпанье в сопровождении скрипа.

— Она, шнява, в гроте окапалась, — прорычал водяной, — забросила вахту нагель, и только селёдку камбузила! А когда абордажем запахло, свистнула «аврал», а сама утекла сюда! Всю икру там бросила и теперь тут воет, что озеру кранцы!

Я с трудом переварила сказанное водяным.

— То есть, она бросила следить за подотчётным объектом, пустила всё на самотёк и, когда запахло жареным — сбежала? — перевела я речь Боцмана.

— Никто ничего в моём озере не жарил, — вдруг поведала нам русалка. Мы удивлённо уставились на неё. Под столь пристальным вниманием она чуть сникла, но добавила, — я просто слабая женщина. Взвалили на мои хрупкие плечи (да уж) непосильную ношу. Вы слишком многого от меня хотите.

— Слабая женщина? — удивлённо простонал Боцман. — А кто два рундука с добром в лёгкую прифордунил? Ты, клюз твою, выбленков этих гонять должна была! А ты что делала, я тебя спрашиваю!? — Русалка даже уменьшилась в размерах от ругани водяного, но молчала. — Ты ногти себе пилила! — Мокрица инстинктивно спрятала холёные ногти в кулачки. — Брови выдёргивала!!! Внешность свою совершенствовала!? — Всё больше и больше распалялся Боцман. У него даже пар из ушей пошёл.

— Папа, ты кипишь! — предупредила его Лукава.

— Бом-брам-стеньга-кофель-нагель!!! — выпалил водяной и замолчал, отдуваясь.

— Кто рыбу глушит? — обратилась я к толстой русалке. Что толку её сейчас ругать, дело уже сделано, теперь, главное, не упустить время, если оно ещё осталось.

— Глушили один раз, — промямлила русалка, — давно, в основном сети ставят.

— Кто?

— Да почти все.

— А кто сток пустил в озеро?

— Местный житель. Зовут его… Фермер.

— Фермер — не имя, а род занятий.

— Да? А я ещё подумала, местный, а имя иностранное! — удивилась Мокрица.

— Думала!!? — Снова взревел водяной. — Думать шнякам не положено! Ты должна была этого корсара в кренгельс свернуть, а ты…вместо этого ДУМАЛА!

— У него усадьба на холме, — русалка попыталась не обращать внимания на крики Боцмана. — Зажиточный!

— Так! Значит фермер. Один противник нам известен. Будем на месте проводить рекогносцировку! — я задумалась.

— Может не надо так кардинально? — напрягся леший.

— Всё будет нормально, Николай Николаевич! — успокоила я его. — Когда приступим?

— Завтра с утра. — Это было первое, что произнёс Рыська. Всё время он только загадочно улыбался.

— Добираться будем от меня?

— Нет. Лукава по водным проходам пойдёт, а я по шатуну доберусь. Есть там один.

— По шатуну?

— Да. По свободно перемещающемуся энергетическому проходу.

— А как его обнаружить?

— Да так же. Всё те же белые шары. Надо толь попасть!

— Ты попадёшь?

— Обижаешь!

— Беспокоюсь! Во сколько встречаемся?

— По-вашему, в семь.

Мне не очень улыбалось вскакивать в субботу в пять, чтобы добраться до этого Поганого озера, но… дело есть дело.

Рыська отправился провожать меня к створу.

— Если нам всё удастся, это озеро отойдёт Лукавее. Мокрица просто старая стала. Ей как раз Лукавино болото подойдёт.

— А что, её никто не контролировал?

— Бюрократизм у нас ещё не развит, — невесело усмехнулся он. — Хотя… в некоторых случаях…

— А как Баська поживает?

— Отлично! Хмара его опекает.

— Привет им передай.

— Ты, лучше сама приходи. Они очень рады будут. — Мне показалось, что Рыська немного смутился. А он добавил, — и мы…я тоже.

Повисла неловкая пауза. Рыська знал, что мы с Андреем…, ну, в общем… Но он сам исправил ситуацию.

— Вот, Андрей вернётся, и приходите. И ещё… Ты завтра меня не увидишь, но я буду рядом… вас охранять.

— Как не увижу?

— Так надо, Варя.

Мы уже миновали зал контроля и двигались по Перунову проходу. А вот и мой створ. «Пригласить Рыську к себе на чай?» — мелькнула шальная мысль.

— Мне пора, — Рыська развеял все мои сомнения. — Ничего не бойся завтра. Я…

— Ты будешь рядом, я поняла, Рыська. До завтра! — я шагнула домой.

Утро было хмурое, но день обещал быть солнечным. Я ехала по пустому городу в сторону злосчастного озера на своей машине. А машина у меня была…

Машина досталась мне в наследство от дяди, автослесаря от бога и, одновременно автогонщика — любителя. Называлась она Галатея. Дядя собрал её из такого количества разных машин, что определить её марку не смог даже он сам. Но вот кузов у Галатеи был от «Москвича 408»! (Без комментариев). Да ещё выкрашена она была в гадкий болотный (да простит меня Лукава) цвет. Спереди и сзади были приварены огромные хромированные бамперы, от чего машинка имела очень грозный вид. На переднем бампере крепились, кажется восемь фар, больше похожих на театральные софиты. В крыше был прозрачный люк, круглый… Подвеска была усилена, мотор имел зарубежно — спортивное происхождение, количество приборов не имело счёта. Салон вообще напоминал кабину летательного аппарата. И в центре этого авто-Франкенштейна восседала я. Когда-то это чудо самоавтопрома выдало меня замуж.

Ездить по городу на оттюнингованном «Москвиче» было верхом легкомыслия, особенно для меня. Я и пользовалась машиной в крайних случаях. На работу ездила на общественном транспорте или сослуживцы прихватывали — подбрасывали меня по возможности. Но один раз мне всё же пришлось поехать на работу на Галатее. Сейчас я даже не помню причины этого неосмотрительного поступка. Когда я парковалась, то та половина офиса, окна которого выходили на эту улицу, облепили окна, и потом весь день обсуждала с менее удачливой половиной, не увидевшей прибытия инопланетного корабля, столь знаменательное событие. Дежурной шуткой стало выражение: «Оказывается, инопланетяне уже среди нас!» Но это было полбеды! На чудо-машину клюнул сотрудник соседней фирмы, Леонид Матвеев. И начал обхаживать…не машину, меня, но, ради неё! Не искушённая в людском коварстве, я как-то неожиданно оказалась замужем за этим субъектом, которому до меня не было никакого дела. Зато он получил полный доступ к Галатее. Любимым его занятием стало гоняться наперегонки с новенькими иномарками. Скоро в городе практически не осталось автолюбителей, не узнающих машинку по выдающимся формам. Покуковав замужем несколько месяцев, я подала на развод. Лёнечка не протестовал, но хотел отобрать у меня дядино наследство. По закону не удалось, ибо до свадьбы получено. Тогда он снова пустил в ход своё обаяние, но теперь я уже была учёная. Следом пошли предложения о выкупе за очень неплохие деньги и угрозы угона. На угрозы я не реагировала. Угнать столь приметную машину, а потом держать её в гараже — не имело смысла. Значит, её можно получить только законным путём, но я упёрлась! Пережила дюжину скандалов, и Галатея осталась со мной.

И вот теперь, я втопила педаль и гнала свое авто-чудо к озеру Пречистому. На месте я была даже раньше обозначенного срока. Рыбаки уже оккупировали водное пространство. Я пристроила машину у камышей.

— Надо же, с удочками сидят! — поразилась я. — Шифруются!

— У половины — сети! — раздался голос Лукавы из камышей. — Варя, у тебя нож или ножницы есть?

— Зачем?

— Сети резать.

— Не боишься?

— Ещё чего!

— Сейчас поищу.

Я пошла рыться в содержимом бардачка и багажника. Лукава нырнула в воду. Ни всплеска, ни кругов на воде… В боковом кармане сыскался хороший охотничий нож в кожаном чехле. Я прихватила его и отправилась на сухопутную разведку. На противоположном берегу расположилось какое-то приземистое строение, а к воде вели добротные мостки. Раньше этого не было. Я пошла в ту сторону. Берег, местами был топким, местами — изрытый колёсами машин, так что я с грехом пополам добралась до намеченной цели. Домик был сооружён из старого вагончика, на двери висела табличка: «Инспектор рыбоохраны И.В.Грозный».

— Что же ты, господин И.В.Грозный допускаешь безобразия на вверенном объекте? — подумала я. — Или попался такой же трудоголик, как Мокрица? Не видно, что-то грозного инспектора!

Я спустилась к мосткам.

— Нашла? — раздался голос Лукавы из-под настила.

— Нашла, держи. — Я незаметно сунула нож в щель между досками.

— Жди здесь.

— Угу. Ты Рыську видела? — запоздало поинтересовалась я.

— В кустах чернотала сидит. Да не туда смотришь, левее. Вон там.

— Ничего не вижу.

— Вот и разглядывай пока, а я поплыла.

И опять, ни звука. Я не заметила, хвост у неё рыбий появился или нет? В ожидании её возвращения я с наслаждением растянулась на досках мостка и занялась созерцанием мира. На противоположном берегу колыхался буйно разросшийся камыш. За ним начинался берёзовый лесок. Когда-то там водились лисички. Я сглотнула набежавшую слюну, представив себе сковороду жареных в сметане лисичек.

— Так загар не прилипнет, — нарушил мой покой чей-то баритон. Надо мной возвышался мужчина в камуфляжной форме и резиновых сапогах.

— Ко мне — прилипнет. — Я недовольно поднялась. Мужчина трансформировался в молодого русоволосого парня с юношеским румянцем на щеках.

— Странное место Вы выбрали для отдыха.

— Почему? Природа! Вода! Самое замечательное место для принятия солнечных ванн и релаксации.

— Вы шутите?

— Нет. Какие тут шутки! Я загораю, а подруга купается.

— Что? Она с ума сошла!?

— А что, здесь нельзя купаться? Таблички вроде нет!

— Таблички нет, а опасность есть!

— Какая? — Я подозрительно посмотрела на него.

— Сети, — нехотя признался парень.

— А куда ваш инспектор смотрит?

— Смотрю вот. А что я сделать могу?

— Так Вы — Грозный?

— Я.

— Иван…

— Игорь Витальевич. — Парень нахмурился и хотел пойти прочь. В мои планы это не входило.

— Эй, Игорь Витальевич, постойте! Я Вас понимаю.

— Что понимаете? — нехотя отозвался он.

— То, что Вас с детства все, кто ни попадя, дразнят Иваном Васильевичем.

— Ну и что?

— А меня Варварой зовут.

— Варвара — краса… — догадался парень.

— Вот-вот!

— Понятно! — он просиял так, будто я ему великую радость сообщила. Уходить он явно раздумал. Я решила не упускать предоставленный шанс, но не прямо в лоб.

— А что, правда моей подруге угрожает опасность?

— Сетей много, некоторые затоплены, может не выпутаться, — с горечью признался инспектор.

— Кто-то запутывался? — Я с ужасом вспомнила слова лешего про трупы.

— Пока нет, но опасность есть!

Я облегчённо вздохнула.

— Подруге это не грозит. Она чемпионка по нырянию.

— Правда?

— Истинная!

— А как её зовут?

— Лук… Лукерья, — сходу выпалила я.

— Лукерья? Вот ей, наверное, в детстве досталось!? — посочувствовал Игорь русалке.

— Досталось, — подтвердила я, имея ввиду совсем другое, а именно её мшарное болотце.

— Досталось. Чего досталось? — Из воды вынырнула Лукава с охапкой порезанных сетей. Она деловито вытащила их на берег, и только тут заметила, что я не одна. — Ой! — Она плюхнулась в воду. Ну, наконец-то у неё получилось со всплеском.

— Это и есть Ваша подруга? — парень зачарованно смотрел на русалку.

— Она! — Тут до меня дошло, что Лукава — голая! О купальнике я не подумала, а русалка и подавно. — Нудистка, — попыталась я выкрутиться.

— Здорово! — восхитился Игорь Витальевич.

Ничего не понимающая русалка переводила недоумённый взгляд с парня на меня и обратно. На такой случай мы с ней ни о чём не договаривались. Видно было, что она пытается придумать отговорку, но процесс забуксовал. Я решила вмешаться.

— Вот видите, Игорь Витальевич, сети ей не страшны. Она плавает как русалка, за что и получила своё прозвище.

Я вешала инспектору лапшу и, одновременно, правым глазом сигнализировала Лукавее поддержать мою выдумку. Наконец она поняла мои подмигивания и выдавила из себя.

— Здрасьте! Русалка.

Парень в ответ только восхищённо молчал.

— Ну, я пойду, ещё поплаваю, — робко предложила Лукава. Под радостное кивание закамуфлированного балваничика она скрылась в глубине.

Я ещё несколько минут подождала, когда инспектором отомрёт. Такого столбняка я не разу не наблюдала. Радостно распахнутые глаза в купе с блаженной улыбкой создавали стойкую картину душевного потрясения.

— И что делать дальше? — стала я размышлять. — Как спровадить этого кретина? Добровольно он не уйдёт. Сослаться на стеснительность Лукавы — не выйдет! Надо же было записать её в нудистки! Думай, Варвара, думай!… Так, плавать она может и голая, но сейчас ещё прохладно. Значит, нужно её укутать в полотенце! А где взять полотенце?… Рыська!

Я раздумывала, сказать инспектору, что пойду, погуляю или пусть сам из транса выходит. Решила предоставить ему свободу действия и направилась к кустам чернотала.

— Рыська, ты здесь? — обратилась я к кустам, потому что парня всё равно не заметила.

— Здесь, — отозвались кусты.

— А шатун далеко?

— Рядом.

— А ты можешь в мою квартиру… сбегать…сходить…переместиться?

— Минут десять надо.

— Тогда, переместись, пожалуйста. Возьми большое полотенце в ванной. Лукаву завернуть, — решила я сразу предупредить вопрос. — Мы с инспектором рыбоохраны познакомились, вон стоит на мостках под впечатлением, а она — голая. Ну, так сделаешь?

— Уже бегу, — лишь кусты легонько качнулись.

— Лукава! Лукава! — на всякий случай позвала я русалку, но она не отозвалась. — Сети режет!

Минут через пять кусты зашевелились, и к моим ногам упал свёрток. Мне показалось, что я заметила кошачью лапу. Очень большую кошачью лапу.

— Рыська, это не моё полотенце!

— Конечно не твоё. Зачем ходить за твоим, если моё ближе.

— А-а-а! Я об этом не подумала. А оно…

— Чистое! Не волнуйся.

— Ага! Спасибо! Я пошла.

— Варя, — раздался от воды голос Лукавы, — там, на мостках, это кто?

— Инспектор рыбоохраны, Игорь Витальевич Грозный. Он может нам пригодиться.

— Симпатичный! — призналась русалка. Кусты радостно хрюкнули. — А как ты ему меня представила?

— Чемпионкой по нырянию.

— Справедливо, — подтвердила она. — А зачем про русалку призналась?

— Это вроде как прозвище, а не…род занятий.

— Прозвище? А что, имя нельзя было назвать?

— У людей нет имени — Лукава.

— Придумала бы другое.

— Я и придумала!… Лукерья.

Кусты мелко дрожали и всхлипывали.

— Рыська! Прекрати! — крикнули мы кустам хором.

— Не могу, — простонали кусты. — Я пришёл оберегать вас от врагов, а надо — от поклонников!

— Сейчас я вылезу и накостыляю тебе, мерзкий зубоскал! — разозлилась Лукава.

— Дома накостыляешь, — остановила я разгневанную русалку. — Я сейчас вернусь туда, потом ты подплывай. Вынырнешь с моей стороны, завернёшься в полотенце.

— Зачем? — удивилась она.

— Затем, что в этой местности — нудистка, большая редкость! Вся округа сбежится на тебя поглазеть! Тем более, есть на что!

Звуки из кустов не поддавались классификации. По-моему Рыська там икал. Рассерженная русалка скрылась в воде.

— Тебе, Рыська, дома лучше ей пару дней не попадаться на глаза, — посоветовала я напоследок зарослям чернотала.

В ответ только хрюкнуло.

К моему возвращению столбняк у Игоря Витальевича прошёл. Он уже мог разговаривать и нормально реагировать на вопросы.

— Вы что-то задумались, — обратилась я к инспектору.

— Я? А, да! Она скоро вернётся?

— Не знаю. Наплавается, тогда вернётся. Она долго может плавать!

— Красивая девушка!

— Вся в папу, — поделилась я своими наблюдениями, усаживаясь на мостки.

— А кто у неё папа?

— Боцман! — и чего это я позволяю ему добывать из меня информацию, надо наоборот. — С сетями что делать будете? — я кивнула в сторону кучи Лукавиной добычи.

— Сжечь бы надо! А то растащат.

— Браконьеры?

— Да тут, почитай, все жители — браконьеры! — горестно сказал инспектор.

— Может, вам помочь?

— Что Вы можете?

— Мне кажется, эта куча говорит о том, что кое-что можем!

— Ну, порежете все сети, они новые заведут! Лодку мою утопили!

— Лодку? Где?

— Да разве я знаю! Ночью топили. Сволочи! — парень почти плакал. — А начальство говорит: «Сам не досмотрел, сам и выпутывайся!»

— Строгое начальство! А вот и Лу… — я осеклась.

Парень забыл о своём горе и сам чуть не полез в воду. Я подала русалке полотенце. Инспектор немного огорчился. Не всё коту масленица! Лукава вытащила на берег ещё один тюк рыбацких сетей.

— Больше половины порезала, — сообщила она, — рыбы мало. Рухляди на дне полно.

— Лодку не видела?

Мы с ней свободно переговаривались, не опасаясь инспектора. У того начался рецидив столбняка.

— Почти у берега есть что-то похожее.

— Это может быть лодка Игоря. Браконьеры затопили.

— Да-а-а? — задохнулась от возмущения Лукава. — Вечером достану! Сюрприз будет!

— Что ещё плохого? Трубу нашла?

— Вон, видишь, небольшой обрывчик на той стороне? — она указала на глинистый берег на восточной стороне озера. В том месте раньше был трамплинчик для прыжков. Глубина у берега там уже метра два.

— Вижу.

— Левее — овражек. Ручеёк в озеро втекает. Вот этим овражком злодей и воспользовался!

— Давай заткнём трубу!

— Давай! А чем?

— Игорь Витальевич, — обратилась я к инспектору. — Да приходи же ты в нормальное состояние! Ценитель красоты! — взгляд парня немного прояснился. — У Вас мешок из-под картошки есть?

— Мешок? — какая работа мысли отразилась на его лице! — Мешок есть! А зачем?

— Пробку сделать.

— Пробку… Какую пробку?

— Труба прохудилась. Надо заделать.

— Мешком?

— Мешком с глиной.

— Трубу?

— Умственные способности на уровне питекантропа! — я начала злиться.

— Может он такой с рождения, бедненький! — пожалела парня русалка.

— Нет, Лукава! Это твоё триумфальное всплытие его сразило! До того он нормально функционировал!

— Может, его поцеловать? — предложила она. — Как в сказках? Он и очнётся!

— От твоего поцелуя он кому впадёт! От счастья! Ты лучше иди опять в озеро, а я тут попытаюсь его растормошить и добыть у него мешок.

— Лады! Я пошла.

— Полотенце сними.

— А?

— Полотенце, говорю, отдай!

Лукава скинула полотенце и нырнула в воду. Нет! Всё-таки ныряет она — залюбуешься!

— Нимфа! — подал голос инспектор и направился в воду вслед за русалкой.

— Куда? — я ухватила его за рубашку. — А мешок?

— А, да. Сейчас. Мешок…

Кляп для трубы получился замечательный. А вот запах въелся основательно. Мы с Лукавой отмывались в зарослях камыша, подальше от глаз инспектора.

— Я пещеру Мокрицы посмотрела. Уютная.

— Лукава, а зимой вы как! — задала я мучавший меня вопрос.

— Кто-то на юг перебирается, кто-то спит. Кто постарше, те больше спят.

— А ты?

— В Порубежье есть горячий источник. Но, иногда я на юг путешествую. Не люблю спать!

— А я люблю.

— Вот и поезжай домой! Зеваешь, как левиафан! Трёх комаров уже съела.

— Что?

— Ладно, двух.

— Лукава!

— Поезжай уже!

Ехать домой мне не хотелось. Я вспомнила про рощицу на дальнем берегу, перегнала туда машину и решила переночевать там. Спальное место в машине получалось шикарное, дядя позаботился и об этом. Я разложила сиденья, извлекла из багажника небольшую подушку и плед, и с наслаждением растянулась на ложе. Бутерброды и чай из термоса окончательно довершили картину уюта.

Утром обстановка резко обострилась. Сначала мы ничего не заподозрили, хотя на озере почти не было рыбаков. Всего несколько лодок, примерно столько же рыбаков по берегам. Вчера народу было в несколько раз больше. Лукава выполнила своё обещание и вытащила лодку Грозного на берег.

— Камней накидали и затопили. Хорошо ещё, что не продырявили!

— Ты где такой наряд откапала?

Лукава соорудила себе одежду из куска ткани, закутавшись в него наподобие индийского сари.

— В запасах Мокрицы порылась. У неё там чего только нет! И где она это раздобыла?

— Тебе идёт.

Русалка на самом деле выглядела очень симпатично. Да ещё в волосы приколола водяную лилию. Не иначе, для Игоря Витальевича расстаралась.

Мы вычерпывали воду из лодки инспектора, тихо переговариваясь, и не заметили, как оказались в окружении неприятеля. Со стороны озера приплыли семь человек, с берега отрезали путь к отступлению ещё четверо. Когда мы их наконец заметили, ретироваться было уже поздно. Дюжина угрюмых мужских лиц не предвещала нам ничего хорошего. Я оценила обстановку и… не испытала никакого страха. После битвы: одна с сотней разъярённых джиннов… В десять раз меньший отряд рыбаков, вооружённых удочками и вёслами для нас двоих — плёвое дело! Мужики, увидев, что их численное превосходство не производит на нас должного впечатления, ещё теснее сжали блокаду. Я посмотрела на Лукаву. Страха она тоже не испытывала, скорее любопытство.

— Вы, девушки, лезете не в своё дело! — начал здоровый дядька, стоящий на мостках вблизи берега. — Вам лучше купаться в другом месте!

Мерзкая ухмылка делала его похожим на гоблина. (На самом деле я не знаю, как выглядит гоблин, но ассоциация была именно с гоблином.)

— Мы при исполнении! — не моргнув глазом, сообщила я собравшимся. — Так что, здесь мы будем оставаться столько, сколько понадобиться!

— При каком исполнении? — удивился Гоблин. — У нас уже есть инспектор рыбоохраны, он нас вполне устраивает!

— А мы — не рыбоохрана.

— А чё тогда? Грин Пис что ли? — съязвил молодой, прыщавый рыбачёк на резиновой лодке.

— Мы «Пепукс»! — Безапелляционно заявила я. Лицо Лукавы вытянулось от удивления, но она не проронила ни слова, а я пояснила: — Природоохранный европейский патруль ударных консолидированных сил!

— Чё-ё-ё!!? — не понял прыщавый.

— Патруль европейский! — объяснил ему, а за одно и всем остальным Гоблин. — А документы у вас есть? Удостоверения?

— Нет! — сказала я как можно жёстче. — Но наличие или отсутствие удостоверения…

— А раз нет, — перебил меня Гоблин, — так и убирайтесь отсюда подобру — поздорову!

— А если мы не уберёмся? — нагло спросила Лукава.

— Уберётесь! — он наставил на меня двустволку. — Озеро то глубокое. И омуты имеются.

Ситуация принимала трагический оборот. Угроза физической расправы была вполне реальна. Неожиданно, из прибрежных камышей в сторону Гоблина метнулась огромная кошка, сильным ударом опрокинув его на спину. Увидев у своего лица оскаленною рысью морду, мужик от страха нажал на курки. Громыхнул выстрел.

— Рыська, — догадалась я, — охранник хвостатый!

— А-а-а! — раздался вопль прыщавого, слившийся с шипением воздуха из продырявленной лодки.

— Михалыч, ты что!!? — заорали мужики.

— Да это соль! — стал оправдываться стрелок. Рыська отпустил его, но с мостков не уходил.

Опешившие от случившегося, мужики сразу потеряли свой боевой настрой. Двое бросились к раненому в полузатопленной посудине. Заряд крупной соли задел бедро парня и борт его лодки. К лежащему Михалычу не стремился ни кто, опасливо поглядывая на крупную рысь.

— А вот и наше удостоверение! — указала я на Рыську. — Ещё вопросы есть?

— Девушка! Уберите её, пожалуйста, — буквально взмолился, распростёртый на мостках, Гоблин.

— Спасибо, Рыська. Ты свободен.

Рысь по-человечески кивнула головой и, гордо задрав куцый хвост, прошествовала в заросли камыша. А я заметила, что по просёлочной дороге к нам бежит Игорь Витальевич. Добежав до нас, он без сил опустился рядом с Михалычем и попробовал что-то сказать, но не смог.

— Отдыхиваться долго будет, слабак! — оценила я состояние инспектора. Потом обвела взглядом акваторию и обратилась к собравшимся:

— Значит так! Вы все убедились, что с нами шутки плохи! С этого дня инспектор нашей фирмы под кодовым именем «Русалка», — я указала на Лукаву, — вступает в должность. Она будет осуществлять охрану данного водного объекта. Сети и другие запрещённые орудия лова оставьте в прошлом! — вещала я металлическим тоном. — Задумаете глушить рыбу, получите ответный удар в тротиловом эквиваленте! На это мы имеем лицензию. Так что — копайте червей, господа!

Я победоносно обвела аудиторию испепеляющим (надеюсь) взглядом. Мужики были мрачнее тучи. Лукава светилась от радости. Грозный был в восторге. Я решила его добить.

— Игорь Витальевич, можете повесить табличку, что данное водохранилище находится под охраной «ПЕПУКСа»!

— Ага! — было видно, что он ничего не понял, но готов выполнить всё что угодно.

Рыбаки удалились, унося с поля боя раненых (прыщавого и его резиновую посудину). Мы с Лукавой преподнесли инспектору его утопленную лодку. Сегодня реакция Игоря на Лукаву была более адекватной, он даже мог выражать свои мысли. Сначала он раз пятьдесят поблагодарил за лодку, потом сделал в два раза больше комплиментов. В основном комплименты предназначались Лукавее, от чего та вспыхивала и ещё больше хорошела, но перепадало и мне. Потом он долго восхищался нашими действиями, и, в конце концов, рассказал нам, что предшествовало утреннему происшествию.

Наше присутствие вчера на озере не осталось незамеченным. Рыбаки заметили двух девиц, крутившихся около инспектора. Вроде, парень и две девушки — ничего особенного, но девушки вели себя странно. Одна не вылезала целый день из озера, вторая, явно с какой-то целью, ходила по прибрежным кустам. В довершении, почти у всех рыбаков оказались отрезанными сети. На разведку отправили Михалыча, как самого опытного. Но инспектор ему ничего не смог пояснить. Девушки как девушки. Одна ныряет, подруга — загорает. Но Михалыч был тёртый калач. Он заметил груду порезанных сетей и решил сам поговорить с нахальными девицами. На подмогу он взял с собой несколько мужиков. Ну, а как же? На двух девушек надо брать не меньше десятка помощников. Разговор «по душам» они триумфально осуществили утром. А инспектора, что бы не мешал, они ещё ночью забаррикадировали в его собственном доме.

— Я думаю, они побояться в ближайшее время браконьерничать, — я мысленно вычеркнула первый пункт плана из списка.

Тут моё внимание привлёк мужчина, вышедший из кустов. Яростная жестикуляция свидетельствовала о не менее яростной ругани, пока, правда, не слышимой.

— Лукава, гляди, папаня твой явился.

— Зачем это? — она оглянулась в сторону приближающегося водяного.

— Так Вас Лукавой зовут? — обрадовался инспектор.

— Ну да, Лукава. Но это — тайна! — Она кокетливо похлопала ресничками, не обращая внимания на доносившуюся уже ругань.

— А это Ваш папа? — опасливо поинтересовался Игорь.

— Он.

Хмурый вид русалки никак не вязался с образом, который рисовался при представлении картины радостной встречи отца с дочерью. Мрачная русалка и сквернословящий водяной.

Боцман протопал по мосткам и сходу выдал:

— Какая барракуда посмела стрелять в мою дочь? — почему-то обратился он к парню.

— Папа, в меня никто не стрелял!

— Как это, блинд, не стрелял? Мне Рыська всё рассказал! — пыхтел водяной.

— Рыська, предатель! — я чуть не задохнулась от возмущения.

— Не предатель, — вступилась за того Лукава, — просто он слово дал, докладывать обо всех происшествиях.

— Не заступайся за него!

— Это что за сухопутный шкет?

— А кто Ваш папа?

— Рыська не виноват!

Мы выпалили это хором и одновременно замолчали.

— Давайте по порядку, — я обратилась к водяному, — начинайте Вы.

— Что здесь произошло? — успокаиваясь, сказал Боцман.

— Мы приструнили браконьеров! — гордо заявила русалка. — Познакомились с инспектором рыбоохраны, Грозным Игорем Витальевичем.

— Ну, и где он? — посмотрел по сторонам водяной.

— Кто?

— Инспектор.

— Вот, — Лукава подтолкнула Игоря к папаше.

— Это инспектор? — разочарованно протянул Боцман. — Молод что-то!

— Папа!

— Ну, хорошо! Что с браконьерами разобрались — молодцы! А что со стоком? — проигнорировал тот инспектора.

— Пока заткнули пробкой.

— Заткнули? — удивился Игорь. — Чем?

— Мешком с глиной. — Лукава подозрительно на него посмотрела. — Сам же мешок вчера давал.

— А-а-а! Круто! Я бы не додумался! — Лукава получила очередной восхищённый взгляд, и ответила тем же.

— Да, — нарушил их идиллию Боцман, — пробка, это не надолго. Надо искоренять причину, кофель-нагель! Эх! Тряхну стариной! Где тут живёт фермер? — обратился он к Игорю.

— На холме. Я могу проводить.

— Проводи.

— И я с вами. — Я решила посмотреть, как трясёт стариной водяной. — Лукава, ты с нами?

— Нет, я в озеро!

Она уже явно чувствовала себя хозяйкой. Да и наличие Игоря Витальевича не оставляло шансов на возвращение Мокрицы.

Дом фермера напоминал старинный особняк, обнесённый крепким забором. Кирпичный, двухэтажный, с террасой и балконом. Даже кое-какие архитектурные излишества присутствовали в виде фальш-колонн и безвкусной лепнины. Вдоль фасада были высажены чахлые кустики туи и можжевельника.

— А хозяин то с претензиями! — удивилась я запросам Рокфеллера местного пошиба.

— Откуда у этого шняки столько нечистот? — водяной явно не оценил художественных потуг фермера. Скорее всего, он их просто не заметил. Он пришёл сюда по делу и делом этим занялся.

— Коровы, свиньи, — пояснил инспектор.

— Свиньи?… — лицо Боцмана побагровело, на шее вздулись вены, глаза полезли из орбит. Я еле сдерживалась, что бы не хихикнуть. Уж больно он сейчас походил на мороженого морского окуня. — Пойду один! — скомандовал Боцман.

— Из-за забора посмотрим, — предложила я Игорю, не став перечить водяному.

Мы спрятались в кустах сирени. Оттуда открывался вид на просторный двор с цветником и стрижеными кустиками. Сетка-рабица отделяла двор от птичника, а за птичником явно просматривался коровник.

— Буржуй! — зло сказал Игорь. — Кровопийца!

Я мысленно поддержала его в праведном гневе, стараясь не упустить из вида водяного.

Боцман вошёл в ворота. Огромный цепной пёс, заскулив, спрятался в будку, даже не начав лаять. Водяной остановился посредине огромного двора, деловито обозревая окрестности. Наконец гостя заметили, и на крыльце появился хозяин — мужчина лет пятидесяти, крепкий, лысый, с хитрыми маленькими глазками и, по-бульдожьи, свисающими щёками.

— Чё надо? — сонно спросил хозяин.

— Это Вы мне? — с аристократической гордостью отозвался гость. Оказывается, водяной может быть вежливым.

— Тебе, — сплюнул фермер и смерил Боцмана оценивающим взглядом.

— Осматриваюсь.

— На кой…?

— Пришвартоваться хочу!

— Чё-ё? — тон хозяина становился всё неприветливее.

— Купить себе недвижимость хочу. Вот и присматриваю.

— Я не продаю, — фермер посчитал разговор оконченным и повернулся, что бы уйти.

— Ой, ли уж? — подпустил ехидства гость.

— Надо же, — восхитилась я, — уже три минуты разговаривает и не ругается.

— Не продаю, тебе сказал! — начал злиться фермер.

— А мне твоя хибара подходит! — дружелюбно ответил водяной.

— Хибара!? — лицо фермера пошло пятнами. — Пошёл отсюда! Сейчас собаку спущу!

— Собаку? Эту что ли? — он похлопал по ноге, и хозяйский пёс радостно подбежал к нему, помахивая хвостом.

Фермер дёрнулся к двери.

— За ружьём побежал?

— Имею право! — огрызнулся фермер. — Это моя собственность!

— А что ещё твоя собственность? — тон водяного сменился с дружелюбного на прокурорский. — Озеро, тоже твоя собственность? Бом-брам-стеньга!

— Озеро? — удивился фермер.

— Озеро! В которое ты, гальюнный червь, сток свой вонючий пустил!

— Ничего я не пускал! — лицо фермера стало пунцовым, щёки тряслись. — Докажи!

— Доказать? — зло улыбнулся водяной.

— Да! — не знал несчастный скотовладелец, с кем связывается, иначе бухнулся бы в ноги к гостю и стал слёзно умолять не лишать его, кровью и потом, нажитого добра. Нет, не знал. Вместо этого он решил защитить свои законные, как он считал, права.

— Ты точно этого хочешь? — продолжал допытываться Боцман. Собственно, ответ он и так знал, просто, таким образом, он провоцировал хозяин, а себя вводил в раж.

— Хочу, хочу! — фермер легко поддался на провокацию и трясся уже весь.

— Пеняй на себя!

— Давай! Доказывай!

Они кричали и сверлили друг друга глазами так, что даже пёс задом отполз к себе в будку. Фермер, как петух наскакивал на, превосходящего его по габаритам, водяного, наивно полагая, что дома стены помогают. Боцман же ухмыльнулся, задумчиво посмотрел себе под ноги, наклонился и…с силой ткнул пальцем в землю. Фонтан вонючей жидкости взметнулся в небо. Водяной предусмотрительно занял удалённую позицию (прыткий, однако), с гордостью наблюдая за происходящим безобразием. Струя нечистот заливала ухоженный двор, подчиняясь порывам ветра. Лицо хозяина приобрело синюшный оттенок. Ущерб, наносимый его собственности его же собственностью, увеличивался с каждой минутой, а он ничего не мог сделать. Мне показалось, что надо вызывать скорую. Но, вскоре фонтан нечистот сошёл на нет. Навозная жижа, залившая двор, радовала взгляд. Ведь вся эта гадость должна была раствориться в озере.

— Доказал? — сурово поинтересовался водяной у поверженного фермера. Ответа не последовало. — Если ты, фордун, ещё раз устроишь из общественного водоёма свой гальюн, это чудо я тебе повторю снова! Бом — брамсель!

Удовлетворённый своими действиями, боцман удалился, оставив полуживого хозяина подсчитывать убытки.

— Ну, как? — поинтересовался он у нас, когда мы выбрались из сирени.

— Высший пилотаж! — я искренне выказала своё восхищение водяному. — Десять минут и наглый загрязнитель отмщён!

— А как вы это сделали? — поинтересовался парень.

— Что сделал? — по началу не понял Боцман.

— Трубу нашли. И пальцем?!…

— Так я же… Варвара, он знает, кто я?

— Нет.

— А кто Лукава?

— Нет.

— Ясно. Это моя профессиональная тайна. Понял?

— Понял!

В приподнятом настроении мы вернулись к озеру.

Инспектор приступил к восстановительным лодочным работам. А мы, втроём держали совет с другой стороны мостков.

— Два пункта нами выполнены, — подытожила я, — осталась только охранная зона. Что делать будем?

— Вы тут без меня дальше управляйтесь, — почему-то стал отлынивать водяной. — Охранная зона, она того… — Чего «того» он не пояснил, а быстренько скрылся в прибрежных кустах. Даже «до свидания» не сказал.

— Лукава, что это он так быстро ушёл? — я не поняла поступка водяного.

— Хвалиться пошёл! Он теперь, пока всем дома про свой подвиг не расскажет, не успокоится.

— Да ты что? Правда?

— Чего мне врать, — даже обиделась русалка, — он своими побасёнками в Порубежье всем уши прожужжал!

— Какой он славолюбивый, однако!

— Какой уж есть! У нас не больно подвиг совершишь! Тишь да благодать!

— Да уж, тишь! — я намекнула на недавние события.

— Просто тебе везёт!

— Везёт? — я задохнулась от возмущения. — Ты это называешь везением?

— Ты не понимаешь! — Лукава огорчённо потупилась. — Это здесь, у вас много приключений!

— Угу! — я хотела объяснить этой, из сказки, выпавшей девушке, что эти самые «приключения» в этом мире могут закончиться очень плачевно. И, может, не так уж виновата Мокрица в столь ужасающем состоянии озера. Но, у меня родилась гениальная идея. — Вот тебе ещё одно приключение. Поговори с Игорем, пусть похлопочет на счёт охранной зоны.

— Чем мотивировать?

— Какие ты слова знаешь!… - удивилась я начитанности русалки. — Мотивируй отсутствием рыбы, восстановлением популяции.

— Хорошо.

Лукава ушла к инспектору. Они несколько минут поговорили, в конце — достаточно оживлённо. Похоже, желаемого она не достигла. Разозлённая русалка прошла мимо меня по мосткам.

— Лукава…

— Пойду, утоплюсь! — она солдатиком плюхнулась в воду.

Я умастилась на досках и посмотрела, как она уселась на дне, ну точно, как я у её мшарного болотца. Что ж, пусть посидит, подумает. Глядишь, мысли какие умные течением нанесёт.

— Где Лукава? — раздался сзади меня голос инспектора.

— Утопилась.

— Вы же сказали, что она чемпион по нырянию, — не поверил мне парень.

— Чемпион, — подтвердила я. — Но она специально утопилась, с горя!

— И Вы об этом так спокойно говорите? — он всё ещё оставался спокойным, но стал смотреть на меня с недоверием.

— А что мне остаётся делать? — я грустно потупила печальные очи.

— Не надо меня обманывать!… Я, правда, не могу организовать здесь охранную хону.

— А Вы пробовали? — оживилась я.

— Нет. Но…

— Не пробовали! Но уже сдались!

— Я…

— Вы — слабак! — заклеймила я его позором.

— Но… — голос его задрожал. — Лукава тоже так считает?

— Какая разница, что думает утопленница? — я постаралась придать своему голосу как можно больше безразличия.

— Что Вы всё — утопленница, да утопленница!?

— Не верите, посмотрите в воду. Вон она на дне сидит.

Парень с удивлением уставился на меня, потом присел рядом, недоверчиво заглянул в озеро и… без звука упал в воду. Он вытащил Лукаву на мостки, пришлось ему помочь. Притворщица изобразила посмертную муку на лице, я чуть даже сама не поверила. Игорь принялся делать ей искусственное дыхание, но не очень профессионально. Лукава, как он не старался, «не приходила в себя».

— Что же я наделал! — простонал он и с надеждой посмотрел на меня. — Может ещё можно её спасти?

— Спасти меня может только охранная зона, — спокойно произнесла утопленница. — Иначе я к тебе по ночам являться буду! И дико вы-ы-ыть!

Парень беспомощно глотал ртом воздух. Шоковая терапия — вещь непредсказуемая!

— Игорь Витальевич, я же Вам сказала — она чемпион по нырянию, — попыталась я реабилитироваться.

— Но… но она там… так долго… просидела! — заикаясь, но всё таки вразумительно, отозвался несчастный инспектор.

Лукава поднялась, и требовательно посмотрела на своего спасителя. Я встала и пошла прочь. Пусть сами выясняют отношения. А я хочу домой. Хоть половину воскресения проведу скучно, лёжа на своём диване.

