Снова очутившись в тюремной камере, маркиз Дроссбартос с тоской оглядел спартанскую обстановку нового жилища, минимализмом соперничающую с квадратом Малевича, а цветовой гаммой — с Пикассо голубого периода. Из увиденного он сделал вывод, что в исправительных учреждениях закрытого типа существовал какой-то циркуляр, требующий окрашивать стены и внутреннее убранство помещений в самый холодный цвет, который он с недавних пор стал тихо ненавидеть, вслед за белым и золотистым. И ведь было, за что! Сначала — небо Хоминибуса, потом тумбочки и стены в палате психбольницы, и вот теперь — камеры предварительного заключения, и в дежурном отделении, и здесь.

Пятеро сокамерников встретили его не так недружелюбно, как приснопамятные бегемотоподобные, но и душевного приёма, само собой, не оказали. Так, присматривались настороженно, видимо, чего-то ожидая. Усадить или уложить свое бренное тело демону было некуда, хотя травмированная голова настоятельно просила покоя. Старожилы демонстративно развалились по нижним нарам, а на имеющиеся свободные стулья водрузили уставшие и гудящие, не иначе, от безделья ноги.

Но маркизу было как-то не до их прозрачных намёков. Его в этот момент глодали сомнения и нехорошие думы. Дросс, не глядя ни на кого, прошествовал на относительно свободное место камеры, плавно, даже грациозно, уселся в позу лотоса и глубоко задумался над чередой событий, происходящих вокруг него в Хоминибусе. Наученный горьким опытом, демон постарался не уходить с головой в свои мысли. Быть начеку — стало для него жизненно важной задачей. А то зазеваешься, и, прощай Хоминибус, здравствуй родной Инферно! Нижний мир — это замечательно, но не здесь, не так и не сейчас. Дросс, держа всех пятерых собратьев — арестантов в поле зрения, принялся анализировать факты. Выражение лица у него при этом было настолько суровым, что в сочетании с перевязанной головой делало похожим на мужественного борца за всенародное дело из революционных песен: 'Голова повязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется… и так далее… э-э-э, раненый идёт!'

Насупившись, Дросс размышлял: 'Первое: покушение в день знакомства с Раисой. Тьфу, мерзкое имя! Ведь знаю, что она предпочитает зваться Медеей, но Раиса эта всё время на языке вертится! Тьфу, тьфу, тьфу! О чём это я? А… покушение. Наёмник имени нанимателя мне не сказал, но ощущение присутствия кого-то из родного мира было. Значит, этот кто-то знал, что меня пытаются убить, но ничего не предпринял! Следовательно — именно смерти моего человеческого тела и добивался. Кто?! — маркизу не хотелось верить в то, что кто-то из соплеменников так негативно против него настроен, но факты — вещь упрямая. — Та-ак, Козырка тогда уже сообщил Барбартосу, что встретил меня… А до этого меня здесь видел Фуркас!.. Ну, теперь понятно! Теперь всё ясно, как день, кто устроил мне эту подлянку! Граф не смог устранить меня физически и решил подставить под убийство Катерины! Правы древние латиняне: Cui bono? Разумеется, этот косоглазый ушлёпок не мог мне назвать имя нанимателя… Выберусь отсюда, узнает выскочка Фуркас, что такое месть Дроссбартоса! Redivivus et ultor! Я у него всех харчей отсужу, ещё и должен останется! — Дросс собирался посмаковать детали и нюансы предстоящей мести, но торопливая мысль отвлекла его от столь увлекательного занятия: — А куда они там, собственно говоря, все смотрят?! А?! Я тут значит страдаю, мучаюсь… Ждут, когда я тут совсем очеловечусь? А вот не дождутся! Я — демон! Я — маркиз Дроссбартос! Я — неустрашимый!!'

Приближающуюся фигуру щуплого мужика Дросс заметил сразу, но не показывал тому, что видит его манёвр. Стоит ли говорить, что после пережитого в камере дежурного отделения полиции, глубокого обдумывания последних событий и ощущения самого себя как есть, демон настроился на драку. Последствия его уже не волновали. В конце концов, ангелы изыщут другой способ возврата Шенена в Раис, а он не намерен больше выступать в роли мальчика для битья!