Через неделю, возвращаясь домой, в своём дворе я встретила Грозного. Точнее, он меня встретил. Ещё точнее — они меня встретили, инспектор и Май. Игорь Витальевич был при параде, в джинсах, светлой рубашке и с букетом гладиолусов. Когда он увидел меня, то попытался спрятать букет за спину, от чего стал похож на павлина. Я постаралась не рассмеяться. А вот Андрей, стоящий за спиной инспектора, веселился во всю.

— Привет, Варь! — он чмокнул меня и шепнул на ухо, — занятный тип, где вы его откопали?

Я укоризненно посмотрела на него.

— Влюбился парень. Каждый на это реагирует по-своему. — Я отстранилась от обнимающего меня Андрея и обратилась к гостю. — Здравствуйте, Игорь Витальевич! Я абсолютно не ожидала Вас увидеть!

— Варя! — бросился тот ко мне с таким молящим выражением, что я даже напугалась. — Только Вы можете мне помочь! Лукава пропала!

— Как пропала? — я сначала ничего не поняла, потом успокоилась. Уж, если что и случилось бы, наверняка мне бы сообщили…

— Она не появляется на берегу! — на лице инспектора отразилось такое горе, что первым порывом было утешить, успокоить его. Но я сдержалась. Были на это причины.

— Ну и что?

— Я знаю, кто она! — сообщил он шёпотом.

— Да? — его признание поставило меня в тупик. Что конкретно он знает? Правду или очередную легенду ему навешала на уши Лукава?

— Русалка! — продолжал Игорь.

— Мы Вам об этом сразу сказали, — я сделал попытку убедить его в нашей искренности.

— Конечно! Но… Я знаю, что она настоящая русалка.

— Так! — Я оглядела двор. Место для такой беседы не совсем подходящее. — Идёмте домой.

Я направилась к подъезду. Не хватало ещё эти разговоры вести на улице. Андрей всё ещё улыбался. Я ему строила грозные физиономии, но он только больше веселился. В квартире Грозный всё-таки решился вручить мне букет. Симпатичный такой букетик из жёлтых, оранжевых и красных цветов. Очень жизнерадостно! Я быстренько накрывала на стол, все с работы, голодные…, не забывая задавать вопросы гостю.

— Как Вы меня нашли?

— У меня приятель в органах…по базе пробил…

— Как это? — я шинковала салат, а колбасу поручила Андрею.

— Я ему сообщил Ваше имя и возраст.

— Возраст? — я не особо волновалась за свой возраст, но всё же…

— Приблизительно, — он смутился, — от двадцати двух до… тридцати.

— Тридцати? — удивлённо произнёс Андрей. — Я бы на твоём месте, Варя, обиделся!

— На всякий случай! — румянец инспектора отвоевал себе большую часть лица.

— И много в нашем городе Варвар? — интерес у меня был чисто информационный.

— Двадцать семь, — поделился сведениями Грозный, — четверо отпали сразу.

— Это как отпали? — решила уточнить я, разливая чай по чашкам.

— Одна девушка — знакомой моего приятеля оказалась, вторая на телевидении работает, вы её наверное тоже знаете, она прогноз погоды ведёт.

— Брюнетка! Голос у неё ещё такой…скрипучий, — догадался Андрей.

— Она. Ещё одна в местах заключения.

— Где? — не поняла я.

— В тюрьме. А ещё одна… ну, она тоже отпала.

— Почему? — во мне заговорил классовый интерес.

— Ну, отпала и всё! — Игорь явно не собирался сообщать мне причину, но у меня самой появились кое-какие соображения.

— Хорошо! Значит, Вы решили объехать остальных? — применила я логику.

— Да!

— И сколько уже успели?

— Вы, третья!

— Повезло! — Андрей порадовался за удачливого парня.

— Может, и повезло, но мы с приятелем систему разработали, — не без гордости, поделился инспектор.

— Систему? Расскажешь? — Андрей даже бутерброд отложил на тарелку, так заинтересовался.

— Начали с возраста — двадцать пять лет, — охотно стал делиться Игорь Витальевич. — Таких пятеро. Потом стал бы искать двадцати четырёх и двадцати шестилетних, ну, и так далее.

— Логично! — согласился Андрей.

— Теперь, вот нашёл, — вздохнул Грозный. — Помогите найти Лукаву! У меня новость хорошая!

— Какая? — мы с Андреем переглянулись.

— На нашем озере охранную зону организовали!

— Не может быть! — я не могла поверить его словам. Неделю назад он клятвенно заверял нас, что это категорически невозможно!

— Вот постановление! — он протянул мне папку с документами.

Я вытерла руки о полотенце и, не веря в простое везение, взяла документы.

— И как это Вам удалось? Не иначе, высшие силы вмешались!

— Случайно! Чистая случайность!

— Ох, не верю я в случайности! Особенно последние месяца два…

— Да всё просто! — Игорь простодушно улыбнулся. — Ехал по трассе столичный чиновник, родом из наших краёв. Решил посетить знакомые места.

— Понастальгировать решил, — съязвил Андрей.

— Подъехали к озеру. А там всего один рыбак сидит. Старый дедок с удочкой. Чиновник спрашивает: «Где отдыхающие, где рыбаки?» Меня к нему подтолкнули — давай, отдувайся. Ну, я всю правду и выложил!

— Какую правду? — у меня сердце сжалось.

— Что рыбу всю сетями выловили, что местный фермер воду травит, что руководство не обращает внимания на сигналы и, даже, что лодку мою утопили. Но, добрые люди помогли мне с браконьерами разобраться, лодку вернули… Я её, кстати, «Антиутопией» назвал.

— Как? — глаза Андрея округлились.

— Антиутопия!

— Круто!

— Мне тоже нравится! — расплылся в довольной улыбке гость.

— А дальше что? — меня интересовали дальнейшие события.

— Дальше! Чиновник разозлился! Он, оказывается, в детстве на этом озере отдыхал! Велел нашим во всём разобраться! Наши и разобрались! Нашли у моего руководства докладные, руководство получило по шапке за бездействие, меня повысили до старшего инспектора и объявили озеро Пречистое охранной зоной! А Лукава не отзывается! — печально подытожил Игорь.

— А может, её там нет! — предположил Андрей.

— Есть! Я её вижу, но она не подплывает ко мне! Обиделась!…

— На что?

— Она мне открылась…ну, что она — русалка! А я…

— А как она открылась? — любопытство Андрея опередило моё.

— Она показала власть над рыбой…

— Власть над рыбой? — теперь первенство было за мной.

— Да. Лукава зашла в воду, похлопала рукой по воде и… к её ногам подплыл такого размера сом! Я и не догадывался, что в нашем озере живёт такая рыбина. Метра три длиной! Лукава сказала, что его зовут Панкратом. Сом, как собака, потыкался ей мордой в руку и уплыл. И тогда… в воде… она так долго сидела! Человек так не может, даже тренированный.

— Хорошо! Возвращайтесь домой, Лукава встретится с Вами, — сообщила я ему официальным тоном.

— Правда?

— Я постараюсь её убедить, — честно пообещала я.

Новоиспечённый старший инспектор уже почти ушёл, но в дверях я его задержала.

— Игорь… Витальевич, купите Лукаве селёдку…

* * *

Скоро новый год. Я возвращалась от подруги. Было ещё не поздно, но зимой темнеет рано. Что меня подтолкнуло идти через этот парк! Преследователя я заметила уже на середине пути. Возвращаться назад не было смысла, далеко зашла, и я рванула вперёд. Тот не ожидал от меня рывка и не среагировал, когда я побежала. Сапоги Ярилы были на мне, так что темп я задала спринтерский. Противник отстал, но, увлёкшись бегом, я свернула не на ту аллею и, вместо того, чтобы выбраться к остановке, углубилась в парк. Я остановилась, решая, что делать дальше, возвращаться на главную аллею или… На дорожке показался мужчина. Тот он или не тот? Судя по тому, как он озирается, он именно тот, кому нужна я. А что ему нужно? Грабитель? Насильник? Маньяк? Я затаилась за ёлкой. Преследователь приближался. Подождать, когда он пройдёт мимо… Справа что-то блеснуло. Сначала я не поняла, что это, но после второй вспышки до меня дошло: «Шатун!». Я стояла в двух шагах от шатуна, кочующего энергетического прохода. Путь к спасению! Надо только в него попасть! Если я не смогу пройти, останусь в этом мире и, лицом к лицу, встречусь с преследователем. А если попаду, то… Я ещё раз убедилась в точке прохода, и шагнула… Ничего не изменилось: зима, деревья, ёлка, луна. Луна! У нас шёл снег, луны не было видно. Я в Порубежье! Но вот где именно?

За кустами послышались шаги. А вдруг это преследователь последовал за мной? Я снова попыталась слиться с окружающей природой, хорошо ещё, что пуховик у меня тёмный, а не оранжевый, например. В свете луны появилась фигура мужчины…, не совсем мужчины.

— Разгуляй! — я бросилась к полкану. От неожиданности он шарахнулся в сторону. Шапка сползла ему на глаза. Поправив головной убор, он расплылся в радостной улыбке.

— Варвара! Ну почему ты всегда из кустов появляешься?

В этот раз полкан был одет в обычный тулупчик, мохнатую шапку-ушанку и рукавицы. Конская часть была голой.

— Я не специально!

— Ещё скажи, что ты тут случайно оказалась!

— Случайно!

— Что-то из Заставы не было сведений, что ты к нам в гости идёшь.

— А я что, у вас в гостях? В Град-Грот забрела?

— Не совсем. Я не пойму что-то, так ты что, не из Заставы идёшь?

— Нет. Я через шатун прошла.

— Через шатун? — он смотрел на меня, как на полоумную. — Зачем?

— За мной гнался кто-то.

— Кто?

— А я знаю?

— Может, он ничего плохого не хотел! — предположил Разгуляй.

Я вспомнила свои ощущения в парке. Сосущее чувство тревоги под ложечкой, дрожь во всём теле…

— Нет! Умысел у него злой был!

— Значит, хорошо, что шатун подвернулся! — Разгуляй мне подмигнул. — Пошли в гости!

Мне очень хотелось посетить пещерный город, но что-то мне говорило, что надо срочно добираться до Заставы.

— Я очень хочу в ваши пещеры, но…

— Но? — он, явно, не разделял моих сомнений.

— В другой раз, Разгуляй. Мне очень надо вернуться домой!

— Жаль! — он искренне огорчился. — Но в следующий раз ты не отвертишься! Давай, садись! Наездница!

Упражнение «Оседлай коня» мне не удалось и в этот раз. Полкан присел в снег (в зимней одежде ему было трудно закидывать меня на спину) и я уселась к нему на круп.

— Держись за кушак, захребетница!

Я обхватила его за талию, уцепилась за пояс и уткнула лицо в тулуп. И не зря! Скорость полкана могла сравниться с хорошей машиной! Чем они питаются?

Разгуляй мчался по ему одному известному пути, то резко сворачивая, то поднимаясь в гору, то спускаясь вниз. Спускался он всё больше боком, но один раз просто скатился на… хвостовой части, я еле успела поджать ноги.

— Разгуляй! — сделал я попытку перекричать ветер.

— Держись! Уже почти прибыли!

Ещё несколько минут бешеной скачки и я не смогу удерживаться на его спине. Наконец наше путешествие закончилось. Мы стояли у «Теремка». Разгуляй, от скачки дышал густым паром, а у меня дрожали ноги.

— Всего полчаса, и Вы…

— Не стоило так гнать, я…мне…

— Тебе понравилось!

— Ага! — я сползла с его крупа и ступила на твёрдый снег. — На всю жизнь! Спасибо!

— Обращайся…

Я на подкашивающихся ногах направилась к зданию.

— Заглядывай, Варвара! — донеслось издалека. Я оглянулась, Разгуляя уже и след простыл.

— Обязательно, — ответила я сама себе и вошла в дверь.

В пункте контроля меня встретили Андрей, Пересвет и Рыська.

— А что ты тут делаешь? — удивилась я, увидав Андрея.

— Где ты была? — набросились они на меня втроём.

— Что значит, где? — чего они так раскричались. — На Разгуляе каталась!

— ??? Зачем? — поинтересовался Рыська, Андрей стоял с открытым ртом, Пересвет — с широко открытыми глазами.

— А как мне было сюда добраться! Я же дороги не знаю!

— Откуда добраться? — Андрей смотрел на меня с ужасом.

— От Град-Грота!

— А как тебя туда занесло? — продолжал пытать меня Рыська.

— Через шатун…

— Что-о-о? А зачем ты в шатун полезла?

— Варя, ты же к подруге ушла, — наконец произнёс Андрей.

— Ушла, — и вот только тут да меня дошло, что могло случиться, — он за мной гнался!

— Кто?

— Не знаю! Но он имел плохие намерения…

— Я же говорил, что этот гад не спроста появился! — Андрей гневно сжал кулаки.

— Да что произошло? — я чуть не плакала.

— Ты задерживалась, — начал объяснять Андрей, — я тебе позвонил, ты вне зоны доступа. Решил зайти к тебе домой через створ, дома тебя нет. Уже пошёл к себе, но услышал, что ключ в замке поворачивается. Только вздохнул спокойно, что ты вернулась, да подозрения возникли. Кто-то ключ в замке не так открывал, неуверенно. Я на цыпочках подошёл к двери, заглянул в глазок, а там мужик какой-то в замке ковыряется. Я отошёл на два шага, жду. Тот дверь открыл, а я: «Здрасьте!» Его как ветром сдуло! И только связка отмычек в замке болтается. Я воровской инструмент конфисковал, дверь твою на щеколду закрыл и сюда. Чувствовал, что ты тут объявишься.

Андрей протянул мне связку ключей. Несколько штук из белого металла, а один из золотистого.

— Дай сюда, — протянул руку Рыська.

Я передала ему ключи. Фолк долго разглядывал золотой ключ, а потом задумчиво поведал.

— Я никогда не видел «живого ключа», но, думаю, это он и есть.

— «Живой ключ»? — я удивилась поэтичному названию криминальной принадлежности. — Надо же!

— А почему он живым называется? — Андрея интересовала техническая сторона вопроса.

— Потому, что он любой замок открыть может.

— Любой?

— Абсолютно! На ключ во время ковки заклинание накладывается. Чем сильнее заклинание, тем сложнее замок открыть может, или несколько менее сложных.

— И что же этот бандюга открыть этим ключом собирался? Банковский сейф? — сделал предположение Андрей.

— Когда собираются банк грабить, по квартирам не ходят! — я пыталась сопоставить два сегодняшних происшествия и пришла к неутешительному выводу: за мной охотятся! — Я кому-то насолила, — поделилась я своими мыслями с мужчинами.

— Мне тоже кажется, что Варваре угрожает опасность, — поддержал меня Рыська.

— Значит, домой тебе возвращаться не стоит! — Андрей тоже обеспокоился случившимся. — Идём ко мне.

— Хорошо! Можно, я только зубную щётку возьму?

— Варвара! — Рыська смотрел на меня укоризненно, — не рискуй понапрасну.

— Так Май дверь на щеколду закрыл! — возмутилась я.

— Ну, хорошо, только быстро!

Я побежала к своему створу. Перед самой дверью остановилась, с содроганием думая, что вот сейчас зайду, а меня там ждут… Хотела было уже повернуть назад, но обычно молчащий второй голос проснулся и съязвил.

— Что? Трусишь?

— Не дождёшься! — и я шагнула домой…

Тихо, никого нет, всё спокойно. Я прошмыгнула в ванную, покидала в сумку необходимые мне предметы гигиены и вернулась в проход.

Коридор был пуст!

— Что за чёрт!? — я оглянулась по сторонам, — куда все подевались?

Пребывая в недоумении, я стояла и соображала, что делать дальше. Уж не галлюцинации ли у меня? На почве хронической усталости! Но тут из створа Мая показался рысий зад…, то есть зад… тыл Рыськи. Он тащил кого-то, тот яростно сопротивлялся. Борьба была серьёзная. Но, вдруг противник Рыськи обмяк, и бесчувственную тушку выволокли в коридор. Андрей подпихивал волочащиеся ноги.

— Узнаёшь? — обратился он ко мне.

— Прилизанный! — поразилась я.

— Он! Точно он! Это тот, — стал он объяснять Рыське, — который на Варю ещё летом покушался. Мы потом к лешему из-за этого пошли.

— Понял! Надо разобраться с этим типом! Пересвет! — закричал он. — Зови охрану! Андрей, а чем ты его так приложил?

— Гантелей!

— Крепко!

— Сдаётся мне, что это его я спугнул в Вариной квартире. Прикид похожий. — Андрей нагнулся и стал проверять карманы прилизанного.

Складной нож, кастет, деньги, ещё одна связка ключей, записка с нашими адресами, телефон.

— Серьёзный арсенал — пробурчала я.

Андрей стал проверять звонки на сотовом.

— Всего один номер. Имени нет. Последний звонок пять дней назад. Маловато сведений.

К нам в коридор пришли братья-богатыри, но угадывать, в какой комбинации, я не решалась.

— Здравствуйте, Горыня-Дубыня-Усыня!

Близнецы только улыбнулись, подхватили тело врага и, не выдав тайну своих имён, унесли того из коридора.

— Куда его? — Андрей собрал с пола вещи пленника.

— В острог! Это здесь, в подвале. А вам надо остаться, и разобраться во всём. — Рыська смотрел на нас с тревогой. Его беспокойство передалось нам.

— Надо разобраться…

Мы пошли в зал заседаний, он же лекционный. В контрольном зале Рыська о чём-то пошептался с Пересветом.

— Сейчас нам поесть принесут. И я ещё за лешим и водяным послал. Они — старейшины Заставы, пусть тоже решают, что да как!

Пирожки с капустой и грибами пришлись как нельзя к стати. Пока мы жевали их, запивая горячим чаем, к нам присоединились Дуплянский и Боцман.

Водяной с комфортом умастился в кресле, леший занял место за столом.

— Рыська, излагай! — скомандовал Боцман.

Дуплянский согласно кивнул головой. Рыська дожевал пирожок и доложил:

— На Варвару чуть не произошло покушение.

— Где? — вскочил леший.

— Дома… то есть в парке. Я убежала!

— Убежала она через шатун, — Рыська объявил это так торжественно, как будто я в космос слетала, не меньше.

— Да ну-у-у? — присвистнул Боцман, — Ну ты, блинд, даёшь!

— Боцман, не забывай, что она Берегиня и не перебивай. — Леший был само внимание.

— Пройдя через шатун, — продолжил Рыська, — она оказалась не далеко от Град-Грота. Разгуляй привёз её на Заставу. А Лоцман в это время сам пришёл сюда, разыскивая Варвару. Точнее, он прошёл через предвратие в Варину квартиру. И спугнул там лиходея.

— Что, в её квартире был разбойник? — ужаснулся Дуплянский.

— Нет, он только открывал дверь. Андрей его спугнул. Вот, ключи оставил в дверях, — Рыська положил на стол связку отмычек.

Старейшины склонились над столом, чуть не касаясь друг друга лбами.

— Здорово, отцы! — в зал вбежал запыхавшийся Семён. — Меня Дед послал! Что тут у вас?

— «Живой ключ»!? — леший отделил золотой ключ от всех остальных.

— Точно! Осьминог меня дери! — согласился водяной. — Он самый!

— Сильный ключ! Очень сильный! — прошептал Дуплянский.

— Да уж! — подтвердил домовой.

— Что значит, сильный? — не поняла я.

— Это значит, что нет такого замка, который он не откроет! — Леший продолжал рассматривать ключ со всех сторон.

— Дальше слушать будете? — Рыська отвлёк старейшин от разглядывания воровского инструментария.

— Давай, продолжай! — согласился леший, но ключа из рук не выпустил.

— Когда Варвара пришла сюда, мы решили, что ей лучше остаться у Андрея. Два нападения за один вечер — это не случайность!

— Правильно решили, кофель-нагель!

— Куда же твой домовой смотрит? — бросил мне укор Семён.

Леший мимикой изобразил гнев, направленный на болтливого водяного. Тот так же молча пообещал вести себя хорошо. Семён тоже притих. Рыська переждал беззвучный диалог и продолжил:

— Варя отлучилась к себе в квартиру за зубной щёткой. Но Лоцман что-то заподозрил и велел мне ждать Варвару, а сам вошёл к себе. Практически сразу он вернулся назад и позвал меня с собой.

— Я вошёл и услышал, что кто-то ходит по квартире…в темноте. Вот и позвал Рыську. — уточнил Андрей.

— Я сразу увидел незваного гостя, — продолжил фолк, — в темноте то я лучше Андрея вижу. Я на него набросился, но он тоже меня увидел, к двери рванул, но ему Лоцман помешал.

— Он просто на меня наткнулся, я его не видел, — признался Андрей.

— Это не важно, видел ты его или нет. Ты теперь такие вещи на интуиции делаешь! — обрадовал его Рыська. — Иначе ты не был бы Проводником!

— Шутишь! — поразился Андрей.

— Сам подумай!.. — Рыська постучал пальцем по лбу и продолжил. — Попытались мы его скрутить, да не тут то было! Вёрткий, сильный! Еле его удерживал, когда в створ пятился, а тот сопротивляется. Андрей его гантелей угостил, он и сдался.

— Чем угостил? — не понял Боцман.

— Гантелей, — пояснил Андрей, — гимнастику делать. Старинная, батина.

— Обыскали мы его, — упорно продолжал рассказ Рыська. — Следил он, выходит, и за Варварой и за Андреем!

Андрей выложил на стол содержимое карманов преступника и придвинул к связке с «живым ключом». В комнате повисла тишина. Все смотрели на стол и пытались найти объяснение происходящему.

— Мы забыли! Я же его знаю! — вскрикнула я.

— Кого знаешь? — удивился леший.

— Да типа этого! Это же тот самый, который летом мне спину повредил! Прилизанный!

— Кто-о-о?

— Прилизанный тип, с Жанкой танцевал, — медленно произнёс Андрей.

— Рыська, что сказать можешь? — обратился после паузы к парню Дуплянский, — ты его рассмотрел?

— Лембой!

— Кто? — я не знала о таких существах, Май, похоже, тоже.

— Что? Лембой! Бом-брам-стеньга! — живот Боцмана заколыхался от негодования.

— Где он? — леший выглядел очень озабоченно.

— В острог увели, — на Рыське тоже лица не было.

— Да что случилась? — их напряжение передалось мне, только, в отличие от местных жителей, я ничего не понимала.

— Если это тот же тип, что и летом, то… — медленно произнёс леший, — то, это значит, что черти что-то затеяли.

— Черти? Я не поняла! То лембои какие-то, то черти! Объясните же, наконец!

— Черти на то и черти…видать этот тип решил умыкнуть что-то. «Живой ключ» откроет ему всё что угодно, — туманно пояснил домовой.

— А я! А мы ему зачем? — меня охватило такое негодование! Такое!

Вот почему так происходит? Если надо дать простой, ну, или не очень простой ответ, они начинают ходить вокруг да около, но правду сказать… В прошлый раз всё темнили!

— Надо его допросить, кофель-нагель! — внёс предложение Боцман.

— Если он в себя пришёл, то можно, — согласился Рыська, — пойду, проверю.

— Кто такой «Лембой»? Почему меня ни кто не слушает! — я начала терять терпение.

— Успокойся, Варвара! — леший очнулся от задумчивости. — Лембой, это чёрт, произошедший из проклятого человека.

— Человек?! — удивлённо спросил Андрей. — А кто же его проклял?

— А чем он отличается от чёрта? — это я поинтересовалась.

Дуплянский переводил взгляд с меня на Андрея, наверное, решал, кому отвечать. Нахмурился, пошамкал губами, что-то поискал взглядом в углу и, наконец, заговорил.

— Лембои, те же черти, только без рогов, так как рождены людьми. Проклясть их может кто угодно…А проклятие своё они получают за дела свои скверные.

Он опять задумался. Боцман тоже хранил молчание.

— Как ты думаешь, — обратилась я к Андрею, — а от нас ему чего надо?

— Чёрт его знает!

— Чёрт, наверное, знает, — в сердцах бросила я. — Если в парке был он… Мне показалось, он убить меня хотел…

— Убить? Ты что, Варя?

— Мне так показалось… Он так целеустремлённо за мной шёл…

— Может человек просто на остановку, как и ты, шёл?

— Я потом с дорожки сбилась…он за мной!

— Ну, не знаю… Тебе точно, не показалось? — он с надеждой посмотрел на меня.

— Не могло ей показаться, — опять выпал из задумчивости леший, — вы теперь этот мир остро чувствуете. И я даже могу предположить, чего ему было надо от Варвары…

— Чего? — вскричали мы с Андреем.

— А после чего он в прошлый раз решил зазанакомиься с тобой, Варвара?

— На танцы мы пошли, — не поняла я, к чему он клонит.

— Сапоги тебе Рыська достал! — Андрей понял всё раньше меня.

— Точно, Лоцман, сапоги! Варвара, — обратился леший ко мне, — они сейчас на тебе?

— Да!

— Вот за ними он и охотится!

— Хорошо! А «живой ключ» ему зачем?

— Это мы у него и спросим.

Вернулся Рыська. Пленника, связанного верёвкой, с замотанной головой, конвоировал Горыня (это я на бейдже прочитала).

— Рассказывай! — строго обратился к лембою леший, — что за намерения имеешь?

— А вы кто? — он скривился и сплюнул, — милиция что ли?

Язвительное выражение лица говорило о том, что добровольно он нам ничего не скажет.

— Ты, Урюпа, лучше правду выкладывай, — добродушно посоветовал ему Боцман, даже ругань свою морскую забыл. Прямо, как в прошлый раз во дворе фермера. Я уже знала, что в таких случаях лучше делать то, что вежливо просит водяной.

Когда Боцман произнёс его имя, лембой весь сжался и стал затравленно озираться.

— Глазами то не зыркай! — продолжал веселиться Боцман, — давай, давай, выкладывай!

— Чего выкладывать то? — захныкал Урюпа, — я к этому в квартиру залез, — он указал на Андрея, — поживиться хотел…Вор я!

— То, что ты вор, нам и так ясно, — тон водяного стал жестче, — от девушки чего надо?

— От какой девушки? Не знаю я никаких девушек! Вор я, вор!

— Не знаешь-шь-шь? — прошипел леший, — а кто ещё летом ей спину повредил? Думаешь, тебя никто не видел? Или забудут по доброте душевной?

— Ты по что боярыню обидел, смерд?!!! — взревел домовой.

Урюпа испуганно заморгал глазками, начал хлюпать носом. Он никак не ожидал, что его здесь помнят, и, отнюдь, не добрым словом.

— Сапоги мне хотелось, — признался, наконец, лембой, — Ярилины скороходы…

— Зачем? — леший сверлил его суровым взглядом.

— Что бы скрыться!

— Зачем?

— Я…хотел сокровищницу…посетить…

— Сокровищницу?

— Угу… и убежать…

— Что за глупость! — леший не поверил ни одному его слову. — Что там брать?

— Не знаю, — честно признался чёрт, — я там ещё не был! Но, раз сокровищница, значит, и сокровища в ней есть!

— Железная логика! — усмехнулся Андрей.

— Нормальная! — буркнул в ответ Урюпа.

— А, сдаётся мне, — опять вступил в разговор водяной — ты, шняка сухопутная, кое-что другое этим ключиком отомкнуть собрался!

— Что, другое? — вытаращил на него глаза чёрт.

— А вот это ты нам и скажи, акулий потрох!

— Сокровищницу я хотел обчистить… — захныкал Урюпа, утирая рукавом мокрый нос. — Честное слово!

— Честное слово? — захохотали все присутствующие в зале.

— Ну, полные кранцы! Где это видано, что бы черти честное слово давали? — Боцман утёр слезы. — Правду говорить будешь? — добавил он серьёзно. — Или…

— Я сказал правду, — лембой насупился, — хватит надо мной измываться! Я устал, плохо себя чувствую! У меня сотрясение мозга!

— Нельзя сотрясти то, чего нет! — разозлился на него леший.

— Вы нарушаете Женевскую конвенцию! — взбесился вдруг чёрт. Похоже, он нашёл наше слабое место и стал давить на него. — Как вы обращаетесь с пленными?

— С какими пленными? — не понял Семён. — Это ты, что ли пленный?

— Да! И ещё — раненый! Мне медицинская помощь нужна! Я требую врача!

— Ага! Сейчас! За Хмарой сбегаем! — пообещал ему Рыська.

— Я требую квалифицированного врача! — заносчиво потребовал Урюпа.

— Квафи. кваци… — Боцман пытался повторить заковыристое слово.

— Ты бы это, не квакал, — прошептал ему леший.

Я, Андрей и Рыська пытались сдержать смешки. Боцман погрозил нам увесистым кулаком. Нас это развеселило ещё больше. Допрашивать лембоя в такой обстановке не было ни какой возможности. Трое ржут, трое им грозят, один из которых, сам еле сдерживает смешки. Чёрта опять отправили в заключение.

— Какого врача он требовал? Бом-брам-стеньга! — Боцман метал молнии не хуже Перуна.

— Высоко-ква-лифи-цированного! — простонал Андрей.

— И что это значит? — с обидой в голосе поинтересовался водяной.

— С дипломом.

— Выходит, Хмара ему не подходит? — оскорбился за змея Боцман.

— Думаю, Хмара и сам бы его лечить не стал. — Рыська знал Горыныча лучше других. — А если бы узнал, что это Андрей его так обиходил… То и добавил бы ещё! От себя.

— Как вы думаете, — прервала я общее веселье, — он теперь не опасен?

Мужчины недоумённо уставились на меня.

— Ты имеешь в виду, что он… — начал было леший.

— Я имею в виду, можно ли мне идти домой! Я спать хочу!

Леший посмотрел на меня печальными глазами.

— Так, опять какие-то тайны! — Я устало вздохнула и села в кресло. — Рассказывайте, что ещё не так.

— У Велеса пояс пропал, — сообщил Рыська, — потерял или украли, не понятно.

— И что из этого?

— Пока не ясно… — потупился леший, — но, вам лучше остаться. Возможно, понадобятся ваши способности.

— Так бы сразу и сказали. — Меня успокоило то, что хотя бы сейчас особых причин для волнений нет, а спать можно и здесь. — Где ночевать будем?

— Можно в гостинице, — предложил леший, — а можно и к нам. Полина рада будет.

— Ну? — Я повернулась к Андрею, — куда пойдём?

— К Николаю Николаевичу.

— Отлично!

Утро выдалось чудесное! Солнце, морозец, снег скрипит. Николай Николаевич и Рыська удалились решать насущные проблемы, а мы с Андреем собрались покататься на лыжах. Я направилась к сараю, где, как мне сказала Полина, хранились рты.

— Покатайтесь, — говорит, — на ртах.

— На чём? — мы с Андреем с изумлением смотрели на кикимору, а она также на нас.

— На ртах… все зимой на них катаются… — Полина вдруг просияла, — на лыжах.

— А-а-а! Тогда конечно! А то — на ртах! Это ж надо!

Я завернула за сарай. Кто-то с силой дёрнул меня за руку и приставил нож к горлу.

— Пикнешь, прирежу, — пошептал мужской голос мне на ухо. — Стой и не дёргайся.

Я замерла. Сейчас Андрей пойдёт меня искать и спасёт! Я даже не подумала волноваться.

— Варя! Ну, где ты застряла? Варвара! — позвал меня из-за сарая Андрей.

Меня стиснули стальной хваткой, лезвие ножа сильнее вдавилось в горло. Я стояла не шелохнувшись. Вот сейчас из-за угла появиться Май…

— Варя!.. Отпусти её!

— Стой, где стоишь! Если тебе её жизнь дорога! — я, наконец, узнала голос…Лучше бы не узнавала.

— Что тебе надо, Урюпа? — Андрей подтвердил мои догадки.

— Ключ!

— Какой ключ?

— Который вы у меня конфисковали! И быстро!

— Но, у меня его нет! — Андрей явно тянул время.

— Так иди и возьми там, где он есть! — ехидно посоветовал ему лембой.

— Так он у лешего!

— Мне всё равно, у кого он. Но, если через полчаса ты его не принесёшь, ей — крышка!

— Хорошо!

Андрей стал пятиться назад, но Урюпа остановил его.

— Не вздумай кому ни будь сообщить! — по его голосу я поняла, что он сейчас мерзко улыбается, и у меня по спине побежали мурашки. — С тобой пойдёт Злод.

«А это ещё что за персонаж? Злод! Имя какое мерзкое!»

Из-за угла вышел здоровый чёрный пёс в витом ошейнике и предостерегающе прорычал. В этот момент у меня началась паника, одновременно с приступом злости. Чёрт это почувствовал и рявкнул на меня.

— Не дёргайся! И дружку твоему не советую! Злод одним укусом перегрызает глотку!

Я смотрела на Андрея, он пытался взглядом меня успокоить.

— Иди! Время идёт! — Урюпа сорвался на крик.

— Иди! — одними губами сказала я, он ответил мне лишь глазами.

Май скрылся за сараем. Только я собралась вздохнуть спокойно, как лембой ударил меня чем-то по голове. Сознание отключилось, а когда я пришла в себя, Андрей уже вернулся.

— Что ты с ней сделал? Скотина! — он бросился ко мне.

— Ключ принёс? — спокойно поинтересовался Урюпа, но Андрея ко мне не подпустил.

— Принёс.

— Неси лыжи!

— Что? — Андрей решительно двинулся к нам, но сзади грозно зарычал пёс.

— Поведёшь нас Безмирье.

— Куда?

— В Безмирье! Чего непонятного?

— Зачем?

— Не твоё дело! Лыжи неси. Злод, присмотри!

Андрей пошёл в сарай. Громыхал там чем-то.

«Где же эти местные жители?» — думала я, — когда не надо, они всегда тут как тут.

— Что ты там возишься? — крикнул лембой.

— Лыж только две пары, — отозвался Андрей.

— Неси, сколько есть.

Андрей принёс странные широченные лыжи.

— Охотничьи, — объяснил он мне. Потом обратился к чёрту. — Кто пойдёт?

Урюпа задумался.

— Там точно больше нет?

— Сам посмотри!

— Ещё чего! Короче! Не найдёшь третьей пары, пойдёшь без лыж!

— Хорошо! — очень легко согласился Андрей.

Я не понимала, почему он соглашается с чёртом так просто. Зато Урюпа поразил меня своей сообразительностью.

— Ну, уж нет! Следы оставлять я тебе не дам! Тащи третью пару или я порешу твою девку, — у Андрея задвигались желваки. Он с ненавистью глянул на лембоя и вернулся в сарай.

Через пару минут он вынес оттуда маленькие лыжи, по виду — детские.

— Ого! — обрадовался Урюпа, — ты на них пойдёшь! — ткнул он в меня пальцем.

— Тогда хоть палки дайте! — огрызнулась я.

— Какие ещё палки? — возмутился чёрт.

— Лыжные! Какие ещё!

— Там есть палки? — великодушно спросил он Андрея.

Если бы Урюпа знал, чем обернётся ему эта доброта…прирезал бы меня на месте! Но в данный момент он считал себя хозяином ситуации и разрешил мне пользоваться палками. Мы надели лыжи и углубились в лес. Первым шёл Андрей, за ним Урюпа, потом я, в спину мне дышал Злод. До Безмирья мы шли молча. Никто нас не встретил, никто не увидел, никто не знает, что с нами случилось…. Я всю дорогу мучалась на маленьких лыжах, пытаясь приноровиться к ходьбе. Если бы не палки, то скользить на них я не смогла бы. Немного освоившись со спортивным инвентарём, я принялась размышлять:

— Что им от нас надо. Забрали бы ключ, потом устранили нас. Так, нет! Мы за чем-то им нужны…

Вдруг я поймала себя на мысли, что думаю о наших врагах во множественном числе. То есть считаю Злода за отдельного врага, а не за собаку врага. Это меня удивило. Мысли сами собой перекинулись на собаку. Точнее на кобеля. Это явно был кобель: огромный, почти метр в холке, чёрный, как уголь, порода — на мастиффа похож. От своей школьной подруги я кое-что знала про собак. Но данный экземпляр выделялся из всех знакомых мне представителей. И ошейник у него странный! Витой ремень, несколько раз обмотанный вокруг шеи с петлёй на загривке. Хозяину удобно держать пса за эту петлю, но всё равно — странно.

Андрей остановился.

— Куда дальше?

— Что значит, куда? Иди к Безмирью! — Урюпа толкнул Андрея в спину.

— Вот оно — Безмирье. Пришли уже, — он исподлобья уставился на чёрта, — теперь куда?

Мы стояли у крутого спуска. Я вспомнила огород бабы Яги. В этом месте крутизна была чуть поменьше и обрыв не такой высокий. И что, надо спускаться по этому склону?! У меня даже голова разболелась.

Урюпа стоял растерянный. Сказать или не сказать нам про цель путешествия. Если не скажет, то куда его должен вести Лоцман. Чёрт посмотрел на своего пса, и мне показалось, что тот ему кивнул.

— Ищи звездочёта, — наконец выдал он информацию Андрею.

— Кого?

— Ну, этого, который звёзды смотрит.

— Астронома что ли?

— Нет! — Урюпа напряжённо думал. — Звездобога! — выдал он новую версию.

— Кого?

Андрей не притворялся. Он очень искренно пытался понять, о ком ему толкует лембой. Чёрт злился, но никак не мог внятно объяснить, кого мы должны найти. Он как-то просительно посмотрел на пса, но тот, как послушная, хорошо воспитанная собака, с невозмутимой мордой сидел и ждал команд хозяина.

— Варя, — обратился ко мне Андрей, — как ты думаешь, о ком он говорит?

Мне уже давно казалось, что я знаю, о ком. Но мне так не хотелось выручать прилизанного, наглого чёрта. Да и с какой стати я должна помогать своему врагу! Видимо, все мои мысли отразились на лице. Андрей едва заметно кивнул мне.

— Надо поработать над мимикой. Точнее, над её сокрытием! — подумала я, а вслух произнесла. — Числобог?

— Точно! — обрадовался чёрт. И даже пёс его одобрительно гавкнул. — Ищи Числобога! — скомандовал он Андрею.

Май закрыл глаза и несколько минут простоял так, прислушиваясь к своим ощущениям. Открыл, задумчиво посмотрел вдаль и сказал.

— В Безмирье есть всего один человек…бог. Идти километров двадцать, да и то, если напрямки. Ну? — он обернулся к чёрту.

— Двигай! — мерзко улыбнулся Урюпа, — и помни, Злод, в случае чего, схарчит барышню! Ха-ха-ха! — гадкий смех лембоя резанул мне уши.

— «Случая чего» не будет, — зло пробурчал Андрей и двинулся в Безмирье.

Он мастерски скатился с крутой горы. Горными лыжами, что ли увлекается? Лембой последовал за ним. Во время спуска он пару раз уже готов был нырнуть в снег, но устоял. Я не стала испытывать судьбу. Даже на горных лыжах и в полной экипировке, я вряд ли бы докатилась до низа, а тут эти куцые лыжики. Аккуратненько, бочком, помогая себе палками, очень медленно я спустилась в Безмирье. Злод как прилип ко мне, шёл сзади и злобно порыкивал, подгоняя.

— Отвяжись, псина! Иду, как могу! Сам бы попробовал на этих недомерках идти!

Наконец, я героически окончила спуск. Дальше мы пошли, не нарушая первоначально установленного строя. Сзади нас по снежному насту заструилась позёмка, заметая и без того, едва заметные следы.

Мы шли по лесу уже часа три. С Маем поговорить, не было ни какой возможности, а разговаривать с лембоем мне не хотелось. Он тоже не настаивал на общении. Монотонность движения начала меня угнетать. Чтобы окончательно не заскучать (да уж), я начала потихоньку осматриваться. Ни чего интересного: ёлки — берёзы, берёзы — ёлки, ёлки с берёзами… Мне даже начало чудиться, что берёзы двигаются вместе с нами. Я помотала головой, чтобы отогнать наваждение. Но не тут-то было! Берёзы двигались слева от нас и в нашем же направлении. Это меня заинтересовало. Справа подобного эффекта не наблюдалось. В какой-то момент мне показалось, что я узнала нашего сопровождающего.

— А почему бы нет! Он ведь здесь охотится, — я осторожно повернула голову влево и тихонько позвала. — Лютый!

Ветер был от нас, если бабр был там, то он мог услышать мои слова. И на что я надеялась… Движения слева больше не наблюдалось. Я огорчённо вздохнула и пошагала дальше, стараясь не думать о возможном спасителе. Оказалось, напрасно!

Тихий, но очень впечатляющий рык раздался сзади. Мы все разом оглянулись. Пёс инстинктивно стал жаться к моим ногам. Огромный белый тигр стоял на нами проторенной лыжне и скалил клыки. Злод на фоне его выглядел кокер — спаниелем. Я поспешила воспользоваться ситуацией и ухватила пса за ошейник. Бабр рыкнул ещё раз, но уже гораздо громче. Кто-то сзади охнул. Надеюсь, что это струсил чёрт. Я не ошиблась.

— У тебя на такой случай есть план действий? — услышала я спокойный голос Мая.

Урюпа только что-то нечленораздельно хрюкнул.

— Будем тикать или окапываться? — продолжил измываться над ним Андрей. — Иди, отбивайся от него своим кинжалом.

— Да пошёл ты! — сквозь зубы процедил чёрт.

Злод жалобно заскулил. Фортуна повернулась к нам лицом! Я решила не раздражать капризную судьбу и начала действовать. Точнее, действовать начало моё тело, так как мозг думал об одном, помнит ли нас бабр? Я стала снимать с пса ошейник. Он был как-то замысловато закручен, но потихоньку поддавался. Это очень разозлило Злода. Никогда раньше не думала, что бывают собаки, которым так дороги их ошейники. Он начал выворачиваться, пытаясь вцепиться мне в руку, но я стиснула его коленями и, для профилактики, ударила его в корень уха. Адреналин пульсировал у меня в крови. Пёс жалобно заскулил, и я успела содрать с него ошейник, прежде чем Злод вырвался и отпрыгнул в сторону. Теперь между ним, мной и бабром было примерно одинаковое расстояние. Он что, решил, что бабр бросится на меня? Интересно, а что думает сам бабр? А он вообще, думает? Пока я размышляла, в игру решил вступить Урюпа.

— Отдай кнут! — рявкнул он в ярости, но приближаться ко мне не решился, оставляя меня первым блюдом в меню бабра.

— Иди! Отбери! — также зло огрызнулась я.

Мы составляли странную композицию: Лютый, я, Урюпа и Май, все на одной прямой, примерно на равных расстояниях друг от друга, метров по пять. Пёс на таком же расстоянии, но в стороне. Все замерли в напряжённых позах, и только тяжёлое дыхание говорило о том, что мы — живые существа, а не причудливые скульптуры. Первым не выдержал Злод и бросился…на меня. Но в полёте его опередил бабр. Я от страха присела прямо на снег и прикрыла голову руками. Но бабр, в отличие от Злода, не нападал на меня, а защищал. Он хватанул чёртова пса поперёк туловища, подбросил его вверх и так наподдал лапой, что псина с визгом скрылась за ближайшими ёлочками.

— Лютый! — с восторгом произнесла я, — ты…зверь!

Бабр облизнулся и двинулся мне за спину. Тонко, по бабьи, заверещал Урюпа, аж уши заложило. Он уже понял, что роли наши кардинально поменялись, и теперь он является заложником. В сложившейся ситуации он выбрал самый простой (и глупый) способ решения вопроса — он драпанул. Лютый, как истинный представитель кошачьих, позволил ему немного отбежать, в два прыжка нагнал, и преградил путь к спасению. Урюпа метнулся в другую сторону. Бабр повторил манёвр.

— Никогда раньше не видел «кошек — мышек» таких размеров! — прокомментировал действие Май.

— Интересно, а что он дальше с ним будет делать?

Жалости к «мышке» я не испытывала.

— Придушит и в снег зароет, на будущее, — предположил Андрей.

— До смерти придушит?

— Ну, он же — хищник.

— А если не до смерти, мы будем его откапывать?

— Зачем? Пусть так зимует!

— А черти могут в снегу спать?

Нашу занимательную беседу прервал хриплый крик Урюпы.

— Остановите… своего… монстра!

— Мы его не дрессировали! — отозвался Андрей.

— Это кто монстр? — возмутилась я. — От монстра слышу!

Зря он это сказал! Похоже, Лютый обиделся на «монстра». Он прыгнул на Урюпу, ударом лапы впечатал в снег, а потом подхватил зубами обмякшее тело и потащил в чащу.

— Он что, его убил?

Мне стало немного не по себе.

— Да нет, только вырубил, — попытался успокоить меня Май.

— Ты в этом уверен?

— Не очень…

— Ну, и ладно, — решила я успокоить себя сама, — в конце концов, не известно, что бы они с нами сделали. Как думаешь?

— Думаю, что ничего хорошего! Так что, спасибо Лютому!

— Ага. Ну, что, обратно пойдём?

— Пойдём… Варь, давай, ты лыжи сменишь. Вон Урюпины остались.

Из сугробов и впрямь, торчали большие лыжи. На маленьких я измучалась. Май принёс мне смену, и я сразу оценила разницу. Маленькие мы взяли с собой. Перед Полиной отчитаться надо будет, а то традиция может сложиться нехорошая, после каждого приключения вводить её в убыток. Я развернулась было в обратную сторону, но тут Май предложил.

— Может, зайдём к Числобогу? Здесь не далеко. Почти пришли.

— Сколько?

— Километра два, не больше.

— Давай, и погреемся немного.

Через десять минут мы стояли у высокого терема серийной застройки и вежливо стучали в дверь. Дверь нам ни кто не открывал. Потом, минут пять я методично пинала дверь, а Май изучал строение.

— Прямо Морозко, ей-богу! — восхитился Андрей.

— Может, нет никого, — я стала заглядывать в окна.

— Здесь он, — уверил меня Май.

— Где здесь? В доме?

— Да.

— Негостеприимный какой-то.

— Простите великодушно! — донеслось сверху.

Мы задрали головы. Из окна, кажется третьего этажа, свешивался мужчина в круглых окулярах, которые криво пристроились на его носу. Лохматую седую голову венчала меховая шапочка.

— Здравствуйте! — мы поздоровались с хозяином.

— Здравствуйте, здравствуйте! Там открыто, заходите.

Я подёргала дверь, но она не поддалась.

— Что-то не получается!

— Ах, да! — почему-то обрадовался хозяин. — Поверните рычаг, видите там?

— Вижу!

— Сначала налево три раза, потом два раза направо, и ещё два раза налево. Заходите!

— Прямо, как в сейф…

Мы вошли в дом. После ослепительного белого снега прихожая казалось тёмной. Потом глаза кое-как привыкли, и в полумраке проявилось захламлённое помещение. Где-то наверху появился источник света, и я разглядела жилище отшельника. Из мебели присутствовали стол, стул и низенькая лежанка. И приборы, устройства, разные инструменты загромождали комнату. Все старинные, как в музее.

— Идите сюда, наверх! — позвал нас хозяин.

Мы поднялись на третий этаж. Большая комната была также заполнена учёным инструментарием. Из всего этого старинного великолепия резко выделялся современный любительский телескоп.

— Астролябия! — раздался восхищённый голос Андрея, узревшего в недрах комнаты искомый прибор.

— С чем ко мне пожаловали Лоцман и Берегиня? — весело поинтересовался мужчина.

— А откуда…

— Ребята! Ну, я хоть и не главный, но всё-таки бог! О! Я забыл представиться. Числобог! — Он резко кивнул головой, и мохнатая шапка сместилась с макушки на лоб. А очки опять попытались принять вертикальное положение.

— Варвара!

— Андрей!

Числобог навёл порядок на голове и жестом предложил нам сесть. Отыскались три, довольно приличных табурета.

— Итак!? — бодро произнёс хозяин и выжидательно посмотрел на нас.

Мы переглянулись, не зная с чего начать. Я кивнула Андрею, предоставляя ему слово. Май откашлялся и начал.

— Вчера нами на Заставе был задержан некто Урюпа. Лембой. При нём мы обнаружили «живой ключ».

— «Живой ключ»! — восхитился Числобог. — Ну и ну! Дальше!

— Урюпу отправили в тюрьму. Что он собирался открыть этим ключом, мы не выяснили.

— Он клялся, что его цель — сокровищница, — вставила я.

— Да, — подтвердил Андрей, — но леший, Николай Николаевич, сказал, что ключ этот слишком сильный для сокровищницы… А сегодня утром этот гад, извините, оказался на свободе! Взял Варю в заложники и заставил вести его сюда, к Вам в Безмирье.

— Он один с вами справился? — не поверил Числобог.

— Не один! — Май печально вздохнул, — не знаю, какая сволочь помогла ему бежать… И ещё с ним был огромный чёрный пёс. Вот им то он и угрожал! Зверюга! И имя такое сволочное — Злод!

— Злод? — Числобог спал с лица. — Ребята, это не пёс!

— А кто? — нам передалась взволнованность хозяина.

— Чёрт! Один из приближённых Чернобога! Очень низкопоставленный чёрт!

— Низкопоставленный?

— Ну, да! У них там всё наоборот! Чем ниже, тем значимее!

— А-а-а! — протянули мы.

Я уже давно замечала, что мы с Андреем стали часто говорить хором. Слово в слово!

— Ну, и как вы от них избавились? — пожелал узнать продолжение хозяин.

— Варь, расскажи, а то я почти ничего не видел сначала.

— Мы очень долго шли, — продолжила я нашу историю, — и мне стали мерещиться бродячие берёзы.

— Чего? — теперь хором разговаривали мужчины, и даже выражение лиц у них было идентичным.

— Меня привлекло движение слева, — пояснила я, мужчины понятливо кивнули, — как — будто белое с чёрными полосками двигается. Я подумала — берёзы… Не смейтесь! Посмотрела направо, убедилась, что там всё стоит на месте, и пришла к логическому заключению…

— Ну?

— Слева от нас двигается параллельным курсом бабр! — я торжествующе обвела мужчин взглядом, — Май, хоть и был участником событий, но этого видеть не мог, так как шёл, не оглядываясь, впереди. Тогда я позвала бабра: «Лютый!» Он меня услышал!

Из угла комнаты раздался тихий свист.

— Здесь есть кто-то ещё? — встревожились мы с Маем.

Чернобог хлопнул себя по лбу (очки тут же изменили горизонтали) и вскочил, поправляя на ходу непослушные окуляры.

— Я же чайник поставил!

Куда он поставил чайник, нам видно не было. Скорее всего, где-то в недрах комнаты имелась плита или, на худой конец, керосинка. Хозяин расчистил угол стола от бумаг, с ловкостью фокусника откуда-то извлёк кружки, ложки, плошки с едой и принёс пузатый медный чайник.

— Вот это раритет! — воскликнул Андрей.

— Это? — улыбнулся Чернобог, — это мне геологи подарили!

— Кто?

— Геологи! Но, это длинная история. Давайте, придвигайтесь к столу.

Мы не заставили себя уговаривать и синхронно переместились к еде. Долгая прогулка и пережитый стресс держали нас в напряжении, а здесь, почувствовав безопасность и отогревшись, голод ощутимо напомнил о себе. Разлив кипяток по кружкам я стала искать заварку. Числобог нырнул под стол и выудил на свет божий пачку чая в пакетиках.

— И сюда добралась цивилизация! — Андрей разложил пакетики всем по кружкам.

— Очень удобно, — Числобог аккуратно макал свой пакетик в кипяток, — и лишней посуды не надо.

Мы с удовольствием напились горячего чаю с пирожками, отложив на время разговор о наших приключениях, углубившись в проблему заваривания чая. Меня немного разморило. Я оперлась спиной о какой-то сундук и прикрыла глаза.

— Э-э-э! Варвара! Не спать! — потрепал меня по плечу Числобог, — ты ещё не всё рассказала.

Я с трудом разлепила веки.

— На чём мы остановились?

— На бабре.

— А! Значит, дальше — Лютый меня услышал и подкрался к нам сзади. Пёс струсил и стал прижиматься ко мне. А я, зачем-то сняла с него ошейник.

— Какой ошейник? — не понял Числобог.

— На псе был ошейник, витой такой.

— Ну-ка, покажи!

— Я достала из кармана свёрнутый ошейник Злода и протянула его мужчинам.

— Какой же это ошейник, — удивился Май, — это кнут!

Повисла пауза. Мы с Маем смотрели друг на друга, боясь поверить в свою догадку.

— Кнут… Кнут Велеса! — протянул Май.

— Дай сюда! — Числобог взял из рук Андрея кнут, поднял очки на лоб и стал, чуть ли не носом, водить по кнуту. — Точно он! Велеса!

— Значит, и кнут Урюпа украл! Что же он замыслил? — я задумалась. — Зачем ему я? Зачем ему кнут? Зачем ему сюда было нужно? — я в упор посмотрела на хозяина и спросила, — что у Вас есть такого, что понадобилось Урюпе и Злоду?

— Если брать во внимание вашу информацию о наличии «живого ключа«…то…

Мы притихли от напряжения, а Числобог всё думал и не мог сообщить нам результат своих умозаключений.

— Я думаю, это Звёздная клепсидра! — наконец торжественно объявил он.

— Звёздная клепсидра? Что это?

— Это Звёздный хронометр, который отсчитывает время.

— А можно его посмотреть? — мне очень хотелось увидеть причину наших сегодняшних мытарств.

— Конечно!

Числобог отпёр сундук, на который я облокотилась, и достал из него прозрачный параллелепипед, внутри которого находился прибор. Этот прибор, очень приближённо, напоминал песочные часы. И эти песочные часы были явно инопланетного происхождения, так как обе половинки, кроме тоненького перешейка, соединяли ещё несколько трубочек, по которым струилась сверкающая вода. Вода сочилась через перешеек, а по трубочкам двигалась вверх, пренебрегая законами всемирного тяготения.

— Это что ли вода так движется?

Я смотрела на завораживающие струи и никак не могла поверить в то, что это не спецэффект.

— Это вода из Океан — реки, — благоговейно произнёс Числобог.

— Баба Яга сказала, что вместо воды, в Океан — реке течёт время.

— Всё правильно. Время — вода.

— А как этот… ящик открыть? У него же замка нет! Он, как из целого стекла сделан? — удивилась я.

— Если ключ поднести, замок проявиться, — пояснил хозяин.

— А разбить его не проще, чем «живой ключ» ковать? — Андрей подходил к делу с точки зрения простоты решения вопроса, то есть технически.

— Кувалдой не разобьёшь! Уникальная вещь! — гордо заверил нас Числобог.

— А бензопилой?

— Фу, гадость какая!… Не возьмёт его эта ваша пила!

— А если под пресс?

— Май! И зачем эта клепсидра понадобилась чёрту?

— Возможно, что бы остановить время, — предположил Числобог.

— А время можно остановить? — удивилась я.

— Можно! Если знать, как!

— А если узнаешь? Получится?

— Вряд ли…

— Как это? Зачем же тогда она им понадобилась? — я решила, что хозяин издевается над нами.

— Ты знаешь, как гончар делает горшок? — Числобог хитро улыбнулся.

— Знаю.

— А сделать горшок сможешь?

— Навык нужен! Если научиться…

— Вот именно! Научиться!

— Ну, и как её остановить? — не выдержал Андрей.

— Очень просто! Надо поменять вертикальное положение клепсидры на горизонтальное, когда во всех её ёмкостях — трубочках будет равновесное количество воды.

Я попыталась представить эту операцию и ужаснулась.

— Как это можно усмотреть? Они же, в смысле — капли, всё время перемещаются!

— По этому я и сказал, что вряд ли они смогли бы это сделать!

— А есть такой человек, который это умеет?

— Я не знаю такого! — честно признался Числобог.

— И о чём они думали? — удивилась я недальновидности чертей.

— Надо было хоть одного в плен взять! — сокрушённо произнёс Андрей.

— Варя! Ты так и не рассказал до конца! — вдруг опомнился Числобог. — Продолжай, пожалуйста!

— На чём мы остановились?

— Варвара, ты повторяешься! — съехидничал Май.

Я одарила его суровым взглядом и продолжила:

— Когда я сняла со Злода ошейник, он отпрыгнул от меня. Но, видимо, этот кнут ему был очень нужен, и он бросился на меня, а Лютый защитил!

— У тебя был кнут Велеса, — пояснил Числобог, — а Велес — покровитель зверей. Вот он тебя и защитил.

— Да-а-а! — обиженно произнесла я. — А я то думала, что он нас ещё с лета помнит!

— А вы что, летом его видели?

— Нас Рыська в «Березань» водил, вот там мы и познакомились!

— Может быть, ты и права, Варвара! Я этих подробностей не знал! Продолжай.

— А всё. Лютый отшвырнул пса в кусты, он потом так и не появился. Поиграл в «кошки — мышки» с Урюпой, победил его и уволок в лес. А мы сюда пришли, предупредить!

— Правильно сделали!

Я ещё раз посмотрела на клепсидру. Завораживающее зрелище. Сверкающие капли, перемещающиеся в сосуде, видимое время!

— Мы, пожалуй, пойдём, — Андрей прервал моё любование, — ты отдохнула?

— Ага.

Мне почему-то вдруг очень захотелось скорее вернуться на Заставу. Тянущее чувство тревоги появилось в желудке. Не люблю я этого ощущения…

— Может, вы останетесь? Вечер уже скоро? — стал нас отговаривать Числобог. — А завтра, с утречка…

— Нет, нам сегодня нужно. Они ведь не знают, где мы! — вдруг вспомнила я, — как ушли утром и… пропали!

Я с тревогой посмотрела на Андрея. Мы поняли друг друга без слов. На Заставе сейчас неспокойно! Во-первых, сбежал Урюпа. Во-вторых, от нас не слуху ни духу. В-третьих, если сложить два первых и вчерашние происшествия, то с нами должно было случиться что-то очень нехорошее.

— Нам надо вернуться сегодня, — твёрдо подвёл черту Андрей, — а Вам, лучше бы спрятать клепсидру подальше. Лютый, хоть и помог нам в этот раз, но мы не знаем, что с этими дальше было, и не было ли у них ещё сообщников!

— Ты так мудро рассуждаешь! — восхитился Числобог.

Май поморщился, уж больно по-детски это прозвучало.

— Бережёного бог…вот и поберегите сами себя.

— Сейчас! А куда её можно спрятать?

— Лучше, чтобы только Вы об этом знали. А то секрет Полишинеля получится!

— Правильно, правильно, — забормотал хозяин. — О! Придумал! Как я здорово придумал!

Он, было уже, собрался поделиться с нами своей гениальной идеей, но увидел два наших саркастических взгляда и остановился.

— Вы совершенно правы! Если тайну знают двое, то это уже не тайна! — он радостно потирал руки и пританцовывал на месте. — А может, всё таки… Ладно, ладно… Не держу… А жаль… Такие славные ребята… Заглядывайте!

Он всё тараторил, пока мы спускались по лестнице на первый этаж.

— А как мы маленькие лыжи понесём? — вспомнила я о нашем хозяйстве, — в руках не удобно.

— Давай мне их на спину приторочим. Числобог, — позвал он хозяина, — а не одолжите ли нам верёвку?

— Поищите там, — донеслось сверху, — я тут немного занят!

— Уже прячет…

Из груды хлама был выужен вполне приличный моток верёвки. Я помогла прикрепить маленькие лыжи на спину Маю.

— Скажите, пожалуйста, — вспомнив, крикнула я, — а нет ли менее крутого обрыва между Порубежьем и Безмирьем.

Взбираться на склон, с которого я еле сползла, мне совсем не хотелось.

Сверху донёсся скрип, стук и, в довершение, грохот упавшего предмета. Судя по звуку, довольно крупного и тяжёлого. Через несколько секунд с верхней лестницы раздался голос Числобога.

— Есть, но тогда вы выйдете гораздо левее, и до Заставы будет вёрст на пять дальше.

— Куда идти? — бодро поинтересовался Андрей.

— Идите градусов пятнадцать южнее заката. Сможешь? — уточнил он у Андрея.

— Вполне.

— На границе Безмирья и Порубежья будет огромный дуб. Это ваш ориентир.

— Спасибо!

— Скатертью дорога!

Мы тепло попрощались, Числобог отправился снова двигать мебель, а мы отправились в обратный путь. Андрей уверенно выбирал дорогу, и мне только приходилось удивляться, какое у него чутьё выработалось. Темп держали довольно высокий. Ярилины сапоги отлично справлялись со своей задачей, и я не отставала от мужчины. Солнце уже цеплялось за макушки деревьев, подкрадывались сумерки, когда дорога пошла в гору.

— Андрей, давай передохнём пять минут.

— Так здесь кустов нет.

— Каких кустов! Да не в кустах дело!

— А что тогда?

— Я вот думаю, а мы с тобой смогли бы время остановить?

— А ты что, хотела попробовать?

— Это я так…

— Сказала бы, что хочешь, там, у Числобога.

— Мне не удобно было. Да и ключа нет.

— Почему, нет? Есть!

— У Числобога?

— Ну, у Числобога само собой…наверное. Но, и у меня есть!

— Как это? Откуда?

— Урюпа, болван, каких свет не видывал! — рассмеялся Андрей. — Я, когда ключ принёс и увидел, что ты в снегу лежишь…Кстати, как голова?

— Ничего, шапка удар смягчила.

— Я к тебе бросился, ругаться с ним стал, он ключ то у меня и не забрал. Даже не убедился, что я не вру!

— Вот уж, точно, болван!

— Я потом всю дорогу мозговал, как из ситуации выпутаться.

— Я тоже думала. Ничего путного в голову не лезло. В ушах звенит, сзади Злод сопит…

— А я думал, вот всадила бы ты Урюпе лыжную палку промеж лопаток… Но вот до Злода я никак не успевал…

— Мне и в мысли не приходило палку как оружие использовать!

— Как оружие можно использовать всё что угодно, — многозначительно произнёс Май. — Ты передохнула? Дальше пойдём.

Мы опять выстроились в затылок друг другу и покатили к Порубежью. Скоро шедший впереди Май увидел дуб.

— Варя, мы почти пришли! Дуб вижу. Вот это гигант!

Я тоже увидела огромное дерево.

— Обхватов десять будет! — восхитилась я. — Гляди, солнце, словно в ветвях запуталось!

Мы прибавили шагу. Дуб-исполин приближался, граница миров была совсем рядом, но на душе появилось беспокойство. Проход из Безмирья в Порубежье здесь и впрямь был пологий, но тропа проходила меж двух, близко подступающих друг к другу, склонов холмов. Густые кусты практически перекрывали этот проход. Нам пришлось продираться через эти заросли. Ветки хлестали по телу и по лицу. Я отмахивалась от них палками и ругалась.

— Мог бы и предупредить, что тут чащоба! Мы бы тогда топорик прихватили!

— Варя, лёгкие пути развращают!

— Философ! Я не ищу лёгких путей. Я говорю, что мог и предостеречь!

В это время особо гадкая ветка никак не давала мне проходу, пружиня, как резиновая. И я пропустила тот момент, когда зверь кинулся на Андрея из кустов. Только чёрная тень мелькнула перед моими глазами. Май от удара опрокинулся на бок, но быстро среагировал и отгородился от зверя лыжей. Зверь издал разочарованный звук, больше похожий на человеческий, чем на звериный. Он чуть попятился и снова прыгнул. Андрей лежал в снегу в очень неудобной позе, да и лыжи мешали. Он попытался подставить руку под зубы пса, но тот как будто разгадал его манёвр и вцепился в Андрея в районе шеи. Я отчаянно рванулась и сломала неподдающуюся ветку. Чёрная спина зверя была в метре от меня, и я, не задумываясь, всадила в его спину лыжную палку. Он взвыл, отпустив Андрея, попытался развернуться в мою сторону. Знакомое чувство бурлящей крови разлилось по моим венам. Я уже знала, что в этот момент остановить меня сможет, пожалуй, лишь бульдозер. Я ещё глубже воткнула палку, что-то хрустнуло. Зверь тоже не собирался сдаваться. Я поняла, с кем имею дело! Злод! Или поджидал нас, или шёл сзади. Место он выбрал профессионально. Человеку тут не то, что развернуться, просто пройти трудно!

Пёс пытался вырваться, но я с силой прижимала его к земле. Если он вырвется, мне с ним не справиться! Я вспомнила, как он вырывался утром, когда я ошейник снимала. Но сейчас я была гораздо сильнее, чем утром. Адреналин пульсировал у меня в висках… Вот если бы я не сняла ошейник, сейчас мне было бы легче… Хорошая мысль! Левой рукой я достала кнут из кармана, туловищем навалилась на лыжную палку, придавливая зверя так, что он ненадолго притих и перестал дёргаться. Мне хватило этих секунд, чтобы накинуть петлю ему на шею. Теперь я могла легко его придушить. Я выдернула лыжную палку из его спины. Злод взвыл, а я поволокла его к ближайшему дереву и постаралась привязать так, чтобы он не смог перегрызть кнут. Он лязгнул зубами, я развернулась и со всей силы пнула его под рёбра.

— Только сунься! Руками порву! — прорычала я так, что пёс присел на задние лапы и заскулил.

Я бросилась к Андрею.

— Боже!!!!

Мне сделалось дурно. Из прокушенного горла хлестала кровь. Маленькие лыжи, привязанные за его спиной, немного защитили горло от клыков Злода. Но и тех ран, которые он нанёс спереди, хватало, чтобы Андрей истёк кровью. Я стала зажимать артерию, но получалось плохо. Кровь сочилась через мои пальцы и я, физически ощущала, как из него уходит жизнь. Дикое отчаяние охватило меня. Я взревела, как дикий зверь, лесное эхо повторило мой рык и, наверное, напугало всю округу.

— Где вы, всесильные боги? Где ваша помощь, когда она нужна мне!? — рыдания сотрясали моё тело, но слёз не было. Сухие воспалённые глаза, не мигая, смотрели на заходящее солнце, и мне казалось, что с последним лучом навсегда уходит моя жизнь. Я не сдвинусь больше с этого места! Я останусь в этих кустах вместе с Андреем. А над нами будет выть адский пёс, распугивая всё живое…

Светлая, прозрачная фигура приближалась ко мне. Что это, галлюцинации!?

— Не-е-е-е-ет! Только не это! — я забилась в истерике. — Не-е-ет! Маржана, нет!

Богиня смерти с непроницаемым лицом двигалась в нашем направлении. Я хотела заслонить умирающего Мая от неё, но не смогла сделать ни одного движения. А она медленно и неумолимо, как зомби, приближалась. Подошла вплотную, коснулась тела Мая саваном, наклонилась…

— Нет! Нет, нет, нет, нет, — как заведённая, повторяла я, но сделать ничего не могла.

Тело перестало меня слушаться. Я безучастно наблюдала за богиней смерти. Маржана поцеловала Андрея в губы, и он перестал дышать.

— Не-е-е-ет!!! Как ты могла? Зачем?

Из меня вынули душу.

— Я вернула тебе долг, Варвара!

— Что-о-о-о?

— Услуга за услугу, — бесцветным голосом произнесла она и повернулась, чтобы уйти.

Новая волна адреналина подкинула меня на ноги.

— Так это ваша благодарность, боги? Это таким способом вы воздаёте мне по заслугам!?

Маржана, не оглядываясь, уходила прочь. Меня всю трясло. У моих ног лежал бездыханный Май.

— Мне надо вернуться на Заставу и предъявить этим… местным жителям все свои претензии!

Я решительно направилась к привязанному псу.

— Потащишь его на Заставу! — произнесла я приказным тоном.

Что думает по этому поводу раненый пёс, меня не интересовало. Я вернулась к Андрею.

— Так! Надо уложить его на лыжи! — мой мозг начал бесстрастно оценивать обстановку. — Лапник подложить, чтоб не замёрз. О чём это я…Он же… Лапник положу всё равно.

Я достала из его кармана нож, ключи и прочее содержимое, переложила в свой карман и пошла резать ёловые ветки.

Я вернулась с охапкой веток, отвязала маленькие лыжи от спины Андрея. Воткнула их в сугроб.

— Не судьба вам вернуться в свой сарай.

Связала лыжи верёвкой, постелила сверху лапник и уложила на них Андрея. Снег ещё таял на его лице. Я стряхнула с него снежинки, застегнула куртку до подбородка и потащила его к дубу. Потом вернулась к Злоду. Пёс сопротивлялся, упирался всеми лапами, но ему это мало помогало. Пёсик не хочет! Пёсику надо по делам! Надо понимать моё иступлённо — озверевшее состояние! Я с целеустремлённостью асфальтоукладчика тащила Злода к дубу, но, когда мы перешагнули невидимую границу миров, пёс весь затрясся, ноги его подломились, и он начал… трансформироваться. Я смотрела, как огромный пёс превращается в…, Через несколько минут у моих ног лежал человек. Точнее человек с рожками. Ещё точнее, с одним рогом, второй был сломан.

— Чёрт! Так вот ты какой… падший чёрт!

Видимо, процесс трансформации отнимает много сил. Злод молчал и только злобно на меня смотрел, понимая, что его столь беспомощное состояние мне на руку. Я воспользовалась ситуацией и связала чёрта теперь уже, как человека. Просунула лыжные палки сзади под руки, а из кнута соорудила что-то вроде вожжей, накинула на его грудь и привязала к лыжам.

— Я не повезу его! — с вызовом сказал чёрт, когда окончательно пришёл в себя.

— Правда? — я точно знала, что найду способ заставить его, даже, если это будет не очень гуманно.

Он это тоже понял.

— Лыжи, хотя бы дай!

— Только детские остались, — усмехнулась я, вспомнив такой же разговор утром.

Он одобрительно мотнул головой.

— Не вздумай двинуться с места!

— А то что?

— Сам догадайся!

Видимо, сил в нём было ещё мало, и он это понимал. Я быстро сбегала за маленькими лыжами. Злод стоял на месте и ухмылялся.

— Я всё-таки, тебя достал! — сказал он зло.

Я вдела его ноги в лыжи, выпрямилась и уставилась прямо в его пустые глаза.

— Это очень большое достижение для такого низкопоставленного чёрта? Тебя наградят? Дадут почётную грамоту за истребление Лоцмана? Высекут твой профиль на скале? Позолотят твой единственный рог?

Это ему не понравилось. Лицо его перекосилось, и он сплюнул.

— Ты же дороги на Заставу не знаешь, заведу тебя в лес…

— И сам там со мной останешься?

— Подожду, пока ты сдохнешь…

— Долго ждать думаешь?

— Зима на дворе! — хохотнул Злод, — сколько на свежем воздухе выдержишь?

— А ты? Или раны на чертях, как на собаках заживают? Успел облизаться? До спины языком дотягиваешься?

— Ну, ты…

Мы стояли и переругивались, хотя я понимала, что каждая минута на счету.

— Всё равно ты сдохнешь, как сдох твой… дружок!

— Хорошо! — я разозлилась не на шутку, — я сдохну, а ты заткнёшься!

— И как ты это сделаешь? Варежку свою не пожалеешь?

— Держи хайло шире! Варежки на тебя переводить!

Я сорвала с ближайшей ёлки шишку и заткнула ему рот.

Он что-то мычал, возмущался, наверное. Я развернула его в нужном, как мне показалось направлении, и ткнула в спину.

— Иди!

Злод обречённо поплёлся, иногда издавая протестующие звуки.

Я и впрямь, не знала, в какую сторону идти. Но надеялась, что сориентировалась правильно. Шли мы на юго-запад, Застава должна быть правее. Можно идти вдоль обрыва, по границе миров, на избушку Бабы Яги всё равно когда-нибудь набредём. Злод понял, что я разобралась с направлением, и приуныл. А я наоборот, немного воспряла духом. Плохо было только то, что солнце уже зашло, а в темноте идти было ужасно неудобно, хоть было полнолуние. Я следила, чтобы чёрт не свернул с нужного направления. Вдруг на нас из кустов выпрыгнул зверь и заливисто заблеял. От неожиданности, и я, и Злод сели в снег.

— Касым! Чтоб тебя! Откуда ты взялся? — удивилась я присутствию козла в ночном лесу.

Чёрт что-то отчаянно верещал.

— Чего тебе? — я сурово смотрела на него, давая понять, что на уступки я не пойду.

Злод бешено вращал глазами и кивал в сторону козла.

— Ты что, козлов не любишь?

Чёрт утвердительно кивнул головой.

— Ты хочешь, чтобы я его прогнала? — начала веселиться я (правда, походило это больше на истерику).

Злод понял, что любое его проявление слабости даёт мне силы, и перестал скулить. Он яростно заскрежетал зубами и…перекусил шишку.

— И как теперь её вынимать? — я смотрела на выпученные глаза чёрта и огрызок шишки, торчащей из раззявленного рта, — я в твою пасть не полезу! — я вспомнила, как ковырялась в зубах у Баськи. — Мда… Касым, — обратилась я к козлу, — веди нас домой.

Козёл радостно заблеял и пристроился к чёрту в тыл, подталкивая того в нужном направлении.

Мы шли уже не первый час, а конца нашего путешествия не было видно.

— И зачем мы пошли на ночь глядя? — корила я себя, — сидели бы сейчас у Числобога в тереме, пили чай, смотрели на звёзды! Разговаривали…

Мысли терзали меня, разрывали мозг на кусочки. Головная боль подкралась исподволь, сдавила виски, холодным обручем стиснула череп. Я поняла, что идти дальше я не могу. Надо искать ночлег. Вернее, его соорудить.

— Касым, посторожи этого. Я пойду, ночлег поищу.

Козёл понимающе остановился.

— Хороший козлик, умный! — я потрепала его по спине и углубилась в чащу.

Буквально через несколько шагов я упёрлась в какую-то стену. Деревянные доски. На дом не похоже, у забора доски вертикально расположены…Сарай! Это то, что надо!

Я вернулась к козлу.

— Давай, козлик, идём туда. Там можно заночевать.

Дверь в сарай была просто закрыта на щеколду. Я вошла, и почувствовала запах сена. Отлично! В темноте, не разбирая куда, привязала Злода к какому-то столбу, велела козлу его сторожить, затащила Андрея в стог сена, обняла его и провалилась в тяжёлый, без сновидений, сон.

Разбудил меня луч солнца, бивший прямо в глаза. Пробуждение было мгновенным. Я открыла глаза с таким чувством, что закрыла их секунду назад.

Андрей лежал так же, как я его уложила ночью. Совсем холодное лицо, губы синие… В ногах кто-то зашевелился. У меня замерло сердце. Нет, это шевелился не Андрей. Большой, даже огромный рыжий кот умастился у нас в ногах.

— Какой ты пушистый, — сказала я, но получилось очень равнодушно.

Я осмотрела сарай. Злода на месте не было! Козла тоже.

Я мигом скатилась с сена и бросилась к распахнутой двери. В этот момент в неё кто-то входил. Против солнца мне не было видно, кто это. Но на фигуру чёрта не походил. Крепкий высокий мужчина, кудлатый, белоснежная прядь в бороде.

— Перун! — буркнула я.

— Как-то не радостно ты меня встречаешь, Варвара! — улыбка бога раздражала меня сейчас, как быка красная тряпка.

— Где чёрт? — я не собиралась разводить церемонии.

— Козёл его на Заставу конвоирует.

— Да? — угрюмо произнесла я.

— Не бойся, он справится!

— Я тоже справилась? — тон у меня не смягчался.

— И ты справилась! Ты — настоящая Берегиня! — он произнёс это так пафосно, что мне захотелось плюнуть. Не в лицо, конечно, но куда-нибудь попасть хотелось!

— Вот, — чтоб как-то сменить тему разговора я достала связку ключей из кармана.

— Что это? Ну-ка, ну-ка! — Он вышел из сарая на солнечный свет. — «Живой ключ»! Давненько я таких не видел, знатная работа. — Он немного полюбовался на ключи, потом сжал их в ладони и сквозь его пальцы стекли два ручейка: серебряный и золотой.

Я проследила за осыпавшимся в снег песочком и, не поднимая глаз, поинтересовалась.

— Кнут Велеса с чёрта сняли?

— Забрал. — Подтвердил Перун.

— Сапоги на Заставе верну!

— Зачем? Ярило, вообще собирался их тебе подарить!

— Они мне не нужны!

— Варвара! Что случилось? Ты всё никак не проснёшься, что ли? — наконец обратил он внимание на мой недружелюбный тон.

— Лучше бы я не просыпалась!

— Так, объясни, что случилось! Беда какая?

— Беда-а-а-а!!!! Да… — я готова была взорваться, — он Андрея… а Вы…

— Перун! — раздался чей-то голос сзади, — я с ними уже ночую, а они до сих пор не обвенчаны! Это безобразие!

Я оглянулась на голос. Говорил тот самый рыжий котяра, который дрых с нами в сене.

— Кто это? — я некультурно ткнула в кота пальцем.

— Как это «кто»? — заступился сам за себя кот, — я Люб!

— Кто?

— Люб, божество супружеского ложа, — пояснил Перун.

— Доброе божество, — добавил кот.

— Какое супружеское ложе! — заорала я, — Андрей мёртв! Злод убил его!

— Как мёртв? — удивился кот.

— Как убил? — эхом повторил Перун.

— Так! Прокусил ему горло! А Маржана!!! Эх! Да что с вас взять! — я обречённо махнула рукой.

— Я с покойниками не ночую! — обиженно проговорил Люб.

— И на старуху… как говорится, — решила я успокоить кота.

— Я не ночую с покойниками! — повысил голос кот, — что я, с глузду двинулся?

— Но Маржана… — искорка надежды блеснула у меня в мозгу.

— Что сделала Маржана? — уточнил Перун.

— Она коснулась его саваном…

— Ты же знаешь, что так она закрывает раны.

— Да! Но потом, она его поцеловала!

— И что? — удивился кот, — ты уже ревнуешь?

— При чём здесь ревность! Перун, он что, издевается?

— Варя, Люб не будет охранять сон мертвого человека!

— Но Андрей перестал дышать после её поцелуя!

— Маржана не так забирает жизнь… — Перун лукаво посмотрел на меня.

— Не понимаю…

— Что тут не понять? — кот ходил взад — вперёд и с умным видом объяснял, в чём я не права, — Маржана его поцеловала. Этим она создала видимость смерти.

— Видимость?

— Да! Видимость! Ложная смерть!

— Как ложная?

— Человек, когда спит, тоже похож на мертвеца, — поучал меня кот.

— Не всегда!

— Не всегда, ты права. Но в данном случае у Андрея…ложная смерть… Забыл, как это правильно называется, — кот сокрушённо покачал головой.

— Летаргический сон! — дошло да меня.

— Вот, правильно! Сон! Спит он!

— Как его разбудить? — я бросилась к Перуну.

— Самое лучшее, дать живой воды.

— Где? Где её взять?

— Что ты так кричишь! — возмутился Люб. — Найди посуду и черпай, сколько душе угодно!

— Откуда черпать? — я почти плакала. Неужели они не понимают, что я сейчас свихнусь!

— А вон, родничок бьёт. Из него и черпай.

— Какой родничок? Где? — у угла сарая и впрямь, журчал ручеёк. И как я его раньше не приметила. — А там вода живая?

— Ты мне что, только что отдала?

— Связку ключей.

— И… — Перун указал на ручеёк.

— Живой ключ…

— Живой… Теперь здесь родник с живой водой! Это твой родник, Варя. И вода там самая что ни наесть живая.

Последние его слова я уже дослушивала на бегу. Отыскала в сарае что-то, напоминающее черпак и бросилась за водой.

— Перун! Ну, ты будешь их венчать или нет! — возмущался в это время кот. — Ты меня дискредитируешь!

— Почему кот требует нас повенчать? — задержалась я на минуту.

— Потому что я божество супружеского ложа! И я с вами уже ночевал!

— Так какое же это супружеское ложе? — не поняла я.

— Хорошенькое дело! — продолжал возмущаться кот, — ты его согревала своим теплом?

— Согревала.

— Дыханием своим делилась?

— Делилась.

— Умереть рядом собиралась?

— Угу.

— Так какого, ты мне тут возмущаешься! Это самое, что ни наесть супружеское ложе и получается! А вам бы только о срамном думать! — кот даже лапой дёрнул, задней.

— Гхы — истерически прыснула я и убежала в сарай.