Посланный на разведку мужичок остановился в шаге от Дросса, оценивающе его оглядел, сплюнул сквозь зубы и собрался донести до нового сокамерника какую-то ценную информацию. Но демон его опередил. Медленно поворачивая голову в его сторону, пока ещё не глядя на посланца, низким, вибрирующим басом он поинтересовался:

— Ты хорошо подумал, смертный? — На мужика уставились чёрные, пустые глаза демона, полыхающие адским пламенем.

— Э… — Серый был завсегдатаем тюрем, и ходок у него было за спиной предостаточно. Чего и кого он только не встречал на своём тернистом жизненном пути, но вот такого, на самом деле страшного человека, он видел в первый раз. Воровская интуиция завывала, как сирена пожарной тревоги, призывая его забиться в дальний угол камеры и не отсвечивать. — Я только познакомиться, — как можно дружелюбнее произнёс мужик, натягивая на лицо вымученную улыбку.

— Серый, чё за базар? — окликнул его кто-то из старых сокамерников.

— Заткнись, Камаз! — огрызнулся он через плечо, а к новичку обратился совсем другим, заискивающим голосом. — Так это… Я — Серый! А ты? Вы?

— Дросс, — угрюмо представился демон, и перевёл взгляд на того, кто требовал ответить за базар. Плотно татуированный мужчина средних человеческих лет с модной, как успел заметить маркиз, стрижкой 'под лысого', маленькими колючими глазками под набрякшими веками, буравил его неприязненным взглядом. Эмоциональный фон показывал его раздражение и непонятную демону брезгливость. Именно это чувство, генерируемое визави, разозлило Дросса больше всего. — Проблемы?

— Да кто ты такой?! — возмутился сиделец, пытаясь изобразить смелость, в то время как от взгляда странного мужика у него вмиг похолодела спина.

— Ты действительно хочешь знать, кто я такой? — Совсем загробным голосом, произнёс Дросс, пронизывая смельчака потусторонним взглядом. Так смотреть на человека в Хоминибусе он позволил себе первый раз, так как прекрасно знал, что от этого взгляда последствия могут быть непредсказуемые: от внезапного обморока до вспышки неконтролируемой ярости с гигантским выбросом адреналина. В данный момент любая реакция татуированного его устраивала, но тот держался на редкость хорошо, лишь лысая голова испариной покрылась. — Я тот, от кого не уйдёшь! — Насмешливо сообщил демон после неуверенного кивка интересующегося мужика. — Вот и Солый не ушёл.

Замешательство на лицах уголовников несказанно порадовало Дросса. Ещё бы, они были наслышаны о последней неудачной работёнке самого дорогостоящего киллера данного региона. Тюремная почта не знает сбоев. Имя этого недоразумения самому маркизу любезно сообщил Призорный, замаливая свои грехи, как не глупо это звучит по отношению к бесу.

— Дросс — ты это…вообще… — Серый не нашёл хвалебных слов и выражал своё восхищение жестами.

Даже если и нашлись в камере не согласные с ним индивидуумы, высказываться как-то никто не решился, ибо пристальный, обещающий такие же, как у упомянутого Солого, проблемы, взгляд демона прошёлся по всем без исключения. И холод по спине пробежался у всех, а у некоторых даже замерло на мгновение сердце. А один, самый закоренелый рецидивист, с ужасом узрел на лбу Дросса жуткие закрученные рога, которые тот обмахивал кончиком пушистого хвоста. Мужик тут же истово перекрестился и неумело зашептал 'Отче наш'. Ответом ему был жизнерадостный оскал белоснежных зубов маркиза. Молитва оборвалась на полуслове.

— То-то же… — Демон, продолжая пакостно ухмыляться, блаженно прикрыл глаза. Теперь его не посмеет тронуть ни один из этой камерной шайки. — 'Выходит, некоторые люди могут видеть мою истинную сущность… — Он абсолютно правильно расценил реакцию молящегося мужика. — Жаль, Макс имеет слишком чистую душу, а то полюбовался бы на меня. Утолил бы своё любопытство'.

Лейтенант следственного отдела Леонид Цаплин имел натуру въедливую, даже можно сказать дотошную. Кроме того, он доверял фактам, только фактом, и ещё раз фактам. И добывал он эти факты с упорством землеройки-стахановки. Так, буквально через пару дней после убийства Екатерины Кретовой, на стол Шангину лёг подробный отчёт о финансовых показателях ООО 'Крет-Катер Плюс', его деловых партнёрах, истории создания, учредителях и прочей деловой информацией.

Антон Михайлович оценил объём собранных документов примерно в семь сантиметров в высоту и с некоторым укором посмотрел на подчинённого.

— А своими словами?

— Вкратце? — уточнил Цаплин. Получив утвердительный кивок, Лёня удобно устроился на стуле и стал докладывать: — Общество с ограниченной ответственностью 'Крет-Катер Плюс' было преобразовано Кретовой четыре года назад из фирмы 'Салдо Центр'. Учредителем этой фирмы вместе с ней был некто господин Петкин Вячеслав Сергеевич, её муж. Но он умер как раз четыре года назад. Как говорят — спился. Разница в возрасте у них была больше двадцати лет, и молодая жена просто высосала из пожилого мужа и деньги и силы. А потом выгнала того за порог. Самое интересное в этом деле то, что 'Крет-Катер Плюс' по бумагам принадлежит вовсе не Екатерине Павловне!

— А кому?

— Максиму… А она управляла по доверенности. А на младшего братца у неё справка имелась, о его недееспособности.

— Липа?

— Хм… Справка настоящая. Талашской больницей выдана, но… Думаю, диагноз ошибочный, если можно так сказать. Максим у неё в айти отделе числился, сисадмином.

— Интересно… Значит, она братца подставляла.

— Получается, что так. И, между прочим, ежегодно Максим в Талашихе курс лечения проходил!

— Страховалась. А что с партнёрами?

— Не поверишь! Бабуров и Заломов!

— Оба?

— Ага!

— Вот ушлая баба… Кхм. Интересно, как она умудрялась мирно существовать с обоими?

— У меня тут мысль одна возникла… — Цаплин задумчиво улыбнулся, видимо, радуясь пришедшей на ум идее. — А что, если вся вражда и взаимная нелюбовь между Бабуровым и Заломовым, обман? Фикция! Все считают их недругами, а они тихо маркитанят, и посмеиваются над легковерными дураками.

— А Кретова была в деле! Изображала некий буфер между соперничающими фирмами!

— Или они её в слепую использовали. Забыл сказать, что 'Крет-Катер Плюс' Екатерина Павловна в офшоре зарегистрировала… на Багамах.

Шангин присвистнул.

— Думаешь, она им от налогов уходить помогала?

— Почему бы нет? Разбираться надо, Антон Михалович! Чувствую я, потянется за этим убийством вереница других дел.

— Экономисты нам спасибо скажут! — с сарказмом произнес следователь Шангин. — Да, резонансное получается дело…

А ведь выглядело, как бытовуха. И вчерашний допрос Турасовой практически ничего не дал.

Да, нож столовый, из хозяйского набора. Почему сказала, что ни один не пропал? Так в день убийства все ножи были на месте, а этот пропал давно! Когда? Может месяц, а может и больше прошло. Убивец заранее припрятал! Почему только её отпечатки пальцев? Так она же за кухонную утварь отвечает. Чьи же ещё пальцы должны быть? А душегуб ушлый, в перчатках работал. Ларионыч? Тоже в перчатках был. Он же садовник, всегда в перчатках! Кровь не хозяйки? А вот на этот вопрос она ответить не может. Чья там кровь на самом деле? Может лаборанты ошиблись? Пусть перепроверят более опытные.

Вывести кухарку на чистую воду следователю так и не удалось. Но Антон Михайлович нутром чуял, что она врёт! И про то, что кровь не свежая он ей не сказал, оставив этот факт для следующей беседы.

Призорный тоже из шкуры выпрыгивал, подбивая кухарку сознаться в убийстве, но пожилая дама оказалась на редкость плохо внушаема.

— Кстати, шеф, вот ещё интересная информация, — Лёня подсунул под нос Шангину очередную папку, но гораздо меньшего объёма. — Это касается Демьяна Дросса. Может оказаться, что он вовсе не Демьян и сто раз не Дросс!

— Поясни.

— Паспорт выдан всего месяц назад Автозаводским отделением УФМС по справке… из психиатрической больницы в Талашихе!