Я осторожно капнула живой водой на губы Андрея. Уверенность в его возвращении к жизни крепла во мне с каждым мгновением. Раз Перун и Люб уверены, что он жив… После нескольких капель он разомкнул губы, и я придвинула черпак к его рту. Он жадно начал пить ледяную воду. Кожа его постепенно приобретала живой вид. Он открыл глаза.

— Варя, где мы?

Я не могла выдавить из себя ни слова. И вот теперь, когда всё было позади, я разревелась. Слёзы текли из меня ручьями, я уткнулась лицом в куртку Мая и рыдала в неё с облегчением и наслаждением. Андрей гладил меня по голове и целовал в макушку.

— Варя, Варенька. Ну, что случилось? Что ты так убиваешься?

— Ты…ты…у-у-у-мер!

— Я не умер, я живой, — он продолжал гладить мою голову.

— Ты…ни-че-го…не зна-а-а-а-ешь!

— Я всё знаю, всё помню…мы шли домой, уже был виден дуб… — он подскочил на сене и уставился на меня с ужасом. — На меня напал зверь…

— Ага, — я всхлипнула, — Злод… лыжи…детские…

— Что, лыжи?

— Они тебя защитили…, а то бы-ы-ы-ы…

— А как же ты с ним справилась?

— Ты мне про палку лыжную говори-и-и-ил! — новый приступ рыданий вызвало воспоминание о моей битве со Злодом.

— Говорил, — тихо простонал Май.

— Вот я твоим советом и воспользовалась!

— Ты его убила?

— Убьёшь его, как же! Живучий, гад! — меня передёрнуло. — Знаешь, — затараторила я, — он у дуба в чело… тьфу, в чёрта превратился! Противный такой! Всё хотел меня достать своей болтовнёй. А я, — я судорожно хихикнула, — я ему шишку в рот затолкала…

— Что ты ему?

Боюсь, что в этот момент Андрей разочаровался в моих душевных качествах.

— Шишку в рот засунула, — мрачно произнесла я, — а он её раскусил…

Май захохотал, а у меня отлегло от сердца.

— А как же он дышал?

— Понятия не имею. Мне было всё равно.

— Варя, а как я жив остался? — Май смотрел на меня с тревогой.

— Маржана…

— Но, она же…

— Помнишь, в Белогорье, она мне пообещала долг вернуть?

— Помню.

— Вот она и вернула! Правда, сначала, я прокляла её!

— Да ты что!?

— Угу. Я думала, она жизнь твою забрала… А она рану твою залечила и в сон тебя погрузила, летаргический…

— Зачем?

Я задумалась. Понять действия Маржаны до этого я не пыталась, но ведь был в них какой то смысл.

— Надо Перуна спросить или кота…

— Кота?.. Перун здесь?

Андрей спустился с сеновала, помог мне… Боже! Я ночью тащила его через лес, втаскивала на сено, укладывала…потом туда- сюда с водой скакала…и не задумывалась, что я — женщина. А вот сейчас он подал мне руку, и я чуть не завизжала, скатываясь вниз. Как понять женщин, когда мы сами себя не понимаем…

Мы вышли на улицу.

— Ну, наконец-то! — Перун бросился с объятиями к Андрею. — Лоцман, ты так больше не пугай нас! Варвара тут чуть разгром не учинила!

— Она переживала! — вступился за меня Люб. — Видано ли дело, девушке с чертями бороться!

— Она — Берегиня. — Перун, кажется, не допускал возможности моей слабости, — она сто джиннов победила!

— О-о-о-о! — повторила я интонацию Джамалла Перца.

— У тебя нет сердца, — пробубнил кот, — она же думала, что парень того…этого…

— Маржана могла бы объяснить… — вспомнила я обиду на богиню.

— Что она могла тебе объяснить? То, что она — богиня смерти, не забирает жизнь твоего…друга, а только вводит его в мнимую смерть? Да её же засмеют! — Перун даже руками начал размахивать.

— Конечно, — распалялась я, — лучше пусть я с ума сойду… считая Мая мёртвым! Засмеют её! А я замёрзнуть уже рядом с ним собиралась! Нашли бы нас окоченелыми глыбами под дубом! Посмеялись бы…

— Права, права, ты! — согласился со мной Громовержец, — могла она, конечно, тебе хоть намёк сделать, что жив он…

— Почему вы — боги, только о себе думаете? — я почувствовала страшную усталость и присела на торчащий из-под снега пенёк.

— Эгоисты мы, — признался Перун, — но, это вы нас такими придумали! Даже жертвы приносили.

— Нормально! Мы опять виноваты! Вот я сейчас придумаю, что у тебя хвост крысиный…

Перун смешно дёрнулся, пытаясь посмотреть на свой…тыл.

— Ты так не шути, Варвара!

— А что? — меня начало это забавлять. — Перун, Громовержец испугался человека…

— Ты не просто человек, — серьёзно произнёс он, — ты Берегиня. Сила в тебе великая. Нарочно ты нам вреда не причинишь, но вот в подобной ситуации…можешь! Слово у тебя силу имеет.

— А как же Маржана? — мне стало не по себе. — Я её вчера…прокляла!

— Проклятия на неё не действуют. На то она и смерть… Кто только её не проклинал!

— А-а-а, понятно! Значит, её хвалить и благодарить нельзя?

— Ты всё сама великолепно понимаешь!

— А вас можно?

— Можно, — обрадовался Люб, — меня очень хвалить можно! — кот начал тереться о мои ноги. — Перун, я жду!

— Что ты ко мне пристал? Мне, вообще, некогда!

— Перун! — кот начал нервно дёргать хвостом, — Ладе пожалуюсь!

— Чего кот от Перуна хочет? — Андрей пребывал ещё в благостном неведении.

— Он хочет… — я запнулась, — это что же получается! Нас не спросили?

— Варвара, не встревай! Я его уговорить никак не могу, а ещё ты!

— А если я — против? А если Май — против?

— Против чего? — допытывался Андрей, но его никто не слушал.

— Ты не можешь быть пр-р-р-ротив! — рычал Люб, — видишь, чего ты добился?

— Чего я добился? — не понял Май.

— Не ты, а Перун!

— А чего добился Перун? — не унимался Андрей.

Меня начал разбирать смех. Мужчины и кот пытались выяснить, кто в чём виноват и кто чего не понял.

Я опять села на пенёк и наблюдала за происходящим. Явно прослеживалась направленность действия: Люб приставал к Перуну, Май требовал объяснений от кота, Перун ссылался на занятость и норовил смыться. Я черпанула водички из родника, напилась, умылась, а галдёж все не прекращался.

Наконец Перун сдался.

— Всё! Хорошо! Уломал ты меня! Вот! — он метнул две маленькие молнии в снег, нагнулся и достал из сугроба два кольца. — Варвара и Андрей! — торжественно прогромыхал он, — властью, данной мне…взятой мной… Короче, своей властью, объявляю вас мужем и женой! — Он собственноручно надел нам кольца (надо же, впору) и добавил, — жених, можете поцеловать невесту!

Мы с Маем недоумённо уставились на нашего венчателя. Перун криво улыбнулся и пожал плечами. Зато, у Люба была такая довольная физиономия!

— Вот и славненько! Совет вам, да любовь!

Кот радостно помахал хвостом (не знала, что коты умеют махать хвостами, как собаки) и скрылся в ближних кустах.

— А что здесь было? — как от забытья очнулся Андрей.

— Что, что? Вот, — Перун протянул ко мне руку, — принимай молодую жену! Лада будет довольна!

С этими словами он растворился в луче, упавшем с неба.

— Сбежали! А я теперь — отдувайся! — я горько вздохнула.

— Варя, объясни, пожалуйста, что здесь происходило?

— Перун нас обвенчал…

— Это я понял, а зачем?

— Люб настаивал.

— А коту зачем наша свадьба?

— Он хранитель супружеского ложа…добрый.

— И что?

— Сегодня ночью он охранял наш стог…

— Понятно! Не понятно! Что из этого?

— Андрей, ты не переживай, это же только здесь…у нас… там… это не считается…

Мне стало не по себе. Вот, вроде, я лично ничего не делала, не предпринимала попыток, не навязывалась, а получилось — женила на себе парня. Я встала с пенька и пошла в сарай собирать наши немногочисленные вещи. Андрей проследовал за мной. Пустота, возникшая где-то за диафрагмой, мешала нормально дышать. Я судорожно вздохнула.

— Андрей, я…не хотела, не знала, не думала… В общем, у тебя нет ни каких обязательств передо мной. Просто так случилось… — я чувствовала себя обманутой. С одной стороны, не появись тут эти чудики, я бы не вернула Андрея к жизни. С другой стороны — теперешнее моё положение… Сможем ли мы и дальше оставаться с ним…

— Варь, а кольцо — красивое!

Я стояла к нему спиной, но поняла, что Май смеётся. Я оглянулась. Живой, здоровый, улыбающийся Андрей… Всего несколько минут назад я считала его мёртвым. О каких глупостях я сейчас думаю… Ну, пошутил Перун или, даже не пошутил. Какое это имеет значение! Он жив! И пусть куртка испорчена, скорее всего, окончательно, и я больше никогда в жизни не встану на лыжи. Он дышит, улыбается…

— Я так вчера испугалась…

— Знаю.

Он склонил голову на бок и улыбнулся. Прямо Дед Мороз с новогодней открытки. А у меня перехватило горло и я прошептала, отводя глаза.

— Я не смогла бы жить без тебя.

— А со мной?

— Что «с тобой»?

— Жить со мной смогла бы?

Я долго смотрела в угол сарая, потом решилась взглянуть на новоиспечённого супруга.

— Д-да, — еле вымолвила я.

— Так почему ты отказываешься?

— От чего?

— Быть моей женой…

— А ты не предлагал… — я даже надула губки.

— Не успел, кот меня опередил…, но я рад.

— Рад?

— Ты согласна?

— А у меня есть выбор?

Мы стояли друг против друга и тихо перешёптывались.

— Нет! Но для порядка нужно согласие невесты…

— Ты сомневаешься?

— Нет. Но, надо, чтобы и ты не сомневалась.

— Я уже не сомневаюсь…

— Какого дьявола вы тут делаете? — грозный окрик заставил нас вздрогнуть от неожиданности.

Мы оглянулись на голос. В дверях стоял полкан, но не Разгуляй. Весь какой-то рыжий, с чёрным хвостом, в большой мохнатой шапке и пронзительными голубыми глазами.

— Простите, мы тут заночевали.

— Вижу! Сено всё помяли! — сердито констатировал хозяин сарая.

— А как вас зовут? — поинтересовалась я, решив, что если познакомимся, он не сильно ругаться будет.

— Сама то, кто?

— Я - Варвара, он — Андрей.

— Берегиня и Лоцман? — опешил кентавр. — Так вас уже вторые сутки вся Застава ищет, а вы здесь значит…

Он обвёл глазами сарай и многозначительно уставился на разворошённое сено.

— Мы из Безмирья идём, — попыталась оправдаться я.

— А что вы там делали? В Безмирье же нет никого!

— А Числобог?

— Так вы у него были?

— У него.

— Тогда понятно! А чёрт сбежал! — поделился последними новостями полкан.

— Как, сбежал? — у меня подкосились ноги, всё тело обмякло и перестало слушаться. Я плюхнулась на сено.

— Когда сбежал? — уточнил Май дрогнувшим голосом.

— Вчера утром. Ни вас, ни чёрта… Все всполошились! Леший на голове волосы рвёт!

— Сбежал… — сердце стучало у меня где-то у подбородка. Вот все говорят «ушло в пятки», а у меня в горло подпрыгнуло… и там застряло. Я попыталась проглотить стучащий комочек, но оно не слушалось.

Радостный и очень знакомый голос нового посетителя сарая никак не вязался с нашим упавшим настроением.

— Вот это гости! — весело прогудел Разгуляй. — Привет честной компании!

— Привет… Разгуляй… — ответила я тоскливым голосом.

— Все вас ищут…

— А мы здесь! — мне уже надоело объяснять наше здесь присутствие, да и последняя новость с места события выбила меня из колеи. — Как это Перун опростоволосился?

— У тебя что, куртка в крови? — не обращая внимания на мои слова испуганно спросил Разгуляй.

— Это не моя, это Андрея или…Злода.

— А-а-а! Забыл сказать, козёл доставил чёрта на Заставу! — он тут же забыл про кровь. — Вот потеха! Полгорода сбежалось смотреть! Зрелище, скажу я вам…

— Уффф! — сердце вернулось на место и я начала снова дышать. — Ну, Разгуляй! А Урюпа? О нём что-нибудь известно?

— Его, ещё вчера Лютый приволок, полуживого. Рыська бесился! В Безмирье ушёл.

— Рыська! — Андрей сжал мою руку. — Он вернулся?

— Утром. Вас не нашёл… А вы — здесь! Слава богу!

— Извините, мы вам тут сено помяли, — вдруг выпалила я.

— Чего помяли? — не понял Разгуляй.

— Сено. Сородич твой сказал…

— Перетоп?

— Кто?

— Этого парня зовут Перетоп.

Второй кентавр поклонился и, даже снял с головы меховую шапку.

— Ну, я же не знал… — виновато произнёс гнедой полкан.

— Ещё тут у вас родничок появился, — я уже почти пришла в себя и, даже начала экскурсию по местам боевых действий, указывая на ручей.

Мы всей гурьбой вывали из сарая.

— Ух, ты! Родник! — Перетоп восхищённо топтался у ручейка, продолжая мять в руках свою многострадальную шапку.

— Вот чудеса! Откуда он взялся? — Разгуляй подошёл к делу практично. — Не исчезнет весной?

— Перун «живой ключ» в песок превратил, а там, где он земли коснулся, родник забил, — объяснила я.

— Вот и открыл «живой ключ» сокровищницу! — Андрей восторженно смотрел на меня. — Ты этой водой меня поила?

— Этой.

— Живая вода? — переспросил Разгуляй. — Великолепно! — глаза его разгорелись, а мысли унеслись в какие-то, неведомые нам дали. Мне показалось, что дали эти были меркантильными. — Дайте-ка испить водицы, — вернулся он в реальность.

Я зачерпнула воды и передала её полкану.

— Извольте!

Разгуляй со смаком прихлёбывал ледяную воду из черпака, а по его бокам всякий раз пробегала волна.

— Хороша! Ой, как хороша водичка! Ну-у-у! — он хитро посмотрел на нас с высоты своего роста. — На Заставу то поедите?

— Пора уж, — согласились мы.

— Садитесь! — Разгуляй весело всхрапнул и встал на дыбы.

— А Вы, Перетоп, пить хотите? — обратилась я к молчаливому хозяину.

— С удовольствием!

Я передала ему черпак.

— Спасибо! Холодная! — он смущённо потупил свои синие глаза, — а можно, я вас повезу?

— Ещё чего! — возмутился Разгуляй. — Лоцмана повезёшь!

— Ты её уже три раза возил! — возразил ему Перетоп.

— Как это три? — я вопросительно посмотрела на хвастуна. — Если мне память не изменяет — два.

— Два, три! Какая разница! — огрызнулся, пойманный с поличным, врун. — Садись, Лоцман! А эту зазнайку я больше никогда возить не буду!

— Я буду, — пообещал мне Перетоп, и тихо, так, чтобы больше никто не услышал, добавил, — и хвастаться не буду.

— Спасибо, — также тихо ответила я.

Мы с Андреем подобрали свои лыжи, закрыли сарай и сели на полканов.

К полудню мы добрались да Заставы. В этот раз Разгуляй не стал устраивать гонки на время, и дорога была, на удивление, прямая. Выходит, вся эта показуха с катанием на хвосте и боковыми прыжками, была устроена лично для меня. Чего же ты добивался, милый Разгуляй?

В «Теремке» нас уже ждали: Леший, Рыська, Боцман, Полина, Горыня с братьями, Пересвет… Все бросились нам на встречу. Мужчины сразу же принялись за расспросы. Вопросы сыпались со всех сторон.

— Тихо! — Полина перекрыла гул мужских голосов. — Сначала я их накормлю! Вопросы потом!

Все повиновались, а мы с Маем даже с удовольствием.

Первый раз за два дня мы поели нормально. Навернули по тарелке щей, потом жареной картошечки с курицей и квашеными рыжиками. Пироги с рыбой в меня уже не полезли, а Андрей ничего, справлялся. Ко всему этому прилагался кувшин медовухи. Как нас сразу не развезло, не понимаю.

Поесть нам дали спокойно, с нами была только Полина и мрачный Рыська. Причина его плохого настроения выяснилась сразу. Он, видите ли, не мог простить себе, что оставил нас вчера одних, а потом не смог отыскать.

— Болван я! Олух царя небесного! Не мог додуматься, что сообщник у него может быть! Охрану не поставили! — корил он себя.

— Ефли фы фейчаф фе не прекрафиф фамобифевание, я фебе фрефу! — с набитым ртом пообещал ему Май.

— Фефо? Тьфу, чего?

— Он тебе врежет, если не замолчишь, — перевела я речь Андрея. Не скажу, что я поняла его, просто подумала то же самое.

— Фрефу! — подтвердил Андрей.

— Не фафо! — передразнил его Рыська и немного повеселел.

Когда мы поели, к нам присоединись все остальные. Выслушав наш рассказ, в самых напряжённых местах прерываемый восклицаниями Полины, мужчины сурово качали головами. Мы лишь упустили момент нашего бракосочетания, а тоненьких колечек никто, кажется, не заметил. После нас слово взял Николай Николаевич.

— Мы допросили и Урюпу и Злода, — он выдержал театральную паузу и продолжил, — картина получилась следующая. Злод, приближённый к Чернобогу чёрт решил получить силу бога.

У меня уже вопрос готов был слететь с языка, но леший сделал предостерегающий жест.

— Потом. Я всё потом объясню. Итак. Злод восстал против Чернобога и тот его проклял.

«Как можно проклясть чёрта?» — подумала я, но отложила эту мысль на «потом» и вернулась к повествованию лешего.

— Как известно, что бы получить силу бога, надо иметь несколько атрибутов, — Дуплянский посмотрел на меня и, оценив мои мучения, пояснил, — атрибуты, это значимые вещи бога: секира Перуна, пояс Велеса… Чтобы человеку приобрести силу бога, надо иметь семь атрибутов, при чём три из них должны быть первого уровня, а остальные — второго. Духам и фолкам надо иметь пять атрибутов, три, опять же, первого уровня. Мелким божествам — три атрибута, один первого уровня. Атрибуты дают силу их обладателю. Соединённые вместе, да ещё умноженные на силу хозяина…они могут многое дать! — он на секунду задумался. — Злоду нужно было собрать пять атрибутов. В помощь себе он выбрал наглого, но недалёкого лембоя Урюпу. Пообещал ему должность чёрта, хотя знал, что полноценным чёртом лембой не станет никогда. Первой своей целью, в качестве разминки, они выбрали скороходы Ярилы, атрибут второго уровня. Эту миссию он возложил на Урюпу. Первым делом, Урюпа попробовал свои силы на столбе и… сапог не добыл. Всё остальное время он простоял у этого столба, мешая людям честно добыть приз.

— Как он им мешал? — не выдержала я.

— Знаешь примету «не говор и под руку?»

— Ага.

— Вот он «говорил»! Слово заговорное скажет и всё, сапоги висят на палке дальше. Задачей его стало не позволить снять сапоги, а из сокровищницы он бы их потом мигом умыкнул. Потом пришли вы… На первой попытке, когда Андрей полез, он сумел его скинуть!

У меня дрожь пробежала по телу: «Вот, гад!» — подумала я.

— Да-а! Андрей тогда чудом спасся. А вот на второй попытке удача отвернулась от него. А всё ты, Варвара!

— Я?

— Ты. Он сказал, что ты заговор его разбила.

— Я? Но как?

— Молитвой!

— Молитвой? Отродясь не молилась!

— Молитва, это не заученный набор слов. Молитва, это то, что идёт от сердца! Ты помнишь, что тогда говорила, или шептала, или просто думала?

Я мысленно вернулась в летний день и вспомнила: Рыська лезет по столбу, а я шепчу: «Боже, помоги ему!»

— Боже, помоги ему! — произнесла я вслух.

— Молитва и есть! Эти твои слова и нейтрализовали его заговор. Это была первая заноза, вставленная тобою в их гениальный план! Когда Урюпа увидел, что и сапоги достались тебе… На свой страх и риск он решил действовать автономно от Злода. Урюпа пошёл с тобой знакомиться! Извини, Варя, но с его слов, он решил, что ты — девушка… без принципов.

— Что-о-о!?

— Сама подумай! — попытался утихомирить меня леший. — Рыська дарит тебе сапоги — раз! Потом ты под ручку гуляешь с Андреем — два! А до этого?

— Я приехала на Разгуляе, — пробубнила я.

— Три! У него создалось неправильное впечатление, вот он и решился. Твой резкий отказ и натиск Андрея его разозлили. А тут ещё и мадмуазель подвернулась! Она его сама пригласила на танец.

— Су… — проскрипел зубами Андрей.

— Урюпа ударил тебя, но потом получил такого нагоняя от Злода…

— Сво… — донеслось до меня с двух сторон. И Май, и Рыська стиснули зубы и играли желваками. Надо же! У меня, оказывается, такие… гневливые рыцари. Уже полгода прошло, а они…

— Если бы ты пошла ночевать в гостиницу, как и должно было произойти, — продолжал излагать историю Николай Николаевич, — то утром сапог у тебя уже не было. Но, вместо гостиницы, вы отправились к нам! Злод отправил Урюпу добывать сапоги из нашего дома. Здесь ты им вставила вторую занозу!

— Какую?

— Ты вспомни, Варя, куда сапоги поставила? — рассмеялась Полина.

— На подоконник, — призналась я под общее хихиканье, и готова была залезть под стол, чтобы спрятаться от ехидных взглядов Мая и Рыськи. Вот…нехорошие люди! То злятся за меня, то надо мной же смеются!

— На подоконник! А я козла на ночь выпустила. Были же у нас подозрения на счёт чертей. — Полина улыбнулась своим мыслям и продолжила. — Сидит, значит этот Урюпа на взгорочке возле нашего дома, да близко не подходит, Касым у дома службу несёт. И, как издёвка, на подоконнике сапоги вожделенные стоят! Представляешь себе состояние лембоя!?

— Да уж! — я угрюмо уставилась на сползающего от хохота супруга, пытаясь под столом пнуть его, чтобы перестал ржать. Рыська, как всегда, предусмотрительно сменил место дислокации. Его звериная интуиция всегда опережала мои действия. Остальные присутствующие тщетно пытались скрыть свои смешки в кулаки и бороды. Я испепелила мужчин взглядом, что добавило им веселья. Я представила их всех с шишками во рту, на том и успокоилась.

— На следующий день ты опять нарушила их планы, — как ни в чём не бывало, продолжал леший.

— Да какой там «нарушила»! — вставил слово Боцман. — Разгромила их, кофель-нагель! В пену взбила!

— Джинны, тоже их рук дело! — Николай Николаевич погрозил пространству указательным пальцем. — Злод втесался в доверие к Амерхану, напел ему хвалебных песен про их могущество, что боги — слабаки. Амерхан своих соучеников настроил на скандинавские подвиги. Но Злод уже и здесь поработал. Пусть Амерхан докажет, что силён. Пусть на женщинах-богинях потренируется! Всё у него как по маслу прошло! Оковы ему, кстати, тот же мастер ковал, что и «живой ключ». Есть у джиннов такой. Великий мастер, только вот не добра, не зла не разумеет. И с местом заточения он всё правильно рассчитал. Тогда в первый раз сила Андрея проявилась. А целью Злода были атрибуты Макоши и Маржаны, цветы жизни и смерти. Первого уровня, между прочим, цветочки! Забрал бы их под видом джинна, вся вина на тех падает, а он дальше атрибуты собирает. Но и здесь…

— Опять я! — по залу пронёсся очередной смешок, — смешно вам! Сами бы попробовали!

Мужчины как-то сникли, застыдились, что ли? А может, день тот вспомнили…

— Если бы ты просто лишила его законной добычи! Но ты!!! — леший как-то с восхищением на меня посмотрел.

— Что я?

— Ты нанесла ему оскорбление, которое можно смыть только кровью!

Вот так вот! И не иначе! Кровью!

— Оскорбление? Я его там даже не видела, и уж тем более не оскорбляла.

— Какого врага ты повергла первого? Вспоминай! — очень жизнерадостно предложил мне Дуплянский.

Я напрягла свою память. Вот иду я с ещё незажжённым факелом из терема…

— Стражника у дверей. Это Афродитино оливковое масло надо, что ли кровью смывать? — поразилась я.

— Масло?.. Нет. Это был уже джинн, второй!

— Второй?… А-а-а! Конечно! Первый слетел с лестницы! — наконец вспомнила я. — Так это что, был Злод?

— Он самый! Мало того, что ты спустила его кубарем по ступеням, он ещё и рог сломал. А для чёрта лишиться рога!

— Чёрт! — выругалась я, — знала бы, второй отпилила.

— Нанесла ты ему смертельную обиду! Когда он очухался и посчитал все твои заслуги, то вынес тебе смертный приговор!

— Как это? — не поняла я, — какой приговор?

— Да, Варя! — сокрушённо покачал головой Рыська, — столько неприятностей ты Злоду доставила, не на один приговор тянет!

— Да ну тебя! А куда он из Белогорья делся?

— Говорит, сначала хотел в битву вступить. Но… не в его правилах с женщинами драться.

— Чего-о-о-о? — я задохнулась от возмущения. — Джентельмена из себя строить вздумал? Ни в жизнь не поверю!

— Струсил! — поддержал меня Май. — Сбежал! А теперь благородство разыгрывает! Поди, новую каверзу задумывал!

— На этот счёт он молчит. А гадать не стоит. Ему, скорее всего не удалось до вас добраться! Сначала, толпа народу, боги. А потом вас Хмара охранял.

— Так это он специально нас охранял? — не поняла я.

— Хмара интуицию свою на двести процентов использует! — гордо заявил Рыська.

— Ага! А Баська? — съязвила я. — На двести процентов!

— Тут у него осечка вышла, — признался Рыська, — поддался эмоциям!…Но с вами у него всё чётко вышло!

— А потом вы получили искру божью, — продолжил леший, — и снова спутали Злоду карты… Откуда вы с Андреем он не знал. Отправил на ваши поиски проштрафившегося Урюпу. Единственное, что мог сказать этот олух, город, в котором вы живёте.

— Жанка проболталась. — Андрей с силой стукнул по коленке. — Грымза!

— Через створы они ходить не могут, — продолжил Дуплянский, — стража не пропустит. Кружным путём отправился, через шлёнды.

— Через что?

— Шатун, шлёнда — одно слово, блуждающий поток. Урюпа, значит, вас выслеживал, а Злод здесь пояс Велеса добыл.

— В парке за мной Урюпа гнался?

— Лембой.

— А что же он через шатун за мной не пошёл?

— Не знаю, может он их не видит, — предположил леший.

— А чего он хотел?

— Сапоги, чего же ещё, — догадался Андрей.

— А убить меня он не хотел?

— Это ему Злод запретил. Для себя удовольствие оставил. Он с такой радостью рассказывал, как ты теперь страдаешь! Что смерть Лоцмана для тебя хуже собственной.

— В этом он прав, — я ощутила знакомую дрожь, но постаралась успокоиться.

— Рыська его чуть на куски не разорвал! — Леший сокрушённо покачал головой.

— Успею ещё! — Рыська сказал это спокойно, но с такой уверенностью. Очень походило на клятву.

— Самое ужасное, было то, что Злод не говорил, где вас искать. Только собрались на ваши поиски, Ворон прилетел. Сказал, что живы вы, полканы вас нашли.

— Ворон?

— А то, как же! — догадался Андрей — Как положено — дуб огромный! На дубу Ворон.

— Не видела я вчера ни какого ворона, — дрожь улеглась и я почти успокоилась.

— Старый он, глухой совсем. Зимой в дупле отсиживается, — заступился за пернатого Рыська. — Ты его своим рё… криком разбудила. Пока он соображал… Пока ночь пережидал. В темноте совсем ничего не видит. Хорошо ещё, что сюда долететь смог… почти к полудню.

— Старый? — восхитилась я подвигом пернатого. — И сколько ему?

Если принять во внимание, сколько лет Рыське или Хмаре, то старый ворон может потянуть на…

— Триста, больше даже… — задумчиво доложил фолк, явно подсчитывая в уме истинный возраст птицы.

— Триста? — я искренне удивилась этой цифре. Она никак не вязалась с моими представлениями о прилагательном «старый» для обитателей Порубежья. — И уже старый? Что-то я не понимаю здешних возрастных критериев.

— Как люди ему отмерили… — грустно констатировал Рыська.

— Люди… Где-то я это уже слышала… Люди придумали… А! Перун…

— Варя, а зачем ты Злоду шишку в рот затолкала? — отвлекла меня от рассуждений о коварстве людской фантазии Полина.

— Шишку? — я вернулась в реальность. — А! Что бы не трепался! А как вы её вынули?

— А ни как, — махнул рукой леший. — Руки ему развязали, сам мучался. Целый час выковыривал, а потом столько же рот закрыть не мог, заклинило. Пришлось вправлять…

— Кто осмелился?

— Горыня, кто ж ещё!

Я судорожно хихикнула. Да и не я одна.

— А рана на спине? От лыжной палки?

— С жизнью совместима, не умрёт, — поставил диагноз леший, — у него ещё и отметины Лютого имеются. Здорово вы его потрепали!

— Даже не знаю, радоваться этому или… — я замолчала, уставившись в пол. Мне хотелось довести этот разговор до конца, но воспоминания доставляли мне… Ощущения были такие, будто ночная пытка всё продолжается. И я ещё иду тёмному лесу, а в душе у меня вакуум, космическая пустота.

Все в зале тоже молчали. Тишина стала звенящей. Они понимали, что вчерашние события для меня ещё слишком больны… Чья-то рука обняла меня за плечи. Краем глаза я заметила тоненький ободок на безымянном пальце. Май… Я подняла глаза и кивнула. Леший обрадовано продолжил.

— Злод появился на заставе пару дней назад. Точнее, появился пёс. Забредают к нам иногда звери. В шатуны попадают… Подкармливаем мы их, некоторых жители забирают. А этот по-деловому по Заставе бегал, искал чего-то. Вреда вроде от него не было, хоть животное крупное… — Леший сокрушённо покачал головой, — надо было его на привязь посадить! Ну, что ж тут поделаешь… Он Урюпу из заточения и выпустил. Ключи стянул… Когда узнал, что вы здесь, решил, что настал его час. Он сам собирался к Числобогу…за клепсидрой.

— Он её что, остановить собирался? — усмехнулся Май.

— Собирался, — подтвердил леший.

— А как? Числобог сказал, что это невозможно!

— Это ПОЧТИ невозможно, — уточнил Дуплянский.

— И каков процент «почти»?

— Маленький…но есть.

— И что бы это ему дало?

— Возможность собрать все атрибуты, которые ему необходимы.

— А потом что?

— Сила бога…

— Я всё равно не понимаю! — Андрей задумчиво потёр свежие шрамы на шее. — Не понимаю…

— Мы сами не знаем, что он задумал… Но последствия были бы ужасные!

— Да уж, кофель — нагель! — выругался, молчавший до сих пор Боцман. — Аврал был бы полный!

— А теперь что с ними будет? Кстати, а с Урюпой что? Лютый его не придушил?

— Урюпа? Да что ему будет! Морда поцарапана, синяки…испуг, правда, сильный… Заикаться стал. — Невесело сообщил Рыська.

— Судить их будем, — добавил леший. — Злода силы лишат и в шахту… лембою стирку устроим.

Я не испытала ни капельки жалости к чертям.

— А Баську…тоже они? — почему-то вдруг вспомнилось…

— Они! Василиск им нужен был…злобный! А ведь с Баськой опять ты, Варвара! — удивлённо вспомнил Рыська, — Злод про этот твой подвиг не знает!

— Сообщи ему, пусть посчитает, — посоветовал ему Май.

— Хочешь его разозлить? — поинтересовалась я.

— Я хочу его раздавить! — Май сжал кулаки.

— Запишись в очередь! — Рыська жестом изобразил своё первенство в расправе с чёртом.

— Если вы хотите его раздавить — уничтожить, — леший хитро улыбнулся, — покажите ему живого Лоцмана!

— Точно! — воскликнул Рыська. — Он же сейчас победу празднует, а тут такой облом! Андрей, пойдём! Навестим узника.

Парни решительно поднялись и направились к выходу.

— Стойте! Я с вами! — бросилась я следом.

— Ну, как без тебя! — буркнул муж.

Они с такой скоростью шли по коридору, что мне пришлось бежать за ними в припряжку. И куда так торопятся? Морду этому гаду всё равно набить не удастся, а получить моральное удовлетворение…

— Стойте! — еле успела остановить их перед последним, как оказалось, поворотом.

— Чего? — недовольно пробурчал Май.

— Мне кажется, тебе не стоит сразу перед ним появляться. Давай, сначала мы с Рыськой с ним поговорим.

— Точно, — поддержал меня Рыська, — мы его слегка помучаем, а потом ты его добьёшь!

— Идёт! — согласился с нами несостоявшийся труп. — Эх, жаль, савана нет!

— И так пойдёт! Ему твой костюм без разницы!

Май остался за поворотом, а мы двинулись к камере Злода. Чёрт стоял спиной к решётке и смотрел в маленькое зарешёченное окошко под самым потолком. Ну, прямо, узник горемычный! При наших шагах он оглянулся. Я состроила грустную мину, какую только могла. Рыська жевал собственные губы. Мне показалось, что этим он скрывал улыбку, вызванную моим актёрским талантом, а не играл от злобы желваками.

— Празднуешь победу? — обратилась я к чёрту.

Физиономия его была, до противного, самодовольна.

— А чего мне горевать? Годом раньше, десятилетием позже. Я своего добьюсь! А вот ты…

Злод уткнул руки в бока и смерил меня ехидным взглядом.

— Что «я»? — сотворила я наивный взгляд.

— Чего добилась ты? Ради чего принесла такую жертву? — патетически заявил чёрт.

— А-а-а! Так ты ОБ ЭТОМ!

Я весело ему подмигнула. Чёрт не понял перемены в моём настроении и насторожился.

— Ты, девка, что, с горя с ума двинулась?

— Не-а, — я весело помотала головой.

— Вчера выла на весь лес, а сегодня… — Он смерил меня брезгливым взглядом. — Или с глаз долой — из сердца вон? Да что вы люди…

— Так это вчера было! Тебя вчера бабр грыз, а сегодня ты живой…и даже не хромаешь!

Мой весёлый тон начал раздражать чёрта, и он продолжил беседу с Рыськой.

— Вы бы напоили чем барышню. Сами что ль не видите, не в себе она.

— А что вдруг такая забота? — сухо поинтересовался фолк.

— А он в «Красный крест» наверное, записался, — хихикнула я, — это на него так шишкотерапия подействовала! Вкусно?

— Уведи её отсюда! — заорал вдруг Злод. — Самогонки дай! Пусть успокоится!

Он схватился за решётку и начал её трясти. Перекошенное злобой лицо дёргалось, как от тика. А я хохотала ему прямо в лицо.

— Тебе что, так обидно, что мне весело? — Я перестала смеяться и добавила. — Могу погрустить… по заявкам зрителей.

— Я думал… — скривил он тонкие губы, с презрением глядя мне в глаза.

— Ты думал, что убийство Андрея будет самым большим для меня наказанием? — опередила я его тираду.

— Я…

— Ты не ошибся! — А вот это я произнесла зло и, с не меньшим презрением, чем он.

— Тогда что ты здесь комедию ломаешь, будто тебе всё равно? — возмутился Злод.

— А ты на меня за это в суд подай!

— Просто не надо быть таким самоуверенным болваном! — Рыська с жалостью посмотрел на чёрта.

— Почему же, самоуверенным… — промямлил чёрт, окончательно сбитый с толку.

— Потому что Фефёла ты!! Сколько раз она разрушала твои гениальные планы? — ехидно поинтересовался Рыська.

— Три. Всего три! — зло сплюнул узник.

— Пять, — уточнил парень, — а может и шесть… Это, как считать.

— Шесть? Что-то многовато для человеческой девки! — с вызовом возразил Злод.

— Это кто тут девка? — напустилась я на чёрта.

— Варвара, не лезь! — Рыська отсторонил меня от решётки камеры. — Давай считать…

— Ну… считай.

Хмурый взгляд Злода встретился с невозмутимым взором фолка.

— Сначала были сапоги!

Рыська загнул один палец. Злод послушно повторил манипуляцию.

— Это значит — раз! Я даже не буду прибавлять подоконник.

— Какой подоконник? — не понял чёрт.

— У Урюпы потом поинтересуешься, если захочешь. Битва с джиннами — два! Хотя, можно ещё приплюсовать твоё кувыркание по лестнице и ампутацию рога!

Злод бросился на Рыську с кулаками, но решётка… Рыська, как ни в чём не бывало, продолжил.

— Урюпа во второй раз упустил сапоги в парке. Это — три! Ты там считаешь? Ага! До Числобога они вас не допустили — это четыре!

— И всё! — Злод радостно потрясал кулаком с отогнутым большим пальцем. — А ты говоришь, пять или шесть! Всего-то четыре!

— А тебе мало? — не удержалась я.

— Подожди! Ты ведь ещё не всё знаешь! — Рыська стал медленно загибать большой палец. — Она ведь и Баську от твоих чар отговорила!

— Подумаешь! Не велика потеря!

— И кнут Велеса у тебя отобрала…

— Случайно!

— И Лютый её слушается!

— Ещё не известно, слушался он её или…

— «Живой ключ» от вас уберегли!

— Это не её заслуга! Это Урюпа — кретин! — отбивался от фактов, как мог, чёрт.

— Неужели на «пять» не наскребли?

— Если тебе очень надо, — Злод продемонстрировал свою мерзкую улыбку, — пусть будет «пять»! И всё на этом!

— Как это «всё»!? — раздался спокойный голос из-за наших спин.

Это был самый удачный момент для триумфального появления Лоцмана. Мы с Рыськой расступились, пропуская Мая к решётке.

— Лоцман, — прошептал Злод, — нет! Ты сдох! Я сам тебя убил!

— Ты ничего не путаешь? — усмехнулся Андрей.

— Сдох! Я перегрыз твоё горло!

— Вот это?

В полумраке подземелья шрамов на шее почти не было видно. Да и Маржана всё сделала на совесть.

— Этого не может быть!!! — Злод, как обезумевший, метался по камере, бормоча себе под нос. — Сдох… убил… не может быть…

Я смотрела на чёрта и гадала, будет он биться головой об стену или нет. Если судить по состоянию, то должен бы, но если судить о его характере…

Злод остановился посреди камеры, тяжело посмотрел на меня и спросил.

— Как ты его оживила? Вчера он был мёртв! Я это знаю! Я это чувствую!!! — ноздри его гневно раздувались, кулаки сжались, аж костяшки побелели, глаза метали молнии.

— ТВОЙ «живой ключ» помог! — сделала я ударение, дабы он не сомневался в своей причастности к столь благородному делу.

— Что-о-о-о!!! — ярость, с какой Злод снова бросился на многострадальную решётку, могла бы испугать меня, например, вчера, но не сегодня…

— Перун трансформировал ТВОЙ «живой ключ» в живой родник… — Продолжила я в том же духе. — Эта вода его и оживила.

Я не стала выдавать Маржану. Пусть думает, что на самом деле убил Андрея.

— Уходите! — взгляд чёрта померк, плечи осунулись, язык почти не ворочался. — Вы получили, что хотели!

Злод устало сел на деревянную лежанку. Я только теперь поняла, что он, в сущности, не очень высокий и крепкий. По конституции напоминает Рыську. Черты лица правильные. Можно сказать, что он красив, но как хищник. Кожа смуглая. Нет, скорее землистая. Злод поднял на меня свои черные, ввалившиеся глаза и наши взгляды встретились.

— Ты ещё не победила… — очень тихо произнёс он, и от этого у меня мурашки пробежали по спине. Но это был не страх, это было предчувствие…

— Но и не проиграла.

— У тебя есть незаконченное дело, — подобие кривой ухмылки появилось на его озлоблённом лице.

— Какое? — вот оно, предчувствие, сработало.