— Ты хочешь сказать…

— Да, этот Дросс попал в дом Кретовых прямо из психушки! Именно там он познакомился с Максимом и Екатериной. Главврач сказала, что Кретова просто вцепилась в этого амнезийного мужика!

— Амнезийного?

— Да. Я не сказал… Его, два месяца назад, подобрали на дороге патрульные, абсолютно голого! Говорят, он такую пургу нёс, про крылья, рога какие-то… Это в рапорте сержанта Копылова есть. Вот копия.

— Получается, что кем был господин Дросс до недавнего времени, мы понятия не имеем?! На него в базе ничего нет?

— По пальчикам — ничего. Ещё Наталья Михайловна сказала, что психическое нарушение у него странное. Вроде он всё адекватно воспринимает, но отвечает такое! Раздвоение личности, но не стандартное.

— Час от часу не легче… Псих — охранник.

— Нет, он не псих, если в этом смысле. Кретова по этому поводу Наталью Михайловну долго и подробно расспрашивала. Агрессии он не проявлял и держал себя в руках даже тогда, когда и нормальный человек не выдержал бы. Тут что-то другое, шеф.

— Надо бы с сержантом Копыловым пообщаться.

— Будь спол!..

Цаплин испарился из кабинета, оставив после себя небольшой смерч из взметнувшихся от сквозняка бумаг. Шангин душевно поблагодарил младшего коллегу за служебное рвение, граничащее с фанатизмом, разложил документы по соответствующим стопкам и приступил к их изучению. Начал он с меньшей папки, уговаривая себя, что это не малодушие, а правильная тактика. Сначала надо узнать всё о личности предполагаемого преступника. А личность эта, как выяснялось, была очень и очень загадочная.

Кто же он такой, Демьян Дросс? Наёмный убийца, скрывающийся под маской законопослушного охранника? Брачный аферист, пострадавший от какой-нибудь мстительной дамочки? Безвинная жертва обокравших его преступников? Вот на кого, а на жертву Дросс никак не походил! А на, получившего по заслугам — даже очень. Амнезия его могла быть вызвана химическими препаратами. Сколько таких, ничего непомнящих страдальцев обнаруживается по всей стране! Опоили, обобрали, вывезли в незнакомую местность и — выкручивайся, как можешь! И он ведь выкрутился… А тут опять! Стоп!

Шангин даже вскочил от волнения, так поразила его новая мысль.

— Что, если Катерина была случайно выбранной жертвой? А истинной целью данного преступления было — упрятать Дросса за решётку? Надолго или навсегда… — Сам того не зная, Антон Михайлович абсолютно точно определил причину и следствие, только его очень удивило бы имя настоящего заказчика убийства. — Следовательно, Дросса целенаправленно подставляют руками кухарки Валентины. Она всё валит на него, а в качестве главного аргумента — время смерти Кретовой. Ох, что-то тут не так! И сам Дросс информацию скрывает! Вот куда он понёсся, когда с Максимом домой вернулись? Даму он, видите ли, подставлять под удар не хочет! У этого дама, у Кретова — девушка… Бабники! Сами себе помочь не хотят.

Когда осознание того, что жизнь изменилась и никогда не станет прежней, достигает своего апогея, нередко начинаются душевные терзания: зачем мне всё это надо? Как дальше быть и что делать с внезапно свалившимся 'счастьем', ибо счастье это именно в кавычках и есть! Начинаешь вдруг с ностальгией вспоминать прежние времена, а даже неприятные моменты не выглядят, по прошествии времени, такими уж неприятными.

Всё это Макс пытался оценить спокойно и вдумчиво, но получалось нервно и хаотично. Стать хозяином бизнеса он никогда не желал. Вести деловые переговоры с партнёрами и конкурентами, бдить за финансовыми потоками, строить долгосрочные и краткосрочные планы, проводить маркетинговые изыскания, заботиться о служащих, трястись над собственностью… и много чего ещё! Зачем это ему?

Перед Кретовым младшим ребром встал вопрос: а нахрена козе баян? Он привык спать по ночам, может и не совсем спокойно, но уж точно, без страха. Как не была Катерина несправедлива к нему, убивать не собиралась. Кроме того стремительно активизировались партнёры по бизнесу. Бабуров несколько раз звонил, предлагая встретиться и обсудить возникшие проблемы. А какие проблемы? Максу до его проблем дела не было. Со своими бы разобраться. Водитель Николай, оставшийся в особняке за старшего, сообщал, что вокруг дома засуетились разные люди. То посланцы от деловых в ворота ломятся, то риелторы цену на дом спрашивают, то незнакомцы, отказывающиеся представиться, просят к телефону Максима Павловича. Парню просто повезло, что номер его сотового знал только Рашит Шамильевич, а то жаждущие поделить бизнес доставали бы его и днём и ночью.

Из офиса фирмы ему чуть ли не ежечасно докладывала Юлия Алексеевна, персональный помощник Катерины. Юлия Алексеевна была дамой высокопрофессиональной, умной и расторопной. А так как предпенсионный возраст не позволял ей расслабляться, то обязанности свои она выполняла чётко и нареканий не имела. Макс взвалил на её плечи все заботы по организации похорон сестры, оповещению заинтересованных лиц о постигшем фирму несчастье, по бесперебойной, несмотря на горе, работе офиса, и теперь лишь принимал сводки с полей. Казалось, что парень самоустранился от проблем, но это было не так. Бизнес — бизнесом. Процессы идут по накатанной. С похоронами тоже лучше справятся юристы и экономисты фирмы. Их, добрейшие служащие агентств ритуальных услуг, не облапошат, так, как несведущего в этих делах Макса. А вот о, вляпавшемся по самое не могу, демоне позаботиться, кроме него, было некому. Не взваливать же эту проблему на плечи девушек? По этой самой причине он обитал в квартире Полины, деля с девушками не только крышу над головой, но и беспокойство за арестованного Дросса.

Демоны, хоть и подключились к его освобождению, но продвинуться в этом деле смогли лишь чуть-чуть. Слишком много времени упустили, и деятельность Фуркаса пустила буйные побеги, а, чтобы их выполоть, требовалось прикладывать много усилий. Демоны и бесы конечно трудились упорно, но пока безрезультатно. Истинный убийца разгуливал на свободе, а невинный Демьян томился в тюрьме.

Единственное, что радовало — новоявленный статус Дросса на тюремных нарах. Демоны передали, что теперь его уважают. Уважают и боятся. Все! Просто Дросс, плюнув на конспирацию, во всеуслышание заявил, что он — посланец Тёмных сил! Не больше, не меньше. А как доказательство — продемонстрировал свою власть над слабым человеком. Вернее, доказательство он продемонстрировал раньше, чем признался в своей причастности к потустороннему.

Вся камера проснулась от странных хрипов, раздающихся с нижнего яруса нар, который Серый угодливо уступил Дроссу, объясняя свой поступок битой черепушкой маркиза. В предутренних сумерках арестанты увидели, что Пика, тот самый, узревший рога демона, увлечённо душит его. Причём, хрипит именно Пика, а Дросс с укоризненным интересом наблюдает за ним, не трогая даже пальцем.

Серый птицей вспорхнул со второго яруса нар и отодрал упирающегося Пику от несопротивляющейся жертвы.

— Зачем помешал? — глухо поинтересовался демон, исподлобья глядя на хмурого убийцу.

— Так он же тебя!..

— Слабак, — лицо Дросса неприязненно дёрнулось. — Слабак, трус и гнида! За такое в приличном обществе бьют канделябрами, между прочим.

— А ты — исчадье ада!!! — в неуместном религиозном порыве прокричал Пика, пытаясь перекреститься. — Покайся!!

— Молись и кайся, — безрадостно пробормотал Дросс, не к месту припомнив детский анекдот. — Каюсь! — уже с вызовом сообщил он сокамерникам, усаживаясь на нарах. — И что?

— Все слышали?! — продолжал святошествовать Пика.

— Дросс, ты чего? — Серый подобострастно треснул Пику, чтобы тот угомонился, и с изумлением уставился на маркиза.

— Ничего, — спокойно ответил Демьян, пристально глядя на своего душителя. — Я — исчадие ада, творение Падшего, слуга Вельзевела, и дальше что?

— Гонишь… — затравленно выдохнул Камаз. У него всё ещё оставались сомнения в искренности нового сокамерника.

— Нужны доказательства? — по-деловому, совершенно спокойно, поинтересовался демон, и одобрительно улыбнулся.