— Я тебе не скажу, — улыбка трансформировалась в звериный оскал. Вчера, у собаки был такой же. — И не надейся!

— Я и не надеялась. Так спросила… по инерции.

— Оно будет тебя тревожить…беспокоить… — Продолжал он травить меня.

— Я его решу, — я спокойно смотрела в его мёртвые глаза и, как не странно, черпала оттуда уверенность.

«Он блефует! Он хочет вывести меня из равновесия. Глупец!.. Дело? Справлюсь! Или нет, справимся!»

— У тебя на это не будет времени.

— ???

— Точнее, не хватит времени!

— А я обращусь к Числобогу.

От этих слов он передёрнулся, и злой огонь промелькнул в его глазах.

— Уходи…

Злод лёг на топчан и отвернулся лицом к стене. Больше мы от него ничего не добились.

— Рыська, ты знаешь, про какое дело говорил Злод?

— Даже не догадываюсь. Мне кажется, он это специально сказал, что бы тебе хоть чем-то насолить.

— А мне кажется, он правду сказал, — Андрей нахмурился и добавил, — и про клепсидру сразу понял. Ты же про неё намекала?

— Угу.

— Выходит, эту задачу можно решить остановив время…

Мы дружно переглянулись.

Что же это за задача?…

А новый год мы отпраздновали в Порубежье, вместе с обручением. Пришлось признаться…

* * *

Май (в смысле месяц) продемонстрировал все капризы погоды от снега до тридцатиградусной жары и весенних гроз. Приходилось использовать многослойность в одежде: снизу — летний вариант, потом кофточки и, в довершение, плащик и зонт. Ноги выручали любимые кроссовки.

Но на нашу свадьбу погода была замечательная, плюс двадцать и вишни в цвету. В ЗАГС мы съездили на Галатее, при чём, я была за рулём, а Май, как и положено Лоцману, занял место штурмана. Свидетелям достались задние, комфортабельные места. Эту почётную миссию мы возложили на Лукаву и Рыську. Лукава была счастлива, так как она никогда не была на «человеческой» свадьбе. А Рыська был степенен и важен. У ЗАГСа мы произвели фурор, так как все четверо были в белых брючных костюмах (вот навеяло так). А невеста, то есть я, идентифицировалась как брачующаяся, только наличием куцей фаты, приколотой к белой же бейсболке и пучком ландышей в руках. Май хотел, для полноты картины, повязать чёрную банадану, но его мама так сильно запротестовала, что ему пришлось послушать родительницу. Праздничное мероприятие прошло в узком кругу родных и друзей. Всё было мило, по-домашнему, без излишеств. Если не считать бочонка чёрной икры от Боцмана. В прилагающемся поздравлении было написано, что осетрих «доил» сам!

Свекровь мне досталась говорливая, но безобидная. Давала кучу советов, но не требовала их выполнения. Меня называла — Барбара, в честь своей школьной подруги по переписке. Мечтала о внуках, но события не торопила. И даже не обижалась, когда мы с Андреем пропадали в Порубежье на все выходные.

— Раз он с тобой, я не волнуюсь! А раз у вас отключены телефоны, значит, вы сильно заняты…

Клад, а не женщина.

Иногда нас навещал Игорь Витальевич, докладывая, что нерест прошёл хорошо, Лукава привела вверенный ей объект в образцовый вид, фермер больше не балуется. Всё складывается просто замечательно, включая их взаимоотношения. А то, что Лукава старше его на добрую сотню лет, его не волнует! Прямо, деревенская пастораль! Коровки пасутся, пастушки танцуют…

Но, где-то в подсознании ползала холодная змейка, отравляя существование. Злод! Чтоб тебя! Как я не старалась, не думать о нерешённой задаче, всё равно заползали в сознание эти мысли! Ни леший, ни Боцман, ни, даже, Перун и Ярило не смогли мне помочь. А Злод, лишённый силы и навечно сосланный копать руду, молчал. Май успокаивал меня, что всё это злая шутка чёрта и нет никакой проблемы. Но я видела, что он тоже мучается неразрешённостью.

Это была единственная проблема, портившая наш медовый месяц, который мы проводили, конечно же, в Порубежье, у Бабы Яги. Она отстояла право принимать у себя молодожёнов в нешуточной борьбе с Полиной и Рыськой.

— Вы им покою не дадите! Ты, Полина, позировать заставишь! А ты, Рыська, вообще! Сам ещё холост. Так что же это, Варя должна весь свой медовый месяц у печи простоять, кормить вас, проглотов!? Будут у меня! А в гости, пожалуйста! — Сказала, как отрубила.

«Медовый месяц» в свете современных понятий о заслуженном отдыхе трансформировался в две недели отпуска, который мы с Маем использовали на всю катушку. Это вылилось в насыщенную экскурсионную программу путешествий по Порубежью. Первый день был посвящён обитателям «Березани». Мы полюбовались табуном индриков, прогулялись по Тихому логу (заповедных зверей там не водилось, зато росли реликтовые растения). Потом отправились к Хмаре. Он встретил нас как родных и даже поделился последней сплетней.

— У Лукавы завёлся дружок. Из местных жителей на её озере. Но фамилия у него, так себе, — змей сморщил свою антрацитовую морду, как будто собирался чихнуть, — Грязный!

Мы сидели в тени его любимой тысячелетней ивы и наслаждались прохладой. Хмара распластал своё тело на траве, а я сидела рядом, опершись спиной о его серебристый бок. Андрей ушёл к Рыське, оставив меня на попечение Горыныча.

— Не Грязный, а Грозный, — поправила я змея.

— А-а! Ты уже знаешь! — расстроился Хмара.

— Уже! — усмехнулась я. — Мы с Игорем Витальевичем ещё в прошлом году познакомились, когда озеро у браконьеров отбивали.

— Да-а-а? А что тогда ничего про это не рассказали? — попытался обидеться змей.

— Как же, не рассказали? — возмутилась я. — Боцман полгода на всех углах распространялся.

— Что-то я про Гряз… Грозного ничего не помню, — напрягся Горыныч, пытаясь извлечь из памяти искомого субъекта, — клероз что ли…

— Видать, Боцман, о нём не много рассказал… А я тогда не поверила Лукаве!

— Про что не поверила?

— Про похвальбу водяного! Она говорила, что Боцман все подвиги себе припишет. Посчитала, что дочь… наговаривает на отца.

— Гыыыыы! — радостный рёв Баськи прервал моё осуждение Боцмана.

Василиск выполз из зарослей молодого ельника, доковылял до меня и доверчиво уткнулся мордой в грудь.

— Охальник! — прокомментировал Хмара. — Пользуешься отсутствием законного супруга?

— Гы, — выдохнул мне в бюст Баська.

Его круглые желто — зелёные глаза преданно заглядывали в мои. Я ласково гладила его голую макушку.

— Попрошайка! — продолжил журить его змей. — Охальник и попрошайка! Оставь барышню в покое.

Баська и не думал менять позу. Он благоговейно прикрыл глазки веками и не обращал внимания на воркотню Хмары.

— Ну, доставай уж гостинец, — не выдержал змей и поднялся.

— Хмара Горыныч, я что то не пойму, кто из вас двоих попрошайка? — съязвила я, но коробку с тортом достала. — Давно учуял?

— Ничего я не учуял, — надулся тот и отвернул от меня морду, — я и так знал, что без гостинца ты не придёшь. А что там? — не удержал он любопытства и сунулся в коробку. — Тортик?!!!

— Эх, я нож забыла!

— Люди, люди… — Хмара, здоровенным когтём, разделил торт почти пополам. — Что бы ты без меня делала! — Он довольно осмотрел результаты своей работы и облизал коготь.

Я подхватила больший (правда, несущественно) кусок и положила его Баське.

— Э-э-э! — возмутился Хмара. — Так не честно!

— Как раз так — честно!! Один режет, другой выбирает. Надо было ровнее делить! — остудила я праведный гнев Горыныча.

— Ну, так за работу, хотя бы… — жалостливо прогудел змей.

— Коробку оближешь.

— Что? Я! Коробку?! — начал он возмущаться. — Конечно, оближу, кто бы сомневался… — и начал смачно чавкать бисквитом.

Баська первым справился с лакомством и довольно облизал морду языком, жадно поглядывая на Хмару.

— И не фумай! — змей сгрёб лапой остатки торта и запихал их в пасть.

— Жадина, — я веселилась, глядя на измазанного кремом Горыныча.

— Гыы, — Баська согласился со мной.

— Злопыхатели, — не остался в долгу змей.

— Вкусно?

— Мало!

— Гы, гы-гы-гы!

— Ты прав, Баська. Нет, что бы спасибо сказать. А он «мало»!

— Спаси-и-ибо! Но в следующий раз два приноси.

Хмара облизал коробку и намеривался пристроить свою голову мне на грудь. Я едва успела её отпихнуть.

— Оближись хотя бы! Я тебе не полотенце! — и щёлкнула его по носу.

— Дожил! Простые девки по носу бьют! — он снова растянулся на траве.

— Я не простая девка, я особенная… — и я заняла прежнее место у его бока. Баська присоединился к нам.

Я представила, что бы было с моими знакомыми, если бы они увидели это лежбище, например, на фотографии. Скорее всего, списали бы всё на спецэффекты. А жаль… А ведь есть ещё единороги, и Лютый…

В моё поле зрения попал возвращающийся Май.

— Вот ты и дождался, — злорадно произнёс Хмара, тоже увидевший Андрея, — сейчас он вызовет тебя на бой! Коварный соблазнитель чужих жён!

— Привет, Баська! — радостно поздоровался Май и потрепал василиска по голове. Баська в ответ радостно гыкнул.

— О времена, о нравы! — продекламировал змей. — Коварный искуситель прикинулся лучшим другом!

— А что случилось? — не понял Май.

— Хмара ревнует меня за тебя к Баське, — путано объяснила я.

— А-а, — он ещё немного подумал. — А-а-а-а! И что?

— Хочет, что бы ты василиска на бой вызвал.

— На бой? Баську? В такую жару? Не хочу! Подвиньтесь, — Май блаженно растянулся рядом со мной.

— А я то надеялся… — сокрушённо покачал головой Хмара и плюхнул голову в траву.

— Лежи уж, Яго доморощенный. Страстей ему не хватает!

— Как ты сказала, — встрепенулся змей, — Яго? Красивое имя…

— Эстет, — сонно пробормотал муж и поудобней устроил голову на моём плече.

Вечером к нам в гости нагрянул шевалье Симон. У них с Маем было намечено культурное мероприятие, они разбирали кассеты с фильмами. Ещё зимой Андрей неосторожно пообещал домовому пополнить тому коллекцию, а потом кинул клич друзьям, знакомым, соседям. Я никак не ожидала, что будет такое количество желающих избавиться от старых кассет. Нас завалили видеопродукцией. Сначала Андрей их разбирал и сортировал, потом просто складывал в сумку, а потом… распихивал, куда придётся, под диван, на подоконники, на и под стол. Хорошо, что у нас было две квартиры. Как мы выгребали эти сокровища, отдельная история. И вот сейчас Семён и Андрей посвятили вечер изучению кассетных залежей. Мне это было неинтересно, честно говоря, этот видеохлам надоел мне ещё дома, и я слова Семёну, слава богу, не давала. Отлынив, таким образом, от культурно — массового мероприятия, я отправилась на огород печь картошку, где ко мне присоединился Рыська. Киноманом он тоже не был, и благоразумно отказался от сомнительного удовольствия.

Вечер был чудный, вид с огорода сказочный, картошка пеклась. Меня потянуло на лирический лад.

— Рыська, ты не обидишься, если я спрошу? — я ждала, что он скажет что-то вроде «смотря о чём», или «не обижусь», или ещё что-то, но он молчал, глядя на далёкие горы. А мне самой повторять вопрос было, почему-то, неудобно.

— Мне так проще, — после пятиминутного молчания выдал парень.

— Я что-то пропустила?

— Нет, — Рыська вздохнул и поворошил тлеющие угли. — Мне кажется, я знаю, что ты хотела спросить… Почему я один? Почему у меня нет… подруги? Так? — он искоса посмотрел на меня.

— Угу, — что я ещё могла сказать, он догадался.

— Так получилось, что в природе нет для меня пары. А человеческие девушки очень мало живут…

— Рыська, сколько тебе лет?

— Много, Варя, очень много. И…я пробовал, пытался создать семью с девушками, но через десять лет я выглядел, как младший брат, через двадцать — как сын, а потом… И у нас не было детей.

— А разве… — я осеклась. Такая безграничная печаль была сейчас в Рыськиных глазах. Видеть, как умирает твоя любовь, а ты сам остаёшься молодым, и нет никакой надежды… — Прости!

— Ну, что ты, Варя! — стал он успокаивать меня. Я действительно, чуть не разрыдалась над его горькой судьбой. — Расстроил я тебя! Надо было молчать…

— Нет, ты всё правильно сделал! Я ведь тебе друг? — я испытывающе посмотрела ему в глаза. — Друг?

— Друг, — серьёзно ответил фолк. — И ты, и Май.

— И Май… А раз так, то между нами не должно быть тайн!

Рыська усмехнулся.

— И какую тайну ты мне хочешь открыть?

— Я? — я задумалась, какая у меня есть тайна, интересная Рыське. — Я вспыльчивая.

Рыська расхохотался.

— Я об этом догадался! Ещё тогда, в первый день знакомства, когда ты единорога призывала!

— Подумаешь! Ты тогда о многом догадался, — вспомнила я нашу дискуссию, когда ушёл Андрей.

— Это я вижу сразу. Нет, не вижу, чувствую, как невидимые нити сплетаются и уже не дают расстаться двум людям, — Рыська задумчиво посмотрел на меня, а я ждала, что он сейчас скажет что-то очень важное, и не ошиблась. — Знаешь, я только сейчас понял… Вы уже пришли сплетённые…

— Как это?

— Тогда, в самый первый момент знакомства, на поляне. Уже тогда я подумал, что вы — пара, — он сосредоточенно что-то обдумывал, а я ждала его умозаключений. — Варя, вы не пара, — выдал он мне противоположное заключение, — вы единое целое! Вы всегда вместе, в любой жизни… — Он с восхищением и ужасом смотрел на меня.

— Что за бред… как это возможно?

— Возможно! И ещё, он всегда Проводник, а ты всегда Обережь!

— То есть, он всегда мужчина, а я женщина.

— А вот это как раз не обязательно. Душа может придти в любое тело, а вот предназначение остаётся. Но вы всегда вместе! И ты, очень сильная Берегиня!

— Объясни, я так и не поняла, что это означает? Что я вообще могу и должна делать? Мне никто не объясняет!

— Ты всему научишься. Сама. Только верь в себя!

Этот разговор оказал мне в дальнейшем неоценимую услугу. Вера в себя, очень полезная вещь, как оказалось.

И в Град — Гроте полканы встречали нас приветливо, можно сказать, радушно. Разгуляй на меня немного дулся, зато Перетоп не знал, куда посадить, чем ещё угостить и что показать. Пещеры, в которых проживало их племя, напоминали сказку про Али — Бабу и Сим-сим. Сталактиты — сталагмиты, расписанные стены пещер, самородные кристаллы. Отсветы от бездымных факелов, отражаясь от драгоценных камней, тонули под высоченными сводами.

Ещё Перетоп рассказал, что с нашей памятной ночёвки в его сарае, место это стало местом паломничества. Там даже собираются устроить капище. Во-первых — живой родник, во-вторых — место воскрешения Лоцмана. Или наоборот. Про Маржану знали только Перун и кот, но они помалкивали. Перун из этических соображений, а коту Любу до этого вообще дела не было. Так что место чудесного возвращения к жизни Проводника пользовалось популярностью, как у местного населения, так и у туристов. Вот так и возникают легенды…

По пещерам Град — Грота мы гуляли полдня. Впечатления от арабских сказок сместились в сторону сказов Бажова. А уж когда мы вошли в зал, полный каменных цветов, я совсем потеряла чувство реальности.

— Май, я себе не представляла, что такое можно сотворить… Это ж сколько надо таланта и сил!

— Грандиозно!

Мы стояли в центре пещеры и разглядывали каменные орхидеи, лилии, тюльпаны, разинув рты.

— Сейчас к нам выйдет Хозяйка медной горы, — начала фантазировать я, но жизнь, она всегда оригинальнее фантазий. К нам вышел Данила — мастер, крепкий парень в косоворотке и бандане на русой голове. — Ой!

— Варя! Андрей! — с распростёртыми объятиями, бросился к нам горный мастер. — Здравствуйте! Как я рад!

Я слегка опешила. Парень явно был с нами знаком, при чём с обоими. Но вот кто он, я не могла вспомнить, хоть убей!

— Борис! Здорово! — мужчины пожали друг другу руки, а я всё стояла столбом, натужно пытаясь идентифицировать его личность.

— Борис?

— Не узнаёшь? — улыбнулся парень.

— Тебя трудно узнать, — Май хлопнул его по спине, — ты таким крепышом стал! Качаешься?

— Бориска-а, — простонала я, наконец, опознав знакомого. Как Май разглядел в этом, пышущем здоровьем и силой парнище тощего рефлексирующего юношу, любителя кузнечного дела?

— Узнала! — обрадовался Бориска. — Я вам так благодарен! Вы себе представить не можете!

— Подожди! — остановил его Май. — Ты толком всё объясни! В чём мы так виноваты?

— Да вы что! Сейчас расскажу! Это всё ваш родник, с живой водой! Я там с экскурсией был, зимой. С собой бутылку налил. И такая в меня сила попёрла! Мужики в институте спрашивают, чего это я принимаю? Девушки стали интересоваться, — при этих словах он смутился, но было видно, что он просто счастлив. — Но, самое главное, я нашёл себя! Раньше думал, что кузница — моё место, а теперь вот по камню… — он кивнул на огромные каменные цветы.

— Это всё ты? — поразилась я его плодовитости.

— Нет, — он скромно потупил очи, — орхидея моя и там, — махнул рукой в конец зала, — подснежник.

— Посмотреть можно?

— Конечно! — он повёл нас к своей новой работе.

Подснежник только начал выбиваться из камня, но контуры будущего шедевра уже восхищали.

— Бориска, а ты теперь, наверное, не стирку выбираешь? — вспомнила я прошлогоднюю привычку парня.

— Нет, я сначала обет дал. Столько замыслов…

— Сначала, а теперь?

— А теперь, я Обережь…

— Что?

— Ты!

Мы с восторгом смотрели на камнереза. Что можно сказать в таком случае? Парень нашёл себя! Всего год назад он выглядел жалким задохликом с тоскливым взглядом. А сейчас — горящий взор, румянец во всю щёку, бицепсы под холщёвой рубахой и каменные цветы! Я вспомнила слова Семёна: «Планида его счастливая!». И он — Обережник. Да, не даром водят они экскурсантов, не даром!

Потом мы выбрались в Безмирье под охраной бабра. Но Числобог отсутствовал в своём астрономическом тереме, так что мы только погуляли несколько часов по чернолесью и вернулись в Порубежье.

Нам с Андреем очень хотелось побывать в Волчановке, деревне оборотней. Дуплянский познакомил нас с Белым Волком — главой их общины. Мужчина лет сорока (выглядел он, по крайней мере, лет на сорок), с белой гривой волос и шикарными бакенбардами, переходившими на могучую шею, высокий и ширококостный. Жёлтые глаза на крупном породистом лице (как это правильно выразить), источали мудрость и спокойствие. Он сам пригласил нас в свою деревню. Поход в гости был назначен на сегодня, но…

Но! Всегда это «но»! Вот ждёшь какого-то события, готовишься к нему, обдумываешь детали поведения, одежды… А потом приходит «но» и портит все планы!

В этот раз «но» пришло в образе, кого бы вы думали, Джамалла Перца! В поной красе! С его нескончаемыми «О-о-о» и витиеватыми формулировками простых выражений. Мы уже почти ушли! «Почти» выражалось в отсутствии Рыськи, который собирался идти с нами. Он ведь тоже был своего рода оборотнем, правда, из другого семейства. Но у оборотней нет таких расовых неприятий, как у кошек и собак. Рыська нет, не опаздывал. Просто, Джамалл успел явиться раньше означенного срока. И явился не один, а с Перуном. Да! Свои дела он решает на высшем уровне!

— Варя, Андрей! — начал свою речь Перун. — Сейчас я к вам обращаюсь, как к частным лицам, гостям Порубежья, а не как к Лоцману и Берегине.

— От чего же? — Май сразу заподозрил подвох.

— Потому, что Лоцман и Берегиня вы здесь, в Порубежье и окрестностях.

— И-и-и… — это уже я начала ехидничать.

— И-и-и??? Не сбивай меня! А там, куда вы отправитесь…

— А куда мы отправимся? — я подозрительно уставилась на джинна.

— В Абиссинию! — упавшим голосом произнёс Громовержец.

— А мы туда должны отправиться? — не унималась я.

— Это зависит только от вас.

— Значит, мы можем отказаться? — поддержал меня муж.

— О-о-о! Не отказывайтесь, многоуважаемые Лоцман и Берегиня! — начал свою песню Джамалл.

— Только не это! — прошептала я.

— Сила ваша, сравнимая с силами богов!

— Кхм, — запротестовал Перун, но на джинна это не подействовало.

— Ловкость ваша, подобная ловкости тигра, храбрость ваша, подобная храбрости льва, — заливался Джамалл, закатив глаза к небу, — выносливость ваша, сравнимая с выносливостью верблюда…

— Хватит! — прервала я словоизлияния южного гостя. Ну, не люблю я, когда меня сравнивают с верблюдом. — Что от нас надо?

Джинн, прерванный в начале заготовленного панегирика, опешил.

— Не соблаговолите ли… — я протестующее замахала руками. — Хорошо! — Джамалл сдался и перешёл на нормальный язык. — Мои ученики пропали! Все, до единого!

— Это те, которые в тетрапакетах? — уточнил Май.

Я заметила лёгкую усмешку в уголках рта Белого Волка. Он, наверняка, слышал историю моей битвы с джиннами.

— Да. И ещё Амерхан, — горестно подтвердил джинн.

— Но, они же наказаны на целый век! — не поняла я.

— Время не играет роли, но это все мои ученики! А они пропали, исчезли! Найдите их! Прошу!

— А Вы что, сами не можете их найти?

Джамалл отрицательно покачал головой.

— Не получается. Я всё время теряю след…

— А почему Вы думаете, что мы сможем?

Мне ужасно не хотелось в Абиссинию, искать по пустыне тетрапакеты с джиннами. Мне хотелось в Волчановку, к своим, родным, можно сказать, оборотням.

— Ты их победила. Тебе их и освобождать…досрочно. А так, только через век… след потеряется… Моя школа исчезнет…

— Школа? — мне было удивительно, что у джиннов есть какие-то школы.

— Да. У нас, джиннов, есть несколько школ. Они находятся…как это объяснить…

— Враждуют? — серьёзно поинтересовался Май. Очень мне это не понравилось.

— Да.

— Думаете, их похитили джинны других школ?

— Подозреваю.

— Что предпринимали?

Я поняла, что Волчановка откладывается и надо запасаться панамой. В Абиссинии в это время года жарко!

— Магический поиск не даёт результатов. Сигнал или теряется, или возвращается обратно. Вся надежда на вас! Найдите их! — с горечью закончил Джамалл.

— Ну? — Май обратился ко мне. — Что будем решать?

— Сдаётся мне… — мысль ласточкой пронеслась у меня в голове, — это и есть моё незавершённое дело, о котором так мрачно поведал Злод!

— Ты серьёзно?

— Угу! И чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь в правоте. Других «долгов» я ещё не наделала!

— Занятно! — проговорил Перун. — А ты права, Варвара! Это, пожалуй, единственный в своём роде, межфольклорный конфликт.

— Значит, выбора у нас нет! — констатировала я. — Надо собираться в дорогу.

Я окончательно распрощалась с мыслью о Волчановке, по крайней мере, на сегодня и обратилась к Белому Волку.

— Извините, вот… сегодня к сожалению…

— Не бери в голову, Варвара! К нам вы всегда успеете. Как разберётесь с джиннами, милости просим!

— Спасибо.

— О-о-о-о! Небо сжалилось надо мной!

— Джамалл! — рявкнуло сразу несколько глоток.

— Умолкаю, умолкаю… — Джинн даже рот ладонью закрыл, разве что, кулак в рот не засунул, но долго не удержался. — Я вам заплачу! Хорошо заплачу!

— Это ещё зачем? — запротестовала я.

— Не отказывайся, — шепнул мне Перун, — оказаться всегда успеешь. Мало ли…

— Хорошо, — обратилась я к Джамаллу, — об оплате на месте поговорим, после выполнения… заказа.

— Варя, ты что? — удивился муж.

— Потом объясню.

— Добро. А что нам надо с собой брать? — по-деловому подошёл к делу Андрей.

— Ничего не надо. У нас всё есть. Всё дадим, всё найдём…

Тут к нашей тёплой компании присоединился запыхавшийся Рыська и с ходу заявил.

— Я с вами!

— Мы к оборотням не идём, — объяснил ему Май.

— Я уже понял, раз этот, — он невежливо кивнул в сторону Джамалла, — здесь.

— Что так грубо, Рыська? — пожурил его Перун.

— Ну, извините, нервишки шалят. А что, я не прав? Вы ведь их не на увеселительную прогулку зовёте, — в лоб спросил он джинна.

Джамалл замялся и промямлил что-то невнятное.

— Вот! Что и требовалось, собственно, доказать! Больше вы без меня никуда не пойдёте! Каждый раз какие-нибудь проблемы, а меня нет! Я больше этого не допущу! — Рыська кулаком бил себя в грудь. Лицо стало красным, даже веснушки пропали. — Враги то количеством, то силой, а то и тем и другим превосходят! То один умирает, то другой! Так дальше не пойдет!

— Ой-ёй-ёй-ёй! Как всё не просто, — я с подозрением посмотрела на фолка. Что это он так, на самом деле, разнервничался.

— Хорошо, хорошо! — прорезался у Джамалла голос.

— Вот и замечательно. Когда отправляемся? — Рыська просиял и в предвкушении приключений потёр руки.

— Сейчас! — Джамалл церемонно раскланялся с Перуном и, заодно с Белым Волком. Выстроил нас в затылок друг другу и направил в тут же сотворённый белесый туман. Несколько десятков шагов по туманному тоннелю и мы… в жаркой Абиссинии. То ли дворец, то ли крепость, старая — старая. Древние египетские храмы напоминает. Серые колонны, терраса, фонтан… Двор обнесён высоким каменным забором. А вот ворот что-то не видно.

— А где вход? Лазать через заборы я перестала лет 10 назад.

— А я, — отозвался Рыська, — ещё балуюсь.

— А я, — Май критически осмотрел забор, — вообще не лазил!

— Ой, врёшь! — усмехнулся фолк.

— Не заливай! Мне мама рассказывала, как твои штаны через день штопала.

— Так это я по деревьям…

— Вход? А, ворота? Там, с той стороны… — отозвался Джамалл. Он стал явно нервничать.

— Что случилось? — напрягся Рыська.

— Да нас Джинни должна была встречать…

— Кто?

— Джинни, а теперь её нет.

— Джинни, это кто?

— Беда моя! Джинн — девушка.

— А разве бывают джинны — девушки? — опешила я.

— Не бывает. А вот она есть! — с горечью пояснил Джамалл, — появилась в нашей школе пару тысяч лет назад…

— Как это, «появилась»?

— Случайно. Разбирали старый подземный ход, нашли несколько кувшинов. Тех, в которых джинны живут. Один оказался обитаемым. А там — она. Ну, не выгонять же. Вот так и прижилась тут.

— Она тоже Ваш ученик…ученица? — я пыталась представить девушку — джинна.

— Не-е-ет! Она вроде персонала. За чистотой следит, то да сё…

Пока я пытала Джамалла на счёт девушки — джинна, мои спутники разбрелись по двору с явным намерением отыскать следы преступления.

— А что это они делают? — Джинн, наконец, обратил внимание на поведение гостей.

— Дедукцию свою тренируют.

— А что это?

— Это применение мозгов к определённым обстоятельствам.

— Джинни-и-и-и! — вдруг крикнул джинн.

От неожиданности, я вздрогнула, а вот, Май и Рыська даже ухом не повели.

— Устод! Вы уже вернулись!

Из дворца выпорхнуло эфемерное существо, в бордовых шароварах, розовой блузке и с жизнерадостными ярко — розовыми шнурочками в задорных чёрных косичках.

— Джинни, — Джамалл укоризненно покачал головой, — ты зачем меня пугаешь? Мало мне всех остальных! — он устало сел на ступени.

— Устод, Вы сказали, что вернётесь через два часа, — Джинни вытаращила на джинна и без того большие глаза, — а прошёл только час.

— Правда? Быстро я всё устроил, — усмехнулся джинн. — Давай, принимай гостей. Это Варвара — Берегиня, — увидев Джинни, мужчины присоединились к нам, — это Май — Проводник, а это…

— Рыська, — отрекомендовался тот сам.

— Ры-ы-ыська, — так ласково произнесла девушка, что я заподозрила неладное. Точнее, ладное…

— Ты приготовила, что я просил? — вернул её в реальность Джамалл.

— Вы были уверены в нашем согласии? — Май подозрительно сощурил глаза.

— Нет. Но было всего два варианта. Если «нет», значит «нет». А если «да», то уже всё готово. Вам надо переодеться, что бы не выделяться из местного населения. Прошу, — он жестом пригласил нас во дворец.

Джинни проводила нас в комнаты. Во дворце было прохладно и пустынно. Такие же серые колонны, как на входе, анфилада комнат, несколько низеньких скамеек. Обстановка была скудная, можно сказать спартанская. И по удобству, и по возрасту. Мужчин она отвела в одну половину здания, показав вещи для облачения, а меня — в другую. «Что поделать! Другая культура. Надо соблюдать обычаи».

— Варвара, а Рыська кто? — полюбопытствовала девушка.

— Фолк, — я пыталась разобраться с предложенной мне одеждой, — это как надевать? Тебе, что, Рыська понравился?

— Скажешь тоже! — смутилась Джинни, помогая мне одеваться. Замолчала, но вытерпела всего несколько секунд, — он не похож на наших мужчин.

— Точно! Не похож, — я вспомнила всю ораву джиннов, — совсем рыженький, а ваши — тё-о-омненькие.

— Тё-омненькие, — передразнила меня девушка, — век бы их не видела!

— Что так? Обижали?

— Они меня за человека не считали! — Джинни надула пухлые губки.

Я хихикнула, разглядывая себя в зеркало. Такие же, как на Джинни, шаровары, только синие, шёлковая синяя блузка, туфли с загнутыми носами. Всё это великолепие венчала широченная накидка — балахон. Блеск!

— Учиться не давали! — тем временем продолжала жаловаться девушка, — даже устод. Что подслушаю, что сама додумаю. А колдую я не хуже многих из них! А они меня за служанку держат! — распалялась она всё больше и больше, — а теперь пропали! Опять всё не так! Устод переживает!

— А почему ты Джамалла устодом называешь?

— А как же иначе! Устод — значит учитель.

— А-а-а! А кто украл, знаешь?

— Знаю, — она опустила глаза и снова замолчала. Потом жалобно посмотрела на меня и очень тихо прошептала, — Сулейман Песчаный.

— А что Джамаллу не скажешь?

— Я говорила, а он не верит! Сулейман его брат, — горькая складка пролегла у неё между бровей.

— А ты откуда знаешь, что это Сулейман?

— Видела. А этот шакал сказал, что брат мне не поверит. Так и получилось.

— Он что, такой наивный?

— Он не наивный! Но, лучше быть наивным, это со временем проходит, а он… Он чтит кодекс джиннов! И не хочет верить в то, что его родной брат может нарушить закон чести!

— Это плохо! — я задумалась.

Добрая половина художественных произведений основана на том, что положительный герой соблюдает все правила и уставы, а антигерой плюёт на все условности, и только благодаря невероятным стечениям обстоятельств или даже помощи свыше, всё заканчивается хорошо. И как себя в этих условиях воспринимать? Как удачные обстоятельства или высший промысел! Тьфу! Угораздило! Уже, в который раз я стенаю по поводу своего странного существования в двух мирах.

— Варя, ты что задумалась?

— Решаю, что будем делать, — соврала я. Не признаваться же, в самом деле, в малодушии.

— И что придумала, — она посмотрела на меня с такой надеждой, что мне стало неудобно за свою ложь.

— У вас карта есть? — нашлась я.

— Карта?

— Изображение местности на бумаге, пергаменте, папирусе?

— Не знаю. У Джамалла пойду, спрошу.

Джинни вспорхнула и исчезла за колоннами.

А мыслей то, нет. Надо посоветоваться с мужчинами. Я отправилась искать мужа и Рыську. Буквально через несколько поворотов я заблудилась. Я осмотрелась по сторонам и… не нашла ни одного отличия в увиденном — колонны, колонны. Кроме того, я потеряла направление, откуда пришла.

— Чёрт! Надо найти маленькие пакетики в пустыне, а я сама себя в четырёх стенах потеряла! Ма-а-а-й! Ма-а-ай! Ну, где же ты?

— Варя, ты что кричишь? — раздался сзади родной голос.

— Андрей! — я кинулась к мужу на шею. — Я заблудилась.

— Где? — он обнял меня за талию и приподнял.

— Здесь, пошла вас искать, и запуталась, — я всё ещё висела на его шее и мотала ногами.

— Эх ты, заблудшая… — говорил он серьёзно, но глаза… глаза смеялись.

— Я же не ты! И вообще, кого ты имеешь в виду?

— Душа… Заблудшая душа.

— Эту формулировку я принимаю, — я чмокнула его в нос.

— Идём, выведу тебя, горемычную, к людям, — он опустил меня на пол. — А тебе идёт одеяние бедуинов.

— Сам, бедуин, — я хихикнула.

Мы быстро отыскали Рыську и Джинни. Ага! Они склонились над куском папируса.

— Карта? — обрадовалась я.

— Карта. Смотрите, — глаза у Рыськи разгорелись, — мы вот здесь.

Он ткнул пальцем в маленький кружок на пергаменте. Мы с Маем склонились вместе с ними.

— На современные карты не похоже. А это что? — показала я на более тёмное место на карте.

— Море, — пояснила Джинни, — Красное.

— А-а-а! А где Сулейман обитает?

— Этого я не знаю, — расстроилась девушка.

— Не переживай, — подбодрил её Май, — отыщем!

— Правда? — она с такой надеждой посмотрела на Андрея.

— Честное лоцманское!

— Джинни, а что ты так за них переживаешь? Сама же говорила, что они к тебе плохо относились.

— Как это, «плохо относились»? — поразился Рыська.

— Я из-за устода переживаю, а ученики…

— Когда мы их найдём, они будут относиться к тебе по-другому! — пообещал ей фолк.

Теперь взгляд тёмных влажных глаз переместился на Рыську. Под этим взглядом его веснушки снова стали исчезать.

— Сначала их надо всё-таки найти… — пробормотал Андрей, — есть какая-нибудь вещь, принадлежащая джиннам?

— Сейчас! — девушка исчезла и тут же вернулась с тапочками.

— Вот. Это Амерхана, — она протянула шлёпанцы Андрею.

Он взял их в правую руку и стал водить над картой. Напряжённый взгляд метался по пергаменту. Май оторвался от карты и устремил свой взор в пространство. Мы терпеливо ждали, что он скажет. Наконец он изрёк.

— Надо выходить на место. Здесь я ничего не чувствую.

— Вперёд! — провозгласил Рыська и галантно, под локоток, повёл Джинни к выходу.

Во дворе никого не было. Май встал посреди двора, нам велел стоять подальше и начал правой рукой, с зажатыми тапками, сканировать пространство.

— А где Джамалл? — тихонько спросила я девушку.

— В лабораторию ушёл. Там к нему кто-то явился. Я не видела.

— Что там? — указал направление Май.

— Море.

— Давай посмотрим на карте.

Рыська расстелили пергамент на песке.

— Здесь не так далеко, — Джинни оценила расстояние.

— Смотря для кого, — пояснил Рыська.

— А какой масштаб? — поинтересовался Май.

— Дурдом! — вставила я свои пять копеек.

— Почему, дурдом? — хором поинтересовались мои спутники.

— Море и несколько сот километров пляжа! И в этом райском месте нам надо отыскать сто джиннов, упакованных в коробочки из-под сока! Блеск!

— Варя! — удивился мой муж, — ты нервничаешь!

— Я?… Нет! Это я в себе боевой дух пробуждаю!

— А-а-а! Никогда ещё не видел, как ты свой боевой дух пробуждаешь, — Андрей посмотрел на меня как на тяжелобольную, при чём, больную на голову.

— И не надо. Это не очень приятное зрелище, — я отвернулась от мужа.

Я не понимала, что со мной не так. Но что-то в данный момент меня очень сильно беспокоило! Нет, не так — раздражало! И очень сильно! Но что? Я исподтишка посмотрела на Джинни. Нет, не она. Мы общаемся уже больше часа, а чувство раздражения появилось только что. Что ещё изменилось за последние несколько минут? Ушёл Джамалл… К нему кто-то прибыл. Вот! Нашла!

— Джинни, — позвала я девушку, — ты можешь узнать, кто у Джамалла?

— Попробую.

Она исчезла в здании.

— Варя, что случилось? — обеспокоено спросил муж.

— Тревога! Меня очень тревожит посетитель джинна.

— Так сильно?

— Что? Так заметно?

— Ты стала бледная, как снег.

— И тебя всю трясёт, — добавил Рыська.

— Сулейман! - выдохнула вернувшаяся Джинни.

— Сматываемся! — скомандовала я.

Как не странно, все поняли меня с первого раза. По кратчайшему пути, то есть прямо через каменный забор, мы лихо драпанули из дворца. Рыська даже карту успел прихватить. Скрывшись за ближайшим барханом, мы перевели дух.

— А теперь объясните нам, чего мы так подорвались? — поинтересовался Май.

— И кто такой Сулейман? — добавил Рыська.

— Джинни, расскажи, — попросила я девушку, а сама попробовала прислушаться к своему состоянию на расстоянии от дворца.

— Сулейман, брат Джамалла, — Джинни предостерегающе подняла руку, так как Рыська уже открыл рот, — это он похитил всех учеников. Дождался, когда Джамалл отбудет по делам, дыму напустил. Меня он вообще не замечает, так что моё присутствие его не смутило. Вот он их и… похитил. И беспомощного Амерхана, и коробочки…

— Как это? — удивился Май.

— Коварно! — пояснила я.

— У Сулеймана своя школа джиннов, но она не пользуется таким успехом, как школа Джамалла, — Джинни скорбно наматывала косичку на палец, — Сулейман давно на брата зуб точил…

— А Джамалл что ушами хлопает? — разозлился Май.

— Он чтит кодекс! Он верит брату! Он весь правильный — правильный! — я готова была…, - эх! Ребята, нам надо уходить отсюда. Джамалл нам против брата не помощник. Надо идти. Май, давай азимут.

— Угу, — Андрей ещё раз сосредоточился и указал на направление, — сюда.

Мы отправились на поиски без воды, еды, помощи и каких-нибудь разъяснений. Авантюристы, одним словом. А авантюристам, как известно, лужа — не водоём.

Шли мы уже довольно долго, но, к удивлению, было не очень жарко. Прохладный ветерок обдувал нас очень кстати. Я с интересом посмотрела на Джинни. Девушка лукаво опустила глазки и улыбнулась уголками рта.

— А воду можешь?

— Обижаешь, — Джинни выудила из шаровар флягу, щёлкнула по ней пальцами и протянула мне.

— Так и я могу, — обиделась я.

— Неужели? — она подняла домиком бровки.

Я отхлебнула. Холодная.

— Спасибо! Правда, так не могу.

— Чего не можешь? — бодро поинтересовался Май.

— Воду охлаждать. Будешь? — и протянула флягу мужу.

— О! Нектар! Напиток богов!

— Ты просто нектар не пробовал! — засмеялась довольная Джинни.

— Не пробовал, — согласился Май, — но в данной обстановке, вода лучше нектара. Рыська! Держи!

— Благодарствую! Да хранит тебя Перун!

— Вот только не поминай этого ренегата! — попросила я, — втравил нас опять…

— А что ты имеешь против предпоследнего случая? — муж сурово нахмурился.