— Гонишь, — повторился лысый, с недоверием глядя на Дросса.

Демон снисходительно обвёл глазами всех присутствующих, позволил себе секунду сосредоточиться, глядя на свои коленки, и снова поднял глаза на Пику. Тот сжался, как от удара, не в силах отвести взгляд от двух бездонных пропастей, чернеющих на лице Дросса. Остальные сидельцы замерли, не зная, чего ожидать от незапланированного представления. А Призорный тем временем яростно вколачивал в мозг неосторожной жертвы мысль о самоубийстве через повешение.

Ко всеобщему удивлению и ужасу, Пика медленно, не отводя глаз от лица Дросса, стянул простыню со второго яруса нар, скрутил её в толстый жгут, соорудил петлю, привязал обратный конец к спинке кровати и добровольно сунул голову в петлю. Потом всё так же медленно опустился на колени, позволяя петле затянуться на шее. Его мучитель равнодушно наблюдал за производимыми действиями, не вмешиваясь, не говоря ни слова, не стремясь остановить творимое безобразие.

— Пика, чё творишь?! — вышел из оцепенения Камаз, рывком поднимая самоубийцу с колен.

— Дросс, прости его! — тут же спохватился Серый, с заискиванием взирая на демона.

Маркиз недовольно поморщился, так как живительный для него поток низкочастотных эмоций, резко уменьшился. Но и того, что он только что получил, было достаточно для воплощения неких задумок.

— Бог простит! Это его прерогатива… Я могу лишь сделать вид, что не помню про этого тупого обглодыша.

Упомянутый обглодыш только что с трудом отдышался, не понимая, чего это на него нашло? Склонностей к суициду у него отродясь не было. Неужели и впрямь этот странный мужик имеет над ним власть? Нет! Он просто гипнотизёр!

О сделанных выводах он тут же сообщил зрителям:

— Что вы ему верите?! Он просто дешёвый гипнотизёр из погорелого театра!

— Угу, угадал! — Дросс развеселился не на шутку. Если бы мужик проникся только что производимым над ним потусторонним воздействием, он бы на самом деле плюнул на него и забыл. Но Пика упорствовал в своём невежестве, и это позволяло демону продолжить свои издевательства. Тем более что запретить ему творить гадости никто не мог, а безнаказанность, как известно, развращает. — Гипнотизёр! И теперь ты всю жизнь не сможешь дотронуться до… — Пика, а вместе с ним и другие мужики, замерли, ожидая вердикта. У каждого было своё мнение, что именно сейчас назовёт Дросс, но быть на месте упёртого Пики не хотелось никому. — До своего маленького друга! — Весело закончил демон и радостно хлопнул в ладоши. Театр, так театр! Получите!

— Почему, маленького? — Загипнотизированный самоубивец, видимо ещё не совсем понял, что ему только что намагичил Дросс, и решил обидеться из-за несправедливой оценки его мужского достоинства.

Серый нервно хихикнул, Камаз открыл рот, удивлённый тупостью Пики, тихий юноша Павлик непроизвольно схватился за своего дружка. Федя — мустанг, пятый сокамерник и мастер угона дорогостоящих навороченных авто, закатил глаза к потолку и произнёс невнятно что-то интеллигентно — ругательное.

— Потому-что я сказал: маленького! — повторил маркиз, и подмигнул Павлику. — Ты, отрок, можешь не беспокоиться!

— Откуда знаешь? — тихо поинтересовался юноша.

— Я - демон! — буднично сообщил Дросс сокамерникам, не сопровождая своё заявление какими-либо комментариями, широко зевнул и демонстративно завалился на подушку.

Призорный шумно аплодировал, воображая, как со смаком будет рассказывать эту историю приятелям в Инферно. Козырка, заставший только финальную сцену, ругал себя за нерасторопность, завидуя Призорному. А ведь и он мог поучаствовать в этом милом развлечении. Но, не судьба…

— Макс, мне надо к следователю!

Полина обречённо вздохнула, понимая, что переупрямить Шенен невозможно. И это существо является ангелом?! Или являлось до недавнего времени…

У девушки до этого были совсем иные представления об обитателях рая. Терпимость, покладистость, спокойствие — вот что приходило на ум при упоминании ангелов. Любовь, опять же… Разумеется Шенен была и терпима, и покладиста, но только до того момента, когда вопрос о её возвращении в свой мир не встал так остро. Все вышеперечисленные качества ушли на задний план, а вперёд вырвалось дикое упрямство, нервозность и нежелание слушать разумные доводы.

— Тебе не надо к следователю, — чётко выговаривая каждое слово, ответил ей Макс. — Во-первых, тебе нечего ему сказать! — Шенен стиснула зубы и изобразила свой коронный жест. — И перестань тыкать 'козой'! Кстати, что сие означает?

— Так мы изображаем демона, — девушка снова сложила пальцы в 'козу', - которого низвергаем в преисподнюю.

— Понятно. Это жест оскорбления?

— Они не очень-то оскорбляются… Макс, не заговаривай мне зубы! Я прошу тебя, как разумного человека, отвези меня к следователю!

— Нет! Во-вторых, тебя просто не пустят в управление, потому что документов вы не имеете, уважаемая мадмуазель! Без нужной бумажки у нас никуда!

— Поль… — Шенен обернулась к молчавшей подруге и уставилась на неё умоляющими глазами.

— А я что скажу?

— И её не пущу, — Максу не хотелось спорить с девушкой, но впутывать её или Полину в это дело у него не было никакого желания, — смысла нет. Вы ничем ему помочь не можете! А вот скажи мне, почему демоны и бесы обрабатывают следователей и других участников событий, в ангелы — нет?

— Мы не можем обманывать, — виновато-обиженным тоном сообщила Шенен.

— А зачем обманывать? — удивились Поля и Макс в один голос.

— Надо говорить правду! — Поля была несколько ошарашена этим заявлением подруги. — Разве кто-то вас заставляет обманывать?

Девушка — ангел едва сдерживала слёзы. Ей было обидно, что друзья практически обвинили её сородичей в бездействии. Но ещё обиднее было от того, что в глубине души она считала точно также. И именно это чувство не давало ей покоя и гнало неизвестно зачем к следователю. Шенен это понимала, но всё же попыталась оправдаться:

— Ни один из наших не присутствовал при убийстве, и ничего достоверно мы не знаем. А доверять на слово бесам и демонам…

— Вы думаете, что это всё-таки Дросс… убил Катерину? — опешил Макс.

— Нет, не он, но… Я подумаю… — Не ответив ничего вразумительного, Шенен покинула комнату. Вид у неё при этом был сильно огорчённый и чрезвычайно озадаченный.

— У меня какие-то другие представления были об ангелах и демонах, — тихо сказала Полина, оглядываясь на прикрытую дверь. Обижать сомнениями ангела она не хотела, но и такого поведения одобрить и понять не могла.

— Правильно говорил Дросс, все представления о том свете у нас примитивны: добро — зло, белое — чёрное, ангелы — демоны… — Макс обнял Полину, тихо радуясь, что в последнее время она перестала его отталкивать. Как не чудовищно это было осознавать, но после смерти сестры парень стал намного счастливее. Любимая девушка была рядом, никто не оскорблял и обвинял его во всех смертных грехах. Вот ещё Дросса из тюрьмы отпустят, и тогда они с Шенен… — Поль, а ведь они для нас умрут…

— Я тоже об этом думаю, и так грустно становится! Как бы она сейчас не нервничала, не упрямилась, всё равно — она такая удивительная, светлая…

— Ага… а Дросс не такой уж и тёмный…

— Макс, а он тебе рассказывал про свой мир? — Полина положила голову на плечо парня. На неё нашло умиротворение. Взгляд девушки бесцельно блуждал по комнате, а на губах замерла блаженная улыбка.

— Конечно, — Макс ещё крепче прижал к себе возлюбленную, наслаждаясь минутами счастья. Вот только тема разговора была у них странная для такого момента.

— И… как там?

— Ты про грешников в котлах? Нет котлов… Они харчей по-другому теперь…э-э… эксплуатируют.

— Харчей?

— Так в Инферно называют попавших к ним людей.

— Фу… провиант какой-то.

— А как у ангелов зовутся праведники?

— Источники.

— Хм… это гораздо приятнее — стать источником, но по сути… всё то же самое. Поль, давай поженимся?!

Девушка вздрогнула и слегка отстранилась от парня.