— Ничего. Но всё равно!

— А во что он втравил вас в прошлый раз? — Джинни с любопытством посмотрела на меня.

— Он нас с Маем поженил.

— Вас поженил Перун? Бог? — Джинни восторженно захлопала в ладоши. — Вот здорово!

— Здорово! Скажешь, тоже! Мы там от смерти отойти не успели, а он нам свадьбу! — вспомнил Андрей, — но было весело.

— Это ещё слабо сказано! — меня передёрнуло от воспоминаний, предшествующих обручению. — Обхохочешься!

— Ну, Варя! — залепетала девушка. — Ведь так, как у вас, больше ни у кого не было! Вы, единственные — обручённые богом! Ты только подумай!

— Думала уже, — я с удовольствием обменялась бы этой своей единственностью, неповторимостью и неординарностью. — У нас действительно, всё очень необычно…

— Особенно петухи! — напомнил Май и начал трястись мелкой дрожью.

— Гы! — только и смогла произнести я и присоединилась к мужу. Нет, всё-таки у нас на самом деле необычная история.

— Рыська, чего это они?

— Знакомство своё вспомнили.

— И что, это было тоже весело? — недоумевала Джинни.

— И-и-и-и-и, — вырвалось у меня, — мы плакали-и-и…

— Навзры-ы-ы-ыд, — Май утирал глаза рукавом.

— Плакали? А теперь смеются! — Джинни была окончательно сбита с толку. — Ты их понимаешь?

— Нет, — философски произнёс фолк, — я их редко понимаю, но это не имеет никакого значения. Главное, что они друг друга понимают, или делают вид, что понимают. Или не понимают, но им так комфортно, — он перевёл дух и собирался продолжить, но Джинни закрыла ладошкой ему рот.

— Я уже всё поняла. Рахмат.

Рыська собирался ещё что-то сказать, но передумал. Покрыл ладошку девушки своей ладонью и одарил её своим самым искренним кошачьим взглядом.

Я опустилась на песок.

— Хоть минута смеха и заменяет стакан сметаны, видимо, стакана мне было мало. Я есть хочу.

Снизу вверх я разглядывала своих спутников, ожидая их реакции. Впрочем, чего я ждала? Провизии мы с собой не захватили… Населённых пунктов не наблюдается… Денежной наличности тоже нет…

— Может, поохотимся? — жалобно предложила я.

— На кого? — покрутил головой Май.

— А ты кого-нибудь чуешь?

— Кроме вас, никого.

— Я ещё не настолько голодна, — печально изрекла я, поднимаясь с песка, — чтобы есть кого-нибудь из вас.

— Ты шутишь? — в ужасе отшатнулась Джинни.

— Ни сколечко. Рыська слишком старый, — начала я перечислять причины, — Мая жалко, муж всё-таки, а ты…

— А я невкусная! — прошептала Джинни и спряталась за спину Рыськи.

— Вот! А ты невкусная, — я горестно покачала головой, а потом подмигнула девушке.

— Так ты шутишь! — возмутилась Джинни, — а я то, поверила!

— Прости! Я больше не буду. Ну, пошли дальше.

— А что, кушать вы не будете? — удивилась Джинни.

— Так ведь нет ничего, — Май с надеждой посмотрел на Джинни, — или есть?

— Я могу наколдовать, — скромно предложила девушка.

— А это будет съедобно… вкусно, — я запнулась.

— Я постараюсь.

Джинни закрыла глаза, сосредоточилась и щёлкнула пальцами. На песке появился вполне приличный коврик, который был сервирован серебряными блюдами и фаянсовыми пиалами. В пиалах плескалась какая-то зеленоватая жидкость, на блюдах лежали лепёшки, слегка подгорелые, ломти овечьего сыра, виноград и персики. В центре коврика истекала соком медовая дыня.

— Вот это да! Джинни! Ты умница! — Рыська в порыве благодарности подхватил девушку и стал кружить её.

— Э-э-э! Песком всё засыпите! — возмутился Андрей, присаживаясь к коврику.

Рыська отпустил Джинни, и она смущённо присела рядом с Маем.

— А что в пиалах? — я осторожно взяла посудину в руки.

— Чай, зелёный.

Я отхлебнула. Терпкий горячий напиток проследовал к месту назначения. Спутники смотрели на меня в ожидании реакции.

— Не пейте, — сказала я морщась, — не рекомендую.

— Ага, — поняли меня муж и Рыська и дружно набросились на еду.

Я подумала, что в большой семье клювом не щёлкают, и решила не уступать им в скоростном поглощении провианта. Довольная Джинни скромно пощипывала гроздь винограда.

— Пикник в пустыне, как романтично! — отобедавший Май отвалился от коврика.

— Давно я не ел такой дыни, — проурчал Рыська, догрызая последний кусочек.

— Рыська, — я надкусила персик, — а кошки любят дыни?

— Спроси кошек.

— А ты не…

— А я не кошка…я кот.

— Гхы… — я закусила губу, — извини.

Я доела персик и растянулась на песочке в тени бархана. Тёмно — синее, почти фиолетовое южное небо и ослепительный шар солнца. Почему-то очень захотелось спать. Я закрыла глаза.

— Знаю! — раздался вопль Андрея, и я вскочила, как ошпаренная, — я знаю, где их искать!

— Ты… — я выдохнула, — ну, и где их искать?

— У моря должен быть грот, пещера или что-то подобное.

Мы посмотрели на Джинни, а она с ужасом на нас.

— Говори, — Андрей одобрительно кивнул головой.

Девушка переводила испуганный взгляд с одного на другого и отрицательно мотала головой. Мы пытались её успокоить, но она впала в неадекватное состояние и не реагировала на наши усилия.

— Может ей пощёчин надавать, — посоветовала я.

— Нет! — Рыська бросился на защиту девушки, — не смей!

— Тогда сам приводи её в чувства!

— Джинни! Джинни! — стал трясти её за плечи Рыська. — Очнись!

Девушка чуть более осмысленно посмотрела на него и вдруг разрыдалась, уткнувшись ему в плечо.

— Да, так гораздо лучше, — я не стала мешать Рыське её успокаивать и отправилась к мужу.

Андрей взобрался на бархан и обозревал окрестности.

— Как она?

— Плачет.

— Как ты думаешь, Варя, что её так выбило?

— Твой грот.

— Мне тоже так показалось.

— На карте что-нибудь похожее есть?

— Надо посмотреть, но я что-то не припомню.

— Направление знаешь?

— Сектор размытый.

— Как это?

— Нет чёткого вектора, допуск влево — вправо гуляет.

— Я отведу вас, — к нам на бархан поднялись Джинни и Рыська, — но это очень нехорошее место. — Глаза у девушки покраснели, а курносый носик припух от слёз. — Идёмте.

— Эх, я хотела собрать еду, что осталась.

— Держи, — Рыська протянул мне торбу.

— Какой ты хозяйственный.

— А вас забочусь.

— О ком это, о нас? Можно подумать, что только мы с Маем это всё умяли!

— Варя, перестань, — муж выглядел очень серьёзным, — пусть Джинни нам всё расскажет.

— Лучше пусть Рыська, — опять всхлипнула девушка, — я второй раз не смогу-у-у-у.

— Хорошо. Успокойся. Рыська, так что там?

Фолк задумчиво поскрёб подбородок и поведал нам.

— Похоже, живёт в этом гроте Дэв.

— Что за персонаж?

— То ли вроде нашего чёрта, то ли вроде цмока…

— С чертями мы уже воевали, а к цмоку, между прочим, нас так и не сводили!

— Варя!

— Молчу.

— Грот этот вроде ворот в их подземный мир. Дэв этот грот охраняет. Если джиннов поместили в туда, значит, придётся иметь дело с этим парнем.

— А чего так Джинни испугалась? — удивилась я.

— Дэв этот очень древнее божество. На него магия джиннов не действует. А вот его сила…

— На меня тоже магия джиннов не действует, — напомнила я о своём опыте.

— Уж не сравниваешь ли ты себя с Дэвом? — поразился Рыська.

— А она Дэв этот самый и есть, — усмехнулся Май, — только её как-то в наши края прибило.

— И это говорит мой родной, можно сказать, муж! — возмутилась я.

— Андрей, не дразни её. Знаешь же, что бывает, когда она заводится.

— Ой-ёй-ёй! Что бывает! — я было хотела оправдать Рыськины опасения, но… его спасла моя, не вовремя проснувшаяся, лень.

— А что бывает? — поинтересовалась Джинни.

— Бывает, единорога призывает, — пояснил Рыська, — а бывает, что черти разбегаются!

— Правда? Варя, он правду говорит?

— Было, — созналась я.

— Ты, ты… — Джинни пыталась выказать свой восторг, но я решила прекратить всё это.

— Ты мне лучше сама скажи, а вот проходы через пространство тоже умеешь делать?

Девушка резко остановилась и с удивлением посмотрела на меня.

— Могу…

— И…

— Ой! Какая я дура! — она сокрушённо захлопала по бёдрам руками.

— Джинни, я правильно поняла, ты можешь сократить нам путь?

— Да.

— Так действуй!

— А вы на меня не сердитесь?

— Пока нет, но скоро начнём!

— Ой, не надо! Я сейчас, — она сверила направление с Андреем, протянула вперёд правую руку и сотворила туманный коридор, — только он будет не очень длинный, — успела предупредить она.

Мы вышли из белесого тумана снова в пустыню.

— Ну, что скажешь, Лоцман? — обратился к Маю Рыська. — Сколько?

— Километров пятьдесят.

— Осталось? — обрадовалась я.

— Преодолели.

— А сколько осталось?

— Раза четыре по столько.

— Я говорила, что не очень далеко смогу, — расстроилась Джинни.

— Не расстраивайся, — начал успокаивать её Рыська, — в следующий раз лучше получится!

— Так же получится, — сокрушённо ответила волшебница, — я ещё никогда людей не водила. Одна бы я в четыре раза дальше прошла…

— Значит, пойдём мелкими перебежками, — я подмигнула Джинни, — тебе время на передышку надо?

— Надо… немного.

— Не волнуйся, мы всё понимаем. А идти то можешь, или посидеть лучше?

— Можно идти.

Мы брели по песку, пока Джинни опять не смогла построить коридор. Потом снова и снова преодолевали барханы. Хорошо, что солнце светило нам в спину. А вот при выходе из третьего коридора я рухнула в песок. Дикая боль скрутила всё мое тело. Звон заложил уши. Май что кричал мне, но я ничего не слышала. Самое страшное, я перестала дышать. Точнее, я не могла сделать ни вдоха. Невидимая сила сдавила мне грудь. Тёмная пелена стала застилать мне глаза и на самой границе небытия с невероятным усилием я смогла сделать вдох. Словно всплываешь из глубины и всё никак не можешь добраться до поверхности. Воздух в лёгких закончился, а толща давит, пытаясь смять скомкать твоё тело. И вот ты делаешь последний рывок, вырываешься из страшных водных объятий, делаешь судорожный вдох и… снова уходишь под воду. Похоже, я всё-таки сбегала в обморок, но быстро вернулась. Боль всё ещё держала мои лёгкие, но я снова дышала. Потом я открыла глаза и встретилась с тёмными от страха, глазами мужа. Он крепко держал мои руки своими. Где-то в ногах сидел Рыська.

— Варя…

— Что это было? — прошептала я.

— Это Дэв, — ответила мне откуда-то сзади Джинни, я поняла, что моя голова лежит у неё на коленях, — это его сила.

— А почему я?

— Ты первая, — грустно произнесла девушка.

— Что значит, первая?

— Это значит, что мы все, по очереди испытаем то, что сейчас испытала ты. Я надеялась, что первой буду я.

— Почему?

Джинни гладила мне волосы.

— Мне надо было рассказать вам всё с самого начала. Мы вошли во владения Дэва и его сила входит в контакт с нашей. Я не думала, что твоя сила древнее моей…

— Древнее? — я даже приподнялась от удивления.

— Да. Первым получает удар носитель самой древней силы.

— Выходит, — Рыська с удивлением смотрел на меня, — сила Берегини самая древняя!

— А кто будет следующим? — Май переглянулся с Джинни.

— Я не знаю.

— Надо как-то подготовиться. Варя, что ты чувствовала?

Я печально посмотрела на мужа.

— Буд-то я тону и мне не хватает воздуха.

— А если задержать дыхание?

— Не знаю, мне показалась, что боль возникла на выдохе.

Я уже совсем пришла в себя и села.

— Всё равно надо дальше идти, — Джинни поднялась и пригласила нас последовать её примеру, — чего гадать.

— Через коридор опасно, — почему-то решила я.

— Опасно? Почему? — не понял Рыська.

— Джинни, что будет, если тебя скрутит на середине пути?

— Не знаю, — глаза девушки в ужасе расширились.

— Значит, пойдём ногами, — решил за всех Лоцман, — пока все не проконтактируют с силой Дэва.

Другого выхода не было. Экспериментировать с выпадом из пространственного прохода, да ещё в обморочном состоянии не хотелось никому. Мы прошли не более километра, когда удар получили сразу Май и Джинни. На мгновение раньше Джинни упала на песок и стала задыхаться. Мы бросились к ней, но тут рухнул Май. Рыська остался с девушкой, а я поспешила к мужу. Я воочию убедилась, что испытал Андрей, когда в контакт входила я. Тело его судорожно изгибалось, ртом он пытался заглотить воздух, руки раздирали одежду на груди, а невидящие глаза почернели от боли. Мне ничего не оставалось делать, как прижать его к песку своим телом и удерживать руки, которые уже рвали собственное тело. Я почувствовала, как во мне проснулась сила Берегини, или это родной адреналин снова пришёл на выручку. Но и с этой силой мне еле-еле удавалось удерживать безумное тело мужа. Наконец, он вздохнул и затих. Глаза закрылись, руки безвольно опустились на песок, а грудь дышала, пусть ещё неровными толчками, но дышала.

— Джинни! Дыши! — резкий вскрик Рыськи заставил меня вздрогнуть.

Я бросилась к нему. Девушка не дышала. Чёрные глаза стекляшками смотрели в безучастное небо. Рыська, тряс её за плечи.

— Дыши, Джинни, дыши…

— Пусти! — Я уложила девушку на песок, немного запрокинула ей голову. — Ты умеешь делать искусственное дыхание?

— Искусственное? — Рыська смотрел на меня обезумевшими глазами.

— Ясно! Положи вот сюда руки, — я показала, как надо сложить руки на груди у Джинни.

— Но…как можно…

— Потом извинишься! Клади! — Я поняла, что в таком состоянии, он будет реагировать только на приказной тон. — Я ей делаю вдох, ты три раза нажимаешь на грудную клетку. Понял?

— Понял.

Я утёрла рукавом потное лицо и приступила к реанимационным процедурам. Вдох, три толчка, Вдох три толчка… Рыська хорошо справлялся со своей задачей. Только рёбра бы ей не сломал от большого усердия. На седьмой или восьмой цикл Джинни, наконец, сделала самостоятельный вдох.

— Дышит, — я убедилась, что у девушки восстановилось самостоятельное дыхание, и бросилась к Маю. Он уже пришёл в себя и принял сидячее положение.

— Как ты? — я без сил опустилась рядом с ним.

— Dum spiro spero.

— Что?

— Пока дышу, надеюсь.

— Жизнеутверждающе…

— Варя, ты умеешь возвращать жизнь, — не то спросил, не то констатировал Рыська.

— Это уже входит в привычку, — буркнула я.

— О! Она открыла глаза! Джинни, ты как?

— Хорошо, — девушка села и пристально посмотрела на нас, — и Май тоже?

— Почти одновременно. Рыська остался.

Мы все с сочувствием посмотрели на фолка.

— Вы чего? Раз вы выдержали, значит, и я смогу! Нечего на меня так смотреть!

— Да мы не смотрим. Вот только…

— Что? — подозрительно поинтересовался Рыська.

— Люди перенесли контакт легче, — я пыталась уловить убегающую мысль, — а Джинни…

— Ты меня спасёшь?

— Лучше бы ты избежал всего этого!

— Ну, так спасёшь или нет?

— И не подумаю! Вот пристал.

— Ты будешь меня спасать? — заклинило его, что ли.

Я не с того ни с сего обиделась на Рыську. Ну, в самом деле. Друг называется! Сомневается, что я не окажу ему первую медицинскую помощь! Может, ему ещё клятву Гиппократа дать?

Я не заметила, как поднялась и направилась прочь от своих спутников.

— Варя, — окликнул меня Май, — ты назад пошла!

Я оглянулась. А они все рассмеялись.

— Чего ещё?

— У тебя такое лицо сердитое, — хихикала Джинни, — смешное.

— А чего он пристал, — выплеснула я всё же обиду, — спасёшь — не спасёшь! Я не врач! А ты перед Джинни извинился?

— За что? — удивилась та.

— За то, что он тебя лапал, пока ты в обмороке валялась!

Рыська весь побагровел и одарил меня убийственным взглядом. А я показала ему язык.

— Ну, что, отомстила? — поинтересовался муж.

— Угу.

— Ладно, идёмте.

Май первый направился дальше. Мы двинулись за ним, но теперь каждый шёл как-то сам по себе. Командный дух улетучился, и мы все осознавали это. Неужели, так и будем идти до самого моря?

— Я так не могу! — я топнула по бархану.

— Чего ты не можешь? — оглянулся Май. — Опять есть хочешь?

— Я не могу так дальше идти, когда мы все…поссорились!

— Лично я ни с кем не ссорился, — муж хитро на меня посмотрел.

Знаю я этот взгляд! Мудро — насмешливый. Разбирай в этой каше сама, раз заварила. А то, что у девушки нервы сдали, ни кого не интересует. Они там все дружно с жизнью прощаются, я их спасай, а потом даже понервничать нормально не дают! Ну, и что мне делать?

— Прости меня, Варя, — вдруг сказал Рыська.

— Ты-ы-ы, — я не поняла момента, — но это я…

— Нет! Это я струсил… испугался.

— Рыська…

— Ну, вот и помирились, — оборвал наши излияния Май, — время не ждёт!

— Может, рискнём?

— Чем рискнём, Рыська?

— Ещё раз по коридору…

— А ты… уже не боишься? — Джинни испуганно посмотрела на парня.

— Вас трое. Если, что, справитесь. Что, правда, время зря терять. А так будем сразу на месте!

— Я за, — Май посмотрел на нас с Джинни, — вы как, девушки?

— Давайте рискнём.

— Хорошо, — покорилась нашему решению волшебница.

Мы с опаской входили в туман.

— А как лучше, медленно или бегом, — поинтересовалась я.

— Бегом, так быстрее, — пояснила Джинни.

Мы подорвались, как ошпаренные. Так быстро коридор ещё никогда не заканчивался. Мы буквально вывалились из него и чуть не сорвались с обрыва. Скалистый берег почти вертикально уходил в море. Внизу была лишь узенькая полоска пустынного пляжа.

— Ура! Дошли! — радостно закричала Джинни.

— И, вроде бы, не сильно отклонились, — доложил Май.

Я с интересом посмотрела на Рыську.

— Варя, ты чего?

— Ты так и не вошёл в контакт.

— Я… и вправду… И что теперь делать?

— Не знаю. Май, а ты как думаешь?

— А бабр его знает! Может он такой нечувствительный?

— Я тоже не знаю, — призналась Джинни.

— Загадочная ты личность, Рыська!

— Сам удивляюсь!

— Давайте оставим этот феномен на потом, — Май сосредоточенно сканировал местность, — пещера где-то рядом. Ага! Пошли вон туда.

По камням идти было намного неудобнее, чем по песку. Всё внимание сосредоточилось на плохо проходимой местности. Я то и дело спотыкалась, чертыхалась и, наконец, так ударилась ногой, что искры посыпались из глаз. Что-то много на сегодня болевых моментов. Не стой ноги, что ли встала. Пока я мысленно разбиралась со своей несчастливой планидой, не заметила, что Андрей остановился, и воткнулась лбом ему в спину. И тут же ощутила такой же толчок между лопаток.

— Ой!

— Всё нормально, Джинни.

— Пришли? — прокричал сзади Рыська.

— Пришли, только не кричи так. Медведя разбудишь.

— А он там есть? — сбавил тон парень и попытался рассмотреть пещеру, черневшую у кромки воды.

— Там два живых существа.

— Всего два? — огорчилась Джинни.

— Я чувствую двух.

— А где остальные? — она чуть не плакала.

— Мы не знаем, кто эти двое. Джинни, ты знаешь, как можно победить Дэва?

— А-ах. Его нельзя победить.

— Отвлечь, обмануть? — настаивал Май.

— Да! Его можно отвлечь! — вспомнила девушка.

— Как?

— Надо привязать верблюда в метрах пятистах от пещеры Дэва. Он выберется, увидит верблюда, пойдёт за ним. Когда подойдёт к первому, увидит второго верблюда, привязанного ещё на пятьсот метров дальше, а когда подойдёт к этому верблюду…

— Увидит третьего, потом четвёртого и так далее, — завершил за неё рассказ Рыська.

— Ты тоже этот способ знаешь? — обрадовалась девушка.

— Угу. А тебе кто его рассказал?

— Амерхан!

— Тогда понятно…

— Он меня, что, обманул! — Джинни пришла в ярость, у неё от злости даже косички встали дыбом. Был бы здесь этот шутник, несдобровать тогда б ему.

То ли мы сильно шумели, то ли у Дэва наступило время вечернего променада, но из пещеры появилась размытая фигура и направилась в нашу сторону. Мы героически бросились врассыпную. Пока существо карабкалось по скалам вверх, мы успели затаиться в расщелине. Я высунулась из укрытия посмотреть и… не очень сильно удивилась.

— Йети какой-то, — я опять спряталась в укрытие.

— Кто? — не понял Май.

— Классический образец снежного человека. Трёхметровое волосатое чудище с красными глазами и руками до колен. Вот только не разобрала, мальчик или девочка. Далеко.

— Ух, ты! — почему-то обрадовался Май и высунулся из-за камня. — Сюда идёт!

— Здорово! — я почти не испугалась. — Только жаль, что мы не прихватили с собой хотя бы одного верблюда.

— За то мы прихватили с собой кота, — сказал Рыська и выпрыгнул из укрытия. Вернее сказать, выпрыгнула большая… большой рысь…

— Рыська, вернись!

— Огненный Барс! — ахнула рядом Джинни.

И в самом деле, огненно — рыжий, в лучах заходящего солнца, кошак стремительно убегал прочь от нашего схрона. За ним со звериной прытью скакал по камням Дэв.

— Вперёд, девочки! — скомандовал Май и первым побежал к пещере.

Как мы спустились по практически отвесной скале, я даже не уловила, мы вбежали в пещеру и остановились, как вкопанные. В пещере было темно, и мы мигом утратили способность видеть. И ещё под ногами хлюпала вода.

— Он что, в этой сырости живёт? — удивилась я.

— Сейчас время прилива, — пояснил муж, — гляди, докуда её заливает!

Глаза начали немного привыкать к темноте, я разглядела границу прилива и тихо присвистнула.

— Мне будет с головой!

— Надо найти второго. Я его еле ощущаю. Джинни, ты куда?

Девушка уже карабкалась вверх по скользким камням. Я последовала её примеру. Май, как мог, способствовал моему продвижению наверх. Мы забрались на верхний ярус пещеры и нашли то, ради чего, собственно и притащились в эту даль. Но вот физическое состояние нашей цели оставляло желать лучшего. Тетрапакеты были целы, но валялись по всему периметру верхней пещеры, а у стены лежал бесчувственный Амерхан. На его руках до сих пор блестели оковы.

— Я выношу Амерхана, а вы собирайте коробки! — опять скомандовал Май.

— Нет! — решительно возразила Джинни. — Я перемещу Амерхана, а вы займитесь остальными. На скалу ты его не затащишь!

— Молодец! — я искренне восхитилась девушкой. И эти, с позволения сказать, джинны ещё насмехались над ней! Да они и косички её не стоят, лысые болваны!

Джинни занялась транспортировкой коллеги, а мы с Маем стали сбрасывать коробки прямо в нижнюю пещеру. Этот способ нам показался самым действенным. А если во время спасательной операции у кого-то из заключённых случилась морская болезнь, то это издержки ситуации.

— Ты не считал, сколько их?

— Нет. Внизу посчитаем.

Я на попе съехала вниз и оценила обстановку, сотворённую собственными руками. Теперь коробочки плавали по нижней части, и собирать их было куда сложнее. Они послушно плавали по волнам, создаваемым нами и приливом.

— Что будем делать? — я вопросительно уставилась на мужа.

— Раздевайся!

— Да-а-а?

— Балахон этот снимай и складывай в него джиннов!

— А-а-а! Так бы сразу и сказал!

— А я что-то другое сказал?

— Ты сказал…

Нет! Ходить почти по пояс в воде, гоняясь за коробочками — корабликами и перебрёхиваться с мужем у меня не было сил, и я замолчала. В балахон поместилось около тридцати тетрапакетов. Придётся оставшиеся складывать в другую одежду. Я оглянулась на мужа. Он уже стаскивал с себя рубаху.

— Лезь наверх. Я попытаюсь закинуть тебе эти узлы.

Я только кивнула и направилась к выходу из пещеры. Силы катастрофически таяли. А тут ещё новая напасть. На выходе ощущалось очень приличное течение. Какие уж там получались завихрения потоков, но тянуло в сторону моря! По скользким камням я пыталась подняться на обрыв, но ноги сорвались, и я ухнула с головой под воду. Сильный рывок выдернул меня из воды. Злой взгляд красных глаз пробуравил меня до костей.

— Пусти! — дёрнулась я и попыталась лягнуть Дэва.

— Варя, ты что? — спросил Дэв голосом мужа.

Я мотнула головой и снова посмотрела на Дэва.

— Привидится же! У тебя глаза красные…

— Лезь, я подсужу…

Не знаю, как это выглядело со стороны, но у меня создалось впечатление, что моё восхождение по скалам могло занять первое место в передаче «Самое смешное видео». Я ещё пару раз нырнула, при чём один раз прихватила с собой Мая. Потом он подпихивал меня под попу, пока я пыталась закинуть ногу на выступ скалы. Потом, я всё-таки влезла, но обрушила вниз несколько приличных камней. Как при этом остался жив мой муж, осталось для меня загадкой. Ловить узлы с джиннами получилось гораздо лучше. Андрей ловко зашвыривал их наверх, мне оставалось только вовремя подхватить. Теперь надо помочь ему подняться ко мне.

— Ма-а-ай! Они уплывают!

Несколько тетрапакетов кокетливо выплыли из пещеры и направились в морское путешествие. Май нырнул за беглецами.

— Миленький, ну, давай!

Я прыгала по берегу и, не в силах ему ничем помочь, только мысленно помогала доплыть, поймать, вернуться назад.

— Кидай! Я поймаю!

Ещё четыре пакета упало к моим ногам, но Мая опять отнесло от берега. Прилив поднял уровень воды почти на метр, и до верха осталось всего метра три, но бьющиеся волны не давали Маю нормально зацепиться за скалы. Его снова и снова сносило от берега. Я видела, с каким трудом ему даётся каждый новый гребок, как слабеют пальцы. Я готова была прыгнуть к нему, но прекрасно осознавала бесполезность этого шага. Будет только хуже! В воду упала верёвка.

— Держись!

— Джинни! — радостно взвизгнула я.

— Помогай! — командовала она, как заправский прапорщик.

Андрей ухватился за верёвку, подплыл к скалам и начал подниматься наверх. Вдвоём с Джинни мы вытащили его на берег. Я чуть не повисла у мужа на шее, но он еле стоял на ногах.

— Варя, собирай узлы и спрячься в расщелине. Я перемещу Андрея к Амерхану, потом приду за тобой, Джинни скрутила верёвку, дунула на неё и надела получившуюся верёвочку на руку.

— Забери сначала её, — запротестовал Андрей, — а я пока отдышусь. Всё равно идти пока не могу, ноги трясутся.

— Хорошо, только спрячься. И куда Рыська запропастился!? — Джинни обеспокоено посмотрела по сторонам.

— Один в море, второй за километр отсюда, — доложил Андрей.

— Кто в море? — бросилась к нему девушка.

— Дэв.

— Точно?

— Точно.

— Уфф, — Джинни чмокнула Мая в щёку, а потом вдруг испуганно посмотрела на меня, — Варя, я…

— Самая замечательная джинна на свете, — я улыбнулась и подняла два узла с джиннами, — идём, а то уже темнеет.

Когда мы добрались до Амерхана, тот всё ещё был без сознания.

— Что с ним?

— Оковы, последние силы отнимают, — Джинни поправила плащ под головой Амерхана, — надо быстрей к устоду…

— А мы сейчас где?

— Я думаю, в середине пути. Двоих я дальше переношу.

— Может, не надо было так далеко, чтоб быстрее?

— Ты про силы?

— Да. Если бы я могла тебе помочь, — неожиданно даже для самой себя, я порывисто обняла её, — хоть чем ни будь!

— Варя, ты поделилась со мной силой! — удивлённо произнесла девушка.

— Как это?

— Я не знаю, но мои силы восстановились, когда ты…

— Правда?

— Клянусь!

— Тогда не теряй времени, ведь они там…

— Уже бегу, — он быстро поднялась и растаяла в тумане.

Я посмотрела на заходящее солнце. Какой сегодня длинный день! В такие дни происходит столько событий, что хватило бы на несколько недель, а то и месяцев. И ты с трудом вспоминаешь, что это всего лишь сегодня утром собиралась в гости к Белому Волку в Волчановку и думать не думала, что закат будешь наблюдать посреди пустыни. Вспоминаешь, что вчера, на заходе солнца, вела философские беседы с Хмарой под его тысячелетней ивой, и весёлый Баська тыкался мордой в карманы в поисках сухариков. А на обед вчера был щавелевый суп… При мыслях о супе и сухариках предательски заурчал пустой живот, требуя заполнения.

— Ничего, стройнее буду.

Застонал Амерхан, отвлекая меня от гастрономических мыслей. Я дотронулась до его лба. Сухой, горячий… Интересно, а у джиннов какая температура считается нормальной? Амерхан снова застонал и открыл глаза.

— Амерхан…

— Нэт! Шакал меня возьми-и-и-и, — простонал джинн, — толко нэ Шайтан — дэвка!

— Я тебе ничего плохого не сделаю!

— Правда-а-а?

— Правда.

— А гдэ я? Пэсок…

— Мы забрали вас из пещеры Дэва.

— Забрал? Ой, Шайтан ты и ест. Дэва обманул!

— Я не одна. Со мной Май, Рыська и Джинни.

— Дэвчонка? Она плохой джинн.

— А ты хороший?

— Эх, — он тяжело вздохнул, — я тоже плохой. Сам заклинание говорил, сам снять нэ мог!

— А ты заклинание помнишь?

— Помнишь!

— А что тогда не получается?

— Эх, — он закрыл глаза и долго ничего не говорил.

— Ты был один? — какая-то, ещё не ясная мысль нарисовалась в моём мозгу.

— Один.

— И кузнеца с тобой не было?

— Кузнэца? Какой кузнэца? В пэщер толко Дэв был.

— Да не в пещере. А когда оковы ковал и зачаровывал? Тогда ты был один?

— Тогда, не одын! Тогда Зелод был.

— Злод!!!! — мысль моя сформировалась окончательно.

— Зелод, со мной был, — подтвердил джинн.

— Амерхан, я тебе сейчас попробую помочь, — он недоверчиво посмотрел на меня, — я буду очень стараться. Произнеси своё снимающее заклятие, а я скажу своё.

— Ты? Умеешь колдовать?

— Вот сейчас и узнаем. Ты готов?

— Готов.

— Начали!

Амерхан забормотал что-то на своём древнем абиссинском наречии, а я закрыла глаза и обратилась к своим богам.

— Перун и Ярило, Макошь и Маржана, Стрибог и Световид, Чернобог и Белобог! Вы, великие боги, помогите снять заклятие Злода! Докажите, что слово бога сильнее слова проклятого чёрта! Освободите неразумного абиссинского джина от оков, заклинаю вас!

Я всё ещё сидела с закрытыми глазами, но мне показалось, что сверкнула молния. Когда я открыла глаза, то Амерхан снова был в обмороке. То, что он был жив, я отчётливо наблюдала по вздымающейся грудной клетке. Руки его были свободны. На песке валялись двое злосчастных оков, золотые и серебряные.

— Похоже, парень, ты просто спишь.

Лёгкое дуновение прохладного ветерка коснулось моих, ещё мокрых плеч. Я обернулась. Туманный коридор возвращал мне Мая и Джинни. Май нёс последний, третий узел с пленниками. Джинни была очень грустной, Рыськи с ними не было. Я встала, хотела хоть как-то подбодрить девушку, но в это время из тающего коридора выпрыгнул прямо на меня здоровый куцехвостый кот.

— Тьфу, Рыська! Не мог взять правее, — сплёвывая песок, заворчала я.

— Ты такая мягкая! — съязвил остряк, и почесался задней лапой за ухом.

— Но, но! — шутливо возмутился Май, оттаскивая кота за шкирку, — это моя привилегия.

— Ры-ы-ыська! — резанул по ушам радостный вопль Джинни.

Девушка бросилась к рыси, обняла его за шею и принялась чмокать кошачью морду. То, что потом случилось, довелось наблюдать только мне. Что-то громко ухнуло, потом чмокнуло, потом, как шампанское открыли, зашипело. Поднялся столб песка, и стало очень темно. Через пару секунд тьма рассеялась И я смогла рассмотреть, что с моими спутниками. Все оказались дисциплинированными и дружно лежали в обмороках. Оглушённая произошедшим, я даже не двинулась с места, и только тупо рассматривала тела на песке. Первой очнулась Джинни. Я смотрела на неё и не узнавала. Тоже лицо, те же косички, но это была другая Джинни.

— Джинни, что случилось?

Она посмотрела на меня, как будто увидела впервые. Взгляд! У неё изменился взгляд. Это был уже не взгляд восторженной девочки, это был взгляд умудрённой женщины. Она долго и пристально разглядывала меня, потом взор её прояснился, и она радостно улыбнулась.

— Варя, я расколдовалась!

— Чего ты…

— Я теперь свободна!

— Я не понимаю, объясни!

— Я больше не джинна.

— А кто?

— Я волшебница, Пэри!

— Обалдеть! И что теперь?

— Не знаю. Мне надо всё обдумать.

— Понятно. А сними что?

— С кем? — Джинни, или правильнее теперь говорить Пэри, поглядела на распростёртые тела, — Рыська!

— Так, что с ними?

— Скоро всё пройдёт, это шок от соприкосновения с магией! — она подошла к обнажённому, уже обернувшемуся в человека, Рыське, щёлкнула пальцами, и парень получил назад свою одежду.

— А почему у меня нет шока?

— Так магия женская, вот на тебя она и не действует.

— А как ты расколдовалась?

— Благодаря ему, — она кивнула на фолка.

— Давай, рассказывай, — я устроилась поудобнее, — что за гад тебя заколдовал.

— Сейчас, только костёр организую, а то как-то неуютно…

Пламя костра разогнало наползающий мрак. Мы уложили наших мужчин по кругу, что бы каждому досталась часть костра, укрыли их плащами, я пристроилась рядом с мужем и волшебница начала свой рассказ.

— Я потомственная волшебница из рода Пэри. Нас была семеро. Семь сестёр, семь горных Пэри. Могущество наше заставляло считаться с нами всех правителей соседних государств. Но нашлись чародеи, усомнившиеся в нашей силе. Вернее, как оказалось, один, колдун из Магриба. Он вызвал нас на магический поединок, но обставил это очень умно. Было объявлено состязание магов. В Магриб съехалось такое количество магов, чародеев, колдунов. Даже факиры и фокусники притащились, хотя у них не было ни одного шанса.

И вот, всё это магическое общество собралось во дворце колдуна. Всем соревнующимся было предложено пройти через магические ворота. Это оказалось не так просто. Больше половины прибывших не прошли это испытание, и превратились из участников в зрителей. Условия поединка были простые. Маги одновременно говорят заклинание. Чьё заклинание сильней тот и победил. Проигравший выбывает.

— Олимпийская система, — определила я.

— Поначалу всё было пристойно и даже весело, — продолжила Джинни, — особенно, если маги были равны по силе. Когда один маг остаётся невредим, а второй блеет козлом, это не так интересно. А вот когда один похож на кушетку с живыми тараканьими ножками, а другой гигантский чертополох с человеческой головой, да ещё в чалме… Особенно всех порадовали две колдуньи, которые превратились в ночные вазы. Только одна была розового цвета, а вторая медно — зелёного. Но потом, — она замолчала, а я не смела просить её продолжать. Джинни смахнула слезу и другим, надтреснувшим голосом, продолжила, — погибла первая сестра. Мы посчитали это несчастным случаем. При магических поединках случается всякое… Но когда погибла вторая… Он на самом деле оказался очень сильным чародеем. Я была третья. Он целенаправленно убивал нас, его заклинания были простыми и действенными. Первая сестра хотела превратить его в ишака, вторая пыталась превратить в камень. Я решила сделать тоже, что делал он. Моё заклинание состояло из одного слова «умри». Как оказалось, его тоже. Две равные силы схлестнулись и понесли разрушение… — глаза её снова подёрнулись влагой, — погибло очень много человек. Нас наказали за гордыню… Меня и его. Верховные маги лишили нас практически всех знаний и навыков, мы стали самыми неумелыми и глупыми учениками. Меня заточили в бутыль, которую через две тысячи лет обнаружили ученики Джамалла. Когда они меня освободили, я ничего не помнила, а вот сейчас… Расколдовать меня мог только искренне любящий и верящий в мою силу мужчина. Как Рыське это удалось, не понимаю! Мы и знакомы то всего день.

— Он сразу чувствует человека. А что с тем колдуном?

— У колдуна Магриба скорее всего такие же условия. О, они сейчас придут в себя, — Джинни перебралась к Рыське и нежно поцеловала его в щёку, — спасибо тебе.

Первым в себя пришёл Май. Скорее, просто проснулся. Зевнул, сладко потянулся.

— Девочки, а съедобное что-нибудь есть? — сонно хлопая глазами, он подполз ближе к костру и блаженно растянулся вдоль огня.

— Конечно, господин, — Джинни быстро организовала стол, то есть ковёр-самобранку, — извольте откушать.

— О, Джинни, ты просто волшебница! — не зная, насколько он прав, восхитился Май и преломил лепёшку.

Я заметила, что в этот раз лепёшки не подгорели, да и меню было разнообразнее. К фруктам и сыру добавились сладости, жареная дичь, орехи. Особенно меня вдохновило большое блюдо с пловом, призывно источающим аппетитный аромат. Я проглотила слюну и решительно подползла к ковру.

— Кто не успел, тот опоздал! — набивая рот, сообщила я пребывающим в бесчувственном состоянии Рыське и Амерхану.

Но хищника так просто не проведёшь! Рыська с закрытыми глазами стал перемещаться на запах. Благополучно обполз Андрея и уткнулся носом в кусок лепёшки, который я ему любезно подсунула. Пару секунд понюхал и резко схватил зубами, чуть не откусив мне пальцы.

— Зубы не распускай! — я слегка тюкнула его по затылку.

— А ты их не подставляй! — Рыська открыл один глаз и хитро посмотрел на меня, — я голодный! Я так Дэва гонял!

— Расскажи, — попросила сияющая Джинни.

— Фейфяс, — кивнул Рыська, провожая в рот горсть горячего плова, — фолко фоем.

Май ужинал молча, не тратя силы на пустые разговоры. Горка плова с его стороны стремительно уменьшалась. Ну, и аппетит у моего мужа! Он заметил мой заинтересованный взгляд и поднял вверх указательный палец.

— Что-то не так? — спросила меня Джинни, кивая в сторону Андрея.

— Наоборот, ему очень нравиться! Боюсь, ты посрамила меня как кулинара!

— Я не хотела, — поспешила заверить меня девушка, — я хотела вас накормить.

— Ну, что ты, Джинни, или…

— Зови меня Джинни, как раньше. Я не хочу, что бы джинны узнали, это для меня небезопасно, — шёпотом попросила она меня, — ведь я не знаю, где сейчас колдун…

— Хорошо, но…

— Что?

— Ты изменилась сама, это заметно, — также шёпотом сообщила я, — глаза у тебя другие стали…

— Какие? — не поняла она.