— Макс, ну ты темы меняешь! Я не готова так сразу ответить! И… Катерина ещё не похоронена…

— А я тебя не тороплю. Мне принципиально надо знать, согласна ты или нет? — Он опять прижал Полину к себе, словно она от него убегала. — Чего я буду тебя мучить своим присутствием, если я тебе противен? — Действия его при этих словах были кардинально противоположны. Он не только не отпустил девушку, он принялся её целовать.

— С чего ты взял? — через несколько минут спросила его Полина.

— Так: да или нет? — упрямо повторил Макс.

— Да, но…

— Но?..

— Макс, я понимаю, — Полина не хотела огорчать парня своим прямым отказом, но её жизненные принципы не позволяли ей молчать, — что фирма твоей сестры сейчас станет твоей…

— Она и так моя, — с горечью сообщил ей Макс.

— Твоя?..

— Да. Она оформила её на меня, чтобы в случае чего… Помнишь, как у Ильфа и Петрова в 'Золотом телёнке': 'А кто у вас будет сидеть?'

— Сидеть?.. Прости, я не знала.

— Разумеется, ты не знала. И никто не знал. Единицы… Поль, если ты из-за этой фирмы не хочешь связываться со мной, так я и сам думаю, кому бы её отдать? Вот только решить не могу. Дросс бы посоветовал!

— Это правда? — Девушка повисла на шее Макса, пряча слёзы радости у него на груди. — Отдашь?

— А зачем она мне? Общаться с этими обожравшимися гадами? Сдалось оно всё!!

— Тогда — да! — тихо прошептала Поля, не поднимая головы.

— Вот и хорошо, любимая…

Шенен под дверью прислушивалась к их разговору. Нет, друзья больше не обсуждали бездействие ангелов, не обвиняли их и не ругали, на чём свет стоит. Но от этого на душе белокрылого спокойнее не было. Хоть Сашиель и пообещал найти какой-нибудь выход из положения и подключить Ктару к процессу защиты и оправдания Дросса, но прикрывающий сможет к этому приступить только тогда, когда наверняка будет знать, что говорит правду. И именно в этом Шенен видела главную проблему. Радовало, что хоть у Макса и Поли всё наладилось. Они так хорошо подходят друг другу, что нельзя было допустить их расставания.

Девушка не стала мешать влюблённым и тихо вернулась на кухню, собираясь сварить полюбившийся ей в Хоминибусе кофе.

Призорный чувствовал себя, как мышь под метлой. Этот несносный белокрылый заставлял его в сотый раз пересказывать, как проходила обработка Валетнины. Но и в сотый раз они не находили никаких зацепок, которые можно было подкинуть следствию и вывести кухарку на чистую воду.

— Что она сделал с ножом? — допытывался Ктара.

— Я тебе в сотый раз отвечаю: — монотонно бубнил Призорный, — четыре раза вымыла в посудомоечной машине. Никаких следов крови на нём уж точно не осталось!

— Почему она ей яду не подсыпала?

— И это меня спрашивает ангел? — праведно возмутился бес. — А кого бы тогда заподозрили первым? А? Того, кто пищу готовит! У них же не обед — ужин по-простецки, а целый дворцовый ритуал! Каждый чинно восседал на своём месте, Валентина блюда разносила. Попробуй, подсыпь что-нибудь незаметно! Она, между прочим — сволочь, а не дура! Я только в нужный момент подтолкнул её к убийству, а идею эту она давно без меня обдумала. Её и подталкивать особо не пришлось…

— Ты хочешь сказать, что всё это она придумала сама? — не поверил бесу ангел.

— Ха… Как не прискорбно мне признаваться, но да, она сама разработала сей гнусный план, и сама его хладнокровно исполнила! Я, когда понял, что жертва убийства не дышит, сразу покинул место происшествия.

— Сразу?

— Почти.

— А что кухарка в этот момент делала? Нож мыла?

— Нет… — Призорный на мгновенье задумался. — Она начала холодильник размораживать, — с удивлением поделился он воспоминаниями с Ктарой.

— Холодильник? Зачем?

— Понятия не имею…

— А подумать? — давил Ктара.

— А самому подумать?.. — съязвил Призорный.

— Давай рассуждать логически…

— О-о-о…