— Мудрые.

— Да? А раньше, какие были? Глупые?

— Нет, не глупые, а… как бы это сказать? — я не могла найти определения прежнему выражению глаз Джинни. Наивные? Восторженные? Удивлённые? Точно! — Ты как будто чему-то удивлялась.

— Вот так? — Джинни подняла бровки и выпучила глаза.

Я прыснула в кулак.

— Не совсем. Не таращ так глаза, они у тебя и так огромные.

— А так? — она сощурила их и смешно сморщила переносицу.

— Перестань, — я почти уткнулась носом в песок, — так ещё хуже! Ты так похожа на подслеповатую клушу.

— А как? — она сложила губки бантиком и изобразила обиженного ребёнка.

— Вот так! Сейчас хорошо получилось, — обрадовалась я, — запомнишь?

— Угу!

Джинни радостно захлопала в ладоши и стала напоминать прежнюю джинну — неудачницу. Я убедилась, что мужчины, с интересом наблюдавшие за её проявлением радости, не заметили никаких изменений и продолжила трапезу. Пока мы занимались упражнениями по мимике, мои товарищи хорошо поработали над пловом.

— Джинни, а почему ты сама не ешь? И в прошлый раз только виноград щипала? — я пододвинула блюдо с пловом к ней поближе. — Или это есть опасно?

— Ну что ты! Всё свежее, — возмутилась она, — просто… мне не положено со всеми.

— Что-о-о! — я чуть не подавилась. — Это как, не положено? Ты что, рабыня?

— А ну ешь немедленно! — поддержал меня Рыська.

— А я думал, — добавил Май, — что ты фигуру бережёшь.

— А что её беречь? — удивилась Джинни. — Ей разве что-то угрожает?

— Многие женщины, — давясь от смеха, пыталась объяснить я, — берегут стройность фигуры и мало едят, что бы не потолстеть.

— У нас больше ценятся полные женщины, — опять поразилась Джинни, — а худых, чуть ли не больными считают.

— И правильно, — Рыська придвинул к ней блюдо со сладостями, — ку-ушай!

Джинни с явным удовольствием принялась за еду.

— Эх, вина бы ещё, — мечтательно произнёс мой супруг, укладываясь на ковёр.

Щелчок волшебных пальчиков, и прозрачный кувшин с рубиновой жидкостью материализовался среди сервировки.

— Опа! — обрадовался Май, и принялся ловко разливать вино по пиалам.

— Надо бы Амерхана накормить, — вспомнила я про последнего нашего спутника.

— Он в таком состоянии не сможет поесть, — Джинни сквозь огонь посмотрела на лежащего по ту сторону костра джинна, — он совсем слаб.

— Сможет! Надо его только разбудить. Рыська с Маем давно в чувства пришли, а он всё валяется!

Я пошла будить Амерхана.

— Варя, оставь его в покое, — пытался остановить меня муж, — не трогай его! Всё равно оковы забирают у него силы и он…

— Да сняли мы оковы… — я оглянулась на друзей и вспомнила, что забыла поделиться с ними этой радостью.

— Как сняли? — три пары удивлённых глаз уставились на меня.

— Пока Джинни за вами ходила, Амерхан очнулся, мы попробовали… А потом вы вернулись, Рыська меня свалил… — дальше рассказывать я побоялась. Как объяснить их стихийный обморок? Но Май заострил внимание совсем на другом.

— Как тебе это удалось?

— Вспомнила кое что…

— Варя, не тяни! — строго потребовал муж.

— Перун говорил, что сила у моих слов большая…

— Не понял, — Май даже встал, — у каких слов?

— У слов, которые идут от сердца. Если я очень чего-то пожелаю…Я и пожелала.

— Чего пожелала?

— Что бы оковы спали, что бы заклятье перестало действовать! Наручники свалились, и он свалился.

Я подошла к спящему (всё-таки, спящему) Амерхану, подобрала браслеты и передала их мужу. Потом аккуратно потрясла джинна за плечо.

— Просыпайся, Амерхан, — тихонько позвала я, — открой глазки.

Глазки открылись, джинн принял сидячее положение, и тут началось.

— О! Великая освободитель джиннов! — Он закатил глаза к небу. — Я навеки раб твой! Твой волшебный слова…

Я бесцеремонно заткнула его рот ладонью.

— Амерхан, у тебя силы начали восстанавливаться? — джинн утвердительно закивал головой. — А есть хочешь? — Опять кивок. — Тогда иди к столу, тьфу, к ковру, и поешь. А славить меня не надо. Понял?

— Поняль, о, вели… — он торопливо перебрался к костру и втиснулся между мужчинами, опасливо поглядывая в мою сторону.

Май радушно угощал оголодавшего джинна. И до того, не сильно упитанный Амерхан теперь был похож на мумию. Кости, обтянутые кожей оставляли удручающее впечатление. Я с жалостью смотрела на его тощие руки, тащившие блюдо с арбузом.

«Не переломились бы!»

— Амерхан, кто вас украл? — задала вопрос Джинни, после того как тот насытился.

Глаза Амерхана стали испуганно — злыми, желваки заиграли на худых скулах.

— Сулейман, шакал его задери!

— А Устод не верил, — Джинни поджала губы.

— Всех забраль, — продолжил джинн, — в пещеру бросиль… Сто джиннов…

— Варя, а сколько мы коробок забрали, — опомнился вдруг Май и бросился к нашим узлам.

Мы поспешили за ним.

— Девяносто четыре, девяносто пять… Больше нигде нет? — Май перерыл все наши малочисленные пожитки. — Пятерых не хватает!

— Четырёх, — поправила я его, — не хватает четыре коробки.

— Почему четыре? Джиннов же было сто один.

— Сто первым был Злод. А абиссинцев было ровно сто. Амерхан?

— Сыто, сыто! Зелод быль не наш, чужой!

— Значит, девяносто пять в тетрапакетах и Амерхан. Итого, девяносто шесть.

— Где же мы этих четверых проморгали, а Варь?

— Или в пещере остались, — предположила я, — или в море унесло.

Друзья слушали нас с интересом. Процесс сбора джиннов они пропустили по разным причинам. Джинни перемещала бесчувственного Амерхана, а Рыська уводил от пещеры Дэва.

— Рыська, — Андрей тоже вспомнил обещание фолка, — ты так и не рассказал, куда делся Дэв.

— А коробки искать не будем?

— Где их теперь искать? Или, может, к Дэву снова сунемся? Так куда ты его увёл?

— Куда? Будто я сам знаю! Побежал вперёд, он за мной! Ох, и здорово же он бегает! Как лось! Я уж крутился, крутился. Туда метнусь, сюда метнусь, а он не отстаёт. Я за камни прятался, находит! Хорошо, впереди скала оказалась. Я на неё взобрался. Тут у Дэва заминка вышла. По скалам он хуже меня карабкается. Я успел отдышаться и осмотреться. Место для отступления нашёл. Только сел спокойно, чудище это до вершины добралось. Глазами красными сверкает, рычит что-то, ручищами загребает. Я пятиться стал, а он напирает. К обрыву меня загнал, обрадовался, слюни пустил… Тут то я вниз и прыгнул. Там карнизик такой узенький был, как раз по мне, а этот бугай даже одной ногой не уместился, так и полетел в море. Поглядел я, плавает он плохо, но кое-как держится на воде. Не стал ждать, как он там выбираться будет, обратно побежал. Когда к пещере вернулся, смотрю, туман тает. Я в него. Уж не знаю, то ли сильно разогнался, то ли ещё чего, но догнал Джинни с Маем и на Варвару свалился!

— Май, а ты правильно говорил, — обрадовано защебетала Джинни, — что Дэв в море плавает, а Рыська назад бежит!

— А ты что, мне не поверила? — сделал страшные глаза Май.

— Ой! Поверила, поверила!

— Гляди у меня!

— Страшно то как, — вздохнула я, — аж жуть! Вы, господа спать не собираетесь?

— Спать? — удивились мужчины.

— Ну, конечно, вы уже выспались. Тогда нас с Джинни, — я спрятала за ладонь зевок, — охраняйте, а мы вздремнём.

Я расстелила на песке у костра свой балахон и собиралась лечь, но Джинни остановила меня. Два пушистых ковра материализовались рядом с моим скромным ложем. Шёлковые подушки с кисточками уютно дополняли интерьер.

— Гламурненько…

Я плюхнулась на ковёр и почти сразу провалилась в дрёму, но ещё успела услышать вопрос Джинни про «Что такое — гламурненько?», предложение Андрея допить вино, просьбу Рыськи рассказать, что было в пещере. И всё… Я уснула.

Мне снился большой белый волк, перегрызающий пополам маленького снежного человечка. Из каждой половинки выпрыгнуло по толстенькому джинну в чалмах и полосатых жёлто — чёрных халатах. Джинны грозили мне кулачками, топали толстыми кривыми ножками и кидали в меня песком.

— Эй, вы, колорадские жуки! — кричала я им с высоты своего гигантского роста. — Если только увижу вас на своём картофельном поле, то применю химическое оружие, и вы облысеете!

— А мы и так лысые, — обрадовались толстячки и стянули с голов свои головные уборы, — нам не страшно!

— Ах, так! — сердито крикнула я, — тогда я вас просто раздавлю!

— Посмотрим ещё, кто кого раздавит! — грозно ответили коротышки, и мне почему-то стало тоскливо.

— А ведь и впрямь, раздавят… Что за чушь!

Я проснулась. Тревога, опять тревога поселилась под желудком. Я аккуратно сняла руку мужа, обнимавшего меня во сне, укрыла его сползшим балахоном и встала. На соседнем ковре, обнявшись, нос к носу сопели Джинни и Рыська. Смуглый парень с золотисто — рыжими вихрами. Не понятно как, но на его загорелом лице всегда отчётливо были видны веснушки. И, такая же смуглая девушка, с иссиня — чёрными, но такими же непокорными волосами, заплетёнными в бесчисленны косички. Доброе чувство Рыськи расколдовало волшебницу. Но как они будут дальше?

А Амерхан прикорнул рядом с арбузом. Всё тихо и спокойно. Как и положено, на востоке встаёт солнце. Первые лучи окрасили небо в жизнерадостный оранжевый цвет. Но меня гнетёт тревога. Опять неизвестная опасность, непонятно с какой стороны и от кого… Я смотрела на встающее солнце, но красота природы не очаровывала меня.

Мне, вдруг, очень сильно захотелось домой. Пусть не в свою квартиру, пусть в Порубежье, но домой! В среднюю полосу России, к берёзкам, к ёлочкам… Мы отбили у Дэва джиннов, освободили Амерхана. Пусть он забирает своих товарищей и возвращается к Джамаллу. А как быть с Джинни и Рыськой? Они расстанутся, и их едва зародившееся чувство умрёт. Жаль…

— Варя, — окликнула меня Джинни, — красиво, правда?

— Красиво…

— Что случилось? — Она подошла ко мне и заглянула в лицо. — Ты такая грустная.

— Невесело. И тревога… Как будто должно случиться что-то.

— Ты не переживай! Мы справимся, — сказала она так, как будто знала, с кем нам предстоит иметь дело.

— Ты тоже чувствуешь?

— Я знаю, — огорошила она меня, — это Сулейман. Он не отступится. Скоро будет здесь.

— Так надо мужчин будить.

— Подожди ещё пять минут. Мне спросить тебя надо…

— О чём?

— О Рыське.

— Он тебе понравился?

— Он славный, — скромно произнесла девушка, но теплота, с которой она это произнесла, не оставила сомнений.

— Ты ему тоже понравилась.

— Я знаю. И хочу тебя попросить…

Мы успели разбудить мужчин и предупредить о надвигающейся угрозе. Амерхан, чья честь была задета больше всех, обещал разнести неприятеля на мелкие кусочки.

— Подлые шакалы! Они заплатят за унижение! Они будут жрать песок! — кричал он по абиссински, но мы его прекрасно понимали.

— Варя, — Май отвёл меня в сторону, — если что случиться…

— Ни-че-го не случиться, — я пристально посмотрела в любимые глаза, — я не позволю!

— Воительница! — Он обнял меня и поцеловал, нежно и, словно, прощаясь.

— И не думай!

Я вырвалась из его объятий, краем глаза заметив обнимающихся Джинни и Рыську, и решительно направилась к джинну.

— Амерхан, — тот с готовностью стал внимать мне, — ты можешь переместиться к Джамаллу?

— О! Нэт, нэт! Я нэ покину вас! Я нэ трус!

— Так можешь, или нет? — настаивала я.

— Что нада дэлат? — джинн как-то очень быстро смирился.

— Надо привести его сюда.

— Зачема?

— Пусть он со своим братом сам разбирается! — довольно зло вырвалось у меня.

— Я хочу сам! Я могу…

— Ты ТОЧНО можешь справиться самостоятельно?

Джинн задумался, печально посмотрел на меня и обречённо уселся на песок, скрестив ноги.

— У мэня ещё мало силь.

— Я знаю…

— Я магу его позват.

— Кого, — не поняла я, — Джамалла?

— Учитэля, — кивнул Амерхан.

— Тогда зови скорей!

Джинн вскочил на ноги, сосредоточился и возопил.

— О, учитель! О, великая Джамалл Перец! Явись на зов своего недостойного ученика! Да продлятся годы твои! Да будет небосвод твоей мудрости безграничен…

— Ты что так орёшь? — накинулась я на Амерхана. — В прошлый раз гораздо тише было!

— В тот раз я сыльный бил… Что-то не получился, — хмуро оценил он свои усилия.

— Тогда иди!

— А вы здеся быться бэз мэня?

— Чем быстрей сбегаешь, тем быстрей вернёшься! А биться мы умеем.

— Я помнить, — просиял джинн, — ты хороший боец! Ты нас тогда так побиль, так побиль!

— Кто старое помянет…

— Я тэбя убит хатель!

— Что-о-о?

— Тэпер не хачу. Ты, Варяваря, хороший женщин! Смэлий!

— Да ладно, — смутилась я.

— Я буду тэбя лубит, — доверительно сообщил мне Амерхан.

— Но-но!

— Нэ пугайся, — Амерхан дружелюбно улыбнулся, отчего стал похож рекламу зубной пасты, такие у него были зубы, — я знай, что Лоцман твой господин, — я удивлённо подняла бровь, — муш, — поправился джинн, — я лубит тебя тут, — он постучал себя по груди.

Я стояла, поражённая этим разговором и не знала, что сказать. Амерхан печально улыбался и тоже молчал. Не знаю, сколько бы мы так стояли, если бы не лёгкий ветерок, подувший мне в спину.

— Они идут, — встревожено сказал Амерхан.

— Поспеши!

Амерхан молча сотворил туманный тоннель и, прежде чем войти в него, грустно оглянулся на меня. Я махнула ему рукой и только губами произнесла.

— Возвращайся, нам нужна твоя помощь.

Он кивнул и исчез в тумане.

— Куда ушёл Амерхан? — ко мне подбежала Джинни. У кострища о чём то совещались мужчины. Я с тревогой посмотрела на них.

— О чём они говорят?

— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Так куда ушёл Амерхан?

— За Перцем, — растерянно ответила я Джинни, с ещё большей тревогой вглядываясь в мужа и Рыську. Чего они там шепчутся?

— Зачем на перец? — непонимающе уставилась на меня волшебница. — Меня не могла попросить? Тебе он в каких целях нужен?

— Пусть сам со своим братом разбирается, а то придумал…

— Кто разбирается? — она смотрела на меня как на умалишённую.

— Джамалл, — я, наконец, отвела взгляд от мужчин, — почему мы должны решать его семейную проблему?

Джинни вдруг расхохоталась.

— Ну, Варвара! Ну, насмешила! — отсмеявшись, он подхватила меня за локоть и повела к костру, — я то подумала, что тебе перец понадобился!

— Зачем?

— Не знаю, может, ты решила его в оборонительных целях применить, — предположила Джинни.

— В оборонительных? Это как?

— В лицо распылить, так плакать и чихать будут.

— А это идея! Сделай-ка нам по мешочку. Если до рукопашной дойдёт…

Мужчины закончили подготовку к встрече с врагом, стащили в кучу все наши вещи и присыпали их песком. В это самое время в метрах ста от нас воздух сгустился и затуманился.

— Пришли, — Май схватил меня за руку и пристроил меня за своей спиной, — стой так!

— Ещё чего! — я сделал попытку вырваться, но муж держал меня крепко.

Из-за его спины я увидела, что из тоннеля вышло около десяти человек и встали по дуге, стараясь максимально охватить нас. Стиль одежды ничем не отличался от прошлогодней моды: цветные шаровары и жилетки на голое тело. Лишь один, стоящий в центре коротышка, был одет по особенному, в полосатый жёлто — чёрный халат (где-то я это уже видела) и лимонный тюрбан, украшенный павлиньими перьями. В моё левое плечо ткнулась Джинни, удерживаемая в такой же позе, что и я, железной хваткой Рыськи.

— Джентельмены, мать вашу! — прошипела я. — Пустите немедленно!

— Варенька, — ласково прошипел мне в ответ муж, — стой и не дёргайся.

— Эй, жалкие людишки, — донёсся до нас голос коротышки, — вы впутались в серьёзное дело! Отдайте то, что не принадлежит вам и убирайтесь! Так и быть!

— Это Сулейман, — опознала оратора Джинни, — брат Джамалла.

— Что-то они не очень похожи, — ответил ей Май.

— На самом деле, — добавила я, — из Джамалла двух Сулейманов выкроить можно!

Джамалл был высоким, около двух метров, крепким мужчиной, с поджарой фигурой и развитой мускулатурой. А в Сулеймане было от силы полтора метра вместе с перьями на тюрбане. Пивной животик выдавал его чревоугодие. Вот в чём он не уступал брату, так это в весе.

— Если вы не выполните наши требования, — продолжал вещать толстяк, — то…

— То мы вам выдвинем свои, — бесцеремонно прервал его Май.

— Что ты сказал, сын гиены? — взбесился коротышка.

— Милейший, это вы с кем разговариваете? — продолжал дразнить его Андрей. Я сзади, как могла, поддерживала мужа. — Оскорблениями Вы всё равно ничего не добьётесь!

— Вошь! Сын гниды! Я прихлопну тебя и твоих червей — приятелей, как поганых мух! — уже просто вопил джинн.

— Он что, — обратилась я к Джинни, — фанат этимологии?

Рыська не удержался и прыснул. Его веселье не осталось незамеченным Сулейманом, и он разозлился ещё больше.

— Считайте свои последние мгновения! Гнусные слизняки!

— Он точно, с биологического, — уже в голос смеялся Рыська.

В его сторону полетел огненный шар, выпущенный разъярённым джинном. Андрей непроизвольно махнул левой рукой и шар, изменив траекторию, пробороздил ближайший бархан. Случившееся озадачило Сулеймана. Похоже, он рассчитывал просто запугать нас, или поразить одним ударом. Наши способности удивило его. Честно говоря, это удивило и нас. Я вопросительно кивнула Джинни, но она помотала головой. Выходит, первую атаку отбил, всё-таки Май. Раньше я таких способностей за мужем не замечала, правда, и возможности это проверить не представлялось…

— Это я что ли так? — поразился Андрей.

— Ты, — подтвердил Рыська. — Ты же управляешь направлением. Изменил траекторию, он и ушёл в аут.

— Ух, ты! Здорово! А обратно я их отбить могу? — пришёл в спортивное возбуждение Май и даже руку мою выпустил.

— Попробуй, — посоветовал ему фолк, — какие в тебе есть способности, только ты можешь определить.

Долго ждать случая не пришлось. Сулейман выпустил сразу пять шаров. Андрей яростно замахал руками. Два заряда снова опалили песок, два столкнулись в воздухе, а один всё-таки полетел обратно. Джинни пальцами показала мне, что уничтожила два шара. Правая рука у неё всё ещё была пленена Рыськой и помогала она вполсилы.

— Отбил! — радостно закричал Май. — Я могу отбивать!

Сулейман озадаченно изучал опалённую борозду песка, пролегшую буквально в полуметре от его персоны. Он явно не был готов к такому повороту событий. Как оказалось, жалкие людишки кое-что могут. И это «кое-что» ему о-о-очень не нравится! Коротышке очень не хотелось получить обратно свой огненный шар и он решил сменить тактику.

— Ладно! Вы не такие жалкие! — пошёл он на попятную.

— Обрадовал, — хмыкнула я в спину мужа.

— Вот как? — ответил ему Рыська.

— Я предлагаю честный бой! — Сулейман изобразил руками замысловатую фигуру.

— Ему можно верить? — обратилась я к Джинни.

— Ты с ума сошла, Варя, — остудил меня Май.

— Он брата единоутробного обманул, — добавила девушка, — а уж нас обманет, не моргнёт!

— Откажемся?

— Ну, что ты! Время потянем, — Рыська, наконец, отпустил руку Джинни и начал разминать кисти рук и шею. — Какие условия? — крикнул он предводителю неприятеля.

— Бьются два поединщика, — обрадовано отозвался Сулейман, — тот, кто побеждает, забирает то, что вы прячете за спинами!

— Так не пойдёт! — отозвался Рыська.

— Это почему? — обиделся джинн.

— Если побеждает ваш представитель, то вы забираете наши… нашу поклажу. — В обстоятельности Рыське не откажешь. — А если побеждаю я, то опять, в награду наши же вещи! Где справедливость? Что вы предлагаете от себя в случае нашей победы?

Даже отсюда было видно, как побелел от злости Сулейман, как гневно сверкают его глаза и грозно сжимаются в кулачки его толстые пальчики. Его спутники что-то говорили ему, но нам не было слышно. Он сердито отмахивался и даже пару раз топнул ногой. Мы молча ждали его решения, стараясь не пропустить момента внезапной атаки. Этого мы тоже не исключали.

— А чего вы хотите? — наконец сподобился ответить джинн.

— Одно желание! Всего одно! — весело отозвался Рыська.

— Хорошо! — не очень долго думая, согласился коротышка. — Одно на всех!

— Идёт! Я готов! — он вышел на несколько шагов вперёд и стал ждать соперника.

Сулейман отдавал какие-то распоряжения довольно крупному представителю джиннов, стоявшему по его правую руку.

— Варя, — тихо обратился ко мне Май, — принимайся за дело.

— Хорошо, — с готовностью согласилась я, — что надо делать? Какие мои?

— Никаких твоих! — отрезал муж. — Садишься и начинаешь… что ты там делаешь, когда ломаешь планы противника?

— Ломаю планы? — оторопело повторила я.

— Ну, как ты Амерхану помогла?

— К богам обратилась…

— Замечательно! Вот, садись и обращайся к богам! — обрадовался Май.

— И всё-о?

— И всё! О, начинается!

В нашу сторону направился представитель соперника, тот самый джинн, которого инструктировал Сулейман. Он был гораздо крупнее Рыськи. Рельефные мышцы перекатывались под смуглой, почти чёрной кожей. Злорадная усмешка играла на его самодовольном лице. Он остановился от Рыськи примерно в десяти метрах, смерил его презрительным взглядом и показал какой-то, скорее всего, угрожающий жест. Если они рассчитывали на неказистость нашего поединщика, то могли снова сильно удивиться. В этом хрупком на вид юноше имелась недюжинная сила. Один раз Рыська на спор целую минуту удерживал Хмару за хвост. Конечно, минута — это совсем немного, но и Хмара… это Хмара. И этому бодибилдеру всё равно далеко до Змея Горыныча. Я глянула на Джинни. Она вся напряглась и не сводила тревожного взгляда с Сулеймана.

— Подвоха ждёшь?

Она только коротко кивнула, стараясь не рассеивать внимания. Я только собиралась сосредоточиться и обратиться к Перуну, как события на ристалище снова отвлекли моё внимание. Чёрный джинн резко раскинул руки в стороны, оглушительно прорычал, подняв голову к небу и… начал трансформироваться.

— Песчаный Шакал! — выдохнула Джинни и побелела.

Перед нами, оскалив клыкастую пасть и ощетинив чёрную шерсть, стоял невероятных размеров шакал.

— Это что, плохо? — я не знала, кто такой Песчаный Шакал, каких гадостей от него ждать, но состояние волшебницы передалось и мне.

Если не паника, то лёгкий мандраж пробежал по нашим немногочисленным рядам. Это оказалось заразным, так как и в стане противника началось смятение. Это Рыська произвёл свою трансформацию. И мы услышали, как по их рядам пронеслось:

— Золотой Барс!

— Джинни, ты его так тоже называла… Что это значит?

— Золотой Барс, посланник бога Солнца. Его слуга, — быстро проговорила девушка, — священное животное.

— Ба-а! — я подобрала отвисшую челюсть, — Рыська даже нам не сказал, что он священный!

— Варя, не отвлекайся! Делом займись! — рявкнул на меня муж и я на него даже не обиделась.

— О, великие боги славянские, обращаюся к вам я за помощью (к тебе, Перун, особенно, ибо ты втравил нас в эту авантюру, так что, будь любезен, помогай). Помогите ветрами и ливнями, громом, молнией, лучами слепящими (и откуда я всё это знаю, интересно мне), сокрушите вражину проклятую! Своих чад защитите от нечисти! (это я белыми стихами что ли шпарю?) Вы придайте нам силу великую…

Пока я упражнялась в литературно — поэтическом жанре, оборотни начали схватку. Шакал бросился на Рыську с такой скоростью, что сложилось впечатление, будто он разорвёт рысь за доли секунды. Пыльная туча образовалась над дерущимися. Некоторое время мы не могли разобрать, что творится в центре песчаной арены. Лишь злобные рыки доносились до заинтересованных зрителей. Когда песок осел, мы с облегчением, а противоборствующая сторона с удивлением, обнаружили вполне целого Рыську и слегка подранного Шакала. Два зверя мерили друг друга смертоносными взглядами. Секунда, другая, и они снова бросились в схватку. Шакал намеревался схватить Рыську за горло, а тот ловко отводил грозную пасть ударом когтистой лапы. То ли интеллект у Шакала при трансформации понижался, то ли и был таким изначально, только он раз за разом примерялся к горлу кошака, не меняя приёма. Рыська тоже понял тактику противника и начал с ним играть. Отпрыгнет в сторону, потом резко подскочит вверх и мощными ударами бьёт по корпусу или голове Шакала. Тот злился и совершал ошибки. Рыська начал одолевать соперника. Сам он был цел, а вот на шкуре джинна, даже под шерстью виднелись кровавые следы. Странные пасы руками, которые начал производить Сулейман заметили все, но я успела первая.

— Не-е-ет! — я ринулась наперерез чёрной стреле, летевшей в беззащитный бок Рыськи. Моя левая рука с выставленной навстречу стреле ладонью должна была остановить её смертоносное жало. — Не смей! — в отчаянье крикнула я не то Сулейману, не то его стреле.

И снова всё повторилось… Замедленные движения участников событий. Рыська, с удивлением смотрящий, на зависшую в пяти сантиметрах от его бока, стрелу. Май, с напряжением поднимающий обе руки вверх. Джинни, метнувшая в Сулеймана пакет с перцем. Шакал, тычущийся мордой в песок. Сулейман, злорадно взирающий на своё подлое оружие… Как будто лопнула струна и всё снова пришло в движение. Но мизансцена неуловимо изменилась. Стрела, усилиями Андрея, взмыла вверх и не задела Рыську. А подлый коротышка получил убойную порцию перца в свою довольную физиономию. Сулейман и его поединщик дружно принялись отплёвываться, один от перца, второй от песка. Мы только было расслабились, как пришли в движение оставшиеся джинны. Видимо, они получили указание от своего предводителя, довести дело до конца. До того конца, который устраивал Сулеймана.

— Прекратить! — грозный окрик остановил подопечных толстого джинна, все они разом бросились на колени и уткнули свои носы в песок. Стоять остались мы и ослеплённый Сулейман.

Из серебристого тумана вышли трое. Амерхан, Джамалл и незнакомый нам джинн. То, что он джинн, отчего-то не вызывало сомнений. Лысая голова, козлиная бородка… Мог бы сойти за кого-то другого. Но… Джинн, он и в Арктике, джинн. Амерхан бросился к нам.

— Я прывёль, это самый великая джинн! Вы цели?

— Всё хорошо, — я плюхнулась на песок и закрыла ладонями глаза. Рядом примостился муж, обнял меня и пристроил свой подбородок мне на макушку.

Джинни бросилась осматривать трансформировавшегося Рыську, а тот, стесняясь, натягивал шаровары. Сулейман грязно ругался, продирал глаза и ещё не ведал, что по его персону прибыл Великий джинн. Его ученики застыли в позах страуса и боялись даже пошевелиться. Шакал не придумал ничего лучшего, как притвориться умирающим. Хотя, он мог и не притворяться. Рыська потрепал его прилично. Всё это мне было уже неинтересно. Я хотела поскорее убраться из этой чёртовой пустыни! Я бы прямо сейчас попросила, нет, потребовала, что бы меня отправили домой! Но одно, точнее, два дела задерживали меня здесь. Я решила не тратить время даром и решительно направилась к Джамаллу.

— Рассказывайте! — потребовала я от него.

Джинн опешил. Он не ожидал от меня такого напора и скрытой агрессии.

— Что рассказывать, о великая Берегиня…

— Зачем вы притащили нас сюда? — я сверлила взглядом его переносицу. — Вы и так всё прекрасно знали!

— Я не понимаю… — попытался оправдаться Джамалл.

— Зато, я понимаю! — к нам подошёл Андрей и непонимающе уставился на меня.

— Варя, а что, собственно…

— Этот трус, — Джамалл вскипел, но я не дала ему вставить ни слова, — всё прекрасно знал! Кто украл его учеников, где они находятся. Он совершенно спокойно мог сделать всё сам! Но тогда бы он опозорил своего брата! Своего брата — близнеца!

— Но, откуда ты знаешь и это? — удивился джинн.

— Избитый сюжет! Голливуд его уже обсосал! Два брата — близнеца, один — само совершенство, второй — исчадие ада, гадит всему миру, и брату заодно. Хороший брат пытается всё исправить, но и Плохиша спасти хочет. Только, что же вы, всемогущий джинн, к нам, убогим, обратились? Свои ручки марать не стали? На что надеялись? Что эта сволочь, — я кивнула в сторону затравленно смотрящего толстяка, — убоится нашего отряда? Отпустит с миром, а вы его потом по-братски пожурите?

Джамалл отчаянно молчал. Андрей и Рыська смотрели на меня с восхищением (вот вам, джентельмены). Джинни плакала. Я тоже хотела разреветься, от злости! Целый год эти южные парни не дают мне спокойно жить! В том году чуть праздник не испортили. В этом году, медовый месяц поганят! Нам столько пришлось пережить… Ведь и смертельные опасности были. А этот братолюбец нам даже не помог! Если бы не Джинни.

— Я требую платы! — тон, которым я это произнесла, не предвещал Джамаллу ничего хорошего. Он даже вздрогнул. — Как было оговорено.

— Да, конечно, — согласился джинн без энтузиазма, — чего изволите? Золота, самоцветов…

— Запихните их себе… — меня начало нести и я это понимала.

Понял это и Андрей. Он подошёл ко мне сзади и нежно обнял за плечи.

— Успокойся, ты мне нужна с нормальными нервами. Не стоят они того, — шептал он мне на ухо.

Я несколько раз глубоко вздохнула и успокоилась. Он прав. Чего из-за них так переживать. Сами пусть разбираются в своих проблемах. Мы своё дело сделали.

— Я хочу Джинни.

Мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. У всех, без исключения, мужчин отвалились челюсти. Даже подбородок мужа тюкнул меня по темечку.

— Я правильно понял, — пролепетал Джамалл, — что ты хочешь в услужение джинна?

— Джинна не хочу! — поправила я его. Он что, решил, что я покушаюсь на его драгоценных учеников? Они мне ни по отдельности, ни кучками не нужны. — Я прошу передать мне в постоянное пользование вашу девушку — джина. Она показала себя хорошей поварихой, и это меня устраивает! А пылесосом я её пользоваться научу.

Взгляд, которым прожёг меня Рыська, говорил о прекращении наших дружеских отношений навеки вечные! Ничего, переживёт! Ещё благодарить будет! Барс!

— Джинни? — ещё раз уточнил Джамалл.

— У вас есть ещё девушка? — ответила я вопросом на вопрос.

— Нет! Конечно! Девушки больше нет! И я обещал, но…

— Но? — я удивлённо вскинула бровь. — Вы отказываетесь от данного слова?

— Я… не… но…

— Вчера вы были куда красноречивей, — поддела я заикающегося джинна, — когда приглашали нас сюда на увеселительную прогулку!

Джамалл с мольбой посмотрел на, до сих пор молчавшего, Великого Джинна.

— Выполни, что обещал, — потребовал Великий.

— Прежде, чем вы расплатитесь с нами, — я решила быть до конца честной (ну, почти честной), — я хочу вам сказать, что мы принесли не все коробки. Четыре потеряны.

— Как! — воскликнул Джамалл. — А где они? Вы обещали вернуть мне всех! — В глазах джинна заплясали радостные огоньки. Он нашёл пункт договора, который мы не выполнили, и решил за это зацепиться.

— Вы просили НАЙТИ учеников, — уточнил Май, — а не вернуть их. Мы их нашли в пещере Дэва. Девяносто шесть вам вернули. За остальными можете наведаться сами. А сверх договора Варвара освободила Амерхана!

Под ноги Джамаллу упали золотые и серебряные оковы. Он шарахнулся от них, как от гремучей змеи.

— Мне кажется, Джамалл, — печально произнесла я, — что у Вас с Вашим братом гораздо больше общего, чем Вы себе думаете. По крайней мере, лгать Вы оба умеете профессионально!

У меня было огромное желание унизить этого лживого факира. Каким соловьём он заливался вчера, втравливая нас в свой междусобойчик. А сегодня ищет причину, чтобы не выполнять обещания. Мне вообще не нужна была его плата, если бы не обещание, которое я дала Джинни. Она стояла ни жива не мертва, в ожидании своей судьбы. Нет, она конечно теперь свободно может покинуть школу, но куда она пойдёт? И конспирация летит к чёрту!

— Выполни, что обещал, — снова потребовал Великий.

Джамаллу пришлось смириться с потерей служанки. Он хлопнул в ладоши и в его руке оказался медный сосуд с замысловатым узором.

— Это её кувшин, — мрачно произнёс джинн, — теперь она твоя раба навеки!

Я заметила, как передёрнуло Рыську, а Джинни просияла. Великий равнодушно взирал на наши манипуляции с сосудом. Амерхан восторженно внимал моей победе над его учителем, а сам учитель старался больше на меня не смотреть.

— Спасибо, — я мысленно поздравила себя с успешно проведённой операцией, — а теперь, отправьте нас домой. Если можно, пусть это будет Амерхан.

— Амерхан, — Джамалл брезгливым жестом указал ученику на нас, — проводи гостей.

Я переглянулась с мужем и Рыськой. Наши лица дружно выражали недоумение. Приём был куда радушнее прощания… Вот вам восточное гостеприимство! Мы начали готовиться к отбытию. Собственно, особо делать было нечего. Мы просмотрели узлы, которые прикопали мужчины. Попросили Амерхана принести нам оставленную во дворце одежду. И, на всякий случай, пересчитали тетрапакеты. Их по-прежнему было девяносто пять. Амерхан с нашими вещами вернулся очень быстро, силы он восстанавливал с потрясающей скоростью, если вспомнить, каким он был двенадцать часов назад. Мы были готовы к возвращению, когда меня окликнул Джамалл. Но тон его очень сильно отличался от последней нашей беседы. Опять в голосе разливался елей.

— О-о-о, не уходи, великая Берегиня… — начал было джинн и осёкся, встретившись с моим взглядом.

— Ну?

— У меня к тебе нижайшая просьба…

— Джинни не отдам! — рявкнула я.

— Джинни твоя, я не смею требовать её обратно! — очень неискренно он это сказал.

— Тогда, что? — недовольно буркнула я. Пребывание в пустыне плохо действовало мне на нервы.

— Отпусти моих учеников, — а вот это прозвучало очень искренно.

— Сами что ли не можете?

— Не можем, о-о-о… — под моим тяжёлым взглядом джинн проглотил заготовленные слава, опять поди, про Великую Берегиню.

— Ладно, — злость на подлого джинна клокотала у меня в груди, но мне очень не хотелось, что бы этот окающий субъект снова притащился по мою душу. Уж лучше покончить с этим раз и навсегда! — Ребята, помогите, пожалуйста.

Мы задержались ещё на двадцать минут. Было забавно видеть, как из открываемых тетрапакетов цветными струйками дыма выпархивают освобождённые джинны, обретают плоть и… шарахаются от меня, разбегаясь по всей пустыне. Некоторых останавливали довольно далеко. Это немного улучшило моё настроение. Надо же, как я их в прошлый раз напугала! Кто бы мог подумать, какая я страшная!

На Заставу я вернулась вполне довольная и не сильно раздражённая. Когда Амерхан скрылся в своём тумане я, наконец, вздохнула свободно.

— Рыська, а ты чего такой смурной? — я не понимала его насупленного вида.

— Как ты могла… так… с Джинни!

— Не знаю, чем ты недоволен, но мне кажется, ты должен мне спасибо сказать!

— Я?! Тебе?! — он прямо-таки закипел.

— Ладно. Не сердись! Принимай свою волшебницу! — я потянула ему медный сосуд. А Джинни, всё это время стоявшая около меня, подошла к нему.

— Как это? — не понял фолк. — В каком смысле «забирай»?

— Вообще то, я сказала «принимай», но можешь и забирать, если она не против.

— Я «за»! — весело произнесла девушка.

Физиономия Рыськи начала проясняться. Наконец, до него дошёл смысл происходящего, и бесконечно счастливая улыбка стала мне наградой за все мои старания. Он порывисто обнял Джинни и, кажется, замурлыкал.

— У Вари всё так здорово получилось, — Джинн ласково трепала его волосы. — Я так боялась, когда устод заупрямился!

— Что же вы раньше молчали! Не предупредили даже! — Рыська укоризненно посмотрел на меня.

— Так ведь некогда было! К битве готовились… — я с недоумением уставилась на счастливого фолка. Мне было так радостно за него. Возможно, они найдут счастье друг с другом. По крайней мере, время теперь не будет им помехой.

— Варя, спасибо! — Рыська очень трогательно улыбнулся.

— Не только тебе быть щедрым для друзей! — я не удержалась и показала им язык.

— Шайтан!

— Но-но!

Наше возвращение прошло почти незамеченным. Почти, если бы не Семён. Амерхан специально доставил нас к «Березани» а не на Заставу, но вездесущий домовой, как на грех, наносил визит лешему в заповеднике.

— Никола, глянь сюда, — закричал он Дуплянскому, — наши путешественники вернулись! Да ещё с трофеем! — Он таращился на Джинни с нескрываемым восхищением. — Ну, Рыська… Ну, молодец! А как величают девицу — красавицу?

— Снегурочкой, — подковырнула я. Уж больно много мёду было в голосе домового, да и взгляд стал масляным и… томным.

— Снегурочка? — не поверил мне Семён. Джинни хихикнула и уткнулась носиком в плечо Рыськи. А тот кусал губы, что бы не рассмеяться, больно потешно выглядел любвеобильный домовой.

— А как же Глаша? — продолжила я серьёзным тоном.

— Глаша, а что, Глаша? — не понял моих намёков Семён. — Глаша на болоте!

Наш дружный хохот окончательно сбил его с толку. И, только подошедший леший спас его от дальнейших издёвок с нашей стороны.

— Вернулись? — просиял Николай Николаевич. — Всё хорошо? Ну, и славно! Тогда, может, к нам пойдём? — он тоже с любопытством смотрел на Джинни, но украдкой.

— Познакомьтесь, — Рыська решил удовлетворить любопытство соплеменников, — это Джинни. Моя…наша…

— Наша боевая подруга, — пришёл ему на выручку Май. — Без неё у нас ничего бы не получилось. А это, — он жестом указал на лешего, — Николай Николаевич Дуплянский, старший леший — смотритель этого мира. Ну, а это, Семён, — махнул он в сторону, — домовой.

Несмотря на скромную рекомендацию, Семён расплылся в счастливой улыбке и, мне показалось, собирался припасть губами к ручке волшебницы. Его за ворот удержал леший и незаметно дал подзатыльник.

— Казанова, — на ухо прошептал мне муж. — А тебя он не клеил? — я отрицательно покачала головой.

— Ты, вне конкуренции, — так же шёпотом сказала я, — ты покорил его в первые минуты знакомства. И затмил меня…

— Тебя затмишь, — усмехнулся муж.

— Надолго к нам? — поддерживал в это время светскую беседу леший.

— Пока не надоест, — ответил за Джинни Рыська и трепетно прижал к груди старинный сосуд.

Это движение не укрылось от наблюдательного взгляда Дуплянского. Он внимательно взглянул на Рыську, потом на Джинни и едва заметно кивнул. За какое-то мгновенье на лице парня отразилось такое количество эмоций, что я за него стала беспокоиться. Радость, надежда, сомнения, страх…

— Николай Николаевич, мы с дороги приведём себя в порядок, — предложила я, глядя на Джинни, — а вечером придём к Вам в гости.

Нам надо было поговорить, всем четверым и по парам. И без свидетелей. Мужчины ещё не знали тайны Джинни. Нам надо было решить, как быть дальше. А уж потом, мы можем поделиться историями наших приключений. Моё предложение посчитали приемлемым, и мы разошлись до вечера. Для разговора, мы отправились в избу к Рыське. Да и ближе всего было туда.

— Андрей, Рыська, — начала я торжественно, когда все расселись в Рыськиной горнице, — прошу вас быть предельно внимательными! Информация, которую вы сейчас получите, носит сугубо конфиденциальный характер, — слушатели напряглись, — и должна быть сохранена в глубокой тайне! Иначе… — Я изобразила грозный взгляд (как умею). — Я имею честь представить вам Великую волшебницу, одну из семи Горных Пэри, удачно расколдованную благородным Золотым Барсом минувшей ночью!

После моей тирады Май присвистнул, а у Рыськи отвалилась челюсть. Он с обалдевшим видом взирал на Великую волшебницу, скромно сидевшую на лавке, потупив ясны очи. Когда он так просидел минут пять, у меня возникло подозрение, что он вошёл в слишком глубокий ступор и его надо спасать.

— Рыська, ты там как? — парень только молча моргал. — Может его водой облить, — внесла я предложение, — а?

— А может, лаской? — предложила Джинни.

— Приступай тогда, — посоветовал Май, — а мы прогуляемся во двор.

Он взял меня за руку и вытащил из избы, ибо я упиралась. Мне очень хотелось посмотреть, как Джинни будет выводить Рыську из транса.

— Любопытство сгубило кошку!

— Хоть одним глазком! — взмолилась я.

— И что ты там собираешься увидеть? — поинтересовался муж.

— Ну-у… не знаю! Я же не волшебница! — обиделась я на него.

— А если бы за тобой подглядывали? — он сделал попытку меня обнять.

— У, — вырывалась я.

— Не вырывайся. Я тебе сейчас попытаюсь продемонстрировать один из вариантов вывода из транса.

— Да? — я перестала дёргаться. — Демонстрируй!

Способ конечно не из новых, но чертовски приятный. Мы так увлеклись демонстрацией, что не заметили появившегося зрителя.

— Кхм, кхм!

— Кто там? — поинтересовался муж, чуть отстранившись от меня.

— У нас всё нормально, — в голосе Джинни слышалась неподдельная радость, — у вас, я вижу, тоже. Можем продолжать.

Мы вернулись в дом. Рыська метался по избе, собирая на стол с таким блаженным видом, что я засомневалась в выводах, на счёт его нормальности.

— Это теперь считается «нормально»? — Джинни заметила мой сарказм.

— Правда, всё хорошо!

— Тебе виднее. А как ты выводила его из транса? — не удержалась я.

— Варя! — Май не одобрил моего любопытства.

— Так же как и ты, — засмеялась девушка. — Очень хороший способ! Действенный!

— И всё? — разочарованно протянула я.

— Не совсем, — призналась волшебница. — Я его водой всё-таки облила…

Когда Джинни закончила свой рассказ, повисла пауза. С одной стороны, колдун из Магриба не нашёл её за эти века в облике Джинни. Собственно, не известно, в каком виде он сейчас находится сам. То, что Джинни расколдована, знаем только мы. А мы будем молчать! В Абиссинии считают, что она находится в вечном услужении у меня. Это конечно задаёт направление поиска. А то, что девушка будет жить в Порубежье, немного усложняет преследователю задачу.

— Искать начнут как раз отсюда, — подумав, высказался Май. — Нашего местожительства они не знают. Следовательно, сначала придут с расспросами сюда.

— Ты прав, Лоцман. Но как тогда скрыть здесь Джинни? — Рыська с тревогой поглядел на возлюбленную.

— Пусть остаётся девушкой — джином, без дополнительных объяснений. Ведь никто не догадался! Даже Джамалл, — я поморщилась, произнося имя джинна, — ничего не заподозрил.

— Но, по закону джиннов, — девушка горестно вздохнула, — я должна принадлежать тебе, Варя.

— А подарить тебя я могу?

— Просто так?

— Просто так!

— Просто так не можешь! Вот, если бы Рыська тебе какую услугу важную оказал, в качестве платы…

— Услугу? — я вперила свой взгляд в Рыську. — Какую ты мне можешь оказать важную услугу?

— А давайте, на Варю как бы нападёт Хмара, и ты её как бы спасёшь! — выдал гениальный план Май.

— Она Берегиня, — остудил его пыл фолк, — на неё не может напасть никто из жителей Порубежья.

— Да, а Злод? — напомнила я.

— Это был чрезвычайный случай.

— Пусть, чрезвычайный, но сказать то можно! Будем считать, что расплатилась с тобой за спасение от Злода, — обрадовалась я своей находке.

— Все знают, что Злода ты победила сама, — отверг и мою идею Рыська, — надо что-то реально произошедшее. Не будешь ведь бегать по всему Порубежью и договариваться с жителями, что говорить, а что нет!

— Ну, тогда я не знаю, — окончательно расстроилась я.

— Есть выход, — радостно сообщил Май, — сапоги!

— Точно, сапоги! Как я могла забыть?!

— Что за сапоги? — поинтересовалась Джинни.

— В прошлом году Рыська добыл мне Ярилины скороходы. За них я тебя ему как бы и подарю!

— Сапоги… — засомневалась волшебница.

— Скороходы бога Солнца! — уточнила я. — Правда, я их уже отдала обратно…

— Зачем?

— А мне Ярило на «Русалии» новые подарит, а эти снова на столб повесят!

— На столб?

— На празднике увидишь! — рассмеялась я. — Скоро будет праздник! Так могу я за сапоги расплатиться?

Джинни задумалась, а потом махнула рукой.

— У вас ведь свои законы и правила!

— И правда, чего мы паримся? Значит так, — констатировал Май, — Варвара расплатилась с Рыськой…

— Нет, — решительно прервала я мужа, — не расплатилась, а ответила услугой на услугу!

— Добро! Услуга за услугу! И пусть попробуют подкопаться! Джинни, Рыська, совет вам да любовь!

— Ну, ты даешь! — выдохнула я, не ожидая от мужа такой прыти. — Сводник…

— Сват! — гордо поправил меня муж. — Кто «против»? Воздержался? Все «за»!

— Интересный подход к голосованию!

— Очень хороший подход! — согласился он со мной.

— А сватовство будет? — Я обратила внимание, что беседуем, так сказать, только мы с мужем, а Джинни и Рыська тесно сидят на лавочке и со снисхождением наблюдают за нами. Я кивнула на них мужу.

— Ты погляди, мы тут распинаемся, а они…

— Спасибо вам, — Джинни смахнула набежавшую слезу, — у меня никогда не было таких друзей.

— А сёстры? — удивилась я.

— Сёстры… Живы ли они? Надо их ещё найти…

Весть о нашем возвращении, о появлении Джинни облетела стараниями Семёна всю Заставу и даже просочилась в другие населённые пункты. Так что, когда мы пришли к Дуплянским, гостей там была полная горница. Семён и его хозяин — швец, Яга, Горыня с Дубыней, Боцман, даже Мокрица притащилась. В уголке сидело ещё несколько русалок, рядом с ними пристроились двое молодых леших. В эту компанию затесался даже гном Додор, как раз, приехавший на примерку к швецу. Все с интересом слушали наш, местами откорректированный, рассказ о вызволении джиннов, но с ещё большим интересом расспрашивали Джинни. Девушка — джинн была эксклюзивным представителем расы джиннов, очень редко посещающим наши широты (если не считать прошлогоднего инцидента). Скромная и симпатичная волшебница произвела неизгладимое впечатление на местное население. Все сошлись во мнении, что Порубежью просто необходимо иметь, пусть неофициального, но всё же представителя абиссинских джиннов. Особенно разошёлся Боцман.

— Вот, кофель-нагель! У нас такая необычная девушка жить будет! Ни у кого нет (он не уточнял, у кого именно), а у нас есть! Редкой породы рыба! Надо ещё наяду на постоянное местожительство соблазнить! И будет у нас, бом-брам-стеньга, самая красивая диаспора!

— Ты бы так не горячился! — успокоил его леший. — Куда наяду поселишь? У тебя для собственных русалок водоёмов не хватает! По болотам распихиваешь! Или в балуду к себе под бок пригласить собрался? Так не пойдёт к тебе наяда на подселение! Они очень гордые существа!

— А ты откуда, блинд, знаешь! — возмутился Боцман.

— Сатир знакомый рассказывал.

— Вот шнява! — расстроился водяной, — это ж значит, водоём копать придётся.

— Вот неуёмный! — плюнул на замечтавшегося Боцмана Дуплянский.

Короче, день, начавшийся стычкой с похитителями и очень неприятным общением с Джамаллом Перцем, закончился дружеской попойкой в доме лешего с песнями, плясками и катанием на кентаврах. К нам забрели Перетоп и Стригун (кажется), хлебнули медовухи и перекатали всех девушек, имеющихся в наличии в избе лешего. Только Полина и Яга отказались от развлечения. Вместо них чести удостоились Андрей и Рыська. А вот Боцмана катать отказались. Не из вредности. Просто водяной уже находился в состоянии ртути, и всё время растекался.

Проснулась я доме бабы Яги, рядом посапывал Май. Выходит, нашлась добрая душа и доставила нас по месту прописки. Память услужливо вернула мне пару кадров, из давешнего. На одном, я в такт шагов тычусь носом в чью-то спину, скорее всего Перетопа. С транспортом вроде прояснилось. На втором кадре в тёмной бане кто-то поливает на меня из ковша. Второй кадр вызвал у меня подозрения. Что я делала в бане, и кто это был?

— Надо меньше пить! — сообщила я потолку. — Как сказал товарищ Лукашин.

— Ты что, набралась этого у Семёна? — спросил сонный муж, разлепив один глаз и скосив его на меня.

— Я это ещё до Семёна знала, из детства, — сказала я и сама удивилась своему тупому объяснению. — Дегенерирую, — поставила я диагноз.

— Смело, — одобрил меня муж. — Глупо, но смело!

— Почему глупо?

— Потому, что так быстро дегенерировать нельзя…

— А ты вчера в бане был?

— В бане? — он разлепил второй глаз. — В бане моются…

— Меня там поливали, — доверила я ему свою тайну.

— Ты что, грядка?

— Вы бы себя слышали, — донёсся до нас с улицы голос Рыськи, — бред сивой кобылы!

— Не обзывайся! — обиделась я. — Я не сивая, я ру-са-ая…

— Вы тут с глузду не двинулись? — голова фолка появилась над подоконником. — Медовуха нормальная была. Или вы елахой догонялись? — он с сочувствием посмотрел на нас. — Ну и рожи у вас!

В комнату вошла Яга с двумя дымящимися кружками.

— Выпейте, легче станет, — глянула в окно на Рыську, кивнула ему. — Не привычны они к нашему хмелю.

— Забористый! — согласился Рыська.

Я глотнула горячий напиток. Терпкий вкус трав, разливаясь по телу, прогонял вялость и лень. С последним глотком улетучилось все неприятные ощущения.

— Супер! Как новенькая! — я собиралась вскочить с постели, но вспомнила о присутствии фолка. — Рыська, отвернись!

— Поду-у-у-маешь! — протянул он, но из окна исчез.

Я натянула лёгкий халатик и потянулась. Май тоже допил травяной настой, и мы наперегонки бросились во двор к умывальнику. Солнце стояло уже довольно высоко, ветерок тёплой волной ласкал тело, так что брызганье колодезной водой доставило нам массу удовольствий. Досталось и Рыське.

— Хорошо! — я сдалась первая и уселась на завалинку.

— А у меня новости, — заинтриговал нас гость.

— А что молчал?

— Так вы невменяемые были!

— Что!? — возмутился Май, а потом тоном благовоспитанной барышни добавил. — Мы были слегка не в себе.

— Слегка… Вы были…

— Рыська, не томи, — прервала я его обвинения.

— Вчера, около полудня, — леденящим голосом, каким дети рассказывают про чёрную — чёрную ручку, начал свой рассказ Рыська, — в рудоносных шахтах, там, где практически никогда не бывает света, где обречённые на вечные муки долбят каменную породу, появился Он!

— Ну? — мы с мужем уже научились строить одинаковые мины, и сейчас у нас получилось особенно хорошо изобразить скучающее безразличие. Два скучающих безразличия.

— Вам не интересно? — удивился Рыська отсутствием заинтересованности с нашей стороны.

— Интересно, — прежним, скучающим тоном «подбодрил» его Андрей. Рыська поджал губы, покумекал, ухмыльнулся своим мыслям, и нормальным голосом продолжил.

— Вчера в забой к Злоду явился Амерхан.

— Да ты что!? — вот теперь нам стало по-настоящему интересно.

— О чём они говорили, неизвестно, — взбодрился Рыська, — но смысл такой: Амерхан обвинил Злода в предательстве и гнусном поведении. Злод послал его… к ядрёной Матрёне. Амерхан туда не пошёл, а в отместку обрядил Злода в чудные наручные украшения.

— Кандалы? — догадалась я. — Те самые?

— Точно! «Сними, — говорит, — если сможешь!», и был таков! А Злода силы то лишили…

— И как он теперь?

— Те его ещё пожалей, — Май непроизвольно погладил шрам на шее.

— Сейчас, пожалею. Сковородником по наглой морде! — ехидно заметила я.

— Жуть! — сокрушённо покачал головой муж. — Тебе под горячую руку лучше не попадаться!

— Да, и под холодную тоже, — добавил фолк.

— Ха! То-то же! — восторжествовала я. — А где Джинни? Ты её что, одну оставил?

— Она с Ягой беседует. У них какие-то совместные дела оказались…

— Серьёзно?

— А чего мне врать?

— Интересно! Уж не знает ли чего наша старшенькая?

— Это ты про кого?

— Про Ягу, — я попыталась представить, сколько знает и помнит эта скромная жительница Земли. Получалось, что многие библиотеки просто отдыхают! — Она ведь может быть в курсе… — Потом мои мысли переметнулись на Рыську. — А ты? Ничего не помнишь эдакого?

— Нет, я ещё маленький был…

— Тогда, может, пойдём, спросим — простодушно предложил Андрей.

Мы с Рыськой переглянулись. Здравая мысль. Но…

— Сами потом скажут, если сочтут нужным.

Я уселась на завалинку и подставила солнцу ноги. Они у меня загорают плохо, пусть получат дополнительную порцию ультрафиолета. Оперлась спиной о забор и прикрыла глаза. Муж поразился отсутствию у меня нездорового любопытства.

— Варя, это что на тебя так подействовало? Рыська, ты не знаешь, настой, что нам Яга дала, он не замедляет мозговые процессы?

— Скорее, наоборот, взбадривает!

— Тогда я ничего не понимаю! — он обеспокоено посмотрел на мою умиротворённую фигуру. — Что-то с ней не так!

— Вы, сударь, чем-то недовольны? — я слегка изменила позу, так как тень от забора падала на мои загорающие конечности.

— У тебя так резко меняется настроение… нет, пристрастия.

— Вот такая я загадочная! — сквозь неплотно прикрытые веки я увидела, что Рыська делает Маю какие-то знаки, и они молча скрываются за углом дома.

Ну, пусть посплетничают. Мужчины не меньше женщин любят сплетничать! Правда, называют они это по-другому — обсудить новости. Чисто мужской подход, принимать желаемое за действительное. Сплетни, они сплетни и есть.

Меня на самом деле не распирало любопытство, не свербело ни в каких местах. Я и так знала, что всё расскажут сами. И ещё мне очень не хотелось тратить последний день отпуска на дела. Я желала провести его в блаженном ничегонеделанье. И жестоко поплатится тот, кто посмеет нарушить мой покой!

От мыслительного процесса меня отвлекли новые звуки, вклинившиеся в привычный звуковой ряд деревенского двора. Кто-то тяжело пыхтел. Я лениво приоткрыла один глаз и сразу же разлепила второй. Вот это да!

— Какими судьбами-и-и-и?! — радостно встретила я гостя.

Посетитель выпустил изо рта ношу и устало сел на траву.

— Трудно без рук, — пожаловался он на свою горькую судьбу, — ребёнка не донесёшь! Зубами, знаешь как неудобно! Сильно не стиснешь! Слабо тоже, а вдруг упадёт?

Вышеозначенный ребёнок, отпущенный родителем на свободу, по-деловому обходил двор. Сунулся в ведро с водой, понюхал птичий корм, далеко обошёл петуха (видимо был знаком с неуживчивым нравом хохлатого), подошёл к моей завалинке, забрался мне на колени и по-хозяйски на них устроился.

— Из последнего, — пояснил гость, — младшенький.

Я погладила рыжую головку. Котёнок радостно боднул меня и подставил пузо.

— Неженка какой, — я, тем не менее, с огромным удовольствием чесала его апельсиновое брюшко, — как зовут?

— Как назовёшь, так и будет зваться. Он теперь ваш! — Люб с нежностью смотрел на дитятю.

— А сколько ему?

— Почитай, два скоро. Вырастет, будет вам хорошим хранителем.

— Спасибо! — у нас с котёнком сразу установилось полное взаимопонимание. — И как тебя назвать? Рыжиком? — Мордочка котёнка определённо скуксилась. — Не нравится… Рудик? Тоже не то? Тогда — Персик! Нет? Барсик, Васька, Пушок, мне и самой не нравятся… не гоже называть простыми кошачьими именами столь редкого представителя. О! Назову его родовым именем!

— Это, каким? — насторожился кот.

— Будет он у нас Люб Любыч! Тебе как, нравится?

— Красивое имя! — одобрил папаша. Новоявленный Люб Любыч радостно мяукнул.

— А он разговаривать будет? — Я не могла определиться, хочется мне, чтобы Любыч разговаривал или нет. В нашем мире с говорящим котом хлопот не оберёшься, но с другой стороны…

— Будет, — вздохнул Люб, — но он понятливый. Когда нужно, будет мяукать.

— Ага, — кивнул головой котёнок.

— Супер! — я ещё больше возлюбила Любыча. — У меня будет Супер — кот!

— О, Люб, привет! — радостно приветствовал кота Май, вернувшийся с конфиденциального совещания с Рыськой. — Какими судьбами?

Я поморщилась. Оказывается, мы с мужем разговариваем одними фразами! Надо же!

— Здорово, Май! И ты, Рыська, здорово! — поприветствовал кот мужчин. — Вот, подарок вам принёс. — Он лапой указал на мои колени.

— Люб Любыч! — отрекомендовала я нового члена семьи.

— Вот так дела! — хлопнул по коленям Май. — Сколько всего прибудет!

— Сколько? — поразилась я. — Всего только один котёнок, — но вдруг во мне родилось некоторое подозрение, и я сразу решила его разъяснить. — А ты ещё кого-то хочешь взять?

— А… Э…Ну…не совсем, — замешкался муж.

— Колись. Я уже ко всему готова, — добродушно поощрила я мужа к признанию.

— Ну… я… ты… мы…

— Местоимения, — угадала я.

— Варя! Я пытаюсь с тобой серьёзно поговорить! А ты!

— Так, не пытайся, а говори! Собаку ещё заводим?

— Собаку? — опешил Май.

— Куда ж вам ещё и собаку? — удивился Люб.

— Они что, не уживутся? — я показала на котёнка. — Вроде, котята и щенята уживаются…

— У тебя времени на троих не хватит, — пояснил кот.

— Почему? Андрей взрослый мальчик, он мне помогать будет!

— Буду! — подтвердил муж.

— Так у вас двоих времени мало будет! Котёнок, щенок, ребёнок! — Люб даже кончиком хвоста задрыгал, так разнервничался.

— Ребёнок? — не поняла я. — Чей?

— Как, чей, — опешил теперь кот, — ваш ребёнок!

— Наш? А…? — я, ничего не понимая, уставилась на мужа, — и когда?

Вся несуразность этого разговора заключалась в том, что обычно женщины сообщают мужчинам новость о прилёте аиста, а у нас получилось всё наоборот.

— И почему я ничего не чувствую?! — не дождавшись ответа, набросилась я на виновника моего положения.

— А что бы ты хотела чувствовать? — поинтересовался Люб.

— Я хотела… — и правда, чего бы я хотела чувствовать? Тошноту? Слабость? Отвращение к еде? Сонливость? — Ничего я не хочу чувствовать! Мне и так хорошо! — надула я губки.

— Я же сказал тебе, — Рыська тыкал в меня пальцем, — резкая смена настроения, снижение внимания, ухудшение памяти. Все признаки! И Люб подтверждает! Правда, Люб?

— Истинная! — согласился кот. — К февралю родит.

— Мамочка! — я запаниковала.

— Варенька, ты не бойся, — бросился ко мне Май, и не только он. И Рыська, и Люб кинулись следом, окружили меня и стали успокаивать, — всё будет хорошо! Мы будем рядом!

— Вы чего, Варвару обидели? — Из избы стремительно вылетела Джинни и, растолкав мужчин, села рядом. — Чего они от тебя хотят? — Она обняла меня и сурово зыркнула на Рыську, на Мая, на кота. Даже Любыч счёл лучшим смыться.

— Я беременна-а-а-а! — разрыдалась я.

— И чего, ты, глупенькая, плачешь? — засмеялась Джинни.

— Не знаю, — всхлипнула я, — я не думала-а-а…

— Так подумай, — со счастливой улыбкой посоветовал Май. Я бросилась к мужу на шею и доплакала уже на его груди. Он поднял меня на руки и понёс в дом. Уложил на кровать, сам присел рядом.

— Ты поспи, отдохни…

— Так ведь только проснулись!

— Ну, полежи… просто так. Хочешь, котёнка принесу?

— Угу, — вроде как согласилась я, но взяла его за руку и уткнулась в колени.

Похоже, о своём интересном положении я узнала последней! Такое могло произойти только со мной! Вот недотёпа! И когда это произошло? Я, вроде, нормально считаю. Так, Люб сказал, что к февралю рожу. А сейчас начало июня… Июль, август…январь. Так что же это получается, моей беременности несколько дней? И они все…! Ядрёна Матрена!

— Рыська, говорит, у нас будет мальчик, — мечтательно сообщил Андрей.

— А он то, откуда знает? — подняла я глаза на мужа.

— Я это нюхом чую, — донеслось с улицы. Рыська опять пристроился под нашим окном. — Мальчики по-другому пахнут!

— Он что, меня нюхал? — тихо поинтересовалась я у Мая.

— Не забывай, я наполовину животное! По этому, и нюх, и слух у меня острее человеческого, — продолжал вещать со двора Рыська, — так что можешь не шептаться!

— Ужас! Никакой личной жизни! — я вздохнула и поудобнее устроилась рядом с мужем. Вот ведь, послал бог друзей! Волшебницы, оборотни… И вдруг подпрыгнула от жуткой мысли. — Вчера! Напились! Кошмар! — и снова разрыдалась. Но теперь это продолжалось дольше и надрывнее. Маю даже пришлось позвать Ягу.

Она пришла с очередной кружкой настоя, но теперь вкус был иной, мятный. Я послушно выпила напиток, успокоилась, и только вздрагивала судорожно.

— Если будешь так рыдать, ребёнок родится нервным! — строго заявила хозяйка. — Бери себя в руки и контролируй свои эмоции!

— Не-ервный! А вчера! Ме-едовуха?!

— Твои вчерашние возлияния я нейтрализовала.

— Ней-тра-ва… Как? — я с надеждой уставилась на Ягу.

— Водой заговорённой. Вчера в мовне, омыла тебя, — в голове состыковалось видение номер два и данная информация, — и ещё, — добавила она, — катание на Перетопе тоже не отразится. Не волнуйся.

— В мовне? В бане что ли? Да? Спасибо! — мне стало почему-то стыдно. Захотелось, как в детстве, спрятаться под одеяло.

— Ладно, — Яга ласково улыбнулась, — не переживай. У тебя будет замечательный сын!

— Как, и Вы тоже…

— И я. А теперь идёмте завтракать. А то обедать ночью придётся.

Я сидела на кровати, по-турецки свернув ноги кренделем, и рассуждала на тему «Как я провела отпуск». Две недели вместили в себя массу впечатлений, новых открытий и, так сказать, ощущений. Новые знакомства, опять же! Да ещё какие! Такого отпуска у меня, понятно, никогда не было. Но, вот то, что не будет в дальнейшем, я сомневалась. Моё нынешнее положение, я имею ввиду должность Берегини, возлагало на меня дополнительные обязанности. Вот только какие? Этого я никак не могла понять. Что это такое — Берегиня? С Андреем всё более-менее понятно. Скорее менее чем более, но всё же…

— Так, кого выбрать в качестве жертвы? — я решила выяснить всё от начала и до конца: кто, что, зачем, почему, и так далее. И выяснить сегодня!

Я решительно поднялась и направилась на поиски источника информации. Дом был пуст. Похоже, становиться жертвой, желающих не находилось. Яга, понятно, знает мои мысли! Предупредила Рыську и они куда-то смылись. Муж, ведущий на крыльце чинную беседу с Любычем, в качестве информатора не годился. Сам Любыч ещё мал… Джинни исчезла вместе с Ягой и Рыськой… Я обошла огород, проверила все надворные постройки, птичник, амбар, сарай. Даже в ступу заглянула, на всякий случай. Хозяева испарились.

— Май, а куда все подевались?

— Только что здесь были, — он покрутил головой, осматривая двор. — Яга с Джинни травы разбирали. А! Рыська в заповедник ушёл с Любом.

— Да? — я села рядом с ним на крыльцо. Котёнок тут же перебрался мне на колени и подставил шею.

— Почешшши, — я послушно принялась ублажать живность.

— Я хотела их расспросить. Вот я никак не пойму, что я такое?

— В смысле?

— В смысле — Берегиня.

— Сложный вопрос… Судя по названию… имени, ты должна оберегать, — глубокомысленно заметил муж.

— Кого? От чего? Как? — я решила не терять запала и побеседовать хотя бы с мужем. — И, самое главное, как от этого можно откосить…

— А ты хочешь откосить? — удивился Май.

— Сам подумай! Все случаи так называемого оберегания были сопряжены с немалой опасностью… Потом вспоминать, конечно здорово. То да сё! Героиня, — это у меня получилось особенно язвительно. — Но, я с превеликим удовольствием перепоручила бы это кому-нибудь. А сама посидела в сторонке.

— Это в тебе заговорррил матеррринский инстинкт, — промурлыкал Любыч.

— Уже? — удивился Май. — Так быстро?

— Норррмально, — утвердительно кивнул котёнок, — поррра прривыкать.

— Ну, и пусть, инстинкт! Я хочу знать! Я должна знать!

— Спрашивай, — раздался из-за дома густой баритон.

— Подслушивать нехорошо! — ответила я обиженным тоном, но в душе обрадовалась появлению, так сказать, покровителя. — Добрый день, Ярило!

— И вам, ясный день! — златокудрый бог предстал пред наши очи. — Я отвечу на все твои вопросы, Берегиня.

— А Перун, что? Избегает теперь нас? — я не собиралась обижать покровителя, но мысленно то я призывала Громовержца! — Выходит, струсил!

— Ох, Варвара, — Ярило устроился рядом со мной на крыльце, — как можно обвинять Перуна в трусости? Самого Перуна!!!

— О! Простите! Конечно, я понимаю, что его задержали срочные неотложные дела! Иначе бы он непременно самолично объяснил мне, какая такая была необходимость тащиться в Абиссинию, подвергать себя и других опасности и проделывать работу за этого хитрож… умного Перца! — выпалила я одним махом и перевела дух.

— Это нужно было, прежде всего, тебе.

— Что-о-о? Мне? — я опешила. Если бы это мне сказал Перун, я немедленно обвинила бы его в наглости, но Ярило? — Я ничего не понимаю!

— Ты обрела там силу.

— Силу?

— Да. Силу Берегини! — я протестующее замотала головой, а он лишь усмехнулся. — Ты не можешь отрицать очевидного.

— Но, я никакой силы не ощущаю! Не чувствую!

— Правильно! Вся сила у тебя в голове!

— Где? То есть, как это?

— Сила мысли! Я в этом согласен с самураями.

— А японцы тут при чём?

— Дух сильнее стали! — патетически возвестил Ярило и добавил, уже по простому. — Заклинания Злода разбила?

— Разбила, — согласилась я.

— Джамалла раскусила?

— Раскусила.

— Ты кусссала Джамалла? — поднял на меня удивлённую мордочку Любыч.

— Тсс! — шикнул на него Андрей. Котёнок боязливо прижал ушки, но коленей моих не покинул, а продолжал с любопытством внимать старшим.

— Время останавливала?! — Ярило выразительно рубанул ладонью воздух.

— А вот этого не было! — торжествующе объявила я. — Время мне не подвластно!

— Подвластно, — как-то горестно возразил мне бог, — совсем на чуть-чуть. На доли мгновений! Но подвластно. И эти мгновения изменяют ход событий!

Я снова собиралась возразить ему, но как наяву, перед глазами встала картина: Я протестующее вскидываю руку в сторону коварного Сулеймана, выпустившего стрелу в Рыську. Кованый наконечник стрелы зависает буквально в миллиметрах от незащищённого бока животного. И через мгновение стрела взмывает вверх, изменив траекторию полёта усилиями Лоцмана. Доля секунды… И критическая ситуация обернулась победой.

— И это я? — мне стало не по себе. И даже клепсидра не нужна… Только огромное, вселенское желание спасти друга, отвести беду…

— У тебя, Варвара, очень большая сила! — серьёзно, без каких либо ненужных интонаций, подтвердил этот факт мой покровитель. — Очень! Даже страшно подумать, что ты можешь!

— Почему страшно? — отвлеклась я от своих мыслей.

— Это я так, — смутился Ярило, — для красоты… И самое главное… — он то ли запнулся, то ли выдержал театральную паузу. — Ты можешь воскрешать… богов.

— Богов? — я перестала дышать. Этого мне только не хватало! — А разве…

— Всё в этом мире имеет конец и начало, — печально поведал он, — и боги тоже. А ты, наша «живая вода».

— И какие мне это даёт… полномочия?

— Быть там, где нужна…

— Ага, понятно — я немного отошла от шока. — А вот если я… к примеру, не могу? — нашла я формулировку. Не хотелось докладывать о своём состоянии.

— Ты про это? — улыбнулся Ярило. — Так это же не надолго! Справимся! Восемьдесят лет справлялись… Ты не волнуйся!

— И кто ещё не знает про ЭТО? — возмутилась я. — У меня такое впечатление, что про мою беременность узнали все жители Порубежья и окрестностей! И узнали это раньше меня!

Наверное, в гневе я… смешна. Потому что и Ярило, и Май, и даже Любыч, вместо того, что бы дрожать от «страшно подумать, что может сделать», дружно скалились.

— Ну, чё ржёте? — обиделась я.

— Ты такая смешная, — задорно, по-мальчишечьи подмигнул мне бог, — когда гневаешься.

— А джинны, между прочим, не смеялись! — заступилась я сама за себя.

— Да, — опомнился Ярило, — ты ещё двум… существам помогла! Джинни и Рыське.

— Ну, с этим я согласна.

— И джиннов отпустила, тоже хорошо! Не гоже им тысячу лет по коробкам отсиживаться.

— Что в этом плохого? — не поняла я.

— Фольклорная экология ухудшается, — посетовал бог, — непорядок.

— А-а-а! — я мало что поняла, но если это вопрос политический, то богам виднее.

— А что ты, Андрей, молчишь? — обратился Ярило к мужу.

— Жду, когда у Варвары вопросы кончатся.

— А это возможно? — иронично заметил бог.

— Надежда, как говорится, умирает последней.

— Спрашивай, — милостиво разрешила я.

— Как наши способности повлияют на нашу жизнь? — тут же сформулировал Май.

— Вот это подход! — обрадовался Ярило. — Чувствуется основательность!

Я только пожала плечами. Конечно! Май очень основательный мужчина, просто клад! Весь в маму!

— Вы будете меньше болеть и, как следствие, дольше жить, — торжественно объявил нам бог, и красноречиво воззрился на нас

— ??? — я вытаращила глаза.

— На сколько? — мужа моего так просто с копыт не собьёшь!

— Раза в два, три…

— Д-два, т-т-три ч-ч-чего? — я даже стала заикаться.

— Средней человеческой жизни. Лет двести пятьдесят минимум.

— Сколько? — выдохнула я.

— А максимум? — уточнил дотошный Андрей. — Варя, позволь, я сам буду спрашивать! Ты сама разрешила…

— Молчу, молчу…

— Ну, так каков максимум?

— За триста, — отмерил нам срок Ярило.

— А старость когда наступает? — опередил меня муж.

— После двухсот вы будете выглядеть примерно, как Дуплянские.

— Блинд! — вырвалось у меня словечко Боцмана, а Май присвистнул.

— А как же нам жить то?! — завопила я так, что даже Любыч не выдержал и сбежал к Андрею, забившись ему под мышку, только хвост остался снаружи. — У нас столько не живут!

Андрей выудил на свет дрожащего котёнка и укоризненно посмотрел на меня.

— Сюда переберётесь, — Ярило одарил нас гостеприимной улыбкой, — все так делали, когда к ста подваливало, а то и раньше.

— А дети? — вдруг ужаснулась я, — как же дети?

— Дети? С вами будут, — успокоил меня бог.

— А они тоже… долгожителями будут? Я не хочу хоронить своих детей!

— Ты их сначала роди, — посоветовал мне муж. Я грозно зыркнула на него. В этот раз мой гнев никого не развеселил.

— Они даже больше вас жить будут, — обрадовано заявил Ярило, — им же жизненная сила от обоих родителей достаётся! Вот только ни Проводником, ни Берегиней они не будут. Не передаётся это по наследству.

— Ну, тогда я согласна! — бодро сообщила я собравшимся.

— Как будто нас об этом кто-то спрашивал, — добавил ложку дёгтя в мой мёд муж.

— Ну, если у вас вопросов больше нет, — поднялся Ярило, — тогда, я с вашего разрешения, отбуду. Пора.

— Вопросы, конечно есть, — начала было я, но Май дёрнул меня за руку.

— В следующий раз, — игриво пообещал нам бог.

— Значит, до встречи на «Русалиях»! — подпела я ему.

— Точно! — Ярило стукнул себя по лбу. — Чуть не забыл! — Он вытащил из кармана свёрток и протянул мне. — Прошу! В вечное пользование!

— Что это?

— Сапоги! Тебе и Андрею. Как обещал!

Я не поверила, уж больно свёрток был маленьким. Развернула.

— О, боже!

Две пары сапог, новеньких, пахнувших кожей… Мы зачарованно уставились на обувь.

— Спас…

Ярило исчез. Испарился. Улетел на своём золотом луче. Ну что ж. Мы с мужем понимающе кивнули друг другу, и пошли собираться домой. Отпуск закончился.

— Как мы уйдём не попрощавшись? Ведь знают, что пора! Куда все делись, — ворчала я, собирая вещи в огромный чемодан. Одежды было немного, так что я в него сложила и новые сапоги и сумки, в которых мы притащили кассеты для Семёна, и пучки трав, собранных с Ягой.

— Посидим на дорожку? — предложил Андрей.

— Посидим…

Мы чинно расселись у печки. Андрей подхватил на колени котёнка. Мы, для порядка, выждали минуты две, и начали подниматься. В это время в избу вернулись Яга и Джинни.

— Вы что, уже собрались? — удивилась Джинни, ставя на стол запотевшую бутыль с квасом.

— А где вы были? — возмутилась я.

— В погребе! Там у Яги столько интересного! — глаза девушки разгорелись, и она явно собралась поведать нам обо всех увиденных чудесах.

— Джинни, нам пора! — остановила я её порыв.

— Говорила я тебе, — проворчала Яга, — долго мы там задержались! Чуть не опоздали! Сейчас Перетоп придёт…

— А вот и я! — В окно заглянул полкан. — Готовы?

— Готовы.

— А это вам Борис передал, — он протянул мне маленькую вазу, выточенную из розового опала, а Андрею — каменный кинжал из зелёной яшмы.

— Вот это красота! — я смотрела на полупрозрачную дымчатую вазочку, а Андрей пробовал ногтём остроту тонко отточенного каменного лезвия. — А мы ему ничего…

— Как это «ничего»? — рассмеялся Перетоп, — Вы ему судьбу изменили! А это! Это очень много! О! Он нам так пещеры украсил! Работает, как неистовый!

— Не перетрудился бы! — озаботилась я здоровьем камнереза.

— Живой водой отпоим! — снова хохотнул Перетоп. — Ну, выходи, кто со мной.

Мы двинулись к выходу. Андрей нёс чемодан, я Люб Любыча, Яга, припасённый на «дальнюю» дорогу, пирог, Джинни прихватила бутыль с квасом.

Меня усадили на полкана, аккуратненько, бочком. Бутыль поместили в заплечный мешок Перетопа. Пирог поручили мне. Андрей потащил чемодан на колёсиках. Любыч уселся ему на плечо.

— На «Русалии» ждём! — напутствовала нас Яга.

— Обязательно! — пообещали мы хором.

— Джинни, будешь с Рыськой через костёр прыгать! — безапелляционным тоном заявила я девушке на прощанье. — И без всяких там своих волшебных штучек! Что б по-честному!

— Ладно! — зарделась она и начала, от смущения, наматывать на палец косичку.

— В добрый путь! — сам себе пожелал Перетоп и мы тронулись домой.

Дуплянские, Рыська и Семён ждали нас у «Теремка». Прощались мы, будто не на две, а то и меньше, недели расстаёмся, и идти нам не три коридора, а триста вёрст по бездорожью. Мужчины жали руки, Полина утирала глаза…

— Вот, — протянула она мне плоский свёрток, — подарок.

— Что это? — поинтересовалась я больше для приличия. Что может подарить самобытная художница? Конечно, свою картину.

— Картина, не обессудь!

Я хотела тут же развернуть шедевр, но она остановила меня.

— Дома посмотрите.

— Спасибо, Полина!

Муж опять пожал всем руки, а я расцеловалась. Рыська проводил нас до створа…

Я распаковала наш дорожный чемодан, отнесла в стирку отпускные наряды, расчистила на полке место для вазочки и кинжала. Бутыль с квасом буквально впихнула в холодильник. Вот вроде и всё.

Люб Любыч по-деловому обходил квартиру, знакомясь со своими новыми владениями.

— Хорошо дома! — плюхнулась на диван и включила телевизор. Шла программа про Сахару. Караван верблюдов пересекал пустыню… — Ядрёна Матрёна! (вот привязалось) Я же так и не спросила, что Джинни там с Ягой надумали! Ты, случайно не знаешь? — оглянулась я на Мая.

Но муж не отреагировал на мои стенания. Он сосредоточенно изучал картину, которую нам подарила Полина. Я подошла к нему и взглянула через его плечо на полотно.

Русоволосая девушка в красном сарафане, распоротом по бокам почти до пояса, джинсах и красных курносых сапогах, с зажатым в правой руке факелом, грозно взирала на нас с холста. Дрожь пробежала по моей спине.

— Похоже, — сказал Май.

— Правда?

— У тебя было именно такое лицо… Тогда…

Я смотрела на изображение, но никак не могла совместить себя и эту воительницу. Широко расставленные ноги, крепко сжатый левый кулак, отведённая для удара рука с факелом, суровый решительный взгляд…

— Так вот ты какая, Берегиня! Ну, будем знакомы….